Наталья Новохатняя Златовласка
чивые хрущевки. «Простить!» — ослепительно вспы- лен в больницу», — сделав серьезное лицо и подра-
хивал крест на куполе Церкви Всех Святых. Даже жая дикторской манере, проговорила Татьяна. Так
люди — уж на что привередливые — выглядели уми- похоже у нее получилось, мы с Родикой от неожи-
ротворенными. Как будто солнце служило гарантом: данности даже рассмеялись. Только Олеська не
все в этом мире будет хорошо. Но когда со стороны смеялась. Она вообще вела себя странно. Время от
Пьяного угла раздались отрывистые, сухие звуки, я, времени я ловила на себе ее взгляд, в котором чи-
еще не осознав их природы, уже поняла, что хорошо тался невысказанный вопрос. Я догадывалась, о чем
не будет, а будет другое, страшное. она хочет спросить, но, наконец озвученный, вопрос
все равно застал меня врасплох.
Спустя несколько минут в каком-то отупении я
стояла и смотрела на развороченную, как квартира — Ты ведь была там, правда? И не говори, что нет.
после взлома, Серегину машину. Это было похоже Ответь только, он был один?
на кадр из боевика. Не может быть, чтобы это было
по-настоящему! Но вот оно, совсем рядом: раскину- — А что сказали в новостях? — попыталась я оття-
тая по стеклу паутина трещин, осколки скошенного нуть время.
под корень бокового зеркала и, главное, — малень-
кие круглые отверстия, в беспорядке рассыпанные по — Один.
всему периметру машины. Зачем-то стала пересчиты- — Значит, так и было! — с непонятным мне самой
вать: одно, второе, третье… десятое… Какая разница, раздражением ответила я.
что делать, лишь бы не видеть завалившегося вбок, Олеська посмотрела на меня удивленно, но про-
да так и застывшего в неестественной позе тела, на молчала, отошла в сторону. Думаю, она мне не пове-
котором, словно прорастая сквозь одежду, распуска- рила.
лись жуткие алые цветы. Поэтому когда Пашка-мент
(откуда взялся?) резко, почти грубо отодвинул меня Женщины наши про Златовласку нет-нет да и
в сторону, я даже обрадовалась. Почему я не сделала вспоминали: мол, давненько не видно. Потом-то
этого раньше и сама, непонятно. реже, конечно, все постепенно забывается. Но когда
я увидела входящего в парикмахерскую Серегу, я все-
Оглушив сиреной, примчалась скорая, как гигант- таки надеялась, нет, я ждала — взгляда, жеста, хотя
ские белые птицы, заметались санитары. По при- бы намека! Но он был таким же, как всегда, веселым,
вычке оглядев мужские виски и затылки, я подумала, улыбчивым. Лишь когда садился в кресло, я увидела,
что санитарам пора стричься. Еще подумала, что они как исказилось его лицо. Но это была гримаса боли,
наверняка запачкают свои халаты. Подумала равно- не больше. Да нет, я все понимаю, Серега вовсе не
душно, просто мысли цеплялись одна за другую. Но обязан раскрывать душу, тем более перед нами, по-
тут Серегу стали вытаскивать из машины, чтобы по- сторонними людьми. Только мне вдруг стало так тош-
ложить на носилки. Я отвела взгляд и уставилась вниз. но. В эту минуту я поняла: работать здесь больше не
Там шла своя жизнь и своя борьба: ледяная корка хочу. Меня, конечно, уговаривали остаться, Татьяна,
пока еще держала позиции, но ручьи штурмовали со Родика с Олеськой, наша хозяйка, даже клиенты. Но
всех сторон, конец был предсказуем. я твердо решила — нет.
Когда я снова подняла глаза, носилок было уже В мой последний рабочий день ощущение было
двое. С одних, белое, как снег, смотрело Серегино лицо. как на вокзале, не только у меня — у всех. Волнение
Вторые носилки были накрыты полностью, лишь сбо- отъезжающих — меня! — грусть остающихся, и веч-
ку из-под простыни выбивались длинные светлые ный вопрос: встретимся ли когда-нибудь. Неудиви-
пряди. Я узнала их, я узнала бы их любыми, даже та- тельно, что женщины наши выглядели потерянны-
кими — тусклыми и безжизненными. Вдруг вспомни- ми. Олеська — та даже всплакнула. Я хотела утешить,
лась выброшенная на помойку кукла. Меня затошнило. что-то сказать, но слова все куда-то задевались, и я
Еле успела забежать за угол, и уже там, за углом, меня просто ее обняла. А потом пришел профессор, тот са-
вывернуло наизнанку отвратительной желтой слизью. мый, что красит волосы. Пока я заканчивала дела с
Поесть я не успела, и рвать было нечем. хозяйкой, собирала вещи, профессор стригся. Он на-
гнал меня уже на улице.
С работы в тот день я отпросилась. Хозяй-
ка — как раз зашла за выручкой — только глянула Я стояла на крыльце и наблюдала весну. Невыно-
на меня и сразу руками замахала: иди, иди! Зато и симо голубое небо резало бы глаз, когда б не мохна-
разговоров было назавтра… Даже в новостях наш тые брови облаков. Сдвинулись — на время исчезла
Пьяный угол упомянули. «В Кишиневе на улице голубизна. Там же, возле облаков, веселыми голоса-
Андрея Доги, в районе Пьяного угла, было совер- ми переговаривались птицы. Ветви деревьев тоже от-
шено покушение на известного бизнесмена Сергея чаянно тянулись вверх. Но их облепили разжиревшие
Царькова. Бизнесмен в тяжелом состоянии достав- почки, куда в небо с таким-то грузом. А сквозь влаж-
ную, рыхлую землю уже пробивалась едва заметная
№ 9 • Сентябрь 99
зеленая щетина. Но было что-то еще, неуловимое. Проза
Оно носилось в воздухе, пузырьками от шампанского
ударяло в нос, в голову. И от этого невозможно, непо- рассекает меня пополам и рассеивает
правимо хотелось жить. любимая над полями1
— Скажите, я очень старый? — вдруг спросил про- Это я стих вспомнила, что профессор однажды чи-
фессор. тал. Прочитала и смутилась, и в сторону смотрю, чтоб
ненароком на профессорский взгляд не наткнуться.
Я даже вздрогнула от неожиданности. Он так тихо Потом все-таки посмотрела — а лицо у профессора
стоял рядом, что я успела про него забыть. светлое-светлое. Будто солнечный луч прикоснул-
ся. И тут сквозь наслоения лет-морщин я увидела со-
Я открыла рот, чтобы ответить, но словно кто дру- всем юное лицо. И волосы… живые, без грамма краски.
гой за меня говорить стал:
«Спасибо», — только и сказал он. Но это «спасибо»
видишь как дымок из дымохода запутался получилось огромным, как облако. И как только во
в орлином полете рту умещалось. Не говоря больше ни слова, мы дви-
и только снежное перо нулись вперед, дошли до самой дороги, после чего
режет узел пополам и разглаживает его шагнули в противоположные стороны. Или в одну
над полями весну, так, пожалуй, будет правильней.
так жизнь моя — дым запутанный 1 Стихотворение Никиты Стэнеску (из книги «Узлы и знаки»),
и лишь перо орлов перевод с румынского Олега Панфила.
100 юность • 2019
Проза
Алексей А. ШЕПЕЛЁВ
Алексей А. Шепелёв — прозаик, поэт, журналист,
рок-музыкант, радиоведущий, автор нескольких
книг стихов и крупной прозы, в том числе книг
Echo (2003), Maxximum Exxtremum (2011), «Сахар:
сладкое стекло» (2011), «Настоящая любовь»
(2013), «Мир-село и его обитатели» (2017).
Кандидат филологических наук, исследователь
творчества Достоевского и Набокова.
Член Союза писателей Москвы, Евразийской
творческой гильдии (Лондон).
Финалист (2010) и лауреат премии «Нонконформизм»
(2013), лауреат международной Отметины
имени Д. Бурлюка (2003), финалист премии
«Дебют» (2002), премии Андрея Белого (2014),
премии имени Иннокентия Анненского (2019).
Стихи переводились на немецкий
и французский языки.
Клещ под сердцем
Рассказ
Д ва или три года не косилось уже в саду — май (в переполненную канализацию), я только на третьи
месяц, а заросло все чуть не по пояс, да еще с сутки, ложась спать, обнаружил у себя рядом с левым
прошлогодними сухими былками. В деревне соском что-то черное, явно торчащее из кожи. Как
кому до этого есть дело: тут всюду заросли, всюду за- будто капля железа от сварки или впившаяся сталь-
валы, кругом по-прежнему развал… И вот я начал — с ная стружка. «Упал по пьяни», «подрался», — даже
пилой, лопатой и косой. Принял даже меры предосто- такое на миг мелькнуло, но тут же спохватился, что
рожности — и в кепке, в заправленных в носки шта- сколько уж не пробавляюсь ничем подобным.
нах и в рваной куртке, хоть и жарко. Но так увлекся —
в один бы день все выкорчевать, опилить и первым Два дня я думал, что у меня болит сердце. Что и
делом — скосить. говорить, писательская жизнь приучила к такому
чуть не ежедневному перенапряжению, к бессонни-
Помню я эту пору, 25 мая, — прибежишь из школы, це и постоянной разбитости организма, что «болит
сразу в сад… А тут — ковром одуванчики, над ними — сердце» — пусть как-то непривычно, жгуче, — и лад-
яблони в цвету, жужжат шмели, порхают стрекозы, но. И никогда-то я этих клещей не видел…
бабочки, солнце… А нынче — только чистотел в тени
и гнилости да непролазный бурелом в крапиве… Подскочил к компу — но Интернет здесь еле брез-
жит, и пока грузилось, я не вытерпел присутствия
Намахавшись до упаду, я валился с ног. Стараясь чего-то инородного, черного, копошащегося прямо
соблюсти здешний обычай «лишний раз не лить воду» под сердцем. Конечно, оторвал половинку. Эх, надо
№ 9 • Сентябрь 101
Проза
было… И тут такое написано! Не только энцефалит штанцы весьма облегающие — ежедневная тогда-
всем известный, но и еще четыре не менее опасных шняя форма, как только отменили советскую. Стоит,
недуга. Чего только не сулят: артрит, аритмия, отказ длинная, с внезапно и всем на диво оформившимися
почек и печени, потеря зрения и слуха, паралич нерв- юношескими формами, лопочет что-то о равнобед-
ной системы, даже пневмония с эпилепсией. «Тяже- ренном треугольнике — и я его вижу! И сзади часто
лые формы сейчас встречаются реже», но зато при вижу две полусферы, иногда с меридианами от тру-
них «прогноз неблагоприятный», «полного выздо- сов. Но не равны другим те бедра — потом я, конечно,
ровления не наступает». В пять часов разбудил роди- об этом узнал, но — поздно!
телей, отец пошел за машиной в район ехать.
И вот она предстала, мелькнула предо мной не
Ночью как раз прошел долгожданный дождь. Гря- в спортивных уже штанах, и даже не в лосинах, что
зища, потому в калошах, калоши ледяные, да и так было пиком празднично-дискотечной откровенно-
что-то потрясывает. Вот тебе и озноб, до кучи к го- сти, а в чем-то между тем и этим среднем, в совре-
ловной боли и ломоте в мышцах. Диагностировать, менных обтягивающих легинсах, хорошо что хоть
пишут, не так просто, это могут быть недели, меся- темных! А сверху толстовка с капюшоном — по про-
цы и даже годы. Есть еще и латентные, хронические винциальной моде в обтяжку и короткая, с аляпова-
формы. Болезнь может проявить себя даже через де- той надписью на левой… стороне — и впрямь на за-
сять лет. висть всей деревне! Хорошо хоть не со стразами, и не
Dior или Mocshino. Зато ведь камуфляжная — как я
За братовой машиной увязались собаки — здоро- мечтал когда-то, чтоб на ней…
вый, но молодой еще их овчаренок и маленький косо-
лапо-коротколапый Кузька. «До района будут бежать, — Проходи, — приглашает она плавным жестом, —
тридцать километров!» Отец все останавливался и присаживайтесь пока тут, на кушетку.
пытался их отогнать. Но наши 10 км до трассы до-
рожка была похуже самого извилистого серпантина — Оказывается, она сама только что пришла и засту-
настоль понатыкано колдобин, и все их скрипучей ру- пает на дежурство.
левой обруливать! Даже собакам эти ралли надоели, и
они отстали. Посредине этой проходной комнатки, какого-то
полукоридора, живописно стоят на старом кафеле
А на въезде в поселок какая тоже дорога — как ма- женские босоножки — белые, на платформе, с носами
кет лунной поверхности. Когда еще поедут тут небо- в дырочках — неужели ее?
жители — спуститься ведь нужно: на луну, на землю!
Когда я ее видел в последний раз? Лет двадцать на-
И вот часов уже около семи мы входим в «покои», зад. Волосы она тогда сожгла гидроперитом, губы из-
и навстречу… уродовала темно-бордовой помадой и вообще в своем
медучилище отчего-то вмиг растолстела и обабилась.
Это была она — та самая Яна Касаткина! Вот уж
где не ожидал ее встретить, хотя, конечно, слышал, И теперь вижу — она даже щелку в двери оставила,
что давно уже уехала в райцентр и медсестрой ра- чтобы я мог с кушетки за ней наблюдать!
ботает. Что муж ее, служивший, кажется, помощни-
ком депутата, отправился недавно в места не столь Пытаюсь смотреть в другую сторону. Вообще-то,
отдаленные. И при этом даже прибавляли: «Какая судя по обстановке, весьма суровая, наверное, эта
же Яни́на шикарная баба-то — во!» — так говорила служба. Пара столов с канцелярским хламом. Теле-
мама, передавая разговоры в учительской. Вот ведь, визор в углу, на неплоском экране которого виснет
помнится, в школе эти учителя ее не дюже жалова- квадратиками изображение — новости Первого ка-
ли! Но такие теперь настали времена, что и других нала… Мерзко хлопая дверью на подобающей тугой
моих погодков, которые вообще ни в зуб ногой были, пружине, заходит типичный молодой полисмен с
приводят в пример, даже цитируют! Все в новой жиз- клеенчато-прозрачной мерзкой папкой. Перешагнув
ни устроились — оказывается, не надо было хорошо босоножки, подтягивает, чертя по полу, к столу стул
учиться и прочее, главное — в этом самоустроении. с этой стороны, усаживается и что-то достает, подпи-
Но Яна и тогда была дерзкой. И тогда была фигури- сывает, перебирает… Возникает еще какой-то дядя с
стой. Каштановой шевелюры, конечно, у пионерки не такой же папкой, явно административно-хозяйствен-
было, и крема этого, делающего кожу лица какой-то ного школьного вида. И точно: про последний звонок
влажно-блестящей. Не могу представить ее соро- заводит речь! Петровичем зовется — как я и предпо-
калетней, для меня ей вечно 14 или 16!.. 39 минус лагал!
14 равно 25. Вот для меня ее возраст! А крутые эти
бедра, невольно ставшие, наверное, для меня этало- А Яна уже, скрипнув дверкой, является переоде-
ном: выходит Янина к доске — обтягивающая блуз- тая в халат. Весьма пышна, накрашена, как будто ка-
ка с торчащим из-под нее воротничком, спортивные кой-то сон — домашний постельный косплей с подер-
жанным костюмом медсестры!
— Раздевайся, проходи туда. Паспорт и полис, —
деловито распоряжается она безо всяких улыбок.
102 юность • 2019
Алексей А. Шепелёв Клещ под сердцем
Сегодня именно 25-е, и ей 25! Помнит ли она тот Я думаю все, что какое тут у нее может быть ма-
наш последний звонок?! стерство — это же Янина, та самая, по кличке Баламут!
Ее любимое слово — «бли-ин», а группа — «Кар-мэн»!
Раздается звонок телефона. Она подходит. В дверь
вваливается несколько человек в похожей на облаче- Ведь сам таким же пинцетом драл первого клеща,
ние дорожников униформе скорой помощи. Сгружа- который больше, и что? Такой же, Янка, блин, пин-
ют ящики с крестиками на залежи других ящиков у цет! Полночи с мамой мучились, пытаясь вытянуть
стены; «как аккумуляторы!» — читаю я мысли отца. с помощью вакуума отрезанным шприцем, — все
Он тоже зашел, тоже поздоровался с Яной, суя мне не- напрасно, только образовались «засосы», как будто
надобную здесь дурацкую пимпочку с бахилами — как боррелиозные круги с интернетовских фото. Нужно
будто презерватив! Одна молоденькая врачиха в ком- специальное такое приспособленьице — миниатюр-
бинезоне, сбросив грязные резиновые сапоги, по-до- ный пластиковый гвоздодер, вернее, клещедер, поди,
машнему впорхнула в те самые шлепки. в любой аптеке продается, но где ж тут — кругом Рос-
сия, у нас такие дороги, такая медицина — ведь этого
— Где клещи, сколько? — на ходу спросила Яна. не отнять, ни на что не променять и, верно, вовек уже
Я, быстро опустив снимаемую майку, показал не переделать. В избу горящую — пожалуйста, вперед,
пальцем, стараясь улыбнуться, но чтоб не выказать а клещей иголкой будем тыкать!
всей по-мальчишески нахлынувшей на меня радости.
И как будто только тут я вспомнил, зачем сюда Смотрю — ого! — уже поддела, воздела, словно хро-
приперся! Домашнее-то оно домашнее, и бедра еще мосому увеличенную, к тусклому свету лампы. И хоть
крепче, но челюсти у меня почему-то так и начало не об босоножку обшмыгнула, а в пробирку, как и по-
сводить, словно оказался голым на нестерпимом мо- ложено. Икры у нее мощные, и, кажется, все с теми же
розе. «Боррелиоз, — вспоминаю-шепчу про себя, — гусиными крапинками и расчесами от сухости.
йод… антипрен… йоданти…»
Я на кушетке в процедурной комнатке, а она стара- Принялась за больную рану, за остатки большого
тельно вписывает — все тем же знакомым мне до боли прямо под сердцем. Терпи, говорит, и я с готовностью
почерком с неправильным наклоном — мои данные… отвечаю, что совсем не больно, но где ж такими кле-
Я-то помню ее почерк, а она-то хоть что-то помнит, щами кузнечными клеща подцепишь.
хоть что-то знает обо мне?
— Вот, угораздило, — наконец-то решаюсь вы- Долго роется в шкафу, достает другой пинцет, за-
давить я, чтобы хоть как-то завести разговор, хоть вернутый в бумагу. И уже без всякой обработки норо-
как-то разрядить обстановку. вит мне вогнать его в грудь — он даже ржавый! Я не
Если она совсем ничего не скажет, не улыбнется, дергаюсь, не шелохнусь.
не вспомнит, то как же мне будет потом.
— Та-ак, — говорит она, встав и выискивая что-то Но она лишь примеривала. Этот еще хуже!
в шкафу. — Надо пойти в реанимацию, — говорит она, — там
Я, честно признаться, ожидаю спасительных су- спросить, может, есть что получше. Должен быть та-
перинструментов, но она приступает ко мне с ваткой кой пинцетик — «москит» называется.
и спиртом, с обычным, таким же, как у нас дома, пин- — А этот точно крокодил! — пытаюсь пошутить.
цетом, потом с иголкой от шприца… Наконец-то улыбнулась. Все та же непередавае-
Трястись мне сейчас совсем стыдно. Она наклоня- мая стяжка на верхней губе, те же непередаваемо тор-
ется ко мне, просит меня повернуться на свет обычной чащие клычки, но зубы уж темнее, с трещинами.
