5seidimbekov a._pouyshie kupola

большое значение «музыкального» (литературного) фоль-
клора. Так, в частности, Мухтар Ауэзов в своем труде
«Казахский народный эпос и фольклор» писал: «То, что
большинство собирателей, исследователей казахских кю-
ев в своей работе в основном ограничивались записыва-
нием самих кюев и их анализом, не придавая должного
значения фиксации легенд и преданий, с ними связанных,
необходимо назвать серьезным недостатком в их рабо-
те... В народе широко распространены такие сопровожда-
ющие кюи легенды и предания Но наша печать, наша
паука до сих пор их не знают, вплотную ими не занима-
лись. Введение в научный обиход этих материалов зна-
чительно бы обогатило нашу литературу и фольклор и,
в частности, ее жанр новеллы, повести, рассказа. Многие
древние легенды и предания пролили бы свет на самые
различные аспекты нашей истории и культуры» (17, 60).
Вышеизложенная задача или, точнее, проблема, постав-
ленная писателем-академиком, к сожалению, до сих пор
не снята с повестки дня, не привлекла к себе должного
внимания специалистов. Шесть тысяч кюев, шесть тысяч
легенд, шесть тысяч новелл - они ждут своих исследова-
телей и по сей день... Они - отражение жизни народа,
его истории и культуры.

Связь казахских кюев с историей казахского этноса,
изучение их как памятника истории и культуры - также
имеет большую научную, культурную и художественно-
эстетическую ценность. А.Х. Маргулан, как известно,
подразделял казахский эпос согласно созданной им клас-
сификационной модели на пять периодов в своем разви-
тии. Этого членения необходимо придерживаться и при
периодизации казахского музыкального фольклора, так
как критерием для их классификации в обоих случаях
служит один и тот же материал - история народа. Клас-
сифицировать различные аспекты духовного наследия
исходя из разных принципов, равносильно измерению
длины в килограммах или наоборот - веса в метрах.
Казахские эпос и фольклор, устная литература и музыка
тесно взаимосвязаны. Более того, стихосложение как
таковое на ранних этапах своего развития было неотде-
лимо от музыки - песенного исполнения стихов. И хис-
сы, дастаны, поэмы и более мелкие жанры - свадебные,
обрядовые песни, проводы, причитания и т. д . - все они
имели свои мелодии. И абызы, и жырау, и акыны-поэты
творили свои произведения под собственный аккомпанё-

183

мент домбры или кобыза. Типичными эпическими, поэти-
ческими клише являются в поэмах и песнях такие встав-
ки как «Играя на своем кобызе», «Беру я в руки домбру-
двухструнку», «Домбра-опора джигита», «Головкау
моей домбры [у ее грифа] округлой формы» и т. п.

Итак, по известной модели А. Х. Маргулана примени-
тельно к объекту нашего рассмотрения казахский музы-
кальный фольклор или казахскую народную музыку мы
подразделяем на пять периодов.

Первый из них - древний период - включает в себя
кюи временного промежутка от V Ш - V вв. до н. э.
вплоть до VI в. н. э. когда языческая степь еще не была
тронута исламским влиянием. В основу их были положены
мифические мотивы, волшебно-фантастические сюжеты,
боевые эпизоды, подвиги выдающихся личностей - баты-
ров и полководцев, судьбы красавиц, предания о сказоч-
ных конях и верных собаках и т. д. К данному периоду,
например, относятся такие кюи как «Қос мүйізді
Ескендір» («Александр [Македонский] двурогий»), «Көк
төбет» («Сине-серый п е с , «Көк бөрі» («Лютый волк»),
«Шыңырау» («Глубинный колодец», «бездна»), «Аққу»
(«Лебедь»), «Сарын» («Звучащая мелодия, мотив»),
«Өгіз өлген» («Место смерти вола»), «Тарғыл бұқа»
(«Пегий бык»), «Боз інген («Белая-верблюдица»), «Боз
айғыр» («Жеребец светлой масти») и другие. Их древние
мелодии и не менее древние легенды и предания, с ними
связанные, восходят своими корнями к седой старине,
В них четко прослеживается культ неба, некоторых жи-
вотных и растений, языческие, шаманистические и доша-
манистические мотивы. Символом черной силы и мощи в
них предстает гигантская хищная птица Самырық («Шы-
цырау»), образом добра и красоты - лебедь, приходя-
щий на спасение к людям в трудную минуту, опору всего
живого и сущего символизируют собой серый вол или не-
кий бык (по древнейшим представлениям о м и р е - под-
пирающий рогами землю-матушку). То темное отноше-
ние к волку, почитание его и преклонение перед ним, как
образцом ума, силы и храбрости, сохранилось в казах-
ской степи вплоть до недавних времен

Второй период - кюи VI-VII вв. огузо-кипчакской
эпохи, а также VII-VII вв. К нему относятся кюи Кор-
кута, «Абыз толғауы» («Размышления, раздумья о жизни
Абыза»), «Саймактың сары өзені» («Желтая река Сай-
мака»), «Малжынкер» («Саврасый»), «Айрауықтың

184

ащы зары» («Горечь, печаль Айрауыка») и другие. В это
время усиливается мощь воинственных среднеазиатских
племен Великой степи, успешно противостоящих сосед-
ним Китайской, Иранской и Византийской державам,
осуществляется консолидация племенных союзов в еди-
ное объединение перед лицом внешней угрозы. Кюям
этого периода характерны темы о важности единства на-
рода, мужестве воинов, смысле и цели человеческой жиз-
ни, счастья, о верности своей земле.

Примечательным является близость тем и сюжетов,
настроений и красок кюев этого периода к событиям,
описанным в «Огуз-наме», что никоим образом не может
быть истолковано как случайность. Согласно показаниям
некоторых восточных источников в V П - X вв. кипчаки и
огузы не только обитали в сопредельных регионах, но и
вели идентичный образ жизни и хозяйствования. По Ра-
шид-ад-дину огузы (огузское объединение,-А. С), вклю-
чали в свой состав такие племена и роды, как кипчак,
канлы, уйгур, карлук, калаш. Они были тем фундамен-
том, той почвой, на которой позже, несколькими
столетиями спустя, сформировался единый казахский
этнос. К такому выводу приводит нас прежде всего комп-
лексный анализ имеющихся сведений разного плана и
порядка. Основываться в подобных случаях только лишь
па показания письменных свидетельств, как делают
многие ученые, было бы не совсем правомерным. Руни-
ческие надписи VII-IХ вв., сведения ученых X - Х I I вв.
(Махмуда Кашгари, аль-Марвази, Ибн Фадлана и дру-
гих)-содержат в себе лишь отрывочные факты, отдель-
ные, в большинстве своем не связанные друг с другом
фрагменты, случайно зафиксированные факты. Послед-
нее вполне закономерно, ибо обзорную или какую-либо
научную цель авторы этих письменных фиксаций, за иск-
лючением разве что Махмуда Кашгари вовсе и не пре-
следовали. Поэтому, используя их в качестве фактологи-
ческого материала, нужно опираться в своих заключени-
ях на целый ряд факторов разных уровней - легенды и
предания, эпос и музыку, обычаи и нравы, традиции и
верования, язык и религию, археологию и фольклор.
Именно отсутствие такого широкомасштабного подхода
к решению некоторых принципиальных моментов привело
к тому, что до сих пор не получил своего достаточно убе-
дительного научного освещения феномен единства древ-
ней, ранне- и позднесредневековой культуры многих

185

тюркских народов; тот факт, например, что около тридца-
ти одних и тех же эпических произведений встречаются
у казахов, киргизов, узбеков, каракалпаков, татар, баш-
кир и некоторых других народов Только научный диа-
лектический подход к интерпретации схожих явлений
может дать желанный результат.

В VI веке огузская империя, как разбившаяся вдре-
безги об камень фаянсовая пиала, рассыпалась на мел-
кие части. Один «осколок чаши» попал в русские поля,
другой - «сельджукский осколок» потеснил народы Пе-
редней Азии, третий остался у поволжских татар, четвер-
тый - у южноуральских башкир. Большая же часть
осколков чаши осталась там, где она упала. «Наиболее
широкого развития степной эпос достигает особенно с
эпохи огузов-кипчаков ( V I - Х I I вв.). Этот героический
период, знаменательный в Средней Азии великими исто-
рическими событиями (борьба местных племен против
экспансии Китая, Ирана и Византии и против вторжения
арабов), послужил мотивом создания самых замечатель-
ных эпопей, монументальных сюжетов и великолепных
своим идейно-философским содержанием легенд и преда-
ний. Из этой эпохи до нас дошли такие шедевры ми-
рового эпического сюжета, как легенда о древнем мысли-
теле-поэте, композиторе Коркуде, сказания о батырах
Казанбеке и Домбауле, «Алпамыше» и, наконец, роман-
тическая поэма «Козы-Корпеш и Баян-Слу»,-писал
А. Х. Маргулан (77, 75-81)

Кюи данного огузо-кипчакского временного среза про-
ливают свет на многие аспекты развития духовной куль-
туры народа.

Третий период - ногайский (XIII-XVI вв.). Это вре-
мя отмечено значительной консолидацией племен, объ-
единением их в единый кулак, появлением империи Золо-
той Орды по сравнению с предыдущей огузо-кыпчакской
эпохой Особенно хотелось бы отметить, что именно в это
время завершается формирование казахского этноса,
включающего в себя целый комплекс самых различных
племен и племенных объединений. Мотив единства родов
и племен, необходимости и важности их сплоченности как
перед лицом общей внешней опасности, так и мирной
жизни - четко прослеживается в литературных памят-
никах ногайского периода, например, в сказках «Ер Төс-
тік» («Герой по имени Тостик», причем последнее слово
букв, означает «грудинка»), «Жиренше шешен» («Остро-

186

слов по имени Жиренше»), «Алдар көсе» («Безбородый
Алдар, безбородый хитрец, обманщик»), эпосах-жырах

Алпамыс», «Кобыланды батыр», «Қамбар батыр», «Ер
Тарғын», «Ер Қосай», «Ер Сайын», «Едіге», «Қырым-
ның қырық батыры»,«Ер Жабай», «Ер Шора», «Орақ-
Мамай», поэтических монологах и толгау-раздумьях Сы-
пыра жырау, Асана Кайгы, Казтугана, Доспамбета, Шал-
кииза, Жиренше и многих других выдающихся поэтов и
деятелей ногайского периода Культурное наследие но-
Гайского периода имеет самое непосредственное отноше-
ние к казахскому народу, его истории - как один из важ-
ных этапов его становления, развития. Духовное насле-
дие ногайской эпохи нашло позже свое воплощение в
собственно казахских произведениях. Вообще, следует
признать, что до того момента, как возник этноним қазақ
(т. е. казах), основные родоплеменные объединения, со-
ставившие позже казахский этнос, входили в состав
ногайской орды. Не зря, видимо, поется в народной пес-
не: «На деле казахи и ногайцы имеют единое происхож-
дение, предки их некогда правили на Алтае, Иртыше,
Урале...»

Из музыкальных произведений данного периода мож-
но отметить «Ақсақ құлан» («Хромой кулан»), «Жошы-
ханның жортуылы» («Военный поход Джучи хана»),

«Шора батыр», «Әмір ақсақ» («Хромой повелитель»),
«Қамбар күйі» («Кюй Камбара»), «Ел айрылған»
(«Разлучение народов») Асана Қайгы, «Сағыныш»
(«Грусть, тоска») Казтугана и другие, по своей тематике
и содержанию полностыо соответствующие литературно-
му наследию ногайской эпохи. В кюях данного периода
пашло свое отражение все более или менее значительное
в жизни народа, моменты упадка и регресса в его исто-
рии и, наоборот, моменты усиления влияния и власти но-
гайских племен, укрепления их единства.

Четвертый период - кюи времени джунгарского на-
шествия (XVII-XVIII вв.). Распри и раздоры между
феодальными казахскими и джунгарскими народами,
начавшиеся с тридцатых годов XVI века, продолжались
два долгих столетия, оставив в памяти двух народов глу-
бокие неизгладимые следы войн и разрух. При правлении
Контайджи (1635-1653 гг.) в социально-политической
жизни джунгарского государства произошли заметные
изменения. По сравнению с прежней сугубо кочевой хо-
зяйственной деятельностью получили распространение

187

земледелие, градостроительство, оживились торговые и
дипломатические сношения с соседними и близлежащими
государствами. В конце концов последнее привело к то-
му, что джунгарские правители стали строить свои отно-
шения с казахским соседним государством с позиций
превосходства и силы, экономического, политического
давления и нажима. Джунгары в этот период времени
претендуют на владение торговыми центрами вдоль Сыр-
дарьи, пытаются прибрать к рукам главные торговые
пути.

Трагедией для казахского народа обернулся 1723
г о д - г о д массового уничтожения джунгарскими полчи-
щами казахских племен, повального бегства и пораже-
ния на всех фронтах разрозненных казахских военных
объединений. Этот год в памяти народа запечатлен как
год «Страшного всенародного бегства, бедствия, мора,
гибели» (таково общее смысловое значение казахского
образного названия этих событий-Ақтабан шұбырын-
ды, алқакөл сұлама). В то же время именно это пораж-
ние послужило началом для последующего победоносно-
го объединения казахских племен под единым началом в
борьбе против общего врага.

Все это нашло отражение в духовном наследии наро-
да. В рассказах и легендах, преданиях, кюях и песнях
оживают образы героев войны - ханов и полководцев
Аблая, Есима, Жангира, воинов-батыров Ер Олжабая,
Кара керея Кабанбая, Канжыгалы Богенбая, Жаланто-
ся, Басентиина Сарымалая, Балталы Оразымбета, Срге-
лы Елшибека, Уак Баяна, Таракты Байгозы, мудрецов
и биев, степных ораторов, силой слова и мысли управляв-
ших народом - Бухара, Татикара, Каная, Толыбая, Каз
дауысты Казыбека и др. Возьмите хотя бы, к примеру,
народную песню «Елім-ай» («О, народ мой»), кюи «Ка-
ратаудың шертпесі («Мелодии Каратау»), Қалмақ-
биі» («Калмыцкий танец»),«Беласар» («Перевал»),
«Абылайдың қара жорғасы» («Черный иноходец Аб-
лая»),«Қалмақтың қара жорғасы» («Черный иноходец
калмыка»), «Кеңес» («Совет») и др.

Пятый период-кюи XVIII, XIX и начала XX столе-
тий. Отличительной чертой фольклора данного времени
является его заметная социально-политическая направ-
ленность. В песнях и жырах, легендах и кюях воспевают-
ся мудрость и справедливость, сила и мощь народа, по-
рицаются жадность и корысть, жестокость и грубость

188

правителей - ханов, султанов, баев и беков. Именно эти
века отличает большое количество музыкальных произ-
ведений, их тематическое разнообразие, содержательная
целостность, высокий профессиональный уровень, нали-
чие целой плеяды выдающихся композиторов-кюйши -
Курмангазы, Даулеткерей, Таттимбет, Тока, Сейтек
и т п. - изучение творчества которых составило целую
эпоху в советском искусствоведении, казахстанской му-
зыкальной науке.

