Синтез медиаобразования и медиакритики в процессе подготовки будущих педагогов

ного критика, соблюдать этические нормы, которые предполагают недопус-
тимость перехода на личности, оскорблений и бездоказательности [Баканов,
2011].

Как нам представляется, данные критерии выступают важными компо-
нентами не только при подготовке профессиональных журналистов и меди-
актритиков, но и для будущих педагогов и психологов, которым предстоит
работать с поколением, активно вовлеченным в процесс взаимодействия с
различными медиа. Адекватный отбор медийной информации, ее полно-
ценное восприятие, интерпретация и творческое применение выступают ос-
новой формирования собственных позиций по отношению к медиатексту,
его критической и самостоятельной оценке, составляют основу для практи-
ческого использования во всех сферах деятельности человека.

В процессе подготовки будущих профессиональных журналистов ис-
пользуется целый комплекс методов, среди которых Р.П. Бакановым выде-
ляется: мониторинг средств массовой коммуникации, контент-
анализ каждого из выбранных для исследования федеральных и (или) ре-
гиональных средств массовой коммуникации, сравнительно-сопостави-
тельный метод практики информационной политики исследуемых СМК,
содержательный (текстуальный) анализ публикаций массмедиа и др. [Ба-
канов, 2011].

В работе студенческой аудитории с медиатекстами различных видов и
жанров, включая осуществление их критического анализа, особое внимание
уделяется самостоятельной работе. Сюда включаются различные виды
творческих заданий. Например, студентам предлагается выполнить ряд
письменных творческих заданий: подготовка рецензий, статей, обозрений,
творческих портретов, зарисовок и т.п. Кроме написания письменных работ,
студенты готовят презентации о творчестве известных медиакритиков, про-
водят реферативные исследования на материале определенных историче-
ских периодов развития медиакритики и т.д.

В процессе работы с произведениями медиакультуры важным видом ра-
боты становится анализ публикаций медиакритиков, подготовленных в раз-
ное время, осуществление их сравнительных характеристик и выявление
наиболее актуальных проблем. Глубокому анализу творчества медиактити-
ков способствует такая форма работы, как формирование библиографиче-
ских перечней творчества медийных критиков, составление аннотирован-
ных списков рубрик в СМИ, портфолио, включающих анализ творческой
практики одного или нескольких медийных критиков и т.д. [Баканов, 2011].

Программа обучения дисциплине «Медийная критика» находится в тес-
ной связи одной из важных задач медиаобразования, которая состоит в раз-
витии критического мышления, демократического мышления аудитории.
Близкие по своей сути творческие задания достаточно широко применяются
в процессе вузовского медиаобразования при подготовке будущих педаго-

251 

гов и психологов. Работа с рецензиями, аналитическими обзорами, статья-
ми, посвященных анализу различных произведений медиакультуры позво-
ляют студентам не только углубить свои знания в области терминологии
медиакультуры и медиаобразования, но также ознакомиться с основными
профессиональными приемами работы с медиатекстами. Кроме того, в про-
цессе реализации различных творческих заданий на медийном материале
используется целый арсенал методов медиаобразования: словесных, нагляд-
ных, репродуктивных, исследовательских, эвристических, проблемных, иг-
ровых. Различные виды творческих заданий на материале медиакультуры
включают не только просмотр фильмов и анализ медиакритических науч-
ных статей и рецензий, но и обсуждение эстетических, нравственных, фило-
софских проблем медийных произведений; свободное общение; диспуты;
анкетирования; письменные работы (рецензирование, отзывы, сочинения на
тему изученных медиатекстов и т.д.), медиатворчество.

Таким образом, изучение творчества Р.П. Баканова позволило нам озна-
комиться с основными проблемами медиакритики, наметить сходные пози-
ции основных положений медиакритики и медиаобразования, изучить наи-
более существенные тенденции и перспективы их развития в России.

Д.Л. Быков

Р.В. Сальный

Дмитрий Львович Быков родился в 1967 г. в Москве. Журналистскую
карьеру начал еще в школьные годы – в 1982 г. стал внештатным сотрудни-
ком в «Московском комсомольце». С 1985 г., обучаясь в МГУ, начал рабо-
тать корреспондентом в еженедельнике «Собеседник». В 1987-1989 гг. Бы-
ков служил неподалеку от Северной Пальмиры, где в ночных нарядах писал
о ленинградских прозаиках и поэтах, а с некоторыми завел личные знаком-
ства (с А.Н. Житинским, Н.М. Слепаковой). В 1991 г. Д.Л. Быков окончил
факультет журналистики МГУ с красным дипломом. В этом же году по ре-
комендации поэта А.Вознесенского был избран членом Союза писателей
России.

В 1990-х гг. Быков печатался и работал во многих газетах и журналах:
«Собеседник», «Вечерний клуб», «Столица», «Общая газета», «Семь дней»,
«Новая газета», «Фас», «Профиль», «Огонек» и др. В 2000-х гг. работал ре-
дактором в журнале «Собеседник», «Огонек», заместителем главного редак-
тора газеты «Консерватор».

С 2000 по 2008 г. он был одним из ведущих программы «Времечко» на
канале ТВЦ и в 2000-2003 гг. вел на ТВЦ авторскую программу «Хорошо,
БЫков». Работал Быков и на радио: в 2005–2006 гг. вел вечернее шоу на ра-

252 

диостанции «Юность», а с сентября 2006 г. – передачу «Сити шоу с Дмит-
рием Быковым» на радио Сити-FM.

В 1990-х гг. преподавал литературу в школе. После длительного пере-
рыва, в 2007 г. вернулся к работе школьного учителя, которую до недавнего
времени совмещал с чтением лекции по литературе студентам МГИМО. В
последние годы читал лекции в зарубежных университетах: Принстонском,
Южно-Калифорнийском, Ягеллонском.

В 2011 г. участвовал в создании общественного движения «Голосуй про-
тив всех». В 2012 г. стал одним из учредителей Лиги избирателей. В этом же
году вошел в состав Координационного совета российской оппозиции.

Со студенческих лет Дмитрий Львович пишет поэзию и прозу. Его перу
принадлежат несколько романов («Оправдание» (2001), «Орфография»
(2003), «Эвакуатор» (2005), «ЖД» (2006), «Списанные» (2008), «Остромов,
или Ученик чародея» (2010)), биографии Бориса Пастернака (2005), Булата
Окуджавы (2009) и более десятка сборников лирических и сатирических
стихотворений, пьес, рассказов и сказок для детей и взрослых. Быков автор
сценариев для проекта «Гражданин поэт».

За литературное творчество он удостоен престижных премий: «Нацио-
нальный бестселлер» (2006, 2011), «Большая Книга» (2006), премии имени
братьев Стругацких (2004, 2006, 2007), «Бронзовая улитка» (2007, 2009),
«Мраморный фавн» (2003, 2006, 2007, 2010), «Портал» (2008, 2011), «Фили-
грань» (2007), «Полдень» (2006) и «Студенческий Букер» (2005). В 2010г. за
журналистское творчество Быков получил премию «Золотое перо России».

Среди читательской аудитории Д.Л. Быкова, вероятнее всего, можно оп-
ределить четыре группы. В первой (не по иерархическому признаку) – чита-
тели, любящие хорошую литературу и поэзию. Великолепный слог и чувст-
во мелодичности языка Быкова могут удовлетворить самых изысканных це-
нителей литературного искусства. Вторая группа состоит из аудитории, ин-
тересующейся современной ситуацией в стране и критически относящиеся к
текущему политическому курсу. Острая и полемическая критика, написан-
ная живо и энергично, может вызывать эмоциональный отклик и глубокие
размышления. К третьей группе можно отнести читателей, увлекающихся
историей литературы и биографиями отечественных поэтов и прозаиков.
Четвертая группа – кинолюбители, ищущие взвешенной оценки фильмов.
Пятая группа – дети, которым родители покупают написанные Быковым
сказки и рассказы.

Д.Л. Быкова можно не только читать, но и слушать по радио, смотреть
по ТВ и в интернете. Вероятно, по интересам и вкусам зрительская и слуша-
тельская аудитории схожи с читательской, но их отличает либо большая за-
нятость (например, привыкли случать радио за рулем автомобиля), либо
лень, либо любовь к голосу и внешнему образу Быкова. Перед камерой или
у микрофона он ведет себя свободно и спокойно, говорит искренне и открыто.

253 

Дмитрий Львович работает в различных жанрах, он пишет романы,
сказки для детей и взрослых, лирические и сатирические стихотворения, по-
эмы, баллады, критические, публицистические и литературоведческие ста-
тьи, рецензии на фильмы, сатирические памфлеты и фельетоны.

Многие его сатирические стихотворения появляются на сайте журналов
«Собеседник» и «Новая газета» еженедельно, а иногда и ежедневно, являясь
откликом на злободневные события в сфере политики.

Его большие литературные работы выполнены преимущественно в жан-
рах биографии и исторической прозы. Биографии – отдельное направление,
где проявляется искусствоведческий и аналитический талант Быкова-
писателя. Помимо больших исследований творчества и жизни Б. Пастерна-
ка, Б. Окуджавы, им написана портретная галерея советских литературных
классиков – от широко известных (Б. Пастернак, М. Шолохов) до малоизве-
стных широкой аудитории.

В литературоведческих и биографических статьях Д.Л. Быкова можно
выделить пять основных частей.

В первой части описываются причины обращения к творчеству писате-
ля или поэта.

Во второй части раскрываются психологические свойства анализируе-
мой творческой личности: темперамент, поведение, отношение к прошлому
и настоящему и др.

В третьей части даются ответы на вопросы: Из чего складывается об-
раз персонажей в произведениях писателя? Насколько он чувствовал или
смог предугадать культурные, социальные изменения?

В четвертой части оценивается влияние творчества писателя на ауди-
торию. Даются ответы на вопросы: Как в психологии персонажей отража-
ются характеры реальных людей? Какую роль может оказать опыт чтения
произведений писателя в духовном и нравственном совершенствовании чи-
тателей?

В пятой части речь идет об идеях, владеющих сознанием писателя.
Идет поиск ответа на вопрос: Откуда он черпает силы для творчества?

Уже из формулировок названий статей Д.Л. Быкова складывается ощу-
щение, что он с легкостью схватывает острым взором то, чем определяется
творческая судьба его героев. Например, в названии статьи об А. Ахматовой
(«Могу…») Быков отразил ее сильную волю, позволявшую ей превозмогать
«невыносимые обстоятельства». В названии статьи о Ю. Трифонове («От-
сутствие…») ухватил сразу и его философию, и творческий метод.

В заголовках своих сатирических стихотворений Д.Л. Быков нередко
использует широко известные фразы или выражения, иногда слегка их пере-
страивая, что позволяет читателям уловить его интонацию и направление
мысли. Часто такие заголовки появляются в «Новой газете»: «Ударенные

254 

солнцем» (о фильме Н. Михалкова «Солнечный удар»), «На дне» (о Д. Мед-
ведеве, спустившемся на дно Байкала) и др.

В своих статьях Д.Л. Быков нередко ссылается на мысли классиков оте-
чественной литературы, иллюстрирующие значимость и исходных принци-
пов и законов художественного творчества. Например, размышляя о совре-
менных антропоморфных тенденциях в литературной кинематографической
фантастике, он вспоминает Станислава Лема, который «жизнь положил на
то, чтобы доказать нам принципиальную бесчеловечность и даже античе-
ловечность космоса» [Быков, 2015]. Намекая на плохо проработанные обра-
зы современных киногероев на отечественном экране, Быков вспоминает за-
вет М. Булгакова: «героев надо любить…, иначе вы наживете серьезные
неприятности» [Быков, 2015].

Приводимые автором ссылки не усиливают категоричности его оце-
нок и не становятся опорой для его мыслей, а только подчеркивают объек-
тивность даваемых характеристик. Очевидно, Д.Л. Быков считает, что лите-
ратура, как и любой другой вид искусства, не терпит верхоглядства и по-
этому должна иметь четкие принципы.

В публицистических статьях о российской политике и действительности
Д.Л. Быков ненавязчиво расставляет акценты, помогая аудитории отличить
реальное от вымышленного. В его карикатурных изображениях российского
правительства много иронии, сатиры, но нет разрушающей агрессии. Он
указывает на энтропию, захлестнувшую всю бюрократическую когорту и
расширяющую свое разрушающее действие на всем отечественном про-
странстве. По его мнению, противостоять ей может природная гармония и
органичность.

В отличие от политиков, победы над энтропией одерживали и одержи-
вают писатели, о которых Быков повествует в своих статьях и книгах. Он
считает, что внешний стиль писателя (или поэта) – это индивидуальная по-
беда внутренней красоты над жизненными страданиями и несправедливо-
стью. Описывая жизненный путь своих героев, Д.Л. Быков эмоционально,
прямо и с напором указывает на их духовные свершения. В его словах появ-
ляется твердость и категоричность. Наращивая напряжение, он делает удар-
ными краткие характеристики писателей. Например, «Набоков – писатель
жаркий, страстный, нежный, сентиментальный» [Быков, 2007 (е)].

В статьях Д.Л. Быкова находится место и литературоведческому анали-
зу: например, у Б. Слуцкого он отмечает «пристрастие к размыванию,
расшатыванию традиционного стихотворного размера» [Быков, 2009 (б)].
Острота поэтического слуха и тонкое чувство литературного слова позво-
ляют Дмитрию Львовичу дать содержательную и глубокую оценку таланта
писателей и поэтов. В их характеристиках нередко встречается слово изо-
бразительность, в которой Быков видит одновременно нравственную мощь
и эмоциональную чуткость.

255 

Изобразительность Д.Л. Быков оценивает не только в литературных, но
и в кинематографических текстах. Он видит мастерство российских режис-
серов и операторов в построении кадра, выборе выразительных средств. Да-
вая общую характеристику свойственным отечественной киношколе прие-
мам, Быков пишет, что «поистине наш автор не имеет себе равных в изо-
бражении проходов, проездов и панорам на фоне медленной музыки» [Бы-
ков, 2007 (б)].

Характеризуя литературный стиль писателей, Быков анализирует их
язык как о некую живую движущуюся материю. Например, у него встреча-
ются такие выражения: «скупая, точная, плотная фраза». От движения язы-
ковой материи Дмитрий Львович переходит к описанию воплотившихся в
ней сложных внутренних отношений страхов, переживаний, упрямства,
привязанностей, сентиментальности, любви и других явлений душевной
жизни писателей. Ему вообще интересно прослеживать то, что творится
внутри его героев в разное историческое и культурное время.

В отношении своих персонажей Д.Л. Быков употребляет разговорные
экспрессивные, а иногда и бранные выражения: «раздраконен», «держимор-
да», «сукины дети». Но он не то чтобы ругает кого-то конкретно, а больше
остро язвит по поводу конформизма, лизоблюдства, приспособленчества –
явлениях, увы, широко распространенных в нашей стране.

Во многих публицистических текстах Быков использует образные опи-
сания, лаконично и точно передающие атмосферу описываемого места. На-
пример, о своих студенческих каникулах он пишет: «белорусский вокзал,
медленный мягкий снег, серый день, я уезжаю под Москву» [Быков, 2008
(д)]. Или, оживляя пространство Санкт-Петербурга, добавляет ему мистики:
«тогда еще чувствовался дух этого города – глядящего на тебя как бы ис-
коса, с тайным одобрением» [Быков, 2008 (д)].

При чтении произведений Д.Л. Быкова складывается ощущение, будто
он ведет непринужденную беседу с читателями. Он с легкостью находит
точные, лаконичные и звучные определения, не перегружая текст сложными
оборотами и выражениями. В его поэтических опусах к легкости добавляет-
ся игра в небрежно выстраиваемые ритмы и манерность, намекающие на
эфемерность устоявшихся социальных норм и отношений. Но в лирических
стихотворениях Быков меняется. Когда он пишет со скорбью о непознавае-
мости и бренности жизни, ритмы становятся мелодичными и точными, на сме-
ну легкости приходит задумчивость, а за иллюзорностью брезжить вечность.

В многообразном разножанровом творчестве Д.Л.Быкова есть темы, ко-
торые, наверное, больше всего его волнуют. В их числе можно условно обо-
значить такие: «Портрет современной и исторической России», «Циклич-
ность русской истории», «Таинственное в русской душе», «Народное един-
ство», «Духовные искания русских писателей», «Телевидение – инструмент
манипуляции».