настольной лампы и тоже немного к ней наклониться. Я вдруг подумал, что любой мужик отписал бы
Вдыхаю, и меня так и обдает жаром… Ведь никогда и нечто подобное. Да и откаблучивают, наверное, еще
раньше она ко мне не прижималась без одежды, нико- ядреней, ей не привыкать. Хотя вот те два товари-
гда даже не видела… ща — Петрович и мент — уж точно как два клеща на
Я говорю, что один паразит совсем микроскопи- теле живой жизни, все из нее высосали, даже всем
ческий. доступные — бесплатные! — русские словеса. И кле-
— Да уж вижу, — кивает она «стереоочками». — щей она, поди, снимает пачками, без всяких сердеч-
Верней, совсем не вижу… ных заноз.
Снова роется в шкафу и достает оттуда некое при- — В юморе теперь тебе не откажешь, в школе я
способление — дугу с очками-окулярами. Чуть ли не че-то не замечала, — говорит она.
рукавом и моей ваткой протирает их от пыли и прила- — Да уж какой тут юмор…
живает вокруг лба на свои кудри. — Да как же, читала ведь твои книжки. (Я так и
— Та-ак, — снова протягивает она, делая что-то с вздрогнул.) Особенно последнюю, про деревню, про
иголкой у меня за плечом, так что мне сбоку не видно. молодость… нашу… (Все же нашу! Но на «молодо-
сти» так и вздохнула, как о чем-то столетне далеком.)
Где-то тут даже… — Она начала выдвигать ящики сто-
ла и перекладывать в них тетради и книжки, — Ленка,
№ 9 • Сентябрь 103
Проза
напарница, щас читает. Уж третий месяц, правда. Тя- — Скидовай! — приказал он на народном диалекте,
жело у нее идет. Донцова — вот это ее автор. Так-с… и я скинул майку прямо в коридоре.
Мне захотелось спросить, а как тебе, но по опыту Он тут же схватил меня за сосок, надавил ногтями.
едва ли не каждый писатель знает, что подобные во- Ручищи не пианиста, ногти цепкие, показалось, что
просы ни к чему хорошему не приводят, только ста- грязные! Янина с напарницей объясняли ситуацию.
вят в идиотское положение. «Читала — и что?» — вот
что ответит, пусть и в других выражениях. Для писа- — Давай сюда! — И меня быстрей подтолкнули
теля это, конечно, полный провал, но я-то внутренне опять в комнатку с лампой. — Ну-кось, что за астро-
все же за что-то цеплялся, как этот клещ. Пусть и не лябия?! — Он повозился с прибором «виртуальной
били себя в грудь, восклицая: «Ваша книга измени- реальности», приладил его на лысый череп, опять
ла всю мою жизнь!» — как показывают в попсовых схватил рукой за болячку и сдавил ногтями.
фильмах или как постоянно писали читатели Сол-
женицыну, но фраза «это вообще не с чем сравнить» — До свадьбы заживет. Рассекать, что ли. После с
была для меня привычной, правда, в начале 2000-х, гноем выйдет. Пишите как обычно: «клещ раздроб-
теперь как-то народ стал более сдержанный или же я лен». Гуляй, хлопец, наша Янка свободна! — И умыл
стал так писать… руки, пошел, наверное, их умывать перед работой.
Худо-бедно Инет этот и до деревни докатился, а с Добряк еще, а в городе иной раз в неотложке как
ним и слух, что написал я книжку о родном селе, меня со скотиной обращаются. На меня нахлынула опять
взрастившем, да непростую — пасквиль! Не так давно, нервозность: остается передняя часть членистоногого,
мне писали, движение-брожение целое меж аборигена- самая опасная, поскольку когда он издыхает, впры-
ми возникло, разбор полетов и прототипов персонажей. скивает слюну. Читал, что даже от так называемого
Родителям (от коих мне уже до этого досталось) стали стерильного клеща могут быть очень серьезные по-
предъявлять претензии, кое-кто даже разговаривать следствия.
перестал, а мне грозили виртуально: «Пусть только
приедет!», «В суд подадим!» Так что я особо и не хотел На клочочке бумажки величиной в визитку она
нарываться, в минет бы этот Инет! Донцова! Москит! мне пишет: доксициклин по 1 кап. 6 дн.
Вместо книжки или диалогов о судьбе писателя Приписки нет. Телефончика или сердечка. Хотя —
она просто вышла. вот он, сотовый!..
Третий пинцет оказался «из той же серии». Теперь — По капле? — шучу я, но она серьезна.
ей пришлось ковырять иголкой наживую, орудуя под Про йодантипирин и цефтриаксон она не слышала.
стук сердца. «Ой!» — это она ойкает, когда думает, что Инфекциониста в больнице нет. Теперь надо кровь
сильно уколола. Я же отважно советую не жалеть и уж взять. Наверное, только на боррелиоз, и копеечный
все же выковырнуть мерзко торчащую где-то в глу- антибиотик только от него. Хотя, бывает, когда он
бине расковырянной ранки какую-то черную лапку, еще с энцефалитом зараз — такая зараза.
словно засохший хвостик от смородиновой ягодки. Не спав, по сути, двое суток, я весь ослаб, но что
тут делать — приходится, стиснув зубы в некоем по-
Но без пинцета, конечно, ничего не вышло. При- добии улыбки, смотреть, как густая, словно вишневое
шла еще другая медсестра, и меня попросили поси- варенье, моя собственная кровь вливается в…
деть в коридоре, пока в восемь часов не пойдет на ра- …Как вампир, надо мной усмехается… своей по-
боту хирург, может, он даст нормальный инструмент. черневшей помадой с остатками ее на клычках… Из
черного провала сует мне что-то — как факел со смо-
Я решил, что можно уже написать жене, наверное, лой, мохнато-черную клешню эту паучью — прямо в
она уже встала. Но так далеко она была сейчас от меня — сердце!
почти две тыщи километров, да дело и не в этом… …Всего лишь ватку с нашатырем. Но отшатнулся
даже: боль на выходе из провала сознания ужали-
Как только он вошел, я сразу понял, что это он. ла адская — боль души, жуткий, мистический, за-
Лысый, весь пружинистый и самоуверенный, напо- предельный страх. Но тут же вспыхнуло, мелькнуло
минающий кого-то из нынешних телеперсонажей — что-то ярко-светлое — знакомое, родное лицо — и она
блестящий костюм, так и распираемый перекаченным схватила это черное жало, вырвала, оттолкнула сук-
торсом. куба. И я узнал ее: это Настя, моя жена.
2018 год
104 юность • 2019
Алексей А. Шепелёв
Черти на трассе
Рассказ
И вроде жив и здоров,
И вроде жить не тужить,
Так откуда ж взялась печаль?..
В. Р. Цой
«Л итератором я не стал. И вы тоже наверняка не Как раз когда я учился в десятом, Василий пе-
станете, поэтому и у́чите литературу, матема- рестал пить, держался —только по большим делам
тику и прочую шушеру с пятого на десятое. Во- и праздникам. Но через год, в конце ноября, запил
обще не учите. Русский требуется хоть для общения. снова. Говорили, что, возвращаясь из города, он по-
Английский?.. Англичанином я тоже не стал... Физи- пал в аварию, скорее всего, врезался: его старенький
ка — она с трактором тесно связана, ее надо понимать ГАЗ-52, который он звал полуторкой, пришлось вы-
и применять. На практике. А трактор — вещь в хозяй- бросить, но сам Василий, по счастью, только сломал
стве незаменимая, не роскошь, а средство производ- ключицу — вернувшись из больницы через месяц, он
ства, его нужно уметь собрать-разобрать с закрытыми и запил по-прежнему.
глазами, или, как говорится, в полевых условиях. Чему
я вас и учу. Вы же запустили это дело. Как будто меха- Был понедельник, и клуб не работал. Вся братва
низация — последний предмет, мол, мы другие можем собралась у памятника солдату-земляку, находивше-
зазубрить, когда прижмут, а до этого руки не дохо- муся за клубом и отделенному от домов непролазной
дят. А я вам говорю: литератором я не стал и стихи не полосой из корявых кленов, — тут мы, ученики, пили,
пишу — касаюсь с ними только когда провозглашаю: даже если клуб был открыт. На каменной платформе
“Давай-ка выпьем, где же кружка?”» — так говаривал примостились ребята в кругу, в центре сидел Фести-
часто Василий Петрович на уроках единственного валь и разносил самым старшим. Я подошел, оздоро-
предмета, который он преподавал, именовавшегося вал1 с каждого за руку, выложил три яблока, вскоре
всеми «трактором» (сей курс профобучения есть толь- мне налили самогона, я выпил и сидел молча вне куч-
ко в последних классах сельских школ, причем специ- ки, так как пить более не хотел, смотря в абсолютно
ально для будущих механизаторов мужского пола). черное пространство вокруг, — было тихо и морозно.
Василию Петровичу, которого все заглазно звали Еще я все смотрел на Фестиваля: он пил уже три дня,
просто Василием, а выпускники и отдельные учени- тоже только вернувшись из больницы, и два раза я
ки — приглазно, но без всякого бахвальства, было лет слышал забавный рассказ-притчу о двух братьях в его
двадцать восемь, но по виду намного больше. Я ни- личном исполнении, но я тогда был сильно пьян и не
когда не интересовался сельхозтехникой, но на его помню ее содержания и сути (по-моему, я даже читал
уроки ходил с удовольствием: мне было интересно ее раньше), но помню реакцию «толпы» — молчали и
его слушать, он умел рассказывать просто о слож- чуть ли не плакали. Нет, от них я этого не ожидал! Од-
ных, сухих вещах, снабжая рассказы жизненными нако же Фестиваль был как будто весел сегодня, под-
подробностями, различными курьезами и какими-то сел ко мне, спросив закурить (раньше он не курил),
добрыми шутками; объяснив параграф, он спрашивал, потом спросил, как дела. Мы сидели молча, курили —
понятно ли, если нет, то разъяснял все снова, преры- иногда бывали такие вот моменты — я и он: меня счи-
вался, задавал вопросы по мелочи или про частный тали самым умным из братвы, а Фестиваль в свои
опыт, опять все разъяснял... Другим учителям такая двадцать лет был так крут, что его боялся каждый в
самодеятельная методика не очень нравилась, но селе и во всех окрестных селах и деревнях, — гора му-
куда больше им не нравилось, что Василий пил. При- скулов, сама жестокость и наглость, но вместе с тем он
страстие это в принципе никак не сказывалось на его
работе (он был еще и завхозом школы), кроме того 1 Оздоровать, оздороваться — по очереди, обойдя всех
единственного случая, когда он развалил на тракто- по кругу, поздороваться с каждым за руку (диал.). Далее
ре школьный сарай, правда, иной раз он не являлся также используются диалектизмы: можть (может), рогими
на занятия или, поехав в город на школьной машине, (рогами), щекотил (щекотал), округ (вокруг), черти
приезжал без прав, и еще лучше — чаще всего он пил надсели (привязались; устойчивое выражение «как черти
с учениками, потому что пил много и обычно ночью, надсели!» в значении «напасть»), частить (говорить часто,
когда работал наш клуб. неразборчиво), чаврить (болеть, быть в болезненном, вялом
состоянии), затресся (затрясся), завалялая (завалявшаяся),
прасенок («поросенок», на шоферском жаргоне
дифференциал), ополоз (ополз) и др.
№ 9 • Сентябрь 105
Проза
был «нормальным парнем», иногда даже приятным лись — деревенские мужики очень любят такие имен-
в общении и даже чем-то странным. Таким образом, но рассказы, не простой разговор за бутылкой, а рас-
нас сближало это противопоставление, больше обще- сказы — сначала я расскажу, потом ты и т. д.
го меж нами не было, если не считать того, что оба мы
родились в один день — 23 февраля, но с разницей в — Возвращался я из города на своей полуторке, как
два года, и еще мне нравилась его сестра, из-за чего говорится, с дела. Проторчал я там почти что дотем-
я часто попадал ему под руку или под ноги. Месяца на — сами понимаете, пока получил, пока подписал...
четыре назад он подрался со своим братом (что у них вот... и на приличных рогах ехал по трассе...
было делом обычным), и брат серьезно порезал его
ножом; отбыв в реанимации и в больнице, он опять Сумерки спустились внезапно, я еду, и кажется мне,
умудрился попасть под нож в драке, едва залечил рану что не просто вечереет, а прямо сами глаза застилает
и вот недавно — опять... Все эти четыре месяца он пил серый туман, отдельные пылинки которого — как пыль
(даже в больнице, в хирургии!), лез во все драки, пару в луче солнца — изредка даже искрятся... На мгновенье
раз его забирали, потом вроде остепенился, но спорт вообще потемнело в глазах, все как провалилось... Я ис-
и проч. бросил, стал курить. Я все молчал, он предло- пугался: расшибусь впотьмах, даже лбом нажал сиг-
жил выпить. Я взялся за холодный стакан — закуска нал. А когда этот пылевой туман чуть расплылся, я
уже кончилась, и никто не рвался к нему — никаких немного в сознание пришел, думаю: уже в кювете
оригинальных тостов я цитировать не собирался... (руль-то я отпустил!). Глянул: черт. Сидит на руле и
рулит. А руки мои, как тряпичные, потерялись в тряп-
Тут подошел еще один человек с забинтованным ках. Я их вынул и вцепился в баранку так, что чуть не
плечом, все засмеялись, а я даже стушевался — учитель отломил роговушку, ей-богу! Оказалось, что при этом
ведь, сегодня днем только был его первый урок после я прищемил чертов хвост и заметил это только тогда,
лечения. Василий всех оздоровал левой рукой, поздо- когда черт копытцами нажал бибикалку. Откуда-то по-
ровался и со мной, сказав еще: «И ты здесь, Алексей». дул ветер, принесший в себе тот же искрящийся поро-
Выпив полстакана, он начал было рассказывать про шок, сыпавшийся теперь сверху вместе с чертями. Еще
больницу, но запнувшись на первой детали — что-то два черта — такие маленькие, поросшие шерстью иль
о койках с сетками, — сразу сбился на свою службу щетиной, с розовой свиной хрючкой и с поросячьими
в армии: мол, был у них какой-то смотр, начальство же ушами, с хрупкими, как у ягнят, копытцами, рогими
велело срочно прибрать территорию — подмести ли- и хвостом во весь чертов рост — опустились ко мне на
стья с асфальта и покрасить забор, а была осень, и шел руль. Главное дело, я не удивлялся — ехал себе спокой-
дождь, листья подмели, но они опадали вновь, что но, рассматривал их как инфузорию — так-то ее мать
раздражало начальство, а деревянный забор красить вместе со школой! — в микроскоп. Насчет клыков ска-
в дождь невозможно, но армия есть армия: пришлось зать не могу; борода была у одного по виду уже старо-
лезть на двадцатиметровые вязы отрясать листву и го, начавшего в некоторых местах седеть; глаза мелкие,
красить забор «группами по три»: один держит зонт, показалось, зеленые с красным зрачками; зубы длин-
другой сушит паяльной лампой, третий — собственно ные, дряхлые, у пенсионного — вставные.
красит. Все смеялись (особенно Фестиваль, который
всегда смеялся «от души», как-то по-особому навзрыд Все было нормально, но вдруг враги начали чудить:
и повторяя по-своему смешные фразы, что очень зара- когда я поворачивал в одну, они, все трое, тянули руль
зительно), но ждали, видимо, не этого рассказа. в другую, при этом сидя на нем самом и опираясь как
бы только о воздух — по законам механики, вы знаете,
Проглотив еще полстакана, Василий сам догадал- ребята, это невозможно... А я (нет чтоб уступить!) при-
ся, согласившись: нялся состязаться с ними в силе. Моя бедная полуторка
стала выписывать крендели, шарахаясь от одной обо-
— Ладно, не смотрите так... Длинный больно рас- чины к другой и мешая встречным. Один резвый жигу-
сказ, попытаюсь сократить... тем паче я находился в ленок даже слетел с трассы и заехал чуть ли не до лесо-
довольно пьяном виде... а вообще вы скажете: беляк посадок. Я спьяну не заметил, как черти расплодились
или можть приснилось, однако ж... впрочем, лучше везде вокруг; один чертенок — враг народа — сидел у
слушайте... меня на плече и щекотил хвостом в ухе. Два неумных
беса достали из сумки колбасу и драли ее и, как гово-
Он взобрался повыше — я подумал, что сейчас рится, жрали — вместо того чтоб взять тут же лежав-
грянут аплодисменты. Да, рассказывать Василий ший ножик и отрезать. Кто-то включил дворники, и
умел мастерски, из самого заурядного случая он де- теперь на них катались черти. Другие, довольные сво-
лал, так сказать, динамический и сатирический эпос; ей тупой изобретательностью, качались на вымпелах и
я запомнил его рассказ почти дословно. По ходу дела прочих побрякушках, о которых я пожалел, что пове-
мы выпивали, вначале все давились от смеха, то, не сил. Вся эта братия и отродь скакала и летала у меня
выдержав, ржали на все село, перебивали, задавали перед глазами, как мартышки, отвлекая и вызывая
вопросы, уточняли всяческие подробности, удивля-
106 юность • 2019
Алексей А. Шепелёв Черти на трассе
головокружение; многие не стеснялись и раз другой хав ее, он заявил, что скоро приедет собственно спец
прогуляться по моей голове. Баранку я уже не держал, по нечистой силе, а мне сейчас следует подъехать чуть
так как друзья-прохвосты до того увеличились в числе поближе к их будочке и подождать его.
и силе, что я с ними тягаться не стал. На мою правую
ногу, которая была на педали газа, взгромоздился жир- Так и сделал. Однако ждать пришлось довольно
ный, как тещин кот, чертяра из отряда свинообразных. долго, и я сразу же задремал. Проснулся, по всей види-
Он так ловко и усиленно давил, что нога моя сделалась мости, минут через сорок — сухой как лист, сушняк же
как протезная. Засим соплеменники (ихние) пытались меня и долбил пустой бутылкой по челдану. Чуть не
отломить рычаг, что производило эффект автомати- забыл! Подъехал майор на «восьмерке», он меня и раз-
ческого переключения передач, и я, конечно, был рад, будил. И эти два лилипута подошли: «Ну, гражданин
что еду не прилагая никаких усилий. Естественно, ра- Песков, как будем вопрос с чертями решать?» Я замял-
дость долго не продлилась: менты!.. ся немного спросонья, с похмелья, удивляюсь: «С ка-
кими частями?! С запасными?» Тут началось неопи-
Маленький, в шапке, в валенках с калошами и крас- суемое: втирали очки. Представители власти, стыдно
ный от мороза, меня остановил сотрудник ГАИ. За- сказать. Ну ничего не поделаешь, пришлось принимать
тормозил я, правда, с трудом. Черти сразу спрыгнули к сведению их бредовые факты. Вытерли очки, набре-
и скопились все у пассажирского места внизу, в но- дили кошелки две и взвалили их на мой и без того...
