Мысли вслух

«В гости к Богу не бывает опозданий
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее»

В.Высоцкий

1

Мысли вслух. Избранное. 2022г
2

М. МЕТЛИЦКИЙ

Мысли вслух

ИЗБРАННОЕ

Ашдод*Израиль
2022
3

4

5

Предисловие

Нужно ли предисловие? И да, и нет.
Если исходить из того, что не все его читают,
то нет.
Если подойти к этому, что еще не читая книгу
ты получаешь информацию о ней в общих чертах,
то да.
И поэтому, каждый волен решать, как ему
поступать.
Самое точное обозначение предисловию дал
Даль-это вступление объясняющее последующий
текст.
Именно с предисловия начинается диалог с
читателем, оно его как бы подготавливает к
последующемуму пониманию.
О чем говорят главы книги?
- О родных и близких.
- О годах войны.
- О службе в армии.
- О политике.
- Некоторые филосовские рассуждения.
- И как всегда разговор об искусстве.
Все это вместе взятое, как мне кажется,
будет читаться с пониманием и интересом.

6

Глава первая

Довоенное время

7

8

Браслав. Воспоминания детства.

Я родился в г. Браслав, в довоенное время. После
войны побывал в нем дважды.
До войны население Браслава было небольшое,
еврейская община составляла около 40%. На
сегодня численность населения города состовляет
27 тысяч человек. Живут здесь белорусы, поляки,
русские, но полностью нет евреев, как жителей го-
рода.
Исторически так сложилось, что через Браслав
проходили многочисленные военные действия В
какой–то период он был полностью разрушен.
Браславское воеводство входило в состав Польско-
Литовского государства. С 1795г, после раздела
Речи Посполитой, отошло к Российской империи. С
1922 по 1939 гг находился под властьюПольши. С
17 сентября 1939г, в соответствии с пресловутым
договором Молотова-Рибентропа вошел в состав
Белорусской ССР.

Чем славен мой край? Уникальность края и
города заключается в обилии чистейших
Браславских озер. Их более 30 и все они соединены
протоками. Площадь озер более 140 квадратных
километра. Это что-то, необъятное! Наиболее
большими являются озера Дривяты, Спуды,
Струсто и другие. Озерный край богат рыбой и в
том числе, угорь король голубых озер. В
окружении этого бескрайнего ожерелья, стоит, как
остров-город Браслав, имеющий узкие перемычки
земли для связи с большой землей.

9

Город Браслав-один из древнейших городов,
основан в 1065 году. Древнее название, которому
Бречислав, по имени Полоцкого князя. Кстати
сказать, Вильнюс основан в 1323г, Москва в 1147г.

В довоенное время город связывало с внеш-
ним миром узкоколейка. Сейчас и узкоколейки, и
яхт–клуба, и планерного клуба нет, как будто их и
не было никогда.

Браслав был окупирован немецкими войска-
ми 27 июня 1941г. Мы бежали из города 25 июня
Уже 28 июня немцы собрали всех евреев города на
площади и разделив отдельно мужчин и женщин
погнали их в деревню Дубки, где они пробыли всю
ночь. 29 июня их вернули обратно, где они обнару-
жили разграбленные дома. Грабили соседи, еще
вчера здоровавшиеся и приветливо улыбающиеся.
После евреев разместили в гетто.

Начиная с 3 июля 1942г началась кровавая
вакханалия, продолжавшаяся несколько дней, ев-
реев расстреляли.

В память о погибших, на месте расстрела
был установлен памятник, на деньги евреев
Браслава и округи, оставшихся в живых.

Организатор сбора денег и установки памят-
ника житель Браслава-Хаим Дейч.

10

***
Что могут помнить дети из окружающих их
действительности?
Воспоминания довоенного времени, где-то
на стыке четырех-пяти лет возраста, не могут быть
обширными и полными. Запомнились лишь отде-
льные эпизоды.
Наш дом. Он почти вплотную прилегал к
Замковой горе, возвышающей над городом более
чем на 100 метров. Разделяла нас, булыжная
мостовая.
Зимой отец катал меня на санках с этой горы,
казавшейся мне великаном. Со стороны двора
распологалось обширное озеро, где постепенно,
сухая возвышенная земля переходила в
болотистую ряску, а далее простирался простор
озер.
В памяти осталось, что во дворе у нас был
сарай, где находилась корова с черно-белыми
пятнами. Мама рассказывала, что отец был очень
хозяйственым и трудолюбивым человеком.
Во дворе дома у нас стояло большое дерево,
на вершине которого каждый год гнездились
аисты. Гнездо было большое и в нем всегда была
красивая белая птица. Пара аистов живет соместно
всю свою жизнь, что напоминает сходство с
человеком.
Народное поверье гласит, эти прекрасные птицы
селятся в местах только с положительной
энергией, там, где не бывает семейных ссор и
проблем. Я этих аистов помню очень хорошо.

11

Из воспоминаний далекого детства
это проводы отца на фронт.
Отец был призван в армию в первые дни войны.
Прощаться с нами он пришел в военной форме.

Чудом сохранившаяся, у мамы, фотография
отца с такими же солдатами, как и он, хранится у
меня.

Провожать отца нужно было до станции, где
на узкой колее стояли товарные вагоны, для погру
зки и отправки на фронт.

От дома до станции отец нес меня на руках,
мама шла рядом.Находясь рядом со станцией, у
больших складов леса, в небе появились немецкие
бомбардировщики, началась бомбежка. Отец
затолкал меня и маму в щель между бревнами и
сам собой закрыл вход в эту щель. Мне она показа-
лась большой пещерой.

После налета немецких самолетов мы попро-
щались с отцом и он сел в товарный вагон.