256 

«Портрет современной и исторической России» – одна из важных и
волнующих тем для Быкова. Во многих статьях он пишет о мрачной, пус-
тынной России, потерявшей смыслы. Выразительный, по его мнению, образ
русской реальности начала 1980-х гг. он находит в фантасмагорическом
эпизоде весьма спорного, на наш взгляд, фильма А. Балабанова «Груз 200»
(2007): «на кровати гниет в парадной форме мертвый десантник, поперек
кровати лежит голый застреленный Баширов, в углу комнаты околевает
настигнутый мстительницей маньяк, а между ними на полу рыдает в од-
них носках его голая жертва…, а в кухне перед телевизором пьет и улыба-
ется безумная мать маньяка, а по телевизору поют "Песняры" – разумеет-
ся, "Вологду-гду"» [Быков, 2007 (б)].

Умерший советский миф привел к угасанию рефлексии и духовному
опустошению сегодняшних жителей России, которые «борются не за суть –
суть давно выдохлась, – но за мертвый, выхолощенный бренд» [Быков,
2007 (в)]. Быков с негодованием и укоризной пишет, что «любить сего-
дняшнюю Россию абсолютно не за что. Мы в ауте по множеству направ-
лений» [Быков, 2007 (д)]. Но при этом он считает, что в глубине России жи-
вет «человечность», позволяющая оставаться ей «честной» страной и в
отличие от большинства западных цивилизованных стран «она от всех
этих украшательств бежит» [Быков, 2008 (з)].

На вопрос, как возможно сохранение человечности в современной Рос-
сии, Д.Л. Быков отвечает так: «Россия – это огромное пространство, бес-
пощадное к человеку… То, что в этом пространстве выживает, действи-
тельно достойно самой высшей пробы» [Быков, 2008 (з)].

Размышляя на тему «Цикличность русской истории», Быков пишет о
том, что Россия как будто живет в застывшем времени, что в России ничего
не менялось веками, а если и «начинается история» так все равно увязает в
ее неустроенности и дремучей безмятежности. Однако, если во всем мире
наблюдает энтропия, то в России все стабильно. Россия будто имеет имму-
нитет к эсхатологическим тенденциям, просочившимся на поверхность в
начале XXв.

В своих публицистических статьях Д.Л. Быков размышляет о россий-
ской истории, особенно о советском ее периоде. Отношение к потрясениям,
которые пережил народ в годы сталинизма, говорят о том, что история ни-
чему нас не учит: «Пароксизмы самоуничтожения настигают нацию регу-
лярно: раз в сто лет, иногда чаще» [Быков, 2007 (г)].

По мнению Дмитрия Львовича, столетний период запрограммирован в
русской истории в виде циклов бесконечных повторений: «Поскольку вся
русская история более-менее помещается в сто лет, неутомимо воспроиз-
водясь в разных декорациях с одним и тем же результатом, основные ее
персонажи суть не люди со своим набором пристрастий и убеждений, а
социальные роли» [Быков, 2007 (ж)]. «Роли» на протяжении столетий не ме-

257 

няются, и каждый себе выбирает место либо в зрительном зале, либо на «те-
атральной» сцене, но вот главной трагедией является как раз несоответствие
«актера и роли».

Д.Л. Быков считает, что российская государственная власть живет от-
дельно от народа, в разные исторические периоды пытается переформатиро-
вать его под нужные ей цели, что, например, удалось советской власти, но
изменить архаические формы его духовного устройства она не в силах. На-
род «по духу» остается неизменным.

Размышляя на тему «Народного единства», Быков считает, что такие
«горизонтальные связи» как землячество, одноклассничество, соседство,
лежащие глубоко в национальном сознании, «играют в России исключи-
тельную роль, образуя спасительную "подушку" и не давая государству ни
окончательно задушить, ни до конца развалить страну» [Быков, 2009 (в)].
Все же для эффективного управления государственная власть старается раз-
делить народ, подменив личные цели «корпоративными», и «народ, со-
стоящий из корпораций, уже не способен в едином порыве подняться на
защиту чьей-нибудь – даже и собственной – поруганной чести» [Быков,
2009 (в)].

Однако, за внешней русской неустроенностью, болотистостью, есть то,
что поддерживает постоянство ее жизни. Сформулировать это сложно, но
Быков пытается, развивая тему «Таинственного в русской душе». Трудность
формулировок усугубляется еще и тем, что понять русских, опираясь на
внешние рациональные принципы практически невозможно, так как они –
«не идеологизированный народ, в том смысле, что в жизненном поведении
они следуют не закону и не догме… Из всех догм и вероучений, в том числе
христианства, русские берут то, что им близко и нужно». [Быков, 2009 (а)].

За всем наносным, поверхностным проглядывает что-то подлинное, глу-
бокое, непреходящее, на чем зиждется жизнь. Поэтому русский народ «как-
то ближе прочих европейцев расположен к самому ядру жизни, к ее веще-
ству, по-платоновски говоря, к реальности как она есть…» [Быков, 2009
(а)]. В близости к «ядру жизни» есть что-то спасительное для России, есть ее
особая органичность.

Именно христианские качества души позволяют ей сохранять эту непо-
вторимую органичность. Одним из таких качеств Быков считает неподчине-
ние власти материальных ценностей: «У нас выигрывает тот, кто больше
всего отдал, тот, кто меньше всего трясется над нажитым, тот, кому
оно вообще по большому счету не нужно» [Быков, 2008 (ж)].

По мнению Быкова, подобную отрешенность сохраняет русский писа-
тель, который почти всегда нуждается в деньгах, но которого заботят нема-
териальные вещи. Русский писатель часто находится «вне жизни» – пози-
ции, в которой преодолевается «бег времени» и страх перед смертью. Чтобы

258 

оказаться в этой позиции, писатель должен постоянно совершать внутрен-
ний духовный поиск вечных «небесных гармоний».

В творчестве Д.Л. Быкова тема «Духовных исканий русских писателей» –
одна из важных. Ей посвящены биографические исследования автора.

Страх – может быть, как раз то состояние, которое побеждается органи-
кой, гармонией. Именно к таким победам двигались многие писатели, о ко-
торых пишет Быков. По его мнению, для М. Зощенко не было «такого врага,
который был бы страшнее его темных кошмаров» [Быков, 2009 (г)]. Умение
сохранять хладнокровие, смотря страху в глаза, давало ему силы для описа-
ния историй, оказавших «наиболее гнетущее впечатление» [Быков, 2009 (г)].

По мнению Д.Л. Быкова, с собственным «внутренним адом» пытался
справиться А. Балабанов, «используя в качестве предлога то проблемы рус-
ского национального самосознания (оба "Брата"), то мотивы русского мо-
дерна ("Про уродов и людей", "Трофим"), то классику абсурда ("Счастли-
вые дни" по Беккету и "Замок" по Кафке)» [Быков, 2007 (з)].

Победа над внутренним врагом необходима для сохранения внутренней
чести, ведь для того «чтобы писать, надо себя уважать» [Быков, 2008 (а)].
Писателю надо сохранять гармонию внутреннего духовного устройства,
иначе потеряется чутье, «пострадает небесная гармония» [Быков, 2008 (а)].

Возможно, сегодня у многих россиян чувство страха вообще атрофиру-
ется, потому как постоянное упрощение всех сторон жизни привело к воз-
никновению у них одномерного внутреннего устройства? Государственная
власть прикладывает много усилий для создания населения-потребителя,
имеющего общие интересы и желания, ищущего стандартных развлечений и
не рефлектирующего о жизни за окном. Самый сильный помощник для нее
в этом деле – телевидение. Все сводится к тому, что «государство – всего
лишь аппарат для охраны кормушки, и телевидение помогает ему в этом
праведном деле» [Быков, 2008 (б)].

Размышляя на тему «Телевидение – инструмент манипуляции» Д.Л. Бы-
ков опеределил «новый формат народного телевидения», который, по его
мнению, сочетает три функции: «1) успокоительно-снотворную, чтоб не
задавали вопросов; 2) оглупляющую, чтоб не сознавали происходящего, и
3) фриковую, чтобы зрителю было, за что себя уважать от противного»
[Быков, 2008 (б)]. Безусловно, что российская государственная власть по-
творствует тем создателям современного телевидения, которые видят
перспективы только в рамках этого «нового формата». В результате мы
наблюдаем полную утрату ценностных критериев и катастрофическое об-
рушение планки: «в телевизоре господствует Петросян, в прессе гламур, в
Чечне Рамзан Кадыров, и все это норма» [Быков, 2007 (г)].

Дмитрий Львович видит причины нынешнего культурного кризиса в
свойствах национальной психологии (двоемыслии, половинчатости и др.) и
в насаждаемом долгие годы советской властью атеизме: «Россия, борясь с

259 

православием, обречена была провалиться в пещерные верования» [Быков,
2008 (г)]. Влияние архетипов столь сильно, что Россия глубже верит в суе-
верия, нежели в насаждаемые мифы. Поэтому Быков задается вопросом: на-
сколько глубоко затронул национальную душу советский миф, или он был
«проигран» только на поверхности, имитирован? По его мнению, двоемыс-
лие и половинчатость народа спасительны для России, потому как позволя-
ют защитить национальную душу от наносного, от чуждых ценностей.

Д.Л. Быков глубоко осмысливает индивидуальную и национальную пси-
хологию. Он размышляет над тем, как эти две психологии в разные истори-
ческие периоды способствуют постоянному возрождению одних и тех же
персонажей в политике и культуре. Аргументируя свою позицию, Быков
опирается на выявленные им культурно-исторические закономерности, сре-
ди которых можно обозначить две наиболее заметные: цикличность россий-
ской истории (каждый нечетный век мягче, спокойнее, чем четный; жесткая
диктатура рождает высокоинтеллектуальных и высокоморальных людей, а
«второсортная свобода» порождает «второсортных людей») и закодирован-
ность в российской культуре социальных ролей (правителей, чиновников,
писателей, рядовых граждан), для которых наступает свое исторической
время.

Время – одна из определяющих категорий в творчестве Быкова. Пытаясь
с ним поладить, он ищет ритмы в поэзии, литературе, истории. Анализируя
такие феномены как «русский мальчик», «народничество», «вещь», «квар-
тира» и другие, он обнаруживает те самые ритмы, в которых являют себя
коды русской истории и свойства национальной психологии.

Размышляя о русской истории и о времени, Д.Л. Быков приходит к вы-
воду, что в России время застыло. Если на западе прагматические и утили-
тарные отношения рвут исторические и культурные связи, ускоряя бег вре-
мени, то в нашей стране эти связи настолько прочны, что у нас вообще нет
движения вперед, в будущее: «Всякое движение к прогрессу по определению
конечно и чревато катастрофой либо полным расчеловечиванием, а вот ор-
ганическая русская цивилизация с ее топтанием на месте или хождением
по кругу имеет неплохие шансы» [Быков, 2007 (а)].

Интересно, как сочетаются половинчатость и органичность в русской
душе. Возможно, Д.Л. Быков для себя решает этот вопрос на эстетическом
уровне? Для этого он ищет внутренние силы, позволяющие сохранять в не-
изменном виде архетипические свойства души, к которым можно отнести
неполное подчинение власти материальных ценностей, ощущение чего-то
большего, чем собственное Я: «Кто понимает абсолютную незначитель-
ность собственной личности, всех ее интересов и трудов, тот значитель-
но меньше боится смерти» [Быков, 2008 (в)], и «только утратив все, за
что цепляешься, ты взлетишь» [Быков, 2008 (е)].

260 

Д.Л. Быков противостоит собственному страху смерти и ищет как раз ту
отрешенную позицию «вне жизни», где все внутренние противоречия умол-
кают. В нем борются разновекторные элементы: западная цивилизован-
ность, либеральность и восточная архаичность, консервативность, вера в
бессмертие и страх смерти. Именно в лирике Быкову удается уловить со-
стояние «вне жизни», где его противоречия умолкают. В лирических стихо-
творениях соединяются органичность и бренность мира, за которыми брез-
жит мучающая его вечность.

Преодолевая человеческое (психические реакции, страсть), Д.Л. Быков
освобождается от власти времени над собой. В поэзии он поднимается над
всем обыденным. Поэтому в его лирических стихотворениях часто нет пер-
сонажей, героев, а есть образы природы.

Чтобы вместить в себя единовременность и постоянство мира, он выпа-
дает из реальной действительности. В стихотворении «Душа под снегом
спит, как спит земля под снегом…» Дмитрий Львович сформулировал свою
отрешенность, в которой «приходит» знание тайны мира: «Пока я был один
– я больше знал о мире»… «Измученным и сирым к лицу всезнание, любви же
не к лицу» [Быков, 1997]. «Измученные и сирые» не бегут вперед, они на
обочине жизни, где нет будущих побед, успехов, а есть постоянное настоя-
щее, поэтому им и открывается «всезнание». Время преодолевается, когда
перестает говорить плоть, и душа начинает тонко чувствовать тончайшие
изменения в пространстве, движение воздуха.

Д.Л. Быкову удается преодолеть время не только в лирической поэзии,
но и в работе. Однажды он написал о своей «догадке», «что жизнь не сто-
ит того, чтобы жить, потому что в ней проигрываешь всегда и всегда по-
падаешься в ловушки, а кончается все одинаково. Зато в работе есть по
крайней мере критерии, и время проходит не совсем напрасно» [Быков,
2009 (д)].

Одно из значимых с этой точки зрения направлений – работе в школе,
там «хоть видишь иногда, как у ребенка на глазах пробуждаются способно-
сти, шебуршатся, так сказать, мысли...» [Быков, 2008 (ж)]. А вот «журна-
листика – это так, подмигнуть своим, чтобы не скучали. Польза есть, но
иллюзорная» [Быков, 2008 (ж)].

Быков еще в 1990-х гг. открыл для себя еще одно направление, только
уже критической деятельности, где есть «критерии» – это кино. В нем есть
много о вечно неустроенной и таинственно органичной России. Если авто-
рам фильмов удается попасть в этот образ России, Д.Л. Быков испытывает
сильнейший восторг. Например, о фильме К. Муратовой «Настройщик»
(2004) он написал: «Кира Муратова опять сняла шедевр… Один эпизод –
проезд Руслановой с фальшивым женихом через станцию, на которой тор-
гуют мягкими игрушками, – лучшее, что вообще было в кинематографе по-
следних лет. По крайней мере, в России» [Быков, 2005].

261 

Может быть, еще больший восторг у Быкова вызывал фильм А. Конча-
ловского «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицина»: «в нашем кинема-
тографе произошло великое событие» [Быков, 2014]. Причем в «Трипицине»
Д.Л. Быков нашел свою любимую тему – русское застывшее время, где жи-
вет вечная таинственная органика. Так, например, по его мнению, режиссе-
ром показана «незыблемость и прочность кенозерского мира», где есть
«настоящая русская жизнь, освободившаяся от всего наносного» [Быков,
2014].

Фильмы Д.Л. Быков анализирует довольно многопланово: оценивает их
художественные достоинства, прослеживает взаимосвязь с реальностью, на-
ходит интертекстуальность, описывает метод работы режиссера и его инди-
видуальный стиль, философскую и эстетическую точки зрения авторов.

Быков считает, что есть две вещи, без которых кино не будет искусст-
вом: «цельность текста» и «самодвижение формы». Видимо, для того чтобы
форма стала «самодвижимой», в ней должны соединиться архетипические
корни и эстетика эпохи. Лежащие в глубине русской души архетипы в раз-
ные исторические времена принимают особые отличительные формы. Об-
лекшись в экранные, они помогают увидеть и почувствовать энергию, дви-
жущую художественный мир. А взвешенное соотношение чувств, пережи-
ваний и действий позволяет сделать фильм непротиворечивым, целостным.

В кинорецензиях Быков показывает путь автора к открытию своей соб-
ственной художественной формы, отражающей его мироощущение истори-
ческого времени. «Точность ощущения эпохи» – важное эстетическое каче-
ство для Быкова, ведь когда он пишет о ритме в прозе, поэзии, кино, он по-
нимает его как энергию жизни, побеждающей энтропию, или энергию самой
энтропии, побеждающей жизнь. Он анализирует как философские размыш-
ления, мировоззренческое становление, рефлексии кинорежиссеров приво-
дят к появлению их собственного ритма экранной реальности.

Безусловно, кинорецензии Быкова могут быть использованы в целях
реализации эстетической и познавательной функций медиаобразования.
С их помощью возможно развить у учащихся понимание «материи» кино,
причем не напрямую – через такую привычную часть киноязыка как мон-
таж, задающий ритм и темп повествования, а через познание психологии и
мироощущения авторов (режиссеров, сценаристов и др.), обнаруживающих
себя в общей интонации фильма, ухватывающей мелодию исторического
времени, и в деталях, сопрягающих экранную реальность и авторский внут-
ренний мир.