Таким образом, можно подытожить все - вышеизло-
женное следующим образом. Музыкальное наследие ка-
захского народа вобрало в себя и воплотило в себе всю
многовековую историю народа, историю его борьбы за
справедливость и светлое будущее, является зеркалом
его надежд, чаяний, отражением его души, специфиче-
ским показателем его культурного уровня, нравственного
совершенства.

2. Орнамент мудрости. В истисической науке, как из-
вестно, принято квалифицировать древнейшие произведе-
ния прикладного искусства, обнаруженные в определен-
ных зонах, как образцы, выполненные в так называемом
«скифском зверином стиле». Материал их изготовле-
н и я - золото, серебро, бронза, олово, медь, дерево, ко-
жа, войлок и рог Чаще, как обычно, из них изготавлива-
ются: животные и звери в диковинных позах-лоси, оле-
ни, огромные хищные грифы, барсы, волки, кони, бараны
и козлы и т. д., живописные, причудливые растения, де-
тали военного или охотничьего снаряжения, всевозмож-
ные предметы быта. Все эти вещи «скифского звериного
стиля» были одновременно и предметами украшения, и
необходимыми и используемыми в жизни, быту предмета-
м и - к о н с к а я сбруя, доспехи, утварь, оружие, те или
иные детали одежды. Словом «скифы» древние эллины
обозначали многочисленные кочевые роды и племена,
обитавшие в обширном евразийском регионе: «Все пле-
мена вместе называются сколотами, т. е. царскими. Эл-
ины же зовут их скифами»,-писал Геродот (30, 188).

Со времени открытия произведений, выполненных в
зверином стиле», начала их изучения - прошло уже
около двух веков. Еще в 1714 г., как известно, Петр I
создал музей редких и удивительных вещей, изделий,
произведений искусства и природы - Кунсткамеру. В вы-
пущенном в 1718 году Указе он писал: «...ежели кто най-

189

дет в земле или воде какие старые вещи, а именно:
каменья необыкновенные.., какие старые надписи на
каменьях, железа или меди, или какое старое, необыкно-
венное ружье, посуду и прочее все, что зело старо и не-
обыкновенно,- також бы приносили, за что будут доволь-
ная дача, смотря на вещи, понеже, не видав, нельзя
положить цены». В результате со всех кондов страны, в
том числе Сибири, Средней Азии и Казахстана - потекли
в Санкт-Петербург вещи и предметы достойные удивле-
ния, в короткое время в поисках легкой наживы было
разграблено множество курганов и других захоронений,
простоявших тысячи лет. Подверглись вскрытию многие
древние курганы и могильники на побережье Черного
моря, вдоль Дона. Одно время правительством даже
специально создавались отряды, в задачу которых
входил раскоп курганских холмов. Так, в 1763 году на
украинской земле близ Елизаветграда (нынешний Киро-
воград) был найден во время таких раскопок боевой нож
с белой рукояткой. Ножны и рукоятка кинжала были ук-
рашены золотыми причудливыми фигурками диких зве-
рей и диковинными растениями. Находка была незамед-
лительно доставлена в Кунсткамеру.

Изделия «скифского звериного стиля» имеются в от-
дельных Европейских музеях, Нью-Йорке. Однако самая
богатая их коллекция находится в ленинградском Эрми-
таже. Она с большим успехом экспонировалась в Нью-
Йорке, Лос-Анджелесе, Токио, Осаке, Париже, Риме,
Флоренции, Венеции, Афинах, Гааге, Цюрихе, Эссене,
Белграде, Софии и многих других городах мира. Люби-
телей и ценителей искусства произведения «скифского
звериного стиля» приводили (именно!) в восторг и вос-
хищение. По своей 'эстетической, художественной завер-
шенности, глубине замысла и силе образности, высоко-
профессиональности и мастерству исполнения они, не-
сомненно, занимали , самые первые места в числе
мировых шедевров образцов материальной культуры, ис-
кусства народов мира. «Необыкновенные сокровища
скифов среди нас»,- писала «Юманите». Газета «Нипл»
так начинала свою статью: «Воскресная ночь принесла
лавину в Лос-Анджелес». Известный советский исследо-
ватель «звериного стиля», видный ученый И. Б. Брагин-
ский писал: «Такие шедевры древнего искусства, как
электровая ваза из кургана Куль-оба, золотой гребень
из Солохи или пектораль из Толстой могилы, не имели и

190

не им
еют себе равных ни в древнем, ни в современном

искусстве» (28, 5).
Действительно изделия «звериного стиля» изумитель-
ны как по своему искусному выполнению, так и по мощи
своего художественного воздействия, эстетическому заря-
ду отточенности форм. Крылатая, необузданная фанта-
зия удивительным образом сочетается с реальностью,
правдоподобием изображаемого. Выпуклость, рельеф-
ность, контрастность, кипучая энергия образов отличает
шедевры «скифского звериного стиля». История его воз-
­икновения и формирования, традиции и школы, которые
он юплощает — вот уже на протяжении более, чем сто-
летия ждут своего прояснения.
По данным историков и археологов изделия, обнару-
женные учеными, интерполируются в VIII—III вв. до
н.э. Радиоуглеродный анализ некоторых вещей данного
стиля подтверждает такую датировку. География нахо-
­ок обширна — она охватывает огромную территорию
кду 40 и 50 параллелями, начиная с востока от Вели-
кой китайской стены, Хуанхэ и Ордоса. Длина данного
отрезка —около семи тысяч километров. Можно назвать-
такие известные курганы, как «Червонный» или «Литый»,
|раскопанные в Кировограде в 1763 г., находки в которых
по имени человека их открывшего названы «Мельгунов-
ским кладом»; курган «Куль-оба», близ Керчи (1821 г.),
Голстая могила» у притока Днепра под названием Чер-
гомлык, прозванная «Чертомлыцким курганом» (1862г.),
курган «Солохо» (1913 г.), «Мелитополь»—на берегу
реки Молочной (1954 г.), «Пять братьев»— на берегу До-
ил (1954 г.), «Пазырыкские» курганы на Алтае (1929,
1947 гг.), курган «Иссык» под Алма-Атой (1970 г.),
«Дилда-тобе» в Гиндикушских горах на севере
Афганистана близ древнего города Емши-тобе (1978 г ) .
В названных курганах были обнаружены находки миро-
вого значения, ценнейшие памятники искусства и культу-
ры древних. Причем в обнаруженных предметах и вещах
довольно четко прослеживается некое единство или бли-
­ость в технологии изготовления, стиле исполнения или
выполнения, тематике и образной системе, что лишний
раз подтверждает факт существования в древно-
сти (в пределах I тыс. до н. э.) однотипной по образу
хозяйствования, морально-этическим нормам, социальной
сущности цивилизации кочевников. В исторической науке
их именуют скифами. Произведения прикладного искус-

191

ства данного периода времени - украшения седел и
сбруи, доспехов и вооружения, одежды, посуды и утва-
р и - квалифицируют как творения, выполненные в «скиф-
ском зверином стиле». Последние, в свою очередь, счи-
таются достоянием (в зависимости от позиции ученого)
греко-скифской, ирано-скифской или сибирско-скифской
культур, что отнюдь не всегда имеет под собой достаточ-
но веские основания. Такой разнонаправленный подход
мешает восприятию скифской культуры в ее целостности,
в ее своеобразной «кочевнической» специфике. Конечно,
мы далеки от мысли, что культура скифов развивалась
вне влияния извне. На нее, несомненно, оказали замет-
ное влияние и соседние, близлежащие государства и на-
роды. Еще в середине первого тысячелетия до н. э. Вели-
кий Шелковый путь, начинаясь с побережья реки
Хуанхэ, связывал воедино торговыми узами Иран, Среди-
земноморье и Грецию.

...Вспоминается, как было введено в традицию хрис-
тианское летосчисление. Как-то на одном из религиоз-
ных собраний в Древнем Риме было решено начать счет
годам со дня рождения Христа Но вот задача - точную
дату года его рождения никто не мог назвать. Диоклети-
анский календарь, бывший в употреблении до этого вре-
мени, как еретический (Диоклетиан был против христи-
анской религии), нужно было упразднить. И вот тут, го-
ворят, вышел вперед Дионисий Маленький, выходец из
скифских степей,знаток семи языков.

- Я высчитал это. Христос родился 532 года назад,-
сказал он. Не имея других сведений по данному вопросу,
все вынуждены были согласиться с ним. Тот год в связи
с этим был определен как 532 г., следующий-как
533 г. и т. д. (50, 39). Быть может, Дионисий Малень-
кий - один из древних прототипов диуаны - странника,
лекаря и колдуна, прорицателя и вещателя казахского
эпоса? Его образ характерен для всех кочевых народов.
Тем более, что и цифра 532 является сакральной для ко-
чевников. Она закономерно выводится из определенных
астрономических циклов - как произведение в результа-
те умножения цифр 19 и 28. По этому поводу М. Искаков
в своей книге «Народный календарь» пишет следующее:
«Число-19 называется «лунным кругом». Через каждые
19 лет фазы Луны точь-в-точь повторяются ко дню того
месяца. Например, в 1961 году 21 июня показалась чет-
верть Луны (полукруг, обращенный выпуклой стороной

192

направо). Такое положение Луны будет и 21 июня 1980
и 1999 годов. Так было и 21 июня 1942 года. Число 28 на-
­­­ается «Солнечным кругом». Через каждые 28 лет дни
недели повторяются. Например, 22 июня 1913 года было
воскресенье, 22 июня 1941 и 1969 годов - тоже воскресе-
нье. Для того, чтобы повторялась фаза Луны, дни и меся-
цы и недели, нужно 532 года (19 х 28 = 532). Например,
21 июня 1961 года показалась четверть луны в среду. Та-
кое совпадение повторится только через 532 года, т. е. 21
июня в 2493 году» (50,40).

В пользу того, что произведения «звериного стиля»
являются порождением мощной кочевой империи древно-
сти, отличающейся сугубо специфичным однотипным об-
разом производственной, социальной жизни и деятель-
ности, говорят многие факты о реальности такой степной
цивилизации в далеком прошлом. Именно кочевые орды
скифов, а затем гуннские племена явились той силой, на-
тиску которой был не в состоянии противостоять Великий
Рим. Согласно вавилонской хронике царя Набупаласара
в VII в. до н. э. цветущую Ассирию разрушили скифские
воины. Об этом же писал армянский историк V в. Мовсес
Хоренаци. Именно в качестве заслона от киммерийских,
скифских, массагетских, сарматских, сакских, гуннских и
уйсуньских племен была воздвигнута в IV-III вв. до
н. э. пятитысячекилометровая Великая китайская стена.
Именно кочевые отряды обширных степей, ставших
гибельными для всемогущих и всесильных Александра
Македонского, Дария и Кира, доходили в своих завоева-
тельных набегах вплоть до Египта. И, наконец, по библии
скифы-божья расплата за людские грехи. Так, пророк
Иеремия говорил: «Вот я приведу на Вас, дом Израилев,
парод издалека, говорит господь, народ сильный, народ
древний, народ, языка которого ты не знаешь и не бу-
дешь понимать, что он говорит. Колчан его как открытый
гроб. Все они люди храбрые. И съедят они жатву твою и
хлеб твой, съедят сыновей твоих и дочерей твоих, съедят
овец твоих и волов твоих, съедят виноград твой и смоквы
твои; разрушат мечом укрепленные города твои, на кото-
рые ты надеешься» (25, 19). В этой связи можно привес-
ти также слова Геродота: «Среди всех известных нам на-
родов только скифы обладают одним, но зато самым
важным для человеческой жизни искусством. Оно состоит
в том, что ни одному врагу,напавшему на их страну, они

7—2512 193

не дают спастись; и никто не может их настичь, если
только сами они не допустят этого». (30, 198).

Уже вышеприведенных отрывочных сведений вполне
достаточно, чтобы убедиться в исторической реальности
древней скифской империи на обширных пространствах
Евразии в период до н. э. Как свидетельствуют ученые,
скифы не сходили с мировой арены в течение целого ты-
сячелетия (40, 13). И последнее было под силу кочевым
племенам, успешно противостоявшим Греческой, Рим-
ской, Китайской, Ассирийской и Египетской державам,
только в результате их чрезвычайной сплоченности, со-
циально-политической монолитности, подчиненности еди-
ному центру управления. Известный советский ученый
А. П. Смирнов писал, что «без особого преувеличения
можно сказать, что в истории цивилизации следующее
место за греками и римлянами занимают скифы и кель-
ты» (105, 7). Такова история. И прекрасное искусство
«звериного стиля»-феномен самобытной степной куль-
туры. И некоторое влияние на отдельные работы данного
стиля греческих, индийских или иранских традиций, сю-
жетов и мотивов-должно интерпретироваться нами как
результат взаимодействия соседних этносов, их культур,
торговых и военных связей. Конечно, вышеизложенное
ни в коей мере не следует воспринимать как утверждение
о том, что произведения, выполненные в «зверинном сти-
ле» никак не могли возникнуть самостоятельно, скажем,
в древнем Иране. Схожесть социально-экономического
базиса ряда государств до н. э., по всей вероятности,
могла служить основой для возникновения «родст-
венных», однотипных образов и форм их передачи.
И все же скифское искусство «звериного стиля» (термин
«скифский» в известной мере условен) до сих пор не было
объектом фронтального изучения в плане выявления об-
щего и характерного, типичного его содержания - как
явление, имеющее весьма определенные истоки и причи-
ны возникновения, единый тип специфических признаков
и черт. Исследователи «скифского звериного стиля» в
основополагающих своих принципах интерпретации (од-
ного и того же) материала не достигли единого мнения.
В необычных фигурах зверей и животных одни ученые
склонны видеть мифическую, магическую ф у н к ц и ю -
изображение мощных и хищных, ловких и коварных
зверей должно было, по их версии, ассоциироваться у
древних с пожеланием таких же качеств владельцу или,
194

владельцам этих вещей или предметов. Вторая группа
исследователей полагает, что изображаемые образы сим-
волизируют объекты их поклонения и веры. Третьи более
категоричны-эти животные или звери есть воссоздан-
ные древними мастерами скифские боги или божества.
Таковы основные версии или точнее гипотезы, трактую-
щие произведения «звериного» стиля. Для того, чтобы
исследования преодолели гипотетическую «окраску» не-
обходим прежде всего комплексный подход к изучаемому
явлению. По крайней мере не должны сбрасываться со
счетов три нижеследующих момента:

1) археологические сведения тех временных срезов, в
частности, факты металлургического производства в
регионах обитания скифов быт и этнография племен,
их скульптурное (каменные изваяния и т. д.) и ремес-
ленническое искусство и т. д.;

2) критический анализ данных хроник и рун соседних
оседлых народов;

3) данные научного ретроспективного исследования
этнографии, культуры, истории и фольклора народов, на-
селяющих ныне или населявших в прошлом обширные
территории, принадлежавшие некогда скифам и их по-
томкам.

