Kiland_Vi_Konkurenty_r3_9ldM3

- Поверь, я пробовала. Когда это только началось, Уэстон мне ни капли не нравился. Вернее, мне
понравилось кое-что, но это было чисто физическое влечение. Каждый раз, когда мы ссорились,
это заканчивалось безумным секс. Он – последний мужчина, с кем бы я хотела встречаться.
Помимо того, что мы конкуренты, и наши семьи находятся в состоянии войны на протяжении
полувека, он плейбой, высокомерный, не совсем стабильный, и у него больше эмоционального
багажа, чем у меня.

- Последние десять лет ты выбирала мужчин, которые, как ты считала, тебе подходили. Чем это
закончилось?

- Ну, спасибо.

- Ты думала, что Лиам подходит тебе по всем параметрам, но я всегда считала его эгоистичным
болваном. Всякий раз, когда мы планировали отдохнуть вместе, он выбирал удобное для него
время и место. Казалось, он никогда не спрашивал, чего хочешь ты. Мы никогда не обсуждали
вашу сексуальную жизнь, но рискну предположить, что и в этой сфере он не проявлял щедрости?

Скарлетт не ошиблась. Ближе к концу отношений Лиам тратил на прелюдию не больше трех
минут, а оральный секс, стал, по сути, подарком на день рождения или День святого Валентина.
Мы оба работали, однако выбирались куда-нибудь только по его выходным, даже если я в тот
день работала.

- Я заметила, что Уэстон более внимателен в сексуальном плане. У Лиама был свой заведенный
порядок, и он работал по нему – хотя иногда все же шел по моему плану. Но я могу списать это на
опыт. Я не спрашивала, но уверена, что Уэстон был с большим количеством женщин, чем Лиам.

Скарлетт указала на мой стакан.

- Как тебе коктейль с клюквенным соком?

- Отлично. - Я поднесла к ней стакан. - Хочешь попробовать?

- Лиам когда-нибудь покупал то, что нравилось только тебе? - Скарлетт наклонила голову.

Я понимала, к чему она клонит.

- Это было очень заботливо со стороны Уэстона. Но…

- Послушай, Соф, я не знаю этого мужчину, так что могу ошибаться, но у меня такое чувство, что,
если ты хорошенько поразмыслишь, то поймешь - дело не только в том, что Уэстон заказал
диетический клюквенный сок и делает так, чтобы ты кончила первой. То же самое и с Лиамом.
Подумай и поймешь, что всегда занимала лишь второе место в списке его приоритетов. На первом
месте были его.

Глава 15
София

На следующее утро я пришла в зону отдыха рядом с лобби, и обнаружила там Уэстона и Скарлетт,
которые пили кофе и смеялись.

«О нет! Ничего хорошего из этого не получится».

- Доброе утро, соня. - Скарлетт отпила из кружки и ухмыльнулась.

- Обычно ты встаешь раньше, - вмешался Уэстон. Его глаза заблестели. - Должно быть, прошлой
ночью ты вымоталась.

- Что вы двое делаете?

- Пьем кофе. А на что это похоже? – Скарлетт сделала невинное лицо.

Я закатила глаза.

- Мне нужен кофе, чтобы справиться с вами двумя одновременно. Скоро вернусь.

- Возьми мне еще макиатто с щепоткой ванили, пожалуйста. - Скарлетт подняла кружку.

Уэстон пожал плечами.

- Я буду крепкий черный.

- Не помню, чтобы я спрашивала, что вам принести.

Я слышала их смех, когда уходила.

После долгого ожидания в очереди, я поставила три кофе на пластиковый поднос и вернулась
туда, где уютно расположились Уэстон и Скарлетт .

- О чем вы двое говорите? - Я протянула Скарлетт ее кофе, затем Уэстон получил свой.

- Я спросила Уэстона, знает ли он хорошие клубы неподалеку. Нам нужно пойти потанцевать. Он
рассказал о клубе в нескольких кварталах отсюда, которое стало популярным среди
знаменитостей.

- Да неужели? Я не думала, что Уэстон - завсегдатай подобных мест.

- Я и не хожу туда. Во всяком случае, теперь. Church принадлежит одному из моих приятелей по
аспирантуре. Он построил его в закрывшемся соборе. Это все, о чем он пишет в социальных
сетях. - Он отпил кофе.

- Уэс нас проведет, так что нам не придется ждать в очереди.

- Уэс?

- Так меня зовут друзья. Может, когда-нибудь и ты тоже сможешь, а, Фифи? - Уэстон ухмыльнулся.

Я вздохнула. Их новая дружба сводила меня с ума, и это им явно нравилось.

- Когда? Я имею в виду поход в клуб.

- Сегодня ночью. - Уэстон встал. - Я позабочусь, чтобы ваши имена внесли в список VIP-персон, и
сообщу, что вы будете там около десяти. Пойдет?

- Звучит потрясающе, - сказала Скарлетт.

- Тогда договорились. Мне нужно подняться в конференц-зал. - Уэстон застегнул пиджак и едва
заметно кивнул Скарлетт. - Спасибо за компанию. Это было познавательно. Хорошего дня, София.

Я плюхнулась в кресло Уэстона и сердито посмотрела на подругу.

- Познавательно? О чем вы двое говорили?

Скарлетт взмахнула рукой.

- Обо всём понемногу. Он милый.

- Пожалуйста, давай без сватовства. Мы с Уэстоном просто занимаемся сексом время от времени,
и пусть все так и остается.

- Ладно. - Она снисходительно кивнула.

Я вздохнула.

- Скарлетт, даже если ты права, и глубоко внутри под всеми слоями дерзкого высокомерия Уэстон
- отличный парень, я только что разорвала отношения. Мне не нужны другие. Особенно такие, где
у нового парня есть внушительный багаж прошлого, а наши семьи ненавидят друг друга. Это
слишком сложно. Иногда лучше все упрощать.

Скарлетт только улыбнулась шире.

- Хорошо.

Я покосилась на нее и показала язык.

- Очень зрело, - злорадствовала она.

- Мне действительно нужно подняться в конференц-зал, где работают наши юристы. В котором
часу показ мод?

- В одиннадцать. После того, как допью вторую чашку кофе, я пойду в универмаг «Бергдорф», и
вернусь примерно к семи.

Я встала и наклонилась, чтобы поцеловать ее в щеку.

- Ты сводишь меня с ума, но я так рада, что ты здесь.

__________________

Давненько я не ходила в клубы.

Я надела джинсы, симпатичную темно-синюю блузку и туфли на танкетке, в которых смогу
танцевать. Скарлетт постучала в дверь моего номера без четверти десять.

- Я думала, мы встречаемся в лобби через пятнадцать минут?

Она оглядела меня с ног до головы.

- Верно. Но потом я поняла, что без моей помощи ты оденешься именно так.

Я поглядела на себя.

- Что не так?

Скарлетт вздохнула.

- Ты не скучная - например, вчера ты трахалась в прачечной, - но твои наряды убеждают в
обратном.

- Это дорогая блузка, узкие джинсы и туфли на каблуках.

Скарлетт проигнорировала меня и показала, что принесла: блестящую тонкую серебряную блузку
с V-образным вырезом и блестящие серебряные туфли с ремешками.

- Мне больше нравятся эти, но вот эти… - Она бросила серебряный комплект на кровать и
показала следующий: ярко-зеленый кроп-топ и черные туфли на высоченных каблуках, в которых я
никогда не смогу ходить. – Будут потрясающе смотреться с твоими волосами.

Я знала, что лучше не спорить со Скарлетт. Кроме того, я не могла отрицать, что оба комплекта
были лучше того, что подобрала я.

- Отлично. – С жертвенным видом я подняла серебряный комплект с кровати, но когда,
переодевшись, посмотрела в зеркало, поняла, что моя подруга была полностью права: ярко-
зеленый топ был хорош, но этот наиболее подходил для веселья в ночном клубе. И если честно,
было очень интересно одеваться немного сексуальнее.

Я обернулась за одобрением Скарлетт.

- Будь я мужиком, у меня бы на тебя встал. - Она пожала плечами.

Я рассмеялась.

- Я думала, что скучала по тебе. Но на самом деле, мне кажется, я скучала по твоему гардеробу.

________________

Уэстон сделал больше, чем просто устроил проход в клуб без очереди. Наверху нас уже ждал
огражденный лентой столик в VIP-зоне и бутылка охлажденного шампанского. Официантка
сказала, что будет нашим личным помощником в течение вечера и передала ключи от отдельной
дамской комнаты.

Мы со Скарлетт в полной мере воспользовались всеми этими преимуществами. Мы потягивали
шампанское, наблюдая за танцующими, и напитывались атмосферой, а затем сами спустились на
танцпол.

Одна песня сменялась другой. Мое сердце, казалось, билось в унисон с басами. Всю ночь разные
мужчины пытались танцевать с нами, но нам со Скарлетт было хорошо и вдвоем. Большинство
поняли намек. Хотя в какой-то момент очень красивый парень подошел к Скарлетт во время смены
песни и что-то сказал. Она рассмеялась, и он начал танцевать с нами. В отличие от некоторых
мужчин, которые думают, что улыбка женщины на танцполе означает, что у них есть лицензия ее
полапать, он держался на джентльменской дистанции. Мы втроем образовали небольшой кружок,
хотя парень смотрел только на Скарлетт.

Через несколько минут к нам присоединился его друг, и мы разбились на пары. Этот тоже не
распускал руки, поэтому я продолжала танцевать.

Я закрыла глаза и качалась под музыку, но рука, обвившая меня сзади за талию, испортила
момент. Я предположила, что парень, с которым я танцевала, стал слишком дружелюбным, но
открыв глаза, поняла, что он все еще танцует передо мной.

Я обернулась, готовясь сказать какому-то засранцу, чтобы убрал руки, но осеклась на полуслове.

Это был не какой-то засранец. Это был мой засранец.

Уэстон прижал меня к себе покрепче и наклонился к моему партнеру по танцу:

- Она со мной.

Он метил свою территорию, как какой-то альфа-самец, но при этом почему-то не выглядел глупо и
претенциозно.

Парень, с которым я танцевала, вопросительно посмотрел на меня. Я вздохнула и кивнула, после
чего он молча растворился в толпе.

Я обернулась к Уэстону.

- Что ты здесь делаешь?

- Танцую. А на что еще это похоже?

- Тебе просто взбрело в голову потанцевать здесь сегодня?

- Нет. Меня пригласила Скарлетт. - Он ухмыльнулся.

Я поискала в толпе свою подругу и впилась в нее взглядом. Она усмехнулась и махнула рукой.

«Мило. Очень мило».

Уэстон снова обнял меня за талию, прижался грудью к спине, наклонился к уху и прошептал:

- Расслабься и танцуй со мной. Ты уже знаешь, что мы можем поймать ритм.

У меня не было возможности сказать да или нет. Уэстон просто начал вести нас, беря все под
контроль, как делал во время секса, что мне очень нравилось. Мы действительно хорошо
двигались вместе, так что на этот раз я не стала бороться, а просто закрыла глаза. Уэстон
собственнически скользнул рукой по моему боку и начал ласкать верхнюю часть бедра. Я
откинулась назад и обняла его за шею.

Мы протанцевали так несколько песен подряд. Я чувствовала, как возбужден Уэстон и сама
завелась.

«Интересно звукоизолирована ли туалетная комната в VIP-зале?»

- Хочешь сделать перерыв и выпить чего-нибудь? – спросил Уэстон, наклоняясь ближе.

Громкая музыка делала практически невозможным общение, если не кричать в ухо.

Я кивнула, и мы вернулись к нашему столику, где могли нормально поговорить.

Когда мы сели, подошла официантка и подала каждому охлажденную салфетку для лица. Я
вытерла шею сзади, а Уэстон охладил лицо.

- Что я могу предложить вам выпить? Хотите еще шампанского? – предложила официантка.

- С удовольствием. Спасибо. - Я улыбнулась.

- Мне просто воды, спасибо.

«Ой».

- Мне жаль. Я забыла.

Уэстон покачал головой.

- Не беспокойся. Главное, чтобы я помнил.

- Тебе не сложно находиться здесь?

- Первые шесть месяцев я избегал клубов и баров, но теперь все нормально. По крайней мере,
если не засиживаюсь допоздна. Когда я пил, то мое любимое время в клубах было после трех
ночи. Тогда начиналось самое интересное. Для меня это был колдовской час. Иногда я

специально приезжал в клуб к только после полуночи. Забавно, что когда я впервые оказался
трезвым в баре в это время, то понял: люди, которых считал такими веселыми, на самом деле
были просто кучкой отвратительных придурков. - Он покачал головой.

- Ты видел все сквозь пивную дымку.

- Скорее через ромовую, но да.

Мне было так жарко. Я собрала волосы в хвост и обмахивалась рукой, чтобы хоть немного остыть.

- Еще жарко?

- Очень. - Я посмотрела на время в телефоне. - Мы со Скарлетт протанцевали около двух часов.

- Верно. - Уэстон кивнул.

Я нахмурилась.

- Откуда ты знаешь?

- Я наблюдал за тобой отсюда как минимум час. У тебя в сумочке есть резинки для волос?

Я покачала головой.

Официантка вернулась с шампанским для меня и водой для Уэстона.

- Могу я предложить вам что-нибудь еще?

- Не могли бы вы найти резинку для волос? – спросил Уэстон.

- Конечно. Без проблем. - Она улыбнулась

- И еще охлажденное полотенце, пожалуйста?

- Сейчас принесу.

После того, как она ушла, Уэстон небрежно положил руку на спинку диван позади меня.

- Спасибо. Я бы и не подумала просить у нее.

- Я здесь, чтобы вам служить. - Он подмигнул. - Есть ли другие потребности, которые я могу
удовлетворить?

- В данный момент нет, но я дам вам знать. - Я засмеялась.

Официантка вернулась с нашим необычным заказом, и Уэстон попросил для меня стакан воды.
Мы сидели и смотрели на танцпол, но мои мысли были далеко от танцующей внизу толпы. Я
думала о том, что Скарлетт сказала об Уэстоне прошлой ночью. Она отметила, что он, в отличии
от Лиама, ставит меня на первое место. Этим вечером Уэстон организовал нам поход в клуб,
позаботился о VIP-обслуживании и сделал все, чтобы мне было комфортно. Он наблюдал за нами
и вмешался, когда посчитал, что парни стали слишком дружелюбными. Уэстон вел себя как
защитник по натуре. Отчасти его забота была продиктована инстинктом собственника, однако это
не отталкивало, а казалось сексуальным.

Уэстон наклонился ко мне.

– Ты остыла?

- Когда собрала волосы в хвост, стало гораздо лучше.