Думается, использование рецензий Д.Л. Быкова в качестве материала
для анализа аудиовизуальных текстов позволит сформировать у учащихся
умение видеть за художественной формой лицо автора, его внутренний по-
иск, эстетические идеалы, отношение к жизни.

262 

Д.Б. Дондурей

Р.В. Сальный

Главный редактор журнала «Искусство кино» (с 1993 г.), член Совета по
развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ,
лауреат премий Союза художников, «Литературной газеты» Даниил Бори-
сович Дондурей начал карьеру социолога медиа на заре 1970-х гг., обучаясь
в аспирантуре Института социологии АН СССР (1972-75). С того времени и
выходили его первые публикации в журналах «Декоративное искусство»,
«Смена», «Огонек» и др.

Статьи Д.Б. Дондурея в большей степени интересны специалистам в
области социологии, культурологии, аналитикам кинорынка и телевидения,
медиакритикам, хотя его аналитический характер письма, критический на-
строй и категоричность в оценках, подтверждаемая результатами социоло-
гических опросов, вполне доступны и более массовой аудитории.

Даниил Борисович своими публикациями стремится привлечь внима-
ние политической и культурной интеллигенции к проблемам губительного
влияния масс-медиа (в первую очередь – телевидения и кино) на общест-
венное сознание с тем, чтобы вызвать у них понимание всей трагичности
ситуации. Конечно, такого рода публика и есть в первую очередь целевая
аудитория медиакритика. Но критически оценить основные задачи и идеи,
транслируемые отечественным телевидением и кинематографом, будет по-
лезно многим из огромной теле/кинозрительской аудитории.

Дондурей не анализирует отдельные медиатексты, зато приводит пока-
зательные примеры, подтверждающие общие тенденции распространения
сцен насилия, негативных образов полицейских и предпринимателей на оте-
чественном экране. Не ставя своей прямой целью помочь аудитории интер-
претировать медиатексты, он обращает внимание своих читателей на со-
циокультурные проблемы и, в первую очередь, на отсутствие продуманной
культурной политики в области телевидения и кинопроизводства.

Большинство статей Д.Б. Дондурея можно, наверное, отнести к аналити-
ческому жанру. Предмет его анализа – процессы развития телевидения и
кинематографа как двух институтов, формирующих представления о жизни
у огромной аудитории. Достоинства и недостатки развития этих институтов
всегда аргументированы результатами социологических опросов. Обобщая
и сопоставляя их данные, Даниил Борисович обращает внимание на появле-
ние современных культурных изменений, вызывающих необходимость пре-
образование языка искусства и производства адекватных реальности смы-
слов. Однако стоит отметить, что Д.Б. Дондурей, заявляя о необходимости
ориентироваться на европейские ценности (свобода слова, демократия, пра-

263 

ва человека), как правило, не указывает на то, что и западные те-
ле/радиоканалы далеко не всегда свободны в своей подаче информации…

В большинстве статьей Д.Б. Дондурея просматривается структура, со-
стоящая из трех частей. Их можно определить таким образом: первая часть
– постановка и описание проблемы, вторая часть – причины и механизмы
кризиса, третья часть – программа решения кризиса.

В первой части Д.Б. Дондурей, сравнивая различные социальные явле-
ния (кинопредпочтения аудитории, количество сцен насилия на экране, пре-
обладающие в общественном сознании стереотипы и т.п.), делает некоторые
промежуточные выводы. Здесь автор размышляет о действиях, предприни-
маемых политической властью и творческой интеллигенцией в отношении
содержания телеэфира и художественного кино. В этой части он выражает
мнение, что государственные чиновники в министерствах считают культуру
индустрией, не имеющей отношения к искусству, а мотивы действий про-
дюсеров кино и дирекций телеканалов определяются только перспективами
извлечения прибыли.

Во второй части Даниил Борисович анализирует социальные механизмы
становления личности, возможности культурного потенциала нашей страны
в преодолении кризиса, действие мировоззренческих стереотипов в созна-
нии жителей нашей страны, проблемы и причины ухудшения качества обра-
зования. В этой части автор пытается увязать различные по сферам направ-
ления жизнедеятельности и определить единый корень проблем.

В третьей части Дондурей предлагает решения проблем. В некоторых
статьях в заключении содержится программа преобразований, где по пунк-
там представлены действия по достижению конкретных целей: развитие
адекватной рыночной и культурной ситуации экономики кино; создание
экспертных советов по работе телевидения; создание альтернативной сети
кинотеатров; формирование основ культурной политики; развитие умений
медиавосприятия у школьников и др. Часто в финале своих статей Д.Б. Дон-
дурей делает негативные прогнозы в отношении развития кинорынка.

В публикациях Даниила Борисовича мы выделили пять видов социоло-
гических опросов: 1) отношение населения к социальным, политическим,
культурным событиями; 2) кинопредпочтения и типы кино/телеаудиторий;
3) рейтинги телепередач, телеканалов, бокс-офисы кинотеатров; 4) стати-
стика, отражающая кинопроцесс; 5) статистики о разного рода социальных
явлениях в стране (суицид, насилие и т.п.).

1. Для наглядности Д.Б. Дондурей приводит данные социологических
опросов, по результатам которых можно проследить изменение в отношении
телезрителей к каким-либо событиям. Например, появление чувства непри-
язни к Грузии и к грузинам после событий в южной Осетии, или возникно-
вение положительного отношение к Сталину после передач «Именем Ста-

264 

лина» на «Эхе Москвы» или «Исторические хроники» Н. Сванидзе на теле-
каналах «Россия» [Дондурей, 2009].

2. В своих статьях Д.Б. Дондурей приводит данные, как увеличилось
время просмотра сериалов: с 34 % в 2002 г. до 46,4 % в 2008 г. [Дондурей,
2009].

3. В некоторых публикациях Даниила Борисовича встречаются количе-
ственные данные о посещениях кинотеатров, просмотрах сериалов: «по
шести каналам Центрального телевидения сегодня показывается 33 часа
игровых фильмов в сутки, 12 тыс. в год» [Дондурей, 1995], «абсолютный
рекорд за всю историю кинематографа дал 1971 г., когда количество посе-
щений приблизилось к пяти миллиардам (4,8 млрд. билетов)» [Дондурей,
2005 (а)].

4. Анализируя кинопроцесс, Дондурей пользуется статистикой для срав-
нения показатели киноиндустрии в разное историческое время. Например,
«в СССР было 17 игровых студий, 39 неигровых студий, 5 тысяч киноте-
атров, 70 тысяч киноустановок и более ста фильмотек, где хранились ко-
пии» [Дондурей, 2005 (а)].

5. Устанавливая взаимосвязь между влиянием телевидения на моральное
состояние сознания зрительской аудитории и социальным поведением гра-
ждан нашей страны, Даниил Борисович оперирует данными социологиче-
ских опросов о коррупции, преступлениях, насилии и т.п.: «по количеству
самоубийств мы на втором месте в мире, а по суициду среди подростков в
возрасте от 10 до 17 лет – на 6-м» [Дондурей, 2011 (а)]. Однако часто
складывается впечатление, что свою аргументацию Д.Б. Дондурей сводит к
одному: негативные тенденции такого рода – результат воздействия телеви-
дения. Вместе с тем невозможно точно определить, как телесериалы и телепе-
редачи повлияли, например, на общее количество преступлений в стране.

Статистика ведь неоднозначна, но, думается, и ее автор представляет
односторонне, хотя, конечно, многие медиакритики, культурологи, общест-
венные деятели оперируют в своих публикациях теле/киностатистикой
[А.В. Федоров, 2004, Шариков, 2010, Юшкявичус, 2010 и др.], указывая на
увеличение показа сцена насилия и жестокости – как в России, так и во всем
мире, включая Великобританию, США, Францию и другие западные стра-
ны. По данным исследователей, «средний американский подросток к мо-
менту своего совершеннолетия видит около 11 тыс. убийств на телеэкра-
не. Но мы перегнали Америку, и у нас это число составляет 22 тысячи»
[Юшкявичус, 2010].

Дондурей описывает российскую телеаудиторию как пассивную, в це-
лом воспринимающую медиатексты без критики и оценивания. Но вот
А.В.Шариков пишет, что в России «82 % граждан считают необходимым
ввести «социальную» цензуру (ограничение объема рекламы, сцен насилия и

265 

эротики)» [Шариков, 2010]. Такая реакция явно говорит о критическом от-
ношении к телевидению зрительской аудитории.

В публикациях Дондурея можно выделить следующие основные темы:
- формирование «сложного человека» и проблема модернизации страны;
- кризис производства качественного кино и проблема воспитания зри-
теля;
- разобщенность российского общества и формирование телевидением
советских мировоззренческих стереотипов у современной аудитории те-
ле/кинозрителей;
- ответственность художественной и культурной интеллигенции за от-
сутствие нравственных идеалов в художественном кино и на телевидении;
- производство и «потребление» художественных фильмов.
Тема: Формирование «сложного человека» и проблема модернизации
страны.
Д. Дондурей во многих статьях и интервью пишет и говорит о необхо-
димости модернизации России. По его мнению, ключевой фактор отстава-
ния страны – следование консервативным российским традициям, а не более
«прорывным» западным ценностям, которые служат залогом творческого
развития отдельной личности, успешно решающей экономические и поли-
тические проблемы. А на таких ценностях, как индивидуальная творческая
свобода, стремление к личным достижениям, вера в собственные силы
должна строиться «жизнеспособная модель будущего».
Борьба телевизионных каналов за рейтинг приводит к преобладанию те-
лепередач и сериалов, построенных на конфликтах, агрессии, насилии, раз-
лагающих мораль многомиллионной аудитории. В такой ситуации единст-
венное, что внушает Дондурею оптимизм – вера в «необъяснимую уверен-
ность в уникальной способности российской культуры к самосохранению.
Она безмерно пластична и множество раз уже останавливалась у бездны»
[Дондурей, Я не могу выпить море…].
По мнению Д.Б. Дондурея, телевидение должно развивать личность.
В будущем благополучие стран, в том числе экономическое, будет зависеть
от «качества человека». Для появления «инноваторов помимо "Сколково" и
других подобных заповедников необходимо другое понимание человека как
индивида, обладающего... развитой личностью. Собственным миром, внут-
ренним космосом» [Дондурей, 2010 (а)], а «формирование сложного, неор-
динарно думающего индивида не менее важно, чем его свобода, поскольку
эти ценности взаимно связаны» [Там же].
Дондурей приходит к выводу, что телевидение и кинематограф должны
формировать у зрительской аудитории уверенность в своих силах, желание
действовать, доверие к другим, который помогут модернизировать страну.
Именно телевидение – «не школа, не церковь, не семья – способно перепро-

266 

граммировать, я бы сказал, "протолкнуть" наш народ в будущее» [Донду-
рей, 2010 (а)].

Тема: Кризис производства качественного кино и проблема воспитания
зрителя.

Даниил Борисович видит у российского кинематографа на сегодняшний
день две основные задачи. Первая заключается в зарабатывании денег, а
вторая в том, чтобы угодить власти – снять «патриотическое кино». В итоге
в кино нет примеров нравственного поведения, на которых бы могли учить-
ся преодолевать внутренние конфликты школьники, студенты и рабочая мо-
лодежь. Системный кризис, обусловленный «непониманием» кинопроизво-
дителей «настоящих потребностей зрителей» и «заботами о производст-
ве» кино, а не его качестве, привел, по мнению Дондурея, к тому, что «насе-
ление нашей страны с помощью кино и ТВ не снабжается жизнеспособны-
ми национальными представлениями, продуктивными ценностями, образ-
цами поведения – столь необходимым людям позитивным опытом. Качест-
во аудитории ухудшается впервые с 30-х гг.» [Дондурей, 2011 (б)].

В качестве одной из мер преодоления системного кризиса Дондурей
предлагает создание Агентства, которое занималось бы финансированием
«проникновения киноинтересов в школы, вузы, в детские организации, в те-
левизор» [Дондурей, 2011 (б)].

Тема: Разобщенность российского общества и формирование телеви-
дением советских мировоззренческих стереотипов у современной аудито-
рии кино/телезрителей.

Размышляя о «трендах» современного телевидения в интервью журналу
«Нескучный сад», Д.Б. Дондурей замечает, что здесь один из самых важных
для понимания общей ситуации – «сохранение советского мировоззрения»
[Дондурей, 2012 (а)], он проявляется в том, что телевидение: «отвращает
население от настоящего рынка, в западном его понимании; сохраняет чув-
ство отторжения от остального мира; поддерживает патернализм, в
том смысле, что негласно запрещает людям быть самостоятельными, от-
ветственными, учиться и уметь рассчитывать на себя» [Дондурей, 2012 (а)].

Далее Д.Б. Дондурей утверждает, что «второй гигантский тренд (по-
мимо сохранения советских мировоззренческих матриц) связан с тем, что
система – эта «мягкая сила», в лице ее политических идеологов, – очень
серьезно занимается подталкиванием населения к развлечению и удоволь-
ствиям» [Дондурей, 2012 (а)].

Именно «советские мировоззренческие стереотипы», по мнению Донду-
рея, делают население нашей страны недоверчивым друг к другу и предпри-
нимателям, пассивным в формулировании и реализации идей, ожидающим
заботы от государства. «Ни одна из реальных сил в стране – ни политиче-
ские партии, ни большой бизнес, ни интеллигенция – не осознает, что в соз-

267 

нании миллионов по-прежнему царит советская власть» [Дондурей, (б)
2004].

Тема: Ответственность художественной и культурной интеллигенции
за отсутствие нравственных идеалов в художественном кино и на телеви-
дении.

В разных своих статьях и интервью Даниил Борисович высказывает со-
жаление о том, что нет дискуссий, связанных с «мировоззренческим состоя-
нием» отдельных социальных групп и общества в целом: «представителям
новых элит (деловой, политической, интеллектуальной) стыдно занимать-
ся воздействием на массовое сознание, потому что они считают это
"ждановщиной" и "сусловщиной"» [Дондурей, (б) 2004], более того, «наша
элита подготовила себя только к борьбе с властью и лишь в этом доста-
точно важном, но все-таки узком сегменте отношений самовоспроизводит
свои приоритеты» [Дондурей, Роднянский, Радзиховский, 2004]. Идея
борьбы с властью закодирована на «генном уровне» и постоянно всплывает
в сознании элиты российского общества. Дондурей считает, что приорите-
том для интеллигенции должно быть порождение смыслов на языке совре-
менного искусства, которые бы транслировались посредством телевидения
(кино, интернета и др.).

Тема: Производство и «потребление» художественных фильмов.
Д.Б. Дондурей с сожалением отмечает, что «производство российских
картин полностью оторвано, практически не связано с потреблением» [Дон-
дурей, 2011(б)] и предлагает снимать качественное мейнстримовое кино, со-
держащее позитивные образы нашей российской реальности, и при этом,
адекватное ей.
Даниил Борисович настаивает на том, что кино должно уметь зарабаты-
вать, в том смысле, что выбирать интересные и нужные для молодежной ау-
дитории сюжеты, которая за них и заплатит. Российские же кинематографи-
сты в большинстве случаев не заинтересованы в возврате денег за счет про-
ката, они научились их зарабатывать в процессе производства. Такое поло-
жение порождает порочность системы кинопроизводства, требующей пре-
образований: «самое главное, что она безнаказанна: деньги бюджетные,
возвращать их не надо, смотреть никто не будет, а отвечать тоже ни-
кто не будет» [Дондурей, 2010 (б)]. В итоге интерес к отечественному кино
падает и мало кто задумывается о том, как его поддержать.
Даниил Борисович видит основную социокультурную проблему в том,
«современная Россия – мировоззренчески опустошенное общество, в кото-
ром представления миллионов людей о жизни на соответствуют реальным
вызовам действительности. Люди часто живут одной жизнью, а думают,
что живут другой» [Дондурей, 2005 (б)]. Но при этом «российские полити-
ки, экономисты, социологи, гуманитарии не рассматривают телевидение,

268 

медиа в целом, как самостоятельный и очень влиятельный институт об-
щественного развития» [Дондурей, 2009].

Дондурей определяет «важные для выращивания постиндустриального
общества приоритеты – активность, инициативность, горизонтальную и
вертикальную мобильность» [Дондурей, 2003]. Он отмечает, что многие
развитые страны делают все, чтобы «индивид в будущем становился не та-
ким простым, обезвоженным, обессмысленным, каким он сегодня формиру-
ется в нашей стране» [Дондурей, Цифровая – значит…].

