Kiland_Vi_Konkurenty_r3_9ldM3

— Лучше бы это было важно, — рявкнул он в телефон, выслушал ответ и резко сел: — Черт!
Сейчас буду.

Отложив телефон, он вылезал из постели и подхватил с пола штаны.

— Что случилось?

— Потоп. В чертовом бальном зале потоп, и именно в тогда, когда ночная бригада не работала,
чтобы дать полам высохнуть.

— О, черт! — Я вылезла из кровати и потянулась за одеждой. Уэстон, уже полностью одетый,
подошел и поцеловал меня в макушку. — Не торопись. Я иду туда. Придешь, как соберешься.

— Хорошо, спасибо.

Пятнадцать минут спустя я присоединилась к Уэстону в бальном зале. Сэм Болтон уже был там, и,
похоже, его тоже подняли с постели. Все потолочное освещение было отключено, и мужчины
пользовались телефонными фонариками. Я могла видеть их лица, но не ущерб — однако
хлюпающая под ногами вода была плохим знаком.

— Привет. Что произошло?

Сэм покачал головой и указал на потолок.

— Трубу прорвало. Судя по количеству воды, это произошло сразу после того, как мы ушли. Вчера
вечером отделочники нанесли на паркет финишный слой герметика, который нельзя трогать
минимум двенадцать часов. В пять вечера мы заперли дверь и велели охране не делать обычный
обход.

— Я думала, мы заменили проржавевшие трубы.

— Заменили. Не знаю, что случилось, но не сомневайся, что я, черт побери, докопаюсь до сути.
Должно быть плохо сварили шов врезки в старый водопровод или что-то вроде того. Боб
Максвелл, который этим занимался, уже едет сюда.

— Насколько все плохо?

— Вся электропроводка промокла; полы, скорее всего, деформируются, их придется менять. Не
говоря уже о гипсокартоне и утеплителе.

Я громко выдохнула.

— Черт... Мы и так едва успевали все закончить в срок, а еще мэр с племянницей придут смотреть
зал в следующий понедельник.

Сэм потер затылок.

— Мне так жаль. Я работаю с Бобом Максвеллом более двадцати лет, и никогда не было проблем.
У меня есть страховка, чтобы покрыть все, и мы постараемся исправить повреждения как можно
быстрее, но боюсь, что это сдвинет сроки. Я пока не знаю, насколько, но мы сделаем все, что в
наших силах.

Уэстон, который до этого момента молчал, упер руки в бедра и наконец-то вступил в разговор.

— Я попрошу Кена Салливана приехать и посмотреть своим профессиональным взглядом.

Сэм открыл рот, чтобы заговорить, но я опередила его.

— Кен Салливан из Tri-State Contracting? Зачем?

— Потому что я хочу знать, что произошло, и быть уверенным, что хоть кто-то здесь знает, что
делает.

— Уэстон, я понимаю, что ты расстроен, но могу заверить, что знаю свою работу. Я занимаюсь
этим уже сорок лет и почти столько же сотрудничаю с семьей Стерлинг.

— Именно это, Сэм, я и хочу сказать. Ты не работал с семьей Локвудов. Я не знаю, как у тебя все
заведено, так что приведу свою команду, чтобы убедиться — сегодняшняя катастрофа больше не
повторится.

Сэм прикусил щеку и шумно выдохнул.

— Хорошо.

Я не стала спорить с Уэстоном при Сэме, и подождала, пока мы не окажемся в коридоре одни.

— Ты слишком остро реагируешь.

— Если бы мой подрядчик устроил такое, ты бы первая засомневалась в его компетентности.

Я подбоченилась.

— Ставя под сомнение компетентность моего подрядчика, ты также ставишь под сомнение мою
компетентность в найме людей.

— Не сходи с ума, София. Это бизнес.

В ответ я пренебрежительно махнула на него рукой.

Уэстон кивнул в сторону лифта в конце коридора.

— Я собираюсь выпить кофе, а затем сбегать в свой номер, чтобы быстро принять душ. Ты
хочешь, чтобы я тебе что-нибудь купил?

— Сама куплю.

— Как пожелаешь.

Если день не задался с самого утра, то и дальше ничего хорошего не жди.

Как и ожидалось, отец плохо воспринял новость о потопе. Он фактически назвал меня никчемной,
как будто это я неправильно установила трубу, а не подрядчик, с которым он сам работал
десятилетиями.

Затем, когда я была наверху с Сэмом и Бобом Максвеллом, я споткнулась об инструмент на полу,
и уронила iPhone. Больше он не включался. После этого команда юристов узнала о новом иске,
только что поданном против отеля. Его нужно было быстро рассмотреть, оценить потенциальный
ущерб и учесть в предложении, которое пошлем на торги. И в довершение всего, Лиам оставил
два сообщения на моем рабочем телефоне. Поэтому, когда Уэстон вошел в мой кабинет в четыре
часа, я была не в настроении.

— Если ты пришел, чтобы снова сказать, насколько я бестолковая, просто уходи.

Уэстон подошел к моему столу и протянул конверт.

— Вообще-то, я собирался отдать тебе это.

Внутри было два билета.

— «Пьяный Шекспир»? Что это такое?

— Это шоу здесь, в Сити. Кучка актеров собирается вместе. Один из них выпивает по меньшей
мере пять рюмок виски, а потом пытается играть какую-нибудь пьесу Шекспира.

Я рассмеялась.

— Ты серьезно?

— Ага. Подумал, что это может быть единственное шоу, которая понравится нам обоим.

Я заметила дату на билетах — до спектакля оставалось почти полтора месяца — и мой гнев
быстро сменился тем самым чувством, что грело сердце.

— Когда ты их купил?

— Несколько дней назад. Их только что доставил посыльный, так что я решил использовать их, как
белый флаг.

— Ты купил билеты на шоу, которое состоится почти через два месяца, еще до того, как мы
обсудили наше будущее?

— Ты единственная, кому нужен был тот разговор, чтобы придать всему официальность, Соф.

Я встала, обошла стол и обняла Уэстона за шею.

— Почему бы тебе не запереть дверь...

Уэстон сверкнул дерзкой улыбкой.

— Уже сделал, милая.
____

Я заправила блузку в юбку и повернулась спиной к Уэстону.

— Это успокаивает лучше, чем «Ксанакс». Застегни молнию, пожалуйста.

Он выполнил мою просьбу, а затем убрал волосы в сторону и поцеловал в шею.

— Рад быть полезным. Какие у тебя планы на оставшиеся день?
— Скоро у меня видео-совещание с Элизабет, адвокатом отеля, по поводу нового судебного иска,
но прежде надо купить новый телефон. Старый я уронила, и теперь он не включается. — Я
посмотрела на часы и вздохнула. — Вряд ли я успею вовремя. В Verizon обычно очередь.

— Возьми мой, если хочешь. Если все еще будешь в магазине, то не пропустишь видео-звонок
Элизабет.

— Ты точно не против?

— Точно. Я просто возвращаюсь в офис, чтобы просмотреть отчеты. — Уэстон протянул телефон
и улыбнулся. — Мой совершенно секретный пароль ты уже знаешь.

Этот жест было невозможно переоценить. Порой мы храним в телефонах очень личные вещи —
не то чтобы я планировала что-то искать, — и предложение Уэстона значило, что ему нечего
скрывать. Более того, это означало, что он доверяет мне.

Я встала на цыпочки и поцеловала его.

— Спасибо. В знак благодарности, сегодня мы можем воплотить твой пароль в реальности.

Глава 24
София

Хорошо, что я позаимствовала телефон Уэстона, потому что вот уже сорок минут я бродила по
Verizon, рассматривая телефоны, которые не хотела покупать, и ждала, когда назовут мое имя. До

начала видео-совещания с адвокатом «Графини», оставалось пять минут. Я достала из сумочки
бумажку с номером ее телефона и, как назло, в этот момент менеджер магазина назвала мое имя.

Я протянула ей свой сломанный айфон.

— Привет. Я уронила его, и он больше не включается. У меня есть AppleCare, так что, если я смогу
починить его сразу или купить новый будет здорово.

— Конечно. Без проблем. Я попрошу кого-нибудь взглянуть на ваш телефон, и тогда сообщу, что
можно сделать.

Я проверила время. Пора было звонить Элизабет.

— Сколько времени это займет? Мне нужно срочно позвонить.

— Около пятнадцати минут.

— Хорошо. Если к тому времени я все еще буду говорить по телефону, то не могли бы вы принять
следующего клиента и потом вернуться ко мне?

— Без проблем.

Совещание затянулось на час, и когда я наконец-то выключила телефон, менеджер была занята,
так что мне пришлось опять ждать. Я мерила шагами салон магазина, и тут телефон Уэстона
зажужжал у меня в руке. По привычке я нажала на экран и увидела начало пришедшего
сообщения от какого-то Илайя.

Эй, чувак, ты что, провалился сквозь землю?

Я улыбнулась. Не сомневаюсь, что большинство друзей в последнее время могли бы написать
мне тоже самое. Я не хотела вторгаться в личную жизнь Уэстона, поэтому не стала открывать
остальную часть сообщения и собралась нажать кнопку сбоку, чтобы выключить экран, однако тут
появилось второе сообщение. Это было уведомление об электронном письме с адреса
Oil40@gmail.com.

Ты получил то, что нам нужно, от девчонки Стерлинг?

Я замерла.

«Должно быть, я неправильно увидела…»

Я перечитала.

Ты получил то, что нам нужно, от девочки Стерлинг?

Кровь прилила к лицу, меня замутило, но я старалась сохранять спокойствие. Такому сообщению
должно было быть логическое объяснение. Может быть, письмо было от Сэма Болтона... Он
составил смету по ликвидации последствий потопа и хотел, чтобы мы оба одобрили ее.

Хотя это было бы довольно быстро, и адрес почты какой-то… странный.