Он медленно придвинулся ко мне, и обнял за плечи, потом мягко подтолкнул, чтобы я
прислонилась к нему. Мы несколько раз занимались сексом, но это простое объятие было более
интимным, чем что-то другое. Уэстон провел пальцами по моему голому плечу, и я расслабилась
от его прикосновения. Это было хорошо, действительно хорошо. Я откинулась назад и
прислониться к его груди.

Я рассеянно смотрела на танцпол и вдруг увидела, как Скарлетт протянула руку парню, с которым
танцевала. Он взял ее, наклонился и что-то сказал. Спустя несколько секунд его улыбка увяла, и
он ушел, опустив плечи. Скарлетт закрыла глаза и вернулась к танцу, теперь в одиночестве.

- Ты это заметила? - спросил Уэстон.

- Да. Похоже, она его отшила, - рассмеялась я.

- Мне нравится твоя подруга. Она говорит, что думает.

- Такова уж Скарлетт. Люди либо любят ее за это, либо нет .

- Предположу, что она не сильно расстраивается, когда происходит второе.

- Точно нет. Она шутит, что устроила прослушивание на должность лучшей подруги, после того как
я уехала, и люди выстраивались в очередь. Однако она далеко не всех пускает в свой круг.

- Кажется, у вас двоих много общего.

Я кивнула.

- Я думала, что буду скучать по Лондону, но по-настоящему скучаю только по Скарлетт.

- Не по Лиаму?

- Кто такой Лиам?

Уэстон улыбнулся, и на мгновение его взгляд упал на мои губы. Вокруг нас гремела музыка, и в
клубе должно было быть несколько сотен человек, но мы словно остались только вдвоем. Уэстон
без слов мог заставить меня чувствовать себя особенной и желанной. Я тоже посмотрела на его
губы и в этот раз, для разнообразия, не стала слишком задумываться над своими действиями.
Наклонившись, я прижалась к его губам. Уэстон обнял меня за шею и поцеловал в ответ, не пылко,
без напора. Это был очень нежный первый поцелуй.

- Ты нарушила собственное правило? – сказал он, отстранившись.

- К черту правила.

Уэстон улыбнулся, его глаза потемнели.

- Да?

Я кивнула.

Он обхватил меня за шею и снова припал к губам. Второй поцелуй не был нежным; Уэстон
целовал меня, пока хватило дыхания, а потом прикоснулся губами к моему уху.

- Предлагаю сохранить одно твое правило: то, где ты кончаешь первой.

______________

В «Графиню» мы вернулись уже после двух ночи. Скарлетт всю дорогу развлекала нас худшими
пикап фразами, с которыми к ней подкатывали мужчины сегодня в клубе, а также некоторыми
особо памятными за последние годы.

Уэстон вызвал лифт и отошел в сторону, пропуская нас вперед.

- Какая у тебя коронная фраза, когда начинаешь клеить женщину, Уэс? - спросила Скарлетт.

- Я обычно говорю: «Привет!». - Он пожал плечами.

- Думаю, для такого красавчика как ты большего и не требуется, - фыркнула Скарлетт.

Уэстон подмигнул и кивнул в мою сторону.

- На ней сработало.

Я ближе всех стояла к панели, но даже не подумала нажать кнопки нужных этажей, пока Уэстон не
напомнил.

- Лифт так и будет стоять, пока ты не подскажешь ему, куда ехать, Соф.

- Ага, точно. - Я нажала кнопки, и лифт наконец-то тронулся.

Номер Скарлетт находилась на третьем этаже, поэтому ее остановка была первой.

- Спасибо за прекрасный вечер, Уэстон. Я в восторге.

- Пожалуйста. Но что-то мне подсказывает - ты всегда будешь в восторге, куда бы ни пошла.

Мы со Скарлетт обнялись, а затем лифт пополз вверх и остановился на восьмом этаже. Двери
открылись, но Уэстон не двинулся с места.

- Ты выходишь? – спросила я.

Уэстон покачал головой.

- Нет. Я провожу тебя до номера.

Глава 16
Уэстон

София вошла в номер первой, зажгла свет в коридоре, и лампу в гостиной. Я подошел за ней и
выключил.

Обычно мне было наплевать на освещение, но свет в коридоре освещал комнату достаточно,
чтобы я мог видеть Софию, и все остальное казалось лишним.

- Хочешь воды или чего-нибудь еще?

- Что-то еще. - Я поманил ее пальцем. - Иди сюда.

София закусила губу, но подошла ближе.

-Ты понятия не имеешь, что твоя кожа делает со мной. Она такая мягкая и идеальная. Каждый
день, когда я смотрю, как ты пьешь кофе, я мечтаю попробовать ее на вкус. Я хочу попробовать
каждую часть твоего тела и оставить на них следы. - Я провел пальцем по ее шее.

- Разве тогда она уже не будет идеальной? - Она нервно засмеялась.

- Сделать ее еще идеальней могут только мои отметины, обозначающие, что это мое.

Я притянул Софию к себе. Теперь, когда наконец смог поцеловать ее, я не хотел останавливаться
никогда. Эта женщина умела целоваться. Она пососала мой язык, прикусила губу и потянула - это
отразилось на моем члене. Но больше меня тронул тихий стон Софии. Он прошел через наши
соединенные губы прямо к сердцу и сжал его.

Я приподнял Софию и понес в спальню. Заниматься сексом в миссионерской позе считается чем-
то тривиальным, но сейчас я, как никогда, хотел этого. На самом деле, я никогда не хотел женщин
так, как хотел Софию в этот момент. Мне не терпелось уложить ее на королевского размера
кровать и наконец-то увидеть лицо во время оргазма.

София запустила пальцы в мои волосы и потянула. Мы оба были все еще полностью одеты, но я
знал, что если не замедлиться, то мы нарушим одно правило, которое, как я обещал, мы будем
соблюдать. Так что я оторвался от ее губ.

- Нет. Еще. - София покачала головой, когда я попытался отстраниться.

- Я не хочу торопиться сегодня вечером. - Я улыбнулся.

Она застонала, и я усмехнулся, когда поставил ее на ноги. Сделав несколько шагов назад, я
сказал ей снять блузку.

- Разве мы не можем раздеться одновременно? - Она надула губы.

Отчаяние в ее голосе заставило меня почувствовать себя королем мира, но сегодня, когда София
отдавала всю себя, я хотел, чтобы все было хорошо. Мы много трахались до этого, но сейчас мы
повысили ставку. Так что я сдержал свое желание и повторил:

- Раздевайся, София.

Мне удалось не сводить глаз с ее лица, пока она снимала блестящую блузку, но потом я
обнаружил, что под ней нет бюстгальтера. Черт побери! Темно розовые соски Софии сжались в
горошины, и у меня едва не потекли слюнки от желания почувствовать их во рту.

- Теперь джинсы, - велел я.

Звук расстегнутой молнии эхом разнесся по комнате. Этот небольшой стриптиз должен был дать
мне время взять себя в руки, но оказал противоположный эффект – я получил чертовски
болезненный стояк.

София стянула джинсы и теперь стояла передо мной в одних крохотных кружевных трусиках.
Боже, мне нравились все ее изгибы: узкая талия, округлые бедра и эти гладкие ноги длиной в
милю…

- Ты такая красивая, – хрипло пробормотал я.

София покраснела.

- Спасибо.

Я начал, не торопясь, раздеваться. Как и София, я позволил своей рубашке упасть на пол, а затем
снял штаны. Взгляд Софии упал на заметную выпуклость на моих боксерах, и я практически
зарычал, когда она облизнула губы.

- Бля, Соф. Не смотри на меня так.

Она прикусила губу и вопросительно вздернула бровь.

- Как будто хочешь, чтобы я поставил тебя на колени, намотал волосы на кулак и накормил своим
членом.

- Снимай боксеры. - Ее глаза блеснули, а губы изогнулись в дьявольской ухмылке.

Я покачал головой.

- Иди сюда.

В ту минуту, когда она прижалась своей теплой грудью к моей, я потерял последнюю каплю
самообладания. Схватив руками ее волосы, я не очень нежно приподнял ее лицо, чтобы оно
встретилось с моим.

После этого разразился ад. София принялась стаскивать с меня боксеры, царапая кожу, а я взял
ее тугой сосок зубами и потянул, пока не услышал, как у нее перехватило дыхание. Обернув одну
ногу вокруг моей талии, она приподнялась и взобралась на меня, как на гребаное дерево. Если я
еще сомневался, готова ли она, то теперь точно убедился. Ее киска была мокрой, когда она
раскачивалась вверх и вниз, покрывая меня своими соками.

- Я хочу тебя, - простонала она.

Я сел на край кровати и усадил Софию на себя. Ее руки дрожали, когда она обняла меня за шею и
приподнялась, чтобы принять меня в свое тело. Я почувствовал ее теплое влажное естество на
головке члена, но затем София остановилась. У нас не было презерватива. Я хотел было что-то
сказать, но София меня опередила.

- Я... я принимаю таблетки. И я прошла тестирование перед отъездом из Лондона. С тех пор
никого не было.

Я думал, что когда она позволила поцеловать ее, позволила видеть ее красивое лицо, пока я
внутри нее - было самым большим подарком. Но это… это было намного большим.

Доверие.

- Я чист. Прошло много лет с тех пор, как я был с женщиной без защиты, и я регулярно сдаю
анализы. - Я посмотрел ей в глаза.

София кивнула и наклонилась, чтобы поцеловать меня, когда начала опускаться. Но я так не
хотел. Я позволил бы ей взять на себя управление, объезжать меня так медленно или так быстро,
как она хотела, но мне нужно было видеть ее сегодня. Поэтому я удержал ее лицо в нескольких
дюймах от своего.

София удивленно посмотрела на меня.

- Я согласен, что сегодня ты руководишь: быстро, медленно, сверху или снизу, но я хочу
наблюдать за тобой.

Она посмотрела мне в глаза прежде, чем кивнуть, и начала медленно опускаться на меня. Мне
потребовались все силы, чтобы удержаться и не наполнить ее всю сразу. Но София дала мне так
много сегодня вечером, и я хотел дать ей то, что обычно никогда не отпускал - контроль.

- Красиво. - Я смотрел вниз между нами на то, как мой член входит в нее. - Просто чертовски
красиво.

София мило улыбнулась, закрыла глаза и затем одним быстрым движением опустилась
полностью, почти касаясь задницей моих коленей.

- Господи, - пробормотал я.

Я, наверное, звучал как девчонка, но клянусь, момент был для меня священным.
София открыла глаза. Они сияли страстью, а ее кожа казалась кремовой и блестела в свете,
пробивающимся из коридора. София выглядела как ангел, и даже при том, что она была сверху,
было что-то в ее лице, что давало мне понять - она только что сдалась.

- Я... я...

- Знаю, детка. - Я улыбнулась.

Мы начали двигаться вместе. София раскачивалась взад и вперед, а я двигался ее вверх и вниз.
Ее киска была такой узкой, что казалось, будто мой член сжимают в кулаке.

- Уэстон… еще.

Блять, да!

Я поднял ее, оставляя внутри лишь кончик члена, потом резко и сильно прижал к себе.

София снова застонала.

Так что я сделал это второй раз.

Еще один стон.

Я снова приподнял ее, но на этот раз, когда дернул обратно на свой член, одновременно толкнул
бедра навстречу.

София застонала громче.

Все звуки стали одной красивой песней.

Она закатила глаза о удовольствия, и ее внутренние мышцы сжалась вокруг меня.

- Уэс...

- Прямо здесь, детка. Прямо здесь.

- Пожалуйста, - простонала она. - Пожалуйста.

- Чего ты хочешь.

- Войди в меня… давай вместе… сейчас.

Мне не нужно было повторять дважды. Одним последним толчком я вошел в неё полностью. Я
дрожал, поглощенный всем, что было у Софии: запахом, вкусом, тем, как она стонала мое имя,
сжимая член, как впивалась ногтями в мою спину, как ее грудь скользила по моей. Я был
совершенно и полностью потерян в этот момент… в этой женщине.

- Соф… - Я не мог больше сдерживаться. - Соф… черт возьми.

Не удивлюсь, если у меня выступили слезы, когда я кончил. Безусловно, это был самый
фанатичный оргазм в жизни.

После этого София совсем обессилила. Она привалилась ко мне, уткнувшись носом в грудь, пока
пыталась отдышаться.

Мой член, очевидно, вообразил себя вулканом - он дрожал от толчков, дергаясь и извергая
последние капли раскаленной лавы.

София посмотрела на меня с улыбкой, которую можно было описать только как безумная.

- Ты это делаешь? Заставляешь его так двигаться?

- Нет. У него есть собственный ум. - Я усмехнулся.

- Это было действительно хорошо. - Она обняла меня за шею, поцеловала в губы и вздохнула.

- Хорошо? - Я приподнял бровь.

- Ага. Как еще это назвать? Приятно… хорошо.

Я прижал руку к груди, как будто мне было больно.

- Это ранит.

Она хихикнула.

- Блестяще? Так лучше.

- Немного.

- Как насчет «оргазмически»? Звучит?

- Уже ближе. Продолжай.

- Эпично. Это было эпично.

- Что еще у тебя есть?

- Феноменально? Стояще? Необычно?

Я перевернулся и осторожно снял Софию с себя. Затем обнял и встал, заставив вскрикнуть от
удивления. Но улыбка на ее лице говорила, что ей нравится каждая минута.

- Что ты делаешь? - Она хихикнула.

Уложив Софию посередине кровати, я забрался на нее и раздвинул ее ноги коленом.

- Я собираюсь вытрахать из тебя все милое.

- Это может занять некоторое время. Знаешь, я очень милая. - Она ответила со смехом.

- Это нормально. У меня хорошо получается то, что я делаю. Ты знаешь, некоторые рождаются
великими, некоторые добиваются величия, а некоторые получают величие, потому что оно
уже в них. - Я улыбнулся.

- Если правильно помню, Шекспир сказал, что некоторые возлагают на себя величие. - София
хихикнула.

- Может быть, позже мы тоже сможем это сделать. - Я подмигнул.

Глава 17
София

Следующее утро началось так же, как закончилась прошлая ночь — мы с Уэстоном занимались
сексом, но между нами что-то изменилось. Вместо бешеной гонки, чтобы пересечь финишную
черту, мы не торопились, исследуя тела друг друга. Теперь между нами возникла близость,
которой раньше не было.

Я положила голову ему на грудь и провела пальцем по едва заметному шраму на животе.

— Это после операции на почке, правильно?

Уэстон нежно погладил меня по волосам.

— Да. Кстати, обследование для этой операции было на следующий день после нашего
выпускного.

— Правда? Я не помню, чтобы ты упоминал о предстоящей операции.

— Мы тогда мало разговаривали, если правильно помню.

Я мысленно перенеслась в ту ночь и улыбнулась.