Анализируя состояние отечественной киноиндустрии, Даниил Борисо-
вич приходит к выводу, что в отечественном постсоветском кино нет поло-
жительных нравственных идеалов, ценностных ориентиров, на которые
могли бы ориентироваться современные подростки и молодежь. Например,
в США снимают фильмы, где молодежь может найти ответы на острые,
жизненные вопросы: «Что делать со старенькими умирающими родителя-
ми? Как вести себя с ребёнком, которому исполнилось 15 и он хочет за-
няться сексом с подругой? Как восстанавливать разбитые семейные от-
ношения» [Дондурей, 2014], и беда в том, что наша «страна не передаёт
молодым гражданам позитивный опыт практической жизни!» [Дондурей,
2014].

Что касается телевидения, то, по мнению Д.Б. Дондурея, из него исчезли
общественно значимые, цели: «личностное развитие, формирование толе-
рантно взаимодействующих сообществ, распространение адекватных вы-
зовам времени представлений людей о действительности, служение психо-
логическому здоровью» [Дондурей, 2009]. Ориентированная исключительно
на рейтинг, модель отечественных телеканалов не действует только в двух
случаях: когда речь идет о политических интересах и в так называемых ре-
путационных проектах, таких, к примеру, как сериалы «Доктор Живаго»,
«Идиот», «В круге первом» [Дондурей, 2009].

В связи с этим Даниил Борисович заявляет о необходимости создания
экспертных советов по формированию содержания телеэфира, направленно-
го на развитие моральных ценностей, пропаганду нравственных идеалов.
Профессиональное сообщество должно консолидироваться в решении про-
блем культурной политики.

Отсутствие у «профессионального сообщества» (продюсеров, художни-
ков, директоров медийных агентств и др.) инициативы и желания создавать
ценностно-значимые сюжеты и образы отмечается Д.Б. Дондуреем как один
из самых значимых факторов снижения культурного уровня населения на-
шей страны. При этом отсутствует осознание «сообществом» ответственно-
сти за такое положение дел, так как «значительно легче привлекать зрите-
лей, работая на давно обнаруженных психологами древнейших способах
нашей ориентации в реальности: сексуальных влечениях, переживании воз-
можного насилия, ожидании смерти, чувствах неизвестности, опасности,

269 

неизбежности, подавленности» [Дондурей, 2009]. Ситуация усугубляется
тем, что «наше кино, созданное после 1992 г., оказалось не способно проти-
востоять атаке на чувство безопасности» [Дондурей, 2005 (б)]. Вот поче-
му руководители медийных агентств «должны быть предельно осторожны.
Как профессионалы они должны осознавать всю меру своей ответственно-
сти» [Дондурей, 2005 (б)].

И всё же, на наш взгляд, Даниил Борисович явно перехваливает запад-
ные модели телевидения и киноиндустрии. Разумеется, «знаменитые аме-
риканские "фабрики грез" – чуть ли не самые активные инструменты про-
движения идей глобализации…, универсальной системы взглядов. Именно
она… лежит в основании послевоенного устройства мирового сообщества»
[Дондурей, 2003]. Но практика показывает, что, вопреки утверждениям
Д.Б. Дондурея, далеко не во всех американских фильмах пропагандируются
«такие важные гиперидеи, как уважение к частной собственности, к тру-
ду, к инициативе, к творчеству, к знаниями», и далеко не во всех российских
тиражируются «абсолютно противоположные приоритеты и взгляд»
[Дондурей, 2003].

Д.Б. Дондурей во многих своих статьях пишет о том, что в снимаемых
популярных (массовых) фильмах в США пропагандируется культ инициа-
тивы, творчества, благоприятных семейных отношений, и нигде не отмечает
другой тенденции – пропаганды (или, по крайней мере, весьма активного
показа) жестокости, агрессии и т.п. Между тем, по результатам различных
исследований насилия на американских экранах в избытке. Например, «к
окончанию начальной школы американский ребенок уже посмотрел 8 тыс.
убийств и 100 тыс. актов насилия на экране, а к 18 годам – 40 тыс.
убийств и 200 тыс. актов насилия» [Basta, 2000], «с 18 часов по американ-
скому ТВ можно увидеть 1845 сцен с насилием» [Lamson, 1995]. Конечно,
эфирное телевидение США ограничивает показ жестокости и эротики, но по
кабельным каналам такого рода медиатексты можно наблюдать в свободном
доступе круглосуточно.

В своих статьях Д.Б. Дондурей часто упоминает, что телевидение и ки-
нематограф формируют у аудитории представления о реальности, которые
не совпадают с реальной жизнью. Он видит аналогию современной ситуа-
ции с ситуацией начала XX в.: «в 1913-1914 гг. Россия была пятой держа-
вой мира! Но интеллигенция утверждала, что существующий в стране ук-
лад несправедлив» [Дондурей, 2004].

Даниил Борисович считает, что необходимо общественное обсуждение
существующих негативных тенденций на телевидении и в кино. Оно позво-
лит создать некий дискурс на том же телевидении, где различные события
будут представлены адекватно реальности и критически оценены подходы к
ее изображению.

270 

Поддерживаемые телевидением модели поведения: «умение догово-
риться», «жизнь по понятиям», транслируют советские стереотипы мировоз-
зрения. По мнению Д.Б. Дондурея, необходимо «снять цензуру» на показ
реальных разрушений общественной морали. Чтобы для телеаудитории ста-
ло очевидным, каковы реальные последствия безграничного транслирования
насилия, агрессии и т.п., «необходимо срочно дать слово психологам, неци-
ничным социологам, другим объективным диагностам» [Дондурей, 2011 (б)].

Заявляя о важности консолидации общества и формулирования отдель-
ными социальными группами гражданской позиции в отношении качества
телеэфира, Д.Б. Дондурей отмечает имеющийся «внутренний запрет всех
групп и структур нашего общества – никогда, за редким исключением, пуб-
лично не обсуждать нынешнее состояние морали» [Дондурей, 2011 (б)]. И
здесь самую серьезную проблему на сегодня Даниил Борисович видит в том,
что «разваливаются семейные скрепы». Он считает, что государство может
решить эту проблему только, когда есть доверие общества к власти, и у нее
с обществом и рынком партнерские отношения, когда «и рынок понимает,
что… есть какие-то вещи, на которых зарабатывать нельзя!» [Дондурей,
2013].

Перед творческой интеллигенцией, продюсерами, государственными
министерствами Даниил Борисович ставит задачу «национальной важности
– вернуть в эфир моду на интеллект, ум, творчество, на тонких рефлекси-
рующих героев» [Дондурей, 2010 (а)]. С помощью этих идей и образов мож-
но сформировать правильные представления в сознании зрительской ауди-
тории. В противном случае «без идеи общности развития, без духа альтру-
изма и товарищества и само общество деградирует» [Дондурей, 2012 (б)].

Однако в реализации программы медийного развития, представленной
Д.Б. Дондуреем, по его мнению, есть сложность для творческой интелли-
генции, так как «российская культура с помощью многих совсем не отреф-
лексированных, невидимых средств в значительной степени табуирует
процессы собственного осознания» [Дондурей, 2015].

Возвращаясь к теме доступности текстов медиакритика, хочется отме-
тить, что статьи Даниила Борисовича не перегружены сложными научными
терминами, философскими и искусствоведческими размышлениями, в них
ясно прослеживается нацеленность автора на анализ и истолкование проис-
ходящих в стране событий в терминах, понятных широкой аудитории. Как
средство для этого используются категоричные сопоставления иногда раз-
ных по сущности явлений. Например, статистика суицида, общего недове-
рия друг другу, кинопосещений, количества телесериалов на телеэкране, ки-
нопредпочтений зрительской аудитории и т.п.

Даниил Борисович часто использует экспрессивную лексику и синтак-
сис, иногда переходя на прямое обращение к читателю. Например, у него
встречаются такие выражения: «А где деньги, Зин?», «завалим шедеврами

271 

мир», «министр – предводитель нищих» и т.п. Этим он явно хочет усилить
эффект приводимых им результатов социологических опросов. Анализируя
поведение госчиновников, кинопроизводителей, медиамагнатов, Д.Б. Дон-
дурей иногда придает своей аргументации разговорный оттенок, тем самым
намеренно обращая особое внимание читателей к несправедливости в дей-
ствиях «сильных мира сего», непонимание ими всей сложности и даже тра-
гичности стоящих перед современным обществом проблем.

Публикации и интервью Даниила Борисовича могут быть полезны в
реализации задач медиаобразования в работе со школьной и студенческой
аудиторией. В большей степени его тексты можно использовать на занятиях
по развитию аналитического и критического мышления по отношению к
медиатекстам, в том числе телепередачам, телесериалам, новостным про-
граммам, художественным фильмам. У учащихся на примере работ
Д.Б. Дондурея можно развивать способности к политическому и идеологи-
ческому анализу. В качестве рабочего материала будут полезны мысли ав-
тора о влиянии телевидения на представления зрительской аудитории, о
возможностях политических властей и творческой интеллигенции в реали-
зации культурной политики.

Применять идеи Даниил Борисовича можно с целью развития способ-
ностей у учащихся к культурологическому и социологическому анализу ме-
диатекстов. В работах автора много размышлений на тему морального со-
стояния общества и медийного влияния на него, аргументированных оценок
действий телевидения и кино, подтверждаемых результатами социологиче-
ских опросов на предмет отношения аудитории к нравственным ценностям
и идеалам.

С.Г. Корконосенко

О.И. Горбаткова

Доктор политических наук, профессор, автор целого ряда учебных
изданий для будущих журналистов, выдающийся ученый Сергей
Григорьевич Корконосенко в научном отношении считает себя
продолжателем традиций, заложенных предыдущими поколениями
сотрудников факультета журналистики Ленинградского – Петербургского
университета.

В 1991 г. Сергей Григорьевич занял пост зав. кафедрой социологии
журналистики, с профилем которой связана область его научных интересов:
общая теория журналистики, социология журналистики, информационное
право в журналистике. В 1993 г. С.Г. Корконосенко успешно защитил на
философском факультете Санкт-Петербургского государственного
университета докторскую диссертацию под названием: «Социальные

272 

функции прессы в политической жизни современного российского
общества», а в 1994 году получил ученое звание профессора.

Сергей Григорьевич – член Союза журналистов России, Санкт-
Петербургского философского общества и Ассоциации кинообразования и
медиапедагогики России, академик Международной академии информати-
зации. Он также лауреат государственной научной стипендии (1997), гран-
тов института «Открытое общество» на чтение лекций (1997) и издание уче-
бной литературы (1998). В 2002 г. был удостоен Премии СпбГУ «За педаго-
гической мастерство». Много раз становился победителем научно-
педагогического конкурса института «Высшая школа журналистики и мас-
совых коммуникаций». Удостоен почетных дипломов Администрации
Санкт-Петербурга, Правительства Ленинградской области, Союза журнали-
стов РФ. За плодотворную научно-педагогическую деятельность отмечен
благодарностью Министерства культуры и массовых коммуникаций России.

С.Г. Корконосенко заведует кафедрой теории журналистики и массовых
коммуникаций Санкт-Петербургского государственного университета. Им
разработаны и активно применяются в практической деятельности курсы
лекций для студентов, аспирантов по дисциплинам «Основы теории журна-
листики», «Методика преподавания журналистских дисциплин», «Правовые
основы журналистики», «Актуальные проблемы истории и теории журнали-
стики» и др. За последние десятилетия он руководил рядом научно-
исследовательских проектов и исследовательских групп международного,
российского и регионального масштаба.

Активная научная деятельность С.Г. Корконосенко позволила ему заво-
евать высокий авторитет в профессиональном сообществе. Его учебные по-
собия широко используются в практической деятельности в университетах
не только России, но и стран СНГ.

С.Г. Корконосенко автор более 350 публикаций (включая монографии,
учебные пособия и статьи), изданных не только в России, но и в США,
Польше, Швеции, Германии и других странах. Он печатался в журналах
«Вестник Санкт-Петербургского университета», «Вестник Московского го-
сударственного университета», «Журналист», «Среда», «Медиаобразова-
ние», «Законодательство и практика масс-медиа», «Социально-
политические науки», «Акценты», «Мухбир» (Узбекистан), Baltic Media
Monitor (Дания), The Global Network (Румыния) и др.

Среди его публикаций последних десятилетий можно выделить сле-
дующие: «Социология журналистики: очерки методологии и практики»
(1998), «Основы творческой деятельности журналиста» (2000), «Основы
журналистики» (2001), «Журналистика в мире политики» (2004), «Препода-
ем журналистику» (2004), «Социология журналистики» (2004), «Актуальные
проблемы современности и журналистика» (2009), «Правовой статус
средств массовой коммуникации» (2009), «Теория журналистики: модели-

273 

рование и применение» (2010) и др. [Корконосенко, 1990; 1992; 1993; 1994;
1999; 2003; 2004; 2007; 2009; 2010; 2012; 2013; 2014; 2015].

В своих публикациях С.Г. Корконосенко обращается к разной аудитории
– массовой и академической (преподавательской, исследовательской,
профессиональной в области медиа). Однако в большей степени в его
работах отражается проблематика практического функционирования
журналистики, процессов и явлений, происходящих в современном мире
медиа. В первую очередь эти труды предназначены для академического,
профессионального типа аудитории. Вместе с тем, анализ научных работ
автора позволяет утверждать, что многие из них рассчитаны и на массовую
аудиторию.

Так, в одной из статей Сергея Григорьевича особая роль отводится
изучению академических ценностей в преподавании журналистики. По
мнению исследователя, академическая культура – это сложное личностное
образование, определенный комплекс традиционных для университета
ценностей, воспринятых его сотрудниками [Корконосенко, 2014, с. 15].

С.Г. Корконосенко выделяет проблемное поле, возникающее в
академической культуре преподавателя:

1. Компетентность и эрудиция преподавателя. На протяжении
нескольких десятилетий доминировало представление о том, что
преподаватель должен быть не только всесторонне эрудированным в
профессии, но и обладать определенным объемом знаний в смежных
научных и учебных дисциплинах. «С углублением кафедральной
дифференциации пришло время «узких» специалистов, которые мало
интересуются сферами деятельности соседних подразделений (тем более
других университетов), говорят с ними на разных терминологических
языках, и эта разноголосица транслируется в студенческую аудиторию»
[Корконосенко, 2014, с. 16].

2. Включенность в международный академический контекст. По мнению
Сергея Григорьевича, в последнее время наблюдается активное стремление
со стороны профильного министерства и ректоратов вузов возвести
международную научную активность в ранг служебно-должностной нормы.
Бесспорно, по некоторым критериям данные действия имеют
положительный результат. Однако для большинства преподавателей они
становятся невыполнимыми требованиями, в том числе по причине отличия
журналистского образования от естественнонаучного. В самом деле, «вопрос
о включении в академический стандарт, например, публикаций в ведущих
мировых журналах остается дискуссионным по многим объективным
причинам. Однако не менее важно, что качество учебной работы выпадает из
числа критериев профессионализма преподавателя» [Корконосенко, 2014, с. 16].

3. Профессиональная этика в журналистском образовании:
«сообщество активно пополняется, в частности, людьми, не имеющими

274 

журналистского образования и опыта работы в СМИ, что не всегда
положительно сказывается на его профессионально-ценностной
консолидации. Вероятно, возникла потребность в целенаправленном
обсуждении вопросов о нашей общей академической (не корпоративной)
культуре: общих ценностях, этике и этикете в среде преподавателей
журналистики» [Корконосенко, 2014, с. 16].

Итак, изложенные выше взгляды медиакритика и медиапедагога
позволяют нам говорить, что он, создавая свои научные труды, изначально
определяет целевую аудиторию, наделенную высоким уровнем
интеллектуального развития (в данном случае профессиональную
аудиторию – медиажурналистов и студентов, аспирантов профильных
медийных вузов/факультетов).

В его учебном пособии «Теория журналистики: моделирование и
применение» [Корконосенко, 2010] можно выделить теоретические суждения
о сущности журналистики, о законах ее развития, о строении
терминологического аппарата науки. Отметим, что эта работа допускает
плюрализм подходов в исследованиях.

Сергей Григорьевич сосредотачивает внимание на двух темах:
социально-политической роли прессы и ценности профессии журналиста.
На наш взгляд, данный выбор, безусловно, актуален как с точки зрения
состояния отечественных СМИ, так и с позиции теоретического
осмысления.