Трудно согласиться с пользующимися в настоящее
время известной популярностью суждениями отдельных
ученых о скифах как о неком «исчезнувшем», «погибшем»
или даже (!) «забытом» народе. Бесследно исчезнуть мо-
жет вещь, человек или даже племя. Но народ, объединен-
ный в единую могучую империю, не может не оставить
никаких следов в дальнейшей истории людей. Нельзя
свое незнание или нежелание знать, или в лучшем слу-
чае - скудность сведений, облекать в столь категоричной
форме в виде научного тезиса, как это не парадоксально,
подтверждающего свое неведение, уподобляясь персона-
жам народной присказки, решающим проблемы подоб-
ным образом:

- На чем держится земля?
- На быке. .
- На чем стоит бык?
- На гигантской рыбе.
- На чем располагается рыба?
- Ее поддерживает великий океан.
- На чем держится океан?
- Ту-х, ну и болтун же ты.

195

Скифская империя, располагавшаяся на огромных
степных пространствах и поддерживавшая тесные отно-
шения с близлежащими Китаем, Ираном и Грецией, до-
шедшими, кстати, до сегодняшнего дня, сохранив свою
линию исторической преемственности,- не могла не ос-
тавить следов своей дальнейшей жизни. Другое дело, что
они нам, к сожалению, мало известны. Истории изве-
стно немало случаев некоторой ассимиляции этносов, при-
водящей порой к утрате народом своего самоназвания
или даже языка. Но полностью бесследно исчезнуть, про-
пасть, кануть в века народ не может. По крайней мере,
следы своего существования он оставит в облике народов
с ним контактировавших. Вспомните, кровавую массовую
расправу с джунгарами войск китайского Цань-Луна в
1755 году, когда беспощадно уничтожались даже дети,
старики и женщины, о чем до сих пор сохранила память
надпись, высеченная на камне у горы Гедынь-Шань, у
которой и была совершена эта бойня «Через кровопроли-
тие воцарится мир»,- гласит она. Навряд ли правомер-
но считать вообще, что в результате каких-либо про-
цессов народы, объединенные некогда в крупнейшие
империи, исчезли с лица земли или неким образом поте-
рялись. Народы, населяющие ныне евразийские просто-
ры-русские, казахи, узбеки, киргизы, татары, башки-
ры, каракалпаки, осетины и многие другие,- возникли
не на пустом месте, они представляют собой последние
(для современников) этапы сложнейших этноисториче-
ских явлений. Поэтому кроме показаний хроник и надпи-
сей шумеров, египтян, эламитов, урарту, персов или ки-
тайцев в определении истоков искусства «звериного
стиля» не менее, если не более, важно использование дан-
ных этнографии и искусства кочевых народов и племен,
населяющих или некогда населявших ту же территорию,
что и скифы, и ведших схожий кочевой образ жизни и
хозяйствования.

Возьмем хотя бы для примера историю небольшого
осетинского народа, насчитывающего ныне всего каких-то
400 тысяч человек. На занимаемые сейчас на Кавказе
земли они перекочевали в свое время из южнорусских
степей, куда, в свою очередь они пришли проделав дли-
тельный путь по Европе, доходя вплоть до Испании
(IV-V в.). Как пишет историк Иосиф Флавий осетины
прежде именовались аланами и были одним из скифских

196

подразделений, обитавших вдоль Дона. Имя Алан, столь
распространенное у французов и англичан - реликт тех
эпох, наследие предков осетин. Этнография, фольклор и
язык осетинского народа, как восходящие к скифской
нюхе и непосредственно с ними связанные, нашли до-
стойное отражение в трудах известного советского учено-
го Василия Ивановича Абаева. К сожалению, других по-
добных исследований духовной и материальной культуры
народов евразиатского региона пока не создано.

В этой связи интересно привести выдержку из работы
казахского фольклориста Балтабая Адамбаева, обнару-
жившего, как кажется автору, некоторые параллели в
языке скифов и казахов. «Язык неразрывен с историей
парода, он его творение, его продукт.Конечно, сейчас
очень трудно судить об языке скифов. До нас дошли лишь
отдельные слова, отрывочные фразы, да и то в переложе-
нии греческих, римских или китайских ученых-историков,
путешественников, общественных деятелей на свой лад и
манер. Тем не менее, можно ср такие параллели как
Д о н - Т а н а и с , с одной стороны, и общетюркское Тын
тихий», Тун «чистый», «отстоенный», или, например,
возьмите такие чисто тюркские по происхождению слова
как Ақсүтті - Аксуты в Сумской области, Бесоба в
Оренбургской, Кулоба в Крыму, Қара-қият на Украине,
Ақсай на северном Кавказе, Пысыған су в Пятигорске и
т. п. Последние слова - названия местностей, где произ-
водились археологические раскопки. Кроме них, юго-за-
падные области России, Украина, Молдавия и др. изоби-
луют тюркскими топонимами... Немало в греко-римских
хрониках очень близких по своей форме тюркским антро-
понимам личных имен: Таргитай, Липаксай, Арпоксай,
Колаксай, Агафрис, Аспандр, Актамасад, Отламыш, Ини-
смей, Атей, Мади, Ишпак и т. д. Отдельная звуковая
близость наблюдается также и в некоторых этнонимах...
Ср., к примеру, скифский род будин, происшедший из
смешения крови эллинов и скифов, и казахское слово
будан «помесь, смесь; метис...» Древних кеммерийцев,
побежденных скифами и проживавших у Черного и Азов-
ского морей, вдоль побережья Танаиса (по данным архе-
ологических раскопок их культура близка и, вполне ве-
роятно, даже родственно скифской) ср. с казахским
(т. е. тюркским) древним персизмом кемер«пояс, кушак,
ремень, украшенный инкрустацией», «побережье, берег».
На память приходят строки народной песни:
197

«Беліме буынғаным кемер белдік,
Дариға-ай, сол арадан неге келдік..»
(досл.: («Мы) опоясанные инкрустированными поясам:..
О, злая судьба, зачем мы покинули те места...»)

Конечно, быть категоричными в утверждении право-
мерности подобных весьма поверхностных аналогий мы
не собираемся, но и, с другой стороны, не можем удер-
жаться от соблазна их 'гипотетической констатации...»
(7,150-151).

Проблема изучения древнейших корней (именно
древнейших, а не просто древних!) казахского и других
тюркских языков на уровне известных реконструкций
осетинского или, скажем, русского языков, важная зада-
ча будущего, от решения которой зависит освещение
важнейших аспектов истории народа ( и - н а р о д о в ) , его
(их) этногенеза. К сожалению, не говоря о даже более
или менее достойной трактовке ее, к настоящему момен-
ту можно отметить, что проблема эта вообще должным
образом не поднималась в тюркологии. Возможность
обнаружения языковых параллелей предполагается на-
личием большого количества общих черт между тюрк-
скими народами и древними скифами в области быта,
верований, этнографии, фольклора. Только исходя из
показаний Геродота, мы узнаем о том, что скифы жили
в войлочных кибитках - юртах, изготовляли кислое
кобылье молоко - кумыс, пекли мясо в желудках жи-
вотных (закопанных в горячую землю под угли), носили
остроконечные войлочные головные уборы,очищали (от
скверны) священным огнем, обдавали нм, благославля-
ли в поход воина, невестку, впервые вступающую в новый
дом, ребенка, которого впервые укладывали пеленая,
в люльку, покойника, перед его погружением в могилу,
новую стоянку и т.д., не наступали (т. е. не топта-
ли) на золу, уважительно откосились к женщине-ма-
тери, поднимали над домом, где кто-либо умер, черное
траурное знамя, женщины оплакивали покойника гром-
ко причитая, царапая себе лицо и распустив воло-
сы, справляли годовщину смерти покойного, коня по-
гибшего отмечали особым образом и т. д. и т. п. Так и
кажется, что речь идет здесь не о древних скифских пле-
менах, а о кочевых тюркских родах - настолько рази-
тельны совпадения. И климат и рельеф обитания ски-
фов практически, казалось бы, идентичны с территорией

198

казахских племен - просторные степи с резко континен-
тальным климатом, холодным ветром борей (ср. казах.
боран «буран, буря», борасын «пурга»,борау «идти»
(о снеге) и т. п.,бұрқыл «клокотание, клубы» и т. д.,
восходящие к корню бур-, бор- «кружить, крутить закру-
живать»), А сколько аналогий в эпических сюжетах!

Мы не ставим себе целью системный показ подобных
схожих моментов. Это, конечно, задача сугубо научного
исследования. Сейчас же нам хотелось бы прежде всего
обратить внимание на тот факт, что и в произведениях

«звериного» стиля можно обнаружить такие же общие
мотивы. Встречаются среди них изображения воина-
батыра, вооруженного б е с қ а р у (букв.: «пять видов
боевого оружия-обязательный комплект вооружения
казахского воина»): луком со стрелами, копьем, боевым
топором а й б а л т а , саблей и щитом. Часты изображе-
ния картин, передающих сцены вручения лука молодому
юноше опытными воинами, или изображения прикрепле-
ния тетивы к луку. Так, изображен юноша, прицепляю-
щий к луку тетиву, на электровой вазе из Кулоба, что,
по всей вероятности, символизирует его вступление в по-
ру зрелости. Это же означает в казахском эпосе натяги-
ван ие тетивы лука юношей. Одежда юноши напоминает
одежду казахского кочевника - те же кожаные штаны,
замшевая куртка, остроконечный головной убор. Тот же
с пособ сваливания коня, что некогда бытовал и у каза-
хов запечатлен на кувшине из Чертомлыкского кургана.
Или взгляните на потник, найденный в Пазырыкском
кургане и предназначенный для джигитов и молодых де-
вушек. Точно такие потники с тремя кисточками из кон-
ского волоса или верблюжьей шерсти до сих пор распро-
странены у казахов. Характерный для «звериного» ис-
кусства образ крылатого барса можно сравнить, как
гомогенный популярным казахским эпическим образом
крылатого кумая (сказочно быстрого и ловкого пса, иметь
которого, по казахским народным поверьям, было боль-
шим счастьем).

О кочевом образе жизни скифских племен писали
многие историки. Геродот, например, писал так: «Ведь
у скифов нет ни городов, ни укреплений, и свои жилища
они возят с собой. Все они конные лучники и промышля-
ют не земледелием, а скотоводством их жилища - в ки-
битках. Как же такому народу не быть неодолимым и не-
приступным» (30, 198-199). Одним из евразийских наро-

199

дов, вплоть до начала XX столетия сохранявших кочевой
образ жизни, были, как известно, казахи. Вообще, по
уровню исторического развития кочевники-скотоводы сто-
ят на более высокой ступени по сравнению с промыш-
ляющими только охотой, рыболовством или собиратель-
ством народами, так как в своей хозяйственно-бытовой
деятельности они пользуются не готовыми от природы
продуктами, но - продуктами своего труда. Примеча-
тельно также и то, что первыми металлургами, как уста-
новили ученые, были древние кочевые племена, и только
затем-оседлые, земледельческие народы (116, 14). По-
видимому, это было связано с их мобильным образом
жизни. Ежегодно пересекая огромные пространства сте-
ней и гористых местностей, они имели большую возмож-
ность обнаружения открытых месторождений. Поэтому
не случайно, что древнейшими центрами металлургиче-
ской промышленности принято считать места обитания
кочевых предков многих современных народов - Цент-
ральный Казахстан, Алтай, Урал. Искусно вылитые, от-
чеканенные или выкованные из металла произведения
«звериного» стиля - наглядное подтверждение высокого
уровня металлургического дела у кочевых племен.

Как пишут историки, древние насельники нынешней
казахстанской территории начали вести кочевой образ
жизни где-то во I I - I тыс. до н. э. На период IX-VШ вв.
до н. э. приходится высшая точка развития скотоводства
у тогдашних кочевников. Этот же период времени отме-
чен для них высоким уровнем развития металлургии. Сог-
ласно археологическим исследованиям, именно в указан-
ное время начинала на основе культуры бегазы, карасу,
восходящей в свое время к андроновской, формироваться
скифо-сакская культура. На территории Казахстана эпо-
ха бронзы на протяжений многих веков претерпевала
множество изменений, эволюционируя от простых и при-
митивных форм к более сложным. Начало ее относится
к э н о л и т у - III тыс. до н. э., период расцвета или окон-
чательного формирования - ко П - I тыс. до н. э. (75,
197). В это время получили свое всестороннее развитие
главнейшие, базисные направления духовной и матери-
альной культуры кочевников, включая сюда даже ее та-
кие наиболее показательные формы как письменность
или алфавит. Так, Г. Г. Мусабаев, например, писал но
поводу одной надписи па камне: ...Изображение, высе-
ченное из гранитного камня, показывает эволюцию тамг

200

от пиктограммы к идеограмме и далее к алфавиту с сох-
ранением идеографичности многих тамг. Эти факты опро-
вергают теорию заимствования из других алфавитов, так
как эти зарисовки на скалах были сделаны еще на заре
первобытной культуры представителями пастушеских
племен, выделившихся из остальной массы варваров»
(91,19). Сравните с приведенным выше еще одну цитату:

И настоящее время у н а с больше данных, свидетельст-
вующих в пользу собственно сакско-семиреченского
происхождения письма, чем подтверждающих обратный
вывод» (9, 58). Разнообразная и развитая система тамг,
тавро, гербов и меток у кочевников - лишнее подтвер-
ждение сказанному. Вообще для них было весьма ха-
рактерно иносказание, символизм, знаковая передача
информации, язык жестов. Вспомним хотя бы хорошо из-
­­­тный пример из Геродота о том, как скифы отправи-
ли вероломно ворвавшемуся в их пределы персидскому
царю Дарию своеобразное послание:птицу, мышь, лягуш-
ку и пять стрел. Последнее означало следующее: «Если вы,
персы, как птицы не улетите в небо, или как мыши не за-
роетесь в землю, или как лягушки не поскачете в болото,
то не вернетесь назад, пораженные этими стрелами» (30,
220). Почему не считать подобные «письма» древнейшими
образцами своеобразного письма скифов? «На начальных

этапах развития письма мы всегда сталкиваемся с попыт-
ками выразить сообщаемое с помощью рисунков, поэто-
му этап рисуночного идеографического письма следует
предполагать даже в тех случаях, когда он не доказан
документально. Графические формы знаков быстро и
легко эволюционируют от рисуночных до линейных - это
в достаточной степени доказывается развитием письма
экимосов и письма бамум»,-пишет И. Фридрих (115,
207).

