И все эти затраты: на горючку, на вспашку, на прополку и уборку – пустые и бессмысленные. А нас, селекционеров по картофелю, во всей стране можно пересчитать по пальцам. Завтра их не будет вообще. Ведь получить новый сорт – это еще не всё. Сорт нужно обязательно передать на государственное сортоиспытание. - Стемнело. Закончилась работа в поле. И мы вновь перебираемся в натопленный дом Лебедевых. Опять пьём за столом традиционный чаёк, заваренный на душице, и продолжаем беседу. Нина Александровна рассказывает: - Раньше для этого я должна была передать в Госсортосеть 800 килограммов клубней каждого нового сорта. Это терпимо. Потом норма увеличилась до тонны двести. А сегодня по новому положению – 5 тонн. Это ведь пятьдесят центнеров по каждому сорту нужно вырастить и убрать вручную. А у меня этих сортов сразу несколько идёт. Да никаких сил не хватит на такую работу. Вот и получается – чем лучше я работаю, чем больше новых сортов создаю – тем хуже для меня. Каждый новый сорт висит на ногах как тяжеленные кандалы. И ещё. Где-то в недрах Агропрома застрял пока приказ. По нему не государство должно платить селекционеру за каждый выведенный сорт, как это раньше у нас было и во всех странах делается, а селекционер должен заплатить государству, чтобы его сорт на испытание приняли. Если этот приказ вынырнет – нам окончательно хана! Поистине - кухарки управляют государством. - Нина Александровна, – задаёт в кадре вопрос автор. – А как селекционная работа поставлена в западных, развитых странах? - - Очень чётко. Там мне, генетику, достаточно получить всего один нужный куст. Даже один клубень. Дальше за дело возьмутся другие специалисты. Они прекрасно его размножат и испытают в разных условиях и зонах.
Ко мне недавно профессор Ротакер приезжал из Германии, так он всё время удивлялся: как это у нас один человек делает работу сразу трёх разных подразделений специального института. Делаем – куда денешься... Да если бы ещё внедрить можно было. А то ведь и этого нет. Возьмем нашу, Ленинградскую область. Средняя урожайность картофеля очень низкая – 130 центнеров с гектара. Сорта не обновляются по 20-30 лет. В то время, как в европейских странах сменяемость сорта обязательна каждые 6-7 лет. Иначе сорт вырождается, даёт меньший урожай, а, значит, и меньшую прибыль. Там за этим строго следят. В нашей области картофель сажают в основном поздних сортов, когда убирать надо в сентябре или даже в октябре. А в это время, как правило, плохая погода, поля залиты водой, грязь по колено, и вся техника просто вязнет. Мы вывели ультраскороспелые сорта, которые в наших условиях созревают не за 80-100 дней, как обычно, а за 45 – 50 и убирать их надо уже в конце июля – начале августа, по сути – летом... Вернёмся на несколько месяцев назад, в предпосадочную пору. В разборочной – складе, уставленной десятками ящиков с различными сортами картофеля Нина Александровна и Вера раскладывают ровные, чистые клубни по посылочным ящикам и заколачивают крышки с адресами: в Казахстан, на Урал, в Тюмень.. Звучит голос автора: - Эти кадры мы сняли ранней весной, перед посадкой картофеля. - Теперь, крупным планом показывая чистые клубни, продолжает рассказ уже Нина Александровна: - Вот наш картофель сорта «Весна». Мы его убрали в июле прошлого года. Другие сорта ещё только цветут, а этот мы уже едим. Как видите, клубни пролежали почти год и прекрасно сохранились. Урожайность «Весны» в 5-6 раз выше средней по стране. 202