Характерная особенность изложения материала в этом учебном пособии
– привлечение фактов из текущей практики прессы. Это придает тексту
злободневность и порождает дискуссии. Как нам представляется, такое
общение выступает наиболее приемлемым в ситуациях, когда затрагиваются
моральные, культурные концепты: профессиональное и гражданское
достоинство публициста, традиции российской прессы и т.д. Таким образом,
пособие помогает читателю получить собственное представление о
способах и формах развития отечественной прессы.

С нашей точки зрения, основной задача, стоящая перед автором –
обобщение существующих подходов к организации и содержанию
теоретических знаний о журналистике. Важно подчеркнуть, что Сергей
Григорьевич анализирует взгляды медийных теоретиков как в нашей стране,
так и за рубежом. Анализ представлен в диахроническом плане, с учетом
динамики социально-политической жизни, научно-интеллектуальной среды
и практической деятельности медиа. Заслуживают особого внимания такие
структурные компоненты, как свобода самоопределения в теоретическом
поле, многообразие свойств журналистики, оригинальность отечественной
традиции в медийной науке по сравнению с зарубежным опытом и др.

Кроме того, в учебном пособии представлена комплексная модель,
открытая для дополнений и разных вариантов трактовки положений. Здесь

275 

хотелось бы отметить значимость обращения к категории законов
журналистики, о которых современная теория почти «забыла». Таким
образом, у читателей складывается целостное представление об отрасли
научного знания.

Весьма ценен опыт применения методологических посылок для анализа
текущей практики прессы. С.Г. Корконосенко удается установить и показать
связь между «высокими» истинами и повседневной редакционной
деятельностью. Он настаивает на необходимости учитывать опыт и реалии
российского общества и отечественной прессы, которые заметно отличаются
от зарубежных. При всей сложности материала книги в ней содержится
академическая точность формулировок и доступность изложения материала.

Немаловажное значение для развития области современной медиапеда-
гогики и журналистики имеет, думается, и учебное пособие под названием:
«Преподаем журналистику: профессиональное и массовое медиаобразо-
вание» [Корконосенко, 2004]. В нем центральное место занимает исследование
проблем подготовки профессиональных журналистов. Особое внимание
уделяется вопросам, связанным с нормативными, кадровыми, организационно-
методическими факторами журналистского медиаобразования.

Нормативно-правовое обеспечение отраслей образования выступает
одним из базовых звеньев для педагогов, осуществляющих деятельность в
высшей школе. Представленные в учебном пособии нормативные
документы, их подробный анализ, характеристика структурных элементов
дает возможность читателю более тщательным образом ознакомиться с
государственным образовательным стандартом высшего профессионального
образования.

В главе «Аудиторный фактор журналистского образования» Сергеем
Григорьевичем представлен подробный анализ современных форм и
уровней образования, освещаются материалы VII съезда Российского союза
ректоров России в рамках отечественных журналистских школ.

Важная роль в этой книге отводится и рассмотрению массового
медиаобразования. Мы полностью разделяем точку зрения С.Г. Корконо-
сенко, что «приобщение детей и подростков к сфере массово-
информационного обмена – само по себе уже благородная и социально
необходимая задача. Она не менее значима, чем ознакомление их с
правилами поведения в общественных местах или вовлечение в культурную
жизнь «взрослого» мира» [Корконосенко, 2004, с.78]. Несомненно,
объединение усилий медиапедагогов и профессиональных журналистов
может способствовать развитию системы массового медийного
просвещения.

В рассматриваемой нами книге представлен один из комплексных
подходов к проблеме подготовки высококвалифицированных журналистских
кадров. Теоретические положения здесь переплетаются с педагогическим

276 

опытом автора. Данное пособие представляет интерес не только для
профессиональных журналистов, так и для всех, кто интересуется
проблемами медиа и медиаобразования.

В своих работах Сергей Григорьевич акцентирует внимание на развитии
тенденций, оказывающих непосредственное или опосредованное влияние на
развитие журналистского образования: «истоком одной из них является
скачок в развитии медийно-информационных технологий. Он породил
невиданное прежде качество жизни человека и общества (медиажизнь,
media life), которая характеризуется всеобщей доступностью медиаресурсов
и свободой их использования для производства отдельных текстов, блогов,
сайтов, сетевых изданий и т.п.» [Корконосенко, 2013, с. 38].

По мнению медиакритика и медиапедагога, развитие медийно-
информационных технологий способствуют «прорыву индивида к личной
свободе в массово-информационной сфере, что резко снижает степень
«зависимости индивида от диктата производителя и распространителя
сообщений, расширяя границы выбора, повышая статус личности и меру
самоуважения и т.п. Вместе с тем многократное умножение числа
производителей массовой информации несет в себе угрозы для
существования профессиональной специализации на этой» [Корконосенко,
2013, с. 38].

С.Г.Корконосенко сосредотачивает внимание читателей на
необходимости высококвалифицированных специалистов в области медиа,
профессионалов своего дела. Раскрывая сущность данной тематики,
доказывая её актуальность, автор справедливо утверждает, что «нынешний
взрыв любительства в практике СМИ, терминологии, концептуальных
построениях побуждает к решительному усилению профессионализма. Цель
нашего анализа заключается в том, чтобы обозначить принципиальные
подходы к решению этой проблемы в системе университетского
образования» [Корконосенко, 2013, с. 39].

По мнению автора, в журналистском образовании рациональность и
технократичность приемлемы лишь до той степени, до которой они
подчиняются умению видеть и понимать жизнь в ее наиболее существенных
проявлениях. «Уже довольно давно нам приходилось отмечать, что
преподавание и обучение журналистике стали реальной, широко
развернутой практикой в нашей стране, но педагогика журналистики как
область научного знания, мягко оценивая, еще только формируется....
Вместе с тем рискнем заявить, что задача сформировать педагогику
журналистики все еще очень далека от решения» [Корконосенко, 2013, с. 39].

С точки зрения медиапедагога, в качестве эффективного способа
разрешения данной проблемы можно обратиться к опыту теоретических
поисков в области медиаобразования. Сергей Григорьевич утверждает, что
«для сопоставления обратимся к близкой педагогической сфере –

277 

медиаобразованию» [Корконосенко, 2013, с. 39], хотя «мы не относим себя к
тем специалистам, кто готов поставить знак тождества между
подготовкой профессиональных работников СМИ и массовым обучением
культуре обращения с медиа. Прежде всего, у этих направлений
деятельности разные статусы – институциализированный в одном случае
(ФГОС, вузы, диплом) и неопределенный в другом (разнообразие форм,
программ, контингента обучающихся)» [Корконосенко, 2013, с. 39].

Автор с полной уверенностью говорит о том, что в нашей стране стоит
острая необходимость в осмыслении состояния научной мысли в области
журналистики. Реализация данной идеи во многом позволит решить ряд
проблем. Таким образом, содержательно и доступно анализируется кадровая
политика в области журналистики и функционирования средств массовой
информации, проблемы журналистского образования, возможные подходы и
пути их решения.

В своих публикациях и педагогической деятельности С.Г. Корконосенко
нередко обращается к проблематике исследования медиобразования,
медийной критики. Медиапедагог утверждает, что «особенно значимая роль
отводится медиакритике - публичному анализу массово-информационной
практики и ее продукции. В то время как образовательные учреждения
охватывают отдельные категории населения (главным образом детей и
юношество), медиакритика адресуется к максимально широкой публике,
она более оперативно и гибко откликается на конкретные события и
проблемы в сфере СМИ» [Корконосенко, 2004, с. 1].

В своих исследованиях Сергей Григорьевич подчеркивает важную роль
развития медиаобразования, необходимость включения его как основного
компонента образовательного процесса, так как «приобщение детей и
подростков к сфере массово-информационного обмена – это в высшей
степени благородная и общественно значимая задача. Человек фактом
своего существования как социальной личности уже втянут в
деятельность СМИ – в качестве потребителя их продукции, покупателя
газет и телеканалов или даже соавтора редакций. Поэтому всякого рода
кружки и учебные курсы, посвященные этой тематике, в современном мире
пора рассматривать как обязательный элемент просвещения»
[Корконосенко, 2004, с. 2].

Кроме того, С.Г. Корконосенко считает, что «если поставлена цель
научить детей выпускать школьную газету или радиопередачу, то
преподаватель, по всей видимости, сделает упор на начальные навыки
редакционного труда. … Развитие массовой культуры пользования СМИ.
Это – самый широкий профиль работы с точки зрения охвата
потенциальной аудитории. Именно в нем сегодня ощущается самая острая
необходимость. … Если целью становится профориентация (многие вузы
практикуют такую форму предварительной подготовки абитуриентов),

278 

то здесь важнее всего увлечь слушателей перспективой глубоко изучать
журналистику и верно служить ей в течение многих лет» [Корконосенко,
2004, с. 2].

Сергей Григорьевич подчеркивает значение умений и способностей
человека самостоятельно ориентироваться в мире печатных и
аудиовизуальных СМИ и формировать рациональные суждения об их
деятельности: «Чем активнее общественность будет погружена в
«таинства» производства массовой информации, тем ощутимее
сократятся возможности манипулировать населением через СМИ»
[Корконосенко, 2004, с.2].

Изучению проблем состояния и развития медиаобразования в России
было посвящено проведенное анкетирование экспертов, результаты которого
были систематизированы А.В. Фёдоровым. В анкетировании приняли
участие многие российские и зарубежные медиапедагоги. В ходе опроса
затрагивались вопросы, касающиеся основных проблем развития
медиаобразования, влияния использования зарубежного опыта на развитие
медиаобразования в России, связи современной медиакритики с движением
медиаобразования, необходимости включения медиаобразования в учебные
планы.

Среди медиапедагогов-экспертов был и С.Г. Корконосенко. Говоря о
современном состоянии развития медиаобразования в России, он выделил
несколько проблем:

1. Массовое медиаобразование представлено слабо, а именно
координированными начинаниями энтузиастов: «примеров включения в
школьную программу подобных курсов множество (поскольку страна
огромная). Но о системе говорить не приходится. То же можно сказать о
высшей школе» [Цит. по: Фёдоров, 2013].

2. Информация среди преподавательского сообщества журналистики
вузов России о медиаобразовании распространяется фрагментарно,
«преобладающая их часть почти ничего не знает об этом явлении. Могу
ответственно это заявлять на основании своих личных контактов с
коллегами. Правда, изложение идей и основ медиаобразования и
медиакритики неизменно вызывает повышенный интерес» [Цит. по:
Фёдоров, 2013].

Итак, основные проблемы и неудачи российского медиаобразования
связаны, прежде всего, с отсутствием систематического повсеместного
медиаобразования школьников и полноценного педагогического профиля
«Медиаобразование» (хотя вузовская педагогическая специализация с 2002 г.
уже есть), что необходимо для подготовки учителей, желающих
осуществлять медиаобразование в учебных заведениях. С.Г. Корконосенко
отмечает, что «мы слышим сегодня много разговоров об «информационном
обществе», «медиатизированном социуме», но не видим адекватной

279 

реакции системы образования на потребности подготовки новых поколений
граждан к активной жизни и деятельности в информационно насыщенном
социуме – подготовки, осуществляемой главным» [Цит. по: Фёдоров, 2013].

В рассуждениях о союзе медиакритики и медиаобразования позиция
С.Г. Корконосенко выглядит логичной и обоснованной: «медиакритика, по
сути, сливается с медиаобразованием, особенно в плане непрерывности
освоения населением медиакультуры. Поэтому педагогико-
просветительским программам должно сопутствовать создание
печатных, аудиовизуальных, сетевых СМИ медиакритического направления,
адресованных различных возрастным и социальным группам, начиная от
наимладшего возраста» [Цит. по: Фёдоров, 2013]. При этом, современная
медиакритика в России «замкнута либо в пределах элитарности (с точки
зрения доступности населению), либо в формах информационных ТВ-гайдов,
обзоров прессы и т.п.» [Цит. по: Фёдоров, 2013].

К слову, похожую позицию заняла и Е.А.Бондаренко, утверждая, что
современная медиакритика «уже является союзником медиаобразования.
Медиакритика – своеобразный рупор процесса рефлексии самих медиа,
одновременно самоанализ и размышление по поводу наиболее значимых
проблем в области медиакультуры и информационного обмена» [Цит. по:
Фёдоров, 2013].

Отвечая на вопрос, касающийся необходимости внедрения
обязательного интегрированного или автономного медиаобразование в
учебные планы обычных школ, С.Г. Корконосенко высказал мнение, что
«медиаобразование как сторона формирования личности, культурного
развития школьников и обеспечения их безопасности должна стать одним
из доминирующих направлений обязательной учебной программы» [Цит. по:
Фёдоров, 2013].

Таким образом, С.Г. Корконосенко подчеркивает, что очень важно и
остро необходимо тотальное медиаобразование школьников, которое
вводило бы их в мир масс-медиа – мир, который очень часто оказывает
сегодня огромнейшее влияние на подрастающее поколение.

Безусловно, медиакритика – это содержательный компонент
медиаобразования. При этом одну из важных ролей играет здесь
формирование у людей культуры общения с медиа, выявление
манипулятивных приемов, используемых журналистами не только для
воздействия на сознание человека, но и для формирования определенного
(часто нужного власти) общественного мнения. «Современное поколение
свободно и критически мыслящих людей, обладающих иммунитетом к
массово-коммуникационному манипулированию и к бацилле компьютеромании
– это надежда государства и общества» [Цит. по: Фёдоров, 2013].

В работах Сергея Григорьевича отражено глубокое знание теории,
истории и практики в области журналистики и функционирования СМИ,

280 

высокий уровень профессионализма. Отметим также, что структура его
трудов всегда выстроена логично, материал подается четко и поэтапно,
содержание раскрывается соответственно заявленной теме, лаконично и
конкретно. Его трудам присуще разнообразие средств художественной
выразительности (сравнения, метафоры, эпитеты и т.д.).

Исследование творчества С.Г. Корконосенко позволило нам сделать
вывод, что его работы выполняют целый ряд медиаобразовательных
функций [Короченский, 2003]. В первую очередь речь идет о
познавательной, регулятивной, просветительской функциях.

М.И. Туровская

Р.В. Сальный

Известный медиакритик, историк кино и театра, доктор искусствоведе-
ния, исследователь творчества М.И. Бабановой, Б. Брехта, А.А. Тарковского,
соавтор сценария знаменитого документального фильма «Обыкновенный
фашизм» (1965), лауреат премии «Ника» (2007) «За вклад в кинематографи-
ческие науки, критику» – Майя Иосифовна Туровская уже давно – при-
знанный классик медиа/киноведения. В 1990-х она инициировала и куриро-
вала проведение выставки «Москва – Берлин», посвященной российскому и
германскому кинематографу, где почти зеркально отразились сходства
трактовок темы «человек и тоталитарный режим». Ее книги «Герои безге-
ройного времени» (1971), «На границе искусств. Брехт и кино» (1985), «Па-
мяти текущего мгновения» (1987), «7 ½, или фильмы Андрея Тарковского»
(1991) и другие стали достоянием искусствоведческой и культурологиче-
ской мысли.

Как медиакритик, искусствовед и культуролог М.И. Туровская опубли-
ковала большое количество статей в журналах («Искусство кино», «Кино-
ведческие записки», «Советский экран», «Сеанс» и др.) и газетах («Совет-
ская культура», «Независимая газета», «Экран и сцена» и др.). Ее научно-
исследовательские работы по содержанию и анализируемым проблемам на-
целены на многоплановое отображение социокультурных и социально-
философских явлений в жизни общества и искусства. Некоторые статьи
посвящены разбору режиссерского стиля, построению кадра, функции света
и цвета, мизансцены и т.д.

Статьи и книги Майи Иосифовны доступны пониманию самых разных
аудиторий. Киноведы найдут там описание творческого поиска и жизненно-
го пути режиссеров (А.А. Тарковского, А.Н. Сокурова и др.), искусствовед-
ческий и психологический анализ актерских работ (М.И. Бабановой,
Г. Грюндгенса, М.А. Ульянова и др.). Глубокий научный анализ социально-
психологических явлений в американском, европейском и советском обще-

281 

стве будет интересен специалистам в области культурологии и социологии.
Широкую аудиторию может увлечь эмоциональное описание действитель-
ности, ирония и парадоксальность.