— Да, точно. Почему тебе понадобилась операция?

Уэстон на мгновение замолчал.

— Я отдал почку Кэролайн.

Я повернулась и подперла голову рукой, чтобы лучше видеть Уэстона.

— Ничего себе. Я не знала. Это впечатляет.

Уэстон пожал плечами.

— Не совсем. Через три года после пересадки у Кэролайн появились признаки отторжения. Врачи
пытались остановить это, давая ей иммунодепрессанты, но в результате только ослабили
иммунную систему. Кэролайн частенько болела и, в конце концов, умерла от инфекции, потому что
препараты, которые она принимала для моей дерьмовой почки, сделали ее восприимчивой к
вирусам и прочей херне.

У меня сжалось сердце.

— Мне так жаль.

— Это не твоя вина.

Конечно, не моя, но что-то подсказывало, что Уэстон все равно винил кого-то.

— Ты же знаешь, что это также не твоя вина?

Уэстон отвел взгляд.

— Конечно.

— Нет. — Я коснулась его подбородка и повернула к себе лицо. — Ты же знаешь, что это не твоя
вина, верно?

— У меня была одна главная обязанность в жизни — заботиться о здоровье сестры, а я даже этого
не мог сделать.

Я вгляделась в его лицо и, поняв, что он абсолютно серьезен, покачала головой.

— Здоровье Кэролайн вряд ли было твоей заботой. Потрясающе, что ты пожертвовал свою почку,
и уверена ты сделал это, потому что любил ее, а не потому, что чувствовал себя обязанным.

Уэстон усмехнулся.

— Нет, Соф. Это была моя обязанность. Я был рожден для этого.

Я нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Кэролайн поставили диагноз в годовалом возрасте. Мои родители зачали меня с помощью
экстракорпорального оплодотворения. Моей матери были имплантированы зиготы, генетически
совместимые с Кэролайн и абсолютно чистые от всех генетических заболеваний. Я был ходячим
донором запасных органов для экстренных случаев.

У меня отвисла челюсть.

— Ты серьезно?

— Помимо почки, у меня три раза брали костный мозг для пересадки Кэролайн.

Я понятия не имела, что сказать.

— Это... это...

Уэстон грустно улыбнулся.

— Ужасно? Знаю. Но что есть, то есть. Честно говоря, я об этом не задумывался, когда рос. Когда
сестра заболевала, мне тоже приходилось оставаться дома. Я думал, мама просто нервничает,
что я принесу микробы в дом и сделаю Кэролайн еще хуже. — Он покачал головой. — Но она
хотела убедиться, что я здоров на случай если сестре понадобится еще одна пересадка.

— Вы с Кэролайн всегда казались такими близкими. Я помню, как вы вместе ходили домой из
школы и все время занимались в библиотеке. Я немного завидовала вашим отношениям,
поскольку у меня был только тупой сводный брат.

— Я любил сестру больше, чем себя. Кэролайн была удивительным человеком. Я бы в мгновение
ока поменялся с ней местами: чтобы я болел, а не она.

Я почувствовала соленый привкус слез в горле.

— Это прекрасно. Правда. И лишний раз доказывает, что ты помогал Кэролайн не потому, что был
обязан; ты делал это из любви.

Уэстон посмотрел на меня. Казалось, он что-то искал в моих глазах, прежде чем заговорил снова.

— Когда я родился, дед положил на мой счет пять миллионов долларов. Я думал, он сделал это
для всех своих внуков, а в день похорон Кэролайн узнал, что я единственный, у кого есть такой
трастовый фонд. Он сделал это, чтобы компенсировать мне то, что я был донором Кэролайн.

Я прерывисто выдохнула.

— Это неправильно.

— Мама звонит мне два раза в год: в день рождения Кэролайн и в годовщину ее смерти. Она не
звонила в мой день рождения уже десять лет.

— Боже, Уэстон.

Он улыбнулся и провел рукой по моим волосам.

— Ты думала, что твоя семья испорченная? Они и в подметки не годятся моей, милая.

Жизнь Уэстона покатился вниз после смерти сестры, и теперь становилось понятно почему.

Я нежно поцеловала его возле сердца.

— Мне жаль. Не из-за твоей потери — хотя, очевидно, и это тоже, — но больше мне жаль, что я
столько лет осуждала тебя, даже не узнав получше. Под этой придурковатой внешностью, которую
ты так гордо носишь, скрывается действительно прекрасный мужчина.

Уэстон уставился в никуда.

— Ты хороший человек, а хорошие люди ищут хорошее в каждом человеке.

— И что? Разве это так плохо?

Он повернулся, посмотрел на меня и грустно улыбнулся.

— Не плохо, но это искажает реальную картину. Иногда люди именно такие, какими тебе кажутся и
большего искать не стоит.

Уэстон ошибался, но спорить с ним было бессмысленно. Я посмотрела вниз и снова провела
пальцем по его шраму.

— Могу я спросить тебя о чем-то личном?

— Разве все, о чем ты спрашивала меня за последние десять минут или за последние несколько
недель, если уж на то пошло, не было личным?

Я засмеялась и шлепнула его по животу.

— Заткнись, Локвуд.

Он улыбнулся.

— Какой у тебя вопрос, «любопытная Варвара»?

— Ты это обсуждаешь с психотерапевтом, к которому ходишь? О смерти сестры и о том, как ты
чувствовал себя ответственным за ее благополучие?

Уэстон нахмурился.

— Я хожу к психиатру, потому что это условие, чтобы сохранить свою работу. Я здесь не для того,
чтобы меня восстанавливали. — Между нами воцарилось молчание, пока в конце концов Уэстон
не прочистил горло. — Мне пора. Нужно навестить друга сегодня утром.

— О… ладно.

Я повернулась на бок, позволяя Уэстону встать, а потом смотрела, как он одевается и думала:
«Ему действительно нужно идти или это наш разговор заставил его сбежать?». Но какой бы ни
была причина, атмосфера в комнате изменилась. Я натянула простыню до плеч, чтобы
защититься от холода.

Уэстон наклонился и поцеловал меня в лоб.

— Увидимся позже?

Я заставила себя улыбнуться.

— Конечно.

Минуту спустя дверь со щелчком закрылась. Я лежала в постели в одиночестве, обдумывая

последние двадцать четыре часа. Секс с Уэстоном, без сомнения, был самым потрясающим
физическим опытом. У нас была неоспоримая химия. Я думала, что сильная искра возникла из-за
толчка и притяжения нашей антагонистической вражды, но прошлой ночью мы не ссорились, а
наша связь и химия были еще сильнее. Так что, возможно, в этом скрывалось нечто большее, чем
просто вымещение накопившееся разочарование друг на друге.

По какой-то причине эта мысль заставила меня занервничать. Боялась ли я из-за того, что
произошло между мной и Лиамом? Или мой внутренний механизм самозащиты предостерегал
против всего, что связано с Уэстоном Локвудом?

Здесь было о чем подумать, но, к счастью, звонок телефона позволил отложить самоанализ. Имя,
высветившееся на экране, сразу подняло мне настроение.

— Доброе утро, — сказала Скарлетт с улыбкой в голосе. — Я чему-то помешала?

— Нет. Я просто лежу в постели и отдыхаю.

— В одиночестве?

Я рассмеялась, зная, ĸ чему она клонит. Сĸарлетт и деликатность — понятия несовместимые.

— Уэстон ушел несколько минут назад.

— Прекрасно. Тогда отĸрой дверь.

Я нахмурилась.

— Какую?

Раздался громкий стук в дверь. Я слышала его не только из телефона, но и из гостиной номера.

— Эту. И поторопись. Наш завтраĸ стынет.

___________

— Итак, произошло что-нибудь интересное после того, ĸаĸ я вышла из лифта? — Глаза Сĸарлетт
блеснули.

Я взяла кусочек ананаса с тарелки, запихнула целиком в рот, а потом показала, что не могу
говорить с набитым ртом.

Сĸарлетт рассмеялась.

— Таĸ я и думала. Уэстон не мог оторвать от тебя глаз в ĸлубе.

Я вздохнула.

— Между нами определенно хорошая химия.

— И это все? Просто хорошая химия?

Я покачала головой.

— Честно говоря, не знаю. Все началось с чисто физической близости — мы, по сути, трахались
ненавидя друг друга. Но все изменилось. Уэстон все еще заноза в заднице, но в нем есть нечто
большее, чем он хочет показывать другим. Например, он из кожи вон лезет, чтобы рассмешить
меня. Он знает, что мой бывший был драматургом, поэтому цитирует Шеĸспира, но переиначивает
на скабрезный лад. Например, «Лучше один раз трахнуться, чем вообще никогда не трахаться»,
или «Кончать или не ĸончать — вот в чем вопрос». Я представляю, как он сидит с томиком
Шеĸспира и выискивает цитаты. Уже это заставляет меня улыбаться. Это странно мило.

Сĸарлетт сорвала с грозди виноградину и отправила в рот.

— Значит, он красивый, вдумчивый и забавный. Звучит ужасно.

— Он таĸже очень заботится о людях, которых любит, хотя, похоже, не всех подпускает ĸ себе.

— Это мне кое-кого напоминает...

Я кивнула.

— Я всегда думала, что мы разные. Но чем больше узнаю его, тем больше понимаю, что мы
просто носим разные маски.

— Ух ты... Звучит глубоко и чертовски скучно. — Сĸарлетт усмехнулась. — Я думала, что мне
удастся услышать подробности о горячем сексе, а вместо этого приходится сталкиваться с
чувствами… Фу!

Я бросила в нее подушку и рассмеялась.

— Заткнись. Это, наверное, самая глупая вещь, которую я когда-либо делала.

— Почему?

— Для начала, ĸаĸ я уже говорила, наши семьи враждуют уже полвека. Но даже если отбросить
это, то найдется миллион других причин. Я тольĸо что вышла из длительных отношений, сбежала
от симпатичного, безопасного, стабильного драматурга ĸ сексуальному плохому парню с огромным
багажом прошлого. Может ли это быть еще большим клише? Не говоря уже о том, что у нас обоих
проблемы с доверием. — Я покачала головой. — Уэстон похож на яркую звезду в темной ночи. Он
может осветить небо, а когда погаснет ты останешься в полной темноте.

— Ты ведь знаешь, что солнце тоже звезда? Иногда мы можем положится на звезду, зная, что она
будет возвращаться ĸаждый день.

Я вздохнула.

— В конце концов, ты во всем разберешься, — сказала Сĸарлетт. — Просто пообещай, что не
позволишь семье или Лиаму повлиять на решение подходит ли тебе Уэстон. Это должно касаться
только вас двоих.

Я кивнула.

— Спасибо.

После завтрака Сĸарлетт уговорила меня пройтись по магазинам. Я пошла проверить, ĸаĸ идет
ремонт, таĸ ĸаĸ у нас были бригады, работающие даже по воскресеньям. Затем быстро приняла
душ и уложила волосы, поĸа Скарлетт сидела в моем номере, пила третью чашĸу кофе и читала
вслух обрывки новостей. Это было точь-в-точь ĸаĸ наше обычное воскресное утро в Лондоне. Мы
не потеряли нашу дружбу, даже оказавшись на разных континентах. Не имело значения, где мы
жили сейчас, мы всегда найдем способ поддерживать связь.

— Готова отправиться за покупками? – Я взяла сумочĸу.

Скарлетт посмотрела вниз.

— На мне балетĸи. О чем это тебе говорит?

Я улыбнулась. Я часто носила балетĸи, а иногда даже ĸроссовĸи, но Сĸарлетт всегда одевала
ĸаблуĸи, если только не занималась спортом. Это означало, что сегодня нам обоим предстояла
полноценная ĸардиотренировĸа, поĸа мы будем бегать по городу.

Отĸрыв дверь номера, я чуть не врезалась в посыльного, ĸоторый в этот момент намеревался
постучать. Я резко затормозила и прижала руку к катящемуся от испуга сердцу.

— Простите. Я не хотел вас пугать, — сĸазал посыльный.

— Это моя вина. Я не видела, ĸуда шла. Уолтер, верно?

— Верно. — Он кивнул и улыбнулся, затем поднял длинную белую ĸоробĸу с цветами. — Я ĸаĸ раз
нёс это. Мистер Лоĸвуд велел отнести их в ваш номер.

— Мистер Лоĸвуд попросил вас доставить их?

Он ĸивнул.

— Он был возле стойĸе регистрации, ĸогда их доставили несколько минут назад.

Я была удивлена не тольĸо тем, что Уэстон прислал мне цветы, но и тем, что он попросил ĸого-то
из персонала доставить их. По большей части мы вели себя очень осторожно в отеле.

— О. Хорошо, спасибо. — Уолтер передал мне ĸоробĸу и повернулся, чтобы уйти.

— Подожди! Возьми чаевые. — Я порылась в сумочĸе, но посыльный поднял руĸу.

— Мистер Лоĸвуд уже позаботился об этом. Но все равно спасибо.

Сĸарлетт расплылась в улыбке, когда я занесла ĸоробĸу в номер.

— Похоже, у твоей звезды есть романтическая сторона.

Коробĸа была перевязана большим красным бантом. Я поставила ее на кофейный столик в
гостиной, развязала и сняла крышку. Внутри оказались две дюжины красивых желтых роз и
маленькая ĸарточка.

Путь истинной любви никогда не бывал гладким.
Я скучаю по тебе. Пожалуйста, перезвони мне.
Лиам

Я даже не осознавала, что улыбаюсь, поĸа не прочитала это и не почувствовала, как уголки губ
ползут вниз.

Сĸарлетт увидела мое лицо и подошла, чтобы взглянуть на ĸарточĸу.

— Ниĸогда не был гладĸим? — спросила она. — Да, настоящая любовь столĸнется с неĸоторыми
препятствиями на пути, например, если ты засовываешь член в ĸузину своей девушĸи. Боже, этот
парень действительно придуроĸ.

— Это цитата из Шеĸспира.

— Понятно. — Скарлетт заĸатила глаза. — Сĸучные розы и чужие слова. Никакой оригинальности.
Держу пари, если бы Уэстон прислал тебе цветы, то они были бы полевыми или такими же
редкими и уникальными, ĸаĸ ты. И я бы предпочла отĸрытĸу с надписью: «Давай трахнемся»
ĸаĸой-нибудь претенциозной цитате.

«Уэстон. Вот черт!»

Я на мгновение забыла, что именно он принял посылку и велел посыльному доставить ее в мой
номер. И уж он-то, в отличии от меня, точно об этом не забудет.

Глава 18
Уэстон

— Выглядишь дерьмово. — Даже оскорбления мистера Торна не смогли заставить меня
улыбнуться.

