Литературный альманах "Гражданинъ №6

Тайны Общероссийское некоммерческое электронное издание
Лаврентия
Берии Как Берия «приставал»
к женщинам.
Геннадий
Ростовский Три самые громкие истории

29 марта родился Лаврентий Павлович Берия (1899–1953), которого кто-то считает злодеем
шекспировского масштаба, а кто-то – несправедливо оболганным человеком.

На Берию действительно навешали много чего с подачи Никиты Хрущева. Этот глава го-
сударства, обладая неистребимым колхозным менталитетом, стремился унизить соперника,
прибегая к характеристикам телесного низа.

На июльском пленуме ЦК КПСС 1953 года он заявил, что при обыске у Берии обнаружи-
ли «большое количество предметов мужчины-развратника» (презервативы, что ль?). Кроме
того, Хрущев зачитал показания начальника охраны Саркисова, который «по указанию Берия
вел список женщин, с которыми он сожительствовал» (здесь в стенограмме следует ремарка
«Смех в зале»). В списке этом было 25 фамилий.

Ненавистникам дальнейшего призыва цифра 25 показалась маленькой, число жертв они,
давая волю фантазии, довели до многих сотен, приводя к рождению городской легенды: «Де-
вушка шла по улице, подкатил черный автомобиль и увез ее к Берии насиловаться». Лаврентий
Павлович приобрел черты секс-гиганта.

Отдельное место в резервации мифологичных анекдотцев занимают рассказы о том, как
Берия ухлестывал за актрисами, звездами советского кино, а те хлестали его по брыслятым
щекам.

Вот на этих россказнях остановимся, рассмотрев жертв любвеобильности Берии подробнее.

ЗОЯ ФЕДОРОВА (1909–1981)

ЧЕМ ЗНАМЕНИТА: Выбилась в звезды, сыграв в фильмах «Подруги», «Музыкальная исто-
рия», «Свадьба». После «Свадьбы», вышедшей на экраны в 1944-м, что-то произошло, Федоро-
ву снимать перестали.

ПРИ ЧЕМ ТУТ БЕРИЯ: Федорова была из высокопоставленной семьи. Ее отец одно время за-
нимал пост начальника паспортной службы Кремля. В 1937 его арестовали. На приеме у Берии
популярная актриса добилась, чтобы отца выпустили.

Берия рассчитывал на благодарность в виде секса. Актриса обозвала его обезьяной и ушла.
Обиженный ухажер вручил ей напоследок букет роз, намекая, что это венок на могилу.

После чего коварно выжидал долгие года, дабы Федорову арестовать.
Именно такая история (надо понимать со слов матери) изложена в книге Виктории Федоро-
вой «Дочь адмирала», где помимо всего прочего повторен былинный зачин: «Слухи, ходившие
по Москве о Берии, были один другого страшнее. Пьяница, развратник, насиловавший женщин
и молоденьких девушек. Случалось, что какая-нибудь девушка, отправившаяся по делам, не
возвращалась домой и сразу же по Москве распространялись слухи, что виной тому Берия, за-
хотевший ее».
А НА САМОМ ДЕЛЕ: Федорову арестовали за связь с помощником атташе американского
посольства Джексоном Тейтом, от которого она дочь Викторию и родила.
Из лагеря Федорова написала на имя Берии письмо, где есть строки, говорящие о том, как
прекрасно она все понимала: «Что дало повод так позорно заклеймить меня? Мое знакомство
с иностранцами. Но знала ли я, что дружба, которая была у нас с ними в те годы, перейдет во
вражду и что это знакомство будет истолковано как измена Родине?!»
Да, все банально. По ту сторону океана точно такой же аргумент о дружбе, которая пере-
шла во вражду, приводили деятели Голливуда, вызванные на правёж комиссией по расследо-
ванию антиамериканской деятельности.

Почта альманаха: 301 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Тайны
Лаврентия
ТАТЬЯНА ОКУНЕВСКАЯ (1914–2002) – ПЛОХАЯ ЖЕНА Берии

ЧЕМ ЗНАМЕНИТА: В отличие от Федоровой у Окуневской не было в кино знаковых ролей.
«Пышка» да «Майская ночь» не становились лидерами проката, а роль любовницы Махно в
«Александре Пархоменко» вряд ли могла принести большую популярность у зрителей. Пожалуй,
только сюжет «Ночь над Белградом» в одном из «Боевых киносборников» вывел актрису в топ.
В этой короткометражке она исполнила песню «Ночь над Белградом», которая зазвучала ото-
всюду.

ПРИ ЧЕМ ТУТ БЕРИЯ: Дожившая до наших свободных дней меления языком Окуневская по-
ведала о насилии, учиненном над ней Лаврентием Павловичем, в книге «Татьянин день».

Там рисуется следующая картина: Берия раз Окуневскую изнасиловал, потом повторил, а она
терпела.

А НА САМОМ ДЕЛЕ: Окуневская говорит, что посадили ее за много чего, и в частности за не-
ответ на страсть Берии, при этом упоминая, что ложилась с ним в постель. Какой же это неответ?

Еще к ней приставал Абакумов, звал жениться Иосип Броз Тито, и вообще ее хотели все и
всегда.

На самом деле арестовали Окуневскую, как и Федорову, за излишние связи с иностранцами.
Самый большой удар по достоверности воспоминаний Окуневской нанесла ее дочка Инга
Суходрев, прямо заявившая, что мама, которую она знала получше, чем ненавистники Берии,
большая фантазерка. Она даже показала, откуда у актрисы родилась идея, будто ее изнасиловал
Берия, – из рассказа дочки о своей подружке, которая хвасталась, что с Берией переспала.

ЛИДИЯ РУСЛАНОВА (1900–1973) – СТЯЖАТЕЛЬНИЦА

ЧЕМ ЗНАМЕНИТА: Певица, которой лучше всего удавались русские народные песни, а осо-
бенно «Валенки». Пик карьеры – выступление 2 мая 1945 года у стен поверженного Рейхстага.

ПРИ ЧЕМ ТУТ БЕРИЯ: Подвозил Русланову после концерта, приставал и хватал за коленки.
Русланова его оттолкнула и обругала. Затаил обиду. Арестовал вместе с мужем.

А НА САМОМ ДЕЛЕ: К чести Руслановой, сама она версию о вмешательстве Берии не под-
держивала и, по словам дочери, даже не была с ним знакома.

Арестовали ее, поскольку муж Руслановой генерал-лейтенант Владимир Крюков был став-
ленником Жукова, под которого после войны начали копать. Еще Крюкова угораздило проштра-
фиться по трофейным делам, слишком много барахла вывез он из Германии.

Русланову арестовали одновременно с мужем. Шла она по статье «Грабеж и присвоение
трофейного имущества в больших масштабах».

Вот три самые громкие истории «приставания» Лаврентия к звездам. За рамками осталась
Евгения Гаркуша, поскольку она в звезды первого ряда не выбилась, хотя в кино снималась. А
также Людмила Целиковская, поскольку в рассказе ее сына о побеге мамы из особняка Берии
неясно, кто к актрисе приставал, сам хозяин или его помощник.

https://clck.ru/U5Wq2

302 Геннадий
Ростовский

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

Тайны Общероссийское некоммерческое электронное издание
Лаврентия
Берии Правда про Берию

О «японском экономическом чуде» у нас слышали многие. А вот кто знает о грузинском?
Осенью 1931 года первым секретарем компартии Грузии стал молодой чекист Лаврен-
тий Берия — личность весьма примечательная. В 20-м году он руководил нелегальной сетью
в меньшевистской Грузии. В 23-м, когда республика перешла под контроль большевиков,
боролся с бандитизмом и добился впечатляющих результатов — к началу этого года в Грузии
насчитывалась 31 банда, к концу года их осталось лишь 10. В 25-м Берия награжден орденом
Боевого Красного Знамени. К 1929 году стал одновременно председателем ГПУ Закавказья и
полномочным представителем ОГПУ в регионе. Но, как ни странно, с чекистской службой Бе-
рия упорно пытался расстаться, мечтая завершить наконец образование и стать строителем.
В 1930-м он даже написал Орджоникидзе отчаянное письмо: «Дорогой Серго! Я знаю, Вы
скажете, что теперь не время поднимать вопрос об учебе. Но что же делать. Чувствую, что
больше не могу».
В Москве выполнили просьбу с точностью до наоборот. Итак, осенью 1931 года Берия
становится первым секретарем компартии Грузии. Через год — первым секретарем Закавказ-
ского крайкома, фактически хозяином региона. И вот о том, как он работал на этом посту, у нас
говорить очень и очень не любят.
Райончик Берии достался тот еще. Промышленности как таковой не существовало. Нищая,
голодная окраина. Как известно, с 1927 года в СССР шла коллективизация. К 1931 году в колхо-
зы Грузии удалось загнать 36% хозяйств, но менее голодным население от этого не стало.
И тогда Берия сделал ход конем. Он коллективизацию остановил. Оставил в покое частни-
ков. Зато в колхозах стали разводить не хлеб и не кукурузу, от которых толку не было, а ценные
культуры: чай, цитрусовые, табак, виноград. И вот тут-то крупные сельхозпредприятия оправ-
дали себя на сто процентов! Колхозы стали богатеть с такой скоростью, что крестьяне сами по-
валили в них. К 1939 году, без всякого принуждения, было обобществлено 86% хозяйств. Один
пример: в 1930 году площадь мандариновых плантаций составляла полторы тысячи гектаров, в
1940 году — 20 тысяч. Урожайность с одного дерева увеличилась, в некоторых хозяйствах — аж
в 20 раз. Когда идете на рынок за абхазскими мандаринами, вспомните Лаврентия Павловича!

Геннадий 303 [email protected]
Ростовский

Почта альманаха: [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Тайны
Лаврентия
В промышленности он работал столь же эффективно. За первую пятилетку объем валовой Берии
промышленной продукции одной лишь Грузии увеличился почти в 6 раз. За вторую пятилетку
— еще в 5 раз. В остальных закавказских республиках было то же самое. Именно при Берии, на-
пример, начали бурить шельфы Каспийского моря, за что его же обвиняли в расточительности:
зачем возиться со всякой ерундой! Зато теперь за каспийскую нефть и за маршруты ее транспор-
тировки идет настоящая война между сверхдержавами.

Тогда же Закавказье стало и «курортной столицей» СССР — кто тогда думал о «курортном
бизнесе»? По уровню образования уже в 1938 году Грузия вышла на одно из первых мест в Со-
юзе, а по числу студентов на тысячу душ перегнала Англию и Германию.

Короче говоря, за те семь лет, которые Берия находился на посту «главного человека» в
Закавказье, он так раскачал хозяйство отсталых республик, что вплоть до 90-х годов они были
одними из самых богатых в Союзе. Если разобраться, докторам экономических наук, проводив-
шим перестройку в СССР, есть чему поучиться у этого чекиста.

А ведь то было время, когда не политические болтуны, а именно хозяйственники ценились
на вес золота. Сталин не мог пропустить такого человека. И назначение Берии в Москву было
не результатом аппаратных интриг, как сейчас пытаются представить, а вполне закономерной
вещью: человеку, так работающему в регионе, можно доверить большие дела и в стране.

У нас имя Берии в первую очередь связывают с репрессиями. По этому поводу позвольте
самый простой вопрос: когда были «бериевские репрессии»? Дату, пожалуйста! Ее нет. За пре-
словутый «37-й год» отвечает тогдашний шеф НКВД товарищ Ежов. Послевоенные репрессии
тоже проводились, когда Берия в органах не работал, а придя туда в 1953 году, первое, что он
сделал — их прекратил.

Когда были «бериевские реабилитации» — это в истории зафиксировано четко. А «бериев-
ские репрессии» — в чистом виде продукт фальсификации.

http://gidepark.ru/content/1425012?digest

304 Геннадий
Ростовский

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

Тайны Общероссийское некоммерческое электронное издание
Лаврентия
Берии Что было не так со смертью
арестованного

Лаврентия Берии?

Как отмечают многие историки, арест Лаврентия Берии сопровождался немалым количе-
ством странностей. Особое внимание авторы множества книг о наркоме уделяют его фотогра-
фиям, сделанным в день его взятия под стражу. Ссылаясь на них, некоторые уверенно заявляют
о том, что к тому моменту Берия уже наверняка был убит.

Подготовленный арест и смертный приговор
На самом деле арест Лаврентия Павловича Берии был тщательно подготовлен. По край-
ней мере, так утверждает автор издания «Всемирная волновая история от 1943 г. по 1962 г.»
Владимир Кучин. По словам Кучина, Никита Хрущев начал переговоры со своими коллегами
(в первую очередь с министром обороны Николаем Булганиным) по поводу взятия Берии под
стражу еще до его отъезда в Берлин 18 июня 1953 года, а 26 числа того же месяца, согласно
официальной версии, вернувшийся в СССР бывший нарком внутренних дел был арестован на
заседании Политбюро ЦК КПСС. Группой захвата, состоявшей из офицеров Московского округа
ПВО, руководил заместитель Булганина, Георгий Жуков.
Закрытый судебный процесс над Берией и его ближайшими сподвижниками, как пишет
автор «Большой исторической энциклопедии» Сергей Новиков, начался 18 декабря 1953 года.
Их обвинили в организации массовых репрессий еще при жизни Иосифа Сталина, подготовке
государственного переворота после его смерти и других преступлениях. Во время суда, который
длился всего несколько дней, Лаврентий Берия признал свою вину лишь частично. Специальное
Судебное Присутствие Верховного Суда СССР постановило приговорить подсудимого к высшей
мере наказания с конфискацией имущества и лишением всех наград и званий. Казнь, опять же
согласно официальной версии, была осуществлена в тот же день, 23 декабря 1953 года.

Геннадий 305 [email protected]
Ростовский

Почта альманаха: [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Тайны
Лаврентия
Стандартные процедуры, которых не было Берии
Как расстрел, так суд и даже арест Лаврентия Берии сопровождались множеством стран-
ностей. Так, если верить Зазе Цквитарии, автору книги «Берия без лжи. Кто должен каяться?», у
арестованного не были сняты отпечатки пальцев. Это подтверждал и бывший прокурор Андрей
Сухомлинов, получивший доступ к документам дела и изучивший его в буквальном смысле
вдоль и поперек. Цквитария справедливо считает тот факт, что стандартная процедура дакти-
лоскопирования так и не была проведена, подозрительным. А вот Алекс Громов на страницах
издания «Нарком Берия» прямо заявляет о том, что отпечатки пальцев не снимались для того,
чтобы смерть Берии после казни не была, как полагается, засвидетельствована врачом.
Аналогично дела обстоят и с фотографиями Лаврентия Павловича, которые, тоже как во-
дится, должны были поместить в дело в 2 экземплярах: анфас и в профиль. Богдан Кобулов
и остальные обвиняемые были сфотографированы должным образом, а вот со снимками
Берии – сплошные тайны. Не зря тот же Сухомлинов назвал единственное фото (причем в ¾)
экс-министра внутренних дел «комичным». По утверждению Цквитарии, на снимке изображен
явно более молодой Берия. Елена Прудникова, автор книги «1953. Смертельные игры», считает,
что фотографию Берии попросту изъяли из семейного архива во время обыска, а позже поме-
стили в дело. И данная версия также указывает на то, что нарком к тому моменту уже был убит.
Другие странности «дела Берии»
Кроме отсутствующих отпечатков пальцев и «комичной» фотографии существует еще не-
мало противоречивых данных по «делу Берии», вызывающих подозрения о том, что в этой
истории не все чисто. Например, Лина Тархова, автор книги «Заложники Кремля», пишет о том,
что машинистка Екатерина Козлова, работавшая в штабе Московского военного округа, где и
содержался Берия, рассказывала, что окна в здании закрасили белой краской. Поэтому узника
бункера, которого изредка выводили на прогулку, никому разглядеть так и не удалось. Тем бо-
лее что на прогулку или допрос Лаврентий Павлович всегда следовал в пальто и надвинутой на
глаза шляпе. Да и смотрел он исключительно себе под ноги. Это дает повод думать, что убитый
Берия был заменен «дублером».
Борис Соколов в своей книге «Двуликий Берия» отмечает и тот факт, что в процессе рас-
следования преступлений не было проведено ни одной очной ставки, и вообще дело велось
поверхностно, без глубокого исследования необходимых обстоятельств. Впрочем, Соколов
уверен в том, что Лаврентий Павлович все же обитал в бункере штаба Московского военного
округа, что, как считает историк, подтверждается его письмами из заключения. А такое халатное
отношение к своим обязанностям со стороны служителей Фемиды Соколов объясняет тем, что
участь Берии уже была предрешена. Так зачем же зря тратить силы? Отвергая версию об убий-
стве наркома в день ареста, Соколов не отрицает, что он действительно мог быть расстрелян
раньше официальной даты смерти.

https://clck.ru/SubSn

306 Геннадий
Ростовский

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

Тайны Общероссийское некоммерческое электронное издание
Лаврентия
Берии Что было бы, если бы Берия
пришел к власти?
Геннадий
Ростовский После смерти Сталина в 1953 году в первые месяцы именно Берия считался фаворитом в
борьбе за власть.

Могло ли такое быть?
Конечно. В момент смерти Сталина Берия был одной из сильнейших политических фигур
СССР, а в первые недели после кончины Кобы его влияние еще увеличилось. Раздел полномо-
чий, что любопытно, произошел еще при жизни Сталина. Начиная с 1 марта, окружение вождя
ежедневно собиралось на даче в Кунцево, пытаясь решить, что делать. Члены ЦК Политбюро,
очевидно, ждали смерти Сталина, но не понимали, когда она наступит. Вероятность выздоров-
ления 73-летнего человека, который уже несколько дней был парализован и не приходил в
сознание, была ничтожно мала. Окружение вождя, однако, рисковать боялось. В итоге решаю-
щее заседание состоялось 5 марта в половине девятого вечера. Там произошло удивительное
событие: Сталин был отправлен в отставку. Жить ему оставалось около часа, о происходящем
он знать не мог. Но факт остается фактом: Сталин умер уже не будучи Председателем Совета
Министров СССР и главой ЦК.
За Кобой оставили место в Президиуме Центрального Комитета, но от обязанностей секре-
таря его освободили. Оба поста перешли к Георгию Маленкову — самому опытному сталинско-
му аппаратчику и весьма искушенному интригану. Правда, уже через девять дней, 14 марта,
Маленкову пришлось сделать выбор между постом Председателя Совмина и должностью
генсека. Маленков считал, что кресло главы правительства важнее, и оставил за собой его. ЦК
партии возглавил Хрущев. Он получил ту самую должность, которая когда-то обеспечила Стали-
ну полную победу в борьбе с Троцким, Зиновьевым и прочими партийными оппозиционерами.
Между тем, Берия оказался одновременно заместителем и Маленкова, и Хрущева. В его
руках сосредоточилась власть над силовиками. Берия возглавил Министерство внутренних дел,
в котором на том же заседании было объединено сразу два ведомства. Помимо, собственно,
МВД сюда было включено и МГБ (министерство государственной безопасности), то самое, кото-
рое после войны вывели из подчинения Берии, образовав из него отдельный наркомат. Теперь
Берия имел те же полномочия, которыми когда-то пользовался руководитель НКВД. Вскоре
Берия инициирует отмену ряда резонансных дел, например, «дела врачей» и «мингрельско-
го дела», которое сильно ему вредило. Авторитет и популярность Берии возросли. Советская
печать стала называть его «лучшим учеником Сталина».
Тем временем Берия быстро выжил из бывшего МГБ «чужих» руководителей, заменив их
своими людьми. Хрущев и Маленков были напуганы такой активностью и мгновенно объ-
единились против общей угрозы. В итоге Берия был арестован (в аресте принимал участие
лично Жуков), дискредитирован, осужден и расстрелян. Многие исследователи полагают, что
дело против министра было сфабриковано. Но факт остается фактом: от Берии избавились так
же оперативно, как он сам в свое время избавлялся от мешавших ему людей. Его арестовали
летом 1953-го, а в декабре министр уже был расстрелян. Берия, к слову, все понимал. Через не-
сколько дней после ареста он написал Маленкову письмо с мольбой о прощении. Берия каялся
и просил пощады. Маленков письмо проигнорировал. И тем не менее у Берии был шанс взять
власть. В мае 1953-го он достиг пика своего могущества. В этот момент министр внутренних
дел мог бы сам арестовать Хрущева с Маленковым. Почему он этого не сделал — загадка. Игра,
однако, шла по очень жестким правилам. Если не ты, то тебя.
Первый сценарий
Тут мы рассмотрим два сценария будущего СССР в случае победы Берии. Важно, дальней-
шее развитие событий зависело бы от того, каким образом Лаврентий пришел бы к власти. Нач-
нем с открытого конфликта с оппонентами. Арест Хрущева и Маленкова был самым реальным
для Берии способом встать у руля СССР и занять место Сталина. Сфабриковать дело, обвинить

Почта альманаха: 307 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Тайны
Лаврентия
в антисоветском заговоре, — все это не составило бы для Берии никакого труда. Конечно, при- Берии
шлось бы столкнуться с некоторыми проблемами.