Я покачала головой. Я вела себя нелепо. Это сообщение могло быть от подрядчика, с которым
работал Уэстон. Почему я автоматически подумала о самом худшем? Может быть, Уэстон получил
какую-нибудь заявку и сказал подрядчику, что ему нужна моя подпись? В последнее время мы
были так заняты, что он, вероятно, просто забыл об этом. Вот и все.

Хотя...

Девочка Стерлинг? Для подрядчика так говорить о работодателе не очень-то правильно. Однако в
строительном бизнесе есть много старых хрычей, которые все еще называют женщин девочками.
Этот подрядчик, кем бы он ни был, очевидно, большой придурком.

Может лучше взглянуть на отправителя, чтобы точно знать, кто он?

Я держала палец наготове, чтобы открыть письмо, но… Это казалось неправильным. Уэстон дал
мне телефон, потому что доверял, и чтение его писем было бы нарушением этого доверия.
Поэтому, когда менеджер подошел, чтобы поговорить со мной, я сунула телефон в сумочку и
попыталась выбросить из головы мысли о письме.

Оказалось, что мой телефон не подлежит ремонту. Менеджер принесла новый и предложила
перенести всю информацию на него со старого.

— Это займет еще десять минут, — сказала она.

Я кивнула и снова вернулась к размышлениям.

«Почему я чувствовала себя так неуютно?»

Это было не так уж и трудно понять — у меня проблемы с доверием. Почти каждый мужчина, в
которого я верила, подвел меня. Неудивительно, что я подумала, что Уэстон использует меня.

«Ты получил то, что нам нужно, от девочки Стерлинг? — мысленно повторила я. — Боже, это так
походило на то, что сказал мне отец: «Вытяни то, что нам нужно из этого парня Локвуда!»

Однако эта начальная фраза из письма была вырванная из контекста, и могла означать, что
угодно. Чтобы понять придется прочесть письмо и нарушить доверие Уэстона. И тогда я буду
ничем не лучше Лиама. Потому что без доверия не построишь никаких отношений.

Телефон Уэстона остался в сумочке, пока я была в магазине, и когда я выходила из него. На улице
свежий воздух проветрил мне мозги, и вдруг поняла, что Уэстон обязательно увидит электронное
письмо, когда я верну телефон, и захочет обсудить рабочие вопросы, которые содержались в нем.
Скорее всего, через час или два я буду смеялась над тем, как глупо переживала из-за какого-то
электронного письма.

Теперь я уже с нетерпением, а не с тревогой возвращалась в отель.

______

— Так... Есть ли у нас какие-нибудь вопросы, которые нужно обсудить? – спросила я.

Я только что закончила работу и зашла в кабинет Уэстона. Было почти десять часов вечера.
Уэстон уже несколько часов назад получил телефон обратно, но все еще не упомянул ни о
подрядчике, ни о смете или чем-то подобном.

Уэстон покачал головой.

— Не припомню.

— А как насчет ремонтных работ или сметы, которые нам обоим нужно подписать?

Уэстон задумался.

— Нет. Единственное, что у меня осталось — это пересмотренные сроки, которые Болтоны нам
должны. В остальном, у нас полный порядок.

В животе будто образовалась дыра.

«Мог ли он просто забыть о письме?»

— Ну, я собираюсь подняться наверх. Сегодня мне пришло много писем, на которые все еще
нужно ответить. Как насчет тебя? Ты тоже погряз в этом с головой?

Уэстон пожал плечами.

— Нет. Вообще-то, я все сделал. — Он ухмылялся. — Похоже, я намного работоспособней тебя.

Я выдавила из себя улыбку.

Я не была готова уйти — все еще цеплялась за надежду, что он что-нибудь вспомнит, — но и
придумать, что еще сказать не смогла. Так что я неловко стояла там, переминаясь с ноги на ногу.

— Встретимся наверху. Мне нужно закончить кое-какие дела, — в конце концов сказал Уэстон.

Я чувствовала себя опустошенной.

— Хорошо.

______

Я вошла в номер, ругая себя последними словами.

Почему я просто не спросила о письме? Я случайно увидела уведомление. Уэстон вряд ли
разозлился бы из-за этого. И все же вместо того, чтобы избавить себя от страданий, я позволила
мрачным мыслям множится и расти.

Вместо того чтобы стирать ковер до дыр, я решила принять ванну. Погрузившись в теплую с
ароматной солью воду, я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и представила себя на пляже. Я
грелась на солнышке, убаюканная шумом волн, мягко разбивающихся о берег…

«Интересно, почему Уэстон не поехал со мной?»

Я сделала еще один глубокий, очищающий вдох и попыталась сосредоточиться.

На этот раз я мысленно отправилась в счастливое место, которое не имело ничего общего с
Уэстоном, — небольшой парк в Лондоне с видом на реку, в нескольких кварталах от моей
квартиры. Однако, как только я представила себя на качелях и любующийся умиротворяющим
видом, в моем мысленном поле зрения появилась обнимающаяся парочка: Лиам с моей кузиной. Я
отвернулась, намереваясь уйти, и столкнулась с отцом. Он цокнул языком и сказал: «Я же тебе
говорил».

Я вздохнула и открыла глаза.

Лучше включить музыку, что-нибудь знакомое, чтобы подпевать.

Дотянувшись до телефона, я открыла приложение Spotify и нашла плейлист из старых хитов.
Примерно через шесть или семь песен я наконец начала расслабляться, а потом заиграла песня
Билли Джоэла «Честно». Он пел о том, как трудно найти истину, и напряжение, которое мне с
таким трудом удалось снять, просочилось обратно.

Расстроенная, я выключила музыку и вылезла из воды. Облачившись в теплый гостиничный халат,
я вышла из ванной и подпрыгнула от неожиданности, обнаружив в своем номере Уэстона.

— Черт возьми, ты напугал меня до смерти! Я не слышала, как ты вошел.

Уэстон снял один ботинок, затем второй, выпрямился и ухмыльнулся.

— Это не удивительно. Хорошо, что ты красивая и умная, потому что петь ты точно не умеешь.

Я плотнее закуталась халат.

— Пение помогает расслабиться.

Уэстон подошел и положил руки мне на плечи.

— Я знаю кое-что еще, что расслабит тебя и не испугает соседей. Они, наверно, думали, что ты
пытаешь кошку.

Уэстон пытался меня развеселить, но мне было трудно заставить себя улыбнуться. Он это
заметил.

— Ты в порядке?

Я отвела взгляд.

— У меня просто много чего на уме.

— Понимаю. Теперь, перейдем к делу. Я собираюсь быстро принять душ, а потом натру тебя тем
кремом, который ты любишь. — Он наклонился, чтобы посмотреть на меня.

Я искала любые признаки неискренности в его глазах, но я ничего не нашла.

— Почему бы тебе не снять этот халат, не залезть под одеяло и не подготовиться для меня? –
сказал он. — Я вернусь через несколько минут.

Я кивнула.

Он нежно поцеловал меня в губы и исчез в ванной.

Что мне делать? Скоро Уэстон выйдет, натрет меня кремом и решит, что это прелюдия. Но я не
могла заниматься с ним сексом сейчас. Сначала нам надо поговорить.

Я была так погружена в мысли, как подойти к этой теме, что не сразу распознала звук,
доносящийся из ванной. Уэстон включил песню Journey «Не переставай верить» — одну из тех,
что я пела пару минут назад. Я похлопала по карману халата и поняла, что, должно быть,
оставила там телефон. Несколько секунд спустя глубокий голос присоединился к припеву.

Да Уэстон умел петь, и сейчас он передразнивал меня, чтобы поднять настроение. Я улыбнулась
помимо воли.

Боже, как же мне нравился этот мужчина! Я бы так хотела, чтобы мои подозрения оказались
просто разыгравшимся воображением.

Я подошла к своей стороне кровати, и заметила что-то серебряное у изголовья.

Сердце учащенно забилось.

Телефон Уэстона.

У меня появился еще один шанс.

«Мне не придется спрашивать у Уэстона и он никогда не узнает, что я сомневалась в нем. Я могу
быстро взглянуть на письмо, и успокоить свои страхи. Или...»

Было невыносимо думать об альтернативе, но мне нужно знать наверняка. На этот раз нельзя
было упускать такую возможность.

Сердце буквально пустилось вскачь, когда я взяла телефон и начала набирать пароль.

И тут музыка в ванной замолчала.

«Дерьмо! Уэстон закончил принимать душ. На то, чтобы вытереться уйдет всего минута или две.
Нужно торопиться.»

Руки дрожали, когда я набрала последние две цифры пароля и открывала почту. Я прокручивала
список уведомлений, но не находила письмо, которое искала.

Должно быть, я пропустила его в спешке.

Я прокрутила список назад.

Ничего.

Я покосилась на дверь ванной. Уэстон мог выйти в любую секунду.

Казалось в моей груди вот-вот взорвется бомба с тикающим механизмом.
«Где, черт возьми, это долбаное письмо? — думала я, и тут меня осенило: — Может удалено?»
Я быстро нашла нужную папку и открыла.
Сердце остановилось. Письмо было прямо вверху, и только его Уэстон удалил сегодня.
Я глубоко вздохнула и открыла.
Кому: Уэстон.Lockwood@LockwoodHospitality.com
От: Oil44@gmail.com
Ты получил то, что нам нужно, от девочки Стерлинг? Поторопись, Уэстон. Докажи мне, что
все еще можешь принести пользу этой семье. Нам нужно знать, сколько они предложат.
Оливер И. Локвуд
Генеральный директор, Lockwood Hospitality Group
Ниже был ответ.
Для: Oil44@gmail.com
От: Уэстон.Lockwood@LockwoodHospitality.com
У меня все схвачено. Просто жду, чтобы удостовериться, что это окончательная сумма.
К горлу подкатил ком.
«Похоже, меня сейчас стошнит».

