rmn-gzt-23-2019

ДЕЛА ЕХАЛОВ Анатолий Константинович
ЛИТЕРАТУРНЫЕ
Родился в 1951 году в семье сельского учителя. Закончил факультет журналистики Ленин-
градского университета. Работал в газетах «Звезда», «Вологодский комсомолец», «Красный
Север», «Русский Север», собкором журнала «Сельская новь» и еженедельника «Крестьян-
ские ведомости», обозревателем газеты «Известия».

С 1998 года стал выпускать телецикл «С Ехаловым по Вологодчине». Придумал и поставил
более двадцати народных праздников.

Организовал общественное движение «Вологодская деревня. Будем жить!»
Лауреат Международных фестивалей «Золотой Витязь», «Бородинская осень», Междуна-
родных фестивалей «Золотой бубен», «Спасти и сохранить», «Радонеж», премии Лескова,
Овечкина, Гиляровского, награжден Золотой медалью Шукшина и т.д.
Автор более тридцати книг прозы и публицистики, в том числе для детей.
Живет в Вологде.

АлександрКуприянов—лауреатКорниловскойпремии

В Cанкт-Петербурге прошла 14-я церемония вру- красок в его стихах зажигала многих, но сам он сго-
чения Международной премии имени Бориса Кор- рел молодым, будучи репрессированным в страш-
нилова «На встречу дня!». ные сталинские годы. Проблематика человеческих
судеб в лагерях меня волнует всю жизнь, я ее иссле-
Одним из лауреатов премии стал автор «Роман- дую, прикасаюсь к ней, погружаюсь в нее в своих
газеты», главной редактор газеты «Вечерняя Мо- романах. И очень приятно, что мою работу заме-
сква» Александр Куприянов, который был награж- тили — значит, она нашла отклик в сердцах чита-
ден за воссоздание творческой эпохи 1930-х годов телей, значит, я старался не зря», — отметил Алек-
в книге «Истопник», а также за увековечивание па- сандр Куприянов.
мяти и популяризацию творчества Бориса Корни-
лова на страницах газеты. Изначально премией хотели отмечать выдаю-
щихся жителей Санкт-Петербурга. Но за годы свое-
Его роман «Истопник» был впервые опублико- го существования награда обрела большую извест-
ван именно на страницах журнала «Роман-газета» ность за пределами Северной столицы. Ее в разные
летом 2018 года. Поэтому закономерно, что пред- годы удостаивались: Лев Аннинский, Юрий Козлов,
ставлял лауреата главный редактор «РГ» Юрий Ви- Максим Замшев, Геннадий Красников, Глеб Горбов-
льямович Козлов. ский и многие другие.

«Мне эта награда очень близка и дорога лично- В этом году победителями премии стали лите-
стью и судьбой поэта Бориса Корнилова. Как поэт, раторы из Москвы, Санкт-Петербурга, Смоленска,
всю свою недолгую жизнь он прожил ярко, не при- Петрозаводска и Нижнего Новгорода.
берегая ничего на потом. И эта ярость звука, цвета,

Учредитель и издатель 2019 №23 /1844/ Основана в 1927 г.
ООО «Роман-газета»
Анатолий Ехалов
Главный редактор
Юрий Козлов Деревенские повести

Редакционная КОРОВА ЗЕМУН
коллегия:
1. Дорога к дому
Дмитрий Белюкин
Юрий Бондарев Я учился в большом районном поселке километров за десять от родного дома. Нашу
Семен Борзунов деревенскую семилетку, которая располагалась в добротном двухэтажном доме куп-
ца и Череповецкого городского головы Милютина, власти превратили в начальную,
Алексей Варламов и нам с пятого класса пришлось покидать родные дома.
Анатолий Заболоцкий
В поселке том день и ночь кипела гигантская стройка. По улицам, сотрясая дома,
Владимир Личутин сновали груженные бетоном самосвалы и перевозившие грунт скреперы, похожие
Юрий Поляков на исполинских кузнечиков. В русле большой реки гремели и стенали землеройные
снаряды. По ночам над поселком шарили по темному небу длиннорукие прожекто-
Ответственный ры башенных кранов, и оно, словно грозовое, озарялось вспышками электросварки.
редактор
На реке строили гидроэлектростанцию и шлюз большого искусственного канала.
Елена Русакова В народе с тревогой тогда говорили, что скоро наши деревеньки, стоящие по бере-
гам, могут оказаться под водой, как уже ушли под воду Рыбинского водохранилища
В оформлении сотни деревень и целые города. А газеты писали, что скоро село превратится в город
обложки Пятиморск, который каналом своим соединит сразу пять морей, что люди будут
жить в благоустроенных квартирах с горячей водой и центральным отоплением.
использована
фотография Анатолия Будущее беспокоило и волновало. Родной деревни было до слез жалко, поэтому
лишний раз хотелось побывать дома и мы бегали из интерната домой при каждом
Заболоцкого удобном случае, не страшась расстояния и погоды.

Права Однажды в середине зимы по каким-то делам я припозднился в интернате, това-
на использование рищи мои много раньше ушли в деревню, а я только под вечер отправился на поло-
женный школьнику выходной.
товарного знака
«Роман-газета» И вот шагаю я в деревню, а мороз уже выстоялся изрядный. Высыпало на небо
звезд не считано. Сияют они, как гирлянды на новогодней елке. Снег от мороза не
принадлежат скрипит, а буквально визжит под ногами. Прибавляю ходу, нос в шарфе прячу, уши —
ООО «Роман-газета» под воротником. Скоро уж и поселок из виду скрылся, одна только огненная шапка
© ООО «Роман-газета», 2019 над ним в небе осталась. Думаю, часа за полтора добегу до родного крылечка.
Все права защищены
Правда, я тогда не один был. Рядом со мной бежал дружок мой веселый — уши
Подписаться торчком, хвост колесом — шестимесячный щенок по кличке Пыжик. Но в деревне
на журнал «Роман-газета» его звали Котопсом. В прошлое воскресенье увязался он за мной и жил неделю под
можно в отделениях связи интернатским крыльцом, дожидаясь хозяина. А теперь радовался, что домой идем,
забегал вперед, в глаза заглядывал, хвостом накручивал.
и через Интернет:
www.gazety.ru

Подписные
индексы издания:

в каталоге агентства
«Роспечать»

70782 на полугодие,
71752 на год;

в объединенном
каталоге

«Пресса России»
38915 на полугодие;

в электронном каталоге
«Почта России»

П1526 на полугодие

Точка зрения автора может
не совпадать с позицией
редакции

2 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

Я его предыдущим летом завел. Заработал на заго- устраивать. Но ошибся. В Костенском вывалили из
товке ивового корья полтора рубля и купил у печника проулка трое ребят и пошли за мной следом до дру-
дяди Миши Колесова щеночка. У того собачка Кукла гой деревни, которая желтела огнями в километре
жила, уж такая разумная, что только не разговаривала. через поле.
Из щенка этого должен был вырасти толковый пес.
Можно было броситься в бега и оторваться от
Когда я брал его, он еще совсем маленьким был, преследователей. Но показывать неприятелю свою
мамку сосал, и я рассчитывал докормить его козьим слабость было противно, и я пошел к следующему
молоком из соски. Опыт по выкармливанию ма- деревенскому редуту. Не доходя до Братовца, я уви-
лышни у меня был: года два назад выкормил так трех дел, как от темнеющих на фоне звездного неба до-
котят, у которых кошка погибла. мов выделились еще три фигуры и преградили мне
путь. Я остановился. И тут сзади догнал меня увеси-
И вот занес я в дом щенка и устроил его в углу на стый удар, от которого я ткнулся лицом в снег. Тут же
подстилке, и уже он вставать начал, как тут что-то на меня кто-то навалился, но я изловчился и вывер-
мелькнуло в воздухе, и я буквально на лету перехва- нулся, оставив внизу нападающего. Меня окружили,
тил нашу кошку Муську. С диким воем бросилась я тяжело дышал, готовясь встретить новую атаку. Но
она с печки защищать своих котят. Руки мои были мой верный Котопес ощерился, залаял, срываясь на
изодраны в кровь ее когтями. Но я не выпустил разъ- визг, и попытался укусить первого парня, стоящего
яренную Муську и сумел выбросить ее за дверь. И передо мной.
все же она ворвалась в дом — через подполье, и опять
руки мои были исполосованы когтями. Ребята попятились. Я позвал Пыжика к себе, го-
товый к новой атаке.
Я не спал всю ночь. Казалось, что нашу кошку
невозможно примирить с появлением щенка. Но — Чего делать-то будем? — сказал старший па-
под утро я ее поймал и накрепко запеленал ей лапы рень в фуфайке и шапке с заломленными назад уша-
бинтами, а потом подложил к котятам, которые тут ми. — Если по-честному, то надо один на один. Вот
же принялись ее сосать. Через минуту подсунул и Венька тебя стукнул, так с ним и дерись.
щенка. Тот не растерялся и присоединился к компа-
нии. Кошка извивалась, страшно завывала, но бин- Вытолкнули Веньку, который, как я увидел, не
ты не позволяли ей пустить в ход когти. Утром она горел большим желанием драться. Но деваться было
уже смирилась со своей участью, прияв в свою се- некуда. Мы сцепились и покатились по снегу. Скоро
мью еще и щенка. я был уже наверху. Венька хлюпал расквашенным
носом.
...Месяца два столовался этот «котопес» Пыжик
на кошачьих харчах, подрастая не по дням, а по ча- — Ну, все по-чесноку, — сказал старший пар-
сам. Скоро он уже больше кошки был. Поймает ее на нишка. — Только мы вас, потеряевских, все равно
дворе за шиворот, несет на подстилку, положит ее и колотить станем, если через нашу деревню пойдете.
сосет... Вся деревня приходила на это чудо глядеть...
Потому и прозвали моего Пыжика Котопсом, ну, да Я ничего не ответил, поправил почти пустой рюк-
он не обижался. зак на спине и пошел дальше. Впереди уже темнел
елками на фоне звездного неба Большой Лес.
...До Большого Леса было еще далеко, темнеть
начало. А мне нужно было пройти две недружествен- Глава 2. Большой Лес
ные деревни: Костенское и Братовец.
Он был и на самом деле большим этот лес. Километ-
Ребята из этих деревень воевали с нами давно. ра на четыре тянулся он вдоль дороги, а крылья его
И когда мы возвращались из интерната по субботам, уходили в стороны на десятки километров. Старики
они караулили нас, чтобы подраться. Если мы шли рассказывали, что когда-то в этом лесу стояло боль-
всей гурьбой, противники наши не решались зате- шое и богатое село Великое, увидеть которое редко
вать сражение, а только провожали нас от деревни до кому доводилось. Пряталось село от злых глаз кочев-
деревни, обстреливая снежками, но если нас было ников, частенько наведывавшихся в эти края, от раз-
мало или ты шел один, тут уж держись: скоро по за- бойников и ненасытных слуг княжеских. Попасть
гривку находят, а то и нос расквасят для порядку... туда можно было, только зная тайные тропы и до-
Но и мы им спуску не давали: только сунутся чужаки рожки через зыбучие трясины.
в нашу деревню, вся ребятня боевой «сбор трубит».
Будто было в том селе всего вдоволь: и хлеба, и
Наверное, сегодня для кого-то покажутся стран- молока, и меда, и холстов, а жили там счастливые и
ными и удивительными такие нравы, только у нас свободные люди, своим трудом украшавшие землю.
никто обиды друг на друга не держал: ни маленькие, Рассказывали, что еще в незапамятные времена на-
ни большие ребята. Каждая деревня тогда защищала шелся недобрый, завистливый человек и привел от-
свои пределы от вторжения чужаков. Может быть, ряд княжеских воев на Великое Село. И будто бы
потому Россия и сильна была боевым духом своим в ушло оно из глаз ворогов, как провалилось сквозь
защите и большой и малой родины. землю. А княжеские слуги заплутали и потонули в
болотах. С тех пор, говорили в деревне, будто слы-
И все же я рассчитывал, что смогу незаметно про- шат люди, собирающие на болоте ягоды, или покос-
сочиться деревнями: темно да и морозно засады ники на дальних лесных пожнях время от времени то

Анатолий Ехалов Деревенские повести 3

колокольный звон, то шум водяной мельницы, то пастуха в подскотину, вцепившись в фуфайку своими
доносятся чуть слышно песни праздничных игрищ... железными когтями. Он был роскошно красив: мра-
А видеть то Великое Село больше никому так и не морный с голубым отливом с темными вкрапления-
доводилось... И порой в мечтах своих грезил я таин- ми, луноликий, с огромными оранжевыми глазами и
ственным Великим Селом, страстно желая увидеть задорно торчащими ушными перьями над головой.
его хоть одним глазком.
Филин не так хорошо видел в утреннем свете, как
Вышла луна, стало светло, как днем. С волнени- ночью, мир представлялся ему размытым, и он кру-
ем и трепетом я вступил под своды волшебно укра- тил головой, пытаясь разглядеть его получше.
шенного Большого Леса, заиндевевшего и оцепе-
невшего от мороза. Мне было немного страшновато, Через неделю филин уже начал подниматься на
но одновременно покойно и радостно, словно лес крыло. В ночном, когда пастух со своей собакой дре-
этот был моим домом, который хранит от всяких мал у костра, филин заступал на дежурство. Он са-
внешних невзгод. дился на изгородь и озирал ночные окрестности.
Ничто не ускользало от его всевидящих оранжевых
Я прошел, наверное, километра полтора в звеня- очей: ни мышь-полевка на земле, ни летучая мышь в
щей тишине. Время от времени пушечно лопались воздухе.
от мороза стволы деревьев, не успевших избавиться
вовремя от лишней влаги, да скрипел снег под мои- Он увидел, как вышла из лесу к стаду, хоронясь в
ми валенками. Еще километров пять... — и засветят- кустах, знакомая волчица, владычица Кащеева Лого-
ся в ночных полях окна родной деревеньки. ва. Она была тоща, шерсть на ней висела клочками,
голодные глаза сверкали в ночи, а с оскаленной па-
И тут в глубине леса раздался леденящий душу сти скатывалась слюна. Выждав момент, бросилась
крик: «Пу-у-го-о!» Этот крик, как удар колокола, она на теленка, и вслед за ней метнулись к стаду мо-
отозвался во всех концах леса и вернулся обратно. лодые волки. Теленок, сбитый с ног, жалобно закри-
«Пу-у-го-о!» И вслед за этим криком по лесу раздал- чал, трубно заревела корова-мать. Опустив рога, она
ся зловещий раскатистый смех: «Ух-ха-ха-а!» устремилась спасать телка, атакуя волков. Но напада-
ющих было много, и они не позволили корове прий-
Сердце мое скатилось было к пяткам, но тут же ти на выручку, хватая ее за ноги и преграждая путь.
вернулось. «Это же филин кричит! — догадался я. —
Филька перелещается!» Я снова пошагал по скрипу- И тут филин, сидевший на изгороди, взмыл не-
чему снегу к дому. слышно над землей и, стремительно пролетев над
стадом, вцепился в волчицу железной хваткой. Вол-
Этого филина знала вся наша деревня, хотя он и чица бросила теленка и, стремясь избавиться от пти-
жил в дупле огромной ели Большого Леса, которой цы, перекатилась через голову, подминая собой фи-
было уже лет триста. лина, но это не спасло ее от капкана когтей. На шум
прибежал пастух, вооруженный одним лишь посо-
Он жил одиноко. Не поддерживал отношений ни хом. Велесов ударил волчицу посохом, и та, развер-
с кем из обитателей этого хмурого елового леса. нувшись, щелкнув в ярости зубами, побежала к лесу.
Многие были для него просто пищей: мыши, лету- Филин все еще не отпускал свою жертву. Вслед за
чие мыши, птицы. И только по весне в гулких сводах ней трусливо, поджав хвосты, помчались остальные
освободившегося от снега леса леденящими крика- волки...
ми подавал он весть своей пернатой ушастой братии,
что еще жив и готов к продолжению рода. — Пуго! — закричал пастух. — Оставь их.
Филин словно понял своего спасителя и, разжав
У него была хорошая память. Он много знал и когти, взмыл в ночное небо.
помнил. Однажды его подстрелил охотник, перебив Волки под свист и улюлюканье пастуха улепеты-
свинцовой дробью крыло. Филин спрятался в зарос- вали к лесу.
лях молодого ельника так, что собака охотника не Пуго давно знал эту разбойную семейку. Она оби-
могла добраться до него. А нашел его, уже обескров- тала за большим Ванеевским болотом на Кащеевой
ленного и измученного, наш деревенский пастух дя- согре в завалах буреломов. Когда выходили они на
дя Паша Велесов, ходивший в лес за убежавшей ко- свой промысел, ничего живого в лесу не оставляли,
ровой. Он посадил филина, уже не способного со- разоряя гнездовья птиц, устроенных на земле, давя
противляться, в рюкзак и вынес домой в деревню. без пощады и счету молодь кабанов и лосей, загоняя
Одна ушастая голова торчала из рюкзака, но и она в трясины взрослых секачей и сохатых, которых в от-
вызвала переполох пернатого населения деревни: крытом бою им было не взять... Не брезговали они и
кур, ворон, ласточек и сорок. Они тучей носились деревенскими собаками, таскали овец и ягнят, напа-
над пастухом и сидевшим в рюкзаке филином и запо- дали на телят и даже на лошадей...
лошно кричали. Но пастух в обиду своего нового лес- Они выходили из болота по Старой Гати, которая
ного товарища не дал. Дома он вправил филину кры- была устроена когда-то крестьянами из кондовых
ло, сделав из лучинок шину, чтобы быстрее срослись сосновых стволов, казалось бы, не подверженных
кости. Накормил рыбой, напоил водицей... Так меж- гниению. Но против болот не устояло даже сосновое
ду человеком и птицей возникло особое доверие. смолье. Гать со временем местами иструхла, и дорога
эта стала таить в себе опасность для путника навеки
Оставлять дома раненого бедолагу Велесов не ре-
шился, и утром филин отправился на правом плече

4 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

погрузиться в болотную пучину. В самом дальнем слышался какой-то сверлящий звук. И все громче,
углу Болота, куда иной раз заносили филина крылья, громче... Оглянулся я: в небе звезд — страсть, а меж
был остров, на котором когда-то обособленно и за- ними сполохи играют. А звук все громче, а сполохи
мкнуто жили люди. Может быть, это и было то самое все ярче. И тут весь лес во всех его промороженных
таинственное Великое Село, про которое даже Пуго пределах и углах огласился раскатистым звоном,
почти ничего не знал. словно остекленевший воздух на тысячи осколков
разбился и засверкал, засиял нестерпимо.
...Крыло у Пуги скоро совсем поправилось, и Ве-
лесов вернул его в лес. И снова филин стал жить в Я понял: это запоздалый трактор возвращался с
дупле старой ели, по ночам охотясь на мышей. пожен, видимо, сено вез на коровник с покосов.

Глава 3. Волки Волки словно растворились в сразу потемневшем
лесу.
И вот шагаю я лесом, тороплюсь. «Пу-у-га-а!» — сно-
ва раздалось в лесу. Но я даже не вздрогнул на этот Скатился я с елки, кое-как выбрел на дорогу.
раз. Что мне бояться нашего деревенского филина? Трактор с сеном мимо едет, не видит меня, а у меня и
Но не прошел я и половины Большого Леса, как со- ноги не шевелятся. Стою и реву от отчаяния. А слезы
всем рядом раздался волчий вой, да такой, будто це- тут же на ресницах леденеют...
лый хор голодных на спевку собрался... Волки! Пы-
жик сразу сунулся мне в ноги, хвост поджал, скулит Как я оказался на дровнях — не знаю. Будто
жалобно. Видимо, встречался с ними в прошлой жиз- какая-то невидимая рука подхватила меня и опусти-
ни... ла в сани. Закопался я в сено, а в голове уже то ли со-
ловьи поют, то ли филины кричат, то ли волки воют...
Чего делать? До деревни еще километра четыре,
не добежать... Подавляя страх, я прыгнул с дороги в Сколько я в этом бреду был — не знаю. Очнулся —
снег и начал пробиваться по сугробам к большим ел- трактор стоит, и нет никого. А мне, видимо, уж совсем
кам, хорошо, они росли рядом. Подхватил я под од- невмоготу было, такой озноб напал, что, кажется,
ну руку щенка и полез по веткам повыше. А волки — вот-вот душа моя отлетит в небеса. И, слышу, кто-то
тут как тут. Меж елок серыми тенями снуют, зубами мычит потихоньку, а в ночи двери щелями светятся.
щелкают. И вот сижу я на елке и понимаю, что на- Пошарашился я к тем дверям, благо они не закрыты
дежды на спасение нет. И что удивительно, не страш- были, и попал на ферму. Вижу: фонарь горит кероси-
но нисколько. Мороз так сковал — себя не чувствую, новый. Коровы на соломенных подстилках лежат.
только щенка к груди прижимаю негнущимися ру- А одна в тесовой загородке стоит, смотрит на меня
ками. А потом и вовсе теплей стало, вроде бы дремa внимательно и призывно так мычит. Отвернул я вер-
одолевать началa... Сладкий такой сон, будто дома тушок — и к ней в загородку. Соломы там было по ко-
на перине... И тут слышу, возле лица моего словно лено, а в соломе теленочек лежит и тоже на меня вни-
ветерок пролетел. Открываю глаза — филин рядом мательно смотрит... Я опустился без сил рядом с ним,
кружит. Сел на ветку и хохочет: ух-ха-ха! к теплому его боку прижался, а с другой стороны ко-
рова привалилась, горячая, как печка. И стало мне
Прошло немного времени, а у меня глаза опять сразу легко и спокойно. Уснул, как в омут провалился.
закрываются. И тут опять этот хохот. Э-э, да ведь это
он мне спать не дает! И снилось мне явственно, как будто стою я на ули-
це посреди деревни, в небе луна светит прожектором.
И тут вижу: срывается Пуго с ветки и пикирует Так светит, что все видно, как днем. Урони иголку — и
прямо на волчицу. Та от него в сторону шарахнулась, ту найдешь. И чувствую, что словно какая-то неведо-
только клыками щелкнула, пыталась в прыжке ухва- мая сила поднимает меня над землей. И вот я уже па-
тить птицу. Да не тут-то было. Волки, как по коман- рю над деревней, над заснеженными крышами ее, над
де, в круг сгрудились, ощерились, так что филину оцепеневшими, похожими на крахмальные простыни
стало невозможно нападать на них. Кто-нибудь да полями, лесами в снеговых шапках, над извивами
успеет перехватить птицу на подлете, и тогда оста- рек, мельничным омутом, на котором сидит стая вол-
нутся от нашего защитника одни перья да когти... ков, подняв к небу морды, и воет в тоске на луну...
Сидят волки, смотрят на меня голодными глазами, А неведомая сила уносит меня дальше и дальше к тем-
напротив филин на суку оранжевыми глазами свер- ным борам и бескрайним, выбеленным снегами бо-
кает, будто в переглядки с волками играет, и только у лотам, и вижу я, что среди этих болот с редким мелко-
меня глаза мои слипаются, веки словно свинцовые... лесьем загадочный остров, словно изнутри светящий-
ся теплым золотистым светом... Огненный! И я вижу
Я не видел, как исчез Пуго. Я словно провалился средь заиндевелых сосен рубленые дома-терема, с вы-
в забытье. И в это время руки мои разжались и, сла- сокими крышами, украшенными резными коньками,
бо взвизгнув, мой Пыжик полетел вниз. Тотчас вни- с резными крыльцами, светящимися окнами в дере-
зу раздалось злобное рычание и отчаянный визг вянном кружеве... Вижу ледяные горы, по которым
щенка. Волки в мгновение ока разорвали его на ча- лихо катаются парни и девчонки, вижу катящееся под
сти. Я был в таком отчаянии, что готов был прыгнуть гору колесо в круге полыхающего огня... И невесомое
с елки вслед за ним, и только вид этой кровавой сце- тело мое подхватывает воздушный поток и уносит ме-
ны остановил меня. И тут в морозном воздухе по- ня в безбрежные звездные дали, где в Млечном Пути
вращается звездное колесо миров и галактик...

Анатолий Ехалов Деревенские повести 5

Утром, слышу сквозь сон, кто-то меня окликает. Пашу в деревне считали не только пастухом, но и
Поднимаю глаза: стоит надо мной чудище лесное скотским знахарем. И про скотину много знал, ле-
лохматое... А мне не страшно нисколько. Пригля- чил ее травами и какими-то собственными снадобь-
делся — так это пастух наш деревенский Паша Ве- ями... Бабка Марья Мосяева говорила как-то на по-
лесов в драном полушубке. Глаза под кочками бро- сиделках, что он и на людей порчу может навести и
вей у него словно буравчики острые. Борода чуть не снять ее, и кровь заговорить...
до пояса седая, волосы до плеч. И сучковатый посох
в руке. И вот этот нелюдимый, таинственный и страш-
ный человек разговаривал со мной. Охотно разгова-
— Как хоть ты, парень, попал-то сюда? — спра- ривал и ласково. И у меня прошли все страхи, нелю-
шивает. димый Паша Велесов открылся неожиданной, при-
тягательной стороной.
Я сразу не соображу, где я, как попал сюда, оро-
бел. Не знаю, что и отвечать. Только тут Паша улыб- ...Не ведаю, как родители узнали, где я нахожусь,
нулся в бороду и сказал ласково: но примчались они на ферму вместе с доярками,
идущими на утреннюю дойку.
— Пойдем-ка в сторожку. У меня чай свежий за-
варен. Всю ночь не сомкнули они глаз, с фонарями и фа-
келами разыскивая меня по лесу. И когда нашли
И тут в сторожке у водогрейного котла стал я рас- окровавленный снег, истоптанный волчьей стаей, в
сказывать Велесову, как на елке от волков спасался, том месте, где простился с жизнью мой верный Пы-
как филин Пуго прилетал и мне уснуть не давал и на жик, не чаяли найти даже косточки моей. Вот было у
волков нападал, как волки моего щенка разорвали. них радости, когда увидели меня живого и здорового.
Велесов выслушал меня, головой покачал:
Дома за пирогами вспомнила матушка моя дядю
— То-то, я думаю, Пуго под окном кричал, в Пашу Велесова.
стекло стучал. Вышел скотину доглядеть и тебя об-
наружил... — Он погладил меня по голове негнущей- — Ясновидящий он. Точно у него дар есть. Мы к
ся пятерней. — Какие испытания-то на тебя, душа нему и побежали спросить, не укажет ли он места, где
моя, выпали. Тут и взрослый бы себя потерял. А ты, тебя искать. А вот они оба-два сидят, посиживают.
видишь, вон, выстоял. Не простая история эта. Со
смыслом. Так-то. Получается, что Ветка да Пуго тебе — Велесов говорит, что меня Ветка спасла. Он
жизнь спасли. Ты теперь перед ними в долгу... Не зря еще говорил, что все от коровы пошло. Будто была в
наши предки небесную корову Земун считали по- древности такая небесная корова Земуна, от которой
кровительницей всего славянского племени. люди начались.

Удивился я: Матушка моя не стала возражать, а задумалась
— Корова? Покровительница человеческого пле- глубоко. А бабушка даже слезу смахнула.
мени?
А Велесов только улыбался в бороду: — Что случилось? — говорю я ей. — Вот он я.
— Давно это было. Многие тысячи лет назад... Никакой беды нет... Пыжика жалко?

Странный, однако, это был человек — дядя Паша — Жалко. Как не жалеть безвинную животину. Я
Велесов. Кто он, откуда пришел в нашу деревню — корову свою любимую вспомнила. Малину. Нака-
никто не знал, продолжал дед Маркел. — Поселился нуне опять привиделась во сне. Стоит будто бы у во-
в брошенной избушке на краю деревни. Из всего рот и смотрит с укоризной, словно в душу загляды-
имущества было у него только носильное белье да вает мне: мол, что это ты, хозяйка, меня позабыла,
старый вытертый полушубок. Все коровы давно по дворам, одна я, словно сироти-
на бездомная. Проснулась в слезах: «Господи, да что
Летами он пас колхозное стадо, зимами сторожил же это ты память мою не отпускаешь? Столько лет
на дворе. Редко кто от него слово слышал. Бирюк прошло...»
бирюком. В деревне поговаривали, что Велесов во-
дится с лешим в лесу и кикиморами болотными, с Глава 4. Потерявшаяся Потеряйка
которыми у него будто бы договор заключен, чтобы
те не чинили вреда скотине. Чтобы ни волк, ни мед- — Так называлась наша деревня. И то верно, затеря-
ведь на колхозных животин не покушались. Будто лась она в лесах и болотах средь многочисленных рек
бы по этому договору пастуху не полагалось иметь и медоносных лугов, как некогда легендарное Вели-
при себе оружие... А весной мы сами видели, как об- кое Село. Дальше Потеряйки дорог не было. Но
ходил он стадо с какими-то мудреными заговорами. сколько всего замечательного, интересного и вол-
А в руках-то была у него веревка с замком. И как шебного было вокруг. Старики говаривали, что в
обошел он стадо с этой веревкой, так взял ее и зако- прежние царские времена в устье Уломки стояла
пал на краю деревни у поскотины. Мы все это на- пристань, к которой причаливали большие пасса-
блюдали, прячась за можжевеловыми кустами, кото- жирские пароходы. На луг выносили матросы грам-
рые густо росли по краю пастбища. Хотели мы выко- мофон с пластинками, издававший волшебные зву-
пать велесовскую веревку с замком, да забоялись, а ки вальсов. Барышни в шикарных платья танцевали
вдруг какой заговор подействует и на человека. под них с кавалерами и матросами.

По берегу Уломки стояла большая и богатая де-
ревня Селино, напротив нее на другом берегу благо-

6 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

денствовала деревня Заречье. Три речки одна по-за От старого шлюза оставался лишь песчано-гра-
другой впадали в большую реку сразу за деревней. вийный насыпной островок, на котором стоял до-
Позднее с затоплением водохранилищем многие де- мик смотрителей шлюза Голубевых. Обычно по вы-
ревни были расселены, дома перевезли в Потеряйку, ходным они топили баню, дым веселыми куржавчи-
стоявшую на высоком холме. С той поры в нашей де- ками поднимался в небо, отчего остров казался боль-
ревне появились края, которые получили весьма шим пароходом, плывущим без устали в неведомые
оригинальные названия в устах деревенских остро- края. С островка по деревянным воротам можно бы-
словов: Старая и Новая Деревни, Притыкино, Под- ло пройти на берег, где стояло несколько типовых
горье, Замостье, Тот Угор и Этот Угор. домов, в которых жили семьи Смеловых и Капито-
новых, также бывших работников канала, оставших-
О реках мы. Самая загадочная и таинственная — ся без дела. Они не уехали лишь потому, что были не
Судебка. Начиналась она в дальних краях и имела в в силах расстаться с привычным бытом и очаровани-
начале своем другое название — Вылазка. Но на под- ем близкой воды.
ходе к болоту словно ныряла в него, скрываясь под
моховым покровом, лишь изредка открывая черные Всю зиму каждое воскресенье мы ходили на шлюз
бездонные окна, и снова пропадала, и текла невиди- париться в бане. С осени, пока лед не покрывало
мо многие километры. Потом вырывается она на во- снегом, идти по реке было необычайно волнующим
лю уже полноводною и сильною и долго течет вопре- и интересным занятием. На мелководье видно было,
ки большой реке рядом с нею, но в противополож- как тугие струи реки шевелили воздушные пузыри
ном направлении... подо льдом. Рыба почему-то шла на мелководье, и
залив представлялся огромным аквариумом, в кото-
Самая обжитая река — Улома, на ней сохраня- ром плавали ерши, окуни, налимы и щуки. Они не
лись еще остатки трех мельниц с глубокими ому- боялись нас, хотя в эту пору деревенские жители хо-
тами и заводями, и одна мельница была дейст- дили на лед глушить деревянными колотушками на-
вующей, на которой царил деревенский мельник лимов.
Костыгов. У мельницы всегда стояли подводы с
зерном, которое везли со всей округи. Тут был свое- ...После бани пили чай у Голубевых или Капито-
образный деловой и культурный и, как бы теперь новых. И тут было не переслушать увлекательных
сказали, досуговый центр. В омутах булькались му- рассказов о загадках и тайнах речных омутов и бу-
жики с бреднем, на берегу варили уху, тут же пили- чил. Старик Голубев рассказывал, что на глубине у
кала гармошка, и стоял оглушительный хохот, по- шлюзовых ворот с незапамятных времен живет то ли
тому что на мельнице, как неостановимая вода, гигантский сом, то ли сам водный дух — Чарандак.
рождались и уходили в историю байки, бухтины, Мол, время от времени покажется он у шлюзовых
побасенки о так же неостановимо проистекавшей ворот, распустит по течению моховую гриву свою и
деревенской жизни. снова канет в бучило. А по весне, как только начнет
солнце плавить снега, выбирается Чарандак на лед и
Обычно в конце июля воду из мельничной запру- отправляется с ревизией по всему каналу: пересчи-
ды спускали, поднимая для ремонта деревянные тывать белых коров, коих потом все лето будет обе-
ставни, запиравшие сток. Вода бурным потоком регать и пасти.
устремлялась в образовавшийся проем, у которого
мужики ставили невод с огромной чупой, в которую Белые коровы — это гигантские рыбы — белуги,
битком набивалось рыбы. Рыбу ту волокли на берег, которых в прежние времена было немало, но плоти-
делили на всю деревню, а из остатков варили общую ны и шлюзы перегородили им путь из морских паст-
уху и устраивали пиршество с выпивкой, гармонью и бищ. И осталось этих удивительных гигантских рыб
плясками... у нас всего несколько штук. Вот и пасет их, бережет
Чарандак. Пойдет весной по льду, и от шагов его лед
От нашей деревни до большой реки было не бо- трещит, и трещины бегут впереди водного духа. А он
лее десяти минут ходу. Сначала полем, потом нужно в трещины заглядывает, будит своих коров.
было спуститься в низину, поросшую темным ельни-
ком, пересечь ее, и открывалась величественная кар- ...Вот такой сказочный мир деревни, уютный и
тина полноводной реки. Еще совсем недавно реку обжитый. Клуб, магазин, родильный дом, почта, сы-
перекрывала плотина, бетонные плиты и гранитные роварня с ледником для сливок, галдарея с колхоз-
валуны которой виднелись в воде. Здесь был один из ными припасами и семенами, овинами для сушки
многочисленных шлюзов старой Мариинки, искус- зерна. Сердцем деревни была колхозная контора, в
ственной водной системы, которая была главной которой царствовал наш председатель, герой войны,
водной дорогой, построенной еще при царе Горохе в крутой хозяин, под предводительством которого
прежней России. Но скоро эта система перестала наш колхоз «Победа» гремел своими достижениями
удовлетворять нужды страны. Началось строитель- на всю область.
ство новой. Старый канал вместе со своими шлюза-
ми уходил под воду, и только несколько старинных, А еще был колхозный сад с кислыми, но неверо-
преимущественно деревянных, шлюзов от старого ятно вкусными яблоками, конюшня с гордостью
канала сохранялись как чудо. И среди них был и наш всего колхоза жеребцом Маяком, которому на рай-
шлюз. онных бегах не было равных... Скотные дворы с бы-
чатником, в котором обитал грозный, огромных раз-

Анатолий Ехалов Деревенские повести 7

меров бык Малыш. Вот о нем-то, дававшем породу Глава 5. В пастушках
всему коровьему стаду, я потом расскажу особо.
...История с чудесным спасением так меня перевер-
Деревенская жизнь и весь окружавший ее мир с нула, что решил я напроситься на лето в пастухи ли-
реками, лесами, болотами, которые с малых лет бы- бо подпаски. Может быть, думаю, с Велесовым сой-
ли знакомы нам, казался настоящим чудом. У меня дусь поближе — так он меня к себе притянул. Думаю,
было такое ощущение, что я купаюсь в любви и неге узнаю, что он за человек такой, не похожий ни на ко-
этого мира. го, загадочный и, несмотря на весь облик его суро-
вый, — добрый...
Я страстно любил рыбачить. Под вечер, возвра-
щаясь домой с мельничного омута с богатым уловом, Еле дождался я лета. Так хотелось поскорее боль-
я неизменно пел, песни сами рождались в моей гру- шого взрослого дела. Вы никогда не пасли деревен-
ди, и не петь их было невозможно. Эхо отражалось ский скот? Думаете, наверное, чего тут заниматель-
от стоящих кругом лесов и возносило мои радостные ного телятам хвосты крутить? Не престижно, да и
песни в небо, где уже загорались пока еще не яркие скучно... Ладно, не буду вас переубеждать, только
звезды. для меня в детстве не существовало более радостно-
го занятия, чем пасти стадо на речных луговинах.
Вечерами у нашей соседки Саньки Горошины су-
мерничало полдеревни. Пока темнота еще не наки- Вот дошла и до меня очередь пасти мелкую дере-
нула на деревню свой черный мешок, но день уже венскую скотину: овец, коз, телят... Коровы-то ходи-
отгорел, чтобы сэкономить на керосине, шли сюда ли в колхозном стаде под надзором Паши Велесова.
деревенские старики и старухи, молодцы и молоди- С вечера загрузили мне котомку пирогами, яйцами,
цы, ребятня и мелкая челядь. И весь этот народ при- бутылкой молока и отправили ночевать на сеновал,
общался к деревенскому единству, к этой большой и чтобы утром никого не тревожить. В половине пято-
дружной семье. го нужно было уже идти по деревне с барабанкой.

