Кровавые берега

Вадим Удальцов
КРОВАВЫЕ БЕРЕГА

1

УДК 9(С)151
ББК 63.3(2)521.1-686
У-28

Удальцов В. Д. «Кровавые берега»/Вадим Дмитриевич Удаль-
цов; ил.: Лавров В. В., Еленева Т. А., Показеев В. А. – Смоленск:[б.и.],
2010 (печ.изд.отд.СОУБ). – 195 с.:ил.

В своей книге «Кровавые берега» автор рассказывает о пере-
ломных моментах истории Киевской Руси: о беспощадной борьбе сыно-
вей князя Владимира Святославича за власть в начале XI; о попытке
Смоленских князей Ростиславичей в первой половине XIII веке устано-
вить свою власть на Руси, междоусобных войнах и о борьбе с татарским
нашествием.

ISBN 987-5-98156-227-7

«Воздвиг дьявол распрю». Иллюстрация: Лавров В. В.
«На берегах Днепра». Иллюстрации: Еленева Т. А.
Дизайн обложки: Показеев В. А.

Удальцов В. Д., 2010 г.

2

«Дела давно минувших дней…»

Меркурий Смоленский, Смядынь, Долгомостье… Слова,
наверняка знакомые с детства каждому смолянину. Что значат они для
нас? Многое, если вдуматься…

Страницы книг Вадима Удальцова воссоздают «дела давно ми-
нувших дней, преданья старины глубокой». Но как воссоздают! Прежде
всего – предельно правдиво, ибо писались эти книги во имя правды, той
самой правды, которая старательно вымарывалась, вытравлялась из па-
мяти потомков: по словам автора, «…неоднократно переписывались
летописи в угоду кровавым князьям в попытках скрыть их жестокие
деяния, участие в братоубийственных войнах, содействие татарским
захватчикам». Во имя этой правды автор смело ломает навязанные нам
«лжеисторией» стереотипы, и предстают перед нами совсем другие «ге-
рои»: князь Яровслав «Мудрый» – беспринципный тиран, кровавое чу-
довище, одержимое жаждой власти; Святополк «Окаянный» – его жерт-
ва, оклеветанная и оболганная; Меркурий Смоленский – храбрый воин,
не лишённый простых человеческих слабостей, но уж никак не Святой;
Владимир Рюрикович – незаслуженно забытый Великий князь Киев-
ский и Смоленский… Со страниц книг Вадима Удальцова на нас, своих
далёких потомков, смотрят лица людей, когда-то вершивших историю,
именно «лица», а не привычные «маски». И мы видим их такими, каки-
ми они, наверное, и были на самом деле, то есть в реальной жизни, а не
в воображении предвзятых летописцев, в угоду сильным мира сего рас-
текавшихся «мыслию по древу». Да, персонажи автора вполне убеди-
тельны. Во всяком случае, намного убедительнее тех расхожих, «хо-
дульных» образов, которые нам навязала официальная историография.
Но сколько за этим труда – кропотливого изучения летописей, моногра-
фий, статей - «научных», и не очень!.. Последнее, впрочем, не удиви-
тельно, поскольку автор по образованию историк. Восхищает другое –
авторская смелость, которая, в сочетании с бережным отношением к
достоверным (очень скудным и путанным!) фактам, наводит на мысль:
всё могло происходить именно так, а не иначе.

Не удивлюсь, если среди историков поднимется ропот по пово-
ду того, что образы известных персонажей не укладываются в привыч-
ные схемы. Ещё меньше удивлюсь, если среди литературных критиков
произведения Вадима Удальцова вызовут недоумение – мол, это не по-
вести и не романы, а нечто непонятное. Да, действительно, не романы и
не повести. Это – саги, забытый ныне жанр, столь органичный и есте-
ственный в авторском изложении. Не зря же автор называет части своей
саги о Ростиславичах «сказаниями», а вместо названия глав указывает
место и время действия, стремясь предельно точно выдержать хроноло-
гию событий.

3

В заключение хочется пожелать, чтобы книги Вадима Удальцо-
ва наши «своего» читателя, заинтересованного и благодарного.

Елена Орлова,
член Союза российских писателей.

4

ВОЗДВИГ ДЬЯВОЛ РАСПРЮ ...
(Сага о Ярославе Владимировиче)

«…однако же нельзя назвать доблестью убийство со-
граждан, предательство, вероломство, жестокость и нече-
стивость: всем этим можно стяжать власть, а не славу. Так
что, если судить о нём по той доблести, с какой он шёл
навстречу опасности, по той силе духа, с которой он пере-
носил невзгоды, то едва ли он уступит любому прославлен-
ному военачальнику, но, памятуя его жестокость и бесче-
ловечность и все совершённые им преступления, мы не
можем приравнять его к величайшим людям».

Никколо Макиавелли, «Государь».

5

Главные действующие лица:

ВладимирСвятославич, Великий князь Киевский.

Его сыновья (по старшинству):

Святополк Владимирович, князь Туровский,
Мстислав Владимирович, князь Тьмутороканский,
Ярослав Владимирович, князь Новогородский,
Борис Владимирович, князь Ростовский,
Станислав Владимирович, князь Смоленский,
Святослав Владимирович, князь Древлянский,
Судислав Владимирович, князь Псковский,
Улеб Владимирович, князь Муромский,
Позвизд Владимирович.

Его внук:
Брячеслав Изяславич, князь Полоцкий, сын умершего стар-
шего сына Изяслава Владимировича,

его дочери:
Предслава, Мстислава, Феофано,

Коснятин Добрынич, сын воеводы Добрыни, брата матери
князя Владимира, боярин.

Олав Щетоконунг, конунг Свионский,
его дочь:
Ингигерд,
его племянник:
Рёнгвальд Ульвссон, ярл, его сестра Висма.

Болеслав, король Ляшский,
его дочь
Болеславна, жена князя Святополка Владимировича.

Курянич и Буняк, печенежские ханы.

6

Сказание первое
«… засевалось и прорастало усобицами,

погибала волость даждьбожьего внука …»
«Слово о полку Игореве»

В лето 6521 от сотворения мира
(1013 год)

Месяц сечень1

Туров

В городе Турове, во вновь отстроенном резном княжеском те-
реме, слушали гости, собравшиеся со всех концов Руси, неспешную
песнь старого гусляра.

Не вспомнить ли нам, братья, великие походы
князя киевского Святослава Игоревича,

наводил он свои храбрые полки на злых супротивников,
покорял народы враждебные, защищая от ворога

землю Русскую!
Быстрым пардусом2 в дальние походы ходил,

собрав многих воев3 бесстрашных,
падал соколом с небес на ворогов коварных,

добывая себе славы великой,
а дружине почёт и добычу немалую!

Второй день длилась весёлая свадьба: дочь ляшского4 короля
Болеслава разула5 вчера князя Туровского Святополка. В огромной па-
лате за длинным столом собралась почти вся семья Великого князя Ки-
евского Владимира Святославича.

Щуря уже подслеповатые глаза, оглядывал Владимир своих
сыновей, и тревожно было у него на душе. Вот сидят они за столом,
сыновья его, возмужали. Не все, к сожалению, дожили до этого дня:
преставились Вышеслав и Изяслав, сгинул в полночном6 походе за
невестой Всеволод. Не смог приехать из Тьмуторокани Мстислав – во-

1 Сечень – месяц январь.

2 Пардус – гепард, барс.
3 Вои – воины.
4 Ляшский – польский, ляхи – поляки
5 Свадебный обычай у славян.
6 Полночный – северный.

7

юет у моря Русского, весь в деда Святослава. Болезненный Улеб задер-
жался в Муроме, наверное, не все молитвы прочесть успел, Станислав
не смог покинуть Смоленск – неспокойно в городе было после кроваво-
го недавнего крещения, свержения идолов, но смог силу применить,
мечом успокоил непокорных кривичей.

Оправдал, однако, его надежды Святополк: его туровская дру-
жина нанесла главный удар по ляхам Болеслава, заставила гордого ко-
роля отступить. И вот награда – рука королевской дочери, Болеславны.
Взгляд Владимира скользнул по ладной королевне, вернее, уже туров-
ской княгине. «Хороша, не хуже, чем моя немецкая королевна, дочь
императора, - вспомнил тут Владимир свою молодую жену, второй год,
после смерти Анны, разделявшую с ним ложе. - И как на Святополка
смотрит, кажется, всё уже сладилось у них». Полегчало на душе у Вели-
кого князя, когда он глядел на старшего сына – князь Святополк статью
пошёл в свою мать, красавицу-гречанку: высок, строен, красив лицом,
волосы тёмные, в отца только длинные усы. Да, не смог устоять когда-
то Владимир Святославович перед красотой вдовы своего погибшего
брата Ярополка, плодом внезапной неодолимой страсти стал сын его
Святополк, нынешний Туровский князь. Но не простила измены Влади-
миру его первая жена Рогнеда, и избегал он показывать приязнь к Свя-
тополку. Именно юного Святополка пришлось ему отправить в амана-
ты1 к печенегам, чтобы закрепить столь необходимый тогда мир с опас-
ным степным соседом после страшного разгрома под Василёвым2, ко-
гда, укрывшись под мостом, удалось спасти жизнь Великому князю.
Пришлось отложить тогда свадьбу сына с юной свейской3 княжной,
приехавшей в Киев, и так и не дождавшейся своего суженого. Только на
тридцать третьем году жизни, наконец, женился Святополк, всё не мог
забыть свою умершую накануне свадьбы невесту. Но не прочил Влади-
мир Святополка в князья Киевские – ранее и старшие сыновья живы
были, да и не всегда беспрекословно покорен был Святополк, из Турова
в Новогород по старшинству переходить не захотел, говорил, что полю-
бился ему Туров. Да и жителям Турова горой стояли за своего князя.
Как, впрочем, не забыли о нём и в Киеве – возле Святополка сидели
теперь воеводы Волчий Хвост и Сванольд, и епископ Киевский Анастас.

Иное дело – Борис. Послушен, любезен отцу, поперёк и слова
не скажет, любую волю выполнить готов. Ему бы за молитвами меньше
времени проводить, не понял ещё, что боги любят только сильных и
смелых.Взгляд перекинулся на любимейшего сына. Хоть и четвёртый
он по старшинству, за Святополком, Мстиславом и Ярославом идёт, но
именно Бориса прочил Владимир в свои преемники, а пока в Ростов

1 Аманат – заложник.

2 Под Василёвым в 996 году печенеги разгромили войско князя Владимира.
3 Свейская – шведская, Свиония –Швеция.

8

князем посадил. Киевскую дружину в походе возглавить позволил,
правда, немного славы принес Ростовскому князю последний поход – на
отца всё оглядывался, молился беспрестанно, своё слово сказать не ре-
шался, и не его полки добились решающей победы.