Пришлось бы арестовать еще несколько десятков сторонников Хрущева и Маленкова, а за-
одно объяснить советскому народу, что в высшие эшелоны власти закрались страшные преда-
тели и враги советского народа. Однако обезглавленная оппозиция капитулировала бы быстро.
Все это походило на военный переворот, но авторитет и популярность Берии помогли бы ему
удержать власть. А дальше Берия оказался бы в ситуации, когда у него самого возникли бы со-
мнения в своей легитимности. И в этой ситуации он был бы вынужден уничтожать всех, кто бы
в этой легитимности усомнился. Это означает, что по СССР прокатилась бы новая волна террора
и репрессий, в масштабах 37-го — 39-го годов.

Г.М.Маленков

Берия проводил бы чистки органов сталинскими методами: аресты видных коммунистов
вместе с их ставленниками, родственниками и домочадцами, наращивания культа личности
нового вождя. Сталинские прихвостни были бы репрессированы и заменены людьми Берии.
Молотов, Каганович, Ворошилов, Булганин — все пошли бы под расстрел. Микоян, возможно,
уцелел бы, хотя тоже не факт. Словом, Берия избавлялся бы от друзей Сталина точно так же, как
Сталин избавлялся от друзей Ленина. Сложно сказать, поднял бы Берия руку на героев войны —
Жукова и Рокоссовского, но исключать такого поворота событий нельзя. К 55-му году СССР имел
бы культ личности нового вождя и, заодно, критическое обострение отношений с США и Вели-
кобританией. Возможно, это была бы не холодная, а горячая война. Возможно, конечно, и нет.
Нельзя исключать того, что Берия попытался бы устранить югославского лидера Иосипа Броз
Тито, тем более что такие планы были еще у Сталина.

Н.С.Хрущев

308 Геннадий
Ростовский

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

Тайны Общероссийское некоммерческое электронное издание
Лаврентия
Берии Второй сценарий
При иных обстоятельствах Берия мог бы прийти к власти и без переворота. Для этого ему
каким-то образом нужно было бы оказаться во главе ЦК. Тогда он изначально сосредоточил бы
в своих руках большие аппаратные возможности и смог бы подавить Маленкова с Хрущевым,
переведя их на вторые роли, но сохранить их поддержку. Это было бы коллективное руковод-
ство с Берией во главе. Сам Берия стал бы этаким Брежневым. Итог — застой. Тогда Берия мог
бы наслаждаться властью, не колыхая огромный Союз. С Западом он при этом как-нибудь до-
говорился бы.
Это не отменило бы Холодной войны. Отношения остались бы тяжелыми, но до прямого
конфликта дела бы не дошло. Берия бы мирно старился во главе СССР, награждал бы себя орде-
нами и званиями, а Политбюро поддерживало бы его как наиболее сильную, а потому необхо-
димую фигуру. Такой сценарий удержания власти, которая является диктаторской, невероятно
эффективен. Он помог очень многим диктаторам долго сидеть во главе своих стран. Самый
известный пример — как раз Брежнев.

https://diletant.media/articles/35835441/?utm_referrer=mirtesen.ru

Л.П.Берия

В архиве Геннадия Сергеевича Ростовского много разных
материалов: и малоизвестных, и совсем неизвестных. По воз-
можности мы будем постоянно обращаться к этому архиву и
публиковать документы на страницах нашего альманаха.

Геннадий 309 [email protected]
Ростовский

Почта альманаха: [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание

Литкритика

Генрих Семирадский (1843 — 1902)
Отдых

Свободная мысль о
литературном творчестве

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 310 Россия 04.2022

Афиша Общероссийское некоммерческое электронное издание

Поэзию мастеров в лице Владимира Скобцова,
Птицелова Фрагорийского, Валерии Салтановой,
Александра Чжоу, Гоши Спектора
анализируют

Юнна Вероника Ольга Арсений Валерия
Мориц Астрова Салтанова
Флярковская Ксешинский

Поэтическую Мозаику
анализируют

Валерия Татьяна
Салтанова Рыжова

Обзор Влад
прозы Санье

Экспертиза Владимир
фантастики Иксанов

Рецензия на Наталья
драматургию Сергеева

Редакция 311 [email protected]
альманаха
«Гражданинъ»

Почта альманаха: [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание

Легендарный Орфей Донбасса

Подборку стихов Владимира Скобцова читайте Юнна
в разделе Поэзия на стр. 47 Мориц

Мы не признали
Наглой воли
Того, под кем
дрожали вы?

А. Пушкин, «Клеветникам России», 1831

Поэзия – это язык тайного знания, таким языком написаны Ветхий и Новый Завет, все
священные книги, все мифы народов мира, где самые свежие новости дня – и на завтра, и на
послезавтра.

У Пушкина в сто раз меньше высоких технологий и в сто раз «хуже» рифмы, чем у сегодняш-
них рифмозайчиков, которые с восторгом взаимного восхищения признали наглую волю имен-
но того, под кем должна дрожать Россия. Сегодня русская поэзия делится на тех, кто признал, и
на тех, кто не признал эту наглую волю того – под кем дрожать!..

Прекрасный поэт Владимир Скобцов не признал, и хуже того, он – легендарный Орфей Дон-
басса, великого Сопротивления дрожанию! Великолепные цитаты его поэзии переживут любой
срок давности, но сейчас я не хочу превращать его в цитатный танк и в цитатный банк. А хочу,
чтобы Вы, драгоценный Читатель, в этой книге увидели родного, живого, трепетного Человека,
у которого – сильный, породистый талант, Божий дар, язык тайного знания. И вне зависимости
от любых событий, такой поэт – всегда историческое событие, его поэзия превращает действи-
тельность гегемонстра – в недействительность!.. Таков язык тайного знания: как не дрожать!..

Юнна Мориц

***
У поэзии Скобцова –
Макияжа нет,
У него – не маска Слова,
Он лицом раздет.
Макияжа никакого
В голосе певца:
Он – поэт лица мужского,
Голого лица.
Никакого нет гламура,
Прибамбасов, поз.
Есть поэтская натура –
Без соплей и слёз.
Слёзы там – спиртной напиток,
Место их – внутри.
Никаких жемчужных ниток,
Украшений знаменитых,
Не для этого поэта –
Побрякушек волдыри!

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 312 Россия 04.2022

Общероссийское некоммерческое электронное издание

Поэзия огня

Вероника Подборку стихов Владимира Скобцова читайте
Астрова в разделе Поэзия на стр. 47

Владимир Скобцов – замечательный поэт, наш современник, истинный гражданин России.
Человек известный, о котором всё и давно сказано. Я вряд ли добавлю что-либо новое.

В этом коротком очерке мне хотелось бы показать читателям лишь самое важное, что вы-
деляет поэзию В. Скобцова на фоне других.

Первое, что бросается в глаза, – у Владимира нет проблем с выбором темы для творческого
самовыражения. Он черпает их из окружающей его жизни. И это не какие-то проходные или
второстепенные темы. Это то, что волнует всех нас. Темы стихов, которые выбирает поэт, сразу
привлекают внимание читателей.

Второе, что нужно отметить, – это ясная и яркая мысль, пронизывающая каждое стихотво-
рение поэта. Чёткая мысль – это важно, но этого мало. Её еще надо подать читателям так, чтобы
публика вздрогнула и загорелась. Для этого поэт создаёт строгую композицию. И далее в эту
структуру вкладывает лексико-семантический материал. О чём это всё говорит? О том, что Вла-
димир Скобцов – настоящий мастер в поэзии. Профессионал в этой области искусства.

В стихотворении «Непокорённый» структуру на протяжении всех строф держит очень про-
стой рефрен – «Скажи спасибо, что живой». Однако этот рефрен, пронизывая всё стихотворе-
ние, имеет вполне определенную цель – подвести читателя к главной идее этого произведения.
И вот что из этого получается:

И над твоею головой
Склонился ангел поседевший,
Не ты один осиротевший,
Скажи спасибо, что живой!

К примеру, стихи «Больше некому» несут тот же отпечаток замысла поэта. Здесь работает
рефрен с некоторыми вариациями – «больше некого было». И вот эта форма используется Вла-
димиром Скобцовым для усиления смысла к финалу стихотворения:

Но когда в чёрный год
Неба лопнула жила,
Он держал небосвод,
Больше некому было.

Поэт в своём творчестве не рассчитывает на случайность, нет. Здесь видна целенаправлен-
ная работа рассудка, однако при одном важном моменте. Всё было бы напрасно, если бы в
стихах Владимира не искрилась всеми красками истинная душа поэта.

Точно такое же построение имеют и некоторые другие стихи В. Скобцова. К примеру, «До-
нецк 2015» предлагает читателю рефрен «сегодня ночью артобстрел», а стихи «Не измени
своей земле» включают в себя и акцентируют внимание на рефрене «А остальное – будь что
будет».

Понятно, что всё это лишь техника, которая, конечно, показывает мастерство Владимира, но
главное в его творчестве всё-таки другое. Что именно? Самое важное – идея!

Во всех стихах поэта всегда отчётливо пульсирует главная мысль, что, к сожалению, очень
редко бывает у других стихотворцев.

Почта альманаха: 313 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Поэзия
огня
Вот, к примеру, в стихотворении «Мой рай» Владимир Скобцов, показывая свой край, своё
Отечество со всех сторон, раскрывая сущность русского мира, на финал оставляет главное – ос-
новную идею:

Он прям, упрям, он твёрд, не терпит лени,
Он бил всегда за подлость по зубам,
Он никого не ставил на колени,
Поскольку никогда не станет сам.

В одном из самых пронзительных своих стихотворений «Украинская полька» Владимир с
горькой иронией обращается к собирательному образу сегодняшнего жителя Украины. И опять
же самое важное оставил на финал. Вот всё это потрясающее произведение целиком:

Украинская полька

Когда по зубам получишь
За то, что страна без хлеба,
Будь, украинец, лучшим,
Скажи: «На майдане не был!»

Когда же повырвут кудри
Тебе за второе мая,
Будь, украинец, мудрым,
Скажи: «Ничого нэ знаю!»

Когда поддадут под рёбра
Тебе девятого мая,
Будь, украинец, добрым,
Вытрись за полицая.

Когда чуть пониже треснут
Тебя за гробы Донбасса,
Будь, украинец, честным,
Скажи: «Нэ стриляв ни разу!»

Когда, наконец, по морде
Отхватишь за свой французский,
Будь, украинец, гордым –
Вспомни о том, что русский!

В годы Великой Отечественной войны советское искусство сражалось против фашизма на-
ряду с воинами Красной армии. Владимир Скобцов продолжил эту патриотическую традицию.
Когда его родной Донбасс оказался на передовой войны с укрофашистами, он своими стихами и
песнями поднимал дух народного ополчения. И в конце концов стал громким и чистым голосом
сражающегося Донбасса. И в этом голосе отражаются боль, героизм и вера в победу мужествен-
ного народа.

Вся поэзия В. Скобцова – это высокий огонь судьбы настоящего гражданина и это высокий
огонь любви к своей Родине.

Придёт время – и Орфей Донбасса обязательно напишет и споёт о нашей общей Победе!

314 Вероника
Астрова

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

Общероссийское некоммерческое электронное издание

Метафора судьбы

Подборку стихов Валерии Салтановой читайте
в разделе Поэзия на стр. 74

Ольга Север – это, мой друг, всерьёз...
Флярковская В. Салтанова

В созвездии поэтов Севера вот уже почти сорок лет горит, согревая или озаряя читателя,
звезда современного поэта Валерии Салтановой. Почему – не поэтессы, как было бы и правиль-
нее, и точнее? А потому что творчество Валерии давно перешагнуло, переросло рамки понятия
«женская лирика», да и само понятие «лирика» в её случае представляет собой весьма разноо-
бразную картину. Диапазон от любовной до гражданской берётся Валерией уверенно, охваты-
вая и философскую, и городскую, и духовную... Салтанова с пронзительной откровенностью и
точностью смогла воплотить в стихах сиротский, бунтарский, вольный и тоскливый дух девяно-
стых годов, смогла сказать неробкое слово о времени перемен и все последующие годы со-
хранять в своём творчестве редкое поэтическое качество – современность высказывания, нерв
правды, прерывистое, горячее дыхание. Неспокойный, неравнодушный, горячий она человек. И
поэт.

Лера Салтанова родилась 11 июня 1966 года в Пятигорске, раннее детство провела в
Ростове-на-Дону, а в семилетнем возрасте переехала вместе с родителями в заполярную
Воркуту. Уже в краю вечной мерзлоты она окончила школу и, решив стать профессиональным
музыкантом, поступила в Воркутинское музыкальное училище. Затем был некоторый период
обучения в Петрозаводской консерватории. И вот, в 27-летнем возрасте, уже будучи по сути сло-
жившимся поэтом, но стремясь к совершенствованию на этом поприще, Лера приняла решение
поступать на заочное отделение Литературного института имени М. Горького в Москве. Таким
образом годы обучения не помешали работе и активной творческой деятельности в родной
её сердцу Воркуте, но помогли получить прекрасное образование и профессию литературного
работника, отточить мастерство и пообщаться с близкими по духу людьми. В те годы её очень
выручила ежемесячная денежная премия Главы Республики Коми для одарённой молодёжи,
которую она получала в течение трёх лет. В Москву дважды в год ездить было очень дорого,
да и там надо было месяц на что-то жить. Премия дала Лере возможность оказать посильную
помощь и соседям по комнате в общежитии: у них был дружный курс, многие помогали друг
другу, это было нормально в те годы... В 1998 году Салтанова получила диплом об окончании и
вернулась домой, в Воркуту.

Валерия считает, что по-настоящему её сделали поэтом именно тридцать «тяжёлых и счаст-
ливых» лет, прожитых в Воркуте. Имея и по материнской, и по отцовской линии казачьи корни,
страстную остроту восприятия, яркий человеческий темперамент, Валерия не только смогла при-
способиться к Северу, почувствовать особый, трагический и суровый, свет Воркуты, но и от всего
сердца полюбить этот город, стать в нём родной, своей и принести ему много пользы. Сама
Лера писала об этом так: «Я жила вместе со своим маленьким печальным городом, любила его,
отдавала ему всю душу». И это было без преувеличения так: работа в городской библиотеке,
многолетнее ведение литературной страницы в газете «Заполярье», руководство городским
литературным объединением «Сполохи», вдохновенная концертная, просветительская деятель-
ность, всегда направленная на одно: объединить творческую интеллигенцию, согреть своим
дыханием собратьев по перу, сплотить, обучить, поделиться, отдать, отдать...

Валерии Салтановой очень повезло встретить на пути своего становления таких мастеров
слова, как Н. Мирошниченко, П. Столповский и Д. Стахорский, Ю. Кузнецов и Ю. Левитанский, Е.
Рейн и Е. Костров, И. Волгин и О. Николаева. К слову, Валерия Салтанова училась в Литинституте
на семинаре Олеси Николаевой и Владимира Кострова. Всё, что могли дать молодой воркутин-
ской поэтессе зрелые мастера слова, Лера не только благодарно впитала, но, обогатив собствен-
ным жизненным и растущим творческим опытом, щедро отдавала людям. Она подготовила
к поступлению в Литинститут четырёх членов ЛИТО, продвигала публикации, редактировала,

Почта альманаха: 315 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Метафора
судьбы
пробивала, советовала... С увлечением режиссировала и вела вечера воркутинских авторов. Но
всё это время она в первую очередь была поэтом, человеком, несомым этой волшебной вол- Ольга
ной, охваченным магией звуков, слов, образов... Её стихи, ясные по мысли, ритмически чистые, Флярковская
чёткие, легко читаются и слушаются. Их содержание, их посыл от сердца к сердцу напрямую
идут к читателю, находя щедрый и благодарный отклик. Именно сдержанная Воркута, часто по-
гружённая в пургу или туман, стала для Валерии Салтановой тем волшебным ларцом, в котором
она обрела свои крылья и поверила в своё предназначение поэта. Она сама написала об этом:
«Горячая зрительская и читательская любовь к моему творчеству в Республике Коми 80–90-х
годов навсегда сделала меня счастливейшей из смертных и привила устойчивый иммунитет про-
тив снобизма чиновников и зависти собратьев по перу».

А потом... Потом всё как-то разладилось и в стране, и в судьбе Леры. Последовала череда по-
терь. В 2001 году трагически погиб её муж... Полугодом ранее смерть унесла старшего товарища
по перу – Романа Юнитера, ответственного секретаря газеты «Заполярье», где она работала. С
его уходом Лера лишилась серьёзной литературной и моральной поддержки. Она буквально
осиротела.

Надо было что-то делать, куда-то двигаться, ведь в газете ей, тянувшей на себе гигантский
воз редакторской работы, платили сущие крохи по ставке корректора, и, как говорится, больше
ничего не светило. Валерия так рассказала об этом периоде: «Я ушла в частную газету литера-
турным редактором, год проработала, платили плохо (это ж время какое было!), потом газета
накрылась. Я хотела редакторской работы, а в Воркуте ничего не было... Многие тогда уезжа-
ли...»

Из Ростова ей постоянно звонила встревоженная мама и усиленно звала к себе. Это и пред-
решило выбор. Воркута закончилась естественным образом, пришло время Ростова. Но это уже
совсем другая история...

Член Союза писателей России с 1997 г., Союза журналистов России с 2003 г., Лера Салтано-
ва многого добилась за прошедшие годы. В её послужном списке несколько книг, премии и
победы в литературных конкурсах, поэтические публикации в журналах и критические статьи.
Работая в крупных ростовских издательствах, она редактировала книги и материалы Личутина и
Ганичева, Корсунова, Краснова, Переяслова и других современных писателей первой величины,
из местных ростовских писателей: Даниила Долинского, Петра Лебеденко, Юрия Ремесника,
Бориса Примерова, Виталия Закруткина, Анатолия Калинина (создателя саги о Будулае) и т.д.
Несмотря на то, что Валерия теперь живёт в Ростове-на-Дону, она не утратила с северянами
творческих и человеческих связей. Опубликовано множество её поэтических переводов с языка
коми, а также написан большой цикл песен на стихи поэтов Севера.