Вот где было торжество устного рассказа... Я до Пастушья барабанка — это передаваемая из дома
сих пор помню всякие деревенские истории, расска- в дом липовая доска на веревке, о которую пастух вы-
занные на этих сумеречных посиделках, и так хочет- бивал палочками дробь, будя хозяек, когда собирал
ся собрать их и поведать идущему за нами поколе- стадо. Вот эта барабанка с вечера уже висела у нас на
нию, которое катастрофически теряет умение об- огороде. Тот, кто никогда не ночевал на сеновале,
щаться. Рассказывали всякие бывальщины, поверья этого восторга не поймет. О, какие дивные запахи
и сказки. Бывало, на печке лежишь и ноги под себя окружают тебя, как сладко спать в этой истоме луго-
подбираешь, как бы какой Леший-Водяной тебя за вого разнотравья! Эти ощущения остаются с челове-
ногу не ухватил. ком на всю жизнь. Надо бросить все, поехать в дерев-
ню, попроситься у кого-нибудь на ночлег в сеновал.
Дед Константин, белый как лунь, рожденный А чуть свет тебя разбудит петух, торжественно и ра-
еще в девятнадцатом веке, постоянный гость поси- достно заголосивший внизу. Тут же ему отзовется
делок. Сколько ему было лет, представить трудно. второй, третий, и петушиная побудка понесется по
Но я запомнил его стоящим в телеге, которую несла всей округе, укрытой легким туманом, наползающим
по дороге лошадь. Высокий, костистый, в развеваю- с реки. А вслед за петухами застучат по дворам отби-
щейся на ветру полотняной рубахе, он был красив, ваемые молотками косы, раздастся дробь пастушьей
как римский император в колеснице, железной ру- барабанки, и наполнится улица мычанием, овечьими
кой удерживающий поводья взбесившейся лошади. и козьими голосами, бряцанием ботал, воркунцов...
Слушать его можно было бесконечно.
Вот и я шагал по пыльной дороге следом за ста-
...Потом провели в деревню свет. Беседы стали дом, ощущая ногами и холодок утренней росы, ле-
все реже, но появилось радио. Вечерами родители жащей поверх пыли, и тепло вчерашнего дня, хра-
мои уходили гостевать и наказывали мне записать нившееся в глубине ее. Пыль приятно щекотала но-
программу радиопостановок. И вот один в темном ги, пробиваясь фонтанчиками через пальцы. По кра-
доме, прильнув к светящемуся экрану, я отыскивал ям дороги стояли столетние липы, сквозь могучие
стрелкой какую-либо радиостанцию и замирал в кроны их косо падали на землю золотистые снопы
восторге, слушая волшебную музыку радиоспектак- солнца. Туман в низинах таял на глазах, и взору от-
лей про капитана Немо или Ихтиандра... крывалась величественная панорама речной излучи-
ны. Очнувшаяся от ночной дремы река несла на сво-
Воображение уносило меня в диковинные страны, их плечах могучий водный поток, окрашенный под-
погружало в изумрудные моря, полные рыб и жем- нимающимся из-за таежных кряжей солнцем, похо-
чужных раковин... А за окном сияла полная луна, вы- жим на огромный медный поднос. Здесь были и ба-
свечивая безбрежные снеговые пустынные поля, оце- гровые тона, переходившие в самые нежные розо-
пеневшие от мороза леса, реки в крутых берегах, где у вые, бирюзовые, голубые. Река еще дымила тума-
мельничных запруд сидели неприкаянно волки и вы- ном, но на безмерной глади ее видны были и расхо-
ли в тоске на луну... Теплый бок печки-лежанки и ча- дившиеся круги от всплесков жирующей рыбы, и ба-
рующий волшебный мир вокруг. Добрый и уютный. кены с еще не потушенными огнями, и лодка бакен-
И когда по радио говорили Север, то я думал, что Се-
вер — это не у нас, это где-то совсем далеко.

8 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

щика, оставляющая радужные водовороты от весел, там живущие, не знают обид и горестей, злобы и не-
и сам бакенщик, неспешно гребущий фарватером... нависти. Там царит всеобщая любовь и справедли-
вость. Огни согревают источники целебные, любую
Стадо я пригнал на речной наволок, где обильно хворь с человека снимают, а реки там молоком и ме-
росла густая трава, расцвеченная желтыми, лиловы- дом текут. О как!
ми, красными, синими цветами и осыпанная брилли-
антовыми россыпями росы. Как красив заливной луг — Ой, врешь ведь, — засмеялись бабы.
на рассвете, и счастлив тот, кто видел его на восходе — Мы с Толей Парашютом совсем уж близко бы-
солнца, кто слышал в тот момент радостный гомон ли. Слышим, петухи кричат, коровы мычат, люди пе-
птиц. Но вот величественно и торжественно выкати- рекликаются. И тут напал такой туман, что все уто-
лось солнце, и все успокоилось вдруг, и только сочный нуло в нем. Так и потеряли мы село.
хруст травы нарушал утреннюю тишину. Я скинул — Недостойным да неправедным душой не дает-
штаны и рубаху, захватил побольше воздуха в грудь и ся оно. А ты, Иван, ты уж никак на праведника не
нырнул ласточкой в дымящуюся воду. Здесь была глу- похож. Жениться тебе надо...
бокая подбережица, вымытая течением, и в бесчис- — Вот нам и не далось. Стали мы обратно с Толей
ленных норах ее водились раки и скользкие голова- выбираться, чуть было не потопли... Еле-еле живы
стые налимы. Я открыл глаза. В неясном зеленоватом остались...
свете, пробивающемся сквозь толщу воды, увидел я Деянов умолк, и грибники стали собираться к до-
стайки стремительных рыб, колеблющиеся на тече- му. Я лежал на траве, закинув руки за голову, разгля-
нии водоросли и размытые очертания береговых нор. дывая облака, и пытался представить сказочное се-
ло, по которому текут молочные и медовые реки и
В первой же норе рука коснулась холодной, где все люди веселы и счастливы...
осклизлой налимьей головы. Налим пытался уйти,
но безуспешно, ловкие пальцы мои зацепили его за Глава 6. Пастух Велесов
жабры и поволокли на свет божий. Я шумно выныр-
нул из воды, поднимая руку с извивающимся нали- ...Скотина уже наелась и тоже лежала, задумчиво пе-
мом и выгребая второй к берегу. В налиме было ки- режевывая жвачку. Налим уже подошел тем време-
лограмма два. Завтрак, что надо! нем к готовности. А со стороны Заречья, там, где
сливались большая река и малая речка-невеличка
Я насобирал по берегу дров, запалил костерок, Уломка, вышло колхозное стадо, колхозные коровы
выпотрошил налима, посолил его и принялся обма- и телята и тоже устроились на отдых. Я увидел Веле-
зывать береговой глиной. Скоро от костерка оста- сова, стоявшего с посохом в руках на обрыве. Он
лись одни угли. Я разгреб их и положил в исходящее смотрел в мою сторону.
жаром кострище обмазанную глиной добычу, засы-
пал ее сверху толстым слоем углей, лег спиной на — Дядя Паша! — закричал я, обрадовавшись. —
просохшую уже луговину, закинув руки за голову и Идите налима есть.
глядя бездумно в синеву утреннего неба. Там проис-
текала своя небесная жизнь. По небу плыли редкие Велесов не заставил ждать. Остатками мельнич-
кучевые облака. Я долго смотрел за их неспешным ной плотины он перешел на наш берег и присел у по-
перемещением и превращением то в диковинных тухшего костра. Запеченный в глине налим был ве-
зверей, то в узнаваемых людей. ликолепен.

А вы любите смотреть в небо? Ах, да! В городе же — Молодец! — похвалил Велесов. — Ловко ты
этим некогда заниматься. Все бегут, куда-то стре- его забагрил. Мне уже налимов руками не ловить —
мятся и видят лишь черный асфальт под ногами... сноровка не та.
И назови мне, друг, такую работу в городе, где бы ты
мог поймать и тут же приготовить себе обед, где бы — А скажите, — ободренный похвалой, спросил
ты мог часами разглядывать облака... я. — Правда ведь, что профессия пастуха лучшая на
свете?
Скоро на берег вышли наши деревенские и при-
сели к моему костерку отдохнуть. — Есть и другие замечательные профессии, —
уклончиво отвечал Велесов, усмехаясь в бороду.
— А что, Иван, — спрашивала доярка Лукерья
лесника Деянова, — правду ли, нет ли говорят, что — Вот вы-то профессию пастуха из всех выбра-
ты в Великое Село за счастьем ходил. ли! — не отступался я.

Деянов прежде закурил папиросу: — Выбрал. — Велесов отвечал односложно, без
— Великое Село, девки, многие искали, да вот не всякого энтузиазма, видимо, его томили другие
каждому оно открывается, — наконец начал он рас- мысли.
сказ. — Оно, сказывали, где-то за Медвежьим боло-
том. Место большое, чтобы обойти. — Я обязательно пастухом буду, как бы меня ни
— Чего уж там такого хорошего, что все ищут и отговаривали взрослые! — с жаром сказал я.
ищут...
— Говорили, старики, будто бы там Живой Огонь Велесов заулыбался в бороду.
из-под земли выходит, и от этого огня все вокруг со- — Пастух с древних пор — фигура в деревне важ-
гревается особым духовным теплом, так что люди, нейшая, Толя. Вслушайся в само слово: «Пасти...»
Это значит — «спасать...». Вот ты охраняешь сейчас
деревенское стадо: коз, овец, телят... А это значит, те-
бе доверили свои жизни деревенские жители, потому

Анатолий Ехалов Деревенские повести 9

что они без скотины прожить не смогут... Вот и выхо- — Достаточно, — остановил меня Велесов. —
дит по пословице: «У пастуха вся деревня в долгу». А то они сейчас пойдут на нашу сторону.

— Дядя Паша? А трудно быть пастухом? — А звери?
— Да я бы не сказал, что простое это дело. Мно- — А зверям мы тоже подали весть, что мы идем
го всего знать надо. Не зря пастуха на сходке всем со стадом и им лучше держаться подальше.
миром выбирают. — А посох у тебя, дядя Паша, он тоже магиче-
— И вас выбирали? ский?
— И меня. Суковатый посох Велесова, отшлифованный ру-
— Так вы же не местный. Вас и не знал никто. ками, нес на себе загадочные знаки, насечки, проре-
— А это, друг мой, традиция такая: пастуха ря- зи... И должно быть, они были на нем не случайны.
дить пришлого, из чужих краев. Вот я тебе скажу так: — Каждую весну пастух должен изготовлять для
на Новгородчине, к примеру, прежде ценились па- себя новый посох, — отвечал Велесов. — Прежде по-
стухи из Псковской или Витебской губерний, в Кар- сох считали атрибутом колдунов и волхвов, и он об-
гополье — пошехонцы из Ярославской губернии или ладал волшебной силой.
ваганы из окрестностей реки Ваги Вологодской гу- — А что значат эти насечки?
бернии. Считалось, что пришелец всегда сильнее — Ну, это просто. Они означают число коров, те-
своего пастуха. лят и прочей живности, которую я пасу. Считалось,
— Как же так, пришлый, не знает здесь ничего, и что пастуху достаточно воткнуть такой посох в зем-
сильнее? лю, произнеся особый заговор, и можно отдыхать
Велесов пошевелил посохом остывающие в ко- весь день. Стадо будет под охраной магической силы
стре угли. пастушьего посоха.
— Считали, что пастух должен обладать таин- — А пояс на вас, я слыхал, тоже не простой.
ственной силой, магическими талантами, знаться с — Считалось, что пояс у пастуха тоже имел маги-
лесными и болотными духами, водяными и дворо- ческую силу. Вот сейчас я распущу его, скажу заго-
выми, чтобы сохранить скотинку от зверя рыскуче- вор, и коровы разойдутся по лугу. Вечером затяну —
го, гада ползучего, человека лихого... А свой, мест- коровы соберутся в стадо. Пояс пастуха, по поверь-
ный, — он весь на виду. ям, имел такую силу, что если на лесное пастбище
— А вы, дядя Паша, тоже заговоры знаете и с ле- выходил медведь или волк, то он вместо коров видел
шим водитесь? — спросил я с трепетом. одни кочки да камни.
— Этого я тебе не должен говорить, друг мой, — — Вот как! — воскликнул я. — А кнут? Кнут-то
улыбнулся Велесов. — Иначе какой я пастух. Вокруг обязательно должен быть волшебным!
пастуха должна быть тайна. Начну я ее всем рассказы- — Кнут к каждому сезону пастух должен плести
вать, и не станет во мне таинственной силы. Я могу ее новый. После рядов пастух обходил деревню, в каж-
только передать и только человеку, которому верю... дом доме давали ему прядь льна для плетения кнута.
— Дядя Паша, я буду стараться, чтобы вы мне Такой кнут уже сам по себе обладал волшебной си-
поверили... — с жаром заговорил я. лой, собирая стадо. Порой это было единственное
— Хорошо, — заулыбался Велесов. — Придет вре- оружие, которое позволялось иметь пастуху.
мя — все передам. Ничего не утаю. — Дядя Паша! Мне кажется, что ты сам не осо-
...Пастуха в деревне уважали. В течение лета его бенно веришь в магическую силу кнута и пояса? —
по очереди кормили в деревенских домах и даже оде- выразил я сомнение.
вали, если была нужда. Считалось, что многие пред- — Как тебе сказать, для того, чтобы все это было
меты, которыми пользовался пастух, обладали маги- наполнено волшебной силой, нужно верить и жить
ческой силой. На поясе у дяди Паши висел берестя- этим. И я верю, но в большей степени я хранитель
ной рожок, в который он гудел, собирая коров. древних обрядов, традиций, знаний... — Он надолго
— Этот рожок тоже волшебный? — спросил я Ве- задумался. — Деревенский мир, друг мой, — это кос-
лесова. мос. В ней такие пласты, такие глубины, что жизни
— Ну, не то чтобы волшебный. Но не простой. не хватит постичь их... Всё, что связано с предания-
Он делается с особыми заклинаниями, внутри него ми, сказаниями, легендами, — всё это не просто
помещается огарок пасхальной свечи. На голос это- сказки — в них наша история, история народа, за-
го рожка коровы должны собираться, как по коман- шифрована... Это богатство беречь надо. Вот и я, как
де, а звери разбегаться прочь. могу и сколько могу, берегу...
— А можно мне в рожок погудеть? — приступил- — А про Великое Село вы тоже знаете? Правда
ся я к дяде Паше. ли, есть такое, полное молока и меда? А про корову
— Ну, погуди, коли желание есть. Земун расскажете? — обрадовался я.
Я бережно взял рожок, приложился губами к не- — Это, друг мой, очень длинная история. Дня не
му, и скоро над лугами, рекой и сельником родился хватит, чтобы ее поведать, а скотина-то у нас, гляди,
густой волнующий звук. Коровы на том берегу под- поднялась. Ты вот чего, дружок, попроси родителей,
няли головы и внимательно посмотрели в нашу чтобы они тебя ко мне в ночное отпустили... Вот то-
сторону. гда и поговорим... — поднялся Велесов.

10 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

Глава 8. Дворовые чайку-то нашего...». А уж после отела нужно корову
«поставить», чтобы та не лягалась при дойке. Беру,
Часам к пяти вечера нужно было поднимать стадо и милушко ты мой, молоко на ладонь, протираю коро-
гнать его в деревню. Но козы, овцы и телята сами, ве задние ноги с приговором: «...Как с места на место
без команды пастуха, разворачивались по направле- земля не шевелится, так бы и любимая Зорька с ме-
нию к деревне. Домой! К хозяйкам, к теплому, аро- ста не шевелилась... Стой горой, дой рекой, озеро
матному пойлу, которое готовилось в каждом доме к сметаны, река молока...» Или так:
приходу скота. И вот разномастная братия вступала
через поскотину в деревню, где на угоре собиралось «Стоит коровушка горою,
все женское население деревни. Бежит молочко рекою,
По пенью и по коренью,
— Маля-я! Маля-я! — неслось по угору. — Мил- И по светлому по каменью.
ка-а, милка-а! Бяшки-бяшки, бяшеньки! Так бы бежало у Зорьки молоцко».

Козы в сопровождении козлят шли полные до- После отела корову, милко, окадивать надо: тле-
стоинства, словно демонстрируя хозяйкам загру- ющие угольки из печки на лопате вокруг коровы но-
женные молоком вымена, овцы, бараны, ягнята рас- сить. А уж потом доить садись. Ну, а если покупаешь
текались по проулкам и заулкам, и только телята, корову, нужно ее правильно в дом ввести, чтобы ее
показывая независимость, не спешили домой, оты- принял хозяин двора — дворовой: «Прими, батюш-
скивая под заборами травку погуще и послаще, ка, скотинку мою не по шерсти, по Божьей воле...».
дожидаясь, когда подойдет с Заречья взрослое стадо Иначе и хозяева намучаются, и сама скотина: и бо-
с мамками-коровами. леть корова будет, и лягаться, и по ночам кричать... В
доме, милушко, домовой правил, а на дворе хозя-
На нашем дворе помимо коровы Зорьки и бычка ин — дворовой. Его тоже уважить надо. Молочка к
Капитона обитали невероятной вредности коза Ма- ночи в плошку плеснуть.
ля с двумя козлятами, смиренная овца с ягнятами,
поросенок-прожора, пяток гусей-сторожей, с деся- — А ты его, бабушка видела, дворового-то?
ток куриц с петухом-будильником и безостановочно Бабушка заулыбалась.
жующие траву, морковку, осиновые прутья кроли- — Что ты, милушко, разве он покажется. Стес-
ки... И вся эта дворовая братия, хрюкающая, блею- нительной он у нас. А вот слышала-то много раз. То
щая, мычащая, гогочущая и кукарекающая, подчи- вздохнет тяжело, то хихикнет, то строжить начнет: в
нялась строгой иерархии, во главе которой стояла бревно как торкнет, так весь двор и отзовется... Да ты
корова-матуха... Зорька. Вечером бабушка, подоив его не бойся, милушко, он у нас родимый...
Зорьку и напоив меня парным молоком, принялась — Да я его и не боюсь, бабушка, вовсе. Я его ува-
рассказывать свою коровью историю: жать стану. Я ведь теперь пастух, а пастух со всеми
духами лесными, речными, болотными, домовыми и
— Корова, милушко, это — женская доля. Жен- дворовыми в согласии должен быть.
ская. Вот так. — Верно, голубок, говоришь, — обрадовалась
бабушка. — А то все старо прежнее обсмеяли да об-
Я присел рядом с нею на лавку, ловя каждое слово. ругали. Мол, темнота да серость деревенская. А я те-
— Корову звали матушкой, матухой. Помню, как бе, послушай, что скажу. Вот была у меня прежде
замуж-то выходила, так как приехали к женихову до- корова, всем коровам корова. И вот как-то не вер-
му, так перво-наперво, не заходя в горницу, повели нулась она со стадом. Как я плакала, как слезами
меня на двор к коровам. Свадебный каравай разло- умывалась. Приду на двор, так белугой вою: «Как
мили, и стала я кормить с рук коровушек новой се- жить, чем деток кормить? Пропадем! Потом, слышу,
мьи. А уж после свадьбы одели на меня, как и всем и он тихонечко плачет, как дитя малое. Дворовой-
замужним женщинам полагается, борушку такую — то... Звали ту мою коровушку Малиной. По три вед-
головной убор, навроде как с рогами сшитый. Да, ра доила, уж умница-разумница была. Выступала
милый. Корова и хозяйка-та будто бы они одним це- словно барыня. Голос — труба... Я все леса и болота,
лым становились. Бывало так, нужно мужику подо- луга и покосы обегала. Нет Малины. Потом уж к
ить корову, жена, скажем, в отъезде, так тому нужно бабке ясновидящей в соседнюю деревню помча-
платок на голову надевать, иначе не дастся. А как на лась. Та сразу мне и открыла. Говорит, на гарях она,
пастбище-то выгонять после зимовки обходишь сво- в круг попала. Кто-то на нее порчу напустил. Возь-
их коров еще на дворе с иконкой, солонкой и тво- ми, говорит, святой воды, как найдешь, ее, сердеч-
ришь заговор: «Две русицы, три русицы на теплое ную, сбрызни водицей, колдовство-то и спадет...
летушко, на красные деньки, тёмные ночки. Царь Вот какие чудеса бывали в прежние времена. Я бы
лесной, царь водяной, царь земной, спасите и сохра- сама не поверила, если бы не видела своими глаза-
ните мою скотинку. Егор-батюшко, Илья-Пророк и ми. Или вот жил у нас в Острове такой человек, глаз
Спас-Спаситель, спасите и сохраните мою скотину. у него, говорят, был недобрый. Как-то молодые по-
Аминь». После того выпускаешь корову через порог ехали на колхозном жеребце родню в Потеряйке
так, чтобы она перешагнула через иконку с гостин-
цем: в узелке хлеб, сахарный песок, чай завернуты.
Это подношение лесовому. Под кустик незаметно
положишь: «Угощайся, батюшка Лесовой, испей

Анатолий Ехалов Деревенские повести 11

проведать. А жеребец-то был такой: как пойдет ма- манде волшебной палочки, над нами засверкала вся
хать, ровно огнем палит. Тот мужик-то и вышел, по- гирлянда небесной люстры. Мы лежали на траве,
глядел вслед — жеребец-то и обезножел, так еле-еле подложив под головы фуфайки, и вглядывались в
приплелся до нашего дому, в пене весь. Послали за призывный свет мерцавшего созвездиями неба.
тятей моим, он только прошептал что-то в ухо же-
ребцу, как жеребец вздыбился и пошел на махах, ед- — Ты видишь Большую Медведицу? — спросил
ва молодых не вывалил. Я вот все и думаю, что глу- Велесов.
пые мы были, у стариков ничего не переняли. А они
многое знали, чего бы и нам, и внукам нашим сго- — Вижу. Вот она, семизвездная, светится над на-
дилось бы. ми, — отвечал я в волнении, потому что чудесного
откровения Велесова я жаждал уже который день.
— Так нашла корову-то?
— А как же! Три дня она, бедная, в кругу ходила, — А теперь найди Малую Медведицу, — попро-
кожа да кости остались. А как сбрызнула я ее водой, сил дядя Паша.
так замычала и пала без сил. Еле ее выходила. Вишь,
кто-то позавидовал, уж больно удойная корова была, — Нашел... Вот она... Малая.
и наслал порчу. А потом приезжают из области боль- — Так вот, милый друг, в очень древних предани-
шие ученые, селекционеры. Обошли все колхозное ях, «Ведах», много тысячелетий назад это созвездие
стадо, все деревенское осмотрели и выбрали мою называли Небесной коровой Земун.
Малину. Сам профессор Емельянов ее под свою опе- — Коровой?! Как она на небо попала? И почему
ку взял. Говорит, станем раздаивать, чтобы потом от ее звали Земун?
нее потомство рекордисток получить: «Вот с этой — Не спеши, друг мой, — придержал меня Веле-
коровой я и буду работать. У нее перспективы боль- сов. — Я еще не все сказал про это созвездие. Так вот,
шие. Она может замечательные молочные качества в него входила еще одна звезда — восьмая.
будущему стаду заложить». А я тогда дояркой была — Восьмая? — Тут я завис, братцы. — Если было
на молочной ферме. Говорит, ты возьми ее со своего восемь, то куда же девалась еще одна. Она что, упала
двора на колхозный двор, мы ей устроим отдельный с неба, сгорела, взорвалась?
кабинет и начнем раздаивать. Так моя Малина попа- — Ни то, ни другое, ни третье, — отвечал спокой-
ла в науку. А тут война. Ученого того на фронт взяли, но Велесов. — Восьмой звездой было наше Солнце.
а Малину снова в рядовые коровы зачислили. Не до Тут меня просто подкинуло. Шутит, что ли, надо
рекордов, не до селекции. И только спустя годы при- мной Велесов! Я к нему с полным расположением, а
ехал ученый тот селекционер обратно, нашел Мали- он как с дурачком со мной разговаривает. Что я, не
ну и снова с ней работать стал, рационы составлял. знаю, где Солнце, а где Медведица?
Чем кормить и когда. Кровь на анализы брал, моло- — Этого не может быть! Оно такое огромное, оно
ко исследовал. И, веришь ли, принесла моя Малина не могло прилететь к нам, переместившись на мил-
ему бычка. Внук его теперь на бычатнике у нас стоит лионы световых лет! — возмутился я.
и породу улучшает. Малинино потомство теперь по — Это если смотреть с Земли, — возразил бес-
всей области славой гремит, милушко. страстно Велесов. — А ты представь себя в другой
точке галактики. А что, если ты видишь звездное не-
Глава 9. Под звездным небом бо с Млечного Пути? Вон с той его части. — Велесов
показал посохом на сияющий таинственным и при-
Я уговорил своих родителей, чтобы отпустили меня в зывным светом Млечный Путь.
ночное с Велесовым. Вот радости-то было! Я оторопел. То, что сказал Велесов, сначала ни-
как не укладывалось у меня в голове.
Мне жалко тех, кто не бывал в ночном. Впрочем, — А как туда попасть, в эту точку? Даже если со
зря я и слов не буду тратить, потому что рассказать, скоростью света лететь — жизни не хватит.
какие чувства ты переживаешь в ночном, дело не- — А кто скажет, может, мы пришлые на этой
возможное. Это нужно самому пережить. Земле? — все так же невозмутимо отвечал дядя Па-
ша. — А вот память человеческая имеет такие свой-
Наступление той ночи встретили мы с Велесовым ства, что и через сотни, тысячи поколений сохрани-
у костра, на котором уха варилась да булькал кипя- ла отблески минувшего. Подумай об этом, — озада-
ток для чая. Скотина давно уже устроилась на ноч- чил меня Велесов.
лег, расположившись полукругом нашего станови- Я был ошарашен открывшимся передо мной ва-
ща. Мой старший товарищ не спешил с рассказами, риантом происхождения человека на Земле. Верить
которых я жаждал более всего. в происхождение себя от обезьяны не хотелось как-
то. Долго лежал молча, пытаясь привыкнуть к новым
— Вот погоди, проглянут на небе звезды, с них и для себя горизонтам человеческого бытия. Столь
начнем разговор, — добродушно отклонял он мои примитивному развитию человека с палкой-
расспросы. копалкой в шкурах, которое преподавали нам в виде
истории в школе, тоже не хотелось верить, хотя так
Долго не гасла заря. Солнце уже давно скрылось привычней... И может быть, спокойней. А если ты
за темными кряжами леса, а сполохи и отблески его потомок пришельцев с дальней планеты, погибшей
все еще играли вполнеба. Наконец у горизонта про- в результате катастрофы, тогда и ответственность за
клюнулась одна звезда, вторая — и вот, словно по ко-

12 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

то, что происходит сейчас на Земле, на тебя ложится При этом очень важно знать, куда направлены
большая... изогнутые лучи солнцеворота: если верхний луч смо-
трит влево, то движение будет идти «по часовой
— А кто она такая — Небесная корова Земун? Ты стрелке» — Посолонь — слева направо, и солнцево-
хотел рассказать мне, — спросил я наконец Велесо- рот будет рассеивающим, отдающим свет людям. Ну,
ва, пока меня не тревожащего. а если наоборот... Под такой свастикой уже пытался
Гитлер завоевать мир. И что из этого получилось?
— Скажу, — отозвался дядя Паша. — Наши древ-
ние предки, а вместе с ними и египтяне, и немцы, и — А откуда вы все это знаете, дядя Паша? —
греки, и многие другие народы, считали, что Вселен- спросил я озадаченно, потому что даже краешком
ная появилась от Небесной коровы, а Млечный уха не слыхал ни о чем подобном.
Путь — её молоко.
Велесов ответил не сразу, долго раздумывал.
— Ох, как это все интересно! — воскликнул я, — Все, друг мой Ваня, не просто. Многие знания
разглядывая Млечный Путь. на протяжении столетий были утрачены. Но наше
сознание так устроено, что придумать то, чего не бы-
— У славян в те времена единым Богом считался ло или нет, невозможно. Все, о чем мы сможем поду-
могущественный бог Род, — продолжал пастух. — мать, или было, или есть. Вот и у меня эти знания из
Это он создал Небесную корову, грозного бога Сва- древних преданий, мифов и легенд, книг, наконец, —
рога, богиню любви Ладу, Ярилу-солнце и многих отвечал неспешно Велесов. — Именем Велеса назва-
других славянских божеств. Вот от него-то и был на священная книга славян — Велесова книга. Неко-
рожден Небесной коровой покровитель скота и па- торые ученые ставят под сомнение ее древность, од-
стухов, охотников, земледельцев бог Велес... нако на то они и ученые, чтобы спорить друг с дру-
гом. Так вот, во времена рождения мира, говорится в
Услышав это имя, я сел и уставился на моего стар- этой книге, «Велес — небесный пастух шёл в ночи по
шего товарища со страхом. Мне показалось, что ря- Млечному Пути, что излился из сосцов Небесной ко-
дом со мной коротает эту ночь славянский бог и по- ровы Земун. Он гнал по небу коров — дочерей Земун.
кровитель скота Велес. Велесов понял мое волнение. И то молоко — суть небесная Ра-река, что течет над
земною Ра-рекою, которая суть грань между Явью и
— Успокойся, я лишь фамилию ношу этого Бо- Навью, между Русью и миром иным, неведомым, ку-
жества. До Велеса мне далеко. да ушли пращуры русичей».
— Ра-река? Что это? — переспросил я.
— Расскажите про Велеса еще, — попросил я. — Небесная — Млечный Путь, а земная — Волга.
— Велес был одним из величайших богов древ- Название ее тоже происходит от Велеса. Велес, Во-
него мира. Считалось, что его главным деянием ста- лос, Вол... А «га» — это движение...
ло то, что он привел сотворенный Родом и Сварогом — А куда ушли русичи? Ты сказал, они куда-то
мир в движение. День стал сменять ночь; за зимой ушли?
последовали весна, лето и осень; за выдохом — вдох; — По древним преданиям, жили они на другой
после печали — радость. От него люди учились пре- планете, которая была разрушена злыми Кащеями и
одолевать трудности и ценить счастье. А направ- превращена в астероиды. А люди перебрались на
ляющей силой этого движения является Великая Землю, которая прежде называлась планетой Мит-
Любовь. гард. Но они знают, что где-то далеко в небесных
— Любовь? чертогах есть их Прародина. Разлитое Небесной ко-
— Да друг мой, любовь. Любовь мужчины к жен- ровой молоко и есть тот путь. Эта воспетая в сказках
щине, например. Без этого чувства мир быстро бы и преданиях молочная река, окруженная кисельны-
остыл и остановился в своем вращении. Именно об ми берегами, течет в Ирий-рай, где нет смерти и
этой силе написал итальянский поэт Данте в «Боже- рождения, где вечное лето и вечная радость. По ки-
ственной Комедии»: «Любовь, что движет Солнце и сельным берегам реки там растут волшебные моло-
светила». дильные яблони. Так что отправившийся в посмерт-
...Опять поразил меня дядя Паша Велесов. И я ное путешествие по этому пути человек мог отведать
опять надолго погрузился в раздумья. Раньше я ни- тех яблок и прибыть в Рай молодым, здоровым и
когда об этом не думал. Правда, были у меня в шко- счастливым. И все благодаря Земун!
ле странные чувства, которые я испытывал время от ...Велесов замолчал, прислушиваясь к своим ду-
времени к некоторым девчонкам. Они мне нрави- мам. Молчал и я, завороженно глядя в бездонное
лись. Но чтобы представить, что за всеми этими чув- звездное небо, не в силах что-либо сказать...
ствами стоит какой-то древний, одетый в звериные
шкуры бородатый Бог моих дальних предков Велес и Глава 9. С первого взгляда
что эта любовь движет солнца и светила, я и в снови-
дениях бы не смог. Через день снова наступала моя очередь пасти дере-
— А дальше, дядя Паша. Говорите дальше, — оч- венское стадо. Накануне соседка, тетка Саня Горо-
нулся я. шина, пришла нанимать меня в пастухи, потому что
— Символом этого движения от Тьмы к Свету
служит знак солнцеворота, ты наверняка видел его
на бабушкиной прялке — этакая вихревая розетка...
на санскрите, древнем праязыке, который очень
близок русскому, — свастика.

