Литературный альманах "Гражданинъ №6

Донбасс Общероссийское некоммерческое электронное издание
за нами

Всё сложно Гэрои вмырають

Всё так зыбко, так ненадёжно, Равняйсь, полки запасные,
На фэйсбуке, где все друзья, Ружьишко на ремень!
Постить котиков это можно, Есть синие и красные,
Стихи Бродского - нет, нельзя. Всё остальное хрень.
Дипломатом быть очень сложно, Когда душа лампасная,
Ох, и трудная же стезя! На ней бронежилет,
Хоть в портьеру сморкаться можно, Когда судьба напрасная,
На Бандеру никак нельзя. Других в запасе нет.
Невозможно родить порожней, Когда душа валютная,
Поэтесса взопрела вся: В ней правды ни на грош -
Про себя, любимую, можно, Вот правда абсолютная,
Про других никому нельзя. Всё остальное ложь.
Отцвели певцы цветом ложным, Елей речей торжественных
Отпиарились почём зря, Бессмысленен, хоть вой,
Про любовь-морковь это можно, И ты, скоту тождественный,
Про Донбасса детей нельзя. Отправлен на убой.
В этой жизни, где всё возможно, Дымит броня дырявая
Невозможно прожить, скользя. И шансов ни на грош,
Человеком быть очень сложно, И всё, что жизнь кудрявая
Человеком не быть нельзя. Наобещала – ложь.
Когда судьба корявая
Иван Приходько, Марьяна Наумова, Ahilles Piley, Владимир Скобцов Зацепится за штык
Кому-то дело правое,
Фото из личного архива Кого-то дело пшик.
Ректально душу вынуло,
В глазах потухший свет,
Ни жёлтого, ни синего,
Ни Украины нет.
И в рай, следи за повестью,
Куда ты чуть не влез,
Пускают только с совестью
И не пускают без.

Владимир 51
Скобцов

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Донбасс
за нами

Обманули Владимир Скобцов вместе с сербским снайпером Деки
и маленьким дончаниным
Щира шльондра гитлерью
Щэ нэ вмэрла, мать твою? Фото из личного архива
Бесполезны воронью
Гули-гули! Осенний костёр
Гоголь шлёт с небес привет:
– Не прошло и двести лет, Осени пылают облигации
Говорили, чорта нет? и костром страна озарена,
Обманули. в этой непонятной ситуации
Над Донбассом пятый год лучше спать, но как-то не до сна.
Душ небесный хоровод Мир, попавший в точку бифуркации
Огоньками у ворот мёртвую петлю который год
В Райский улей. крутит так, что маршал авиации,
Украины сивый бред, сняв фуражку, вытирает пот.
Рождества небесный свет, Злой судьбы подвергнувшись пальпации,
Говорили, Бога нет? слабостью похожи на детей,
Обманули. мы боимся акта девиации
Говорили, умерла, в буйной пертурбации страстей.
А она целым цела, Проще жить в плену галлюцинации
Уцелев от топора и идти на поводу идей,
Да злой пули. и в любой неясной ситуации
Кто сказал, России нет? ждать дождей, пеняя на вождей.
Я открою вам секрет: Как поэт заметил в экзальтации,
Либералы и тот свет я и сам обманываться рад,
Обманули. поиск правды в этой коннотации
возымеет тот же результат.
Отключив сигнал геолокации,
русла не оставивший ручей,
мы с тобой предмет для диссертации
тщетно души лечащих врачей.
В небе журавли кричат по рации,
лист осенний лёг письмом под дверь,
а как выпьешь, так и не было фрустрации
во вселенском пламени потерь.

52 Владимир
Скобцов

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

Донбасс Общероссийское некоммерческое электронное издание
за нами

О другом Будем жить

– Терпеть безобразие больше Сквозь рассветы росные
Низы не желают кругом! - да закаты грозные
За пивом сказал Ленин в Польше, полюшком под звёздами
Хотя говорил о другом. путь далёк лежит.
– Намного ли лучше мы стали, Кровью нашей мечена
Расправившись с общим врагом? - речка быстротечная
Спросил у соратников Сталин, и Россия вечная,
Хотя промолчал о другом. значит, будем жить.
– За Марксом не будет заминки, И четыре стороны
Читайте его «Капитал»! - шли на нас все поровну,
Воскликнул Хрущёв на поминках, их знамёна порваны,
Хотя ничего не читал. вороньё кружит
– Решение вижу вопроса над ордой посеченной,
В решеньи вопроса простом, - ей здесь делать нечего,
Сказал Горбачёв из Фороса, здесь Россия вечная,
Хотя говорил он с трудом. значит, будем жить.
– В моём революция сердце, Сквозь рассветы росные
Даёшь Вашингтонский обком! - да закаты грозные
На танке в делирии Ельцин полюшком под звёздами
Хреначил в Москве Белый дом. к Богу путь лежит.
Россию не делайте лучше - Купола над речкою
Понять постарайтесь умом, и любовь сердечная,
Как нам намекал Фёдор Тютчев, здесь Россия вечная,
Хотя говорил о другом значит, будем жить.

Легендарная русская поэтесса Юнна Мориц и Владимир Скобцов

Фото из личного архива

Владимир 53
Скобцов

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Донбасс
за нами
Русское поле
Владимир
Слагайте былины, пишите картины, Скобцов
здесь вам не ковыльная степь Украины,
а место на карте, где меж наковален
ковались дончанин и с ним луганчанин.

От солнца до хлеба трудом как стихами
здесь сделано небо своими руками.
Залётный туз бубен сбежит измочален,
а он тут и будет, на то и дончанин.

Донецкая степь значит Русское поле
и русская слава, и русская воля.
Кому идеален холуй маргинален,
во Львове такие, а он луганчанин.

Для панства и чванства нужна биомасса,
как в сказках для хилых – ни рыба, ни мясо,
а он неудобен, нахален, отчаян,
а он изначален, а он луганчанин.

Кто выстрелит первым, тот ненаказуем,
лишь в сказках Палермо конец предсказуем,
а он ненормален, иррационален,
на то и дончанин, на то луганчанин.

Кто в каждом кошмаре боится России, Казачья
чьей крови отпили, чьей плоти вкусили,
Как тонко заметил один галичанин: Пропадать без музыки нам неинтересно,
– Нам Гитлер милее, страшнее дончанин! Узелком на память строчку завяжи.
Если с горя не хлебнул, разве это песня?
Днепр Если горя не хлебнул, разве это жизнь?

Скулить в аду или в раю От судьбы, от долюшки не уйти, хоть тресни,
узнай в АТО или на плахе С ветерком по матери вражеской пройдись.
и сколько нынче платят ляхи Если душу не берёт, разве это песня?
за честь казацкую твою. Если душу не сберёг, разве это жизнь?

Где чёрной чайкою Харон Если даст тебе Господь, в небеса пролейся,
не долетит до середины, Если Бог тебе не даст головою вниз,
где нету дна и все едины, Если нервом не звенит, разве это песня?
и черти лезут из икон. Если птицей не в зенит, разве это жизнь?

Кто кум, кто сват, кто враг, кто друг, Ты за дело не берись, не умеешь если,
кровь пред судьбою виновата, А не сможешь – не стыдись, сможешь – не гордись.
сын на отца и брат на брата - Если нота без стиха, разве это песня?
всё возвращается на круг. Если кто-то без греха, разве это жизнь?

И нет вины прожитых лет, Жизнь – не поле перейти, пуля перекрестит,
Христа в душе, креста на теле, Грудь в крестах, да не в кустах голова, держись!
товарищества уз святее – Если сердцем ты не спел, разве это песня?
да что о том, чего уж нет. Если сердцем ты не смел, разве это жизнь?

Да что о том, что не спасти, Пей, коль чарку дал Господь, на Него надейся
лишь из России через годы И любовь – всему цена, ей и дорожи,
Днепр тихо мчит к Аиду воды Если с горя не хлебнул – разве это песня?
и вспять бессмысленно грести. Если горя не хлебнул – разве это жизнь?

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 54 Россия 04.2022

Донбасс Общероссийское некоммерческое электронное издание
за нами
Тысяча лет войны

Бог не мой и не мой вождь,
Вышиванки в крови вязь,
И в умишке его ложь,
И в душонке его грязь.
Я в гортани его кость,
Я его головы боль,
Я, как он, на земле гость,
Я, как он, для небес ноль.
Но пока пядь земли, горсть,
Есть донецкой, я не голь,
Он в задаче моей гвоздь,
Умножаемый на ноль.
Мир – театр, а Донбасс – тир
И мишенями в нём мы,
Где-то есть, говорят, мир,
На него посмотреть бы.

Комендантский час Непогодица

Застыл полночный час на том краю земли, Зим на царствие в стужи рядится
где жизнь не про запас и в небе журавли. непогодица, неурядица.
Так умирал Донбасс под сердцем у Руси, Неурядица, непогодица
лишь эхом каждый раз «Помилуй и спаси!» хорохорится, хороводится.
За всех, кого не спас, кто помощи просил, Птицей чёрною небо крестится,
не чокаясь, за нас, последнее прости. в небо лестница околесица.
Как там в Москве сейчас, кто в тренде, кто в чести, За окном дождём жизнь проносится,
как те, кто предал нас, сойдя на полпути? помолись о нас, Мироносица.
И Бог пришёл в Донбасс. Скажите, отчего За околицей душа девица
Господь не продал нас, как продали его? то печалится, то надеется.
И был полночный час, и в городе Зеро Кто возносится, не воротится,
был комендантский час, и Бог, и никого. помолись о нас, Богородица.
И с иконы сошешди Грековой,
век глядит на нас, имярековый,
а у нас глаза к переносице,
Судный день у нас переносится.

Владимир 55
Скобцов

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Донбасс
за нами

Чужой век Что судьбой даровано,
Злой рукой воровано,
Мир бодро движется к концу, Ведь хватало поровну
к началу он и не стремился, Хлеба и вина.
тем ближе он не становился Да не долго мёд в уста,
ни Духу, Сыну, ни Отцу. Посох да сума пуста -
Словес не знающий, узнай, Обобрала дочиста
что значат истины простые, Мачеха война.
но у тебя глаза пустые Спать ложусь в траншее я
и новый век опять не в рай. И ношу на шее я
Ступает с хрустом век чужой Не для украшения
по наших судеб звёздной ткани Крестик: завтра в бой.
и он пройдёт, и в небо канет, Снятся мне, ребятушки,
ничто не вечно под луной. Руки моей матушки,
Лишь эхом память, хоть кричи, Печка да оладушки,
всё ходит снами да кругами, А не ГРАДов вой.
что было и что будет с нами Каплей камень точится,
до света явственно в ночи. Всё когда-то кончится,
В ночи иная даль видна В небе расхохочется
и в миг прозренья осязанья, Мира благодать.
как неиспитое страданье Заблестит медалями,
над миром полная луна. Да погостов далями –
Донецкая солдатская Этой вот детали мне
Дед мой дом выстраивал, Век бы не видать.
Я его отстраивал, А когда заглавную
Для детей достраивал, Отпоют заздравную
Драил добела. За победу славную
Да беда залётная, Все певцы страны,
Мина перелётная, Не забудь и не прости,
Знать, была голодная, Сколько совесть не проси,
В гости к нам пришла. Потому что совести
Нету у войны.

56 Владимир
Скобцов

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

Общероссийское некоммерческое электронное издание

И слово, как зерно

Литературную аналитику поэзии Птицелова Фрагорийского
читайте в разделе Литкритика на стр. 323 и 328

Поэтический цикл с комментариями

Tragedie dell Arte. Балаганчик

Птицелов … Если смотреть на жизнь со стороны — ИГРА В КУКЛЫ
Фрагорийский она похожа на балаганчик человеческих страстей,
на маленький антракт, несколько мимолетных ремарок, Понарошку, дети словно,
ничего не значащих сцен в вечной Божественной комедии… В куклы мы с тобой играем.
Мир-часы как будто сломан.
Блокнот Птицелова. Сад Камней В нашем отрешённом рае
Задремало злое лихо…
ИГРУШКИ БОГА Этой ночью безмятежной
Ты меня целуешь нежно,
Мы куклы Творца — Я тебя целую тихо.
но слепыми сердцами В хороводе привидений
не помним об этом почти ничего, В странных кукольных коробках
от вечности к вечности тихо мерцая Мы скользим с тобой как тени.
в огромных прозрачных ладонях Его. Ты меня целуешь робко…
Среди шелеста и хруста
СЧИТАЛОЧКА Лет, примет и расстояний,
Без надежд и покаяний
Тише тише Я тебя целую грустно.
тени слышат Электронная картинка,
шелест вещих привидений Цифровой обман, причуда,
превращений наших свыше на экране тает льдинкой —
черный ангел не отменит невесомо,
ниоткуда...
я — волшебник
страшной сказки МЫШЕЛОВКА
ты — сиреневая фея
вишни вещи В чулане запрятав гитару и лиру,
ласки маски она говорит, что я часть её мира,
запах мяты и шалфея осеннего блюза, вечернего бриза,
её полнолунного злого каприза...
дьявол медленных желаний И так моей жизнью орудует ловко
все смешает в злом эфире моя Коломбина, моя мышеловка,
начинаем — спасая мою непутёвую душу,
раз-и-два-и что я опасаюсь: однажды задушит.
шепот клавиш
три-четыре