Меня раздирали противоречия, когда я утром покидал номер Софии. Я не хотел, чтобы она
считала меня хорошим человеком, а потом, узнав получше, разочаровалась,— ведь именно так
случилось с ее мудаком-бывшим. Но позже, после того как я принял душ и переоделся,

возобладали иные чувства. Фантастическая ночь, которую мы провели вместе, отодвинула
опасения в сторону, по крайней мере на время. Я даже заказал Софии чертовы цветы. Я не мог
вспомнить, когда в последний раз это делал. Но потом спустился вниз и случайно оказался на
стойке регистрации, когда для нее доставили букет — не от меня.

После этого мое утро полетело ко всем чертям.

Я провел рукой по волосам.

— Просто не выспался прошлой ночью.

Предположения мистера Торна о том, почему я не выспался, отразились во взгляде, и я покачал
головой.

— Я не был на вечеринке. Я ходил в клуб, но не сорвался.

Он пригрозил мне скрюченным пальцем.

— Ты знаешь, что ходить туда, где вокруг тебе пьют, значит напрашиваться на неприятности.

Я не мог спорить, потому что он был прав, однако я сутками пропадал в отелях, где были бары, а в
некоторых, принадлежащих нашей семье, еще и клубы, и чтобы избежать мест, где пьют, мне
пришлось бы сменить работу. Кроме того, вчера вечером я вообще не думал об алкоголе. Мои
мысли были полны Софией.

— Знаю. Но тут другое. — Я пожал плечами. — У меня даже искушения не было.

Мистер Торн снова покачал головой.

— Ты хотя бы принес мой билет?

Я достал из заднего кармана билет моментальной лотерее, взял книгу с тумбочки, на которой
мистер Торн обычно стирал с защитный слой с билета, и передал ему.

— Билет за десять долларов, как ты и просил.

Он надел очки, схватил четвертак и принялся за работу.

— Значит ты оставался в клубе всю ночь, и поэтому выглядишь как енот?

— Я провел ночь с женщиной, если хочешь знать.

— Это София?

— Да.

Он закончил соскребать серебристый слой и стряхнул катышки с лотерейного билета.

— Вы теперь пара?

— Сейчас не шестидесятые, необязательно быть парой, чтобы провести вместе ночь.

— Значит, вы просто мутите?

Я усмехнулся. Большая часть словарного запаса мистер Торн позаимствовал у Джерри Спрингера,
и это давало о себе знать.

— Да, это мы и делаем.

— Тебе никогда не хотелось остепениться? Встретить приятную женщину? Прийти к ней домой
после долгого рабочего дня и разделить с ней вкусную еду, которую она приготовила для тебя?
Может быть, завести парочку спиногрызов?

Я не мог представить Софию в фартуке и готовящей мне ужин, но понял, что мистер Торн пытался
сказать. Я никогда особо не задумывался о том, чтобы завести семью, однако мог представить
себе это с Софией. Хотя моя версия была не совсем такой, как у него.

Мы оба много работаем, поэтому вместо ужина дома заказываем столик в ресторане. Я
теряю счет времени и опаздываю на полчаса. София злится, я сажусь рядом с ней и извиняюсь.
Она говорит засунул извинения себе в задницу. Мы спорим, и я, глядя в сверкающие гневом
глаза Софии, как обычно, все больше завожусь. К тому времени, когда приходит официант,
чтобы принять наш заказ, мои пальцы по самые костяшки в прекрасной киске Софии. Она
пытается оттолкнуть мою руку, но я не останавливаюсь. Когда официант уходит, София
сильно кончает и теряет весь запал спорить со мной дальше. Я шепчу еще одно извинение, и
она отвечает, чтобы впредь я не опаздывал.

Однако эта фантазия никогда не станет реальностью, потому что рано или поздно София
возненавидит меня.

Я пожал плечами.

— На самом деле у нас нет ни единого шанса.

Мистер Торн нахмурился.

— Почему?

— Все сложно. Просто скажу, что на нашем пути много препятствий.

Мистер Торн сложил пальцы домиком.

— Ты знаешь, что такое препятствия?

— Что?

— Это испытания, чтобы понять, заслуживаешь ли ты победы. Как ты можешь показать кому-то,
что за него стоит бороться, если хотя бы не попробуешь устранить все препятствия? Если ты
собираешься просто сидеть на заднице и даже не пытаться... — Он покачал головой. — Ну, ты все
равно не заслуживаешь приза. Я считал тебя смелее, парень.

Я стиснул зубы и прикусил язык.

— Ты хочешь, чтобы я взял тебя на прогулку или нет?

— Как насчет того, чтобы отвезти меня в твой модный отель? Я бы хотел его увидеть. Именно там
я сделал предложение моей Элизе.

— Правда?

— Они красиво все украшают там на праздники. Я пригласил Элизу и сделал предложение перед
большой елью в канун Рождества.

— Наверное, вы обручились до 1962 года?

Мистер Торн наморщил лоб.

— Это было в 1961 году. Но ты откуда знаешь?

— Потому что они перестали ставить рождественскую ель в 1962 году.

— Серьезно?

Я кивнул.

— Очевидно, елка стала еще одной жертвой вражды Стерлингов-Локвудов. Грейс Коупленд,
женщина, которая владела отелем и недавно умерла, оставив его моему деду и деду Софии,

никогда не ставила елку после того, как рассталась с ними — по сентиментальным причинам.

— Это делает мое предложение Элизе еще особеннее. В праздники там было волшебно.

Я никогда не переступал порог «Графини», пока моя семья не стала совладельцем, но мог
представить, как мило выглядел вестибюль с большой переливающейся огоньками елью.
Вероятно, я мог бы отвезти мистера Торна в «Графиню», чтобы дать немного предаться
воспоминаниям, а по пути подышать свежим воздухом — благо погода стояла хорошая. Я
подвинул инвалидное кресло к кровати и зафиксировал колеса.

— Хорошо, старина, — я протянул руки, чтобы помочь усадить его в кресло, — я отвезу тебя в
отель, но при одном условии: ты не станешь рассказывать персоналу скабрезные анекдоты, как
когда я водил тебя на съёмку того дурацкого ток-шоу в прошлом месяце. Из-за тебя я могу попасть
под суд.

_______

Я устроил мистеру Торну экскурсию по отелю. Она длилась не меньше часа, и под конец я так
устал толкать кресло, что спустил нас на лифте в холл, чтобы подкрепить силы. Мы устроились в
том же углу, где я по утрам ждал, когда София спустится вниз за кофе.

Мистер Торн потягивал чай со льдом и с улыбкой поглядывал вокруг.

— Это место — нечто особенное.

— Да, здесь мило.

— Здесь больше, чем просто мило, парень. Это волшебно. Разве ты не чувствуешь? — Он указал
на место между двух парадных лестниц, которые вели на второй этаж с разных сторон лобби. —
Вот где стояла елка. Я опустился на одно колено прямо там. Это был самый счастливый день в
моей жизни.

Последние несколько лет были для мистера Торна нелегкими, но то, что он называл самым
счастливым день, когда сделал предложение теперь уже бывшей жене, было сродни легкому
помешательству.

— Прости, но я не понимаю. Вы развелись. Ты сам говорил, что все закончилось плохо. Как могло
начало фиаско стать самым счастливым днем в твоей жизни?

— Один хороший день с моей Элизой стоил сотни плохих дней в одиночестве. У нас есть только
одна жизнь, сынок. Скорее всего, я умру в одиночестве в этом кресле. Но знаешь что? Сидя здесь,
я вспоминаю хорошие времена. Пусть сейчас я одинок, но у меня все еще есть воспоминания.
Горько-сладкие воспоминания лучше, чем сожаления.

Именно тогда краем глаза я увидел, как София со Скарлетт входят в отель. У обоих были полные
руки пакетов, и обе смеялись. Я улыбнулся, радуясь, что они хорошо провели время.

Они прошли почти половину вестибюля, когда София оглянулась. Казалось, она почувствовала,
что кто-то наблюдает и начала оглядывать холл. Она скользнула взглядом по уголку, где мы
сидели, вернулась, посмотрела еще раз, что-то сказала Скарлетт, и они пошли к нам.

Мистер Торн толкнул меня локтем.

— Не оглядывайся, но две красивые пташки направляются в нашу сторону. Я беру ту, что слева.

Я покачал головой.

— Даже не думай, старина. Она уже занята.

— Привет. — София улыбнулась, глядя на нас с любопытством.

Я кивнул на пакеты Скарлетт.

— Похоже, тебе понадобиться еще один чемодан для поездки домой.

— Остальное доставит магазин. Я не могла унести все сама.

Я улыбнулся и покачал головой.

— Она не шутит, — подтвердила София. — Я даже не знала, что бутики так делают.

Мистер Торн прочистил горло, напоминая о себе.

— Извините. София, Скарлетт, это Уолтер Торн.

Они по очереди протянули ему руки.

— Приятно познакомиться, мистер Торн, — сказала Скарлетт.

— Пожалуйста, зовите меня Уолтер.

— Что за черт? — возмутился я. — Я должен называть тебя мистер Торн, а эти двое, которых ты
только встретили, могут звать тебя Уолтер?

— Если бы ты был таким же хорошеньким, я бы позволил тебе называть меня как хочешь.
Я закатил глаза.

— Ты невероятен. Тогда, может быть, с этого момента они будут покупать тебе лотерейные
билеты?

Мистер Торн отмахнулся от меня.

— К старику следует обращаться официально, по крайней мере, до тех пор, пока не заслужишь
обращение по имени.

Вот теперь я по-настоящему обиделся.

— А я еще не заслужил?

Он наклонил голову.

— Не совсем.

София рассмеялась.

— Похоже, вы давно друг друга знаете?

— Слишком давно, — проворчал я.

Мистер Торн наклонился к девушкам и сказал, понизил голос:

— Знаете, что общего у обтягивающих мужских джинсов и дешевых отелей?

— Что? — спросила София.

— Теснота. Мало места для фамильных ценностей.

Девушки рассмеялись, что только раззадорило мистера Торна.

— Мужчина привел даму в гостиничный номер после их первого свидания, — начал он новый
анекдот, но я его прервал.

— Думаю, это намек мне на то, что пришло время убираться отсюда. Дальше будет только хуже.
Мы попрощались, и мистер Торн раскрыл Софии свои объятия. Она улыбнулась и наклонилась к
нему.

Он старался понизить голос, но я все равно слышал, как он сказал:

— Не отказывайся от него слишком быстро, ладно, милая? Время от времени он вытаскивает
голову из задницы, и это компенсирует все недостатки.

Глава 19
София

На следующее утро Луис, главный управляющий отеля, занес мне отчеты, необходимые нашим
юристам.

— Я пропустил ваш день рождения? – спросил он, заметив на столе пустую коробку из-под букета
и две дюжины роз в мусорном ведре.

— Нет. Мой день рождения в октябре, – ответила я, не вдаваясь в подробности.

Луис понял намек и не стал спрашивать дальше.

— Я как раз иду на разгрузочную площадку, там рядом мусорный контейнер. Давайте я возьму
коробку и цветы с собой, чтобы они вам не мешались?

— Ммм... Конечно. Спасибо.

Он вынул розы из мусорного ведра и убрал обратно в коробку.

— Другой букет тоже выбросить? Я могу захватить и его, если хотите.

— Другой?

— Тот, что из цветочного магазина «Парк Флорист» за углом. Его доставили примерно через
полчаса после этого.

— Вы уверен, что он был для меня?

— Я почти уверен. Мэтт, курьер, сказал: «Цветы для Софии Стерлинг». — Луис покачал головой.
— Но, может быть, я ослышался. Я могу уточнить у мистера Локвуда.

— Уэстон? А от тут при чем?

— Он подошел и сказал, что сам распорядится, чтобы букет доставили.

Интуиция подсказывала, что Луис не ослышался. Но кто еще мог прислать мне цветы, и почему
именно Уэстон вызвался позаботиться о доставке, а не другие?

— Не беспокойтесь, я сама спрошу у него.
____________

Мне нужно было передать отчеты, принесенные Луисом, юристам, поэтому я отложила решение
загадки о втором букете, а потом закрутилась с делами и вовсе забыла об этом.

Во второй половине дня я вышла, чтобы купить салат, и, увидев вывеску «Парк Флорист» на
соседнем с «Графиней» здании, по наитию зашла внутрь.

— Здравствуйте. Вчера мне доставили от вас букет, однако карточки не было, поэтому я не
уверена, от кого он.

Женщина за прилавком нахмурилась.

— О, мне так жаль. Я постараюсь помочь. Могу я взглянуть на ваше удостоверение личности,
пожалуйста?

— Конечно. — Я вытащила водительские права и протянула женщине.

Она улыбнулась.

— София Стерлинг. Я помню джентльмена, который заказывал для вас букет. Если позволите
сказать, он был не только очень хорош собой, но и знал толк в цветах. Мы просим клиентов
печатать содержание карточек на нашем iPad, чтобы избежать ошибок, так что ваша должна
сохраниться в файле.

— Замечательно.

Женщина набрала что-то на своем компьютере, зажужжал принтер и через минуту она протянула
мне карточку с напечатанным текстом.

— Вот, держите. Извините еще раз, что ее не было в букете. — Она таинственно улыбнулась.

Я поднесла карточку поближе.

Губы на твоем лице почти такие же вкусные, как те, что у тебя между ног. Приношу
извинения за столь внезапный уход. Позволь мне загладить свою вину.
Ужин в моем номере в 19.00

У меня от смущения вспыхнули щеки.

— Э-э, спасибо. Хорошего дня. — Я бросилась к двери, но тут мое внимание привлек холодильник,
полный ярких цветов, и я притормозила. — Какие цветы в букете? Я никогда не видела такие
раньше.

Флорист улыбнулась.

— Это георгины сорта «Блэкберри Рипл». Красивые, правда?

Я притворилась, что знаю, как они выглядят.

— Да, без сомнения.

— Знайте, быть флористом – это все равно что быть священником. Секреты наших клиентов и
истории, которые они, порой, рассказывают, выбирая букеты, мы охраняем не менее тщательно,
чем священник тайну исповеди. Но не думаю, что поступлю плохо, если скажу, что ваш
джентльмен направился прямо к этим георгинам. Я спросила, были ли они любимыми цветами
дамы? Он ответил, что не знает, но они также красивы и уникальны, как женщина, которой
предназначаются.

У меня затрепетало сердце.

— Спасибо, что рассказали. — Я улыбнулась, смущаясь пуще прежнего.

Только Уэстон Локвуд мог заставить мои эмоции подпрыгивать, словно шарик для пинг-понга.
Сначала мы проводим вместе потрясающую, невероятно насыщенную во всех отношения ночь, но
утром Уэстон вдруг отгораживается от меня – впрочем я списала это на мрачное настроение,
после трудного разговора о Кэролайн. Далее Уэстон сам посылает ко мне в номер посыльного с
цветами от Лиама, а его букет я так и не получаю. Чем дальше, тем удивительнее: днем он
появляется в отеле с мистером Торном. Я недолго пообщалась с ними, но было ясно, что этих
двоих что-то связывает.

