The words you are searching are inside this book. To get more targeted content, please make full-text search by clicking here.

1 часть исторического романа

Discover the best professional documents and content resources in AnyFlip Document Base.
Search
Published by eao20062, 2019-12-09 02:57:20

Узник Крэйфорд-хауза

1 часть исторического романа

Keywords: Крест Святого Андрея

ЕЛЕНА ОРЛОВА

КРЕСТ СВЯТОГО АНДРЕЯ

роман в трёх книгах

1

УДК 821.161.1
ББК 84(2=Рус)7
О-63

Книга издана на средства Министерства культуры РФ
при участии Кольцова Олега Юрьевича, предпринимателя

О-63 Орлова Е. А. Крест Святого Андрея : [роман] : в 3 кн. /
Елена Анатольевна Орлова.

Кн. 1 : Узник Крэйфорд-хауза. – Смоленск : [б. и.], 2013 (Ред.-
изд. отд. СОУБ).

ISBN 978-5-98156-549-6

2

Светлой памяти и моих родителей посвящается

КРЕСТ СВЯТОГО АНДРЕЯ

роман в трёх книгах
(вторая редакция)

Правда диковиннее вымысла.
Английская поговорка.

Автор от всего сердца благодарит
Михаила Михайловича Казакова –
доктора исторических наук, профессора,
за неоценимую помощь в поиске документов и материалов,
необходимых для написания романа,

а также
Вадима Дмитриевича Удальцова - историка

и коллегу по перу
за всестороннюю поддержку, одобрение

и конструктивную критику,
высказанную в процессе работы над рукописью.

3

ОТ АВТОРА

Уважаемые читатели!
Роман, который вы держите в руках, посвящён истории Англии
времён так называемой войны Алой и Белой Розы. Об этой войне
написано немало романов, но, к сожалению, в большинстве из них
история служит всего лишь причудливой декорацией к эротическим
сценам или совершенно невероятным авантюрным приключениям, не
имеющим ничего общего с настоящей Историей.
В самом деле, чего стоят душераздирающие сцены
беспощадной «гражданской» войны, если в действительности эта
«война», за исключением битвы при Таутоне, сводилась к мелким
стычкам небольших вооружённых отрядов отдельных представителей
знати, до которых народу в массе своей не было никакого дела? Чего
стоит одно название этой войны, если пресловутые «розы», алая и
белая, никогда не изображались в гербах лидеров враждующих
сторон – герцога Ланкастера и герцога Йорка? Чего стоят кровавые
злодеяния жестокого горбуна Ричарда Глостера, если в
действительности он не был горбуном и не совершал никаких
злодеяний?..
В моём романе нет ни одного вымышленного географического
названия, ни одного придуманного факта, касающегося описания
политических интриг или военных компаний, и очень мало
вымышленных персонажей. Почему? Ответ прост: «живая» история
намного интереснее любого вымысла, и мне просто не было нужды
добавлять что-либо «от себя».
Пытаясь воссоздать подлинную картину событий, я в течение
долгих двенадцати лет по крупицам собирала документальные
свидетельства той эпохи. Я стала «историком» поневоле, и порою мне
приходилось делать нелёгкий выбор между множеством версий,
относящихся к тем или иным фактам и датам. Критерием для отбора
была правдивость. Целью - восстановление исторической
справедливости. Это было непросто: лгали, нагло и беззастенчиво,
написанные по специальному «заказу» хроники, тщательно
выправленные документы, с умом подтасованные факты и даже
мастерски подрисованные портреты, ибо во все времена находились
те, кто стремился переписать историю с выгодой для себя. Именно так
с подачи тюдоровских историографов появился захватывающий миф
о кровавом горбуне Ричарде III. Но это всего лишь миф.
Я не хочу спорить с гением Уильяма Шекспира или сэра
Томаса Мора - я излагаю свою версию тех далёких событий. Но

4

взгляните на список персонажей, приведённый в приложении, и Вы
поймёте, что в этом романе вымысла не так уж и много. Не больше,
чем в окружающей нас действительности - каждый видит её по-
своему. Что касается документально подтверждённых фактов,
относящихся к событиям той эпохи, то единственная вольность,
которую я позволила себе в обращении с ними - это несколько
незначительных анахронизмов, по сути ничего не меняющих; их
заметят только «узкие» специалисты, но они в любом случае найдут,
к чему придраться. Особенно в том случае, если предпочтут забыть,
что перед ними всё-таки роман, а не документальная хроника того
времени.

Предваряя нападки критиков, скажу: я вовсе не пыталась
изобразить Ричарда Плантагенета ангелом или святым с нимбом над
головой; он был не лучше и не хуже многих своих современников, а
его эпоха была не лучше и не хуже любой другой, в том числе и
нашей с вами эпохи. Напротив, стремление к правде и умеренности
не позволило мне сделать его главным героем повествования. Мой
единственный главный герой - это время. Время, в котором так
недолго жили Ричард Глостер и многие другие полюбившиеся мне
персонажи исторической драмы.

В конце концов, они все хотели того же, чего и я - Правды и
Справедливости. А Правда, если верить старинной английской
поговорке, подчас диковиннее любого, даже самого дерзкого
вымысла.

5

ПРОЛОГ

Таутон, графство1 Йоркшир.
Марта 29 дня, года 1461 от Рождества Христова

…Как странно бой
Вдруг обернулся! Если помощь к нам
Не подоспеет - отступать придётся.

У. Шекспир, «Цимбелин».

1.

Он спал с улыбкою на устах: ему снился странный, но сладост-
ный сон. Он видел себя лежащим на мягкой постели в родительском
доме. Видел отца, друзей и свою возлюбленную Мод, прекрасную,

1 Графство – административно-территориальный округ в Англии. Англий-
ское графство (в отличие от французского) не следует путать с наследственными зем-
лями графов и прочей знати, чьи многочисленные поместья были разбросаны по всей
стране и находились в разных графствах, иногда за сотни миль друг от друга. (Здесь и
далее примечания автора).

6

точно летнее утро...
Он проснулся, ощутив чьё-то грубое прикосновение, открыл

глаза, и улыбка на его устах угасла. Действительность была горька:
отец давно уже умер, его возлюбленная Мод вторым браком вышла
замуж за преданного йоркиста, вчера его друг был убит, и спал он не
дома в постели, а в крестьянском сарае на куче полусгнившей соломы,
источающей едкое зловоние - рядом, за деревянной клетью, хрюкали
свиньи.

- Вставайте, милорд, уже рассвело, - говорил оруженосец Джон
Нэйлор, пытаясь его растолкать. - Вставайте. Дозорные сообщили, в
лагере Йорка замечено движение.

Роберт пятый барон Крэйфорд1 нехотя приподнялся и сел.
Оглядевшись, он вспомнил, что вчера вечером едва не убил сэра То-
маса Батлера, сражаясь с ним на мечах за право переночевать в этом
сарае. Хотя его палатка ещё в прошлом году досталась йоркистам в
качестве трофея, негоже было барону и пэру спать на голой земле, как
простому солдату, но рыцарь Батлер, первым увидевший никем не за-
нятый сарай, уступить не хотел. Их едва растащили: обоих разъярила
не столько ссора из-за сарая, сколько весть о захвате йоркистами мо-
ста через реку Эйр у деревушки Фэррибридж. Этот полуразрушенный
деревянный мост стойко оборонял Джон лорд Клиффорд по прозвищу
«Мясник», неустрашимый герой многих сражений. Йоркисты, стре-
мясь во что бы то ни стало переправиться на другой берег, прибегли
к хитрости: под покровом наступающих сумерек один из их вожаков,
лорд Фоконберг, с небольшим отрядом двинулся вдоль реки и при-
мерно в трёх милях2 западнее Фэррибриджа перешёл Эйр в брод.
Нападения с фланга никто не ожидал, и отряд лорда Клиффорда, за-
стигнутый врасплох, был истреблён подчистую, а сам он, раненый в
шею вражеской стрелой, умер в страшных мучениях. Среди лордов и
рыцарей короля Гарри3 из дома Ланкастеров он прославился как ге-
рой, и его гибель на мосту у Фэррибриджа изрядно поколебала боевой
дух ланкастерской армии. Это было некстати - сегодня им предстояла
битва.

- Королеве4 уже сказали? - спросил Роберт Крэйфорд.
- Да, милорд, - ответил Джон Нэйлор, поняв его с полуслова. -

1 Лорд (господин, хозяин, владыка) – принятая в Англии официальная форма
титулования баронов, неофициальная форма титулования виконтов, графов и маркизов.
В данном случае, как и в аналогичных случаях, титул совпадает с фами лией.

2 Английская миля равна 1,609 км.
3 Гарри – уменьшительное от имени Генри. Имеется в виду король Генри VI
(см. приложение).
4 Имеется в виду жена короля Генри VI, королева Маргарет дʹАнжу, которая
фактически возглавляла сторонников своего мужа.

7

Я слышал, её милость1 весьма опечалена. Тело милорда Клиффорда
йоркисты забрали с собой, и она не может его оплакать, как ей бы того
хотелось.

Роберт Крэйфорд мрачно усмехнулся. Йоркисты давно уже
жаждали поквитаться: в тридцатый день декабря прошлого года, в
битве при Уэйкфилде, доблестный Клиффорд захватил в плен одного
из сыновей герцога Йорка и собственноручно его прикончил. Маль-
чишке недавно исполнилось семнадцать, но что из того? Война есть
война. Его отрубленная голова вместе с головами его отца, убитого в
бою, и дяди, казнённого по закону об измене, украсила ворота слав-
ного города Йорка. Старший сын и наследник покойного герцога, Эд-
вард, в начале марта объявленный в Лондоне королём, вероятно, при-
шёл в восторг, когда ему принесли окровавленный труп бедняги
Джона Клиффорда. «Ничего, недолго ему радоваться, - мстительно
подумал Роберт Крэйфорд, - сегодня мы перебьём их всех до единого:
герцог Сомерсет приготовил им отменный сюрприз».

- Сколько у Йорка людей?
- Точно не знаю, милорд, - замялся Джон Нэйлор. После гибели
Клиффорда в лагере царило уныние, и он, желая подбодрить своего
барона, решил приуменьшить численность врага. - Говорят, намного
меньше, чем у нас - тысячи две, от силы две с половиной.
Это была хорошая новость. Даже если разведчики обсчитались,
численный перевес составлял пять к трём.
- И с такой горсткой вояк Йорк надеется на победу?
- В храбрости ему не откажешь, милорд, - осторожно заметил
Джон Нэйлор, - да и в дерзости тоже.
- Ты прав, мастер2 Нэйлор, - согласился Роберт Крэйфорд. - Вот
только, сдаётся мне, дерзость его и погубит.
Не будь юный Эдвард Йорк изменником и самозванцем, со вре-
менем из него мог бы получиться неплохой полководец. Он, разуме-
ется, мнил себя вторым Александром Македонским, но пока ещё, в
силу возраста (неполных девятнадцати лет) и отсутствия опыта, он
всего лишь пожинал плоды ратных трудов даровитых военачальников

1 Ваша милость (Your Grace) - традиционная форма обращения к королю, ко-
ролеве, герцогу, герцогине и архиепископу в средневековой Англии; к прочим пэрам и
их супругам было принято обращаться «ваша светлость» (Your Lordship, Your Lady-
ship). Обращение «ваше величество», заимствованное из французского языка, вошло в
употребление при короле Генри VIII (1509 – 1547 гг.) и получило распространение
лишь во второй половине XVI столетия.

2 Мастер (аналог современного «мистер») – принятая в старину форма веж-
ливого обращения к сыновьям мелкопоместных дворян (сквайров и рыцарей), а также
ко всем, кто имел возможность жить, не занимаясь физическим трудом, и был в состо-
янии купить себе дворянское звание и герб.

8

покойного герцога Йорка. Единственным достоинством этого желто-
ротого юнца, дававшим ему преимущество перед законным королём,
было отменное здоровье.

К прискорбию всех добропорядочных англичан, король Генри
VI Плантагенет из дома Ланкастеров, человек тихий и набожный,
страдал загадочной болезнью - внезапными приступами помрачения
рассудка. В такие минуты он не узнавал даже свою королеву, Марга-
рет Анжуйскую, и семилетнего сына Эдварда, принца Уэлсского1. В
прошлом году его болезнь в очередной раз отступила, однако после
того как королева вознамерилась отдать Лондон на разграбление
своим головорезам, он поссорился с ней и, наотрез отказавшись сра-
жаться за собственный трон, проводил дни в усердных молитвах, чем
заслужил прозвище «Святой». Его супруга, дама решительная и да-
леко не святая, в одиночку пыталась воодушевить свою армию,
наспех собранную из всякого сброда, не считая двух небольших отря-
дов отборных и опытных рыцарей, которых привели к ней её верные
герцоги Эксэтер и Сомерсет. Последний, как поговаривали, дово-
дился природным отцом её сыну, принцу Эдварду, ибо король Гарри
по причине слабого здоровья наверняка не мог иметь потомства. Или
всё-таки мог?..

Роберт Крэйфорд с горечью подумал, что его собственная жена
оказалась бесплодной. Они не виделись уже давно, и невзрачное лицо
супруги напрочь стёрлось из его памяти. Он помнил только прекрас-
ное, точно летнее утро, лицо синеглазой красавицы Мод. Когда-то он
любил её, но уже давно научился ненавидеть: после смерти первого
мужа, дряхлого старика, она вышла замуж за йоркиста Томаса
Нэвилла2 и родила ему наследника. Роберт Крэйфорд так и не смог
смириться с тем, что она отвергла его любовь, да ещё выбрала в мужья
изменника и предателя. Много лет он жил, лелея в сердце сладкую
месть, и, наконец, в прошлом году, в тридцатый день декабря, его
месть с помощью Божьей свершилась. В битве при Уэйкфилде он за-
метил баннер3 сэра Томаса Нэвилла с серебряным Андреевским кре-
стом на алом поле. Ослеплённый яростью, он ринулся к нему, перебил
его оруженосцев и оказался лицом к лицу со своим врагом. Они дра-
лись около получаса не на жизнь, а на смерть. Сэр Томас был моложе

1 Принц Уэлсский – титул наследника английского престола.
2 Нэвилл – англизированный вариант старинной французской фамилии
Невиль.
3 Баннер - квадратное знамя с изображением основной геральдической фи-
гура герба владельца. Иметь баннер могли только рыцари высшей ступени – баннереты,
прошедшие полный обряд посвящения (в основном, сыновья и наследники титулован-
ной знати). Прочие рыцари (бакалавры) имели право на вымпел – знамя треугольной
формы (лат. pennons).