Больше отца я не видел.

12

Глава вторая

Годы войны

.
13

14

Эвакуация

22 июня 1941г началась Великая Отечестве-
ная война. 25 июня наша семья была уже в пути. 27
июня Браслав был оккупирован немецкими
войсками. Перед войной мама работала в
Браславском леспромхозе, где ей выделили три
армейские повозки с лошадьми.

Наша колона выглядела весьма
экзотически. Возглавляла её повозка во главе с
дядей Левой, где обустроились тетя Люба и их дети
Михка и Тоня. На второй повозке, управляемой 15
летним парнем, двоюродным братом Менделем,
обустроились мама и мы трое её сыновей. Третью
повозку вел мой двоюродный брат Моисей–сын
тети Любы, на которой были тетя Шейнке–жена
дяди Ури, её дочь Голда–Бася и её бабушка Циви.
Для облегчения лошадям, взрослые большую
часть пути шли пешком.

В повозках были запасы еды, воды, посте-
льные принадлежности и кое-какие вещи.

Никто из взрослых не предполагал, насколь-
ко долгим и трудным окажется этот путь.

Наш обоз двинулся в сторону Дисны. Мы
оказались в нейтральной зоне, сзади нас насту-
пающие немецкие части с приблизительным инте-
рвалом в два дня, а впереди, отступающие наши
войска. Это оказалось нашим спасением.

Иногда, на бреющем полете над дорогой
пролетали немецкие летчики.
Наш обоз немедленно останавливался и все нич-
ком ложились у дороги или бежали в лес.
Запомнились лица летчиков в шлемах и очках

15

смеющихся над нами. Им было не до нас, они
летели расстреливать отступающие большие
колоны наших войск.

Особенно тревожными были ночи, когда мы
останавливались на ночлег, кормежку лошадей и
на отдых.

Ночью слышны все звуки. Где-то вдали,
полыхали огненные сполохи, высвечивая их на
ночном небе и слышны были отдаленные взрывы.

Все это нагнетало какой-то страх, днем было
легче.

На лошадях мы проделали путь длиной более
230 километров, что у нас заняло около 7 дней.
После Дисны мы взяли направление на Полоцк и
остановились в Витебске. Здесь у нас, срочно, для
нужд фронта конфисковали лошадей и повозки.
Нас посадили в товарные вагоны и долгий путь
пролегал до Воронежа, в глубь России.

Из этого путешествия запомнилось, нас
несколько раз бомбили. Поезд останавливался и
все из вагонов бежали в пролески, чтобы укрыться
от бомбежек и разрывов. Однажды несколько
вагонов горело.

Какое-то не продолжительное время мы жи-
ли в Воронеже, но видимо, когда фронт стал приб-
лижаться, нас опять, в товарняках направили в
сторону Саратова, оттуда в Казахстан. Уже в ноябре
1941г мы прибыли на место долгого пребывания-в
колхоз имени Кирова, Актюбинской области.

16

Казахстан

Долгий путь позади–мы в колхозе имени
Кирова. Что представляло нашу новую обитель,
степь уходящая далеко за горизонт. Проселочная
дорога, вдоль которой стояли телеграфные
деревяные столбы казавшиеся одной точкой
вдали. Деревянные избы, добротно срубленные
рукой умелого поселенца и рядом избы из самана.
На селение в основном состояло из русских.

Зимой холодно, лето жаркое и засушливое.
Весна теплая, когда степь превращается на очень
ко роткое время в цветущий ковер. Казалось, что
наш колхоз стоит один, в этом безбрежном
степном океане.

Все наши три семейства распределили по
пустующим хатам. Где были прежние хозяева, этих
замков, осталось загадкой для меня. В большом до-
ме, состоящем из вместительного сарая, через
который можно было войти в дом, были три
комнаты. Большая прихожая имела два окна, около
них стоял большой стол и тяжелые деревянные
скамейки. Были сооружены деревянные нары
вдоль стен, отдельно для бабушки и шире для
мамы с Левой. Но главное-это была большая
русская печь-хранительница тепла для всего дома.
На печи спали Ефим и я. Кому на ней не
приходилось спать, тот и представить себе не
может, настолько теплым и уютным был этот
райский уголок. В комнате чуть поменьше
располагались тетя Люба и дядя Лева, у них даже
была настоящая кровать, оставленная в доме

17

бывшими его владельцами. В третьей комнате, но
уже на нарах спали Михка, Мойсей и Тоня.
Семья Шейнки была размещена в маленьком
домике.

Еще об одной особенности нашего жилища,
полы были глиняные, требующие по весне особого
ухода. Мешался навоз и глина в особой пропорции
и пол покрывался тонким слоем. Пол как бы обно-
влялся с приходом весны. Высыхал он медлено,
чтобы он не трескался. В таких случаях особенно
ценился конский навоз, но -это был дефицит.
Такой привилегией пользовались не все. Керосин
для лампы был стратегическим сырьем, все для
фронта. Большинство пользовалось лучиной.
Темнело и все ложились спать. У нас же был
секретный фонд – его хранителем был дядя Лева,
работавший на нефтебазе в поселке Донское. Что
собой представлял поселок? Там в 1940 году был
горно-обогатительный комбинат по добыче хрома.

Он и сейчас является крупнейшим в мире.
Основной костяк рудника и комбината составляли
заключенные. В наше время–это город Хромтау, с
тем же комбинатом.

Основу нашего колхоза составляли
женщины, но в ту лихую пору этого слова не было,
ходовое в обороте-«Бабы». Председателем колхо-
за, голова всему-была дородная казачка-Мария
Степановна… У нас даже сохранилась фотография
где она вместе с мамой. Председатель и счетовод.