По дороге я сочиняла длинное сообщение Уэстону о пропавшем букете, но потом решила, что
лучше расспрошу его лично, поэтому отправила короткую эсэмэску.

София: Нужно обсудить проблему насчёт доставки. Ты свободен?

Ответ пришел только, когда я уже вернулась в отель.

Уэстон: Я во Флориде. Можем обсудить это по телефону?

Что?

София: Когда ты уехал во Флориду?

Уэстон: Сегодня утром.

Мне стало немного обидно, что он не упомянул о поездке, но, может быть, это была чрезвычайная
ситуация и что-то случилось — дедушка Уэстона жил во Флориде.

София: Все в порядке?

Уэстон: Да, все хорошо.

Я подумывала спросить, почему он не сказал, что уезжает — если отбросить личные отношения,
мы с ним вместе управляли отелем и было бы неплохо предупредить меня — но сочла за лучшее
и это отложить до личного разговора.

София: Это может подождать. Позвони, когда вернешься.
________________

Два дня я ничего не слышала от Уэстона. Этим утром Скарлетт улетела обратно в Лондон, и я
провела большую часть дня с адвокатами и бухгалтерами, пытаясь закончить список активов
отеля, которые все еще нуждались в оценке. Менее чем через три недели состоится аукцион.

Около семи часов я спустилась к стойке регистрации, чтобы поговорить с менеджером, так как у
Луиса сегодня был выходной. В это же время курьер доставил посылку, и я слышала, как
посыльный сказал девушке на ресепшн, что передаст ее мистеру Локвуду и вернется через пять
минут.

— Мистера Локвуда нет в городе, — вмешалась я. — Но вы можете оставить посылку в кабинете
управляющего.

Девушка нахмурилась.

— Он снова уехал? Я видела его пару часов назад.

— Да?

Она кивнула.

— Он приехал сегодня около одиннадцати утра.

«Какого черта? Где он был весь день, и почему он не позвонил мне?»

Я заставила себя улыбнуться.

— Я отнесу посылку, мне тоже нужно передать мистеру Локвуду несколько отчетов, раз уж он
вернулся.

«В чем, черт возьми, его проблема? — кипела я, поднимаясь на лифте. — Мог бы хотя бы из
вежливости сообщить, что вернулся!»

У номера Уэстона я глубоко вздохнула и постучала. За дверью было тихо, как и на всем этаже. Я
немного подождала и пошла обратно к лифту.

«Может девушка на ресепшн ошиблась?» — думала я, но тут двери лифта открылись и, угадайте,
кто был внутри?

— Так ты вернулся? — спросила я.

Уэстон вышел из лифта.

— Тебе что-нибудь нужно?
— Ты вернулся сегодня утром?
— Ближе к обеду. Может быть, немного раньше полудня.
— Где ты был?
— Я же тебе писал: во Флориде.
— Я имею в виду сегодня. Я заходила к тебе в офис раньше, и дверь была закрыта.
Уэстон отвернулся.
— У меня было много работы, поэтому я закрыл ее, чтобы не отвлекали.
Я прищурилась.
— Я думала, ты позвонишь мне, когда вернешься.
Он продолжал избегать моего взгляда.
— Да?
— Да. Помнишь я написала, что хочу обсудить проблему с доставкой.
Двери второго лифта звякнули и открылись. Горничная выкатила тележку и, поприветствовав нас,
пошла по коридору.
Я посмотрела на Уэстона, ожидая его ответа.
Он пожал плечами.
— Должно быть, это вылетело у меня из головы. Что случилось?
Я покосилась на горничную, которая отперев соседний номер, начала уборку.
— Мы можем обсудить это у тебя?
Уэстон, казалось, на мгновение растерялся, но кивнул, и мы в неловком молчании вошли в номер.
Если раньше я не была уверена, то теперь точно знала: что-то случилось.
Первое, что я заметила в номере Уэстона — огромный букет на столе в бумажной обертке с
логотипом «Парк Флорист».
— Цветы? – я вопросительно вздернула бровь. — У тебя появился тайный поклонник?
Уэстон подошел к мини-бару и взял воду.
— Я... э-э... Их доставили гостю отеля. Я как раз был на ресепшен и велел посыльному их отнести,
но тот вернул букет обратно мне, так как гость уже выписался. Я торопился, поэтому просто
оставил букет здесь. Нужно его выбросить.
Уэстон оказывается не умел врать. Он даже в глаза мне не мог посмотреть, когда говорил.
— Неужели? Какая жалость. Что это за цветы?
Он пожал плечами.
— Не знаю.
Я сверлила его взглядом, пока он не посмотрел на меня.

— Что?

— Ничего. Ужасно выбрасывать такие хорошие цветы. Давай я их возьму? Я люблю цветы. — Мне
действительно нравилось издеваться над ним, поэтому я добавила: — Если только это не
георгины. У меня на них ужасная аллергия.

Я видела, как вращаются колесики в голове Уэстона, пока он пытался понять, как действовать
дальше.

— Только на георгины? — наконец-то осторожно спросил он.

Я улыбнулась — по-дружески, но не скрывая самодовольства, — от чего Уэстон запутался еще
больше.

— Да, только на георгины. Особенно на сорт «Блэкберри Рипл»…

Уэстон сдвинул брови и прищурился. Я широко улыбнулась и повысила ставку: подошла к букету и
коснулась карточки.

— Тебе даже не было любопытно, что тут написано?

Уэстон замер. Похоже, он был почти уверен, что я издеваюсь над ним, но все же не хотел
раскалываться прежде времени. Он медленно покачал головой и ответил, не отрывая от меня
взгляда:

— Нет.

Я щелкнула по карточке.

— Хмм... Что ж, ладно. Надеюсь, ты не возражаешь, если я прочту.

У Уэстона дернулся подбородок.

— Это личная переписка. Ее нельзя читать.

— Правда? — Я открепила карточку и улыбнулась. — Тогда не читай.

Не торопясь, я вскрыла небольшой конвертик и медленно вытащила карточку, но прежде чем
смогла прочитать первое слово, Уэстон оказался рядом, выхватил карточку и оперся руками о
стол, заключая меня в ловушку.

— Хватит морочь мне голову, — сказал он, сверкая глазами.

Я прижала руку к груди, изображая невинность.

— Что ты имеешь в виду?

— Спрашивай, что ты хочешь спросить, София.

Я постучала ногтем по губам.

— Хм... У меня так много вопросов. Даже не знаю, с чего начать.

— Начни с чего хочешь. Потому что твои игры выводят меня из себя. И ты знаешь, что происходит,
когда мы злимся друг на друга. — Он наклонился так, что наши носы оказались всего в сантиметре
друг от друга. — Не так ли, Соф?

Память тут же подкинула воспоминание о том, как Уэстон прижал меня к стене, задрал юбку, а
потом…

Когда я не ответила сразу, он ухмыльнулся.

— Да, именно то, о чем ты думаешь.

Я прищурилась.
— А ты точно знаешь, о чем я сейчас думаю?
— Ты думаешь о том, как я трахнул тебя прямо у этой стены.
У меня отвисла челюсть от удивления.
Уэстон провел большим пальцем по моей нижней губе.
— Ну, минуту назад мы оба думали об одном и том же. Но теперь, когда этот красивый рот
выглядит таким манящим, я вспоминаю другой вечер.
К счастью, в этот момент запах цветов напомнил, зачем я сюда пришла.
Я прочистила горло.
— Почему ты купил мне цветы, но не подарил?
Уэстон напрягся.
— Тебе уже доставили один букет, и я подумал, что второй лишний.
Я склонила голову.
— Почему бы не позволить мне самой решить, какой букет лишний?
Уэстон отстранился и встал, скрестив руки на груди.
— Меня взбесило, что другой мужчина подумал, что у него есть причина послать тебе цветы.
— Откуда ты знаешь, что их послал другой мужчина? Может быть, они были от подруги?
— Потому что я прочитал чертову карточку, София.
Я тоже скрестила руки на груди, подражая его позе.
— В самом деле? Ты же говорил, что личную переписку нельзя читать.
— А если бы мы поменялись местами? Можешь ли ты честно сказать, что не заглянула бы хоть
одним глазком в карточку?
Я не раздумывала долго.
— Не уверена.
Уэстон коротко кивнул.
— Ты лучше меня. Что было, то было. Мы можем двигаться дальше, пожалуйста?
Я покачала головой.
— Только после того, как ты извинишься за вторжение в мою личную жизнь и перехват моей
доставки.
Уэстон несколько секунд смотрел мне в глаза.
— Отлично. Я прошу прощения за то, что прочитал карточку. Однако букет послал я, поэтому имел
полное право передумать и не отдавать.
Я закатила глаза.

— Прекрасно. Я принимаю твои жалкие извинения. Но у меня есть и другие вопросы, помимо
цветов.

— Ну, конечно, — вздохнул Уэстон.

— Почему ты так внезапно ушел тем утром?
Уэстон покачал головой и глубоко вздохнул.

— Наша ситуация сложная, Соф. Ты сама это знаешь.

— Знаю, но тогда мы провели вместе действительно приятную ночь. Я думала, мы стали ближе.
— Бинго! Это само по себе является проблемой.

Все, что касалось нас двоих, было проблемой. Нашим отношениям было суждено стать трудными
еще до того, как мы родились. Но что-то внутри подсказывало, что не это напугало Уэстона тем
утром.
— Так тебя беспокоит, что наши семьи враждуют?

Уэстон отвел взгляд.
— Отчасти.

Я рассмеялась.

— Если ты можешь угадать мои мысли, то я знаю, когда ты пытаешься уйти от ответа. — Уэстон
посмотрел мне в глаза. — Ты сказал отчасти, значит тебя беспокоит что-то еще. Что именно?
Он провел рукой по волосам и резко выдохнул.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я алкоголик, который испортил почти все важное в своей
жизни, а ты слишком хороша для меня?
— Да, если это то, что ты думаешь.

Он покачал головой.

— Конечно, я так думаю. Я не идиот.
— Пусть так, но лучше знать правду, чем чувствовать себя использованной.

— Ты чувствовала себя использованной?

Я кивнула.
— Мне жаль. Я этого не хотел.

— Все в порядке. Очевидно, мы оба склонны спешить с выводами.

Уэстон кивнул, глядя вниз.
— Ты уже знал, что поедешь во Флориду, когда уходил из моего номера?

Он покачал головой.

— Мне потребовалось поговорить с дедом, а он путешествует только по крайней необходимости,
так как моя бабушка нездорова.

— Я не знала. Сочувствую.

— Спасибо.

Мы прояснили ситуацию, но моя тревога не улеглась. Уэстона беспокоило, что мы так сблизились,
и меня тоже. Однако мои причины ни коем образом не были связаны с тем, что он якобы
недостоин меня. Я хотела, чтобы он это знал.

— Могу я задать тебе один вопрос? – спросила я, после долгого молчания.

— О чем?

— Есть человек, на которого ты хотел бы походить?

Он тут же кивнул.

— Кэролайн. Она никогда не жалела себя, не жаловалась и не переставала улыбаться. — Он
покачал головой. — Черт возьми, она потратила больше времени, выслушивая мои проблемы и
пытаясь подбодрить меня, чем жалела себя.

Я улыбнулась.

— Жаль, что я так и не узнала ее получше. Похоже, она была особенная.

— Была.

— Человек, на которого я хочу быть похожей — моя мама… И она была алкоголичкой.

— В самом деле? Я не знал.

Я пожала плечами.

— Об этом почти никто не знает. Не дай Бог, чтобы о семье Стерлинг стало известно хоть что-
нибудь реальное. Отец никогда бы этого не позволил. В конце концов, мама продолжала носить
его фамилию, даже если он и бросил нас.

— Она начала пить после развода?

Я покачала головой.

— Я хотела бы винить отца еще и за это, но не могу. Я узнала, что мама алкоголичка лишь после
того, как у нее обнаружили рак. Врач предложил ей лечь в реабилитационный центр, перед
операцией. Хочешь верь, хочешь нет, но это стало для меня полной неожиданностью. Я видела,
как она пьет каждый божий день. Но мама пила мартини из дорогих хрустальных бокалов, носила
жемчуга и пекла пироги, а алкоголики пили из бутылки, ходили в грязной одежде и валялись на
улице в беспамятстве.

Уэстон кивнул.

— Когда я попал в реабилитационный центр, то был очень удивлен, что половине людей там за
пятьдесят, и они выглядели совершенно обычно.

— У мамы постоянно болела голова и расплывалось перед глазами. Она думала, что это из-за
похмелья, и ничего не говорила, потому что привыкла скрывать свое пьянство. Именно поэтому ей
так поздно диагностировали рак. К тому времени, когда она рассказала врачу о симптомах, у нее в
мозгу была опухоль размером с мяч для гольфа.

Уэстон сжал мою руку.

— В любом случае, я хочу сказать, что моя мать была верной, любящей, доброй, умной и щедрой.
Она была первым человеком в своей семье, поступившим в колледж, и даже после свадьбы
продолжала работать неполный рабочий день помощником профессора на кафедре. Большинство
считали это глупостью, так как она вышла замуж за миллионера, но мама помогала своим
родителям и всю зарплату отправляла им. Когда отец бросил нас, она начала преподавать и не
взяла у него ни цента, кроме денег на мое образование.

— Ух ты.

Я улыбнулась.

— Она была замечательным человеком, и при этом алкоголичкой. Я не собираюсь притворяться,
что у нас не было плохих дней. Однако алкоголизм — это болезнь, а не черта характера. Не
болезнь определяла, кем она была.

Уэстон задумчиво уставился на меня. Черты его лица заострились от напряжения, кадык ходил
вверх-вниз. Я не могла сказать, понял ли он, почему я поделилась с ним этим.

— Ты одобрила увеличение ремонтной сметы на пятьдесят тысяч долларов?

Я нахмурилась. Не знаю, что я ожидала услышать от Уэстона, но точно не это.

— Да. Ответ нужно было дать быстро, чтобы уложится в сроки, а тебя не было рядом.

— У тебя сломался телефон?

Я разозлилась.

— Я звонила тебе однажды, и просила перезвонить, когда вернешься, но ты этого не сделал. Я
потратила эти деньги не на украшение зала.
Нужно было укрепить несущие стены, чтобы разместить дополнительный вес на крыше отеля.

— Не начинай это снова.

Я подбоченилась.

— Хочешь совместно принимать решения? Тогда будь здесь.

Глаза Уэстона потемнели.