Но главное, к Лере приходят стихи. Это особое состояние настолько же органично, естествен-
но и необходимо для неё, как дышать, думать, как чувствовать...

«Закрывай плотнее уши,/ Ручку в руки – и пиши!/ Никого, поэт, не слушай,/ Кроме собствен-
ной души», – напишет Валерия в одном стихотворении с присущим ей лаконизмом и прозорли-
во скажет в другом:

Быть человеком – мужество,
А быть поэтом – рок.
Разлад их и содружество
Таятся между строк.
Обманчива, изменчива
Стезя тех и других...
А ты что вложишь, женщина,
В судьбу свою и стих?

***
Поэтический, образный мир Валерии Салтановой обладает таким редким качеством, как
целостность. Драматизм сюжетов и мыслей, парадоксальность и рождаемое ею напряжение,
особое состояние лирического героя в переломный момент судьбы только подчёркивают ощу-
щение силы от прочитанного. Кажется, герой (или автор) всё сможет, всё переживёт, потому что
он нашёл в этой жизни что-то главное и теперь ему всё по плечу. Но эта сила, что ещё удиви-
тельнее, сочетается у Салтановой с детской, абсолютной какой-то беззащитностью. Кажется, что
девочка с двумя косичками никогда не покидала внутреннего мира женщины-поэта, пережив-
шей со всей страной эпоху больших потрясений и с гордым достоинством встречавшей тяжёлые
испытания своей собственной судьбы.

Без поклажи и оказий Там события спонтанны,
Поверну своё стило Всё взаправду, всё всерьёз…
В чистый мир своих фантазий, Там подушка лечит раны,
В то, что сбыться не могло. Солона от детских слёз…

(«Вспоминая детство»)

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 316 Россия 04.2022

Метафора Общероссийское некоммерческое электронное издание
судьбы
Или вот, в стихотворении «Бабочка»: Усиков крохотные бубенцы,
Ольга Танца нездешний кураж…
Флярковская Бабочка, кружева тонкая вязь, Щедрость палитры да горстка пыльцы –
Детства слепящая высь… Твой немудрящий багаж.
Чудо, с какой ты планеты взялась?
Не улетай же, вернись!

Невесомое и насущное, философское и мимолётное, гражданское и чисто женское, даже
девичье... Парадокс – не только один из излюбленных приёмов Валерии Салтановой, но и свой-
ство её поэтики, её напряжённой гармонии.

Поэтическая строка Салтановой ей подвластна, ритмически подконтрольна, и не она, строка,
влечёт за собой поэта, как это подчас бывает, а поэт руководит развитием мысли и образа, на-
правляя их в нужное ему русло творческого замысла. Вместе с тем поэзию Валерии отличает
высокая степень свободы. Эта блаженная творческая свобода приходит с мастерством, ей тоже
надо учиться. И какими бы яркими и многообещающими ни были первые стихи-озарения, вни-
мательный читатель всегда почувствует это уверенное биение сердца стиха, эту зрелость, про-
являющую себя в умении автора отсекать всё лишнее, выбирать из возможного необходимое.
И когда этот навык кристаллизации стиха становится частью авторского метода, когда приходит
владение формой, звуком, пластикой поэтической строфы, тогда и только тогда происходит
раскрепощение поэта и его окончательное становление. Нет, конечно, становление без даль-
нейшего развития – это стагнация. Так и само слово «становление» предполагает дальнейшее
делание, а не некую условную завершающую точку в пути. И настоящее мастерство уже может
позволить себе многое: и уверенную рифмовку «кровь-любовь», и ритмические вольные пере-
бои, и поиск на грани риска.

Валерия Салтанова демонстрирует в своих зрелых стихах именно такую творческую свобо-
ду – она находит выражение в ритмическом и жанровом разнообразии, в особой мелодике её
строф. Но и в некоторых ранних стихах уже присутствует упругий сплав мысли и чувства, как в
этом стихотворении:

Наверно, нам не встретиться уже…
Остудит
Вечерняя прохлада жаркий день,
Потом совсем стемнеет.
А тот, другой, всю жизнь пытаться будет
Мне заменить тебя –
И не сумеет.

Завораживающая мелодия звучит в таких обманчиво простых строчках:

Я опять к тебе, мой город, В том вины моей – без злости
Я опять в твои ворота, Рассуждая – половина,
Плотно застегнувши ворот, Что к тебе я еду в гости,
Въеду из-за поворота. Что мой дом теперь – чужбина…

Легко воспринимаемые на глаз и на слух, её стихи длятся ровно столько, сколько им, сти-
хам, надо, не вызывая утомления и не обманывая ожидания читателя внезапным обрывом
после плавного замаха. Они оставляют после себя удивление и чувство свежести, словно от
ветра, ворвавшегося в окно, подчас обжигающе острого, но такого чистого. Стихи Валерии Сал-
тановой поражают и жанровым диапазоном: порой вибрирующие на фольклорных частотах,
они осваивают пространство от частушки до баллады в народном стиле, живут в пространстве
от русской элегии до краткой формы философского высказывания, охватывают, наверное, всю
гамму исповедальной женской лирики. Остаётся неизменным только одно их качество: все они
живые. Настолько, что кажется, вот-вот и сорвутся со страницы, вот-вот и захватят, озвучат, на-
полнят окружающее пространство.

Именно энергичность строки Валерии Салтановой придаёт всему её творчеству оптими-
стический, жизнеутверждающий тон, характер. Драматическое, даже трагическое содержание
многих её стихов не обессиливает душу читателя, но словно наполняет её витальной энергией,
освещающей серую мглу обыденности.

А какими нежными умеют быть её строки!

Как нам друг на друга с тобой повезло!
Отдав всё, что дорого, горю и тризне,
Мы вырвали годы затишья у жизни
Смертям вопреки и прогнозам назло.

Почта альманаха: 317 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Метафора
судьбы
А в прошлом беды – не охватишь рукой…
А нынче – покоя с избытком и воли! Ольга
Забудем полынное пиршество боли, Флярковская
Помянем ушедших – слезой ли, строкой…
...
Да, нам на двоих выпал век непростой,
Но только тесней мы прижались друг к другу
Сквозь лет беспощадных крылатую вьюгу…
Постой на порожке, родная, постой... («Старенькой маме»)

Но особым звёздным полем поэзии Валерии Салтановой является её любовная лирика. Здесь
сошлось всё: и многолетние поэтические эксперименты со словом и формой, и афористическая
яркость мысли, и любимый ею парадокс, и исповедальная, на грани надрыва, прямота, и непро-
стой чувственный опыт, и неодолимость личной судьбы, и высота нравственного выбора, всегда
приводящего сердце героини к прощению, к чуткости, к жертвенности и постепенно приоткрыва-
ющего ей следующую ступень духовного развития – любовь в её всеобъемлющем христианском
смысле, том самом, о котором апостол Павел в 13 главе Первого послания к Коринфянам сказал
на все века: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозно-
сится, не гордится... всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит». Это обретение
никому не даётся просто:

Два полюса: зима и лето, Но от судьбы, увы, не скроюсь,
Любовь и ненависть во мне. Себе и Богу не совру…
То жажду истины и света, Два полюса. Меж ними – совесть,
То прячусь ракушкой во тьме. Как паутинка на ветру. («Два полюса»)

А пока... пока поэт Валерия Салтанова проводит свою лирическую героиню по всему спектру
женских любовных переживаний, от чувств юной девочки («Не зови меня своей надеждою –/
Никогда ты не был дорогим./Я себя – молоденькую, нежную –/Раздарила мальчикам другим»)
до счастья и муки взрослого чувства, от встречи до горькой разлуки и ожидания той, единствен-
ной и главной встречи-на-всю-жизнь, которая не заказана никому. Впрочем, чувство одиночества
не только не мешает поэту в творчестве, но и позволяет настроиться на волну другого человека,
отчётливее расслышать биение его сердца. Оно порой необходимо, как душевная гигиена, пере-
дышка, как особая тишина перед приходом Слова. Порой стихи, посвящённые друзьям, так же
окрашиваются у поэта в любовные тона, как было, например, у Марины Цветаевой. В этом нет ни
надуманности, ни лжи – ведь на языке любви общаются музы. И вообще любовная лирика – тон-
кая материя, вдохновение идёт подчас извилистыми и непредсказуемыми путями, не имеющи-
ми прямых отсылок к реальной жизни. И «чем случайней, тем вернее слагаются стихи навзрыд»,
как гениально сказал Борис Пастернак.

Вот такому случайному прохожему Валерией посвящено стихотворение (1990):

Незнакомец, мне кажется, Вы не бойтесь меня:
вам я смогла б доверять… ничего я не сделаю вам.
В этой странной игре Не признаюсь, как страшно мне жить,
никогда не случается первых. самым близким не веря.
А какие, скажите, в душе Только знайте: вы тоже –
удаляются нервы, поймите: вы тоже – потеря!..
Чтоб уже безболезненно Ваш автобус. Прощайте.
и оголтело терять?! Привет вашим срочным делам.

В любовной лирике Салтановой словно сплелись две генеральные традиции: вечно вопроша-
ющий огонь Цветаевой («Мой милый, что тебе я сделала?..») и мудрая отрешённость Ахматовой,
её полуприкрытые глаза («Я научилась просто, мудро жить...»). В некоторых стихах мне будто
слышалась интонационная перекличка двух великих женщин, не случайно и появление эпи-
графов из их стихотворений. А иногда они непостижимым образом обе возникают над плечом
Валерии Салтановой, словно ворожа на её строку:

Не желала я того Будто ведьма, увлекла
Чёрным вечером бездонным, Взглядом жадным,
Чтоб из дома моего Ветром вещим…
Ты ушёл навек бездомным… Знал ли ты, как я ждала
Не приманивала зла, Каждый вечер,
Не пророчила в скитальцы. Каждый вечер?!
Это ночь тебя взяла
В леденеющие пальцы;

Но эта перекличка традиций, словно смешивание дыханий прошлого и настоящего русской
женской лирики, отнюдь не нарушает поэтическую самобытность Валерии Салтановой – она её,
на мой взгляд, обогащает:

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 318 Россия 04.2022

Метафора Общероссийское некоммерческое электронное издание
судьбы
Я знаю, милый, ты привык
Ольга К другому дому.
Флярковская Другой уклад, другой язык –
Всё по-другому.

Там по-другому не спалось…
Со мной не схожи
Ни привкус губ, ни цвет волос,
Ни запах кожи.

На всём, что плод и суть ума –
Другая мета.
Я знаю, милый. Я сама
Прошла сквозь это.

Или вот такие строки, в которых, говоря словами Олеси Николаевой, уже вполне «преодоле-
ны другие поэты»:

От тебя ко мне
Будто ток бежал.
Я сидела подчёркнуто прямо.
Мир деля на два,
На столе лежал
Старый томик Омара Хайяма.
Долистать его
Не успела я…
Закружилась над нами галактика!
Власть несмелая,
Неумелая
Голубого льняного халатика…
(«Шаги к любви»)

За любым настоящим поэтом стоит определённая литературная школа или ниша. Лере до-
велось общаться с Юрием Давидовичем Левитанским в стенах родного института. Его неназой-
ливые творческие уроки оставили в её душе глубокий след. Возможно, именно Юрию Левитан-
скому, и как педагогу, и, в первую очередь, как поэту, обязана она поэтическим бесстрашием,
готовностью идти на риск и провалиться, но и ни с чем не сравнимым ощущением собственной
правоты и независимости, то есть – творческой свободы. Это великое счастье, когда зрелый ма-
стер не куёт из одарённых молодых людей снаряды «своего» калибра, а учит их высоко летать,
опираясь на собственные крылья. Ведь как однажды написал сам поэт:

Пусть останутся при мне
эта мука и томленье,
это странное стремленье
быть всегда самим собой!..
Ю. Левитанский

Верность этому «странному стремленью» позволит Валерии однажды так написать о себе
самой: «Я вообще с годами стала всё вернее, всё отчётливей угадывать это самое «моё».
Иногда я уничтожаю или же сразу не записываю даже вполне приличные стихи на том только
основании, что по какой-то мистической убеждённости они – абсолютно «не мои». Вряд ли это
убедительно объяснишь на бумаге, не докажешь и на словах – я так чувствую, и этого достаточ-
но».

***

…Вещий фонарь качнётся,
Свет зальёт подреберье…
В. Салтанова

На сегодня Валерией Салтановой полностью составлена большая книга избранного под
названием «Гололёд», в которой собрана философская и гражданская лирика последних, уже
постперестроечных, лет. Отделение СП России в Республике Коми обещает издать эту книгу в
серии «Звёзды Севера». Одну из глав книги «Мой век» Лера начала циклом стихотворений с
изумительным по красоте названием – «В тиховодье сонных царств». Собственно, уже только
звучание этого слова – тиховодье – настолько гипнотически действует на читателя, то есть меня,
что он (то есть я) разом оказывается выключенным из окружающей действительности с гудя-
щим Садовым кольцом под окнами и обнаруживает себя на берегу сонной реки, перед зарос-
лями осоки или камыша, в тягучей и прекрасной тишине, прерываемой только свистом крыльев

Почта альманаха: 319 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Метафора
судьбы
взлетающих уток да треском ветки в недальнем лесу под лапами какого-то неведомого зверя...
Тиховодье! Какая дивная, какая объёмная метафора древней Святой Руси! Как утопию, как пре- Ольга
красный сон воспринимает её поэт и не хочет возвращаться в своё сегодня, колыбеля чудесное Флярковская
творческое состояние посреди миров, промежуточное состояние между явью и правью:

Сны такие не помнят...
Только снилось вчера:
В душегубицу комнат
Просочились ветра.

Распахнули все створки,
В поднебесье маня,
И от корки до корки
Прочитали меня...
(«В тиховодье сонных царств»)

Но такое состояние полуяви не может длиться вечно. Большой ошибкой было бы считать
Леру певицей утопического, иллюзорного мира. Как сильная и витальная личность, она чужда
всякой мистики, предпочитая ей поэзию, и умеет видеть поэзию и красоту в обычной жизни.

Валерии очень важно быть понятой, «прочитанной», что в её контексте – нечто большее, чем
признание, известность, это как быть оправданной в главном своём притязании – притязании
на Слово. Своё творческое, лирическое «Я» поэтесса ощущает неразрывно связанным с реально
существующим, но незримым небесным отечеством. Её стихи очень трудно делить по тематиче-
ским разделам, относительное исключение составляет любовная лирика, но и она непостижи-
мым образом окрашивает всё мировоззрение В. Салтановой. И стихи о Севере, и философская, и
гражданская, и любовная лирика составляют некое единое духовное пространство поэта, где всё
– важно, всё первостепенно и всё проживается до самой глубины сердца, порой на его разрыв.
Лера имеет право, говоря о себе (порой горько, всегда – искренне) сказать в стихах: «умирала
не навсегда». Мотив возвращения к жизни, к её постижению на новом витке опыта и познания
окрашен у неё радостными весенними красками:

Уметь смеяться чаще, чем грустить,
И злую пчёлку гнева отпустить –
Какая нега!
(«Уметь смеяться чаще, чем грустить...»)

А говоря об утреннем пении птиц, она употребит в отношении них неповторимое «июньи»!

Робкие певуньи,
В пять часов утра
Песенки июньи
Начинать пора.
(«Утренним пташкам»)

Именно личностная неповторимость искреннего чувства отличает её лучшие стихи о России.
О России она пишет и тогда, когда слагает стихи о Севере или говорит о роли русских сказок в
сознании народа, осмысливает перестроечные годы или с горьким сарказмом говорит о тех, для
кого Родина – всё равно что разменная монета... Она признаётся, что осталась верна самому
главному в себе в программном стихотворении «Автоэпохальное»:

Чтоб уцелеть в эпоху лисью
Под гнётом слов и дня грозой,
Сама я стала дном – и высью,
И словом стала, и слезой.

Её «высь» нерасторжимыми духовными корнями связана как с Севером, так и с Россией в
целом... А Россия – это и её поэты, певцы, сумевшие связать Словом два отечества – земное и
небесное. Для меня совсем не удивительно, что в стихотворении, прямо обращённом к России,
Лера наследует Сергею Есенину и в прикровенно-исповедальной интонации, и в использовании
поэтических средств. Но это, если так можно выразиться, есенинская синь, расплёсканная на се-
верный пейзаж, проникнутая северным духом с его коротким летом и ранней осенью со жгуче-
холодными ветрами, срывающими листья с деревьев, как «жабью шкурку»!

Как я люблю тебя, горькая, стылая,
Невероятная синь!
Песня заветная, Родина милая,
Поле – камыш да полынь…

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 320 Россия 04.2022

Метафора Общероссийское некоммерческое электронное издание
судьбы
Родина милая… Кто это мается
Ольга В жизни, в любови, в окне?
Флярковская Родина лечит. Глядишь – оклемается,
Закопошится к весне…

Платьице осени скинуто, сброшено,
Шкуркою жабьей легло,
Чтоб по весне вновь светло и непрошено
Высь поманила крыло!

Снова душа о туманы исколется,
Песнею русской полна.
Вереска цвет медоносный. Околица.
Жимолость. Нежность. Весна…

Я обратила внимание на то, что тема России почти всегда находит у Леры выход в тему вес-
ны: выздоровления, оживления и обновления. Как бы трагично ни звучали её слова, они светлы.
Тема России связана у неё и с темой жизни и смерти. Поэт закономерно задумывается и о своём
уходе... и всеми силами души выбирает жить.

Что же такое, братцы?!
Я не хочу на выход!
Мне ещё зёрна сеять,
Складывать звуки в песни;
Слов золотых монисто
Тихо низать ночами…

…Вещий фонарь качнётся,
Свет зальёт подреберье…
(«На выход без вещей»)

***
Разнообразно творчески развивавшаяся с детства, Лера Салтанова очень любила рисовать.
Сама она считает, что ей не повезло развить способности к рисованию, хотя любовь к этому за-
нятию осталась, и она даже использовала свои рисунки для оформления книги «Два полюса».
Я позволю себе с ней не согласиться. Художественный талант отнюдь не был зарыт ею в землю,
просто теперь она рисует... словом. Только глаз истинного художника мог уловить такие детали,
дать такие сравнения:

А клин журавлиный,
как брови царицы Востока.

Или, говоря о весне на Севере:

Не видно птиц. Закончен их полёт.
Хрустит земля под быстрыми шагами.
Но праздничен и весел зимний вид!
С помолодевших улиц скинут смокинг.
И кажется, что за окном стоит
Природа
в белых валенках
высоких.
(«Предзимний мир уже морозов ждёт...»)

И ещё – о весне в Воркуте! Цитирую стихотворение полностью и понимаю, что нанизывать
строки Валерии Салтановой можно ещё очень долго...

Подстриг весну мороз-цирюльник.
Девчонка встала на коньки.
А на окне зацвёл багульник –
Сиреневые огоньки.
И вот уже пробились листья
Вокруг кокетливых цветков.
А у девчонки – шапка лисья
Поверх упругих завитков.
Она без устали по снегу
Выписывает кренделя…
И всё ж к зелёному побегу
Уже готовится земля.