И, наконец, ярким подтверждением высокого уровня
культуры, ее расцвета у кочевников в древности следует
считать шедевры «звериного» искусства, являющиеся об-
разчиками подлинно высокоэстетического, художествен-
ного вкуса, глубокого понимания красоты и тонкого ощу-
щения гармонии. Они расскажут внимательному наблю-
дателю о многом. Талантливые художники вложили в них
свою душу, сердце и ум, безоглядно отдаваясь власти
вдохновения. И познать их м и р - з а д а ч а исследователя.

Природа для кочевника - его постоянный дом. Звери
и животные, растения и явления природы, луна и звез-

201

ды - его постоянные каждодневные спутники. С ними он
связывает свой успех, от них зависят его неудачи. Реалии
окружающего его м и р а - д л я него повседневные и хоро-
шо знакомые вещи. «Поэтому, с одной стороны, по мере
того как предметная действительность повсюду в общест-
ве становится для человека действительностью челове-
ческих сущностных сил, человеческой действительностью
и, следовательно, действительностью его собственных
сущностных сил, все предметы становятся для него опред-
мечиванием самого себя, утверждением и осуществлением
его индивидуальности, его предметами, а это значит, что
предмет становится им самим»,-писал К. Маркс (2,
593).

Все, что окружает кочевника - и растения, и живот-
ные, и явления природы, небесные тела, дождь и снег -
все это он подвергал своеобразной идеализации (если так
можно назвать этот феномен). Не говоря о многих других
кочевых народах, возьмем хотя бы, например, племена ка-
захских номадов. Для них небо - бог богов, владыка
владык Небесные тела как его естественные атрибуты -
луна, звезды, солнце, пламя на земле - к а к его части-
ца - так же почитаются как божества, нечто святое. Да-
же трава как родственница неба пользуется у казахов
особым почтением-ее нельзя беспричинно топтать,
мять. У каждой разновидности скота есть свой покрови-
тель - для лошадей - Қамбар ата, для овец-Шопан
ата, для рогатого скота - Ойсыл қара, для верблюдов -
Зеңгі баба, для коз - Шекшек ата. По народным поверь-
ям лошади произошли от ветра, верблюды-от солонча-
ков, крупный рогатый скот - от воды, бараны и овцы -
от огня Провожая сына в дальний путь, мать поручает
его своим, богам:

Көл иесі"Қамбар-ау,
Шел иесі Қамбар-ау,
Карағыма кез сал-ау!»
(букв.: «О, владыка озер, Камбар,
О, повелитель пустынь, Камбар,
позаботься о моем сыне!»)

из «Қыз-Жібек»). Увидев черную кошку, пастух радовал-
ся так, будто жена его разрешилась сыном. Быстро, втай-
не от хозяйских глаз, он убивал эту кошку и закапывал
ее в центре скотного двора. Теперь он был вполне спокоен

202

за своих о в е ц - никакая болезнь их не коснется. Черная
кошка под землей была надежной защитой от хвори. За-
болевшая овечьей чумой (топалаң) ярочка становилась
вялой, апатичной. Тогда пастух дабы избавить ее от неду-
га, не долго думая, отсекал ножом ей ухо, приговаривая
«жертвуем ухом, чтобы спасти голову», и три раза прове-
дя отрезанным ухом вокруг головы овцы, бросал его в
сторону. «Мой верблюжонок», «мой жеребеночек», «моя
козочка»,- ласкает кочевник своих детей... В непогоду,
когда месяц обращен острием серпа вверх, казахи при-
крикивали на луну: «Ишь ты, разлеглась! На тебе!»
И бросали в чувствах в нее палками...

У каждого казахского батыра, композитора-кобызи-
ста, мудрого жырау (исполнителя эпоса) был свой свя-
той, свой покровитель. Последний воплощался в самых
различных видах, формах и образах. Так, например, как
писал Ч. Ч. Валиханов, святыми покровителями батыров
Байгозы из рода тарак и Жарылгапа из рода аралбай
были соответственно грозный беркут и красная лиса.
Когда поэт Асет приехал из далеких краев специально
для того, чтобы проведать умирающего акына Кемпирбая,
последний, отвечая на приветствие друга, пропел следую-
щее:

Әсетжан, бұл аурудан өлем білем!
Алланың аманатын көрем білем!
Кеудемнен көк ала үйрек «қош» деп ұшты,
Сол шіркін кәрі жолдас өлең білем...
(букв.: «Дорогой мой Асет, я знаю, что от этого
недуга мне уже не оправиться!
То, что ниспослано б о г о м - д а сбудется!
С груди моей с прощальным криком
взлетела серая утка.
Знаю я, что это мой старый друг,
песня, покидает меня...»).

Көк ала үйрек «серая утка» здесь для а к ы н а - е г о
жизнь, его песня, его вдохновение, образ его мечты и на-
дежды. Можно вспомнить еще один типичный пример -
историю о случае из детских лет известного казахского
бия, мудреца и оратора Каз дауысты Казыбека. В тяже-
лые для казахов годы войны с соседними джунгарскими
племенами как-то раз отправился мальчик Казыбек вмес-
те с послами к грозному хану джунгар Хунтайджи, При-

203

чем после первой же встречи хана с мальчиком Хунтай-
джи вдруг неожиданно принял все предложения юного
Казыбека, решив прекратить войну. После того, как ка-
захские послы с молодым спасителем отбыли к себе, все
войско джунгар, собравшись, потребовало от своего пове-
лителя ответа:

- Что с Вами, хан наш? Почему Вы так оторопели
от встречи с каким-то сопляком? В чем причина такого
странного решения?

На что хан ответил-.:
- Вы этого незаметили. Но, когда он начал держать
речь, на его плечах грозно ревели два огромных медведя,
извергавшие из своих пастей огонь, слова его проникали
в меня, пронзали меня как приказ свыше. Стоило мне
только попытаться ему воспротивиться - он бы меня тут
же уничтожил. Вы этого не видели - но я это испытал
на себе. И не собираюсь менять своего решения. Пусть
его люди берут все, что пожелают и едут с добром (117,
107).
Грозные медведи «помогли», как мы видим, юному
бию Казыбеку. Они - воплощение поддержки свыше.
Подобные примеры со схожими сюжетами о «помощи»
животных или зверей можно было бы еще долго продол-
жать. Но не в количестве их суть. Важно, что такие
мотивы вполне характерны для мифологии, фольклора,
эпоса и т. д. кочевого этноса и, быть может, многочислен-
ные фигурки птиц, хищных зверей и животных в произве-
дениях «звериного» стиля - еще одно тому подтвержде-
ние. По крайней мере, кажется, нет серьезных оснований
отвергать возможную связь между ними. В представле-
ниях кочевников реалии окружающего их мира - расте-
ния и животные, звери и птицы - все наделялись некой
силой, являлись носителями определенных функций и
признаков, имели какое-либо предназначение, воплощая
в себе, как мы это видели в вышеприведенных приме-
рах, опору и дух, веру батыров, ораторов, мудрецов или
поэтов. Причину всему происходящему в мире и вокруг
них кочевник видел в тех или иных вполне конкретных
проявлениях жизни, явлениях природы, растениях, вещах
или живых существах (ср. в вышеприведенных приме-
р а х - к о ш к а луна т т. п.)-неких опредмеченных, ма-
териализованных «хозяевах» происходящего, могущих
изменять мир и нас по своему усмотрению. Взгляните,
какой мощью и силой дышат образы произведений «зве-

204

риного» стиля - звери и животные, птицы и растения.
Каждая картина, каждая фигурка выполнена в динами-
ке, в движении, в неуемном стремлении вперед. И про-
водить аналогии между образами скифских мастеров
(термин «скифский» здесь также условен, как и в словосо-
четании «скифский звериный стиль») и сугубо казахски-
ми данными из фольклора и этнографии, несмотря на свою
кажущуюся несостоятельность, все же в известной мере
правомерно, ибо истоки последних ведут нас в глубокую
древность. «Изумительно, с какой свежестью сохранили
киргизы (т. е. к а з а х и . - А . С.) свои древние предания и
поверия....»-писал Ч. Ч. Валиханов (28, 1, 391).

По всей вероятности, динамизм картин «звериного»
искусства, их экспрессивная действенность обусловле-
ны самим мобильным образом жизни кочевников. Хотя
последнее должно быть, конечно, обосновано научным
образом-исследовано в типическом и типологическом
ракурсах. Мы часто употребляем термин типический -
типический персонаж, характер, образ. Слово тип, как
считают некоторые ученые и в частности известный фи-
лософ А. В. Гулыга, объединяет три понятия: во-первых,
э т о - н е ч т о точно отображающее образец, стандарт чего-
либо (прилагательное - типовой); во-вторых- изобра-
жение или передача каких-либо наиболее характерных
черт или признаков предмета, явления, его сУТИ, сущно-
сти (прилагательное-типичный, типический); в-треть-
их, это-прообраз, основная форма, допускающая не-
значительное отклонение от его отдельных конкретных
проявлений (33,20). Типология по сравнению с типиче-
ским, типичным формирует, объединяет хронологически
и пространственно разноплановые явления в некую еди-
ную схему. Если рассматривать произведения искусства
с точки зрения художественной типологии, последние ско-
рее будут квалифицироваться нами в данном случае как
объект научного анализа. «Типологический образ в искус-
стве своего рода контурное изображение. Оно схематич-
нее типического образа, но зато более емкое. Конкрет-
ность при этом не исчезает, она только теряет долю наг-
лядности. Из курса диалектического материализма мы
знаем, что наряду с чувственной конкретностью единич-
ного явления может существовать и логическая конкрет-
ность, сконструированная из одних абстракций. Ху-
дожественная конкретность-среднее звено между
ними. Типический образ ближе к чувственной конкретно-

­­­

сти, типологический - к понятийной. Типологический
образ - школа не только мысли, но и переживания. Без
последнего нет искусства...» (33, 21).

Приведенное высказывание профессора А. В. Гульни
помогает нам глубже понять произведения «звериного»
стиля. Изображенные в них объекты - плод фантазии
художника, его замысла и идеи. Это и крылатые кони и
гончие псы, и диковинные лоси в роговой броне с множе-
ством различных изображений на теле и т. д. Таких об-
разов в реальной жизни нет и быть не может. И все же,
глядя на эти в некотором смысле фантастические и в то
же время сверхреальные, до боли в груди ощутимые,
рельефные и емкие, супервыразительные образы, чувст-
вуешь их правдивость. Они волнуют кровь,очаровыва-
ют смелостью и дерзостью замыслов и их воплощения.
И причина этого кроется в типологичности образов
«звериного» искусства Формально отдаляясь от правды
жизни, гиперболизируя отдельные ее стороны, эти образы
выпукло показывают самую суть явления, освещают глав-
нейшее и важнейшее в художественном замысле, идее
образа. Посредством типологической художественности,
образности, экспрессивности «скифских звериных» картин
мы сейчас можем судить о жизни и быте древнейших ко-
чевых племен, их этнографии, верованиях и религии, эти-
ческих правилах и эстетических представлениях. Извес-
тен спор немецких просветителей XVIII в. по поводу ин-
терпретации скульптуры Лаокоона. Почему, недоумевали
они, умирающий Лаокоон вместо того, чтобы издать
предсмертный крик изображен тихо стонущим? Отвечая
на этот вопрос, Г. Э. Лессинг писал о том что настоящее
искусство вовсе не обязано и не призвано в точности ко-
пировать, воссоздавать жизнь, наоборот, для достижения
определенного эффекта художник порой намеренно изме-
няет правде жизни, банальной реальности. Только то ис-
кусство является истинным, которое дает пищу фантазии
и мысли, которое заставляет и сердцем и разумом пере-
живать изображенное. Ограничить художника слепым
фотографированием окружающего - все равно что ли-
шить его вдохновения, радости творчества, полета вооб-
ражения. Лессинговская мысль, высказанная относитель-
но скульптуры, несомненно, правомерна в отношении к
произведениям искусства или художественному творчест-
ву вообще (33,22).

В качестве еще одного подтверждения этой мысли

206

вспоминается одна скифская находка из кургана Кулоба,
экспонируемая в Эрмитаже и называемая «Единокров-
ники»-барельеф на золотом поясе. На нем изображены
два человеческих лица, обращенных друг к другу. Они
настолько близки друг к другу, что как бы сливаются в
одно двойственное лицо с единым носом и ртом, общими
глазами. В знак породнения они отведывают одной пищи,
приближают ко рту (к единому для них обоих рту) на-
полненные чаши И, несмотря на некую алогичность об-
раза, он поражает своей целостностью и четкостью пере-
данной таким образом идеи. Он воспринимается как сим-
вол истинной дружбы, верности и преданности, единения
устремлений и чувств, общности целей и интересов, го-
товности ко всему ради своего кровного брата, родствен-
ника, друга. Небольшим отклонением от реальности об-
разно и вполне реально, ощутимо, зримо переданы и чув-
ство и мысль. Сцена на барельефе изображает, по-види-
мому, акт породнения, клятву, обряд единения по крови,
до сих пор бытующий у тюрко-монгольских народов и
описанный еще у Геродота. Прекрасное художественное
(типологическое) решение картины навряд ли. кого-либо
оставит равнодушным...

Можно было бы (и, конечно, произведения «зверино-
го» скифского искусства того стоят) более подробно ос-
тановиться на искусстве «звериного» стиля. Однако не
будучи специалистами искусствоведами и тем более про-
фессионалами историками, мы решили ограничиться та-
ит беглым, поверхностным обзором. Заинтересовавший-
ся молодой читатель может без труда, ориентируясь на
приведенную литературу, выйти на серьезные научные
работы по данной теме. И если это случится, мы будем
считать свою скромную задачу выполненной.

Искусство «звериного» стиля-детище кочевого мира,
экономически развитого общества, ведь «от развитого
котоводства можно было быстрее и легче получить боль-
шой продукт, чем от ирригационного земледелия» (9, 55).
Произведения скифского искусства, каковыми мы их вос-
принимаем сейчас, были поначалу просто предметами
бытаа, утварью, деталями сбруи, вооружения и т. д., вы-
полнёнными искусными мастерами с любовью и старани-
ем. Т.е. все они служили кочевникам в их повседневной

жизни, что, в свою очередь, делает их еще более ценными
для исследователей этнографии и быта, мировоззрения и
представлений, критериев оценки ценностей, верований

207

и художественных, творческих возможностей обладателей
и создателей этих вещей.

К великому сожалению, «звериное» искусство или точ-
нее - искусство наших мудрых п р е д к о в - д о сих пор,
несмотря на его релевантность, не исследовано должным
образом. Лишнее этому свидетельство - сам термин-оп-
ределение «звериный», абсолютно непригодный в данном
случае. Может быть, этим исследователи, создатели дан-
ного определения, хотели подчеркнуть зримость, силу и
мощь, динамизм и экспрессивность образов скифских
шедевров? Однако наряду со всеми этими качествами
«звериных» образов, они проникнуты тонким лиризмом,
насыщены мудростью жизни, они философичны и много-
значны. По композиции и структуре, соотношению про-
порций, гармоничности форм и цветов, новизне и ориги-
нальности художественных решений они, скорее всего,
являются свидетельствами отнюдь не звериного, а, на-
оборот, глубоко человеческого, гуманного,доброго на-
чала.