Глава 25
Уэстон
— Чертовски удобные халаты здесь, кстати говоря. Такие мягкие. Я думал, ты просто… Ой! — Что-
то ударило меня по голове. Довольно сильно. Я протянул руку и почувствовал влагу над левой
бровью.
«Неужели пока я принимал душ кто-то посторонний проник в номер?»
Я огляделся, но обнаружил лишь очень злую Софию.
— Какого хрена? Ты только что бросила в меня чем-то?
— Ты кусок дерьма!
Мой сотовый лежал в нескольких футах на полу. Посередине экрана была трещина.
— Это был мой телефон? – Я посмотрел на свои пальцы, они были алыми. — У меня кровь.
— Замечательно!
— Ты сошла с ума? Ты разбила мне голову!
— Видимо, есть за что! Я не хочу больше тебя знать, Локвуд! Убирайся сейчас же!
— Что происходит? Что я сделал?
— Что ты сделал? Я скажу, черт возьми, ты сделал: ты родился!
— Соф, не знаю, что на тебя нашло, но в любом случае не стоит бросаться в меня долбанным

телефоном!

Она подошла к прикроватной тумбочке и взяла лампу.

— Ты прав. Это будет посильнее. А теперь убирайся, или эта лампа следующей полетит тебе в
голову.
Я поднял руки.

— Просто скажи, что я сделал — или что, черт возьми, ты думаешь, я сделал, и тогда я уйду.

Она уставилась на меня и проговорила сквозь стиснутые зубы:
— Ты получил то, что нам нужно, от девочки Стерлинг?

Я нахмурился.

— Что?
— Может это освежит твою память? У меня все схвачено. Просто жду, чтобы удостовериться,
что это окончательная сумма.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем она говорит, а когда это произошло, то
поразило меня сильнее, чем удар в голову.

«Дерьмо! Она прочитала мои электронные письма».

Я покачал головой.
— Я все могу объяснить.

— Убирайся. Сейчас же.

Я шагнул к ней.
— Соф, послушай...

— Не подходи! — Она сглотнула слезы и продолжила дрожащим голосом: — Просто уходи. Я
ничего не хочу слышать.

У нее задрожали губы, и эта дрожь каким-то странным образом отразилась у меня в сердце.
— Я уйду. Но нам нужно поговорить, Соф. Это не то, что ты думаешь.

Крупная слеза скатилась по ее щеке.
— Ты можешь, глядя мне в глаза, сказать, что это электронное письмо говорит не о том, что ты
использовал меня для получения информации?

Я сглотнул.

— Нет. Но...
Она не дала мне договорить.

— Пожалуйста, просто уходи.

Я потупил взгляд.
— Я уйду, но это еще не конец. Мы поговорим, когда ты успокоишься.

Дать пространство, в котором она нуждалась, было самым меньшим, что я мог сделать. Поэтому я
тихо ушел, не сказав больше ни слова.

В коридор из соседнего номера вышла пожилая женщина. Увидев меня, она быстро запахнула
кардиган и отвернулась. Только тогда я понял, что был только гостиничном халате, а также, что
оставил ключ от своего номера у Софии. Стучать к ней — не вариант. Придется спуститься на
ресепшн в таком виде, чтобы взять запасной ключ и получить новый сотовый телефон... Однако
это было наименьшей из моих забот. Единственное, что имело значение — заставить Софию
выслушать меня.

Хотя уверенности, что это исправит то, что я разрушил, не было.

_____

На следующий день я вытащил себя из постели в семь, хотя за всю ночь не сомкнул глаз. Я
натянул брюки и рубашку, почистил зубы и плеснул немного воды на лицо. Пластырь, которым я
заклеил рану, за ночь потемнел от засохшей крови, поэтому я сменил его на свежий. Я не стал
бриться или принимать душ. К черту это!

Всю ночь я обдумывал, что собираюсь сказать Софии. Правда ей не понравится, но именно из-за
лжи и недоговорок я попал в такую ситуацию. Если собираюсь вернуть доверие Софии, то
придется быть предельно честным. Даже если это причинит боль.

Внизу, в вестибюле, я купил две большие чашки кофе и пошел искать Софию. Ее кабинет был
заперт, значит надо проверить конференц-зал, где работала команда юристов Стерлингов.

Я постучал и открыл дверь.

— София здесь?

Чарльз покачал головой.

— Тяжелая была ночь? — Он указал на пластырь у меня на лбу.

— Что-то вроде того. Она здесь?

— Нет. Попробуй позвонить ей на сотовый. Она должна была уже приземлиться.

— Приземлится? Куда она улетела?

— В Уэст-Палм, увидеться с дедушкой.

«Блядь!»

Она должна была полететь туда в конце этой недели, но не сегодня.

— Ты знаешь, почему она уехала?

Чарльз поджал губы.

— Чтобы обсудить дела. Я и так дал тебе больше информации, чем нужно. Остальное тебе лучше
узнать у Софии лично.

Я понуро побрел в свой кабинет. Мне было жизненно необходимо позвонить Софии, но я не знал
наизусть номер ее телефона. Открыв дверь, я увидел на рабочем столе стопку аккуратно
сложенной одежды, которую оставил в номере Софии прошлой ночью, а поверх нее свой телефон.

Послание Софии было громким и ясным — между нами все кончено.

Остаток дня я старался себя занять. Я разобрался с последствиями потопа, просмотрел несколько
поступивших в последнюю минуту отчетов об исках отелю, встретился со своей командой юристов
и зашел в магазин сотовых телефонов. Трещина на экране была единственным повреждением —
это удивительно, учитывая, что он разбил мне голову, — и вскоре я уже набирал номер Софии. Я
звонил ей четыре раза, но каждый раз включалась голосовая почта. Я не мог наговорить то, что
хотел на автоответчик, поэтому просто сбрасывал звонок.

К шести вечера я начал сходить с ума, поэтому решил прогуляться. Первый бар, мимо которого я
прошел, привлек мое внимание, но я продолжал идти, не сбавляя темп. Второй был в том же
квартале. Я немного поколебался, но все же прошел мимо. У третьего бара я почувствовал, что
готов сорваться, поэтому заставил себя вызвать Uber.

К счастью, машина подъехала через две минуты.

— Отель «Графиня»? — спросил водитель, глядя на меня в зеркало заднего вида. Он, наверное,
думал, что я ленивый богатей, которому влом пройти пару кварталов.

— Да... А, вообще-то, нет. Отвези меня на Бауэри-авеню 409.

Парень скорчил гримасу.

— Вам придется изменить адрес в приложении.

Я тихонько выругался, вытащив сотню из бумажника и бросил на переднее сиденье.

— Просто поехали. Хорошо?

Парень сгреб сотню и сунул в карман.

— Понял.

_____

— Так, так, смотрите-ка кого нелегкая принесла! Сейчас начнется моя телевикторина. Надеюсь, ты
хотя бы принёс лотерейные билеты, если собираешься мешать мне ее смотреть?

Это был первый раз, когда я пришел к нему с пустыми руками, но на то была причина.

— Прости. Я не хотел останавливаться в магазинчике, где обычно покупаю билеты. Там продают
пиво.

Мистер Торн щелкнул пультом и выключил телевизор.

— Присаживайся, сынок.

Он молчал, ожидая, когда я расскажу, что происходит. Я знал, что он будет терпеливо сидеть, пока
я не соберусь с духом, поэтому глубоко вздохнул и провел рукой по волосам.

— Не знаю, с чего начать.

— Лучше с самого начала.

Я опустил голову на руки.

— Я облажался.

— Все в порядке. Мы все совершаем ошибки. Каждый день — это новый шанс, чтобы начать все
заново.

Я покачал головой.

— Нет, дело не в этом. Я ничего не пил, а когда понял, что готов сорваться, вызвал такси и
приехал сюда.

— Для этого и нужен наставник. Я рад, что ты приехал. Расскажи, что происходит.

Я прерывисто выдохнул.

— Помнишь женщину, с которой ты встретился на днях в «Графине»?

— Конечно. София. Женщина, которая все время хочет ударить тебя по яйцам и слишком красива
для твоей уродливой задницы?

Я выдавил грустную улыбку.

— Да. Это она.

— Что с ней?

— Теперь мы вместе. Или, по крайней мере, были.

— Ладно... Почему все изменилось?

— Я предал ее.

— Ты изменил ей?

— Нет. Ну, не в том смысле, в каком ты думаешь.

— Тогда как?

— Это долгая история.

— Ты же знаешь, что ноги меня не слушаются, я не могу встать и уйти, не смотря на то, как скучна
твоя жалкая история?

Я вздохнул.

Мистер Торн уже знал обо мне самое худшее, мне было стыдно признаться. По крайней мере,
большую часть херни, что я натворил в прошлом, можно было списать на алкоголь.

— Давай, — подбодрил он. — Поверь, что бы это ни было, я делал и похуже, сынок. Я не
собираюсь тебя осуждать.

— Ладно. — Я глубоко вздохнул, готовясь начать с самого начала. — Как я уже рассказывал, наши
семьи не ладят. В молодости наши деды боролись из-за женщины по имени Грейс. Несколько
месяцев назад она умерла, оставив по сорок девять процентов «Графини» моему дедушке и
дедушке Софии.

— А моя бывшая оставила мне только документы о разводе, — проворчал мистер Торн.

Я улыбнулся.

— Остальные два процента акций достались благотворительной организации. Она выставила их
на закрытый аукцион. Мы и Стерлинги будем бороться за них. Кто предложит больше, тот и
победит.

Он кивнул.

Я глубоко вдохнул.