Анатолий Ехалов Деревенские повести 13

ей бегать за козами и телятами было некогда, при- мара жрите, комар комару — малина, а я — горькая
несла пятьдесят копеек, завернутые в платок, и бу- комару рябина». И всё.
тылку лимонада. Мне нужно было отпасти за бабку
три дня по числу голов в ее стаде. Поминая рассказы своей родной бабушки о чуде-
сах всяких, бывавших ранее, я не стал пренебрегать
— Вот, — сказала она, вручая мне полтинник, — наговоренной водой и взял ее с собой.
отгадай загадку: «Весной мертвые просыпаются,
чтоб есть живых...» Что такое? ...К обеду я вышел со своим стадом к костыгов-
ской мельнице. С высокого берега открывалась уди-
Санька Горошина была в нашей деревне рядовой вительно уютная картина. Два глубоких омута, по-
колхозницей. Прежде, пока не закрыли свинарник, крытых желтыми кувшинками, играли серебряными
кормила поросят. Работала по специальности «куда искрами. Мельничное колесо сорило брызгами, ко-
пошлет бригадир». Чаще всего зимами с другими торые сверкали на солнце брильянтами, слышался
колхозницами в гуменнике сортировала лен перед шум воды, низвергавшейся с высоты запруды. На
сдачей его на льнозавод. А денежки зарабатывала она нижнем омуте кто-то зависал в лодке над сеткой, и
тем, что раз в неделю ходила в поселок «на Устье» и видно было, как бьется в рыбацких тенетах крупная
продавала там скопленную сметану и топленную в рыба. Две подводы с разнузданными лошадьми и му-
русской печи бруснику. Как только снег на дороге на- жиками, дремавшими на мешках, стояли перед
чинал таять, она снимала сапоги и бегала «на Устье» мельницей.
босиком, причем сапоги висели у нее на плече. Она и
в лютые морозы ходила на колодец босиком и боси- И тут я увидел ее. В цветастом ситцевом платьиш-
ком же обряжалась на дворе. И не болела никогда. ке она стояла на высокой мельничной насыпи. Я не
видел ее лица. Сквозь ее волосы, раскинутые по пле-
На повети стоял у нее всегда мешок с самодель- чам, пробивалось солнце, и вся она словно светилась
ными сухарями. Поутру Горошина шла на поветь с в этом солнечном потоке. Я застыл, чувствуя, как в
решетом, набирала полное решето сухариков, дома моей груди рождается какая-то щемящая грусть.
заливала их кипятком, заправляла лучком, сбрызги- И вдруг она повернулась и взглянула коротко на ме-
вала растительным маслицем с глухариного пера и с ня. От этого взгляда внутри меня сладкой истомой
аппетитом принималась за еду. зашлось сердце, зашлось так, что мне захотелось
расплакаться... И только огромным усилием воли я
— Вот, — говорила она, — молодые жалуются, смог овладеть собою.
что ись нечего...
«Да что это я, перед какой-то девчушкой раскле-
Такая вот была наша соседка Саня Горошина. ился... — ругал я себя. — А может быть — это лю-
— Ну. Так кто это весной просыпается? — пере- бовь, про которую говорил Велесов? Любовь, кото-
спросила она. рая движет солнце и светила. И чего ей стоит сдви-
Я начал перебирать возможные варианты, но так нуть меня?» А девчонка все стояла на насыпи, под-
ничего и не придумал. ставив лицо солнечным лучам, и смотрела заворо-
— Не знаю я, тетя Саня, — отвечал я. — Чего-то женно на солнце, плывущее по небу в золотой сияю-
слишком мудреное... щей короне. Я никогда не видел этой девчонки.
— Экой ты недогадливый, — рассмеялась баб- Я знал всех своих ровесниц в округе на десять кило-
ка. — А я тебе вот чего расскажу. Комары это. Рань- метров, потому как все они учились вместе со мной в
ше люди такой напасти не знали. И вот когда Бог де- интернате. И я не слышал в деревне ни о какой при-
лил меж людьми землю, объявился нечистый дух езжей на каникулы из города особе... А в деревне
Шишко и попросил Бога нарезать ему удел. А Бог-то каждый человек на виду...
отказал ему. Рассердился тогда Шишко, да как уда-
рит своим посохом землю и пробил ее насквозь. — Откуда она? А может... — Я вспомнил разго-
И полезла из той дыры тучами комариная напасть. вор на речном наволоке и рассказ лесника Деянова
Да как стала она людей грызть, что те свету белого про великосельскую девицу, якобы выходившую к
невзвидели. Правда, был один пастух проворный. рыбакам.
Схватил он из костра головешку и заткнул ту дыру.
Только те комары, которые вылезли, все равно лю- И вдруг мое раненое сердце трепыхнулось. Мо-
дям досаждать остались... жет быть, эта девочка пришла сюда из таинственно-
— Да уж, — согласился я. — Комары да мошки го Великого Села. И вот стоит она вся в золоте сол-
все удовольствие от природы портят. нечных лучей, и никто ее, кроме меня, не видит... Тут
— Так я вот тебе, сердешной, заговоренной во- скрипнули мельничные двери, и на пороге появился
дички на завтра принесла. Окропишь себя, так они дядя Гриша в переднике, обсыпанном мукой. Воло-
тебя и не станут грызть. сы, борода его, лицо были также запорошены муч-
Она протянула мне маленькую бутылку с загово- ной пылью. И только темные глаза его весело бле-
ренной водой. стели. Я подошел к нему.
— А как надо ее заговаривать? Расскажи, — по-
просил я Горошину. — Это что за девчонка? — спросил я мельника.
— Так это дело нехитрое. Ввечеру пошепчи на — Это внучка моя. В нашей Започаевке одни ста-
водицу такие слова: «Комар комара ешьте, комар ко- рики и старухи. И свету нет. Вот девке и стало скуч-
но, пришла на мельницу. Возьми ее с собой, погу-
ляйте по лугам вместе... — Он обернулся к насыпной

14 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

плотине. — Надюшка! Иди скорее, я тебе компанию дя Паше Велесове. Он со своим стадом в эти дни от-
нашел. кочевал на дальнее пастбище, куда доярок вместе с
молочными бидонами возил Кузьмич на лошади, а
Сердце мое застучало часто-часто. Девчонка, потом еще на моторной лодке.
только что стоявшая на плотине, уже спускалась к
нам. Она была сказочно красива. Я на какое-то время Свою любовь я переживал в одиночку. Некому
одеревенел, уставившись на эту невиданную красу. было излить душу. Томимый разлукой, я пригнал
стадо на старую разрушенную мельницу, где мы с
— Надя! — подала она руку без церемоний. — Надюшкой провели целый день вместе.
А вас, я слышала, Толей зовут. И что вы здесь делаете?
В омуте жировала рыба. Видно было, как огром-
— Пасу, — буркнул я под нос себе и почему-то ные язи вылетали из воды ракетами, охотясь на стре-
впервые застеснялся своей должности... коз, и бухались обратно словно поленья. И тут меня
начала одолевать охотничья страсть. Дрожащими от
Тут подопечное стадо мое, словно почувствовав нетерпения руками я торопливо оснастил прочное
замешательство пастуха, поспешило на выручку, по- березовое удилище леской с большим поплавком,
дошло к нам и окружило плотным кольцом, тыча большим крючком и наживил крупного красного
мокрыми от зелени носами в наши руки. червя. Поймать язя было трудно. Это осторожная и
чуткая рыба. Не зря говорят, что язь — рыбий князь.
— Какая прелесть! — воскликнула девчонка. — Поэтому я решил испытать удачу в ловле леща. Я за-
Расскажи мне, как здесь кого зовут... бросил свою снасть в самое глубокое место омута.
Ждать поклевки пришлось недолго. Поплавок дрог-
Мы двинулись вверх по реке, по цветущим лугам, нул, покачался, покачался и лег безвольно на по-
и вслед за нами покорно пошло все стадо. Овцы верхность воды. Так берет насадку крупный лещ.
и козы, телята даже не тревожили нас своими го- Я подсек. Удилище согнулось дугой. Я осторожно
лосами... вывел леща на поверхность воды, чтобы дать ему
хлебнуть воздуха. Тогда рыба сразу становится спо-
«Наверное, она и в самом деле не простая девоч- койнее. Через минуту я подтащил леща к берегу и
ка, — подумал я опять, и в груди моей снова волной схватил рыбу свободной рукой за жабры. В ней было
прокатилась сладкая истома. — И, наверное, я по- больше килограмма весу. Я отбросил добычу назад в
любил ее. С первого взгляда». траву и снова закинул удочку. И снова поплавок по-
качнулся и лег на воду. Я подсёк. Этот лещ был еще
Надя шла легко, словно плыла по воздуху, травы крупнее, но я легко справился с ним. Новая добыча
стелились ей под ноги, платье ластилось к ее ногам... полетела в траву. Я снова забросил снасть, и снова
Она держала в руках березовую веточку, отмахиваясь поплавок лег... Я потерял счет выловленным лещам.
ею от наседавшей мошкары. Азарт полностью поглотил меня. Но тут я увидел,
как огромная щука стремительно пронзает водную
— Я забыл! — воскликнул я. — У меня же есть за- гладь, охотясь за плотвой, которая веером разлетает-
говоренная вода от комаров. ся по поверхности.

Я опустился на колени и стал рыться в своем рюк- «Вот бы забагрить ее!» — мелькнуло у меня в го-
заке, отыскивая бутылочку с водой. лове. Лещи сразу же перестали меня интересовать.

Я был так очарован своей нежданной-негаданной И снова руки у меня затряслись от волнения.
спутницей, что пошел на ворожбу. Вместе с загово- Я быстро поменял на удочке крючок на мелкую ры-
ренной водой я вынул другую бутылку, с лимонадом, бешку. Минут через десять у меня в котелке плеска-
и страстно зашептал над нею: «Как солнце всходит лось с пяток плотвиц. Потом я поставил на удилище
за луною, так пусть Надя навсегда останется со оснастку с толстой леской, большим поплавком, ме-
мною... Аминь». Мы были по-настоящему счастли- таллическим поводком и крючком-тройником. Я за-
вы в этот день, напившись лимонаду, варили на ко- цепил плотвицу крючком и забросил наживку в омут.
стре земляничный чай, купались в реке, ловили под Тотчас из-под кувшинок метнулась огромная тень.
камнями рыбу, загорали... А когда солнце зависло Поклевка последовала тут же. Поплавок нырнул и
над нашей деревней, повели домой необычно по- пошел наискосок в глубину. Дрожа от нетерпения, я
корное сегодня стадо... досчитал до пяти и дернул удилище. Удочка согну-
лась колесом под тяжестью попавшейся на крюк до-
Мы условились назавтра встретиться на мельни- бычи. Сердце мое радостно билось, руки дрожали от
це ее дедушки, и мне казалось, что эта ночь превра- азарта. Такой крупной добычи у меня еще не было.
тилась в вечность...
— Только не сорвись, — молил я. — Только вы-
Глава 10. Катастрофа держи, леска...

Утром, пригнав к мельнице стадо, я с тревогой обна- А леска кругами резала зеркало омута, и видно
ружил, что Нади на мельнице нет. Вышел мельник. было, как в глубине его мечется огромная тень. Я по-
нял, что так просто мне не справиться с рыбиной,
— Что, подружку свою высматриваешь? Не будет попавшейся на крючок. На каждое мое усилие под-
ее. Уехала она с теткой рано утром на теплоходе в Че-
реповец.

Казалось, что земля под моими ногами пришла в
движение...

Встреча с этой солнечной девочкой и неожидан-
ное ее исчезновение так заняли мои мысли и сердце,
что я позабыл о своем старшем друге и товарище дя-

Анатолий Ехалов Деревенские повести 15

тащить ее к поверхности она отвечала таким напо- кустарником. Я мчался как молния. Я пробежал в
ром, что удочка моя едва не переламывалась. «Нуж- общей сложности километров около двадцати. Ти-
но ее вымотать, а уж потом подтаскивать к бере- шина. Как сквозь землю провалилось мое стадо. За
гу», — вспомнил я наставление отца. Мне казалось, Федеевскими покосами, за Уломкой, отделенное от
что прошла вечность. Я ничего не видел и не слы- сферы человеческого влияния небольшим лесом и
шал. Порой казалось, что рыбина изнемогает и осла- подмошицей, начиналось Медвежье болото. Хоро-
бевает ее сопротивление. Но едва начинал я подво- шо набитая тропинка уводила в приболотье. Искать
дить ее к берегу, как она с удвоенной энергией рва- стадо больше было негде, кроме как на болоте. И я
лась в глубину, и я с трудом удерживался на берегу. устремился в подлесок, потом выскочил на под-
Руки мои занемели, ноги тряслись от напряжения. мошье: ни голосочка, ни единого звука. Волосы на
В какой-то момент мне показалось, что сопротивле- голове у меня зашевелились, и тут я услышал вдале-
ние рыбины сломлено, и я из последних сил потянул ке неясный стук ботала, а в болотной дымке мель-
удилище вверх. Но неожиданно леска провисла, кнуло белое пятно...
удилище резко выпрямилось, и я опрокинулся на-
зад, не понимая происходящего. А мгновение спустя — Малька!
я увидел, как огромная щука в фонтане брызг выле- Я прибавил ходу. Проскочил подмошицу и сквозь
тела из воды и, сделав невероятный кульбит, снова редкое мелколесье вновь увидел белое пятно.
вошла в воду. Вода в омуте успокоилась. Удилище и В охваченном отчаянием сознании мне казалось,
поплавок с леской недвижимо лежали на поверхно- что еще усилие — и я догоню сбежавшее стадо. Бе-
сти. Все еще не веря в свое поражение, я потянул лое пятно призрачно маячило вдалеке... Началась
удочку, и прямо в руки мне упала леска без поводка и лежневка — та самая Старая Гать, выстланная по бо-
крючка. Щука вышла в этом поединке победитель- лоту в незапамятные времена. Кто ее строил и куда
ницей. она вела — в деревне не знали даже старики. В сере-
дине болота Гать местами пропадала: то ли ее погло-
Я плюхнулся на берег, огорчение было так вели- щала болотная трясина, то ли она сама сгнила и пре-
ко, что слезы ручьями потекли по моим щекам... вратилась в труху, но далее по ней, рассказывали,
Я был опустошен морально и физически. Наконец я еще никому не удавалось пройти. И только волки,
поднялся, выплеснул из котелка воду с плотвицами, недосягаемые охотниками в Кащеевом Логове, зна-
смотал леску с удилища. Теперь нужно было собрать ли или угадывали своим звериным чутьем путь через
улов. Я обернулся и обмер. По всему берегу валялись пучины болота, когда выходили на разбой к челове-
вздувшиеся под солнцем лещи, и по ним вгустую ческому жилью.
ползали большие зеленые мухи... Весь мой улов про- ...Сквозь горячие, обомшелые бревна гати тянула
тух и пошел прахом. Мне стало стыдно и тягостно. к солнцу свои плети клюква, кусты с поспевающей
брусникой обрамляли ее. Выше всех по краям ее
— Зачем я погубил столько рыбы? Мне хватило поднималась голубика, которую в нашей деревне
бы с лихвой одного леща, а тут валялось их полтора почему-то называли гоноболем. Ягоды голубики,
десятка — в общей сложности килограммов двадцать крупные и сочные, свисали гроздьями и манили све-
рыбы, не меньше. жестью. У меня после такого марафона во рту была
пустыня. Я упал на колени, чтобы поесть голубики,
Терзаемый угрызениями совести, я сложил про- остудиться, одуматься, прийти в себя. Я хватал яго-
тухших лещей в одном месте, в надежде, что ночью ды пересохшими губами, видел, как сквозь ветви ее
придут лисы или еноты и съедят негодную для чело- уползала от греха подальше сизо-черная гадюка, не
века рыбу. Но, когда я устало поднялся на угор, то посмевшая пустить против меня свое ядовитое ору-
вначале ничего не мог понять. Угор, на котором от- жие. Но у меня уже не было сил встать с колен. Но,
дыхала скотина, был пуст. Тревожные предчувствия чу! Снова брякнуло где-то впереди ботало и перед
охватили меня. глазами в болотном мареве замаячило белое пятно.
От пьянящего приторного запаха болотного
— Ох эта зловредная коза Маля! Это она увела багульника-болиголова у меня путалось сознание, и
стадо. А если волки нападут на них! казалось, что беглецы рядом, протяни руку — и вот-
вот я настигну их... Я поднялся с колен и вновь бро-
В голове моей тотчас нарисовалась картина рас- сился по гати, бревна которой порой под моими но-
терзанных волчьими клыками коз, овец и телят... гами уходили в болотную топь. «Бе-е!» — вновь по-
Вот так пастух! Я подвел всю деревню, которая умрет слышалось в глубинах болота.
без скотины!
Глава 11. Царица болотная
В груди моей похолодело от ужаса за содеянное
мною. Я бросился вниз по течению мимо костыгов- Страшные мысли не оставляли меня. О том, что я
ской мельницы к устью реки. Пусто. нарушил законы природы, в которые посвятил меня
Велесов. Что я взял от природы больше, чем было
Я побежал дальше вверх по течению большой ре- нужно. Много больше. Что оставил скот без присмо-
ки — пусто. Опять никаких следов моей скотины. Ни
звука ботал, ни блеяния, ни мычания... Я пронесся
берегом еще километра три... Пусто.

В отчаянии я повернул обратно. Наверное, думал
я, это зловредная Малька двинулась мимо разру-
шенных мельниц на Федеевские покосы, заросшие

16 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

тра и обездолил деревню. И не заметил я в своей по- вил мне решительности и отогнал страхи перед воз-
гоне за призраками, что солнце уже сгорело в небе и можностью встретиться с глазу на глаз с болотной
опустилось в мелкие низкорослые сосны болота. нечистой силой.

Я давно уже не бежал, а шел по гати. И идти по Я стукнул в окошко. Старуха подняла голову, и я
ней становилось все труднее и опасней. То и дело но- увидел, что она одноглазая. Один глаз у нее был при-
ги мои проваливались в болотную хлябь, болото под крыт веком, а второй, я заметил, был ярко-голубого
ногами предательски зыбало. Я понял, что никакого цвета. Она внимательно взглянула в окошко, и вдруг
стада на болоте нет, что искать его нужно в другом лицо ее озарилось тревожной надеждой и радостью.
месте, но не мог остановиться, словно кто-то упорно Она убрала прялку и бросилась к двери. Я узнал ее.
вел меня к какой-то неведомой цели... Это была бабка Маня Березкина, прозываемая в де-
ревне Болотной Царицей. Про нее ходило много
— Наверное, где-то рядом здесь обиталище моих всяких историй по деревне.
старых знакомых. Волчья вольница, логово Кащее-
во. Не дай мне бог встретиться с ними... ...Глаза она лишилась, еще не родившись. Мама
ее, будучи беременной, стоговала с мужиками сено,
Наконец я смог остановиться. Болото быстро по- и кто-то нечаянно проткнул ей живот железными
гружалось во тьму. С востока накатили тучи, и небо вилами. Тут на пожне и родилась Мария, но уже без
стало черным, а вот на болоте в ответ засветились глазика. Брак этот лишил ее возможности выйти за-
какие-то призрачные блуждающие огни. Я вспо- муж, но детей она любила и пестовала ребятишек
мнил деревенские посиделки, на которых частенько всей своей многочисленной родни. А больше всего
рассказывали и о Кикиморах болотных и Болотни- привязалась она к Ванюшке — младшему внуку сво-
цах, и о самом властителе Медвежьего болота Водя- ей сестры. И не уберегла его.
ном, которые заманивают людей в трясины и пучи-
ны болотные. Как-то летом родители Вани ушли за реку ста-
вить изгородь в поскотине. А бабка Маня напекла
В один миг я понял всю отчаянность своего поло- шанежек, отправила их с Ванюшкой родителям, ко-
жения, и страх сжал мое сердце. Я повернул обратно, торые совсем рядом с деревней были, слышно было,
намереваясь выбраться из этого зачарованного ме- как перекликаются. Подхватил Ванюшка шанежки
ста. Но не прошел я и десяти метров, как бревна под да бутылку с молоком и побежал резвыми ножками
моими ногами провалились и я едва не угодил в чав- по мостику за реку. Вечером, когда вернулись роди-
кнувшую под ногами трясину. Я подумал, что сюда тели домой, Вани с ними не было. В поскотину он не
завела меня Кикимора и только дожидается удобно- пришел.
го случая, чтобы утащить в бучило. Я вспомнил рас-
сказы: «А красотой с Кикиморой не поспорит никто Мальчишку искала вся деревня, прочесывая по-
из крещеного мира». И странные мысли родились у жни, леса, болото... Ни единого следочка, ни единой
меня в голове... Я вспомнил про Великое Село. заметочки... Исчез, как в небо вознесся, или пропал
И стал выслушивать спасительные звуки человече- в зыбучей трясине... Через неделю поиски оставили.
ской жизни. Но болото было глухо. И только бабка Маня не вышла с болота, не прекра-
тила поисков, обшарив каждый куст и каждую кочку
Я сидел на моховой кочке. Волнения и напряже- в Большой Чисти. А уж ее-то она знала как пять сво-
ние минувшего дня сказались, меня клонило в сон. их пальцев, не зря же Маню Березкину, зарабатыва-
Но только я смыкал глаза, как казалось, что вся не- ющую свой хлеб сбором грибов и ягод, звали Болот-
чисть болота окружает меня. И волки из Кащеева ной Царицей.
Логова щелкали зубами, и Кикиморы тянули ко мне
руки, и отвратительные Болотницы в тенетах из мха Она еще выходила несколько раз в деревню, но
и тины... И сам Водяной на болотной коряге плыл потом ее не было до самого снега. Она появилась в
навстречу. Потеряйке с первой порошей, исхудалая, оборван-
ная, в единственном глазу ее было страдание, собра-
И тут я увидел огонек. Не тот призрачный, зеле- ла в котомицу съестных припасов и снова ушла на
ный и холодный, а теплый, керосиново-желтый, по- болото. Говорили, что будто бы она поселилась в за-
явившийся в ночи. Вспомнил рассказы деревенских брошенной охотничьей избушке, ожидая в ней каж-
старух, которые наказывали не поддаваться на улов- дый день и каждую ночь заблудившегося мальчика.
ки нечисти... Но огонек был такой родной и теплый, Что будто бы она тронулась умом, не простив себе
а оставаться на болоте ночевать было страшно, что я жестокой оплошности...
решился и пошел на этот свет.
И вот я оказался в эту злосчастную ночь перед
Болото держало меня довольно хорошо, и скоро окошком Болотной Царицы... Силы меня оставили у
я вплотную подошел к манившему меня огню. Это порога этой таинственной избушки.
было заставленное стеклышком крохотное окошко
в крохотной избушке. Сдерживая волнение, я за- Я проснулся на лавке на овчинном полушубке.
глянул в окошко. Там сидела старуха, морщинистое Больше в избушке никого не было. Двери были на-
лицо которой озарялось светом керосиновой лам- столько малы, что мне пришлось пригибаться, что-
пы, стоящей на столе. Оно показалось мне знако- бы выйти наружу. Впервые встречал я на болоте утро.
мым. Старуха пряла пряжу. И слышно было, как Туман полз по кочкам, оставляя клочья свои в мел-
жужжало в избушке веретено. Звук веретена приба- колесье, солнце, огромное, багровое, висело над бо-

Анатолий Ехалов Деревенские повести 17

лотом, как будто поднялось из моховых постелей его Глава 12. О правде и кривде
и рассматривало близоруко болотный мир. Где-то
недалеко закричали журавли, прощаясь с ночью, Лето было в разгаре, а дядя Паша Велесов стал для
проплакала выпь, кулики прошли над головой стай- меня еще большей загадкой. Никак не походил он на
кой, рассекая воздух стремительными взмахами наших деревенских жителей. Чувствовалось, что
крыльев. Еще мне показалось, что я слышу крик пе- знаниями своими и умом, и образованностью он да-
тухов, мычание коров, шум мельницы. леко не пастух, а скорее ученый. И эта загадка на-
столько измучила меня, что решил я напрямую спро-
«Великое село! Значит, оно существует на самом сить Велесова: кто он?
деле? Рядом совсем! Можно добраться. На лыжах...
На лодке... На снегоступах...» Эти мысли вихрем Колхозное стадо уже вернулось с дальних паст-
пронеслись у меня в голове. Но тут же жестокая ре- бищ поближе к деревне, и мне особенно долго не
альность встала у меня перед глазами. Я потерял свое пришлось упрашивать родителей отпустить меня
стадо. Я обездолил всю деревню... Сердце у меня снова в ночное к Велесову.
рухнуло в пятки. И тут из-за сосенок появилась баб-
ка Маня с берестяным туеском в руках, полным мо- Велесов ждал меня, и я даже почувствовал, что он
рошки. взволнован. Наверное, догадался я, он тоже хочет
сказать мне что-то такое, что мучит его.
— Проснулся! — сказала она ласково. — Сейчас
чайку попьем, и пойдешь к дому. Я тебя выведу. Мы сидели у костра, над нами сияла звездная лю-
стра, Млечный Путь, Большая и Малая Медведи-
— Баба Маня! — вскричал я. — Беда у меня. Ста- цы... Коровы прислушивались к нашим голосам, из-
до пропало. редка глубоко вздыхая. И я спросил:

— Не тушуйся, дружок, — отвечала она спокой- — Дядя Паша! Я ведь догадался, что вы не па-
но. — Стадо твое, пока ты рыбу ловил, домой верну- стух. Вернее — пастух, но необыкновенный.
лось без пастуха. Вот и вся твоя беда. И мамке твоей
я уже сказала, что ты у меня спишь. Я уж, кормилец, — Что сказать, — отвечал Велесов, — ты паренек
в деревню сбегала, пока ты спал, да все и узнала... смышленый. И то правда, трудно носить в себе то,
что давно наружу просится. К покаянию зовет.
— Баба Маня!
Камень свалился с моей души. — Так расскажите мне, — горячо попросил я.
Потом мы пили чай с травами, от которого бод- — Пожалуй, расскажу. Только надо, чтобы ты по-
рость и силы разливались по моим жилам. нял меня. Может быть, для тебя это будет тем жиз-
— Баба Маня! А тебе не страшно здесь оби- ненным опытом, который не уведет на распутье по
тать? — спросил я. — С Кикиморами и Водяными? кривой дорожке.
— Душа у меня болит, — отвечала она. — В де- — Я постараюсь понять, дядя Паша! — по-
ревне мне трудно. Как услышу голоса детишек — взрослому отвечал я.
сердце останавливается. А Кикиморы что? Мы с ни- — Ладно. Тогда слушай.
ми друг дружке не мешаем. Есть они или нет, живи Давно уже костер покрылся серым пеплом,
по совести да по правде. Не вреди никому. Вот и вся умолкли по лесам птицы, только дергачи скрипели в
недолга. лугах да трещали кузнечики.
— Я слышал, как в Великом Селе петухи поют... — Был у меня с детства закадычный друг Лешка
То правда? Вот бы попасть туда. Емельянов, сын сельского священника. Росли мы в
Бабушка вздохнула и улыбнулась загадочно, ока- одном селе, в одни игры играли, за одной партой си-
тив меня ласковым светом голубого глаза. дели, а когда подросли, вместе отправились гранит
— А хочешь, я тебе открою тайну Великого Села? науки грызть. Мечтали мы стать зоотехниками-
— В котором все люди живут счастливо и ра- селекционерами, чтобы создавать новые породы
достно? скота, которые вывели бы нашу деревню в мировые
— Так, так, кормилец. Нет этого села. лидеры. Вместе поступили в Сельхозакадемию, там в
— Но я же сам слышал утром: коровы мычали и партию вместе вступили, а после окончания акаде-
петухи пели? — не поверил я. мии отправились по распределению на опытные
— Пели, — согласилась бабка Маня. — Только ты сельскохозяйственные станции заниматься наукой.
слышал петухов из Потеряйки и Ванеева. И коровы Алексей попал в Молочное под Вологду, я — в Ко-
мычали на Заречье колхозные... строму. И началась у нас интереснейшая, захваты-
— Как так? вающая жизнь. Строили социализм, страну справед-
— А так, что Потеряйка, а вместе с ним Остров, ливости и всеобщего счастья. Энтузиазм небеса под-
Ванеево — и есть это Великое Село. Вот ты вырас- пирал. Ну, и мы, как молодой, передовой отряд
тешь, уедешь, должно быть, в дальние края счастья науки, тоже грезили о рекордах и победах.
искать, а в сердце твоем останется память о Поте- Тогда все на рекорды шли. Чкалов океан переле-
ряйке — Великом нашем Селе... Понял? Только ты тел, Стаханов один угля в шахте нарубил за целую
никому об этом всуе не говори... А в сердце носи эту бригаду, свинарка Люскова мировые рекорды по
любовь и тайну и возвращайся время от времени на привесу свиней дала...
свою родину. И вот как-то приезжаю я к Алексею в команди-
ровку по обмену опытом и глазам своим не верю. За

18 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

несколько лет товарищ мой ушагал вперед так, что новость: молодому ученому селекционеру Алексею
мне не тягаться с ним. Новую ферму отстроил, скот Емельянову вышла государственная награда — ор-
подобрал породистый, раздоил до пяти тысяч литров ден Ленина, который вручал сам Сталин. Нашлись
молока в год от каждой коровы. Это в те времена бы- настоящие люди, отстояли ученого. И еще узнал я,
ло высочайшим достижением. Вот, говорит, на деся- что хлопотал обо мне орденоносец Емельянов и бла-
тилетия вперед замыслил работу, как вывести такую годаря хлопотам этим скостили мне срок до восьми
породу коров, которая была бы неприхотлива к кор- лет... Вот по каким дебрям порой водит тебя жизнь,
му и условиям содержания, а молока давала больше оступись лишь, дай волю недобрым чувствам.
всякой американской. И так у него дело было по-
ставлено убедительно, что в верхах обсуждали во- Велесов замолчал. Молчал я, боясь помешать его
прос вместо станции открыть Научно-исследова- переживаниям, которые и спустя годы не остыли в
тельский институт молочного и лугопастбищного его сердце.
хозяйства под началом молодого ученого...
— Вышел я на свободу, приехал в вашу деревню и
Мне бы порадоваться за товарища, а меня за- живу вот тут. Скот пасу.
висть стала одолевать. Куда бы ни поехал, чем бы ни
занимался, все перед глазами его довольная физио- Дядя Паша снова замолчал, и голова его склони-
номия стоит. А тут еще в газетах шум: ученый селек- лась покаянно. Я не знал, что мне делать. Передо
ционер Емельянов поставил перед собой задачу раз- мной, мальчишкой, исповедовался в грехах старый
доить корову местной породы до уровня мировой уже человек. И кроме меня некому было посочув-
рекордистки. И накрыла меня волной досада да за- ствовать ему.
висть черная, лишила ума и совесть заглушила. А
время тогда было непростое. Всюду врагов народа — Дядя Паша, — поборов робость, спросил я, —
искали и искореняли. И вот, видимо, кому-то из а где же теперь ваш товарищ?
коллег Алексей перешел дорогу. Поступило заяв-
ление в партийную организацию, что коммунист — Емельянов? Он большой ученый, член-
Емельянов скрыл от товарищей свое происхожде- корреспондент Всесоюзной академии сельского хо-
ние, что отец-то его был священником и репресси- зяйства, директор института. У него столько заслуг и
рован Советской властью... достижений...

Велесов тяжело вздохнул, замолчал, отдавшись — А может быть, вам стоит поехать к нему, по-
воспоминаниям. А я уж и не рад был, что вывел че- благодарить за поддержку? — сказал я, всем сердцем
ловека на такие откровения. стараясь облегчить муки старшего своего товарища.