9

и сильнее, однако ему не хватило выдержки - Роберт Крэйфорд сумел
его ранить и в гневе изрубил на куски. Но его мерзкий ублюдок был
ещё жив. По слухам, он подвизался в обозе графа Уорика. «Если мне
на глаза попадётся этот щенок, я за себя не ручаюсь», - подумал Ро-
берт Крэйфорд и горестно посетовал:

- Что за скверное нынче утро!
- Нынче вербное воскресенье1, милорд, - с лёгким укором ото-
звался его оруженосец. – Битва скоро начнётся. Не угодно ли вашей
светлости немного перекусить?
Развязав котомку, Джон Нэйлор достал хлеб, сыр и несколько
варёных яиц. Поглядев на этот скудный паёк, Роберт Крэйфорд неве-
село усмехнулся - его линкольнширские крестьяне, разбогатевшие на
продаже шерсти, даже в постные дни трапезничали сытнее.
В это утро он чувствовал себя хуже некуда. Опасаясь ночного
нападения йоркистов, он спал, не снимая доспехов, и теперь у него
болело всё тело. К тому же он продрог до костей и проголодался до
колик в животе. Но «перекусывать» в свинарнике ему не хотелось -
вонь стояла неимоверная. Он кое-как встал и вышел на улицу.
На земле лежал снег, перемешанный с грязью - март выдался
на удивление холодным и больше походил на декабрь. Южный поры-
вистый ветер гнал по небу тяжёлые облака, похожие на клубы сизого
дыма. «Нашим лучникам придётся стрелять против ветра», - мрачно
подумал Роберт Крэйфорд. Он присел на перевёрнутый дырявый ко-
тёл, валявшийся возле сарая, и, смакуя, съел свой походный паёк, за-
пив его чуть подкисшим элем из кожаной фляги.
Немного погодя к нему подбежал мастер Нэйлор, чем-то встре-
воженный, и доложил:
- Милорд, дозорные сообщили, что в лагере Йорка готовятся к
построению.
- Который час?
- На колокольне только что отзвонили восемь утра, милорд.
- А как называется эта деревня?
- Таутон, милорд.
- Что ж, мастер Нэйлор, запомни это место, этот день и этот
час! - торжественно произнёс Роберт пятый лорд Крэйфорд. - Сегодня
труп Йорка мы бросим к ногам королевы, клянусь Святой Пасхой!..
Его прервал отдалённый звук горна - сигнал к построению, до-
летевший с северной стороны. Там, в поле, на самом краю деревни,

1 В 1461 году Пасха приходилась на 5 апреля.

10

стоял шатёр Генри Бьюфорта1 герцога Сомерсета; несмотря на моло-
дой возраст (неполные двадцать пять лет), герцог Сомерсет командо-
вал армией короля Гарри Ланкастера.

- Поднимай моих людей, мастер Нэйлор! - приказал Роберт
Крэйфорд, на ходу надевая салад2. - И да поможет нам Бог!

2.

На противоположном холме, у южной окраины деревушки
Сакстон, стоял шатёр с развевающимся на ветру пурпурно-лазоревым
штандартом Эдварда Йорка. Возле шатра уже битый час крутился
мальчишка лет тринадцати, хорошенький, как херувим. Оруженосцы,
охранявшие вход, даже не пытались его прогнать. Во-первых, он дер-
жался на почтительном расстоянии, во-вторых, на нём была бело-алая
ливрея3 со значком графа Уорика, и, в-третьих, они хорошо его знали.
Сочувственно посмотрев на мальчишку, один из охранников поманил
его пальцем и вполголоса спросил:

- Что это вы тут делаете, лорд Эдмунд?
Мальчик смутился. К нему, как к сыну рыцаря-баннерета, сле-
довало обращаться «мастер», но сквайры из королевской охраны
называли его «лордом» из лести: этот мальчик был не просто пажом
графа Уорика - он доводился ему племянником, и один из гербов,
украшавших его нарядную шёлковую ливрею, - серебряный Андреев-
ский крест на алом поле - был его собственным фамильным гербом.
- Вы хотите подслушать, что происходит внутри?
Мастер Эдмунд Нэвилл, задетый этим оскорбительным пред-
положением, пробормотал недавно выученное французское ругатель-
ство - ругаться на родном языке ему не позволяло строгое воспитание.
К тому же его учили почитать старших, даже если они намного усту-
пали ему в знатности и вполне сгодились бы на роль его слуг, будь он
лет на восемь постарше.
- Подслушивать нет нужды, почтенный сквайр, - ответил он,
усмехаясь. - Они кричат так громко, что их слышно за целую милю.
Из шатра и в самом деле доносились громкие голоса спорящих.
Граф Уорик с жаром убеждал своего юного кузена, короля Эдварда,

1 Бьюфорт – англизированный вариант старинной французской фамилии
Бофор.

2 Салад - разновидность шлема.
3 Ливрея – «униформа», чаще всего соответствующая цветам герба госпо-
дина; ливрейные слуги также носили значки (бэйджи) в виде изображения эмблемы
господина.

11

отказаться от личного участия в предстоящей битве, дабы не повто-
рить участи его отца, герцога Йорка, убитого под стенами его соб-
ственного замка Сандал близ Уэйкфилда. Король Эдвард горячо воз-
ражал и требовал начать построение войск, хотя отряды герцога Нор-
фолка ещё не подошли, и численный перевес, пусть и незначитель-
ный, был на стороне ланкастерцев и составлял пять к четырём.

- Сир, кузен мой, - говорил граф Уорик, теряя терпение, - мне
понятно ваше желание увенчать себя славой, но сегодня вы должны
думать не о личной славе, а о благе своего королевства!

- Оно не совсем «моё», милорд, - возражал юный король. При
этом в его голосе слышалось больше почтения, нежели в голосе графа
Уорика. - Мой отец счёл бы меня недостойным носить корону Ан-
глии, если бы я отказался сражаться за собственный трон подобно по-
лоумному Гарри Ланкастеру. На этот трон, осмелюсь напомнить, вы
сами меня посадили1, а теперь желаете выставить трусом перед
людьми, которые готовы пролить за меня кровь.

- Вашей милости следует научиться отличать трусость от осто-
рожности!

- Когда речь идёт о чести и славе, я положительно не вижу
между ними никакой разницы, милорд.

Мастер Эдмунд Нэвилл, стоящий в пяти ярдах2 от входа, услы-
шал хрипловатый голос до сих пор молчавшего пожилого виконта Бо-
урчера3:

- Сир, я никогда не дерзну усомниться в вашей храбрости,
равно как и в нашей победе, но эта победа потеряет всякую цену, если
нам придётся оплакивать вас. Милорд Уорик прав: вашей милости
надлежит поберечься для блага всего королевства.

- Ну вот! - с досадой воскликнул король Эдвард. - И вы туда же,
любезный дядюшка4!

- Сир, кузен мой, - уже в пятый раз начал граф Уорик, но Эд-
вард его перебил:

- Я вижу, милорд, вы сделали меня королём лишь для того,
чтобы со мною спорить. Довольно! Прикажите трубить построение!

На несколько мгновений в шатре воцарилась тишина, и мастер
Нэвилл догадался, что его высокородный дядя обдумывает ответ - он

1 Ричард Нэвилл граф Уорик и Солсбери впоследствии получил прозвище
«Создатель королей»

2 Ярд – английская мера длины, равная 91,44 см.
3 Боурчер – англизированный вариант старинной французской фамилии
Буршье.
4Генри виконт Боурчер был женат на родной сестре отца короля Эдварда -
Изабэлл Плантагенет.

12

не привык к покорности. Наконец, граф Уорик ледяным тоном произ-
нёс:

- Как прикажете, сир.
Через секунду он вышел из шатра, резким движением откинув
полог над входом. Следом за ним вышли его младшие братья – сэр
Джон Нэвилл (с выражением досады на простодушном лице) и
Джордж епископ Эксэтерский, а также виконт Боурчер и ещё не-
сколько лордов и рыцарей, которые в продолжение всего разговора
молчали: лорды не хотели вмешиваться в семейную ссору, а рыцари
были не настолько знатны, чтобы спорить с королём Англии, пусть и
совсем ещё юным.
Увидев дядюшку, мастер Нэвилл в испуге метнулся в сторону,
но опоздал - граф Уорик его заметил. Он остановился и окликнул
мальчика по имени, и когда тот обернулся, жестом приказал ему по-
дойти ближе. Выражение его надменного лица, раскрасневшегося от
гнева, не сулило ничего хорошего.
- Ты подслушивал?!
Мастер Нэвилл, который и без того чувствовал себя виноватым
(он покинул шатёр дяди без разрешения), с сожалением посмотрел на
раскисший под ногами снег. Ему было очень жаль новых штанов, но,
как и подобало провинившемуся пажу, ему пришлось опуститься на
колено, прежде чем ответить:
- Нет, ваша светлость. Я не подслушивал.
- Тогда какого чёрта ты тут делаешь?!
Мастер Нэвилл оказался в безвыходном положении и слегка
приуныл. Пажу полагалось правдиво отвечать на вопросы своего гос-
подина, иначе ему грозило наказание, но он вряд ли сумел бы объяс-
нить дяде причину своего желания как можно чаще попадаться на
глаза королю Эдварду: подобно всем многочисленным представите-
лям древнего и знатного нормандского рода Нэвиллов, Эдмунд был
не в меру честолюбив и тешил себя надеждой, что сейчас, замечая его
по пять раз на дню, король Эдвард вспомнит о нём в год его совер-
шеннолетия1.
- Отвечай, когда тебя спрашивают! - вскричал граф Уорик,
взбешённый не столько непослушанием своего пажа, сколько недав-
ним спором, и отвесил ему звонкую пощёчину.
Рука у него была тяжёлая, и, хотя мастер Нэвилл умел терпеть
боль, его ярко-голубые глаза наполнились слезами - от обиды.
- Не горячитесь, милорд, - пришёл ему на выручку король Эд-
вард. Привлечённый шумом, он выглянул из шатра и, узнав Эдмунда

1 По закону полное совершеннолетие наступало в 21 год.

13

Нэвилла, улыбнулся. – А-а, этот ты, мой маленький кузен. Я рад тебя
видеть.

- Моё почтение, ваша милость.
- Так что ты тут делаешь?
Как всегда в минуты растерянности или задумчивости, мастер
Нэвилл откинул со лба волнистую прядь светло-золотистых полу-
длинных волос и с истинно нэвилловским прямодушием ответил:
- Я хотел, чтобы вы лишний раз взглянули на меня, ваша ми-
лость.
- Зачем? - удивился Эдвард Йорк, не сразу поняв, куда он кло-
нит.
- В этом лагере у вашей милости слишком много кузенов, и вы
могли позабыть, что я - один из них.
- Этот несносный ребёнок когда-нибудь сведёт меня с ума! -
воскликнул граф Уорик и с выражением досады на лице обернулся к
стоящим поодаль лордам. - Вы слышали? Он смеет дерзить королю!
Он замахнулся, намереваясь вразумить племянника ещё одной
пощёчиной, но король Эдвард перехватил его руку и с выразительной
улыбкой произнёс:
- Вашей светлости следует научиться отличать дерзость от пря-
модушия. - Наклонившись к своему «маленькому кузену», он поднял
его и ласково потрепал по ушибленной щеке. - У меня хорошая па-
мять, Эдд1, и я никогда не забуду, что твой отец погиб, сражаясь ря-
дом с моим отцом. Сегодня я всерьёз намерен отомстить за них обоих,
так что к вечеру у меня наверняка появится несколько доходных ба-
роний2, оставшихся без хозяев. Клянусь святым Георгием, одна из них
станет твоей!
Мастер Нэвилл, едва не задохнувшись от счастья, поспешил
склонить голову.
- Благодарю, ваша милость. О таком подарке я не смел и меч-
тать.
Услышав о баронии, обещанной в подарок его недавно осиро-
тевшему племяннику, граф Уорик немного смягчился. На правах опе-
куна он получал доходы с его земель и не мог не понимать, что «по-
дарок» предназначался, прежде всего, ему самому.
- Этот дерзкий мальчишка не заслуживает вашей щедрости,
сир, - заметил он и, повернувшись к своему пажу, надменно приказал:
- Немедленно отправляйся в мой шатёр и не смей оттуда носа показы-
вать!

1 Эдд, Эдди – уменьшительное от имени Эдмунд.
2 В английскую баронию входило не менее тринадцати ленов (лен – земель-
ный надел).

14

- Слушаюсь, ваша светлость.
Церемонно раскланявшись, мастер Нэвилл с достоинством уда-
лился. Он слишком хорошо знал своего дядюшку и нисколько не со-
мневался, что вечером (если, конечно, графу Уорику доведётся до-
жить до вечера), его ожидала порка в наказание за дерзость. Однако
это его ничуть не огорчало, и он шёл, беззаботно мурлыча себе под
нос какую-то весёлую песенку: ради доходной баронии, обещанной
ему королём при свидетелях, он был готов стерпеть всё что угодно.

В шатре дяди он пробыл не более получаса, и когда прозвучал
сигнал к построению, выглянул наружу.

К его досаде из-за гнева графа Уорика он пропустил церемо-
нию посвящения в рыцари нескольких кандидатов, среди которых
был друг короля Уильям Хейстингс, но пропускать бой с ланкастер-
цами он вовсе не собирался. Убедившись, что короткая «походная»
месса закончилась, и магнаты1, их оруженосцы и вооружённые слуги
покинули шатры, палатки и крестьянские подворья, в эту ночь став-
шие им ночлегом, он поспешил на вершину холма, с которого хорошо
просматривалась долина, лежащая между деревушками Сакстон и Та-
утон.

Увиденное впечатляло: на его глазах девять тысяч рыцарей и
сателлитов2 выстраивались в боевой порядок, растянувшись на доб-
рых полмили. День был пасмурный, но мастер Нэвилл сумел разгля-
деть видневшиеся вдали штандарты ланкастерцев - герцогов Сомер-
сета и Эксэтера, а также графа Нортамберленда, возглавлявшего вра-
жеский авангард. У йоркистов левый фланг возглавил граф Уорик; на
фоне свинцового неба его алый штандарт казался кровавым пятном.
Вторую, центральную баталию3, вёл король Эдвард, сопровождаемый
опытными рыцарями-телохранителями. На правом фланге, в аван-
гарде, оставался дядя графа Уорика - пожилой лорд Фоконберг, герой
вчерашней битвы на мосту у Фэррибриджа, прикончивший злодея
Клиффорда. Атаки тяжёлой рыцарской конницы не предполагалось:
обе армии по негласно установленной традиции сошлись в пешем
строю, точно давая понять противнику, что намерены сражаться до
последнего сателлита.