— Мы с Софией вместе летели в Нью-Йорк, и так я понял, что именно она будет представлять
Стерлингов в «Графине». Когда я сообщил об этом деду, он взбеленился. Сказал, что я вечно
отвлекаюсь на женщин и выпивку, что я не гожусь для этой работы, и он пошлет сюда вместо меня
отца. Он повесил трубку, а спустя десять минут перезвонил и сказал, что передумал и у него есть
новая стратегия: он хотел, чтобы я соблазнил Софию и выудил из нее сколько Стерлинги
собираются предложить за акции.

Глаза мистера Торна потемнели от разочарования.

— И ты согласился?

Я зажмурился и кивнул.

— Если бы отказался, то дед отослал бы меня обратно в Вегас, а я хотел доказать ему, что еще на
что-то гожусь. В моей жизни мало что осталось, кроме работы. Я потерял Кэролайн, большинство
моих приятелей были тусовщиками, а мне хотелось вырваться из этой среды. — Я усмехнулся. —
Единственный друг, который у меня остался — это ты.

Мистер Торн покачал головой.

— Все это грустно, но давай сосредоточимся на девушке. Ты согласился на предложения деда, а
потом?

Я пожал плечами.

— Потом... я влюбился в нее.

— Значит, сначала ты хотел использовать ее, а потом передумал?

— В том-то и дело, что нет. Я сказал деду, что буду играть по его правилам, но никогда этого не
делал. У нас с Софией были странные отношения от любви до ненависти еще со средней школы.
Когда я досаждал ей, то не играл. Это было по-настоящему. Это всегда было чертовски по-
настоящему. Мои слова и поступки в отношении Софии никак не связаны с поручением деда. — Я
запустил пальцы в волосы, дергая за пряди. — Но каждый раз, когда он спрашивает, смогу ли я
предоставить информацию, я заверяю его, что у меня все под контролем.

— Но ты никогда не собирался использовать Софию?

Я покачал головой.

— Я собирался просто рискнуть. Если бы моя оценка отеля была правильной, мы бы все равно
выиграли торги, и никто бы не догадался.

— Ты рассказал об этом Софии?

— Она не дала мне шанса.

— И теперь ты думаешь, что она не поверит правде, когда расскажешь?

— Я уверен, что она не поверит. Даже для меня это звучит неправдоподобно.

Мистер Торн кивнул.

— Неприятно это говорить, но ты прав.

— Ну спасибо. Я пришел сюда, надеясь на другой ответ.

— Учитывая, что я твой единственный друг, моя работа резать правду-матку в глаза. Тебе не
нужно, чтобы я усугублял ситуацию. Тебе нужен друг, которому можно излить душу, обсудить
проблему и понять, как ее решить. И самое главное, тебе нужен кто-то, кто будет напоминать, что
от выпивки будет только хуже.

Я посмотрел на него.

— Знаю. Я просто хотел притвориться, хотя бы на некоторое время, что есть легкий выход из этой
ситуации.

— Понимаю, сынок. Когда случается что-то хорошее, наш первый инстинкт — выпить, чтобы
отпраздновать. Когда случается что-то плохое, мы готовы выпить, чтобы забыться. А когда ничего
не происходит, мы пьем, чтобы хоть что-то случилось. Вот почему мы алкоголики. Но мы не можем
утопить свои проблемы в алкоголе, и именно поэтому они непотопляемы.

Я заставил себя улыбнуться.

— Спасибо.

— В любое время. Для этого и нужны лучшие друзья. Только не жди, что я заплету тебе косички.
Кстати, я хотел сказать, что тебе не помешала бы постричься.

В итоге я остался у мистера Торна на всю ночь. Мы так и не нашли легкого выхода из той
передряги, в которую я сам себя втянул, и не потому, что не старались, а потому что его просто не
было.

Однако, я все равно надеялся, что выход есть.

Глава 26
София

Была почти полночь, когда в дверь кабинета постучали. Это мог быть только один человек.

Я не ответила, надеясь, что Уэстон подумает, что я просто забыла выключить свет и уйдет.
Выяснять с ним отношение мне не хотелось. Я была истощена физически и эмоционально. Мне
хотелось лечь спать, но дедушка попросил прислать бумаги, и я, желая показать, как предана
семье, приехав в отель, поднялась прямо в кабинет.

Кстати под дверью кабинета Уэстона не горел свет, когда я проходила мимо.

— Соф, я знаю, что ты там. Я подключил телефон к камерам безопасности отеля, поэтому видел,
что ты недавно вернулась.

— Уходи.

Он, конечно же, не послушал.

— Я вхожу. — Дверь чуть приоткрылась. — Пожалуйста, ничего не бросай. Мне нужно всего две
минуты.

Я поежилась, вспомнив, как разбила ему до крови голову телефоном. Мои чувства тогда можно
понять, но все же прежде я никогда не вела себя так агрессивно.

Дверь медленно распахнулась и Уэстон появился на пороге. Выглядел он ужасно: волосы
растрепаны, небритый, мятая рубашка и брюки, в которых он, похоже, спал, и в довершении –
большой пластырь над левой бровью.

У меня защемило сердце. Вчера моя злость перешла в грусть, и я проплакала полночи, что
удивительно — после расставания с Лиамом я ни слезинка не проронила. Но позволить Уэстону
знать, как мне больно не давала гордость. Я постаралась казаться сердитой. Хотя сил почти не
осталось. Я просто хотела подвести черту и двинуться дальше.

— Чего тебе? Я устала, а мне нужно закончить кое-какую работу, прежде чем лечь спать.

Он вошел и тихо закрыл за собой дверь.

— Мне так жаль, Соф.

— Ладно. Спасибо. Теперь мы закончили?

Уэстон состроил щенячьи глазки. Если бы я на собственном опыте не узнала, что он чертовски
хороший актер, то подумала бы, что он правда огорчен.

— Я знаю, как это выглядит со стороны, но клянусь, я никогда не использовал тебя ради
информации, и никогда не планировал ничего передавать своей семье. Ты должна мне поверить.

— Я ничего тебе не должна. Мне пора уже учиться на своих ошибках. Верить всему, что слетало с
твоих уст, было ошибкой номер один. Больше такого не повторится.

Уэстон шагнул ближе.

— Дед не доверяет мне. Он хотел, чтобы отец управлял «Графиней», а меня отослать обратно в
Вегас. Но потом узнал, что Стерлинги послали тебя. Женщины и выпивка – единственное в чем, по
его мнению, я разбираюсь. Он позволил мне остаться с условием, что я попытаться выудить у
тебя информацию.

— Мой отец велел мне сделать то же самое, но ты уже знаешь об этом, верно? Потому что я
рассказала тебе.

Уэстон закрыл глаза.

— Да.

Горло запершило от слез, я тяжело сглотнула и продолжила:

— И я была достаточно глупа, чтобы оставить тебя одного в моем номере со всеми документами и
ноутбуком. Ты, должно быть, хорошо посмеялся, когда копался в них. Я была самой легкой
добычей на свете.

— Все было не так. Я ни разу не копался в твоих вещах. Клянусь.

У меня голова пошла кругом от того, насколько глупой была.

— Господи. Мы занимались сексом без презерватива. Нужно ли мне сразу сдавать анализы на
ЗППП, ты ведь и об этом соврал?

Уэстон покачал головой.

— Я чист. Я бы никогда не поступил с тобой так.

Боже, я действительно была идиоткой. Я доверилась заклятому врагу. Я верила ему больше, чем
собственной семье, и поставила под угрозу свою карьеру.

— Что мне сделать, Соф? — взмолился Уэстон. — Как доказать, что говорю правду? Давай
позвонил моему деду и спросим, передавал ли я ему какую-нибудь информацию. Я пойду на что
угодно. Просто скажи.

Я покачала головой.

— Что угодно? Тогда уходи.

Наши взгляды встретились. Глаза Уэстона подозрительно блестели.

«Это слезы?»

Боже, даже после всего, что произошло, мне все еще хотелось ему верить.

В конце концов, Уэстон кивнул.

— Хорошо.

Он повернулся и открыл дверь, но тут я вспомнила, о чем хотела его попросить.

— Эй, я сказала семье, что, скорее всего, ты читал наш отчеты по “Графине”, но не уточнила, где
именно ты мог это сделать. Слишком стыдно было признаться, что позволила тебе не только
проникнуть в наши секреты, но и в мою постель. Так что, если не сложно, продолжай этот фарс. Не
к чему моему отцу и деду знать, что я позволила своим эмоциям мешать бизнесу.

Уэстон поморщился.

— Понял.

После того, как он вышел, я сидела, уставившись на закрытую дверь. Это казалось символичным.
Теперь, когда все закончилось, когда дверь в этот отрезок моей жизни закрылась, мне должно
было стать легче.

Однако мое сердце упрямилось.

«Придется поставить двойной замок, чтобы эта дверь случайно не открылась снова».

27 глава
Уэстон

У нас была запланирована встреча с Элизабет Бартон, адвокатом «Графини», чтобы обсудить
вопросы по продлению контракта. Я ожидал, что встречу отменят или перенесут в онлайн, однако
этого не случилось.

Я приехал на полчаса раньше, и с нетерпением ждал в приемные появления Софии. Минуты
утекали, вместе с ними таяла надежда.

«Уже почти девять…»

Вдруг что-то красное, появившееся в холле словно вспышка, зацепило мой взгляд.

«София!»

Приемную от холла отделяла стеклянная стена, поэтому я видел, как она нерешительно взялась
за ручку, потом глубоко вздохнула, вздернула подбородок и расправила плечи.

Клянусь, в этот момент я влюбился в нее еще сильнее.

Прежде я думал, что наши ссоры делали Софию такой неотразимой — ее гнев был искрой, а я
маленьким мальчиком, который любил играть со спичками, — и только сейчас понял, что меня
привлекал вовсе не гнев, а ее сила. Софи была бесспорно красива, от ее улыбки у меня
подгибались колени, но когда ее глаза вот так сверкали решимостью, то она уже не была искрой,
воспламеняющей меня.