— Да, — прервал он наконец молчание. — Тогда — Ты думаешь? — поднял он голову, и мне пока-
было так: только напиши на кого, не поглядят ни на залось, что глаза его осветились надеждой.
какие заслуги. И вот приходит ко мне от Алексея
письмо, где он мне, как другу своему лучшему, сету- Мы долго сидели молча, думая каждый о своем.
ет на жизнь. Что по чьей-то недоброй воле исключи- Потом я решился спросить его.
ли его из партии и, того гляди, попрут с работы. — А получилось у Емельянова вырастить корову,
И просит у меня поддержки. Просит письмо напи- которая побила бы все мировые рекорды, как вы
сать на партийную организацию, что я знаю его дав- мечтали?
но и ручаюсь. И стало мне невмоготу, будто раздво- — Еще как получилось! — оживился Велесов.
ился я напополам. Одна половина моя по правой до- — Расскажи, дядя Паша!
рожке хочет идти, другая — по левой. Маялся я, ма- — Поздно уже! Это долгий рассказ. Приходи в
ялся, но так и не написал письма в его защиту. другой раз. Я тебе и про корову, чемпионку мира,
Отец-то у Емельянова и впрямь был священником и расскажу. И про Беловодье, где реки молоком и ме-
репрессирован. Не потому не написал, что за себя дом текут... — отвечал он. — Придешь завтра-то, друг
боялся, а скорее всего та же зависть верх взяла. мой? — И он с надеждой глянул на меня из-под ко-
чек бровей.
Как-то ночью проснулся, не идет у меня из голо-
вы Алексей. Всю душу мне это письмо вынуло. Ка- Глава 13. Чарандак — пастух белужий
мень на душе. Не камень, а валун. Еле дождался я
утра, чтобы выправить командировку и ехать в Во- Тот день был богат на удивительное. Ближе к вечеру
логду, думал покаяться ему в трусости и зависти и, к нам прибежала со шлюза дочка последних служи-
если можно, исправить ситуацию. А вот вышло-то, телей Мариинки Капитоновых. Она принесла запис-
что меня самого спасать нужно было. Кто-то нашел- ку и была очень взволнована.
ся и на меня донос написал, что будто бы хулил я Со-
ветскую власть, которая так жестоко и несправедли- — Я сама ее видела, — сказала она мне, округляя
во обошлась с молодым перспективным ученым. глаза. — Она как корова, даже больше коровы...
А я, и вправду, говорил такие слова от отчаяния. Страсть!

Десять лет лагерей — приговор суда. Уже за колю- — Кто?
чей проволокой узнаю невероятную, казалось бы, — Белуга!
Капитоновы запиской приглашали нас с отцом
на рыбалку наплавной сетью.
— Они пишут, что белугу поранило винтами те-
плохода. Может, удастся поймать, пока жива, — ска-
зал отец с внутренним волнением в голосе.

Анатолий Ехалов Деревенские повести 19

Это волнение передалось и мне. Я никогда не ви- Рыбину едва вытащили на берег. Она все еще пы-
дел белуг, представлял их в виде водяных белых ко- талась порвать державшие ее путы, но силы ее были
ров, только без рогов, которых пасет по водным на исходе. На голове белуги виднелся глубокий
пастбищам Чарандак. И мы быстро собрались. Спу- шрам — след от корабельного винта. Николай Ага-
стились в сумрачную елань, прошли ее споро и выш- питов принес ружье.
ли к полноводной реке, воды которой, казалось, го-
рели в закатном солнце. — Чтобы не мучалась, — сказал он с чувством со-
страдания. Следом грохнул выстрел.
...Едва мы появились на берегу, как от острова от-
делилась большая просмоленная лодка и быстро по- Ночью белугу переправили на деревенский берег,
неслась в нашу сторону. За веслами сидел старик Го- запрягли лошадь и погрузили добычу на телегу. Уже
лубев. утром мы везли ее деревенской улицей на ледник
колхозной сыроварни. Косой зазубренный хвост ди-
— Поторапливайтесь, — сказал он приглушен- ковинной рыбины мел булыжную дорогу. К обеду
но, — заря догорает. А раненую белугу я сам видел. белугу разделали и поделили на всю деревню по-
Справимся ли? — усомнился он. братски. Весу в ней оказалось триста пять советских
килограммов да несколько ведер черной икры.
Мы быстро погрузились в лодку, на дне которой
лежала разобранная сеть и веревочная бухта. Еще С той поры о белугах в нашем краю не слышали.
одна лодка показалась на речной глади и полетела в Видимо, они вымерли все. Но хочется верить, что
нашу сторону. Скоро они сошлись. Николай Капи- где-нибудь в глубинах Белого озера или Рыбинки ле-
тонов быстро привязал конец сети к своей веревке, и жит на дне эта удивительная царь-рыба, охраняемая
лодки поплыли против течения, медленно расхо- верным сторожем — водным духом Чарандаком.
дясь. Когда сеть полностью ушла в воду, веревки да-
ли возможность лодкам разойтись довольно далеко Спустя несколько лет канал стали расширять под
друг от друга. Гребцы тихо налегали на весла. Речная суда типа «река-море» и взорвали остатки старой
гладь была похожа на застывшее стекло, которое, плотины. Мы с ребятами пробрались через охрану к
остывая, играло всеми цветами радуги. Небо и река, самому берегу, надеясь, что взрывом выкинет нам
полные невероятной цветовой игры, казались еди- или еще одну белугу, или гигантского сома, и залегли
ным целым, и грань между ними перестала суще- в кустах.
ствовать.
И вот взрыв! Казалось, что он поднял до небес
По всей реке плавились круги. У рыбы был вечер- остатки плотины. Высоко в воздухе кувыркались
ний жор. То и дело поплавки нашей сети начинали бетонные плиты, огромные валуны, якоря и якор-
плясать и лодки сходились, добыча падала на дно и ные цепи... Мы бросились бежать в глубину леса.
трепыхалась там, полная жизни. Лещи, жерехи, суда- И почти тотчас на нас обрушился водопад с песком,
ки... Но вот впереди водное стекло взорвалось мощ- илом, мелкими камнями. Слышно было, как тре-
ным буруном. Видно было, как мелькнул в воздухе щал и стенал лес под ударами бетонных плит и ва-
огромный косой рыбий хвост и ударил, как показа- лунов...
лось мне, оглушительно, поднимая тучи брызг на во-
де. Все вздрогнули и напряглись. Прошла еще мину- Вскоре люди со шлюза разъехались, и только Ни-
та, пока лодки достигли кругов на воде, как вдруг по- колай Иванович Капитонов с женой Верой не смог-
плавки на сети заплясали, а веревка в руках моего от- ли изменить своей судьбе — остались верны реке.
ца так дернулась, что он едва не оказался за бортом. Прожили жизнь без электричества, телевидения и
прочих благ цивилизации.
— Держись! — Старик Голубев оставил весла и
перебрался к отцу. Веревка звенела. Они стали выби- А однажды по весне перед ледоходом Николай
рать ее в лодку. Я сел за оставленные весла. Иванович отправился в магазин в Потеряйку и на
глазах жены провалился в полынью. Он еще пытался
Вода между лодками кипела котлом. В воздухе какое-то время вырваться из ледового плена, и жена
мелькали то косой зазубренный хвост, то похожий уже бежала спасать его, но лед на глазах превращал-
на гигантскую пилу хребет громадной белуги. От ся в кашу.
волнения у меня дрожали руки и ноги, а голос про-
пал, пропало и чувство времени. Борясь с рыбой, мы — Вера! Назад! — крикнул он, и пучина реки по-
не заметили, как погасла заря. Наконец лодкам уда- глотила своего верного хранителя.
лось сойтись, а измученная рыба стихла, запутав-
шись от головы до хвоста в сеть. Всё в этом мире взаимосвязано. Одно звено ру-
шится — и вся цепь рвется. Когда-то она восстано-
Одежда на всех была сыра. Отец пытался достать вится... И восстановится ли?
папиросы и прикурить, но руки у него дрожали и
спички ломались. Медленно поплыли мы к берегу, Глава 15. Медовые луга
буксируя за собой невероятный груз. Навстречу нам
попалась жена Капитонова, она ехала на лодке зажи- Меня эта коровья тема так увлекла, что я даже поду-
гать бакены, поскольку мужикам было не до них. мывал о себе как о будущем селекционере, поэтому
Увидев белугу, запутавшуюся в сети, она ахнула и за- хотелось как можно больше впитать от Велесова его
жала руками рот. уникальных познаний.

Я заметил, что Велесов в последние дни изменил-
ся. Будто бы сбросил он с себя годы, помолодел.

20 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

— Наверное, друг мой, я пасу здесь последний не так уж бедны. И еще учти, что при развитии новых
сезон, — сказал он мне. технологий выращивания сельхозкультур, промыш-
ленного производства удобрений эти выводы вовсе
— Дядя Паша, ты хочешь вернуться в науку? не кажутся фантастическими. Знаешь ли ты, что та-
К Емельянову поедешь? кое наш заливной луг? Это тот же космос! Представь,
что где-нибудь на лесной полянке за десятки кило-
— Не знаю, дружок, пока не знаю, но знаю одно, метров от большой реки вырастает под солнцем бы-
что нужно мне менять в этой жизни многое. Жаль, линка, цветочек аленький. Уронит он после Петрова
времени осталось немного... Многое потеряно. дня семена свои на землю, а потом вьюги и метели
укроют его, а по весне, как растопит снега солнце,
На этот раз наш разговор походил на лекцию в подхватит семена эти быстрый ручеек, понесет к ру-
каком-либо современном институте — от коровы чью большому. Из большого ручья в речку малую, из
Земуны, которой поклонялись наши предки, индий- малой в большую реку. А как подопрут воды бесчис-
ских отзвуков этого культа, где корова считается свя- ленных ручьев и речек большую реку, как перепол-
щенным животным, до современных технологий и нится она всклень, упадут миллиарды семян, прине-
принципов селекции. сенных за сотни верст на речную пойму, и месяц спу-
стя поднимется в поймах тех буйное медовое разно-
— Скажи, дядя Паша, а наша Малина была на- травье. Вот откуда вкус настоящего вологодского
стоящей рекордисткой? масла? Он воистину неповторим! Вот оно наше Бе-
ловодье — страна, полная молока и меда.
— Видишь, друг мой, у Емельянова было не-
сколько коров, с которыми он работал, чтобы со- ...Это было последнее наше ночное с Велесовым.
здать высокоудойное стадо. Селекция дело неспеш- Я уехал в интернат, а когда вернулся, колхозная ско-
ное, но эти коровы заложили высокопродуктивные тина уже стояла на дворах. Куда уехал Велесов и по-
линии будущего стада. Сегодня лишь немногие ко- чему, никто мне толком не мог рассказать.
ровы дают по пять–семь тонн молока в год. Но зав-
тра наплодится огромное стадо внучек и правнучек Глава 14. Ночная битва
их, которые превратят легенды о молочных реках с
кисельными берегами в явь... Это произошло в октябрьскую глухую мокропогод-
ную пору, когда урожай был уже прибран, скот по-
— Как в Беловодье? — воскликнул я, не в силах ставлен на зимовку, а деревенская детвора отправле-
сдержать радости. на в интернат на учебу.

— А знаешь, друг мой, я думаю, что Беловодье и Ночью с Кащеева Логова в Потеряйку по Старой
есть та самая земля, на которой мы живем и жили Гати вышла собирать свою кровавую дань разбойная
наши предки. Емельянов не зря назвал свой инсти- волчья стая. Деревня мирно спала под завывания ве-
тут Институтом молочного и лугопастбищного хо- тра и шум дождя.
зяйства. Дело в том, что мы, чаще всего, не подозре-
ваем, каким великим богатством располагаем. Та- Волки обследовали скотные дворы, но поживить-
ких лугов, такого разнотравья нет ни в одной разви- ся там им не удалось: ворота были прочны, крыши
той сельскохозяйственной державе. Вот что еще крыты тесом, окна застеклены. Отдельно от коров-
должен сказать я тебе, — остановился Велесов. — ников стоял бычатник, в котором много лет царство-
Запомни это. У нас почему-то не любят рассказы- вал наш колхозный племенной производитель Ма-
вать об этом. лыш, внук нашей знаменитой бабушкиной Малины,
неустанно улучшая продуктивность коровьего по-
— Я запомню, дядя Паша, — воскликнул я томства. У бычатника крыша была покрыта «утош-
страстно. ником» — так крестьяне называли камыш. Не дохо-
дили руки перекрыть его шифером или тесом. И вот
— Так вот, друг мой! Перед Первой мировой вой- через эту крышу волки проникли в бычатник.
ной департамент земледелия США провел грандиоз-
ную работу по определению перспективных сельско- Малыш был огромен и страшен, но волки голод-
хозяйственных угодий планеты. Руководил этой ра- ны и злы. Он мог бы растоптать, переколоть рогами
ботой академик Криштафович, бывший земский аг- и раздавить чугунным лбом всю стаю, но ему негде
роном из Архангельской губернии. Ее результаты бы- было развернуться в тесном бычатнике. И волки ста-
ли для многих специалистов неожиданными. Дело в ли вырывать из его могучего тела куски мяса. Ма-
том, что самыми перспективными землями мира лыш взревел утробно, переломал загородки, выбил
признавались земли Северо-Запада России. Так на- двери и вырвался наконец на волю в темную слякот-
зываемая зона рискованного земледелия. Ее совре- ную ночь, поливая горячей кровью дорожную грязь.
менные западные аграрии красят в белый цвет как Волки облепили его со всех сторон. Он крутился во-
территорию, не пригодную для земледелия, потому круг себя, пытаясь сбросить висевших гроздьями
что здесь среднегодовая температура отрицательная. волков. Страшный рев его, перекрывая шум непого-
ды, долетал и до Потеряйки, но деревня не слышала
— Почему тогда так высоко оценили их амери- его отчаянных призывов.
канские ученые? — поразился я.

— А вот почему. Потому, что здесь никогда не бы-
вает засух, здесь достаточная температура для созре-
вания растений, здесь обилие непрямой солнечной
радиации, то есть солнца, ласкового и щедрого, ко-
торое летами почти не закатывается. Да почвы здесь

Анатолий Ехалов Деревенские повести 21

И тогда он побежал к деревне, сотрясая ужасным — Оденься теплее и ничего не говори матери с
ревом ночь, но волки налетали сзади, с боков, хвата- бабушкой. Пусть думают, что ты спишь. Стрелять
ли его за поджилки, прыгали на спину, стараясь до- надо дуплетами картечью.
стать до становой жилы. На середине пути от дворов
до деревни был пруд. И Малыш бросился в него, пы- ...Я ждал их часа два. Нудный холодный дождь,
таясь в воде найти спасение от кровожадной стаи. сеявший с вечера, около полуночи кончился. Ветер
Но и вода не стала для него спасением. Волки прыга- стих. А волков все не было. Но внутреннее чутье под-
ли ему на спину, вгрызаясь в холку, шею, вырывая из сказывало, что они где-то рядом. И липкий страх
живого титана горячие, брызжущие кровью куски волнами подкатывал к груди. Тут неожиданно чер-
мяса. Скоро вода в пруду стала красной от крови... ные рваные тучи, обложившие небосвод с вечера,
Издав предсмертный рев, Малыш рухнул в воду. расступились. На землю глянул мертвенно-бледный
лик луны. Отец называл ее «волчьим солнцем». Про-
Наконец в деревне услышали заходящихся в тивоположный берег, на котором лежали останки
хриплом, истеричном лае собак. От Потеряйки бе- Малыша, был пуст.
жали ко дворам люди с керосиновыми фонарями.
Оскалясь, роняя кровавую слюну, волки неохотно Я лишь на какое-то мгновение закрыл глаза.
отступили в темноту. Всё было кончено. Потомок А когда открыл их, то от увиденного меня затрясло.
рекордистки Малины, создавший поколение высо- Около десятка матерых волков кружили возле остан-
коудойных коров не в одном районе, пал жертвою ков Малыша. Дальше все было как во сне. Не успел я
беспощадной стаи кровавых хищников. Эту жуткую нажать спусковой крючок, как черная туча накрыла
новость я узнал, когда вернулся из интерната домой. лунный фонарь и мир погрузился во тьму. Я выстре-
Колхозники вытащили бездыханного, обескровлен- лил наугад дуплетом. И тут же перезарядил и снова
ного Малыша на берег, разделали тушу, положив у выстрелил. На том берегу слышался хрип, рычание,
пруда для приманки голову и требуху лучшего кол- визг...
хозного производителя.
Тут снова луна выглянула в прореху туч. На бере-
Ружье в деревне было только у моего отца, и бри- гу катались в агонии три волка. Остальных не было.
гадир пришел к нему с просьбой отомстить вражьей Я перезарядил двустволку и поднялся из засидки. От
стае за столь дерзкое нападение на колхозное буду- деревни уже бежали с фонарями люди... Мы обсле-
щее. Две ночи ходил отец в ухоронку на берегу пру- довали место сражения. Выстрелы были удачными.
да, карауля с картечью серых разбойников. Однако Кроме этих трех, оставшихся на берегу, мы нашли
они не вышли к месту своей кровавой тризны. Отец недалеко еще одного матерого. Видимо, картечь до-
говорил, что, скорее всего, они приходили, но зве- стала и других. На пожухлой траве виднелись следы
риным чутьем чувствовали опасность и прятались в крови.
зарослях можжевельника, которым густо поросла
поскотина. Волки, говорил он, верно, хорошо изу- — Ты рассчитался за нас и за себя с этими раз-
чили деревенскую жизнь и людские повадки. Ведь бойниками, — сказал бригадир дядя Миша Кош-
столько лет они соседствуют с деревней, слушая ее кин. — Теперь они надолго к нам дорогу забудут. Са-
звуки, ловя запахи. И они точно знают всех деревен- мое им место в Кащеевом Логове...
ских собак и, должно быть, людей. Вот потому и дей-
ствуют они крайне осторожно и осмысленно. А вместе с тем детство уходило в таинственные,
сказочные луга и леса, уходило тропинками и болот-
Проведя две ночи в холодной и сырой засидке, ными гатями, оставляя за собой лишь память сердца
отец заболел и лежал теперь с высокой температурой и чувство признательности за счастье ощутить себя
в постели, обложенный горчичниками. частью вселенского миропорядка, который ласкал и
баюкал тебя в этом деревенском раю. Но приходила
— Сегодня бы их нужно ждать, — говорил с со- и тревога за будущее нашего великого села, уходя-
жалением отец. — Теперь они, верняком, заявятся. щей деревни, которая всеми силами сопротивлялась
Но мне нельзя. Крупозное воспаление легких можно этой печальной перспективе.
схватить.
Так случилось, что я не стал ни пастухом, ни се-
История с Малышом потрясла меня до глубины лекционером. Но я неразрывно связан с деревней,
души. Я готов был один выйти на сражение с волчь- став писателем, посвятил свое перо и думы свои
ей стаей. крестьянской теме.

— Папа! — сказал я горячо. — Я уже большой, ***
стреляю хорошо. Давай я пойду вместо тебя. Я уже ...В середине девяностых поздним осенним вече-
видел твою засидку. ром отправился я в Потеряйку — проведать свою же-
ну и сына, которые отдыхали и огородничали летами
Отец внимательно посмотрел на меня. в деревне Почаевке.
— Отпусти! — Я просил решительно. — Не отпу- Я давно уже не был там. Несколько лет кружило
стишь, сам возьму ночью твое ружье и пойду. У меня меня по чужим деревням и весям, городам и стра-
с ними свои счеты. За Малыша и за Пыжика... нам. Было сумрачно и дождливо, и, выехав из осве-
Отец опустил голову на подушку. На лбу его вы- щенного райцентра, я словно погрузился во мрак
ступила испарина. Он долго молчал и наконец от- преисподней, настолько глуха и темна была моя до-
крыл глаза.

22 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

рога. И я не сразу заметил человека, голосовавшего разрослась за счет переселенцев из мест подтопле-
на обочине. Это была бригадир нашего прежнего ния, когда поднимали уровень воды в водохранили-
колхоза Римма Корсакова. ще. Я завернул к тете Сане, прозываемой в деревне
Горошиной за маленький рост. Тетка Саня жила оди-
— Теперь нашу деревню не узнать, — доложи- ноко, но неизменно держала большое стадо: корову,
ла она. — Все из городов повозвращались. Сначала нетель, овец... В детстве я часто пас за нее скотину,
уехали, а потом в родительские дома вернулись. Все когда подходил черед Горошины..
изобихожено, поднято, покрашено. Чистый рай. Ни
одного пустующего дома нет. Одно плохо, только ле- — В отпуск, значит, пошел? — спросила тетка
тами живут, а зимуют в городе. А посмотри-ка нале- Саня, оставляя бёрдо и принимаясь за самовар.
во, вишь, как небо полыхает огнем.
— Иду вот, — отвечал я, довольный и гордый
И верно. Треть хмурого октябрьского неба прямо- первым своим заслуженным отпуском, который мог
таки переливалась мощными потоками света, иду- использовать по своему усмотрению. Как хотел...
щими с земли.
Я напился чаю, прослушал последние деревен-
— Что это? — пораженный этим сиянием, спро- ские новости, переоделся в валенки и полушубок и
сил я. отправился дальше. Мне нужно было пересечь по-
скотину, поросшую мелким можжевельником, под
— А это, парень, Великое Село сияет. которым в грибные годы плотно мостились рыжи-
— Как Великое Село? Его же не было. Сказки ки, потом по занесенной тропинке перейти реку
все это для ребятишек, — возразил я, не переставая Уломку, потом несуществующую деревню Заречье,
удивляться сиянию среди осеннего мрака. от которой остались лишь несколько яблонь, все
— Великое, Великое, — повторила Римма Кор- еще родивших летами мелкие кислые яблоки.
сакова. — Теперь там построили компрессорную Потом нужно было пройти заливом в деревню
станцию, которая качает из Сибири газ. Целый го- Степаново, в которой многие годы был один-
род там теперь. На месте нашего Великого Села. Бо- единственный жилой дом Вихревых. Деревня эта
гато живут. И нам кой-чего перепадает. была окружена с трех сторон водой, двумя полно-
— А справа чего светится? водными реками и одной маленькой речкой Поча-
— А справа животноводческий комплекс нашего евкой. И только узкий перешеек соединял Степа-
колхоза. Не две ли тысячи голов там собрано. И всё ново с Заречьем.
ярославки. Потомки нашего Малыша. Которые и по
десять–двенадцать тонн молока доят в год-то. Целая Остальные домохозяева давно съехали из Степа-
молочная фабрика. нова по причине его неперспективности, здесь не
Миг — и остались за плечами и Великое Село с было не только дорог, но даже электричества. Но за-
компрессорной станцией, и комплекс с рекордист- то была воля, и, видимо, она дорогого стоила.
ками. Мы въезжали в Большой Лес...
Глава 2. На острове
СНАНДУЛЬЯ
Дядя Леша Вихрев и его жена тетя Маня были про-
Глава 1. Я иду в отпуск! фессиональными рыбаками. Освещались они от ге-
нератора, у них было шестеро детей, лошадь, корова,
За всю свою трудовую жизнь я всего два раза был в большая рыбацкая лодка со стационарным мотором
отпуске. Один раз съездил в санаторий в город Орд- и ледник, в котором летом хранилась выловленная
жоникидзе, ныне Владикавказ, а второй... Вернее, рыба...
это был мой первый отпуск.
Вихревы редко, но появлялись в нашей деревне,
Я работал в областной молодежной газете, мотал- закупали в магазине муку, сахар, чай... Все остальное
ся по области, собирая информацию, подрабатывал у них было от природы. И картошка, и мясо, и ры-
на радио и телевидении, писал для московских изда- ба... И ягоды, и грибы. В теплицах на моховой под-
ний: для «Комсомолки» и журнала «Сельская новь», стилке у Вихревых скорее всех вырастали огурцы, и
короче, вел бурную жизнь корреспондента областной островитяне мешками возили их на лодке в райцентр
газеты. И вот в конце года мне предложили идти в от- на продажу.
пуск. Была вторая половина декабря. Время, когда
нормальные люди в отпуск не ходят. А я пошел, пото- Однажды на телеге через брод на реке Уломке до-
му что законодательство велело: после одиннадцати ставили в деревню старшего сына Кольку, который
месяцев работы должен наступить первый трудовой учился в нашей школе года на два старше меня.
отпуск. Мне дали отпускные, и я пошел. Сначала на
вокзал, на пригородный поезд, потом пешком от Колька был скроен на богатыря, силен, но не-
станции в деревню Потеряйка, в которой вырос. уклюж и простодушен, как многие сильные люди.
Колька истекал кровью: по рассеянности он сел за-
Это была большая деревня с почтой, клубом и ма- дом на парник и сильно порезал стеклами задницу...
газином. За последние годы деревня еще больше Наш деревенский фельдшер Софья Михайловна как
могла ушила раны у парня. И опять степановские
ничем не напоминали о себе большой деревне. Но
однажды в новогодний вечер в наш клуб явилась це-

Анатолий Ехалов Деревенские повести 23

лая толпа незнакомого народа в валенках, выверну- ва не падая. «Сходил в отпуск, дурачок! — билось у
тых полушубках, с коровьими боталами в руках. Кто меня в голове. — Сидел бы дома в городе у теплой ба-
это был, узнать было невозможно, потому что вме- тареи...»
сто лиц у них были решета с намалеванными углем
глазами, носами и ртами... Ряженые пошли плясать Не добежав до деревни метров двести, я сбавил
и петь замогильными голосами матерные частушки. ход и обернулся. На белом экране снегов едва темне-
Веселуха была знатная... Потом эта толпа свалила... ла тропа, по которой я бежал. Все остальное было
И все говорили, что это приходили чудить степанов- идеально бело и свежо. Волчьей стаи в этих выбелен-
ские да започаевцы... ных луной снегах не было. Я успокоился и сбавил
шаг, но в тот же миг сквозь скрип снега снова услы-
— И не лень им было в новогоднюю ночь переть- хал вынимающий душу вой голодных волков. Они
ся по снегу за три километра... переместились с мельничного омута ниже по тече-
нию туда, где я переходил реку... Но на этот раз я бы-
Започаевские тоже были нашими. Эта деревня, стро унял страх. Спасительная деревня была рядом.
устоявшая при затоплении водохранилища, была Скоро я вошел в Степаново, пробрался мимо мрач-
побольше Степанова. Но вот беда: дороги к ним, как ных бесхозных хоромин и радостно побежал на угор
и в Степанове, были затоплены. Понятно, что и все к дому Вихревых...
остальные блага цивилизации: электричество, теле-
фон и снабжение — до них не добрались. А может, и Рыбацкое подворье встретило меня пугающей
не пытались, поскольку сами жители полузатоплен- тишиной. Не стучал движок генератора, окна вих-
ных деревень особо благ этих и не добивались... ревского дома были темны, и хозяйская собака Кук-
ла не встречала меня лаем. Я взбежал на не разметен-
Ребята еще рождались в Започаевке. И вместе со ное от снега крыльцо и взялся за кольцо. Но меня
степановскими они ходили учиться в нашу началь- остановил массивный круглый замок. На всем по-
ную школу... И вот в этот первый мой отпуск я решил дворье не было ни единого следа, ни у двора, ни у
пойти порыбачить к Вихреву дяде Леше, который ледника, тропинка к бане тоже была заметена. Толь-
давно распихал по городам ребятишек и жил в тиши- ко тут я понял, что деревня безлюдна. На всякий
не, как у Пушкина, со своей старухой. Он когда-то случай постучал в дверь:
дружил с моим отцом, и эта дружба по наследству
передалась мне. — Эй, хозяева? Есть хоть кто-нибудь?
В ответ мне была тишина. И только со стороны
Пока я ехал и шел в свой первый отпуск, день по- Уломки вновь раздался протяжный вой голодных
тихоньку скончался. Уломку переходил уже в сумер- волков.
ках. Я остановился посредине реки и прислушался. Я был один в этом бесконечном грозном мире си-
Тишина была оглушительная. Над головой торже- яющих звезд, холодного бездонного космоса. Ма-
ственно сияли звезды, крупные и яркие, каких не ленький, тщедушный, жалкий, в котором крошеч-
увидишь в городе. Мороз выстаивался, крепчал, и ным пульсаром билось сердце, гоняя по жилам эту
мне показалось, что звезды с тихим шелестом осы- непонятно зачем дарованную телу загадочную
пают на землю иней. Но тут тишина была нарушена жизнь, которая была дорога лишь мне да несколь-
тонким жалобным воем со стороны мельничного ким близким мне людям...
омута. Этот тоскливый плач повторился, к нему до- «Где хозяева? — недоумевал я. — Ведь они жили
бавился другой, третий, и вот уже целый хор, то пе- здесь безвылазно. По крайней мере, кто-то один,
реливаясь и распадаясь, то снова звучащий в унисон, или дядя Леша, или тетка Маня, оставался на хозяй-
заставил сжаться сердце. Страх покатился по загрив- стве.... А может быть, сдали корову и теперь на сво-
ку, по спине, ушел в ноги, которые вмиг предатель- боде ездят по гостям? Может, они уехали в Почаев-
ски ослабли... Волки! До них было каких-то триста– ку?» — обрадовался я догадке.
четыреста метров. Всё те же разбойники с Кащеева Я вернулся на тропу. С угора хорошо была видна
Логова! Прошлое возвращалось ко мне реальностью. лежащая на берегу у слияния рек последняя здешняя
Везет же мне на встречи с этими злодеями. Может, деревня Почаевка. За ней, насколько видит глаз,
кто-то из них носит под кожей мою картечь... Теперь темнели сумрачные леса. Ни единый огонек не све-
решили со мной поквитаться. тился в той деревне. Только луна, забравшаяся уже
высоко на небосклон, отражалась в окне крайнего
Я преодолел себя, стряхнул оцепенение и быстро дома, отчего картина погруженной во мрак деревни
влетел в береговую кручу, пересек мертвое Заречье, казалась еще мрачней.
перелесок... Передо мной на фоне тускло светящего- «Спят они, что ли? А человек пропадает...»
ся неба чернели вдали постройки Степанова. Тут на И тут я явственно ощутил, что могу вот так запро-
небо выкатилась сияющая луна — волчье солнце — и сто исчезнуть в этих снегах и назавтра только взры-
залила округу холодным мертвенным светом. До тый снег да кровавые следы на нем расскажут миру о
Степанова было не более километра. Я прибавил хо- произошедшей ночью трагедии.
ду. Снег под моими валенками не скрипел уже, а виз- В это время на противоположном краю Степано-
жал, оглашая всю Вселенную. ва подали голос мои преследователи. Они не спеши-
ли, они шли по моим следам с остановками и спев-
Я подумал, что волки уже слышат меня и, прекра-
тив спевку, спешат на звуки моих шагов. Побежал по
обледенелой тропинке в снегу, часто оступаясь и ед-

24 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

ками. Наверное, они были уверены, что я от них ни- ла и вспыхнула от прикосновения горящей спички.
куда не денусь... Ударом ноги я распахнул дверь и выскочил наружу,
размахивая своим сверкающим и чадящим оружием.
— Не достанете, серая свора! — встрепенулся
я. — Меня так просто не возьмешь! Волки отпрянули от бани на безопасное расстоя-
ние и напряглись в ожидании, пожирая меня глаза-
Я бросился под угор, рассчитывая, что бани в де- ми, в которых отражался мой крохотный спаситель-
ревнях не закрывают. Снег здесь был глубже, чем на ный огонек. Ее было совсем мало, этой спаситель-
тропе, но я, взрывая его, как конь, быстро добежал ной бересты, стремительно пожираемой огнем. Но
до черневшей под угором приземистой бани. Закоп- мне хватило этого, чтобы увидеть стоящую у доща-
ченные двери ее были покрыты инеем и слегка при- той стены предбанника маленькую поленницу.
открыты. Одной рукой я держал свой факел, а другой забрасы-
вал внутрь предбанника дрова. Береста на кочерге
— Ура! Я спасен. — Я отжал замерзшие двери и сгорела мгновенно, волки сразу же двинулись в мою
протиснулся в предбанник, пропахший дымом и бе- сторону, но я уже заскочил в баню и захлопнул две-
резовыми вениками. ри... Я был спасен.

В предбаннике было холодно, но не теплее было ...Дров было немного, всего семь березовых поле-
и в самой бане. шек, но их должно было хватить, чтобы согреть ка-
менку и тесное банное пространство. Я лег на пол,
— Скорее всего, мне придется тут ночевать. Но сложил дрова в топку и запалил их. Веселый огонек
на таком холоде можно к утру окочуриться, — раз- прижился на поленьях, набрал силу, весело запотре-
мышлял я, торопливо отыскивая в темноте спички, скивал. Скоро дым заполнил все нутро бани. При-
растопку и дрова. шлось открыть двери в предбанник, а из предбанни-
ка в студеную, полную смертельной опасности ночь.
Спички были в кармане. Свои. Я нащупал рядом Уже не опасаясь, я выглянул на волю. Похоже, волки
с каменкой бересту, потом огарок свечи на подокон- теряли ко мне интерес. Они поднялись в деревню и,
нике. Я чиркнул спичкой, по закопченным стенам сев на угоре, славили тоскливым воем свое солнце.
бестолково заметалась моя длиннорукая тень. Я за-
глянул в котел, вмазанный в каменку. В нем на до- Я тоже стал терять к ним интерес, страхи мои
нышке блестело зеркальце застывшей воды с вмерз- улеглись, жизненные просторы снова распахнулись,
шим в него березовым листом. А вот дров в топке не и я лег перед топкой на пол бани, наслаждаясь раз-
было. Одни подернутые холодным пеплом угли. ливающимся теплом.

...Теперь нужно было поискать возле бани полен- ...Я уже парился в этой бане с дядей Лешей Вих-
ницу с дровами, набрать дров, потом, лежа на полу, ревым, когда года два назад приезжал к нему на ры-
истопить баню, выпустив дым через двери, потом балку. Был конец апреля. Над Степановом бесконеч-
поплотнее закрыть двери предбанника, чтобы обезо- ными клиньями тянулись на Север гуси и утки, в
пасить себя ночью от вторжения голодной стаи. разливах Почаевки прямо за двором Вихрева буй-
Я только наклонился к окошку, чтобы взять огарок ствовали лягушачьи хоры, а поднятая прибылой во-
свечи, как рядом с рукой, отделяемый только хруп- дой полёва буквально кишела заходящей на нерест
ким стеклом, возник волчий оскал. Я слышал даже, рыбой.
как щелкнули хищные клыки...
Вечером мы столкнули в залив деревянную ве-
Глава 3. В холодной бане сельную лодку, я сел на весла, а дядя Леша распустил
за кормой ботальную сеть. Сетка была старой, рва-
— Обложили, гады! — Тошнота подкатила к горлу. ной, и перекрыли мы ею всего-навсего метров два-
Я невольно опустился на лавку. дцать. Дядя Леша взял в руки ботало и несколько раз
бухнул им в заливе. В сумеречном свете видно было,
Свеча, догорев, потухла. В окошко виден был как неистово заплясали поплавки нашей сетки. Мы
осиянный луной заснеженный угор, по которому вытащили кол и стали выбирать в лодку сеть. Она
возбужденно кружила волчья стая. была настолько полна рыбой, что наша лодка едва не
пошла ко дну. Мы тогда, едва выпутав из сетки по-
— Попал! Влип! — сказал я сам себе. — Неужели павшую рыбу и отдав ее на попечение тетки Маши,
вот здесь, в этой замерзшей деревне, придется рас- устремились с дядей Лешей под угор в баню, пышу-
статься мне со своей юной, полной надежд и планов щую паром и жаром.
жизнью...
У Вихрева на груди был темно-коричневый клин.
Слезы выступили у меня на глазах. Я буквально И руки его тоже были калены морозами и ветрами.
почувствовал, как волчьи челюсти с хрустом ломают Дядя Леша никогда не носил рукавиц и не имел при-
мне шейные позвонки, рвут горло, орошая алой го- вычки застегивать ворот. Так что руки его, грудь бы-
рячей кровью снег... ли подставлены ветрам и стужам. Вот это была за-
калка! Мы шагнули в жаркую истому бани.
— Я не дамся вам, сволочи! Сейчас вы у меня по-
пляшете! — Меня буквально подкинуло с лавки же- Каменка исходила малиновым светом, настоль-
лание дать сражение этой кровавой банде. — Сейчас, ко были раскалены камни. Дядя Леша загнал меня
сейчас, — повторял я как заклинание... — Сейчас я
вам устрою...