В статьях и книгах М. И. Туровской разворачиваются сюжеты, где вре-
мя обозначило свою историческую и культурную перспективу. Скрупулез-
ность, внимание к фактам, проницательность часто нацеливают ее исследо-
вательский поиск на ушедшую в прошлое действительность, и особый орга-
ничный и ясный стиль оживляют минувшее. Вместе с тем, Майя Иосифовна
в своих работах зорко подмечает и еще только зарождающиеся культурные
и социальные явления. Раскрытые ею модели психологии киновосприятия
массовой аудитории дают основание М.И. Туровской сделать заключения о
моральном состоянии общества. К примеру, она анализировала проявление
у публики 1960-х неосознанных мотивов желания походить на героев-
бунтарей или на супер-агентов типа Джеймса Бонда как целостную картину
изменяющегося общественного сознания.

Статьи Майи Иосифовны написаны в разных жанрах. В книгах, пред-
ставляющих собой сборники статей, объединенных тематикой и культурно-
историческим контекстом, содержатся рецензии на фильмы, очерки литера-
турных биографий, обзоры происходящих в литературе, кино и театре собы-
тий. Автор объединила многие свои статьи общим названием жанра –
«портрет текущего мгновения» [Туровская, 1987, с.6].

Известно, что «высоколобая» критика часто полностью отворачивается
от так называемого «ширпотреба», или, напротив, разносит в пух и прах
опусы «масскульта». Однако на страницах статей и книг Майи Иосифовны
нет злой критики в адрес «низких» жанров. Скорее наоборот, отмечается их
закономерность, а преобладание в массовом кинематографе эффекта сенса-
ционности и зрелищности понимается как признак и отражение культурного
и цивилизационного кризиса.

Появление фильма описывается М.И. Туровской как зарождение и раз-
витие музыкальной мелодии: с течением времени все тоньше и ближе ста-
новятся отношения мотивов, образов, идей авторов, образуя общее звучание
невыразимого словами момента в историческом континууме, в прочной свя-
зи культурных явлений. В своих статьях Майя Иосифовна переходит от по-
этических образов к культурологическим сопоставлениям и обратно. Ей
важно обнаружить не только художественную глубину, но и внутреннее
единство явлений, в коих проявляются признаки времени.

Так, сравнивая творчество А.П. Чехова и И.А. Бродского, М.И. Туров-
ская заметила: «для обоих действительна была нарушившаяся связь времен
и нащупывание, если не поиски, этой связи» [Туровская, 2009]. Здесь обна-
ружено их глубоко внутреннее сходство, и то качество, которое, возможно,
присуще ей самой.

282 

Целостность представления, основанного на глубоком и тонком пони-
мании психологии персонажей и культурных явлений – главный аргумент
для Майи Иосифовны. Ее догадки и предположения удивительны в своей
проницательности. Уже само по себе понимание внутренней витальной
сущности рассматриваемых феноменов определяет достоверность сделан-
ных М.И. Туровской заключений и выводов.

Выбор тем для исследований явно определился ее интересами, а вовсе
не требованиями редакций, или конъюнктурными реалиями: духовный кри-
зис социума, тоталитаризм, потребность человека и общества в мифах,
роль медиа в формировании мифологии, дедраматизация, сенсационность,
условность искусства, взаимовлияние искусства и аудитории, взаимодейст-
вие культур (классической и субкультур), эскэйпизм и роль массовой куль-
туры в отчуждении человека… На исчерпываемый перечень тем творчества
М.И. Туровской мы не претендуем, но даже из этого короткого тематиче-
ского списка видна многогранность ее таланта и широта научных интересов.

Так, на примере героев игрового кинематографа в контексте общест-
венных моральных норм и психологии личности Майей Иосифовной иссле-
дуется тема духовного кризиса общества, когда герой «демонстративно
отвернулся от всякой нормативности: духовной, физической, нравствен-
ной, бытовой» [Туровская, 1971, с.81]. По мнению М.И. Туровской, типоло-
гия современного героя характерна для таких явлений, как «распад реаль-
ных жизненных связей, падение градуса общественной морали, исчерпан-
ность идеалов» [Туровская, 1971, с.87]. На смену романтическим доброде-
телям классических героев в медиакультуру пришли человеческие пороки,
отрыв от корней, отчуждение и одиночество… С другой стороны, мечтой
для молодой аудиторий становятся глянцевые образы красоты и благоустро-
енности быта. И здесь Майя Иосифовна еще полвека с лишним назад поста-
вила острый и для нынешних дней вопрос: но «разве не пугает, что мечта,
став реальностью, может оказаться смертоносной?» [Туровская, 1971,
с.95].

Сегодня, благодаря современным mass media, человек «продает свой
Досуг, с ним и свою личность. Она уравновешивается, стандартизируется,
программируется, перестает существовать» [Туровская, 1971, с.157].
Личность, увязшая в прагматических, утилитарных отношениях, испытыва-
ет потребность заявить каким-то образом о своем существовании. Чтобы
почувствовать себя живой, она в отчаянии бросает свои протесты устоям и
традициям общества, кричит о своем негодовании непонятной отчужденно-
стью, бунтует вместе с несогласными. Испытываемые при этом экстаз и эк-
зальтация дают временное ощущение витальности: отсюда и немотивиро-
ванность преступлений и насилия, совершаемых нередко совсем юными
людьми.

283 

С другой стороны, М.И. Туровская не раз подчеркивала, что борьба за
счастье и любовь в пространстве, опустошенном слабостью человеческого
духа, может приобретать мощное драматургическое звучание. Один из глав-
ных смыслов в искусстве – поиски идеального начала в человеке. Вот ху-
дожники и задаются вопросами: Откуда оно? И как осуществимо в жизни?
И осуществимо ли?

Так, тема смысла искусства раскрывается М.И. Туровской на примере
актерского дарования М.А. Ульянова и сюжета в повести Шолом-Алейхема
«Тевье-молочник». Майя Иосифовна увидела в ульяновской трактовке Те-
вье-молочника фольклорность, национальную характерность, отражающую
народную судьбу. М. Ульянов был «задуман… для добротной и полезной
физической и умственной работы. В нем есть крепкая сколоченность мас-
терового человека и въедливость технаря» [Туровская, 1987, с.105]. Имен-
но эти свойства характера проявились в простой и тяжелой крестьянской
жизни Тевье-молочника, его душевных борениях: ударам судьбы он отвеча-
ет терпением, сохраняя чувство юмора и любопытство к жизни. Природная
внутренняя сила и «крепкая сколоченность» М. Ульянова помогают герою
выстоять, когда рушатся неумолимым ходом истории устои и быт патриар-
хальной семьи – основа миропорядка. Уходит из жизни что-то важное,
«уходит под воду Матера Распутина», обитателям Анатовки Шолом-
Алейхема «нет больше места на родной земле» [Туровская, 1987, с.114]. Не-
смотря на безысходность мира, который часто оживает в нашем театре и ки-
но, в нем есть человеческий идеал, внутренняя доброта и чистота, тщатель-
но скрываемая под покровом бытовой неустроенности и тоски по несбыв-
шемся мечтам. «Без права на пессимизм искусство существовать не может»,
– утверждает М.И. Туровская [Туровская, 1987, с.154], употребляя здесь поня-
тие «пессимизм» не в «житейском», а художественно-эстетическом смысле.

Интересную в культурологическом смысле тему для исследований Майи
Иосифовны представили феномен Джеймса Бонда и дедраматизация детек-
тивного жанра, вызванные «упрощением» зрительской аудитории. Детек-
тивная разгадка тайны, процесс поиска истины не привлекают «бондиану»,
на смену им пришло воплощение желания быть покорителем мира. Бонд –
персонаж «чистого действия».

Культ Джеймса Бонда появился в противопоставлении юным «мятежни-
кам» 1950-х. Молодые герои зарубежных фильмов того времени, с одной
стороны, аккумулировали в себе общественные настроения, а с другой, –
катализировали проявление скрытых эмоций аудитории, придавая им ося-
заемую форму. Майя Иосифовна размышляет о взаимоотношениях аудито-
рии и «бондианы»: «Бонд – столько же создание своего зрителя, сколь и
своих продюсеров. Он тень, отброшенная на экран из зала, цветная, широ-
коэкранная проекция тайных помыслов и явных соблазнов» [Туровская,
1971, с.70].

284 

Майя Иосифовна отметила важную особенность: лица героев, в которых
воплощается отклонение от нормативности. Бунтарство стало признаком
своего времени. Отменное знание зарубежного кинематографа, культуроло-
гическое мышление, развитое чувство художественной формы и интуиция
позволили М.И. Туровской увидеть этот признак, когда он только начал
проявляться: «Агент 007 аккумулировал цинизм, накопившийся в недрах ус-
талого общества» [Туровская, 1971, с.85], он возник, «когда иссякли не
только идеалы, но даже энергия протеста..., когда общество распадается
на отдельных индивидуумов» [Туровская, 1971, с.91].

Предпочтение подлинным фактам вымысла и жажда отнюдь не возвы-
шающего обмана находят компромисс в понятии «сенсация», феномен ко-
торой стал одной из тем для размышления М.И. Туровской. Анализ духов-
ных запросов общества и культурных изменений приводит ее к выводу, что
«сенсация есть способ застать жизнь врасплох, увидеть ее на изломе… не
дожидаясь вмешательства искусства, заостряет свои тенденции до сте-
пени символа» [Туровская, 1971, с.7]. Вот и целью кинематографа и телеви-
дения в конце 1960-х - начале 1970-х гг., замечает Майя Иосифовна, стано-
вится сенсационность: «сенсация – мать мифов, создаваемых с помощью
mass media», когда «факты служат более благодарной почвой для мифо-
творчества, нежели вымыслы» [Туровская, 1971, с.8].

Значимой для М.И. Туровской стала тема взаимодействия культур, ко-
торую она сумела разглядеть во взаимоотношениях произведений классиче-
ского, массового искусства и европейских, американских, отечественных
аудиторий.

Смена доминирующих мировосприятий, мировоззрений происходит всё
быстрее с каждым новым столетием. В бурном двадцатом веке, особенно в
его второй половине, эстетические формы и художественные символы ме-
нялись стремительно, но они укладываются в общее течение. В 1960-е и
1970-е годы «"битники", потом "хиппи" создали рок-культуру и поп-
культуру, контр-культуру и субкультуры, потеснившие, а к нашим дням в
значительной мере оттеснившие культуру традиционную» [Туровская (а),
1991, с.132].

Эхом смены субкультур стало появление феминистской критики. Полу-
чив определенную свободу, «женское движение приняло в наследство и па-
радигму, и блестящий, тонкий инструментарий, выработанный леворади-
кальной критикой ради демистификации буржуазной культуры» [Туров-
ская (а), 1991, с.133]. Нестабильность общества, укоренившийся в сознании
максимализм, свобода выбора ценностных ориентиров – одновременно и ре-
зультат, и причина культурных преобразований, описанных в статьях и
книгах Майи Иосифовны.

В любом обществе важна тема эскейпизма и отчуждения, и здесь тоже
велика роль массовой культуры. В одной из работ М.И. Туровская писала,

285 

что «дело же не в том, что в кино показывают, как надо убивать. Дело в
том, что mass media в широком смысле продолжают свою работу отчуж-
дения» [Туровская, 1971, с.170], массовая (медиа)культура предоставляет
отдельному зрителю его собственное ограниченное пространство «свобо-
ды», за пределами которого пугающий своей бесконечностью мир. К сожа-
лению, вместе с этой бесконечностью изгоняется за установленные пределы
тайна присутствия в жизни смысла, идеала, истины…

Объективная действительность может быть так тяжела, что морально
ослабевшие молодые люди находят себе кумиров, чтобы в их ореоле
скрыться от нее. Майя Иосифовна пользовалась определением «вакуум», где
нет место интимной близости, где можно укрыться от напора высокой ско-
рости, сильного шума, ярких красок, азартных лиц, бесконечных выстрелов.

Массовая культура воссоздает новое культурно-историческое время
"общество потребления", «слепо мчащееся в неизвестное будущее» [Туров-
ская, 1987, с.289]. В фильмах великих итальянских мастеров («Приключе-
ние» М. Антониони, «Рокко и его браться» Л. Висконти, «Сладкая жизнь»
Ф. Феллини и др.) по-разному выражено ощущение наступившего «духов-
ного вакуума». Общее в эстетике этих произведений в том, что в изобра-
жаемой внешне насыщенных и фактурно эстетских сценах из жизни элиты
общества проглядывает леденящая пустота бесчеловечности… По мнению
М.И. Туровской, очень точно выразил общий духовный кризис «общества
потребления» Т. Уильямс: «Это был мятеж слабости против силы, убоже-
ства против полноценности, греховности (…) против добродетели, инди-
видуальности (…) против гордого индивидуализма» [Туровская, 1987,
с.321].

Некоторые работы Майи Иосифовны посвящены теме, которую можно
сформулировать как условность искусства. Вхождение в художественный
мир, где вещи оживают в своем внутреннем единстве и внутренней движу-
щей силе, дает возможность понять условность искусства, создающую од-
новременно и вымышленную, и подлинную действительность. О литератур-
ной, экранной и кинематографической условности размышляет М.И. Туров-
ская в статье «Чехов-77», где анализируется развитие образов чеховских по-
вестей в театре и кино. При правильно найденной условности в образах те-
атра и кино оживает чеховская атмосфера и мысль, но, конечно, не «сам Че-
хов», который есть только в своих произведениях: «театр выделяет из че-
ховских пьес проблемы. Выпаривает их почти в сухом, порошковом виде.
Кино взбалтывает раствор. Его предмет – сама материя жизни героев»
[Туровская, 1987, с.84].

Еще одна значимая тема исследований Майи Иосифовны – искусство и
аудитория, и здесь главным направлением ее мысли была проблема влияния
массовой экранной культуры на публику, взаимовлияние искусства и реаль-
ной действительности.

286 

Существует немалое количество искусствоведческих, философских, со-
циологических исследований о мотивах контактов аудитории и медиа. Уче-
ные сходятся, что в целом публика выбирает медиатексты не с тем, чтобы
«потрудиться» в поиске художественных смыслов, а для развлечения.
М.И. Туровская рассматривает взаимодействие популярных фильмов и зри-
тельской аудитории на другом уровне, тщательно анализируя типологию
кино/медиавосприятия.

Конечно, на фоне массовой культуры поэтическое кино выглядит как бы
«отрешенным» от реальности, существует в виде «искусства для искусства»,
не стремящегося к занимательности. С философской, культурологической
точки зрения потребность в «поэтическом» кино «становится особенно
ощутима в периоды резких исторических сдвигов… когда логическое разре-
шение просто невозможно, тогда возникает неотложная необходимость в
разрешении поэзии» [Туровская (б), 1991, 19].

Ярчайшие примеры такого кинематографа – фильмы А. Тарковского, о
которых Майя Иосифовна написала одну из самых известных своих книг.
Отрешенность от скорости современного мира, от давления урбанистиче-
ских пейзажей и авангардных форм у этого мастера сохраняет духовное на-
пряжение, где живет подлинность. Для восприятия произведений А. Тар-
ковского необходимо «духовное усилие», которое позволяет настроиться на
созерцание целостности вещей в их внутренней органической встроенности
в естественные ритмы бытия, раскрывающие глубинные смысловые предна-
значения. В картинах А. Тарковского в плавных ритмах, приглушенных и,
одновременно, насыщенных тонах пульсирует живая жизнь, сохраняемая от
тотальной агрессии, бессмысленности, пустоты. Проблема, по мнению
М.И. Туровской, и состоит в том, что понимание необходимости сохранения
этой живой жизни приходит в особые исторические моменты. И здесь Майя
Иосифовна справедливо отмечает, что «ленты Тарковского не устарели в
наше быстротекущее время, когда так скоро отнашиваются моды» [Ту-
ровская (б), 1991, 245].

Анализируя немецкое кино 1920-х - 1930-х гг., работая над докумен-
тальным фильмом «Обыкновенный фашизм», М.И. Туровская открыла для
себя, что «вакуум смысла» и символическое изображение искалеченной че-
ловеческой природы на экране сформировали своего рода готовность людей
к нацизму. Она провела параллель между немецким и советским авангард-
ным кино и нашла для себя еще одну тему для исследования – «человек и
тоталитарный режим».