В колхозе не оставалось мужиков-все были
призваны на фронт, но было два исключения
старики и слепой музыкант Алешка, он же большая
опора в трудную минуту.

18

Вода для питья была только в колодцах, по
кругу выложеных очень аккуратно, камнями-бу-
лыжниками на очень большой глубине до водоно-
сного слоя. Бывало, заглянешь в эту бездну и не ви-
дешь даже блеска воды. Воду из колодца черпали с
помощью длинного журавля. Нужна была большая
сноровка чтобы особым движением зачерпнуть
ведро. Ведра часто обрывались и оставались в
колодце. Здесь всегда выручал слепой Алешка.
Каким- то особым чутьем он попадал в расчелины
камней и держась руками за выступы опускался в
колодец. Ведро было дефицитным товаром, но
слепой Алешка всегда выходил победителем. Мы
дети, всегда в таких случаях были у колодцев и
нашему восторгу от Алешки не было предела.
Лето было жаркое, безводное и засушливое Зима в
наших краях была очень суровой, большие снега,
вьюги и морозы. Высота снежного покрова
достигала 4-5 метров. Проселочные дороги
полностью скрывались, их как бы не было.
И здесь единственым ориентиром были телегра-
фные столбы, исполины степной дали. Но и их
заносило снегом. На вырочку приходили туго
натянутые провода и верхушки столбов. Это были
уходящие вдаль, длинные ряды ели торчащих
столбов, сверху, как будто одетые в шапку-ушанку.
Натянутые, как струна провода, казавшиеся нам
летом недосягаемыми, вдруг оказывались рядом с
нами, на уровне глаз и их постоянное гудение
говорило, что по проводам люди осуществ ляют
связь, но интересно было услышать о чем говорят
провода.

19

Весна оставила в памяти яркие, запоминаю-
Прикладывали ухо к гудящим проводам, но
услышать о чем говорят взрослые не удавалось.
Другим наследием долгой зимы были занесенные
снегом наши дома, с торчащими трубами. Снег их
почему-то миловал. К утру в доме было совсем
темно , окна были во власти снега. Но насколько
умными и сообразительными были хозяева-
строители этих домов.

Дома не превращались в снежные ловушки.
Секрет и народная смекалка заключались в том,
что двери в сараи, этот предбаник дома, открыва-
лись во внутрь.

И тогда перед глазами открывалась стена сне-
га. У каждого жителя были лопаты, которыми выре
зали большие снежные квадраты и складывали их
в сарае, делая по наклонной вверх выход на улицу,
расширялся проход на волю, выносились снеж-
ные квадраты из сарая. Но при этом весь дом от
снега не очищался, снег сохранял тепло, в доме
становилось светло, уютно.

20

Степной лук

Переход от зимы к весне-это когда природа
как бы замирает в ожидании чего-то необыкнове
ного. Затем появляются первые солнечные лучи,
снег становится рыхлым.

На крышах домов он начинает таить.
Появляются первые капели. И даже небо из серого
зимой становится голубым, и где-то на пригорках
обнажилась земля… Весна вступает в свои права! И
светом обливает степь – это начинает наступать
зелено-золотистый океан с волной диких степных
растений. Где особенно выделяются цветущие тю-
льпаны и красные маки.

В небе, неподвижно распластав крылья па-
рят ястребы, устремив взгляд в этот земной
рай.Прильнув к земле, к этой сказочной тишине,
слышен мир насекомых, их стрекотанье. Но кроме
красочного полотна степи,нас не меньше интере-
совал прорастающий там дикий лук, с чесночным
привкусом, с тонкими зелеными стебельками и
очень маленькими белыми луковицами. По совету
бывалых жителей колхоза, в этот короткий
весенний период мы должны были про запас
накушаться этого степного лука.
Создавая витаминный запас на целый год. Их
заготовка на зиму была не возможна, они не храня-
тся. Так что без этого весеннего запаса нам бы
цинги не миновать. Лук приносили и домой, для
взрослых. Следует отметить, что в течение
четырехлетнего пребывания в колхозе, мы не
видели н лук, ни чеснок, так что дикий степной лук
был нашим спасителем.

21

Тепло от Бога

В колхозе было большое стадо крупного ро-
гатого скота. Быки были основной тягловой силой.
Лошади отданы фронту, остался племеннной
жеребец, подарок Буденного.

Быки запрягались в арбы-по двое, для пере-
возки соломы, навоза, они же тянули плуги и
бороны на посевной. В это время, то и дело, неслось
незнакомое слово «Цоб-Цобе» (вправо-влево).
Почему так постоянно быкам меняли направление,
то Цоб, то Цобе-этот ребус даже сейчас разгадать
не могу.

Быки лениво вышагивали, постоянно отго-
няя хвостами слепней, темп их движения
однотипен. Основная масса этих тружеников
зимой не использовалась. В период зимней
бескормицы они были настолько отощавши, что
ели стояли на ногах.

С наступлением весны их выгоняли в степь
на зеленые пастбища.

Этот период был важен и для нас детей, основ
ных заготовщиков топлива на зиму. И называлось-
это производное от перевариваемого быками
корма-кизяками, они служили отличным топлив-
ом у местного населения с далеких времен.

В нашей округе не было ни одного деревца,
ни одной речки и только весной, когда начинал
таять снег в низовьях журчали ручьи.
Отличие кизяка от соломы, что он давал больше
тепла, солома же горела хорошо.

22

Колхозные стада постоянно находились в
поле нашего зрения. Стоило корове задрать хвост
как мы оказывались рядом, тем самым фиксируя
свои права на лепешку. За день собирали их много,
окончательную доводку производили дома на сол-
нце, после чего складывали их в сарае.