Я нашарил у каменки кочергу, обмотал ее куском
бересты и выбрался в предбанник. Береста затреща-

Анатолий Ехалов Деревенские повести 25

на полок первым, а сам стал бросать на камни воду. банном окошке волчьи морды. Они выглядывали
Каменка ахала, взрывалась с треском, нагнетая в ба- меня в сумраке бани. Но я снова проваливался в
не нестерпимый жар. Я считал себя завзятым па- сон...
рильщиком и в своей городской бане мог переси-
деть в парилке любого. Был уверен, что стерплю и Я проснулся, когда было светло, а в банное окно
этот жар. Но дядя Леша прижал меня к стене так, проникали лучи низкого солнца. И тотчас в груди
что я не мог шевелиться, и принялся охаживать ме- моей закипело радостью и восторгом, как будто не
ня и себя веником. Это была катастрофа. Теряя вся- было ночных кошмаров, как будто бы моя жизнь не
кое достоинство и уважение к себе, я взвыл, скатил- висела на волоске...
ся на пол и пополз к двери, чтобы поймать глоток
свежего воздуха. Я вылез из бани, все еще сохранявшей остатки
тепла, умылся снегом, потянулся счастливый, огля-
А дядя Леша долго еще охаживал себя веником, дывая мир, залитый солнцем... Я подумал, что вол-
кидал воду на каменку, снова истязался на полке, по- ки, оставшись без ужина, отлеживались, должно
ка наконец не вывалился, красный как рак в пред- быть, сейчас в своем логове где-нибудь в лесной
банник. глуши. Можно было смело вернуться в свою боль-
шую деревню на теплую печь к тетке Сане. Но таин-
— В бане веник командир, всех побил и царю не ственное исчезновение жителей Степанова удержи-
спустил... — сказал он бодро, поправляя фитиль в вало меня.
керосиновом фонаре.
Еще прошлой весной дядя Леша наказывал мне:
Вихреву было уже за пятьдесят, но вся стать в нем — Приходи к нам или приезжай лодкой, в любое
была молодецкой: широкие плечи, мускулистые ру- время мы тут... Поговорим.
ки, пресс, как будто он качался каждый день. А вот
спина, ноги его были покрыты рваными, давно за- В тот раз мы проговорили с ним всю ночь. Вер-
рубцевавшимися ранами... нее, говорил Алексей Вихрев, а я слушал.

— Что это? — спросил я его несмело. — Нас разбили в самом начале войны. Числа
— Немцы оставили память, — отвечал он нехо- двадцать пятого. Линии фронта уже не было. По до-
тя. — Собаками травили... рогам, по полям шла бесчисленно потерявшая строй
— Как так? — удивился я. и командиров отступающая пехота... Мы везли в по-
— Как-нибудь расскажу, не люблю я ворошить луторке раненых. И тут начался налет. От самолетов
прошлое, — сказал он и замер на лавке, опустив небо было черно. Помню вой пикирующего бомбар-
плечи... дировщика. Потом, как в замедленном кино, взлета-
— Так нельзя, —возразил я. — Нельзя забывать ет на воздух идущая впереди машина, летят доски,
прошлое, хотя бы затем, чтобы оно не вернулось, — колеса и почему-то гробы... Красные гробы. Види-
сказал я дежурные в этих случаях фразы, но Вихрев мо, кого-то из командующего состава нужно было
воспринял их как откровение. захоронить...
— Ладно, пойдем в дом, выпьем после бани пун-
шику, и расскажу... Никому не рассказывал, а тебе ...Мы сидели за деревянным, выскобленным до-
расскажу. бела столом под керосиновой семилинейной лам-
пой. На столе на доске лежал развернутый рыбник с
Глава 4. Исповедь рыбака судаком. Тихо попискивал остывающий самовар.
Сквозь окна доносился с заливов неумолчный тор-
Дрова скоро прогорели. Какое-то время угли еще жествующий любовный гул нерестящихся лягушек,
освещали призрачным мерцающим светом угол ба- гнездящихся уток и куликов, токующих тетеревов и
ни, но скоро и они подернулись пеплом. глухарей... В протоках гулко бились в любовной
страсти гигантские щуки, приплывшие сюда для
Я потрогал камни. Они были холодны, но я знал, продолжения рода из потаенных глубин водохрани-
что спустя время они прогреются и отдадут в банное лища. Весь этот подлунный мир ликовал и заходил-
нутро свое тепло, что я смогу дождаться здесь утра. ся в любовной страсти.
Можно было, не опасаясь угара, закрывать двери.
Я выглянул из предбанника на волю. Моих пресле- — Я очнулся от удара, — рассказывал Вихрев. —
дователей уже не было. Но вой их доносился уже со Надо мной стояли два немца и, видимо, совещались,
стороны Почаевки. Они могли вернуться в любой смогу ли я встать и идти или меня проще достре-
момент. Волки не привыкли оставлять добычу и бу- лить... Желание жить пересилило мою слабость.
дут преследовать и добирать ее до конца. Но мне они Я стал подниматься, хотя голову мою сильно обно-
были уже не страшны. Настанет утро, и будет ясно, сило. Наша машина лежала в кювете. Двое других
что делать дальше. Я смёл старым веником с полка немцев добивали штыками раненых. Контуженого
сажу, забрался на него и растянулся, сунув под голо- шофера подняли за шиворот и пинком направили в
ву тощий рюкзак. Волнения и страхи отступили, на- мою сторону. По всему полю, взрытому бомбами,
пряжение ушло, голова моя закружилась, и я прова- шли цепью немцы и деловито сортировали убитых,
лился в тягучий мутный сон. Время от времени я раненых с уцелевшими. То тут, то там хлопали оди-
просыпался, и затуманенный взгляд мой находил в ночные выстрелы, это добивали, как я понял, не
способных передвигаться. Это был плен.

26 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

...Я уже пожалел, что вывел дядю Лешу на эти от- «Веселитесь, гады, — твердил я себе. — Еще не ве-
кровения. Так несовместимы были ужасы пережи- чер. Мы еще поднимемся и пересчитаем ваши зубы».
той им войны с радостным ликованием весеннего
мира. Однако Вихрев уже втянулся в мрачные воспо- К обеду нас пригнали на железнодорожную стан-
минания. цию, где уже стояли телячьи вагоны. И так, голых,
они стали загонять нас в вагоны, набивая битком,
— Скоро они согнали собранных на поле крас- так что в них можно было только стоять. Я понял,
ноармейцев в одно место, — говорил он хрипло. — они унижали нас, чтобы сломать человеческую гор-
Нас построили в колонны и погнали на Запад. К но- дость и превратить в рабов там, в культурной и циви-
чи мы пришли в поле, на котором стояли столбы, об- лизованной Европе.
несенные колючей проволокой и караульные вышки
с прожекторами. Нас загнали в это огороженное ко- Мы ехали ухоженной Европой, которая не знала
лючкой пространство и замкнули ворота. Мы уснули войны, какая пришла в Россию. Ехали как оскоп-
вповалку друг на друге, поскольку силы у всех были ленный рабочий скот. В городах Германии поезд
на исходе. Многие были контужены, как я, многие останавливался, перрон оцепляли и выгоняли нас
ранены... Ночью нас разбудили пулеметные очереди на волю под аплодисменты, радостные крики и
и предсмертные крики раненых. Немцы били по нам смех горожан. Столько лет прошло, а ни раны, ни
из пулеметов, заметив малейшее движение среди ужасы войны, ни горы трупов, ни смерть товари-
пленных. щей, которых на моих глазах разрывало на части, не
бередят душу воспоминаниями так, как это униже-
Утром ворота полевого лагеря распахнулись, ние. У меня и сейчас сводит лопатки, когда вспоми-
въехала грузовая машина и высыпала на землю кучу наю эти немецкие перроны, аплодисменты и хохот
грязных корнеплодов. Потом из другой машины с обывателей...
цистерной были заполнены водой из шланга не-
сколько разрезанных вдоль железных бочек из-под Мы укладывались уже засветло. Прежде вышли
горючего. Нас мучили жажда и голод. Пришлось на крыльцо. Мир был свеж и торжественен. Устав-
вставать на колени и пить из этих воняющих бензи- шие от любовного безумия заливы за вихревским
ном корыт. Вместо еды был только привезенный двором угомонились наконец и набухали исторгну-
грязный турнепс, выращиваемый в колхозах на корм тыми семенами жизни... В этом умиротворении и
скоту. торжестве жизненной правды душа уже не принима-
ла даже мысли о войне и насилии.
Скоро приехало, как мы поняли, начальство и с
ним крытая машина с солдатами и собаками. Нас — Потом договорим, — сказал Вихрев, — как
подняли, построили и приказали раздеться догола. приедешь. Тяжело ворошить прошлое. А главное ты
Толстый немец в форме, видимо главный у них, по- знаешь: мы победили. Мы прошли своими сапогами
шел вдоль строя, палкой показывая на слабых и ка- по дорогам самодовольной Германии. Мы начисти-
леченых. Этих несчастных вытаскивали, отводили в ли им обличье и зубы пересчитали...
сторону к большой яме и тут же убивали выстрелом в
затылок. Скоро яма заполнилась трупами. Привезли Вместе с солнцем из-за лесных кряжей выкати-
лопаты и заставили нас закопать эту ужасную брат- лось как будто само колесо времени и покатилось,
скую могилу. Я видел, сверху лежал водитель нашего соря огненными брызгами, в небесную гору зенита.
«газика» из санитарного батальона... Беленький та-
кой паренек. Пуля через затылок вышла у него через Глава 5. Последний житель Почаевки
глаз. А второй глядел в небо, словно разглядывал там
что-то, нам недоступное. Ему было, как и мне, де- ...Я поднялся в деревню, обошел снова подворье
вятнадцать лет... «Не видать тебя, думаю, парень, Вихревых, постучал кольцом в дверь, не ожидая от-
мамке с батькой... Не видать. А вот что нам предсто- вета. Похоже, хозяева оставили дом надолго, сведя
ит еще перенести?» В ворота заехала машина с со двора всю живность. Я уже собирался вернуться в
брандсбойтом, окатила водой, и погнали нас, голых, большую деревню к тетушке Сане, как вдруг увидел,
за ворота на тракт. что крайний дом в Почаевке обитаем. Над трубой его
играло теплое марево, указывая на то, что печь утром
По дороге ехали в машинах и на мотоциклах нем- топили и недавно скрыли. Я стал вглядываться в за-
цы, они показывали на нас пальцами, фотографиро- снеженные заулки домов и тут увидел, что в крайней
вали и ухохатывались... обитаемой избе кто-то открывает дверь. На крыльцо
выбрался человек, и тут я увидел огненную вспышку,
— Русишь золдатен, гут зольдатен! — кричали вслед за ней облачко дыма, и спустя мгновение из
они и показывали пальцами на нас. Почаевки прилетел выстрел.

Это был край унижения. В груди у меня рожда- «Бах!» — грохнуло в Почаевке, и звук выстрела
лось чувство сродни бешенству: желание броситься понесся в сторону темного бора, шарахнулся о стену
на конвоиров и зубами перегрызать им глотки. его, вернулся, ударился о стену ельника за вихрев-
И только остатки здравого смысла удерживали от ским двором и полетел на другой берег большой ре-
верной смерти, которая ждала тебя, при первом дви- ки, чтобы уже потерявшим задор и энергию выстре-
жении в сторону. Помню, я шел и скрипел от ярости лом упасть к подножью степановского угора.
зубами так, что они крошились в песок...

Анатолий Ехалов Деревенские повести 27

Я взбодрился и с радостным ожиданием стал на- — Пригласите меня в гости! — проговорил я,
блюдать за человеком, заявившим о себе столь гро- волнуясь. — Очень мне ваша история интересна.
могласно. Видно было, что он, спустившись с крыль-
ца, замешкался на недолго и двинулся к застывшей Она оценивающе взглянула на меня, но ответила
реке по направлению к Степанову. Человек шел на не сразу.
лыжах. Скоро я уже различал и ружье за его плечами,
и рюкзак. Человек спустился в русло и скоро стал — Надо пару зайчишек подстрелить. — Она сно-
подниматься на степановский угор. Я уже собрался ва поглядела на меня так, что у меня жарко загоре-
побежать ему навстречу, но какое-то несоответствие лись уши. — А то чем буду гостя-то кормить?
в образе этого человека с моими ожиданиями оста-
новило меня. Я вгляделся попристальнее и понял, — Да я не голоден совсем, — соврал я.
что это... — Ладно, — решительно сказала молодуха. — Бе-
ги пока в дом, там не закрыто, поверни кольцо, и от-
Это была женщина... кроется. Самовар горячий. Пироги под холстиной...
Да, да... Женщина. Причем не старая, не развали- Я скоро буду.
на какая-то, какие обычно обитают в таких вот до- — Скажите, как хоть вас именовать? Я вас
живающих свой век деревеньках, а молодая, с пру- почему-то не знаю.
жинистым шагом, стройной фигурой, которую не — А я вот тебя знаю. Ты нашего учителя сынок.
могли скрыть ни фуфайка с повязанным поверх ее Хороший был человек. И с тобой мы встречались.
полушалком, ни валенки, ни ватные штаны... Кто же Один раз целый день пасли вместе овец.
это мог быть? Я знал почти всех жителей и Степано- И тут меня словно пронзило молнией. Я вспыхнул.
ва и Почаевки, особенно молодых, которые учились — Вот как? А вы не внучка ли Костыгова тог-
когда-то вместе со мной в деревенской школе. Но да? — догадался я. — Мельника?
деревенская молодежь давно уже покинула родные — Внучка, — засмеялась она. — Снандульей
избы, которые даже электрической лампочки не звать... А по-простому Надей... Ну, пока!
знали, уехала в города, казалось бы безвозвратно. И Молодуха покатилась через деревню в перелесок,
вот, на тебе, молодуха в Почаевке! а я через залив двинулся в Почаевку, вспоминая эту
Молодуха тем временем подъехала ко мне, по- неожиданно явившуюся из детства девчонку, в кото-
правила ружейный ремень на плече и оплеснула ме- рую я, как мне тогда показалось, влюбился с первого
ня ироничным взглядом, даже не удивившись ни- взгляда.
сколько. Я ее не видел больше ни разу, хотя слыхать о
— Что, парень, заблудился, что ли? ней — слыхал. Тем более имя у нее было непривыч-
— Здравствуйте! — отвечал я неуверенно, разгля- ным для слуха. Деревенские старухи частенько вспо-
дывая лыжницу. Похоже, я ее не знал. — В гости вот минали Гришу Мельника, который не уехал из-за
шел к Вихревым, да чуть волкам в зубы не угодил... подтопления, а остался жить на мельнице со своей
В бане ночь коротал. внучкой Надюшкой, Снандульей по-настоящему.
— Повезло, — сказала лыжница. — А мог бы и не Родителей у внучки не было. Дочка Гришина
выжить тут. Вихревы вон уехали... У них волки сна- принесла, как у нас говорят, дитё в подоле из города,
чала собаку задрали, а потом корову зарезали прямо где работала на фабрике. Принесла, да недолго и по-
в хлеву, пока они в город ездили. Крыша у них дра- жила. Однажды по весне переходила по распадавше-
ночная была, старая. Бросили всё и в город пересе- муся льду большую реку, да и пропала. То ли утонула,
лились до весны. Правда, тетя Маша хворает сильно. то ли ушла искать лучшей доли. Неизвестно. Больше
Не знаю даже, поправится ли... ее никто не видел. А вот внучку на какое-то время за-
— А что с ней? — с тревогой спросил я. бирала родня отцова в город, а потом она будто бы
— Говорят, худая болезнь, от которой спасенья возвращалась...
нет... Гриша Мельник жил бобылем. Старуха-то у него
— Беда, — сказал я горько. — Замечательная давно убралась в мир иной. Как они жили, никто не
женщина. Дядьке Леше настоящая подруга боевая. ведал. Мельница была в лесу, прибылая вода скрыла
А вы-то как тут с волками? — спросил я, всё более все дороги и подъезды к ней. Только летом можно
поражаясь незнакомке. было на лодке доплыть да зимами по льду добрести.
— Когда воюю, когда мирно живем, — отвечала Мельник был хром. Первый раз я увидел его в бору.
она без всякой бравады. — Утром в окно выгляну — Мне было тогда лет двенадцать. Я собирал чернику.
сидят. Меня караулят. А больше некого. Я одна на Корзинка моя была уже почти полна, и я уже выгля-
всю Почаевку. Ни собаки, ни кошки... Беру дробо- дывал среди сосен тропу, которая привела бы меня к
вик, шарахну прямо из дверей, прогоню эту свору, а речному броду, чтобы бежать домой. Но, видимо,
к вечеру опять придут... Усядутся, в окошки мои за- увлекся, забрался далеко и потерял направление.
глядывают... Скучно им в лесу-то. И тут я явственно услышал скрип, словно кто-то
Этот рассказ так меня захватил, что я даже по- шел по бору в сапогах со скрипом... Я на всякий слу-
краснел от накатившего восторга. Вот это был бы чай приготовился прыснуть в лес. Некому было хо-
материал для газеты! Вот это был бы очерк! дить тут по нашему бору в форситовых сапогах со
скрипом. Но скрип продолжался, и я вспомнил нек-
стати сказку-страшилку:

28 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

«Все по селам спят, по деревням спят... ...Иностранцев было двое. Лерхен — рыжий, ме-
Только я не сплю... тра под два гигант лет тридцати пяти, по фигуре и
Скрипи, нога, нога липовая...» повадкам человек тренированный, и его напарник
Курт — двадцатипятилетний спортивного телосло-
Страх закрался в мою душу, но тут в прогале сосен жения молодой человек. Лерхен плохо, но что-то по-
показалось настоящее чудо лесное. Леший! У него нимал по-русски, что-то говорил...
была клочковатая до пояса борода, густые нечесаные
волосы до плеч, из которых сверкали настороженно На ток выходили с вечера. Вихрев надел длинные
голубые глаза. Одна нога у него была настоящая, об- бродовые сапоги с мягкими фланелевыми портянка-
утая в сапог, а другая — деревянная. И при каждом ми, свитер, поверх него легкую теплую фуфайку.
движении она издавала скрип. Я остолбенел. Это ди- У немцев было прекрасное вооружение и снаряжение,
во лесное несло на плече длинную косу, железное но фирменная охотничья одежда, состоящая из кожа-
полотно которой было замотано в грязную тряпицу. ных курток и коротких кожаных брюк с сапогами,
Лесное диво тоже остановилось и молча разглядыва- привели его в недоумение. Пришлось собирать аму-
ло меня. ницию на месте, переодевать немецких охотников.

— Ты, ты кто? — заикаясь, спросил я. — Нужно будет довольно долго идти по тайге, —
— Я не смерть твоя! — так же скрипуче захохота- предупредил Алексей. — Поэтому одежда должна
ло это диво. быть соответствующая задаче. Такие штаны у нас да-
Я обмер, но совладал с собой и не бросился в бега. же летом на танцы не наденешь — комары сожрут.
— Ладно, не бойся! — сказало диво, оборвав
смех. — Мельник я. Дядя Гриша. Батьке своему по- — Сколько нужно идти? — уточнил Лерхен.
клон от меня передай. Помню его. Добрый человек — Я обычно прохожу это расстояние за два часа.
был. Редкий. С вами мы пройдем его, — Алексей еще раз оценива-
юще оглядел гостей, — с вами — часа за четыре,
...Скоро я уже был в Почаевке. Дом моей хозяйки пять...
не был обшит, бревна от ветров и времени были в Этот оценивающий взгляд не ускользнул от вни-
темной окалине, но всем своим видом внушали мания Лерхена. Он в свою очередь критически гля-
основательность и кондовую крепость. Верно, преж- нул на поджарую фигуру Вихрева и самоуверенно за-
ний его хозяин и строитель придирчиво отбирал в явил:
беломошных борах тонкослойные смоляные сосны, — Мы тоже пройдем за два. Курт — чемпион зем-
которые способны простоять под ударами непогод ли Северный Рейн–Вестфалия по бегу, я — бывший
не одно столетие... капрал австрийской армии. Нам знакомы большие
нагрузки.
Заулок у дома был густо прошит волчьими стеж- Курт улыбался и согласно кивал головой.
ками. Эти серые разбойники, было видно по следам, — А я бывший сержант Красной Армии, — на-
и вправду чувствовали себя настолько вольно, что бычился Вихрев. — За два так за два...
подходили к самым стенам избы и вставали на зад-
них лапах, заглядывая в окна. На глухариную охоту выходили с вечера. Тайга
начиналась сразу за речкой. На западе ярко догорал
Я взбежал на крыльцо, повернул кольцо щекол- закат, погода обещала выдаться ясной, с морозным
ды, нашарил в сенях двери, обитые войлоком, и ока- утренником. Поэтому лыжи были совершенно лиш-
зался в теплой утробе избы, пропахшей щами, пиро- ними. Можно было по насту легко скрадывать дичь
гами, каленой глиной русской печи и еще чем-то не- и по насту же успеть вернуться в город.
уловимо домашним, делающим тебя уверенным в
собственной безопасности. Я скинул полушубок, ва- Вихрев шел впереди, прокладывая дорогу. Шел
ленки, уселся за стол и с аппетитом принялся за пи- легко и ходко, хотя растряпший за день снег держал
рог и чай... Но едва я насытился, как меня охватила уже плохо, и временами он проваливался едва ли не
непреодолимая дрема. Я с трудом взобрался на печь до пояса. У немцев, особенно у грузного Лерхена,
и там, на горячем ее ложе, уснул поверх фуфаек, под- скорость в сравнении с Алексеем была значительно
ложив под голову валенок. Затухающее мое сознание ниже. Они то и дело натыкались на деревья, пута-
зафиксировало еще два далеких выстрела, прозву- лись в зарослях, долго выбирались из снежного пле-
чавших почти один по-за другим... И еще я успел по- на, когда проваливались сквозь наст. Приходилось
думать, что вряд ли дядя Леша Вихрев, прошедший все время притормаживать, дожидаться гостей.
войну и немецкие лагеря, уехал бы из деревни, забо-
явшись волков... Скоро совсем стемнело, на небо высыпали круп-
ные звезды, подморозило, и снег стал держать уве-
Глава 6. Немцы идут на охоту реннее. Однако они шли уже два часа, а до тока оста-
валось еще столько же. Видно было, что немецкие
Однажды он рассказывал мне о своей встрече с нем- друзья изрядно устали. Алексей решил сделать ко-
цами, которых привезли к нему егеря с просьбой от- роткий привал. Он быстро наломал лапника и бро-
вести их на глухариный ток. сил его к сосне, чтобы можно было сидеть. Немцы с
благодарным молчанием приняли приглашение к
отдыху. Над тайгой поднялась луна, огромная, слов-

Анатолий Ехалов Деревенские повести 29

но медный начищенный поднос, она поднялась над дет настоящий капут. Я бы сказал по-русски, но при
вершинами сосен и зависла, словно живое существо, гостях нельзя.
разглядывающее свои владения.
Но Лерхен уже лежал спиной на снегу, из-под ко-
Трое охотников у костра привлекли было ее вни- торого проступала ледяная вода.
мание, но скоро они наскучили ей, и медный поднос
луны покатился дальше в темное, освещенное лишь — Скажи, Алексей, что будет. По-русски ска-
россыпями звезд поднебесье. Алексей прислушался. жи, — стонал Лерхен.
Удивительно, но тайга словно вымерла. Не было
слышно ни бормотания косачей, ни пересвиста ряб- Алексей увидел, что и Курт опускается рядом с
чиков. Глухари, точившие без устали свои древние Лерхеном в снег.
песни, словно растворились бесследно. Вихрев гля-
нул на луну и все понял. На сияющем ослепительно — Если хочешь, то по-русски это называется
лунном диске образовалась сначала темная точка, полный... кирдык! А ну вставайте, кипит твое моло-
которая на глазах стала стремительно расти, и скоро ко на моей керосинке! — заорал он на всю тайгу.
лунный лик скрылся за непроницаемой пеленой
мрачной тучи, сразу же накрывшей весь мир. Почти Крепкие русские выражения, кажется, подей-
тотчас пошел крупный дождь. Первый дождь насту- ствовали. Немцы начали нехотя подниматься. Вих-
пившей разом весны. Немцы озабоченно посмотре- рев отобрал ружье и рюкзак у Курта и, сгибаясь под
ли на проводника. тяжестью трех ружей и трех рюкзаков, снова врезал-
ся в снежную целину. А немцы пыхтели сзади, по-
— Весна да осень, на дню перемен восемь, — вторяя как заклинание:
сказал он скорее сам себе, потому что немцы из
этой сложной конструкции поговорки вряд ли что — Полный кирдык! Полный кирдык!
поняли. Как ни тяжело было Алексею, но все же он расхо-
хотался.
— Дождь может продлиться долго, но может ско- ...Потребовалось еще часа полтора, чтобы до-
ро кончиться. Угадать трудно, — попытался он разъ- браться до тока. Вихрев быстро нарубил лапника,
яснить немецким охотникам ситуацию. — Нужно набросав его толстым слоем на снег, навалил сушня-
или идти вперед, или возвращаться. ка, запалил костер, повесив над ним сразу два котел-
ка: один для чая, другой для кулеша. Пока закипала
— Нет, мы готовы принять эти экстремальные вода, заставил немцев снять с себя всю одежду и раз-
условия, — возразил тотчас Лерхен. Курт согласно весить ее на вешалах. Сушить пришлось всё, вплоть
кивал головой. до кальсон. Когда закипел на костре кулеш из крупы
и тушенки, бивуак уже был полностью обустроен.
— Тогда идем не теряя времени, — поднялся Голый русский сержант носился как призрак вокруг
Алексей. костра, наливая горячий кулеш в кружки и готовя
таежный чай, половина которого состояла из чи-
И они снова тронулись в путь. Идти становилось стейшего спирта.
труднее с каждым шагом. Резко сгустилась тьма, хо- — Что это? — со страхом спрашивал Лерхен, дер-
рошо еще белый снег отсвечивал меж деревьями. Но жа дрожащими руками предложенную кружку.
дождь, усиливавшийся с каждой минутой, превра- — Пей! Это русский пунш!
тил еще полчаса назад худо-бедно державший охот- С первого глотка Лерхена перекосило.
ников наст в сплошную кашу. — Не могу!
— Пей, Лерхен, одним махом. Пей, а то погиб-
Алексей, разогнув броды, словно трактор про- нешь здесь в тайге. И ты, Курт, пей! Мне не выне-
кладывал в снежной целине дорогу. Немцы натужно сти вас!
пыхтели сзади. Немцы выпили эту адскую смесь и замерли в ожи-
дании результата. Первым пришел в себя Лерхен:
За час прошли с километр. По расчетам, до глуха- — Алексей, почему елки качаются? Ветра нет.
риного тока оставалось при таких темпах часа два После пунша Алексей напоил любителей русско-
ходьбы, но немцы, похоже, совсем обессилели. Лер- го экстрима горячим кулешом, заставил надеть про-
хен дышал с хриплым присвистом и что-то бормотал сохшую одежду, и уложил их на лапник, укрыв сверху
себе под нос. Вихрев решительно взял у него ружье и предусмотрительно захваченным с собой брезентом.
рюкзак. Снова, как бульдозер, принялся проклады- Через пять минут измученные гости уже храпели.
вать путь. Скоро дождь промочил его насквозь, в са- Алексей усмехнулся и принялся хлопотать по хозяй-
погах тоже хлюпала вода, одну низинку пришлось ству, поправил костер, не спеша попил кулеша, чая,
преодолевать едва ли не вплавь. проверил снаряжение.
Дождь прекратился. Часа через полтора уже нуж-
От Вихрева густо валил пар. Наверное, так же па- но было выступать к току. Алексей натянул на себя
рили и его попутчики, но в темноте этого не было горячую одежду и тоже нырнул под брезент. Рядом с
видно. Лишь слышно было, как с языка Лерхена ним мирно похрапывали люди, чьи отцы пришли в
срываются проклятия. Скоро начал тяжело дышать сорок первом на нашу землю, стараясь огнем и желе-
и Курт, вторя проклятиями в унисон Лерхену. зом подчинить себе волю русских людей. И вот сей-
час он лежит рядом под одним брезентом с наслед-
— О, майн гот! — услышал Вихрев мольбу за спи-
ной. — Нужен привал! Капут!

— Нельзя останавливаться! Нельзя садиться в
снег, — начал горячо возражать Алексей, — тогда бу-

30 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

никами бывших врагов, доверивших свои жизни че- — Увы, — отвечал расстроенный Алексей. — До
ловеку, которого его отцы пытались уничтожить и ближайшей деревни десять километров, и этот путь,
морально, и физически. Алексей прислушался к сво- хочешь — не хочешь, нам предстоит пройти.
им чувствам и ничего, кроме ответственности и со-
страдания к этим людям, привыкшим к комфорту и И снова, прежде чем тронуться в обратный путь,
благам цивилизации, в своем сердце не услышал. отобедали, отчаевничали, просушились у костра.
И снова Алексей встал впереди, пробивая дорогу к
Через час он уже был на ногах, готовил завтрак и дому. Снег совсем уже размяк, превратившись в ле-
чай, слушая рассветную тайгу. Дождя не было со- дяную кашу, каждый шаг давался с трудом. За два ча-
всем, но небо все еще хмурилось, облака тяжелым са пути они прошли не более двух километров.
покрывалом укутывали небо. Чуть забрезжили серые
сумерки, когда он стал поднимать охотников. Спутники были уже без сил. Пришлось останавли-
ваться, палить костер, пить крепкий сладкий чай, су-
До десятка глухарей уже токовали на болоте, вы- шиться... Еще через пару часов Лерхен начал падать.
шаркивая свою любовную песню. Курт и Лерхен, Вода была и сверху, и снизу. Вновь останавливались,
услыхав диковинную песню, преобразились. Азарт сушились. На этом привале Курт и Лерхен вынули из
охотников заставил их подняться с нагретых посте- рюкзаков трофейных глухарей и со слезами положи-
лей в холодное сумрачное утро. На скорую руку пе- ли их под елку. Нести добычу не могли. Скоро при-
рекусили и опять тронулись в путь. До глухарей было шлось забрать у немецких охотников ружья, которые
минут двадцать напряженной ходьбы. Наконец Вих- они тоже были готовы оставить в тайге. Потом при-
рев, шедший впереди, замер, вслушиваясь в глуха- шел черед рюкзакам. Теперь немцы шли вперед,
риную песню. Алексей, навьюченный словно верблюд, размеренно
и, казалось, неустанно шел тяжелой поступью сзади.
— Кечи, кечи, кечи... — выщелкивал глухарь
первое колено своей песни, при котором охотнику И тут Вихреву вспомнилось такое, отчего уста-
полагалось стоять недвижимо, чтобы не выдать себя лость словно улетучилась. Бабка хранила в сундуке
осторожной птице. Но вот глухарь начал вышарки- желтую вырезку из газеты и с нею три дедовых Геор-
вать второе колено, похожее на трение камня о ка- гиевских креста. Было это еще в Первую мировую
мень, — не зря, видимо, говорят, что птица эта при- войну. Войну с германцем, как говаривала бабка.
шла к нам из каменного века, — и вновь русский В заметке той было написано, что разведчик Сели-
охотник двинулся вперед. Пока выводит глухарь са- ван Вихрев, возвращаясь с задания из тыла против-
мозабвенно это колено, к нему можно хоть на танке ника, обнаружил на поляне под стогом обедающих
подъезжать — не услышит. немцев числом в семь или восемь человек. Будучи
человеком решительным и смелым, он вышел из ле-
Наконец на фоне сереющего неба четко проре- са и громким командным голосом отдал приказ:
зался профиль первой птицы. Вихрев пропустил
вперед Лерхена. Лерхен начинал подбираться на вы- — Первый взвод с правого, второй с левого флан-
стрел к таежной красивой птице, расправляющей на га, окружай. При сопротивлении — стрелять на по-
фоне утреннего неба тяжелые крылья и вытягиваю- ражение.
щей шею, увенчанную гордой головой на фоне
утреннего неба. Грохнул выстрел. Глухарь встрепе- А сам подошел к немцам, скомандовал «хенде
нулся и тяжело нырнул с ветки, распластав крылья. хох!», спинал в кучу оружие, чтобы врагу не дотя-
В то же мгновение крылья подхватили его и понесли нуться до него было, и приказал одному из немцев
в сторону сосновой гривы. Алексей, шедший сзади, обрезать у товарищей пуговицы со штанов. Так и
поднял ружье, и тут же лопнувший над болотом вто- привел в распоряжение своей части всех восьмерых
рой выстрел свалил огромную птицу на снег. или семерых. Те всю дорогу шли и держали руками
штаны. Без штанов-то далеко не убежишь даже под
— Это полный кирдык! — возопил во все горло страхом смерти...
Лерхен, и Алексей подумал, что научил на свою го-
лову немца ругаться, что теперь он будет к месту и не ...Прошли еще километра полтора. И снова не-
к месту применять эти неприличные слова в обихо- мецкие охотники начали спотыкаться и падать со
де. Вот, скажут, пообщался с русским, нахватался га- всего размаха прямо в воду. Ноги вовсе не держали
достей! их. И снова Алексей рубил лапник, валил сушняк,
кипятил чай. До дому было уже недалеко. Однако
Следующим был Курт. Ему тоже с помощью немецкие охотники уже не в состоянии были под-
Алексея удалось завалить глухаря, и оба они, счаст- няться на ноги. Бедный австрийский капрал Лерхен
ливые, фотографировались с трофеями в уже на- вытащил из нагрудного кармана фотографию жены
бравшем силу рассвете. и, глядя на нее полными слез глазами, повторял:
«О, моя Лизабет! Полный кирдык!»
Вихрев не стал бить птицу для себя. Лишние
семь-восемь килограммов в рюкзаке были ни к чему. — Ждите меня здесь! Я скоро вернусь, — наказал
И точно, тяжелые тучи заволокли небо, и снова по- им Вихрев и налегке отправился на шум большой ре-
шел крупный прямой дождь, не оставляя надежды ки, на которой уже началась ранняя навигация.
на ясную погоду.
Немцы обморочно спали, когда сквозь мелко-
— Алекс? — с надеждой спрашивал Лерхен. — лесье проломились сани, запряженные верным ко-
Есть ли отсюда ближняя дорога? нем Вихрева.