Она была огнем.

Неистовым лесным пожаром.

Великолепным.

Идеальным.

Сердце бешено заколотилось, когда София подошла к секретарю и что-то сказала. Что именно я
не расслышал, хоть в приемной было тихо – стук сердца громко отдавался в ушах.

С нашего последнего разговора прошло два дня, и все это время я репетировал, что бы сказал,
представься мне еще один шанс. Я собирался выложить все без утайки и тем самым убедить, что
никогда не планировал передавать ее. Помогло бы мне это? Не уверен. Планировал или нет, но
одно то, что я согласился на предложение деда и утаил это — уже предательство.

Но сейчас мне лучше было сосредоточиться не на ошибках, а на их исправлении.

Решив, как действовать, я встал и подошел к столу секретаря, где все еще стояла София.

— О, здравствуйте, — сказала женщина. — Я только что говорила мисс Стерлинг, что мисс Бартон
немного опаздывает. У нее сейчас онлайн-конференция, которая началась позже, чем
планировалось.

София даже бровью не повела, когда я подошел. Только встала прямее.

— Это надолго? — спросила она. — У меня еще одна встреча.

Я бы поставил свой банковский счет на то, что никакой другой встречи нет.

— Минут десять-пятнадцать, не больше. Могу предложить вам чашку кофе или чая, пока ждете?

София вздохнула.

— Нет. Спасибо.

Секретарь посмотрела на меня.

— Не нужно.

— Хорошо. Пожалуйста, присаживайтесь. Я сообщу, как только мисс Бартон освободиться.

— Вообще-то, — я наклонился к ней, — у вас случайно нет свободного конференц-зала?

— Ммм... конечно. Тот, в котором у вас будет встреча, свободен. Вам нужно позвонить?

— Нет. Нам с мисс Стерлинг нужно обсудить кое-какие дела. Можем мы занять зал, до того как
освободится мисс Бартон?

Секретарь улыбнулась.

— Конечно. Никаких проблем. — Она встала. — Прошу за мной. Я дам Элизабет знать, где вы
будете.

София, казалось, смутилась. Я воспользовался ее замешательством, положил руку на поясницу и
слегка подтолкнул.

— После тебя…

Она поджала губы, но промолчала. Устраивать сцену прилюдно – не в ее стиле, но как только
дверь конференц-зала захлопнется... Поэтому мне надо перехватить инициативу.

Мы прошли за секретарем к конференц-залу. Хорошо, что это была обычная комната, хоть и
довольно большая, а не популярный ныне «аквариум», где все, что происходит внутри, видно
любому, кто проходил мимо.

— Может быть, все же принести вам кофе? – спросила секретарь, когда мы вошли в зал.

— Нет, спасибо, — снова отказалась София.

— Спасибо за предложение, но не нужно. — Я улыбнулся и указал на дверь. — Если вы не
возражаете, я собираюсь закрыть дверь.

— Ой, конечно. Я закрою.

Как только мы остались наедине, София перешла в наступление.

— Уэстон…

Я ее прервал ее.

— Мне нужно всего минута. Я могу подождать в холле после этого, если хочешь. — Сколько у нас
времени в запасе, и будет ли возможность поговорить еще раз я не знал, а сказать надо было
много.

София помрачнела. Она не ответила ни да, ни нет, и, вероятно, минута ее внимания – это все, что
я получу.

Я принялся мерить шагами зал, пытаясь подобрать правильные слова. Мою грудь словно сковал
железный обруч, мешавший дышать, и наступил момент снять с себя этот груз. Я вздохнул и
посмотрел на Софию. Я ждал, когда она поднимет глаза, и, в конце концов, неловкое молчание
заставило ее встретиться со мной взглядом.

«Сейчас или никогда. Хватит уже трусить!»

— Я люблю тебя. Не знаю, когда это началось и имеет ли это вообще значение. Но мне нужно,
чтобы ты это знала.

София удивленно распахнула глаза. В них вспыхнула надежда, в уголках ее рта появился
малейший намек на улыбку, а потом… она вспомнила. Вспомнила, что должна меня ненавидеть,
что мне нельзя доверять.

София поджала губы и с подозрением прищурилась.

— Ты понятия не имеешь, что такое любовь.

— Ошибаешься. Я многого не знаю: например, как быть смелым, когда имеешь дело со своей
семьей, или как сказать дедушке «нет», когда он велит сделать что-то предосудительное, или
даже как быть в отношениях, потому что у меня никогда не было настоящей модели для
подражания. Но я абсолютно уверен, что влюблен в тебя. Знаешь почему?

София не ответила, но и не остановила меня, поэтому я продолжил.

— Потому с тех пор, как умерла Кэролайн, мне было плевать на себя. Пять лет я каждое утро
смотрелся в зеркало и не думал, нравится ли мне то, что я там вижу. Но с того дня, как мы
встретились в самолете, я смотрю на свое отражение и задаюсь вопросом, что должен сделать
сегодня, чтобы стать лучшим человеком — лучшим мужчиной, который заслуживает такую
женщину, как ты. Семья отречется от меня за то, что я влюбился в тебя, но это пугает и вполовину
меньше того, что ты покидаешь эту комнату, не поверив мне. Что это, если не любовь? — Я
покачал головой и провел рукой по волосам. — Я знаю, что люблю тебя, потому что... ты самый
прекрасный, самый милый, нежный и самый красивый человек, которого я знаю. И это еще
мягко сказано.

Губы у Софии приоткрылись, на глазах навернулись слезы. Ей не стоило знать, что я
позаимствовал это у Ф. Скотта Фитцджеральда вместо Шекспира. Еще месяц назад я искал
цитаты, чтобы насмехаться над ее бывшим, но теперь мне стало нравиться просто их читать.
Многие напоминали мне о Софии, как, например, эта.

Я прочистил горло.

— Я облажался, Соф. Не важно, собирался я или нет давать деду информацию. Мне следовало
рассказать тебе об этом. Даже самая маленькая ложь может принести большую боль.

Она всхлипнула.

— Я трижды дура из-за того, что хочу верить тебе. — Она покачала головой и отвела взгляд. — Но
я просто не могу, Уэстон. Не могу.

— Нет, не говори так. Посмотри на меня.

София продолжала качать головой, потом подняла на меня слезящиеся глаза и прошептала:

— Графиня.

Я не понял, при чем здесь отель, а потом до меня дошло – это стоп-слово, которое София
выбрала на случай, если захочет остановиться.

Казалось, мое сердце разрывается надвое.

София пошла к двери. Я потянулся за ней, но ее голос — тихий, наполненный эмоциями —

пронзил меня насквозь.

— Пожалуйста, не надо. Мне нужно привести себя в порядок. Ты просил выслушать тебя, и я
выслушала, а сейчас оставь меня в покое.

Я опустил голову и кивнул.

— Иди. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя хуже.

София не было долгих десять минут, а когда она вернулась, я понял, что она плакала.

«Идиот! Я расстроил ее прямо перед деловой встречей».

Мы оба молчали, сидя за столом для совещаний. София не смотрела на меня до тех пор, пока
Элизабет Бартон не вошла в зал. Мое присутствие было ей в тягость, поэтому когда Элизабет
заняла свое место, я встал. Я получил то, за чем пришел, а остальное не имело значения. Самое
малое, что мог сделать – уйти, чтобы Софии не пришлось смотреть на меня.

Я застегнул пиджак и прочистил горло.

— Прошу простить, Элизабет, но нужно срочно уйти.

— Мне жаль, что я задержалась. Может нам перенести встречу?

Я посмотрел на Софию.

— Нет. Вы двое продолжайте. Я встречусь с вами потом, если у вас будет время.

Элизабет выглядела смущенной.

— О... хорошо. Что ж, почему бы вам не забронировать время перед уходом у администратора, и
мы обговорим все позже.

Я уклончиво кивнул.

— Конечно.

_____

За следующие сорока восьми часов я посетил мистера Торна четыре раза — либо так, либо срыв
и запой. Я игнорировал звонки деда, и так и не встретился с Элизабет Бартон. Едва ли не
единственной обязанностью, от которой я не уклонялся — дела с Болтонами. Пришли сметы и
пересмотренные планы строительства, и я работал с Трэвисом над сокращением некоторых
пунктов, чтобы оставался шанс закончить ремонт к свадьбе племянницы мэра в следующем
месяце. Делал я это только ради Софии. Сейчас она уязвима, и проводить время с мужчиной,
который явно в ней заинтересован — не лучшая идея.

Может, я и влюбился, но все равно оставался эгоистичным придурком.

Мы с Софией периодически сталкивались в отеле. Она старательно отводила взгляд, а я старался
не упасть на колени и не просить у нее прощения. Приближался крайний срок подачи заявок на
аукцион. Меньше чем через двадцать четыре часа все будет кончено. Один из нас принесет семье
победу, а другой никогда не сможет смириться с поражением. Но самое главное, у нас с Софией
не останется повода для общения и встреч. Мы вернемся к тому, чем были друг для друга
последние двенадцать лет — знакомые, которые время от времени видятся на официальных
мероприятии и расходиться в разные стороны.

Накануне аукциона я не мог уснуть. Я отправил дедушке свою окончательную оценку отеля и
рекомендацию по нашему предложению. Он хотел удостовериться, что наша сумма выше, чем у
Стерлингов, и я ответил, что уверен, хотя понятия не имел, черт возьми.

В четыре тридцать утра я больше не мог лежать в постели, поэтому решил пойти на пробежку.
Обычно я пробегал три мили, но сегодня бежал до тех пор, пока мышцы не начали гореть, а затем

я бежал всю дорогу обратно, наслаждаясь агонией, которую вызывал каждый шаг.

Кофейня в вестибюле уже открылась, поэтому я купил бутылку воды и сел в тихом уголке, где мы с
Софией сидели раньше. Рядом висела большой портрет Грейс Коупленд, и я впервые
внимательно его изучил.