гах, чтоб их не было видать. Я говорю: «Гражданин горб. Я уж и сам усумнился — вроде во сне какая-то
инспектыр, извините за выражение... в смысле... как катавасия представлялась... бывает ведь так называе-
бы выразиться... черти надсели. Замучили: не дают мое дежавю, когда просыпаешься, ничего не помнишь,
уп-правлять транспортным средством». А он на от- а потом тебе, допустим, говорят что-нибудь или про-
вет: «Разберемся, — говорит, — с чертями, прежде сто случайно посмотришь и видишь тот самый «кадр»
всего прошу ваши документы». Я отдал. Не подумав. (как в кино), и ты сразу как бы вспоминаешь, что это
Появился второй, тоже в валенках, и начал что-то ча- и снилось... Но их в принципе заинтересовало не это,
стить, смеясь через каждое слово. Я уловил почему-то а сами понимаете... ну конечно, и путевка, а там и на-
только: «Эти черти оттуда... ха-ха!.. откуда и джинн кладные... В итоге преподнесли на блюдечке с голубой
Али-буба». Мне не до шуточек, тем паче под мухой; и золотой каемочкой изрядный штраф и несколько
короче, я не понял фразы, но на всякий случай запо- баллов, которые для шофера как замена колеса без
мнил (алкоголь развивает, обостряет память). Теперь домкрата. Мне в таком агрегатном состоянии было все
я уже смекнул и констатирую, что джинны поголовно равно, лишь бы в окно не дуло и во рту не сохло (это я
бывают в лампах, нежели в тех знакомых нам всем к тому, что дуло и сохло). Я им говорю, мол, мои золо-
емкостях. (К слову, ребята, раз мы из паяльной лам- тые, разберемся мирно-полюбовно, как всегда: лучше
пы самогон пили — запах бензина, может, даже его я переплачу, но баллы оставьте себе. У них рука наби-
остатки только придали приятности, и, как говорит- та. Баллы на погонах. Полез я в карман. Надеясь там
ся в книжках, эффект аффекта всерьез и надолго...) обнаружить семьдесят тысяч двухсотками школьных
Вот... ну я от них не отстал (да и как же тут отста- и своих кровных восемь. Нету. Я так голову и склонил,
нешь — шутка дело: черти мерещатся!), обращаюсь: а на полу — две банкноты и резинка от бигудей, коей
«Взгляните, говорю, на эту нечисть, заберите их к себе они были стянуты. Деньги оказались, как говорится,
в будку». Тогда оба гаишника на меня так посмотрели, грязными: истоптаны какими-то странными следами,
как будто у меня на голове росла елка, а Дед Мороз как будто маленькими копытцами...
со Снегуркой водили хоровод округ ней. Этот малень-
кий потребовал путевой лист; я сказал: не знаю где, Майор поднес мне лично легендарную трубку, за-
черти унесли — к ним и обращайтесь. Он, как дель- мерил. Показал два удостоверения: одно сотрудника,
ный, обошел машину и полез в пассажирскую дверь. второе — врача-психотерапевта какой-то спецклини-
Как только он занес ногу, чтобы поставить ее в каби- ки МВД. Я оторопел. Он еще крайне небрежно ощу-
ну, я крикнул: «Тише! Чертей раздавишь! Не видишь пал мои гланды, рассмотрел с фонариком зрачки и
что ли?!» Озадаченный сотрудник посмотрел внима- вдобавок тяпнул какой-то монтировкой по коленке.
тельно на чертей, при этом покрутил пальцем у виска,
но забрался на сиденье, не коснувшись пола, и сидел, Меня, ребята, страх изъел. И не напрасно — при-
держа ноги на весу. Он заметил путевку, прижатую говор был таков: вы подлежите лечению в психиатри-
магнитом: «А говоришь: черти взяли!» Я, конечно, не ческой клинике (освидетельствование уже окончено).
стал спорить с дальтоником, слепым (Пью) иль вооб- Беляк плюс еще какая-то фигня. Типичный случай.
ще недалеким человеком, как говорят вам по истории, Майор, почесав руки и, кажется, потерев, обратился к
убогим, но про себя заметил: «А что же ты уголок дер- подчиненным с просьбой заключить мои вибрирую-
жишь — пресс качаешь?!» Посмотрев бумагу и поню- щие конечности в наручники для соблюдения обще-
ственной безопасности, на что менарь только пожал
плечами и молча указал пальцем себе на глотку. Дол-
№ 9 • Сентябрь 107
Проза
жно быть, из них сделали ошейник служебной овчар- на стол, а бабка, естественно, ворчала, ругалась: «Во
ке, как тут не догадаться (а из нас всегда делают толь- приспичило!» или «А то ты ужо не читамши газеду
ко дураков, только мы не всегда это чуем — мы же не энту столетнюю! Все умныва из себе строит — смо-
доги, как говорят ваши англичанины). Пришлось им три вон луччи телевизир!» Рады были мне знакомые
вытянуть из штанов ремень. Мой. с детства стены с заржавевшими обоями и картинка-
ми на них, все было совсем по-старому... Даже в одно
Один представил мне бумагу, где якобы с моих мгновенье — сразу, как я только вошел, я хотел ку-
собственных слов было записано о нападении нечи- выркнуться и прыгнуть на развалившийся диван, но
стой силы. В конце стояла моя длинная роспись, под- за окном (на той стенке одно это маленькое окошко)
писи каких-то свидетелей, печать и прочее. Второй кипела, как говорится, ночь, и мне в ней еще варить-
ученик Шерлока Холмса и доктора Ватсона возился ся не провариться... Кошачьи глаза уже не маячили
с двумя купюрами, измеряя на них следы и, по-моему, на часах, но кот как будто ухмыльнулся посредством
даже снимая «отпечатки пальцев». какой-то паутинки и смотрел на нас, неумелых (уже
потом начинается демонстрация могущества, а сразу
Опять не подумав, не постеснявшись и не испу- не знаешь, как и повернуться).
гавшись (потому что это мне надоело и вообще стало
нестерпимо физически), я буквально-таки взмолил- Тонну угля с полуторки разгрузить легче, чем пы-
ся: «М-мужики... господа, господа офицеры! Я вас таться отказаться от угощения моего кума Груни, состо-
очень прошу... ну вы же понимаете... как бы это ска- явшего единственно из крупно нарезанного сала с луком
зать...» — «Тридцать пять кусков». — «У меня их нет и хлебом, выслушать справедливые упреки в долгом не-
с собой». — «Ознакомился с протоколом? Согласен со посещении и в конце концов с неохотой опохмелиться
всем?» — «Давайте, ребята, сделаем так: я оставлю у (что смеетесь, ребята? — ладно, ладно, может, и с охо-
вас права, поеду домой, а завтра и привезу сюда». — той). Как говорит кум, процесс противен — результат
«Хы-хи, извини, мужик, не годится. Мы на то и опера- приятен. Потом еще больших усилий потребовалось,
тивники... Нам тоже надо (мне прямо показалось, что чтоб убедить кума поверить мне на слово (давай ему бу-
он хотел сказать “опохмелиться”)... жить. Поехали, мажку из милиции!) и выдать мне же и опять под мое
гражданин...» же честное слово, что не пропью тридцать пять тысяч,
заработанных им, оказывается, еще в грозные и голод-
Меня как громом ударило. Погодите, говорю, у ные годы войны, в тылу, но в поте лица, а теперь-то уж
меня тут рядом, в поселке Луговое, кум живет — два получаемых в виде пенсии, которая, по его подсчетам,
кэмэ — поеду одолжу, лады? Лады, говорят, давай га- является денежным эквивалентом килограмму хлеба,
зуй — мне даже не верится. «Че встал, кум, тебе же килограмму масла да еще килограмму колбасы (по-
сказали: ла-ды!» следний килограмм он добавил совсем нехотя — видно
было, что расчеты были произведены по заказу бабки,
Я хотел было выписать рифму, но так как не лите- сам-то он всю жизнь все в литрах измеряет, даже то, что,
ратор, промолчал. на первый взгляд, никак нельзя).
Освободившись от оков, я завел полуторку и был Сотрудники были довольны сверх нормы, и, выка-
таков. Не помню, кажется, в дороге мне пришли в го- зав мне сердечную благодарность и искреннюю при-
лову две мысли. Одна из них — что смываться беспо- знательность, на радостях предложили сообразить на
лезно: дороже встанет. Чуть не проскочил поворот на троих — на них. Как знаете, денег у меня не водилось,
грунтовку, я уж и забыл, когда последний раз ездил но стаж имелся, поэтому меня и откомандировали за
по ней в Луговое. Машина ехала как бы сама собой, водкой, всучив «пока» семнадцать тысяч, только пол-
но потом, на ямах и ухабах, меня сильно протрясло часа назад бывшими полфунтом колбасы в кармане у
и пришлось взять бразды управления в свои преступ- кума. Я очень невнятно возразил, что, может, майор
ные руки — а они почти что не слушались, я рулил по удостоит съездить самолично или по крайней мере
этой дороге как на автогонках, так раззадорился, что предоставит авто — мой рыдван только заводить ми-
даже весь вспотел... нут двадцать... На что они, так же невнятно, пояснили,
что майор уже «находится на отдыхе» и они без меня
Калитка почему-то была открыта и от ветра би- тоже уже отдохнули бутылочку. Короче, дело к ночи,
лась, расшатывая всю серую, дряхлую оградку. Из а мне домой надо — не тут же ночевать! Велели ехать
крошечного окна ослепила лампочка. Кум! Любил обратно в город, там, в ларьке, купить водки повкус-
я его! И сейчас люблю... Я буквально влетел в неза- нее, где на этикетке Пьер Смурнофф мигает третьим
пертую дверь: кум со своей бабкой сидел за столом, глазом, как светофор после третьей.
просматривали какой-то сериал. Постарел, дурная
голова, полысел, посерел. Бабка, в очках, клевала Однако я их надежд не оправдал, а именно: снова
последними двумя зубами семечки, усыпая шкурка- навестил кума, вернул ему семнадцать тонн, присово-
ми газету, готов спорить, что «Правду», еще из ста-
рых запасов. Дед как всегда пытался что-то прочесть
в таком положении, сдвигая продукты производства
108 юность • 2019
Алексей А. Шепелёв Черти на трассе
купив к ним найденные в бардачке черные от мазута ствием... Что за прелесть сей настоящий спирт спустя
500 рублей и заверив, что так же скоро верну и вторую минут сорок после приятия!
половину, а сейчас имею другую просьбу. Дело в том,
ребята, что любимый мой кум работал на спиртзаводе Не знаю, как могло случиться, что в бутылке оста-
и ушел в отставку, то есть на пенсию, всего шесть лет лась почти половина «огненной воды», и тогда стар-
назад и не по собственному желанию, поэтому по сей шина Степанов, мой матерый кореш, выскочил из ке-
день имел запас, как он говорил, лучшей жидкости льи на проезжую часть с бутылью в руке и тормознул
на свете. Этот «золотой запас» содержался им яко- первую попавшуюся машину.
бы ради собственных похорон, которые всю жизнь,
видимо, хотел приблизить, беспрерывно пополняя и Из обветренного, как говорят шофера, «запорож-
опустошая свой клад — каждый литр, каждая капля ца» высунулся довольно свежий дед (лет шестидесяти
проходила не только через его руки, но и через него пяти) и, видя упорно молчащего сотрудника, нехотя,
самого, через все внутренности, включая даже что-то но с подобающим почтением осведомился: «А в чем,
наподобие... души. Он, можно сказать, мечтал об этих собственно, дело?» На что блюститель порядка на до-
похоронах как о свадьбе какой-нибудь — как будто рогах ответил нагловатым смехом и, зачем-то поздо-
думал: вот тогда нажрусь! ровавшись за руку с водителем, спросил стакан — при-
чем не посредством слова, как заведено, а суя деду в
Я, как видите, не поскупился — чего не скажешь нос бутылку, а впоследствии сего хватая его за горло.
о куме: еле выпросил! Налил две пластмассовые бу- Вскоре дед разыскал запыленный пережиток застоя и,
тылки, большую, полуторалитровую — разбавил, ма- предварительно обтерев его жеваным платком, про-
ленькую — нет, и еще я прихватил родные пол-литра тянул гаишнику. Тот налил и вернул деду: «Каа спир...
самогону. тя-ни!» В этот момент обратила на себя внимание баб-
ка, явно его заслуживающая даже впотьмах и издале-
Приехал я, изобразив чрезвычайную досаду и ка визуально определенными полуторацентнеровыми
одновременно склонив голову, как провинившийся габаритами. «Я те выпью! Токо попробуй! Нам еще де-
первоклассник, как будто мне и самому досадно и пе- вяносто кило́метров ехать, а время — ночь! А ты, соп-
ред ними стыдно. Страждущие удивились этому (как, ливый, — обратилась она к развевающемуся на ветру
впрочем, и раннему моему возвращению), я объяс- постовому, — не отвлекай, не то жаловаться будим!»
нил, что водки не достал, что пригородный магазин Неустойчивый постовой неучтиво проигнорировал
закрылся, а в центр, к ларькам, я не поехал. Они уж это замечание с угрозой, дед же, серьезно кивнув на
совсем осунулись и намеревались со мной что-то со- соблазнителя, сразу проявил мужскую солидарность и
творить, но я молча вынул из-за пазухи пол-литра. не стал задерживать производство.
Внезапность фокуса произвела должный эффект: вы-
хватив сосуд, они скрылись в будочке (поднести гон- Занюхав приготовленными правами, пенсионер,
цу не собирались). Выждав минуты полторы — пили не обращая внимания на возгласы спутницы жизни,
втроем, — я беру спирт и захожу к ним с удивлением доложил, что едет на аменины и везет три литра само-
на лице и хриплым возгласом типа: «Дурак! Как же гона. Почтенная его супруга засим с трудом вылезла
я забыл?! Из головы вон...» ставлю на стол две емко- из салона (машина стала выше сантиметров на де-
сти. К счастью, я ошибся не намного (опыт!) — возы- сять), что-то запричитала, упоминая «как был алкаш,
мела действие физическая алчная жажда, когда все так и остался», и пошла по проезжей части по направ-
остальное по барабану. Концессионеры не выпускали лению кто ее знает куда. Степанов вяло пытался ее
из рук большую бутылку, так что я, тоже не против- возвратить, посылая, по всей видимости, воздушные
ник выведения из организма радионуклидов, выну- поцелуи, но дед сказал: черт с ней идет, потом догоню,
жден был воспользоваться малой. Однако, дружно не а то машине тяжело.
докушав своей, они изъяли у меня мою — мою, как
говорится, маленькую, —тем паче заметив, что я ис- Дед бросил машину на дороге, взял только банку
пользовал ее не так охотно и умело, как следовало бы. и гармонь. Веселье пошло новым ходом при участии
бывшего слесаря первого разряда Ивана Пимено-
У каждого «изумленное состояние» проявляется вича, который оказался незаурядным гармонистом,
по-разному; например, у моих новых знакомых оно выпивохой, как говорят бабы, плясуном и даже баб-
развилось обыкновенно и переросло в состояние ником — то и дело твердил, старая, что надо бы при-
изумленной радости (но это, вы знаете, первый этап). гласить веселенькую, молоденькую, хорошенькую,
Они как бы удивлялись, созерцая меня и одновре- стройненькую, худенькую, но статненькую, длинно-
менно называя старым корешом, обнимая при этом ноженькую... и далее с подробностями...
в соответствии с названием. Я не противился (скоре-
шиться с властями — дело благородное) и пил вместе Сотрудники не стали расстраивать нервы, без того
с ними, и пел, шатался и приплясывал даже с удоволь- потрепанные на работе, и пригрозили, как могли, что
сейчас съездят за бабкой. Оскорбленный пенсионер
умолк, а потом они с майором еще дернули и, обняв-
№ 9 • Сентябрь 109
Проза
шись, сидя на полу в углу, как коты, забасили вдруг когда я туда ехал... Ну... за сеном. Я вам с-ы-казал...
«Вни-и-и-из по ма-ату-ушш-ке...», причем под «ма- док-кументов нету. Две версты — че возить... С колхо-
тушкой», судя по жестам и мимике, дед имел в виду за ж еду... и до колхоза... “Завет Деникина” я, а ездил
свой идеал женской красоты и материнства, а майор — в “План ГОЭРЛО”...»
«Волгу», но не водянистую, как в песне и на карте, а
которую ему на днях должны дать. Майор, к сожале- Сотрудник пытался изобразить саму вежливость,
нию, так и задремал на месте происшествия. то есть одновременно почти плюнул сквозь зубы и
почти спросил, перебив: «Изини, ка-к завет?..» — «Де-
Пивший меньше всех рядовой, которого все весь- никина, эт генерал ихний... Название такое... намеи...
ма пренебрежительно обзывали Коля с особым уда- наименование... А фара — я уже вам разъяснял — мне
рением на «о», «поехал в город» — залез в майорову не нужна: еду почти по обочине, левая горит — габа-
«восьмерку» и застыл там за рулем, вернее, на руле, а риторы означены!..»
опосля и под ним. Тогда старшина Степанов в поис-
ках новых кадров опять выполоз на дорогу. Как на- Степан Степанов чуть пошатывался, когда дул
зло, никто не ехал. Неподъемные ноги неосторожно ветер, и слушал внимательно, но почему-то смотрел
ломали, разбивали лед в лужах, осколки, белые на обоими глазами на свой красный фосфорирующий
свету фонаря, зеркальные, звенели по черному, ока- нос. Несколько раз он пытался что-то сказать, но вы-
меневшему пространству, сделанному из замерзшей давливал только невнятные гласные звуки и шепотом
грязи. Он вдруг остановился и замер, согнулся, рас- добавлял выражение, похожее на нецензурное. На-
сматривая чего-то под ногами, я подумал, что он тоже конец он нашел испытанный способ коммуникабель-
увидел чертей в земле. Я сидел в постовой будке, при- ности: указал знаком. «Хто я? Ды ты щто, началь-
валившись к боковому маленькому окну, и смотрел ник! Я н-на работи... Две недели уже... ни-ни... Прям
на дорогу (вообще я все отсюда и наблюдал); вскоре с-сохну...»
я до того увлекся, вернее, забылся, что выдавил лбом
стекло, оно глухо раскололось, и я, высунув голову, Старшина опять сказал «му», или даже «у» просто,
увидел затхлые тучи наверху, очень высоко, неболь- икнул и, передернувшись, как пораженный током от
шие снежинки на луне и услышал какое-то странное впившегося иглой в позвоночник пронизывающего
позвякивание — как будто эхо звона расколотого ветра, пригласил следовать за ним, наверное, пред-
стекла — ветер гнал по земле тонкие льдинки с раз- ставив себя Шварценеггером.
битых луж...
Мы были рады познакомиться с трактористом Фе-
Бедному работодателю Степе приходилось из- дей, приведшим старшину. Он был тоже рад. Настоль-
редка приплясывать и оглашать на всю пустую окру- ко, что когда ему вместо ожидаемой трубки предло-
гу, что жили выпить, упал на колени, подполз к Одиссееву
корешу (он так и назывался: Мент — единственное,
Глеб Жеглов и Володя Шарапов что помню из мифологии) и стал целовать его вален-
Заслужили в боях ордена. ки, приговаривая: «Толька с вашего раз-зрешения...»
Степанов на это подавал отрицательные знаки, пы-
А потом еще громче, что, де, таясь сказать, что он не Толька, а Степа, что он и не
Колька, и показывал в сторону «восьмерки», Федя не
После мирного дня трудового понимал и не знал, как быть: вроде как предлагают
Спи спокойно, родная страна! выпить, а разрешения не дают.
Быстро сказка сказывается, да не скоро дело дела- Взявшись за стакан, Федя весь затресся и долго не
ется. От ветра, который то вроде прекращался совсем, мог поднести его к заливной горловине. Когда же он
то налетал очень сильно, у Степанова стучали зубы, «заправился», то вновь взялся благодарить и в знак
он скалился, плевался, бил пяткой калоша в хрустя- признательности принес из трактора половину зава-
щие болотца, весь выгибался, как парус, от порывов лялой булки, купленной им четыре дня назад по слу-
ветра. Только он вроде уже собирался уйти, как ветер, чаю выпивки при поездке на базу за какими-то болта-
как нарочно, унимался. Я же думал: вот бы он отъ- ми (в процессе чего его оштрафовали на две зарплаты
ехал, а я бы уехал. за оторванный прасенок).