Святослав, как всегда, сидел тихо-тихо, нравом уродился явно
не в великого деда-воителя. Ещё в детских играх старался спрятаться,
убежать, боялся не угодить отцу. Если бы не послал с ним сильного во-
еводу Ивашича, то древляне стали бы верховодить княжичем. И невесту
ему подобрал в Уграх1; может, женившись, умнее станет, повзрослеет.

Внимание князя Владимира привлек Ярослав – приподнялся со
скамьи, поднял рог с мёдом хмельным, счастья молодым пожелал. Воз-
мужал, окреп, а то по малолетству долго ходить не мог после болезни,
даже на коня не попытались в трёхлетнем возрасте посадить, и Влади-
мир решил уже было, что не быть хромому сыну воином, забросил его.
А Ярослав не в семь, а в пять лет стал учиться грамоте, не в двенадцать
лет, а в десять начал ходить в походы в Ростовской земле, куда был
направлен княжим наместником. С тех пор Ярослав затаил обиду на
отца, супротив отцовой воли в Ростове жену взял. Гордый, весь в мать
свою Рогнеду, или Гориславу, как её в народе прозвали. Вспомнил Вла-
димир, как поначалу простила ему гордая полоцкая княжна насилие
злое, смерть отца с братьями, но однажды за очередную измену захоте-
ла предать его смерти. Не смог князь Владимир покарать её, помиловал,
любить продолжал, ему нравилось делить ложе с непокорной женой.
Четырёх сыновей ему родила, правда, живы только младшие – Мсти-
слав да Ярослав, но не простили они ему ни брака с гречанкой Анной,
ни с немецкой королевной. Лишний раз к отцу не заедут. Мстиславу,
правда, из Тьмуторокани далековато, но если бы захотел, то смог. А
Ярослав, как его в Новогород перевел, то в Киев и глаз не кажет, удиви-
тельно, что ещё в Туров приехал, но от отца поодаль держится. Сына
Илью с собой не привёз. Да и из Полоцка внука Брячислава не дождал-
ся. «Волками смотрят на меня Рогнедичи, - печально подумал Влади-
мир, - не баловал я их своим вниманием, не то, что Бориса…».

Не увидел за столом Великий князь и двух младших сыновей –
не рассчитали Судислав и Позвизд вчера своих сил, много хмельного
мёда приняли, не смогли на праздничный пир поутру подняться.

Почувствовал князь Владимир себя вдруг чужим среди веселя-
щихся гостей. Казалось, достиг всего, чего пожелать можно, широко
раздвинул границы земли Русской, печенегам за смерть отца Святослава
отомстил, цесарем земли Русской стал, но … гложет вина за смерть бра-
та Ярополка, помнил, как отдавал варягам тайный приказ предать стар-
шего брата смерти. Для величия княжеской власти принял веру Христо-
ву, крестил непокорную Русь, но почему почти каждую ночь сняться

1 Угры – Венгрия.

9

печальные глаза своей ненаглядной Рогнеды, отвергнутой ради царе-
градской принцессы?..

И весёлые игры, и шутки скоморохов, сменившие заунывные
песни старого певца, не радовали душу. Владимир с трудом встал из-за
стола, велел продолжать веселье без него, молвил Ярославу идти за ним,
медленно двинулся к выходу из палаты.

На высоком резном крыльце терема услужливые гридни1 под-
ставили кресло, Великий князь присел. Ярослав подошёл ближе. Вла-
димир присмотрелся к сыну – невысок, коренаст, широкоплеч, лицом,
правда, не в Рогнеду - не передала мать ему своей красоты. Тёмно-синие
глаза, с горбинкой нос - Рюриковичей, длинные княжеские усы скрыва-
ли волевой, но капризный рот. Никогда не мог отец понять, что на душе
у Ярослава, скрытен был, и в отрочестве, и во время Ростовского, а по-
том и Новогородского княжения. Не спросив отца, женился, и, если бы
Владимир не представлял два года назад Ярослава новогородцам, так и
не увидел его жену и сына.

- Что сына Илью из Новогорода не привёз? – начал разговор
Владимир. – Третий год, как внука не видел.

- Что-то ты о своём внуке вспомнил вдруг? – зло ответил Яро-
слав. – Небось, когда я тяжело болел позапрошлым летом, примерял на
Новогород своего любимейшего сына Бориса, а Илью изгоем сделать
хотел. Помню, как чуть не обидел своего первого внука Брячислава,
сына моего рано умершего брата Изяслава Полоцкого. Обиды творишь
отец, ни Святополку, ни мне не доверил свою дружину в последнем по-
ходе против ляхов! В Болеславовой столице Гнёзно был бы тогда по-
бедный пир. А Борис? Там не успел, там без твоей воли не посмел, а на
войне только к смелым и бесстрашным приходит победа, нельзя посто-
янно только по отцовой воле идти...

Ярослав с укором взглянул на отца, печально махнул рукой.
«Прав сын, прав, - защемило в душе у Владимира, опустил Великий
князь голову. – Весь в мать свою, такой же обидчивый. А может, наве-
стить сына в Новогороде, примириться, ведь годы уже большие, сколь-
ко лет жизни осталось?»

Владимир поднял голову, хотел сказать тёплое слово сыну, но
… Ярослав, прихрамывая, медленно удалялся по длинному резному
переходу бревенчатого терема.

1 Гридень – княжеский дружинник.

10

В лето 6522 от сотворения мира
(1014 год)

Месяц снежен1

Острог Вержавск2

Темнело. Последние лучи холодного зимнего солнца скрылись
за верхушками вековых мохнатых елей. На холме, за покрытой льдом
гладью Поганого озера, виднелись высокий тын и крыша терема
Вержавского острога - места встречи князя Ярослава с его братьями. С
осени метались посылы3 новогородского князя, договариваясь о тайном
месте для встречи, но до сих пор не знал Ярослав, кто прибудет, кто из
братьев осмелится вместе с ним выступить против отца – Великого Ки-
евского князя Владимира. На сторожевой башне острога увидели при-
ближавшийся отряд Ярослава: зажглись факелы, и как только прозвуча-
ли с каждой стороны установленные сигналы рогов, немедля со скри-
пом отворились дубовые ворота. «Не предал ли кто? Нет ли засады от
Владимира? – подумал было Ярослав. – Вернуться? Нет, поздно. Выбор
уже сделан».

- Я поддержу тебя, брат, - после недолгой паузы ответил князь
Станислав. – Ты прав, неподъемна становится дань, налагаемая Киевом,
но не забывай – по Днепру прямой путь от Киева до Смоленска, иное
дело до твоего Новогорода, защищённого дремучими лесами и непро-
ходимыми болотами …

Раздражённо слушал князь Ярослав речь брата. Не то хотел
услышать. Станислав боится отца, только на словах поддерживает бу-
дущий мятеж, но самое большое, на что решился – обещал не посылать
дружину против Новогорода, но если князь Владимир разгневается, то
брат и сам дружину поведёт. И полочане выжидают. Ярослав посмотрел
на полоцкого воеводу Вуефаста. Воевода молчал, только обменивался
взглядами с молоденьким мечником4, всюду следовавшим за престаре-
лым воеводой, который служил ещё полоцкому князю Рогволоду.

- Княже, Полоцк готов поддержать Новогород, но… - Вуефаст
запнулся, вопросительно посмотрел на Ярослава.

«Ну и хитры мои союзнички, - раздражённо подумал Ярослав, -
каждый из них тайно уступок от меня ждёт: Смоленск хочет главенства
над Полоцком, а Полоцк над Смоленском. Одно слово, кривичи. Хотят

1 Снежен – месяц февраль.
2 Вержавск – древнерусский город, руины которого в виде городища и селища,
обнаружены в Демидовском районе Смоленской области.
3 Посылы – послы.
4 Мечник – оруженосец.

11

обособиться от стольного Киева, но ещё более опасаются гнева велико-
го князя Владимира. Но надежды более не на кого нет – даже на Свято-
полка, хотя он столько обид претерпел от отца». Ярослав с раздражёни-
ем вспомнил недавнюю поездку в Туров. Радостно встретил брата Свя-
тополк, но сразу пресёк все его речи о выступлении против отца. Не мог
понять Ярослав, ведь не Святополка мнит отец своим преемником, а
Бориса – неужели свои замыслы у старшего брата, или смирился тот с
тихим Туровским княжением, не хочет великокняжеского стола? А к
остальным братьям Ярослав посылов и не направлял – те без отцовой
воли и шага не ступят. Оставался, правда, ещё Мстислав, но не было
времени посылать в далёкую Тьмуторокань гонцов.

Затихла беседа. «Неужели зря собрал на тайную встречу Стани-
слава и Вуефаста? – раздражённо думал Ярослав. – Не поддержат они
меня, но не ударят ли они в спину, если отец двинет полки на Нового-
род, чтобы получить от князя Владимира в награду земель новогород-
ских? Придётся ехать в Свионию1, варягов за деньги нанимать».

Был на встрече и третий князь – юный Брячислав Полоцкий, но
приехал он не как князь, а как мечник большого полоцкого воеводы
Вуефаста. С самого детства мечтал Брячислав отомстить князю Влади-
миру за жестокую смерть своего прадеда князя Рогволода, за обиды
бабки Рогнеды. На всю жизнь запомнил, как вскоре после смерти отца,
князя Полоцкого Изяслава, привезли его, тогда ещё несмышленого, как
казалось, отрока, на правый берег реки Полоти полоцкие бояре, показа-
ли на развалины старой крепости, указали на место, где жестокий князь
Владимир Святославич силой овладел его бабкой Рогнедой, тогда юной
ещё княжной, прямо на глазах её отца и братьев. Поведали, как подняли
на мечах новогородские гридни князя Рогволода с сыновьями, так же-
стоко пресекая княжеский род в Полоцке. С тех пор грезил Брячислав
себя потомком князя Рогволода, а не внуком кровавого князя Владими-
ра, стремился вернуть былое величие Полоцка. Молод был, но разумел,
что, пока силён и могуч старый Киевский князь, не пришло ещё время
для мести.

Помнил Брячислав рассказы своей бабки Рогнеды о том, как по-
гибли в междоусобной борьбе братья князя Владимира Олег и Ярополк,
терпеливо ждал, когда наконец-то схватятся в борьбе за власть много-
численные сыновья Великого Киевского князя.

И дождался. Поднялся против отца князь Ярослав Владимиро-
вич. Обратился к Полоцку за помощью, пригласил на тайную встречу.
Полоцкий князь опасался ехать в Вержавск, не доверял Ярославу, от-
правлял сперва только своего воеводу. И повелел Вуефасту на словах
пообещать Ярославу помощь. Но передумал в последний момент, и не

1 Свиония – Швеция.