3. Юрта «Истосику куедуед итбизатг очеоч опасной
методологической аберрации, заключающейся в стремле-
нии отыскивать в культуре другого народа те черты, ко-
торые нам представляются значительными и при отсутст-
вии их считать данный народ примитивным. Так, народы
Европы и Средней Азии, переходя на ступень цивилиза-
ции, строили города, архитектура которых достойна изум-
ления и восхищения. Тюркюты домов не строили и садов
не разводили, так как холодйый климат заставил бы их
покинуть эти города, как только будет сожжен весь сухой
лес поблизости. Однако никем не доказано, что каменная
лачуга или глиняная мазанка есть высшая форма жили-
ща по сравнению с войлочным шатром, теплым, простор-
ным и легко переносимым с места на место. Для кочевни-
ков, тесно связанных с природой, жизнь в таком шатре
была не прихотью, а необходимостью»,- пишет извест-
ный востоковед Л.Н.Гумилев (34,72). Именно необходи-
мость, исходя из образа жизни, рельефа, климатических
условий, на протяжении долгих тысячелетий формирова-
ла быт кочевников, причем последние, как мы об этом пи-
сали выше, были в экономически более выгодном поло-
жении по сравнению с оседлыми, земледельческими на-
родами (9, 55).Так, уже в IV-III вв. до н. э. начали
появляться зажиточные скотоводы, конские табуны кото-

208

рых насчитывали до 3 - 4 тысяч голов скота (24,3,190).
Экономическая, материальная основательность кочевых
цивилизаций не могла не способствовать формированию
специфичной, самобытной духовной культуры степных
народов. И неким оригинальным средоточием всего
кочевого мира, его быта, этики и эстетических норм, ми-
ровоззрения и т. д. является обычная с виду войлочная
юрта, как в фокусе, отражающая в себе наиболее харак-
терное и существенное в жизни кочевников, показываю-
щая только то, что уже отстоялось в веках и навечно за-
крепилось в сознании. Каждая мельчайшая деталь юрты,
начиная от ее основания и кончая ее верхом, имеет кроме
своего утилитарного, сугубо практического предназначе-
ния и массу других функций и интерпретаций самого раз-
личного плана и порядка, причем все элементы юрты на-
ходятся по отношению друг к другу в строгой геометри-
ческой симметрии. Юрта таким образом, обслуживала и
удовлетворяла не только материальные, но и духовные
потребности своих жильцов, представляя собой некую
микросистему, микромир, микровселенную.

Юрта - ровесница кочевничества и в некотором
смысле его образное представление, символ.

Сведения об использовании юрты в древности уводят
в глубокую с т а р и н у - в III тыс. до н. э. бронзового века.
Обнаружены ее наскальные изображения на Алтае, Баяр-
ском хребте в Сибири, в Крыму, курганах Пазырык (на
Алтае) и Нонн-улин (в Монголии). Писали о ней и отец
истории Геродот, описывавший жизнь, нравы скифов,
и в более позднее время - западно-европейские и восточ-
ные историки и путешественники, сохранились отдельные
«ведения о ней, ее строении и роли в жизни кочевников в
различного рода хрониках, надписях и записях, в архи-
тектурных образцах. Так, например, Н. Я. Бичурин при-
водил факты из древних китайских летописей о том, что
уйсуньский гуньмо, т. е. хан, правитель, жил в войлочной
юрте. В записях Земарха, Плано Карпини, Гильома Руб.-
рука, Ибн-Батуты имеются данные о юртах-повозках на
колесах. Гильом Рубрук, проезжавший по территории ны-
нешнего Казахстана 1253-1255 годах, например, писал
следующее: «Дом, в котором они спят, они ставят на ко-
леса из плетенных прутьев; бревнами его служат прутья,
сходящиеся кверху в виде маленького колеса, из которого
поднимается ввысь шейка, наподобие печной трубы; ее
пни покрывают белым войлоком, чаще же пропитывают

209

также войлок известкой, белой землей и порошком из
костей, чтобы он сверкал ярче; а иногда также берут они
черный войлок... И они делают подобные жилища нас-
только большими, что те имеют иногда тридцать футов в
ширину. Именно я вымерил однажды ширину между сле-
дами колес одной повозки в 20 футов, а когда дом был на
повозке, он выдавался за колеса по крайней мере на пять
футов с того и другого бока. Я насчитал у одной повозки
22 быка, тянущих дом, 11 в один ряд вдоль ширины по-
возки и еще 11 перед ними. Ось повозки была величиной
с мачту корабля, и человек стоял на повозке при входе
в дом, погоняя быков» («Путешествия в восточные стра-
ны Плано Карпини и Рубрука», М., 1957, с. 91). Конечно,
для повседневных нужд кочевника была гораздо более
удобнее небольшая сборная, переносная юрта, легко пе-
ревозимая на коне. И именно такой гуннской юрте зави-
довал римский посол Менандр Протектор, выросший в
беломраморных дворцах (85,377-379).

По мнению академика АН Казахской ССР А. Х. Мар-
гулана, словосочетание үйдің қаңқасы «остов юрты»
(букв.: «скелет дома, жилища, юрты» - реликт эпохи ис-
пользования юрт-повозок и представляет собой обозначе-
ние такого дома. Слово каң, как писал в XVII в. историк
Абылгазы Бахадур, хан хивинский, означает «телега, по-
возка на двух колесах»). Повозки с крытым верхом, удоб-
ные кибитки для девушек были распространены в быту у
казахов вплоть до XVIII в., о чем лишний раз свидетель-
ствуют такие коляски или пролетки в эпосе. «Қыз Жібек»
(74,2). Различные виды и типы юрт встречаются и в
«Огуз-наме», «Книге моего деда Коркута», «Козы-Кор-
' пеш - Баян-слу», «Манасе» и т. д.

Интересно заметить, что по Янь Ши-гу (581-645 г. г.)
гун, хун означает «войлочная палатка куполообразной
формы» (Бань Гу. Хань-шу, История династии Хань. Пе-
кин, изд. Бо-на, 1958, гл. 94 а, л. 14а). В пользу возмож-
ной связи данного слова с известными этнонимами - гун-
нами или хуннами, по всей вероятности, свидетельствует
более древнее упоминание о юрте в трактате 81 г. до н. э.
«Янь те лунь» («Дискуссия по вопросам соли и железа»),
в котором, рисуя образ жизни сюнну, Сан Хуньян
( ? - 8 0 г г . н.э.) крупный государственный деятель вре-
мен ханьского императора У-ди, пренебрежительно заме-
чает, что у них «сплетенная ива служит домом, войлочная

210

циновка является крышей» («Собрание сочинений раз-
­­чных философов», Пекин, 1957, стр. 53).

Не так давно экспедиция под руководством Г. А. Ав-
раменко обнаружила во время раскопок близ Ачинска
жилище людей эпохи палеолита.По своему виду, как сни-
мает доктор исторических наук В. Ларичев, оно вполне
напоминает внешне войлочную юрту. Удивительно то,
что остов этой «юрты» сооружен из бивней мамонтов, за-
крепленных в углублениях тазобедренной кости животно-
го. Быть может, такой и была праформа юрты, ее древ-
нейшая, самая первая модель, и казахское выражение
киіз үйдің қаңқасы (букв.: «скелет [остов из кости, костя-
ной каркас] войлочной юрты») в таком случае, возможно,
является не результатом простой аналогии, а консерви-
рует в себе древнейший реальный образец обозначаемого
объекта..Сравните также казахское словосочетание киіз
үйдің сүйегі (букв.: «кости юрты», т. е. ее основа), народ-
ную загадку:Отыз омыртқа, қырьқ кабырға, бәрін ұстап
тұрған ауыз омыртқа («Тридцать позвонков, сорок ребер,
прикрепленные к тазобедренной кости»)-отгадка: юрта
и т. д.

Где-то в середине IV столетия гунны передвинулись в
Восточную Европу. По словам очевидца этих событий,
бойца римского войска Аммиана Марцеллина, гунны низ-
корослы, безбороды и как бы «вырастают из спин коней»,
воюют только на коне, вооружены саблями, луком и ве-
рекой. «Придя на изобильные травою места, они распо-
лагают в виде круга свои кибитки... Истребив весь корм
для скота, они снова везут, так сказать, свои города, рас-
положенные на повозках... Они сокрушают все, что по-
­­дается на пути» (12, 15-56). По всей вероятности,
именно юрты видел автор вышеприведенных строк. Сле-
дует сказать, что о войлочной юрте вообще было сложено
немало од, написано хвалебных отзывов, восторженных
записей людьми, которым довелось на деле испытать все
преимущества этого сборно-разборного, универсального
жилья. Приведем в качестве примера стихотворение из-
вестного китайского поэта Бо-Цзюй-и (772-846 гг.) под
названием «Юрта»:

Шерсть собрали с тысячи овец,
Сотни две сковали мне колец,
Круглый остов из прибрежных ив
Прочен, свеж, удобен и красив.
211

В северной прозрачной синеве
Воин юрту ставил на траве,
А теперь, как голубая мгла,
Вместе с ним она на юг пришла.
Юрту вихрь не может покачнуть,
От дождя ее твердеет грудь.
Нет в ней ни застенков, ни углов,
Но внутри уютно и тепло.
Удалившись от степей и гор,
Юрта прибрела ко мне во двор.
Тень ее прекрасна под луной,
А зимой она всегда со мной.
Войлок против инея - стена,
Не страшна и снега пелена.
Там меха атласные лежат,
Прикрывая струн певучих ряд.
Там певец садится в стороне,
Там плясунья пляшет при огне.
В юрту мне милей войти, чем в дом,
Пьяный - сплю на войлоке сухом.
Очага багряные огни
Весело сплетаются в тени,
Угольки таят в себе жару,
Точно орхидеи поутру.
Медленно над сумраком пустым
Тянется ночной священный дым,
Тает тушь замерзшая, и вот
Стих, как водопад весной, течет.
Даже к пологу из орхидей
Не увлечь из этих юрт людей.
Тем, кто в шалашах из тростника,
Мягкая зима и то горька.
Ютре позавидует монах
И школяр, запутанный в долгах.
В юрте я приму своих гостей,
Юрту сберегу я для детей.
Князь свои дворцы покрыл резьбой -
Что они пред юртой голубой!
Я вельможным княжеским родам
Юрту за дворцы их не отдам» (34, 72-73).

Можно продолжить примеры подобных дифирамбов юр-
те. По свидетельству Аль-Якуби кочевники были боль-
шими мастерами изготовления войлока, они даже «шьют

212

из кошмы легчайшие одежды» (10, 1, 150). Рубрук опи-
сывал, как кипчаки и канлы обрабатывали войлок, при-
давая ему нужную окраску (100, 69). Известный географ
Оскар Пешел и Бронислав Залесский квалифицировали
войлочную юрту прежде всего как прекрасное произве-
дение искусства.

Кочевники не отделяли себя, как нечто инородное, от
природы, окружающего их мира. Они воспринимали себя
не иначе как естественную ячейку окружающего, частицу
родной природы. И юрта их для них также была частич-
кой мира. Верх ее-небесный купол, края окружности -
горизонт. Такие сочетания слов в казахском языке как
жұрт болмайсың «не обзаведешься своей семьей, домом,
не найдешь счастья в жизни» (букв.: «не оставишь сле-
да»), түтін түтетү «обзавестись семьей, домом, хозяйст-
вом»(букв.: «развести огонь»), шаңырақ шайқатпау «не
тревожить семейный покой» (букв.: «не расшатывать,
шатать шаңырақ - верхнее круглое отверстие в юрте»),
шаңырақ биік болсын,кереге берік болсын- благожела-
ние молодым или вообще по отношению к дому, домочад-
цам (букв.: «пусть будет высоким шаңырақ- верхнее
круглое отверстие в юрте, и крепким кереге - решетча-
тый остов юрты), ошағыңның отын сөндірме «да не при-
остановится связь поколений, жизнь в твоем доме»
(букв.: «не гасить огонь в очаге») и т. п. подтверждают,
что юрта для степняков во многих случаях была олице-
творением жизни и мира вокруг. Не случайно названием
юрты - ее отдельных разновидностей - называли порой
государства, города или стоянки кочевых племен. Так,
Ч. Ч. Валиханов писал: «Золотая Орда - Золотой шатер
и юрта, в которой сидел хан; впоследствии оно обрати-
лось в название всех ставок городских, где жили ханы.
Так что слова ақ орда, көк орда, сары орда нужно прини-
мать не как название улуса или юрты, а как название
главной стоянки, резиденции ханов» (28, 1, 124). Ю р т а -
дом кочевника, его микромир, постоянный спутник в его
столь непостоянной жизни. Она сопровождает души лю-
дей и в потустороннем мире. «Пусть шаңырақ их не по-
шатнется и купол [юрты] над их головами будет наде-
жен»,-говорят об умерших. Небесная символика
купола, с одной стороны, при учете чрезвычайной попу-
лярности (точнее, его большой значимости) образа неба
в жизни кочевников, с другой,- явились причиной широ-
кого распространения «купольной» архитектуры на вос-

213

токе. «Группа памятников, строительным материалом
для которых служил камень, именуется в зависимости от
вида дың «возвышение, выступ», үйтас «каменная на-
сыпь», діңгек «чурка, тумба, нечто типа пня». Как обыч-
но, они встречаются чаще там, где много каменных изва-
яний, особенно, в землях Центрального Казахстана и
Семиречья. Как показывают исследования последних лет,
вместо каменной ограды, как в V I - V Ш веках, в позднее
время начали каменные изваяния водружать непосредст-
венно у могильных каменных груд. Отличительной чер-
той дьщ и үйтас а следует признать их разительное внеш-
нее сходство с кочевой юртой древних скотоводов - на-
сельников территории современного Казахстана. У коче-
вых народов издревле существовал обычай установки
каменной бабы у изголовья покойного, захороненного в
могильнике, внешне схожем по своей форме с жилищем
при его жизни - т. е. войлочной юртой.. Известное над-
могильное сооружение Козы-Корпеш и Баян-слу у Аягу-
за - также один из видов памятников типа дың үйтас,
діңгек. Нужно учитывать, что все могильники или моги-
льные сооружения данного типа - достояние эпохи
VI-X вв., когда влияние ислама на степь еще не было
достаточно ощутимым или вовсе не имело места. Именно
поэтому эти памятники не тронуты воздействием тради-
ций восточной архитектуры исламского периода. Под-
тверждением всему этому является также и то, что как
об этом мы уже писали чуть выше, у таких юртообразных
могил - вечных домов их вечных обитателей - кочевни-
ки устанавливали в знак заботы и уважения к предкам
каменные изображения покойных или покойного, как на-
пример, у упомянутого памятника Козы-Корпеш и Баян-
слу»,-пишет А. Х. Маргулан (76, 20-23). Известно,
что развитие «купольной» архитектуры приходится на
I в. до н. э. До этого времени римляне имели весьма за-
метные сношения с Парфией. В Парфии же, исходя из
археологических данных С. П. Толстова, «купольные мо-
тивы в архитектуре были развиты еще в I V - I I веках до
н. э. Таким образом, купольные сооружения юго-восточ-
ных от Каспия степей старше древнеримских купольных
зданий на два-три века.