Автор коллажей – Птицелов Фрагорийский

Почта альманаха: 57 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание И слово,
как зерно
ЗОЛОТОЕ ПЛАТЬЕ CIAO, BAMBINA, SORRY…
Птицелов
Звенел тревожный сумрак над кроватью Sorry, нежная bambina! Фрагорийский
и гас твой голос, как виолончель. Среди кружев и мимоз
Ты надевала золотое платье не печалься, Коломбина,
с мерцающей застёжкой на плече. я не стою горьких слёз.
Я всё запомнил: как дрожали блики В балаганчике уютном,
в стеклянном жёлтом шаре ночника, где любовь и простота,
и в полутьме лицо казалось ликом, трагик страсти и капризов
и как была рука твоя тонка. превращается в шута.
В незрячем сердце вызывали жалость Что его лишает дара?
дыхания чуть слышные сверчки... Он похож на дурачка,
Я помню, как мучительно сужались в миг любовного угара
зелёных глаз змеиные зрачки, мир сужая до зрачка,
когда в меня, так зло и оголтело – в кураже сиюминутном
чудовищем, таящимся в воде – что бы ни сказала ты —
из кокона нефритового тела поскользнется на карнизе,
взглянул жестокий древний лицедей. оборвется с высоты…
И ты была его марионеткой Лёд слюдой над снегом стынет,
с льняной копной волос и нежным ртом — я желаю мира всем.
изящной, хрупкой лунной статуэткой, Так уходят из гостиниц,
безумной куклой в платье золотом. уезжая насовсем.
Тихо трону, грустью скован,
FESTA DELLE MARIE. ПЬЕРО как уволенный портье —
статуэтку из Китая,
Под венецианской маской складки плюшевых портьер,
вздрогнет вдруг живая плоть — флорентийского алькова
чтобы мимолетной лаской белоснежный балдахин…
побольнее уколоть... Ciao, bambina, покидает
Усмехается Лукавый — балаганчик Арлекин.
на ловца и зверь бежит.
Слева смерть, мой ангел, справа —
наспех прожитая жизнь.
На ветру трещат прищепки,
пляшет грязное бельё,
и на части рвётся тщетно
сердце тёмное моё.
Скачет бесом злая память,
прячет совесть, будто вор.
В каждом взгляде лёд и пламя,
в каждом слове — приговор.
Яд размешивая с сидром,
мне отсчитываешь дни.
В каждой комнате — клепсидра.
В каждом зеркале — двойник.
Коломбина страшной сказки,
стерва смешанных кровей,
голод мечется под маской
детской кукольной твоей.
Я в тебя не брошу камень:
тихо плача и греша,
под китайскими шелками
горько светится душа...

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 58 Россия 04.2022

И слово, Общероссийское некоммерческое электронное издание
как зерно
НОЧНАЯ БАРРАКУДА. АРЛЕКИН ЧЕРДАК
Птицелов
Фрагорийский Ночная барракуда затепливает бра. Гаснут улицы и лица.
Приходит ниоткуда мой сумеречный брат. Затихает балаган.
Глядит из мрака комнат, пьёт красное вино. Среди старых книг пылится
Он даже в мыслях тёмных со мною заодно. мой игрушечный наган.
От взгляда и до слова всё в памяти держа, В сизой дымке никотина
он помнит, кем был сломан серебряный кинжал… улыбаются хитро
Но, с тщательностью клерка запрятав остриё, ангел в маске Арлекина,
хранит он в табакерке безумие моё. дьявол в шапочке Пьеро.
Ты плачешь и смеёшься со мной наедине, С хрипотцой протяжно дышит
не задавай вопросов, кто я и кто он мне. в жутком хламе чердака
Не трогай злые струны, не спрашивай его — в балахоне из ледышек
о брате никому он не скажет ничего. тошнотворная тоска —
О том, как праховертом сжигал он все мосты, на плечах гнездятся птицы,
о том, что он до смерти боялся высоты. чьи стеклянные глаза
О том, кому назло он из-под венца бежал. могут в темноте светиться
И почему был сломан серебряный кинжал… что святые образа.
Наступит день, и некто прозрачный, будто дым, Ей под ноги выпадает
тихонько спрыгнет с неба, взмахнет сачком своим, из букета белена,
Светящуюся душу поймает на лету — я бесстрашно наблюдаю,
и я шагну наружу, за тонкую черту. как идет ко мне она
Луны печальный мячик укатится за мной. цепкой поступью вороньей
Наверно, он заплачет, мой брат, близнец, связной… по сухой разрыв-траве —
И уходя неспешно в ущелья из стекла, гладить ледяной ладонью
Двойник осиротевший покинет зеркала. по холодной голове.
Ночная барракуда затепливает бра.
Приходит ниоткуда мой сумеречный брат. БЕСПУТНЫЙ АНГЕЛ
Глядит из мрака комнат, пьёт красное вино.
Он даже в мыслях тёмных со мною заодно… И вспыхнет надцатая осень,
я стану старше и нудней,
когда увижу — ветер носит
беспутных ангелов над ней.
Свернётся времени калачик
пружиной в кукле заводной,
и кто-то обо мне заплачет,
как тень, склоняясь надо мной.
Аптекарь мне отмерит счастья
горючего скупой глоток,
и душу разберёт на части
мой педантичный личный бог.
Научит мудрости печальной,
преподавая мастер-класс,
потом сочтёт исход летальным —
но не закроет мёртвых глаз,
чтоб, лёжа в ящике фанерном,
я видел всё — и мир иной,
и как парит легко и нервно
беспутный ангел надо мной.

Почта альманаха: 59 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание И слово,
как зерно
ЛУННОЕ ВИНО И БЛЮЗ
Птицелов
Мой тёмный, мой последний из зверей Фрагорийский
Проходит через тысячу дверей,
Всё медленней звучит негромкий блюз,
И звуки шелестят как будто врозь.
Померкший свет проскальзывает сквозь
Сознания сужающийся шлюз.
Всё холодней морской вечерний бриз.
Посверкивает миллиардом брызг
В небесной чаше лунное вино.
Клубится звёзд сгущающийся круг,
В кругу — мой Бог, играющий в игру,
Где смерти нет и мы с тобой — одно.
Душа его заходится от слёз.
Молчи, не плачь. Ведь я богат как Крёз.
Внутри меня — планеты и века.
Я круг черчу, крошится в пальцах мел.
Истаивает всё, что я имел —
Пыль золотая на моих руках.
Всё тяжелей во сне яблокопад…
От лёгких слов осталась скорлупа,
Не замечай, когда я мир сотру.
Всё тоньше наших жизней переплёт.
И, постепенно превращаясь в лёд,
Всё тень моя прозрачней на ветру.

BELLA DONNA

…Он рисует замок белый,
Bella Donna, Donna Bella,
в небе башен тонких стрелы,
в башнях окна изо льда,
дремлют гости за столами,
и в камине тлеет пламя.
И дрожит над головами
невечерняя звезда.
В паутине палантина
ты появишься в гостиной.
Он художник, ты — картина,
вешнеглазая беда.
Время — сгусток сновидений,
где тела сгорят и тени,
где от слез и сожалений
не останется следа...
Он уже почти не дышит,
голос мягче, речи тише.
Плоть его четверостиший —
нежных строк белиберда.
Тихо растирая краски,
Бог в венецианской маске
медный ключ от горькой сказки
нам оставит навсегда.

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 60 Россия 04.2022

И слово, Общероссийское некоммерческое электронное издание
как зерно

POSTSCRIPTUM Петкутин чуть приоткрывает глаз.
Турист времён и дьявольский артист
Интеллектуальные провокации неуязвим, как прочный плексиглас.
1. ТРУП ПЕТКУТИНА На чучело его и лик его
Петкутин слёг кладёт из грима тысячи слоёв
с «Хазарским словарём» таксидермист-танатокосметолог.
за пазухой, Фигурками убитых соловьёв
с Калиною в кармане, расшитый яркий попугайский полог
распотрошённый пишущим ворьём трепещет на ветру.
на афоризмов скучное старьё. Уже амвон
Постмодернизм убит в его романе. ему Атех воздвигла из песка.
Петкутин — труп. В мерцании семи её зеркал —
О мёртвых — ни гу-гу. хитёр, лукав он, как хамелеон.
Толст, кряжист, крепок, будто баобаб, Он возлежит на травяной софе
прикинувшись Орфеем на лугу, в объятьях эльфов, нимф, сатиров, фей,
с ума в Элизиуме сводит баб. пантеистичен, как античный бог.
Дрожит пергамент мёртвых белых век. Взгляни, ведь он не так уж мёртв и плох —
И, в чешуе из мёда и поп-корна, красавчик, мачо, вылитый Орфей!
Атех на них рисует знаки: «порно», Да!
«соцреализм», «языческие корни», Он не прост!
«трансгуманизм», «нью-эйдж», «постчеловек», Гаремы эвридик
«здесь Питер Пэн», «трансгендер», «футурист»… уже ему посмертно славу прочат.
Чем чёрт не шутит — может, он велик.
Петкутин жив!
Не радуйтесь, короче!

Птицелов 61
Фрагорийский

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание И слово,
как зерно
2. ХИМЕРА КЛАРА ГИТЛЬ
Птицелов
В королевстве датском ладно – тихий омут, дама пик. Фрагорийский
С ней отрадно и прохладно: вкус миндально-шоколадный
и раздвоенный язык.
Traditore-traduttore, переводчик-ренегат:
от заученных историй все ключи хранятся в Торе
пастухами умных стад.
Свет и тьма – звучат похоже: Клара Гитль – добро и свет?
Лгут слова и буквы тоже – тихий, как в букете ножик,
в даме спрятанный стилет.
В гардеробе – сто скелетов, сети ушлого ловца,
методичка для эстетов.
Будто в фантике конфета, в даме спрятана овца –
чтобы – в качестве ликбеза,
с выраженьем на лице знатока этногенеза –
нам читал свои поэзы
волк, запрятанный в овце…
Волк подобен пылесосу, чтоб за обществом следить –
тридцать семь партайгеноссе будут разбирать доносы
и крутить арийским носом, и поэзию судить.
Тихо в королевстве датском. Стынет лужей озерцо.
В тишине дела творятся: старой сказки тихий ужас,
Тихий ужас в нежной ряске – полон омут мертвецов.

3. ЯБЛОКО МАГРИТТА Покачнётся светило,
поплывёт на закат –
Яблоня Тишины посреди пустыни... всё мертво и уныло,
(Борис Березин) ни цветка, ни ростка…
Красный демон пустыни
В раскалённой пустыне пожирает следы.
мёртвой древней страны Здесь веками пустыми
в жгучем воздухе стынет ни дождя, ни воды.
Яблоко Но обманно и зыбко,
Тишины. в нарушение схем,
возникает ошибка
Как же цвет его маков! в недрах стройных систем –
Зелен тонкий листок, и парит среди бездны
и янтарная мякоть, измерений иных
и светящийся сок. артефактом чудесным
Яблоко
Его видно, покуда Тишины.
солнце входит в зенит:
то ли райское чудо,
то ли дьявол блазнит.

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 62 Россия 04.2022

И слово, Общероссийское некоммерческое электронное издание
как зерно

Из цикла «КИТЕЖ» Я бегу от беды в поля,
чтоб никто не слыхал мой плач.
СЕДЬМАЯ ВОДА Под ногами гудит земля:
едет суженый твой — палач.
Её ложе — разрыв-трава Что ты скажешь, душа, ему?
на зелёных семи холмах, В мире не́т глаз, твоих синей.
на плече у неё — сова, Белым пеплом летит во тьму
впереди у неё — зима. снег в тревожном зловещем сне.
Я её узнаю́ всегда — До костей пробирает страх,
ожерелья звенят на ней! я от горя мычу, космат.
Руки моет в семи вода́х, Из пылающего костра
только сердце горит в огне, смотрит страшная Кострома.
а душа её в колесе — Красный месяц качает лес,
ходит, светлая, по воде... на закате горит шатёр,
Белых саванов тоже семь — разрастается до небес
это к свадьбе на Духов день. погребальный её костёр.
Мы ночами с ней ищем клад — «Ах, звезда моя, благодать!
серебро и дурман луны. Схорони меня до утра́.
Золотые колокола После Троицы — голодать,
в её волосы вплетены. ожидать святого Петра.
Она мёртвую воду пьёт, Справь рубаху, покуда жив…»
покрывает озёра льдом. И она отвечает: «Да».
Я на руки беру её, И в руках у меня дрожит,
омываю живой водой. как седьмая
В ней уже колосится рожь — моя
надо мной кружит вороньё. вода.
Говорят мне — её не трожь,
заклинают — не тронь её!

Птицелов 63
Фрагорийский

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание И слово,
как зерно

МЕЛЬНИЦА Шалой девкой смерть с косой
с вепрем справит свадьбу,
Мелет мельница муку́ – окропит живой росой
рубит злую му́ку. мёртвые усадьбы,
Ворон дремлет на суку. травы срежет до корней
Спит в траве гадюка. острым коловратом.
Песиглавый удалой Страшного врага верней
вошью в поле скачет. брат обнимет брата.
Схоронив яйцо с иглой, Время слёз и горьких вод –
в зайце плачет кача. кончилась неделя.
На дворе рычит кобель Божьих мельниц хоровод
и глядит на су́ку. горе перемелет.
Засыпает пьяный Лель, Вспыхнет облачный шатёр.
свесив с неба руку. Взмолятся святые...
Дремлет чёрное село. На осинах вяжет чёрт
В темень солнце село. петли золотые.
В старой ступе с помелом
ведьма пролетела.
Слышишь? Древний зверь воскрес,
жаден и распутен.
В плеть зашью свинцовый крест –
оберегом будет.
Встану красным кумачом,
буйным ветром вольным,
градом белым за плечом,
смехом колокольным.