Сорт прекрасно зарекомендовал себя даже в Сибири. Нам пишут люди со всех концов страны с просьбой прислать хотя бы один клубень для развода. Только сегодня мы отправим ящики по 40 адресатам. А здесь, дома, без всякого объяснения причин, Агропром снял сорт с районирования и запретил его выращивать. К складу подогнан грузовик с украинскими номерами. Шофер расстелив в кузове соломенные маты, начинает принимать и аккуратно укладывать мешки с картофелем, которые Вера сама, по-мужски, выносит со склада. Звучит голос от автора: - Да, весной мы убедились, как наш, ленинградский сорт уходил на поля Белоруссии и Украины. Как же так? - Возвращаемся к беседе в дом Нины Александровны. Она поясняет: - Удивляться тут абсолютно нечему. У каждого нашего сорта детективная история. Вот, для примера: «Весну» мы вывели ещё в 1975 году, и нужно было сдавать её в Госсортосеть для испытания. Мне знакомые селекционеры говорили, что там, в Москве, в этой конторе сидит некто Федин, от которого всё зависит – пойдет сорт в работу или нет. И чтобы сорт пошёл, надо Федина обязательно в ресторан вести. Он сам скажет в какой, и какие коньяки надо заказывать и какие закуски. А ещё вернее – взять его в соавторы или дать крупную взятку. Так всё и оказалось. Этот Федин позвонил моему директору – академику Дубинину и предложил, что, если он будет в соавторах на 20 процентах, то я получу за этот великолепный сорт огромную премию, и моей части хватит даже на покупку автомобиля, о котором мы и мечтать в те времена не могли. Дубинин вызвал меня в Москву и говорит: - Нина Александровна, дорогая, я ведь как лучше хочу. Надо искать с Фединым какие-то гибкие пути. Он же зарежет ваш сорт. Загубит – и не подкопаешься. - Я отвечаю: - Николай Петрович, это не гибкие, а кривые, скользкие пути. А я всегда прямо хожу. И если мы будем
поступать как Федин, то нашим детям уже нельзя будет жить в родной стране. Вообще. Всё будет построено на взятках -. Он ответил: - Нина Александровна, это дело Вашей совести. Я Вам приказать не могу -. Мы, конечно, отказали Федину. Но сорт он не районировать не мог, так как это был, действительно, выдающийся сорт. На конкурсе ВДНХ от занял первое место по урожайности среди всех сортов. Я за него Золотую медаль получила. А позднее и орден государственный. Но и Федин нам отомстил: наша денежная премия с Верой составила ровно 139 рублей каждому. За 15 лет работы над сортом. - Смеётся: - Какая уж тут машина! На хлеб не хватит... Вопрос автора: - Нина Александровна, я недавно прочитал интервью с министром сельского хозяйства Канады. Оно, в частности, касалось и картофелеводства. Так вот, он заявил: «Если какой-нибудь селекционер выведет сорт картофеля со сроком созревания в 50-55 дней после посадки, мы озолотим его и поставим при жизни памятник». У Вас же такие сорта есть. Можно напрямую к нему обратиться, раз дома работать не дают. Или написать 204
Горбачёву, он очень озабочен положением дел в сельском хозяйстве. Времена-то сейчас изменились – не посадят. - Согласна, с Вами - не посадят. Но и пальцем не пошевелят, чтобы помочь. Они там, наверху, прекрасно знают о наших сортах. Пусть и свяжутся с Канадой. Мы им семян на развод и без памятника дадим. А о бедах селекционеров я и в газету «Правда» писала, и в ЦК. Бесполезно. Никакой реакции, ни строчки в ответ. Что им до народа, у них для Кремля и совхозы свои молочные да мясные, и тепличные хозяйства самые современные. Чего нет на столе - им из-за границы доставят. Никакой перестройки в стране в помине нет. Болтовня одна. Нас уже и с улиц милиция гонит прочь, когда господа Романовы, Горбачёвы и иже с ними по городу едут. Так разве я пойду к таким людям помощь просить?! - Нина Александровна из картонной коробки вываливает на стол кучу разномастных конвертов и продолжает: - Вот, это я за последние месяцы столько писем получила. От власти – ни одного. Люди просят наши сорта. Многие пишут, что готовы за один клубень часть своего отпуска на нашем поле отработать. - Вздохнув, Нина Александровна заканчивает эту часть беседы: - Сколько сил народных втуне пропадает. А ведь можем всё...- *** Наступила осень. Гнутся тяжелые гроздья рябины в деревенских палисадниках. Дом Лебедевых в это время превращается в теплицу. Сотни горшков с дикарями на подоконниках, полках, столах. Пылает печка, в которую Вера периодически подкладывает поленья. Звучит голос автора: – В конце сентября мы вновь приехали в деревню Донцо. Из-за отсутствия обогреваемой теплицы Нина Александровна и Вера доращивали дикарей у себя дома. - А у нас для Вас хорошая новость, Нина Александровна.