— Ты недостаточно хорошо разбираешься в строительстве, чтобы одобрять такое большое
увеличение сметы, особенно если это связано с Трэвисом Болтоном. Он очаровал тебя, и ты
поддалась его чарам.

Всего две минуты назад я хотела обнять Уэстона, а теперь всерьез подумывала о том, чтобы
влепить пощечину.

— Пошел в жопу!

Он ухмыльнулся.

— Я там уже бывал. — Он пристально посмотрел на меня. — Повернись.

— Что?

— Повернись и наклонись над столом.

Он рехнулся или ударился своей чертовой головой, если думал, что я собираюсь заняться с ним
сексом.

— Понятия не имею, зачем так разоткровенничалась с тобой. — Я обошла его и направилась к
двери.

— Ты забыла цветы, — напомнил Уэстон.

Я решила показать, что он может сделать со своими цветами. Вернулась к столу и потянулась,
чтобы выбросить их в мусорное ведро, но прежде чем успела обернуться, Уэстон прижал меня к
себе.

— Я умею быть только таким, Соф, — прошептал он мне на ухо, придвигаясь ближе. — И не знаю,

как быть милым.

Меня практически трясло от гнева.

— Ты шутишь? Ты втянул меня в эту ссору, потому что не знаешь, как быть милым со мной?

Уэстон толкнулся в меня бедрами, и я почувствовала, насколько тверд его член.

— Это зависит от того, как ты понимаешь определение «быть милым». Я бы сказал, что
доставлять тебе множественные оргазмы довольно мило.

Я хотела и дальше злиться, но моя решимость ускользала.

— Ты такой придурок!

Он хмыкнул.

— Знаю. А теперь наклонись, дорогая.

«Дорогая…»

Одно короткое слово, и я растаяла.

Мне хотелось уйти от него и хлопнуть дверью, но почему-то я не могла заставить себя
шевельнуться.

Уэстон убрал волосы с моей шеи и поцеловал возле уха.

— Я скучал по тебе, детка. — Он обхватил ладонью мой лобок чрез юбку. — Скажи, что ты уже
мокрая для меня.

Я была, почти. Но не собиралась говорить это вслух.

— Хочешь, чтобы я делала твою работу? Разве недостаточно, что я прикрывала тебя целых два
дня?

Он усмехнулся.

— Я собираюсь хорошенько загладить свою вину.

Уэстон задрал мою юбку, сдвинул трусики в сторону, погладил вверх-вниз, а затем толкнул в меня
два пальца.

Потребовалось меньше трех минут, чтобы я кончила, а уже через десять секунд после этого,
Уэстон вошел в меня, наклонив над столом.

Стол трясся от наших толчков. Ваза вместе с букетом упала на пол, когда я достигла оргазма во
второй раз, а Уэстон, кончая, повторял мое имя снова и снова.

Секс был быстрым и страстным, но доставил столько же удовольствия, как если бы был долгим и
нежным.

Уэстон прижался к моей спине, пытаясь отдышаться.

— Спасибо, — прошептал он.

— Это я должна благодарить тебя. Ты сделал большую часть работы.

Уэстон развернул меня и нежно убрал волосы с лица.

— Я имел в виду не оргазм, а то, что ты сказала раньше.

Я схватила за ворот его рубашки и кивнула.

— Не нужно меня благодарить. Я просто сказала правду. Твоя борьба с алкоголем не определяет,
кто ты есть. Всех нас сбивают с ног в тот или иной момент жизни. Но ты стал выше, когда снова
поднялся, и должен гордиться этим.

Уэстон смотрел в пол и лишь через несколько секунд встретился со мной взглядом.

— Поужинай со мной завтра.

— Ладно… — За последние несколько недель мы несколько раз ужинали вместе.

— Я говорю не об ужин в ресторане «Графини», пока мы обсуждаем дела. Я хочу свидание —
настоящее свидание.

Я улыбнулась.

— Звучит мило. Я согласна.

— Давай не будем увлекаться и называть это милым, поскольку в конце вечера мои член будет
внутри тебя.

Я рассмеялась.

— Меньшего я и не ожидала.

К сожалению, у меня оставался еще миллион дел, которые нужно было сделать, поэтому я быстро
чмокнула Уэстона в губы.

— Мне нужно идти. Куча дел на вечер.

Уэстон не скрывал своего недовольства.

Я поправила одежду и быстро поцеловала его в последний раз. У двери я оглянулась.

— Кстати, я выбросила тот букет роз, как только его доставили. У меня нет аллергии на георгины,
и ты знаешь номер моей комнаты, так что убери этот беспорядок и принеси мне новый букет.

Глава 20
София

На следующий день мой номер превратился в оранжерею. Цветы начали доставлять с самого утра
и к двум часам дня у меня было четыре огромных букета георгинов разного цвета из разных
цветочных магазинов.

Уэстон весь день провел в конференц-зале со своей командой юристов, так что у меня не было
возможности его поблагодарить. Когда вечером он заглянул в мой кабинет, я разговаривала по
телефону с отцом.

Я жестом попросила его войти и подождать минутку.

— Я занимаюсь этим, — сказала я отцу. — Они знают наш крайний срок, и у меня все под
контролем.

Уэстон закрыл дверь и с громким щелчком повернуть замок.

Отец продолжал расспрашивать об отеле: о том, что уже сделано и еще предстояло сделать, но я
уже переключила внимание на Уэстона, который шел ко мне с дьявольской ухмылкой. Этот
мужчина определенно был порочен. Его скулы, которым позавидовал бы скульптор, раздевающий
взгляд, и особенно кривая ухмылка.

Уэстон обошел стол, присел на краешек и принялся снимать галстук.

— Что насчет тех судебных процессов? — рявкнул отец. — Чарльз перезвонил тебе по поводу
потенциальных рисков?
Уэстон сдернул галстук с шеи и растянул, словно пробовал на прочность.
— Э-э... Да. Он прислал свое мнение по одному, но я все еще жду его отзыва о двух других.
— На рассмотрении четыре иска, София! — взвился отец. — Чем ты там вообще занимаешься?
Уэстон прищурился и оглядел меня, как будто обдумывая, как связать.
Отвлекшись, я не услышала, что сказал отец, но его следующие слова вывели меня из
оцепенения.
— Я немедленно вылетаю в Нью-Йорк.
Я покачала головой, отворачиваясь от Уэстона.
— В этом нет необходимости. Я знаю, что исков четыре, а не три. Я просто оговорилась.
— Я хочу получить последние новости завтра утром, — проворчал он.
— Хорошо. Тогда я позвоню тебе завтра.
Как всегда, отец не потрудился попрощаться, а просто отключился. Обычно после такого
разговора я бы рвала и метала, но сейчас меня сильно отвлекал блеск в глазах Уэстона.
Я бросила мобильник на стол и развернулась на стуле.
— Ты немного перестарался с цветами. — Я улыбнулась.
Уэстон задержал взгляд на моих губах.
— Ты когда-нибудь занималась сексом с завязанными глазами?
«Полагаю, разговор о цветах придется отложить».
Я закинула одну ногу на другую.
— Ни разу, а ты завязывал кому-нибудь глаза?
Уэстон покачал головой.
— Ты будешь первой.
Я выгнула бровь.
— Ты так уверен в себе, да?
— Как насчет секса в общественном месте?
— В машине считается?
— Зависит от обстоятельств. Где стояла машина?
— На парковке у пляжа после того, как он был закрыт.
Уэстон ухмыльнулся.
— Тогда нет. Это не считается.
— А ты когда-нибудь занимался сексом на людях?

— По пьяни.

Как бы нелепо это ни было, я почувствовала укол ревности.

— Значит занимался, и я не собираюсь становиться еще одной галочкой в твоем списке.

Ухмылка Уэстона превратилась в широкую, дерзкую улыбку.

— Ты такая милая, когда ревнуешь.

Я скрестила руки на груди.

— Я не ревную.

— У нас сейчас встреча, в противном случае я бы с удовольствием поспорил с тобой или хотя бы
посадил на стол, раздвинул ноги и хорошенько вылизал твою «киску», пока ты дергаешь в
исступлении меня за волосы.

«О... Это звучало хорошо».

Уэстон усмехнулся, словно опять догадался, о чем я подумала.

— Придержи эту мысль. Возникла еще одна проблема с ремонтом зала, и я сказал Сэму, что мы
поднимемся, чтобы обсудить ее.

Очередная проблема с ремонтом должна была меня огорчить, но я просто хотела побыстрее
разделаться с ней и продолжить с того места, где мы с Уэстоном остановились.

Я встала.

— Ладно. Пойдем.

Уэстон не сдвинулся с места. Он обнял меня за шею и притянул к себе и нежно поцеловал.

— Не за что, — прошептал он мне в губы.

— Я за что-то тебя благодарила?

— За цветы. И кстати я не переборщил. Ты же сказала, что они тебе нравятся.

У меня ёкнуло внутри.

— Мило. Но четыре букета — это слишком, хватило бы и одного. Хотя я с нетерпением жду, чтобы
поблагодарить тебя за каждый.

— Это хорошо. — Он подмигнул. — Потому что четырьмя ты не отделаешься.

_____________________

Болтонам даже не пришлось указывать нам на проблему. Рабочие отодрали обшивку с
деревянной перегородки, и там оказалась одна труха.

Сэм с Трэвисом подошли к нам.

— Придется делать новую, — сказал Трэвис. — Наверху расположены труб, которые, должно
быть, текли годами. Дерево прогнию из-за постоянной сырости.

Перегородка тянулась по всей длине бального зала. Это по меньшей мере сто футов.

— А что насчет труб? — спросил Уэстон. — Сколько нужно заменить?

— Мы можем заделать течь, но это не решит проблемы. Трубы проржавели. Лучше их заменить.

Однако это сдвинет график и увеличит смету.
Мы с Уэстоном переглянулись.
— Давай заменим. Не хватало еще, чтобы во время какого-нибудь торжества на гостей потекла
вода из дырявой трубы.
Уэстон кивнул.
— Согласен. — Он посмотрел на Сэма. — Как скоро ты сможешь посчитать все расходы?
— Если начну прямо сейчас, то закончу к концу дня. Примерно к восьми часам.
— Меня не будет здесь сегодня вечером, — сказал Уэстон.
Трэвис посмотрел на меня и улыбнулся.
— Я могу передать все Софии.
Уэстон скрипнул зубами.
— Ее тоже не будет. Мы оба будем заняты всю ночь. Жду тебя завтра утром.
Трэвис вопросительно посмотрел на нас, но не стал спрашивать, а просто кивнул.
— Хорошо.
Мы вышли из зала.
— Ты практически пометил свою территорию, — поддразнила я.
— О чем ты говоришь?
— Мы оба будем заняты всю ночь? Очевидно же, что именно ты имел в виду.
Мы подошли к лифту, и Уэстон нажал кнопку.
— Хочешь из-за этого поссориться? Тогда мы вычеркнем секс в публичном месте из моего списка
желаний и порадуем Сола — здешнего охранника. Он работает в две смены, потому что мы еще
не нашли ему сменщика на ночь. Я как раз собирался купить ему бутылочку, чтобы поблагодарить,
но думаю, что ему больше понравится слушать, как ты стонешь.
Я хмуро посмотрела на него, когда двери лифта открылись. Уэстон мягко подтолкнул меня в
кабину.
— Почему я вообще ужинаю с тобой сегодня вечером? Ты такой говнюк.
Уэстон встал позади меня и прошептал на ухо:
— Потому что тебе нравится мой член.
Я поежилась.
— Это единственная часть тебя, которая мне нравится.
Когда двери лифта открылись на офисном этаже, я вышла, а Уэстон остался.
— Ты разве не идешь?
Он ухмыльнулся.
— Позже. Будь внизу в шесть тридцать, София.

Глава 21
Уэстон

Вот зачем я придумал ехать на другой конец города, чтобы поужинать и потанцевать?

— Прекрасный ресторан, — София огляделась. — Ты бывал здесь раньше?

Я покачал головой.

— Ты сделала прическу ради меня?

— Знаешь, ты часто отвечаешь вопросом на вопрос, причем на совершенно другую тему.

— У меня однобокие мысли, когда ты рядом.

Она улыбнулась.

— Да, я специально сделала прическу.

— Спасибо. Но теперь не вини меня за то, что буду постоянно отвлекаться.

София выглядела прекрасно в красном платье с обнаженными плечами и глубоким декольте.
Широкие бретели, которые, вероятно, застегивались на шее сзади, подчеркивали ключицы Софии,
которые мне так нравились. Мой взгляд прыгал словно теннисный мячик от них к ее полной груди.

Я пялился в меню, но до сих пор не прочел ни слова. Поэтому, когда официант подошел, чтобы
принять заказ, я не знал из чего мог выбирать.

— Морского окуня с фисташковой корочкой, пожалуйста, —сказала София.

Я протянул официанту свое меню.

— Мне то же самое.

— Ты понятия не имеешь, что было в меню, верно? — усмехнулась София, когда мы снова
остались одни.

— Нет. Мне просто нравится то же, что тебе.

— Чем ты так озабочен?

— Уверена, что хочешь услышать ответ?

София хихикнула, и клянусь, у меня в груди вдруг стало чертовски тепло. Я и раньше встречался с
хихикающими девушками, но София определенно была другой. В отеле она носила деловую
одежду и ничем не подчеркивала свою женственность — кроме туфель на высоких каблуках,
которые я находил чертовски сексуальными, — чтобы поддерживала свой авторитет. Но сейчас
она была не на работе, а на свидании, и буквально преобразилась. София ослабила
бдительность, и вся сдерживаемая женственность вырвалась наружу. Меня привлекла София-
деловая женщина. Но София-на-свидании, которая позволила себе свободно хихикать,
завораживала.

— Да, я определенно хочу получить ответ.

Я потянулся за бокалом с водой и отпил половину.

— Хорошо. Ты знаешь, как я люблю твою шею?

— Знаю.

— Что ж, сейчас у тебя не только шея открыта, но грудь в этом невероятном декольте, так что у

меня просто глаза разбегаются. Ты выглядишь просто великолепно, Софи.

Она улыбнулась.

— Спасибо, но должна признать, что ожидала от твоих мыслей большего.

Я наклонился через стол.

— Я еще не закончил. Глядя на твои красивые сиськи и кремовую кожу на груди и шеи, я
представляю, как будет выглядеть на них моя сперма. Я задумался, прикидывая, хватит ли одного
оргазма, чтобы покрыть их или мне нужно будет кончить дважды.

У Софии отвисла челюсть.

— О, мой... — она нервно рассмеялась.

Единственное, что мне нравилось больше, чем женственная София на свидании — это
возбужденная София с открытым ртом. Я коснулся ее подбородка.