64 Птицелов
Фрагорийский

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

И слово, Общероссийское некоммерческое электронное издание
как зерно

...И ВО МНЕ ЗАПЛАКАЛИ ЗВЕРИ...

я был ветром
травою
камнем
тенью рыбы в речных затоках
и сестрою была река мне
и судьбою была дорога
был аскетом и был повесой
бесконечность вмещая в малость
был я зверем лесным и лесом
ты вошла и во мне осталась

говорила ОБРАЗА
верю
не верю стали человеки тихи
по зерну́ рис замолчали ангелы слов
перебирала неживое пишет стихи
чтобы тише ручного зверя души в облака
и прозрачней всех минералов унесло
мор пускала безумной марой по воде плывут образа
без вины корила вслед им золотые круги
карала безымянный смотрит в глаза
ветви снов сплетала в кошмары только не беги
и костром во мне полыхала не беги
отрекалась судорогой сердце свело
кляла тенью мир уходит во мрак
тужила слово обернулось числом
ядом слов любовь убивала светятся во тьме
ворожила номера
тянула жилы вся полынь в степи сожжена
будто жизнь мою тишина звенит за версту
воровала но летят имён семена
но когда побелели горы значит я опять
разлилось чернильное море прорасту
я разбил стеклянные двери
растеклись ледяные норы
от пожара
от злого сглаза
от звериной тоски и горя
и заплакали мои звери

и во мне заплакали звери...

Птицелов 65
Фрагорийский

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание И слово,
как зерно
БЕРЕСТЯНАЯ ГРАМОТА

Как ненавистно Слово слугам ада
и грамота твоя берестяная...
Разбили девки тусклые лампады:
дешёвого жених налил вина им!
Еда жирна, да мелок слишком жемчуг.
Где нет любви, друг другу каждый – пленник,
где дух войны среди мужчин и женщин,
стихи твои - улики преступлений.
Елейным бесом с бешеным нахрапом
лукавый лезет в душу, бесталанный.
Нас вылечить задумал черный папа –
штампует легионы капелланов.
Шерстят сексоты письма и романы,
и шьют к доносам сплетни и портреты,
и масло разливает донна Анна,
и мир горит в кострах безумной Греты.
Истаивают пиксельные симсы,
и океан вздыхает Ледовитый.
Подрагивают каменные сфинксы,
читая знаки мёртвых алфавитов.
И варится в бесовской древней чаше
отравленная горькая свобода.
И вьётся едкий дым из чёрных башен
последнего крестового похода.

66 Птицелов
Фрагорийский

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

И слово, Общероссийское некоммерческое электронное издание
как зерно

ФАБРИКА СВЯТЫХ ВРАТА

Цикл стихотворений ещё не разжигают печи
и фабрики врата пусты
Я видел костры из книг но френчи шествуют навстречу
Я слышал собачий лай срывать нательные кресты
И если один крикнет: «Зиг!» у хрупкой лествицы небесной
Миллионы ответят: «Хайль!» твой дух прозрачен будто дым
(с) wirklich_avatar но только ангелам известно
кто станет навсегда святым
БЕСЫ срывает маску инквизитор
и ведьмы пляшут неглиже
герои вечных революций роя́сь у каменного сита
экспроприаторы идей и ненька давится уже
глашатаи ночных поллюций слезами и червивой манной
поэты грязных площадей как божевольная вдова
гадая по глазам стеклянным
приверженцы свинца и стали кто подожжёт под ней дрова
чьи лица белые как мел
стервятники былых развалин И ТЫ СМОТРИ
и свежеубиенных тел
а я смотрю и ты смотри
подельники посмертной славы как тает жизнь во мне и в каждом
и сточная с гусей вода нам не родиться свыше дважды
всегда слоны посудных лавок предсказывает Га-Ноцри
и неподсудны но города лежат в пыли
как всегда и ненавидят эти строки
от горя черные пророки
ВАВИЛОН моей взбесившейся земли
а я гляжу и ты взгляни
нечистый дух как бьются не на жизнь титаны
трусливо прячет лица с ухмылкой опытной путаны
под балаклавы нагая смерть глядит на них
шарфы и кашне под сладкий шёпот сатаны
в последний ад уходят строем
гудит майдан от крови пьяные герои
бесовская столица моей разорванной страны
орет и плачет
скачет
веселится
в сто глоток хлещет краденый шанель

и снова наливаясь темной силой
в ночь марша смерти тысячи сапог
звезда над миром красная застыла
они сжигают чучело светила
и думают
так умирает Бог

Птицелов 67
Фрагорийский

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание И слово,
как зерно
Стихи из разных сборников

СТЕКЛЯННЫЙ АНГЕЛ

Пахнет вечер чёрным чаем, ворожу в пятнашках строф,
макрокосмос изучая в недрах ёлочных шаров.
Шелестят во мне крупинки драгоценного песка,
поцарапанной пластинки комариная тоска.
Позабыв земные даты, бестелесным естеством
я к тебе тайком когда-то прилечу на Рождество.
Запрягай оленей, Санта - кровь становится вином,
тихий ангел на пуантах побледнел как полотно.
В нимбе серебристой пыли с неба катится звезда.
Овцы у ворот застыли, сгинул агнец без следа.
От купели до купальни окаянно жизнь текла -
невесёлый брат мой дальний стал прозрачнее стекла...
В богородицыной шали дремлет мой воздушный змей.
Нарисованный на шаре, смотрит ангел из ветвей.
И глядит, как будто в душу целясь тонким остриём,
в глянце ёлочных игрушек отражение моё.

68 Птицелов
Фрагорийский

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

И слово, Общероссийское некоммерческое электронное издание
как зерно

С ЛЕДЯНОЙ УСМЕШКОЙ МИМА АМНЕЗИЯ

С ледяной усмешкой мима Полынью пахнет и ванилью...
лёгкий прутик сжать в руке, Гадая на зелёном чае,
тонкой клинописью имя Ты кротко складываешь крылья
нацарапать на песке. И наливаешься печалью.
Сжечь осеннюю тетрадь - Не думай, что там было в прошлом.
строки, строфы, катастрофы. Не спрашивай, что будет позже.
Твой античный белый профиль Мир состоит из хлебных крошек —
на снегу нарисовать. Мы чем-то все на птиц похожи...
И от лязганья трамвая Куда меня забросит завтра
ощутить сердечный сбой. Войны библейский черный ветер?
И какая ты смешная, Уронишь на пол томик Сартра —
и какой же я смешной - И мы опять одни на свете,
засмеявшись, рассказать Как неофиты-богомольцы,
в зимнем парке на рыбалке. Как безымянные скитальцы,
Из бутылки минералку Во тьме поблёскивают кольца,
отхлебнуть, закрыв глаза. Тихонько вздрагивают пальцы.
И увидеть, как во сне, И бьётся сердце под ладонью,
цепи жизней бесконечных, Как насмерть раненный зверёныш,
ощутив себя на вечность И режет тишину спросонья
рыбой, брошенной на снег. Рассохшийся немецкий Rönisch…
И сострить - задорно, жутко, И мы — как воры после кражи.
будто в шутку и всерьёз, Ответы стынут комом в горле.
с матерком и с прибауткой. Что было до войны — не важно.
Грубо, весело - Во мне как будто память стёрли.
до слёз.

Notre-Dame

Елене Прекрасной

Равных нет прекрасной даме! Ведьмой дует в решето,
краше снега над гробами реет белое пальто.
Скользкий ум змеино гибок - примеряет весь бомонд
маски приторных улыбок и джоконд, и анаконд.
То афиной, то данаей, разом свечи все гася,
манит, кличет, понимает, заклинает всех и вся -
мандолиной, аквалангом, фондом имени Сафо...
Бес в наморднике мустанга дует в медный саксофон.
Полон рот лукавых истин, ядом бродит естество,
от блудливых евхаристий Слово вещее мертво.
Под толстовкою канадской и помадой «от Рембо»
вся полна любови братской леди крашеных гробов.
Под соломенной панамой кротких локонов парик,
сквозь черты крестовой дамы проступает дама пик.
Паче патоки с баландой ор «To be, or not to be?!»
Доставай трубу, архангел - в ухо даме воструби!

Птицелов 69
Фрагорийский

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание И слово,
как зерно

ШАГИ НА СНЕГУ ХРУСТАЛЬНАЯ НОЧЬ

Минус двенадцать, А ночи все короче и хрустальней...
полночь в моих стихах. Ко мне прижмись, не думай о войне.
Не говори о прошлых грехах со мной. Звенят над крышей небеса из стали,
Выпито море. Нет слаще слез и нету — солоней.
Больная душа тиха — Когда пунктиром небо прошивают
Бьется о берег шлюпкою ледяной. Незримые железные сверчки —
Что между нами? Я вижу, как глядит душа живая
Годы, моря, леса. Сквозь глаз твоих огромные зрачки.
Что впереди? Когда церквей нательными крестами
Не поверишь, нет сил смотреть. Играют гроздья фосфорных огней —
Спи, моя радость, я чай приготовлю сам. Как странно знать, что завтра нас не станет,
Кое-что нужно из памяти мне стереть. И чувствовать, что смерти нет во мне.
Что-то по дому сделать — иначе как Как ночь твоя хрустальная тревожна...
здесь зимовать? И пахнут сны покинутым жильем.
За стёклами стынет снег. И Бог живет легко и невозможно —
Тонко звенит в больной голове строка. В прерывистом дыхании твоём.
Сеточка трещин бежит по сырой стене.
А на снегу рисует шаги Дебюсси. Украина. Юго-Восток, июнь 2014
Что ностальгия мне? Я давно — налегке.
Знаешь, вчера постеснялся тебя спросить:
Плакала ты во сне — на каком языке?
Мир полоумный не стоит твоей слезы.
Эта война — будто Каинова печать.
Полно, да знаю я этот чужой язык!
Просто по-русски
мне легче с тобой молчать...

ТВОЙ ЭЛЕКТРОННЫЙ БОГ мошны его разменная деньга
мембрана в механическом сверчке
молчи пыль бриллиантов на его рогах
будь камнем реликтовая рыба на крючке
даже если вой ты — тварь в его искусственном саду
на части рвёт он наблюдает за тобой во сне
и лёгкие и сердце и поздно каяться душе — в аду
твой электронный бог за тонкой дверцей где нет греха — там и спасенья нет
он светел но у черты
светел словно дух святой где отступает тьма
где хочет — там и дышит и выплаканы слёзы всех дождей
здесь любовь над водами дрожит живой туман
живёт не озираясь на тела и кто-то лёгкий ходит по воде
и нету ни хозяев ни рабов небесной манны гранулы кроша
и птица счастья тоже умерла и тает ледяная полынья
всех мёртвых неживое божество и вздрагивает чуткая душа —
вселенная последней наготы — развоплощённый образ бытия
твой электронный бог — в тебе
а ты —
дымящийся тростник во рту его

70 Птицелов
Фрагорийский

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

И слово, Общероссийское некоммерческое электронное издание
как зерно

ЭДЕМ 2
Время гаснет,
1 как всполох тепла и огня,
Готовясь к вечным холодам, тень моя
мы на дрова пустили древо, тает облаком лёгким табачным.
и пьёт вино хмельная Ева, Я не знал, что всегда был двойник у меня.
и мясом давится Адам. Только я был из глины, а он был - прозрачным.
Едим, как будто завтра смерть. Я от яблок запретных пьянел без вина,
Свиреп наш тёмный древний голод. не поверив, что счастье - такое простое...
Висит змея на ветках голых И казалось, во мне всех морей глубина -
в стране весов, часов и мер. безмятежный покой мне казался застоем.
А помнишь, как из райских кущей, Я был изгнан из рая - уже без ребра...
из нежной дымки голубой, Вслед глядел мой Творец и тревожно, и строго.
сквозь кружева ветвей цветущих Щедрый чёрт мне отсыпал в ладонь серебра -
смотрел Отец на нас с тобой? раскатились монеты по дальним дорогам.
И мы не ведали обмана, Претендуя на царство, на силу и власть,
и были все слова просты, я старался во всём быть на Бога похожим.
полны ладони сот медвяных, Азиатским оскалом, маслинами глаз
теплы отцовские персты. усмехался мой враг со змеиною кожей.
Сломался мир фальшивых песен, Я угрюмо твердил, будто мне всё равно.
как музыкальный автомат. Вырастал над вселенной огромный некрополь...
Качая головою песьей Я упрямо искал золотое руно -
и нас давно сведя с ума, Чёрный бык уносил золотую Европу.
всё шепчет отчим суррогатный, Мне казалось,
звезды угасшей мёртвый дух, что яблоки близко висят.
на языке малопонятном, Я не верил, что счастье - такое простое!
что мы давно уже - в аду. Но уходит двойник мой, с собой унося
и ладони пустые, и сердце пустое.