Как черепаха, еле ползло какое-то транспортное Вновь пошла гармонь и клятвы о дружбе до гро-
средство, разгребая темноту и мерзлоту одной фарой. ба. И пили. Вскоре остался последний стакан. Все мы
При остановке оказалось, что это явление трактора дружно чересчур набрались (а некоторые уже и по
МТЗ-80 с прицепом, нагруженным сеном. Тракторист второму разу) и предлагали вкусить его Феде. Но он
вылез то ли сонный, то ли чавриющий, весь грязный отказывался, находя это хамством.
как черт. «Вы же м-меня уже седня останавливали,
Говорят, все хорошее быстро кончается. Менты
(один, вернее) стали разгонять (по привычке). Стар-
шину заполнило «буйное изумление». Дед быстро
110 юность • 2019
Алексей А. Шепелёв Черти на трассе
остепенился, пожал всем руки раза по три (два раза с вал себя в тесном батискафе, погруженном в темную
закрытыми глазами) и поковылял к своей «экономич- глубину холодных вод. Мертвая ледяная вода дави-
ной модели», сию заводил полчаса. Сложнее дело об- ла на хрупкие иллюминаторы, желая зажать меня
стояло с красноносым, как сам Степанов, дядей Федей: своими липкими жидкостными щупальцами и выта-
ни за что не хотел убраться и даже предлагал пропить щить в гнилой мрак, где скопились фосфорирующие
колхозное сено (и так взятое в долг!). Как только ве- придонные существа, какие-то нереально огромные
теран тронулся, Степанов, словно жуя тесто, передал омерзительные твари, щелкающие уже наточенными
по рации, что в красном «запоре» номер такой-то едет клешнями и разевающими игольчатые пасти. Вот что,
пьяный дед по направлению туда-то. «А меня не за- образно говоря, мне представлялось.
ловишь, падла! Два километра осталось!» — проорал
колхозник Федя, только когда окончательно вполз Давило все: семья и работа, начальство и дети, рас-
в коллективно заведенную сельхозмашину, однако, тянутые цены и долгие вечера, и стаканы, которым
тронувшись, трактор прыгнул и заглох. Старшина пы- счету уже нет... Каждая мелочь, теперь я понял, имела
тался выковырнуть бывшего друга из кабины, дабы значение, яркой искрой отлетала вместе с другими на
выяснить, кто это «падло» (для этого он ругался на задворки сознания, сея неуютное, повседневное, не
чем свет стоит, но как бы на древнерусском языке и ко- оставляющее ни на мгновение мелочное зло, и теперь
рябал, как котенок, тракторную дверь, которая была только вспыхивала адским пламенем. Синее пламя
почему-то без ручки и открывалась только изнутри). «Ниагарского спиртопада», как пошутила однажды
Наденька, но... Конечно, я жадно поглощаю этот по-
Я наблюдал за всем, развалившись на стуле-«ди- ток, если подсчитать, сколько выпивается за жизнь,
ване» из окна дежурки. В процессе пьянства никто не как раз и получится... И все равно каждый день жрешь
только не заметил отсутствия стекла в малом сегменте, так — до последнего, до упора, — как будто боишься
но и, думаю, никто не дифференцировал самое окно пропустить хоть каплю из этого потока. Ну и что —
от стены. Показался друг Степанов, распахнул дверь и все, поголовно все вокруг поглощают его, наверное.
держался за ручку минут десять, тщетно пытаясь или думая, что смогут им потушить возгорание, загасить
не пытаясь отпустить ее, раскорячиваясь в разные заразу, но лишь распаляя пожар внутри — как карбид
стороны. Наконец, захлопнув дверь, упал — вернее, тушить водой...
повис, — так и не расставшись с злополучной ручкой.
Его чудо-шапка, доселе неведомо как удерживавшая- Я не знаю, чего мне не хватает. По человеческим
ся на левом красном ухе, упала на пол в грязь. И сам меркам я имею все: жена, двое детей, непыльная
он вскоре ополоз, жестикулировал, но я притворился работа, даже интересная, двойной оклад, квартира,
спящим. Все, все готовы. Я встал, подкрался кое-как к жигуль-«копейка», двор со скотиной, 981 доллар на
столу, выдвинул верхний ящик и обнаружил три важ- счету в банке на черный день, служебное авто, трак-
ных объекта: семьдесят тысяч, перетянутые резинкой, тор, видак, японский телевизор, кухонный комбайн,
восемнадцать кумовы, и свои кровные восемь и при- тостер и кофемолка, игра «Денди», бар из четырех
совокупленные к ним еще две. Век свободы не видать! бутылок дорогого красного вина и полпачки «Маль-
Нервно-торопливо, переминаясь с ноги на ногу как боро» в кармане. Этого не много, но достаточно, и
хромой, я добрался до машины. Минут десять вжикал обладать этим мне не противно. Я не знаю, что мож-
зажиганием, руки потели на морозе, нога скользила но придумать еще! Дворцы и яхты — не для меня, я
по педали газа... привык к своему.
Поехал! Оглядываюсь — вроде никого. Теперь я Непонятная туманно-зеленая тоска является мне
даже был доволен процентов на пятьдесят пять, что в пьяных снах: противная до тошноты, маленькая,
вся чертовщина осталась позади, а деньги грели кар- тощая девчушка, похожая на мою бабушку в моло-
ман. Остальные сорок пять процентов моих эмоций дости, только какая-то полупрозрачная, мутная, как
и ощущений составляли неясные тревожные вспыш- в кино — проекция света... Ночь, темь, я просыпа-
ки-воспоминания. Они как бы сами собой... алкоголь юсь — один — где я есть, где Надька? (А может, я во-
только обостряет все, помогает вспомнить, система- обще сплю еще?) Появляется, мерцает на стенке она,
тизировать, подвести все к одному целому... подходит к постели, вся клубится, колышется, протя-
гивает стеклянные холодные руки ко мне, обнимает
Стекла запотели; снаружи, высоко впереди, как бесчувственно, ломает ребра, затекает внутрь, доби-
будто сеялся вместе со снежинками ледяной свет от рается до сердца, до мозга, до всех внутренностей, до
очищенной луны; шквальный ветер гудел в каждой всего! Дальше все как бы чернеет изнутри... Я не могу!
щелке моей полуторки. Откуда ни возьмись полетел Я, взрослый, сильный мужик, пью и валяюсь, ухожу
в лоб мокрый снег, бившийся в стекло, как тучные от действительности, глотая, как факир, синее пламя...
ночные бабочки. Стекла сделались непрозрачными с Мне чего-то не хватает. Не хватает самого главного...
обеих сторон; дворники не справлялись; я почувство- как воздуха...
№ 9 • Сентябрь 111
Проза
Когда я учился в школе — в конце 60-х, — я был Вы скажете, просто запутались вы, Василий Пе-
беспечен и свободен, дышал полной грудью, любил и трович, запутался ты, Василий, все проходит, а ты
пел (вот вы сразу смеетесь, переиначиваете «пил» — спасовал... подожди, расслабься, выпей да проспись...
потому что у вас только это на уме!)... да! — хоть жи- Нету! А-ха! Не-ту! Не на того напали!
лось небогато, несладко... тяжко нам бывало с мате-
рью, а тут еще сестры малые... Народу было — тьма! Не Я ехал домой. Черные нити веток повисли на си-
школа — бочка иваси... В футбол гоняли, в волейбол, них палках оледенелых тополей. Наши поля, напи-
в лапту... Праздник — всех заставляют в нацкостюмы тавшиеся за лето кровью и потом, теперь в свете луны
убираться — кто хохол, кто армян... я таджиком был белели костями погибших и чернели крупными гра-
все время... Смешно! И попробуй не нарядись! Тан- чами, примерзшими к своей добыче, — из снега тор-
цы — нас, малых, не допускали, смотришь в окно и чали черные куски пахоты... Я засматривался на эти
рад. А сейчас — он и курит при тебе, и шатается... и картины через боковое окно, в котором было про-
посылает весь мир... Когда вкалывал — пот ручьем зрачное место, и видел совсем странную, неузнавае-
(опять гыгыкаете, э-эх!), а все равно не задыхался мую картину — в отличие от того, что привык видеть
пылью... и в армии меня не смогли задавить... Наобо- днем, — какую-то сказочную, что ли, ненастоящую,
рот — лучшие годы. Все прошло... и жизнь прошла... даже страшно стало: куда я попал, автоматически да-
жисть... Тоска по прошлому, по советским временам вил на газ, голова кружилась... Вдруг меня поразил
и порядкам? Возрастная депрессия? Нет! Мне еще не неведомый доселе страх при самом главном вопросе:
сорок лет, вся жизнь, интересная и новая, или хоть бох. Я вспомнил прочтенную недавно в газете статей-
даже и уже привычная, впереди, а она... прошла... ку — что-то о связи аффектных состояний (особенно
это уже длится долго... Может, вы, ребята, которых плюс алкоголь или наркотик) с потусторонним ми-
я учил разуму, найдете выход, построите мост через ром... впрочем, опять демагогия или надувательство
синий «спиртопад» и будете жить, как живут люди нашего брата... пишут только те, кому делать нечего...
в книжках и фильмах. А я не могу, не умею... да и вспомнил про чертей — самому смешно — может, этот
кого не спрошу, никто не ответит, как жить и любить майор меня загипнотизировал?.. Или я спал, или бе-
жизнь, работу, жену... я же их люблю... Мне говорят: лочка прибегает уже — допился... Непонятно...
мол, так и так, и все ништяк, или вообще как на ду-
рака смотрят, а стоит с этим человеком, извините, Незаметно я задремал. Наверное, через мгновенье
обхерачиться, как он сам начинает плакать и клясть меня разбудил звуковой сигнал и, кажется, слепящий
свою судьбу... И тем более все эти практические со- свет фар. На руле сидел горбоносый черт (прямо лицо
веты, аутотренинг и прочая рекламная дребедень... в лицо, тьфу!) с колодой карт: «Тяни, Вася, быстрей, и
Это пусть америкашки с белыми зубами, небритыми ты узнаешь, что мы тебе приготовили!» Клянусь, что
бородами и длинными волосами, которые пьют, как это было наяву. В других обстоятельствах я б посме-
пидоры, в одиночку, этим лечатся — я и так здоров! ялся такой дешевости!
Картинки из книжки, пародия, абстракция — что та-
кое это счастье?! Покажите мне этого человека! Бога- Тут я потужил, что не стал литератором.
то и красиво жить, когда все катится к черту? Вы ска-
жете: опять минутное настроение, просто временный Все молчали, даже поняв, что рассказ окончен.
депресняк, а так все в порядке... Да вы посмотрите на Фестиваль первый, разогнувшись с корточек, дотро-
себя, на своих родителей, младших братьев и старших нулся до бутылки, налил полный граненый учителю —
сестер в институтах — кто вы такие, чем вы живете? последнее, что оставалось. Василий Петрович выпил
Тем, чем и я, кровные мои братья, собратья по несча- его, как воду, и только потом поморщился — нет, оска-
стью, ублюдки... Есть ли на свете человек, который лился! — а именно тогда, когда малой Швырок спро-
может тебя понять? Мужики, а грех ли вино и нарко- сил: «А че дальше-то было?» Никто не ответил. Васи-
тики или они есть универсальное средство для выжи- лий поставил стакан и ушел. Все молчали, некоторые
вания? Над этими вопросами бились ученые, всякие сказали «Совсем рехнулся» и даже заржали. Я хотел
философы и литераторы... вас же учат... но этому не уйти домой или пойти за Василием, но не смог, сидел
учат в школах... субъект не объект... каждый реша- и слушал пошлейшую матерщину, разросшуюся, как
ет сам... каждый за себя... но литератором я, как вы сорняк, на основе его рассказа, и даже сам изредка
знаете, не стал, а стал «трактором» (раньше даже имя подвывал. Я почувствовал тогда, что я являюсь одним
такое давали: Трактор!)... ну и все — что, я плохо пре- из них, хотя представлял, что дифференциация давно
подаю?.. если я железки люблю... свершилась, а это лишь крикливые слова... Вечером
его жена с детьми перешла к бабке, сказав, что больше
с ним жить не будет, а сам Василий, волочась домой,
уснул в стогу у Семеныча, а стог сгорел.
1996
112 юность • 2019
Штудии
Елена Погорелая
Елена Погорелая — поэт, литературный критик,
редактор отдела современности в журнале «Вопросы
литературы». Сфера научных интересов — русская
поэзия XX–XXI веков, современная литература,
возрастная психология и педагогика. Лауреат
премии «Дебют» в номинации «Эссеистика» (2012),
автор сборника стихов «Медные спицы» (2018).
Родилась в г. Заречном Пензенской
области, живет в Подмосковье.
Черубина де Габриак: неверная комета
Из главы «Еще одна дуэль на Черной речке»
Э то случилось 19 ноября, в уже упомянутой ма- Маковский передает эту сцену несколько по-дру-
стерской Головина в Мариинском театре. На г ому:
полу были разостланы декорации к «Орфею»,
все, кто собирался позировать, были в сборе. Гумилев Волошин казался взволнованным, не разжимал рта
стоял с Блоком на одном конце залы, Волошин с Ма- и только посапывал. Вдруг, поравнявшись с Гумилевым,
ковским, все еще пребывающим в неведении по пово- не произнеся ни слова, он размахнулся и изо всей силы
ду мистификации Дмитриевой, — на другом. Внизу ударил его по лицу могучей своей дланью. Сразу поба
Шаляпин пел «Заклинание цветов»… Волошин дал гровела правая щека Гумилева и глаз припух. Он бро
ему допеть и направился к Гумилеву. Что было даль- сился было на обидчика с кулаками. Но его оттащили —
ше, рассказывает он сам: не допускать же рукопашной между хилым Николаем
Степановичем и таким силачом, как Волошин! Да это
Я подошел к Гумилеву, который разговаривал с Тол и не могло быть ответом на тяжкое оскорбление.
стым, и дал ему пощечину. В первый момент я сам
ужасно опешил, а когда опомнился, услышал голос Вызов на поединок произошел тут же. Секретарь
И. Ф. Анненского: «Достоевский прав, звук пощечины — редакции Евгений Александрович Зноско-Боровский
действительно мокрый». Гумилев отшатнулся от меня (известный шахматист) согласился быть секундан
и сказал: «Ты мне за это ответишь» (мы с ним не были том Гумилева.
на «ты»). Мне хотелось сказать: «Николай Степано
вич, это не брудершафт». Но я тут же сообразил, что — Вы недовольны мною? — спросил Волошин, заме
это не вязалось с правилами дуэльного искусства, и у тив, что меня покоробила грубая расправа его с челове
меня внезапно вырвался вопрос: «Вы поняли?» (То есть: ком, который до того считался ему приятелем.
поняли ли — за что?) Он ответил: «Понял»1.
— Вы слишком великолепны физически, Максими
1 Волошин М. А. История Черубины. С. 283. лиан Александрович, чтобы наносить удары с такой
силой. В этих случаях достаточно ведь символического
жеста…
Силач смутился, пробормотал сконфуженно:
№ 9 • Сентябрь 113
Штудии
— Да, я не соразмерил…1 ная Александ<ра> Мих<айловна>. На будущей неделе
буду платить свои письменные долги…3
Существует и еще одна реплика — Алексея Толсто-
го, будущего секунданта Волошина, реплика строгая и Письмо датировано 21 ноября, на следующий
лаконичная: день — поединок. Как видим, хотя Волошин и не ве-
рит, что дуэль может окончиться его гибелью (и тем
В Мариинском театре, наверху, в огромной, как более гибелью Гумилева), все его чувства обострены,
площадь, мастерской Головина, в половине одиннадца а все его мысли — не о себе, но о Лиле. Лилю любит
того, когда под колосниками, в черной пропасти сцены, Аморя (значит, развод с Аморей и брак с Лилей — дело
раздавались звуки «Орфея», произошла тяжелая сце пусть не решенное, но кажущееся таким близким!).
на в двух шагах от меня: поэт В<олошин>, бросившись Лиля пишет гениальные стихи (значит, все это сума-
к Гумилеву, оскорбил его. К ним подбежали Анненский, сшествие, вся эта петербургская чертовня завязались
Головин, В. Иванов. Но Гумилев, прямой, весь напря не зря!). Лиля, Лиля, Лиля… Не очень понятно, знала
женный, заложив руки за спину и стиснув их, уже ли она о дуэли — и если да (могла ли не знать, если все
овладел собою. Здесь же он вызвал В<олошина> на в Башне и вокруг только об этом и говорили?), то как
дуэль2. реагировала? Остановить дуэлянтов она не пыталась,
в «Аполлоне» не появлялась, с общими знакомыми
М. Кузмин, правда, пишет, что и в пятницу 20-го не контактировала. Сохранилась ее краткая записка к
«Макс еще не получал оф<ициального> вызова», но Вячеславу Иванову — записка, фактически обрываю-
это уже детали. Главное — то, что буквально в день щая ее связи с Башней и показывающая, что Лиля до-
ссоры Волошина и Гумилева симпатии разделяются, вольно трезво воспринимала происходящее, понимая,
и разделяются вовсе не поровну. Это видно по тому, сколь немного значит она для обитателей Башни сама
как различно проводят участники последние сутки по себе: «Мне очень жаль, Вячеслав Иванович, что
перед дуэлью. Гумилева не отпускают домой, в Цар- после всего происшедшего я не могу бывать в Вашем
ское, он остается у Вячеслава Иванова, «окруженный доме. Но думаю, что вы не будете жалеть об этом»4.
трагической нежностью башни»; в Башню же торо- Собственно, ее свидетельства о тех днях — не более
пится пристыженный Гюнтер с заявлениями, что-де чем пара кратких записок: к Иванову, к Вере, к Петро-
он всецело на Колиной стороне; Гумилев диктует вой, которой она наконец признается, что «очень пе-
условия поединка, требуя стреляться в пяти шагах до ремучилась за эти дни, да и за все время»5… Очевидно,
смерти одного из противников… Одним словом, его единственное, что она могла делать, — быть рядом с
дни наполнены сдержанной героикой романтизма и Волошиным и ожидать исхода дуэли.
заботой друзей. Ну а что же Волошин?
Дуэль между тем откладывалась, так как между
А Волошин в эти последние сутки спешно ула- секундантами шли напряженные переговоры: князь
живает финансовые дела и торопится — нет, не Шервашидзе и граф Толстой просили у Кузмина и
обратиться к друзьям за поддержкой, но самому Зноско-Боровского поменять смертоубийственные
поддержать самых близких и адресовать им слова условия дуэли на более мягкие и стреляться не на
благодарности: пяти, а хотя бы на пятнадцати шагах. Секунданты
как люди здравомыслящие согласились, однако надо
Дорогая Александра Михайловна! было уговорить Гумилева. На это, как пишет Алексей
Вчера я послал в уплату долга и в погашенье Толстой, был потрачен еще день.
10 р<ублей>. У меня действительно не было ничего до
этого дня. Как мне благодарить Вас за Вашу внима Как признавали свидетели, именно толстовское
тельность? Я сегодня же перевожу Вам 6 рублей. Про описание дуэли было самым исчерпывающим и точ-
стите, что сейчас не могу написать ничего о себе. <…> ным. Обратимся к нему.