12

жалел. Наконец-то он увидел своего стрыя1 Ярослава, и сразу же понял,
что столь велика обида Ярослава на отца, что не избежать войны между
ними, а Полоцк, если выждет, то многого добиться сможет.

Пообещали всё-таки Станислав и Вуефаст посильной подмоги
Ярославу, даже выпили мёду из братины за нерушимый союз против
князя Владимира, поклялись держать встречу в тайне. Но понял Ново-
городский князь, что напрасна была их встреча, однако вида не подал –
крепко обнял своих союзников на прощание, пожелал каждому удачной
дороги.

Месяц червень2

Святилище в Уппсале3

- Конунг4, боги благосклонно приняли нашу жертву! – сказал
хёвдинг5Эймунд, как всегда улыбаясь, князю Ярославу. – Напрасно ты
беспокоился, тинг6 и наш свионский конунг Олав еще до жертвы были
согласны направить дружину тебе в помощь. В прошлом году был хро-
мой ледунг7, и многие смелые воины с радостью направятся с тобой!
Мы же не забыли, как наши мечи принесли победу твоему отцу над
старшим братом Ярополком. Знай, что боги больше всего любят звук
монет, падающих в бездонные дубовые сундуки наших жрецов.

Ярослав огляделся. На вековых деревьях священной рощи,
окружавшей огромное святилище со священными резными столбами
внутри, висели девять принесённых в жертву собак, а у корней огром-
ной бугристой сосны начинался священный источник.

- Не привези ты, конунг, много даров, то бросили бы тебя в во-
ды священного источника: если бы выплыл – то хорошее знамение, ну а
если нет …

Рука князя потянулась было к рукояти меча, но Ярослав вспом-
нил, что в святилище запрещён вход с оружием, и его меч в драгоцен-

1 Стрый - дядя по отцу.
2 Червень – месяц июль.
3 Уппсала – город в Швеции, там находилось самое известное языческое святи-
лище.
4 Конунг – князь, король по-скандинавски.
5 Хёвдинг – воевода.
6 Тинг – собрание, скандинавский аналог «вече».
7 Хромой ледунг – налог, который платили в Скандинавии своему конунгу, если
тот не объявлял поход, в возмещение добычи, которую конунг мог бы привезти
из похода.

13

ных ножнах остался висеть на дереве перед входом в лабиринт из
огромных камней, да и смеющееся лицо варяга успокоило.

- Ты же прошёл священный лабиринт, да и очень давно было,
при прадедах, как тонули последний раз в водах источника!

Ярослав рассмеялся, похлопал Эймунда по плечу, спросил:
- А где же висит мясо девяти баранов?
- Варится в котлах! Ведь не варёную собачатину нам вкушать
на пиру, когда будем поднимать кубки за Одина и за твою будущую
победу, конунг! - рассмеялся Эймунд. – Если Один будет благоприят-
ствовать нам, то к началу месяца убоя скота1 мы будем в Новогороде.
Мой побратим Рагнар уже набирает команды для драккаров2, на кото-
рых мы вскоре отплывём – он отберёт только самых лучших.
Ярослав вспомнил свой разговор с хёвдингом незадолго до тин-
га. Свионский конунг Олав предложил князю нанять урманскую3 дру-
жину Эймунда, прибывшую в Свионию из-за ссоры с урманским конун-
гом. Ярослав понял, что Олав желает побыстрее избавиться от своих
незваных гостей.
- Мне очень нужны храбрые воины, - с этих слов начал Ярослав
договариваться с Эймундом, - но, сколько вы потребуете серебряных
монет за вашу службу?
- Пожалуешь большой дом для всех наших людей, - молвил
Эймунд, - не будешь отказывать ни в каком добре из лучших твоих
припасов, которые нам понадобятся.
- На это я согласен, - обрадованно ответил князь.
- Мы готовы сражаться за тебя и твои владения, но сверх того
ты должен отпускать на каждого нашего воина по эйриру4 серебра, а
каждому старшему ладьи ещё по половине эйрира.
- Этого мы не сможем, - раздосадовано отозвался Ярослав.
- Но мы согласны на бобров, соболей, и всякое другое добро, а
ведь ещё и на долю от будущей добычи.
- Хорошо, но если будете сидеть без дела, то и жалованье будет
меньше, – закончил торг Ярослав.
Эймунд хотел большего, но решил согласиться. Подумал, что
не уследить князю за всей будущей добычей, захваченной его дружин-
никами. Сговорились на двенадцать месяцев службы.

Князь направился к святилищу, но тихий голос остановил его.
Оглянувшись, он увидел совсем юную жрицу с тёмными волосами,
неожиданно возникшую за его спиной, точно из воздуха. На ней был
тёмный плащ, расшитый понизу сверкающими каменьями, шею и голо-

1 У скандинавов месяц убоя скота - октябрь.

2 Драккар – дракон, боевой корабль викингов.
3 Урманская – норвежская.
4 Эйрир серебра – 27 грамм, половина северорусской гривны.

14

ву покрывал капюшон на подкладке из белого меха. В руке девы был
деревянный жезл с резным набалдашником, а на поясе висел богато
украшенный мешочек. Он хотел отмахнуться от неё, но испуганный
шёпот Эймунда: «Чёрная ведьма Висма», остановил его.

- Что ты, дитя, сможешь поведать мне? Ваши боги уже всё ска-
зали.

- Руны не должно резать тому, кто в них не смыслит, - с усмеш-
кой прозвучал ответ жрицы. – Чем больше монет в дар – тем благо-
склоннее ответ жадных жрецов Одина.

Ярослав озадаченно обернулся к Эймунду – тот испуганно
смотрел на жрицу.

- Год назад эта чёрная жрица Фрейи1 предсказала смерть моему
старшему брату, - тихо прозвучал голос хёвдинга.

Висма встряхнула свой мешочек, и горсть плоских камешков с
непонятными князю знаками упали на таинственно возникшее на земле
полотно. Жрица обратила свой взор к небу и подняла камни. Внима-
тельно рассмотрев узор на камешках, она с печальной улыбкой взгляну-
ла на князя и хевдинга:

- Эймунд, не бойся, тебе не скоро пировать в чертогах Вальхал-
лы, но норны2 всё ещё плетут нити твоей жизни. Знай, мы ещё встре-
тимся, и не раз, и горе тебе, если ты встанешь на моём пути. – Жрица
повернулась к Ярославу. - Конунг, туманен узор твоей судьбы, много
крови близких тебе людей прольётся, но достигнешь ты своей цели. Не
могу пока ещё всего сказать, затейлива пряжа норн, но знай, что в со-
седних чертогах будем жить, ты и я, в твоей будущей великой столице!
И пусть помогут тебе боги. - Тут жрица замолчала, внимательно всмот-
релась в знаки на камешках, потом продолжила: - Много крови прольёт-
ся между твоими, не рождёнными ещё сыновьями, и моим будущим
сыном.

- Ну и россказни! – рассмеялся Ярослав. – Говорила мне моя
мать Рогнеда, что не надо верить волхвам, и особенно молоденьким
ведьмам!

- Зря не послушался твой дед Рогволод мою прабабку, ведь ру-
ны тогда сказали ему, что примет он жертвенную смерть, если не отдаст
дочь Рогнеду в жёны твоему отцу, - печально молвила жрица. – Неужто
не сказала тебе Рогнеда, почему она разула князя Владимира, даже по-
сле страшной кончины её отца и двух любимых братьев, не посмела
второй раз идти против предсказания рун, страшную виру3 заплатила,
пока не уверилась, что нельзя идти против воли богов. А обратил ли ты,

1 Фрейя – скандинавская богиня.

2 Норны – скандинавские богини судьбы.
3 Вира – цена.

15

конунг, свой взор на дочь нашего конунга Олава – прекрасную Инги-
герд?

Растерянно посмотрел князь на Висму, вспомнил, что всю
жизнь избегала Рогнеда всех волхвов и ведуний, что слышал, как каж-
дую ночь молилась мать своему Христу, прося простить её гордыню,
причину страшной смерти её близких. Улыбнулась вдруг ему жрица, но
похолодело внутри у Ярослава от её улыбки.

- Иди великий конунг, но помни, что власти, как и крови, может
быть слишком много. Смотри, не захлебнись в ней!

В лето 6523 от сотворения мира
(1015 год)

Месяц червень

Вышгород1

Князь Туровский Святополк Владимирович не мог заснуть. Не
спалось ему ни пленником в киевском порубе2, ни гостем почётным в
тереме в Вышгороде. Хотелось назад, в Туров. Но ныне Святополк за-
висим от воли отца, от каждого его желания. Второй месяц проводил он
в Вышгороде. А к старости Великий князь Киевский Владимир бывал то
крут, то ласков. Но быть послушным, как Борис – своей воли не иметь?
Что отец творит? Не понимает, что не любили князя Владимира, как
ранее, в стольном Киеве. Особливо, когда после смерти княгини Анны
взял в жены немецкую княгиню, из знатнейшего рода, не греческой, а
римской веры. Не принимали бояре и воеводы киевские и Бориса, лю-
бимого сына княжеского. И Святополк не жаловал своего сводного
младшего брата. Ранее прощал, думал, что поумнеет с возрастом, но …
Борис слова поперёк отца не скажет. Всегда только угождал Владимиру
и не заступился за Святополка, когда того в цепях в поруб с женою опу-
стили. Не приходил брата проведать. Даже тайно.

А началось всё в холодном сечене. Сперва мелкие стычки с ля-
хами, потом полки мятежного ляшского воеводы осадили Берестье3. С
дружиной малою бросился в поход Святополк, покарал врага дерзким
ударом, но из-за ранней весны не успел отправить дань в Киев. И тут
дружина Киевская с воеводой Сванольдом во главе, с наказом – привез-
ти князя Туровского, с супругой и епископом Рейнберном на суд в
стольный Киев! Убедился воевода, что нет вины князя Святополка в

1 Вышгород – княжеская усадьба выше Киева.

2 Поруб – тюрьма.
3 Берестье – ныне город Брест.

16

задержке дани, решил без него в Киев возвращаться, но настоял сам
Святополк к отцу ехать. Зачем спешил? Без суда в поруб сесть? Хвала
Перуну, что заступились за него воеводы Сванольд и Волчий Хвост,
настояли на беседе с отцом, последней.

Вспомнилась Святополку та встреча с отцом, в первые дни ме-
сяца травеня1.

Стоял он в Золотой палате великокняжеского терема в Киеве,
напротив отца. И ждал. Горько было Туровскому князю смотреть на
отца – совсем состарился, побелел весь, трясётся, глаза слезятся, ходит,
опираясь на плечи гридней. Скуп стал, в хоромах в Берестове гноит до-
рогие одежды, ткани заморские, на честные пиры яства жалеет. И дань с
городов русских увеличить мечтает, всё мало ему, старому. Как не до
жён, не до сотен наложниц стало, всё жаднее и жаднее становится.