Птицелов 71
Фрагорийский

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание И слово,
как зерно

НЬЮ-ЭЙДЖ /New Age Мертвы деревья и лисицы,
и фиолетовый кабан
1. НА ЭЛЬФИЙСКОМ темнеет стражем у подола.
На кольце твоём - эфа, И птицы, словно мухи в сите.
ты совсем не похожа на эльфа. Ты шепчешь:
Но говоришь: Сальвадор, Гала…
- Ванда. И плавится на солнце ситец:
И слышится: Ванга. гора из тонких летних платьев
Льёшь текилу на острый нож, на твердь гладильную легла.
цитируя императивы Канта. 3. ПРЕВРАЩЕНИЕ
Светишься сгустком квантовым – Рисуй, покуда мокрый ватман
призрачно, матово. дрожит прожилками индиго,
Ложь - всё… пока парит прозрачный атман,
– Чур, – тихонько смеёшься, – мы качаясь в мыльном пузыре,
будем болтать на эльфийском? покуда тени в балагане
Но чёрный огонь обжигает сны, лишь строки из волшебной книги -
и губы тонки, и клоун, спрятанный в шамане,
и слова – темны. и дух, распятый на горе.
Вещает твой чокнутый бог по-английски Дыши, покуда спят драконы,
из вечной радиотьмы. и золотой дымок вползает
2. КУКЛА киношным медленным неоном
Ты алое рисуешь небо. в зелёный твой медузий рот.
Уже покалывает нёбо И август мёртвым махаоном
от виноградного вина, в зеркальном шаре отражаясь,
а ты одна в Богемской чаще дразня хитиновым хитоном,
стоишь фаянсовой пастушкой, висит - пустой - наоборот...
и чаша в розовых руках P.S.
блестит на масляной картине. Покуда длится злая сказка -
Белеет лилия на тине. живи, пока не грянет тьма,
Дрожит фальшиво, рукотворно где атман тихо снимет маску -
брусничный глаз ручной вороны, отделит душу от ума.
и кажется бесстыдно-пухлой
у куклы нижняя губа.

72 Птицелов
Фрагорийский

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

И слово, Общероссийское некоммерческое электронное издание
как зерно

СВЕТ ИЗНАЧАЛЬНЫЙ ЖЕРТВА. РАЗДЕЛЕНИЕ

Дрожали звёзды и тела комет, смерть нас гонит вечным шахом
когда Творец, невидимый и сущий, под обстрелы циферблата
творил из Слова изначальный свет, в предречённый мешиахом
и облака, и гладь воды, и сушу. чёрный шабаш в день шабата
Не помня первозданного родства, сортирует нас подённо
как призраки небес обетованных, кожи-рожи-пасти-кости
кочуют в океанах острова — хочет чтобы стали тёмным
осколки расколовшейся Гондваны. липким дымом в холокосте
И ледяная соль летит с небес тучи чтоб лились елеем
на раны обезумевшей планеты. в чашу пьяного хабада
Невольники лукавых антитез, догорая тлеет злее
мы слепнем от божественного света. поминальная лампада
Дробят и рвут нас и внутри и вне биеннале в мире нижнем
эпохи тектонические сдвиги. с потолка свисают струны
И мы читаем книги о войне, чернобожий чернокнижник
и нас война читает, будто книги. Орф штудирует фортуну
в чёрных клавишах кадиша
НИКТО в криках душного канкана
умирая трудно дышит
Бывает иногда — внутри такая тишь, зверь в ущельях Ватикана
прозрачная вода, и ты в нее глядишь, орошает купоросом
и ты — лишь медный грош, ты — божий и ничей, чёрный Папа день субботы
и сразу не поймешь, тебя накрыло чем... и над каждым знак вопроса
Вдруг вызовут испуг — и клавесинный Бах, с кем ты
и тополиный пух на дрогнувших губах. где ты
Весь белый свет любя и обратившись в слух, кто ты
почувствуешь себя монеткой на полу... что ты
Фонарь у шапито, фигурка на мосту...
И ты никто, никто — пылинка на свету, 01.11. 2014
со всеми заодно, ты — эхо от звонка,
и слово, как зерно, и речь твоя легка.

БЛОКАДА

на окне рисует холод
человечков белых голых
зубы скалит волчий голод
город ловит свет луны
в небе душ безумный трафик
лики наших фотографий
к миллионам эпитафий
кем-то приговорены
с ветки в душу смотрит ворон
и к соседям лезут воры
в дверь трезвонят волонтеры
в черных кожаных пальто
говорят о вечном рае
я квартиру убираю
и тихонько умираю
не спасет меня никто

Птицелов 73
Фрагорийский

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание

От себя до себя

Литературную аналитику поэзии Валерии Салтановой
читайте в разделе Литкритика на стр. 315

*** ВСПОМИНАЯ ДЕТСТВО… Валерия
Салтанова
Россия жива, не иначе, По мосточку, по июню,
Столетья, столетья подряд, Через тернии на свет –
Пока её женщины плачут, К полнолунью, новолунью,
Пока её девочки спят. В жизнь, которой больше нет.
А после, в неистовой битве, Без поклажи и оказий
Когда сапожищи идут, – Поверну своё стило
Пока её мальчики – биты, В чистый мир своих фантазий,
Пока ещё девочки – ждут… В то, что сбыться не могло.
А после, о боже, а после, Там события спонтанны,
Пока ничего не понять, Всё взаправду, всё всерьёз…
Стремится заморский апокриф Там подушка лечит раны,
Бесшумно все карты смешать. Солона от детских слёз…
И снова: мы биты? мы квиты? – Там глаза слепит до рези
Да что там поймёшь, в кутерьме! Солнца полоумный диск,
А мальчики наши – убиты, Там ещё так сладко грезить
А мальчики наши – в тюрьме… (Жизнь потом предъявит иск!).
Как страшно, причин не касаясь, Рано, рано ставить точку
Отлить эту пулю в словах: В частоколе долгих лет…
Здесь тысячи Спящих Красавиц – По июню, по мосточку –
И некому их целовать! Через тернии на свет.
Остались ли слёзы, Россия,
Иль вышли, как мартовский снег?..
…Вон женщина – заголосила!
Живая.
И плачет – за всех.

***

Незнакомец, мне кажется,
вам я смогла б доверять…

В этой странной игре
никогда не случается первых.

А какие, скажите, в душе
удаляются нервы,

Чтоб уже безболезненно
и оголтело терять?!

Вы не бойтесь меня: Рисунок Елены Коваленко
ничего я не сделаю вам.

Не признаюсь, как страшно мне жить,
самым близким не веря.

Только знайте: вы тоже –
поймите: вы тоже – потеря!..

Ваш автобус. Прощайте.
Привет вашим срочным делам.

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 74 Россия 04.2022

От себя Общероссийское некоммерческое электронное издание
до себя

ПОЭТ СТАРЕНЬКОЙ МАМЕ

Ещё ты мал. Из тьмы мелодик I
Прядёшь свой бессловесный бред. Как нам друг на друга с тобой повезло!
Наморщишь лучезарный лобик — Отдав всё, что дорого, горю и тризне,
И небо свет прольёт в ответ. Мы вырвали годы затишья у жизни
Растёшь. Свиваешь лучик слова Смертям вопреки и прогнозам назло.
В парчу гармоний и свобод. А в прошлом беды – не охватишь рукой…
Бормочешь снова, снова, снова, А нынче – покоя с избытком и воли!
Кусая онемелый рот. Забудем полынное пиршество боли,
Но вот в неслыханном волненье, Помянем ушедших – слезой ли, строкой…
Отныне и навеки впредь Ещё ты красива, ещё ты со мной!
Ты чуешь в сердце озаренье Когда лучик солнца к морщинкам пробьётся,
И тщишься свет запечатлеть. Вдруг вспыхнет лицо твоё, будто очнётся,
И всё идёшь за ним в потёмках, И губ уголки тронет свет неземной…
Звук набарматывая зло, Да, нам на двоих выпал век непростой,
С упорством лютым аистёнка, Но только тесней мы прижались друг к другу
Что встал впервые на крыло. Сквозь лет беспощадных крылатую вьюгу…
Ты хрипнешь в поисках ответа. Постой на порожке, родная, постой...
Жгуч и смертелен каждый шаг... II
Но ничего нет, кроме света, Ни о чём меня не просит,
В твоём блуждании впотьмах. Тихо возится: дела…
И коль родился ты в сорочке, Седина давно – не проседь,
Мотать тебе надмирный срок. Седина белым-бела…
Так будет до финальной точки, Ни о чём не просит, только
До края, до скончанья строк. Тает с Библией в руках.
Лишь вздохнёт порой так горько,
Что вмерзает в сердце страх…
Сон бежит от скрипа дверцы,
Корвалольного душка…
– Мама, где ты? Что ты? Сердце?!
– Здесь я, дочка! Здесь пока…

Рисунок Елены Коваленко ДВА ПОЛЮСА

Два полюса: зима и лето,
Любовь и ненависть во мне.
То жажду истины и света,
То прячусь ракушкой во тьме.
Но от судьбы, увы, не скроюсь,
Себе и Богу не совру…
Два полюса. Меж ними – совесть,
Как паутинка на ветру.

Валерия 75
Салтанова

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание От себя
до себя
РИФМЫ БАБОЧКА
Валерия
Ведь это всего лишь какие-то рифмы, Пожалуйста, не улетай, Салтанова
А вовсе не айсберги, вовсе не рифы, О госпожа моя, в Китай!
Что надо в пути обойти. Арсений Тарковский, «Бабочка в госпитальном саду»
Какие-то рифмы – не бури, не грозы,
Не копья валькирий, не злые прогнозы, Бабочка спит на подушке твоей,
Не пагуба, как ни крути. Крылышки сна расплескав...
Какие-то рифмы – не хобот торнадо, Владимир Сорочкин, «Солнце запуталось...»
Так что ж вместо лада – все уровни ада,
Снедающего изнутри? Бабочка, кружева тонкая вязь,
Какие-то рифмы, так что за мученье Детства слепящая высь…
Искать их согласья, желать их свеченья Чудо, с какой ты планеты взялась?
И дух истязать до зари? Не улетай же, вернись!
А всё-таки рифмы – и бури, и рифы,
И пагуба, и двуединые грифы, Усиков крохотные бубенцы,
И брошенный в море сосуд. Танца нездешний кураж…
А всё-таки рифмы – и суть, и служенье, Щедрость палитры да горстка пыльцы –
И самопознанье до самосожженья, Твой немудрящий багаж.
И вечный твой, Страшный твой суд.
Знаю, пришла ты бороться с тщетой,
*** Грусть окрыляя мечтой.
Бабочка, мир напои красотой,
Я знаю, милый, ты привык Не улетай же, постой!
К другому дому.
Другой уклад, другой язык – Что совершенней: звезда ли? цветок?
Всё по-другому. Знаю ответ наперёд:
Там по-другому не спалось… То совершенней, в чём жизни – глоток,
Со мной не схожи То, что быстрее уйдёт…
Ни привкус губ, ни цвет волос,
Ни запах кожи.
На всём, что плод и суть ума –
Другая мета.
Я знаю, милый. Я сама
Прошла сквозь это.
Но ты тогда ещё не знал,
Сказав: «Счастливо!» –
У всех разлук один финал:
Прыжок с обрыва.

АВТОЭПОХАЛЬНОЕ Рисунок Елены Коваленко

Вот так я выпала из быта – 76 Россия 04.2022
Иду торжественно-ничьей,
Исчерпана или избыта
До края слёз, до дна речей.
И лет прошедших тугоухость
И кривобокость мне люба.
За эту скупость, эту сухость
Благодарю тебя, судьба.
Чтоб уцелеть в эпоху лисью
Под гнётом слов и дня грозой,
Сама я стала дном – и высью,
И словом стала, и слезой.

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6

От себя Общероссийское некоммерческое электронное издание
до себя
*** НА ВЫХОД БЕЗ ВЕЩЕЙ
Валерия
Салтанова Закрывай плотнее уши, Только к себе привыкнешь,
Ручку в руку – и пиши! Только себя полюбишь,
Никого, поэт, не слушай, Только с собой поладишь –
Кроме собственной души. А не пора ль на выход?
Все мы – под одну гребёнку: Битте, мамзель, гоу, гоу,
Жив поэт, дана пока Не тормозите, шибче,
Пятилетнему ребёнку Не создавайте пробок,
Прозорливость старика. Не занимайте места…
Что же такое, братцы?!
РУССКИЕ СКАЗКИ Я не хочу на выход!
Мне ещё зёрна сеять,
Не рассказывай мне больше сказок, мама, Складывать звуки в песни;
Про Добрыню да Ивана-дурака. Слов золотых монисто
Всё смешалось нынче. Посреди бедлама Тихо низать ночами…
Не отыщется зелёного ростка. …Вещий фонарь качнётся,
Ничего они теперь-то и не знают, Свет зальёт подреберье…
И не помнят, да и помнить не хотят.
Сказку «россказней» с презреньем называют УТРЕННИМ ПТАШКАМ
И детей своих в беспамятстве растят.
Жизнь теперь другое тесто замесила, Робкие певуньи,
Стали лишними средь злата-серебра В пять часов утра
Сказки русские, где побеждает сила – Песенки июньи
Сила духа, здравомыслья и добра. Начинать пора.
И в равненье на морального урода, Чтобы рассветало
Для кого весь наш уклад – наоборот, Нежно за окном,
Как-то стыдно стало «выйти из народа», Чтобы тучка ало
Словно стадо мы людей, а не народ. Наползла на дом.
Чем сильней любовь, тем злее ненавидишь Чтоб дождю озонить,
Всё, что жаждет нами чтимое убить. Снам – идти ко сну,
А без этих сказок в люди-то не выйдешь, Ну а вам – трезвонить
Чтобы Змея да Кощея победить. Миру про весну!