— Он был нарисована по фотографии, сделанной в день ее пятидесятилетия, — сказал знакомый
голос. Оглянувшись, я увидел управляющего отелем Луиса, который тоже любовался портретом.
Он указал на стул рядом со мной. — Не возражаете, если я присяду?

— Нисколько. Присаживайтесь.

Мы продолжали молча рассматривать картину, пока в конце концов я не спросил:

— Вы были с ней с самого начала, верно?

Луис кивнул.

— Почти. Сначала я работал на ресепшн. Спустя несколько лет, после того, как она выкупила
отель у мистера Стерлинга и вашего дедушки, наступили тяжелые времена. У Грей не было денег
платить нам зарплату, но персонал сплотился вокруг нее. Мы знали, что вместе придумаем, как
остаться на плаву.

Я снова посмотрел на портрет. Грейс была красивой женщиной.

— Почему она так и не вышла замуж? Явно не из-за отсутствия претендентов.

Луис покачал головой.

— У нее было много поклонников, и были отношения, но думаю, что ее разбитое сердце так и не
оправилось от потери. Она научилась жить с этим, и иногда одаривала частичкой любви кого-то,
но при этом твердо знала, что ты предан человеку только тогда, когда у него есть твое сердце
целиком.

Я оглянулся на Луиса.

— Вы женаты, верно?

Он улыбнулся.

— Сорок три года. Иногда по утрам я не могу дождаться, когда выйду из дома, чтобы немного
отдохнуть от моей Агнес: она любит поболтать, в основном о жизнях других людей, но каждый
вечер я спешу вернуться домой.

— Думаете, это правда?

Он нахмурился.

— Что именно?

— Что если кто-то завладеет твоим сердцем целиком, то потом ты уже не сможешь так же сильно
полюбить какого другого?

Луис на мгновение задумался.

— Я думаю, что некоторые люди проникают в наши сердца и остаются там навсегда.

_____

Мой телефон зазвонил через десять минут, после девяти. Номер был незнакомым, но я
догадывался, кто это.

— Алло?

— Мистер Локвуд?
— Да.
— Это Отто Поттер.
Я откинулся на спинку стула.
— Я предполагал, что вы позвоните.
— Ну, я просто хотел убедиться, что сумма в вашем предложении верна.
Я сделал глубокий вдох и выдохнул.
— Так и есть. Это предложение семьи Локвуд.
— И вы знаете условия аукциона? Торгов не будет. Чье предложение будет выше, тот и победит.
Я сглотнул.
— Знаю.
— Тогда ладно. Хорошего вам дня.
Я закрыл глаза, ожидая, что начну паниковать, но вместо этого почувствовал пугающее
спокойствие. Возможно, впервые за долгое время — или, может быть, впервые в жизни.

Глава 28
София
— Что ж, еще раз поздравляю, София. - Элизабет Бартон протянула руку, когда мы встали из-за
стола.
Я пожала ее и выдавила из себя улыбку.
— Спасибо.
Неделю назад я выиграла аукцион, но радости по-прежнему не ощущала. Отец прилетел — один,
без Спенсера — чтобы отпраздновать это событие, дедушка предложил мне руководить всей
сетью семейных отелей на западном побережье. Казалось бы, все шло просто отлично, но я еще
никогда не чувствовала себя такой пустой внутри. Причина этого была очевидна.
— Ты останешься управлять «Графиней»? — спросила Элизабет.
— Пока не знаю. Есть вариант на западном побережье, и я еще не решила, где останусь.
Она кивнула.
— Я в любом случае буду на связи.
— Спасибо.
Элизабет протянула руку Отто Портеру.
— Было приятно познакомиться, Отто. Желаю удачи с вашим благотворительным фондом.
— Учитывая чек, который вы только что вручили, у «Легких шагов» впереди легкая дорога.
Элизабет улыбнулась.

— Вы едите обратно в центр? Хотите возьмем одно такси?

Отто покачал головой.

— Вообще-то, я собираюсь немного прогуляться здесь.

Элизабет попрощалась и ушла.

Отто повернулся ко мне и тепло улыбнулся.

— Я надеялся поговорить с вами минутку.

— Конечно. У меня полно времени. Давайте присядем.

Когда мы снова устроились за столом, Отто достал из кармана листок бумаги и протянул мне.

— Условия аукциона были конфиденциальными, но теперь, когда бумаги подписаны, и вы
являетесь главным акционером «Графини», мне кажется, я могу показать вам ставку Локвудов.

Я взяла листок и бегло просмотрела. Такую же форму для аукциона заполнила я. В строке, где
указывалась сумма, было указано: «Один доллар». Подписано было Уэстоном Локвудом.

Я посмотрела на Отто.

— Не понимаю…

Он пожал плечами.

— Я тоже. Поэтому, получив это, я позвонил мистеру Локвуду. Он подтвердил, что это не ошибка.

— Но... это значит, что он хотел победить?

Отто взял листок, сложил и сунул в карман.

— Больше похоже, что он хотел быть уверен, что победит кто-то другой.

_______

Мое сердце бешено колотилось, когда я стояла перед номером Уэстона.

Последние две недель были сущим адом. Я словно шла по длинному-длинному мосту, и сегодня
наконец-то должна была перейти его, но вместо этого вернулась к началу. Я надеялась, что,
покончив с формальностями, наконец-то смогу расслабиться и подумать о будущем — завтра
нужно дать ответ дедушке насчет работы на западном побережье, — а в результате окончательно
запуталась. Разъяснения мне надо было услышать из первых уст.

Я глубоко вздохнула и подняла руку.

Я не видела Уэстона целую неделю, и могла бы подумать, что он уехал, если очень внимательно
не следила за теми, кто выписывается из отеля. Имя Локвуд там не значилось.

Нервно выдохнув, я заставила себя тихо постучала. С колотящимся сердцем и полной сумятицей
в мыслях я ждала, что дверь вот-вот откроется, но так и не дождавшись, постучала снова, уже
громче.

Лифт в конце коридора зазвенел, двери открылись и носильщик, вытолкнув тележку с багажом,
направился в мою сторону.

— Добрый день, мисс Стерлинг, — поздоровался он, приподняв фирменную фуражку.

— Зовите меня, София, пожалуйста.

— Хорошо. — Он отпер дверь соседнего номера, занес багаж, а затем снова обратился ко мне. —
Вы ищете мистера Локвуда?

— Да.

— Мне кажется, он уже съехал. Я видел его с багажом у стойки регистрации утром, когда заступал
на смену.

Мне показалось, что мое сердце остановилось.

— Ох, понятно.

Стоять здесь дальше не имело смысла. Можно было спуститься в лобби и проверить слова
носильщика, но смогу ли я сдержать слезы, узнав, что Уэстон действительно уехал? Вместо этого
я вызвала лифт и нажала кнопку своего этажа.

Время перевалило за полдень, так что технически это не будет значило, что я пью по утрам.

Еле передвигая ноги, я вышла из лифта, а потом и вовсе замерла на месте. Мне захотелось
протереть глаза, но Уэстон и правда сидел у моего номера; рядышком стояли чемодан и сумка.

Увидев меня, он встал.

Мое сердце забилось быстрее.

— Что... что ты тут делаешь?

Уэстон выглядел не просто плохо, а ужасно. Кожа посерела, темные круги под налитыми кровью
глазами, заросшее лицо, будто он не брился несколько дней. И тем не менее, он все еще был
потрясающе красив.

— Мы можем поговорить?

Я только что сама хотела поговорить с ним, но все равно заколебалась — механизм самозащиты
сработал, наверное.

Уэстон заметил это и нахмурился.

— Пожалуйста...

— Конечно. — Я покосилась на камеру наблюдения в конце коридора. — Давай зайдем в номер.

Мои нервы были натянуты до предела, очень хотелось выпить, и это натолкнуло меня на мысль. Я
обернулась и посмотрела в налитые кровью глаза Уэстона.

— Ты… пил?

— Нет. Просто плохо сплю.

Кивнув, я положила свой портфель и сумочку на кофейный столик, и села на диван. Напротив
стоял стул, где, как я предположила, сядет Уэстон, но он не понял намек и устроился на диване
рядом со мной.

Через минуту он потянулся и взял меня за руку.

— Я скучаю по тебе. — Его голос сорвался. — Ужасно скучаю, черт побери.

В горле привычно запершило, но слезы не потекли. Видно, я все их выплакала. Прежде чем я
успела сообразить, что ответить, Уэстон продолжил:

— Мне так жаль, что причинил тебе боль. Мне так жаль, что заставил усомниться в том, как много
ты для меня значишь.

Я покачала головой и уставилась на наши руки.

— Я боюсь, Уэстон. Я боюсь тебе верить.

— Понимаю, но, пожалуйста, дай шанс показать тебе, что я могу быть тем мужчиной, которого ты
заслуживаешь. Я облажался. Это больше не повторится. Обещаю, Соф.

Я долго молчала, пытаясь разобраться в запутанном клубке чувств и сомнений, и в конце концов
спросила:

— Почему ты предложил ставку в один доллар?

Уэстон явно не ожидал такого.

— Локвуды не заслуживают владеть этим отелем. Не из-за того, что мой дед перешел дорогу
твоему много лет назад, а из-за того, что, по его мнению, я должен был сделать с тобой. Я просто
восстановил справедливость.

— Это очень благородно. Но что, если твой дед узнает об этом?

Уэстон посмотрел мне в глаза.

— Он уже знает. Я прилетел к нему на следующий день после аукциона, и все рассказал.

Я удивленно вытаращилась на него.

— Как все прошло?

Уэстон слегка улыбнулся.

— Не очень хорошо.

— Он тебя уволил?

Он покачал головой.

— К тому времени я уже сам уволился.