Все ожидали, пока принесут меч князя Владимира. И сыновья
князя, Святополк с Борисом, и воеводы, и бояре киевские ждали. Нако-
нец воевода Сванольд принёс меч князя Владимира, вынул из драгоцен-
ных ножен, передал князю Туровскому.

Святополк бережно принял меч, посмотрел на украшенную рез-
ными драконами рукоятку, переливчатый булатный клинок, встал на
колени, поцеловал клинок, молвил:

- Клянусь, что не замысливал измены против отца, не имел кра-
молы против Киева! Готов и впредь верно служить Великому князю
Владимиру Святославичу!

Улыбнулся отец, подвели его гридни, обнял сына.
- Хочу доверить тебе, Святополк, дружину Киевскую.
Ободрился, было, Святополк, надеждой наполнилась душа, но
Владимир продолжал:
- Поведешь мою дружину против Новогорода, покарать моего
мятежного сына Ярослава, не хочет он платить дани великому князю
Киевскому, монеты со своим именем чеканить посмел!
- Не дадим, отец, дьяволу радости - войны кровавой, - ответил
Святополк Владимиру, - надо послов направить в Новогород, убедить
неразумного брата одуматься, сам готов в Новогород ехать!
- Не верь ему, отец, - вмешался брат Борис, - переметнётся Свя-
тополк к Ярославу, не верю ему! Я сам поведу дружину против Нового-
рода! Нельзя зло оставлять ненаказанным!
- Великий княже! – прервал Бориса Святополк. – Какой поход
по высокой воде? Лодии с трудом пройдут вверх по Днепру, на волоках
не протащить их будет до Ловати, да и пешая и конная рати в топях за-
стрянут, к зиме только к Новогороду дойдут, если в топях не сгинут.
Князь Владимир присел на своё резное кресло, подумал, потом
с усилием приподнялся, поддерживаемый гриднем. Посмотрел на бояр

1 Травень – месяц май.

17

и воевод, сидящих на скамьях у стены. Встал большой воевода Волчий
Хвост, поклонился, сказал:

- Разреши, Великий княже, слово молвить. Прав князь Туров-
ский, худой мир лучше доброй войны. Помню, как ранее погибли в бра-
тоубийственной войне твои братья Олег и Ярополк, боюсь, кабы не по-
вторилось сие с сыновьями твоими. Да и дружина киевская нужна в по-
мощь сыну твоему Мстиславу Тьмутороканскому, война у него грядёт с
хазарами и касогами …

Отвык Владимир слышать такое, побелел.
- Идти надо на Новогород! – прервал воеводу Великий князь и,
посмотрев на Бориса, продолжил: - Мешкать нельзя! Князь Ростовский
Борис поведёт мою дружину на Ярослава! Большому воеводе собрать
дружину в поход, а смердам – теребить пути и мостить мосты на пути к
Новогороду!
Борис взбодрился, расправил плечи, взглянул на иконы, истово
перекрестился. Владимира подвели к Святополку, положил он сыну
руку на плечо.
- А тебе, сын, велю жить с супругой твоей Болеславной в усадь-
бе Вышгородской. Ступай, не оправдываешь пока ты надежд моих. -
Великий князь замолчал, посмотрел на бояр с воеводами, – Всем на
честной пир в честь моего любимого и верного сына Бориса, моей
надежды и опоры!
Все двинулись вслед за князем, ведомым гриднями, в трапез-
ную палату. Только Святополк и воевода Волчий Хвост задержались.
- Дурит Великий князь, - тихо молвил воевода, потом добавил:
– Напрасно он Бориса в преемники готовит, не умён он, за отцом как
телок ходит, старейших мужей не почитает, с князем в походы много
ходил, а любви дружины не приобрёл, а после похода на Новогород и
последней приязни лишится. А Ярослав и до Новогорода заносчив был,
сам себе на уме, но приняли его в Ростове, и к гордым новогородцам он
подход нашёл.
- Скорее, новогородцы его нрав раскусили, и вертят Ярославом,
как хотят, - прервал воеводу Святополк. - Брат с детства всюду обиды
видел, даже там, где их не было, а когда узнал, что отец Бориса себе в
наследники готовит, обиду на отца затаить мог, ведь Ярослав возрастом
старше Бориса. Я с ним всегда дружил, защищал, смог бы и в этот раз
образумить.
- А мог бы и ты, княже, как старший сын, сам дружину вести
против Ярослава.
- Не хочу я, воевода, любви отца на крови брата достичь. -
Князь махнул рукой, добавил: - Отец совсем стар стал, не всегда мыслит
здраво, мысль теряет, но дай Бог ему здоровья, не приведи, что с ним …

18

Воспоминания прогнали сон. Святополк вышел во двор. Прие-
хавшие на днях верные туровские гридни, охранявшие вход в терем, не
спали. Князь подошёл к ним. Старый сотский Славомир привстал от
костра, подошёл к нему, взволнованно молвил:

- Княже, с вечера усадьбу окружили киевские вои, никого не
впускают и не выпускают, чую, неладно что-то в Киеве.

Святополк жестом велел сотскому сесть, присел сам, задумался.
- Княже, не послать ли гонца в Туров за всей дружиной? - спро-
сил Славомир.
- Хорошо бы, - ответил князь, - но что произошло, почему нас
заперли в Вышгороде?

По дороге, ведущей из Киева, появились всадники с факелами,
скачущие к усадьбе. В тоже время со стороны города раздались звуки
вечевого колокола. Святополк приподнялся, велел поднять отдыхающих
гридней, вооружиться.

У ворот, ведущих во двор усадьбы, раздался топот копыт, звон-
кий голос прокричал:

- Плсторонитесь, холопы! Дорогу большому киевскому воево-
де! Пропустить немедля!

Ворота со скрипом раздвинулись, и во двор въехали несколько
всадников. В первом князь узнал воеводу Волчий Хвост. Жестом он
успокоил встревоженных гридней, подошёл навстречу воеводе. Волчий
Хвост спешился, подошёл к князю, припал на колено:

- Великий князь, вечером в Берестове умер отец твой, Владимир
Святославич. Приспешники Бориса хотели утаить смерть его до воз-
вращения твоего брата из похода против Новогорода. Ночью разобрали
помост между двумя клетями, завернули тело Владимира в ковёр и ве-
рёвками спустили на землю. Затем, возложив его на сани, тайно отвезли
в церковь Святой Богородицы. Великий князь, я считаю, и многие луч-
шие люди меня в том поддерживают, что только старший сын Владими-
ра должен ему наследовать. Потому я велел созвать киевлян на вече.
Вели, княже, вооружиться своим гридням, чтобы сопровождать тебя.

Святополк подошёл, поднял с колен воеводу, обнял.
- Благодарю, старый друг, не стоял, и не будешь стоять никогда
передо мной на коленях – не забуду я никогда твоих уроков воинских.
Но, знай, воевода, что на вече мы поедем с тобой только вместе, некого
бояться в стольном Киеве будущему Великому князю Киевскому. –
Князь огляделся, потом, обращаясь к воеводе и своим гридням, сказал: -
Дозвольте мне немного одному побыть, хочу я помолиться о душе мое-
го умершего отца. А тебя, воевода, очень прошу, проследи, чтоб никто
не смог бы до решения вече послать гонцов ни к Борису, ни к Ярославу,
ни к кому из остальных братьев.

19

Киев. Вечевая площадь

Солнце было уже высоко. С самого рассвета гудела вечевая
площадь у Детинца стольного Киева. Давно уже отзвонил вечевой коло-
кол, но все не могли киевляне решить - кому быть Великим князем Ки-
евским.

- Великий князь Владимир считал наследником своего любимо-
го сына Бориса! – призывал за Бориса его младший брат Улеб. – С дру-
жиной Киевской Борис ходил. Не изменял отцу, как брат его Святополк
…

- И в болота под Новогородом бесславно дружину завёл! – пре-
рвали Улеба из толпы. – Не хотим Бориса! Монахом ему быть, а не Ве-
ликим князем! Пусть сидит в своём Ростове, зелен ещё, не набрался
ума-разума, как телок по воле отца ходил! … Не тебе нас учить, без от-
ца не смог бы ты княжить в своём Муроме! Да и Бориса не шибко лю-
бят в его Ростове, и нам Борис не люб!

- Ярослава на Киевский стол! – раздался, было, голос сотского
Миронега, выходца из Новогорода. Но быстро прервали сотского киев-
ляне, напомнили, что против мятежного Ярослава движется дружина
Киевская, что в порубе тому место, а не на великокняжеском столе, и
кулаки в ход пошли – крепко досталось Миронегу. Кричали ещё и за
Бориса, и за Святополка, и за Мстислава, и даже за Судислава, но к со-
гласию так и не приходили. Внезапно внимание привлекли несколько
всадников, приближающихся со стороны Вышгорода. Прокричали голо-
са киевских воевод, что едет князь Святополк. Разговоры, крики стихли,
даже избитого Миронега отпустили. Толпа застыла в ожидании.

Святополк и воевода Волчий Хвост, без доспехов, как и не-
сколько сопровождающих их гридней, подъехали к вечевому помосту.
И более всего киевлян удивил великокняжеский стяг, под которым ехал
князь – уже почти забытый двузубец Святослава. Святополк тяжёлым,
медленным шагом поднялся на помост, жестом указал путь с помоста
нескольким малознакомым мужам, пригласил за собой воевод Волчий
Хвост и Сванольда, чуть поодаль стал туровский гридень с великокня-
жеским стягом. Оглянулся Святополк по сторонам, перекрестился и
медленно начал:

- Нехорошо, киевляне, други мои! В тайне держали весть о
смерти Великого князя Владимира. Не понимаю, зачем? Народ киев-
ский должен проститься с умершим отцом моим, и поминные столы
велю накрыть в любимой отцовой усадьбе Берестове, яств и корчаг с
мёдом хмельным на всех хватит!

Святополк поклонился киевлянам, пропустил вперед воеводу
Волчий Хвост.

- Киевляне, други мои! – прокричал старый воевода. - Оклеве-
тан был перед отцом его старший сын Святополк Владимирович, но

20

оправдался перед отцом, на мече клятву давал, всегда Киеву верен был!
Кому, как не старшему сыну Владимира, быть великим киевским кня-
зем? С юных лет он был лучшим среди дружинников - и на войне, и на
охоте. Не давал себе отдыха ни ночью, ни днём, не взирая на зной или
стужу, в княжестве своём Туровском сам следил и за княжим двором, и
за всею землёю, помогал сирым и убогим.