Сию минуту все обстоятельства нашей общей жизни
осложнились, но на этих дня<х> жду благодетельного Наконец, на рассвете третьего дня, наш автомо
кризиса и тогда напишу во всех подробностях ретро биль выехал за город по направлению к Новой Деревне.
спективно. Лиля пишет гениальные стихи. Аморя ее
страшно любит. До свиданья, милая, заботливая, боль 3 Письмо М. А. Волошина к А. М. Петровой от 21 ноября
1909 года. С. 199–200.
1 Маковский С. К. Портреты современников. М.: XXI век —
Согласие. С. 363. 4 Собрание М. А. Торбин. Дом-музей Марины Цветаевой.
КП 1531/302. Л. 1.
2 Толстой А. Н. Гумилев // Последние новости. Париж. 1921.
№ 467. С. 2. 5 Письмо Е. И. Дмитриевой к А. М. Петровой от 22 ноября
1909 года // Черубина де Габриак. Из мира уйти
неразгаданной… С. 46.
114 юность • 2019
Елена Погорелая Черубина де Габриак: неверная комета
Дул мокрый морской ветер, и вдоль дороги свистели и «ах, да, ужасно глупо…». С другой — «никаких изви-
мотались голые вербы. За городом мы нагнали авто нений, ничего решительно». Волошин, как и Безухов,
мобиль противников, застрявший в снегу. Мы позвали не умеет стрелять и боится, «по своему неумению»,
дворников с лопатами, и все, общими усилиями, выста попасть в Гумилева. Гумилев, куда более искушенный
вили машину из сугроба. Гумилев, спокойный и серьез в военном искусстве, настроен непримиримо. Саспенс
ный, заложив руки в карманы, следил за нашей работой, нарастает. Окружающим и друзьям, приехавшим на
стоя в стороне. щекочущее нервы театральное действие, становится
не по себе: пожалуй, прав предусмотрительный Тол-
Выехав за город, мы оставили на дороге автомоби стой, тайком подсыпавший в пистолеты тройную пор-
ли и пошли на голое поле, где были свалки, занесенные цию пороха — чтобы уменьшить отдачу!
снегом. Противники стояли поодаль. Мы совещались,
меня выбрали распорядителем дуэли. Когда я стал от Прошло несколько секунд. Второго выстрела не
считывать шаги, Гумилев, внимательно следивший за последовало. Тогда Гумилев крикнул с бешенством:
мной, просил мне передать, что я шагаю слишком ши «Я требую, чтобы этот господин стрелял…» В. про
роко… Гумилеву я понес пистолет первому. Он стоял говорил в волнении: «У меня была осечка». «Пускай он
на кочке, длинным черным силуэтом, различимый во стреляет во второй раз, — крикнул опять Гумилев, — я
мгле рассвета. На нем был цилиндр и сюртук, шубу он требую этого…» В. поднял пистолет, и я слышал, как
сбросил на снег. Подбегая к нему, я провалился по пояс в щелкнул курок, но выстрела не было… Я подбежал к
яму с талой водой. Он спокойно выжидал, когда я выбе нему, выдернул у него из дрожавшей руки пистолет и,
русь, — взял пистолет, и тогда только я заметил, что уже в снег, выстрелил. Гашеткой мне ободрало палец.
он, не отрываясь, с ледяной ненавистью глядит на В., Гумилев продолжал неподвижно стоять. «Я требую
стоявшего, расставив ноги, без шапки. третьего выстрела», — упрямо проговорил он. Мы на
чали совещаться и отказали. Гумилев поднял шубу, пе
Передав второй пистолет В., я по правилам в по рекинул ее через руку и пошел к автомобилям.
следний раз предложил мириться. Но Гумилев перебил
меня, сказав глухо и недовольно: «Я приехал драться, а К счастью, в отличие от дуэли Безухова с Доло-
не мириться». Тогда я попросил приготовиться и начал ховым, на поединке Волошина с Гумилевым не было
громко считать: «Раз, два»… (Кузмин, не в силах сто пролито крови. И вот уже по возвращении домой Куз-
ять, сел на снег и заслонился цинковым хирургическим мин с явным облегчением протоколирует:
ящиком…) «Три!» — крикнул я. У Гумилева блеснул
красноватый свет и раздался выстрел.
Хотя эту дуэль и называют второй дуэлью на Чер- Граф распоряжался на славу, противники стояли
ной речке, имея в виду поединок Пушкина и Дантеса, живописные, с длинными пистолетами в вытянутых
и, возможно, некоторые «онегинские» ассоциации руках. Когда грянул выстрел, они стояли целы; у Мак
(ср.: «За ближний ствол / Становится Гильо смущен- са — осечка. Еще выстрел, еще осечка. Дуэль прекра
ный…» — «Кузмин, не в силах стоять, сел на снег и тили. Покатили назад. Бежа <так!> с револьверным
заслонился цинковым хирургическим ящиком»), на ящиком, я упал и отшиб себе грудь. Застряли в сугробе.
память приходит другой поединок — Пьера Безухова Кажется, записали номер. Назад ехали веселее, хотя
с Долоховым. С одной стороны — Волошин: толстый, Коля загрустил о безрезультатности дуэли. Дома не
мощный, добродушный, обладающий редкостной фи- спали, волнуясь. Беседовали. Грудь болела, прилег спать.
зической силой, к тому же масон. С другой — Гумилев: <…> Отлично помню длинный огонь выстрела в полу
хладнокровный, надменный, прославившийся роман- мраке утра.
тическим ранним цинизмом, да и реплики его лири-
ческого героя: «Я нигде не встретил дамы — / той, чьи Да, несмотря на «безрезультатность» (интересно,
взоры непреклонны», — вполне в стиле Долохова, по- какого именно результата ожидал Гумилев? По сви-
мнится, говорившего, что женщин, кроме продажных детельству сочувствующих, сам он стрелял в воздух;
тварей — графинь или кухарок, все равно, — он не впрочем, те же сочувствующие упрекали Волошина в
встречал еще: «Я не встречал еще той небесной чисто- попытке выстрелить в Гумилева в упор), дуэль произ-
ты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы вела на всех ее участников сильное впечатление. Од-
я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее…» нако если Гумилев и вправду мог думать о том, чтобы
(Кстати, это гумилевское стихотворение: «Он поклял- кровью смыть нанесенное ему оскорбление, то на что
ся в строгом храме, / Перед статуей мадонны, / Что надеялся и рассчитывал явно выглядевший агрессо-
он будет верен даме — / Той, чьи взоры непреклон- ром и зачинщиком Макс?
ны…» было написано вскоре после дуэли. Не вслед ли
напрашивающимся ассоциациям?) С одной стороны, Ясное дело — стреляясь, он вовсе не собирался
сражать Гумилева. («Он промахнулся. У меня была
№ 9 • Сентябрь 115
Штудии
осечка. Надо ли говорить, что я целил в воздух», — Никто, конечно, такому вздору не поверит.
сообщает он Александре Петровой в первом «после- Разве могут остаться живыми люди, от которых
дуэльном» письме.) Скорее всего, помимо естествен- осталась одна галоша.
ного желания защитить честь возлюбленной, им В надгробных речах необходимо будет подчеркнуть
руководила двойная — вдвойне утопическая и без- скромность безвременно погибших писателей.
умная — цель: во-первых, вывести Лилю на мысль, Люди, которые владеют пером, мыслью и словом,
что между любовью (Волошин) и долгом (Васильев) настолько скромного мнения о своих силах, что пред
следует выбрать любовь; во-вторых, как уже говори- почитают этому своему естественному оружию глу
лось, — перевести буффонаду и фарс вокруг имени пую стрельбу из пистолетов.
Лили в регистр высокой трагедии. Граждане великой республики слова — правда, ма
ленькие, незаметные граждане — берут на себя чужие
В итоге Волошину не удается ни первое, ни второе. роли, наряжаются в доспехи чужих варварских племен
Высокой трагедии не получилось. Газеты от- и смело идут на всеобщее посмешище.
кликнулись на дуэль в пародийном и карикатурном И как апофеоз, как неизменный чеховский штрих —
ключе; тут, конечно, сыграла свою комическую роль эта старая калоша, оставленная на поле битвы.
злосчастная галоша, забытая в снегу одним из се- Какой необыкновенный символизм, какой необыч
кундантов, а именно — Зноско-Боровским, которую, ный стиль в этой старой галоше.
впрочем, тут же приписали Максу, припомнив его дав- Господина Гумилева, каюсь, я совершенно не знал
нее прозвище — Вакс Калошин. Галоша и сделалась при жизни. Только из «Биржевки» я узнал, что был та
подлинной героиней всех репортажей — а их о дуэли кой писатель земли русской. А теперь его имя и его па
было немало! Одни «Биржевые ведомости» дали три мять для меня нераздельно связаны с этой проклятой
материала, в первом, от 23 ноября, — вкратце инфор- галошей…
мируя читателей о поединке между «художественны-
ми» (и даже «модернистскими») критиками, а уж во Это из фельетона А. Колосова (псевдоним А. Е. За-
втором и третьем — подробно прохаживаясь в фель- рина, актуального публициста). А вот эпиграмма
етонах насчет нелепости поединка, после которого на А. Измайлова, над которой в конце ноября 1909 года
снегу остается не окровавленный труп, а потерянная покатывался весь Петербург:
галоша:
Жили-были два писателя, два поэта, два критика, На поединке встарь лилася кровь рекой,
и вдруг воспылали друг к другу ненавистью лютою, не Иной и жизнь свою терял, коль был поплоше,
примиримою. На поле чести нынешний герой
Теряет лишь… галоши.
Тесно им стало жить на белом свете и решили, что
надо им друг друга истребить. <…> То есть Волошин, конечно, отвлек внимание от
Лилиной скомпрометированной фигуры, но самого
…Когда дым рассеялся, на снегу вместо двух поэтов себя выставил, как бывало, на общечитательское по-
осталась одна только галоша. смешище. Иначе как Ваксом Калошиным его теперь
никто и не называл.
Говорят, что страха полицейского ради и Волошин,
и Гумилев притворяются живыми и показывают вид,
что с ними ничего не произошло.
116 юность • 2019
Былое и думы
Алла Майкова
От редакции
Алла Майкова — из тех актрис, которые не останавливаются
на достигнутом. Это — perpetuum mobile. В свое время
она снялась в одном из ярчайших фильмов советской
эпохи — «Агонии». На страницах «Юности» Алла
Николаевна когда-то подробно рассказала о съемках
и о судьбе этого фильма. А еще Алла Майкова много лет
играла в Ленинградском театре комедии и запомнилась
во множестве кинолент, среди которых «Враги»,
«Дульсинея Тобосская», «Не стреляйте в белых лебедей»,
«Мать Мария», «Гардемарины, вперед!» и другие.
После того как кино и театр стали воспоминаниями, Алла
Майкова начала писать стихи, прозу, ведь она из великого
рода Майковых, ее прямой предок — Василий Майков,
чья комическая поэма «Елисей, или Раздраженный
Вакх» будоражила воображение нескольких поколений
российских читателей века восемнадцатого. И вот
новая встреча с творчеством Аллы Майковой.
Василий Иванович Майков
(1728–1778). Худ. Федор Рокотов
Записки Андрей Майков, племянник
*** 117
В субботу и в воскресенье я не приходила к Во-
лоде и Андрею в квартиру. Это было условие —
не беспокоить их.
Но однажды в субботу в 12-м часу дня я к ним при-
шла. Приготовила что-то вкусное и принесла. Когда
я вошла, Андрей заканчивал обед. Через несколько
минут он должен был уйти в гимназию. Я восполь-
зовалась этими минутами и обратилась к Андрею и
Володе.
— Вы смотрели вчера вечером игру Козлова?
— Нет. Я делал уроки, — ответил Андрей.
— А ты? — обратилась я к Володе.
— Мне эта тупость неинтересна, — ответил он.
Но я продолжила:
—Там был вопрос к игрокам: «Что добавляли к еде
для здоровья рабам, строившим пирамиды?»
— Чеснок, — ответил Андрей.
№ 9 • Сентябрь
Былое и думы
— Правильно. Игроки сказали — лук.
Но им дали возможность отыграться, и они доста-
ли бумажечку с вопросом:
— Наполеон говорил, что у него хотят отобрать
любовницу, которая ему дороже жизни. Назовите лю-
бовницу Наполеона.
— Власть, — мгновенно, четко ответил Андрей,
вставая из-за стола.
— Правильно! — подтвердила я, опешив от точного
ответа Андрея. — А игроки сказали «слава».
— Нет. Слава может быть и без власти. Власть, —
уверенно повторил Андрей.
— Да что же это такое? — возмутилась я. — Ты в
8 лет ответил правильно. А игроки, которым за 20, не
знают. Дураки, что ли?!
— Нет, Алла. Они умные. Они такие умные… а
вопросы такие легкие, что они их просто не замети-
ли, — оправдал игроков Андрей, надевая куртку и
беря портфель.
Во дворе Андрея ждал его друг, одноклассник Ан-
тон. Я смотрю с балкона, как они идут по двору, во-
шли под арку, их уже не вижу, но знаю, что перейдут
через дорогу и дальше… в гимназию. Учиться.
Андрей окончил МГУ имени Ломоносова, фа-
культет вычислительной математики и кибернетики.
Трудится.
Лето 1942 года Алла с мамой Марией Ивановной.
1942 год
Л ето 1942 года. Мама идет в город поискать
магазин или ларек, чтобы купить хлеб, пше- Я стою, смотрю на происходящее: маленькая, чи-
но. Я как всегда у нее на руках. А она сама ху- стенькая, вьющиеся светлые волосы и большие голу-
денькая, маленькая-маленькая. И на какой-то улице бые глаза.
она подходит к очереди и становится в нее. Меня по-
ставила рядом с собой. Но я отошла шага на три. Да- Офицер смотрит на меня, я на него, и, не отры-
леко нельзя! Подняла веточку, рассматриваю на ней вая от меня глаз, что-то жестко говорит двум немцам,
листочки. Потом камешком черчу палочки, крестики. державшим за руки мою маму. Резко повернувшись,
Метрах в пяти от очереди дорога для машин в рытви- впрыгнул в кабину, а эти двое отшвырнули от себя
нах и камнях, грязная. И одна проезжавшая машина маму, вскочили в кузов, и машина быстро поехала.
резко остановилась.
Маму подняли с дороги эти две женщины и повели
Из кабины выпрыгнул немец, а из кузова спрыгну- к очереди, стоящие в ней эмоционально, но негромко
ли два немца. Тот, что из кабины, что-то говорит двум говорили, говорили... Мама плакала, вытирая кровь с
немцам из кузова. Жестко показал рукой на очередь, и лица и ног.
эти два побежали к очереди и вырвали из нее мою маму.
Грозно тявкнули «юда» и потащили маму к машине. Я подошла к маме и обняла ее ноги.
Очередь замерла. Но вдруг одна женщина крикнула:
— Нет! Нет! Она не юда — она русская!
Женщина кричит, идя к немцу, а следом идет дру-
гая и тоже кричит:
— Она русская!
Мама споткнулась, упала, и ее тащат по грязной
дороге с камнями.
— Вот ее дочь, смотри, — показывает на меня жен-
щина. — Иди сюда! Иди к маме! — подзывает меня.
118 юность • 2019
Алла Майкова Записки
Алла (в центре) с подругой Цилей в детском саду. 1944 год
Алла (справа) со школьной подругой Светой Сапуновой
№ 9 • Сентябрь 119
Былое и думы
Добрый вечер
В ечер был, как говорится, в разгаре, когда в ком-
нату (кабинет) вошла улыбающаяся, счастли-
вая, что видит нас, В.В.
Мужчины встали, пропуская ее к столу. Она шутит,
смеется. Я обратила внимание на кольцо на пальце ее
руки. Удивилась размеру жемчужины. Сомнений не
было в ценности увиденного и во вкусе В.В.
Цвет холодный, уверенный. Роскошно, думала я,
уставившись на кольцо.
— Эта жемчуг? — спрашиваю я В.В.
— Это серебро, — мгновенно отвечает она, снимая
с пальца кольцо, и передает его через двух сидящих
между нами женщин.
Кольцо у меня в руках. Красивое, эффектное. Под-
нимаю глаза и вижу, как В.В. категорически снимает
с ушей своих серьги, такие же, как кольцо, и через
мгновение они уже у меня в руках рядом с кольцом.
Я оценила улыбкой и соответствующими словами
прелесть ювелирного изделия с подмигивающими в
них бриллиантиками, и возвращаю его, передавая в
руки рядом сидящей женщины.
— Нет! Нет! — останавливает передвижение В.В.,
глядя на меня. — Я дарю вам, — заявляет счастливая,
ничуть не померкнувшая без украшений В.В.
Ошарашенная поступком, подарком, понимая, что
возможности отказаться нет, что это приговор, начи-
наю соображать, что же мне подарить в ответ.
О случай! Вспомнила! Достаю из сумки жемчуж-
ное ожерелье, купленное накануне. Показывая его
всем, счастливая, передаю его через руки двух жен-
щин, сидящих между нами. Ошарашенная моим хо-
дом, хохоча, В.В. ныряет в него, и жемчужины уже
играют на ее добротной груди.
Все обалдели от этой импровизации, смеются,
приветствуют, радуются.
Конец зиме. Март. За окном идет снег, взвивае-
мый резкими порывами ветра… На подзеркальнике
одинокие, скучающие серебряные шарики. Нырнув
в мою ладонь, они благодарно затеплились. Вот они
уже в моих ушах, на пальце. Красиво. Взаимно уютно.
20 апреля 2011 года
120 юность • 2019
Зоил
Василий Авченко, Алексей Коровашко
В «Редакции Елены Шубиной» (АСТ) выходит книга владивостокско-
го писателя Василия Авченко и нижегородского филолога Алексея
Коровашко «Олег Куваев: повесть о нерегламентированном челове-
ке». Это первая развернутая биография геофизика, писателя, полярника
Олега Куваева, чья короткая (1934–1975) жизнь не менее интересна,
чем его книги, включая самую знаменитую — дважды экранизированный
и переведенный на десятки языков роман «Территория» о поисках золота
на Чукотке после войны. «Территорию» еще при жизни автора называли
советским «Моби Диком», самого Куваева — русским Джеком Лондоном.
Он работал на Чукотке и в Магадане, в одиночку сплавлялся по арктиче-
ским рекам, путешествовал по Кавказу и Памиру… «Юность» публикует
фрагмент книги о Куваеве, любезно предоставленный издателем.
Розовая чайка для полярного супермена
Отрывок из книги об Олеге Куваеве —
г е о л о г е , пи с а т е л е , п у т е ш е с т в е н н и к е
С апреля 1959-го по апрель 1960-го Олег Кува- зать воедино разрозненные блоки изученных струк-
ев — начальник Чаунской партии, организован- тур Колымы, Чукотки и острова Врангеля».
ной для комплексного изучения четвертичного
Это была еще более ответственная работа, тем бо-
чехла и тектонического строения Чаунской впадины лее что ученый мог располагать лишь небольшим на-
бором старой аппаратуры и несколькими техниками-
геофизическими методами. Задача — провести гра- самоучками. Не сорвать программу Куваеву помогло
то самое «вятское упрямство». Из отчета Олега Ми-
виметрические исследования в пределах Чаунской хайловича о работе Чаунской рекогносцировочной
геофизической партии за 1959 год: «Заброска партии
низменности, острова Айон и Чаунской губы1. Слово началась 25 апреля тракторами… Основные затруд-
нения заключались в отсутствие транспорта, поэтому
Куваеву: «Чаунская низменность покрыта равниной, первоначально рейс намечалось выполнить пешком.