Рисунок Елены Коваленко РЕКА

Запомни этот день
с его скупым рисунком,

С наивной верой в жизнь,
рутинной суетой,

Затолканной в комод, распиханной по сумкам
Мечтой.
Деревьев и камней

младенческие лица,
Узоры облаков

в подрамнике небес...
Запомни этот день – его не повторится
Замес.
С его простой судьбой,

с его неброским ходом –
Запомни этот день,

такой – и не такой,
Что сквозь тебя текут бесплотной год за годом
Рекой.

Почта альманаха: 77 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание От себя
до себя
МАРИНИНА РЯБИНА ЗАВИСШИЕ
Валерия
Но если по дороге – куст Мы в карантине будто в тине, как караси, идём на дно, Салтанова
Встаёт, особенно – рябина... Как медвежата на картине, что собраны в одно панно.
Хватаем судорожно воздух, что льётся скупо из окна,
Мне и доныне И застываем в странных позах, луной черпаемы со дна –
Хочется грызть Как лук из суповой кастрюли – холодным черпаком
Жаркой рябины луча...
Горькую кисть... Разрознен, заморожен улей людской, но тема горяча,
Бьёт в темя, обжигает пальцы, непредсказуемо-востра,
Марина Цветаева И души – зябкие скитальцы – уходят шёпотом в астрал...

Даже если вовсе сгину
В чёрной безвести людской,
Я Маринину рябину
Сберегу в подмес с тоской

В подреберье, глубже сердца, ***
Дальше самых зорких глаз...
Страшный август отвиселся, Из времени выпасть на время…
Отутюжился, угас... Ида Лабен

Страшный август, мрачный зодчий, Прийти на миг, посеять свет,
Собиратель грязных крох, Сносить веригу.
До сенсации охочий, Все под и над, все да и нет
Под петлёй последний вздох... Прочесть, как книгу.

Но осталась рана-рвина – И за пределы выходя
Горе русское без дна: Предначертаний,
Там – Маринина рябина, Постичь фонетику дождя
Неискупная вина... Как суть исканий.

ДУДОЧКИ Чтоб в череде вериг и книг
Земного слога
Татьяне Павловой-Яснецкой Прозреть: как это много – миг,
Как это много…

Мы земные дудочки Вселенной, И там, где звёзд ночных стада
Тростника родня да камыша. Идут на выпас,
В полой сфере, узенькой и бренной, Из времени, как из гнезда,
Певчая колеблется душа. Однажды выпасть...
Нрав наш, несмотря на хрупкость, бешен,
Вот нас и ломает изнутри. Рисунок Елены Коваленко
Дух на тонкой ниточке подвешен,
Как на паутинке – луч зари.
Плащик с рюкзачком видали виды,
Но не тем мы разгоняем кровь:
Взращиваем детские обиды,
Пестуем вселенскую любовь...
За весь мир страдания не прячем,
Вирус грусти в нас неистребим:
Любим – плачем и разлюбим – плачем,
А коль плакать не над чем – скорбим.
Ведь с рожденья – там, где нас встречали
Дивных сновидений корабли, –
Нам дарили ангелы печали
Неземные песенки свои.
И учили измерять любовью
Этот мир, где жизни смерть сильней...
Потому полны чужою болью
Мы бываем чаще, чем своей.
Чужд нам вкус металла, праздник пресен...
Впрочем, спрос большой ли с камыша?..
...Но светлеет от печальных песен
Человечья горькая душа.

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 78 Россия 04.2022

От себя Общероссийское некоммерческое электронное издание
до себя

Рисунок Елены Коваленко СТИХОТВОРЕЦ

ОБИДА Бесцельно меж всеми он бродит –
То днями трещит, то молчит…
Была обида – да сплыла. Мелодию леса выводит
Обида что? Её дела – И песенку ветра мычит…
Вбивать гвоздок меж позвонков. И проку порой никакого
Но выпал гвоздь – и был таков. От треска и песен его –
Обиды дятел бил насквозь, Ну разве что выпорхнет слово
И кровь обиды яд несла. И с птицами выдаст родство.
Но выпал гвоздь. Созрела гроздь. Нет, проку, конечно же, нету
Вновь августа летит стрела. В мелодиях или словах,
Ведь злом не вынуть ржавый гвоздь И бродит зазря он по свету
И злом не развязать узла... И путает всё в головах.
И этот мир спасёт не злость, Зато без особых усилий
А сердце, что не помнит зла. Подвластны ему без границ
Лексемы ромашек и лилий,
МОЛИТВА В НОВЫЙ ДЕНЬ Транскрипции щебета птиц.
А день разгорается бражно
Нет, ни крошки от хлеба, что птицам крошу, Для новых предчувствий и бед...
Ни любви, ни ума... А он улыбнётся протяжно
Лишь заступничества Твоего я прошу, Ветрам и кручинам в ответ.
Остальное – сама. И вот уже горе избыто,
Лишь немножечко сил в сотворенье себя, И боль улеглась, не скуля,
В искупленье вины. И липкого подлого быта
Просто знать, что Ты рядом, и жить не скорбя Не так неминуча петля...
От весны до весны. Стоит посреди бездорожья,
И легко покорится и тихо взойдёт Распахнутый настежь ветрам,
Истин светлая даль. Пичужка греховная Божья,
От себя до себя. От низин до высот. Для слова – и почва, и храм.
Из печали в печаль. Он сам себе в жизни не дорог,
В нём жизни – всего ничего...
Но словно рассеется морок
От вещего слова его.

Валерия 79
Салтанова

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание От себя
до себя

СТРАДАТЕЛЬНОЕ Однако чем пенять,
ФИЛОЛОГИЧЕСКОЕ Оттачивать укусы,
Не легче ли принять
Знать, оттого так хочется и мне, Теперешние вкусы?
Задрав штаны, Не лучше ль, как в ребро,
Бежать за комсомолом… Попробовать влюбиться
С. Есенин, «Русь уходящая» В баян, телегу, бро,
В табло – увидеть лица?..
Век инфы. Крах весны. Весь флуд и бла-бла-бла
Не чуя вверх ступеней, Кропить живой водою...
Бегу, задрав штаны, В конце ж концов была
За сетевою феней. Я тоже молодою –
Мы говорили «блин»,
Здесь молодёжь меня Мы «парились» и «гнали»
Положит на лопатки, И все мы как один
Хоть меньше в ней огня, Язык попсой ломали!..
И слог не столь уж хваткий, Язык не имет срам,
Он снова хлам отринет,
Но всё же отстаю, Он одолеет спам,
Но всё ж не догоняю, Он сам себя починит!
На косность я свою ...Но омерзенья дрожь
Беспомощно пеняю. Во мне – взамен улыбки
От немощных, как грош,
Духовный антиквар От гаденьких, как ложь,
Мой просто мрёт от криза, От режущих, как нож,
Когда ему зашквар Печальки и пасибки...
Летит в лицо и жиза.

И создают, как грипп,
В мозгу бредовый ветер
Все эти рофл и трип,
Емнип, сорян и хейтер...

ТОЛЬКО...

Ни обид, ни грубых прений, ни предавших рук
Я не помню: тлен на тлене – смертный круг разлук.
Взмах ресниц, заветный томик, горы, лес, прибой –
Только жизнь хочу запомнить, унести с собой.
Только лучшие на свете вспышки бытия,
Где наивнее, чем дети, были ты и я.
Только звуки вечной скрипки и – душе вослед –
Нереальный, нежный, зыбкий, бесконечный свет.

Рисунок Елены Коваленко

80 Валерия
Салтанова

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

От себя Общероссийское некоммерческое электронное издание
до себя

МЫ ВЫСТОИМ ВОЗВРАЩЕНИЕ РОЖДЕСТВА

Мучительно жалею свой народ. Под новогодних песен баловство,
Кромсает бомж батон. Крещу вослед. Икру и дедморозову гармошку
Тьма нравственный сжигает кислород. У нас у всех стащили Рождество –
«Да будет свет… – шепчу. – Да будет свет!..» Взаправду спёрли, а не понарошку.
Бесплотный морок заполняет грудь, Не знали дети праздников таких
Скребёт в гортани, путает слова… В СССР – и нет ворью прощенья!
Я верю, что народ мой не согнуть – Особенно у нас, у городских –
Сто тысяч раз история права! Ни Рождества, ни Пасхи, ни Крещенья...
Мы терпим. На груди рубах не рвём. Я не ропщу – с молитвой в естество
И воздух напоён пыльцой планет. Проникли православные мотивы.
Мы выстоим. Мы мрак переживём. Но Новый год родней, чем Рождество:
«Да будет свет! – твержу. – Да будет свет!» Нет крепче пут, что в детстве обрели вы!
Мы не алкаем мести и войны, И в русскую укутываясь грусть,
И угрожать безумцам нам претит. Я тьму неверья постепенно рушу,
Мы не жадны, не злы, не голодны. Я год за годом Рождеству учусь,
Но вдруг да нагуляем аппетит?! Я вифлеемский свет впускаю в душу.
Мы печь седлаем. Мы не ищем брод.
Мы долго запрягаем – тыщу лет…
Несокрушимо верю в свой народ:
Он одолеет тьму. Добудет свет.

***

Мои очертанья растают во мгле –
Без крика, без злости...
Я гостья всего лишь на этой земле,
Я званая гостья.
А гостю не след по-хозяйски глядеть,
Не след пресыщаться.
Ведь гостю ничем не дано здесь владеть –
А лишь угощаться.
Отведать рассвета, закат пригубить,
Надежды напиться,
Весь мир этот солнечно-лунный любить –
Да не загоститься...

Рисунок Елены Коваленко

Валерия 81
Салтанова

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание

Русь моя, мечта моя

Литературную аналитику поэзии Александра Чжоу
читайте в разделе Литкритика на стр. 331

Памяти Виктории Бурцевой 2 Александр
Не журавль, не голубь, не синица, Чжоу
1. Богоявление В час, когда смятенье и раздрай,
После службы в деревенском храме Редкая невиданная птица
Шли, куда не зная, вдоль реки. Прилетела в наш унылый край.
И смотрели ясными глазами Где не приживается иное,
Звёзды, точно райские зверьки. Где царит крикливо вороньё,
Ночь была морозна, вы с подругой, Я услышал нечто неземное
Речки ледяная полоса, В беззаботном пении её.
Только разносились по округе ...Небо слёзно. Сердце онемело.
Стройные девичьи голоса. Весть, как гром внезапный, оглушит.
На земле, живущей в лихолетье, В храме воронцовском опустелом
В тишине сияющей зимы Ставлю свечку за помин души.
Пели вы, забыв про всё на свете, Примирюсь с утратою бесценной.
Древние Давидовы псалмы. Дни минуют, скорбны и лихи.
И душа восторженная пела Вспоминаю, как самозабвенно
Вслед устам, когда из-подо льда Ты читала нам свои стихи.
Вдруг у ног ожившая вскипела Где ограды круг и ветер ропщет,
Синяя крещенская вода. Продолжаю миссию твою –
Белочкам в твоей дубовой роще
Грецкие орехи раздаю.
Словно птица мимо пролетела.
От души ненастье отлегло.
Меж стволов от влаги почернелых
Кто-то улыбается светло.

***
Время заполошное –
Тёмная вода.
Вспоминайте прошлое
Иногда.
Сколько будем маяться,
Коль дороги нет?
В прошлом отражается
Будущего свет.

Рисунок Елены Коваленко 82 Россия 04.2022
Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6

Русь моя, Общероссийское некоммерческое электронное издание
мечта моя
Данилович С избытком собери
Александр В залесских землях дань,
Чжоу Бессилье и беда Хоть стон стоит и плач,
По весям разлиты, Вези её в Сарай,
Так было и в года А лишнее припрячь,
Ивана Калиты. Пусть крепнет отчий край.
Ослепшая слюда – Пусть копится добро,
В окне сгустилась ночь, Приходит ратный люд,
И весть: идёт Орда, За княжье серебро
Её не перемочь. В запас мечи куют.
И стены не спасут. ...И пел молитву хор
За многие грехи Пред Спасом, в полумгле,
Настанет грозный суд. И строили собор
Стенания глухи. Успения в Кремле.
Катилась голова, На церкви наяву
Горда и горяча. Был Божий свет пролит,
И мудрые слова: И ехал на Москву
Мошна сильней меча. Служить митрополит.
Свою игру затей И таял в сердце страх,
И, пусть не по нутру, Средь распрей и измен,
Ползи на животе В молитве и трудах
По ханскому ковру. Вставала Русь с колен.
Достоинство забудь
И прикуси язык, Рубцов
Разбейся, но добудь
На княжий стол ярлык. Полине Рожновой
Соперников смири:
Владимир, Тверь, Рязань. Для одних он – горький пьяница,
Никудышный человек...
Рисунок Елены Коваленко За окошком ночь туманится,
Настилает мокрый снег.
Замерла почти привычная
Городская суета,
Только жаль, зима столичная
Вологодской не чета.
Здесь повсюду стены тёмные
Заслонили снежный путь,
Небо звёздное, бездонное
Полной грудью не вдохнуть.
Где-то бродит за околицей
Деревенская страна,
С ней судьба его, невольница,
Воедино сплетена.
С ней средь быта несуразного
Слышать тихие слова,
Вместе мыкаться и праздновать,
Вместе пить и горевать.
Только всё ему простительно
Оттого, что, видит Бог,
Так, как он, сказать пронзительно
О Руси никто не смог.