В статье «Когда боги смеются» (2012), посвященной актеру Густафу
Грюндгенсу, она размышляет о его актерской судьбе, складывающейся в
непосредственном взаимоотношении с диктаторским милитаризованным
режимом. Пригодность его идеологическим нуждам определяла жизненный
путь многих кинематографистов, писателей, художников и других деятелей

287 

культуры. Роль актера становилась в каком-то смысле убежищем, эстетиче-
ский ореол которого оберегал от преследований и расправ. В сплетениях ре-
альных жизненных судеб и художественных предвосхищений исторических
событий М.И. Туровской виделась провиденциальность актерской роли.
Клаус Манн в «Мефистофеле» создал роль Хендрика Хефгена, которую в
реальной жизни исполнит Густаф Грюндгенс, зять автора и прототип глав-
ного героя. Через актера «говорит темный оракул истории», – заключает
Майя Иосифовна, – подчеркивая, что его чувствительный организм реагиру-
ет на окружающий мир как барометр на погоду, ощущая движения идей в
исторической атмосфере.

М.И. Туровская рассматривает события медийного процесса через
призму идеологических, иконографических форм. Ее интерес отнюдь не
сводится к обличению недостатков советской идеологии, а (медиа) критиче-
ская мысль направлена на анализ становления мифов, наблюдение за их
проникновением в общественное сознание.

Анализируя медиатексты, Майя Иосифовна формулирует понятия, за-
частую определяющие метод работы режиссера, оператора, композитора,
актера. Зная изнутри киносъемочный процесс, Майя Иосифовна дает оценку
операторской, актерской, сценарной и режиссерской работе, характеризует
пространство мизансцен, свет в кадре, мастерство актерской игры, переходя
к логике авторской мысли.

Она рассматривает социально-психологические метаморфозы, происхо-
дящие в жизни общества и людей, как находки авторов. При этом М.И. Ту-
ровская не столь уж часто использует специальные культурологические
и/или искусствоведческие термины. Она в большей степени анализирует со-
циально-психологический контекст проявления человеческой природы, ко-
торую разглядел автор, её интересует влияние на сюжет фильма и автор-
скую позицию социально-политической и культурной ситуации. Она на-
правляет своего читателя от внешних условий к личному выбору авторов, их
философскому видению окружающего мира.

М.И. Туровская не так уж часто использует метафоры и образные выра-
жения. Иногда, правда, она может употребить сленг («директриса», «баба»),
но он лаконичен и уместен, не носит личностного характера и становятся
дополнительным штрихом к культурологической оценке социальных явле-
ний или бытовой обстановки.

Нет на страницах ее текстов высокомерности, всепоглощающей ирони-
ческой насмешки. В восприятии Майей Иосифовной текущего момента чув-
ствуется уважение и понимание его таким, какой он есть... В статьях
М.И. Туровской довольно редки ссылки, цитаты, и когда они есть, то в них
выражается суть высказывания цитируемого автора. Анализ медиатекстов
по Туровской – это в большей степени размышления об авторских мотивах,
структуре образов, художественном подходе и методе. Она анализирует,

288 

сравнивает жанровые и сюжетные особенности, ясно и четко указывает на
особенности сценариев, выбора актеров, работы оператора (а иногда - и
звукорежиссера), чтобы описать главное – авторскую интонацию, настрое-
ние, художественную мысль, идею.

В статьях М.И. Туровской встречается понятие «остранение». Использу-
ется оно в том же контексте, в котором его понимал В.Б. Шкловский.
Понятные и однозначные на первый взгляд вещи приобретают иное глубо-
кое звучание в пространстве духовного единства или отрешенности, значи-
мые проблемы становятся мелкими в планетарном всеобщем масштабе. Ме-
тафизический смысл картин достигнут проницательностью и чуткостью их
создателей к историчности момента и культурным изменениям.

Майя Иосифовна использует метафоры, в основном характеризующие
философский взгляд авторов на социальные ситуации и культурные явле-
ния, эстетическое мироощущение и художественный метод. Об эпизоде из
фильма «Зеркало» А. Тарковского, где ветер опрокидывает лампу, буханку
хлеба со стола, качает кроны деревьев, она пишет, что автор «мнет это "пре-
красное мгновенье" детской приобщенности миру, как скульптор прилежно
мнет глину».

М.И. Туровская любит описывать запечатленную в медиатексте дейст-
вительность, употребляя поэтические выражения. В поэтическом воспри-
ятии раскрывается витальная суть бытия. В своих работах она использует
примеры из разных областей знаний и сфер человеческой жизнедеятельно-
сти. Богатство ее культурологического, исторического, социологического и
искусствоведческого опыта проявлено удивительными примерами и деталя-
ми, о которых знают разве что некоторые специалисты.

Майя Иосифовна сохраняет свою авторскую позицию всю свою жизнь.
Кажется, что даже закрывшиеся перед ней в период борьбы с космополи-
тизмом двери в университеты и исследовательские институты никак не по-
влияли на ее творческую деятельность. Интерес к эстетике, кинематографу,
культуре был для нее сильнее внешних порой жестоких обстоятельств. Ее
наблюдательность, категоричность, интеллигентность и вера в нравствен-
ный идеал создавали пространство внутренней свободы. В статье о совет-
ской действительности она заметила, что «лучшая свобода добывается в
самом себе» [Туровская, 2002 (а)].

М.И. Туровская размышляла о русской культуре и о культуре классиче-
ской, где свобода была следствием способности переживания тайны нашей
жизни и веры в человеческий идеал. Рассуждая об общих мотивах в творче-
стве А.П. Чехова и И.А. Бродского и об их чувстве единства времени, Майя
Иосифовна вывела некую формулу, что «люди позапрошлого века жили под
небом; мы существуем в присутствии космоса» [Туровская, 2009]. Очень
тонкое наблюдение, в котором звучит нотка легкого уныния о том, что ухо-
дит из нашей жизни тайна…

289 

Документальный фильм «Острова» (ГТРК «Культура», 2009), снятый к
85-летнему юбилею М.И. Туровской, заканчивается ее словами: «у каждого
русского… нет жизни, но есть судьба, а у вас (американцев – Р.С.) у всех
есть жизнь, а вот с судьбой плохо». Жизненный путь человека становится
уникальным, не предопределенным, миссионерским, если он следует за иде-
альными ценностями, а не преследует материальные блага. В последнем
случае жизненный путь превращается в однотипный сюжет, утративший
красивые и глубокие чувства. Только такими чувствами ведома Майя Иоси-
фовна и в творчестве, и в жизни, благодаря чему и сохраняет внутреннюю
свободу уже долгие, долгие годы.

Речевое поведение российский медиакритиков
Прагмалингвистический анализ

Л.Н. Селиверстова

«Речь, письменная или устная, характеризует человека в большей мере,
чем даже его внешность или умение себя держать», – отмечал в своих пись-
мах молодому поколению известный советский ученый, академик Д. С. Ли-
хачев [Лихачев, 1988]. К проблемам эффективного, успешного речевого об-
щения обращено внимание современной общественности, что определяет
актуальность проведения прагмалингвистических исследований. Неслучай-
но предметом исследования стало речевое поведение медиакритиков – спе-
циалистов, осуществляющих критическое познание и оценку социально
значимых, актуальных аспектов информационного производства в средствах
массовой информации. Познавая и оценивая медиатексты, медиакритики
оказывают влияние на восприятие медийного содержания его потребителя-
ми, способствуют внесению социально необходимых корректив в деятель-
ность печатной и электронной прессы» [Короченский, 2003, с. 8]. Объектом
исследования послужили тексты медиакритиков (профессиональных журна-
листов, занимающихся также научной деятельностью и пишущих на рус-
ском языке). Разумеется, медиакритики в силу своей профессиональной дея-
тельности владеют речью на высоком уровне. Поэтому их тексты можно
рассматривать как инструмент воздействия на читательскую аудиторию, ко-
торый в первую очередь характеризует их самих, т.е. нас интересует не со-
держание коммуникации, а ее форма, то, как ведет себя медиакритик в про-
цессе общения, его речевое поведение.

Существуют разные подходы к речевому поведению. Так, В.И. Карасик
определяет речевое поведение как «систему коммуникативных поступков,
раскрывающих характер и образ жизни человека» [Карасик, 2004, с. 84]. Ре-
чевое поведение отражает регулярное взаимодействие лингвистических и
экстралингвистических факторов и является визитной карточкой человека в

290 

обществе [Винокур, 2009, c. 29]. Это не столько языковая часть поведения
вообще, сколько образ человека [Долинин, 2010, с. 10], составляющийся из
способов использования им языка применительно к реальным обстоятельст-
вам его жизни [Винокур, 2009, c. 16]. Речевое поведение трактуется как ли-
шенное осознанной мотивировки, автоматизированное, стереотипное рече-
вое проявление [Формановская, 1989, c. 28]. В данной работе под речевым
поведением понимается уникальный, сложившийся в течение жизни и
ушедший вглубь сознания речевой опыт отправителя сообщения, индивиду-
альный набор речевых предпочтений (привычек), из которого адресант в
процессе коммуникации автоматически извлекает языковые средства для
выражения своих мыслей, намерений.

Различные аспекты речевого поведения нашли отражение в работах
многих исследователей: функциональные варианты речевого поведения как
коммуникативные роли его участников – говорящего и слушающего (Вино-
кур Т.Г., 1993); проблема диагностирования личностных свойств автора по
его речевому поведению (Матвеева Г.Г., 1993); речевое поведение языковых
личностей в коммуникативном конфликте (Седов К.Ф., 1996); гендерные ас-
пекты речевого поведения (Табурова С.К., 1999, Овсиенко Т.В., 2010); на-
ционально-культурная специфика речевого поведения (Фирсова Е.В., 2003);
речевое поведение представителей различных социальных и профессио-
нальных групп – военных (Моисеенко Л.А, 2000), учителей (Ленец А.В.,
1999), специалистов в области компьютерной техники (Нужнова Е.Е., 2003),
актеров (Ломова О.Е., 2004), журналистов (Одарюк И.В., 2003; Мкртчян Т.Ю.,
2004), адвокатов (Варнавских Н.В., 2004), политических деятелей (Селивер-
стова Л.Н., 2004; Чуриков М.П., 2005, Пишкова Е.Ю., 2007), государственных
обвинителей (Зюбина И.А., 2005), врачей-психотерапевтов (Багдасарян Т.М.,
2005), художников (Чунахова, Л.В, 2006), лингвистов (Сапега А.В., 2008), ди-
пломатов (Оберемченко Е.Ю., 2011), авторов поэтических текстов (Горло
Е.И., 2004), сказок (Страшко Э.А., 2003), детективов (Овсиенко Т.В., 2010)
монолингвов и профессиональных билингвов-эмигрантов (Нечаева Н.В.,
2014).

В данной работе представим некоторые результаты прагмалингвистиче-
ского анализа речевого поведения трех российских медиакритиков: Кирилла
Эмильевича Разлогова, доктора искусствоведения, профессора, президента
Гильдии киноведов и кинокритиков России, директора Российского инсти-
тута культурологии (1989–2013), автора и ведущего телевизионных про-
грамм о кино; Александра Петровича Короченского, доктора филологиче-
ских наук, профессора, декана факультета журналистики Белгородского го-
сударственного университета, члена Ассоциации кинообразования и медиа-
педагогики России и Союза журналистов России и Романа Петровича Бака-
нова, кандидата филологических наук, доцента кафедры журналистики Ка-
занского федерального университета, исполняющего обязанности заведую-

291 

щего кафедрой телевещания и телепроизводства Института социально-
философсих наук и массовых коммуникаций КФУ, члена Союза журнали-
стов России. Материалом исследования послужили опубликованные тексты
их научных и публицистических статей.

Прежде чем описывать практические результаты прагмалингвистическо-
го анализа медиатекстов, рассмотрим основные теоретические аспекты ис-
следований, проводимых в рамках научного направления скрытой прагма-
лингвистики, где предметом исследования выступает неосознаваемый, ав-
томатический выбор отправителем сообщения языковых средств из имею-
щихся в языке; выбор, осуществляемый мгновенно, интуитивно, как резуль-
тат многократно повторяющихся действий, ставший привычным для кон-
кретного человека и определенным образом его характеризующий. Из кон-
кретных ситуаций неосознаваемого выбора грамматических форм и слово-
форм складывается речевое поведение говорящего/пишущего – индиви-
дуальный набор речевых предпочтений, из которого говорящий в процессе
коммуникации автоматически извлекает языковые средства для выражения
своих мыслей, намерений. Речевые привычки, из которых складывается ре-
чевое поведение отправителя информации, характеризуют его как личность.

Исследование проводилось методом модифицированного контент-
анализа. Это исследовательский метод, используемый для определения при-
сутствия определенных единиц или понятий в тексте или массивах текстов.
Скрытая прагмалингвистика изучает «неосознаваемый, автоматический и
привычный выбор речевых сигналов грамматических и текстуальных кате-
горий для диагностирования индивидуальных свойств отправителя текста
по его речи» [Матвеева, 2013, с. 154–155].

Как известно, грамматическая система устойчива и стабильна, значит,
количество видов и моделей модально-предикативных единиц в языке огра-
ничено. В течение жизни человек в процессе коммуникации выбирает те или
иные модели из набора имеющихся в языке и таким образом накапливает
опыт общения, у него складываются определенные речевые привычки. Ре-
чевые привычки зависят от места рождения, воспитания, образования, круга
общения и пр. В процессе коммуникации говорящий/пишущий не создает, а
машинально, не отдавая себе в этом отчет, выбирает из набора существую-
щих в языке грамматических форм и текстовых элементов те, которые для него
наиболее привычны, наиболее уместны в конкретной речевой ситуации.

В процессе коммуникации одну и ту же мысль можно выразить, исполь-
зуя разные лингвистические единицы. Например, можно сказать:

– Когда мы вчера зашли в магазин, встретили коллег и разговорились.
– Заходим мы вчера в магазин, а навстречу коллеги, ну мы и разговори-
лись.
С точки зрения содержания оба эти высказывания одинаковы, а с точки
зрения формы – разница очевидна. В первом высказывании глагол «зашли»

292 

стоит в прошедшем времени, а во втором «заходим» – в настоящем. Форма
прошедшего времени актуализирует некатегоричные высказывания, а фор-
ма настоящего – категоричные [Матвеева, 2013, с. 131–132]. Другими сло-
вами, выбрав “зашли” отправитель сообщения осторожен в своем речевом
поведении, а сказав “захожу ” – уверен в нем.

Речевое поведение является сугубо индивидуальным речевым проявле-
нием и представляет собой совокупность речевых поступков, привычных
действий выбора отправителем сообщения грамматических и текстуальных
речевых сигналов. Речевой поступок актуализируется в тексте в виде малой
синтаксической группы (МСГ), под которой понимается «минимальная ак-
туализированная предикативно-модальная единица. Актуализированная, по-
тому что уже употреблена в тексте, отвечающем всем условиям коммуника-
ции; предикативная, потому что реализует глагольную сказуемость; модаль-
ная, потому что актуализирует отношение автора к теме, к объективной дей-
ствительности и к получателю текста; единица, потому что, соответствуя
минимальной синтаксической конструкции, может быть использована для
счета» [Матвеева, 2007, с. 40].

В качестве МСГ как единицы анализа в рамках скрытой прагмалингви-
стики выступают в терминах синтаксиса – простое предложение, часть
сложного, т.е. тот актуализированный конструкт синтаксиса, в центре кото-
рого стоит сказуемое. Оно выражено глаголом и обладает глагольными
грамматическими категориями предикативности, модальности, темпораль-
ности, личностности. Как отдельные МСГ рассматриваются вводные слова,
так как они содержат грамматическую категорию модальности, показывая
различные типы отношения говорящего к содержанию текста, а также об-
ращения и слова «да», «нет». В отдельные МСГ выносятся и полупредика-
тивные конструкции – инфинитивные, причастные, деепричастные обороты,
так как в них также содержатся грамматические глагольные категории. Эл-
липтические предложения, полное содержание которых выводится из кон-
текста или ситуации, также рассматриваются как отдельные МСГ. И, нако-
нец, отдельными МСГ считаются однородные члены предложения.

В каждой МСГ содержатся лингвистические единицы (актуализаторы),
выбираемые автором текста машинально, в силу сложившихся речевых
предпочтений. Количественный анализ этих предпочтений дает возмож-
ность судить об индивидуально-личностных качествах человека, так как ре-
чевые предпочтения отражают его уникальный речевой опыт, речевое пове-
дение. Речевое поведение отправителя сообщения может быть разным: уве-
ренным или неуверенным, формировать положительное или отрицательное
отношение к описываемому событию у получателя, оправдывать или нет его
ожидания и пр. Соответствующие виды речевого поведения в прагмалин-
гвистике называются речевыми стратегиями скрытого воздействия автора на
получателя сообщения [Матвеева, 2013, с. 128].