Битва ещё не началась, а мастер Нэвилл уже продрог на студё-

1 Магнатами в средневековой Англии традиционно называли представителей
титулованной знати, то есть лордов и пэров.

2 Сателлиты - конные или пешие воины-простолюдины.
3 Баталия - старинное название армейского корпуса.

15

ном ветру, дувшем йоркистам в спину. Он побежал в шатёр за мехо-
вым плащом и, когда вернулся обратно, увидел, что лучники пригото-
вились к первому залпу...

И тут с неба внезапно повалил снег. Он был такой густой, что
разглядеть что-либо на расстоянии десяти ярдов не представлялось
возможным. «Господи, да что же это такое!» - с отчаяньем подумал
мастер Нэвилл, едва не плача. Придержав шляпу, он запрокинул го-
лову и посмотрел в небо, плотно затянутое свинцовыми облаками.
Это означало, что отборные лучники лорда Фоконберга, на которых
возлагали столько надежд, ибо ветер благоприятствовал им, не смогут
точно рассчитать расстояние до позиций противника. А это, в свою
очередь, могло означать только одно - возможное поражение: баталия
герцога Норфолка, вчера опоздавшая к месту сбора, до сих пор не при-
шла, и было неизвестно, придёт ли вообще.

Эдмунд Нэвилл прижал руки к груди и начал молиться. «Ми-
лосердный Боже! Неужели ты позволишь им украсть у нас победу?!»
- с отчаяньем повторял он. Но в ответ на его мольбу снег сыпал всё
гуще и гуще. Белый, точно саван. Нежданный и неотвратимый как Бо-
жье наказание, за грехи ниспосланное людям, собравшимся в долине
с намерением истребить друг друга в светлый Господень праздник -
Вербное воскресенье...

Армии двух враждующих ветвей королевского дома Плантаге-
нетов, сошедшиеся для последней и решающей битвы, около двух ча-
сов стояли друг против друга в надежде, что снежная буря закончится.
Но она не кончалась. И когда колокола приходских церквей Сакстона
и Таутона отзвонили девять ударов, сражение началось.

Лучники лорда Фоконберга, повинуясь приказу своего капи-
тана, выпустили всего по одной стреле. Они стреляли почти наугад -
снег был слишком густым, и никто из йоркистов не мог достоверно
сказать, попали их стрелы в цель или нет.

Лучники противника, стоявшие на их левом фланге, который
возглавлял зять короля Эдварда герцог Эксэтер1, в ответном залпе вы-
пустили все свои стрелы. Безжалостный ветер, дувший им в лицо, сни-
зил дальность полёта их стрел: пущенные «навесом», они вонзились
в заснеженную землю прямо у ног лучников йоркистов, не причинив
им вреда. И тогда лорд Фоконберг приказал своим людям сделать ещё
несколько смертоносных залпов, используя не только собственные

1 Генри Холланд, герцог Эксэтер был женат на старшей сестре короля Эд-
варда - Энн Плантагенет, однако, несмотря на это родство, поддерживал королевский
дом Ланкастеров.

16

стрелы, но и стрелы ланкастерцев, оставив в земле лишь каждую вто-
рую из них, чтобы в дальнейшем затруднить вражеской пехоте про-
движение вперёд. Ланкастерцы, не ожидавшие ответной стрельбы и
поневоле ставшие уязвимой мишенью, не могли оставаться на месте.
Их нервы, и без того напряжённые, сдали, и они, перешагивая через
сотни трупов своих товарищей, оставшихся лежать в окровавленном
снегу, первыми пошли в атаку, уверенные в своём численном превос-
ходстве.

Словно желая убедиться в стойкости своих воинов, юный ко-
роль Эдвард обратился к ним с краткой речью. Он сказал, что никого
не заставляет идти в бой против собственной воли и готов отпустить
любого, кто пожелает вернуться домой. «Мы пойдём за тобой до
конца! Веди нас вперёд!» - закричали воины, потрясая в руках мечи,
поллэксы1, копья и билы2. И тогда король Эдвард спрыгнул с коня и
встал в общий строй со словами: «Если так, сегодня я одержу победу
или умру вместе с вами». В ответ над рядами йоркистов пронёсся ли-
кующий клич: «За Эдварда Йорка!! С нами святой Георгий!!».

Лихо врубившись в ряды врага, копья3 графа Уорика начали ак-
тивно теснить вражеский авангард графа Нортамберленда. Йоркисты
наступали и в центре, и на правом фланге. Но ланкастерцы, в боль-
шинстве своём наёмники и законченные головорезы, то есть люди без
чести и совести, для которых война была единственным и весьма при-
быльным ремеслом, стойко оборонялись. Будучи опытными воинами,
поначалу они берегли силы. Однако какое-то время спустя, распалён-
ные битвой, они удвоили усилия, и фронт начал медленно смещаться
к югу.

Каждый из участников этой схватки верил, что сражается за
правое дело, и каждый из них понимал, что в случае поражения по-
щады не будет. Королева Маргарет Анжуйская, «французская вол-
чица», как её называли по давней английской традиции, в последнее
время жестоко расправлялась с пленёнными магнатами, своим жесто-
косердием, странным для женщины, пугая даже собственных при-
дворных, не говоря уже о кротком и набожном супруге. Король Эд-
вард, в битве при Уэйкфилде потерявший отца, брата, дядю, кузена и
многих верных соратников, не просто сражался - он мстил убийцам

1 Поллэкс – сочетал в себе боевой топор (иногда ещё и молот) и пику, т.к.
имел длинный острый шип в верхней части древка; получил название от слов poll -
«голова» иaxe – «топор» (англ.).

2 Бил - английское название гвизармы - разновидности алебарды с длинным
изогнутым крюком и острым наконечником; прообразом била являлось сельскохозяй-
ственное орудие английских крестьян.

3 Копьё - основная административно-тактическая единица средневековой ар-
мии, включающая от 6 до 15 человек.

17

родных и близких ему людей. Схватка была кровавой.

Примерно через час после начала битвы снежная буря посте-
пенно утихла. И мастер Эдмунд Нэвилл, стоящий на холме вместе с
другими пажами, по малолетству не принимавшими участия в битве,
увидел то, что заставило его побледнеть.

Из дальнего леса, расположенного на западном фланге йорки-
стов, выскочил засадный отряд примерно из тридцати копий. Они
напали внезапно и в считанные минуты переломили ход сражения: во-
ины графа Уорика дрогнули под их натиском. Увидев, что дело плохо,
Эдвард Йорк со своими людьми бросился на выручку кузену. Лихие
вояки герцога Сомерсета, лишившись противника, метнулись к во-
сточному флангу, с удвоенным ожесточением круша сильно поредев-
шие копья лорда Фоконберга, и без того измученные вчерашней
схваткой за мост у Фэррибриджа.

Однако манёвр короля Эдварда положение не спас, и часть лю-
дей графа Уорика, несмотря на его отчаянные призывы проявить му-
жество, обратилась в позорное бегство. Остальные йоркисты ещё про-
должали сражаться. Но теперь они сражались уже не за «правое дело»
юного короля, на их глазах проявлявшего поистине чудеса храбрости.
Теперь они сражались за свою собственную жизнь. И с каждой мину-
той их оставалось всё меньше и меньше.

Мальчишки, стоящие на холме, в испуге сбились в кучу. В гла-
зах многих из них, как и в глазах мастера Эдмунда Нэвилла, блестели
слёзы. Он не был трусом, но не мог не заплакать, когда увидел, как
его дядя, граф Уорик, отбиваясь от наседавших ланкастерцев, пошат-
нулся и медленно осел на землю - в окровавленный снег, перемешан-
ный с грязью1; как его билмены2 и рыцари рванулись вперёд, давая
возможность оруженосцам унести его с поля боя. Следом упал друг
графа Уорика лорд Скроуп, получивший колотую рану в живот...

- Господи! - прошептал мастер Нэвилл, глотая слёзы. - Где же
Твоя справедливость, Господи?!..

Опытные коноводы, которые в продолжение этой бойни оста-
вались в лагере, вскочили в сёдла и понеслись в долину, рассудив, что
их господам пора уносить ноги, не то их всех перебьют - битва была
безнадёжно проиграна.

1 По версии некоторых исследователей граф Уорик был ранен в ногу стрелой
ещё накануне - в битве при Фэррибридже. По мнению автора, это сомнительно, т.к.,
получив такое серьёзное ранение, он вряд ли смог бы принять участие в битве при Та-
утоне, сражаясь пешим.

2 Билмен – пехотинец-простолюдин, вооружённый билом.

18

И в этот момент со стороны дороги, ведущий в Йорк, послыша-
лись звуки горна. Через минуту из-за холма показались всадники, за-
кованные в латы, с копьями наперевес, и конные сателлиты, несущи-
еся на полном скаку в самую гущу боя.

Увидев их, мальчишки, в первую секунду онемевшие от ис-
пуга, во всё горло радостно закричали, подпрыгивая от нетерпения и
махая руками: над головой их знаменосца развевался штандарт с гер-
бом Джона Моубрэя третьего герцога Норфолка - опоздавшая баталия
всё-таки прибыла.

Даже не пытаясь осадить разгорячённых коней, восемь сотен
отборных воинов с ходу ударили в восточный фланг порядком устав-
шей ланкастерской армии, разметав её, словно снежную пыль. Ланка-
стерцы в ужасе побежали.

Вовремя получив свежих боевых коней, йоркисты начали пре-
следовать бегущего врага. Герцоги Эксэтер и Сомерсет улизнули, а
вот графу Нортамберленду не повезло: его самого вместе с остатками
ланкастерских баталий загнали в пойму речушки Кок. Распалённые
погоней, доблестные рыцари Джон Уэнлок и Джон Динхэм со своими
людьми, изрубили их мечами, как бешеных псов - с охотничьим азар-
том и даже с видимым удовольствием. Раненый в живот Генри Перси
граф Нортамберленд, с которого преследователи сняли дорогие до-
спехи, долго и мучительно умирал на снегу. Из последних сил он
хрипло кричал, взывая о помощи и умоляя позвать капеллана для
предсмертной исповеди, но ни один из йоркистов даже не посмотрел
в его сторону – кому была нужна эта падаль?..

Чудом уцелевшие ланкастерцы, спасаясь от преследования, по-
мчались по дороге на север в надежде укрыться за стенами городка
Тадкастер. Но йоркисты, вопреки приказу великодушного Эдварда
Йорка щадить простых солдат, к немалому ужасу горожан убивали их
прямо на улицах - всех без разбора, будь то рыцарь, сквайр или без-
родный билмен.

Более пятидесяти лордов и рыцарей короля Гарри Ланкастера
сдались на милость победителей. Их связали, отвели в лагерь и, точно
овец перед стрижкой, побросали прямо на снег у шатров магнатов,
приставив к ним надёжную охрану. Нескольким из них оставалось
жить не больше двух дней. Среди пленников были сэр Джон Монтго-
мери - знатнейший из рыцарей, Джеймс Батлер граф Уилтшир, Томас
Кортни1 граф Девон и Ричард Вудвилл лорд Риверс. Охота удалась на
славу!

1 Кортни – англизированный вариант старинной французской фамилии
Куртэнэ.

19

Графа Уорика и его друга лорда Скроупа, получивших увечья,
слуги отнесли в деревню, поскольку их раны требовалось прижечь ки-
пящим маслом, а в лагере не нашлось сухих дров. В отличие от лан-
кастерцев, которых жестокосердная иноземка Маргарет Анжуйская
приучила к грабежу и разбою, эти знатные вельможи платили золотом
за постой, с присущей им дальновидностью демонстрируя уважение
к простому народу, и небогатая крестьянская семья, чью хижину они
временно заняли, осталась довольна их щедростью.

Мастер Нэвилл, терзаемый беспокойством, побежал разыски-
вать дядю. К своей безмерной радости он убедился, что его рана не
слишком опасна: вражеский бил слегка задел ногу, но кость, хвала
Господу, осталась цела. А вот лорду Скроупу досталось всерьёз - его
ранили в живот, хотя и не глубоко. Он храбрился и, лежа на жёсткой
крестьянской постели рядом с графом Уориком, пытался его подбод-
рить. Но врачи и слуги опасались, что до утра ему не дожить.

Вернувшись в лагерь, мастер Нэвилл вызвался помогать лучни-
кам - бравым йоменам1 лорда Фоконберга. Вместе с другими пажами,
как и он, оставшимися не у дел, он ходил по полю недавнего боя, со-
бирая стрелы. Они были сделаны из отборного ясеня и стоили по три
пенса2 за штуку - негоже было разбрасываться таким добром.

Краем глаза он наблюдал, как слуги уносят раненых и убитых,
и старался по возможности не наступать в кровь, обагрившую снег.
Он был уже достаточно взрослым и не боялся вида крови - он боялся
испачкать свои остроносые щегольские сапожки из мягкой кожи, по-
даренные дядей.

Увлечённый поиском стрел, он не сразу заметил бегущего к
нему через поле королевского оруженосца, который ещё издали про-
кричал:

- Мастер Нэвилл, идёмте со мной! Их королевская милость же-
лают вас видеть!

Побросав стрелы, Эдмунд Нэвилл помчался в лагерь, и оруже-
носец короля даже не пытался его догнать.

Король Эдвард, всё ещё облачённый в доспехи, но без шлема,
стоял у своего шатра в окружении верных соратников. Ветер трепал
его полудлинные волосы, отливающие медью, и пурпурно-лазоревую
налатную накидку, затканную королевскими гербами.

1 Йомен – зажиточный крестьянин, фермер, использующий для ведения хо-
зяйства наёмный труд.

2 Пенни (мн.ч. – пенсы) – в те времена – основная денежная единица; сереб-
ряная монета, равная 1/12 шиллинга или 1/20 фунта стерлингов.

20

Подбежав к нему, мастер Нэвилл в растерянности остановился,
забыв поклониться: на снегу у ног юного короля лежал какой-то че-
ловек средних лет. Снятые с него окровавленные доспехи, искорёжен-
ные мощным ударом поллэкса, валялись рядом, небрежно накрытые
сорванным с древка чёрно-алым штандартом с владетельным четве-
рочастным1 гербом.

- Посмотри внимательно, кузен, - сказал король Эдвард, зага-
дочно улыбаясь. - Ты узнаёшь этого человека?

- Да, ваша милость, - тихо ответил потрясённый мастер Нэвилл.
- Это Роберт Крэйфорд, убийца моего отца. Неужели он мёртв?

- Мертвее не бывает, - улыбаясь ответил король Эдвард. - Я
приказал принести его сюда, чтобы тебе показать. Он тебе нравится?