Почта альманаха: 83 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Русь моя,
мечта моя

Калики перехожие Рисунок Елены Коваленко

Марине Царь Волковой Памяти Николая Клюева

Набежали тучи снежные, Уносили его на рассвете –
Потянуло зимней стужею. Сам подняться с лежанки не мог
Где ж мы, други безночлежные, И с тоской, как приютские дети,
Скоротаем ночку вьюжную? Всё смотрел на истёртый порог.
Не сыскать сегодня крова нам, Ни досады в глазах, ни испуга,
Люди, люди, али звери все? Лишь усталость от прожитых лет,
За железными засовами, Темень затхлую жалкой лачуги
Частоколами ощерились... Покидал позабытый поэт.
Да и шли мы в эту сторону Может, вспомнился край Олонецкий,
День и ночь по бездорожию, Дом, родные, Господний удел...
На сто вёрст одни лишь вороны, Чужаком для России советской
Не услышишь слова Божьего... Уносили его на расстрел.
Ой вы, люди православные, И в тюремном глухом коридоре,
Или горе приключилося, Из которого не упорхнуть,
Что с великою державою, Под холодные лязги затворов
Возраставшей Божьей милостью? Открывался незнаемый путь.
Понакрылась Русь туманами, Путь, что был им ещё не исхожен,
Оскудела, обезлюдела, Путь, лежащий во мгле и во зле
Видно нечисть задурманила, И ведущий в то Царствие Божье,
В нашем доме напаскудила... Что не смог он узреть на земле.
Да любая хворь-кручинушка ***
Отболится, переможется – Есть у нашей природы неяркой
Песня новая, былинная, Три для русского сердца подарка.
У народа, дай Бог, сложится! Это осень порой искромётной,
Улыбнёмся небу хмурому, Драгоценной и столь мимолётной.
Нас ведёт звезда блестящая, И зима, чьи снега и метели
Мы идём ко граду Мурому, Даже серые души отбелят.
К добру молодцу болящему, И весны неизбывной цветенье.
У него не ходят ноженьки – Свежих сил и любви обретенье.
Ковш с прозрачною водицею Изумрудность озимого хлеба
Поднесём во славу Божию, И высокое, чистое небо.
Чтобы вволю смог напиться он ***
Ключевой воды живительной
Из источника заветного,
Что с молитвою спасительной
Мы несли от старца светлого...
Разбежится кровь по жилушкам,
Просветлеет память ясная,
Руки вновь наполнит силушка,
Встанет на ноги – хоть в пляс ему.
Будет молодцу раздолие –
Потрудиться для Отечества,
Чтобы стала жизнь привольною,
Стала снова человеческой,
И тоска да немочь сирая
На Руси бесследно сгинула,
Чтобы удаль богатырская
Нас вовеки не покинула!

84 Александр
Чжоу

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

Русь моя, Общероссийское некоммерческое электронное издание
мечта моя
Рисунок Елены Коваленко Выходили рано на дорогу,
Александр *** Напоследок Богу помолясь,
Чжоу Грянул гром в небесных хлябях, Прятали незваную тревогу,
Недруг мчит на нас гурьбой, Знали, ждёт в Коломне Дмитрий князь.
В тяжкий миг Андрей Ослябя Из Можайска, Дмитрова, Ростова,
Заслонит меня собой. Из Литвы и Суздальской земли
Страха нет, и сердце радо, За Оку по княжескому зову
И сомнений тоже нет, Воеводы ратников вели.
Коль стоит со мною рядом Вдаль тянулись конные дружины
Александр Пересвет. И за ними следом – пеших рать,
Ветер воет заунывно, Спаянные верой воедино,
Путь осенней мглою скрыт, За родную Землю умирать.
Авва Сергий, старец дивный, В пламени трепещущих осинок
Русь молитвою крепит. Таял сентября неяркий свет,
Ночь придёт, черна как сажа, И скакал за князем стройный инок,
Да людской вершится труд – Троицкий воитель Пересвет.
Словно витязи на стражу,
Храмы новые встают. ***
Пусть природа всё суровей, У старой дороги смоленской
Топит всё и солнцем жжёт, Остались, как братья, навек
Матерь Божия с любовью Солдаты дивизии N-ской –
Нашу землю бережёт. Вайнах, славянин и узбек.
Начал зверь свою ловитву. Под натиском вражеской стали,
Копит силы вражья рать. Под грохот чужих батарей
Только с верой и молитвой За землю родную цеплялись
Суждено нам устоять. Татарин, калмык и еврей.
Война – это подвиг бессмертный,
Война – это каторжный труд,
И тыл укрепляли всемерно
Казах, армянин и удмурт.
Какая великая сила
(Казалось, часы сочтены!)
Тогда воедино сплотила
Детей необъятной страны.
Под Наро-Фоминском и Клином
Залитые кровью снега,
Там люди с геройством былинным
К Москве не пустили врага.
И жизнь отдавая, поверьте,
Не сделав ни шагу назад,
Они обретали бессмертье
И звание – Русский солдат.
У старой дороги смоленской
Остались, как братья, навек
Солдаты дивизии N-ской –
Вайнах, славянин и узбек.

Рисунок Елены Коваленко

Почта альманаха: 85 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Русь моя,
мечта моя
*** ***
Ах, какие пели песни Александр
Люди на войне «Почти у каждого пацана из Сибири Чжоу
О своей непокорённой матери или бабушки зашили ладанки или крести-
Милой стороне! ки...»
И растягивал гармошку
Парень заводной, С. Ямщиков
А в душе слова звучали
О тебе одной. В гимнастёрки вшиты ладанки,
И понять не в силах фрицы, За плечом остры штыки,
Как такой народ, Площадь Красная парадная -
Отступая, погибая, В бой идут сибиряки.
О любви поёт.
Пусть огонь в печурке тесной Снег стеною, небо серое,
Бьётся до утра – Звёзды видятся едва.
За своих родных и близких Только духом, только верою
Гнать врага пора. Ныне выстоит Москва.
И кружиться будут пары,
По траве скользя… Тем, что было заповедано
Тех, кто пел такие песни, И в душе сохранено.
Победить нельзя! Впереди весна победная,
Поминальное вино.
Лихо
Позади леса дремучие,
Лихо прёт войной по белу свету, Дом на взгорке у реки.
Собирает пышный урожай. Примут долюшку горючую
Отчего-то первыми поэты Бабы, дети, старики.
Покидают нынче отчий край.
Столько их сорвалось в путь неблизкий, Им работа непосильная
Что имён, для сердца дорогих, В радость будет день и ночь,
Видя нескончаемые списки, Лишь бы рожь росла обильная,
Получаем вновь удар под дых. Лишь бы Родине помочь.
Столько их безжалостно скосило,
Что не успеваем провожать. Пусть не будет долго весточки,
Кто же будет небо над Россией Издалёка ей лететь,
После на своих плечах держать?! Лишь надежде тонкой веточкой
За окошком зеленеть.
***
Русь моя, мечта моя, В чистом поле, у дороги ей,
Вольно дышит грудь, Где густые тополя.
Меряю шагами я А назад придут немногие,
Занесённый путь. Обезлюдеет земля.
Слепит солнце зимнее
Синий окоём, ...Образа, свеча горящая,
Спит Земля родимая И душа теперь светла,
Богатырским сном. Богородица, скорбящая,
И покой торжественный Русь, как прежде, сберегла.
Наполняет лес,
Знаю, в чаще девственной
Русский дух воскрес.

Рисунок Елены Коваленко

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 86 Россия 04.2022

Русь моя, Общероссийское некоммерческое электронное издание
мечта моя
На Литургии Зрим родник...
Александр
Чжоу Белеет тело в темноте, Зрим родник в лощине неглубокой,
Белеет тело. И ручей журчит, велеречив.
И нам в греховной тесноте Нет на свете речки без истока.
Пора приспела: Всякой жизни где-то бьют ключи.
И каяться в неправоте, Пряно пахнут луговые травы,
И вновь молиться. Цвета неба васильки и сныть.
Господь томится на кресте, Жизнь манит, и как же мы не правы,
За нас томится. Если с прошлым обрываем нить!
Всё едино в этом мире вечном:
И будет... И весна, и ночь, и соловей...
Узнаём с волнением сердечным –
Ольге Флярковской Всё любовью полнится Твоей.
Вдалеке, за глинистым обрывом,
Сегодня тоскливо, туманно и зябко, Обнимают землю облака,
И дождь, моросящий с утра, И течёт вперёд неторопливо
И роскошь былая пожухлой охапкой Не забвенья – памяти река.
Дымится в горниле костра.
И станут – мы осени книгу листаем – Покорителям Южного полюса
На солнце холодном гореть
Кольчужных берёз чешуя золотая Ни аэросани, ни пони
И клёнов прозрачная медь. Здесь первыми быть не смогли,
И тихо прошепчет лесная дорога, Где холод полночный хоронит
Что лето исчезло не зря, Живое дыханье земли.
И будет светиться так ясно и строго Стеной непролазной – торосы,
Пророческий взор октября. Упряжный мучительный труд.
*** Герои ледового кросса
Ветер хлёсткий, как плеть, Навеки останутся тут.
Да вселенская мгла. У каждой забытой стоянки,
Брёл по полю поэт Принявшей когда-то гостей,
Закусив удила. Покоятся ваши останки,
Пробиваясь едва Обглоданных кучки костей.
По колено в снегу, А люди гордятся по праву
Позабыв про слова Победой... И смотрят сквозь мрак
«Не хочу, не могу». Творцы человеческой славы –
И над сумрачным краем Безмолвные тени собак.
Извечного льда
На него, догорая, Из 52 собак, ушедших с Амундсеном к Южному полюсу,
Смотрела звезда. вернулось только 11, остальные были убиты и съедены.

Рисунок Елены Коваленко ***
По чёрным тропам ноября,
По первопутку снежному
Спешим, дороженьку торя,
С великою надеждою.
Нам указует путь звезда,
Нас ждут препоны многие,
И мы обходим города
Окольными дорогами.
Пещера есть в краю глухом,
Дерюгой загорожена,
Там на колени упадём
Пред Девой с Новорожденным.
Ещё вдали не брезжит свет,
Ещё не знают жители –
Средь моря зла и сонма бед
Наш мир обрёл Спасителя.

Почта альманаха: 87 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Русь моя,
мечта моя

Рисунок Елены Коваленко

Было лето впереди... ***
День истаял без остатка.
Было лето впереди, Долгожданный миг –
А теперь и лета нету. Запах лип пьяняще-сладкий
Сердце стянуто в груди. И меня настиг.
Задыхается планета. И забудется смятенье,
Сбился курс. Огонь стеной. И томящий зной
Города сползают в реки. В час незримого цветенья,
Есть ли путь у вас иной, В поздний час ночной.
Люди, люди, человеки? ***
Ни кустов, ни газона,
В предчувствии грядущих катастроф... Только серая плешь,
В обороне зелёной
В предчувствии грядущих катастроф Образована брешь.
Торопимся, порою ног не чуя, Рядом пыльные кроны,
Не слыша позади беду чужую, А под ними, взгляни,
Не помня вещих снов и вечных слов. Целый взвод шампиньонов
Остановись, помедли, не спеши, Отдыхает в тени.
Почувствуй кожей ветра дуновенье.
Под клёном, полыхающим в тиши, Рисунок Елены Коваленко Александр
Быть может путь откроется к спасенью. Чжоу
*** 88
Сколько золота под ноги брошено! Россия 04.2022
Не поверишь, узрев наяву:
Драгоценной осенней порошею
Осыпает сегодня Москву.
Что нажито, теперь разбазарено –
Изумруды, рубины, парча, –
Красной шубой мздоимца-боярина
Перед плахой сползает с плеча.
Будут ночи тягучие, слёзные
Беспокойные сны бередить,
У кого-то раскаянье позднее
Шевельнётся мышонком в груди.
А когда за ветрами студёными
К нам пожалуют вьюги вослед,
Загорится над крышами сонными
Несказанный Рождественский свет.

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6

Русь моя, Общероссийское некоммерческое электронное издание
мечта моя
***
Я пойду по России с холщовой сумою,
Под июльскими ливнями душу омою
И услышу раскаты небесного грома,
Под ветвями еловыми прячась укромно.
Будут даль озарять золотые закаты.
Станут кровом моим придорожные хаты.
И не встретится дома в пути моём, где бы
Пожалели крестьянского тёплого хлеба.
Я увижу под солнышком ранним, где росы,
Как сверкают по травам железные косы.
И застыну над гладью речного затона
Под целящие звуки церковного звона.
И по дальним путям, каменистым и пыльным,
По холмам, по долам, по раздольям ковыльным
Беспредельность изведаю отчего края,
От которой и сердце в груди замирает.
Кто сказал, что земля моя ликом невзрачна?
Словно песня, она и светла и прозрачна.
Полюбите её, и откроется чудо –
Этой веры в душе никогда не избуду.