- Киевляне! – Вторил ему Святополк. - Вы все видите, что при-
ехал я под двузубцем моего великого деда Святослава Игоревича! Не
было братоубийственной войны под победным стягом Святослава! И
пока я под этим знаменем стою, не допущу крамолы между братьями –
Владимировичами! Воевода Сванольд готов ехать к брату моему Борису
– остановить поход против Новогорода, а посылаю я Сванольда и далее
- к брату моему Ярославу, не меч, но мир понесёт он! А дружину я по-
шлю в помощь моему брату Мстиславу Тьмутороканскому, нужна ему
она в войне с врагами земли русской! Не воевать меж собой братья
должны, а стоять вместе против врагов Руси великой!

Из стоящей на площади огромной толпы раздались крики:
- Любо! Верим тебе, князь Святополк! За мир, за Великого кня-
зя Киевского Святополка!
Святополк низко поклонился киевлянам, припал на колено, по-
целовал великокняжеский стяг. Возникший, как-то вдруг, епископ киев-
ский Анастас подошёл к князю, протянул золоченый крест. Князь поце-
ловал крест, встал с колена, тихо молвил:
- Клянусь, достоин буду стола Киевского! Не допущу крамолы
между братьями!
Долго раздавались радостные крики киевлян, но стали они ещё
громче, когда новый Великий князь Киевский повелел раздать меха,
одежды многие, без толку хранящиеся в многочисленных амбарах в
княжеской усадьбе Берестове …

21

Сказание второе

«… сказал брат брату: это
моё, и это моё тоже».

«Слово о полку Игореве».

В лето 6523 от сотворения мира
(1015 год)

Месяц серпень1

Река Ловать

- Княже, не сыскать ни людей в окрестных селениях, ни тягло-
вых лошадей! – так обратился сотский Стемир к князю Борису. – Куда
они всё схоронились? И так на последних волоках на пути к Новогоро-
ду. Реки и каналы не расчищены, всюду завалы, засеки, дружинники
выбились из сил, их расчищая. Немногие оставшиеся смерды разбега-
ются, последние лошади скоро передохнут …

- Искать! Прочесать все окрестности! – закричал князь. – Нам
что, до зимы волочь лодии? Мой брат Станислав Смоленский клялся,
что дал повеление всем людям, живущим вдоль волоков всемерно по-
могать нам.

Борис оглянулся. Последний волок до Ловати, реки, по которой
можно прямиком плыть до Ильмень-озера, а там уж и мятежный Ново-
город. Солнце было ещё высоко, но сегодня лодии так и не дойдут до
чистой воды, да и через седмицу тоже. Выдохлись и дружинники, и не-
многие смерды, собранные с дальних деревень. А всё решение Бориса –
сократить путь, повести полки дорогой прямоезжею. Князь оглядел се-
бя: в грязи были его красные сапоги и богатая свита2, отороченная ме-
хом, ныли покрытые мозолями руки – как последний холоп пытался он
вместе с дружиной расчищать бесконечные засеки, волочь лодии по
бревнам многочисленных волоков, но тонули в болотной грязи стволы
срубленных деревьев, не сдвигались с места лодии. Борис попытался,
было, в очередной раз приободрить своих падающих от усталости лю-
дей, указал на сверкающие в полутора поприщах3 воды долгожданной
Ловати, но измученные дружинники даже не приподнялись. Рука князя
потянулась за плетью, но, увидев в ответ взгляды, полные ненависти, не
осмелился. Большая темная туча закрыла солнце, начался ливень. Да,

1 Серпень – месяц август.

2 Свита – верхняя одежда.
3 Поприще – мера длины, около 1,14 км.

22

прав был брат Святополк, прав, не время было для похода на Нового-
род.

С полуденной1 стороны послышался топот копыт. Из ближай-
шего леса показался небольшой конный отряд, и вскоре к Борису подъ-
ехал киевский воевода Сванольд с двумя десятками гридней. Воевода
спешился, поклонился.

- Княже, умер Великий князь Владимир! С этой печальной ве-
стью меня к тебе послал Великий князь Киевский Святополк! Ещё Ве-
ликий князь наказал передать тебе, что он повелел остановить поход на
Новогород и посылает меня примириться с князем Новогородским. Ка-
кие раздоры могут быть между братьями!

Ликующие возгласы дружинников прервали речь воеводы.
Только сейчас Борис разглядел, что вместо стяга с Владимировым тре-
зубцем над воеводой реяло знамя с двузубцем Святослава.

- Да здравствует Великий Киевский князь Святополк! – радост-
ный крик дружины зазвучал по окрестным болотам и буеракам.

Борис растерянно смотрел на Сванольда. Только сейчас князь
понял, что он сам, своими руками, похоронил все свои мечты о велико-
княжеской власти. Наследник, любимец отца, он не оказался в Киеве в
нужный день. И напрасно верного с детских лет Улеба оставил в Киеве
– ясно, что не смог брат отстоять права Бориса на великокняжеский
стол, да и известие о смерти отца не прислал. Не сам Борис тело отца
убрал и гробу предал, не сподобился в последний раз поцеловать отцов-
ские седины. Князь оглянулся на своих ростовских бояр, киевских ты-
сяцких и сотских, и понял, что он сделал всё, чтоб они не пошли за ним.
И зачем он только вызвался пойти в этот бесславный болотный поход?
Не приобрёл, как надеялся, любви и преданности киевской дружины, не
дошло дело до дележа богатой добычи новогородской. «Зашушукались,
хитрые, - подумал Борис, снова взглянув на ростовчан. – Так и не при-
няли меня по-хорошему в моём городе, всё с Ярославом сравнивали,
чем же хромой брат так полюбился им?»

Воевода немного помолчал, потом продолжил:
- Князь Смоленский Станислав, князь Муромский Улеб и князь
Древлянский Святослав целовали меч на верность Великому князю Ки-
евскому Святополку! Великий князь просил передать тебе, князь Ро-
стовский Борис, что хочет любовь с тобой иметь, а к тому, что отец дал,
ещё даст!
Борис кивнул, немного помолчал, потом произнёс:
- Если умер отец мой, то пусть мой старший брат Святополк
будет мне вместо отца! А к вечеру надо готовиться к тризне по отцу

1 Полуденная – южная, полдень – юг.

23

моему, Великому Киевскому князю Владимиру Святославичу! Пусть
кормильцы1 соберут все яства для поминного пира.

Из лесу, откуда приехал Сванольд, выехали ещё несколько
всадников. Когда те приблизились, Борис узнал своего младшего брата
Улеба. «Опоздал ты, братец, как всегда опоздал, - печально подумал
Борис. – Обгони Улеб воеводу хоть на день, всё можно было бы изме-
нить, вернуть любовь дружины, и побороться за великокняжеский стол.
Хоть бы раз Улеб успел …»

К князю подошёл его спешившийся брат. Улеб с удивлением
увидел Сванольда, съежился под строгим взглядом воеводы, виновато
посмотрел на Бориса. Братья обнялись. Опустились на колени, начали
истово молиться.

Переглянулись меж собой два ростовских боярина Путша и
Еловит, призадумались. Только что, поутру, в поприще отсель, у них
была встреча с тайными послами князя Ярослава, воеводами варяжски-
ми Эймундом и Рагнаром. Воеводы прибыли с десятком варягов, тайно
от киевлян, в лесу, укрылись за изгибом Ловати, спрятали лодию свою в
протоке. Долго, безуспешно они вместе мыслили, как прервать поход
дружины Киевской, князем Борисом ведомый, и не пришли тогда к еди-
ному мнению. Казалось, невыполним был наказ новогородского князя,
но только до сегодняшнего утра, до неожиданных вестей из стольного
города. «Не зазря я свою единственную дочь Анну отдал в жёны князю
Ярославу, - думал Путша, - и не забудет Ярослав, если услужу я ему,
поссорив братьев Бориса и Святополка! Да и не просто так послал ново-
городский князь своих слуг навстречу киевской дружине, не за головой
ли брата своего Бориса? На всё пойду, лишь бы моя дочь стала великой
княгиней!» Помнил воевода, что, ещё в бытность князя Ярослава в Ро-
стове, тайно исчезали многие ростовчане, чем-то обидевшие князя, и
возвеличивались, богатели княжие слуги, беспрекословно выполнявшие
любое слово своего господина, готовые по манию руки его не щадить
ни старого, ни малого.

Никто и не заметил, как в разгар сутолоки по подготовке по-
минного пира исчезли из лагеря князя Бориса два ростовских боярина;
все смотрели, как целовал Борис меч на верность своему старшему бра-
ту Святополку, как выезжал в Новогород воевода Сванольд, и, не уви-
дел никто, как те двое вернулись. И не заметили усталые киевские рат-
ники, упившиеся на пиру, дюжину незнакомцев, к ночи тайком подо-
бравшихся к самому стану.

1 Кормильцы – повара, кашевары.

24

Ракомо близ Новогорода

Светало. Князь Ярослав стоял на берегу Ильмень-озера. От этих
низких топких берегов волны реки Волхов начинали свой неторопли-
вый бег к Новогороду, и далее – к Старому1, некогда Великому городу
на берегах Нево2, или Альдейгьюборгу, как его называли варяги. Подо-
шедшие гридни помогли снять с князя доспех, покрытый богатой пар-
чою, приняли меч и шелом с личиной3. На клинке были видны бурые
пятна. «Кровь, – подумал князь, и, разжав руки, взглянул на ладони. –
И тут кровь». Князь омыл руки в водах Озера, но кровь, казалось,
намертво пристала к ладоням. Князь снова и снова омывал руки.
Неожиданно вода заблестела, и … покраснела. «Перун великий! Неуже-
ли даже Ильмень-озеро покраснело от пролитой сегодня крови? Всё так,
как вещала проклятая чёрная ведьма». Князь закрыл лицо руками.

- Княже Ярослав, какое сегодня солнце красное встаёт, – пре-
рвал раздумья князя знакомый голос. – Куда повелишь везти тела уби-
тых новогородцев?

Ярослав вышел на берег. Перед ним стояли - Коснятин, млад-
ший сын наставника отца - воеводы Добрыни, и пестун с отроческих лет
воевода Будый. Чуть поодаль лучи солнца окровавили тын и макушки
теремов княжеской усадьбы Ракомо. Князь прислушался. Стоны и кри-
ки стихли. «Месть свершилась, – подумал князь, но ожидаемой радости
победы не было. - Кровь убитых вчера варягов отомщена, сотня при-
глашённых на пир примирения безоружных новогородцев изрублена».