— Меня арестуют, если не будешь держать свой прекрасный ротик на замке.

К счастью для меня, официант вернулся с нашими напитками, а затем принялся в подробностях
описывать десерты, которые предлагал ресторан — оказалось, что некоторые нужно заказывать
заранее. Я был благодарен Софии, что она отказалась от суфле, потому что намеревался съесть
свой десерт в одиночку.

Когда официант наконец-то ушел, настала очередь Софии выпить немного воды со льдом, а потом
сразу же взять коктейль и осушить половину.

Я усмехнулся.

— Я даже немного завидую, что у меня нет чего-то, что могло бы снять напряжение.

— Не сомневаюсь. Ты, должно быть, постоянно ходишь чертовски напряженный из-за всего того
дерьма, что творится у тебя в голове.

Мы рассмеялись, и это ослабило опасное сексуальное напряжение.

— На выпускном ты тоже была в красном платье, — сказал я.

София нахмурилась.

— Разве? Я даже не вспомню, как оно выглядело.

Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

— Оно было без бретелек и немного светлее, чем сегодняшнее. У него был серебряный
блестящий пояс, похожий на ленту. Ты носила серебряные босоножки с ремешками, которые
обхватывали лодыжку. Ты пыталась снять их, когда мы вернулись к тебе домой, но я не позволил.

София просияла.

— О Боже мой. Точно! Как, черт возьми, ты это помнишь?

— Ты не забываешь, каким было платье, которые ты снял с девушки, за которой украдкой
подглядывал.

— Ты... ты и раньше поглядывал на меня?

— Каждый раз, когда появлялся шанс. Я думал, ты это знаешь, но, видимо, ошибался. Похоже, я
хорошо прятался.

— Я думала, ты ненавидишь меня.

Я ухмыльнулся.

— О, так и было. Но я также хотел трахнуть тебя.

София рассмеялась.

— Значит, мало что изменилось, да?

— Нет. Теперь я просто жалею, что не возненавидел тебя. Тебя трудно не пол… — Я вовремя
поймал себя. — Тебе трудно не симпатизировать.

София, казалось, не заметила моей оговорки. А если и заметила, то ничем себя не выдала.

— Раз у нас вечер признаний, скажу, что тоже поглядывала на тебя в старших классах. — Она
улыбнулась. — А может и еще раньше.

— Мне не терпелось найти причину, чтобы подкараулить того придурка, с которым ты встречалась,
еще до выпускного вечера.

— Что ж, кто-то позаботился об этом за тебя. Он подрался после того, как я ушла с выпускного, и у
него был сломан нос.

— Я в курсе. Моя семья заплатила ему двадцати тысяч, чтобы он не выдвигал обвинения.

София округлила глаза.

— Это был ты? Почему ты никогда ничего не говорил?

Я пожал плечами.

— Я не думал, что это имеет значение. Он получил то, что причиталось. К тому же, тогда мы с
тобой не были друзьями.

— Наверное, нет. — София задумчиво провела пальцем по запотевшему стакану, а затем
посмотрела мне в глаза. — Теперь мы друзья?

— Это ты мне скажи, Соф.

Она немного помолчала, прежде чем кивнуть.

— Друг в моем понимании — это тот, на кого я могу положиться, кому доверяю и уважаю, а также с
кем мне нравится проводить время. Так что думаю, мы друзья. Знаешь, забавно, я провела с
Лиамом почти два года, но никогда не чувствовала, что могу на него положиться. Однажды у меня
произошла небольшая авария. Сработала подушка безопасности, и я немного испугалась. Я
позвонила Лиаму, надеясь, что он приедет, но он сказал, что у него генеральная репетиция и
предложил позвонить Скарлетт.

Я покачал головой.

— Этот парень действительно мудак.

София печально улыбнулась.

— Да. Вы определенно очень разные люди. Почему-то я точно знаю, что если бы тогда позвонила
тебе, ты бы бросил все дела и приехал. В тебе чувствуется надежность.

Я кивнул.

— Я бы приехал, Соф. Не пойми меня неправильно, я бы по-прежнему действовал тебе на нервы,
но я бы приехал.

Она улыбнулась.

— Итак... это делает нас... кем? Друзьями с привилегиями? Почти уверена, что наши семьи
отреклись бы от нас, если бы узнали.

— Да пошли они.

— Так тебе все равно? — Она приподняла бровь. — Значит, твоя семья знает, что мы спим вместе
и стали друзьями?

— Нет, но это в основном потому, что я не обсуждаю с ними свою личную жизнь. Ни мой отец, ни
мой дед раньше не интересовались этим, и вряд ли начнут сейчас.

— Тебя это беспокоит?

Я пожал плечами.

— Раньше беспокоило. Но я потратил слишком много лет, пытаясь заставить их увидеть меня.
Долгое время я думал, что это я ядовитый, но в последнее время начал понимать, что яд исходит
от нашей змеиной семейки.

София выглядела такой уязвимой. Я потянулся к ней через стол. Она кивнула, как будто
понимала. Может, и правда понимала. По крайней мере, немного. Сомневаюсь, что она точно
знала, на что способна моя семья.

Вложив свою руку в ее, я долго смотрел на наши сплетенные пальцы.

— У тебя есть планы на выходные в День труда?

Она начала качать головой, а потом остановилась.

— О, вообще-то, есть. В эти выходные я обычно хожу на благотворительное мероприятие детской
больницы. Вся моя семья так делает. Твоя тоже, верно?

Я наклонился и поцеловал ее пальцы.

— Да. Ты пойдешь со мной?

София удивилась.

— Ты просишь меня пойти с тобой, как пару?

Я кивнул.

— При том, что наши семьи будут там?

— Почему нет? Будет забавно увидеть их лица.

София с минуту покусывала нижнюю губу, а потом просияла.

— Хорошо!

Я улыбнулся.

— Тогда, я думаю, у меня появился новый друг и назначено свидание на выходные в честь Дня
труда. — Я отпустил ее руку и взял вилку. — А теперь быстро ешь, чтобы я мог отвезти тебя
обратно в отель и украсить твои прекрасные шею и грудь.

__________

— Итак, как идут дела? — Доктор Халперн положила блокнот на колени и сложила руки сверху.

— Хорошо.

— Вы хорошо спали?

Я нахмурился.

— Так же, как и обычно. Почему вы спрашиваете?
— Вы выглядите уставшим.

Я даже не пытался скрыть усмешку.

— Засиделся допоздна. Но не волнуйтесь, я не пил и не делал никаких глупостей, так что моему
деду не нужно докладывать.
Хотя, как на это посмотреть. Моя семья определенно подумала бы, что провести ночь с Софией
Стерлинг было глупо.

— Понимаю. Значит, вы с кем-то встречаетесь?
Я не решался говорить о Софии с доктором Халперн, хотя она заверила, что в отчетах для моего
деда отмечает только мое общее эмоциональное состояние без всяких подробностей.
Конфиденциальность между врачом и пациентом ничего не значила, когда ваши ресурсы
безграничны. Однако я действительно хотел кое-что прояснить.
— Да. Я кое с кем встречаюсь.

— Расскажите мне о ней.

Я думал, как описать Софию.
— Она умная, красивая, сильная и верная. В общем, она вне моей лиги.

— Думаете, она слишком хороша для вас?

— Я это знаю.
— Почему вы так считаете?

Я пожал плечами.

— Просто такая оно и есть.
— Давайте на минутку вернемся назад. Вы сказали, что она умная. Вы чувствуете себя глупее ее?

— Нет. Мы можем спорить на равных.

— Хорошо. Вы сказали, что она красива. Вы считаете себя непривлекательным?
Нет, конечно. Но дело было не в этом.

— Я сэкономлю вам немного времени, Док. Мы с ней просто слишком разные.

— Вы назвали ее верной, а себя, значит, считаете склонным к изменам?
Я даже не подумаю взглянуть на другую женщину пока София в моей постели.

— Нет. Дело не в этом.

— Значит проблема в том, что она не может положиться на вас?
Я тяжело вздохнул.

— Я точно не значусь в списках людей, на которых можно положиться. К тому же... отношения
между нами начались не с честности.

Доктор Халперн записала что-то в блокнот.

— Как думаете, кого вы подвел в своей жизни?

Я усмехнулся.

— Наверное, проще спросить, кого я не подвёл.

Она на мгновение замолчала, а затем кивнула.

— Ладно. Давайте предположим, что все сказанное вами сейчас – верно, хотя я уверена, что это
не так. Почему эта женщина не может быть первым человеком, который узнает нового Уэстона
Локвуда?

— Люди не меняются.

Доктор Халперн поджала губы.

— Тогда моя работа была бы бесполезной, не так ли?

Я промолчал.

Доктор Халперн рассмеялась.

— Я ценю, что вы промолчали из вежливости, но у вас на лице все и так написано. Есть очень
мало тем, о которых я буду спорить с пациентом, но способность меняться — одна из них. Любой
может изменить свое отношение к жизни и людям. Это не всегда легко, но первый шаг —
осознание того, что нужно изменить и желание это сделать. Неважно правда ли то, что вы сказали
о себе пару минут назад. Главное вы верите, что это правда, и хотите измениться.

— Без обид, Док, но это звучит как большая психическая болтовня. Если измениться так просто, то
почему тюрьмы переполнены рецидивистами. Я уверен, что большинство парней, которые грабят
круглосуточные магазины, не думают, отбыв срок: «Жду не дождусь снова кого-нибудь обчистить и
вернуться сюда».

— Не могу не согласиться с вами в данном случае. Тем, кто выходит из тюрьмы приходится
нелегко. Скорее всего, у них нет денег, а жизнь, которую они знали раньше, продолжалась без них.
Я никогда не говорила, что измениться легко. Но если не чураться любой работы, то можно себя
прокормить и обеспечить крышу над головой. Проблема в том, что работать по сорок часов в
неделю, мыть полы или посуду, намного сложнее, чем наставить на кого-то пистолет и украсть
деньги из кассы. — Доктор Халперн покачала головой. — Мы немного отошли от темы, но принцип
все тот же. Жизнь будет искушать вас, и иногда придется чем-то жертвовать, чтобы не поддаться
искушению. Все зависит от того, насколько сильно ваше желание, и чем готовы пожертвовать,
чтобы это получить.

В ее устах это звучало так просто. Не скажу, что в прошлом я специально хотел все испортить. Я
просто не мог предсказать последствия своих действий.

— Я не всегда вижу свои ошибки перед тем, как совершить их.

Она кивнула.

— Это понятно. Но есть несколько вещей, которые вы можете начать пробовать, которые покажут
верное направление.

— Например?

— Для начала выражать свои чувства. Хорошо это или плохо, старайтесь быть открытым. Не лгите
и не пытайтесь утаить то, что у вас на уме. И это легче сказать, чем выполнить. Например, знает
ли эта женщина как вы к ней относитесь?

Я покачал головой.

— Я даже не уверен, что сам знаю, что к ней чувствую.

Доктор Халперн улыбнулась.

— Очень часто мы говорим себе, что испытываем противоречивые чувства по поводу кого-то или
чего-то. Нас пугает мысль о том, что мы на самом деле чувствуем.

Я провел рукой по волосам.

Черт, а ведь она права. Я влюблялся в Софию, сильно, быстро, и это пугало до смерти.

В голове у меня стучало, во рту пересохло. Я поднял глаза на доктора Халперн и обнаружил, что
она наблюдает за мной.

Нахмурившись, я сказал:

— Хорошо. Может быть, вы не такая уж шарлатанка.

Она рассмеялась.

— Сегодня был хороший сеанс, поэтому не буду подталкивать вас к обсуждению чувств, которые
вы испытываете к этой женщине. Но преданность – это улица с двусторонним движением, и она
начинается с честности. Теперь, когда вы осознали, что у вас на сердце, возможно, стоит сделать
следующий шаг – поделиться этим с женщиной, которой оно принадлежит.

Глава 22
София

Последние несколько дней были безумными. Отец вернулся в город, и аудиторская команда
работала по двенадцать часов в день. Иногда я задерживалась почти до полуночи, а Уэстон и того
дольше, однако это не мешало ему позже пробираться ко мне в постель.

Казалось, мы только заснули, а теперь снова надо было вставать. Первый свет нового дня
пробился сквозь щель в занавесках и осветил лицо Уэстона.

Я подперла голову кулаком и посмотрела на него.

— На столе ключ от номера.

Уэстон гладил меня по волосам и резко остановился.

— Хочешь, чтобы у меня был ключ от твоего номера?

— Прошлой ночью я только уснула, когда ты меня разбудил. В следующий раз ты мог бы просто
войти сам.

Он ухмыльнулся.

— Я почти уверен, что ты только что пригласила меня засунуть в тебя член, пока ты спишь.

Я игриво ударила его в грудь.

— Я имела в виду, впустить тебя в мою комнату, а не в мое тело.

Уэстон ловко перевернул нас, так что я оказалась на спине, а он нависал надо мной.

— Моя идея мне нравится гораздо больше.

Я улыбнулась.

— Не сомневаюсь. — Мы оба были обнажены, и я почувствовала, как член Уэстона шевельнулся у

моего бедра. — Отец улетает дневным рейсом. Я обещала встретиться с ним в семь, поэтому
сейчас мне нужно в душ.

Уэстон поцеловал меня в шею.

— Как я могу убедить тебя опоздать на пару минут?

Я усмехнулась.

— Пара минут тебя точно не устроит.

— Разве это плохо?

— Определенно, нет. Но именно поэтому я запру дверь ванной, когда пойду в душ.

Уэстон мило надулся, перекатился на спину и разочарованно выдохнул.

— Хорошо, иди. Но не вини меня, если на твоей стороне кровати останется мокрое пятно, когда
вернешься.

Я поморщилась, встала и потянула за собой простыню, чтобы прикрыться.

— На моей стороне? Почему бы тебе не устроить беспорядок на своей стороне?

Уэстон дернул за простыню.

— Потому что это твоя вина. Если бы ты просто дала мне пять минут, я мог бы устроить
беспорядок там, где ему место — внутри тебя.

Боже, этот мужчина сведет меня с ума. Он только что спошлил, а я возбудилась услышав, что его
сперма принадлежит мне.

«Та еще романтика! Но что есть, то есть».

Я наклонилась и поцеловала его в губы.

— Давай встретимся здесь за ланчем, и я позволю тебе устроить беспорядок там, где захочешь?

Глаза у Уэстона потемнели.

— Где захочу?

«О боже, это было опрометчиво, но какого черта?»

Я улыбнулась.

— Где угодно. Надеюсь размышления, где именно это будет, не помешают тебе сегодня хорошо
поработать.

______

— Вы с мальчиком Локвудом, похоже, подружились, — сказал отец.

Минуту назад он грубо велел Чарльзу и остальным освободить конференц-зал, и теперь мы
остались только вдвоем.