Как произведение искусства, шедевр материальной
культуры, юрта начала изучаться специалистами и экспо-
нироваться в европейских музеях уже с прошлых веков.
Хан Внутренней орды Жангир, как известно, подарил

214

Николаю I казахскую юрту, мастера изготавливали ее
па протяжении двух лет. Восторженная запись об этой
юрте, ее внешнем и внутреннем убранстве была опубли-
кована в 1903 году в 25 номере «Тургайской газеты». Ин-
тересные факты приведены в работе А. Х. Маргулана
«Казахская юрта и ее убранство». Была богато украше-
на золотом и серебром юрта, подаренная зайсанским ка-
захом великому князю Николаю Николаевичу. Юрта же
некого Алмаса экспонировалась в 1861 году в Париже на
международной выставке. Юрта Мейрама Жанайдарова
была собрана на III конгрессе ориенталистов в 1876 году
в Петербурге. Подобных примеров можно привести еще
немало. Так, к примеру, наравне с русскими в освободи-
тельной борьбе болгар против турецкого ига воевали и
казахи Сохранились записи очевидцев о том, как в мо-
розные зимы воинов хорошо выручали войлочные юрты
кочевников.

Если говорить об эстетическом воздействии юрты, то
прежде всего следует начать с ее внешнего вида. Пред-
ставьте себе многочисленные белоснежные купола на
изумрудной зелени травы. Внезапно возникший небесный
город Город в степи.. Именно город, как же иначе назо-
вешь тысячу юрт, описанный Георги, или четыре тысячи
войлочных шатров на берегу Нуры, которые видел ин-
женер И. Шангин (74,3)...

Но начнем по порядку. Юрты по своему строению и
внешнему виду подразделяются на два вида: қазақы киіз
үй («казахская юрта») и қалмакы киіз үй («калмыцкая
юрта»). Так же, как ив архитектуре готический и роман-
ский стили или системы барокко, палаццо, различия на-
званных типов юрт носят принципиальный характер. Ка-
захская юрта более просторна и высока, куполообразной
формы. Калмыцкая юрта имеет конусообразную форму.

В практическом употреблении в зависимости от необ-
ходимости используют три вида юрт: жилую, праздни-
чную или гостевую и походную. Далее уже эти основные
виды юрт в зависимости от конкретных обстоятельств
имеют много различных вариантов. Так, например, жилая
юрта от всего лишь трех крыльев достигала двенадцати,
восемнадцати и даже тридцати крыльев (74, 6). В связи
с количеством крыльев, т. е. иначе - секторов решетча-
тых остовов юрт, юрты назывались «трехкрылым» или
«пятикрылым» домом; в некоторых слушаях использова-
лись специальные термины: қара үй «трехкрылая юрта

211

(дом)» (букв.: «черный, т. е. простой дом»), қоңыр үй
«четырехкрылая юрта» (букв.- «коричневый [т. е. не та-
кой черный, простой - цвет чуть-чуть меньшей интенсив-
ности черноты] дом»), боз үй «пятикрылая юрта» (букв.:
«серый дом»), ақ үй «шестикрылая юрта» (букв.: «белый
дом»); словами же ақ ала орда (букв.: «беловатая орда,
т. е. ханская ставка»), ақ орда (букв.: «белая орда»), ақ
шаңкан («ослепительно белый, белоснежный») обознача-
лась восьмикрылая юрта, алтын орда («золотая о р д а » ) -
двенадцатикрылая, алтын үзік («золотые кошмы, которы-
ми покрывают юрты извне»)-тридцатикрылая юрта.
Казахи, понимающие в этом толк, могли определить
количество крыльев юрты, по числу верхних окончаний
кереге - решетчатого остова юрты, сходящихся у шаны-
рака. Если, например, на вопрос: «Какая у тебя юрта?»-
отвечали: «В 70-80 окончаний кереге», то последнее
означало, что юрта была трех- или четырехкрылой, так
как наиболее ходовым, средним или удобным'для обыч-
ной походной юрты количеством окончаний было 17-21
или 20-22 штуки вертикальных реек кереге. Количество
последних в зависимости от числа крыльев юрты от 4 0 -
50 штук доходило до 500-600 единиц.

Праздничная или гостевая юрта, как правило, была по
своим размерам не менее шести, восьми крыльев. По
своему убранству, внешнему и внутреннему оформлению
и изготовлению она, естественно, отличалась большей
нарядностью и богатством. Каждая вещь в ней имела
свое точное предназначение и место расположения. Ака-
демик АН КазССР А. Х. Маргулан приводил описание
такой юрты Христофором Барданесом. Посещение юрты
султана Среднего жуза Мамета настолько восхитило
гостя, что он его мог разве что сравнить с посещением ве-
ликолепного музея. Правая часть юрты была перегоро-
жена шелковой занавеской, у стен располагались искусно
инкрустированные костью и драгоценными металлами
сундуки, на которых располагались тугие светлые кожа-
ные сумы под тип чемоданов, на земле - расписные па-
ласы и дорожки, пушистые ковры, в самом центре распо-
ложен огромный казан с живописным тиснением (по
металлу). Хозяин и хозяйка, удобно расположившиеся
на мягких пуховых одеалах, казались счастливыми вла-
дельцами этого бесценного музея искусств (74, 5).

Походный вид юрты имел много разновидностей.
В зависимости от обстоятельств или необходимости упо-

216

теблялись қос «маленькая походная юрта, в которой жи-
ли временно»,ақ қос (букв.. «белый кос»), абылайша

«большая войлочная юрта без кереге, т. е. без решет-
чатого остова, юрта, составленная только из унин», жаба
салма «временно, наспех поставленная юрта - или толь-
ко из унин и шанырака или только из кереге, накрытых
кошмами», көтерме туырлық «юрта из туырльқа -
кошм, которыми накрывают кереге (ее боковые сторо-
ны)», кепе (букв.: «лачужка, шалаш, временное жили-
ще»), ұранқай (урянхайская?), қамсау (букв.: «убежи-
ще,укрытие»),күрке (букв.: «лачуга, балаган»), итарқа
(букв.:«нечто типа шалаша из двух кереге») жаппа
(букв.: «временное убежище от непогоды, шалаш»), аран
(букв.: «нечто типа оградки, загона, ограждения»), қаң-
қа (букв.: «скелет, остов»), қоспа (букв.: «смесь, нечто
скомпанованное из разных вещей, элементов»), жоламай
(быть может, восходит к жол амалы, что в смысловом
переводе будет значить «походный, собираемый в дороге,
соответствующий походным нуждам»; русское джуламай-
ка происходит из этого слова);жорық үй «походная юр-
та», жұлым үй «рваная, потрепанная юрта» и многие
другие! Такие юрты или лачужки как қақыра («времен-
ное жилище из камыша, глины и др.», қалқа (букв.:
«укрытие, заслон»), аран (букв.: «ограждение») исполь-
зовались во времена войн или военных действий, такие
же как ас үй (букв.: «кухня»), бойра («юрта, в которой
вместо туырлықа использована бойра- плетенный ка-
мыш; обычно - д л я того, чтобы летом было не так душно
и жарко или, наоборот, для утепления помещения зи-
мой»), кібіт «лачужка, шалашик, балаганчик», кілет «не-
большая комната помещение для хранения пищевых
продуктов; закрома», шошала «помещение для хранения
еды, продуктов питания (шатер, юрта)» и т. д.-исполь-
зовались для хранения или изготовления в них еды, пи-
щевых продуктов.

Рассматривая элементы, составляющие юрту, необхо-
димо прежде всего указать его четыре основные части.

Первая часть - остов юрты, его основа, изготавливае-
мая из дерева-березы, черемухи, ивы, тополя, сосны.
Она состоит из следующих деталей: кереге «решетчатого'
остова юрты», уық «унины, унин», шаңырақ «круглое
отверстие в верхней части юрты, к которому прикрепля-
ются концы унин», маңдайша «верхняя рама в дверном
проеме», табалдырақ «нижняя кромка в дверном прое-

217

ме», жаңту или таяныш «косяк, опора», сықырлау-
ық«дверь юрты» (букв.: «скрипучка»),бақан «шест,
столб» и т. д

Вторая часть - кошмы и изделия из войлока, изготов-
ляемого из овечьей шерсти осенней стрижки: туырлык
«кошмы, покрывающие кереге,- решетчатый остов юрты
(точнее, боковые стены кереге)»;үзік «кошмы, располо-
женные между туырлық ом и түңлік ом», түңлік «кошмы,
закрывающие верх юрты», киіз есік «войлочная дверь,
полог юрты», уык қап «войлочные покрытия для унин,
жердей деревянного остова юрты», дөдеге «узорчатая
полоса из войлока, опоясывающая юрту по краю үзік’а
для украшения» и т. д.

Третья часть - веревки, шнуры и тросы (арканы),
свитые из овечьей или верблюжьей шерсти, конского во-
лоса: бас бау «самый большой и крепкий трос или аркан
в виде толстой полосы (т. е. плоский трос), которым стя-
гивают в обхват сверху решетчатый остов юрты», аяқ бау
«веревка, которой стягивают низ, нижнюю часть юрты»,
уық бау «веревка, которой привязывают унины к дере-
вянному каркасу юрты»,түңлік бау «веревки, которыми
крепятся кошмы наверху юрты», кұр «шерстяная лента,
употребляемая для скрепления стыков кереге», терме
«лента или веревка с красочным орнаментом, узорами»,
баскұр «длинный красочный пояс, узорная лента, которой
стягивают решетки кереге», жел бау «тросы, удерживаю-
щие юрты в сильный ветер, бурю» и т. д.

Четвертая часть - циновки, подстилки, навесы, по-
крытия, плетенные из песчанного тростника (ши «чия»):
шым ши «узорная чиевая циновка», ораулы ши «сверты-
ваемая, скатываемая циновка», кілем ши «ковровая ци-
новка», алаша ши «паласовая циновка», ақ ши «белая
циновка» и т. д. Вообще, плетеные циновки использова-
лись для самых разнообразных целей, ср. например, из-
делия из них: ас ши «циновка, подстилаемая под пище-
вые продукты» (для сушки кислого сыра, творога и т. п.),
аяқ қап «плетеная сума для посуды, кухонной
утвари», ау «сеть, сети; невод», есік «дверь, полог юр-
ты», киіз басатын ши «циновка, с помощью которой валя-
ют войлок», күзеу шиі «циновки, используемые при
стрижке скота», қазан жапқыш «циновка, которой покры-
вают, закрывают казан», қар ұстағыш «циновки, исполь-
зуемые для задержания снега», мал соятын ши «циновки,
используемые во время убоя скота», масақана «циновки,

218

используемые как завесы от комаров и мошкары», саба
төсеніш «подстилка для бурдюка», сақар ши «циновка,
используемая при изготовлении мыла», терезе жапқыш
«ставни из плетеного тростника», ши қора «загон, ограж-
дение для скота из чиевых циновок», ши қалпақ «плете-
ная чиевая шапка, головной убор», өре ши «циновка боль-
шого размера», «циновка, используемая для сушки кур-
та» и т. д.

Для поднятия шаңырақ а, т. е. и н а ч е - д л я установки
юрты, приглашался обычно самый уважаемый, почтен-
ный в ауле старец. Собирая, сваливая юрту, для того,
чтобы был легким путь, ее накреняли в сторону движения
кочевья. Юрта для кочевника была не просто жильем.
Она символизировала в его представлениях мир, в кото-
ром он жил, была для него священным образом подне-
бесного бытия, о чем свидетельствуют такие сочетания
слов в казахском языке, как үй болу «обзавестись семь-
ей» (букв.: «быть, стать домом»), шаңырақты сыйлау
«относиться с уважением, почтением к дому, домочад-
цам» (букв.,«уважать шаңырақ»), шаңырақ шайқалу
«невезти, быть несчастью,беде, неудаче» (букв.: «покач-
нуться шаңырақ , у») и т. п.

Юрта вобрала в себя многие виды казахского народ-
ного прикладного искусства: работы по дереву, ткачест-
во, валение войлока, плетение циновок и веревок, сучение
ниток, тиснение узоров, орнамента, рукоделие. И сохра-
нение этого шедевра, ценнейшего памятника культуры и
искусства, для потомков в первозданном виде имеет ис-
торическое значение. Роль ее в быту у казахов в их не-
давнем прошлом была исключительно важной. Значи-
тельна также ее роль в эстетическом воспитании подрас-
тающего поколения, формировании у него любви к родной
земле, ее истории, прошлому своего народа. Конечно, в
этом направлении сейчас сделано и делается немало. Од-
нако предстоит сделать еще больше. Так, у нас в респуб-
лике налажено поточное производство юрт. Уштобинская
фабрика, специализирующаяся по изготовлению войлока,
только до 1979 года изготовила 180 тысяч юрт. Площадь
каждой юрты в среднем равна 19 квадратным метрам.
Это большое дело, хотя, к сожалению, качество изготов-
ления этих юрт оставляет желать лучшего. Юрта созда-
валась народом веками и прошла испытание временем.
Она еще может хорошо послужить нашим сельским
труженикам, скотоводам и животноводам.

219

IX. П О Ю Щ И Е К У П О Л А

«Древности южной половины (южнее параллели
Усть-Урта) Средней Азии вследствие своей роско-
ши и грандиозности (мечети Самарканда и др.)
затмили скромные и бледные памятники северной
ее половины, в то время как последние по своей
древности и многочисленности заслуживают едва
ли не большего внимания, чем первые».

И. А. К а ст а н ь е

1. Мазар Алаша хана. Как показывают факты, остан-
ки древних культур, следы городов или городищ, из-
вестные исторические памятники располагаются в
большинстве случаев близ рек и озер. Да это и понятно...
В Улытау берут начало реки Сарысу, Каракенгир, Сары-
кенгир. У этих рек, их рукавов и притоков обнаружено
большое количество памятников культуры и истории.
Один из них, мазар Алаша хана, стоит у слияния рек Ка-
ракенгир и Сарыкенгир. По своему строению, времени и
истории создания он по праву является одним из ценней-
ших памятников в Казахстане, достойных всяческого изу-
чения и охраны. По мнению ученых, он был заложен в
X I - X I I веках, хотя, если судить по другим памятникам
этого же периода времени (Жошы хан «Джучи хан»,
Аяққамыр и др.), мазар Алаша хана выглядит значитель-
но древнее. Он больше испытал на себе губительного
влияния времени. И, кроме того, по своей отточенной
композиции и оригинальной форме, особой кладке и ху-
дожественному стилю, он заметно разнится от других па-
мятников, стоит от них как бы в особняке.