Труднее было с мухами. Они были очень
крупными и как только лепешка оказывалась на
земле, они всегда оказывались на ней, да еще
противно жужали.

Но основным для топки была солома,
которую выдавали на трудодни. Ведь главное-
было обеспечить зимой корм скоту, а из остатка на
трудодни.

Мы имели преимущество перед другими,
дядя Лева, основной добытчик керосина,
регулярно его приносил. Керосин использовался
нами для разжигания мокрой соломы. Хотя это все
вместе взятое и создавало дым в хате. Но было
тепло, особенно на русской печи, где мы спали.

23

Суслики

Животный мир казахстанской степи не богат.
В основном это сайгаки, волки, лисицы и мелкие
грызуны-суслики.

Волки о своем сосуществовании иногда напо-
минали ночным воем, в долгое время зимы.

Сайгаков видели далеко за линией
горизонта, лисицы же обитали в более хлебных
местах.

В жаркие летние дни в степи хозяйничали
суслики. До этого, они обычно, находились в зим-
ней спячке, в норах. Интересно было за ними
наблюдать, когда они принимали стойку «солдати-
ком» и издавали характерный писк.

Во время его стремительных пробежек, да
еще в весенней траве за ним и не уследишь.
Быстрый и юркий зверек!

С началом весны, мы дети, отправлялись на
охоту за сусликами. Старожилы охотились имея
капканы, по 4-5 штук. Это было настоящее
богатство.
Сусликов ловили по двум причинам. Мясо кушали,
после прожарки в собственном жиру-это было
очень вкусное блюдо.

Взрослые члены нашей большой семьи
сусликов не кушали, как мы их не убеждали, что-
это « настоящая курица».
Шкурки осторожно снимали, чтобы не повредить,
высушивали и сдавали в сельпо. Взамен получали
соль, сахарин, лампу-керосинку, и другие мелочи
необходимые в домашнем хозяйстве…

24

Но главное для нас-это были капканы, главное
орудие для ловли сусликов. Количество шкурок, за
предлагаемый товар, было очень велико. Капканы
ценились высоко. Было еще два способа лова
сусликов.

Вода в степи была только весной, во время
обильного таяния снега и задерживалась она в ни-
зинах, по местному в балках Постепенно, при
палящем солнце все высыхало. И в период
половодья и велась охота на сусликов.

Бегая по степи старались не расплескать со-
держимое в ведре, нужно было поспеть за быстро
убегающим зверьком. Чем грозила нерасто-
ропность? Суслик успевал далеко скрыться в
норке. Их глубина доходила до 8 метров и тогда
одним ведром воды не обойтись. Залив воду в
норку оставалось ждать, когда захлебнувшись
зверек выскочит наружу. Здесь требовалась лов-
кость рук перехватывающая суслика за лапки.
Сезон бескапканной ловли продолжался и летом,
суслики были в весе, но такая охота таила в себе
опасности. Увидев вдали суслика, нужно было его
мгновенно преследовать, чтобы не дать ему возмо-
жности укрыться в глубине своего жилища. Успех
зависел от «длины вытянутой руки» -зверька нуж-
но было схватить за задние лапки, быстро
вытянуть из норки и ударом об землю приглушить
его. Если по времени не расчитал, то и суслик
успевал развернуться в норке мордочкой вперед и
тогда вместо лапки тебя встречали два острых
зуба. Суслик понимал, что рука-его враг, поэтому,
укусив за палец, он его уже не выпускал.

25

Превозмогая боль, благодаря его крепкой хватке
суслик вытягивался и получал свою порцию удара,
особенно за боль. Осторожно освобождая укусан
ный палец, чем-то из рядом растущих трав, делали
перевязку, кровь останавливалась. Охота не всегда
была удачной, большей частью возвращались до-
мой с пустыми руками.

В степи обитала еще одна разновидность
грызунов-байбаки.

Это был крупный зверек, до восьми
килограмм веса и с большой шкуркой, она в сельпо
ценилась выше. Поймавший байбака считался
удачником и счастливцем. Уж больно хитер он
был. За время охоты мне посчастливилось лишь
однажды поймать это чудо. Со временем и у меня
были капканы, Сезон охоты заканчивался, время
было ближе к зиме. Мы долгими зимними
вечерами вспоминали наших сусликов корми-
льцев.

26

Школа

После долгой болезни, с опозданием на год я пошел
в первый класс.

Учительница у нас была одна, на всю школу,
она же директор-Наталья Ивановна Полтавка. В
школе был открыт один класс. А все остальные,
окна были забиты досками, крест-на крест.

Не хватало лишь надписи, как в гражданс-
кую войну; «Райком закрыт. Все ушли на фронт».
Мне же такой класс нравился. Сколько интересно
го я услышал и узнал. Вся школа состояла из 15
учеников. В первом классе-я один. Во втором,уче-
ников не было. Все остальные были в третьем и
четвертом классе. Интересной была система обу-
чения. Если я писал палочки, то третьекласники
решали задачи по арифметике, а в четвертом шел
урок по литературе. О каких палочках могла идти
речь, если о чем-том, мне не известном говорили
старшие ученики. Все мое внимание было
сосредоточено на них. Конечно, в таких случаях, я
полностью терял бдительность и напременно
следовало наказание.

В классе всегда было холодно. Наталья
Ивановна всегда была укутана в большой
оренбургский платок. Женщины в России его
очень любят.

Вспомните слова песни;
«В этот вьюжный неласковый вечер,
Ты накинь дорогая на плечи
Оренбургский пуховый платок.» Видимо
слова и мелодия звучали лишь в моем воображени

27

и и окружающий мир куда-то уплывал. И в
это время, Наталья Ивановна, из под платка
линейкой наносила удар по моей, витающей в
облаках голове. Избегали ли старшие ученики этих
молниеносных атак? Нет! Но они были опытнее и
поэтому львиная доля этих ударов доставалась
мне.