Почта альманаха: 321 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Метафора
судьбы
Тема Воркуты, Севера, души человеческой в суровых условиях жизни и климата являются, на
мой взгляд, наиболее ярко, неповторимо раскрытыми в творчестве Валерии. Возможно, кто-то
смело поспорит со мной и приведёт в пример другие темы, другие строки. Я только обрадуюсь
этому: значит, есть ещё один человек, нашедший в сердце своём отзвук на стихи поэта – и я
знаю, что таких людей много! В последние годы читательская аудитория Салтановой ощутимо
выросла благодаря новым возможностям свободных публикаций, что нам даёт Интернет.

А ещё я с искренней радостью вновь и вновь перелистываю на экране компьютера макет
новой книги Валерии с необычным, драматично, манко звучащим названием – «Гололёд», всту-
пительное слово к которой она доверила мне написать. Само название книги уже переносит
нас в мир снегов и ветров, предваряет непростой разговор о пути духовных поисков автора. Как
это здорово, что к юбилею поэта родилась и воплощается в жизнь идея издания её, на опре-
делённом этапе, итоговой книги! Обращает на себя внимание выверенность, продуманность
концепции, та тщательность, вообще очень свойственная её характеру, с какой Валерия подо-
шла к составлению нового сборника.

Книга словно призвана познакомить читателя с этапами становления Салтановой как поэта,
погрузить в сложный и яркий душевный мир нашей современницы. Вместе с автором чита-
телю предстоит осмыслить и вновь пережить болевые и страшные дни 90-х годов, окунуться
в чувственный мир лирических стихотворений, погрузиться в размышления о жизни и судьбе
человека, о поисках Бога и своего пути к нему. Предстоит заново открыть и полюбить всем серд-
цем такую сокровищницу духа и красоты, которую представляет собой Русский Север. Глава,
посвящённая Северу, носит название-признание: «Теперь мне всюду снега мало!»

Один из разделов книги озаглавлен «Метафора беды». Помнится, мы не раз обсуждали с
Лерой его название... Меня тревожил словно некий знак, содержащийся в этих словах и вызы-
вающий холодок по коже. На это Лера ответила очень просто и мудро: любое творчество – это
метафора беды, способ преодоления боли, так устроен творческий процесс. И я с ней согласи-
лась.

322 Ольга
Флярковская

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

Общероссийское некоммерческое электронное издание

Поэзия Птицелова

Подборку стихов Птицелова Фрагорийского
читайте в разделе Поэзия на стр. 57

Арсений Автор большой подборки стихов в альманахе «Гражданинъ» выступает под псевдонимом
Ксешинский Птицелов Фрагорийский. Поэты – сложные натуры. Всегда что-нибудь выкинут эдакое… Но если
за этим именем стоит какой-то смысл, то всё нормально, остаётся лишь его найти.

Очень похожая картина и со стихами Птицелова.
Поэт вкладывает в них свои смыслы, которые не так просто распознать и понять. Однако это
говорит о том, что авторское погружение в ткань стихотворения необыкновенно по силе и глуби-
не. И лучше это показать на конкретном примере.
Вот великолепное религиозное стихотворение «Стеклянный ангел». Но давайте отстранимся
от религиозного подтекста. Это нужно для более полного осмысления поэзии Птицелова Фраго-
рийского.
Я пытаюсь поймать смысл этих строк, но смысл ускользает. Начинаю вчитываться, вслушивать-
ся, углубляться в холодную тайну текста. О чём говорит со мной автор? Что он хочет поведать?
Или это он для себя оставил чёрную краску на стене бытия?
Интересно отметить, что концентрация художественных тропов на строфу где-то в районе 7/4
и даже 9/4, что является весьма высоким показателем. Однако, надо признать, такая концентра-
ция размывает смыслы как отдельных строф, так и всего стихотворения целиком.
Стихотворение построено на ассоциациях. Это основной метод поэта: 7 или 9 художественных
тропов на строфу дают ряд ассоциаций, из которых у читателя возникает импрессионистическая
картина. Она вблизи размыта или разбита на детали, но издали её фрагментация начинает скла-
дываться в нечто цельное. И перед нами возникает бестелесный образ то ли поэта, то ли ангела.
А фон божественного или космического пространства даёт стихам глубину перспективы. Отчетли-
во видны в тексте нюансы религиозности, хотя смешивание православной традиции и американ-
ской всё-таки очень смущает: «В богородицыной шали» и «Запрягай оленей, Санта».
Это стихотворение передаёт эмоции, настроение, душевное состояние поэта, что вполне до-
статочно для поэзии, ибо вызывает у читателя ответные чувства. Мы понимаем, а более – ощуща-
ем, что это – красота.
Вот это стихотворение полностью с постскриптумом (в подборке этого постскриптума нет):

Стеклянный ангел

Пахнет вечер чёрным чаем, ворожу в пятнашках строф,
макрокосмос изучая в недрах ёлочных шаров.
Шелестят во мне крупинки драгоценного песка,
поцарапанной пластинки комариная тоска.

Позабыв земные даты, бестелесным естеством
я к тебе тайком когда-то прилечу на Рождество.
Запрягай оленей, Санта – кровь становится вином,
тихий ангел на пуантах побледнел как полотно.

В нимбе серебристой пыли с неба катится звезда.
Овцы у ворот застыли, сгинул агнец без следа.
От купели до купальни окаянно жизнь текла –
невесёлый брат мой дальний стал прозрачнее стекла...

В богородицыной шали дремлет мой воздушный змей.
Нарисованный на шаре, смотрит ангел из ветвей.
И глядит, как будто в душу целясь тонким остриём,
в глянце ёлочных игрушек отражение моё.

Почта альманаха: 323 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Поэзия
Птицелова
P.S. В иерусалимской купальне у Овечьих ворот в субботу Иисус тайно исцелил безнадежно больного. Тот объявил
об исцелении иудеям. Услышав это, фарисеи приняли решение обвинить и после – убить Христа. С этого момента за Арсений
Ним и началась настоящая охота. Ксешинский

...Не принимаю славы от человеков...
(Иоанна, гл.5)

Еще один пример.
Очаровательное стихотворение «С ледяной усмешкой мима» – это уже иная конструкция
текста, где концентрация художественных тропов 2/4 и 3/4, а от этого смысл созданного сразу
становится яснее и прозрачнее. Однако не всё здесь так просто. На первый взгляд, эти стихи
– зарисовка какого-то эпизода из жизни поэта. Всё здесь легко и воздушно, рисунок изящен,
музыкальный строй мелодичен, ирония тонка. Текст так рельефен, то хочется потрогать его
руками. Очень красиво. Но есть в этом стихотворении одно место, которое останавливает и за-
ставляет вздрогнуть.

И увидеть, как во сне,
цепи жизней бесконечных,
ощутив себя на вечность
рыбой, брошенной на снег.

А далее вновь дурашливый смех, самоирония, нивелирование предыдущего отрывка, воз-
вращение к началу всего эпизода. Однако нет больше «ледяной усмешки мима», ибо появился
живой человек, который может

И сострить – задорно, жутко,
будто в шутку и всерьёз,
с матерком и с прибауткой.
Грубо, весело –
до слёз.

И в этом действии весь Птицелов. Поэт проявил свою сущность лишь однажды и, быть
может, случайно. Получается, что этого автора надо суметь поймать. Он ускользает от нас. Он
мимолётен. Как будто птица отлетает от гнезда своих смыслов и уводит нас куда-то в сторону.
Вот такая индивидуальность и самобытность у этого поэта. Таков его поэтический стиль созда-
ния стихов, исходящий из его мироощущения и миропонимания.

Кстати, формула концентрации художественных тропов весьма наглядно проявляет себя в
творчестве Птицелова Фрагорийского. Чем выше концентрация, тем малопонятнее становятся
стихи. Чем ниже концентрация, тем доступнее стихи для читателей.

Вот это стихотворение полностью –

С ледяной усмешкой мима засмеявшись, рассказать
в зимнем парке на рыбалке.
С ледяной усмешкой мима Из бутылки минералку
лёгкий прутик сжать в руке, отхлебнуть, закрыв глаза.
тонкой клинописью имя
нацарапать на песке. И увидеть, как во сне,
Сжечь осеннюю тетрадь – цепи жизней бесконечных,
строки, строфы, катастрофы. ощутив себя на вечность
Твой античный белый профиль рыбой, брошенной на снег.
на снегу нарисовать. И сострить – задорно, жутко,
будто в шутку и всерьёз,
И от лязганья трамвая с матерком и с прибауткой.
ощутить сердечный сбой. Грубо, весело –
И какая ты смешная, до слёз.
и какой же я смешной –

Стоит обязательно отметить, что значительный пласт стихотворений Птицелова создан под
знаком бесконечного трагизма и мучительной душевной боли. Лирический герой мечется по
земле и не находит своего места, постоянно ищет тишины и не находит покоя.

И это проходит через многие темы, за которые берётся поэт. Но особенно, конечно, это ярко
проявляется в темах любви.

В трогательных стихах «Шаги на снегу» любовь и трагедия соединяются в одно целое. И поэт
создаёт этот огненный состав постепенно и осторожно, как химик, работая с опасными веще-

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 324 Россия 04.2022

Поэзия Общероссийское некоммерческое электронное издание
Птицелова
ствами. Первые две строфы нагнетают ощущение тревоги и безысходности, но ключ к понима-
Арсений нию этого текста лежит в последней строфе. Вот она:
Ксешинский
А на снегу рисует шаги Дебюсси.
Что ностальгия мне? Я давно — налегке.
Знаешь, вчера постеснялся тебя спросить:
Плакала ты во сне — на каком языке?
Мир полоумный не стоит твоей слезы.
Эта война — будто Каинова печать.
Полно, да знаю я этот чужой язык!
Просто по-русски
мне легче с тобой молчать...

* Шаги на снегу — фортепианная пьеса Дебюсси

Надо отметить, что война во многих стихах у Птицелова почти всегда где-то рядом. Читаешь
тексты поэта, и вот – упоминание, намёк, тень войны или её отзвук. В таких стихах война в крови
лирического героя, даже так – он без неё не может. И не может так, как будто сама война не
может без него обойтись.

Вот, к примеру, отрывок из стихотворения «Он спал с ней с июля…»

…везде сумасшедший дом,
сплошной неуют, не заточенные ножи,
еще и война...
Он об этом думал с трудом.
Вот только бесила короткая эта жизнь...
Кому-то казалось, что можно веревки вить,
а он был как будто натянутая струна.
И стыло прощание в странной его любви.
Как будто он знал, что последней была она.

А иногда стихи Птицелова представляют собой настоящие поэтические шедевры. Такие сти-
хотворения, как «Хрустальная ночь», потрясают сознание и доводят читателя до катарсиса.

Хрустальная ночь

А ночи все короче и хрустальней...
Ко мне прижмись, не думай о войне.
Звенят над крышей небеса из стали,
Нет слаще слез и нету — солоней.
Когда пунктиром небо прошивают
Незримые железные сверчки —
Я вижу как глядит душа живая
Сквозь глаз твоих огромные зрачки.

Когда церквей нательными крестами
Играют гроздья фосфорных огней —
Как странно знать, что завтра нас не станет,
И чувствовать, что смерти нет во мне.
Как ночь твоя хрустальная тревожна...
И пахнут сны покинутым жильем.
И Бог живет легко и невозможно —
В прерывистом дыхании твоём.

Украина. Юго-Восток, июнь 2014

К сожалению, некоторые стихи Птицелова не лишены недостатка принципиального характе-
ра, а именно: в ряде стихотворений поэт отходит от норм русского языка, отдавая дань совре-
менной западной моде. Это встречается редко, но, к несчастью, встречается. Несколько раз
автор отключает синтаксис – важнейший компонент русского языка! И от этого сразу разрушает-
ся общая картина стихотворения, и размывается смысл, заложенный в стихи, ибо понять текст
без синтаксиса невозможно. Получается бессмыслица.

К примеру.

Почта альманаха: 325 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Поэзия
Птицелова
Образа А вот вариант с употреблением синтаксиса.
Разве этот текст хуже первого варианта? Арсений
стали человеки тихи Ксешинский
замолчали ангелы слов Образа
неживое пишет стихи
души в облака Стали человеки тихи,
унесло замолчали ангелы слов.
Неживое пишет стихи.
по воде плывут образа Души в облака
вслед им золотые круги унесло.
безымянный смотрит в глаза
только не беги По воде плывут образа,
не беги вслед им – золотые круги.
Безымянный смотрит в глаза:
судорогой сердце свело только не беги,
тенью мир уходит во мрак не беги.
слово обернулось числом
светятся во тьме Судорогой сердце свело.
номера Тенью мир уходит во мрак.
Слово обернулось числом –
вся полынь в степи сожжена светятся во тьме
тишина звенит за версту номера.
но летят имён семена
значит я опять Вся полынь в степи сожжена,
прорасту тишина звенит за версту,
но летят имён семена,
значит, я опять
прорасту!

После прочтения такого текста возникает вопрос: зачем здесь нужно было отключать синтак-
сис? Неужели стихи стали лучше и понятнее? Нет. Они стали хуже, и в них мало что понятно.

У Птицелова есть несколько удивительно интересных циклов стихов, где одна выбранная
поэтом тема рассматривается или, точнее, подаётся читателям с разных сторон. К примеру,
поэтический цикл с комментариями «Tragedie dell Arte. Балаганчик» открывает для нас весьма
глубокую тему, суть которой можно увидеть в преамбуле к циклу:

… Если смотреть на жизнь со стороны —
она похожа на балаганчик человеческих страстей,
на маленький антракт, несколько мимолетных ремарок,
ничего не значащих сцен в вечной Божественной комедии…
Блокнот Птицелова. Сад Камней

Итак, поэт приглашает нас в театр человеческих страстей, заранее предупреждая, что всё это
даже не спектакль, а лишь антракт. И его время пролетит незаметно для нас.

Птицелов сразу раскрывает карты, т.е. прямо называет людей марионетками в руках Все-
вышнего.

Игрушки Бога

Мы куклы Творца —
но слепыми сердцами
не помним об этом почти ничего,
от вечности к вечности тихо мерцая
в огромных прозрачных ладонях Его.

Кстати, в этом цикле есть изумительные по красоте стихи «Игра в куклы». К тому же, на мой
взгляд, это ключевое стихотворение для всей темы этого цикла. Локальная тема любви здесь
достигает необыкновенного эффекта именно из-за того, что вовлечена в главную тему –

Мир-часы как будто сломан.
В нашем отрешённом рае
Задремало злое лихо…
…
Электронная картинка,
Цифровой обман, причуда,
на экране тает льдинкой —
невесомо,
ниоткуда...

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 326 Россия 04.2022

Поэзия Общероссийское некоммерческое электронное издание
Птицелова
Однако еще раз подчеркну, что светлая тема любви здесь побеждает чёрную тему кратковре-
менной драмы, извлеченной из человеческой жизни, как сухой остаток красивого, но мимолёт-
ного феерверка.

Вот эти стихи целиком:

Игра в куклы Мы скользим с тобой как тени.
Ты меня целуешь робко…
Понарошку, дети словно, Среди шелеста и хруста
В куклы мы с тобой играем. Лет, примет и расстояний,
Мир-часы как будто сломан. Без надежд и покаяний
В нашем отрешённом рае Я тебя целую грустно.
Задремало злое лихо…
Этой ночью безмятежной Электронная картинка,
Ты меня целуешь нежно, Цифровой обман, причуда,
Я тебя целую тихо. на экране тает льдинкой —
невесомо,
В хороводе привидений ниоткуда...
В странных кукольных коробках

К итогу.
Надо признать, что Птицелов Фрагорийский – весьма талантливый и давно состоявшийся
поэт. Он обладает яркой и неповторимой индивидуальностью. Его поэзия рождена, живёт и раз-
вивается под знаком вселенского трагизма. Его необыкновенно красивая и печальная любовная
лирика не существует сама по себе, а всегда несёт рядом собой нечто из земного грубого мира,
тем самым создавая резкий контраст между этими явлениями.
Творчество Птицелова – естественное и органичное, оно исходит из души или нисходит из
Космоса. И такое можно назвать только настоящей поэзией.

Арсений 327 [email protected]
Ксешинский

Почта альманаха: [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание

Две рецензии

Подборку стихов Птицелова Фрагорийского
читайте в разделе Поэзия на стр. 57

Современная сказка без иллюзий

Татьяна Лаевска От редакции

Рецензия на стихотворение П. Фрагорийского «Виски со льдом для Ассоль» К материалу А.Ксешинского
мы добавляем две рецензии.
Мой камешек — скользи, лети, беги Первая – от Татьяны Лаевска
над гладью вод, смыкающихся снова. на стихотворение «Виски со
Мне нравится смотреть, когда круги льдом для Ассоль».
расходятся от сказанного слова… Вторая – от Виктории Соло-
(П. Фрагорийский. Круги на воде) вьёвой о некоторых нюансах
творчества Птицелова Фраго-
Мы открывали для себя эту волнующую душу поэму… И с первых же секунд навсегда сде- рийского.
лались рабами её неброского очарования. Образ, что лелеял капитан Грей, сменился в нашем
сознании более жизненным портретом: женщина-ребенок, которой он был одержим, скрылась
в тени женщины, которую он любил. Что ж, сказка сия — почти соблазняющий душу змий и
флейта заклинателя. Да, змий, раскачиваясь и танцуя, ни на миг не упускает нас из виду.

Безумие относительно.
Кто определяет норму?
...

Что случилось с когда-то прекрасной Ассоль?
Она смотрит на свой умирающий дом.
Она прячет глаза и рассыпала соль,
Опьянев от дешевого виски со льдом.

.........................................................
Это случилось, это факт, но Ассоли всего мира не могут в это поверить. Они привыкли
думать о себе, как о личности, но внезапно стали просто статистической величиной. Так из них
лепят продолжение сказки, а то и несколько, и совсем не таких, какие им хотелось бы о себе
услышать.

Они как бы находятся в нейтральной зоне, где плохое и хорошее взаимоуничтожается и
остается пустота. В каком-то смысле это гораздо мрачнее, чем любая параноидальная вера. Но
она спасает, и с нею Ассоли проходят ничего не замечая там, где дерутся коты и валяются битые
бутылки. Этого всего для них словно не существует...

Ветер рвет их на части, они не ощущают его. На заборе на ста языках нацарапано непри-
стойное слово. Они не читают. Между Алым парусом их ожидания и реальностью столько же
сходства, как между бабушкой мессии нашего Моисея и немецким экспрессионизмом…

В том-то и парадокс.
............................................................................

И трясётся от смеха её кукловод —

На её простынях отпечатки сапог,

И червиво оскалился сорванный плод,

И глядит на него мой растерянный Бог…

..............................................................................
Нашу боль и беду лечит время, но не то, которое приходит, а то, которое минуло… Мы
колеблемся между верой в случайность и очевидностью того факта, что все предопределено.
Ожидание алого паруса Артура Грея, капитана Грея, спустившегося за своей Ассоль в Фейсбук
(Гугл+, Одноклассники — нужное подчеркнуть), создаёт впечатление вечности.

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 328 Россия 04.2022

Современная Общероссийское некоммерческое электронное издание
сказка
без иллюзий Моё слово сочувственно.
Бойтесь моего слова.
Татьяна ..................................................................................
Лаевска
У неё на пороге осколки стекла.
Бригантина покорно ложится на дно.
И все знают вокруг, что Ассоль умерла.
И надменно молчит мой двойник ледяной.