К чему это он? Отец редко делал подобные комментарии без особой цели. Он обращался с
людьми как с пешками в шахматной партии.

Я сложила бумаги в аккуратную стопку.

— Нам пришлось найти общий язык, поскольку мы вместе управляем отелем.

— Его внимание сосредоточено не на управлении отелем, а на твоей заднице. Я не тупой и вижу,
как он смотрит на тебя, когда думает, что никто не замечает.

Я опешила.

— Как он смотрит на меня?

— Как будто он голодный питбуль, а ты сочный стейк.

Я внутренне поежилась. Слово «сочный» в любом контексте, когда оно относилось ко мне, звучало
отвратительно в его устах. Я не умела врать с непроницаемым лицом, поэтому начала собирать
пустые кофейные чашки и тарелки, оставленные командой.

— Думаю, ты преувеличиваешь, — наконец ответила я. — Что с того, что он так смотрит? Уэстон –
симпатичный мужчина. Не то чтобы я этого не замечала.

Я украдкой взглянула на лицо отца и заметила его суровый взгляд.

— Господи, София... Даже не думай об этом. Этот человек ниже тебя. Но в любом случае,
возможно, ты могла бы...

Я прервала его.

— Ниже меня? Что это вообще значит? Существуют уровни людей, о которых я не знаю?
Возможно, именно поэтому ты бросил мою мать. Она не была тебе ровней?

Отец закатил глаза.

— Не сейчас, София. Мне нужно успеть на рейс. У нас нет времени на еще один спор, потому что
твои чувства были задеты, когда мы с твоей матерью развелись.

Я покачала головой и достаточно громко пробормотала:

— Невероятно...

Отец сдернул пиджак со спинки стула.

— В любом случае, как я уже говорил, мальчик Локвуд заинтересован в тебе. Возможно, ты
сможешь использовать это в наших интересах.

— В наших интересах? Что ты хочешь этим сказать?

— Мы это уже обсуждали. Ты умная девушка, София, и прекрасно знаешь, о чем я говорю. Было
бы полезно узнать, каким будет предложение Локвудов, чтобы мы могли предложить больше.

— Просто для ясности: ты хочешь, чтобы я раздвинула ноги для Уэстона, а потом, когда он кончит,
спросила, сколько его семья предложит за акции на аукционе?

— Не будь такой грубой. Уверен, что есть другие способы все разузнать. Поговори с ним немного.

За эти годы я пережила много разочарований в отношениях с отцом и считала, что выработала
иммунитет, но, похоже, ошибалась.

Я с отвращением покачала головой.

— Тебе лучше поторопиться, если не хочешь опоздать на рейс.

Отец в своем высокомерии, казалось, не заметил презрения в моем голосе. Он подошел, как будто
только что не велел мне вести себя, как шлюха, и поцеловал в лоб.

— Поговорим позже.

После того, как он ушел, я долго стояла в конференц-зале. Отец ни за что не согласился бы, чтобы

у нас с Уэстоном были отношения. Уильям Стерлинг мог быть блестящим бизнесменом и полным
нулем в том, что касалось отношения. Не имело бы значения, если бы я сказала ему, что
встретила любовь всей своей жизни и была счастлива. То, что Уэстон был Локвудом и нашим
конкурентом, была важнее, чем честь его дочери.

______

Я пыталась отдышаться, глядя на потолок.

— Мне это было нужно.

Уэстон усмехнулся.

— Я догадался, учитывая, что ты вошла сюда и сразу схватила меня за член.

Я улыбнулась, поскольку и правда это сделала.

— Прости. Я просто была так раздосадована. Отец, безусловно, самый раздражающий человек на
планете.

Уэстон повернулся на бок, подпер голову и начал вычерчивать пальцем восьмерки на моем
животе.

— Не извиняйся. Я счастлив пожинать плоды того, что Уильям такой придурок. Хотя, вроде бы,
мне полагалось выбрать место, где устроить беспорядок.

Я поморщилась.

— Место? Правда?

Он подмигнул.

— Тебе повезло, что ты выбрала мое любимое место.

— О, правда? Придется запомнить, что секс тебе нравится больше, чем минет.

Уэстон покачал головой.

— Не пойми меня неправильно, нет ничего лучше, чем видеть тебя на коленях передо мной. Но
мне чертовски нравится смотреть на твое лицо, когда ты кончаешь.

И снова это теплое чувство заполнило мой живот, хотя то, что он сказал, было далеко от
классической романтики.

Я нежно поцеловала его в губы.

— Что ж, спасибо, что позволил мне использовать тебя.

— В любое время. — Он заправил прядь волос мне за ухо. — Хочешь поговорить об этом?

— О моих местах? — пошутила я.

— О том, чем расстроил тебя отец. Или… вместо этого мы можем поговорить о твоих местах. А
еще лучше: перевернись, и мы окрестим новое место.

Я усмехнулась. Однако Уэстон действительно выглядел заинтересованным тем, что меня
разозлило, поэтому я решила с ним поделиться. Я перекатилась на бок и подперла голову локтем,
подражая его позе.

— Отец заметил, как ты смотришь на мою задницу.

Уэстон вздернул бровь и покачал головой.

— Черт... Как прошла остальная часть этого разговора?

— Не очень хорошо.

Он провел рукой от изгиба моей талии к бедру и обратно.

— Извини. Я стараюсь, но просто невозможно не смотреть на тебя и не думать о тебе голой.

Я улыбнулась.

— Это странно мило.

Не глядя на меня, Уэстон пожал плечами, продолжая поглаживать мое бедро.

— Это правда.

— Ну, это еще не самое худшее. После того, как отец сказал, что видел, как ты пялился на меня,
он предложил мне использовать это, чтобы выкачать из тебя информацию о предложении твоей
семьи на аукционе.

Уэстон замер и поднял голову.

— Что?

— Ты все правильно услышал. Отец в прямом смысле сказал мне соблазнить тебя, чтобы
получить информацию.

Уэстон молчал, но по его лицу и так все было понятно.

— Что ты ему ответила?

— Честно говоря, недостаточно. Я так разозлилась, что не смогла найти подходящего ответа.
После того, как он ушел, я подумала о миллионе вещей, которые должна была сказать. Например,
я бы хотела увидеть его лицо после того, как сказала, что провела ночь с тобой в своем номере, от
которого теперь у тебя есть ключ. — Я рассмеялась и указала большим пальцем на стопку бумаг
на столе. — Не сомневаюсь, что пришлось бы вызвать неотложку, если бы отец узнал, что у
Локвуда есть доступ ко всем рабочим документам, которые я здесь храню, не говоря уже о моем
теле. Хотя бумаги, вероятно, были бы для него важнее.

Уэстон покачал головой.

— Сожалею. Ты заслуживаешь лучшего, чем это.

— Да, но у Скарлетт есть поговорка: «Время, потраченное на размышления о том, что ты
заслуживаешь лучшего, потрачено впустую. Одно то, что ты размышляешь об этом, доказывает,
что заслуживаешь». Я много лет, задавалась вопросом, заслужила ли то, как отец обошелся с
мамой и мной, но больше не собираюсь, потому что и так знаю ответ.

Уэстон посмотрел вниз.

— Ты заслуживаешь намного лучшего от мужчин в своей жизни. Намного, намного лучшего.

Глава 23
София

Последние дни мы с Уэстоном были как на иголках. Время до начала аукциона таяло, а дел,
которые еще нужно закончить, меньше не становилось. Но если честно, меня нервировало не
столько это, а то, что произойдет после. Какая бы семья не выиграла, второй придется уйти.
Означало ли это, что Уэстон больше не проскользнет ночью в мой номер? Если моя семья
выиграет, его отправят обратно в Вегас?

Неизвестность, словно гигантская тень, следовала за мной повсюду. Не помогало и то, что Уэстон,
казалось, немного отдалился от меня. С того самого дня, когда мы договорились вместе сходить
на благотворительный бал в День Труда, что-то изменилось — между нами словно образовалась
трещина, и с каждым днем ширилась и росла.

Неужели, когда торги закончатся, нам нужно будет кричать, чтобы услышать друг друга?
______________

Мы с Уэстоном проверяли, как продвигается ремонт бального зала.

— Похоже, все идет отлично, — сказала я.

Уэстон кивнул.

— Мэру и его племяннице натерпеться посмотреть зал. Луис их пока сдерживает, но к концу
следующей недели все должно быть в презентабельном состоянии.

Я взглянула на него.

— Это означает, что один из нас встретится с мэром?

Уэстон выдержал мой пристальный взгляд и просто кивнул.

Очевидно, он не собирался принимать вызов и инициировать ссору, в которой мы оба нуждались.
Это чертовски расстраивало.

С каждым шагом беспокойство усиливалось, и к тому времени, как мы вошли в лифт, мне стало не
хватать воздуха, особенно в замкнутом пространстве. Выбор был задохнуться или снять тяжесть с
груди, и на полпути между шестым и седьмым этажом я нажала на кнопку аварийной остановки
лифта.

— Что будет через две недели?

Уэстону потребовалось нескольких секунд, чтобы понять, о чем я спрашиваю. Наконец он покачал
головой и засунул руки в карманы брюк.

— Не знаю, Соф.

— Ладно. Что ты хочешь, чтобы произошло?

— Ты имеешь в виду с нами?

Я закатила глаза.

— Что же еще? С точки зрения бизнеса все и так ясно: та семья, что предложит большую сумму
получит контрольный пакет. Победители возьмут на себя управление «Графиней», а проигравшие
уберутся восвояси и будут получать прибыль несколько раз в год. Но что станет с нами?

Уэстон указал на камеру в углу лифта.

— Если ты не хочешь, чтобы охрана узнала, что я готов трахать тебя беспрерывно, может быть,
стоит поговорить об этом в другом месте. У меня важный телефонный разговор через несколько
минут. Ты занята в шесть часов?

— Встречаюсь с юристами. Как насчёт семи?

— Подходит. Я закажу ужин в твой номер. Встретимся там.

— Хорошо.
________

За ужином мы говорили о пустяках. Я очень хотела обсудить главный вопрос, но Уэстон, похоже,

предпочитал подождать, чтобы было больше похоже не на деловую встречу, а на обычное
свидание.

После того, как мы утолили голод, Уэстон выкатил сервировочный столик с пустыми тарелками в
коридор и подошел к встроенному бару.

— Хочешь бокал вина?

— Ммм… нет.

Он нахмурился.

— Я думал, мы закончили с тем, что ты воздерживаешься, потому что я не пью.

Я улыбнулась.

— Дело не в этом. Я просто хочу сохранить ясную голову для разговора.

Уэстон достал бутылку вина, налил полный бокал и передал мне.

— Держи. Моя голова точно не ясна. Это поставит нас в равное положение.

Мы сели напротив друг друга: я — на диване, Уэстон — в кресле. Я потягивала вино, поглядывая
на Уэстона и, наконец, он сказал:

— Это ново для меня, Соф. Возможно, тебе придется показать мне.

— Ново? Говорить об отношениях?

Он покачал головой.

— О чувствах в целом. Прошло много времени с тех пор, как я чувствовал что-то хорошее, а
плохие чувства я изо всех сил старался заглушить алкоголем.

Я поставила бокал на стол и взяла Уэстона за руку.

— Как насчет такого: давай на минутку притворимся, что ты не Локвуд, а я не Стерлинг. Мы всего
лишь два человека, которые работают вместе, и одного из нас уволят через несколько дней. Чего
ты хочешь после того, как это произойдет?

Уэстон несколько минут смотрел куда-то вдаль, а потом улыбнулся.

— Я только что понял, что один из нас будет зол. Очень зол.

— И мысль о том, что один из нас будет подавлен и разочарован, заставила тебя улыбнуться?

Он пожал плечами.

— Я улыбнулся, потому что понял, что прошло много времени с тех пор, как у нас был хороший,
агрессивный трах.

Я рассмеялась.

— А что насчет остального? Чего ты хочешь?

Уэстон долго смотрел куда-то в сторону и, в конце концов, ответил:

— Я хочу все это.

Мой пульс ускорился, но я боялась забегать вперед.

— Объясни. Что значит «все это»?

Уэстон поцеловал костяшки моих пальцев и глубоко вздохнул.

— Это значит, что я хочу начинать день так же, как его заканчиваю — в твоей постели. Или в моей.
Где угодно. Место не важно, пока я внутри тебя. Я хочу слушать вполуха, чепуху, которой ты
собираешься заполнить часы между моим прощальным и приветственным поцелуями, и кивать в
нужных местах. Я хочу не соглашаться с тобой, громко спорить, а потом трахать до потери пульса.
Хочу, чтобы ты рулила делами днем, а ночью позволяла мне рулить в спальне. Я хочу читать
скучного Шекспира, просто чтобы скаламбурить и услышать, как ты смеешься.

Я даже не моргала, пока он говорил.

Уэстон заглянул мне в глаза.

— Как тебе? Я достаточно подробно объяснил?

— Вау... Да... Предельно ясно. Я думала, ты не знаешь, как говорить о чувствах.

Губы у Уэстона дрогнули.

— Это и правда для меня в новинку. Но опять же, я хорош во всем.

Я закатила глаза.

— Ты слишком высокого о себе мнения.

Уэстон усадил меня к себе на колени, положил руку на плечо и погладил ключицу.

— А чего ты хочешь?

В голове роились вопросы: «Где буду жить я? Где он? Как, будучи конкурентами, нам разделить
бизнес и личную жизнь? Что скажут наши семьи? Не слишком ли рано переходить к чему-то
новому?», однако я точно знала, как ответить на этот вопрос Уэстона.

— Тебя. Я хочу тебя.

Уэстон улыбнулся.

— Ну, это просто. Я уже давно твой..
_____

На следующее утро мы проспали, что не удивительно, учитывая, что уснули на рассвете.

Нас разбудил трезвон мобильника. Я потянулась к тумбочке, но поняв, что это звонит не мой
телефон, легонько подтолкнула Уэстона.

— Эй. Это твой. Наверное, что-то важное, раз звонят с утра пораньше.

Он проворчал что-то неразборчивое, и, не глядя, нащупал телефон на тумбочке с его стороны.

На экране светилось оповещение о пропущенном вызове.

Уэстон приоткрыл один глаз и ввел пароль.

Я усмехнулась.

— Серьезно? 6969? Сколько тебе лет?

— А у тебя какой пароль? Стервоза?

Я ударила его подушкой, но без злобы. Мне нравилось, что прошлой ночью Уэстон был милым,
заботливым, и занимался со мной любовью так, что на глаза навернулись слезы, а утром вернулся
к своему обычному, сварливому состоянию. Уэстон Локвуд был ходячей дихотомией, и я
наслаждалась обеими его сторонами.