Применялась ли такая система воспитания
в других школах, не знаю. Но даже, если это было
только у нас, наша учительница заслуживала боль-
шой благодарности.

Наталья Ивановна прививала нам любовь к
искусству. Уроки рисования в классе были общими,
для всех. Бумаги не было, но наша учительница
доставала из кладовой старые школьные плакаты
и на обратной, чистой стороне мы рисовали.
Большой лист-плакат делился на 4 части и в одном
из этих пространств мы фантазировали. Все
нарисованные работы вывешивались на стены,
ниже шли портреты писателей.

Так что рядом с Пушкиным, Толстым,
Чеховым висели наши художества.

28

Колоски войны

Если задать вопрос, а что такое колоски,
уверен, что многие ответят так-это когда
созревает урожай злаковых на полях и появляется
налитый зерном красивый колос, золотистого
цвета. Но я о другом, о колоске войны. Настолько
этобыло серьезным и ответственным делом, что
даже в постановлении правительства о сборе
колосков предусматривалось наказание за
присвоение их себе или семье. Это считалось
уголовным преступлением и наказывалось
ссылкой.

Сбором колосков на полях занимались все, и
женщины, и старики, и дети. Зерно было ценно,
шла война. Списывать все на войну было бы не
правильным. Уборочная техника была настолько
не совершена, что на полях оставалась часть уро-
жая. Ведь в наши дни никто колоски не собирает.
Мы школьники, выходили на сбор колосков после
уборки урожая. Каждый из нас имел свисающий
через плечо мешок, закрепленный на веревке,
взрослые это называли торбой. Внимательно
смотря под ноги, собирали колоски и укладывали
их в торбу. По мере наполнения, шли к сборному
пункту, расположенному здесь же на поле, ставили
нам запись в учетном журнале и мы продолжали
измерять пашню шагами. Хорошо, что норма учета
шла не на килограммы и тогда вряд ли могли
полакомиться зерном. Мы, чем-то становились
похожими на сусликов, ведь колосок нужно было
полущить, зернышки быстро положить в рот и все
это нужно проделать, чтобы взрослые не увидели.

29

Но зато возвращались домой сытые и довольные.
Дома ждали братья, приносить зерно запрещалось.
Выручала жвачка. То же зерно, нужно было долго
жевать, пока оно не превратиться в белую вязкую
массу. А это легко пряталось. Так что, придя домой,
я им вручал подарки трудового дня, и они были
очень довольны.

30

Жеребец Буденного

До войны в колхозе было много лошадей. Сам
маршал Буденный подарил племенного жеребца.
Это был двухметровый, мускулистый великан. На-
ходился он в колхозе на особом положении, стоял
в собственном стойле. Еда была привелигирован-
ной овес, ячмень. У коров была диета-солома. У кол
хозников-трудодень.
Начиная от самого председателя колхоза, включая
членов правления, судьба жеребца была делом
беспокойства.
Однажды, по неизвестным причинам жере-бец
«слег» и никакие потуги ветеринара и всего
правления колхоза поднять его не могли.
«Высокое собрание» приняло решение-колоть!
Я думаю слово «блат» в годы войны, было мало
знакомо, это потом оно стало значимо в людском
обиходе и в отношениях. С развитием социализма
развивался и «блат», все шло по нарастающей. Но
первые ростки «блата» зародились в нашем
колхозе. Кто первым узнал, что жеребца будут
колоть?
Правильно! Родственики членов правления,
окружение председателя, в том числе и счетовод и
по основной профессии-наша мама-Хава Михай-
ловна.
Мы первые, по их сигналу бросились в конюшню,
где издавал последние вздохи жизни племенной
жеребец, прихватив с собой тазики. Кровь
спускали в нашем присуствии, поочередно
подставляя тазики. Дозировка шла на глаз, но по
«блату». Теперь необходимо было бережно, не

31

расплескав ни капли, донести это домой. Дома-это
жарилось и вроде бы было съедобно.
Поистине-людоеды!... Какая судьба ожидала
большую тушу? Шкуру, основное мясо было
сдано государству. Колхозникам достались
голова, ноги копыта и набор требухи.

Но здесь начинала болеть голова членов
правления, ветеринара, подписавших акт о
падеже жеребца. Приезжала комиссия из
района, изучала материалы дела. И если
возникали сомнения…то органы констан-
тировали-это, как вредительство. Благо, что
рядом были рудники. И ожидало бы их
пополнение рядов заключенных. Все
обошлось без жертв, если не считать
племенного жеребца Буденного.

P.S. Причины падения жеребца,
что не могла понять вышестоящая
комиссия, могли быть: жеребцу надоела
такая привилегия, совестливый был.
Расположенные поблизости коровы и быки,
находившиеся на строгой диете, могли
устроить заговор с целью ликвидации
неугодного элемента, лишнего рта.

В составе комиссии не было представителя
КГБ, поэтому заговор голодного, крупного
рогатого скота не был раскрыт…

32

Глава третья

Послевоенное время

33

34

Богуслав…Украина.

Война закончилась. И у нас, как и у миллион-
ов людей, покинувших родные места, было огро-
мное желание вернуться обратно домой.

В послевоенное время, еще очень долго, дейс
твовал закон, запрещающий покидать новые места
проживания, без особого разрешения, на то были
веские причины.

Страна лежала в разрухе, большая часть
заводов, фабрик была эвакуирована в глубокий
тыл. Большие массы народа, будучи в эвакуации,
имели жилье, работу. Срыв с новых мест, такой
массы людей, стремившихся к родному крову,
вызвал бы большой хаос, да еще при больших
потерях мужского населения.