..................................................................................
Я стою в телефонной будке после конца света. Могу звонить куда хочу и сколько хочу. Не-
известно, выжил ли кто-нибудь ещё кроме меня или мои звонки — просто монологи сумас-
шедшей. Алый парус? У ситуации нет и не может быть окончания. Добро пожаловать в вечную
жизнь, Ассоль.
В вечное ожидание.

В поисках ответов…
Виктория Соловьёва

…А у меня ведь так и нет томика стихов Птицелова, хоть для меня – это человек, с которым
я могу поговорить обо всём. Такова его свобода общения, такие он пишет стихи и такую публи-
цистику. Он как будто сам находится в постоянном движении и увлекает в своё путешествие
окружающих. Будь то разговор о Боге, о любви или о развитии общества. Он всегда сам в поис-
ках ответов… Хотя как поэт – уже прошёл метаморфозы развития от человека, ищущего истины
и не боящегося пройти по грязному полю, если на нём он найдёт семена истины, до человека,
владеющего словом убеждения. Наверное, потому и интересно с ним разговаривать, читать его
эпистолы, статьи, жизненные зарисовки. А стихи его – особенные совершенно. Но думаю, я по-
степенно смогу показать, как можно попасть под очарование его строк.

А пока цитата: «Истина — поэтичнее всего, что есть на свете…» Это сказал Ф. М. Достоев-
ский. Похоже, что именно этот подход исповедует и П. Фрагорийский (П.Ф.).

Вот так резко он пишет о том, как историю переиначивают:

…сегодня так бесспорно каждый прав, И дальше:
как несомненно мёртвые не правы.
Им истина — два пальца об асфальт Умершие парят поверх травы,
и жизнь чужая — сущие копейки. живыми замирая образами.
И кто-то сверху вниз из синевы
глядит на нас солёными глазами.

(«Идейные»)

А здесь другие вопросы и другие размышления о том, кто мы и что мы сделали человеческого в
своей жизни:

Как пролилось однажды небо из Божьих рук —

так и играет каждый смертный в свою игру.

Буквица золотая держит весь мир в кольце.

Авель ты или Каин — выяснится в конце.

….

Только совсем немного в облачный твой удел

выбрано будет Богом из человечьих дел.
(«Колесо»)

Самая частая идея в творчестве П.Ф. – это идея жизни с Богом внутри как единственно воз-
можная форма существования человечества. При этом он оперирует такими понятиями, как
«стыдливость», «совестливость», «сочувствие».

«На мир смотреть не хочется. Ни видеть, ни слышать, ни читать отовсюду лезущего в челове-

ческую жизнь скотства и бесстыдства. Вменяемые люди добровольно и незаметно теряют зрение и

слух, способность говорить. Как будто слепота, глухота и молчание спасут мир, неотвратимо сходя-

щий с ума… Мы еще дышим — но только потому, что некоторые из нас пытаются противостоять...»
(«Без стыда»)
П. Ф. Блокнот Птицелова. Моя маленькая война

А нам удобней, сидя на горе,
плевать на мёртвых, сирых и убогих,
благословлять живущее — гореть,
и «чушь прекрасную»
нести о Боге. («Ренегаты»)

Жизнь в правде, в добром отношении, в понимании, в доверии, в поддержке, как говорил

Почта альманаха: 329 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Современная
сказка
Христос: «Друг друга бремена носите...» Всё так и есть: мы – фундамент друг друга. А без движе- без иллюзий
ния к доброте и свету – нет человеческого в человеке.

Хочется целиком привести строки стихотворения, в котором Бог говорит, но его не слышат:

Он знал, откуда мы, на чем стоим. и как свистела кожаная плеть,
Свистульками из пальмовой коры и ждали мы, что Небо полыхнёт...
он приманил к бедняцкой лодке рыб
и въехал на осле в Иерусалим. И лился слов Его прозрачный мёд
Мы о Царе мечтали на коне — на мыслей наших нищенскую медь.
он обманул надежды дураков! («Царь» - из кн. «Тёмная вода»)
Я помню, как Он улыбнулся мне
сквозь облако из белых лепестков, Об искреннем, умном и тонком лирике П.

Фрагорийском можно говорить долго и увлечённо. Любовь – это дар! Это то, что делает челове-
ка чистым, он как будто рождается заново и испытывает небо, испытывая свои силы. Я приведу
любимые строчки, а вы судите сами, насколько Птицелов – настоящий птицелов.

Она знаться не хочет с другими, Твой выдох тих.
дрожит, как живая вода, Рисуешь пальцем сердце на стекле -
любовь для неё — и мечта, и беда. Морозный стих...
Она ворожит Над морем горя черная скала,
над осколками льда, Прозрачный лёд.
пытаясь сложить моё имя... И я не отражаюсь в зеркалах
А над нею Который год.
сверкает («Окно последних лет», из цикла «Акварели»)
море огней...
Мы могли быть счастливы с ней. («Мартини со льдом», ***
из кн. «Птицелов. Фрагорийские сны») И веские слова, и полное каре,
Пробираешься к ней
*** вовнутрь —
А небо всё прозрачней и светлей. она будто печать на сердце,
никуда уже
но круѓ ом голова, и мысли набекрень, не свернуть.
что вроде ты не там , и будто я не с той, У неё в голове дизайны,
пусть заняты места, и хоть расклад простой — и росточком она — с вершок...
идешь на поводу , и прочие не в счёт, Шепчет:
и вишенка во льду... — Боже, не покидай нас...
И хочется еще... («Вишенка во льду», из цикла «Акварели») Плачет:
— Господи,
*** не убивай нас,
Её музыка вся из терций. мы ведём себя
хорошо... («Её музыка», из кн. «Post Scriptum»)

Что же так роднит меня с этим авто-
ром? Скажу по-простому – любовь к людям, сострадание, осознание несовершенства человека,
желание лучшей доли для каждого. Это традиции русской поэзии и литературы в целом – на-
правление с вектором христианства. Это стрела, которая поражает сердце.

Он создаёт собственную философию человека, идущего к Богу. Поэзия с именем Бога даёт
ему силы, глубину и чистоту. Мне кажется, что он видит цель поэзии в её очистительной силе.
Мне так хочется думать.

Нужно ли ему одобрение? Я думаю, что не нужно. Перед нами цельный автор и ориентира-
ми всего его творчества – любовь, Бог, философия добра.

330 Виктория
Соловьёва

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

Общероссийское некоммерческое электронное издание

Ему дарованное слово

Подборку стихов Александра Чжоу читайте
в разделе Поэзия на стр. 82

Ольга В прошлом отражается
Флярковская Будущего свет.
А. Чжоу

Если вы полагаете, что писать о близких тебе людях, о поэтах, с творчеством которых ты
знаком, что называется, от корки до корки, – легко, то вы глубоко заблуждаетесь. Где прохо-
дит граница между лирическим героем и личностью автора и есть ли она? До какой степени
должна и должна ли вообще обнажаться перед читателем душа (и судьба) автора? Должен ли
автор менять свою стилистику на пути становления? Что такое развитие поэта и по каким при-
знакам можно его «отследить» в творчестве? Должна ли быть преемственность в поэтическом
творчестве и как отличить «передачу огня» традиции от «пепла» эпигонства и подражания?
Что ценится выше: плод спонтанного вдохновения или произведение, отшлифованное долгим
кропотливым трудом? На эти и другие темы мы неоднократно говорили, а бывало, и спорили с
поэтом Александром Чжоу. Сразу скажу, что в знакомой поэтической среде он для меня безус-
ловный авторитет.

Глубокая, не просто многолетняя, а «всежизненная» начитанность (в том числе в области
поэзии), общая эрудиция и отличное, глубинное знание русской истории не просто делают его
интереснейшим собеседником-экспертом, но самым положительным образом сказываются на
темах и качестве того, что он пишет сам.

Так получилось, что всех нас, авторов, собравшихся в 2013 году вокруг творческого клуба
«Чернильная роза», помимо общности мировоззрения и горячего желания сказать своё слово
и расслышать слово другого интересного поэта, объединила одна общая черта – поздний старт.
Многие из нас писали стихи в юности: Володя Селицкий, я, примкнувшие к нам издалека Алек-
сандр Беляков (незабвенный наш дядя Саша), Толя Болгов и таки добравшийся к нам из далё-
кой Югры поэт-самородок Володя Квашнин... Все пережили значительный перерыв в стихотвор-
честве лет эдак в пятнадцать, а в один прекрасный день будто проснулись и вновь заговорили
своими «повзрослевшими» поэтическими голосами в рифму и без... Причины пробуждения
были очень разными: от внешне почти анекдотических до глубоко трагичных – у кого как. Но
факт остаётся фактом: мы стали молодыми поэтами во второй половине наших жизней и вместо
того, чтобы плавно спускаться с горы, начали резкое восхождение. Опьянённые адреналином
творческого процесса, полные наивных надежд на большие тиражи и скорые публикации, каза-
лось, мы все буквально светились от радости. А свет, как известно, притягивает. И мы разделили
эту радость с Александром Чжоу, с чуть позднее присоединившейся к нам замечательной поэ-
тессой Викой Бурцевой, с поэтом Славой Михайлиным, с актрисой и чтицей Наташей Ореховой,
бывшей одним из организаторов площадки, с актёром и режиссером Виктором Астраханцевым,
исполнительницей Светланой Страусовой, композитором Светланой Голыбиной... Вики и Славы
уже нет на земле. Вечная память вам, друзья наши дорогие! С вашим уходом мы осиротели, а
мощные крылья, которые несли наше содружество, словно намокли под дождём... Но мы не
потерялись из жизни друг друга, хоть подлый ковид ощутимо сократил встречи и даже про-
сто звонки. В самые изолированные от всего хорошего времена у нас оставалась возможность
писать и читать стихи друг друга в интернете... И вот именно за эти последние два года, на мой
пристальный взгляд, творчество Александра Чжоу если не вышло на принципиально новый уро-
вень (он остаётся верным себе и мировоззренчески, и творчески), то приобрело ту огранку, то
неуловимое звучание, которое сразу отличает почерк зрелого мастера от одарённого любителя.

Почта альманаха: 331 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Ему
дарованное
Александр уверенно демонстрирует своему читателю сдержанное благородство слога и не- слово
сколько архаичной лексики, строгость к себе, доходящую порой почти до скупости – поэт словно
ограничивает сам себя, стараясь лучше не договорить, чем сказануть лишнего и тем разрушить Ольга
выверенную гармонию своих стихов. Однако ясность мысли, лаконизм её выражения, глубина Флярковская
подлинного чувства и хорошая, добротная простота подачи – все эти качества относимы не толь-
ко к лучшим стихам Александра, но ко всем его стихам. Александр утверждает, что в отличие от
нас не писал стихов в юности, и первые строчки пришли к нему после перехода через пятидеся-
тилетний рубеж. Ну, разве так, по мелочи... Зная Сашу, я думаю, он преуменьшает свои прежние
попытки. Но мы обязаны верить поэту и его легенде. А ведь каждый поэт, хочет он того или нет,
является творцом, а иной раз и заложником созданной им самим или создавшей его легенды.
Особенность Саши в том, что он свою легенду таит в стороне от посторонних глаз. Но это удаётся
ему не вполне: она будто помимо воли проявила себя в его творчестве. Предельно скромный
в предоставлении информации о себе, чуждый всякой самопрезентации человек, Александр
Чжоу на деле обладает интереснейшей легендой. Его творческая легенда растёт из сложной и
яркой истории его рода. Александр – сын видного китайского учёного-экономгеографа, государ-
ственного деятеля КНР, много лет трудившегося в продовольственной комиссии ООН, профес-
сора, большого друга России Чжоу Вэя, выпускника МГУ 1959 года, и внук генерала НОАК, героя
китайско-японской войны Чжоу Шу-И. Три года назад Чжоу Вэя не стало. Именно отсюда, из ред-
кого сочетания древнейших кровей – китайской, русской и польской (уже со стороны матери),
– из поиска культурологического их объединения вырос главный мотив поэта Александра Чжоу:
мотив дороги, мотив калик перехожих, духовного странничества и земного странствования в
поисках своего призвания, в поисках ответов на главные вопросы жизни человека и народов,
мотив пути в поисках Бога. Как настоящий странник, лирический герой Александра хранит па-
мять о родном доме, живёт воспоминаниями о нём, верен тем, кого любит, до самого донышка
души... Но он пребывает словно в постоянном движении (такой вот оксюморон), перемещается
во времени (в веках!) и пространстве, оказываясь и в Древнем Китае, и на территориях Древ-
ней Руси, и на фронтах Великой Отечественной войны. Наряду с этим в творчестве Александра
звучит мотив возвращения к очагу и матери, тоска по отчине лирического героя, по его «зелено-
глазой отчизне», которую он словно постоянно оправдывает, защищает, утверждает в стихах как
свою святыню, как конечную цель онтологического, сакрального путешествия по миру, во время
которого прозревает и созревает душа. Должен уйти, не могу не покинуть – но иду к тебе, ищу
тебя, люблю тебя, родина моя, – так или примерно так выглядит канва многих его стихотворе-
ний, богато расшитая историческими, религиозными, человеческими в наивысшем измерении
сюжетами.

Надо сказать, что лирический герой Александра Чжоу обладает верным глазом и чутким
сердцем. Особенно ярко раскрывается это качество в пейзажной лирике, как это часто бывает
у хороших поэтов, вырастающей из пелён описательности до философского уровня и зачастую
превращающейся в некий перенесённый вовне автопортрет. Так узнаёт себя душа в минуты
печали в картинах осеннего дождя или, напротив, воскресает вместе с прилётом птиц весной.
Но это – ситуации достаточно стандартные, а вот Александру удаются куда более сложные, куда
более тонкие отражения природы в слове, как, к примеру, в этом небольшом стихотворении:

Луна, светила вполнакала,
Туман стелился над рекой,
Душа смятенная алкала
Вечерний обрести покой.

И ночь на мир взирала грозно,
Как тёмник вражеский в седле,
И перемигивались звёзды,
Что нет покоя на земле.

(«Луна, светила вполнакала…»)

Возвышенная лексика, употребление устаревших слов являются частью его авторского ме-
тода. Александр воспринимает мир как некий хор событий из минувших, но живых для истории
веков, как лес тонких стеблей, проросших из глубоких-глубоких корней. Его внутренний герой –
не только калика перехожий с походной сумой за плечами и крепким посохом в руке («Я пойду
по России с холщовой сумою»), но в минуты внешних и внутренних угроз – воин без страха и
упрёка. Он чувствует себя соратником Александра Пересвета, покачивается в седле где-то непо-
далёку от Дмитрия Донского, является очевидцем битвы при Молодях и вот как пишет о врагах
Руси, переходя на «былинный» слог:

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 332 Россия 04.2022

Ему Общероссийское некоммерческое электронное издание
дарованное
слово А идёт эта сила несметная,
Девяносто тысяч без малого,
Ольга Не за данью - за русской землицею:
Флярковская Города с деревнями и сёлами
Меж собой поделили заранее,
Где кому над Русью господствовать.

(«Молодинская битва»)

Автор видит почти воочию, как потихоньку начинает собирать силы для борьбы с игом, пока
что хитростью и в тайне от всех, Иван Калита: «...Свою игру затей,/И пусть не по нутру,/Ползи
на животе/По ханскому ковру./Достоинство забудь/И прикуси язык,/Разбейся, но добудь/На
княжий стол ярлык» («Данилович»).

Ярлык на княжение был нужен Ивану Калите для того, чтобы самому собирать дань, часть
её оставляя при дворе, и уже за княжеское серебро потихоньку ковать мечи для будущих битв.
Получавшая в результате такой политики передышку от набегов Русь «в молитвах и трудах»
начала подниматься «с колен»... Образ «встающей с колен» Руси, хлебосольной и широкой
душой, праведной и стойкой – сквозной для поэзии Александра. За неё, за Русь-матушку бился
с Наполеоном герой-дворянин стихотворения «Письмо из дома», читающий на биваке письмо
в «пятнах слёз», и герой-солдат времён Суворовских походов, смиренно и бодро признающий,
что «сухари – солдатская еда». Героям произведений Александра Чжоу повстречаются на пути и
мифический Калин-царь, и представители Золотой Орды, и Наполеон, и Гитлер, но с ними рядом
окажутся Александр Пересвет, Андрей Ослябя, Дмитрий Боброк и сам русский полководец Суво-
ров... В стихотворении «Парад 1914 года», опираясь на воспоминания итальянского скульптора
Пьетро Каноники, Александр напишет с достоверностью пережившего:

Багряно-золотой закат
Звучит многоголосным пеньем...
Шеренги стройные солдат,
C молитвой вставших на колени.

Вечерний воздух всё алей,
Рука небесная рисует
Сангвиной тысячи людей,
К земле припавших в поцелуе.

Почти недвижны облака...
Благословенная держава
Хранит величие... Пока
Не пробил жатвы час кровавый.

Земля, достойная поцелуя, земля-матушка, земля-кормилица, заступница и мученица – Рос-
сия Александра Чжоу сегодня не всем ко двору, не каждому по вкусу. Такое отношение к Родине
нынче не только не в тренде – оно в прицеле. И не вина поэта, что нынче в почёте Россия,
больше похожая на утопленницу: одутловатая, с налитыми водкой или кровью глазами, напрочь
выжившая из ума, в лучшем случае – тяжко больная на смертном одре. И не вина поэта, что
бережное хранение «огня» русской поэтической традиции ныне приравнивается к эпигонству,
а верность силлабо-тонике как величайшему наследию, доставшемуся нам от великих поэтов –
следованию изжившему себя методу. Каждой строчкой Александр спокойно говорит нам: это
не так! И его поэзия не требует никаких оправданий. Она – сама ответ на выпады сегодняшнего
суетного дня. И Александр не изменяет себе, из двух выданных ему судьбой путей самоиден-
тификации выбрав русский путь. Достигнув земель Руси, прибывший из далёкого и загадочного
Китая калика перехожий становится даже в чём-то более русским, чем иные жители Московии
или Рязани, и этот выбор отстаивает всем своим творчеством. Вообще, исторические стихи
Александра – это некие поэтические изводы*, где более или менее известные исторические
факты оживают настолько пропущенными через его сердце и душу, что будто впитывают его
самого как реального участника или свидетеля, неизбежно отражая присущие ему особенности
и являясь перед нами как бы в пересказе от первого лица.

Один из важнейших мотивов-спутников духовного и военного поэтических походов Алексан-
дра – мотив русской природы. Какие краски, какие образы она дарит ему! Но и сама природа
у него тоже рядится в исторические одежды. Прислушайтесь, каков образ: «Что нажито, теперь
разбазарено:/Изумруды, рубины, парча –/ Красной шубой мздоимца-боярина/Перед плахой

Почта альманаха: 333 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Ему
дарованное
сползает с плеча». Или вот, ещё об осени: «Отзвенела червонцами многими, /Да карман оказал- слово
ся с дырой,/ И бредёшь непроезжей дорогою/ В полинялой накидке сырой». Или вот: «Словно
ратники дружные,/ вставшие в ряд,/тихо медью кольчужной/берёзы звенят/ И забыв, как сгора- Ольга
ют/ дотла октябри,/ мимолётная радость/сегодня царит...». И примеры эти множатся... Флярковская

Особым, любимым образом является для Александра образ родника. Это вполне понятно:
родник – желанная находка любого путника, кем бы он ни был: попить самому, умыться, коня
напоить... В том числе и Пегаса, уж позволю себе небольшую шутку по ходу дела. Родник для
него – это и сам источник, и символ православной веры, и символ языка – то есть он работа-
ет с известными, проверенными коннотациями, но зато как чисто и искренне он это делает и
какой поэтической обработке подвергает известную трактовку! А самое главное – его родники
живые...