Анатолий Ехалов Деревенские повести 31

Через час Алексей уже парил немцев в бане. Уха- — Почему как дура? — спросил я с неожиданной
ла каменка, ахал веник, рыдали и взвывали немец- ревностью в голосе.
кие охотники, когда очередная порция пара упругой
знойной волной окатывала тела и начинал трудиться — Ладно, расскажу. Послушай мою горькую по-
веник. Первым из бани вывалился Лерхен, но далеко весть. Парень здоровенный такой был, красавец. Из
уйти он не смог, Алексей вылил на голову его ведро вербованных. Замуж вышла, ребеночка родила. Мы-
ледяной воды. кались по общагам, мужик-то к горькой сразу при-
страстился, да так стал запивать, что свету белого я
— Полный кирдык! Австрийский капрал против невзвидела. Хотела разводиться, да не успела. Од-
русского сержанта — ничто. Я побежден, я раздав- нажды расстелила ватное одеяло на полу, положила
лен. Но я счастлив. маленького, ему было-то три месяца с половиной, а
сама на кухню побежала, каша варилась. И не слы-
— Это ваши трофеи, — сказал Алексей, извлекая шу, что пришло горе мое... И вдруг грохот, ребеночек
дома из мешка огромных птиц. — Жалко их было в вскричал. Я — в комнату, а уж поздно. Он пьяный
тайге оставлять. вернулся до срока, на ногах не стоял, своими кирза-
чами прямо по одеялу пошел, да хотел, видимо, взять
— Полный кирдык! — опять сказал Лерхен. ребеночка... Да и завалился вместе с ним. Этакий ка-
Больше, видимо, у него слов не осталось... бан... Да со всего маху-то... Пока «скорая» пришла, а
маленький-то уже не дышит...
Глава 7. Снандулья
Она отвернулась и долго смотрела в темное окно.
Я проснулся от стука дверей. Вместе с хозяйкой в из- Наверное, не хотела показать своих слез...
бу ввалились клубы морозного пара, в которых едва
угадывался человек. За окнами уже начинали сереть — Так, а что было дальше? — спросил я осторож-
сумерки. Короток день на Николу Зимнего. но, выждав паузу.

— Поспал? — весело спросила Снандулья, раз- — Ребеночка схоронила, мужа посадили, а мне
матывая полушалок и снимая фуфайку. — Слезывай жизни в городе не стало. Вот и приехала к деду на
скорее, станем обедать. мельницу. Год, наверное, мы с ним прожили. Он
мне раны душевные заживил рассказами да сказка-
Я спустил ноги с теплой печи в настуду, ворвав- ми. Травы показал, как снадобья варить, заговоры
шуюся с улицы вместе с охотницей. творить...

— С полем? — спросил я Снандулью. Я старался не перебивать свою собеседницу.
— Я уж ошкурала двух на дворе. С вечера печь — Дед Гриша долго на этом свете не задержался.
истоплю и в горшок. День-то и сыты. Помер. А я в Почаевку перебралась, в теткину избу
Снандулья уже скинула за перегородкой ватные пустовавшую. Вот в эту. Так и живу здесь, с волками
штаны, переоделась за ситцевой занавеской в го- воюю...
рошковое платье с белым воротничком, причесалась — Так, а как без работы? Без денег? — удивил-
и радостно порхала по избе. Теперь я увидел, что она ся я.
была удивительно привлекательна: русые волосы — Ну, насмешил... В деревне да без работы, — по-
были забраны в косу и красиво уложены вокруг го- веселела она. — Все лето в трудах. Огород. Капуста,
ловы, глаза загадочно сияли голубыми родниками в картошка, лук, свекла, морковь... Все требует ухода.
сумраке избы, платье при движении льнуло к ее А потом ягоды на болотах пойдут. Морошка сезон от-
упругой фигуре, а в вырезе платья белела маленькая крывает — всё деньги. Голубика, брусника, клюква.
чувственная грудь. Я одной клюквы больше тонны сдаю да грибов соле-
В ту пору я не был еще женат, какого-то серьезно- ных с полтонны. Заготовители ко мне на катере подъ-
го опыта в отношениях с противоположным полом езжают, деньги на руку, продуктов каких привезут:
не имел, а тут почувствовал, что при виде этой жен- муки, сахара, масла... Керосина... Ты ешь, ешь, —
щины под сердцем у меня зарождается какая-то все еще, не глядя на меня, сказала Снандулья. —
сладкая тревога, словно опрометчиво вступил на Пойдем сегодня, как стемнеет, на мельницу...
тонкий, опасный лед и зашел уже далеко, чтобы воз- Ложка моя застыла в воздухе.
вратиться назад. — Вот баню затопим и пойдем...
Я умылся под рукомойником и сел за стол в ожи- — Я уже сегодня нагулялся ночью, — сказал я
дании хозяйки. Она вынесла из кухни зажженную хрипло. — Чуть не съели...
керосиновую лампу, потом горшок со щами и глиня- — Не бойся, — отвечала ласково Снандулья. —
ные миски, хлебный каравай. Я тебя в обиду не дам...
— Хлеб-то сам нарежь. Хлеб в доме мужчина — А зачем на мельницу? Там ведь никто не жи-
должен резать. А то все сама, сама, — сказала она и вет... Чего ж туда по ночам шататься? Жуть какая-то.
заглянула мне в глаза, отчего у меня вновь заволно- Волки кругом шастают, — стал сопротивляться я.
валось сердце. — Третий год уж тут, — сказала она, — Самая пора, — возразила Снандулья. — Там
как пожаловалась. — Сначала городской жизни по- под мельницей омут глубокий. А сейчас в николь-
пробовала. Ушла от деда, училище в городе закончи- ские морозы налим начинает нереститься — не зря
ла на крановщицу, на стройке поработала, да влюби- его зимним бабником зовут... Ночь у него — самая
лась как дура.

32 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

клевая пора. Мы с тобой за час-другой наловим да рыбами командует...» А мне и не страшно вовсе.
столько, что на всю зиму хватит. Когда подросла, так, бывало, нырнешь в омут, ка-
мень в основании плотины там положен, руки запу-
Она при этом заглянула в мои глаза, словно хоте- стишь под него, а водоросли под камнем мягкие,
ла найти в них ответ, хватит ли нам налимов этих до ласковые... Это будто бы борода его... Водяного. На-
конца зимы, и снова сердце мое заволновалось. шаришь в этой бороде налима, зацепишь под жабры
его — и на свет. Мы с дедом налимов в костре запека-
— Не сомневайся. Пока баня топится — упра- ли, глиной обмажу — и в уголья... Там этих налимов
вимся... теперь — страсть... Собрались для продолжения рода
со всего водохранилища...
— А волки?
Снандулья засмеялась, глаза ее озорно заблестели: Снег под нашими лыжами скрипел так же, как и
— Иди, затопляй баню, там у меня все излажено, вчера. И скрип этот, усиленный коридорами леса,
только спичку чиркнуть... должно быть, достигал чутких ушей моих вчерашних
Я покорно поднялся и поплелся на улицу. Похо- преследователей. Но безмятежное спокойствие
же, Снандулья уже нашла способ управлять мной. Снандульи перешло и на меня, я уже не оглядывался
Меня втягивало в какой-то бездонный, таинствен- в тревоге вокруг, отыскивая глазами знакомые очер-
ный водоворот, желанный и пугающий одновремен- тания хищников. Так дошли мы до мельничного
но. омута. Останки мельницы и мельничного колеса
...Пока я был в бане, Снандулья затопила печь в тревожно темнели на фоне выбеленного морозами
избе, приготовила чугун с картошкой и зайчатиной, леса. Огромные сосульки свисали с колеса и сверка-
поставила его к устью топки, в которой полыхали ли под лунным сиянием. Ни единого звука, ни шо-
поленья. роха не издавала эта застывшая в ночи мельница,
— Вот тут наше жаркое и станет томиться, — ска- обиталище мельника и его внучки.
зала она. — Можно собираться. Лыжи есть и для те-
бя. Снасти у меня готовы, возьмем санки под рыбу... Я пытался представить себе, как жили в этой руб-
— Смелая ты, — сказал я. — Я бы после вчераш- леной мельнице, скрытой от людских глаз, одноно-
него и носу на улице не показал. гий старик с девочкой, лишенной детских радостей,
— Ты в карман бутылку керосину сунь, там у ме- возможности общаться со сверстниками, не видев-
ня факелы из кудели навиты, если обнаглеют, бу- шей ни кино, ни электрического света... Пытался,
дешь отгонять... А меня не тронут. Я же сказала, что но выходило плохо. Похоже, что Снандулья не силь-
заговорное слово знаю. — Смех у нее прямо-таки но огорчалась по потерянному в лесах детству... Вот
журчал, как ручеек. — А нет, так ружье... на что. и сейчас она была деловита и хозяйственна, не обра-
щая внимания на зачарованный луной и зимней но-
Глава 8. Ночь на мельнице чью мир.

Это была волшебная ночь. Луна светила прожекто- — Я здесь уже была три дня назад, — сказала
ром, ярко освещая ставший в одночасье призрачным буднично она. — Видишь на льду холмики, это про-
и загадочным мир. Перед нами поднималась стена руби, я их лапником закрыла и снегом сверху заки-
дремучего леса, убранного искрящимся инеем. Река, дала, чтобы не промерзали. Ты лапник оттащи в сто-
привольно раскинувшаяся на просторе, в лесу сми- рону и начинай ловить. Берешь удочку с блесной,
ряла свой нрав, забравшись в узкие крутые берега. кладешь ее на дно и стучишь ею по дну. Налим услы-
Скоро мы вошли в лес. Снандулья сняла ружье и вы- шит, подумает, что ерш пришел отложенную икру
стрелила вверх. Дрогнули ветви, роняя снег. Эхо по- есть, бросится ерша сожрать, тут-то и попадется те-
неслось вдоль реки, постепенно затихая в дебрях. бе на крючок.

— Это чтоб они знали, кто тут хозяин? — спро- Я распустил леску с блесной и едва успел стукнуть
сил я, когда все стихло. ею по дну, как там внизу что-то тяжелое село на мою
снасть и потащило удочку под лед. Я подсек и стал
— Хозяин здесь был один, — отвечала она задум- выводить добычу. Скоро налим внушительных раз-
чиво. — Дед Гриша. Я маленькая была, так считала, меров извивался у меня на льду. Тут подскочила
что он всех обитателей реки и леса знал, со всеми Снандулья, ударила его палочкой по голове. Рыбина
разговаривал, со всеми дружбу водил... перестала извиваться и вытянулась во весь рост. На-
верное, в нем было сантиметров семьдесят.
— А что, у вас и водяной на мельнице жил? Ста-
рухи в деревне часто рассказывали. Говорили, что — Иначе, нам их не увезти, — пояснила она свои
Мельник с Водяным дружбу водит. действия.

Снандулья не стала отказываться. Налимы и вправду садились на блесну один за од-
— Вот мы выйдем с дедом, бывало, на плотину, ним. Скоро на льду лежало не меньше полусотни
дед и показывает: «Смотри, Надюшка, видишь зеле- хвостов.
ную моховую бороду? В этом бучиле самый главный
почаевский водяной живет. Вон, вон он показался, — Хватит, однако, — сказала Снандулья. — Да-
борода его по течению стелется. Ты его не бойся, он вай санки, грузить станем. — Она откинула с десяток
смиренный у нас... Никакого зла не сделает никому. налимов в сторону. Остальных, уже замерзших, мы
Он у нас в омуте свою службу правит: воду стережет сложили на санки, увязали их веревкой. Воз оказал-

Анатолий Ехалов Деревенские повести 33

ся приличный, килограммов под сто. Можно было жейный ремень. — Тут же ключи бьют со дна, и лед
возвращаться назад. как бумага...

— А этих кому оставляем? — спросил я с недо- Она бросила мне конец ремня и я, оставив рука-
умением, показывая на валявшихся в стороне на- вицу на льду, вцепился в спасительный конец его.
лимов. Пядь за пядью выползал я на лед, боясь обрушить
его. Наводопившие валенки утонули, но это облег-
— Делиться надо, — засмеялась в ответ Снан- чило мое спасение. Я еще не думал, как выжить даль-
дулья. — Ты подожди меня здесь, не ходи никуда. ше на тридцатиградусном морозе без обуви, в мок-
Я скоро. рой одежде...

Она нагнулась, подхватила в руки самую боль- Наконец я освободился от объятий полыньи, от-
шую рыбину и направилась в сторону возвышав- катился от нее подальше и встал на ноги. Хорошо,
шейся над омутом плотины. Луна зависала уже над что остались шерстяные носки, но они тут же при-
самой плотиной, отбрасывая тень от нее на полови- мерзли ко льду.
ну мельничного бучила. Я стоял как раз в тени пло-
тины. И тут я увидел, как на освещенной кромке ее — Не стой, не стой, дружок мой! Шевелись! —
показался силуэт крупного волка. На фоне темного приговаривала Снадулья. Она метнулась к саням, за-
звездного неба он казался высеченным из камня. хватила лежащий в них факел. — Керосин у тебя в
Волк стоял, устремившись вперед, откинув хвост, кармане. Бутылка с керосином. Лей!
вытянув морду, ловя чуткими ноздрями запахи. Но
что это? Недалеко от него на плотине появилась Я уже плохо соображал, но вытащил бутылку, о
Снандулья. Она шла на сближение со зверем, кото- которой совершенно забыл, вырвал зубами газетную
рый не проявлял признаков беспокойства. И только пробку и полил керосином поставленную Снан-
когда между ними оставалось метра три, волк пере- дульей палку с намотанной на ней куделей. На моро-
ступил с ноги на ногу и сделал шаг назад. зе керосин вспыхнул с хлопком, и мне показалось,
что сразу в этом мире стало теплее.
Так они стояли друг против друга, словно два пут-
ника, встретившиеся на одной тропе. Я видел, что — А теперь бежим, — скомандовала Снан-
Снандулья что-то говорила волку, но не слышал. дулья. — Тут у нас сторожка была с печкой.
Меня так потрясла эта картина, что я, забыв про
предостережение хозяйки, пошел к плотине, чтобы Она первой взбежала на берег, затем вытащила на
услышать заговорное слово, про которое она уже ремне меня.
дважды говорила мне.
— Скорее, скорее! Сюда.
Глава 9. Я тонул и был спасен Двери сторожки были засыпаны снегом и не от-
крывались. Снандулья упала на колени и принялась
Я почти вплотную подошел к плотине, но человек и руками разгребать снег. Я, кажется, уже не мог шеве-
зверь стояли друг против друга, не издавая больше ни литься. Мороз сковал мою одежду, превратив ее в
звука. Но я краем уха уловил какое-то движение воды оковы, только факел согревал еще мои руки и лицо.
у меня под ногами и хотел было на всякий случай Но вот дверь открылась с усилием, Снадулья бук-
отодвинуться, как тут Снандулья взмахнула рукой: вально втолкнула меня в сторожку и захлопнула
дверь. Она взяла у меня факел и сунула его в желез-
— Лови, Тайга! ную печурку. Там были загодя припасенные дрова,
Я увидел, как к ногам волка полетела принесен- которые вспыхнули и затрещали, распространяя по
ная женщиной рыбина. Я сделал движение, отступая избушке спасительное тепло.
от плотины, но тут твердь под моими ногами раз- Я едва шевелился в ледяных оковах. Снандулья
верзлась, и я очутился в воде. Я еще успел выкинуть принялась торопливо раздевать меня. Ей удалось
в стороны руки, поэтому не ушел под воду с головой. стянуть с меня полушубок, штаны, носки. Она снова
Видимо, я провалился шумно и что-то крикнул опустилась на колени и стала растирать руками мои
при этом, потому что в тот же миг услыхал с плотины потерявшие уже чувствительность ноги...
тревожный оклик: Слава спасительной печке! Через пять минут она
— Где ты? Держись, я тебя вытащу! уже гудела вовсю, разливая жар от раскрасневшихся
Я еще не успел почувствовать холода, но валенки, боков. Ноги мои тоже подали признаки жизни. Сна-
полушубок быстро набрали воды и тянули меня ко чала я ощутил боль в ступнях, потом по ним пополз-
дну. И, скорее всего, я ушел бы под лед, как гиря, ес- ли мурашки, кровь потекла по жилам, возвращая те-
ли бы не мои намокшие рукавицы, в момент при- ло к жизни. Снандулья не отходила от меня. Она по-
мерзшие ко льду и удержавшие меня на поверхно- могла мне снять свитер и рубашку. Я уже стал прихо-
сти. Снандулья уже бежала ко мне. Она скинула лы- дить в себя, и когда моя спасительница принялась
жи, легла на лед и поползла, подталкивая их ко мне. снимать с меня и трусы, вцепился в них, не желая
— Сейчас, дружок мой, сейчас вытащу тебя. потерять мужское достоинство.
Я подтянул лыжи и лег на них. — Не дури, — сказала Снандулья строго. — Ви-
— Ох ты, мой милый, какая незадача приключи- дела я вас, мужиков, голыми... Снимай, а то оста-
лась. Потерпи... — приговаривала она, отцепляя ру- нешься без наследства... Простудишь.
Я безвольно повиновался, хотя уши мои нали-
лись от стыда краской.

34 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

Стало совсем тепло, одежда моя парила. Снанду- И я думал, что в эту звездную ночь должно было
лья пошарила на полке, достала котелок, мешочек с случиться то, что случается со всеми взрослыми муж-
травами. чинами и женщинами, которые чувствуют друг к дру-
гу симпатию и влечение. «Любовь, что движет солнце
— Сейчас мы станем тебя разогревать, — сказала и светила...» Я желал этого и страшился. Потому что
она ласково, — чтобы ты не простудился, дружок эта, нежданно-негаданно встреченная мною, женщи-
мой нежданный-негаданный. на вошла уже в мое сердце и душу. Я боялся, что меня
затянет в это звездное кружение пока мне не ведомой
Она почерпнула за дверями избушки снег котел- нарождающейся любовной страсти, из которого вы-
ком и принялась колдовать над печуркой. Отблески браться будет нелегко или даже невозможно. Я, похо-
огня, бушевавшего в печке, отбрасывали фантасти- же, уже не властен был над собой и все прибавлял и
ческие тени на стены избушки. Казалось, что я по- прибавлял ходу, как конь, почувствовавший впереди
пал к древней ведунье в дохристианскую сказочную, жилье и кормушку.
полную преданий и мифов, Русь. Все мои тревоги и
страхи улеглись, стало тепло и покойно, словно я Меня ждала горячая баня и постель с горячими
вернулся в беззаботное детство. объятиями женщины. Большая деревянная кровать
с горой подушек, застеленная цветным лоскутным
— Скажи мне, Надя, — попросил я. — Что это покрывалом... От одной мысли об этом у меня кру-
было на плотине? Мне показалось... жило голову, а в груди начинало сладостно волно-
ваться сердце.
— Да нет, — отвечала она. — Это Тайга была.
Волчица. Дед ее нашел в лесу щенком, видимо, охот- ...Тишина в доме была оглушающа. Даже ходики,
ники разорили логово, принес домой, выходил. Она истратив весь запас хода, остановились. Уже мини-
с ним какое-то время жила, как собака. А когда дед мум двое суток гири на них не подтягивали. За окна-
умер, ушла в лес обратно. Она меня еще помнит, вы- ми серел рассвет. На моем плече неслышно спала моя
ходит каждый раз к мельнице, как я сюда прихо- женщина... Два маленьких чужих человечка, сведен-
жу... — Снандулья вздохнула. — Но у нее своя жизнь. ных по какой-то странной случайности вместе в этом
Разбойничья, чего тут скажешь. Волк человеку не безбрежном, бездонном мире, слились в едином по-
товарищ. Они меня не трогают, и слава богу, но дру- рыве, вращая звездное колесо миров... Снандулья
гим спуску не дадут. У нее стая, кормиться надо. пошевелилась у меня на плече и открыла глаза.

— Они, видишь, тебя не забывают. Проведыва- — Надо печь топить, — сказала она чуть слыш-
ют, — сказал я. но. — Замерзнем.

— Может, жалеют? — невесело засмеялась она. — — Я не отпущу тебя. Даже если замерзнем...
Одна я. Как одинокая волчица... Без роду без племе- ...Казалось, что время для меня остановилось, да
ни. — Снадулья еще раз вздохнула и замолчала, как и прежнего меня, уже не было. Наверное, почаев-
бы отделяя свою судьбу и жизнь от сидящего рядом ский водяной утащил вместе с валенками в глубины
голого, беззащитного и бесполезного меня. омута мою бестолковую юность, беззаботность и
наивность... Неужели под этими звездами, в тишине
— Сейчас я напою тебя, потом дедковы валенки бревенчатой избы, на этой кровати под цветным ло-
найду да полушубок, и пойдем мы домой, дружок скутным одеялом, родился в эти дни другой чело-
мой бедовый. Смотри, штаны-то уже почти высохли век — мужчина, постигший настоящий смысл жиз-
и носки... Оденемся, обуемся и пойдем. Дома я тебя в ни? Наверное, это было так. Но ответ на этот вопрос
баньке напарю, и все твои огорчения отступят... могла дать только сама жизнь.
Я уходил из Почаевки, как мне казалось, на неде-
Глава 10. Любовь, что движет солнце лю, на две. Мне казалось, что сердце мое не вынесет
долгой разлуки. А вернулся через два года...
Мы возвращались в деревню. Я остановился на миг
и посмотрел в небо. Над нами играл сиянием звезд Глава 11. Снова в Започаевке
такой знакомый и бесконечно таинственный и без-
молвный космос. Млечный Путь расстелил над на- Эх, дороги! Прокатилось колесо по дорогам, остался
ми осиянную россыпью светил дорогу, по которой, позади него только вздор дорожный, пыль да околе-
как говорили наши предки, устремлялись в неведо- сица. Два года гоняла меня страсть к перемене мест
мые царства и невиданные сады наши, покинувшие по Северу и Югу, Сибири и Дальнему Востоку, побе-
Землю, души. дившая страсть любовную.

Стояла самая длинная в году ночь. Я тащил санки Не про меня ли это Толстой написал:
с мороженой рыбой. Сверху на ней лежал мой не- « — А что ты делаешь? — спросил Везельвул сред-
просохший окаменевший полушубок. Моя хозяйка, него из дьяволов.
героиня моего будущего очерка, шла впереди, уве- — Я дьявол путей сообщения. Я внушаю людям,
ренно прокладывая дорогу. Несмотря на все упав- что для их блага нужно как можно скорее переме-
шие на меня страдания, мне было хорошо. Мне хо- щаться с места на место. И вот они едут со скоростью
телось, чтобы эта ночь не кончалась как можно доль- шестьдесят верст в час и радуются, что так быстро
ше. И в то же время я страшился ее. Рядом со мной
шла красивая и манящая к себе женщина. Моя спа-
сительница.

Анатолий Ехалов Деревенские повести 35

едут, вместо того чтобы сидеть на месте и заниматься БАБКА ГОРОШИНА И ДРУГИЕ
улучшением собственной жизни...»
НЕОФИЦИАЛЬНЫЕ ЛИЦА
Сначала сладкая тревога неотступно теплилась в
моей груди, и желание бросить все и ехать тотчас в Глава 1. Бабка Саня читает Мишке Новоселову лекцию
Започаевку к Снандулье то и дело останавливало мое по истории ВКП(б) и происхождению человека
движение... Хотелось писать длинные письма, отби-
вать телеграммы, звонить и слушать часами ее го- Бабка Саня Титова, прозываемая в деревне Гороши-
лос... Но не было в Започаевке ни того, ни другого, ной, в длинном, до колен, пиджаке, красных шаро-
ни третьего... А потом все более и более стала отда- варах, заправленных в большущие резиновые сапо-
ляться память о тех чудесных днях, проведенных ря- ги, держась за стожар, уминала в недометанном сто-
дом с Надеждой, хотя чувство не пропало, а только гу сено.
подернулось пеплом, как жаркие угли в печке, когда
закрыта труба и нет в печи движения свежего возду- Стоговала она одна с помощью приставной лест-
ха. Но вот случилось, что нужно было уйти с рыбин- ницы, поэтому, увидев Мишку Новоселова, вышед-
спекцией в длительный поход из одного водохрани- шего с топором из леса, обрадовалась.
лища в другое. И я побежал, полетел оформлять ко-
мандировку, угли моей любви обдуло, и они тут же — Ну-ко ты, Мишка, окидай мне сюды две остат-
обдали меня нестерпимым жаром. ние копешки, — сказала она воодушевляясь.

Мы приближались на катере к знакомым с дет- Мишка не стал возражать. Играючи молодой си-
ства местам, и сердце мое радостно замирало. А вот и лой, он в два приема перекидал наверх сено, и бабка
Степаново, покинутое два года назад моим другом быстро завершила стог.
Алексеем Вихревым. Была весна. Природа благоуха-
ла. Уже распустила свою листву береза на вихрев- — Ну, ты и стриптизерша, бабка Саня! — одобри-
ском угоре. Я поднял бинокль и увидел, что дом в тельно сказал Мишка.
Степанове обитаем... Из трубы поднимался дымок,
во дворе на веревках сохло белье. Я увидел женщину, Но бабка не отреагировала. Почти сразу же тем-
занятую хозяйскими хлопотами во дворе. Она несла ная туча накрыла пожню, и на землю обрушился ве-
на коромысле воду... селый летний ливень с далекими раскатами грома.

— Тетя Маша? — поразился я. — Но она, сказы- — Ой, Мишка, вот спасибо тебе, а то не успеть
вали, давно уже идет Млечным Путем в сады пред- бы. Сгноила бы сено, — радовалась бабка Саня,
ков. Снандулья? увлекая Мишку в шалаш, устроенный под старой
разлапистой елкой.
Катер трясло на мелкой волне, и что-либо по-
настоящему разглядеть в бинокль было невозможно. В шалаше было сухо, пахло сеном и еловой смо-
Но сердце у меня уже расходилось, и в груди рожда- лой. Здесь бабка Саня отдыхала от трудов и залогова-
лось настоящее пекло. ла. На охапке сена лежала белая наволочка, из кото-
рой Санька Горошина извлекла две присоленные
Катер наш заложил галс и быстро приближался к скипы хлеба и остатчик водки в заткнутой газетой
острову. И тут я увидел, что из лодочного гаража вы- «Красный Север» бутылке.
шел человек, облик которого трудно было спутать с
кем-либо. Это был Вихрев. — Ты как Ленин в Разливе, — похвалил ее Миш-
ка, устраиваясь на сене.
Я спрыгнул на берег. Мы обнялись.
— Как раз кстати, — обрадованно заговорил — Топере я правик, — отвечала довольно бабка
Алексей. — Сейчас обедать станем. Пироги хозяйка Саня. — Топеря я с сеном. На-ко, Мишка, похме-
пекла сегодня. лись, — добавила она угодливо, подавая Новоселову
— Хозяйка? — удивленно переспросил я. — Ведь остатчик.
тетя Маша, я слыхал...
— Отмучилась, Царствие ей Небесное. У меня Мишка опять не стал возражать, опрокинул
другая теперь хозяйка. Скоро уж два года живем. остатчик из горла в горло и понюхал протянутый
Снандулья. Да ты ее знаешь... бабкой хлеб. Дождь уже стеною нависал над входом
— Снандулья? — опешил я. — Так ведь она... — в шалаш. После выпивки мир для Мишки стал уют-
Голос у меня пресекся от волнения. ным и многообещающим. Обоих потянуло на раз-
— Она самая. Рассказывала мне, как вы тут с ней говор.
с волками воевали. Пошли скорее, вот обрадуется.
Она сейчас парня укладывает в избе. Второй год уж — Так чего ты там, Михайло Ворфоломеевич,
парню-то. Твоим именем назвали. Не видит, что го- говорил-то на пожне? — вспомнила бабка Саня, жуя
сти приехали. с аппетитом хлебную скипу.
И Алексей повернулся к дому. А от дома по угору
уже бежала к нам навстречу молодая женщина в зна- — А говорил: мол, на стриптизершу похожа.
комом мне цветастом платье... Сердце мое упало и, — Это как, Мишка?
как показалось мне, разбилось на мелкие осколки. — Да это в городе по ресторанам девки такие во-
круг шеста крутятся на потеху...
— Танцуют, что ли?
— Раздеваются.
— Разоболокаются? А на что?
— На что, на что? Старая ты, бабка. Ни к чему те-
бе это...
— Нет, уж ты скажи...

36 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

— Да вот говорят, есть по городам такие места, крыльцо и говорит солдатам: «А взять этого врага на-
где девки голые вокруг шестов крутятся, а мужики рода!» Вот Берию и взяли...
им за это деньги кидают...
— Это я видал по телику, — согласился Мишка.
Бабка Саня примолкла, видимо, пытаясь поста- — А Сталин был друг, учитель и вожжь народа.
вить себя на место этих девок, которые зарабатыва- А топеря вожжей нет, вот и нету управления...
ют деньги не работая, а только раздеваясь у шеста... Бабка Саня замолчала. Молчал и Мишка, думая о
Но Мишка уже сменил тему: чем-то своем.
Наконец Мишка очнулся.
— Голосовала на выборах нынче за кого, спра- — Так ты за кого нонче-то голосовала?
шиваю? — За кого, за кого, — отвечала раздраженно баб-
ка Саня. — За его лешего, сотону. Знала ведь, что ом-
Бабка Саня насторожилась и отвечала уклончиво: манет. Вот и омманул.
— Да какие нынче, Мишенька, выбора? Вот Опять помолчали.
раньше были выбора так выбора. Как навезут в ма- — Автобус не ходит уж который месяц, магазин
газин товару всякого. Пойдем мы с бабами голосо- закрыли. Куда жаловаться идти, Миша?
вать, да накупим пряников глазурованных да рези- — Бесполезняк! — махнул Мишка рукой.
новых сапогов... А топеря уж и магазина нет. Вот бы — Нет, в райком надо идти. Это непорядок, — не
то время вернуть, хоть на недельку, — вздохнула согласилась бабка Саня.
бабка Саня. — Нету, бабка Саня, теперь райкома, ликвидиро-
— Я бы тоже не отказался денек-другой в вашем вали давно.
времени погостить. Пару фуфаек купил бы по старой — Тогда в райисполком, — не сдавалась она.
цене... — И райисполкома нету. Тоже ликвидировали.
— Что говорить, прежде товар был — не чета но- — Тогда в леспромхоз пойдем. Автобус-то лес-
нешнему. Вон у меня клеенка на столе еще при това- промхозовский был.
рище Сталине брата, а все как новая. — Ну, ты даешь, баушка. Про Сталина все зна-
Мишка посмотрел на бабку Саню с сомнением. ешь, а что леспромхоза нет, не знаешь. Продали лес-
— Так ведь Сталин-то, сказывают, тиран был... промхоз в Швецию вместе с нашим автобусом.
Да и в отношении Ленина большие сомнения, — И вместе с тобой.
сказал Мишка. — Ты-то больше знаешь. Пожила... — Как это со мной? — возмутилась бабка Саня.
— Верно, Мишка, знаю. Все на моих глазах про- — А так. И с тобой, и со мной. Не ты ли в клубе
ходило, — согласилась Санька Горошина. — Тятя голосовала?
мой тоже на партейного учился, правда, на большое — Дак все голосовали, как сказано было.
правление не попал, до сельсовета только и дослу- — Ну, я и говорю. И ты, и я теперь акционеры об-
жился: мироедов кулачил. Вот от него я политграмо- щества «Викинг хворост лимитет...»
ту и знаю. — Пионеры?
Самой главной, Мишка, у них тамо Карс Марс — Тьфу ты, глухая тетеря, — заругался Мишка.
был. Бородища экая густущая, чернущая. У него две — А ты, Михаил Ворфоломеевич, не слыхал в
дочки, сказывали, были. Одну Женей звали, а вто- районе: думают ли там наверху совецку власть вос-
рую не помню... Уж не Танька ли? становлять либо не стоит и дожидаться? При демо-
— Я, бабка Саня, в истории не силен, — отвечал кратии будем помирать?
Мишка. — А ты что, за совецкую власть? — удивился
— Вот я тебе и говорю, слушай, коли так. У этого Мишка. — А чего голосовала супротив?
Карса Марса и обучались за граничой Владимер — А словно, Миша, омморок какой напал. Вот и
Ильич Ленин с Осипом Виссарионовичем. Вот они проголосовала. А по-хорошему-то, гнать надо всех
оба-два и вышли на большое правление. Уж ни про этих политиков поганой метлой. И идти по пути, ко-
одного ничего плохого не скажу. торый завещали наши учителя и вожжи: Карс Марс
Мишка, лежа на сене, прислушиваясь к выпито- и Финдрих Энгельс, — подытожила бабка.
му и рассказываемому одновременно, млел. Мишка посмотрел на нее уважительно.
— Ленин, скажу тебе, Мишка, тот болел шибко, — А вот ты мне скажи, Ивановна, — заговорил
дак последние два года страной руководил с койки. доверительно Мишка, — ты про теорию Дарвина
— Как это так, с койки? — снова больше для под- слыхала, что человек от обезьяны произошел?.. А те-
держания разговора усомнился Мишка. перь под сомнение и Дарвина поставили. Ты-то как
— А вот так. Лежа. думаешь?
— А Сталин чего? Мишкин вопрос нисколько не смутил бабку Са-
— А Осип Виссарионович представительный ню. Она строго глянула на Мишку единственным
был мужчина. С усами... Он умственно правил безо уцелевшим на лесоповале глазом.
всяких там министров и секлетарей... Единолично. — А я так думаю, Михайло Ворфоломеевич. Это
Ему только Каганович помогал да Ворошилов... дело надо было еще нашим совецким ученым ре-
И всю-то жизнь он с врагами да шпионами боролся. шить. Вот, скажем, Сахарову. Какой большой ученой
И Берий был шпион. Окружил, слышишь, Кремль.
Хотел Сталина изничтожить. А Сталин вышел на

Анатолий Ехалов Деревенские повести 37

был: водородну бомбу сладил. А здесь недоглядел. Мишка с Санькой Горошиной вылезли на волю и
Вот ему, Сахарову, и надо было взять простого совец- остановились, зачарованные.
кого целовека и осеменить облизьяну...
— Ты, Мишка, куда это с топором направил-
— Ну, ты экспериментатор! — захохотал Миш- ся? — спросила деловито бабка Саня, вдыхая с на-
ка. — Эко, куда загнула. Обезьяну осеменить... Это ж слаждением ароматы речной долины.
кто согласится?
— Жерди фермеру рубить, — отвечал Мишка. —
— Дурак. Осеменить искусственно, я говорю, Да чего-то вот расхотелось. Может, завтра пойду, а
Мишка. Взять симя и осеменить. может, и не пойду.