Однако в последний момент все же удалось нанять
озерной тундрой и почти недоступна для обычного собачью упряжку, и рейс по льду Чаунской губы был
выполнен на собаках… Наступившая в первых числах
геологического изучения. В то же время знание ее июня распутица вынудила прекратить работы… Для
производства повторного рейса вертолет не явился,
структуры и мощности наносов в ней являлось прин- и после 6 дней ожидания было принято решение от-
правиться к месту летних работ пешком, с переносом
ципиально важным… Происхождение острова Айон самых дефицитных грузов на себе. Этот рейс протя-
женностью 110 км занял 8 суток, ввиду чрезвычайной
было совершенно неясным, так как он сложен песка- трудности перехода по весенней тундре… Сплав по ре-
кам Угаткын и Чаун проходил в условиях острого не-
ми и торфяниками четвертичных отложений, и геоло- достатка продуктов, т. к. организация заброски базы
для партии в районе холмов Чаанай руководством
гические исследования коренных пород были на нем райГРУ не была сделана… В Певек партия возврати-
лась катером 15 сентября».
невозможны. Вообще, весь этот район относился к
наименее изученным даже географически». Но наука
и производство требовали данных на уровне середи-
ны XX века. «Необходимо было уяснить структуру
дна Чукотского и Восточно-Сибирского морей и увя-
1 Местность на севере Чукотки, на побережье Ледовитого
океана. В Чаунской губе расположен Певек — при Куваеве
поселок, а ныне — самый северный город России. В Чаунском
районном геологоразведочном управлении, которое бази-
ровалось в Певеке, Куваев работал в 1958–1960 годах, после
окончания Московского геологоразведочного института и по-
лучения квалификации горного инженера-геофизика.
№ 9 • Сентябрь 121
Зоил
7 июля
Чуть пригрело солнце, и снова все хорошо. Утром
плыли, температура была +3°. Ветер тянет лодку на-
зад, против течения, и от мокрого весла невообразимо
стынут руки. Пухнут пальцы. Мокрые ноги сводит, и
спина болит. Но днем стих ветер, пригрело солнце, и
опять все хорошо. Плывем дальше. Радостно прича-
лить лодку и бежать по косе, собирая дровишки на
«чифирок»!
16 августа
Солнце печет. Вот так август! И нерпы высовыва-
ют любопытные обтекаемые головы из воды. Глаза
будто подведены для красоты тушью.
25 августа
Опять крепчает (в который уже раз!) ветер. Ска-
жу прямо: страшно в темноте на волнах в такую по-
году. Чтобы немного отвлечься, прошу Мишу спеть
что-нибудь. Потом надумали вскипятить чай. На-
лили в ведро воды, на ведро — миску с бензином и
сверху чайник. Все это повесили на веслах поперек
бортов. Граммов 400 бензина хватило, чтобы чай-
ник закипел.
В записных книжках Куваева находим детали, не
попавшие на страницы отчета.
13 июня
Отъехали от базы на 6 км. Сильный ветер, захле-
стывает волна. Из-за поломки мотора пристаем к бе-
регу. После шестичасовой возни с мотором плывем
дальше.
16 июня
Снег. Ветер. Продукты распределены на 3 дня.
Норма выдачи сахара: кусок в день, галет: по три шту-
ки на обед. Много уток…
20 июня
Люди предельно устали, по нескольку минут сто-
ят по пояс в ледяной воде, и только окрик заставляет
двигаться дальше.
2 июля
Перемеряли продукты. 37 кружек гречки, 15 за-
варок макарон. Хлеб кончился. С самого начала по
0,5 лепешки на человека. Сахар кончается. При эко-
номии можем протянуть 10 дней.
Дождь. Ветер… Ребята в маршруте… Переверну- 1958 год. Отъезд молодого специалиста
лась лодка с продуктами… Спальные мешки пропи- О. М. Куваева на место работы — на Чукотку
тались водой — не поднять. Сушимся — и снова в
путь. Со дня выхода не было ни одного дня с сухими
ногами.
122 юность • 2019
Василий Авченко, Алексей Коровашко Розовая чайка для полярного супермена
Отдельный сюжет — упомянутая в отчете история 1957 год, Чукотка.
с собачьей упряжкой: в колхозе собак не оказалось, Студент-дипломник Олег Куваев;
и Куваев на лыжах пробежал 15 километров от базы
партии в Усть-Чауне до землянки охотника Василия в сапоге счетчик Гейгера
Тумлука в устье реки Лелювеем: «Тумлук, низко-
рослый и сутуловатый, как большинство тундровых стрелил одну из птиц, и она легла на ладонь Куваева:
охотников, отлично говорил по-русски… Дать собак «Перья на груди были окрашены в нежнейший розо-
он отказался наотрез. Это было в общем-то справед- вый оттенок. Такой цвет иногда приобретает белый
ливо, так как я сообщил ему, что в жизни не ездил на предмет при закате солнца. Клюв и лапки были ярко-
собаках. Ехать со мной он также не хотел, ссылаясь на го карминно-красного цвета, верхняя часть крыльев,
занятость хозяйством. Я извлек содержимое рюкзака. особенно плечи, жемчужно-серого или, скорее, го-
Но через час добился лишь того, что Василий Тумлук лубоватого оттенка, и вдобавок шею украшало бле-
стал считать меня неплохим человеком и потому по- стящее, агатового цвета ожерелье» (птица эта не в
дробно объяснил, почему нельзя ехать… прямом смысле розовая, как фламинго; речь скорее о
тонком «закатном» оттенке груди и брюшка, в поле-
— Собачки устали, — объяснял Василий. — Длин- те эту розовость разглядеть непросто). Олег дал себе
ный сезон, все время в работе. Сейчас весна. Тяжелый слово никогда не убивать эту птицу. В 1964 году он
снег. Длинный перегон. вновь встретится с ней в низовьях Колымы и сделает
осторожное предположение о том, что ареал розовой
Но ехать все-таки было надо. И где-то во втором чайки расширяется. В 1986 году журнал «Вокруг све-
часу ночи Тумлук с этим согласился…» та» сообщил о новых находках гнезд розовых чаек
на востоке Таймыра, в низовьях Лены, в Гренлан-
Куваев заносит в записную книжку клички со- дии, на Камчатке… Розовая чайка, один из любимых
бак, записывает чукотские выражения… С Тумлуком куваевских образов, — это не синица в руках и даже
они добрались до Айона, пройдя за сутки 90 кило- не журавль. «Люди, видевшие ее, навсегда заболева-
метров. Обратно тронулись другим, более длинным ли двумя болезнями: противоестественной тягой к
маршрутом. «Этот затяжной беспрерывный рейс полярной стуже и отвращением к суете обыденной
продолжался около тридцати часов. После него со- жизни», — говорится в «Тройном полярном сюжете»
баки и мы два дня отлеживались и откармливались. Куваева (сначала эта повесть, первый вариант кото-
Аня, жена Тумлука, кормила нас рыбьими брюшками, рой написан еще в 1961 году, называлась «Розовая
собак — обильно сдобренной жиром манкой. Нер- чайка», затем она выходила как «Птица капитана
пичьим жиром я мазал лицо, которое обгорело на Росса»). Прототипом главного героя повести Сашки
весеннем солнце и воспалилось. Через два дня Тум-
лук сдал мне в аренду упряжку из шести собак, нарту,
немного корма, подарил кухлянку, и я начал работать
самостоятельно, без каюра, решив сделать как мож-
но больше маршрутов, пока держится лед на губе», —
вспоминал Куваев.
В те дни, когда партия напрасно ждала вертолета,
Куваев впервые увидел розовую чайку, о которой он
потом будет столько писать. Впервые эту птицу добыл
английский мореплаватель Джон Росс в 1823 году
на полуострове Мелвилл в Канаде. Нансен заяв-
лял: «Я готов раз увидеть розовую чайку и умереть».
Редкая птица стала символом Арктики. В 1904 году
зоолог Сергей Бутурлин нашел гнездовья розовой
чайки в Нижне-Колымской низменности, и долгое
время считалось, что она гнездится только там. Но
гнездовья обнаружились и прямо у базы куваевской
партии — Олегу их показали местные рыбаки: «Мы
отошли от базы не больше километра. Низовья Чау-
на изобилуют мелкими тундровыми озерами… Мы
остановились у ничем не примечательного озерца.
Стая маленьких чаек кружилась над нами. Ей-богу, я
не видел в них ничего особенного, необычным был
только полет — чайки кружились в неровном, изло-
манном полете и совсем нас не боялись». Рыбак за-
№ 9 • Сентябрь 123
Зоил
1958 или 1959 год, на Чукотке
Ивакина, которому, как уже говорилось выше, Кува- «доброй памяти отчаянным человеком». Эта фигура
ев дал девичью фамилию матери и часть собственной (как и другие здешние первопроходцы — например,
вятской биографии, стал Альберт Калинин — «прия- Михаил Стадухин1) притягивала Куваева не меньше
тель по… скитаниям в тундре и по льду, собутыльник розовой чайки.
и партнер по беспутствам» («Идеальный спутник.
Сильный и, главное, спокойный», — характеризует 1 Михаил Стадухин (ум. 1666) — землепроходец, иссле-
его Куваев во время полевого сезона 1959 года в за- дователь Восточной Сибири, товарищ Семена Дежнева.
писной книжке). Одним из первых достиг рек Колымы, Анадыря, Пенжины,
Гижиги. В 1964 году геофизик Куваев работал в низовьях
Интересно, что в этой повести (имеющей некото- Колымы, где Стадухин в свое время поставил острог; эти
рые параллели с каверинскими «Двумя капитанами»), впечатления отражены в рассказе «Через триста лет после
помимо розовой чайки, появляется целый ряд геро- радуги», который сам Куваев считал у себя лучшим. Никита
ев, мелькающих в других произведениях Куваева: Шалауров (ум. 1764) — исследователь Командорских ост-
чукотская девочка Анютка, «авиационный циркач» с ровов, Камчатки, арктического побережья Чукотки. Пропал
репутацией аварийщика — бортмеханик Витя Ципер вместе со спутниками, пытаясь найти путь из Ледовитого
(возможный прототип — Виктор Михальченко), би- океана в Тихий. «Сей неистовый человек изменил купеческо-
чеватый Васька Феникс… му предназначению ради морской гидрографии и открытия
новых земель, — писал Куваев. — Для географической науки
Не менее ценным для Куваева было пройти по ме- он сделал… больше многих прославленных путешественников,
стам, впервые описанным в середине XVIII века по- но имя его более известно как символ редкого упорства и ред-
лузабытым мореплавателем Никитой Шалауровым — кой неудачливости».
124 юность • 2019
Зоил
Татьяна Соловьева
Татьяна Соловьева — литературный критик.
Родилась в Москве, окончила Московский
педагогический государственный университет.
Автор ряда публикаций в толстых литературных
журналах о современной российской и зарубежной
прозе. Руководила PR-отделом издательства «Вагриус»,
работала бренд-менеджером «Редакции Елены Шубиной».
Старший преподаватель Российского
государственного гуманитарного университета,
сотрудник «Российской газеты».
«Карточный домик»
российской глубинки
Рецензия на книгу Шамиля Идиатуллина
«Бывшая Ленина»
Л итературные обозреватели, критики и прочие Павел» Алексея Варламова (последний должен быть
профессиональные читатели начали нако- поставлен Алексеем Бородиным в нынешнем сезо-
нец получать то, по чему страдали последние не Российского академического молодежного теа-
тра). Теперь начинает выполняться издательский
несколько лет, — актуальный роман. В «Редакции и читательский запрос на современность. Вышли
«Держаться за землю» уже упомянутого Сергея Сам-
Елены Шубиной», традиционно остро чувствующей сонова и «Некоторые не попадут в ад» Захара При-
лепина — о войне в Донбассе, «Брисбен» Евгения
тенденции рынка новейшей отечественной прозы, Водолазкина1, «Дни Савелия» Григория Служителя2,
«Средняя Эдда» Дмитрия Захарова — и это далеко не
даже запустили новую серию под таким названи- полный список.
ем. «Бывшая Ленина» Шамиля Идиатуллина вышла В «Бывшей Ленина» Шамиль Идиатуллин ис-
пользует традиционные литературные приемы: хаос
именно в ней. Еще три года назад в обилии совре-
1 О романе было рассказано в интервью, напечатан-
менной русской литературы, в частности, попавшей ном в № 8 журнала «Юность» текущего года.
в короткие списки ведущих премий, трудно было 2 Роман Сергея Самсонова «Держаться за землю» награ-
жден премией «Ясная Поляна» в номинации «Современная
найти тексты о дне сегодняшнем: писатели осмысля- проза», а роман Григория Служителя «Дни Савелия» — в но-
минации «Выбор читателей».
ли исторический опыт, более или менее отдаленный
(от «Тайного года» Михаила Гиголашвили об Иване
Грозном до «Соколиного рубежа» Сергея Самсоно-
ва о летчиках Второй мировой), пару лет назад вы-
шли сразу несколько романов о 1980-х: предыдущий
роман Идиатуллина «Город Брежнев», «Бюро про-
верки» Александра Архангельского и «Душа моя
№ 9 • Сентябрь 125
Зоил
в обществе совпадает с разрушением отдельно взятой Роман воспринят критиками неоднозначно: его
семьи — и энтропией героев. Маленький город Чупов, упрекают, с одной стороны, в очевидной проговорен-
живущий на огромной свалке, пронизанный миазма- ности многих вещей, которые следовало бы отдать
ми разложения, охватывает предвыборная борьба за на домысливание читателю, в по-журналистски, а не
кресло городского главы. Фактически писатель ис- по-писательски прямо сделанных выводах. А с дру-
пользует тот же принцип матрешки, что и, например, гой — в некоторой смазанности, непрописанности
Л. Н. Толстой в «Войне и мире»: от очень частного к персонажей. Однако если присмотреться к «Бывшей
очень общему и обратно. В центре авторского внима- Ленина» пристальней, становится ясно, что эта не-
ния оказывается проблема непонимания, глобально- прописанность и обрывочность — нарочиты и сосед-
го дисконнекта. И речь здесь не только о снова отсы- ствуют с контрастной подробностью их рефлексий.
лающей нас к русской классике теме отцов и детей, Эти раздерганность и непоследовательность служат
которые у Идиатуллина буквально говорят на раз- целям поддержания общей идеи движения от космо-
ных языках. Это и непонимание между социальными са к хаосу, энтропии, распада, прослеживающихся на
группами, и нарастающее отчуждение между мужем разных уровнях романа. Свалка в городке как модель
и женой, и даже противоречия в мыслях, словах и общественно-политической ситуации в стране, раз-
поступках отдельно взятых людей. Что становится рушение семьи, не смерть сама по себе, а умирание
причиной разрыва между Даней и Леной, непонят- как процесс, которым начинается роман и которым
но: формальной точки отсчета нет (может показаться, (скорее всего) совершенно неожиданно заканчива-
что это смерть Лили, однако она — катализатор, но ется. Вообще в романе есть это неакцентированное
не источник), раздражение мужа копится, нарастает, противопоставление быстрой смерти (нелепо гиб-
наконец, выплескивается наружу и запускает цепоч- нущий из-за качества водопроводной воды Алекс),
ку описываемых Идиатуллиным событий. Насколько когда человек не успевает ее осознать, и умирания
Даня виновен в том, что происходит с Леной в конце, (Лиля, мать Дани, и включившиеся в организме Лены
вопрос в известной степени риторический. Но про- процессы). Особое место в романе занимает фигу-
блема вины и личной ответственности здесь, хоть и ра бывшего городского главы Саакянца, который до
безусловно заявлена, основной не является. Из двух конца своих дней живет на свалке, сортируя и сжигая
вечных вопросов русской литературы «Бывшая Лени- мусор, — это одновременно и наглядная реализация
на» в гораздо большей степени про «что делать?» (и принципа малых дел, и мотив искупления и служения
можно ли вообще что-то сделать), нежели про «кто идее: «В прошлом году он вернулся в Чупов чуть ли
виноват?». не в товарном вагоне, заметил свалку, добрался до нее,
сел в вонючее кресло и сидел почти сутки, наблюдая
за бесконечными вереницами “КамАЗов”, с чадным
торжественным ревом создающих самое грязное ме-
сто в мире — то самое, за право создать которое он,
Саакянц, боролся яростно и беспощадно. И победил».
Вообще автор от главы к главе переключает опти-
ку, фокусируясь последовательно то на одном герое,
то на другом, создавая галерею образов и формаль-
но практически лишая роман главного героя. Од-
нако больше других на эту роль подходит Лена — с
ее рушащейся жизнью, самоанализом, комплексом
жертвы, борьбой и смирением. В сорок лет все у нее
оказывается заново и впервые. «Снятый» в баре не-
знакомец оказывается совсем не таким, как бывший
муж, поэтому Лена ловит себя на ощущении нереаль-
ности, отстраненности. Этот эпизод становится инди-
катором жизни Лены в целом — она не столько живет,
сколько словно наблюдает свою жизнь со стороны.
Игра слов в названии завязана именно на ее имя: это
и бывшая улица Ленина, и бывшая Ленина кварти-
ра, в которой начинаются события романа и которая
проходит через него как лейтмотив. Это и бывшая Ле-
нина жизнь, не имеющая ничего общего с тем, к чему
она приходит к финалу.
126 юность • 2019
Татьяна Соловьева «Карточный домик» российской глубинки
По сути, Шамиль Идиатуллин после производ- приходится существовать и выживать совершенно не
ственного романа «Город Брежнев» создал «Карточ- в тех условиях, к которым их готовят родители, учи-
ный домик» в реалиях российской глубинки. Пи- теля и современный мир. Детей готовят к жизни даже
сатель сталкивает персонажей на разных уровнях: не в сегодняшних, а во вчерашних условиях, а жить
семейное переходит в рабочее, в политическое, все- приходится в завтрашних — все равно что фабрике,
общее. Бывшие супруги становятся политическими которая ухнула все силы и средства в производство
оппонентами. Когда кажется, что ради «светлого бу- видеокассет в момент массового перехода от дивиди
дущего» надо, чтобы победил юный активист Иван, к стримингу».
а Даниил проиграл, личное для Лены снова выходит
за рамки частного, межличностная месть приобре- Обвиняя автора в излишней прямолинейности
тает статус сверхидеи. Человеческое, слишком чело- и упрощенности основных метафор, Ксения Гри-
веческое становится инструментом пусть не очень циенко на портале «Прочтение» говорит о том, что
большой, но политики. Дети перестают понимать Идиатуллин в традиции позабытого формального
родителей и оказываются совершенно не готовыми к метода наделяет персонажей прямыми функциями
реальной жизни: «Он никогда не работает, родитель- и речевыми характеристиками, а «все темы, приемы
ский опыт. Не только потому, что ребенок никогда и схемы считываются легко и даже с удовольствием:
не бывает копией родителя — он работающая совер- город — свалка, люди — яд, правительство травит жи-
шенно иначе версия, в которой сходство с прототи- телей, партнеры — друг друга и собственную жизнь
пом почти всегда поверхностное и почти никогда не (а та, в свою очередь, метафорически становится все
влияющее на качественные характеристики. Не толь- той же свалкой и все тем же болотом)». Все вроде бы
ко потому, что половина детского возраста у каждого слишком просто и «в лоб» для романа такого объе-
человека и так посвящена слишком старательному и ма. В чем-то действительно — прямо и очевидно,
оголтелому вбиранию родительских взглядов, вку- порой на грани с публицистичностью, без лишних
сов, словечек и представлений о прекрасном, а вторая украшательств, вычурности и иносказаний. И здесь,
половина — столь же старательному и оголтелому конечно, не хочется цитировать футболиста Аршави-
отказу от этих взглядов и представлений, и итоговый на: «Ваши ожидания — это ваши проблемы», — про-
коктейль никогда не сохраняет вкус сугубо первой сто даже в литературе бывают случаи, когда лучше
или сугубо второй половины. Но и потому, что детям сказать прямо. Особенно если дело касается актуаль-
ного романа.