Однако будет большой ошибкой считать, что отношение к природе исчерпывается у поэта
глубоким, почти молитвенным любованием. Александр обладает на редкость сострадательным
сердцем. Братья наши меньшие – и герои его злободневных стихов, и преданные спутники по
жизни. Четыре приговорённых к исчезновению со света божьего кота и кошки, взятых до-
мой с работы в НИИ органических красителей при клятвенных заверениях сотрудниц помочь
в их устройстве «в добрые руки» – да так и оставшиеся у Саши и его старенькой мамы на весь
их кошачий век, – тому красноречивый пример. К слову, в этом НИИ Саша успешно трудился
более сорока лет... Охотно подтвердила бы мои слова, если б умела говорить не только глазами
и хвостом, и Сашина собака Юта, пятимесячным бездомным щенком «постучавшаяся» в его
дачную калитку – и не промахнувшаяся адресом! Одно из лучших Сашиных стихотворений этой
группы – зрелое, прекрасное стихотворение «О собаках Амундсена». А сколько очаровательных
четырёхстрочных коротышек написано им, в том числе, о животных...

Дар миниатюры – особый, редкий дар. Именно в нём я вижу самое явное влияние вос-
точной, китайской и японской, поэзии на творчество Александра Чжоу. От китайских корней в
поэзии Саши – некоторая изобразительная статичность, созерцательное начало, внимание к
старости как теме в искусстве, особая мудрость, склонность к высказыванию философских сен-
тенций в стихах, графически ясные, внятные и глубокие по смыслу финалы.

ЗВАНИЕ РУССКИЙ СОЛДАТ

Особую страницу в творчестве Александра Чжоу занимают стихи о Великой Отечественной
войне. Как ребенку детей войны мне это и понятно, и близко: мои родные сполна хлебнули в
детстве и бездомности, и голода, и тревожного ожидания вестей от тех, кто ушёл на фронт. Эта
война до сих пор не кончилась: болит в душе. Думаю, то же самое ощущает и Александр. И моё,
и его поколения – генетически военные. Некоторые стихи Александра на фронтовую темати-
ку давно уже путешествуют по альманахам и страницам в интернете сами по себе: их постят,
копируют, читают наизусть люди. Я была свидетельницей того, как дети школы в подмосков-
ной Лобне по ролям читали стихотворение Александра Чжоу «Красная поляна», написанное
о местах боёв по соседству... На его военные стихи пишут песни, что, на мой взгляд, особенно
удаётся а’капелльной исполнительнице Светлане Михайловне Страусовой. Потому ещё так
хорошо удаётся, что сама она умудрилась появиться на свет в поезде под грохот канонады, а
первое омовение новорожденной свершилось не тёплой кипячёной водичкой, а отцеженным
бульоном из солдатского котелка... О, что это было за время!

О нём Саше рассказывала его мама, Нина Васильевна, на долю которой пришлись и эваку-
ация, и возвращение в родную Москву, ещё только залечивающую свои человеческие и хозяй-
ственные раны... Именно от неё Александр впервые услышал о «голосе стонущем госпиталей»
– окна госпитальных зданий в Москве были широко открыты в жару, и словно тихий протяжный
вой наполнял собой больничные сады и соседние улицы...

От мамы, географа по образованию (она окончила географический факультет МГУ одно-
временно с его отцом), Александр воспринял горячий интерес к родной истории, оба они, мать
и сын, действующие члены московского Историко-родословного общества, собиратели книг и
исследований по многим направлениям русской истории и культуры. Работая в архивах, они
оба нашли много интересной информации о своих предках, обнаружив их и на землях Речи
Посполитой, и среди новосильских городовых казаков, несших службу на Большой Засечной
черте... Нина Васильевна – Сашин первый критик, друг и опора, первый читатель всех подарен-
ных ему сборников. Ей посвящены многие его стихи, и даже такое, неожиданное, с названием
«Старость» (впрочем, это только моя догадка):

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 334 Россия 04.2022

Ему Общероссийское некоммерческое электронное издание
дарованное
слово Старость – это тёплые ладони.
Пряность в доцветающем бутоне.
Ольга Старость – это взгляд по-детски ясный.
Флярковская Осознание, что жизнь прекрасна.

И действительно прекрасно, если это так... Хотя я лично очень ценю такой его поэтический
вздох:

Не гляди на пожилых спесиво,
Может старость тоже благодать,
Если б мы умели так красиво,
Как осины нынче, увядать.

(«Не гляди на пожилых спесиво…»)

Совсем недавно Александр завершил публикацию на своих страницах в интернете первой
повести своей матушки, Нины Васильевны Алисовой, «Война глазами ребёнка». Это стало боль-
шим событием для них обоих, а мне как читателю стало очевидно, от кого Александр унаследо-
вал свой литературный дар.

Особенной удачей в корпусе военных стихов Александра является стихотворение «У старой
дороги смоленской», своим зачином отсылающее нас и к любимой Александром Цветаевой, и
к Булату Шалвовичу, но при этом совершенно авторское, не заимствованное. В нём есть такие
строки:

Под Наро-Фоминском и Клином
Залитые кровью снега,
Там люди с геройством былинным
К Москве не пустили врага.
И жизнь отдавая, поверьте,
Не сделав ни шагу назад,
Они обретали бессмертье
И звание Русский солдат.[...]

Как сильно и как просто сказано...
Вполне ожидаемо, что в его лирике присутствуют и посвящения поэтам: нашим классикам и
современникам. Несколько стихотворений он посвятил Николаю Рубцову, с которым чувствует,
говоря великими словами Николая Михайловича, «самую жгучую, самую смертную связь»...
Но абсолютным лидером этих посвящений является недавно ушедшая из жизни талантливая и
светлая Вика Бурцева... Последнее время как-то особенно щедро на утраты в поэтическом цеху.
Как горько и точно сказал об этом Александр:

Лихо прёт войной по белу свету,
Собирает пышный урожай.
Отчего-то первыми поэты
Покидают нынче отчий край.

(«Лихо прёт войной по белу свету...»)

Стихи, посвящённые памяти Виктории Бурцевой, мне представляются в определённом
смысле прорывом для Александра как автора: достаточно закрытый человек, он смог выступить
в них за пределы позволенного им лирическому герою и на полной свободе говорить именно о
своих, сегодняшних, реально проживаемых во времени чувствах горечи, тоски, но и огромной
благодарности за Встречу с удивительным человеком и поэтом в этой жизни.

Со многими людьми сталкивает нас судьба. Некоторые из них на какое-то время становятся
нашими спутниками, кто-то остаётся в наших сердцах навсегда.

Подытоживая свои рассуждения о поэзии Александра Чжоу, я не могу не сказать о её важ-
нейшем аспекте – о духовности. Главным, верховным итогом путешествия калики перехожего
по векам и весям стало обретение им глубокой православной веры. Стихи Саши проникнуты
истинным, светлым, покаянным духом. Они религиозны без излишней догматики. Им веришь.
Он нередко обращается к Богу с молитвой в своих стихах. И такая черта его лирики как канони-
ческая правильность (ну, не знаю, как сказать иначе) практически делает его стихи молитвами.
Одним из его учителей на ниве русской словесности стал иеромонах Роман (Матюшин), чьи

Почта альманаха: 335 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Ему
дарованное
стихи и песни Саша очень любит. По его признанию, именно стихи иеромонаха Романа по- слово
будили его, уже зрелого человека, к написанию первого стихотворения – под таким глубоким
впечатлением был Александр от услышанных негромких песен русского поэта в монашеской
рясе, такими нужными они оказались ему в непростой период жизни. Получилось, что именно
от иеромонаха Романа Александр перенял священный огонь служения Слову – в самом высо-
ком, сакральном смысле:

Не оскорби достоинства чужого
И сам от раболепия не гнись,
И пусть тебе дарованное слово
Не пачкает, а поднимает ввысь.

(«Не оскорби достоинства чужого…»)

Пронзительны стихи Александра из рождественского и пасхального циклов, сложившихся
постепенно. Всё его творчество словно пронизано тихой радостью ожидания Рождества Хри-
стова, скорбью Великой Субботы и ликованием Воскресения, напитано распевами «Господи,
помилуй нас, грешных!» и безудержным «Христос воскресе из мертвых!»

Да и звучащий в стихах Александра мотив возвращения в родные края на самой своей глуби-
не означает возвращение на небесную родину. И в этом нет противоречия, потому что в Царстве
Божьем границ нет. А так как конечной целью Творца по отношению к человеку является его
спасение, то всё промыслительно устраивается для нашего прозрения и возращения к Нему,
вот как вернулся к любящему отцу библейский блудный сын. Исходя из этой мысли я и выбрала
эпиграф к данной статье.

А завершить путешествие по творчеству Александра Чжоу я хочу его же словами о том, что
по-настоящему важно в этой жизни:

Драгоценнее призрачной
славы людской

Тихий свет над рекой,
Ив смиренный покой.
Отраженьем небесным

зеркальная гладь...
И душе благодать!
И Творцу исполать!

(«Драгоценнее призрачной славы людской…»)

336 Ольга
Флярковская

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022

Общероссийское некоммерческое электронное издание

...А сущность поэта державна

Подборку стихов Гоши Спектора читайте
в разделе Поэзия на стр. 90

Валерия Непросто подступаться к рецензии стихов автора, чьего творчества не знаешь досконально.
Салтанова Не знаешь, с чего начинал, как развивался, что искал. Тем не менее есть стихи – а они способны
сказать куда больше биографии! Передо мной достаточно цельная подборка из зрелых стихов
Гоши Спектора: вот такой несколько необычный псевдоним избрал себе автор, возможно, же-
лая подчеркнуть доверительность и естественную интонацию предстоящего разговора – разго-
вора с читателем.

Прочитав стихи, я бы определила их как собственный путь боли поэта (у меня у самой есть
такое определение глубинной структуры, или побудительной мотивации творчества – «метафо-
ра беды») – а мы все так или иначе этот путь проходим, перенося его на бумагу, ибо без поэти-
ческих свидетельств, без переплавки чувства в слово само чувство как будто отмирает, и опыт
сердца и души словно уходит в небытие. Поэзия – это ведь в определённом смысле и фиксация
тоже (мыслей ли, событий, парадигм), это порожки, этапы, зазубринки, зарубки, засечки на шка-
ле времени, которые автор делает то мимолётно, то с усердием, а порой и против собственной
воли, как бы помимо волевого решения… Путь боли – это тот обжиг, который проходит душа в
земной жизни, и поэзия Гоши Спектора мне видится именно таким болевым сгустком – причём
не только частного опыта, но и опыта в исторических, временных́ , социальных контекстах.

Для меня голые сухие формулы, лишённые иррациональной составляющей, – ничто, точные
формулировки без волшебства, без особой магии – тоже не работают, не становятся поэзи-
ей. Всегда ищу те стыки, где поэт как раз поверяет алгебру гармонией (в противоположность
пушкинскому «поверить алгеброй гармонию»), то, что находится как бы за гранью мастерства,
смыслового и технического – даже и безукоризненного. Ищу то, что над, чтобы уловить истин-
ный голос поэта, его сущностный нерв, его интуитивные соприкосновения с пространством.

И меня сразу остановило вот это фронтальное столкновение творчества и быта, двух не-
примиримых врагов, в стихотворении-посвящении поэтессе «На уровне быта» – остановило и
подкупило:

В углу прорастает лианами буйная зелень,
Струится по стенам прообраз грядущей строки.
На уровне быта одно лишь присутствие лени
Всегда перевесит свои и чужие грехи.
На уровне быта забыто наличие страха.
Наивная речь обретает стальные края.
На уровне быта перо и простая бумага
Не выглядят больше как главный аспект бытия.

Достаточно твёрдая точка зрения автора выражена с помощью доверительной, почти за-
душевной интонации обращения, очевидно, к более младшему собрату по перу, что делает
все авторские посылы особенно близкими читателю, достоверными и в то же время не прямо-
линейными, не догматичными. Автор здесь делится своим опытом и пониманием места поэта
среди людей, места творца среди обывателей, при этом попутно выдавая афористичные на-
блюдения и выводы – такие как «Тебе ли не знать то, что склонность людей к эпатажу / Зависит
от уровня опустошенья внутри!», или «Ведь ты поэтесса, а избранным свойственно верить / И
после себя за наличие веры корить», или «Ведь ты поэтесса, а сущность поэта державна. /Так
вот – соответствуй и зла на других не держи». Удачная игра слов только украшает и углубляет
поэтический рисунок. И вот эта убеждённость, что «сущность поэта державна» – то есть поэт
имеет определённую власть над душами людей, – сродни мандельштамовскому утверждению

Почта альманаха: 337 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание ...А сущность
поэта державна
о том, что «поэзия – это сознание своей правоты». Без абсолютной, всеохватной веры в своё
предназначение и силу поэт в принципе невозможен. И мне кажется это важнейшим показа- Валерия
телем поэтической зрелости самого Спектора. Я бы только в предложении «И после себя за Салтанова
наличие веры корить» вставила тире перед «себя»: «И после – себя за наличие веры корить», –
иначе можно прочитать как «после себя».

На мой взгляд, по сплаву мысли и внутренней органики это одно из лучших стихотворений
подборки. Впрочем, автору и в целом присуще пластично сформированное и плотное поэтиче-
ское письмо. Вот, например, стихотворение «Он быстро учился…»:

Он верил, что святость – есть свойство отдельной души,
Живущей в отдельной, а не в коммунальной квартире.
Что в мире всё просто, что всё относительно в мире,
А значит, не надо пытаться куда-то спешить…

Или – стихотворение «Приморский бульвар»:

И шёпот вдогонку: «Стихи от стихии.
Ты помнишь, Мария? Ты слышишь, Мария?»
Она оглянулась. Лишь пёс шелудивый
У грязной шашлычной. И волны игриво
Стучат в парапет, словно молот Гефеста.
Сегодня совпали и время и место
Рождения демона русского сплина.
«Но я не Мария – Марина, Марина…»

Эта плотность письма передаётся и нераздельностью семантических сцепок, и неслучайно-
стью образных рядов. И возникает та самая магия, которая всегда больше в поэзии, чем просто
смысл или звук.

А ещё стихи Спектора накрывают с головой, воздействуют на читательское восприятие своей
масштабностью. Нет, не напускной позой, не нарочитым пафосным укрупнением мелкого, не
выведением из мухи слона – но именно авторским масштабным мышлением, для которого нет
мелочей и вся вселенная – дом родной, все жизненные перипетии – тема, всё мировое – обще-
ственное ли, философское – личное. Способность поэта смотреть на мир через себя, а себя вос-
принимать частью общего целого, ощущать величайшую ответственность перед человечеством
того, кто генерирует идеи и продуцирует слово, – может быть, наиглавнейшее условие для
рождения вот таких строк («Вопросы к вечности»):

Дышать труднее, а не легче,
Приняв на плечи этот век.
И снова некто осмелевший
Один пытается за всех.

И здесь же автора словно пронзает догадка, что слово первично, что замысел творца от пера
и бумаги создаёт реальность – а не наоборот:

А может быть, расклад совсем не тот –
потрёпанный дневник, упавший с полки,
уже разбил реальность на осколки
судеб, ещё не связанных…

Возможно, реальность и ирреальность вообще не соприкасаются, и попытки поэта взаи-
модействовать со временем и бытием – его мистическое заблуждение, иллюзия сочинителя,
потому что в ответ на вопросы поэта «вечность промолчит» и

…эхо, заблудившись в ковылях
при повороте на Таманский шлях,
замкнёт пространство мировой юдоли.

Жизнь в этом ключевом, как мне кажется, практически программном стихотворении – во-
обще мираж, и время крайне субъективно, и кто кому кажется, поди разберись:

Но век проходит. Совокупность бед –
не больше, чем иллюзия движенья.

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 338 Россия 04.2022

...А сущность Общероссийское некоммерческое электронное издание
поэта державна
Сложнейшая концепция бытия по-спекторовски даёт возможность выстраивать стихи на
Валерия широкой волне, развивая их в большом смысловом и метафорическом диапазоне. Данный ход
Салтанова придаёт этим стихам весьма ощутимый размах. Вообще жёсткие рамки чужды мировоззренче-
ской системе этого автора – он не делит мир на белое и чёрное, а тем более не отдаёт неукос-
нительного предпочтения чему-то одному. Его мир далеко не линеен – скорее уж объёмен,
если не полифоничен. Очень показательно в этом смысле замечательное стихотворение «По-
коление уходит…», где даже загробная жизнь видится автору синтезом рая и ада, а не чем-то
одним на выбор:

Только в той скороговорке лишь сплошная ерунда.
Поколение уходит. Отправляется туда,
Где в густом переплетенье райских троп и адских врат
Будет каждое мгновенье длиться сотни лет подряд.

Я бы только, пожалуй, подумала, как заменить словосочетание «лишь сплошная ерунда» –
уж либо «лишь ерунда», либо «сплошная ерунда». Можно сделать, например, «ну сплошная»,
поддержав общую ироническую интонацию стихов: «Только в той скороговорке – ну сплошная
ерунда!»

И очень уместно далее – повторение, усиливающее мысль в конце:

И, завидуя немного всем, кто сам успел уйти,
Между дьяволом и богом находить свои пути.

Бог и дьявол как некий абсолют, как две части единого целого, как две стороны одной
медали – не в этом ли кроется главная причина представления о дуальности мира, его бес-
конечного, перетекающего одно в другое единства противоположностей? Похожий взгляд – в
стихотворении «Дышать труднее, а не легче…», где действительность состоит из вчера и завтра,
из добра и зла, из «да» и «нет»:

И в ожидании итога
Житейских драм и вечных тем
Он образ дьявола и бога
Объединит в один тотем.

Это – о творчестве, которое, как и сама жизнь, не разделяет дьявольское и божественное
начала, но всецело вмещает в себя и то, и другое. Кстати, одна из сложнейших тем – тема
распиливания себя на составные, осмысления своего творческого «Я», попытки проникнуть
в тайны тайн вдохновения и процесса писания стихов. Это – как и любовная лирика – будто
лакмусовая бумажка для всякого поэта, по которой видна высота и глубина, маневренность
и смелость поэтической мысли. И эта тема у Спектора решается с завидной самобытностью и
даже поэтической дерзостью.

А ещё есть голос. В принципе, голос каждого настоящего поэта абсолютно неподражаем.
На мой взгляд, поэту – если он поэт! – совершенно невозможно повторить никого из пред-
шественников – ни темами, ни внутренними мелодиями, ни тем паче интонацией. Поскольку
личность и судьба куда больше накладывают отпечаток на творчество, нежели метрика, образы
или рифмы. Даже при всём желании не получится быть эпигоном, если имеется собственный
взгляд на жизнь и сама эта жизнь, конечно – ведь личность и судьба ещё более неповторимы,
чем отпечатки пальцев. Но это при условии, что перед нами – действительно состоявшийся
поэт. Слово, пропущенное через индивидуальность автора, характер его и лексические особен-
ности, строй мышления и темперамент, жизненный опыт и различные навыки, способности,
умения, непременно окрасится этой авторской индивидуальностью и преобразуется в нечто
совершенно новое. И когда этот голос поэта звучит явственно, остальное уже – просто прило-
жение, просто характеристики вида или цвета, не более.