Старый Будый вглядывался и не узнавал своего князя. С пелё-
нок он смотрел за Ярославом. Хромой с детства, княжич обижаем был
своими братьями. «Какой из хромца воин и князь будет?» - со смехом
говорили они. Даже и Рогнедичи, как называли детей княгини Рогнеды,
избегали брать его в свои детские игры. Только старший брат по отцу,
Святополк, дитя любви вдовы князя Ярополка и князя Владимира,
прозываемый «сыном двух отцов» и бывший тоже изгоем среди много-
численных детей, жён и сотен наложниц любвеобильного Владимира
Святославича, защищал Ярослава. Да иногда и крепыш Мстислав не
давал в обиду младшего Рогнедича. Женитьба отца на греческой ца-
ревне, уход матери Рогнеды в монахини, её отъезд в Полоцк лишили
детства княжича. Отроком Владимир отправил Ярослава княжить в Ро-
стов, и там, среди чуждых ему ростовчан, княжич стал своим. Друзья
его детских игр стали его верной дружиной, заносчивые ростовские бо-
яре признали молодого княжича. Суров бывал суд Ярослава, и не всегда

1 Старый город – сейчас город Старая Ладога.

2 Нево – Ладожское озеро.
3 Личина – защитная металлическая маска, повторяющая контуры лица.

25

справедлив, уже в младые годы строга и жестока была его власть. Кра-
савица Анна, дочь богатейшего ростовского боярина Путши, отдала
своё гордое сердце хромому княжичу. Хромал Ярослав лишь на земле –
когда он сидел на коне, то не было ему равных. Смел был – однажды на
охоте одним ударом секиры завалил огромного медведя. Каждый год
шла в Киев дань, власть отца была непререкаема. И вдруг в Новогороде
умер старший брат Вышеслав. И новым князем новогородским стал
Ярослав. Многие ростовчане последовали за молодым княжичем. Не
понравилось Ярославу жить на княжеском погосте1, на самом берегу
Ильмень-озера, но не захотел он жить и у владычного двора, где распо-
лагались усадьбы богатейших новогородцев, а сперва стал жить поодаль
ото всех в малой своей усадьбе Ракомо. Только когда приобрёл новых
сторонников, тогда и переехал в Новогород в свою новую усадьбу у
Торга, у вечевой площади.

Будую сразу не понравились местные бояре и купцы – жадны,
расчетливы, только о своей выгоде пекутся. Новогородцы спесивы, веч-
но стремятся обособиться от стольного Киева, и молодой князь слушает
их речи. Лучшие новогородцы, особенно Коснятин Добрынич, напом-
нили Ярославу о старых обидах, об отвергнутой матери Рогнеде, подго-
ворили не посылать очередную дань в Киев, нанять на киевские деньги
дружину варяжскую, даже попытались устроить союз братьев против
отца. Будый предупреждал новогородского князя об опасности, исхо-
дящей от многочисленных наёмников-варягов, набираемых для войны
против отца. И случалось: стоило разбушевавшимся от безделья и вина
варягам обидеть новогородских жёнок, сорвать убрусы2 с нескольких
голов, как, мстя за позор, новогородцы устроили резню варягов на По-
ромоновом дворе. Будый убедил Ярослава не мстить, примириться с
новогородцами. Казалось – всё, убедил. Лучшие люди новогородские
были приглашены на пир примирения в дальнюю княжескую усадьбу
Ракомо, и тут, в тайне от старого воеводы, сменил князь парадную шел-
ковую рубаху на доспех, и по слову Ярослава его дружина, состоящая в
основном из верных ещё с Ростова гридней, изрубила мечами безоруж-
ных новогородцев. Не узнавал старый воевода князя, и не понимал, дав-
но уже не понимал …

Гнев Ярослава проходил, и появлялось ощущение, что все
пошло не так, не туда, надо было как-то по-иному. Взгляд на стоящего
поодаль Коснятина, - и ярость снова заклокотала в груди князя. «Совет-
чики новогородские! Угадали мои замыслы – не платить дани отцу в
Киев, быть хозяином в Новогороде, а не отцовым наместником! - мета-
лось в воспалённой голове Ярослава. – И Святополка, зная, что он все-

1 Княжий погост – Рюриково городище южнее Новгорода.
2 Убрус – головной убор, платок на голове замужней женщины.

26

гда со мной дружен был, по моему лживому доносу отец в поруб поме-
стил, но напрасно! Опять отец выбрал Бориса, не смотря на его позор в
ляшском походе, назвал преемником. И ведёт брат сейчас отцову киев-
скую и свою малую ростовскую дружины, теребя пути и мостя мосты,
на Новогород. Знаю, ростовчане мне верны, помнят моё княжение в Ро-
стове, правда числом они менее киевлян, но направил я к ним верных
Эймунда и Рагнара с десятком надёжных мужей, может, удаться скло-
нить Бориса на свою сторону, или… – Ярослав замотал головой, вспом-
нив, на что дал разрешение Эймунду. - Нет, кровь брата священна,
нельзя, боги не простят. Доносили, что отец – Великий князь Владимир
снова занемог, … а Святополк в Киеве, не приведи боги – отец простит
его и выпустит из поруба, а Святополка любят киевляне …». Боль резко
охватила больную с детства ногу князя. «Не все меня в Новогороде под-
держали, когда начиналась война с Киевом … Спасибо Коснятину, при-
гласил вчера на пир почти всех верных Киеву: будут знать, как князю
перечить! Но, что в Киеве, и что решил Борис?»

Князь, прихрамывая, в сопровождении Будуя, Коснятина и не-
скольких гридней, двинулся к усадьбе.

- Княже, прибыли Эймунд и Рагнар, ждут тебя в тереме в верх-
ней палате, а в Новогороде тебя ждёт воевода из Киева, кого первым
примешь? – спросил по пути Коснятин, и повторил свой вопрос: – Куда
везти убитых новогородцев?

Ярослав не ответил, превозмогая боль, ускорил шаг и, уже во-
лоча ногу, вошел во двор усадьбы и направился к терему. Не было уже
во дворе ни тел посечённых новогородцев, ни поломанных столов и
скамей, только сквозь песок проступали темные пятна крови. У терема
стоял епископ Новогородский Иоаким. С ужасом смотрел владыко на
своего князя.

- А киевский воевода под новым знаменем с двузубцем прибыл,
как у дяди твоего Ярополка было, и у деда Святослава, – по ходу бросил
Коснятин.

Отпустившая, было, боль сжала голову князя. Доковыляв до
резного крыльца, Ярослав опустился на ступеньку. «Отец… - вдруг с
тоской подумал князь, но потом тоску сменила злоба: - Даже умереть не
смог вовремя … не любил он меня … предал мать с греческой царев-
ной… О, если бы весть о его смерти пришла днями ранее, не так бы я
поступил. Права была мать, говоря когда-то мне, что тому, кто хочет
другими управлять, надо сначала научиться управлять собой! Обиды за
посечённую дружину варяжскую превозмочь не сумел, стольких ново-
городцев за честным пиром порубить велел. А что с Борисом? Борис -
Великий князь? Неужели, но почему двузубец вместо трезубца? Не по-
нимаю… А если посол - от Святополка?»

27

У крыльца терема князя догнал Будый. Слезы на сморщенном
лице с седыми длинными усами неожиданно разозлили Ярослава.

- Хватит пускать бессмысленные слёзы! Езжай в Новогород,
встреть гостя из Киева, выспроси и к обеду будь с ним в тереме!

Князь резко встал и, превозмогая сильную боль, направился в
терем. Только взглянул на растерянное, мокрое от слёз лицо епископа,
но не отвёл глаз, с усмешкой посмотрел: - не время для бесед, действо-
вать надо.

- Добрынич, идёшь со мной! – бросил Ярослав спешащему за
ним Коснятину.

– Мне верный, надёжный советчик нужен, не то, что старый ду-
рак! – продолжил князь, указав в сторону удалявшегося со двора Будыя.
– Верен будешь - посадником сделаю.

Пройдя вверх по длинным переходам роскошного деревянного
княжеского терема, Ярослав и Коснятин вошли в угловую палату. Пер-
вые лучи солнца сквозь слюдяные окна уже осветили потемневшие бре-
венчатые стены, заиграли по развешанным вдоль стен позолочённым
доспехам, щитам и мечам. Четверо мужей, сидевших у стены на скамье,
встали. Но, в первую очередь, взгляд князя остановился на лежащем
перед ними мешке с темными пятнами. Неужели голова, но чья? Потом
взгляд Ярослава устремился на двух мужей в богатых одеждах – князь
узнал ростовских бояр Путшу, отца его жены Анны, и Еловита, а по
светлым волосам, косам в бородах узнал воевод варяжской дружины.

- Эймунд, Рагнар, что в мешке? – обратился к ним князь, хотя
сразу же понял, что за подарок ему привезли.

Эймунд развязал мешок, достал за волосы окровавленную голо-
ву. По комнате повеяло тошнотворно-сладковатым запахом смерти.

- Конунг, теперь посмотри, узнаёшь? Это голова конунга Бори-
са! Мы сделали всё, как ты велел, Ярослав. И знай, ранее в Киеве умер
Великий конунг Владимир. Борис с киевской дружиной узнал о смерти
отца в неделе пути до Новгорода, на подходе к реке Ловати, от Сва-
нольда - воеводы нового Великого конунга Святополка. Сванольд с по-
сольством двигался к тебе в Новогород и обогнал медленно идущее
войско Бориса.

- Как, Святополк - Великий князь? Он же за измену в порубе
сидел!

- Знай, конунг, мы узнали, что брат твой Святополк поклялся на
мече Владимира, что не замысливал измены против отца, не имел кра-
молы против Киева, да и схваченный вместе со Святополком епископ
Рейнберн от пыток умер, но так и не сознался в заговоре. Да ещё за Свя-
тополка просили воеводы киевские, ты ведь знаешь, конунг, что твой
старший брат был особо дружен с большим воеводой Волчьим Хвостом,
бывшим его пестуном. Незадолго до смерти конунг Владимир простил

28

Святополка, оставил возле себя, в Вышгороде. После смерти Владимира
киевское вече, по слову воеводы Волчий Хвост, посадило Святополка
на киевский стол.

Князь застонал и опустился в резное кресло, услужливо подне-
сённое ростовскими боярами. Речь Эймунда продолжил Путша:

- Чтобы избавить Новогород и тебя, наш князь, от угрозы, что-
бы поссорить Бориса со Святополком, мы предложили Борису идти на
Киев и садиться на отчий стол. Но Борис сказал: «Не могу я поднять
руки на старшего брата, да и дружина меня не поддержит», – и целовал
крест на верность Святополку. Борис остался с дружиною ждать вестей
от посольства в Новогороде. Князь Муромский Улеб, князь Древлян-
ский Святослав и князь Смоленский Станислав уже целовали крест Свя-
тополку, и свои дружины готовы направить по воле Великого князя
против Новогорода.

Растерялся новогородский князь, зло подумал про Станислава,
ведь тайно обещал ему поддержку Смоленский князь, и Полоцк себе в
награду просил, кривичские племена объединить снова хотел, как когда-
то в стародавние времена, ещё до Вещего Олега было. «Да, быстр, ре-
шителен Святополк! – подумал Ярослав. - Но слишком честен, прямо-
душен, во всём справедливым быть хочет. А если его перехитрить»?