- Да? Какая? - Федин Ваш из Госсортосети уволен, наконец. Правда, по состоянию здоровья, а не за взятки. Даже уголовное дело не возбудили. - Это понятно. Власти своего не сдадут. Иначе и им отвечать придётся — сами с него имели. - Были мы и в в ленинградском Агропроме. Хотите нашу беседу послушать - Любопытно. Автор поставил на стол портативный магнитофон, щёлкнул тумблером - закрутились лента... Звучит запись беседы с высокопоставленной чиновницей. Нина Александровна внимательно слушает что та говорит: -... Вы правы. Положение с новыми сортами картофеля в Ленинградской области крайне тревожное. И мы берём на испытание всё, что нам предлагают даже из других регионов. К сожалению, в наших тяжелых климато-почвенных условиях за последние годы только один сорт «Изора» селекционера Осиповой из Белогорки выдержал испытания. Это всё. Ничтожно мало. - А сколько у нас селекционеров в области? - - Да, пожалуй, что только Осипова и профессор Камераз из ВИРа. - Два? Но ведь это очень мало для огромного региона со специфическими условиями. - Согласна. Мало. Но других нет. - А Лебедеву Нину Александровну Вы знаете? Она ведь под боком у вас живёт и работает. Всего в ста километрах. - Лебедеву и её дочь Веру мы, конечно же, знаем. Но они от Московского института генетики работают. - А что, этот институт в другом государстве находится? - Да нет... По-простому, наши взаимоотношения с этими женщинами как-то не складываются. К тому же, у них для серьёзной работы практически ничего нет. Одно поле. 206
Никаких лабораторий оснащённых. Ничего. Всё дома, буквально на обеденном столе делают. Были мы у них...- - Пусть дома, раз условия работы такие. Но их сорта уникальны. Это все специалисты признают. Да и орден Нина Александровна недавно, наконецто, за свои сорта получила. Вот и помочь бы вашей организации ей по-настоящему в деревне научный центр создать и оборудовать. - Что орден? Орден вместо картошки не посадишь. - Но Вы же районировали их сорт «Весна»? - Да, было такое. Но в этом году сняли. Не пошёл сорт.. Болеет и плохо хранится. К тому же, сроки его летней уборки затруднительны. Скажу резче - невозможны…В июле нам клевер косить надо, корма для скота на зиму заготавливать. А студенты все на каникулах... И отпуска летние на заводах. Кто картошку убирать будет? - Так у Лебедевой есть и другие, более поздние сорта для нашей зоны: «Донцовский», «Весна белая», прекрасный гибрид «Генетик», наконец. - Нет, мы об этих сортах ничего не знаем. Лебедевы нам их не предлагали»... *** Закончилась запись, щёлкнула магнитофонная лента. Нина Александровна снимает наушники, качает головой и возмущается: - Вранье всё это, беспардонное враньё. Предлагали мы им наши сорта. Только одна наша «Весна» в 17 областях районирована сегодня. И никто не жалуется, что она болеет и хранится плохо. Да, этот сорт нужно убирать в июле. А они его когда убрали? Мне одна их сотрудница тайно, чтобы начальство не узнало, правду рассказала: уборку они начали в сентябре, а закончили в октябре, когда все поля водой залило. И акты подделали, будто в срок убрали. У них клубни в грязи ещё в поле гнить начали.