— Боже, Уэстон. Зачем ты это сделал? Чтобы доказать свою лояльность мне?

— Не только. Я должен был сделать это для себя, Соф. Это давно назревало. Я понял, что мой
алкоголизм напрямую связан с тем, как относится ко мне семья. Я пил, потому что не любил себя,
и именно они пробудили во мне это чувство. Большую часть своей жизни я пытался доказать им,
что больше, чем просто донор, а потом понял, что единственный кому должен это доказать, – я
сам.

Я не знала, что сказать.

— Похоже, ты много думала об этом.

— Так и есть.

— Что ты будешь делать теперь?

Уэстон пожал плечами и слегка ухмыльнулся.

— Не уверен. У Стерлингов есть вакансии?

Я посмотрела Уэстону в глаза. Он сильно ранил меня, но разлука с ним причинила гораздо больше
боли. Обожгусь ли я, если дам ему второй шанс? Вполне возможно. Гарантий мне никто не даст,
но я гарантированно знала, что буду сильно жалеть, если не попробую. Уэстон рискнул и сделал,
как говориться, прыжок веры. Возможно, и мне стоит? Может быть, вместе мы научимся летать.

Я глубоко вздохнула и встала на воображаемый край.

— На самом деле... в этом отеле есть должность, на которую, я думаю, ты идеально подходишь.

Уэстон приподнял бровь.

— Да? Что за должность?

— Она ниже моей.

В его глазах вспыхнула надежда.

— Ниже твоей? Я мог бы справиться с этим.

— И у нее ненормированный рабочей день.

Один уголок его губ изогнулся, совсем чуть-чуть.

— Это не проблема. Я достаточно вынослив.

Я постучала пальцем по губе, как бы размышляя.

— Знаешь, я не уверена, что ты подходишь. Есть еще несколько кандидатов, которых нужно
рассмотреть в первую очередь. Могу я тебе перезвонить?

— Несколько других кандидатов... на должность, которая под тобой?

Я проиграла битву, чтобы сдержать ухмылку.

— Верно.

Искра в глазах Уэстона разгорелась до настоящего огня. Застав врасплох, он наклонился, поднял
меня на плечо, как заправский пожарный, а затем перевернул, уложил обратно на диван и навис
надо мной.

— Я думаю, ты права. Должность под тобой не подходит. У тебя есть что-нибудь повыше? Я
слишком люблю контроль и думаю, что я лучше подойду для этого отдела.

Я засмеялась.

— Извини, все занято.

Уэстон зарычал.

— Я расчищу себе место.

«Боже, как же я скучала по нему!»

Я погладила его по щеке.

— Похоже, ты отлично справишься. Дай мне подумать. Может, я все-таки найду для тебя
подходящее место.

— Я знаю подходящее место, милая. — Он убрал прядь волос с моего лица. — Внутри тебя. Вот
где мое место. Как мне подать заявление на эту работу?

Я улыбнулась.

— Я почти уверена, что у тебя уже есть эта работа. Ты давно пробрался в мое сердце. Я просто
боялась это признать.

Уэстон пристально посмотрел мне в глаза.

— Да?
— Да.
— Я люблю тебя, Соф, и больше никогда не подведу.
Я улыбнулась.
— Я тоже тебя люблю, ты моя заноза в моей заднице.
Уэстон коснулся своими губами моих.
Мое сердце было переполнено, но все еще оставалось кое-что, что мне нужно было знать.
— Каково было твое реальное предложение?
— Для «Графини»?
Я кивнула.
— Я оценил отель чуть меньше чем в сто миллионов. Так что мое предложение было два
миллиона, а что?
Я ухмыльнулась.
— Мое было на сто тысяч больше. Я бы все равно победила.
Уэстон усмехнулся.
— Это так важно для тебя?
— Черт, да. Я победила честно и справедливо, и теперь могу командовать тобой без зазрения
совести.
Он улыбнулся.
— Ты собираешься командовать мной?
— При каждом удобном случае.
— Знаешь, хоть я и не люблю проигрывать, но сейчас я подчиняюсь. Однако если будешь мне это
припоминать, то разозлюсь. Но это и к лучшему. Я люблю ругаться, а потом мириться с тобой. Я
вижу много ссор и примирительного траха в нашем будущем.
Я закатила глаза.
— Как романтично.
— Так и есть. Я – мистер Романтик, а ты – моя счастливая девушка.

Эпилог
18 месяцев спустя

Уэстон

— Входите!

Дверь моего кабинета открылась, и вошел Луис. Вот уж неожиданный визит.

— Похоже, ты неплохо устроился. — Он с улыбкой и оглядел комнату.

Моя офисная мебель состояла из складного стола, металлического стула и трех ящиков из-под
молока, которые я использовал для картотеки. С потолка свисала одинокая лампочка на
оранжевом шнуре. Сделать свой офис презентабельным не входило в число самых важных дел.

Я встал, пожал ему руку и пошутил:

— У тебя сегодня экскурсия по местным трущобам? Кстати, ты знал, что единственный вид на парк
из этого отеля — через дорогу, как раз там, где дилер продает крэк?

Он усмехнулся.

— Вестибюль выглядит хорошо. Напоминает о моих первых днях в «Графине».

— Почему-то я сомневаюсь, что Грейс пришлось платить бомжам, чтобы они перестали мочиться
у главного входа.

— Может быть, и нет, но атмосфера похожая. Строители доделывают последние мелочи,
сотрудники суетятся, спеша навести лоск к приезду первых гостей. Такое чувство, что вот-вот
произойдет что-то особенное.

Я улыбнулся.

Я думал, что один это чувствую.

Через шесть недель после того, как семья Стерлинг обосновалась в «Графине», я пошел
навестить мистера Торна и по дороге увидел вывеску о продаже в окне заколоченного отеля.
Агент по недвижимости случайно был внутри, так что я зашел. Пока она разговаривала по
телефону, я огляделся. Место было настоящей дырой. Кругом грязь и паутина, но вывеска над
тем, что когда-то было стойкой регистрации, привлекла внимание. Отель «Кэролайн». В тот
момент я понял, что моя жизнь вот-вот изменится.

Отель не работал уже пять лет. Позже я узнал, что он закрылся через неделю после смерти моей
сестры. Я никогда особо не верил в судьбу, но мне нравилось думать, что в тот день Кэролайн
смотрела на меня с небес и подала знак, что пришло время начать вести себя, как мужик. Район,
где располагался отель, переживал не лучшие времена, но я верил, что это измениться, и что
более важно — я верил в себя. Наконец-то.

Спустя месяц, в день своего тридцатилетия, я стал владельцем отеля «Кэролайн». Я заплатил
почти пять миллионов из трастового фонда, который дед создал для меня. До этого я к этим
деньгам не прикасался. Из вежливости я позвонил ему и отцу и сказал, что выхожу из семейного
бизнеса. Они так и не простили меня за фиаско с «Графиней», но дать им знать казалось
правильным поступком. Они не пожелал мне удачи, но и не сказали, что я совершаю ошибку.
Похоже, им было просто наплевать, — скатертью дорожка. Смотри, чтобы дверь не ударила
тебя по заднице, когда будешь уходить, — и конечно же ни один не вспомнил о моем дне
рождения.

Вечером я поехал в «Графиню» и отпраздновал именно так, как хотел — хорошенько повздорил со
своей девушкой. София имела полное право сердиться. Я не сказал заранее, что собираюсь
купить заброшенный отель и практически порвать с семьей. Даже сейчас, спустя почти полтора
года, я точно не знал, почему скрыл это. Возможно, боялся, что София попытается меня
отговорить, а может быть просто должен был сделать все сам. В любом случае, она простила
меня после трех оргазмов.

— Так что же привело тебя сюда, Луис? – спросил я. — В «Графине» все хорошо?

— Все идеально. Бригада приступила к работе, как только София вчера уехала в аэропорт. Все
будет готово вовремя.

— Отлично. Спасибо.

В руке у Луиса был маленький коричневый бумажный пакет. Он протянул его мне.

— Это было в одной из коробок, которые мы вытащили из хранилища.

Я нахмурился.

— Что там?

— Я подарил это Грейс на Рождество в 1961 году. Думаю он идеально подойдет для сегодняшнего
вечера.

Внутри пакета завернутый в старые газеты был стеклянный шар. Сначала я не понял, что в нем
особенного, но когда я перевернул и увидел рисунок...

— Ничего себе!

Луис улыбнулся.

— Жизнь подобна кругу. Нам кажется, что мы достигли конца, а оказывается, что вернулись к
началу. Удачи тебе сегодня вечером, сынок.

София

Я спускалась на эскалаторе и с улыбкой наблюдала за Уэстоном — он оглядывал толпу, ища
меня. Даже если бы он не возвышался надо всеми, то все равно бы выделялся, потому что
притягивал взгляд. Конечно, он был высоким, темноволосым и красивым, но не это отличало его
от других. Дело было в том, как он держался — уверенно, с высоко поднятой головой и озорным
блеском в глазах, который соответствовал дерзкой ухмылке, которая, казалось, всегда таилась в
уголках губ. Он стоял у выдачи багажа с букетом, и без сомнения сердца далеко ни одной
женщины затрепетали при его виде.

Наконец он заметил меня, и ухмылка превратилась в широкую улыбку. Мы были парой больше
полутора лет и целый год жили вместе, но его сексуальная улыбка по-прежнему действовала на
меня безотказно.

Уэстон, не сводя с меня глаз, подошел к эскалатору, как раз, когда я спустилась.

— Что ты здесь делаешь?

Уэстон взял у меня чемодан, обнял за талию и притянул к себе.

— Мне не терпелось тебя увидеть.

Он поцеловал меня так, как будто мы не виделись месяц, хотя я уезжала всего на день, чтобы
навестить дедушку.

— Что ж, это приятный сюрприз. Спасибо, что встретил.