№ 9 • Сентябрь 127
Творческий конкурс
София Агачер
Путешествие внутри себя
Продолжение. Начало в № 6–12 за 2018 год, № 1–8 за 2019 год
Картинка 16. за Колыванский камень или Урал и даже достигали
берегов Северной Америки. И везде после себя, как
Антикварная лавка «Старый Томас». истинные дети дракона, оставляли правителей с дру-
Маршрут: встреча с драккаром — ужас — асы жиной либо выжженную землю и безмолвие.
и ваны — Агрис — эксперимент — находка на Пе-
чоре — дракон и медведица — ведуньи викингов — Корабли строились из дуба, пластины их корпу-
волоком через Катынь — мысли в средневековом сов пускались внахлест, так что обшивка напоминала
городе чешую дракона как внешне, так и по прочности. По-
единок между двумя драккарами заканчивался, если
Т олкнув совсем неприметную дверь, скорее пред- голова дракона на штевне была срублена, потом она
назначенную для того, чтобы туристы прохо- хранилась в качестве трофея и доказательства победы
дили мимо, чем заглядывали вовнутрь, я как в бою на корабле победителя. В драккарах хоронили
будто перешагнула несколько веков и очутилась в по- знатных викингов. Тем, кто считал себя потомками
луподвальном помещении с мощными сводами. Уйма асов, насыпали курганы, а тех, кто происходил из ва-
непонятных старинных предметов, карт и книг гро- нов, сжигали в драккарах на воде.
моздились на стенных полках. В центре лавки выси-
лась модель боевого корабля викингов с вырезанным Поток моих мыслей и физическое ощущение со-
драконом на штевне. Запах пыли, плесени и вечности прикосновения с иной реальностью прервало появ-
ошарашил меня, я оглядывалась вокруг с неподдель- ление мужчины средних лет, внешне мало похожего
ным ужасом, не переставая чихать, сморкаться и вы- на прибалтийца. Своими карими глазами, смуглой
тирать слезы. кожей и быстрой речью он, скорее, напоминал чело-
века с южными корнями, а вот волосы его были очень
Страх раздвинул стены лавки и реальности, и вот светлыми, почти льняными.
я уже сама словно стою на берегу Таллинского залива,
в лицо бьет колючий дождь и ветер, а из прибрежного — Знаете, я, например, придерживаюсь гипотезы,
тумана выныривает не антикварная реплика драккара, что миф о битве богов — асов, или богов-воинов, с ва-
а красно-желто-черный дракон, который вот-вот во- нами, или богами-земледельцами, — это как бы про-
ткнется просмоленным килем в берег, и с его бортов образ завоевания викингами других народов, в том
начнут прыгать в бушующую воду стройные, сильные числе и венедов или древних славян, хотя под венеда-
белокурые бестии, дети дракона, взращенные богами ми понимались и племена, окружавшие германцев, —
из его же зубов. непостижимым образом продолжил вслух мои мысли
незнакомец, даже не представившись.
Они наводили мистический ужас на прибрежные
территории Северной Европы и Англии в течение по- Хотя кто его знает? Может, находясь в состоянии
чти четырех веков, хаживали в Константинополь, на мистического ужаса от созерцания всех этих древно-
берега Средиземного, Черного и Каспийского морей, стей, я и начала разговаривать сама с собой.
— С обращением викингов и ливов в христианство
в течение одиннадцатого-двенадцатого веков уходят
128 юность • 2019
София Агачер Путешествие внутри себя
их сила и могущество, — продолжал вести беседу, ве- вегии — со льна на шерсть: свитера, шапки, шарфы,
роятно, хозяин лавки. — Драккары начинают тонуть, варежки, одеяла. Что и неудивительно, ведь спасти от
терпеть неудачи, эпидемии поражают воинов. Рыца- пронзительного, холодного северного морского ветра
ри-меченосцы настойчиво и успешно теснят детей может только мягкая и ласковая овечья шерсть. Кста-
дракона, предавших его. Дракон становится симво- ти, викинги использовали паруса, сотканные из овечь-
лом зла, хотя если вы внимательно посмотрите на ей шерсти, которые никогда не намокали и могли в
ратушу Таллина или королевский Вавельский замок случае необходимости использоваться как покров.
на холме в центре Кракова, то увидите водосточные
трубы в виде голов дракона, символизирующие здесь Я с удовольствием взяла чашку ароматного чая и
мудрость и силу власти. Или, к примеру, эмблема ме- невольно стала рассматривать на столе пряжки, брас-
дицины, где змея символизирует целительство. Ви- леты, шейные гривны, украшенные струящимися
кинги и ливы сражались неистово против насаждения орнаментами, понемногу впадая в некий блаженный
христианства, убивали проповедников, откупаясь от транс.
меченосцев щедрыми дарами, но меченосцы были
хитры. Они начали убивать носителей и хранитель- — Вот и отлично, — прозвучал спокойный голос
ниц древних знаний вольных народов. Причем к этим хозяина лавки, — вы очень устали и можете теперь, у
народам относились не только норманны, финно- меня в гостях, немного отдохнуть.
угры, германцы, но и другие, проживавшие по бере-
гам и в устьях Вислы, Одера, Западной Двины, Днепра, — Знаете, Агрис, я вообще человек энергичный и
Волги. К сожалению, мы знаем немного об этих собы- люблю общение, а сейчас меня немного клонит ко
тиях, и то из христианских грамот и книг, поскольку сну, что для меня необычно, — несколько озадаченно
рунические источники были безжалостно уничтоже- произнесла я, посмотрев на часы и убедившись, что с
ны под видом искоренения языческих капищ и ереси. момента моего прихода сюда прошло не более пятна-
Одно из немногих, что осталось с тех времен, — это дцати минут.
орнаментное письмо на тканых поясах или рушниках.
— Не волнуйтесь, так почти всегда бывает с теми,
Простите, что сразу налетел на вас со своими рас- кто впервые прикоснулся к подлинной культуре
суждениями, но, если честно, соскучился по заинте- детей дракона. Мы ведь привыкли к очевидным ве-
ресованному собеседнику. Я вас ждал и сразу узнал. щам, к тому, чему нас приучили. Что до латиницы и
Ириса звонила мне вчера и хорошо вас описала. Меня кириллицы, письменности на территории Северной
зовут Агрис, я сейчас закрою лавку, и мы спокой- и Восточной Европы не было, и только с принятием
но поговорим. Проходите и устраивайтесь поудоб- христианства и развитием торговли в ганзейских го-
нее. — И хозяин лавки плавно, словно сам был кораб- родах началось и развитие языческих народов. На са-
лем, двинулся к входной двери. мом же деле начиная с тринадцатого века эти народы
начали исчезать, или, как любят увещевать офици-
По центру основного зала, в нише, как статуи в альные источники, поглощаться и ассимилироваться
храме, стояли головы драконов с боевых драккаров. близлежащими племенами. Но откуда взялись эти
Вид их был ужасен, но резьба, которой они были близлежащие племена и куда подевались викинги,
украшены, была выполнена очень искусно, хорошо ливы, вольные новгородцы, хаживавшие на Север-
знакомый мне по поясу тети Оли змеиный ажурный ную Двину, Югру, Обь, Лену, Енисей, привозившие
орнамент покрывал их. Этот узор был не только на оттуда соболя, золото, каменья самоцветные и иные
драконьих головах, но и на бортах реплик найденных богатства невиданные и торговавшие с местными
кораблей. Кроме того, дальше висела целая коллек- племенами, не совсем понятно. Далее они перевози-
ция стальных мечей, топоров, ножей, ножны и руко- ли свои товары в Балтийское море двумя основными
ятки которых покрывал все тот же змеиный рисунок. путями, как вверх по Ильменю и Ладоге с одной сто-
роны, так и по Западной Двине с другой стороны, а
— Знаете, дорогая гостья, несмотря на то что май потом в Ригу, Таллин и далее в иные прибрежные го-
в этом году необычайно теплый для Таллина, я осме- рода, впоследствии организовавшиеся в Ганзейский
люсь вам предложить чай из лепестков роз, он своим торговый союз. Полоцк и Великий Новгород стали
ароматом взбодрит и согреет вас. Поскольку в пыли самыми восточными и удаленными от Балтийского
веков и холоде прошлого не так уж и уютно. Что ин- моря городами этого союза. И вот что еще интерес-
тересно, национальные вышивки эстов — это цветы но: после исчезновения викингов и ливов в тринадца-
на черном фоне, их неоднократно использовали в кол- том веке, о котором я говорил, путь вниз по Днепру,
лекциях современные известные кутюрье, даже такие знаменитый путь из варяг в греки, по которому ранее
мэтры, как Кристиан Диор. А вот солярные и другие осуществлялся транзит товаров в южную Европу, пе-
орнаменты переходят в Эстонии и дальше по другому реместился на запад, — увлеченно рассказывал мне
берегу Балтийского моря — в Дании, Швеции и Нор- Агрис, привычными движениями полируя какие-то
небольшие украшения из янтаря.
№ 9 • Сентябрь 129
Творческий конкурс
У меня опять слегка закружилась голова, вновь Дед был интереснейшей личностью. По нацио-
стало клонить в сон, поэтому я открыла сумку и хотела нальности он считал себя датчанином. Красивый, вы-
достать флакон нюхательной соли, чтобы взбодрить- сокий блондин с серыми глазами, менявшими свой
ся, но, стесняясь прервать увлекательный рассказ мо- цвет, как наше родное Балтийское море. Они могли
его собеседника, опустила в сумку одну руку и пыта- быть черными, когда он гневался, и небесно-голубы-
лась найти флакон на ощупь. Перебирая содержимое ми, если играл со мной и смеялся. Это от него у меня
сумки, я нащупала внутри мягкий и горячий предмет. такие льняные волосы. Дед был археологом и почти
Пораженная, я выдернула руку и увидела, что у меня всю свою жизнь провел в экспедициях, раскапывая
в ладони зажат сложенный в несколько раз подарок варяжские курганы. Сам он свои экспедиции назы-
моей тети. И тут я обнаружила, что самочувствие мое вал походами и, действительно, готовился к ним как
быстро улучшается: перестала шалить голова, появи- к военным походам. Из одного такого он привез свой
лась бодрость в теле, вернулась ясность мысли. самый главный трофей — мою бабушку, что была на-
половину казачкой, наполовину турчанкой. Он мог
— Потрясающе! — воскликнул Агрис, быстро до- носить ее на сгибе локтя, как ребенка, почти до самой
стал шкатулку из какого-то дерева и спрятал в нее своей смерти. Бабушка была миниатюрной и, как вы
пряжки, броши и гривны, все это время лежавшие пе- уже догадались, глядя на меня, смуглой и кареглазой.
редо мной на столе. — Извините меня, пожалуйста, за Брал он ее почти во все свои экспедиции, говаривая,
проведенный эксперимент, причем без всякого ваше- что всегда может спрятать ее во внутренний карман
го предварительного согласия. своего рабочего комбинезона. Когда нацисты пришли
к власти, к моему деду стали поступать их настойчи-
— Какой эксперимент? — растерялась я, маши- вые предложения переехать в Берлин и возглавить
нально поглаживая руками пояс. — Вы напоили меня скандинавский отдел в институте «Аненербе» или
необычным чаем, приправив его заклинанием лив- «Немецкое общество по изучению древних сил и ми-
ской ведьмы? — пошутила я в тему нашего разговора. стики», возглавляемое лично рейхсканцлером Гим
млером. Нацистов очень интересовали маршруты и
— Знаете, вы недалеки от истины. Когда вчера мне подробности походов викингов, особенно по рекам,
позвонила Ириса и сбивчиво рассказала, что сего- причем не только в европейской части континента,
дня ко мне придет женщина, у которой есть родовой но и за Уральским хребтом вплоть до Байкала. Но
«змеиный» пояс с рисунком, похожим на рисунок больше всего их привлекали артефакты викингов и
охранного или боевого пояса легендарной ливской знания, зашифрованные ведуньями драккаров в поя-
ведьмы Качи, я не поверил. И решил устроить вам сах и украшениях. Поэтому когда советские войска
некий маленький экзамен. Видите ли, перед вами на в 1940 году пришли в Таллин, мой дед был счаст-
столе почти полчаса лежали подлинные боевые древ- лив. И буквально через несколько недель ему посту-
ние украшения викингов. На драккарах в походы пило предложение из Москвы возглавить археоло-
ходили не только мужчины, но и женщины. Я могу гическую экспедицию на Печору, куда он с радостью
предположить, на основании своих находок, а имен- и уехал вместе со всей семьей. Еще бы, сбылась его
но женских украшений, которые сейчас лежали перед мечта: найти и исследовать древние стоянки и посе-
вами, что эти женщины были ведуньями и выполняли ления викингов в устьях сибирских, или, как писал он
в походе соответствующие функции. в своих работах, колыванских рек.
— Простите, вы говорите очень быстро понятные — Позвольте, но ведь древнее название Таллина и
и очевидные для вас вещи, но для меня это темный есть Колывань! А я-то думала, что это от имени мифи-
лес, поэтому, пожалуйста, объясните вначале, при ческого богатыря Калева, что, по легенде, был упоко-
чем здесь эксперимент, проведенный надо мной, и эти ен на месте Вышгородского холма и засыпан камнями
пряжки, броши и гривны, — прервала я Агриса, окон- своей прекрасной женой Линдой! — искренне удиви-
чательно теряя нить нашего разговора. лась я, поскольку читала об этом многократно в раз-
личных путеводителях.
— Викинги носили боевые украшения: браслеты,
перстни, гривны, пряжки, броши, задачей которых — Ну что вы! — заулыбался Агрис. — Это обыч-
было, к примеру, забрать энергию врага, рассеять его ное заблуждение, здесь перепутаны причина и след-
внимание, усыпить и ослабить. Один воин, обладавший ствие… Письменных свидетельств, созданных самими
таким амулетом, не мог навредить другому воину, но- финно-уграми, нет, за исключением рун на камнях
сившему такой же амулет. «Заряжали» эти украшения и, конечно, орнаментов, язык которых современ-
ведьмы, участвовавшие вместе с викингами в походах никами до сих пор не расшифрован. Но народу для
или жившие в определенных местах, куда заходили формирования своего национального самосознания
драккары. Перед вами на столе достаточно долго нахо- всегда нужны свои боги и героический эпос, поэтому
дились подлинные украшения одной из знатных жен-
щин, которая была похоронена в драккаре. Они попали
ко мне много лет тому назад, после смерти моего деда.
130 юность • 2019
София Агачер Путешествие внутри себя
в первой половине девятнадцатого века образован- шись в блаженное состояние, которое бывает в дет-
ные люди в Финляндии, Эстонии, Латвии, Белорус- стве, когда мама читает сказки из старой, потрепан-
сии создали различные литературные произведения, ной книжки.
написанные чаще всего языком баллад и основанные
преимущественно на скандинавском и древнегерман- — Мой дед с бабушкой и моим трехгодовалым от-
ском эпосе. А там уж змеев и героев-единоборцев цом направились в устье реки Угры, или Югры, или
хоть пруд пруди, начиная от драконоборца Зигмунда как принято сейчас говорить, Печоры, в археологиче-
и заканчивая легендарными змеями Фафниром, Йор- скую экспедицию. Вот там, раскапывая одну из стоя-
мунгандом и Нидхеггом. Поэтому имя богатыря Ка- нок викингов, дед и обнаружил драккар, в котором
лева происходит, скорее всего, от древнего названия была похоронена женщина, и подтвердил свою теоре-
Таллина, а не наоборот. Как принято говорить, «на тическую догадку, что на боевых кораблях викингов
основе народных сказаний и песен» Фридрих Крейц- ходили женщины. Но кто же она была? Что делала
вальд, немец по национальности, написал наподобие на корабле? Вопросов было много, а ответов — увы…
карело-финской «Калевалы» эстонский героический На найденных останках женщины покоилось много
эпос «Калевипоэг», а латыш Андрей Пумпурс создал драгоценных украшений искусной работы. Совет-
«Лачплесиса». ские археологи, участники экспедиции, их извлекли
и начали интенсивно очищать и изучать. И дед на
Мой дед говаривал, что культура коло перевали- раскопках почти месяц оставался один, без присмо-
ла Колыванов камень или Урал, докатилась своим тра «старших» товарищей. Самостоятельно, слой за
колесом до Балтийского моря, а вот переплыть его слоем раскрывая захоронение, он обнаружил шка-
не смогла — драконы не пустили. В схватке дракона тулку из пропитанного каким-то составом дуба, где
и медведицы верх взял дракон — и родилась совре- находились несколько неказистых брошей, шейных
менная цивилизация. А ведь и правда, викинги дали гривен, браслетов и пряжек. Да-да, именно тех, что
начало огромному количеству правящих династий от были недавно были перед вами, — закивал головой
Англии до России, захватили власть, а потом, похоже, Агрис, увидев мое крайнее изумление. — Находка
уничтожили тех, кто помог им это сделать, причем в деда не вызвала особого интереса, ведь там не было
том числе и путем смены религии. Так что под вла- драгоценностей, и он взял шкатулку в свою палатку —
стью дракона пали не только служители языческих поработать дома. Где и произошел тот судьбоносный
богов, но и сами языческие боги. случай, что заставил его посвятить всю оставшуюся
жизнь изучению феномена присутствия женщин в по-
— Верно, верно… Лачплесис — сын медведицы, и, ходах викингов. А произошло вот что…
кроме того, по варяжским мифам боги-воины, асы,
победили богов земледелия и ремесел ванов и закре- Мой маленький отец открыл шкатулку, достал от-
пили свою победу, взяв одну из богинь ванов к себе, — туда украшения, начал с ними играть — и через не-
выдала я обрывки своих знаний из скандинавско-гер- сколько минут на глазах у своих родителей потерял
манской мифологии. сознание. Украшения спрятали в шкатулку, ребен-
ка стали тормошить, поливать водой, побежали за
— Дорогая гостья, вы начинаете двигаться в пра- фельдшером, что был в экспедиции. Но отец пришел
вильном направлении. Так вот, у моего деда была в себя еще до появления эскулапа.
своя космогоническая теория. Он считал, что куль-
тура коло пришла к нам с пришельцами из созвездия Потом и у деда, когда он начал очищать украше-
Большой Медведицы, а Дракон прилетел намного ния, стала кружиться голова и пошла кровь носом.