Мастер Нэвилл подошёл ближе. Его сурового дядюшки побли-
зости не было, и он, нарушая этикет, запрещавший смотреть королю
в лицо, пристально посмотрел в его голубые глаза. Сейчас он видел
перед собой не короля - он видел кузена и друга, с которым несколько
лет назад они вместе играли в Сандале, замке герцога Йорка.

- По правде говоря, Нэд2, мёртвым он нравится мне намного
больше, нежели живым. Жаль только, что это не я его прикончил, -
сказал мастер Нэвилл. В его ярко-голубых глазах блестели слёзы, но
он улыбался.

Король Эдвард протянул ему свой окровавленный меч, слиш-
ком длинный и слишком тяжёлый для отрока. Без слов угадав желание
своего царственного кузена, совпавшее с его собственным, мастер
Нэвилл для верности взялся за рукоять двумя руками и, что было
силы, вонзил острую сталь в грудь поверженного врага. Затем он под-
нял с земли его измятый штандарт, намереваясь изорвать в клочья, но
король Эдвард сделал протестующий жест.

- Не торопись, кузен. Тебе не престало рвать свой владетель-
ный герб. Разве он тебе не по вкусу?

- А разве он мой? - спросил мастер Нэвилл, не зная, чего ему
хотелось больше - плакать или смеяться.

Король Эдвард, постаравшись придать себе царственный вид,
торжественно произнёс:

- С сегодняшнего дня он принадлежит вам, мой юный барон
Крэйфорд! И не вздумайте меня благодарить - я всего лишь сдержал
обещание. Полагаю, ваш отец, сэр Томас, был бы мною доволен.

Эдмунд Нэвилл посмотрел на короля влажными от слёз гла-
зами. Слишком взволнованный, чтобы вспомнить запутанный текст

1 Четверочастный – герб, поделённый на четыре равные части.
2 Нэд – уменьшительное от имени Эдвард.

21

вассальной присяги, он сказал то, что думал:
- Благодарю, Нэд. Клянусь, я буду верен тебе до последнего

вздоха!
Потом он почтительно преклонил колено и, даже не пытаясь

дотянуться до руки короля Эдварда (тот был слишком высокого ро-
ста), поцеловал край его длинной, отороченной горностаем, налатной
накидки.

Эдвард Йорк, ещё не успевший привыкнуть к подобным знакам
почтения, заметно смутился. Он поднял юного лорда Крэйфорда и по-
братски расцеловал в обе щёки.

- Беги, - сказал он, смеясь, - похвастайся дяде, только смотри,
не задирай нос.

- Вот ещё! - фыркнул Эдмунд. - И не подумаю!
С завидной резвостью он побежал в сторону деревни, на бегу
снимая ливрею с гербами графа Уорика: он находился под его опекой,
но с этой минуты уже не был его пажом. Посмотрев ему вслед, сэр
Уильям Хейстингс, перед началом битвы посвящённый в рыцари,
презрительно скривил губы.
- Чёрт побери, Нэд! - сердито сказал он. – Сегодня я сражался
как разъярённый лев и отправил в преисподнюю добрую дюжину лан-
кастерцев, а ты награждаешь какого-то сосунка! Клянусь копьём свя-
того Георгия, я бы тоже не отказался от такого подарка!
- Чёрт побери, Уилл1! - в тон ему откликнулся король Эдвард.
- Чтобы получить такой подарок, тебе следовало родиться моим кузе-
ном.
- Я готов им стать, - не растерялся Уильям Хейстингс, который
славился находчивостью и всегда был остёр на язык.
- Что значит «стать»? Моим кузеном??. Это каким же образом?
- Твои старшие сёстры замужем, а младшую ты за меня не от-
дашь, я и не надеюсь. Но я охотно женюсь на сестре твоего кузена
Уорика – Кэтрин Нэвилл леди2 Бонвилл, которая недавно овдовела.
- Помилуй, она старше тебя на несколько лет!
- Что ж из того? - хитро улыбнулся сэр Уильям. - Чтобы пород-
ниться с тобой, я готов взять в жёны даже старую заезженную кобылу
из твоей конюшни, от которой отказались все жеребцы.
Усмехнувшись, король Эдвард притянул его к себе и вполго-
лоса, чтобы не услышали свитские, сказал:

1 Уилл, Уилли – уменьшительное от имени Уильям.
2 Леди - принятая в Англии официальная форма титулования супруги ба-
рона, виконта, графа и маркиза; вежливая форма титулования супруги рыцаря (в по-
следнем случае употребляется с фамилией мужа, в официальных документах заменя-
ется на официальный ранг «дама»).

22

- Если ты всерьёз хочешь жениться на леди Бонвилл, тебе сле-
дует почтительнее отзываться о ней, не то граф Уорик надерёт тебе
уши, и ты будешь похож на осла.

«Я буду ослом, если на ней не женюсь - брак с нею сделает меня
лордом намного раньше, чем ты пожелаешь подарить мне баронию»,
- подумал юный сэр Уильям, но промолчал.

Эдмунд Нэвилл, новоиспечённый барон Крэйфорд, вернулся в
шатёр дяди примерно за час до ужина.

Слуги графа Уорика оставались в деревне, возле своего госпо-
дина, и лорд Эдмунд, всеми забытый, был предоставлен самому себе.
«Хотел бы я знать, - размышлял он, - доведётся мне сегодня поужи-
нать или нет?».

Ему очень хотелось есть, но, поскольку есть было нечего, он
лёг на топчан, застланный овечьими шкурами, и попытался заснуть.
И тут в шатёр, никем не охраняемый, кто-то вошёл.

Это был одетый в цивильное платье незнакомый парень лет
двадцати невзрачной наружности, заросший щетиной, мятый и гряз-
ный. От него дурно пахло, как, впрочем, и от всех в этом лагере. Робко
оглядевшись, он поклонился.

- Вы кто? - удивился лорд Эдмунд.
- Я Джон Эпли, сын сквайра Эпли из Линкольншира, - почти-
тельно ответил парень.
- И что вам... - лорд Эдмунд запнулся и тут же поправил самого
себя: - Что тебе нужно, мастер Эпли?
Парень шмыгнул носом и уныло сказал:
- Моего отца сегодня убили. И моего друга, Джона Нэйлора,
тоже. Мы с ним были оруженосцами лорда Крэйфорда.
- Так ты пленник?
Парень замялся.
- Не совсем так, милорд. Я только что поклялся хранить вер-
ность королю Эдварду, и он обещал не отнимать у меня отцовское
наследство, если я буду вам прислуживать.
Лорд Эдмунд удивлённо присвистнул.
- Ну и дела!
Не привыкший к одиночеству, он был искренне рад обществу
этого парня. Они зажгли масляный светильник, рядом уселись на топ-
чане и проболтали до позднего вечера, пока оба не поняли, что оста-
нутся голодными, если не позаботятся об ужине сами.
- Разыщи кухмейстера, мастер Эпли, и постарайся раздобыть
для меня какой-нибудь еды, - приказал лорд Эдмунд.

23

- Слушаюсь, милорд, - с готовностью отозвался Джон Эпли.
Он отправился на поиски кухмейстера, но в шести ярдах от ша-
тра столкнулся с кузеном лорда Скроупа, сэром Томасом из Мэшема.
- Что ты делал в этом шатре? – удивлённо спросил сэр Томас. –
И вообще, ты кто такой, чёрт тебя подери?!
- Я слуга его светлости лорда Крэйфорда, - с достоинством от-
ветил Джон Эпли, говоря чистую правду.
- Которого из двух?
- Прежде – старого, а теперь - молодого.
- А-а-а, - многозначительно протянул сэр Томас. - Ну-ну.
Когда он вошёл в шатёр, лорд Эдмунд хотел встать, но переду-
мал, вовремя вспомнив, что лорду и пэру не подобает вставать при
появлении рыцаря. Однако его учили почитать старших, и он, опаса-
ясь показаться плохо воспитанным, сказал:
- Моё почтение, сэр.
- Мои поздравления, ваша светлость! - полунасмешливо от-
кликнулся сэр Томас Скроуп. - Осмелюсь заметить, вы лихо начали и
далеко пойдёте, разрази меня гром!
Он церемонно поклонился и, не сдержавшись, начал от души
хохотать, весело и заразительно. Но лорду Эдмунду было не до смеха
- сэр Томас держал в руке пучок длинных берёзовых розог.
Насмеявшись вволю, этот румяный и добродушный весельчак
прибавил с виноватой улыбкой:
- Я сожалею, милорд, но граф Уорик приказал мне вас выпо-
роть. Обещаю, я не буду слишком стараться.
По опыту зная, что протестовать и спорить бессмысленно, лорд
Эдмунд нехотя встал и начал молча расстёгивать свой нарядный дуб-
лет1 чёрного бархата. «И почему это дети не рождаются сразу взрос-
лыми?» - с тоскою подумал он.

3.

На другой день пленных ланкастерцев привезли в Йорк. При-
говор суда магнатов-йоркистов, утверждённый королём Эдвардом,
был строг, но справедлив: из полусотни пленников к смерти пригово-
рили лишь самых знатных - графа Уилтшира, графа Девона и сэра
Джона Монтгомери. Остальные отделались либо тюрьмой, либо были
отпущены на свободу, однако и тех и других по закону об измене ли-

1 Дублет - стёганая куртка из бархата, атласа или кожи.

24

шили имущественных и гражданских прав. Один из ланкастерских во-
жаков, скандально известный Ричард Вудвилл, лорд Риверс, в моло-
дости слывший первым красавцем королевства, был заключён в
тюрьму. Его пощадили из уважения к его высокородной супруге, гер-
цогине Бэдфорд - когда-то, будучи простым сельским рыцарем, этот
повеса и худородный выскочка женился на ней по страстной любви,
любя не только эту знатную даму, но и титул барона, который она
принесла ему в приданое.

После полудня, сидя на балконе ратуши в кресле под балдахи-
ном в окружении свиты, юный король Эдвард рассеянно смотрел, как
три его знатных пленника один за другим поднимаются на эшафот.
Он свершил свою месть, но его голубые глаза были полны печали.

В тот же день по его приказу головы казнённых, включая нена-
вистного ему Джона Клиффорда, украсили городские ворота, заменив
головы его отца - Ричарда Плантагенета герцога Йорка, его младшего
брата - Эдмунда графа Ратленда и его дяди - Ричарда Нэвилла графа
Солсбери, который был отцом прославленного графа Уорика.

____________

Разгромив армию Генри VI Ланкастера на Кровавом лугу в
пойме речушки Кок, король Эдвард IV Плантагенет из дома Йорков
избрал своей эмблемой солнце - символ победы, славы и величия,
намекая на неоспоримость своих прав на престол. Он возвратился в
Лондон, где был повторно, и на этот раз торжественно, коронован1.
По случаю своей коронации, многочисленные поместья осуждённых
за измену лордов и рыцарей Генри Ланкастера он щедро роздал своим
родичам, личным друзьям и сторонникам. Так, младшие братья юного
короля, одиннадцатилетний Джордж и восьмилетний Ричард (кото-
рого после гибели отца отдали на воспитание графу Уорику) полу-
чили титулы герцогов Клэренса и Глостера. Уильям Нэвилл лорд Фо-
конберг стал графом Кентом; Генри виконт Боурчер - графом Эссек-
сом; сэр Томас из Мэшема - лордом Скроупом, сэр Уильям Хейстинг
– лордом Хейстингсом. Братья графа Уорика получили не менее щед-
рую награду: самый младший из них, епископ Эксэтерский, стал ар-
хиепископом Йоркским и лорд-канцлером королевства. Другой его
брат, сэр Джон, получил титул и земли графа Нортамберленда, а их
малолетний племянник Эдмунд, как и было обещано, - земли Роберта

1 Торжественная коронация Эдварда IV состоялась 28 июня 1461 года.

25

Крэйфорда, убийцы его отца. Если бы Роберт Крэйфорд, когда-то меч-
тавший расправиться с этим мальчишкой, мог знать об этом, он бы
наверняка перевернулся в гробу.

Собравшийся в Лондоне парламент единодушно провозгласил
узурпаторами трёх последних королей Англии на основании их при-
надлежности к дому Ланкастеров. Среди них оказался Генри V - наци-
ональный герой, прославленный воин и легендарный завоеватель
Франции. Но это никого не смущало.

Непримиримые враги юного короля Эдварда, Маргарет Ан-
жуйская и её безумный супруг, порознь бежали в Шотландию1, затем
королева вместе с маленьким сыном отправилась во Францию. Герцог
Сомерсет, скрывшийся с поля битвы под Таутоном, остался в стране,
однако, не желая ссориться с Эдвардом Йорком, присягнул ему на
верность, и был прощён. Более того, он стал его личным другом: ко-
роль Эдвард, этот дальновидный юноша, умел быть великодушным.

Ему было всего девятнадцать. Он любил красивых женщин,
охоту, балы и пирушки, и страною с его молчаливого согласия правил
его всесильный кузен - Ричард Нэвилл граф Уорик и Солсбери.

Так продолжалось три года. Но молодому королю, проводя-
щему дни в кутежах, следовало жениться. Граф Уорик, склонявший
его к союзу с Францией, предложил ему взять в жёны родную сестру
королевы Франции принцессу Бону Савойскую. Однако король Эд-
вард встретил французских сватов с крайним пренебрежением и, в
конце концов, выставил их из дворца. Немного позже он признался,
что тайно женат. Его женою была... старшая дочь Ричарда Вудвилла
лорда Риверса, этого старого ловеласа и прохвоста, который не-
сколько лет провёл в королевской тюрьме по обвинению в измене и
вышел оттуда преданным сторонником Эдварда Йорка.

В стране разразился скандал. Леди Элизабет Грэй, в девичестве
Вудвилл, славилась необычайной красотой, но была на пять лет
старше короля. Её первый муж, верный сторонник Гарри Ланкастера
сэр Томас Грэй, убитый на войне, оставил ей двух сыновей. У неё име-
лось шесть братьев и шесть сестёр - худородных, честолюбивых и

1 Король Генри VI, брошенной супругой, из Шотландии перебрался в Ланка-
шир. Беспомощный и больной, переодетый в чужое платье, он бродил из одного поме-
стья в другое в сопровождении двух капелланов, пока не обосновался в доме Джона
Саттона, лорда Дадли, бывшего лорд-стьюарда его двора. Тем не менее, короля Генри
выдали властям, привезли в Лондон и заключили в Тауэр, правда, не слишком притес-
няя – ему позволили принимать посетителей, давая понять, что с ним не считаются и
его не боятся.

26

наглых, жаждущих титулов, почестей, славы и денег. И с согласия ко-
роля, влюблённого в свою жену до помрачения рассудка, они полу-
чили всё - и титулы, и земли, и доходные должности.

После её торжественной коронации граф Уорик в знак протеста
покинул королевский двор.