— Ну, ежели только симя, — согласился Мишка. — Верно, Мишка, нечего на мироеда горбатиться.
— И посмотреть: получится чего либо ничего не Они еще постояли немножко.
получится. А ужели получится, то посмотреть, какое — Ну, пошли, коли так, домой, — скомандовала
у него будет обличье. То ли облизьянье, то ли чело- бабка.
вечье? Тогда, может, и откроется загадка... Они вышли на дорогу. Хороша, однако, была эта
— А ты-то сама как думаешь? Откуда произошли парочка. Мишка — с топором, высокий и тощий, и
все мы, человеки? Если не от обезьяны? — спросил рядом крохотная бабка Саня в пиджаке до колен, с
Мишка, напряженно морща лоб. вилами и граблями на плече.
— Я вот чего кумекаю, Михаил Ворфоломеевич. — Чего, Мишка, молчишь? Запевай давай!
Вот, скажем, мы, труженики. Мы произошли из зем- — Нашла Киркорова, — недовольно буркнул
ли. Из земного праха. А вот поэты всякие, генералы, Мишка. — Тебе охота, так пой.
начальство большое — эти, может, произошли от Бабку Саню не надо было упрашивать. Она вы-
Адамы и Ева... А вот Васька Гусаков, хермер-то наш. ровняла шаг и бодро затянула:
Этот от кого?.. А вот брокеты, письдесмены и херме-
ры разные, воры да жулье — эти точно от облизья- Дан приказ: ему на Запад,
ны... — Бабка Саня подумала. — И еще эти самые... Ей в другую сторону.
Как ты сказал? Уходили добровольцы
— Стриптизерши... На Гражданскую войну...
— И стриптизерши, Мишка, твои, тоже от об-
лизьяны... ...Речная долина парила. Ласточки, устроившие в
Бабкина теория настолько поразила Мишку, что береговой осыпи колонию, носились в лазурной вы-
у него отвалилась челюсть. И бабка Саня, довольная шине с веселым гомоном, вылавливая в поднебесье
произведенным эффектом, мелконько засмеялась. насекомых, поднятых от земли восходящими пото-
Но Мишка, увлеченный столь стройной теорией ками. И в это время в стороне Медвежьего болота
происхождения человека, не унимался. родилось среди ясного неба какое-то необыкновен-
— Этот-то? Мало, что от облизьяны, так он еще, ное зеленоватое свечение, а вслед за этим до слуха
я смекаю, шпион. наших героев долетел протяжный глухой гул, будто
— Шпион? — дернулся Мишка. — Ну, ты и заги- где-то там, на болоте, грузили гигантские камни.
бать, бабка Саня. Чего тут у нас шпионам делать? Да
и какой разведки? — Свят, свят, — испуганно перекрестилась бабка
— Шпион, Мишка, шпион. Ты про пришельцев- Саня. — Гли-ко ты, Мишка, чего над Медвежьим бо-
то слыхал? — Бабка Саня перешла на шепот. — Толь- лотом деется! Не дай Бог, светопереставленье! При-
ко я косить на пожни соберусь, так он тут же корзин- дется помирать, не дождавшись пензии. А мне сули-
ку на руку повесит и за мной в лес. Там, всяко, у него ли сотенку набавить...
рация. Вот он информачию передаст пришельцам,
те хренакнут на нас водородну бомбу... Вот она и льет Мишка снисходительно остановил бабку Горо-
и льет... Эвон дождина опять какой хлещет. Так у нас шину.
все сено и погниет...
— Так ведь он и сам без сена сидит, — покачал — Молчи, знай, не каркай! Это опять какнебут-
Мишка головой, усомнившись в бабкином от- ную уразину в космос шарахнули. На кажной их чих
крытии. не наздравствуешься.
— Так ему что! Ежели он у пришельцев на содер-
жании. Видел, какие штаны ему из-за границы при- — Верно, Мишенька, верно. Уж больно все пуга-
слали? Все в медных заклепках. Гаманитарная по- ют планетянами-то.
мощь, сказывал. Тебе вон не пошлют, Мишка...
И мне не пошлют. — Инопланетянами, — поправил Мишка.
— Не пошлют, — задумчиво согласился Мишка. — Сказывали, что видели их будто бы в Харов-
— То-то и оно. ском районе. Села этакая то ли тарелка, то ли блюдо.
...Дождь так же неожиданно, как и начался, кон- Будто бы вышли из нее длиннорукие мужики. Будто
чился. Промытый небесной водой мир сиял на солн- бы оне одну бабу словили, она, сказывают, из мага-
це мириадами живых алмазов. зина шла, да будто бы робеночка ей ищо сделали.
Дак топерь и бабу ту, и робеночка в институт забра-
ли, где ученые за ними приглядывают...
— Не боись, бабка Саня, всяко ни я, ни ты не
нужны им. Ты старая, я безработный. Меня поймай,
так меня кормить, поить надобно...

38 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

Бабка Саня успокоилась. команду ребятишек, которую она вынуждена была
Когда-то здесь по реке были обширные мона- принять на свой борт...
стырские огороды. От реки к искусственным озерам
были устроены перекопи, по которым рыба заходила Еще проживает в том бараке Санька Горошина по
весной в озера на нерест. Отнерестившуюся рыбу причине негодности к проживанию собственной из-
монахи ловили у запоров в большом количестве и бы, бывший сучкоруб, а ныне акционер акционер-
отвозили на ледники. Теперь нечищеные перекопи ного общества «Викинг форест лимитет», Мишка
заросли. Огороды стали деревенскими сенокосами. Новоселов, безработный, да Ванька Деянов, быв-
На заливных лугах поднималось медовое буйство ший лесник. И только Леха Культиватор, последний
трав, от запаха которых кружилась голова и радостно деревенский тракторист, Толя Парашют да Андрей
билось сердце. Долина гудела от пчел и земляных Кукуй живут отдельными крестьянскими домами на
шмелей, тяжело нагруженных сладкими взятками. Том Угоре. Но про них рассказ отдельный.
А над всем этим счастливым миром, промытым до-
ждем, высоко в небе кружил ворон, похожий на ма- В начале нынешнего лета «хермер» Василий Гуса-
ленький черный крестик. Ему, наверное, оттуда да- ков, вчерашний военнослужащий, а теперь новоис-
леко и широко видна была наша грешная, измучен- печенный крестьянин, следуя известному капитали-
ная неустройством и небрежением и все же прекрас- стическому лозунгу: «Обогащайся!», пытался обога-
ная земля. С медоносными лугами, шатровыми бо- титься в районном центре. После утомительного и
рами, багряными от клюквы и брусники болотами, непродуктивного шопинга по магазинам он натк-
звонкими харьюзовыми реками. нулся в «Уцененных товарах» на потрясающе деше-
— Кру-ук, — отмечает в поднебесье быстротеч- вые лыжные ботинки сорок шестого размера. Цена
ное время ворон. Внизу под крутым берегом переби- пары, в это трудно было поверить, была меньше сто-
рает замшелые камни река. Нет-нет, протаранит имости коробка спичек... Василий помаялся у при-
льдина весной береговую кручу, и падут на дно, отбе- лавка, да и забрал всю партию — пятьдесят пар, ре-
лятся рекой и песком то бивни мамонта или шерсти- шив, что за такие деньги пусть эти ботинки лежат у
стого носорога, то еще чьи-то горемычные кости. него на чердаке. А может, они еще и как обутка сго-
А то выплеснет на берег волна диковинный камешек дятся. Кто знает, куда кривая выведет? Он погрузил
с дырочкой посредине — амулет древнего человека, товар в два мешка и, перекинув их через плечо, в
некогда обитавшего в этих краях и в этих лесах, где приподнятом настроении покинул магазин, направ-
нынче аукаются отпускники-грибники, на этих лу- ляясь на автобусную станцию, где рассчитывал пой-
гах, где ставят сенокос из последних сил последние мать попутку до деревни. Однако его остановило
деревенские старики. зрелище брошенного дома. Окна и двери избы были
распахнуты, а рядом с домом валялся огромный пу-
Глава 2. «Шпион» Гусаков закупает лыжные ботинки стой сундук с железными углами и обитой железны-
и находит почти новый сундук ми же полосами крышкой. Василий обошел сундук,
попинал его слегка, на что сундук отозвался веселым
Среди крестьянских изб — новостройка по оврагу, гулом.
вытянувшаяся в длину: дом без дверей и без окон с
прирубом, омшаником и незавершенным двором. — Эк, поперло сегодня, — сказал Василий сам
себе. — Есть в чем довезти до дома покупки. А потом
Это строит будущую крестьянскую вольную я в нем клюкву буду хранить.
жизнь военный пенсионер, бывший спортсмен, по-
томок раскулаченных крестьян «хермер» Василий Василий сложил мешки в сундук, крышка плотно
Гусаков. А на другой стороне деревни строит свою легла на место, и Василий взвалил находку на плечо,
вольную крестьянскую жизнь его родной брат, тоже которая приятной тяжестью поприжала его к земле.
военный пенсионер и тоже бывший спортсмен Фе-
дор Гусаков. Но он строит дом не в длину, а в высоту «Пожалуй, для клюквы будет много чести, — по-
и уже достроился до третьего этажа. думал Василий. — Буду-ка я в нем хранить плотниц-
кие инструменты. Одних топоров у меня десятка
Строят они не спеша, со вкусом, и строят уже лет полтора...»
этак по пятнадцать. По поводу этого долгостроя баб-
ка Саня Горошина не раз говаривала: «Другие уж по- Василий бодро шагал по улицам райцентра, раду-
строились, нажились да и померли, а эти еще и в до- ясь обретению.
мах не живали...» Да и мать братьев Гусаковых, бабка
Нюра, по прозванью «Пароход», высказывалась еще «Да, наверное, инструмент тоже не стоит склады-
круче: «У меня робята не пьют, не курят, а иное хуже, вать в сундук, — снова подумал Василий. — Мало ли,
чем пьяные...» какая железяка в масле попадет, замажет стенки.
Давай-ка стану я в нем держать домашние вещи. По-
Так что пока «непьющим и некурящим робятам» стельное белье, рубахи, штаны... Банные принад-
приходится жить в полуразвалившемся лесхозов- лежности, чтобы запах хороший был от мыла».
ском бараке вместе с бабушкой Нюрой «Парохо-
дом», прозванной во время войны так, за большую Мимо проходили редкие машины. Василий пы-
тался голосовать, но никто не останавливался. Так
он прошел до конца села, вышел на околицу, сел на
сундук. Машин почти не было. Один уазик все же
притормозил. Василий было обрадовался, но води-
тель, поглядев на сундук, покрутил пальцем у виска.

Анатолий Ехалов Деревенские повести 39

— И куда я тебя с таким приданым посажу? лом. Но как без скотины-то? Без бычка да коровки и
Василий решил тащить приобретения на себе. дом сирота, тем более барак казенный. Скособочен-
Всего-то двадцать пять километров. Как раз для раз- ный дворик за бараком и делал бабку Саню челове-
минки. ком с положением, и даже со сберкнижкой, на кото-
— Своя ноша не тянет, — сказал он сам себе, рой нашли прописку более сорока быков, не считая
взвалил сундук на плечо и зашагал лесной дорогой в мелкой скотинки, сданных Александрой Титовой
сторону родного дома. государству. Не бабка Саня Горошина, а настоящий
...К полуночи Василий был дома. От усталости олигарх советских времен... Бабкиных денег хватило
его шатало. Но радостное чувство выгодного приоб- бы купить не какую-нибудь «Волгу», предел мечта-
ретения не покинуло его. Он сгрузил сундук в углу ний восьмидесятых, а целый таксопарк...
комнаты, где они проживали с бабкой Анной, и за-
валился спать. А уж про быков, каких откармливала бабка Саня,
Между тем сундук был не прост. Кроме лыжных всей округе известно. Как-то один мужик в магазине
ботинок сорок шестого размера Василий притащил хвалил. Пока говорил, папиросу раскуривал, Сань-
домой на своих плечах огромное количество обита- кин бык ведро пойла опистонил, пока докуривал,
телей щелей и трещин — клопов и тараканов, уже не второе опорожнил... Кому не лестно такие похваль-
рассчитывавших на новое обретение человеческого ные речи слушать? Однако не каждый такую по-
жилища, тепла и бесконечного обилия пищи... Пер- хвальную речь от чистого сердца скажет. Другой и
выми отправились обследовать жилище доброго че- черную зависть под рубахой затаит. Комбедовские
ловека тараканы, потом очнулись от летаргического настроения в деревне и по сю пору сильны. Да и Вла-
забвения клопы и медленно двинулись на запах че- димир Ильич Ленин, видимо, прав был, опасаясь,
ловеческих тел. что мелкобуржуазная стихия крестьянства будет
Бабка Анна на их пути была первой. Под утро они ежечасно, ежедневно рождать капитализм. Хотя на
добрались и до Василия, но он этого не заметил, по- первый взгляд капитализмом в деревне Конец пока
тому что спал беспробудным сном, намаявшись в и не пахло. Сучкоруб Титова наемной силой не поль-
дороге. А тараканы уже шустрили в соседних кварти- зовалась, а горбатилась самолично. И все же некото-
рах, обследуя съестные припасы. Бабка Саня также рые сельчане этот самый загиб в действиях граждан-
не заметила нашествия, потому что уж которую ночь ки Титовой, природной беднячки, усмотрели.
спала на сеновале.
Помните с чего начинал Михаил Сергеевич Гор-
Глава 3. Как бабка Саня олигархом была бачев? Ага! С борьбы с нетрудовыми доходами.

Вообще-то бабка Саня Горошина была самой обык- К тому времени приспела Александре Титовой
новенной одинокой старушкой, каких у нас на Севе- пора выходить на пенсию. А без работы ей день чер-
ре, слава богу, пока еще что волнушек по березня- нее ночи. Устроилась она на легкую — ассенизато-
кам. Как и весь деревенский люд, носила она рези- ром в своей же деревне от леспромхоза. Дали ей пол-
новые сапоги летами, зимами катаники с калошами ставки жалованья, бочку с черпаком, сивого мерина
и круглый год «ватну куфайку» — «полушубок стега- в подчиненье да все выгребные ямы в веденье. И ста-
ной», спала на печи, питалась скудно. Чтобы зимой ла она трудиться на этом поприще истово, как умела.
не голодомориться, садила она пластину картошки, Черпает «ночное золото» да на ближайшие покосы
пластушину капусты, пару гряд моркови и лука. Что возит. Бочку соседям да две себе — как русскому че-
ни лето, страдала в комарином и оводовом аду на се- ловеку положеньем не попользоваться? Своя рубаха-
нокосе, несла повинность на пастьбе: корова с те- то она ближе к телу.
ленком, стадо овец, коза Маля с козликом Яшкой...
Надо поробить, чтобы этакую артель содержать... Та- И поперла по всей округе на покосах трава, а у
щит она, бывало, из последних сил с подгорья на ко- самой Титовой не трава, а травища. Раз косой мах-
ромысле воду и революционные песни распевает: нешь — и копна. А сено такое, что не надышишь-
ся — чистый мед. Вот и стало завидно некоторым
Помнят польские паны, гражданам. Сочинили заявление насчет нетрудовых
Помнят псы атаманы доходов, пошла бумага в район, там ей ход дали, ко-
Конармейские наши штыки... миссия с разбирательством приехала. Проверила
досконально и сивого мерина, и бочку с черпаком,
Правда, росточком Александра Титова не вышла, наличие «ночного золота» в выгребных ямах, поко-
а вот характер Бог дал боевой и упорный. Вот и упи- сы... Факты были налицо: трава на титовских поко-
рается всю жизнь без выходных и проходных, без от- сах стояла стеной и прочую траву в окрестностях
пусков и праздников... превосходила. Так Александру Титову, носительни-
цу революционной памяти, раскулачили первый
До того, как на пенсию выйти, работала бабка раз. На самой заре перестройки. Мерина угнали на
Саня сучкорубом в лесу. Должность тяжелая, но и колбасу, содержание сняли. С той поры выгребные
денежная. Хватило бы ей одинокой на хлеб с мас- ямы в деревне не чистились, а окрестные сенокосы
стали год от года хиреть.

Года не прошло, как подкатила к квартире бабки
Сани новая волна раскулачивания. Приехала из рай-

40 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

она опять же выездная сессия районного суда разби- радостно, приветствуя своими лучами деревенское
рать дело гражданки Титовой, «допускавшей факты население, леса, деревья и травы в полях. Утренний
кормления продуктами хлебопечения крупно- холодок далеко разносит каждый звук. Звон ведер и
рогатого скота». Народу набилось в старый, давно мычанье скота, тарахтенье последнего деревенского
уже не работавший клуб видимо-невидимо. Граж- трактора в лугах и стук пастушьей барабанки. Слыш-
данка Титова топталась перед судейским столом в но, как встретившиеся у колодца деревенские бабы
новых, еще необмятых катаниках с калошами, почти делятся новостями:
не ношенной плюшевой жакетке, доставшейся ей
еще от матери. — Иду, девка, улицей, а навстречу — Чубайс. Ду-
мала, он меня укатает. Глазища красные, губищи
— Так вы признаете изложенные выше факты? — трясутся... Я на него ведром махнула, так он огород
грозно спрашивал ее прокурор. перескочил, и по грядам...

Бабка растерянно стояла перед судейством, еще — Да ведь это не Чубайс был, — поправляет дру-
не понимая до конца, что судят здесь не кого-нибудь, гой женский голос.
а именно ее, гражданку Титову.
— А кто?
— Скотину хлебом, спрашивают, кормила? — ве- — Скажи, так и я скажу. Депутатом был, фамилья
село подсказали из зала. еще такая круглая...
— Бурбулис, что ли?
— Так как же, чудак-человек, — обращаясь к — Он, леший его неси...
прокурору, удивилась бабка Саня. — Ты сам-то разве — Так оба и были. И второй туда выскочил. Да
к бычку без корочки пойдешь? как стали они, девка, сраженье разыгрывать, так
картовь, не поверишь, до дороги летела!
Учитывая чистосердечное признание, дали граж- — Нет, надо меры принимать с этими парламен-
данке Титовой пятьсот рублей штрафу, который, терами! Ведь разорят! Либо пришибут.
впрочем, финансового положения подсудимой не ...Того, кто устроил погром в хлеву у бабки Сани,
пошатнул. А деревня? А что деревня. Как кормила и звали Бурбулисом. Это был главный баран в де-
скотину хлебом, так и продолжала кормить. А чем же ревне.
еще скотину кормить? Не пирогами же? С первого взгляда было видно, что этот баран не в
щепках найден. Он был не простых, а чистопород-
Но скоро уж и демократические перемены подка- ных романовских кровей. Шерсть у него курчави-
тили. По деревням заговорили, что за дело в стране лась и отливала голубизной, на груди пробивалась
взялись тимуровцы. А раз так, то жди, что старухам жесткая щетка черной бороды. Он высоко носил го-
старым и дров навозят, и расколют, и в поленницы лову, презирая на деревне, казалось, вся и всех.
уложат. И верно, приезжают из районного собеса спе- И только хозяйке своей бабке Сане иногда дозволял
циально к бабкам в деревню пенсию вручать. Прибре- почесать себя за ухом.
ли бабки в старый клуб, а там... радость великая. За все Двор у бабки Сани тесный, ветхий, на подпорках.
труды их тяжкие доброе правительство такие пенсии У Бурбулиса с овцами был отдельный кабинет, кото-
отвалило, что и не высказать. Получали какие-то руб- рый бабка Саня вечерами запирает. Но Бурбулису
ли жалкие, а теперь даже не сотни, а тысячи! нужна свобода шастать по всему двору и жрать нео-
граниченно комбикорма прямо из мешка, не счита-
Загудели радостно. Кто дом собрался подрубать, ясь с интересами других обитателей. Придет утром
кто двор ставить, кто баню... С такими деньгами как бабка в хлев, а воротное бревно лежит вместе с запо-
теперь не жить! Понесли тысячи свои жалованные рами. Вышиб Бурбулис его чугунным лбом. Бабка
по домам — кто в чулок прятать, кто в матрас, кто за Саня бревно поставит, гвоздями самобольшими за-
божницу... Через три дня приехала в деревню авто- крепит — наутро бревно повержено. Тогда повбивала
лавка... Кинулись наши богатейки за продуктами и бабка Саня гвозди в стояк, в то место, которое баран
ничего в толк взять не могут. Цены-то такие, что гла- бодает, так, чтобы гвозди сантиметров на пять торча-
за на лоб лезут. Пошли назад по домам, может быть, ли. Наутро пришла — стояк лежит, а гвозди все под-
по радио чего скажут, может, ошибка какая вышла... чистую в бревно вколочены, словно их забивали мо-
Включили приемники, а там и слова по-русски не лотком, а запасам кормов нанесен такой урон, что
услышишь: приватизация, ваучеризация, инфляция бабка Саня вынуждена была крыть Бурбулиса самы-
да консенсус... ми последними словами.
Но что Бурбулису бабкина хула? Тут требовались
Короче говоря, одномоментно раскулачили всех меры кардинальные. И решила бабка Саня, что вы-
бабок деревни Конец. И нашу ударницу Александру хода иного нет, как пустить Бурбулиса... на мясо. И
Титову по прозванию Горошина. Она одна дольше вот сидела она у окна, попивая чай и обдумывая, ко-
всех упирается. Скот растит, государству сдает, хотя му бы поручить это ответственное дело, как тут уви-
и государства того давно уже нет, а бычков, что на ее дела свою супротивницу... Раиску с Того Угора, про-
сберкнижке паслись, давно уже пасет кто-то другой, зываемую Матросихой, которая была лет на десять
кто оказался проворнее Саньки Горошины. моложе Саньки. У них с бабкой Саней была давняя

Глава 4. Непарламентское поведение скотины

Утро выдалось прохладное и росное. Солнечный ко-
лоб выкатился из-за соснового бора торжественно и

Анатолий Ехалов Деревенские повести 41

неприязнь, наверное, она шла еще с тех времен, ког- шийся бездельем и похмельем. Ваньке Деянову как
да Санькин тятя прижимал Раискиного отца по ли- истинному пролетарию тоже не по душе было фер-
нии колхоза. С годами неприязнь эта не исчезла, а мерство и кулачество. Поэтому он не упускал случая
как хорошее вино в бочке выстоялась и окрепла. Это каким-либо образом помешать его развитию.
Раиска писала жалобы на гражданку Титову по пово-
ду нетрудовых доходов, это она уличала ее в кормле- — Ты чего тут нечевухой занимаешься? — на-
нии скота хлебом. смешливо крикнул снизу Ванька. — А братан твой
ночью целый сундук добра с райцентра притащил...
Раиска с Того Угора несла до дому на коромысле
воду на чай, потому что вода в ихнем колодце была Стрела зависти, пущенная коварно Ванькой Дея-
невкусной. Когда-то Раиска была первой красави- новым, попала в точку. Трудовой запал у Федьки уле-
цей на деревне. Вот и сейчас она несла воду, как на- тучился. Он безо всякого интереса вытащил еще па-
показ, раскачивая крутыми бедрами. Бабка Саня уже ру листов шифера на крышу и больше уже ничего де-
хотела крикнуть ей из окна что-нибудь обидное, как лать не мог. Федор оставил новостройку и пошел в
тут в тылу Раиски появился Бурбулис. Он опустил к барак к брату, сжигаемый ревнивым любопытством.
земле голову, покачался на ногах и с разбегу ударил Василий уже встал и разбирал вчерашнюю добычу,
Раиску в зад. Ведра покатились под угор, расплески- примеряя лыжные ботинки. Ботинки, хотя были и
вая воду, коромысло отлетело в сторону, а Раиска велики размера на три-четыре, все же производили
упала на четвереньки. Она только пришла в себя и благоприятное впечатление своей основательно-
попыталась было встать, как Бурбулис нанес ей сно- стью и почти металлической прочностью кожи на
ва короткий, но мощный удар, и Раиска на четве- подошве. Довольный Василий вышел на луг приме-
реньках продвинулась по угору метра на три. Не риться: каково будет в этой обутке на сенокосе. Он
успела Раиска подняться, как настырный Бурбулис взял косу и взмахнул ею. Но тут же коса, молнией
снова таранил Раискин зад, она снова пробежала на сверкнув на солнце, полетела в сторону, а Василий
четвереньках метра три-четыре... И так гнал Бурбу- оказался на земле кверху ногами. Подошвы лыжных
лис ненавистную Саньке Раиску по всему угору, по- ботинок скользили по траве не хуже, чем по льду. Ва-
ка не выгнал за пределы своей территории. силий попытался встать на ноги и снова оказался на
земле. Тут-то и увидел его шедший в барак брат
Ожесточившееся сердце у Александры Титовой Федька.
отмякло. Она уже простила Бурбулису и ночные по-
громы, и разорение кормовых запасов, и высокоме- — Чего это он, пьяный, что ли? Или заболел?
рие. И тут же решила не лишать барана жизни. Василий поднялся на колени, добрался до огоро-
да и по огороду выбрался на деревянные мостки, где
«А не сбагрить ли мне этого окаянного Бурбулиса подошвы уже так не скользили.
«хермеру»? — пришла в голову ей счастливая — Вот решил вспомнить молодость, поразмять-
мысль. — Он на дармовщину падкий, так пусть его, ся, — сказал он братану Федьке.
«американского шпиона», этот окаянный Бурбулис — Что это у тебя за ботинки на ногах? — спросил
и тиранит... А для пущей верности подарю еще пару ревниво Федор.
ярушек в придачу. Где ему отказаться...» И Алексан- — Купил вчера по случаю! — Василий притопнул
дра Титова, взяв пару присоленных скиб хлеба, тут кожаной подошвой по мосткам.
же отправилась исполнять задуманный план по ис- — Дорого ли? — справился заинтересованно
коренению в деревне кулачества и «хермерства». Федька.
— А ты угадай! — как бы нехотя раскрывался Ва-
Глава 5. Ответный ход Федора Гусакова силий, хотя на самом деле его так и подмывало сра-
зить братана.
Братья Гусаковы вернулись в деревню после «севе- — Говори, не томи!
ров», армейских и спортивных карьер, чтобы «по- — А не хочешь ли: пара... коробка спичек не сто-
крестьяновать всласть». Так уж устроена братская ит. Я все партию окучил. Пятьдесят пар.
взаимосвязь, видимо, что и жить друг без друга они Федору как-то сразу стало и тоскливо, и обидно,
не могли, и вместе ничего не получалось. и досадно. Он хотел было сохранить гордость и уйти,
не сказав ни слова. Но продолжал стоять как при-
По жизни они были соперники. И дома, и в шко- клеенный.
ле, и на лыжне, и на крестьянской ниве. Если один — Продай десяток, — без всякой надежды сказал
начинал строить дом, то тут же начинал строить и Федор. — Две цены дам.
второй. Только если один строил его на одном конце Василий торжествующе захохотал.
деревни у реки, то второй на другом у леса. Если у — Они теперь в цене, знаешь, как улетели. Я ведь
одного усадьба развивалась в горизонтальной плос- их на себе пер. Пусть они у меня на чердаке лучше
кости, то у второго — в вертикальной. Хотя строи- лежат, цену набирают. Через год они, может, на ма-
лись они одинаково долго. В одиночку скоро ли до- шину потянут.
ма возводить... Федору было не по себе. Обскакал его братан.
И круто. Ни слова не говоря, он переоделся и пошел
В то утро Федор ползал по крыше своего будуще- на дорогу ловить попутку.
го дома, пытаясь затащить на нее шифер, когда вни-
зу появился бывший лесник Ванька Деянов, маяв-

42 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

...Через час он уже был в районе и приступил к хлопот, но потом захотелось молочка и самому Гуса-
обследованию магазинов. Ничего подходящего, на кову. Наладился он, было, Чудему подоить, только с
чем можно было сделать скорый бизнес, он не на- ведром уселся под нее, а корова так приложила ко-
шел. Среди уцененных товаров попадалась какая-то пытом ведро и самого хозяина, что ведро в лепешку,
ерунда. То партия перьевых ручек, то партия само- а Василий с неделю с перебинтованной головой хо-
варных труб без самоваров, то детские шапочки из дил. А сегодня, как поняла Александра, «хермер» ре-
соломки, выпущенные еще в шестидесятых годах и шил, видимо, во что бы то ни стало подоить зарвав-
до сих пор не проданные. шуюся скотину. Она спряталась за угол сеновала и
стала наблюдать.
С обеда Федор решил пройтись по базам. И был
прав. На базе райпотребсоюза он выяснил, что еще в «Хермер» Гусаков вбил в землю четыре толстен-
семидесятых на склад была привезена большущая ные кола, принес из дому широкие веревки — пара-
партия... беговых коньков без ботинок, из которых ни шютные стропы, оставшиеся у него еще со службы в
одна пара не была продана. Однако искать их ни у ко- армии, завел между кольев Чудему и, пока она пила
го не было никакого желания. Федор на рысях бро- из ведра пойло, ловко зафиксировал ей ноги стропа-
сился в магазин, купил коробку конфет, бутылку ми... Корова стояла смирно, не выражая беспокой-
сладкого вина и, вернувшись, упал перед остолбенев- ства, и тогда Гусаков уселся под нею с ведром. Но
шими райпотребсоюзовскими тетками на колени. только он взялся за вымя, как корова, утробно взре-
вывая, напряглась, и колья вместе с веревками поле-
— Девки! — взмолился Федор. — Христом Богом тели высоко вверх. Василий, бросив ведро, едва
молю, найдите. успел отскочить от взбесившейся коровы. Чудема,
страшно ревя, скакала по лугу, высоко взбрыкивая,
— Да на что тебе это ржавое железо? — испуган- пытаясь освободиться от остатков пут с кольями...
но сопротивлялись бабы. Наконец она сбросила с ног парашютные стропы и
ускакала вместе с Габерелем вдоль реки на дальние
— Бабы, найдите! пустоши...
Все же настойчивостью странного покупателя со-
противление было сломлено. К вечеру на нанятой в — Убью! — закричал отчаянно Гусаков. — Поре-
райпо машине Федор вез в родную деревню четыре- шу на раз и тебя, Чудема, и Габереля твоего. На мясо
ста пар беговых коньков. Коньки глухо позвякивали спишу! Приговор окончательный, обжалованью не
в кузове, мелькали темные елки, сырые низины и подлежит!
сосновые взгорки... На душе у Федора был подъем.
Он и сам не мог сказать, зачем нужны ему эти бего- И тут перед поверженным и разгневанным Васи-
вые коньки, но всей своей кожей, всеми ее порами лием Гусаковым явилась Санька Горошина со своей
Федор чувствовал, что попал в какой-то новый, не- делегацией.
изведанный поток жизни, который скоро вынесет
его в счастливое и богатое будущее... Глава 7. Культиватор бьется на болоте
с инопланетянами
Глава 6. Гусаков-старший доит Чудему
В тот день, когда странное явление над Медвежьим
В тот день около полудня Санька Горошина, сопро- болотом напугало и поразило Мишку Новоселова с
вождаемая Бурбулисом и ярушками, не успев дойти бабкой Саней Горошиной, Леха Культиватор, по-
до владений Василия Гусакова, была остановлена не- следний деревенский тракторист, чтобы выгнать то-
вероятным зрелищем: Василий Гусаков доил посе- мившее его похмелье, решил сбегать на болото, при-
редь луга корову Чудему. цениться: хорош ли нынче урожай клюквы и стоит
ли тратить время на ее сбор.
Надо сказать, братья Гусаковы на самом деле бы-
ли не так просты, как могло показаться с первого В лесу было тихо и безлюдно. Похмелье начало
взгляда. Василий, чтобы подмазаться к новой демо- отступать, Леха маленько расслабился и пошел зна-
кратической власти, в расчете на поддержку и кре- комыми тропинками к болоту. До места было полча-
диты, заведя корову, дал ей мудреное, но политиче- са ходу чернолесьем, потом нужно было пересечь
ски выдержанное имя: Чудема, что означало Чубайс подмошье, поросшее светлым березняком и осин-
и Демократия. Когда появился теленок, то его Гуса- ником. Вот тут, в подмошье, Культиватор и обнару-
ков окрестил Габерелем, что означало: Гайдар, Бере- жил, что за ним следят самым нахальным образом.
зовский и Ельцин... Но кредитов власть не дала, под- Сквозь молодой лиственный подрост он заметил три
держала только на словах, а имена у скотины оста- серые тени, необычно короткие для человека, но
лись. Более того, по всей деревне мода пошла кре- широкие в плечах, бойко продвигающиеся по зыб-
стить животин звучными именами: говорили, что с кому приболотью. Леха не любил ходить на болото и
такими именами они быстрее набирают вес... в лес коллективом, поскольку знал несколько мест,
известных только ему, на которых в урожайный год
Кормить Габереля Василий решил не как все, а клюкву можно было граблями грести.
по-своему: пусть-де он сам у мамки титьки сосет.
И ему, Василию, не доить корову попервости, да и с — Понеси их батог! — выругался Культиватор. —
Габерелем никаких хлопот с выпаиванием. Всё как в Ишь хоронятся!
природе. Первые месяцы и впрямь не было никаких