- А как ты, Эймунд, смог мой приказ выполнить? – спросил
Ярослав.

- Встретили мы войско Киевское на волоке, в двух десятков пе-
рестрелах1 до реки Ловати. Войско к вечеру располагалось на отдых,
готовясь к тризне по великому конунгу Владимиру. И видели мы воево-
ду Сванольда Киевского, отъезжавшего от брата твоего Бориса. С по-
мощью бояр ростовских, тебе верных, мы ночью пробрались к шатру
князя Бориса, охранявшая шатер дружина была усыплена тяжёлым по-
ходом и пьяна после пира поминного, и никто не увидел, как я своим
острым Жалящим пламенем2 отсёк голову спящему Борису. Рагнару
очень понравилась золотая гривна на шее спящего возле конунга отро-
ка, и тому тоже отсекли голову. Всё было сделано тихо. Голову Бориса в
мешке я забрал с собой.

- Наутро, – вмешался Путша, – увидев обезглавленное тело Бо-
риса, мы закричали, что его убили тайно послы Святополка. Услышав
это, дружина Киевская разошлась в несогласии и направилась назад в
Киев, а бывший вместе с Киевской дружиной брат Бориса князь Улеб,
убоявшись убийц тайных, с небольшим отрядом на лодиях двинулся к
Смоленску, на встречу со своей Муромской дружиной, вызванной для
похода против Новогорода.

1 Перестрел – 60-70 метров.
2 Викинги всегда образно называли свои мечи.

29

- Мы с Рагнаром поспешили в Новогород, конунг, - добавил
Эймунд, - а Горясера с верным Боричем, и с остальными мужами, пере-
одетыми купцами, направили за Улебом. Не беспокойся, конунг, Улеб
не доедет до своей дружины.

- А Святослав, что с ним?
- Конунг, нас всего с десяток было, да и Святослав был ещё в
нескольких днях пути до дружины Киевской, – ответил Эймунд и доба-
вил: – Рагнар готов с сотней воев двинуться за головой Святослава
Древлянского.
- Хорошо бы взять и две сотни, да вот куда путь держать?
Князя прервал стук в дверь. Раздался голос сотского Нежаты:
- Гонец из Киева, от сестры твоей Предславы.
Ярослав, кивнув на окровавленный мешок, приказал:
- Спрятать! – И, обращаясь ко всем, добавил: - Ни слова! Толь-
ко внимать!
Дверь со скрипом открылась, вошёл знакомый молодой киев-
ский гридень в запылённой одежде, с почтением склонился перед Яро-
славом и сказал:
- Княже, твоя сестра Предслава просила тебе передать тайно …
- на этом гонец замолчал и посмотрел на окружавших князя воевод.
- Говори! Здесь чужих нет.
- Княже, узнав о смерти Великого князя Владимира и вокняже-
нии Святополка, твоя сестра, княжна Предслава, направилась к князю
Борису, желая остановить братоубийственную войну между Киевом и
Новгородом. Но опасаться надо было не того - окаянный Святополк
послал убийц к твоим братьям Борису и Улебу. Обезглавленное тело
Бориса княжна видела, известие о жестокой смерти князя Улеба под
Смоленском пришло перед самым моим отъездом в Новогород. Свято-
слав, третий день, рыдающий у тела Борисова, по совету Предславы,
направился через Угорские горы1, в Угры, к отцу своей молодой жены.
- О боги, о горе мне! – закричал Ярослав, охватив голову рука-
ми, слёзы хлынули из его глаз. – Несчастный отец! Я так хотел поми-
риться с ним, обнять своих любимых братьев Бориса и Улеба! Прокля-
тый братоубийца Святополк! Рагнар, спаси моего брата Святослава!
Коснятин, Эймунд, Рагнар и ростовские бояре застыли в немом
изумлении.
- Нежата! - позвал Ярослав своего сотского, и когда тот вошел,
повелел, - Накормить гонца от моей любимой сестры, дать отдохнуть,
ему возвращаться завтра в Киев!
Князь проводил их взглядом, потом с удовлетворением произ-
нёс:

1 Угорские горы – Карпаты.

30

- Улеб не ушёл от Горясера … - Помолчал и, обращаясь к
Рагнару, сказал: - Святослав не доедет до Угорских гор. Возьми сотню
гривен на дорогу. После получишь вдвое больше.

Рагнар весело улыбнулся, посмотрел на Эймунда.
- Эймунд, отдохни, к вечеру готовь дружину, будем на вече с
новогородцами. И скажи своим варягам: серебро, что причиталось
невинно убиенным новогородцами, разделю между остальными.
Напомни им ещё, - криво улыбнулся Ярослав, - что, когда сяду в Киеве,
то добудем и богатства многого, и почестей великих.
- Неужто битва будет с новогородцами? – озадаченно спросил
Эймунд.
- Может быть, – задумчиво промолвил Ярослав, но, вниматель-
но посмотрев в голубые глаза Коснятина, хитро добавил: - А может
быть, и нет.

Варяги вышли. В комнате остались Ярослав и Коснятин.
- Коснятин, ты со мной? – Напряжённый взгляд Ярослава за-
стыл на лице новогородца. - Твой отец был большим воеводой моего
отца …
Коснятин молчал, вспоминая, как новогородцы пустили на раз-
грабление двор его отца Добрыни, наставника и воеводы Владимира
Святославича, порадовался, что многие из обидчиков отца ночью легли
мёртвыми на дворе у княжеского терема, подошёл к мешку, развязал, за
волосы вынул окровавленную голову Бориса. «Ни волк волка, ни змея
змею не губит, а человек человека погубит, а тут и брат братьев... - по-
думал Коснятин. - Опасно дать беснующемуся острый нож, а коварному
- власть и богатство. Ярослав ради власти способен на всё, безумная
власть бывает причиной многого зла. Но с помощью князя можно и са-
мому достичь большего, чем достиг мой отец Добрыня, и самому встать
над новогородцами, а может быть и …».
Коснятин опустил голову в мешок, и, обращаясь к Ярославу,
сказал:
- Голову Бориса надо бы положить в мёд, для лучшего сохране-
ния, но только после того, как её сегодня найдут в обозе киевского вое-
воды: меч губит многих, но больше губит злое слово. С новогородцами
надо мириться, без их поддержки, с одними варягами, не видать тебе,
князь, великого Киева.
- Ты прав, Коснятин. Идя на Киев, посажу в Новогороде своего
единственного сына Илью, а так как он мал ещё, ты будешь его настав-
ником и новогородским посадником.
- Мало этого князь, не для меня мало, мало для Новогорода.
Только за очень большую виру новогородцы простят смерть своих луч-
ших мужей и пойдут за тобой на Киев!

31

Раздавшийся за окном шум прервал разговор. Выглянув в окно,
Ярослав увидел подъезжающий ко двору отряд дружинников под стя-
гом с двузубцем. В комнату вошёл улыбающийся, как всегда, Эймунд.

- Конунг, недосуг отдыхать и разговаривать – посол Святополка
со свитою подъезжает. Дружина вооружена и готова к встрече незваных
гостей из Киева. Рагнар уже поспешил нагнать Святослава.

Посол Великого Киевского князя Святополка воевода Сванольд
с двумя десятками гридней медленно въезжал во двор усадьбы князя
Ярослава. Сванольд не объясняться с воеводой Будыем, и сразу же
направился из Новогорода в Ракомо к Ярославу. Воеводе очень не по-
нравились известия, полученные от находящихся в Новогороде киев-
ских купцов об учинённой Ярославом ночью резне в своей усадьбе, о
двух переодетых варягах, приехавших ночью, о гонце, кем-то тайно
присланном из Киева и немедленно принятом новогородским князем.
Ещё больше воеводу насторожила заминка перед въездом в усадьбу.

Сванольд вдруг вспомнил, как ранее ездил в Туров за Свято-
полком, но не верил тогда в его измену. Присутствовал Сванольд и во
время Святополковой клятвы князю Владимиру на мече, и верил ему, и
видёл слёзы горя на лице Туровского князя при вести о смерти Влади-
мира. И Сванольд вслед за воеводою Волчьим Хвостом, бывшим дядь-
кой Святополка, и многими боярами киевскими на вече в Киеве подал
свой голос за нового Великого князя Святополка. Лишь после похорон
князя Владимира вызвал Святополк воеводу, и поведал, что приезжали
к нему ранее послы от Ярослава, из Новогорода, но отверг он их подлые
предложения о союзе против Киева, однако не сказал Владимиру о сём,
ибо не хотел раздувать ссору отца с братом меньшим Ярославом. И по-
слал Святополк Сванольда сначала к Станиславу, потом к Борису с
Улебом. И целовали все братья крест на верность старшему брату. Сва-
нольд помнил слова Святополка о желании заключить мир с неразум-
ным младшим братом, избежать пролития ненужной крови, о прощении
Ярослава. Новогородцам должно подчиниться власти Святополка,
старшего сына великого Владимира, первого внука великого Святослава
Игоревича, под чьим стягом с двузубцем новый киевский князь править
будет. И дань, как при отце платили, не более, пусть платят, а за этот
год и простить можно.

Въехав во двор усадьбы, воевода увидел князя Ярослава, сидя-
щего на резной скамье у парадного крыльца княжьего терема. Князь
был в дорогом корзне1, в шапке с бобровой опушкой, вокруг него стоя-
ли воеводы в богатых панцирях, с золотыми гривнами на шеях. Около

1 Корзно – княжеский плащ.

32

полусотни гридней, вооружённых сулицами1 и щитами, стояли вдоль
пути от ворот к крыльцу. «Богаты новогородцы, все в сапогах, - вдруг
подумал воевода, - Лапотников и не встречал по дороге, а жадны до де-
нег, всё себе и себе, и Ярослав таким стал. Напрасно я повелел снять
брони и кольчуги с себя и своих гридней и везти на телегах». Но мысли
о стоящей в нескольких днях пути дружине князя Бориса, и напутствен-
ные слова Великого Киевского князя Святополка, что послов не убива-
ют, успокоили Сванольда. Старый опытный муж, свято чтящий честь
воинскую, участник многих походов князя Владимира, соскочил с коня
и уверенно направился к Ярославу:

- Великий князь Киевский Святополк Владимирович послал
меня к тебе с известием о смерти князя Владимира. Старший сын князя
Владимира Святополк предлагает тебе мир и …

Сванольд с удивлением увидел, как вскочивший со своей ска-
мьи Ярослав, закричал:

- Посол братоубийцы! На твоих руках кровь моих братьев Бо-
риса и Улеба!!! Смерть катам! Отомстим!!