В тот же год ко двору прибыл его племянник - Эдмунд Нэвилл
лорд Крэйфорд.

Прошло ещё пять лет...

27

КНИГА ПЕРВАЯ
УЗНИК КРЭЙФОРД-ХАУЗА

28

ГЛАВА I ВОЗВРАЩЕНИЕ

Едва сюда я прибыл,
Я новости ужасные узнал.

У. Шекспир, «Король Лир».

1.

Смеркалось. В безлюдных полях по обеим сторонам дороги,
свернувшей вправо от Фосс-Уэй1, ещё белел выпавший вчера снег, так
и не успев за день растаять. Порывистый сырой ветер то припадал к
мокрой земле, то стремительно уносился вверх, в хмурое зимнее небо.
Стаи чёрного воронья уныло тянулись на ночлег к дальнему лесу, что
темнел узкой полоской почти у самого горизонта. Кругом было пусто
и бесприютно.

Уильям Уолтем одиноко брёл по дороге, ведя за поводья сво-
его старого хромого коня, который ещё час тому назад окончательно
выбился из сил, потерял подкову и теперь едва переставлял ноги, каж-
дые двадцать ярдов норовя остановиться. Уолтем, за три дня пути
тоже порядком уставший, подгонял его, как мог, помогая себе то хлы-
стом, то окриком, то проклятиями, произносимыми вполголоса, но в
выражениях, не слишком подобающих молодому джентльмену. Он
проклинал и эту чёртову хромую клячу, купленную им в Оксфорде за
пять шиллингов2, хотя она не стоила и пяти фартингов3, и ранние ян-
варские сумерки, застигшие его в семи милях от дома, и почти непро-
лазную дорожную грязь, прилипавшую к его сапогам, и даже герцога
Норфолка, который совершенно не следил за состоянием дорог на
своих землях. Если бы не все эти досадные препятствия, спутавшие
планы Уолтема, он бы давно уже подъезжал к воротам мэнора4 своего
отца, где после долгих лет разлуки его наверняка ожидал радостный
приём, горячий ужин и мягкая постель. Но вместо этого он всё ещё

1 Фосс-Уэй – одна из основных дорог Англии, проложенных ещё во времена
римского завоевания; соединяет города Эксэтер и Линкольн.

2 Шиллинг – являлся не монетой, как таковой, а номинальной единицей для
удобства ведения денежных расчётов; равен 12 пенсам или 1/20 фунта стерлингов.

3 Фартинг – самая мелкая медная или оловянная монета достоинством в чет-
верть пенни.

4 Мэнор – английское название поместья или совокупности поместий круп-
ного землевладельца.

29

брёл по безлюдной раскисшей дороге - голодный, уставший и замёрз-
ший, и думал о несправедливости своей и без того несчастливой
судьбы.

Ему выпала незавидная участь – родиться младшим сыном в
семье обедневшего сквайра, и, сколько он себя помнил, бедность и
неудачи преследовали его отца, словно злой рок. Уолтем довольно
рано понял, что отец отчасти сам был виноват в их бедности, ибо он
не умел должным образом наладить хозяйство, но отчасти ему просто
не везло. Во всяком случае, за что бы он ни брался, будь то обработка
земли, заготовка сена на зиму, наём новых работников или разведение
кроликов и свиней, всё получалось не так, как задумывалось: земля
давала скудный урожай, сено сгнивало, работники без конца роптали,
требуя повышения платы, кроликов ловили и убивали свои же кресть-
яне под тем предлогом, что они портят их урожай, а свиней приходи-
лось резать, потому что их просто нечем было кормить. Единствен-
ный доход, небольшой, но стабильный, давала водяная мельница, по-
строенная ещё в незапамятные времена на речушке Уолдс, протекав-
шей возле их усадьбы. Однако и этот небольшой доход очень быстро
оседал в карманах многочисленных шарлатанов, под видом опытных
лекарей, пользующих мистрис1 Уолтем, которая часто и подолгу бо-
лела, а также в карманах многочисленных стряпчих, поскольку отец
Уолтема постоянно судился то со своими крестьянами из-за спорного
луга или перебитых кроликов, то с соседями-кредиторами из-за невы-
плаченных долгов, а долгов у него было много.

Подрастая в семье, где считали и берегли каждый пении, если
не каждый фартинг, Уолтем с раннего детства чувствовал себя обузой
и лишним ртом. Ему никто не говорил подобных слов, напротив, его
любили и ласкали, как это часто бывает с младшими детьми, но он
знал, что это именно так, и что рано или поздно ему придётся поки-
нуть дом отца, чтобы самому заботиться о куске хлеба.

К прискорбию родителей, он не имел склонности ни к военной
службе, хотя отец учил его владеть мечом, ни к служению Богу, хотя
приходской священник, обучавший его грамоте, Закону Божьему и
основам латыни, всегда хвалил его за прилежание. Его ни к чему не
принуждали (лучшее доказательство родительской любви), но, когда
ему исполнилось двенадцать лет, отец сказал, что раз уж ему не по
вкусу чёрная ряса монаха, ему вполне подойдёт зелёная мантия судьи.
Одним словом, сквайр Уолтем снова влез в долги, приказал младшему
сыну собираться в дорогу и отвёз его в Оксфорд, в университет, опре-
делив в Мертон-колледж, где под руководством почтенных докторов

1 Мистрис – средневековый аналог современного «миссис».

30

богословия Уолтему предстояло осваивать не только тривиум и
квадриум1, но и суровые законы выживания в этом суровом мире.

Первые университетские месяцы он вспоминал с содроганием,
как вспоминают кошмарный сон, ставший явью. Строгий Устав, дик-
тующий нормы и правила поведения, отступление от которых же-
стоко каралось (если удавалось поймать с поличным); требователь-
ность, а порою и откровенная придирчивость учителей; трудные и по-
началу малопонятные дисциплины; продолжительные, напряжённые
занятия (в течение всего светового дня); классы, душные летом и про-
мерзающие зимой (канцлер колледжа экономил на дровах); скудная
еда (по причине вечной нехватки денег); розги за малейшую провин-
ность или простую оплошность – всё это походило на сущий ад в гла-
зах двенадцатилетнего мальчика, выросшего в тихой глуши родного
Уолтем-Уолдса в окружении любящих его людей: матери, отца, стар-
шего брата Джона и маленькой сестрёнки Элис. Ночами, тайком, он
часто плакал, вспоминая родительский дом и ласку матери, и при
свете свечного огарка, украденного им в капелле, перечитывал письма
отца, которые со временем приходили всё реже и реже, как и деньги
на оплату за обучение. И однажды Уолтем понял, что писем и денег
из дома больше не будет.

Он мог бы, подобно другим выходцам из бедных семей, взять
у канцлера колледжа официальное разрешение и просить милостыню,
но ему помешала фамильная гордость – единственное наследство, до-
ставшееся ему от отца. Вынужденный время от времени прерывать
обучение, чтобы заработать необходимую сумму денег, он брался за
любую работу: переписывал книги, обучал грамоте малолетних детей
богатых оксфордских горожан и даже время от времени прислуживал
отпрыскам знатных семейств, обучавшихся в Мертоне вмести с ним.
При этом он умудрялся хорошо учиться и окончил колледж (пусть и
в девятнадцать лет) одним из лучших, поскольку даже редкие и не-
долгие часы досуга проводил за книгой, в отличие от большинства
своих младших товарищей, которые, несмотря на строгий Устав, про-
пускали занятия, но исправно посещали городские таверны и обще-
ственные бани, где процветал изощрённый разврат2. Ему удалось со-
хранить целомудрие и чувство долга перед самим собой, равно как и
перед отцом, мечтавшим видеть младшего сына бакалавром права и

1 Тривиум (грамматика, риторика и диалектика) и квадриум (геометрия,
арифметика, астрономия и музыка) составляли так называемые «семь свободных ис-
кусств».

2 Посетители общественных бань за отдельную плату вполне легально поль-
зовались услугами куртизанок.

31

преуспевающим стряпчим. Но степень бакалавра, не говоря уже о па-
тенте на юридическую практику, стоила слишком дорого, а доходное
место в суде было доступно лишь немногим счастливцам, имеющим
знатных и богатых родственников или влиятельных покровителей при
королевском дворе. Уолтем, бедный, словно церковная крыса из
набившей оскомину поговорки, не имел за душой ни гроша, как и все
его дальние по крови дядюшки и тётушки, живущие в глухой провин-
ции, чьи скромные доходы были подстать их скромным гербам. Од-
нако, он и не думал впадать в отчаянье, возлагая большие надежды на
предстоящую практику в Вестминстерских судах1, обязательную для
всех, кто хотел стать юристом. Он отказывал себе во всём, порою
даже в самом необходимом, скопил около фунта2 и отправился в путь.

Впервые оказавшись в Лондоне, Уолтем был порядком обеску-
ражен непомерно высокими столичными ценами, но ещё больше вы-
сокомерием и снобизмом членов Судейской Корпорации, явно нерас-
положенных допускать в свой узкий круг какого-то желторотого вы-
скочку с пустым кошельком. И всё же, как того требовал обычай, они
допустили его к участию в процессе в качестве одного из помощников
барристера3. Суду предстояло рассмотреть иск «об отчёте»4, предъяв-
ленный сквайру из графства Девоншир. Уолтем, готовясь к процессу,
сумел обнаружить в судебном «Ежегоднике»5 за позапрошлый год два
прецедента и, заранее зная, чем закончится процесс, не мог не удив-
ляться тому неприкрытому цинизму, с каким барристер вымогал у от-
ветчика последние деньги, да и те взятые в долг, обещая решить дело
в его пользу. Как и предполагал Уолтем, судебное разбирательство
было недолгим: ответчика подвели к судейскому барьеру и объявили,
что в течение месяца он обязан продать своё движимое имущество и
рассчитаться с кредитором, в противном случае его ожидает Флитская
долговая тюрьма. Глядя, как бедняга выходит из зала суда, шатаясь от
горя, Уолтем с замирающим сердцем подумал, что на месте этого

1 В зале лондонского королевского дворца Вестминстер-холл заседали раз-
личные суды, в том числе Суд общих тяжб, разбиравший споры между землевладель-
цами, и Верховный суд (ранее называвшийся «Суд королевской скамьи»).

2 Фунт стерлингов – весовая мера, равная 240 пенсам; 1 фунт серебра был
равен 373 граммам.

3 Барристер – профессиональный правозаступник, который составлял иски,
читал и вёл дела в судах, иногда по доверенности клиента.

4 Правила подачи исков королевским судьям были строго регламентированы.
По своей сути иск являлся королевским приказом, адресованным ответчику, с требова-
нием явиться в суд и дать ответ на жалобу истца. К XV веку иск составлялся самим
истцом в жёстко установленной форме. Заявителю оставалось лишь обратиться за ко-
ролевской печатью, внеся определенную плату.

5 Судебными «Ежегодниками» назывались регулярно распространяемые от-
чёты о наиболее важных судебных делах, содержащие протоколы заседаний судов.

32

несчастного мог бы оказаться его собственный отец, но он поспешил
отогнать прочь эту страшную мысль.

Участие Уолтема в судебном процессе не принесло ему ника-
ких выгод, вопреки ожиданиям. Он не нашёл себе подходящего места
службы, не обзавёлся влиятельным покровителем и не получил обе-
щанного ответчиком денежного вознаграждения. Напротив, деньги,
отложенные им на поездку в Лондон, очень быстро закончились, и
ему не оставалось ничего другого, как возвратиться в Оксфорд.

Уолтему было всего девятнадцать лет, но он на собственном
опыте убедился, что в этом мире всё продается и всё покупается: зва-
ния, должности, почёт и престиж, и он решил разбогатеть во что бы
то ни стало. Начал он с малого – со скромной должности приказчика
в лавке торговца книгами, и в обмен на уязвлённую гордость получил
то, о чём раньше мог только мечтать: отдельную комнату в доме хо-
зяина лавки, весьма приличный стол (за умеренную плату), три пенса
в день и сверх того небольшие, но весьма ценные подарки, изредка
получаемые им от хозяина лавки и его состоятельных клиентов1, ибо
советы Уолтема по части ведения тяжб, его благонравие и обходи-
тельность тоже имели свою цену.

Так продолжалось почти три года. За это время он скопил не-
много денег, основательно обновил свой гардероб, обзавёлся личным
слугой и начал всерьёз подумывать о выгодной женитьбе. Как и все
джентри2, он был лишён сословных предрассудков, свойственных
магнатам, и не пытался искать невесту среди девушек своего сосло-
вия, хорошо понимая, что лучшим дополнением к его собственному
гербу будет отнюдь не родовитость будущей жены, а её приданое,
предпочтительно, сундук, набитый золотом.

Ему приглянулась младшая дочь банкира, одного из самых бо-
гатых людей в городе. Она была обучена грамоте, любила читать и
как-то раз заглянула к нему в лавку за томиком «Диалога о чудесах»
преподобного отца Цезария Гейстербахского3. Уолтем так и не понял,
что восхитило его больше всего: выбор книги, свидетельствующий о
её уме и благочестии, свежесть её юного миловидного личика, или
стоимость золотого ожерелья, украшавшего её точеную шейку. Позже
он несколько раз встретился с нею в церкви, обменявшись вырази-
тельным взглядом (что послужило поводом для пересудов местных

1 В те времена книги представляли большую ценность, стоили очень дорого,
и купить их могли только состоятельные люди.

2 Джентри – так называли мелкопоместных дворян, сквайров и рыцарей.
3 Цезарий Гейстербахский – цистерцианский монах, приор монастыря близ
Кёльна, немецкий писатель и теолог. «Диалоги о чудесах» - сборник рассказов о необы-
чайных событиях и явлениях, известных автору со слов очевидцев.

33

кумушек), и, в конце концов, решился написать отцу, чтобы просить
его благословения на брак. За невестой давали большое приданое, и в
мечтах он уже видел себя в зелёной судейской мантии и докторской
шапке. Однако мечты Уолтема в одночасье рассыпались в прах.

Две недели назад какой-то торговец бакалейным товаром, ко-
лесивший по всей стране и не так давно побывавший в Лестершире,
привёз ему письмо от отца, датированное ещё началом ноября (по сло-
вам торговца, он заболел по дороге в Оксфорд и больше месяца про-
лежал в горячке, а после его задержали неотложные дела в Ковентри,
откуда он был родом). Письмо было по обыкновению коротким и уме-
стилось всего на половине листа дешёвой желтоватой бумаги. В своей
обычной сдержанной манере отец сообщал, что дома, благодарение
Богу, все здоровы, но дела идут совсем плохо – он почти разорён. «Я
знаю, мой возлюбленный сын, - писал он далее, - ты стал уже взрос-
лым мужчиной и сможешь меня понять и простить. Прости меня за
то, что я был тебе плохим отцом, и за то, что нам уже не доведётся
увидеть друг друга. Поверь, так будет лучше для нас обоих. Прими
мой последний совет: береги свою честь, будь верным данному слову
и помни о Боге, ибо суд людской – ничто в сравнении с Небесным
судом, перед которым мы все предстанем рано или поздно. Мой час
уже близок, но ты не должен печалиться. Прощай и не поминай меня
злом. Помни, что я всегда желал для тебя только добра и лучшей доли,
нежели моя собственная».