позднее с пришельцами из созвездия Дракона. При- Он вспомнил случай с сыном и немедленно спрятал
близительно до 2700 г. до н. э. Полярной звездой украшения, ничего не сказав моей бабушке. Каково
считалась Тубан из созвездия Дракона, а не Полярис же было его удивление, когда он вернулся в палатку
из Малой Медведицы. Древние шумеры отождествля- на обед и увидел, что опасные артефакты аккуратно
ли эту звезду с одним из своих божеств, а египтяне разложены на старом казацком рушнике, а рядом
ориентировали на нее пирамиду. И здесь, на нашей сидит его жена и читает сыну книжку. Причем ор-
планете, почему бы не пофантазировать, произошла наменты, вытканные на рушнике, чудесным обра-
битва пришельцев, которые использовали землян, зом напоминают узоры на украшениях, покоящихся
поскольку те артефакты, которые находил дед во вре- на нем. Прервав изумленные и сбивчивые возгласы
мя своих раскопок, иначе объяснить нельзя. Кстати, деда, бабушка объяснила, что это очень старый руш-
пора вернуться к одному из них. Извините, меня, по- ник, передававшийся из поколения в поколение в
жалуйста, я кажется, серьезно отвлекся от линии сво- ее семье, и, по преданию, змеиный рисунок на этом
его повествования. рушнике хранил любого, кого покрывали им, от всех
напастей и болезней. Вот она и решила вылечить их
— Что вы, что вы, по-моему, все очень по сына от неведомой хвори, а заодно и рассмотреть те
теме! — Я слушала Агриса завороженно, погрузив-
№ 9 • Сентябрь 131
Творческий конкурс
украшения, что прячет от всех ее муж. Это потом уже — Как говорится, невероятно, но факт! Вы действи-
дед, чисто эмпирически, вычислил, что если держать тельно обладаете охранным поясом, причем не чудом
в руках кусочки янтаря, то действие артефактов тоже уцелевшим в музее среди археологических экспонатов,
ослабевает. а современным и сделанным руками вашей кровной
родственницы. А вот это уже очень интересно! — воз-
— Теперь понятно, почему вы протирали тканью бужденно говорил Агрис. — Если бы вы знали, доро-
янтарь, когда я пила чай и смотрела на ваши опасные гая моя гостья, как рад был бы мой дед этому факту.
украшения, — перебила я хозяина лавки и рассмея- Ведь он всю свою жизнь ученого доказывал, что силу
лась. — Вы хотите сказать, что пояс, подаренный мне родов викингов составляли не только умелые и силь-
моей теткой, подобен по своему действию казацкому ные воины, но и мудрые женщины-ведуньи, участво-
рушнику вашей бабушки?! И что он действительно вавшие в наиболее значимых и тяжелых походах.
охранный?
Продолжение следует.
Наталья Соловьева
Наталья Соловьева родилась и выросла в Беларуси,
получила образование в Париже, с 2003 года
живет в Москве. Работала в международных
компаниях в сфере маркетинга и рекламы. Окончила
курсы сценарного и литературного мастерства.
Роман «На берегу Тьмы» — дебют автора. Это история,
основанная на реальных событиях. В данный момент
рукопись готовится к публикации в издательстве
АСТ. «На берегу Тьмы» — своего рода энциклопедия
деревенской жизни начала XX века.
На берегу Тьмы
Отрывок
Рисунок Марины Медведевой
К атерина маялась. Настал главный день в ее слегка подташнивало: а вдруг в церкви выворачивать
жизни, день, к которому мать начала готовить начнет? Вся деревня вовек не забудет, вся волость! Да
ее с самого детства. Именно сегодня все должно еще скажут, что беременная... Мысли кружились, цеп-
лялись одна за другую и не давали заснуть.
было перемениться: из отцовского дома она навсегда
Но главное, что не давало покоя: вчера во время
уходила в дом мужа. Но не только это тревожило Кате- исповеди она так и не смогла признаться отцу Ефрему
в чувствах к Николаю, которые была не в силах объ-
рину: все станут смотреть, оценивать? красива невеста яснить и которые ее терзали… теперь этот невыска-
занный секрет томил душу.
или нет, достойна ли жениха... Она же точно знала —
нет, не достойна… Куда там! Безграмотная крестьянка
без кола и двора — а тут купец! От волнения Катерину
132 юность • 2019
Наталья Соловьева На берегу Тьмы
Катерина не спала всю ночь. Еще вчера ее водили Так продолжалось около получаса: Николай, по
в баню, снова долго, до одури причитали. Александр научению Петра, бойко препирался с Тимофеем, при-
прислал жениховую шкатулку с белоснежной ажур- поминая шутки и прибаутки до тех пор, пока им не
ной, как рыболовецкая сеть, фатой, сверкающими сказали «Просим милости» и не отперли ворота.
обручальными кольцами, стройными венчальными
свечами, набором костяных гребенок, булавками и Николай понимал: вот оно, неизбежное, а значит,
сладкими до головокружения духами. Рано утром надо перенести эту боль, прочувствовать ее до кон-
Глаша новыми гребнями причесала волосы невесты, ца — только тогда возможно исцеление. Он вернулся
а Мотя, снарядиха, с причитаниями стала одевать Ка- за Александром, взял его за руку и ввел в дом Боч-
терину к венцу. ковых. Невеста с подневестницами, Глашей и Полей,
стояла у печи за перегородкой.
Ее нарядили в глазетовое белое платье, заказанное
Александром в Старице, в подол воткнули булавки от В белом подвенечном платье Катерина казалась
сглаза, а на голову надели фату, украшенную красны- такой трогательной и красивой, какой он никогда ее
ми бумажными цветами. Приготовили и пушистую еще не видел. Николаю на мгновение почудилось, что
беличью шубку, которая будет оберегать от сглаза, это его она ждет, что это он, а не Александр, женится
когда невесту повезут в церковь. на ней сегодня. Перед глазами пронеслась вся их бу-
дущая жизнь, которая невозможна, представились и
Дуська, прослезившись, благословила Катерину дети, которым не суждено родиться…
и не поскупилась — отдала небольшую ладанку сво-
ей матери: она носила ее как оберег со дня свадьбы с Николай, рассеянно заплатив девушкам по рублю,
Федором. дрожащей рукой вывел Катерину к жениху и вдруг
забыл, что нужно делать дальше. Ему со смехом под-
В усадьбе тем временем шли торопливые сборы — сказали, и он, как полагается, обвел молодых три раза
готовились ехать за невестой. Александр все никак вокруг обеденного стола.
не мог повязать себе шейный платок: пальцы не слу-
шались, ему казалось, что он как-то неподобающе Федор с Дуськой кое-как благословили жениха и
одет, поэтому невпопад спрашивал совета и помощи невесту иконами и караваем: Федор так набрался с
Николая, а Николай, не спавший всю ночь, молчал, утра, что Дуське пришлось держать мужа и молиться,
пил кофе и курил одну папиросу за другой, словно не чтобы он чего-нибудь не устроил в самый ответствен-
замечая происходящего. Только Петр Петрович оста- ный момент. Счастливых Катерину и Александра вы-
вался рассудительным и собранным: с утра сбегал на вели во двор и усадили порознь на подводы. Николай,
кухню и убедился, что свадебный обед готовят, как куражась напоказ, шутил и щедро осыпал свадебный
полагается, а сейчас командовал во дворе кучерами поезд хмелем и рожью, а Петр, как заведенный, щел-
и указывал бабам, как украшать подводы. Наконец, кал вокруг кнутом, словно отгоняя нечистую силу.
помолясь на иконы, троица села в свадебный поезд с Наконец отправились в церковь.
традиционно нечетным числом подвод и покатила в
Дмитрово. Перед венчанием отец Ефрем посадил растерян-
ную Катерину на скамью, строго приказав никому к
Приехав в деревню, Николай-дружка и Петр-по- ней не подходить. Она слышала, как у алтаря разго-
лудружье отправились выкупать невесту, оставив варивали Александр, Николай и отец Ефрем, шутили,
нервничающего Александра дожидаться у саней. Как но ей вдруг показалось, что сегодня любимая Тихвин-
полагалось, ворота оказались заперты. Под веселое ская смотрела строго, с осуждением. «Знак, дай мне
улюлюканье ребятишек и под присмотром деревен- знак! Какая будет моя доля? Помоги мне, спаси меня!
ских зевак началась «торговля». Прости мне грехи мои, Матерь Божья!» От волнения
и от терпкого запаха ладана Катерине стало нехорошо,
Николай дурным голосом, притворяясь деревен- она заплакала. Слезы полились сами собой, обжигая
ским мужиком, начинал: щеки: ей стало жалко свою никчемную разнесчаст-
ную дозамужнюю жизнь, родителей, а прежде всего
— Мы приехали не за лисицей, не за куницей, а за саму себя. Вспомнился Николай, как он плакал тогда,
красной девицей: есть тут у нас девушка сговорена, когда отвозил ее в санях к родителям, его бледное и
подарочком одарена! несчастное лицо, когда он сегодня ее увидел. «Ох, что
станется со мной теперь? Что меня ждет?»
Ему отвечал Тимофей Бочков:
— Я пустил бы, да выросла у меня среди двора бере- Катерина, так сильно желавшая этой свадь-
за — ни пешему пройти, ни конному проехать! бы, радовавшаяся ей, вдруг во всем раскаялась: что
На что Николай, войдя в раж, отвечал: встретила и полюбила Александра, что согласилась
— Нам твоя береза не помеха, мы приехали не выйти за него. Жил бы он счастливый со своей ров-
одни: нас приехало семеро саней, по семеро на санях, ней, грамотной, благословленный отцом, а она всю
по двое на запятках, по трое на загрядках.
№ 9 • Сентябрь 133
Творческий конкурс
жизнь ему, змея, перекрутила, от родни отбила! Вот постелили белый накрахмаленный рушник.
Грешница, пусть сама того не желая, влюбила в себя Катерина вспомнила, что люди говорили: кто пер-
женатого! До этого мгновения ей казалось возмож- вый на рушник ступит, тому и хозяином в доме быть.
ным передумать, все вернуть обратно, а теперь, сидя Подождала, пока Александр занесет свою ногу, и
в подвенечном платье на скамье под иконами, она только потом наступила сама: не хватало еще, чтобы
почувствовала неотвратимость происходящего. За- худое говорили, что управляющий под пятой у бабы
хотелось скрыться, убежать, но что люди-то скажут? своей.
Мать? Как дальше жить? А с ним что будет, с Алек-
сандром? Не понимала ни слова, что говорил отец Ефрем.
Покорно, не вдумываясь, повторяла слова молитвы и
Мысли путались, сомнения обуревали Катерину. крестилась.
Каким он станет для нее мужем? Внезапно откуда-то
взялся страх, что он, ее Александр, такой нежный и …а жена да боится своего мужа…
мечтательный, который на одну минутку приезжал Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, Слава тебе Боже!
с полей, лишь бы только пожелать ей доброго утра,
станет ее бить. Откуда-то взялась дурная мысль: вот Отец Ефрем крепко обвязал рушником руки моло-
Любку муж забил — одна рука вдоль тела висит, не- дых: как оковы надел, подумала Катерина, наблюдав-
рабочая. А он загулял с бабой из Подсосенья: вся де- шая, как волнуются их венчальные свечи, как медлен-
ревня знает. но стекает по ним воск. Молитва не шла. «Как свеча
горит — такой и жизнь будет, — говаривала мать. —
Катерина не заметила, как Николай и Глаша под Быстро прогорит — на жизнь недолгую, смерть при-
руки вывели ее к алтарю. Началось венчание. Певчие, дет». «Ах, какая же ждет меня? Долгая или короткая?
специально приглашенные по этому случаю из Ста- Счастливая или нет?»
рицкого монастыря, запели псалом «…жена твоя, яко
лоза, плодовита в странах дому твоего…». Священник начал неспешно обводить молодых
вокруг аналоя. Длинное свадебное платье волочилось
Венчальная корона, надетая Николаем, больно за Катериной, на каждом круге рискуя за этот самый
сдавливала голову. Как терновый венец. «Не на ра- аналой уцепиться и прервать процессию. Николай, не
дость я замуж выхожу. Это знак, знак! Не будет мне отрывавший взгляда от Катерины, заметил ее волне-
с ним легко. Не свою корону надеваю, ой, не свою».
134 юность • 2019
Наталья Соловьева На берегу Тьмы
ние, наклонился и незаметно для окружающих распу- «Вот так же и он меня растопчет, как рюмку», —
тал шлейф, не дав ему остановить таинство. подумалось вдруг Катерине, и она испугалась непо-
нятно откуда взявшемуся предчувствию.
Венчание закончилось. Вот и все. Отец Ефрем да-
вал молодым напутствие, говорил что-то хорошее и Александр с улыбкой подхватил Катерину и легко
правильное про Божью благодать, про ангела, кото- перенес через порог. Молодых снова три раза обвели
рого Господь дает каждой семье во время венчания… вокруг праздничного стола и усадили во главе.
«Как я могла думать всякие глупости, сомневаться?
Вот он, Александр — теперь муж мой, родной!» Буду- Агафья затянула жалостливую песню:
щая жизнь представилась Катерине: большая счаст-
ливая семья, смеющийся Александр. Безграничное Ах, жарко в тереме свечи горят…
блаженство завладело ей, захотелось кричать: как же
все-таки хорошо! Александр улыбался своей доброй Остальные бабы подхватили:
широкой улыбкой, и Катерина подумала, что не слу-
чалось еще в ее жизни ничего прекраснее. Горят свечи воску ярого;
Ах, жалко плакала свет Хавроньюшка.
Глаша и Поля заплели ей замужние косы, после Унимал ее родной батюшка,
чего новобрачные вышли к людям, дожидавшимся Уговаривала родна матушка:
на паперти. Собралась толпа: все село и даже окрест- Не плачь, не плачь, мое дитятко!
ные пришли посмотреть, как венчается управляю- Уж я тебя не в полон даю,
щий. «Какая же, Катька, ты счастливая!» — шепнула Не в полон даю, не полонить хочу;
Глаша. Уж я тебя замуж отдаю,
За умного, за разумного,
Свадебный поезд тронулся в усадьбу. На первых За белого, за румяного,
санях, щедро украшенных разноцветными бумажны- Ведь я тебя не одну пущу,
ми цветами, сидели Александр и Катерина; правил Не одну пущу, поезжан пошлю,
Александр. Снега к тому времени навалило много, Поезжан пошлю, сваху снаряжу.
поэтому новоиспеченный муж не гнал лошадей, боясь Государыня моя матушка!
перевернуться. Но Катерине было неуемно радостно, Я сама знаю, про то ведаю,
сердце бешено колотилось в груди — эй, выпустите По домам гости все разъедутся,
меня! Она встала в полный рост и что есть силы по- И сватьюшки все разойдутся,
гнала лошадей в гору, прытко стегнув вожжами: Одна я, младешенька, остануся
На чужой дальней на сторонушке,
— Э-э-э-эх, а ну, пошли-и-и-и!.. У чужого отца, матери,
Гости, ехавшие в свадебном поезде позади, У чужого роду-племени.
смеялись:
— Ну дает Катька! Лихая жена досталась Алексан- Эта песня, как и все последующие, казалась такой
дру Александровичу! безотрадной, что Катерина, забыв про радость, толь-
ко что владевшую ей, плакала не переставая — бабы
Столы во флигеле, перегруженные заплаканной с знали свое дело. Она оплакивала и себя, и свою судь-
холода снедью, уже томились в ожидании. Николай бу, и молодость, и красу, и родителей — все то, о чем
предлагал для свадьбы всю усадьбу: гуляй, раз такое пелось весь вечер.
дело! Но Александр, посоветовавшись с Катериной,
отказался — она не на шутку испугалась и даже рас- Тем временем гости веселились от души: вино,
плакалась: только не там, прошу тебя! Посаженные водка и брага текли рекой! Родственники Катерины
родители — Ермолай и Агафья — встречали молодых удивлялись обилию: щи с мутной жирной поволокой,
рыжим глазурованным караваем и строгими потуск- лоснящийся окорок, словно лакированный, молоч-
невшими иконами, которые достались молодожену от ный медовый поросенок, очевидно, подавившийся
родителей. яблоком, ароматные куриные потроха. На десерт Ага-
фья расстаралась: соорудила большой яблочный пи-
У дверей молодым постелили белый холст и нали- рог со взбитыми сливками.
ли две хрустальные рюмки водки. Александр и Кате-
рина, как положено, пригубили, выплеснули остатки Николай весь вечер казался неестественно весе-
за правое плечо и махнули хрусталь под ноги. Рюм- лым. Гости были в восторге — сам барин дружкой их
ка Александра жалобно зазвенела, но не разбилась, а развлекал, байки рассказывал, бражки подливал: та-
завертелась волчком у его ног: тогда он со всей силы кого чуда еще не видели! Наконец он выдохся — при-
придавил ее каблуком, крутанул, и она с треском рас- творяться не осталось сил.
сыпалась на мелкие кусочки.
Николай подозвал Дуську и попросил выслать на
минуту Катерину:
— Слово мне сказать ей нужно.
№ 9 • Сентябрь 135
Творческий конкурс
— Нехорошо это, Николай Иваныч, — засомнева- — Подарок дорогой. Я спрошу Сашу.
лась Дуська. — Катя, живи своим умом.
— Почему же? Я теперь должна слушаться
— Ничего, только слово сказать — и только. По- мужа. — Она попыталась высвободить ладони, но Ни-
смотри, все пьяные уже. колай крепко держал их.
Он почувствовал, как нечеловечески устал за сего-
И правда: многие гости спали, положив головы на дняшний день. Капельки холодного пота побежали у
стол, многие пели задушевные песни, попивая бражку. него по спине. Николай выдохнул:
— Наступит день, и ты поймешь, что больше не
Дуська, заметив, что Глашка с подружками ку- любишь его. Ты прозреешь. Тебе будет страшно
да-то убежала, а Александр о чем-то спорит с Петром и одиноко. Но знай: я всегда буду думать о тебе и
Петровичем, отправила Катерину: разделю твое горе, где бы я ни был. Ты пройдешь
тот же путь, что и я: семья, дети, но при этом оди-
— Иди-тка, Катька, во двор, в амбар — там Глашка ночество, бескрайнее одиночество. Мы встретимся
тебя дожидается, плохо что-то ей. и будем наконец вместе. Я точно это знаю. А пока
будь счастлива, пусть этот миг продлится как можно
Николай ждал Катерину в темноте, вдыхая пыль- дольше. Я дождусь, — Николай крепче сжал ее паль-
ный запах сена и смолоченного зерна. За стеной, в цы, — возьми.
хлеву, возились сонные поросята. Дверь заскрипела, Он притянул ее к себе и обнял. Катерина почти
по стенам пробежали тени, и в амбар вошла Катерина. не дышала. Ему казалось, что она мистически близка
Николай тронул ее за плечо: ему. Их секрет, их чувства навеки сроднили его с нею,
они никогда отныне не станут чужими, что бы ни про-
— Не бойся, это я. изошло в жизни каждого.
— Да отпустите вы меня! — Она выскользнула, вы- — Катерина, — не сдержавшись, прошептал Нико-
рвав у него из рук край фаты и собираясь убежать. лай, взяв ее за подбородок: позже он ругал себя, что
— Катерина, постой. — Николай протянул ей руку, страстно целовал ее, такую нежную и беззащитную в
в которой что-то блестело. — Подарок — прабабкино тот момент, пока не почувствовал слезы щеке.
кольцо. Пригодится тебе однажды. — Это в последний раз, обещайте!
— Нет. — Прижав руки к груди, она еще дальше от- — Хорошо. Я знаю, — сказал Николай, пытаясь за-
ступила к двери. помнить запах ее волос.
Николай подошел к Катерине вплотную, сжал ее Хлопнув дверью, он вышел.
ладони и вложил в них кольцо:
— Возьми, в трудную минуту оно выручит тебя.
Катерина заупрямилась:
— У меня не будет трудных минут!
— Эх, Катя, тебе не миновать с ним горя. Впереди
тяжелые времена — я точно знаю. Кольцо спасет твою
жизнь. Возьми!
136 юность • 2019
The words you are searching are inside this book. To get more targeted content, please make full-text search by clicking here.
yunost-9-2019
Discover the best professional documents and content resources in AnyFlip Document Base.
Search