Мы вышли из аэропорта, я тут же застегнула пальто.

— Это точно не Флорида.

— Да. Завтра обещали снег.

— Здорово. Надеюсь, он не растает до праздников, чтобы у нас было настоящее белое
Рождество.

— Милая, если завтра выпадет снег и не растает за две недели, это будет грязное, серое
Рождество.

Я надулась.

— Не разрушай мою мечту только потому, что ты Скрудж.
— Я не Скрудж.
— О, хорошо. Итак, можем ли мы наконец украсить квартиру в эти выходные?
— Да, конечно.
Я знала, что Рождество было трудным временем для Уэстона — это напоминало ему о сестре, —
но мне очень хотелось в этом году устроить настоящий праздник.
По дороге в город я рассказала Уэстону о своей поездке, а он как продвигаются дела в
«Кэролайн», отель должен был открыться сразу после нового года.
Уэстон, казалось, был в хорошем настроении, и я решила затронуть еще одну тему, которую
хотелось обсудить.
— Итак... моей бабушке в следующем месяце исполнится восемьдесят. Дедушка устраивает для
нее вечеринку-сюрприз во Флориде.
Уэстон взглянул на меня.
— Как мило.
— Я подумала, что мы могли бы пойти на вечеринку.
— Мы?
— Ага.
— Ты хочешь, чтобы я пришел на вечеринку Стерлингов?
Я кивнула.
— Как думаешь, что скажет твой дедушка?
— Я ему уже рассказала. Он... это переживет.
«Надеюсь, — мысленно добавила я. — По крайней мере, на этот раз он не сказал: только через
мой труп, когда я упомянула, что хочу познакомить его с Уэстоном. Это прогресс».
Уэстон постучал пальцами по рулю.
— Хорошо, я пойду.
Я округлила глаза.
— Правда?
— Это важно для тебя, верно?
— Да. Я знаю, что вы с дедушкой поладите, когда узнаете друг друга получше.
Уэстон покачал головой.
— Давай умерим ожидания, чтобы не разочаровываться?
Я улыбнулась.
— Хорошо.
Мы проехали туннель, и Уэстон повернул направо, а не налево.

— Разве мы не домой едем?
— Мне нужно заехать в «Графиню».
— Зачем?
— Э-э... Мне случайно отправили туда посылку. Я сделал заказ с твоего аккаунта, а там указан
адрес «Графини», я это не заметил.
— Я так устала, — сказала я с зевком. — Это важно? Я могу принести ее домой завтра после
работы.
— Важно.
— Что в посылке?
Он помолчал с минуту.
— Не твоего ума дела.
Я ухмыльнулась.
— Мой рождественский подарок?
Мы остановились в квартале от «Графини». Уэстон отстегнул ремень и открыл дверь.
— Я подожду тебя здесь.
— Нет.
— В смысле? Почему я не могу подождать тебя в машине?
Уэстон провел рукой по волосам.
— Потому что посылка в твоем офисе, а у меня нет ключа.
Я потянулась за сумочкой.
— Я дам тебе ключи.
Уэстон простонал.
— Просто пойдем со мной.
— Но я устала.
— Это ненадолго.
Я фыркнула.
— Ладно. Но иногда ты меня раздражаешь. Ты в курсе?
Он что-то проворчал, но все же обошел машину, чтобы открыть мне дверь и подать руку. Его
ладонь казалась горячей и потной.
— В твоей машине руль с подогревом?
— Нет.
— Тогда почему у тебя такие потные руки?
И Уэстон скорчил гримасу и потянул меня к «Графине». Его радостное настроение сменилось

раздражением. Он отмахнулся от швейцара и сам распахнул передо мной дверь.

Войдя внутрь, я сделала несколько шагов и застыла как вкопанная.

— Что... что это?

— А на что это похоже?

— На самую большую рождественскую ель в мире.

Я задрала голову. Ель, стоявшая между двумя изогнутыми лестницами, которые вели на второй
этаж, почти касалась потолка. Она должна была быть тридцати футов высотой.

— Тебе нравится? – спросил Уэстон, подводя меня ближе.

Я покачала головой.

— Я в восторге. Такая большая!

Уэстон подмигнул и наклонился ко мне.

— Я что-то подобное уже слышал, только со словом «такой».

Я рассмеялась.

Подошел Лен из отдела технического обслуживания. В одной руке у него был удлинитель, а в
другой – электрический шнур с вилкой. Он посмотрел на Уэстона.

— Готовы?

— Как никогда прежде.

Лан вставил вилку в удлинитель, и ель загорелась белыми огнями. В гирлянде было, наверное,
тысяча мерцающих лампочек. Это завораживало. Я таращилась на это волшебство, ничего не
замечая вокруг, и только почувствовав какое-то движение, отвела от ели взгляд.

Мир остановился. Исчезло все, кроме Уэстона, которой стол передо мной на одном колене.

Я прижала руку ко рту и сморгнула слезы.

— Боже мой, а я ведь не хотела выходить из машины!

Уэстон усмехнулся.

— Твое упрямство не входило в план, но это чертовски логично, тебе не кажется? Нам пришлось
спорить прямо перед тем, как я сделаю тебе предложение. Улыбки, розы, радуги и единороги – это
не про нас.

Я покачала головой.

— Ты прав. Это были бы не мы.

Уэстон глубоко вздохнул, взял меня за руку, и наконец я поняла, почему у него вспотели ладони.
Мой дерзкий мужчина нервничал. И не он один. Я прижала другую его руку к своей груди, где
неистово колотилось сердце.

Уэстон прочистил горло.

— София Роуз Стерлинг, до встречи с тобой в моей жизни не было ни смысла, ни цели. Теперь я
знаю, почему — я ждал тебя, чтобы полюбить. Сердце подсказывало это с самого первого дня, как
мы переступили порог «Графини». Однако это казалось бессмысленным, и мне потребовалось
время понять, что любовь не обязательно должна иметь смысл; она должна делать нас
счастливыми. И ты делаешь, Соф... ты делаешь меня невероятно счастливым. Я хочу провести

остаток жизни, споря и мирясь с тобой. Окажешь ли ты мне честь, став моей женой? Потому что
я бы не захотел ни одну спутницу в мире, кроме тебя?

Слезы текли по моим щекам. Не знаю почему, но я опустилась на колени и прижалась лбом к лбу
Уэстона.

— Как я могу отказать, когда ты наконец правильно процитировал Шекспира? Да! Я выйду за тебя!

Уэстон надел мне на палец кольцо с великолепным бриллиантом, и тысячи огней на ели
потускнели в сравнении с его блеском.

Уэстона по обыкновению обнял меня за шею, сильно сжал и притянул к себе.

— Хорошо. А теперь заткнись и дай мне поцеловать тебя.

Он целовал меня посреди вестибюля, перед большой рождественской елью, казалось целую
вечность, а когда нам пришлось прерваться, чтобы глотнуть воздуха, раздались аплодисменты.
Потребовалось несколько секунд, чтобы понять — это в нашу честь. Лобби заполнили люди, и они
хлопали нам.

Я огляделась вокруг. Тут был мистер Торн и… я несколько раз моргнула.

— Это...?

Уэстон улыбнулся.

— Скарлетт? Да. Я доставил ее сюда вчера вечером, чтобы попросить разрешения жениться на
тебе. Твой отец вряд ли бы разрешил, и, кроме того, мнение Скарлетт ты ценишь выше, чем его.

Уэстон помог мне подняться на ноги. Скарлетт, мистер Торн и остальной персонал подошли,
чтобы поздравить нас.

Все это до сих пор не укладывалось в моей голове.

— Это так невероятно. — Я имела в виду не только предложение, но и все в целом. — Помнишь
историю о том, как в последний раз в «Графине» украшали ель?

Уэстон кивнул.

— Они втроем украшали ее прямо здесь, на этом самом месте. Грейс всегда надеялась, что наши
дедушки помирятся, и они это повторят, но ее надежды не сбылись. Именно поэтому она больше
никогда не украшала «Графиню» на праздники, и именно поэтому я захотел это изменить. Наши
деды слишком упрямы, чтобы мирится, но Грейс была бы счастлива, что Стерлинги и Локвуды
наконец-то снова подружились.

Я улыбнулась.

— Была бы.

Уэстон полез в карман пальто и достал что-то, завернутое в старую газету.

— Я хотел повесить не только гирлянды, но и шары, но подумал, что лучше следовать традиции и
сделать это вместе. Есть с дюжину коробок со всевозможными украшениями, но первый повесишь
ты. — Он достал стеклянный шар из газеты и протянул мне. — Луи подарил его Грейс много лет
назад. Он нашел его в одной из коробок и принес мне. Это утвердило меня в решении сделать
тебе предложение именно здесь.

Я внимательно посмотрела на шар. Сразу бросалось глаза, что он старый и явно сделан на заказ,
но при этом хорошо сохранился. В центре шара серебряной краской были нарисованы три фигуры,
держащиеся за руки — фигурка в середине чуть меньше тех, что по бокам, — а под ними надпись:
«Стерлинг-Коупленд-Локвуд навсегда».

— Это мы, Соф. И Грейс Коупленд свела нас вместе.

— О Боже мой! Ты прав!

Уэстон наклонился и чмокнул меня в губы.

— Конечно, я прав. Я всегда прав.

Я повесила шар на елку и обняла его за шею.

— Знаешь, мне не нравится кольцо, которое ты выбрал, и думаю, что предложение руки и сердца
могло бы быть покреативнее. О, и елка... тоже не высший класс.

Уэстон опешил.

— Надеюсь, ты шутишь?

— Не шучу. — Я попыталась скрыть ухмылку, но не смогла. — Возможно, нам стоит поспорить об
этом позже, когда вернемся домой.

Глаза у моего жениха потемнели.

— Зачем так долго ждать? Встретимся в прачечной через пять минут!