Читая стихи Гоши Спектора, практически с первых же строк определяешь: безусловно, здесь
есть свой голос, свои интонации, свой почерк, свой путь. И становится интересно вникнуть и
разобраться, угадать его внутренние течения и скрытые болевые точки, его главные темы и на-
правления поисков.

Осознание фатальной неотвратимости своей миссии, невозможности отступиться, отречься
от поэтической стези – лейтмотив многих стихов данной подборки (полагаю, что и всего твор-
чества поэта в целом), некий центральный гвоздь, который держит всю мировоззренческую
конструкцию. Даже в таком стихотворении, где эта мысль подана через отрицание:

Почта альманаха: 339 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание ...А сущность
поэта державна
Не хочешь – не пиши.
Всё сказано и спето. Валерия
Клочки твоей души Салтанова
Рассеяны по свету.
(Стих-е «Не хочешь – не пиши…»)
˂…˃

Притягивает внимание стихотворение-автопортрет «Мудрец, истец и он же – обвинитель»,
где автор показывает себя (впрочем, не только себя, а и поэта вообще) личностью, начинённой
контрастными, порой взаимоисключающими чертами характера. Сложная и противоречивая на-
тура передана (всё та же концепция дуальности!) с большой долей самоиронии, немного даже в
гротескной манере:

Мудрец, истец и он же – обвинитель,
Хулитель, передёргиватель карт,
Презренный трус, отчаянный воитель
И бард.
˂…˃
Тень на плетень, переплетенье тени,
Любитель рифмы и фривольных дам.
Небрежный оттиск сути поколенья –
И хам.

Эта гротескная манера передачи настроения, характера или слога героев в целом типична
для стиля Спектора – и прекрасно уживается с трагедийными нотами и эпическими ответвле-
ниями. Контрастность – плотная основа этих стихов, и, кажется, этот приём как нельзя лучше
передаёт и любые задумки автора, и парадоксальность времени, в котором существует его
герой. Часто в общую поэтическую ткань включаются и элементы фантасмагории, что придаёт
тематическим ракурсам резкости и внезапности – как, предположим, в стихотворении «Мой
папа любил авокадо»:

И время тянулось неспешно,
И время тянулось лениво.
Пылило по улице лето,
Хронометр тикал в руке –
Он был золотым, довоенным,
С массивным стеклом и цепочкой,
И жёлтые звенья, как память,
Цеплялись похожестью дней.

Затем мельхиоровой ложкой
(Одной на двоих управлялись)
Они, как совковой лопатой,
Вгрызались в зелёную твердь.
А после блаженно курили,
Лениво болтая о чём-то,
И слушали, как Ободзинский
По радио просит: «Поверь!»

Мой папа любил авокадо,
И дедушка тоже не против…
Какая смешная картинка…
Что нынче случилось со мной?
Мой папа любил авокадо,
Когда бы нас раньше не бросил.
И дедушка тоже любил бы,
Когда б не погиб под Москвой.

В подборке Гоши Спектора много печали – и явственной, и затаённой. Глубокая печаль эта,
кажется, охватила всё наше поколение 70–80-х прошлого столетия – время лозунгов ушло, а
время осмысления и отрезвления пришлось как раз на наши неокрепшие юные души. И это

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 340 Россия 04.2022

...А сущность Общероссийское некоммерческое электронное издание
поэта державна
двойственная печаль: с одной стороны – по несбыточному, невозможному в принципе (на-
Валерия пример, «Сжимает день объятия обещанной страны» – в стих-и «Ни пороха, ни вороха, ни сил,
Салтанова ни тишины...»), а с другой – по тому прошлому, что создало столько кривизны в отношениях,
столько рассогласованности в ожиданиях и надеждах людей. Очень точно выражена эта мысль в
стихотворении «Красавица, фурсетка, этуаль…»:

Красавица, фурсетка, этуаль,
Февраль ещё расплатится с тобою
За это небо бледно-голубое,
За лёгких строк прозрачную печаль.
˂…˃
Тебе пока ещё никто не нужен
В том мире пустоты и простоты,
Где можно на секунду замереть,
На цыпочки вспорхнув, как на пуанты,
И ощутить присутствие таланта
Как маленькую медленную смерть.
И, завершив изящный поворот,
Скользнуть лучом по выцветшим обоям...

Февраль ещё расплатится с тобою
Грядущей безысходностью суббот.

И снова – безысходность, снова несбыточное… В стихах Гоши Спектора это несбыточное со-
ставляет некий фон – не отчаянное чувство, но неизбывно-постоянное:

Не спорь со мной. Всё будет так, как есть,
Мы здесь, сейчас, и выбор минимален.
Невольно повторяя «Даждь нам днесь»,
Глядишь во двор из затемнённой спальни,
Как Саваоф из сумрачных небес.

И подступает подленькая злость
И отвращенье к собственному дому,
Но личный страх перерастает в дрёму.
Пока не пелось – до тех пор жилось.

Не спорь со мной. Всё будет по-другому...
Но только «по-другому» не пришлось...
(Стих-е «Не спорь со мной…»)

Здесь, кстати, опять проскальзывает суждение, что человеку творческому сложнее перено-
сить все нестыковки и парадоксы бытия («Пока не пелось – до тех пор жилось»), поскольку он
более чутко проникает в смыслы и ритмы эпохи, а значит, ему значительно больнее, чем тем,
кто вовлечён только в бытовые, мещанские проблемы, проблемы так называемого середняка. В
стихотворении «Красавица, фурсетка, этуаль…» формулировка чуть иная – но не менее вырази-
тельная и драматичная: «И ощутить присутствие таланта /Как маленькую медленную смерть».
«Кому больше дано, с того много взыщется», по Евангелие, а ещё уместно вспомнить и царя
Соломона, сказавшего: «В многом знании – много печали…» Мне кажется, это один из краеу-
гольных камней внутренних смыслов и переживаний лирического героя Гоши Спектора, а также
именно в осознании этой тяжести дара, не смягчающей, но лишь обостряющей восприятие
жизненных коллизий, – ключ к пониманию основных мотивов поэзии этого автора.

Осмысление истории России (и не только!), сложные рефлексии в связи с географической
переменой судьбы – переездом в другую страну, поиски себя, внутриличностный конфликт
героя – из этих эмоциональных кирпичиков строятся многие стихи подборки, заставляя меня
как читателя сопереживать и сверять собственные ощущения с полученными, отражаться в не-
которых образах и спорить с другими – в общем, взаимодействовать со стихами и лирическим
героем, выводя собственные параллели и пересечения со временем. Совершенное по идее и
воплощению, по глубине мысли и безупречности архитектуры стихотворение «Песок под нога-
ми Харона упруг…» – одно из самых показательных в этом плане:

Песок под ногами Харона упруг.
И круг завершён. Начинается круг

Почта альманаха: 341 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание ...А сущность
поэта державна
Оттуда, откуда ты Стикс пересёк,
И волны ласкают зыбучий песок. Валерия
В другой ипостаси, забыв о былом, Салтанова
Придётся опять обустраивать дом,
И снова учиться любить и прощать,
Но серый песок всколыхнётся опять,
Стирая навек предыдущую суть.
˂…˃
Но вновь оказавшись в потоке времён,
Ты вдруг понимаешь: угрюмый Харон
Не больше чем образ иной пустоты,
И то, что Харон – это ты, это ты...
Для меня это живые стихи, вызывающие мои живые эмоции, и в этом – их неоспоримое до-
стоинство и значительность.
И ещё один очень важный мотив творчества Спектора – напоминание о ценности человече-
ской жизни, сожаление о тех прекрасных человеческих судьбах, что прошли незамеченными,
оказались неинтересны своему времени и окружению. Вглядывание в человека, пристальное
внимание к его мыслям, привычкам и желаниям, к его маленьким и большим надеждам,
афористичность и крылатость многих строк выводят эти стихи на общечеловеческий уровень,
делают их и запоминающимися, и современными каждому.
Именно так, например, звучит стихотворение «Он быстро учился…» – написанное от третье-
го лица без прямого указания героя, оно словно обращено ко всем, кто делает выбор в сторону
духовного и, возможно, «немодного» нынче:
Он мог целый день размышлять над отдельной строкой,
Не пил, но курил и мечтал обязательно бросить.
Зимою ждал лета, а летом предчувствовал осень
И раннюю проседь подкрашивал изредка хной.
Иной бы запил, ну а этот встречался с Гюго,
Беседовал с Гамлетом, спорил в ночи с Ювеналом...
В тот сумрачный полдень, когда его просто не стало,
Мир двинулся вспять, но, увы, не заметил того.
Самый неожиданный и хлёсткий вывод даётся в последней строке. Мир многое теряет с
уходом истинных героев – людей добродетельных и несуетно-созерцательно настроенных, – но
не замечает потери, продолжая свою безумную гонку за призрачными ценностями, свой бег
в никуда… И чем обыденнее это произносится, тем страшнее произнесённое. Лексическая на-
полненность наряду с простотой высказывания даёт возможность этим стихам достучаться и до
эстета, и до рядового ценителя поэзии. А это редкое свойство.
Похожее настроение и в стихотворении «Уходят…» – только ракурс другой и взят уже не от-
дельный человек, а целое поколение:
Уходят.
Тихонько.
Ни денег, ни славы.
Шуршанием листьев лишь шёпот вдогонку…
И снова – безмерная горечь по поводу тихого ухода «ненужных» людей, непризнанных и
непонятых, а то и не замеченных эпохой. И в этой горечи – проекция и на себя, плач и по своему
поколению:
Молиться – напрасно.
Сердиться не стоит
На дряхлый укор водянистого взгляда.
Когда-то и нас этот мир упокоит
Под мокрой ветлой или ржавой оградой.
И снова – беспощадно точная концовка:

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 342 Россия 04.2022

...А сущность Общероссийское некоммерческое электронное издание
поэта державна
Уходят родные
по крови,
по вере…
Ещё не болит,
Но уже не поётся…

По Спектору, когда «не поётся» – это мучительней всего, гораздо мучительней, чем просто
«болит». Немота души – то самое безжалостное, что может сотворить с человеком бездушная
машина жизни…

Богатство аллюзий, намёков, исторических и литературных параллелей указывают и на
определённую манеру письма автора, и на экспериментаторские поиски, которых не минует
ни один серьёзный поэт. Особенно показательны здесь фрагменты из двух циклов – «Булгаков-
ского цикла» и цикла «Параллели». В этих сложных мозаичных холстах мне увиделся авторский
потенциал для написания поэмы – возможно, в каком-то не реалистическом, а фантазийном
жанре с использованием тех же аллюзий и ассоциативных ходов. Во всяком случае, в этом
направлении мне видится путь развития спекторовской лирики и расширение художественно-
го полотна стиха, где как раз могут полнее выразиться и реализоваться авторское тяготение к
масштабности и эпическое мышление.

Свойство большой литературы – поворачиваться к читателю разными гранями в зависимо-
сти от читательского возраста, жизненного и духовного опыта, а также исторического момента,
сопутствующего чтению. Такова и поэзия Гоши Спектора – и с одного прочтения невозможно
отследить все её художественные и смысловые напластования, охватить все сюжетные линии,
все пересечения с внешним миром – и миром читателя. И потому моя статья лишь приоткры-
вает незримый полог неведомого над этими стихами, приглашая читателя альманаха познако-
миться – и, вникнув, принять и полюбить, чтобы в дальнейшем уже не выпускать этого поэта из
поля зрения, включив его в свою читательскую орбиту. И я буду очень рада, если для кого-то эти
стихи станут таким же ярким и по-хорошему неожиданным открытием, как и для меня.

Валерия 343 [email protected]
Салтанова

Почта альманаха: [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание

Непосильная глыба времени Влад
Санье
Обзор прозы

Подборку рассказов читайте
в разделе Проза на стр. 100, 116, 119, 131

В нынешней подборке представлены произведения четырёх авторов: Натальи Лавровой,
Дарьи Симоновой, Татьяны Сабаньска и Юрия Табачникова. Это сложившиеся мастера слова
– самобытные и яркие, но при этом с диаметрально противоположными по стилю работами,
в которых совершенно по-разному отображаются реалии нашей современной жизни. Если у На-
тальи Лавровой проза отличается ёмкой философичностью, то у столичной писательницы Дарьи
Симоновой, наоборот, произведения пронизаны абсолютно женской откровенностью и интим-
ностью. Хотя обеим авторам страстности письма не занимать.

Творчество Татьяны Сабаньска, кубанской поэтессы, члена Адыгейского отделения Союза
российских писателей, представлено коротким, но весьма насыщенным эмоциями рассказом
«Джека», повествующем о дворовой собаке.

Ну и два рассказа – «Пропасть Каина» и «Рахэль» – Юрия Табачникова своим трагическим
надрывом непременно всколыхнут душу любого читателя. Это психологическая драма людей,
подвергшихся тяжким испытаниям судьбы.

Остановлюсь на каждом из них подробнее.
Вот шесть миниатюр Натальи Лавровой – музыканта по профессии, пять лет отучившейся и
в Литературном институте им. Горького. Это короткие блиц-размышления о текущем моменте.
Каждому из нас приходилось в жизни испытывать тягостные мгновения одиночества, неприка-
янности, растерянности, как это ярко и проникновенно изложено в эссе «Ночь» в таком сжатом
отрывке: «Холодно. Пусто. Торжественно…»
Только обычный человек просто ощущает в себе дискомфорт, апатию, упадок духа. А вот как
творческая личность передаёт подобное состояние, тому есть масса замечательных примеров
хотя бы из творчества Александра Блока, Сергея Есенина либо из той же пушкинской «Болдин-
ской осени». Но эти классики русской литературы – представители ушедших эпох. Любопытно
узнать, как наш современник сквозь гнёт бытовых проблем ощущает себя во времени. Особен-
но когда оно столь неуютно и непосильной глыбой наваливается в судьбе.
Извечный поиск счастья – это ведь не только прерогатива творческой натуры, но и импульс,
присущий любому человеку. А поскольку писатель является «гласом народа», то и в процессе
своего «ремесла» отражает настроение масс, которое бывает неустойчиво вследствие коле-
баний погодных температур или житейских катаклизмов. Даже через названия миниатюр –
«Рецепт счастья», «Чувство свободы» – передаётся настроение автора, подверженное грусти,
угнетённости и при этом надежде на счастье. Пусть это самое счастье и призрачно, как мираж в
каракумской пустыне, но оно бередит нам души таинственным наваждением.
В «Линии горизонта» автор прямо предостерегает, что «…тайну не нужно трогать руками,
иначе это уже будет не тайна». Что ж, с этим утверждением, пожалуй, стоит согласиться.
И всё же Наталья Лаврова в «Рецепте счастья» находит выход из положения:
«…Главное, покинуть свою доверху набитую тревогами комнату – маленький ящичек
в архивном стеллаже дома: пересечь пару кварталов, кишащих такими же носителями
обязанностей, и, не жалея их – иначе можно застрять! – нестись дальше, не снижая темпа,
скорости, напора…»
И даже в этом найденном решении обнаруживается противоречивость характера, ибо всё
возвращается на круги своя – продолжать «нестись дальше, не снижая темпа…» Таким образом,
символичное чувство свободы с упоением передано через одушевлённый образ… сигареты! В
интерпретации автора вот как это звучит:

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 344 Россия 04.2022

Непосильная Общероссийское некоммерческое электронное издание
глыба времени
«…какой это восторг – уйти из мелкого прозябания в коробке в жизнь, пусть короткую,
Влад но удивительно яркую, какой восторг – стремительно приблизиться к его губам, оставляя
Санье жалкую ненужную плоть в пепельнице, и, становясь лёгкой, невесомой, парить вокруг него
серым, терпко пахнущим облачком… но ей это не страшно. Она смотрит на эту процедуру
сверху: независимая и свободная, безмерно благодарная этим рукам, принёсшим ей вместе с
физической гибелью освобождение и ни с чем не сравнимое чувство свободы…»

Вот так: не больше и не меньше! Свобода через физическую гибель. Тут невольно уверуешь,
что такая женщина и на скаку коня остановит, и в горящую избу, не раздумывая, войдёт.

Это то, что мне бы хотелось сказать по поводу содержания блистательных эссе Натальи Лав-
ровой. Теперь оставляю за читателем право составить собственное мнение, познакомившись
подробнее с творчеством писательницы.

Другой автор – Дарья Симонова – в произведении «Вдовец из Калифорнии», которое состо-
ит из трёх рассказов-частей, связанных единой сюжетной линией и повторяющимися персона-
жами, раскрывает душевные мытарства одинокой женщины. Современное урбанизированное
общество в своих устремлениях направлено преимущественно на благополучное существо-
вание, заключающееся в обретении достатка и даже роскоши, и это окружающими принято
считать хорошим тоном. Только героиня, вопреки преобладающим в обществе ханжеским
установкам, принципиально не стремится удобно пристроиться в жизни:

«…Я так и не смогла полюбить своё новое жилище, хотя очень старалась. Из чувства
долга. Ведь я стараюсь быть благодарной судьбе за милосердные варианты. Стараюсь, но
не вся. Часть меня, самая неудобная и совершенно неуправляемая, не желает благодарить
только лишь из общепринятых соображений. Вечно она привяжется к ерунде вроде окон
на запад. С точки зрения львиной доли человечества это сущий каприз. Но правило львиной
доли не работает. Львиная доля преспокойно лопает яйца, а горемычного аллергика они
могут убить. В каждом есть то, чего нет у львиной доли.

А может, просто душа-то моя в распрекрасную квартиру не влезала?! В белейшие на-
тяжные потолки, куда не выстрелишь шампанским…»

У неё есть друзья и расчётливая хваткая сестрица, которые активно стараются повлиять
на бунтарку, дабы изменить её судьбу, и та создаёт в своём воображении некий мифический
образ мужчины – мнимый идеал, с которым хотела бы навсегда связать жизнь. Она без конца
терзается несбыточными надеждами, не замечая рядом давнего своего поклонника, пренебре-
гая его искренними чувствами. Здесь проникновенно раскрыты извечные муки неустроенной
женской природы, раздираемой страстями внутреннего конфликта.

Хотя проза Дарьи Симоновой подаётся в типично женском изложении, однако она вовсе не
сродни тем лёгким дамским «романчикам», что потребляет пресловутая бульварная тусовка.
Авторское повествование, часто построенное на ироничных внутренних монологах героини,
сдобренных искромётным современным юмором и типичными женскими рефлексиями, спо-
собно дотянуться до самых сокровенных читательских глубин. Думаю, и мужчинам благодаря
мастерству писательницы тоже будет любопытно проникнуть в суть естества противоположного
пола.

Не зря даже темпераментные и искушённые в любви французы перевели на свой язык ко-
лоритные истории данного мастера литературного цеха. А также в Египте и Иордании заинтере-
совались столь чувственным откровением автора-женщины и тоже издали там её книги.