За внешней скупостью и холодной отстранённостью этих стро-
чек скрывалось нечто большее, чем намёк на нежелание видеть сына;
за этими строчками скрывалась затаённая боль и горечь от сознания
близкого конца. Уолтем почувствовал это, потому что хорошо знал
гордый нрав своего отца, который даже теперь, будучи на грани пол-
ного разорения, не взывал к его сыновнему долгу и не просил ни о
чём, кроме прощения, со свойственным ему упрямством не понимая,
что в каждом слове его письма сын почувствует именно то, что ему
так хотелось бы утаить – немую мольбу о помощи.

Уолтем, не раздумывая, отказался от надежды на безбедное бу-
дущее, по крайней мере, на ближайшее время. Отказался с лёгкостью,
удивившей его самого. Поспешно, а потому почти за бесценок, он
продал всё, что имел, включая свой гардероб, и, не мешкая, отпра-
вился в Уолтем-Уолдс, моля Бога лишь об одном – не опоздать.

В дороге он провёл три дня, ночуя на постоялых дворах в Лат-
теруорте и Лестере, выехал из Лестера ещё на рассвете и так торо-
пился, что едва не загнал коня. Он рассчитывал попасть домой за-
светло, но ранние январские сумерки, да ещё эта чертова хромая
кляча, потерявшая подкову, расстроили его планы. Уолтем поневоле

34

оказался в незавидном положении одинокого путника, идущего позд-
ним вечером по безлюдной дороге, и это не на шутку тревожило его:
в те неспокойные времена по ночным дорогам бродило немало лихих
людей, охочих до чужого добра, а у него не было ни охраны, ни ору-
жия, чтобы в случае нападения грабителей защитить свой кошелёк, в
котором лежало десять фунтов серебром – то единственное, чем он
был в силах помочь своему несчастному отцу, запутавшемуся в дол-
гах. Он шёл, то и дело испуганно оглядываясь назад и прислушиваясь
к тишине, терзаемый беспокойством, неизвестностью и, едва ли не
больше, досадой: от дома его отделяли теперь уже пять миль. Всего
лишь пять миль, ставших непреодолимым препятствием между ним и
его родными, с которыми он расстался когда-то не по своей воле, и по
которым тосковал девять долгих лет – почти половину своей недолгой
жизни.

Между тем, дорога вывела Уолтема на холм, и внизу, в лощине,
в полумиле от себя он увидел жёлтые огни небольшого городка Мел-
тон Моубрэй. Его измученный конь, почуяв запах жилья и конюшни,
ускорил шаг, и примерно четверть часа спустя Уолтем был уже на
главной улице города.

Мелтон Моубрэй, не имеющий ни стен, ни рвов, ни прочих
укреплений, напоминал большую деревню, в беспорядке застроенную
домами в два или три этажа, наподобие городских. Однако этот горо-
док прославился далеко за пределами Англии сортом сукна с тем же
названием, и его часто посещали заезжие торговцы, в том числе и за-
морские. К тому же располагался он в очень удачном месте – на пол-
пути между Лестером и аббатством Грэнтэм, и в нём часто останавли-
вались паломники всех мастей и странствующие монахи, посещавшие
монастырь. Одним словом, гостиничное дело в Мелтоне процветало,
принося владельцам гостиниц и трактиров немалый доход. Одного из
таких зажиточных горожан, Саймона Броука, Уолтем хорошо знал,
как и его заведение под вывеской «Белый Олень». Судя по названию,
оно было открыто ещё дедом нынешнего владельца в далёкие и смут-
ные времена короля Ричарда II1. Именно там Уолтем собирался оста-
новиться на ночлег и заодно расспросить хозяина о своём отце, спра-
ведливо полагая, что гостиница маленького городка – это то место,
куда стекаются сплетни со всей округи.

Не без труда отыскав в темноте гостиничные ворота, украшен-
ные вывеской с грубо намалёванным белым оленем, пожелтевшим от
времени, Уолтем пересёк просторный двор, на котором располагались

1 Ричард II – король Англии (1377 – 1399 гг.), во времена которого появилось
много новых гостиниц. Владельцы получали от короля патент с печатью, изображаю-
щей его личную эмблему – Белого Оленя.

35

хозяйственные постройки, конюшня и загон для скота. Оставив ло-
шадь на попечение подбежавшего слуги, он толкнул тяжелую вход-
ную дверь, обитую железом, и вошёл в гостиничный холл со смешан-
ным чувством волнения и тоски: ему показалось, будто он возвраща-
ется в прошлое.

Прежде он часто бывал здесь, в это большой, но уютной зале,
отведённой хозяином под трактир. Мальчишкой он прибегал сюда,
чтобы поглазеть на заезжих посетителей и послушать их увлекатель-
ные рассказы о дальних краях. И вот теперь по прошествии девяти лет
он с грустной улыбкой отметил, что здесь ничего не переменилось: та
же грубоватая дубовая мебель стояла на прежних местах, так же пы-
лал в углу камин, и так же тянуло из кухни неистребимым запахом
жареного лука и пригоревшего мяса.

На Уолтема никто не обратил внимания. Шестеро посетителей
были заняты ужином, служанка убирала со столов посуду, а хозяин,
Саймон Броук, человек лет пятидесяти пяти весьма почтенной наруж-
ности, сидел на своём обычном месте, за невысокой стойкой, и сосре-
доточенно подсчитывал дневную выручку. Он тоже почти не изме-
нился за эти девять лет, разве что в волосах его прибавилось седины,
да в лице появилось какое-то новое, озабоченное и усталое, выраже-
ние.

Уолтем подошёл к стойке, но хозяин лишь мельком взглянул
на него и, разумеется, не узнал. Продолжая считать деньги, он маши-
нально произнёс заученную фразу:

- Что угодно, сэр?
Уолтем был слишком взволнован, чтобы сразу ответить.
- У нас вы можете недорого снять хорошую комнату, и кухней
останетесь довольны, - прибавил старик.
- Я всегда был доволен вашей кухней, дядюшка Броук, - спра-
вившись, наконец, с волнением, сказал Уолтем и улыбнулся.
Услышав этот фамильярный ответ, почтенный хозяин гости-
ницы медленно поднял глаза и, вглядевшись в стоящего перед ним
молодого человека, беспомощно взмахнул рукой, точно пытаясь ото-
гнать от себя призрак. Монеты, лежащие в его руке, посыпались на
пол, но он не сразу это заметил.
- Мастер Уильям? – глухо произнёс он. – Пресвятая Дева Ма-
рия!.. Неужели это вы, мастер Уильям??
- Конечно, я, дядюшка Броук, - ответил немного смущённый и
растерянный Уолтем. – Право, я не хотел вас напугать.
- Напугать? Нет, сэр, я… я только совсем не ожидал…- бормо-
тал трактирщик, поднимая упавшие деньги. – Совсем не ожидал…
Пресвятая Дева! Вот радость-то! Вот радость! Вы вернулись, живы и

36

здоровы… Вы, стало быть, из дома? – неожиданно спросил он и как-
то странно посмотрел на Уолтема.

- Нет, я прямо из Оксфорда. Хотел попасть домой засветло, да
только не успел. Надеюсь, вы позволите мне заночевать у вас? Завтра,
чуть свет, поеду домой.

- Конечно, мой мастер, конечно, - быстро проговорил Саймон
Броук, выходя из-за стойки. Он вздохнул с таким облегчением, как
будто с его души упал тяжкий груз. – Это честь для меня – принять
столь дорогого гостя. И вы уж простите, что я, человек простой, осме-
люсь… Только позвольте мне вас обнять. – И он крепко обнял Уол-
тема, и его глаза увлажнились слезами. – Вы даже представить себе
не можете, сэр, как я рад вас видеть! Вы ведь всегда были мне, как
сын, своих-то сыновей мне Господь не дал… Простите, коли я что не
так сказал, только это правда. И жена моя будет вам рада…

- Жена? – удивился Уолтем. – Разве вы теперь снова женаты?
- Да, сэр, два года уж, как женат, надоело вдовцом маяться.
Жену мою Джоэнн звать, она женщина славная, и сердце у неё доб-
рое… Я ей столько о вас рассказывал, столько рассказывал… Она бу-
дет вам очень рада. Джоэнн! – крикнул он. – Джоэнн, иди сюда!
Из кухни вышла высокая статная женщина в домотканом пла-
тье и простом домашнем чепце. На вид ей было лет тридцать, не
больше.
- Ты звал меня, Саймон?
- Смотри, Джоэнн, кто к нам вернулся! Это и есть мастер Уи-
льям Уолтем.
Она испуганно ахнула и часто заморгала глазами, точно соби-
раясь заплакать.
- Господи! – прошептала она. – Вот радость-то!
Но в её голосе не было радости – в нём слышались слёзы, и
Уолтем встревожено спросил:
- В чём дело, мистрис Броук? Что случилось?
- Ничего не случилось, сэр, - вместо неё ответил трактирщик. –
Что могло случиться?.. А ты, вот что, Джоэнн, ступай и принеси нам
что-нибудь поужинать. Я с моим мастером хочу потолковать кое о
чём.
Она кивнула, всхлипнула и покорно пошла обратно в кухню, на
ходу вытирая фартуком глаза.
Уолтем почувствовал, как к горлу подступает комок, и с лёгким
раздражением произнёс:
- Ладно, дядюшка Броук, довольно водить меня за нос. Что слу-
чилось с моим отцом?
- С вашим отцом, сэр? – медленно переспросил старик, явно

37

что-то обдумывая. – А разве вы-то сами ничего не знаете?
- Нет, не знаю, - ответил Уолтем и почти не солгал: он ничего

не знал наверняка - у него были одни лишь туманные предположения.
– Мой отец разорён?

- Похоже на то, - уклончиво ответил трактирщик.
- Так вы расскажете, наконец, что здесь произошло?!
- Конечно, сэр, конечно, - пообещал старик. – Я вам всё рас-
скажу. Идёмте.
Он сделал приглашающий жест и повёл Уолтема наверх, в одну
из комнат, предназначенных для проезжающих. Там он принял из его
рук плащ и шляпу, усадил его на стул, а сам присел на скамеечку пе-
ред очагом и помешал ещё красноватые угли.
- Не прикажете ли снова разжечь очаг, мой мастер? Я вижу, вы
совсем замёрзли, вам нужно как следует согреться.
«Похоже, старый лис нарочно тянет время», - с досадой поду-
мал Уолтем, но не успел ничего сказать: робко постучав в дверь, в
комнату вошла мистрис Броук с подносом в руках. Она поставила на
стол две кружки эля и холодную говядину на глиняном блюде. У неё
были заплаканные глаза.
- Ладно, Джоэнн, ступай. Не разводи тут сырость, и без тебя
тошно, - сказал ей трактирщик.
Она громко всхлипнула и вышла из комнаты, так и не проронив
ни слова. Старик проводил её тоскливыми глазами и после тихо про-
изнёс:
- Выпейте немного, мастер Уильям, вам нужно собраться с ду-
хом. Дело в том, что… Пресвятая Дева Мария помилуй нас грешных!..
Дело в том, что… с вашими родными случилось большое несчастье,
сэр.
- Несчастье? – машинально переспросил Уолтем. Он давно уже
приготовился к самому худшему, но смутно почувствовал, что дей-
ствительность была намного страшнее самых мрачных его предполо-
жений.
- Большое несчастье, сэр, - вполголоса повторил старик и поко-
сился на Уолтема, который невидящими глазами смотрел куда-то в
одну точку поверх его головы и молчал, плотно сжав побелевшие
губы. «Бедный мальчик!» - подумал о нём Саймон Броук и начал свой
горестный рассказ. – Это случилось три недели назад, сэр, и все эти
три недели я только и думал, как мне вас известить. Я уже и письмо
вам написал, и хотел было отправить к вам в Оксфорд кого-нибудь из
слуг, но не знал, где вас там искать, а тут и сам Господь надоумил вас
приехать. Когда я вас сегодня увидел, я сразу об этом подумал. И
очень обрадовался, что вы дома побывать ещё не успели… Так вот,

38

сэр, как всё это случилось. – Он наклонился к очагу, чтобы помешать
остывающие угли, и медленно продолжал: - Дела вашего батюшки
были совсем плохи. Совсем. Два года кряду его земля не приносила
дохода. Да и какой, осмелюсь спросить, доход можно иметь с вашей-
то сотни акров1? Вот если бы он ещё немного землицы себе прикупил,
в прежние-то времена… Хотя, по правде сказать, не за что ему было
прикупить… Так вот, лето в позапрошлом году, если помните, выда-
лось засушливое, урожай почти весь и погорел, а осенью, как водится,
одни дожди шли. Кое-что, конечно, ваш батюшка продал на ярмарке
в Лестере, а на вырученные деньги хотел подправить вашу старую
мельницу, да и крыша у вас в доме прохудилась… и пол местами про-
гнил… Да только ничего у него не вышло: кредиторы его совсем одо-
лели, он ведь в округе многим был должен… А тут ещё, как назло,
братец ваш повздорил с сыном мирового судьи, мастером Эшли. В
кости они играли, вот и повздорили. Я толком ничего не знаю, но у
нас говорили, будто братец ваш руку на него поднял. При свидетелях.
Пришлось вашему батюшке штраф уплатить немалый, фунтов пять
или шесть… Одним словом, сквайр Уолтем очень нуждался в деньгах.
Но давать ему в долг больше никто не хотел: ни соседи ваши, ни аббат
из Грэнтэма… Не знаю даже, какой бес вашего батюшку попутал, но
решил он обратиться к сэру Роберту Чилтону, что служит сенешалем2
у виконта Бьюмонта3. Поместье-то виконта как раз севернее вашего
будет… Пошёл он, стало быть, к нему и взял у него денег в долг. И
ладно бы, один раз взял, а то ведь потом и другой раз, и третий… А
этот самый сэр Роберт поначалу вёл себя как добрый христианин и
честный человек. И никто о нём ничего дурного подумать не мог. Вот
только… прости меня Господи! чтоб ему и виконту его в аду гореть
до страшного суда!.. только пришёл он как-то по весне к вашему ба-
тюшке и говорит: не угодно ли вам, почтенный сквайр Уолтем,
должок возвратить? С процентами, разумеется. А срок-то выплаты
ещё не настал. Ваш батюшка так и сказал ему. А сэр Роберт и отве-
чает: вот ваша долговая расписка, и в ней чёрным по белому написано,
что вы, мол, такой-то и такой-то, обязуетесь возвратить деньги,
столько-то и столько-то, не позднее мая сего года. И деньги эти, гово-
рит, не мои, а виконта Бьюмонта, и теперь его светлость милорд Бью-
монт требует их вернуть. Тем более, говорит, что вы от милорда Бью-
монта держите землю, а потому он ей полный хозяин и собственник.
А если вы, мол, долг отдавать не хотите, он свою землю имеет полное

мон. 1 Акр – английская мера площади; один акр равен 0,409 гектара.
2 Сенешаль – в данном случае – главный управляющий поместьями магната.
3 Бьюмонт – англизированный вариант старинной французской фамилии Бо-

39

право у вас отобрать и договор об аренде расторгнуть. Короче говоря,
вашего батюшку обманули и запутали. Он-то думал, что сэр Роберт
ему свои собственные деньги давал, а не господские. В расписке об
этом, вроде, ничего сказано не было… А, может, и было, я уж точно
не знаю. Но что он мог поделать, батюшка-то ваш? Ничего. И запла-
тить ему было нечем. Я, конечно, предложил ему денег - всё, что у
меня было, хоть он мне и без того задолжал более семи фунтов, да
только он ни пенни не взял, сказал, что этого всё равно не хватит: сэр
Роберт от имени виконта Бьюмонта требовал уплатить долг немед-
ленно и весь сполна. Об отсрочке он и слышать ничего не хотел… И
подал он на вашего батюшку в суд.