С лёгким сердцем

С лёгким сердцем, пусть и запоздало,
Вешний день из радости сотку,
Научусь довольствоваться малым,
Радоваться каждому цветку.
Исчезают все земные страхи
И тревоги тают вдалеке,
Если в час пустынный песня птахи
Разольётся в синем лозняке.
Жить в любви нелёгкая задача:
Трепетно любовью дорожить
И делиться ею – а иначе
Для чего на этом свете жить?

Рисунок Елены Коваленко

Александр 89
Чжоу

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание

Вопросы к вечности

Литературную аналитику поэзии Гоши Спектора
читайте в разделе Литкритика на стр. 337

*** *** Гоша
Спектор
Дышать труднее, а не легче, Вопросы к вечности.
Приняв на плечи этот век. А вечность промолчит.
И снова некто осмелевший Колёсами чечётку отстучит
Один пытается за всех. по ниве южно-русского раздолья.
И в ожидании итога И эхо, заблудившись в ковылях
Житейских драм и вечных тем при повороте на Таманский шлях,
Он образ дьявола и бога замкнёт пространство мировой юдоли.
Объединит в один тотем. И это есть иллюзия творца.
И не соврёт – хотя, возможно... Дрожащие ладони у лица –
И не уйдёт, хотя пора. молитва фарисеям и фискалам.
А лишь соринку осторожно Красивый почерк росчерком в альбом
Смахнёт двуперстием с пера. невольно запускает метроном
И остаётся только слушать, и применяет новые лекала.
Чтобы когда-нибудь потом А может быть, расклад совсем не тот –
Свою непонятую душу потрёпанный дневник, упавший с полки,
Сравнить c чужим черновиком. уже разбил реальность на осколки
судеб, ещё не связанных. И волки
Фотография Виктора Игумнова уходят, как волхвы, за горизонт.
Они не будут трогать за бока
прокуренными жёлтыми зубами.
Ещё строку не вывела рука,
и монстры до сих пор не знают сами,
как их воспринимаю я
в локальной ипостаси бытия.
Ему грозит расклад игральных карт,
как веер обезумевшей субретки.
И только крошки отражают метки,
по коим мы вернёмся к дневнику
и будем ждать событий на веку.
Но век проходит. Совокупность бед –
не больше, чем иллюзия движенья.
И постепенно удлиняясь тенью,
становится всё ниже человек,
и засыхают слабые растенья,
и пылью покрывается паркет.
Вся жизнь моя – сомнения и бред.

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 90 Россия 04.2022

Вопросы к Общероссийское некоммерческое электронное издание
вечности

*** ДАЖДЬ НАМ ДНЕСЬ

Не хочешь – не пиши. Не спорь со мной. Все споры будут зря,
Души свою простуду, Пока роняет свет на мостовую
Живи в такой тиши, Кривой фонарь. И возле фонаря
В которой будет чудом Какой-то парень девушку целует.
Немного хриплый звук Ни ты, ни я.
Простуженного смеха. Уже ни ты, ни я.
И сердца перестук Им хорошо, наверное, вдвоём
Напоминает эхо. Парить незримо над ночным кварталом.
Не хочешь – не пиши. Ты в детстве тоже изредка летала,
Всё сказано и спето. Пока не стал похож на водоём
Клочки твоей души Твой зыбкий сон, в котором одеяло,
Рассеяны по свету. Как лёд, обратный путь перекрывало.
И умерли враги, Немало дней прошло с тех самых пор,
И дети постарели, Когда с тобой мы целовались тоже.
И пахнут пироги Но время шло, сужая кругозор
Малиновым вареньем. До уровня гостиной и прихожей.
Не хочешь – не пиши. И стал банален каждый разговор.
Что толку врать и злиться! Отматывает память эпизод
Скучай в своей глуши И возвращает нехотя к началу
Подальше от столицы. Иных времён, где нам предназначалось
И под напев ветров Совсем не то. Совсем наоборот.
Мечтай в промозглом мраке Там до сих пор не выключенный чайник
О том, как вдруг перо Зовёт кого-то тихо и печально.
Потянется к бумаге... Там до сих пор прогорклы вечера,
И воздух полон сигаретным дымом.
Фотография Виктора Игумнова Там нет того, что нам необходимо,
И нечего утрачивать. Игра
Ещё не обрела жестоких правил.
Никто не служит и никто не правит.
Привычный быт творил свою игру;
Гремел в кроватке детской погремушкой
И оставлял на скомканной подушке
Не оттиск страсти – слёзы и слюну.
И постепенно обольщались души
Желанием обидеть и разрушить.
Не спорь со мной. Всё будет так, как есть,
Мы здесь, сейчас, и выбор минимален.
Невольно повторяя «Даждь нам днесь»,
Глядишь во двор из затемнённой спальни,
Как Саваоф из сумрачных небес.
И подступает подленькая злость
И отвращенье к собственному дому,
Но личный страх перерастает в дрёму.
Пока не пелось – до тех пор жилось.
Не спорь со мной. Всё будет по-другому...
Но только «по-другому» не пришлось...

Гоша 91
Спектор

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Вопросы к
вечности

НА УРОВНЕ БЫТА ***

По капле, по строчке, как взрезанный финкой лимон, Песок под ногами Харона упруг.
Выдавливать прошлое в первоапрельскую слякоть. И круг завершён. Начинается круг
Ты слышишь, девчонка, не смей от бессилия плакать! Оттуда, откуда ты Стикс пересёк,
Ведь ты поэтесса. А слёзы для них – «mauvais ton*». И волны ласкают зыбучий песок.
Зубами скрипи, колоти обречённо посуду, В другой ипостаси, забыв о былом,
Сведёнными пальцами винную пробку сорви. Придётся опять обустраивать дом,
Ведь самое страшное, что вдохновенье прибудет И снова учиться любить и прощать,
Количеством образов сразу же после любви. Но серый песок всколыхнётся опять,
Всё после, всё позже – когда отпылают пожары Стирая навек предыдущую суть.
И жаркий полёт превратится в обычную жизнь. Не вспомнить себя и себя не вернуть.
Ведь ты поэтесса, а сущность поэта державна. Но всё же придется с лихвою платить
Так вот – соответствуй и зла на других не держи. За право прощать и за право любить,
Блажи, отрекайся... Сознанием день не измерить, За право личины менять, имена...
А только в подъезде услышать чужие шаги. Сменяются годы, бурлят времена,
Ведь ты поэтесса, а избранным свойственно верить И ветер столетий скользит по плечам,
И после себя за наличие веры корить. По чёрной хламиде, по гарде меча.
Запить настоящее бромом приморского пляжа, Но вновь оказавшись в потоке времён,
Забить настоящее фоном грядущей зари… Ты вдруг понимаешь: угрюмый Харон
Тебе ли не знать то, что склонность людей к эпатажу Не больше чем образ иной пустоты,
Зависит от уровня опустошенья внутри! И то, что Харон – это ты, это ты...
Под солнцем задумчиво плавятся пляжные кресла.
Под тенью навеса рождается лёгкий сквозняк. ***
Девчонка, провидица, вздорная дрянь, поэтесса Красавица, фурсетка, этуаль,
Расслабленно тянет из маленькой рюмки коньяк. Февраль ещё расплатится с тобою
Вот так. Потихоньку. Под музыку прошлого века За это небо бледно-голубое,
Пройдут выходные и, может быть, вырвется стих. За лёгких строк прозрачную печаль.
На уровне быта мечта одного человека
Становится часто тяжёлым ярмом для других. Горячий чай, две пачки сигарет,
Семья отобедает. Кто-то помоет посуду, И запах табака и бергамота.
А кто-то в запале начнёт городить ерунду. Лениво начинается суббота,
На уровне быта любой монолог неподсуден, Лишённая пророчеств и примет,
Пока постепенно не станет похож на хулу. Лишённая привычной суеты –
В углу прорастает лианами буйная зелень, Возни детей и бормотанья мужа.
Струится по стенам прообраз грядущей строки. Тебе пока ещё никто не нужен
На уровне быта одно лишь присутствие лени В том мире пустоты и простоты,
Всегда перевесит свои и чужие грехи. Где можно на секунду замереть,
На уровне быта забыто наличие страха. На цыпочки вспорхнув, как на пуанты,
Наивная речь обретает стальные края. И ощутить присутствие таланта
На уровне быта перо и простая бумага Как маленькую медленную смерть.
Не выглядят больше как главный аспект бытия. И, завершив изящный поворот,
Скользнуть лучом
*Mauvais ton – моветон: дурной тон, невоспитанность (франц.)
по выцветшим обоям...

Февраль ещё расплатится с тобою
Грядущей безысходностью суббот.

Фотография Виктора Игумнова

92 Гоша
Спектор

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

Вопросы к Общероссийское некоммерческое электронное издание
вечности

*** ***
Скрип колёс велосипеда.
Сквозь поля по тропке еду. Расстрелянный в семнадцатом – родившийся в двадцатые.
Нажимаю на педали, Судьба – индейка, дурочка, хромая травести.
Напеваю: «Не догнали!» Ведь надо же додуматься – чтоб сразу на попятную,
Фляжка с пивом на боку – Но только без возможности найти и отомстить!
Много ль надо дураку? Лежи себе, полёживай, перебирая ручками,
Взирая из-под чепчика на новую семью.
Еду... еду... До обеда – Не быть тебе, болезный мой, блистательным поручиком,
Завезти посылку деду. Не слыть тебе в провинции хлыщом и парвеню*.
И Марусе из продмага Не пить тебе шампанское в приморской ресторации,
От инспекции бумагу. А кушать кашу манную под радио рассказ
Ну а после – в сельсовет: О буднях Красной Армии, о коллективизации,
«Фрол Иваныч, вам пакет». О том, как Сталин с Берией заботятся о вас.
Пути господни торные исповедимы мудрыми,
Сколько времени я еду? Но доверять не следует превратностям пути.
Сорок лет как нету деда. Ты был застрелен в «финскую» племянником фон Унгерна,
И Маруся постарела, Который в восемнадцатом ещё успел уйти.
Растолстела, одряхлела. Записано на облаке. Заверено крылатыми.
Сельсовет давно не тот, Не поддаётся времени, стихиям и вранью.
И совсем другой народ. Глава начнется новая,
и вот в семидесятые
Нажимаю на педали. На свет родится девочка – поэт и парвеню.
Что, родимые, не ждали?
Будет праздник и потеха – * На языке аристократов – выскочка, человек из средних классов, добившийся
Заводите патефон! доступа в аристократическую среду или быстро достигший высокого служебно-
Каждый раз хочу остаться, го положения (фр.).
Но лежу я в третьей братской,
Возле стенки, пятый сверху –
Поселковый почтальон.
Колокольня.
Перезвон.

Фотография Виктора Игумнова ***
Почта альманаха:
Поколение уходит. Незаметно. Навсегда.
Отплывают пароходы. Отбывают поезда.
На заплёванном перроне у киоска «Спортлото»
Жмётся тощая фигурка в габардиновом пальто
И глядит подслеповато сквозь туман прожитых лет
Уходящему вдогонку, уходящему вослед.
Свет немного потускнеет, выйдет ветер на поля,
И кашне на тонкой шее – будто белая петля.
Вздёрнув худенькие плечи и нахохлясь, как сова,
Он всё время быстро шепчет непонятные слова.
Только в той скороговорке лишь сплошная ерунда.
Поколение уходит. Отправляется туда,
Где в густом переплетенье райских троп и адских врат
Будет каждое мгновенье длиться сотни лет подряд.
Остаётся только почерк, фотография в альбом.
Остаётся только ночью сокрушаться о былом.
И, завидуя немного всем, кто сам успел уйти,
Между дьяволом и богом находить свои пути.

Гоша 93
Спектор

[email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Вопросы к
вечности
ПРИМОРСКИЙ БУЛЬВАР Фотография Виктора Игумнова
Гоша
Ты помнишь, Мария? Ты слышишь, Мария? *** Спектор
Опять беспрестанно судачат святые, Мой папа любил авокадо.
Опять ворошат погребенные кости, Они вместе с дедом садились
И ветер гуляет на дальнем погосте, За столик на душной веранде
Кровавой листвой заметая Россию. И резали тонко лимон,
Ты слышишь, Мария? Ты помнишь, Мария, И клали по дольке лимона
Какие в двенадцатом шли листопады? На бледно-зелёную мякоть,
И дождик в аллеях Нескучного Сада И ждали четыре минуты,
Выстукивал каплями в ритм оперетты – Чтоб соком наполнился он.
«Ах, Карамболина, ах, Карамболетта!»
Из тени и света, и знойного лета И время тянулось неспешно,
Мотив наплывает, и, кажется, где-то И время тянулось лениво.
На грани прозрения, скуки и быта Пылило по улице лето,
Звучит пошловатое «Ах, Рио-Рита». Хронометр тикал в руке –
И шёпот вдогонку: «Стихи от стихии. Он был золотым, довоенным,
Ты помнишь, Мария? Ты слышишь, Мария?» С массивным стеклом и цепочкой,
Она оглянулась. Лишь пёс шелудивый И жёлтые звенья, как память,
У грязной шашлычной. И волны игриво Цеплялись похожестью дней.
Стучат в парапет, словно молот Гефеста.
Сегодня совпали и время и место Затем мельхиоровой ложкой
Рождения демона русского сплина. (Одной на двоих управлялись)
«Но я не Мария – Марина, Марина…» Они, как совковой лопатой,
Вгрызались в зелёную твердь.
Отёки, бронхит и сутулые плечи. А после блаженно курили,
В приморский бульвар упирается вечность. Лениво болтая о чём-то,
И слушали, как Ободзинский
*** По радио просит: «Поверь!»