293 

Для проведения прагмалингвистического анализа текстов российских
медиакритиков мы ограничились следующими тремя стратегиями: стратеги-
ей «участия/неучастия коммуникантов в речевом событии», стратегией
«формирования у получателя текста отношения к речевому событию путем
оценивания» и стратегией «удовлетворения/неудовлетворения отправителем
текста прагматических ожиданий получателя».

Каждая стратегия реализуется в тексте в виде двух–трех планов-
вариантов, которые в свою очередь актуализируются в тексте за счет не-
осознанного выбора автором речевых сигналов. Для каждого плана-
варианта речевых стратегий выделен соответствующий набор речевых сиг-
налов. Для русского языка список речевых сигналов был составлен профессо-
ром Матвеевой [Матвеева, 1993; 2013, с. 130-134] и дополнен ее учениками,
работающими в рамках научного направления скрытой прагмалингвистики.

В целом прагмалингвистический анализ текстов медиакритиков прово-
дился в несколько этапов. Были отобраны тексты двух жанров интересую-
щих нас авторов и разбиты на МСГ. Сплошная выборка составила 500 МСГ
в каждом из речевых жанров для каждого медиакритика, что в целом соста-
вило 3000 МСГ. Затем были подготовлены табличные матрицы и заполнены
метками о наличии речевого сигнала отдельно для каждого плана трех рече-
вых стратегий скрытого воздействия автора на получателя сообщения. Да-
лее каждая МСГ анализировалась на предмет наличия/отсутствия актуали-
заторов (речевых сигналов) планов каждой стратегии, подсчитывалась час-
тота выбора тех или иных планов стратегий авторами текстов, и полученные
результаты фиксировались в таблицах. В таблице для каждого плана-
варианта подсчитывается средний речежанровый показатель (далее СРП),
который представляет собой своего рода стандарт или норму. Являясь пока-
зателем нормы, СРП дает возможность количественно оценить положение
анализируемого объекта относительно нормы, а также позволяет сравнивать
количественные оценки (процентные показатели) отдельных индивидуумов
между собой. СРП рассчитывается по формуле:

СРП  количество МСГ отдельного плана 100%
всего проанализи рованных МСГ

Показатели выше или ниже среднего позволяют судить о речевом пове-
дении авторов текстов с точки зрения его соответствия законам жанра, а
также соотнести особенности речевого поведения автора с его некоторыми
личностными качествами. В качестве диагностирующих рассматривались
показатели на 5 % выше или ниже относительно среднего речежанрового.

Далее рассмотрим практические результаты анализа речевых предпоч-
тений медиакритиков по речевой стратегии скрытого воздействия автора на

294 

получателя сообщения «участия/неучастия коммуникантов в речевом собы-
тии», представленные в табл. 1.

Речевая стратегия «участия/неучастия коммуникантов в речевом собы-
тии» реализуется в тексте в одном из трех речевых планов:

– личного, при котором в речевом поступке представлен один из участ-
ников речевого акта – отправитель или получатель;

– социального, когда в речевом поступке задействованы оба участника
речевого акта – отправитель и получатель – одновременно;

– предметного, при котором ни один из участников речевого акта – ни
отправитель, ни получатель – не участвуют в речевом поступке.

Одно и то же содержание можно выразить, используя разные лингвис-
тические единицы. Например, можно сказать:

 Я вижу эту ситуацию…

 Мы видим эту ситуацию …

 Давайте посмотрим на эту ситуацию …

 На эту ситуацию можно посмотреть …

 Эта ситуация рассматривается …
С точки зрения семантики эти высказывания идентичны, а с точки зре-
ния прагматики существенно отличаются. В первых двух присутствует
только один участник коммуникации. Местоимения “я” и эксклюзивное
“мы”6 актуализируют самодостаточность отправителя сообщения. В третьем
и четвертом высказываниях получателя делают сопричастным с речевым
событием: “давайте посмотрим” означает – я посмотрю, и вы посмотр‫׳‬ите,
сделаем это вместе; “можно посмотреть” предполагает “я могу” и “вы може-
те”. С одной стороны, “мы вместе”, может означать, я предпочитаю рабо-
тать в команде, с другой стороны, я хотел бы разделить с вами ответствен-
ность. В пятом высказывании участники речевого события отсутствуют, что
может скрыто акцентировать внимание получателя информации на объек-
тивности излагаемого содержания.
С предпочтением личного плана соотносят авторитарный тип поведения,
социального – кооперативный, предметного – изолирующий [Матвеева,
2007, с. 63]. Используя личный план, отправитель текста затрагивает психо-
логический механизм убеждаемости получателя, в основе которого лежит
признание авторитета, правоты автора, удачности его действий в том или
ином направлении. Отдавая предпочтение социальному плану, говоря-
щий/пишущий активизирует психологический механизм убеждения, осно-
ванный на подражании, психологическом заражении от сопричастности с
речевым событием. Выбирая чаще всего предметный план, автор текста
скрыто акцентирует внимание его получателя на том, что эти события не за-
висят от субъективной воли ни получателя, ни отправителя текста.

                                                           
6 Эксклюзивное, значит, исключающее адресата

295 

Другими словами, частый выбор личного плана может указывать на де-
монстративность, амбициозность, самодостаточность. Социальный план
коррелирует с такими качествами личности, как коллективизм, контакт-
ность, умение работать в команде; предпочтение предметного плана может
указывать на объективность, сдержанность личности [Ломова, 2004, с. 71–
73; Нечаева, 2014, с. 118–120; Обремченко, 2011, с. 11–12].

Таблица 1
Прагмалингвистический анализ текстов медиакритиков по речевой
стратегии «участия/неучастия коммуникантов в речевом событии»

Планы Личный Социальный план Предметный план Всего
план проанали-
зированных
Авторы МСГ % МСГ % МСГ %
МСГ
22,2
Научный текст 2,4
22,2
Разлогов К.Э. 111 84 16,8 305 61 500
15,6 52 10,4 436 87,2 500
Короченский 12 16,2
13,6
А.П. 16,4

Баканов Р.П. 111 15,4 63 12,6 326 65,2 500
199 1067 1500
Всего МСГ 234

плана

СРП 13,3 71,1

Публицистический текст

Разлогов К.Э. 81 76 16,8 343 68,6 500
31 10,4 401 80,2 500
Короченский 68

А.П.

Баканов Р.П. 82 102 12,6 316 63,2 500
209 1060 1500
Всего МСГ 231

плана

СРП 13,9 70,7

Проведенный анализ научных текстов позволяет выделить показатели
личного и предметного планов в качестве диагностирующих. Так, показате-
ли личного плана К.Э. Разлогова и Р.П. Баканова 22,2 % значительно пре-
вышают СРП 15,6 %, что может указывать на их стремление доминировать,
отстаивая собственное мнение, использовать силу собственного авторитета,
быть в центре внимания, амбициозность. Показатели предметного плана
этих авторов (Разлогов – 61 %, Баканов – 65,2 % при СРП – 71,1 %) могут
свидетельствовать о некоторой субъективности и эмоциональности.

Значительно отличаются от нормы, а значит, могут быть рассмотрены в
качестве диагностирующих, показатели личного (2,4 % при СРП 15,6 %) и
предметного (87,2 % при СРП 71,1 %) планов А.П. Короченского, для кото-
рого в первую очередь важны, по всей видимости, факты. Полученные дан-
ные могут говорить об умении следовать правилам, планировать свои дей-

296 

ствия, концентрироваться, сосредотачиваться на объекте деятельности, об
организованности, сдержанности, уравновешенности, эмоциональной ус-
тойчивости.

Как и в научных текстах, в публицистических чаще всего неосознанно
предпочтение предметному плану отдает А.П. Короченский (80,2% при СРП
70,7%), что подтверждает присущую ему скромность, отсутствие стремле-
ния привлекать к себе внимание. Реже остальных актуализаторы предметно-
го плана выбирает Р.П. Баканов (63,2% при СРП 70,7%), которому не свой-
ственна позиция стороннего наблюдателя, скорее наоборот, есть потреб-
ность быть в гуще событий, в центре внимания.

Продолжим анализ речевых предпочтений медиакритиков по речевой
стратегии скрытого воздействия автора на получателя сообщения «Форми-
рования у получателя текста отношения к речевому событию путем оцени-
вания», представленных в табл. 2.

Таблица 2
Прагмалингвистический анализ текстов медиакритиков по речевой
стратегии «формирования у получателя текста отношения к речевому

событию путем оценивания»

Планы План положи- План отрицатель- План нейтрально- Всего про-
ного отношения го отношения анали-
тельного отноше-
зированных
ния МСГ

Авторы МСГ % МСГ % МСГ % 500
500
Научный текст
500
Разлогов К.Э. 61 12,2 134 26,8 305 61 1500
49 9,8 285 57
Короченский 166 33,2 500
500
А.П.
500
Баканов Р.П. 124 24,8 87 17,4 289 57,8 1500
270 879
Всего МСГ 351

плана

СРП 23,4 18 58,6

Публицистический текст

Разлогов К.Э. 71 14,2 145 29 284 56,8
258 51,6 179 35,8
Короченский 63 12,6

А.П.

Баканов Р.П. 106 21,2 159 31,8 235 47
562 698
Всего МСГ 240

плана

СРП 16 37,5 46,5

В процессе общения получатель усваивает не только фактуальную ин-
формацию, но и принимает ту систему оценок данной информации, которую
ему сообщает или неосознанно «навязывает» автор. Следует подчеркнуть,
что автор неосознанно, автоматически актуализирует свое отношение к ре-

297 

чевому событию, а получатель текста в свою очередь тоже машинально, на
неосознаваемом уровне воспринимает систему оценок автора. Отношение
получателя к речевому событию формируется за счет неосознаваемого на-
капливания речевых сигналов автоматического выбора отправителем текста
эмоционально окрашенных слов. Эмоционально окрашенные слова облада-
ют экспрессией, т.е. передают положительное или отрицательное отношение
говорящего/пишущего к предмету мысли.

Речевая стратегия «Формирования у получателя текста отношения к ре-
чевому событию путем оценивания» реализуется в тексте в виде трех пла-
нов: плана формирования автором положительного отношения адресата к
речевому событию, плана формирования нейтрального отношения адресата
к речевому событию и плана формирования автором отрицательного отно-
шения к речевому событию. Эти планы актуализируются за счет выбора ав-
тором оценочных, эмоционально окрашенных лексических средств. Поло-
жительное и отрицательное отношение получателя к речевому событию
формируется за счет выбора отправителем сообщения лексических единиц,
содержащих соответствующую положительную или отрицательную оценку.
Помимо обычной оценки «хорошо/плохо», актуализаторами являются соци-
ально обусловленные компоненты, соответствующие стереотипам поведе-
ния членов определенной социальной группы типа «интересно / неинтерес-
но, важно / несущественно, просто / сложно» и пр. [Матвеева, 2013, с.133].
Нейтральное отношение со стороны получателя формируется в случае, если
автор использует лексические средства, не содержащие ни положительной,
ни отрицательной оценки.

Приведем несколько примеров.
Участники круглого стола дружно отметили точность изложения
фактов… [Баканов, 2008, c. 15].
В данной МСГ, выбрав для выражения своей мысли наречие «дружно»,
автор актуализировал план формирования положительного отношения к ре-
чевому событию.
Новое руководство отрасли культуры объявило всю научную деятель-
ность в институтах профанацией [Разлогов, 2014].
Существительное «профанация», демонстрирующее негативное отно-
шение автора к описываемому событию, следует рассматривать в этом вы-
сказывании как речевой сигнал плана формирования отрицательного отно-
шения к речевому событию.
Отдавая предпочтение формированию положительного или отрицатель-
ного отношения к речевому событию, автор тем самым демонстрирует свою
активность в речевом поведении. Формируя нейтральное отношение к рече-
вому событию, и тем самым абстрагируясь от него, автор занимает пассив-
ную позицию. Предпочтение автором плана формирования положительного
отношения к речевому событию может свидетельствовать о присущем ему

298 

оптимизме и реалистичности, а частый выбор плана формирования отрица-
тельного отношения, напротив – о присущем отправителю сообщения пес-
симизме.

Как показывает прагмалингвистический анализ научных текстов меди-
акритиков, доминирующим является план формирования нейтрального от-
ношения у получателя текста к речевому событию (СРП этого плана самый
высокий – 58,6 %), что объяснимо особенностями жанра научной статьи,
«наиболее унифицированного по организации содержания и выбору языко-
вых средств» [Ридная, 2012, с. 150]. Показатели плана формирования ней-
трального отношения всех трех медиакритиков близки среднему речежанро-
вому, значит, не могут рассматриваться в качестве диагностирующих, одна-
ко, указывают на высокий уровень профессионализма анализируемых пер-
соналий, пишущих по законам жанра.

Показатели двух других планов К.Э. Разлогова и А.П. Короченского
значительно отличаются от СРП, что указывает на активность их речевого
поведения. В текстах научных статей К.Э. Разлогов отдает предпочтение
плану формирования отрицательного отношения, что может свидетельство-
вать о его склонности обозначить в первую очередь негативные моменты,
оценить недостатки, а только затем – положительные проявления. План
формирования положительного отношения чаще всего неосознанно выбира-
ет А.П. Короченский, тем самым демонстрируя оптимистическую мировоз-
зренческую позицию.

В текстах публицистических статей СРП плана формирования нейтраль-
ного отношения (46, %) ниже чем в научных (58,6 %), но тоже является до-
минирующим. Самый высокий показатель этого плана у К.Э. Разлогова -
56,8%. Актуализируемая в его речи нейтральная оценка коррелирует с таки-
ми личностными качествами, как рассудительность, постоянство, спокойст-
вие, медлительность. План формирования отрицательного отношения в пуб-
лицистических текстах чаще всего актуализирует А.П. Короченский. Его
показатель этого плана 51,6 % при СРП 37,5 %. Возможно, в текстах этого
жанра ему сложно оставаться объективным по отношению к теме публика-
ции, и автор, проявляя свое негативное отношение к речевому событию, ав-
томатически формирует такое же у получателя текста.

Далее рассмотрим результаты анализа текстов медиакритиков с точки
зрения скрытой прагмалингвистики по стратегии «удовлетворения / неудов-
летворения отправителем текста прагматических ожиданий получателя»,
представленные в табл. 3.

Эта речевая стратегия скрытого воздействия автора на получателя со-
общения в тексте актуализируется тремя планами: достаточной информа-
ции, недостаточной (неполной) информации и избыточной информации.
Реализация планов определяется субъективным мнением отправителя текста
о пресуппозитивных свойствах его получателя [Матвеева, 2013, с. 134].

299 

Таблица 3
Прагмалингвистический анализ текстов медиакритиков по речевой
стратегии «удовлетворения/неудовлетворения отправителем текста

прагматических ожиданий получателя»

Планы План достаточной План недостаточ- План избыточной Всего
информации ной информации информации проанали-
зированных
Авторы МСГ % МСГ % МСГ %
МСГ
Научный текст 44,2 124 24,8
43,8 71 14,2 500
Разлогов К.Э. 221 40,6 153 30,6 155 31 500
348 210 42
Короченский 219 42,9 23,2 500
43,4 107 21,4 144 28,8 1500
А.П. 45,6 122 24,4 509
45 169 33,8 500
Баканов Р.П. 203 398 33,9 500
44,7 26,5
Всего МСГ 643 176 35,2 500
150 30 1500
плана
106 21,2
СРП 432

Публицистический текст 28,8

Разлогов К.Э. 217

Короченский 228

А.П.

Баканов Р.П. 225

Всего МСГ 670

плана

СРП

Другими словами, выбор автором того или иного плана зависит от того,
на какого получателя он ориентируется, каким он его себе представляет:
достаточно или недостаточно информированным, заинтересованным или не-
заинтересованным в теме сообщения.

Прагмалингвистический признак удовлетворения автором ожиданий по-
лучателя актуализируется в тексте в виде раскрытия содержания с разной
степенью детализированности и разного количества способов удержания
внимания получателя текста. К актуализаторам речевой стратегии «удовле-
творения/неудовлетворения автором текста прагматических ожиданий по-
лучателя» относят степень свернутости/развернутости элементов высказы-
вания, а также объем излагаемого материала и внутритекстовых единиц.

Продемонстрируем на примерах:

(1МСГ) Параллельно с профессиональной журналистикой либо в комби-
нации с нею интенсивно развивается медиадискурс, (2 МСГ) формируемый
гражданами – непрофессиональными коммуникаторами [Корочен-
ский,2009, c. 62].

В данном высказывании можно выделить две МСГ. В первой актуали-
зируется план достаточной информации, во второй – мысль, оформленная в

300