В разные периоды, 1941-1942гг было
эвакуировано 17 миллионов человек-уникальное
явление в истории.

Для евреев это было единственное
спасение. В начале войны для многих это была не
эвакуация, а сплошное бегство.

На территории присоединенных к СССР земель, в
1939 году проживало около 2 миллиогов евреев и
лишь около 100 тысяч добрались в глубь страны,
до глубокого тыла.

Часто бытует миф, что евреи эвакуировались
в крупные города, в хлебные места, в «Ташкент-
город хлебный». Вдумайтесь! Откуда евреям, из
западных областей, про хлебные города было
знать.

Этот очередной антисемитский трюк был

35

выгоден властям. И это никем не пресекалось.
Большие массы эвакуированных жили в колхозах и
мелких поселениях. Выезжать обратно можно
было, имея на то особое разрешение. В нашем
случае-это был официальный вызов, оформленый
маминой сестрой Рахиль, жившей в Киеве. Конечно
о вызове в Киев и речи быть не могло. Вызов
получили мама, тетя Люба, как ближайшие
родственики Рахили. Что касается тети Шейнке с
семьей, то когда дядя Ури освободился из ГУЛАГа,
он как гражданин Польши, вызвал семью к себе и
они позже уехали в Израиль.

Итак, с июля 1945г мы двинулись на
Украину, где местом нашего проживания был
определен город Богуслав.

Город основан в 1032г и расположен на реке
Россь, население до 15 тысяч человек, от Киева его
отделяет 130 километров. С точки зрения природ-
ного ландшафта, к реке Россь во многих местах
спускаются очень красивые скалистые берега.

Наш дом стоял у края такой скалы. Сама
река-является быстрой, со множеством порогов и
валунов. Город утопает в зелени.

Мама устроилась на работу в военкомате
машинисткой. Поселились мы в частном доме
хозяевами дома были два еврея.

Старший брат Муля-инвалид, одна рука у
него была как-то неестественно скручена, но
второй он действовал за две здоровых. Его
постоянное занятие-торговля папиросами, на
разнос, поштучно, на местном базаре.

Младший брат Изя-был первокласным
сапожником, работал в местной артели.

36

Одет он был весьма оригинально. На голове
кубанка, с выпущеннеым из-под неё ярко-рыжим
чубом. В идеально сшитые хромовые сапоги были
заправлены штаны галифе, а поверху, красиво
расшитая в национальных украинских мотивах
белоснежная рубашка, подпоясанная ремешком.
Вылитый казак! Но с еврейским уклоном. Помимо
внешнего вида, запомнилось его вечное
напутствие: «Кушайте дети фасоль-это заменит
вам мясо». Так оно и было, в Богуславе, другой еды
мы и не знали. Но кое-что мы добывали сами. Во
дворе нашего дома росла большая акация, своими
большими ветвями склоняясь к скалистому берегу
реки, а внизу бурлила Россь. Я забирался по ее
стволу, царапая руки об острые колючки, срывая
желтые лепестки и бросал их вниз, где Ефим и Лева
подбирали их и тут же съедали. Желтые лепестки
имели сладковато-горьковатый вкус, но они нам
нравились.

После войны, в городе было не мало
демобилизованных, большинство по ранению.

Где-то они доставали тол и постоянно
устраивали взрывы на реке. Цель у них была
одна добыть глушенную рыбу. Река была ею
богата, но в бурлящие потоки, среди речных
валунов, им не очень хотелось заходить. В таких
случаях, большим подспорьем, для поимки
оглушенной рыбы-были мы дети. Не смотря на
быстрое течение мы умудрялись рыбу
вылавливать, относили ее подрывникам
Но большую часть рыбы уносило вниз по течению.
За свой труд мы получали по несколько рыбешек.
Когда я их приносил домой-это был праздник.

37

Там же, в Богуславе, пошел во второй класс.
В памяти осталось, что изучал Украинскую мову,
но знания не закрепились. В Богуславе мы
прожили не более года, а потом, опять-таки, по
вызову дяди Саула, уехали в Вильнюс.

38

Вильнюс – наша вторая Родина

После годичного проживания в Украине мы
в 1946 году прибыли в Вильнюс. Где до войны, во
время войны и после войны жил мамин брат Саул-
прошедший все ужасы гетто. Он нам выслал вызов
и устроил прекрасное жилье в центре Вильнюса.
По тем временам, вызов и квартира-были
настоящим чудом. Видимо Саул обладал даром
сказочника. Мы вселились в большую
трехкомнатную квартиру на втором этаже, да еще
с балконом. Отопление было печное. Нас было
много и нужно было всех разместить. Самую
угловую комнату заняли тетя Люба и дядя Лева.
Поближе к выходу-мама, бабушка и два брата, да
еще бабушкин сундук. Большой салон, на ночь
отдавался в мое распоряжение, где я спал на
старом диване с впивающими пружинами в бока.

В салоне кушали, ибо кухня была очень
маленькой. По вечерам салон служил местом сбора
взрослых и их знакомых. Разговоры велись на
разные темы. Я же в это время должен был спать
на диване. Взрорслым это казалось естественным,
особенно после вопроса всей компании к маме;
«Хавтя, а он спит или нас подслушает?» На что
cледовал моментальный ответ: «Спит, спит! Ему
завтра в школу». Мог ли я спать, одержимый любо-
знательностью этих вечерних посиделок. И о чем я
только не узнал, что я только не услышал о нашей
семье, так что я знаю больше других, из
оставшихся родственников.