Анатолий Ехалов Деревенские повести 43

Он прибавил ходу во весь свой разгонистый ло- наживы. Он прикинул, какое потомство за год мо-
синый мах, выбирая путь в чапыжнике погуще. Ми- жет дать этот нежданный подарок, и твердо решил
нут через десять напряженной гонки он перевел дух, заняться товарным овцеводством. За пару лет стадо
оглянулся и с раздражением отметил, что преследо- вырастет до сотни голов, а это уже хорошие деньги.
ватели не отстают, а, даже наоборот, догоняют его, Одного мяса, как минимум, на полмиллиона, да
как-то очень плавно скользя по неровному, опутан- шерсть, да руно... А вот корову с теленком, которые
ному черничником кочкарнику. так и не возвращались с дальних пустошей, Василий
окончательно решил свести со двора, не столько по
— Эй, мужики, — гаркнул он во все свое луженое экономическим соображениям, сколько от обиды.
горло, — вали отсюда, пока целы!
Василий разместил новоселов в недостроенном
Мужики остановились, рассыпались и стали об- дворе, обеспечил их свежей подкоской, намолол на
ходить Культиватора с трех сторон. ручном жернове ячменя, заварил ароматной каши,
сдобрив ее тертой морковкой, устроил из прошло-
— Врешь, не возьмешь! — крикнул Леха и снова годнего сена подстилку. Бурбулис подошел к нему и
ударился в бега. властно ткнул Василия чугунным лбом, подставляя
для почесывания ухо.
Однако мужики тоже прибавили ходу и стали вы-
ходить Культиватору наперерез. Леха только теперь «Хозяина признал, — радостно ёкнуло у Василия
более-менее разглядел их. Невысокие, широкопле- сердце, — уважает».
чие и, что самое удивительное... без голов. То ли на
головы они натянули фуфайки, то ли еще каким об- И Гусаков принялся чесать Бурбулиса, радуясь об-
разом представлялись... ретенному наконец счастью взаимопонимания со
скотиною. А баран уже лежал у ног хозяина, подстав-
«От живоглоты! — разгневался Леха. — Ишь, ду- ляя для почесывания бок. Василий старательно при-
рят как. На испуг хотят взять». нялся расчесывать густую, серую с голубым отливом,
шерсть Бурбулиса. И Бурбулис млел, закатывая глаза
— Вы чё, в натуре, мужики, — заорал он во всю и сладко похрапывая. Гусаков настолько расчувство-
глотку. — Неясно сказано: дернуть отсюда! вался, что даже ночевать не пошел в барак, а всю
ночь провел на дворе с Бурбулисом и ярушками.
Но Лехин грозный рык не произвел на преследо-
вателей никакого впечатления. Они быстро прибли- Наутро он вновь накормил ароматной кашей свое
жались к Культиватору. крестьянское будущее и вывел его на лужок. Чудема
с Габерелем так и не появлялись. Но Бурбулис, в от-
И тогда ретивое у Лехи взыграло. личие от последних, проявлял к нему особые неж-
— А-а! — заревел он еще громче. — Я предупре- ные чувства, не отходил от нового хозяина ни на шаг,
ждал. Ну, теперь держись. то и дело подставляя для почесывания голову. До
Он ухватил у комля березку и как тростинку пере- обеда в нежностях и радостях провел время Гусаков.
ломил ее. Наконец Бурбулис, утомившись от ласк и почесыва-
— Моя финка пятый номер, позолоченный но- ний, прилег на траву отдохнуть.
сок, — рявкал устрашающе он, поигрывая дубин-
кой. — Если кто еще не помер, припасай на гроб досок. К Василию подошли две симпатичные, ласковые
Первым сунулся к нему мужик с левого края. ярушки, невесты Бурбулиса, которые должны были
Культиватор не мог себя остановить и, ухнув, опоя- наплодить Василию скорое богатство. Они тоже су-
сал преследователя дубиной. Странно — Леха не по- нули свои головы под руки Гусакову, ласково при-
чувствовал никакого сопротивления, словно дубина хватывая его ладони губами.
прошла через пустоту. Только сияющий искристый
след остался там, где она соприкоснулась с телом Давно не видевший от скотины таких нежных
безголового. Культиватор махнул направо. И снова чувств, Василий поплыл.
дубина просвистела через безголового, словно через
пустое место. Сражение происходило в полном мол- — Ох вы, мои бяшеньки, красотулечки. Давайте,
чании. Культиватор, не выдержав, взвыл от накатив- давайте почешу ваши ушки, — ласково приговари-
шего страха: вал Гусаков, теша столь приветливую и послушную
— Мужики, в натуре! Да вы кто хоть есть-то? От- скотинку.
валите от меня, мужики...
В ответ тишина. Тут Культиватор увидел, как над Он не заметил, как дремавший на лугу Бурбулис
болотом зависает какое-то странное светящееся со- открыл фиолетовый глаз и недобро глянул на хозяи-
оружение в виде шара и, ощупывая зеленым лучом на, а потом встал и, опустив голову, стал раскачивать
под собой пространство, приближается в их сторону. свое могучее тело, готовясь к нападению. А Васи-
Культиватор взвыл раненым медведем и бросился лий, подхватив ведра, которые так и не изведали ту-
бежать во всю прыть к дому. гих молочных струй, отправился к бараку попить на-
конец чайку. Удар чугунной бурбулисовой башки
Глава 8. Бурбулис устраивает дворовый переворот пришелся чуть ниже поясницы. И это обстоятель-
ство спасло Василия. Ведра покатились под угор, а
У Василия на душе было радостное настроение. По- сам он, приходя в себя, стоя в четвертой позиции,
дарок Саньки Горошины в один момент снова воз- почувствовал, как на него, храпя и постанывая, са-
жег в нем угасшую было капиталистическую жажду дится обласканный им баран. И тут Гусаков понял

44 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

всю нелепость и позор своего положения. Кровь — Есть адресок. Продают с доставкой, — отвечал
бросилась ему в голову. уклончиво Федор.

— Зашибу, — прохрипел он, пытаясь вывернуть- — Ты это, заказывать будешь, так и на меня де-
ся из-под Бурбулиса. И это ему удалось в какой-то сятка два закажи, — попросил потерянно Василий.
мере. Не зря Гусаков был мастером спорта. — Ка-
стрирую... — Нет уж, я вам гусями продавать стану. По ты-
ще долларов за голову, — отвечал дерзко Федор и
Он вывернулся, но подняться на ноги не успел, бодро зашагал по дороге.
как тут же был повержен снова. Удар пришелся в то
место, откуда растут ноги. Василий от удара пробе- ...Через неделю у его новостройки остановился
жал на четвереньках метров пять, и снова удар чугун- грузовик. Водитель и грузчик открыли кузов и стали
ной головы продвинул его на пути к бараку... выгружать клетки с гусятами. Радостный Федор та-
скал клетки во двор.
Глава 9. Как Федор Гусаков стал гусеводом
Несколько дней никто в деревне не видел Федора
Тем временем Федор, выгрузив беговые коньки у се- Гусакова. Только слышно было из-за его забора мно-
бя на стройке, пришел домой отобедать да похва- гоголосое попискивание, виден был дым, день и
стать приобретением. ночь валивший из трубы уличной печки, да запахи
каш волновали прохожих. Скоро в магазине исчезли
— А Василий где? — деловито спросил младший яйца, крупы, начали исчезать рожки и макароны...
Гусаков бабушку Дуню. Товар в немыслимых для деревни объемах скупал
Федор. Поползли слухи о грядущей войне, бабки
— У себя перелещается, — отвечала недовольно спешно расхватали сахар, соль, мыло...
мать. — Горошина ему Бурбулиса-негодника подсу-
нула да ярушек двух. Говорит, овцеводством станет Наконец Иван Деянов прекратил панику, сооб-
заниматься топерь да богатеть на глазах. Погоди-ка щив, что Федька Гусаков скупал яйца и крупы для гу-
вот, станет богачом, так к нам всяко и не признается. сят... И добавил, что питания тем все равно не хвата-
Садись, давай, щей хлебать. ет, пенсия у Гусакова не министерская, поэтому
Федька сокращает поголовье. В день убавляет по де-
Но у Федора эта новость вызвала неожиданную сятку. Рубит головы, варит и ест.
реакцию. Он вытащил из комода папку с газетными
и журнальными вырезками, объединенными общим Ивана Деянова Федор принял без особой радо-
названием «Как разбогатеть на своей земле?», и с го- сти. Ванька все примечал да на ус мотал. Луговина у
ловой погрузился в чтение, делая какие-то пометки дома была чисто выбрита до земли и усыпана птичь-
и расчеты в школьной тетради. им пухом и пером, как будто здесь распустили пери-
ну. В старом пруду плавало на две трети поредевшее
Братья Гусаковы встретились на выходе из бара- стадо гусиного подроста. Сам Федор выглядел бо-
ка. Один стоя, другой опять на четвереньках. лезненно-измученным и на удивление голодным...

— Обронил чего? — спросил ревниво Федор. — С гусями не выйдет, перейду на овощи.
— Обронишь тут, — ответил загадочно Василий, — ???
оглядываясь. Бурбулис уже трусил к своим ярушкам. — Я уж и теплицу сварганил. Непростую, Ваня,
Только теперь он, кряхтя, поднялся на ноги. теплицу, — доверительно зашептал Федор. — Из во-
— С молоком не получилось, так на овцеводство дочных бутылок. Этим материалом у нас вся дерев-
решил переквалифицироваться? — спросил уязвлен- ня завалена. Даром бери. Неделю на улицу не выхо-
но Федор. дил, петался, ложил, — признался Федор. — Пой-
— А сам чего? — вопросом на вопрос отвечал Ва- дем, покажу...
силий. Сопровождаемый Федором, Деянов проследовал
— У меня свой план. за угол дома и замер, ошарашенный зрелищем неви-
— Что за план? — недоверчиво проворчал Васи- данного сооружения из поллитровок, выложенных
лий. — Колись давай! арочным сводом на цемент. Теплица была похожа на
— Я решил в гусеводство податься... Змея Горыныча, выгнувшего ощетинившуюся спи-
— Когда это? ну. На боках ее играли солнечные блики, внутри то-
— А вот сейчас и решил. Вычитал тут, что в Мо- пилась печка, дым валил из-под арки, создавая еще
скве новые русские на Рождество обязательно гуся в большее сходство с мифическим Змеем...
духовке жарят. А где в Москве гусей-то взять? Дефи-
цит. Так они за гуся по тыще долларов дают не торгу- Глава 10. Армагеддон приходит ночью
ясь.
— По тыще? — поразился Василий, что-то при- Культиватор, прибежав с болота, немедленно отпра-
кидывая в уме. вился снимать стресс. Они снимали его с Иваном
— Вот куплю сотню гусят, выращу — зимой сто Деяновым и Мишкой Новоселовым на магазинном
тысяч долларов, как нашел... — словно из ведра ока- крыльце. Уже было выпито хорошо, когда Иван Дея-
тил его Федька. нов приступил к допросу:
— А где гусят возьмешь? — с надеждой на неосу-
ществимость Федорова плана спросил Василий. — Ну, Олеха, рассказывай, что у тебя там при-
ключилось.

Анатолий Ехалов Деревенские повести 45

Леха не намерен был таиться. — Ладно, размечтались! — оборвал Деянов. —
— Вот, мужики, хотите — верьте, хотите — нет, а Ты, Леха, лучше эту историю забудь навсегда. А то
я сегодня на Медвежьем болоте инопланетян видел. упекут в дурилку...
— Да, тяжелый случай, — сказал задумчиво
Деянов. Культиватор обиделся:
Культиватор даже пообиделся малость: — Вы мои слова еще попомните. Может, сегодня
— Точно вам говорю. Пришельцы. Здесь они. они будут здесь.
Рядышком. — Ладно, не журись. Наливай лучше по полно-
— Ты перед походом пил? — подозрительно му, — сказал примирительно Деянов.
спросил Деянов. Прошло еще около часа. Наши товарищи сбега-
— Какое там. С утра пару стакашков. Так это мне ли еще раз за водкой, потом еще... Иван с Мишкой
что слону дробина. кое-как расползлись по домам. А вот Культиватор
— И накануне пил? после перенесенного стресса остался ночевать на
— Сам знаешь. На дворе сенокос. Люди идут с магазинном крыльце, благо ночь была теплой и да-
полным уважением. Не помню уж, когда и воду-то же душной.
пил... Одна водяра. А тут такая страсть. Верите ли, Около полуночи поднялся ветер. И почти тотчас
робята: они вроде как бы без голов. Плечи широчен- за околицей родился тонкий, бередящий душу звук.
ные. Не идут, а плывут. И светятся. На человеческий посвист звук этот не походил, было
— Мы с Горошиной тоже видали. Над Мед- в нем что-то неземное, космическое. Ветер налетал
вежьим болотом свечение было, — поддержал Куль- снова и снова, порывы его крепчали раз за разом, и
тиватора Мишка. — Ежели правда, так мне, робята, всякий раз за околицей рождался этот пугающий
чего-то не по себе. звук, который становился все явственнее, отчетли-
— Ну, а ты, Леха, чего? — спросил Мишка со вее и страшнее. В пьяном бреду Культиватор услы-
страхом. шал этот звук, заволновался, но проснуться не мог,
— Чего, чего? Меня за рупь двадцать не возь- утомленный громадной дозой выпитого. А может, он
мешь. Погонял их по болоту малость колом, — по- и проснулся, но не смог отделить яви от бреда.
гордился Культиватор. В сумрачном свете ночного неба над магазином
— Эх ты, Леха, Леха, — покачал Деянов голо- появилось некое подобие летательного аппарата,
вой. — Из тебя дипломат, как из Горошины балери- похожего на алюминиевую тарелку с веслом. Аппа-
на. Может, они к тебе как к представителю человече- рат плавно опустился на лужайку, и на землю торже-
ства с доверием шли. Контакты хотели установить. ственно ступил пришелец в светящемся костюме, с
Узнать хотели: мол, как Алексей Иванович, пожива- большим портфелем, широкоплечий и... без головы.
ете, как реформы в сельском хозяйстве продвигают- Культиватор разглядел, что вместо головы у него бы-
ся? Не надо ли какой помощи от братьев с другой га- ла похожая на телевизионную антенна.
лактики? Может, запчасти какие к вашему трактору Пришелец остановился против Культиватора, ан-
требуются? тенна на его плечах повернулась, запеленговав объ-
— И верно! — согласился Культиватор. – Вон ект в лице Культиватора. И тут пришелец заговорил
сколько времени помпа барахлит. Менять надо, а где требовательно и надменно:
взять? — Фамилия? Социальный статус? Принадлеж-
— А может, у них соляры немерено, — сказал ность к партиям?
мечтательно Мишка. — Может, на клюкву удалось Леха почтительно вытянулся на крыльце, подби-
бы поменять осенью. Может, у них там, на Кассио- рая живот и равняясь лежа:
пеях, клюква не растет. А может, они за поллитру — Леха я. Мы из Культиваторов будем, гражда-
всей округе сенокос поставят? нин пришелец. Крестьянин. Тракторист. Беспартий-
— А ты, Леха, за дубину, — добавил сокрушенно ный.
Деянов. — Почему в непотребном виде? — холодно и
— Тебя бы туда. Уж больно ты смел, погляжу, — надменно спросил пришелец.
отмахнулся Культиватор. Леха закрутился на крыльце:
— Уж я бы не растерялся, — возразил Иван. — — Это с устатку, гражданин товарищ пришелец.
Вошел бы в контакт. А то дороги к нам аховые, мага- С утра до вечера не разгибаясь. Вот и позволишь к
зин на ладан дышит, фельдшарица сбежала... Выде- вечеру малышку. С устатку, говорят, сам Бог велел.
лили бы на нашу бедность летающую тарелочку. На- — Ты мне зубы не заговаривай, — вдруг заорал,
до, скажем, в район за справкой: «От винта!» — пять переходя на ненормативную лексику, безголовый. —
минут — и на месте. Я тебя спрашиваю. Почему до сих пор не начаты
— Ох бы и жизнь началась, — размечтался Миш- кормозаготовительные работы? Почему простаивает
ка. — Надо бы в область за прокладками: пожалуйте, техника, в каком виде прицепной инвентарь?!
Алексей Иванович, в тарелошное такси, Саньку Го- Культиватора бил озноб.
рошину попутно на сенокос забросили, меня вече- — Да ведь погода не балует земледельца! Да и
ром — на дискотеку... запчастей с района не шлют, — лепетал он, не в силах
проснуться и прервать этот жуткий сон.

46 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

— Вы мне эти ссылки на погоду бросьте! Где на- Маленький деревенский отряд в лице Саньки Го-
глядная агитация? Почему не приняты обязатель- рошины и Лидии Филиной, Культиватора, Мишки
ства на заготовку кормов? Новоселова и Андрюхи Кукуя, прибежавших на
шум, во главе с Иваном Деяновым двинулся в сторо-
— Указаний не было, товарищ пришелец безго- ну околицы, откуда уже без остановки неслись ужас-
ловый, — крутился Леха ужом, и даже во сне ему бы- ные стоны и вой.
ло противно от терпимого унижения. — Телефон не
работает, с почтой распоряжений нет. А как без ука- Скоро ветер донес нестройное «ура», выстрелы,
заний, кто отвечать станет, ежели что не так. С кого звон разбитого стекла, матюги. Ветер стих, стихли и
спрос? С Культиватора? Нет уж, дудки! душераздирающие стоны и улюлюканье на околице.
В сером рассвете проступили очертания усадьбы Фе-
В это время налетел шквальный порыв ветра, и за дора Гусакова, ощерившаяся бутылками теплица,
околицей деревни родилась настоящая какофония похожая на Змея Горыныча. Федор сидел на скаме-
душераздирающих звуков, походящих на крики от- ечке рядом с Иваном Деяновым и бабкой Саней, за-
чаяния, предсмертные стоны, рев обезумевших ди- хватив голову руками...
ких зверей. Культиватор вздрогнул всем своим могу-
чим телом и проснулся. Рев, плач, стенания, нес- — Вот пустая башка, — казнил он сам себя, — я
шиеся с околицы, привели его в состояние непере- ведь теплицу наружу горлышками выложил. Вот они
даваемого ужаса. Но он все-таки совладал с собой. и завыли, запели, как ветер поднялся. Теперь ее
В деревне один за другим вспыхивали окна с мяту- только взрывать. На шестисотом цементе сложена.
щимися тенями.
— Или каждое горло пробочкой затыкать, —
Первыми около магазина появились Лидия Фи- встрял Мишка Новоселов.
лина с Санькой Горошиной.
— Не подначивай, Мишка, — остановил его Дея-
— Свят, свят, царица милосердная, спаси и со- нов. — Видишь, у человека горе: бизнес не идет. Всё
храни нас! — молилась Лидия. — Говорила жо, что пустые хлопоты.
светопреставление будет. Господи, куды бечь, куды
головушки пришатить? Геенна огненная, Армагед- Федор согласно кивал:
дон в колеснице. — За что ни возьмись, одна поруха... Как жить?
— Верно говоришь, Федя, — посочувствовал ему
— В милицию надобно сообщить, — нашлась Иван. — Вон у меня зять, тот в Китай катать приспо-
практичная бабка Саня. собился. Везет туда как небутную ненужную копе-
ечную хренотень, а обратно доллары либо одежу ка-
— Да телефон месяц как на обрыве. Некуда нам кую по дешевке там возьмет, а здесь втридорога пе-
звонить, неоткуда ждать подмоги. репродаст.
— Ну, и что за хренотень он возит? — спросил как
Снова налетел порыв ветра, и снова ужасный вой бы нехотя, не показывая заинтересованности, Гусаков.
накрыл деревню Конец. Казалось, что вся нечистая — Да я, право, и не знаю особо, — отвечал Дея-
сила лесов и болот окружила несчастную деревню и нов. — Вон в прошлый раз возил партию коньков
грозит ей самыми страшными мучениями. «Снегурочек». Почто они китаезам — не знаю.
А только по десять долларов за пару платили...
— Что за шум, а драки нет?! — раздался озорной, Тут Гусаков поднялся.
но все еще нетрезвый голос Ивана Деянова. — Сви- — Вот что, народ, недосуг мне с вами. Работы
стать всех наверх, палубы скатить и перелопатить! много, надо бутылки затыкать. Идите с богом!
Довольный Деянов с отрядом деревенских парти-
Иван был при оружии. В руках у него была ста- зан, получивших первое боевое крещение, отпра-
ренькая берданка, а на поясе висел патронташ. Леха вился в деревню, и к вечеру на дверях магазина было
почти бегом спустился с крыльца: вывешено объявление: «Продаю месячных гусят. Де-
шево. Федор Гусаков». А спустя неделю старухи в ма-
— Что я тебе, Ванька, говорил? Тута они. Вон что газине обсуждали, что видели, как нагруженный гре-
делают! мящими железом мешками Федор Гусаков садился в
рейсовый автобус на Вологду.
Тут в рукав Деяновой фуфайки вцепилась бабка
Саня.

— Ваня, батюшка, хоть ты-то не заробей. Пропа-
дем ведь!

— Отставить панику, — скомандовал решитель-
но Иван. — Ни шагу назад!

А мы нигде не пропадали Глава 11. За хлебом, как на сходку
И теперь не пропадем!
А нашей маленькой партеечкой Пришла из райцентра «вахта», и вместе с ней достав-
Большую зашибем. лен был слух, будто бы Саньке Горошине в админи-
страции района за сданных государству бычков дают
— Верно, Иван, верно, батюшка. В родном доме Почетную грамоту. Это событие бурно обсуждалось
и стены помогают, — поддержала его бабка Саня. — в очереди за хлебом. Кто-то из стариков одобрил:
Командуй, Ваня!
— Заслужила. Ничего не скажешь.
— Слушай мою команду! — заорал Ванька, как Из очереди выступила старуха в плюшевой жа-
на плацу. — Стройся! кетке и в запале промолвила с обидой:

Анатолий Ехалов Деревенские повести 47

— Мы тоже сдавали. Не хуже Саньки наробили. — Да и пенсии не дали, — пожалел ее Деянов.
— Вам до Александры далеко. Ей не грамоту, ор- — Говорят, стажу не хватило, — грустно согласи-
ден надобно дать. лась бабка Дуня. — А уж я ли не робила? В колхозе,
Очередь обиду проглотила. Только бабка в жакет- помню, лён теребили. Нам с двумя девками отвели
ке пробубнила: участок, а они решили от меня отделиться, мол, у нее
— Зато она жизни не видывала. Мы хоть пита- ребятишки, отвлекаться будет. Обидно. Я по хозяй-
лись чередом. Теперь все одинаково едим! С хлеба на ству обрядилась, деток накормила, пришла на поле,
воду. а солнце уже высоко, и девки далеко ушли. А как на-
...Магазин открыт, дымно топится печь. Народ чала лён дергать, как огнем палила — обеих обогнала
крепится, утирает глаза, но от прилавка ни на шаг. и ушла раньше. Осенью полномоченный с района
Старики покупают в основном хлеб. На все остальное приезжает, собирают собрание. «Ну, говорит, докла-
«купило притупило». Буханка в день — и то сколько дывайте: кто тут у вас передовики?» Бригадир встает:
набегает, да сахару, да чаю, да за свет заплатить, за дро- «Маня Калинина!» А народ: «Рано этой еще в пере-
ва, за запашку огорода, за навоз... вот и вся «пензия». довики». «Тогда говорит: «Меньшикова!» «И эту,
— Шутка ли, две пятилетки глазурованных пря- кричат, знаем. Пусть еще покажет себя». «Ну, гово-
ников не едали, — возмущается Лидия Филина. — рит, тогда Дуня Гусакова». «Вот эта, кричат, заслу-
Нет, гнать надо этих правителей поганой метлой. женно. За троих управляется». Полномоченный до-
— Слава богу, хлеб еще возят, — вздыхает на по- стает из портфеля отрез ситца и мне вручает. Синий
роге Ассикрит Деянов, отец Ваньки Деянова. — в белый горошек...
Я хлеба-то настоящего попробовал первый раз не то — Ты это забудь, — сказал Деянов. — Это колхоз-
в сорок пятом, не то в сорок шестом. Батько две бу- ный стаж. Ты ведь потом на производстве в лесной
ханки из города привез. Брат у меня и говорит: «Еще работала. Тут стаж нужен либо колхозный, либо про-
бы раз хлеба-то поесть, так и умирать можно». изводственный...
Как вспомню эти драники, так и сейчас тошно. — У меня и производственного хватало, — воз-
Лепешки такие заместо хлеба мать из картошки на- разила бабка Дуня. — В войну на конюшне робила.
печет. Чего туда не намешано, вплоть до коры толче- Дак не засчитали. Начальник лесопункта Равдин го-
ной... В школу придем и давай сраженья разыгры- ворит: ты у нас приказом не проведена была. Я рабо-
вать, этими драниками что снарядами друг в друга тала, а кто-то другой оформлен был. Так и осталась,
пулять. К стене прилипнет — не отодрать. по утрате кормильца платят. Всю жизнь всех кормила,
— А мы так лепешки из клевера и лебеды дела- а вышло, что меня мужик мой кормил. А где уж кор-
ли, — подхватила Лидия Филина. — А весной за пе- мил, когда в сорок третьем сгинул... — Она вздохнула
стышами пойдем да насобираем цельные подолы, да тяжело. И люди в магазине сочувственно вздохнули.
мама поставит чугун с пестышами в печь, так один — Дожили... — сказал авторитетно Ассикрит Де-
запах кормит... янов.
— Как не кормит! — возразили ей. — Ты вспо- — Так топерь-то хоть куда идем? — растерянно
мни, сколько здесь народу примерло с голодухи в спросила баба Дуня. — Ты, Деянов, вроде поумней
войну да и после нее. всех, скажи.
— Эдак, эдак, — поддержал Деянов. — Особо — Идем, куда ведут, — многозначительно отве-
когда поволжских немцев из Германии сюда привез- чал Деянов. — По генеральной, так сказать, линии.
ли. Помню, они, горемычные, все помойки вычи- Завсегда так было.
стили, искали картофельные ошурки. Вот, помню, когда я еще партейным был, Никита
— Вон Дуня Пароход катит, она скажет, — под- Сергеевич взошел на пост и принялся хулить вождя
хватила деяновскую речь Санька Горошина. всех времен и народов. Жалко, конечно, Иосифа
По тропе вдоль забора продвигалась к магазину с Виссарионовича, да терпим. А Хрущев свою линию
котомкой в руках мать братьев Гусаковых. гнет.
— Кто крайний-то? — подала она еще с дороги — Вы, говорит, мужики, шибко по Сталину не
голос. тужите. Груб, говорит, был, да к тому же тиран. А мы
— Ты крайняя и будешь, — весело ответил ей с вами вот чего лучше сделаем: коммунизм на потом
Деянов. не станем откладывать, а построим сейчас.
— А я, батюшка, всю жизнь крайняя, — сказала — Как это может стать? — заинтересовались не-
Дуня Пароход, и впрямь грузным телом, большими которые товарищи.
валенками с огромными калошами напоминавшая — Ой, да делов-то! — отвечает. — От старых зе-
корабль. — Как мужик ушел на войну, так семерых мель отступимся, целину распашем, кукурузу повсе-
на моих руках оставил. Да еще и братовых троих — у местно внедрим... Америку догоним, а там уж и ру-
того бабенка на сплаве утонула. Десятерых поднима- кой подать!
ла. Иду как-то улицей, они облепили меня кругом, а — А и верно, — говорим, — сложного тут ничего
председатель сельсовета проезжал деревней и гово- нет. Зато при коммунизме благодать — хочешь,на
рит: «Ты, Дуня, будто пароход». Так и пристало: Па- печи лежи, хочешь, в потолок поплевывай. Даешь
роход и Пароход... коммунизм!

48 РОМАН-ГАЗЕТА 23/2019

Крикнули Хрущеву «ура» и стали коммунизма — Чем торгуем? — пробасил парень. — Иконы,
дожидаться. А тут немного погодя объявляется Гене- складни, самовары, антиквариат есть? Плачу как
ральный секретарь Леонид Ильич Брежнев. рублями, так и баксами.

— И кого, говорит, вы, мужики, слушаете. Да это Он вытащил пухлую пачку денег, стукнул ее об
всему миру известный Емеля. Он даже в ООН ботин- ладонь. Старухи испуганно молчали.
ком по трибуне стучал. Вы, говорит, послушайте, что
я вам скажу... Коммунизм, говорит, дело хорошее. — Может быть, у кого ценные бумаги заваля-
Мы от него не отказываемся, а вот с Америкой того, лись, акции? Куплю дорого!
промашка вышла. Мы, говорит, когда за Америкой
рванулись, скотина-то наша и поотстала в силу сво- — Свят, свят, — перекрестилась Лидия Филина.
ей несознательности. Поэтому у нас сейчас перебои — Пронеси, Господи! — прошептала неверую-
с молоком и мясом... Я, говорит, вот чего предлагаю. щая Санька Горошина, почувствовав, как к сердцу
От целины отступаемся. Станем нечерноземную зо- подкатывает не ведомый ранее страх...
ну теперь подымать. Все деревни, какие есть, в одну
свезем. Под старыми земли распашем, столько на- Глава 12. Тили-тили тесто
растет всего, что не приесть будет...
Василий Гусаков, устав от безуспешного фермерства,
И то верно, думаем. В одной деревне веселя жить решил наконец жениться. Правда, он уже был од-
будет. Даешь «зону»! «Ура» Леониду Ильичу! нажды женат. И семья у него была благополучная.
Сам он всю жизнь состоял при хорошем заработке,
Долго, коротко ли, объявляется Андропов. не пил, не курил, хозяйка хоть и не скажешь, что
— И чего это мы, граждане, все разаемся? красавица писаная, но все же недурна собой: многие
— А чё? мужики заглядывались, детки толковые выросли,
— А ничё. Не нами сказано: выше головы не вы- образование получили.
скочишь. Предлагаю так: работает больше на один
процент, а с каждого рубля экономим по копейке. Василий вышел на пенсию молодым еще, по-
Это в мастабах страны какая экономика выйдет! скольку служил на Севере, вышел в полном, так ска-
Даешь копейку, согласились мы с Андроповым и зать, расцвете сил: хоть воду на нем вози. Вот и при-
на печку полезли. Чего после Андропова Черненко шла ему в голову страстная мысль — вернуться в род-
говорил — не помним, все заспали... ную деревню крестьянствовать. Но семья у Василия,
А тут и Горбачев поспел: как, впрочем, и у Федора, забастовала — из города в
— В чем дело, товарищи? Почему на печи? деревню — ни ногой. И вот уже столько лет Василий
— А у нас по программе коммунизм давно. в одиночку отстраивал будущие свои хоромы из ве-
— Я ту программу переписал. ковых строганых сосен, — рубил баню, более похо-
Закряхтели, слезли. жую на будуар, совмещенный с прачечной и физ-
— Слушаем. культурно-спортивным залом, гараж, погреб, скот-
— Значит, так. Коммунизм в силу его неперспек- ный двор, пустующий пока, огораживал владения
тивности отменяется. Старую систему ломаем и на- гектаров в пять земли с небольшим леском.
чинаем перестраивать. Будем собирать капитализм с
человеческим лицом... Теперь, когда имение в общих чертах обрисова-
— Ну, коли так, мы согласные, — отвечаем. — лось, нужен стал и бабий пригляд, и женские руки,
Мы завсегда. Пожили при коммунизме, отчего при да и самого тоска по любви и ласке женской одолела.
капитализме не пожить... Как говорится, процесс Вот и решил жениться вторично. С учетом прошлого
пошел. опыта. Еще и ребятишек вознамерился настрогать:
— Всё идем, идем, остановиться не можем, — иначе кому наследовать дом и хозяйство, машину и
сказала Лидья Филина. инструмент, трактор и землю, закрепленную за ним
— Что же это ты, Асикрит, пока партейным был, с правом наследования. В общем, по нынешним вре-
не похлопотал, чтобы нас в дороге кормили бы за ка- менам Василий казался женихом завидным. И пен-
зенный счет... сия добрая без задержек, и богат, и трезвенник, и как
Очередь нестройно захохотала. мужик — крепок. Один маленький изъян — лысина,
Тут на воле скрипнули тормоза. Привезли из рай- да и той под шапкой не видно. Нужна была ему баба
центра хлеб... работящая, не старая, способная к деторождению,
Но в магазин ввалился громадный парень с бычь- чтобы и не толстая, и не маленькая, и не дылда, что-
ей шеей и бритой головой. За ним явилась рыжая бы стройненькая, смазливая, с которой и на люди
крашеная девица в длинных сапогах-ботфортах и до выйти не стыдно. Чтобы характером мягкая, услуж-
безобразия короткой юбке. Они оглядели презри- ливая, чтобы мужа любила, чтобы сварить умела и
тельно пустые полки, примолкших старух в запла- испечь. Чтобы раньше мужика вставала, скотину об-
танных фуфайках, валенках, стоящих с пустыми ко- ряжала, печь затопляла, самовар ставила. Чтобы не
томками. пила, не курила, не гуляла и чтобы без особых пре-
— Нищета! — сказала девица. — Что с них возь- тензий была...
мешь?
Для такого, как он, жениха, считал Василий, не-
вест сегодня — пруд пруди. И то верно: не стало в Ру-
си стоящего мужика. Одни слабаки да пьянь хрони-