«Так я и знал!» - подумал Уолтем. Он слишком хорошо помнил
вердикт Вестминстерских судей по иску «об отчёте», и спросил без
всякой надежды в голосе:

- Суд уже состоялся?
- Да, мастер Уильям. В конце октября у нас тут как раз случи-
лись выездные ассизы1, сам чёрт их принёс.
- И что же решил суд?
- У нас ведь как, сэр? На чьей стороне сила, на той и правда. И
коли ваш батюшка не смог уплатить долг, его мэнор вместе с землёй,
домом и всем имуществом перешёл в собственность виконта Бью-
монта, чтоб ему пусто было! И никто теперь не докажет, что вашего
батюшку обманули и запутали. Никто не докажет. Даже вы, сэр, хоть
вы и учёный человек, не в пример мне.
Уолтем поставил локти на стол и спрятал лицо в ладонях. Он
понимал, что ничего не сможет доказать, и теперь его терзало только
одно – письмо отца он получил слишком поздно и уже ничем не су-
меет ему помочь.
Старик смотрел на него с жалостью.
- Не печальтесь так, сэр, это ведь ещё полбеды. Настоящая беда
случилась потом, как раз три недели назад.
Уолтем опустил руки и, собравшись с духом, тихо, но твёрдо
спросил:
- Мой отец умер от горя?
- Не торопите меня, сэр. Не торопите. Вы ведь лучше моего зна-
ете нрав вашего батюшки. Разве мог он добровольно отдать свой
мэнор?
- Нет, не мог, - безжизненным голосом подтвердил Уолтем.
Он только сейчас до конца осознал смысл отцовского письма,

1 Ассизы – в данном случае - выездные сессии суда присяжных; созывались
в каждом графстве не менее трёх раз в год.

40

и понял, что у него больше нет отца. Ему оставалось лишь услышать
об этом.

- Ваша правда, мастер Уильям, - продолжал старый трактир-
щик, - не мог он добровольно отдать свой мэнор. И тогда виконт Бью-
монт решил отнять его силой. Он послал в Уолтем-Уолдс человек два-
дцать своих пьяных головорезов. Ваш батюшка заперся в доме, и брат
ваш вместе с ним. Он наотрез отказался уйти, хоть сквайр Уолтем его
и отсылал. Мастер Джон сказал, что лучше умереть, как подобает
мужчине - с мечом в руке, защищая своё добро, чем где-нибудь на
дороге – от голода и холода, словно бездомному нищему бродяге…
Это была настоящая осада, сэр. В общем… - голос старика оборвался.
Он снова неторопливо помешал давно остывшие угли и, наконец, с
усилием произнёс: - В общем, их обоих убили. Потом, дня через три,
приехали коронер1, шериф2 и его бэйлиф3 с отрядом лучников. Только
ничего из этого не вышло: они же убитых во всём и обвинили, мол,
сами виноваты, раз не подчинились решению суда… Но вы не го-
рюйте, сэр, женщин-то они не тронули. Вашу матушку и сестру мы с
Джоэнн ещё накануне приютили у себя. Правда, бедняжка мистрис
Уолтем с горя сильно занемогла… и умерла через два дня, упокой
Господи её душу!.. Рассудком она почти совсем помутилась и всё Бога
благодарила, что хоть вас, да сестрицы вашей в доме тогда не было…
А сестрица ваша, хвала Господу, жива и здорова, живёт у нас… Моя
Джоэнн души в ней не чает, холит её, как родную дочь. – Эту послед-
нюю фразу старик произнёс неестественно бодро, хотя его глаза и
блестели от слёз. И вдруг он тихо прибавил: - Три дня назад я ходил
посмотреть на ваш дом. Сэр Роберт Чилтон в нём поселился. Он там
ничего не тронул, добро-то не его, а виконта Бьюмонта… Даже стёкла
разбитые приказал вставить…

«Нет, зря я это сказал», - через секунду подумал он и виновато
посмотрел на Уолтема.

Но тот, казалось, ничего не слышал. Он неподвижно сидел, за-
крыв лицо руками. Тогда старик подошёл к нему и осторожно дотро-
нулся до его плеча.

- На всё воля Божья, сэр. Не мучьте себя так. Я вот лучше пойду

1 Кόронер – особый королевский чиновник, по должности стоящий выше ше-
рифа; расследовал случаи внезапной или насильственной смерти, а также случаи ко-
раблекрушения и дела о нахождении кладов.

2 Шериф – главное должностное лицо графства; назначался королём. Ше-
риф следил за отправлением правосудия, набирал ополчение в случае войны и отвечал
за сбор налогов перед Казначейством (или Палатой шахматной доски) – главный фи-
нансовым органом страны.

3 Бэйлиф – в данном случае - помощник шерифа; сотенный.

41

и позову мисс Элис, то-то она вам обрадуется. – Он помолчал не-
много, раздумывая, чем бы его утешить, но, так ничего и не придумав,
наклонился к его уху и сочувственно прошептал: - А вы тут побудьте
немного один и поплачьте, от этого всегда легче становится. И сты-
диться тут нечего – горе-то какое… Так я пойду, позову мисс Элис! –
крикнул он, уходя.

Но Уолтем не расслышал последних слов старика и даже не по-
нял, что остался один. Он продолжал неподвижно сидеть, прижав ла-
дони к лицу, и думал: «Господи, зачем он рассказал мне всё это? Разве
это правда?».

- Разве это правда, дядюшка Броук? – вслух повторил он.
Но в комнате никого не было. На столе стояли две кружки эля
и нетронутое мясо, да в медной плошке слабо горел маленький фити-
лёк. Он почти не давал света, и, глядя на его робкое пламя, Уолтем
вдруг почувствовал, что его разум мутится от горя…
В коридоре послышались чьи-то шаги. Потом дверь откры-
лась, и в комнату вошла мистрис Броук, держа за руку худенькую тем-
новолосую девочку двенадцати лет с бледным лицом и большими зе-
лёными глазами.
- Вот, мисс Элис, это и есть ваш брат, - сказала она.
- Братец! Братец! – крикнула Элис и подбежала к Уолтему.
И когда она обвила его шею худенькими хрупкими руками,
силы совсем оставили его.
- Элис, милая, скажи, неужели это – правда?.. Ведь этого не мо-
жет быть…
- Нет, это правда, братец, - ответила она сквозь рыдания.
Он ещё крепче прижал её к себе.
- Не плачь, милая Элис, не надо… Я тебя не оставлю… Теперь
мы вместе… - шептал он, не чувствуя, что слёзы обжигают ему лицо,
и не замечая стоящих на пороге старика Броука и его беззвучно пла-
чущую жену, которая осеняла их крестным знамением.

2.

Этой ночью Саймону Броуку не спалось. Он долго ворочался в
постели, потом осторожно встал и оделся, стараясь не шуметь. Он ду-
мал, что его жена давно уже спит, и очень удивился, услышав её тре-
вожный шёпот:

- Саймон, куда ты идёшь?
- Я тебя разбудил?
- Нет, мне что-то не спится. Всё думаю об этой бедной сиротке,

42

мисс Элис. Что с нею будет?
- Это не нам решать.
- Послушай, может… оставим её у себя на первое время?
- Я не против, Джоэнн, но это не нам решать.
- Ладно, так куда ты собрался?
- Пойду наверх, посмотрю, что делает мастер Уильям.
- Зачем?
- Боюсь, сгоряча он может наделать глупостей.
Дверь в комнату Уолтема была приоткрыта. Заглянув в щелку,

Саймон Броук громко кашлянул и спросил:
- Могу ли я войти, сэр?
Уолтем сидел за столом, обхватив голову руками – в той же са-

мой позе, что и три часа назад, когда старый трактирщик оставил его
одного, пожелав ему доброй ночи. Он медленно опустил руки и глухо
ответил:

- Входите, дядюшка Броук.
Саймон Броук уселся на против и тяжело вздохнул.
- Я вижу, вы ещё не ложились, сэр. И к ужину не притронулись.
Сдаётся мне, сегодня у вас ни крошки во рту не было. Но так нельзя,
сэр, вы должны поесть, иначе, откуда у вас силы-то возьмутся? А
силы вам нужны. Верно я говорю?
- Да, - безучастно отозвался Уолтем.
Он был точно во сне и давно уже не чувствовал голода. Он во-
обще ничего не чувствовал, но покорно выпил немного эля и съел не-
сколько кусочков мяса, с вечера оставленного для него на столе.
- Так-то лучше! – заметил старик ободряюще. – А теперь ска-
жите-ка мне, что вы намерены предпринять?
- А что бы вы сделали на моём месте? – вместо ответа спросил
Уолтем.
- Право, не знаю, сэр. Наверное, я бы решился убить этого под-
леца - рыцаря Чилтона, да только сделать это не так просто, как ка-
жется.
- Гораздо проще, чем кажется, - мрачно усмехаясь, возразил
Уолтем. – Я уже всё обдумал. Завтра… нет, прямо сейчас, я пойду до-
мой. В темноте меня никто не заметит, и я перелезу через ограду. По-
том я подберусь к дому и спрячусь в кустах шиповника. Потом влезу
в окно, и…
- Вы не сделаете и двух шагов, мастер Уильям, - устало перебил
его Саймон Броук. Его подозрения насчёт Уолтема подтвердились, и
он подумал, что пришёл сюда не зря: беднягу ещё можно было отго-
ворить. – Вы не сделаете и двух шагов, потому что каждую ночь по
приказу сэра Роберта его слуги спускают с цепи собак. Вас схватят

43

прежде, чем вы успеете опомниться.
- Схватят? Как бы не так!
- Я думаю, сэр, Чилтон давно уже ждёт вас. Он ведь понимает,

что рано или поздно вам станет известно о случившемся, и что вы
обязательно попытаетесь пробраться в дом. Он и слуг своих навер-
няка предупредил.

- Но я всё равно убью его, чего бы мне это ни стоило! – сквозь
зубы процедил Уолтем. Его сердце переполняла ненависть – прежде
незнакомое ему чувство, и он не знал, как с нею справиться. – Я всё
равно убью его, и, клянусь Богом, никто не сможет мне помешать!

К его удивлению, Саймон Броук с пониманием кивнул: он был
достаточно мудр, чтобы прямо не возражать тому, чей разум был за-
туманен горем.

- Вы правы, сэр, нельзя оставлять зло безнаказанным, хоть и
говорят, что всех грешников когда-нибудь постигнет Божья кара. Да
вот в чём загвоздка: разве только один Чилтон виноват в вашей беде?

- О чём это вы говорите, дядюшка Броук? – не понял Уолтем.
- О том, что хозяин-то его, виконт Бьюмонт, виноват не
меньше. И его ливрейные слуги, что выполняли хозяйский приказ, а
их человек двадцать будет… А судьи? Судьи и присяжные, которые
судили вашего отца? А коронер, шериф, бэйлиф и все их подручные?
Они-то разве не виноваты?
Обескураженный Уолтем молчал. Список виновных в смерти
его отца, матери и брата получился довольно длинным. Но к этому
списку он мысленно прибавил торговца из Ковентри, который слиш-
ком поздно привёз ему отцовское письмо, и по вине которого его
несчастный отец, добровольно обрекший себя на смерть, погиб, так и
не узнав, что ради его спасения младший сын пожертвовал всем, даже
собственным будущим.
- Что же мне делать, дядюшка Броук?! – с отчаяньем спросил
он.
Подумав немного, трактирщик ответил:
- Для начала, сэр, вам следует позаботиться о мисс Элис.
- Да, конечно. Я собирался просить вас отвезти её в монастырь.
В любой, какой она сама выберет.
Саймон Броук с сомнением покачал головой.
- Бедная мисс Элис, совсем ещё девочка, а уже столько горя
повидала… Неужели вы хотите заточить её в монастырь? Справед-
ливо ли вы поступаете, сэр?
- По-вашему, у меня есть выбор?
- Выбор есть всегда, мастер Уильям. Только вы… простите
меня за дерзость, ещё слишком молоды, чтобы его разглядеть.

44

- Не говорите вздора, дядюшка Броук, - с досадой отмахнулся
Уолтем.

- Это вовсе не вздор, мой мастер. Я хотел сказать, что через год-
другой ваша сестра могла бы, как и подобает девушке из благородной
семьи, выйти замуж за какого-нибудь достойного джентльмена.

- Замуж?! – презрительно крикнул Уолтем. – Хотел бы я знать,
кто будет ей тем опекуном, который выдаст её замуж?! Тот первый
попавшийся негодяй, который купит себе право опеки над нею?! И
кто станет ей мужем?! Какой-нибудь мерзкий похотливый старик,
прельстившийся её юностью и чистотой?! Нет, этому не бывать! Она
уйдёт в монастырь! Я так решил и не изменю решения!

- Прошу вас, мастер Уильям, не кричите так громко, не то вы
перебудите всех моих постояльцев. И не горячитесь так. Когда вы так
горячитесь, я не могу взять в толк, о чём это вы говорите, сэр. Разве
по закону вы сами не являетесь опекуном своей малолетней незамуж-
ней сестры? И разве вы сами не хотели бы найти ей мужа по вашему
вкусу?