39

И когда, уже здесь в Израиле, в гости к Моисею,
моему двоюродному брату, приехала сестра из
Америки Тоня и мы беседуя вспоминали события
давно минувших лет, запомнился ее вопрос «А
откуда ты это все знаешь?» Я кратко ей отвечал; «С
дивана, на Пятро Цвиркос». Смеялись вдосталь.
Вечерами в доме собирались дядя Саул, Тоня с
мужем, реже Мойсей, Хаим Муниц-бывший в
Браславском гетто Секретарем Юденрата, орга-
низация, состоящая из евреев и отвечающая за
исполнение немецких приказов. Ему удалось
спастись. Позже, он уехал в Израиль, по вызову
сестры. Гостили у нас Браславчане Янкель Шапиро,
Милютин, посетителей было много. За столом
восседал дядя Лева, все пили чай и всегда беседо-
вали.

Интересным был и состав наших соседей.
На первом этаже жила еврейская семья, хозяйка
квартиры славилась своими кнейдлах в праздники
многие заказывали у нее. Позже они уехали в
Израиль.

Напротив нас жил кузнец-пан Сивый с
сыновями. Профессия у него после войны, была
хлебная. Он целыми днями трудился в кузнеце, в
подвале нашего дома. Мы любили к нему
заглядывать и любовались, как из горячего
металла он творил чудеса.

Этажем выше жила семья Барткунских,
дедушка и бабушка Дорочки-в будущем жены мое-
го брата Левы.

Параллельно с ними, но уже со двора-семья
Рудашевских. Их дочь Голда-будущая жена моего
среднего брата Ефима. В семье неожиданно

40

случилась беда. Был арестован отец Голды Пинхас
по статье «враг народа» - на 10 лет.

Вся его «вражеская деятельность» заключалась
в обучении детей и взрослых ивриту. Мама Голды-
Ида Мойсеевна, брат Миха и она сама были

отправлены в сибирскую ссылку. Умер Сталин,
после реабилитации они вернулись в Вильнюс и в

1971г уехали в Израиль.
Нашими соседями по этажу, но уже со двора

была семья Ясюкевичей, их считали стукачами. Это
в те времена была «престижная професия»

Над нами, занимая аппартаменты в 6
комнат жил Заместитель Председателя Совмина

Литвы Равдонис-большая величина. Его дочь вхо-
дила в состав моего «штаба», расположенного на

чердаке. Сын, одногодок Левы, совместно с моим
братом представляли не очень управляемое

сообщество, будь они постарше-можно было их
величать «бригадой». Они были большими люби-
телями устраиват маленькие проделки. Однажды

объектом их внимания стал бабушкин сундук.
Основу его богатства, составляли папиросы

бабушка была заядлый курильщик, а также
мизерная пенсия, за погибшего сына Даниила.

Воспользовавшись отсуствием взрослых
«бригада» вскрыла сундук и конечно, чем-то

поживилась. Учитывая, что еще со времен
Казахстана, по разумению мамы я был за старшего

и пользуясь всей полнотой власти делегированной
мне мамой, Лева получил хорошую нахлобучку, где

слово заменила физическая экзекуция. Но больше
сундук никто не взламывал. Не знаю вспоминает

41

ли об этом Лева. Что касается сына Равдониса, то
он обходил меня стороной.

В добротном доме, готического стиля,
даже чем-то напоминавшем замок, соединненый с
нашим домом общей аркой, жил мой друг, Юрка
Пименов. Мы с ним учились в одном классе. В его
доме жили только работники КГБ.

Мы с Юркой, у него делали уроки, иногда
и спал у него. Квартира Юрки походила на
княжеский дворец; спальня родителей, рабочий
кабинет отца, комната старшей сестры, комната
Юрки по размерам соответствовала комнате моей
мамы, где спали 5 человек, и еще ванная комната,
два туалета, большая кухня-столовая и салон
равный по размерам всей нашей квартире. В сало-
не стоял большой, черного цвета рояль, но никто
на нем не играл. Мебель в доме-настоящий музей.
Напротив нашего дома, уходящая уступами гора
Таурас. На вершине которой было старое
кладбище, с густопосаженными деревьями и краси
выми памятниками. Позже, пренебрегая памятью
усопших, кладбище было разрушено и устроен
парк. Над горой стало возвышаться белое здание
«Дворца профсоюзов», а со стороны бывшего
главного входа на кладбище построили «Дворец
бракосочетаний». В довершение, для полноты
ландшафта, ступени на гору выложили из плит-
памятников старого еврейского кладбища.

Дом наш был в центре города, справа к нему
примыкало здание Партийного контроля. Со
стороны двора Государственная консерватория,
выполнявшая в праздники большую трибуну,
обтянутую красным кумачем, где распологалось

42

партийное и советское руководство Литвы.
Закрывали большие окна консерватории
огромные портреты членов Политбюро ЦК КПСС.
Мимо, этого «красного мовзолея» торжественно
проходили маршем воинские части, а затем
шествовали демонстранты. С трибуны им кричали
различные лозунги, «За мир и дружбу», «За светлое
будущее», «За ударный труд», «Слава Партии». В
ответ неслось «VALIO» - «УРА», если это звучало не
очень дружно, помогал оркестр. ВЕСЕЛО ЖИЛИ. А
если еще учесть, что мимо нашего дома проходили
колоны трудящихся всех четырех районов города,
то более и не требуется доказательств, что НАШ
ДОМ-ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ.

43

Школьные годы

Приехав в Вильнюс, мама определила меня в
начальную школу, где я начал учиться в 3 классе.
Нашим классным руководителем и учителем была
седая, пожилая женщина-Цепелевич.

В классе было много учеников, по возрасту
которые должны были учиться в старших классах.
Война и здесь оставила свой след. Один из них
Руфь-был в возрасте 14 лет. Учился я хорошо как
говорили в те времена-отличник.