Героиня рассказа Симоновой «Вдовец из Калифорнии» – личность незаурядная, но жизнен-
ная неустроенность, её бытовая непрактичность из-за сложившихся неблагоприятным образом
обстоятельств вынуждают её безнадёжно метаться среди реалий обрыдлой повседневности.
Увы, жизнь складывается из индивидуальных особенностей личности, кои являются неотъ-
емлемой частью характера и непосредственно влияют на судьбоопределяющие решения. И в
данном случае вмешательство извне неприемлемо, поскольку экстремальность натуры типажа
не предусматривает такого вторжения. Впрочем, всё-таки хочется верить словам одного из
героев – Алексея:

«…Зло будет наказано. А нам-то, нам будет любовь невероломная?
– Неуклонно приближается, – икнув, пообещал Лёша.
Но я пока слышала только обманчивый шелест белых одежд…»

Извечные шекспировские страсти! Что поделаешь, если человечество за многие века совсем
не изменилось в своей природе... А дальше я с удовольствием предоставляю читателю самому
разобраться в хитросплетениях сюжета этой психологической мелодрамы.

Почта альманаха: 345 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Непосильная
глыба времени
Следующий автор – тоже женщина, но с совершенно другой жизненной позицией, другим
ощущением бытия. Рассказ «Джека» Татьяны Сабаньска насквозь пронизан терзаниями души Влад
героини за судьбу брошенной на произвол некогда всеобщей дворовой любимицы. И даже, Санье
скорее, это – образная исповедь милого обаятельного лохматого существа, беспощадно пре-
данного людьми. Горестные чувства, испытываемые дворнягой Джекой, непременно тронут
читателя, ведь откровения, переданные проникновенным авторским слогом, как говорится,
способны «глаголом жечь сердца людей». А собачье сердце, как и человеческое, тоже испыты-
вает чувства: любовь, боль, тоску, надежду… Не стоит об этом забывать:

«…накануне отъезда она остро почуяла что-то такое, что люди называют одиноче-
ством, и изо всех сил старалась заглянуть в знакомые лица, будто хотела сказать очень
важное…»

Поскольку Татьяна Сабаньска помимо прозы пишет и стихи, её история насыщена сочными
метафорами и изобилует эмоциональными всплесками. Ведь истинный поэт всегда непре-
взойдённый мастер образного изложения мыслей, посему и воспринимаются его творения на
глубинном душевном уровне.

В сокровищнице этого автора – попытки словесной интерпретации, преображения окру-
жающей действительности. Подобные попытки – испытать себя на ином поприще – присущи
перу таких мастеров поэтической строки, как Сергей Есенин или, например, Марина Цветаева.
Вообще возможность взглянуть на мир глазами неодушевлённых предметов или животных –
так называемый приём остранения – это один из интереснейших художественных приёмов,
позволяющий развернуть проблему и показать её читателю в самом неожиданном ракурсе.
Эмоциональный же накал, присущий слогу Татьяны Сабаньска, позволяет насыщать сочными
красками сюжет, придаёт ему особую колоритность. Прелесть одушевления автором заведомо
неодушевлённых предметов прекрасно видна в таких небольших отрывках:

«…старый покосившийся дом притих, будто прислушиваясь к теням, которые, как в
большом муравейнике, копошились в его обветшалом чреве…

…опустевшие комнаты наполнились несвойственной зловещей гулкостью…
…куски оборванных обоев развевались на сквозняках подобно флагам капитулирующего
гарнизона…
…громоздкое пианино, оно ни за что не хотело покидать своего места и жалобно ропта-
ло, когда его пытались втиснуть в узкую дверную коробку…»

Впрочем, предлагаю прочитать весь рассказ – и, уверен, вы непременно оцените все досто-
инства искусной трактовки истории этим неординарным автором.

Ещё одним фигурантом моего обзора является талантливый драматург и сценарист, обла-
датель многих международных премий в области литературы и сценарного искусства – Юрий
Табачников. На его творчестве хочу особо сосредоточить внимание читающей публики.

Рассказ «Пропасть Каина» повествует о трагедии многострадального еврейского народа
в разгар народившегося в Европе германского фашизма. Произведение сплошь пронизано
горем и болью, сквозь которые довелось пройти герою. Его судьба вовсе не является этало-
ном стойкости или героизма, на которые следует ориентироваться. Напротив, бедолага просто
любой ценой хочет выжить во всём этом аду – и даже ценой предательства своих близких. Он
сознательно подавляет в себе естественные человеческие добродетели: жалость, сочувствие,
милосердие. И судьба ему мстит за это нравственное падение, ибо, поступившись своими прин-
ципами, человек перестаёт быть человеком.

Героя рассказа постоянно преследуют видения преданных им близких. Призраки погибших
посещают его в кошмарах, бередя истерзанную душу. А может, душа покинула его? Или умер-
ла? Так стоит ли жить без неё? Эти вопросы автор буквально ставит ребром перед читателем,
считая, что каждый должен задуматься над этим. А ещё над собственной жизнью: так ли её
проживаю?

Юрий Табачников планомерно проводит параллель между отрёкшимся от священной веры
отцов отступником, предавшим святыни, и сохранившими при самых трудных обстоятельствах
в своих душах Бога людьми. Даже погибнув, те обретают умиротворение. Ренегат же, презрев-
ший сакральные ценности, и живым будет безнадёжно метаться в охватившей его безысход-
ности. Он глубоко несчастен. В нём борются противоречивые чувства, доводя до исступления
и толкая на крайний шаг. Он было уже решается… Но и в этом случае побеждает всеобъемлю-
щая привязанность к жизни. Но несмотря на осуществившееся желание выжить затравленный
фантомными видениями горемыка не испытывает от такого жалкого существования радости.
Столкнувшись с реальностью, иллюзия благополучия рассыпается в прах. Конец его предсказуе-
мо незавиден.

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 346 Россия 04.2022

Непосильная Общероссийское некоммерческое электронное издание
глыба времени
По прочтении рассказа в душе остаётся горький осадок. Автор настолько проникновенно
передал всю трагедию той жестокой эпохи, что всю историю реально «проживаешь» вместе с
героями. Образы, как живые, встают перед глазами. Трудно остаться равнодушным, читая такие
строки:

«…Каин ушёл. В никуда. Он бродит среди нас тенью, которую не в силах растворить
время. Мы не замечаем его, но он среди нас. А быть может, и внутри нас. Притих на время,
замер в ожидании своего часа, а нам и невдомёк. Нет ему успокоения, ему даже в Ад пути
нет. Так он и бродит неприкаянно. Он всегда где-то рядом!..»

Второе произведение Юрия Табачникова «Рахэль» – это горький рассказ о человеке, в
прямом смысле вернувшемся из преисподней, с того света! В судьбе ему выпали такие не-
мыслимые испытания, что впору потерять себя в том безумном мире, где сам Бес заправляет
поступками людей. Фоном этой трагической истории служит война с её беспощадными метода-
ми, когда фашисты массово истребляют на оккупированных территориях население, особенно
усердствуя в отношении евреев.

Непомерные испытания, выпавшие на долю героя, сначала ломают его – он замыкается в
себе, призраки погибших близких не оставляют беднягу ни на миг. Он определённо не пони-
мает, зачем живёт. Безразличие ко всему окружающему делает его угрюмым и нелюдимым. И
кажется, что ничто уже не способно вселить в него живой дух. Вдруг на глаза этому отшельнику
подворачивается обычная учебная скрипка, и он оживляется. Давно забытые навыки игры на
инструменте возрождаются в нём, и эта способность позволяет ему найти работу в столь непро-
стое время, чтоб не быть больше обузой принявшей его на жительство семье. Заворожённые
музыкой слушатели начинают испытывать уважение к музыканту…

Но и такой поворот судьбы всё же не приносит страдальцу значительного облегчения в жиз-
ни. Одиночество настолько одолело его, что, кажется, ничто уже не способно пробудить в нём
живого интереса в бессмысленном существовании.

Только мудрые люди твердят, что человек предполагает, а Бог располагает! И если не под-
даваться смятению духа, тогда обязательно наступит момент, когда осенит миг удачи. Вот так и
в судьбе горемыки однажды случилось чудо, благодаря чему он обрёл смысл в жизни, понял,
что его жизнь вовсе не пропащая.

Не раскрывая всей авторской задумки, скажу лишь, что каждый здесь найдёт для себя от-
веты, почерпнув их из истории об истинных ценностях человечества, его духовных скрепах и
нравственных основах. Какие бы ни обрушились на тебя испытания, говорит нам автор, всегда
есть достойный выход из, казалось бы, совершенно безвыходного положения. Только не нужно
отчаиваться, ведь уныние – библейский грех!

«…Жизнь – странная штука. Чудеса в ней перемешаны вместе с утратами и болью.
Добро уживается со злом. Ненависть – с бесконечной любовью. Она ставит вопросы, на ко-
торые сложно, а порой и невозможно, ответить. Жизнь… Так что же ты такое – жизнь?..»

Меня самого не оставили равнодушным эти повествования. Оторвался от изложения впечат-
лений по поводу прочитанных рассказов, а у самого так и оживают в воображении персонажи,
столь образно изваянные представленными авторами рассказов. Советую читателям запомнить
эти имена и в печатном потоке не пропустить их новых произведений.

Влад 347 [email protected]
Санье

Почта альманаха: [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание

Юмор и образная
вдумчивость

Подборку рассказов читайте
в разделе Фантастика на стр. 149-154

Литературное прочтение Владимир
Иксанов
Кому ещё не известны иные существа... тот должен учиться смотреть…
Александр Блок

Если Стёпа Лиходеев был «брошен» к морю, в Ялту гипнозом Воланда, то герой рассказа
Владимира Зангиева Цуцик оказался в схожей ситуации по причине «нематериалистического
свойства».

По сюжету Цуцик-Кузя – потерпевшая сторона, попавшая в переплёт, схлопотав по темени от
«злобного урки» домушника. Очнулся неведомо где. На необитаемом острове...

Слышно, как шумит волна, и её реальность, ставшая линией раздела, перенесла его в иной
мир – мир фантазии и сказки. Конечно, сказка – ложь, да в ней намёк...

Когда день начинается с предзнаменования неудачи, совсем необязательно становиться сви-
детелем ограбления квартиры. Не повезло Цуцику: математичка, рыжая Марго, влепила «неуд»
в отместку за острый язык. «Опять двойка» – как на картине Фёдора Решетникова, где изобра-
жён понурый пионер с портфелем в руке. А Цуцик как раз свой портфель потерял, и эта деталь
станет ключевой в эпилоге рассказа.

Читатель, разбирая текст, обнаруживает немало совпадений. Например, имя русалки Мори-
соль перекликается с именем юной героини «Алых парусов». А Дева – ихтиандр? Человек-амфи-
бия. Хотя сравнение и с натяжкой, безусловно одно: она рыбья чешуя, но особа – добродетель!
Её любовь, утраченная на Земле, спасла Кузю.

Эти сопоставления имён, образов, портретов продолжают традицию фантастической литера-
туры. Читатель с ходу настраивается на позитивный лад: хороший текст, легко усваивается.

Профессионализм писателя угадывается в стилистике без шероховатостей и развёрнутых
планов. Скупые диалоги – образец мастерства. Манера, компоновка письма, чёткая линия сю-
жета – всё к месту.

«Со стороны моря надвинулась тень, очертаниями напоминающая дистрофика с неверо-
ятно удлинёнными шеей и руками. Тень замерла, расположившись на песке поперёк меня.

– Кто ты? – безразлично спросил я, не поворачивая головы.
– Теперь уже младшая дочь Ньерды, – прожурчал в ответ приятный грудной голосок.
– Почему «теперь»?
– А раньше жила я, как и ты, среди людей на земле.
– И что же сейчас?
– Море – моя стихия! Это я тебя вытащила на берег. Сама-то редко бываю на суше».

По сюжету, Морисоль – бескорыстная помощница, её искреннее желание – вернуть Цуци-
ка домой. Рассказ убедителен, и портреты героев раскрыты без обременения, с незатейливой
опредёленностью. В пределах одной реплики можно получить полное представление о лично-
сти каждого:

«Люблю я в этой жизни всего-то: попинать мяч с приятелями, неожиданной выходкой
напугать одноклассницу в тёмной подворотне, покурить запретной «травки», а ещё – ба-
ночное пиво, летние дожди, шашлык из крольчатины, поезда дальнего следования и самолё-
ты, обожаю слушать стрекот кузнечика и бездумно шуршать палыми листьями в осеннем
сквере, растянуться в ботинках перед теликом на диване, сочинять всякие истории… Блин,
разве это так много?»

– здесь перед нами предстаёт живой Цуцик, без прикрас и натяжек. Обычный пацан.

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 348 Россия 04.2022

Юмор и Общероссийское некоммерческое электронное издание
образная
вдумчивость Теперь об ангелах – падших. Сложные они существа, без определённого рода деятельности,
и многое из того, что кажется невозможным, под силу только им.
Владимир
Иксанов По достоверной информации, падший ангел симпатизировал Морисоль. Звали – Алекс.
Конечно, он никакого отношения к шифровкам «семнадцати мгновений весны» не имел и тем
более не претендовал на оригинал великого Кабанеля. Ангел в исполнении живописца – пре-
красный юноша, каждая мышца которого напряжена энергией.

Алекс – пародия на ангела. Субъект, которого, возможно, изгнали из эдема вертикально
интегрированной топливно-энергетической компании за разглашение корпоративной тайны о
доходах Сечина. Неудачник! Суммарный портрет отшельника и грубияна.

Да и с полётами, похоже, завязал, летает лишь во сне – наяву видны застарелости крыльев.

«Морисоль свистнула переливчатой птичьей трелью, и через мгновение из-за ближай-
шей дюны появилось непонятное существо. Оно было белёсым и всем видом напоминало
индиго. За плечами вяло, наподобие пустого рюкзака, топорщились несуразные помятые
крылышки. Да и весь этот самый Алекс своим неприглядным видом не вызывал симпатии:
брёл какой-то расхлябанной, вихляющей походкой, развязно затягивался дешёвой папиро-
ской, цинично сплёвывал под ноги. Впечатление нахального ублюдка производил он своим
видом. Обычно от подобных типов стараются держаться подальше.

– Чё надо? – недовольно осведомился он. – Зачем звали?
– Тут дело есть. Ты присаживайся возле нас, – не обращая внимания на неприветливый
тон, обратилась к нахалу русалка. – Вот, познакомься. Это Цуцик. Он потерялся».

В мире реальных фантазий потеряться легко – а вот вернуться в прежнее состояние труднее.
Так глубоко Цуцик не уходил в себя. Он сокрушался лишь о том, что маманя не ведает, где её
сынок-лоботряс. И невдомёк ей, что он тем временем на необитаемом острове в компании
русалки и ангела поедает жареных рыбёшек. Те, свою очередь, просчитывают, каким образом
вернуть его на родину.

«Против неё я ничего не имел, её приятно было слушать и принимать от неё сочув-
ствие. Но этот трепетнокрылый ангелочек достал своей унизительной для моего досто-
инства надменностью! От души хотелось послать его куда подальше. Однако, осознавая
свою зависимость от его развязной натуры, пришлось до поры затаить в себе буйство
чувств, ведь я же не собираюсь, в самом деле, отозваться на всё безумным актом самопо-
жертвования. Хочу домой, и этим всё сказано».

Алекс становился всё хуже, всё неприятнее, а его нудные наставления были просто невыно-
симы. Требование помолиться на закат и вовсе обескураживало: в молитвах Кузя не силён. Он
– атеист, как большинство пацанов района, и «вовсе не читал того бреда... в толстом фолиан-
те». Но коль ангел собирается воспарить и перенести Цуцика через необозримое пространство
водной преграды, надо соглашаться. С покаянием и молитвой разобрались. Споры утихли, и
критик не стал испытывать терпения читателя пересказом путешествия.

Перемещение героя посредством павшего ангела было зафиксировано «приземлением» на
кучу опавших листьев во дворе Кузиного дома...

Стоит ли идеализировать посадку? Фантазия она и есть фантазия. В ней смысла может и
не быть. Уже сам факт благополучного возвращения – хэппи-энд!

Владимир Зангиев – писатель разностороннего плана, в творчестве которого сочетается
юмор и образная вдумчивость.

По мнению специалистов, жанр фэнтези запрограммирован на виртуальность, множествен-
ность реалий и выдумок, предполагает особый подход в подаче текста. Это тот случай, когда
«бытописание пограничной полосы» видится между реальным миром и созданной «нереаль-
ностью» образа, процесса, действа. Причём автор никоим образом не сужает рамки читатель-
ского контроля, оставляя простор для размышления. Стиль изложения свободный, без нагро-
мождения евангелических обобщений. В общем, очень современная подача, с использованием
сленга и отменных литературных форм. Слог отличается чёткостью фраз, лаконичностью диа-
лога, доступным для понимания смысла и внутреннего мира героев!

Если бы не Кузин портфель, обнаруженный на месте преступления, и не следак-карьерист,
решивший оформить явку с повинной, то история Цуцика на этом и закончилась бы. Но читате-
лю есть над чем задуматься, ведь меры оперативно-разыскного характера не дают расслабить-
ся...

Кузя не дурак: хотя алиби у него нет, но рассказывать про остров, русалку и ангела он не
собирается. У наших пацанов стойкое убеждение: ментам – не доверять. Сложнее со Стёпой: он
как-то странно вернулся авиарейсом, но более вина не пил и сторонился женщин. Говорят, его
видели в Ростове...

Почта альманаха: 349 [email protected] [email protected]

Общероссийское некоммерческое электронное издание Юмор и
образная
В другом, схожем по жанру рассказе Владимира Зангиева «Зелёная рука» представлена вдумчивость
история выпивохи. Юмористическое повествование о том, как Пентюх попал в космическую не-
реальность. Закономерность его перемещения объясняется видением «иного» мира вследствие
алкогольного синдрома. Почудившаяся зелёная рука, предвестник искусителя, сигнализировала
Пантелеймону о его падении в самую бездну! Это тень тех самых чёртиков: «запойного управ-
дома», «врача похметолога» и прочих оборотней-выпивох. По сюжету, действие начинается с
появления гуманоида цвета хаки. «Зелёное рыльце», ловкий тип, предложивший нашему герою
контракт на управление звездолётом. Смутило обещанное бессмертие – мечта о вечной жизни!

Автор не мог обойти стороной культурный феномен: технологическое превосходство – устой-
чивый паттерн гуманоида! Эти космические инновации нашли отражение в сводках бортового
журнала, в котором была пронумерована вся служба Пантелеймона на космическом корабле.
Некоторые интригующие страницы фиксировали трудности межпланетного перемещения, рас-
крывали детали космического «быта». В общем, рисовали «правдивую» картину звёзд, которые,
по определению Канта, «не что иное, как лоснящиеся прыщи на лице неба».

Печально, что время там отсутствует, так что данный факт сильно угнетал космонавта Соси-
скина. Наверное, потому в его душе поселилась ностальгия, тоска по родимой земле. Это, кста-
ти, ещё один неоспоримый факт нерациональности пьющего человека, в которой своё, родное,
пусть опостылевшее годами безденежье будет безоговорочно принято обратно.

В рассказе заложена надежда на преображение, ведь после возвращения на Землю Панте-
леймон собирается в церковь – поставить свечку во славу Господа нашего! Обретённая вновь
«трава у дома» – земная цивилизация – результат контакта с гуманоидом Васей, чёртом и ан-
гелом... В итоге – прозрение: допился! Что, скорее, подтверждает известное изречение: In vino
veritas!

Р.S. Если говорить о разоблачении магии, то зелёная рука – страшный сон выпивохи, факти-
чески «рука Бога», рука его жены. Она-то – совершенно реальная и измазанная краской...

350 Владимир
Иксанов

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6 Россия 04.2022