Кто же он такой, Алаша хан? Кем он был, что делал
и чем заслужил такую честь увековечения в камне? Та-
кие вопросы возникают у каждого, кому довелось созер-
цать это удивительное чудо истории чуть ли не тысяче-
летней давности. К сожалению, ответить на этот и подоб-
ные вопросы не так-то просто, так как. история развития
древней архитектуры на территории Казахстана к наше-
му великому стыду, еще только начинает исследоваться
учеными-специалистами.

И все же в народной памяти сохранилось немало ле-
генд и преданий о неком правителе Алаше или Алаша
хане. Еще больше известно различного рода предположи-
тельных суждений и мнений на этот счет в научной, науч-

220

но-популярной и художественной литературе, хотя все это
отнюдь не привело к прояснению истины. До сих пор
версии о закладке данного памятника, его истории и био-
графии Алаша хана не могут избавиться от своего второ-
го определения -гипотезы.

Самая древняя фиксация слова Алаш, если верить ее
реконструкции и научному прочтению учеными, была
обнаружена членом-корреспондентом АН КазССР
Г.Г. Мусабаевым на камне близ реки Или, на котором
была высечена надпись: Қаған алты боріг алаш (а) ерті
«Алаша - Великий хан шести народов» (91, 27). По его
мнению, надпись относится к догуннскому периоду -
IV в. до н. э., т. е. 2,5 тыс. лет до наших дней; алты боріг
« шесть волков» в ней обозначают соответственно следую-
щие племена: уйсуни, каниды, кыргызы, хакасы, татаб-та-
тары, сяньби-хунны. Далее там же отмечается, что в по-
следующий период вплоть до огузской эпохи слово Алаш,
Алаша не встречается ни в восточных источниках, ни в
китайских хрониках.

Таким образом, получается так, что некий хан Алаша,
покоящийся на берегу Улытауской реки, никоим образом
не связан с Алашем, встречающимся в тексте рун и свя-
занным с «алты Алаш». Поэтому время закладки рас-
сматриваемого памятника следует отнести к V I - V I I I вв.
существования тюркско-сельджукского государственного
объединения огузов, или ближе - к X-XI вв. эпохи ка-
раханидов, или, наконец, к чингисханскому периоду в
XII - ХIII вв., вследствие чего, по-видимому, нам придет-
ся согласиться с предположением об исторической реаль-
ности двух хронологически несовместимых Алашей. Один
из них, двух-трехтысячелетней давности, бытует в составе
связанных сочетаний, фразеологизмов, пословиц и пого-
ворок в языке казахов, киргизов, узбеков, туркменов, ка-
ракалпаков, башкиров и некоторых других тюркских на-
родов. Другой покоится в вышеуказанном мазаре.

Корнями в глубокую старину восходят казахские ал-
ты алаш «шесть алашей, т. е. шесть племен, народов»,
түбіміз алаш, керегеміз ағаш «по происхождению [свое-
му] мы [ведем род ] от алаша так же, как и решетчатый
остов [у наших ю р т ] - из дерева» и т. п. Всесторонне
проанализировала весь комплекс значений слова алаш в
казахском языке, фольклоре и устной литературе член-
корреспондент АН Казахской ССР Рабига Галиевна
Сыздыкова в своей книге «Сөздер сөйлейді» (Из истории

221

слов) (Алма-Ата, 1980, с. 24, 29-32), и все, кто инте-
ресуется его семантикой, этимологией или словоупотреб-
лением могут обратиться к этой работе. Сейчас же нам
хотелось бы все же заметить, что такие устойчивые
обороты, как алаш алаш болғанда, Алаша хан бол-
ғанда «когда алаши были алашами и их возглавлял
хан Алаша» или боевой клич-уран «Алаш!» и т. п.,
по всей вероятности, следует связать со вторым более
поздним Алашем. Последнее подтверждают и имею-
щиеся письменные фиксации по этому поводу, и данные
фольклорного плана-легенды и предания об Алаше,
и, особенно, родословные и генеалогические версии,
рассказы, исследования и дневниковые записи А. Дивае-
ва, К. М. Федорова, Г. Н. Потанина, Ч. Ч. Валихано-
ва, А. Янушкевича и других, в которых в самых раз-
личных вариантах повествуется о некоем грозном хане
Алаше, правившем народом и побеждавшем врагов. Это
рассказы о рождении рябого мальчика, позже ставшего
великим ханом; о правителе, в знак степной «коронации»
поднятом на паласе (по-казахски, алаша «палас»); маль-
чике, изгнанном из Улытау и впоследствии ставшем зна-
менитым полководцем; о рождении урана - боевого кли-
ча «Алаш!» для устрашения вражеских калмыцких орд
или о язычнике хане Алаше, не верящем в бога и многие
другие.

Примечательно, что немало сведений об Алаше и во-
обще о разных этапах истории казахов можно почерп-
нуть из записей известных ученых и путешественников
XVIII-XIX вв.

Так, например, член петербургской Академии наук,
известный историк Г. Ф. Миллер (1705-1783) записал
легенду о сказочно богатом и всемогущем хане Алаше,
мудром правителе народа, отмечая также, что в дипло-
матических записях 1489-1508 гг. регистируется имя
Алаша (88, 1,163-250)..

В легендах и преданиях, приводимых одним из осно-
вателей русского географического общества, государст-
венным деятелем и известным ученым А. И. Левитиным,
казахи воспринимают себя не иначе как единый народ с
алтайскими племенами и сибирскими татарами, позже в
силу различных причин, междоусобиц и распрей, разоб-
щенных между собой. Объединив все три казахских жуза
под своим началом, Алаша хан нападает на Бухарское
ханство. Однако, потерпев поражение, он был сослан в

222

Туркестан, где и скончался. После смерти Алаша хана,
его преемнику Дайыр-кожа удалось захватить Бухару и
взять ханскую власть в свои руки. После смерти Дайыр-
кожи на ханский трон воссел его сын но имени Кара-ко-
жа (63,27-29).

Г. Н. Потанин приводит другую версию. У одной из
жен туркестанского хана родился рябой (ала «рябой, пе-
стрый аляповатый»; отсюда, ласкательное Алаш) сын.
Стыдясь «недостойного» вида мальчика, его сбрасывают
и реку. Затем случайно его спасает нищий, и, наконец, со
временем именно этот мальчик становится ханом, сумев-
шим объединить все три казахских жуза (97, 67-68).

По Ч. Ч. Валиханову, рябой сын Алаша туранского
правителя Абдуллы, или иначе Абдулл-Азиз-хана, был
изгнан в степи на севере от Сырдарьи. Там Алаша соби-
рает джигитов и доводит число своего войска до трехсот
(здесь игра слов: жүз по-казахски означает и «сто» и
«орда, ж у з » . - А. С). В самый критический момент, ког-
да воины его ослабли от набегов местных племен, голода
и холода, появляется старец по имени Алаш и своими
советами помогает войску оправиться и быстро собрать
силы. Благодарные джигиты объявляют его своим почет-
ным аксакалом, старейшиной, а Алаша избирают ханом.
Однако соседние племена и роды по-прежнему продолжа-
ют называть их қазақ, казахами, т. е. «бродячими», «ко-
чующими». Позже, в 1392 году в погоне за Тохтамышем
Хромой Тимур убивает двух сыновей Алаша - Амета и
Самета. Исходя из этого, можно предположить, что Ала-
ша хан жил где-то в середине XIV века (28, 1, 206-212).

Схожую версию приводил также подполковник
Н. И. Красовский, хотя в ней три жуза являются леген-
дарными сыновьями не Котана, а Алаша (81, 1, 331).

Примечательно, что не только захоронение Алаша, но
и могилы трех его жен расположены у улытауских рек
Кенгир, Сарыкенгир. До сих пор народная память сохра-
нила эти места и названия.

Во многих легендах и преданиях, дошедших до наших
дней, имя Алаша хана связывается с Чингисханом. Так,
в легенде, опубликованной в «Киргизской степной газе-
те», известный Джучи хан преподносится как сын Алаша
хана (57, 14), являющегося не кем иным как самим Чин-
гисханом. Сюжет легенды и, в частности, смерть Джучи
хана, грозная скорбь Алаша хана, не желающего и слы-
шать о смерти любимого сына, оповещание о случившем-

223

ся великим жыршы («исполнитель эпоса, поэт-импрови-
затор, певец») Кетбугы и т. д . , - напоминают известные
народные предания о Чингисхане. В этой же газете были
напечатаны и две другие легенды об Алаше - версия о
рябом сыне Бухарского эмира (57, 13) и рассказ об Ала-
ше в связи с Джучи ханом, Домбаулом.

Интересно заметить, что в тот момент, когда скончал-
ся Джучи хан (а он, как известно, был захоронен в окре-
стностях Улытау), Чингисхан находился невдалеке от
него. Причем самого Чингисхана смерть настигла спустя
каких-то четыре-пять месяцев. Все это наталкивает на
мысль о том, целесообразно ли искать место захоронения
Чингисхана в далеком Китае или Каракоруме. Тем бо-
лее, что у монгольских ханов вовсе не существовало тра-
диции предавать земле останки своих правителей исклю-
чительно в Каракоруме. Захоронение Джучи хана в
Улытау или Батыя в Сарайчике - наглядное тому под-
тверждение.

Интересные сведения об Алаша хане приводит Ал. Не-
стеров. Так, образование казахов, объединение их под
началом Алаша хана связывается им с приходом в райо-
ны Сырдарьи ногайлинцев. Как-то прибыл к последним,
повествуется в предании, с мирными намерениями и це-
лями некий русский купец, который и дал ценный совет
местному хану: для того, чтобы прекратить беспрерыв-
ные войны и распри между двумя соседними народами,
нужно выделить от каждого по 30 воинов вместе с их
семьями и поселить их всех на пограничной территории;
со временем они, их дети и внуки переженятся между со-
бой и станут близкими родственниками, и воцарится мир.
Хану эта идея понравилась, и он выселяет отдельно трид-
цать своих слуг. Те же, сговорившись между собой, со-
вершают нападение на русских и полностью уничтожают
последних. Мудрого аксакала из своего числа они чтят
как святого. Человека по имени Алаш они избирают ха-
ном, по имени Алаша - судьей (бием-т. е. судьей, вер-
шителем тяжб, споров и т. д.). Их многочисленное потом-
ство и прозвали в народе қазы-ақ - қазақ («казахи»),
что в переводе приблизительно значит «преданные своей
вере», «истинные мусульмане» (47, 12, 103). Данную ле-
генду Ал. Нестеров записал у 78-летнего старика Танир-
бергена Жайлаубаева из Казалинского уезда Макпал-
ской волости.

Записал одну из легенд также польский революционер

224

А. Янушкевич, бывший в ссылке в казахских степях.
«В Турции господствовал обычай, чтобы пестрых людей,
т. е. имеющих на себе красные, желтые или другого цвета
пятна, выгонять из города. И вот появился один человек,
потомок Якуба-пророка, пестрый (алаш), которого
султан приказал изгнать. Изгнанный занимался грабе-
жом, имея большую шайку бродяг. Потом так случилось,
что любимый сын султана заболел и умер. Чтобы его во-
скресить, со всей страны собрались лекари, но ни один не
мог этого совершить. Узнав об этом, Алаш пришел и
воскресил султанича. Из благодарности отец дал ему
диплом на тарханство, то есть дворянство. Алаш, однако,
не остался в стране, а ушел со своей шайкой из Турции и
через Персию продвинулся даже в соседство с Хивой,
где он и умер. Его сыновья со своей шайкой, состоящей
из трехсот человек, грабили хивинцев. Когда они стали
кочевьем над берегами трех речек, владетель Хивы, же-
лая их как следует побить, вышел против них сам с
большими силами. Шайка, прослышав об этом намере-
нии, выслала несколько своих самых умных и речистых
биев, которые, одетые в лучшие одежды, двинулись на-
встречу разгневанному монарху. Когда тот подъехал, они
сошли с коней и приветствовали его такими красивыми
словами, и так долго и так выразительно они ораторст-
вовали, что хивинец, захваченный их красноречием и муд-
ростью, закричал: «А! Так вы не каззап, а казаки!» (вы
не баламуты, не разбойники, а хорошие люди, ибо казак
означает-сильный, смельчак; когда кто-нибудь себя
башковито проявит, говорят: а! казак!). Отсюда и пошло
название казаков. А поскольку он их нашел кочующими
над тремя реками, то сказал: «А, это вы три Орды: боль-
шая, средняя и малая!» Отсюда и три названия орд»,-
цйтаем у А. Янушкевича (Янушкевич А. Дневники и
письма из путешествия по казахским степям. Алма-Ата,
1966, с. 175; см. также: 120,179-180).

В версии, записанной К. М. Федоровым, рябым рож-
дается не сам Алаш-хан, а его сын. Вместе с сорока де-
вушками (қырық, қыз), которые были выделены специ-
ально ему в услужение, он также изгоняется из родных
земель. От этих сорока девушек (букв.: қырық қыз) про-
исходят впоследствии киргизы. Как-то во время похода
один из них по имени Калша, устав от тягот пути, отста-
ет от своих соплеменников. В критический момент, когда
он изнемогает в пустыне без питья, с неба спускается

8—2512 225

прекрасная фея в виде белой гусыни и утоляет его жаж-
ду. От этой белой гусыни (букв.: ақ қаз) и произошли
казахи (112, 51-57).

В книге известного акына Нуржана Наушабаева
(1859-1919) «Манзұмат қазақия» читаем: «Все степные
племена восходят к единому предку Ақ-Шолпану; от не-
го происходит Аламан, от последнего - Алаша хан, у ко-
торого было два сына: Сейілхан и Жайылхан. От первого
происходят восемь ветвей туркменов, от которых затем,
в свою очередь, отпочковались казахи» (93, 27). Более
подробную родословную таблицу вышеприведенной схе-
мы приводил, как известно, Г. Н. Потанин.

О правителе Алаша хане повествуется также в «Кир-
гизском предании», записанном А. А. Диваевым (39, 9).

Согласно показаниям известного советского ученого
В. М. Жирмунского, часто упоминается имя Алаша хана
в дипломатических документах 1489-1508 годов (43,
436).

Немало ценных мыслей высказано по поводу истори-
ческой реальности легендарного Алаша хана советскими
историками, фольклористами, лингвистами. И нужно
признать, что все они сходятся в одном - таким или
иным образом все рассказы об Алаша хане связаны с
консолидацией степных племен в казахский этнос, появ-
лением самоназвания қазақ «казах, казахи». Предания
и легенды об Алаша хане подробно и во множестве ва-
риаций сообщают о подразделении казахских племен на
три основных жуза, более или менее полно информируют
нас об истории возникновения народа, главнейших собы-
тиях в его биографии. Объединение всех этих легенд и
преданий вместе было бы весьма и весьма интересным
трудом для истории, не менее, если не более, полезным
для тюркских народов, чем «Чингис-наме».