Как таким людям можно доверять свой труд? Что касается срока уборки.. Я Вам это на примере нашего совхоза объясню, где мы землю арендуем. Его директор – толковый специалист и хорошо знаком с нашими ранними и средними сортами. Он бы и рад их внедрять, да не может. Хозяйство его огромное и многопрофильное. Совхоз должен сдавать государству мясо, молоко, рожь, овощи. Все, что может дать и родить эта земля. На всё спущен план. Июль и август для хозяйства - это действительно аврал. Сводки каждый день, как с фронта: сколько гороха и клевера на силос заложили, сколько сена заготовили на зиму? Все силы хозяйств брошены в это время на заготовку кормов. Не выполнишь план – с позором с работы снимут. Тут уж, конечно, не до уборки картофеля. Это правда - где же столько людей и техники взять? - Вот, если бы мы, любезная Нина Александровна, специализированным картофелеводческим хозяйством стали, – показал он мне как-то свои расчёты, – мы бы с Вашими сортами уже за год миллионерами стали. Ведь в июле в 208
страну и Ленинград ранний картофель из Южной Америки везут. За валюту. А тут наша, российская, рассыпчатая. И без масла – объедение. Но тупость и беспредел чиновников пока сильнее нас. - Такая вот дикая ситуация, Игорь, складывается. Нет, Федин ушёл только из центрального аппарата, а здесь, на местах, Федины – его выученики, его поросль, остались. Это – всё разъедающие метастазы, самые агрессивные вирусы для нашего сельского хозяйства… Но надо продолжать работу. Вот сейчас Верочка уже докторскую готовит, её муж защитил кандидатскую – у него тоже очень интересные результаты по картофелю. Дай Бог, и внучка Оленька по нашим стопам пойдет. Да и надежда на лучшие времена остаётся. Ну не может страна в муках бесконечно корчиться. Не может! - Изображение постепенно уходит в затемнение. Появляется надпись «конец киноочерка»
ПОСЛЕСЛОВИЕ. К великому сожалению, и Нина Александровна ушла из жизни рано, «не допев свою песню». Случилось так, что через несколько месяцев после окончания наших съёмок, она повредила в поле ногу. Скорая помощь приехала поздно, началась гангрена. Операция закончилась ампутацией ноги выше колена. Я посетил Нину Александровну в больнице. Провожая меня, опираясь на костыль, она грустно, но твёрдо сказала: – Без ноги, Игорь, я в поле уже не солдат и не работник. Теперь хочу быть рядом с Сашей. - Там, у себя в деревне, на сто первом километре, её душа вскоре и отлетела к любимому человеку... 30 лет прошло после съёмок этого фильма… Кремль постоянно уверяет, что Россия с колен встала, что у нас половина населения — это зажиточный средний класс. А то, что миллионы и миллионы ещё в коммуналках живут и в нужник и в дождь, и в холод на улицу ходят — об этом вселенском позоре ни слова. Едешь по российской глубинке и в ужас приходишь — всё село почти разорено и брошено, тучные ранее поля бурьяном да кустарником зарастают. А как дела с картофелем, что изменилось с тех пор? Почти ничего. Ранний картофель по-прежнему из Египта, Кубы и из Турции везём. Поздних сортов на еду хватает. А вот с семеноводством — тут совсем беда… Сажать нам нечего. Приведу только одну официальную цифру Минсельхоза России: доля отечественного семенного картофеля в 2020 году составила всего около 10 -12 процентов. Выходит, что из каждых десяти посаженных клубней девять куплены за рубежом… Случись что — страна окажется без семян. А значит - и без второго хлеба… 210