Уолтем закусил губу и отвернулся, чтобы не видеть осуждаю-
щих глаз старика.

- Выходит, сэр, вы всё ещё хотите отправиться в Уолтем-Уолдс,
зная, что уже никогда не вернётесь оттуда? Вы всё ещё хотите убить
сэра Роберта Чилтона?

- По-вашему, я должен его простить?!
- Избави Бог, сэр. Вы непременно должны ему отомстить. Но
сделать это нужно так, чтобы не лишать бедную мисс Элис единствен-
ного брата.
Уолтем опустил голову и тихо спросил:
- Разве это возможно? Убийцы моего отца прикрывались зако-
ном, но ни в одном суде я не смогу доказать их вину. Так пусть хотя
бы один из них заплатит мне жизнью.
- Ваша правда, сэр. Только тут нужно действовать иначе. Я бы
сказал, другим способом.
- Интересно, каким? – с горечью усмехнулся Уолтем.
- Вы напрасно усмехаетесь, сэр. Ещё мой дед говаривал, что
побороть врага легче всего его же оружием.
- К чему это вы клоните, дядюшка Броук? – насторожился Уо-
лтем. В глубине души он был бы рад последовать любому совету
умудрённого жизнью старика, если бы этот совет не противоречил его
представлениям о чести – чести джентльмена. – Уж не хотите ли вы
сказать, что я должен составить подложные бумаги, и…
- Господь с вами, мастер Уильям! Подложные бумаги! Ничего
такого я и в мыслях не имел.

45

- Тогда к чему вы клоните?
- Я охотно объясню вам, сэр. Только обещайте мне, что сперва
выслушаете, а уж потом будете возражать.
- Хорошо, хорошо, обещаю.
- Так вот, сэр. Думал я, думал, как вам помочь, и тут вспомнил,
что главный-то ваш обидчик, Ричард виконт Бьюмонт, будь он три-
жды проклят во веки веков! и он, и всё его потомство до седьмого
колена!.. виконт Бьюмонт, говорю, всегда стоял за короля Гарри Лан-
кастера. И я в толк никак не возьму, как это он умудрился после битвы
при Таутоне выйти сухим из воды. Впрочем, сдаётся мне, наш мило-
стивый король Эдвард, да пошлёт ему Господь всяческих благ, вряд
ли забыл об этом. А если забыл, то не грех ему и напомнить. И ещё
прибавить, что сенешаль виконта Бьюмонта по имени сэр Роберт Чи-
лтон по его прямому приказу и наущению составил поддельную дол-
говую расписку… Одним словом, вы меня понимаете, сэр?
- Я уже думал об этом, дядюшка Броук, - признался Уолтем. –
Я хотел написать прошение на имя его королевской милости, но ре-
шил, что из этой затеи ничего не выйдет.
- Напрасно вы так решили, сэр. Я слышал, его королевская ми-
лость, хоть и славится весёлым нравом, однако же, кроме всего про-
чего, очень мудр и рассудителен. Особенно в тех случаях, когда его
верных подданных притесняют сторонники Ланкастера – подлые из-
менники, одним словом. И опасаться вам нечего, сэр. Ваш батюшка,
упокой Господи его душу, хоть и держал землю от виконта Бьюмонта,
никогда не воевал на его стороне. За это, видно, и поплатился. Так
почему бы вам не известить об этом нашего короля?
«А может, старик прав?» - подумал Уолтем. Он совсем поза-
был, что виконт Бьюмонт – давнишний враг короля Эдварда, и это
обстоятельство давало ему надежду. Пусть робкую, но надежду.
Видя, что Уолтем колеблется, Саймон Броук положил перед
ним несколько аккуратно сложенных листков дешёвой желтоватой
бумаги и сказал:
- Вот, сэр, возьмите. Я прихватил это с собой, думал, вам непре-
менно понадобится. Чернила и перо – здесь, в ящичке стола. Я бы
охотно помог вам составить прошение, да только вы сами человек
учёный, и вам лучше знать, как пишутся такие бумаги. – Уолтем с
тоскою посмотрел на листки, но не взял их. Тогда старик прибавил: -
Вы спросили меня, что бы я сделал на вашем месте. Я отвечу вам, сэр.
Я бы не стал сидеть тут, сложа руки, а прямиком отправился бы в Лон-
дон и поступил к кому-нибудь на службу. Хоть к королю, хоть ещё к
кому-нибудь.

46

- На службу? – растерянно переспросил Уолтем. Он только сей-
час вспомнил, что, поспешно уезжая из Оксфорда, забыл попросить у
хозяина лавки рекомендательное письмо и теперь горько пожалел об
этом. – Меня никто не возьмёт на хорошее место без рекомендации
или протекции.

- Это верно, сэр. Только я думаю так, что далеко не всякий, кто
приезжает в Лондон в поисках лучшей доли, сразу же получает хоро-
шее место. Я-то знаю, нрав у вас гордый, совсем как у вашего покой-
ного батюшки. Да только не о гордости своей вы должны сейчас ду-
мать, а о вашей сестре, мисс Элис. Поверьте, сэр, я уже достаточно
долго живу на этом свете, чтобы давать вам подобный совет. Послу-
шайте старика, поезжайте в Лондон и соглашайтесь на любую долж-
ность, какую вам предложат.

- В Лондон! – уныло повторил Уолтем. – Да кому я там нужен!
- В Лондоне живёт много знатных господ. Служили бы себе в
богатом доме, скопили бы со временем немного деньжат, выдали бы
сестру замуж и жили в своё удовольствие. Кто знает, может, со вре-
менем вам бы за верную службу и землю пожаловали… А не хотите
жить в Лондоне, так поищите счастья в других местах. К примеру, на
Севере, при дворе графа Уорика.
- Он давно уже рассорился с королём и попал в немилость, -
возразил Уолтем.
- Так ведь у него и братья есть, и племянники… Взять хоть
лорда Стрэйнджа. Или, к примеру, лорда Крэйфорда. Человек он мо-
лодой и, как я слышал, доброго нрава. Вы бы с ним наверняка пола-
дили. Впрочем, тут я вам не советчик, сэр. Решайте сами.
- А что будет с моей сестрой? – тоскливо спросил Уолтем. – Я
бы взял её с собой, но пока ещё и сам не знаю, куда занесёт меня
судьба.
- Верно, мастер Уильям, вам нельзя брать её с собой. Девушка
из благородной семьи не должна скитаться по белому свету, как без-
родная нищенка, так что, не лучше ли ей будет какое-то время пожить
у нас?
- У вас, дядюшка Броук??
- Да, сэр, и вы уж поверьте, мы с Джоэнн её не обидим, она нам
будет всё равно что родная дочь.
- Нет, дядюшка Броук, - возразил Уолтем. – Я не хочу обреме-
нять вас. Вы и так сделали для неё… для всей нашей семьи слишком
много, к тому же… - Он умолк и виновато опустил глаза.
- К тому же, - договорил за него старик, - ваша гордость, гор-
дость джентльмена, не позволит вам оставить здесь вашу сестру. Ко-

47

нечно, я человек простой, да и жена моя тоже, не чета девушке благо-
родной крови, но, поверьте, у нас ей будет лучше, чем на каком-ни-
будь постоялом дворе.

- Я в этом не сомневаюсь, дядюшка Броук, но какое-то время
ей всё же придётся пожить в монастыре.

- Осмелюсь спросить, сэр, как долго?
- Пока я не найду себе место.
Старый трактирщик вздохнул.
- Воля ваша, сэр. Я вам перечить не стану.
Он грузно поднялся со стула, собираясь уйти, но Уолтем же-
стом остановил его и сказал:
- Ещё два слова, дядюшка Броук. Я знаю, мой отец был вашим
должником, и я хочу вернуть его долг. Помнится, вы говорили о семи
фунтах. Верно?
- Побойтесь Бога, сэр! – Обиженный трактирщик сокрушённо
покачал головой. – Неужели, по-вашему, я так жаден, что стану оби-
рать двух сирот? Когда разбогатеете, тогда долг и вернёте.
- Я вовсе не беден, - упрямо возразил Уолтем. – С чего вы это
взяли? Поверьте, у меня есть деньги, и немало.
- Глядя на ваше платье, этого не скажешь, сэр.
- Я добирался сюда три дня. К чему мне было привлекать гра-
бителей богатым нарядом?
Старик немного подумал и согласился.
- Ваша правда, мастер Уильям. Ладно, завтра мы всё обсудим,
и вы непременно расскажете мне, как вам жилось в вашем Оксфорде.
Сегодня уже поздно. Попробуйте заснуть, если сможете. Здесь мягкая
постель, вам будет удобно.
- Спасибо, дядюшка Броук. Но я, наверное, уже не засну.
- Тогда обещайте мне подумать насчёт службы, сэр.
- Хорошо, я подумаю.
- Вот и славно. Подумайте. А я вам мешать не стану.
Старый трактирщик степенно поклонился ему и вышел из ком-
наты, осторожно прикрыв за собой дверь.

48

3.

Пять дней спустя хмурым и слякотным полднем в пятнадцатый
день января Уолтем выехал из ворот аббатства Бермондси1 и напра-
вился в сторону Лондонского моста. Подаренный ему Саймоном Бро-
уком резвый гнедой конь бежал крупной рысью, и Уолтем рассчиты-
вал добраться до Чипсайдского рынка примерно за полчаса. Но это
заняло у него гораздо больше времени, потому что и утром, когда он
сопровождал в Бермондси свою сестру, и теперь, на обратном пути,
мысли о разлуке с нею мешали ему сосредоточиться и запомнить до-
рогу.

Миновав Лондонский мост, застроенный плотно стоящими
друг к другу домами, возле которых, как обычно, шла бойкая тор-
говля, Уолтем по ошибке свернул не в тот переулок и оказался на
Ломбард-стрит2. Несколько раз он останавливался, чтобы спросить у
прохожих дорогу, и, наконец, увидел главный городской рынок.

Побродив немного в торговых рядах, он продал своего коня за
пять шиллингов, но был рад и этому: почти все свои деньги, оставши-
еся после расчёта с Саймоном Броуком, он предусмотрительно отдал
на сохранение сестре, чтобы избавить себя от соблазна потратить их
слишком быстро.

Он плохо знал район Чипсайда и пошёл наугад в противопо-
ложную сторону, надеясь отыскать гостиницу или постоялый двор,
где можно было провести ночь, однако вскоре понял, что заблудился.
Он снова обратился к помощи прохожих, и ему подсказали, что у во-
сточных ворот3 Олдгейт, есть гостиница под названием «Йорк и ко-
рона». Он не без труда отыскал её и был приятно удивлён: «Йорк и
корона» выглядела сообразно своему названию – весьма внуши-
тельно, но чистая и уютная комната с видом на проезжую улицу, ко-
торую он снял у хозяина, обошлась ему совсем недорого. Устав с до-
роги, он поспешил умыться и прилёг на постель, намереваясь как сле-
дует отдохнуть перед завтрашним днём.

Он старался по возможности не вспоминать три свежих мо-
гильных холма на старом деревенском кладбище неподалеку от Уол-
тем-Уолдса и больше не сожалел, что послушался совета дядюшки

1 Бермондси – аббатство святой Марии-Магдалины, основанное в 1082 году
клюнийскими монахами (клюнийская конгрегация Бенедектинского монашеского ор-
дена с центром в бургундском г. Клюни).

2 Ломбард-стрит – улица в Лондоне, где располагались конторы и дома куп-
цов и банкиров из Ломбардии.

3 В те времена Лондон, как любой крупный город, был обнесён каменной
крепостной стеной с башнями и воротами, запиравшимися перед наступлением ночи.
Чтобы покинуть город после закрытия ворот требовалось специальное разрешение.

49

Броука и перед тем, как приехать сюда, не пошёл посмотреть на свой
дом. Он очень хотел просто посмотреть на него, хотя бы издали. Но
Саймон Броук сказал: «Не ходите туда, мастер Уильям. К чему вам
понапрасну мучить себя и смотреть на то, что вам больше не принад-
лежит?». Сейчас, по прошествии нескольких дней, Уолтем убедился
в правоте старика, поняв, насколько невыносимо ему было бы снова
увидеть дом, в котором он родился и вырос, и в котором теперь хо-
зяйничал тот, по чьей вине убили самых близких ему людей…

Усилием воли он заставил себя не думать об этом и постарался
представить, как завтра утром он пойдёт во дворец, чтобы подать своё
прошение на имя короля Эдварда, написанное им ещё в «Белом
Олене» по совету дядюшка Броука. Он достал его из кожаного дорож-
ного мешочка, в котором хранил бумаги, и внимательно перечитал.
«Что ж, написано неплохо», - решил он.

Потом он достал другую бумагу, адресованную племяннику
графа Уорика – Эдмунду Нэвиллу лорду Крэйфорду. Это письмо Уо-
лтем написал на тот случай, если лорд Крэйфорд, наверняка спесивый
и надменный, как и все магнаты, не пожелает принять его лично. Уо-
лтем вкратце описал постигшее его семью несчастье и покорнейше
просил его светлость оказать ему покровительство и заступничество
перед королём Эдвардом, взамен чего предлагал ему свои услуги и
свою преданность. Ещё там, в «Белом Олене», после долгих раздумий
и колебаний Уолтем остановил свой выбор на нём, полагая, что лорд
Крэйфорд, как никто другой, подойдёт ему в качестве хозяина. Во-
первых, он был молод, а по мнению дядюшки Броука «два молодых
человека лучше поймут друг друга и быстрее поладят». Во-вторых, он
состоял на королевской службе, занимал высокие должности, по
праву родства с королём Эдвардом числился у него в фаворитах и был
вхож в королевские покои в любое время дня и ночи. И, в-третьих, он
доводился родным племянником лорд-канцлеру - Джорджу Нэвиллу
архиепископу Йоркскому. Последнее обстоятельство было для Уол-
тема важнее всего: с помощью лорда Крэйфорда он рассчитывал по-
дать апелляцию в канцлерский Суд справедливости1, если его проще-
ние на имя короля Эдварда по каким-либо причинам будет отклонено.
Уолтем перечитал письмо ещё раз и подумал, что лорд Крэйфорд вряд
ли нуждается в его услугах и в его преданности, но разве судьба оста-
вила ему выбор?..

Когда начало темнеть, он придвинул к окну стул и принялся
смотреть на улицу. Там, внизу, мимо него проходили и проезжали

1 Суд справедливости – суд под председательством лорд-канцлера, в который
обращались с жалобами на несправедливые (с точки зрения истцов) решения судов «об-
щего права».

50


Click to View FlipBook Version