После окончания начальной школы
перешел в мужскую гимназию Черняховского, она
не оставила ярких воспоминаний, если не считать,
что стал учиться хуже. Анализируя причины спада,
мне кажется, что очень много внимания стал
уделять спорту и всяким кружкам. Позже перешел
в 8 среднюю школу, а это уже вулкан событий и в
школьной и в личной жизни.

Большим подспорьем для мамы были
пионерские лагеря, на лето мама доставала
путевки и я отправлялся на целую смену в эти
лагеря. Это было очень интересное время.

44

«Кнайпа» и дача пани Марыси

После нашего переезда в Вильнюс маме
приходилось очень тяжело. Её зарплата, как
простого продавца хлебного магазина, была
мизерной. Правда хлебом она нас обеспечивала не
за счет зарплаты.

Я уже ранее отмечал, что голод, нас троих
братьев сопровождал повсеместно.

В Вильнюсе, у дяди Саула и пани Марыси
была не большая торговая точка, которая
называлась «кнайпа». В России-это была бы рю-
мочная, а в простонародье забегаловка. Забежал,
выпил, перекусил и будь здоров.

Что представляла собой «кнайпа»?
В торговом зале-два столика и четыре стула,
витрина с прилавком менее метра, да еще
маленькая кухня-кладовка.

На витрине всегда лежал хлеб с нарезанными
ломтиками сала (бутерброды на закусон) и в
тарелочке пончики-чудо кулинарного мастерства
пани Марыси.

Посетители заказывали рюмку водки, хлеб
с салом, могли заказать яичницу. Это было все
меню заменитой «кнайпы». Оснавная масса
посетителей была утром, до начала рабочего дня и
вечером после работы.

«Кнайпа» распологалась в деревянном
покосившемся доме, где жили двое пожилых
людей, хозяева этого дома.

45

Когда наступили другие времена «кнайпу»
закрыли–это же была частная торговля, мешала
построению коммунизма.

Дом снесли. На этом пятачке поставили
газированные автоматы. Они начали входить в
моду, у этой новинки всегда толпился народ.
Позже власти решили-здесь будет «город-сад», и
появились какие-то клумбы. Эстетика! Это вам не
«кнайпа».

Отвлекся от главного. Слегка дома позав-
тракав, мы втроем отправлялись к пани Марыси.
Пока она готовилась к открытию «точки» мы
играли в песке, дожидаясь священодействия с её
стороны. Она нам выносила три пончика, пригова-
ривая при этом: «Ешьте, ешьте, мои дорогие жидо-
вята». Кстати замечу, в польском лексиконе это не
звучит оскорбительным для еврея. Не знаю, было
ли что вкуснее, чем пончики пани Марыси.
У пани Марыси и дяди Саула была дача, в
Валакямпяй. Это был добротный дом, сарай,
огород в хорошем сосновом окружении. Росли
яблони и старый заросший малинник.

Путь на дачу был не прост. Пешком, босяком
вдоль реки Нерис, мы добирались к месту наших
предстоящих приключений. Возникает вопрос,
зачем мы туда шли, преодолевая семи
километровый путь… Конечно догадались! И
малина, и яблоки, и морковка, и редиска-все
съестное. Но главный секрет крылся на чердаке.
Малинник был большой, среди высоких сосен.
Было где скрыться, была возможность
подкрепиться. Но нас ждало разочорование, пани
Марыся всегда узнавала, что мы были в малинике,

46

видимо нас выдавали наши лица, подкрашенные
розовым цветом. Малина еще была не спелой, а мы
как саранча лакомились не созревшей ягодой
Хорошо, что малинник находился в семи
километрах от нашего дома. Был бы путь покороче,
то «плакала» бы малина пани Марыси, не варила
бы варенье. С этих заготовок она всегда приносила
банку варенья для бабушки, ну а где бабушка, там
и мы. Умудрялись сорвать и не спелые яблоки,
величиной в грецкий орех и молодую морковку с
грядки, тут же её поедая. Поистине пираты!
Но все наши содовое-огородные приключения
были ничто по сравнению с вылазками на чердак.
Забираться туда можно было только по
приставной лестнице. Операция с прикрытием
готовилась очень тщательно. Роль вперед
смотрящего отводилась брату Ефиму, его
невнимательность могла бы вообще сорвать
операцию. Он должен был следить за
передвижениями пани Марыси, и во время нас
предупреждать о ее приближении. Справлялся он с
поставленой задачей отлично.

Брат Лева, стоя у основания лестницы
должен был принять сигнал и быстро передать его
мне, на чердак, так как я находился в зоне
невидимости. Какие таинства хранил чердак?
Большие свинные окорока, хорошо просоленные и
прокопченные. Запах и вкус этого деликатеса был
«специфический». Моя роль состояла в том, чтобы
для каждого отрезать ломтик вкуснейшего
кумпяка и потом в спокойной обстановке их
съесть. Операция удавалась, но стоило закончить
есть, как тут же появлялась пани Марыся и не

47

смотря на все законы конспирации, которые мы
тщательно соблюдали, она нас стыдила за наши
поступки. Но не на тех «напали». Для следующего
нашего нашествия готовилась уже другая
авантюра. Забираясь на чердак, каждому
представлялась возможность полизать соленные
окорока. Вот здесь уже следов преступления мы не
оставляли. О наших новых проделках пани Марыся
все равно узнавала. Но когда мы уже собирались
домой, пани Марыся заворачивала нам отрезанные
уже ножом ломтики этих деликатесов и мы
довольные шли домой. До сих пор не могу понять,
кто побеждал в этом состязании.

48