Природа крылья вычеркнет в отместку Мой папа любил авокадо,
За признаки отсутствия стыда. И дедушка тоже не против…
Юнна Мориц Какая смешная картинка…
Что нынче случилось со мной?
Ни пороха, ни вороха, ни сил, ни тишины... Мой папа любил авокадо,
Сжимает день объятия обещанной страны, Когда бы нас раньше не бросил.
Где чуждость восприятия низводится на нет И дедушка тоже любил бы,
Славянскою грамматикой на полосах газет. Когда б не погиб под Москвой.
Где посиделки вечером и погляделки в рот
Уже воспринимаются как личный дискомфорт.

Ни весело, ни песенно, ни бога, ни войны...
Сжимаются объятия покинутой страны.
Мы там остались отзвуком, причиной странных снов,
Скандальной неизвестностью и честностью взахлёб.
Мы там ещё присутствуем, как фото на стене,
Невольным обвинением в непризнанной вине.

Ни жалости, ни малости, ни капельки вины...
Распахнуты объятия совсем другой страны,
Где постаревшим мальчикам и девочкам седым
С утра дремать на лавочке, смотреть на молодых,
И утешаться мыслями, что жизнь не так плоха,
И забывать о признаках присутствия стиха.

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 94 Россия 04.2022

Вопросы к Общероссийское некоммерческое электронное издание
вечности
***
Гоша
Спектор Мудрец, истец и он же – обвинитель,
Хулитель, передёргиватель карт,
Презренный трус, отчаянный воитель
И бард.
Неистребимый почитатель кухонь,
Читатель и музейный экспонат,
Творец, предпочитающий разруху,
И фат.
Тень на плетень, переплетенье тени,
Любитель рифмы и фривольных дам.
Небрежный оттиск сути поколенья –
И хам.

***

Он быстро учился, но только всегда не тому.
Ему поверяли сердечные тайны девицы.
Их лица он помнил, но только размытые лица,
А тайны забыл, ибо тайны ему ни к чему.
Он верил, что святость – есть свойство отдельной души,
Живущей в отдельной, а не в коммунальной квартире.
Что в мире всё просто, что всё относительно в мире,
А значит, не надо пытаться куда-то спешить.
Он мог целый день размышлять над отдельной строкой,
Не пил, но курил и мечтал обязательно бросить.
Зимою ждал лета, а летом предчувствовал осень
И раннюю проседь подкрашивал изредка хной.
Иной бы запил, ну а этот встречался с Гюго,
Беседовал с Гамлетом, спорил в ночи с Ювеналом...
В тот сумрачный полдень, когда его просто не стало,
Мир двинулся вспять, но, увы, не заметил того.

Фотография Виктора Игумнова ***

Уходят.
Тихонько.
Ни денег, ни славы.
Шуршанием листьев лишь шёпот вдогонку.
Ах, как безобразна улыбка костлявой
В сравнении с мудрой улыбкой ребёнка,
Которым мы станем, усвоив, что зрелость
Давно миновала покои больницы!
Сегодня весь день почему-то не пелось
Не то что поэтам, а ветру и птицам.
Молиться – напрасно.
Сердиться не стоит
На дряхлый укор водянистого взгляда.
Когда-то и нас этот мир упокоит
Под мокрой ветлой или ржавой оградой.
Не надо.
Молчи.
Мы ведь стали мудрее,
А значит, циничней, и это зачтётся.
Уходят родные
по крови,
по вере…
Ещё не болит,
Но уже не поётся…

Почта альманаха: 95 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Вопросы к
вечности

Из цикла «Параллельность» Фотография Виктора Игумнова
***
***
«Матфей ведь никогда не воскресал...» –
Так начал речь социалист Распутин, Оркестр играл фальшиво «Марсельезу»,
Когда-то светский земский комиссар, А лучше бы сыграли «Дивный Сон».
А ныне вольнодумец и распутник. Дремал в пустой пролётке у подъезда
Создатель многочисленных кружков Седой лакей грузин Виссарион.
И вдохновитель «Партии Рабочих», Парк Фонтенбло оделся по погоде,
Чьим лозунгом «Свобода без оков!» Заполнив воздух запахом цветов.
Был вышит воротник его сорочки. Сегодня день рождения Володи.
Сегодня за обеденным столом Они договорились в пять часов.
Собрались активисты «Москвошвея», Уже почти без четверти, и Фанни,
Чтобы кружковцам объяснить потом Оглядываясь, комкала платок.
Историю распятия Матфея. Горел в согретом пальцами стакане
Прищурив в потолок горящий глаз, На дне закатом земляничный сок.
Распутин говорил: «Да глупость это. Напротив, развернув свою газету,
На самом деле не волнует нас Конторщик Берг внимательно читал
Предательство Иссы из Назарета. О том, что в доме Корсакова в среду
Он получил свои семнадцать су На Разгуляе будет карнавал,
И далее, прожив две трети века, О том, что в моду вновь вошли кальяны,
Имел три лавки, ковырял в носу И то, что на помолвку в ресторан
И умер благородным человеком. Вас ждут ротмистр охранки В. Ульянов
Но у церковных не хватает сил И баронесса Фанни фон Каплан.
Признать, что все догматы власти ради…» В пять двадцать пять, поправив вуалетку,
Внук дворника, Иосиф Джугашвил, Она решила, что пора домой.
Старательно записывал в тетради. Через неделю здесь начнётся лето,
Задумчиво курила Женя Санд – А нынче в параллельности покой.
Работница второй мануфактуры.
Разглядывал сквозь окна палисад
Потомственный лекальщик Троекуров.
Хозяин дома – молодой амбал –
Проворно хлопотал у самовара.
Листала замусоленный журнал
Его жена Волконская Варвара.
«Да это государство точно хлев», –
Сказал и покосился воровато
Худой студент по прозвищу Азеф,
В миру же просто – Алексей Зубатов.
Помедлив, расставались у ворот,
Ну а напротив, у лабаза, справа,
Филёр Гриневич кушал бутерброд…
Сегодня в параллельности облава….

Фотография Виктора Игумнова Гоша
Спектор
96
Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

Вопросы к Общероссийское некоммерческое электронное издание
вечности

*** С раскосыми глазами цвета меди.
К паштету было белое вино. И сразу же возлюбленный забыл
Она грустила, комкая салфетку, О клятвах, и прогулках под луною.
И размышляла, что всему виной Он был поручик роты кирасир,
Случайная наивная нимфетка. Она – женой посланника Де Гойи.
О том, что надо повидаться с ним, Сегодня за обеденным столом,
А может, просто написать записку. Борясь с тупым желанием напиться,
Внизу шумел толпой Ершалаим, Она упорно думала о нём,
Вскипая у дверей базарным визгом. Ещё о том, что ей давно за тридцать.
Муж молвил: «Дорогая, ты больна?» – Муж, равнодушно глядя в потолок,
И посмотрел в тарелку равнодушно. Казалось, говорил совсем не с нею.
«Всё хорошо, – ответила она. – «Ах как забавен лейб-поручик Блок!
Сегодня пыльно и немного душно». Стесняется всё время и бледнеет.
Излишне резким взмахом головы И даже дал мне кличку «Командор»,
Откинула к виску подальше прядку... Но я не против, это даже мило...»
Опять я не о том... увы, увы.... Ах, Донна Анна, с этих самых пор
Ну, так и быть. Давайте по порядку. Вы можете сказать: «Как я любила!» –
Они встречались ровно восемь дней Но не читайте больше грустных строк
В квартире командира эскадрона. Трагедий Александра фон Петрова.
Он был влюблён, писал стихи о ней Пусть в памяти прибудет Саша Блок,
И их читал немного монотонно. Как сон жены посланника Кордовы.
А после целовал и раздевал, Муж улыбнулся и отвёл глаза.
И подводил, полуобняв, к дивану. Она взглянула за окно тоскливо.
Шнурки корсета путались, диван С востока надвигается гроза...
Пружинами наяривал осанну.
А в декабре, почти под Рождество, Сегодня в параллельности дождливо...
Он встретил дочь оценщика Эфенди, –
Наивное смешное существо

Фотография Виктора Игумнова

Гоша 97
Спектор

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание

СПорворезмаенная

Николай Богданов-Бельский (1868 –1945)
Воскресное чтение в сельской школе

Новые грани
русской словесности

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 98 Россия 04.2022

Афиша Общероссийское некоммерческое электронное издание

ЮЭторние дйолТжнаобпаовчтонрииткьсоя!в

Рассказы с жестокой правдой

Татьяна Сабаньска

Трогательная и печальная
история о преданности…

Дарья Симонова

Женщина отправляется
на поиски мужчин

Наталья Лаврова

Красивые короткие рассказы
о нежности и одиночестве

Редакция 99
альманаха
«Гражданинъ»

Почта альманаха: [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание

Два честных рассказа

Литературную аналитику прозы Юрия Табачникова
читайте в разделе Литкритика на странице 344

ПРОПАСТЬ КАИНА Юрий
Табачников
Каин ушёл. В никуда. Он бродит среди нас тенью, которую не в силах растворить время.
Мы не замечаем его, но он среди нас. А быть может, и внутри нас. Притих на время, замер в
ожидании своего часа, а нам и невдомёк. Нет ему успокоения, ему даже в Ад пути нет. Так он
и бродит неприкаянно. Он всегда где-то рядом!..

Предвоенная Варшава была на подъёме насыщенной творчеством общественной жизни
и, в частности, еврейского её звена. Газеты и театры выходили сплошь на идиш и иврите,
спортивные общества состояли из разных политических движений. В большой синагоге на
Тлемацкей пел выдающийся кантор Гершон Сирота. В шумных магазинах и кафе на Налевках
кишела еврейская разномастная публика, а в модной «Будке» бомонд заполнял общество
изящных искусств. И расцветал бурно модернизм на театральных подмостках и в живописи,
несмотря на попытки правительства ограничить еврейскую значимость в стране – она, вопре-
ки всему, жила и бурно развивалась. Ничего не предвещало страшного и безвозвратного ис-
чезновения этой теперь почти забытой уникальной Атлантиды совсем недавнего прошлого…

Ромэк Штейнберг возвращался со своей девушкой Хаей из «Пассажа», где еврейское спор-
тивное общество содержало на свои средства различные секции. Приятный летний вечер,
симпатичная рыжекудрая Хая: что ещё нужно девятнадцатилетнему парню для счастья? Хотя
возвращаться домой ему совсем не хотелось. Вечные нравоучения набожного отца, бежав-
шего из Украины с приходом большевиков, порядком надоели. Не понимающего, что время
уже другое. Что его религиозные догмы никому не нужны. А уж ему-то, Ромэку, и подавно.

– Иди шить учись, всё равно толком ничему в университете не научат, – постоянно талды-
чил старик. – Если бы хоть на врача или адвоката, а то…

Господи, да кому его шитьё нужно? Столько иных возможностей! Ну да, еврейские студен-
ты сидят на отдельно отведённом месте в аудитории, но ведь учатся же. Да, со временем это
изменится обязательно. Сам ведь отец раньше хотел, чтобы я в университете учился. Копил
на мою учёбу. А я разве просил его об этом? Так чего теперь причитать: «Ой, вэй, не дай бог
что, как жить будешь? Я-то портной. Хороший, промежду прочим. Вас увёз в Европу. Может,
на старом месте и перемололось бы всё, но скажи: кому там нужен фасонный портной? Нет,
я, конечно, и френчи могу… А что? Но разве в них есть красота? Нет и нет! Шик страха – это да.
А мастеру истинная красота нужна, а не френчи. А ведь среди этих большевиков и евреев не-
мало было. Ох, вейзмер, будто им и без большевиков проблем не хватало? Но таки ладно…»

Ромэка аж нервно передёрнуло от всего этого.
– Ты что? – спросила обеспокоенно Хая.
– Да так, ветерком протянуло, – смутился Ромэк.
Хая что-то весело болтала. Он улыбался, делая вид, что внимательно слушает её, хотя
тягостные мысли продолжали терзать изнутри. «Ещё нудит старик всё время: шаббат не со-
блюдаешь, грех это. Беду накличешь! А сам брата Казика в покое оставил. Всегда его больше,
чем меня, любили. Первенец. А я, значит, хуже? Казик даже в секцию от левацкого «Штерна»
записался. В нормальном клубе заниматься не захотел. Левые – они разве не большевики, от
которых отец сбежал? Ан нет, ничего ему не докажешь. А я для них – так… между прочим. Раз
уж этак сложилось… Вот только отучусь – и в Америку или во Францию уеду. Пусть со своим
Талмудом и шитьём остаются! Мне весь этот «прах предков» ни к чему. Да они и не заметят,
если меня не будет рядом».

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 100 Россия 04.2022