Сейчас архитектурный памятник Алаша хану нахо-
дится под охраной государства. Располагается он на пра-
вом берегу реки Каракенгир на видном возвышенном
месте в некрополе среди других могил и могильных
сооружений. Материалом для памятника послужил жже-
ный кирпич. Его общая площадь, как установили ученые,
составляет 9,73 X 11,9 метров, высота - 1 0 метров. Кра-
сивой, легкой кладкой выполнен вход в могильное соору-
жение, внешне напоминающий «дверь» юрты. Узорная
кладка стен здания извне напоминает по своему рисунку
характерный орнамент казахского алаша - домоткано-

226

го паласа Тем самым, в разультате оригинального худо-
жественного решения, основанного на омонимичности
слов, как бы лишний раз подчеркивается, что именно в
этой могиле покоится великий хан по имени Алаша.
Уникально архитектурное исполнение мазара. Стены,
поднимаясь от фундамента четырьмя углами, кверху
незаметно переходят в восемь граней. Еще выше эти во-
семь граней переходят в купольную крышу из шестнад-
цати граней. Таким образом, вся эта конструкция как бы
напоминает юрту с ее купольным верхом, подкрепленным
унинами Прямому двери в мазар имеется ход с вырублен-
ными вдоль (или точнее, по стенам) стен ступенями вверх
к шестнадцатигранному куполу. По небольшому выступу
наподобие балкона можно обойти его вокруг. Обозревая
сверху местность, нетрудно заметить, что памятник Ала-
ша хана - одно из самых значительных надмогильных
сооружений окрест. Стены его искусно выложены отчет-
ливыми линиями в виде ромбов, стрелок, прямоугольни-
ков, треугольников, а также звездочек. На отдельных
кирпичах выбиты тамги некоторых родов, красивые узо-
ры Шесть окон-«бойниц» мягко освещают здание изнутри
солнечным теплом. По мнению специалистов, данный
мазар Алаша хана по целому ряду существенных черт
следует отнести к эпохе караханидов (71, 62-71).

Одним из первых обратил внимание на мазар Алаша
хана как на выдающееся достижение архитектуры прош-
лого и памятник истории и культуры Чокан Валиханов
(28, 3, 34). Писал о нем и офицер П К . Услар, известный
историк и этнограф Кавказа, находившийся несколько
месяцев в плену у Кенесары Касымова и кочевавший
вместе с ним в это время по степи (111, 170). В 1868 году
подполковник Н. И Красовский писал о том, что видел
данный мазар в почти не тронутом губительным влияни-
ем времени состоянии, если не считать чуть-чуть кое-где
отколупывающуюся синюю штукатурку его купола (81;
3, 259). . Геодезист Ю. А. Шмидт в 1894 году в своем
«Очерке Киргизской степи к югу от Арало-Иртышского
водораздела в Акмолинской области» писал следующее:
«Могила помещена внутри обширной и высокой мечети
с узкими отверстиями вместо двери, небольшой земляной
холм завален сверху лошадиными черепами, цветными
тряпками, копьевидными шестами с конскими хвостами.
Само здание имеет форму массивного куба, высотою в
10 сажень с куполом и небольшими башнями на углах,

227

стены сложены из красного жженого кирпича и отделаны
узорами из белых глазурованных кирпичей; купол обло-
жен синей глазурью, кругом купола имеется внутренний
ход, куда проникают изнутри по узкой и крутой каменной
лестнице внутри стены» (119, 17, 12). Далее Ю. А. Шмидт
писал также о том, что местное население хищнически
разрушает данный ценнейший памятник, используя его
кирпичи на различные строительные нужды - для за-
кладки печей в зимовках и т. д. С данным утверждением
ученого-геодезиста трудно согласиться, так как
И. А. Кастанье, видевший своими глазами мазар Алаша
хана в начале нынешнего века, отмечал, что «надгроб-
ные степные памятники служат предметом настоящего
религиозного почитания со стороны киргиз (т. е. каза-
хов - А. С). Они не только никогда не касаются могил
какого-нибудь рода, враждебного ему, но даже проезжая
мимо них этот суеверный кочевник спускается с лошади,
начинает читать краткую молитву духу святого, патрону
могилы. Удаляясь, он не преминет оставить что-нибудь в
дар святому. Этим-то и объясняется громадное число
прядей волос от лошадиных грив, привязанных к жердям,
которые стоят обыкновенно у входа в памятник» (56,
65-66). В другом месте он же пишет: «Еще несколько
лет и от памятника не останется и следа, переселенцы не
замедлят растаскать последние кирпичи для - постройки
своих печей» (56,51).

Одним из первых обратил серьезное внимание ученых
к историческим памятникам Улытау академик Каныш
Сатпаев. Первая его заметка по этому поводу была опу-
бликована на страницах газеты «Казахстанская правда»
в 1936 году. В ней он предположительно относил время
закладки памятников Алаша хана и Жошы (Джучи) ха-
на ко времени Золотой Орды. Позже в 1941 году он пи-
сал: «Вполне вероятно, что под именем Алаша хана на-
родное предание подразумевает известного Хак-Назара
(XVI в.), под предводительством которого велись успеш-
ные войны с соседями - например, с Ташкентским ханст-
вом в 1569 году» (103, 1, 71-72) После этого на эти па-
мятники начали обращать некоторое внимание исто-
рики, архитекторы и другие научные работники. Так, в
1954 году была организована по линии Совета Минист-
ров Казахской ССР специальная экспедиция в окрестно-
сти Улытау во главе с архитектором М. Левинсоном.
Участники данной экспедиции признали большую истори-

223

ческую и культурную ценность памятников данного
региона, отметили ряд их архитектурных, строительных
и других особенностей.

Важные сведения по древней архитектуре Централь-
ного Казахстана на протяжении нескольких десятилетий
собирала, классифицировала и научно интерпретировала
нолевая археологическая экспедиция, возглавляемая
академиком Академии наук Казахской ССР А. Х. Маргу-
даном. Так, например, по мнению руководителя данной
экспедиции, «по типу постройки и декоративной орнамен-
тации мавзолей Алаша хана имеет много сходных черт с
архитектурой эпохи ранних караханидов ( X - Х І вв.)»
(71, 11, 62-67). Именно участники данной экспедиции
первыми начали производить раскопки этого памятника.
Ими было обнаружено при вскрытии могильника около
5 килограммов стекла (73, 39). Последнее вновь позволи-
ло предположить, что захоронение было осуществлено
не позднее раннего средневековья, так как стекло, по
всей вероятности, является символизацией образа языче-
ского божества - тенгри, тәңірі «неба, небес». Имели
бирюзового цвета купола не только мазар Алаша хана,
пои мавзолеи, могильные сооружения, памятники Жошы
(Джучи) хан, Жансеит, Келинтам, Бестам, Киикбайтам
и некоторые другие.

Местность,где располагается памятник Алаша хана,
как установил Л. Р. Кызласов, в древности принад-
лежала кипчакским и огузским племенам. После падения
древнетюркского каганата тюркские племена продвину-
лись в степи нынешнего Центрального Казахстана. За-
падную часть Улытауского региона заняли огузы, вос-
ток - кипчаки и кимаки. По утверждению С. П. Толсто-
ва, государству огузского ябгу были подвластны земли
вдоль рек Сарысу, Тобыл и Торгай (62, 3, 62).

Прошел всего один век с того момента, как на памят-
ник Алаша хана было обращено внимание цивилизован-
ного общества, т. е. прошло всего около ста лет со време-
ни его первой письменной фиксации. И нужно признать,
что для мавзолея, простоявшего почти тысячу лет,
наиболее чувствительным оказалось именно последнее
столетие. Внешний вид его изменился почти до неузна-
ваемости. От некогда белой штукатурки стен и бирюзовой
голубизны купола не осталось и следа. Четыре угловые
башенки также частично разрушены. Купол и стены из-
нутри в отдельных местах обвалились. Ничего внутри

229

памятника не напоминает нам того, что описывал не-
когда Ю. А. Шмидт. Только в центре мазара придавлен-
ные камнями желтеют штук десять самых обыкновенных
рублевых бумажек, свидетельствующих о том, что и по-
ныне могила Алаша хана пользуется у местных аксака-
лов прежним почтением...

И все же несмотря на следы безжалостного разруше-
ния временем, мавзолей Алаша хана и сейчас привлекает
внимание величественностью постройки, красотой орна-
мента, оригинальностью и точностью художественного
решения. Каждый кирпичик мавзолея хранит в себе
вместе с тамгами его создателей и посетителей - овеян-
ную веками тайну самого захоронения.

Мазар Алаша хана послужил образцом для целой се-
рии последующих построек - могильных сооружений
Кайып-ата, Талмас-ана, Жубан-ана, Болган-ана Дузен,
Ерден и ряда других. Наиболее значительным по своей
архитектурной ценности и орнаментальной представлен-
ности среди них следует признать мазар Дузена. Он
располагается вдоль по реке Кенгир на расстоянии 25
километров от мазара Алаша хана. В народе сохрани-
лось немало легенд о том, как мастер по имени Сералы,
построивший Дузен, долго и тщательно на протяжении
двух лет, прежде чем приступить к строительству, иссле-
довал кладку, структуру и архитектурную специфику
мазара Алаша хана с целью воссоздания его подобия.
В помощь ему было выделено 60 человек. Два скакуна
постоянно ждали на привязи у места предстоящей пост-
ройки и за 25 километров от нее у мазара Алаша хану,
специально предназначенные для мастера, который часто
курсировал между этими двумя объектами.

И все же ни одно из последующих подобий мазара
Алаша хана - абсолютно не сопоставимо с ним самим.
Вплоть до настоящего времени сохранил он для потомков
высокую идею зодчего, являя образец истинного искусст-
ва и человеческого гения, воплощенного в камне. Во вре-
мя специального изучения состава материала, из которо-
го отлиты кирпичи для мавзолея Алаша хана, было
обнаружено наличие в нем около 5 процентов органиче-
ских веществ. Последнее можно сравнить с народными
преданиями о застройке мазара, исходя из которых кир-
пичи из глины для него замешивали на конском молоке.
Как бы то ни было, многие секреты удивительной крепо-
сти древних построек типа мазара Алаша хана еще ждут

230

своих исследователей. Множество видов отливки кирпи-
чей демонстрируют мазары Жошы (Джучи), Алаша, Аяк-
камыр, Дузен Кроме разнообразия форм самих кирпи-
чей, на них отливались определенные узоры, тамги родов,
наносилась специальная эмаль. Тем не менее, зачастую
мы являемся свидетелями того, как реставрация кладки
памятника нынешними однотипными кирпичами не толь-
ко портит его вид, но даже в отдельных случаях изменяет
(в худшую, конечно, сторону) его общий облик. Видимо
давно пришла пора археологам, историкам и строителям,
объединив свои усилия, подумать об открытии специаль-
ного реставрационного цеха по изготовлению строитель-
ных материалов для ремонта памятников культуры, в
своей работе основанного бы на результатах изучения
древнейшей технологии, как это уже некоторым образом
осуществлено в РСФСР, на Украине и в Узбекистане.

Памятники истории и культуры - достояние и неоце-
нимое богатство народа. И сохранить их для него - за-
дача первостепенной важности,

2. Мазар Жошы (Джучи) хана. Путник, выевавший
из Джезказгана в северном направлении вверх вдоль ре-
ки Каракенгир через определенное весьма небольшое
время увидит в миражной степной дали темнеющую точ-
ку. То разрастаясь, то вдруг вновь отдаляясь, она будет
долго приковывать к себе ваш взор, никак не желая дать
вам понять, что же это такое, и в то же время как бы за-
ставляя постоянно обращать тем самым на себя ваше
внимание.

Южная часть Сарыарки небогата зеленью и влагой,
хотя земли вдоль реки Каракенгир изобилуют раститель-
ностью.

Около 30-40 километров пути чернеющая вдали точ-
ка находится в поле вашего зрения, и, наконец, постепен-
но начинает принимать очертания величественного над-
могильного сооружения. Это - мазар известного Джучи,
старшего сына грозного Чингисхана, покорителя вселен-
ной. Если присмотреться, то холм, на котором он
воздвигнут является самой высшей точкой в данной мест-
ности, казалось бы, состоящей из однообразных и более
пли менее одинаковых по своей высоте пологих холмов.
Причем расположение его подобрано с таким расчетом,
что он как бы является центральной точкой окрест, гар-
монично и ненавязчиво вписанной в окружающий

231

пейзаж. Впечатление силы и мощи, гордой неприступно-
сти, производимое мазаром издалека, усиливается по ме-
ре приближения к нему.

Четкая четырехугольная форма мазара переходит на
высоте 5 - 6 метров в угольную окружность (многоуголь-
ник с выступающими углами), которая, в свою очередь,
выше превращается в купольную сферу, внешне напоми-
нающую войлочную юрту. Приблизительно одна
четвертая часть всего здания - портальная часть, возвы-
шающаяся на 8 метров строгой четырехугольной стеной
толщиной в метра два. Такое архитектурное оформление
большого входа в мазар придает всей застройке суровый,
грозный и то же время величественно торжественный
вид. Кирпичная кладка, обрамляющая портал и грани у
купола, имеет строгие геометрически правильные линии
выступов и каналов, некогда обложенных глазуревой
майоликой бирюзового цвета. Последняя, видимо, слу-
жила не столько украшением, сколько подчеркивала тра-
урное спокойствие и чувство скорби. Синий цвет, цвет
неба у тюрков и монголов символизировал смерть и все
с нею связанное.

Изнутри мазар удивительно схож по форме с юртой
кочевника. Округлые стены сходятся в купольную
крышу. На земле - обычные степные травы.

Стены мазара извне и изнутри, выложенные кроваво-
красным кирпичом, лишены каких-либо узоров или орна-
ментальных рисунков. Само строение не велико по своим
размерам. И тем не менее оно производит неизгладимое
впечатление. Стоя у мазара, как бы физически ощущаешь
его грубую силу и мрачную мощь.

Обращает на себя внимание архитектурное родство с
ним известного исторического комплекса Шахи-Зинда в
Самарканде и, особенно, памятника кипчакскому батыру,
прославленному полководцу Тимура - Бурундуку. Ко-
нечно, их отличают от мазара Алаша хану и размеры, и
живописное покрытие стен, но нельзя также не заметить,
что по своей архитектурной структуре - они довольно
близко повторяют общий контур более древних мазаров
Жошы (Джучи) хана, Алаша хана, Аяккамыра, Белен-
ана, Жубан-ана и т. д. В этой связи вспоминаются слова
И. А. Кастанье: «Древности южной половины (южнее
параллели Усть-Урта) Средней Азии вследствие своей
роскоши и грандиозности (мечети Самарканда и др).
затмили скромные и бедные памятники северной ее поло-

232