Вдруг открылись двери княжеского терема и на резную лестни-
цу выбежали с десяток гридней с луками. Ярослав махнул рукой. В ки-
евлян полетели стрелы и сулицы. Две пущенные в упор стрелы пробили
незащищённую бронью грудь Сванольда и опрокинули его на землю.
Последнее, что видел в своей жизни старый воевода, были гридни князя
Ярослава, мечами добивавшие его раненных, незащищённых бронями
людей, и какой-то знатный, смутно знакомый новогородец, подвязыва-
ющий к седлу коня воеводы окровавленный мешок …

С высокого крыльца терема Ярослав видел, как его холопы
снимали богатые одежды с убитых киевлян, собирали мечи, так и не
извлечённые из ножен, ловили коней, под ноги князю бросили стяг с
великокняжеским двузубцем. Боль отпустила. «Всё, обратного пути нет,
так и лучше, – сперва мелькнуло в голове, потом вдруг, не к месту,
вспомнилось волнующее ладное тело его супруги Анны. - Как жаль, что
Анны нет в Ракоме, будущему великому Киевскому князю мало одного
сына …». Взгляд князя обратился на стоящих у лестницы холопов, и
остановился на высокой груди стройной молодой ключницы Настки,
привечаемой женой. Князь и ранее засматривался на красавицу-
ключницу, но та всё избегала Ярослава. Настка со страхом смотрела то
на князя, то на умирающих киевлян. Князь обернулся к сотскому и чуть
слышно промолвил:

- Нежата! Ключницу – ко мне в опочивальню!

1 Сулица – короткое метательное копьё.

33

Васильковые глаза Настки наполнились ужасом и слезами, ко-
гда двое гридней подхватили её под руки и потащили в терем. Дрожа от
вожделения, Ярослав двинулся следом. Заходя в терем, князь повернул-
ся и сказал, обращаясь к воеводе Будую:

- Готовьте пир для всей дружины. После пира выступаем к Но-
вогороду.

Смоленск

Гулом отдавались шаги Великого Киевского князя Святополка
в длинных переходах терема князя Станислава, стоящегося на высоком
левом берегу Днепра. Гридни едва успели отворить двери парадной па-
латы Смоленского князя. Станислав в окружении десятка бояр и воевод
ждал Великого князя. Святополк зло посмотрел на окружающих брата
лучших людей, тихо велел:

- Все прочь! Оставьте нас одних!
Дождавшись, когда все вышли из палаты и плотно закрыли две-
ри, Великий князь подошёл к Станиславу, тот упал на колени, прогово-
рил:
- Не виновен я! Не виновен! Не ведал ничего!
- Как погиб брат мой Улеб? – тихо спросил Святополк. – Поче-
му не уберёг? Почему не задержал, не дал многих воев с собой? Зачем
ты посажен здесь? Подобно Ярославу изменить хочешь?
Смоленский князь встал с колен, подошёл к открытому окну. За
окном медленно темнело. Огромная темная туча наползала с полночной
стороны, слышались тихие раскаты грома, мелькали зарницы. Стани-
слав перекрестился, проговорил:
- Брат! Перуном, Христом, да чем угодно могу поклясться! От-
куда я мог ожидать беды, да и от кого? Кто мог понять брата Улеба, ты
сам знаешь - его поступки с детства всегда были неразумны… Вот и
теперь тайно, с десятком гридней, умчался наполночь, не говоря ничего,
а через седмицу - с несколькими гриднями вернулся назад на загнанных,
взмыленных лошадях, даже в храм помолиться не зашёл, на переезде
через Чуриловский ручей упал с коня и подвернул ногу! Когда Улеба
принесли ко мне в терем, кричал, что надо спасаться, что убили Бориса
по твоему слову, что я должен бежать с ним. Я не поверил, пытался
успокоить брата, задержать, но он не слушал, попросил лодию плыть
вверх по Днепру, навстречу своей дружине. Я велел дать лодию, и ду-
мал, что поутру Улеб направился вверх по Днепру. К вечеру я узнал,
что Улеб так не отплыл от Смядынской пристани, это в нескольких по-
прищах от моего двора. Сказали, что там были слышны крики и звон
мечей. Уже ночью, при свете факелов, с малой дружиной, я помчался по
берегу, и увидел… - Князь схватился за голову, застонал, потом про-
должил: – Наш брат был мёртв. И все его гридни, и мои гребцы, все,

34

кроме одного, израненного, были уже мертвы! Раненный успел сказать
перед смертью, что напали не то купцы, не то варяги. И добавил, что
приплыли злодеи на лодиях со стороны Дружинного погоста1 на том
берегу Днепра. Я велел отнести тело брата в строящуюся церковь в Де-
тинце, разослать погоню во все концы, сам поскакал на погост. Узнал,
что были там купцы, правда, более похожие на варягов, всего одну ночь
провели, вели себя тихо, запомнили лишь как звали одного из купцов –
Горясер! Погоня вернулась ни с чем. В чём моя вина, Великий князь?
Да, под городом остановилась киевская рать, налегке возвращающаяся в
Киев после смерти Бориса.

- Брат! У меня нет, и не было слуги по имени Горясер, и нет ва-
рягов в моих дружинах! Воевода Сванольд с миром шёл в Новогород к
Ярославу! Я знаю его много лет, верю ему, не он виновен, а кто?

Святополк присел на скамью, схватился за голову. Он всё не
хотел признать страшную правду: младший брат, тихий хромец, опека-
емый им с детства, совершил братоубийство. «А не повинен ли сам
Станислав? Можно ли ему верить? Не подручный ли он новогородского
князя? - напряжённо думал Святополк. – Но оставлять его в Смоленске
нельзя. Тоже, как и Ярослав, близок стал к лучшим городским людям,
на дочери местного воеводы жениться хочет, усадьбу из Дружинного
погоста, бывшего когда-то старым городом, на семь холмов перенёс,
поближе к пристани, к усадьбам богатых бояр и купцов смоленских,
тыном уже холмы ограждает, церкви строит. Правда холмы для нового
города -место хорошее…, но в смутное время нельзя Станислава остав-
лять поблизости от Ярослава, его кривичи и к Новогороду, и к Полоцку
- одного племени. А от Смоленска до Киева, если плыть на лодиях вниз
по Днепру – восемь дней пути, а Любечская крепостица не завершена.
Не послать ли Смоленского князя с дружиною, под надзором верного
воеводы, на помощь брату Мстиславу Тьмутороканскому?»

Размышления Святополка прервал скрип открываемой двери, в
палату ворвалась его сестра Предслава. «Откуда? – недоуменно подумал
он, - что она тут делает? Как сумела Киев в тайне покинуть? Неужели, в
Новогород к Ярославу собралась? Вернуть её придется в Киев, а захочет
ли? »

Хрупкая стройная фигурка, раздвинув руки в стороны, будто
защищая, встала между ним и Смоленским князем, как будто она хотела
оградить Станислава от невидимой опасности.

- Пощади младшего брата! – с мольбой прокричала княжна, по-
том зло спросила: - Великий князь Святополк, почто ты велел убить
братьев своих, Бориса и Улеба?

1 Дружинный погост – городище у д. Гнёздово под Смоленском.

35

Новогород

Ярослав, со всех сторон защищённый высокими червлеными
щитами одетых в брони варягов, гридней, в сопровождении дружинных
мужей, въехал на вечевую площадь Новогорода. На вечевом помосте
стояли Коснятин, степенной тысяцкий1 Михайло, старые тысяцкие, но-
вогородские бояре. На скамьях в центре площади сидели нарочитые
люди Новогорода, но далеко не все скамьи были заполнены, да и ряды
бояр тоже поредели.

- Многих наших обидчиков вчерашних посекли в Ракоме но-
чью, - прошептал Ярославу приблизившийся Эймунд, - жаль, что не
всех. Тебе, конунг, хорошо, силком потешился с ключницей, и как кот
доволен, а, сколько моих лучших людей за малое насилие над мужними
жёнами посекли на дворе Поромоновом? Эх, не было меня вчера в Но-
вогороде, я бы …

- Что-то быстро забыли твои дружиннички, как в полночных
странах блюдут честь своих жён и дочерей, как жестока расплата за
разорванное платье, за сорванный с головы убрус! Решили, что в Ново-
городе всё дозволено? – раздражённо прервал воеводу Ярослав. –
Меньше бы пили хмельного меда, не пришлось бы на поклон к нового-
родцам идти.

На вечевой башне все звонил и звонил колокол. Ярослав слы-
шал звон ещё от ворот своей усадьбы. Долог был путь по новогород-
ским мостовым, вдоль высоких заборов усадьб купцов и ремесленников,
сначала по обнесённому частоколом Людиному концу Софийской сто-
роны, потом по Волосовой улице, минуя укрепления владычного двора
с тринадцатью куполами деревянной Софии Новогородской, по Вели-
кому Мосту мимо княжеского двора к вечевой площади на поле, у ча-
стокола, вдоль границ Славенского конца. Ехать пришлось мимо групп
вооружённых горожан, идущих на вечевую площадь. Люди молчали, но
их полные ненависти взгляды буравили спины небольшой княжеской
дружины. На въезде на площадь, вдоль пути князя, стояли телеги. На
них лежали тела изрубленных ночью нарочитых новогородцев.

- Уж тебе сих не воскресить! – зло прозвучало из толпы.
Ярослава с дружиною ждало судное место у степенного помо-
ста, отделённое от вечевой площади мостовой, вымощенной звериными
челюстями. Все подходы к вечевой площади постепенно заполнялись
толпами вооружённых горожан и смердов.
- Напрасно так много людей отправили за головой Святослава, -
взволнованно молвил скакавший перед князем Будуй, - кабы самим го-
лов не лишиться. Ой, не успеют засадные гридни из погоста, не пробь-
ются сквозь толпы новогородцев …

1 Степенной тысяцкий – действующий тысяцкий, старый – бывший.

36

- Не боись, дядька, - со смехом ответил ему князь.
Ярослав не боялся: чувство смертельной опасности бодрило,
даже радовало его. «Не успел всё обговорить с Коснятином, не зря мол-
вят – конец каждого дела обдумай перед началом, - размышлял он, - да
горе не беда». Князь не отводил глаз от разгневанных и опечаленных
лиц новогородцев. Как ему заставить их пойти за собой, поверить ему?
Ему, убившему лучших из них, и готовому далее убивать всех, кто
встанет на его пути к цели? А цель одна – власть над этими жалкими
людишками, над ненавистными с детства братьями-обидчиками, над
Киевом, надо всей державою Русскою!
Ярослав птицей слетел с коня, решительно, даже не прихрамы-
вая, направился на своё почётное княжеское место на вечевом помосте.
Жестом остановил дружинных мужей, идущих было за ним. Приставы
новогородские, попытавшиеся встать на княжеском пути, отошли в сто-
роны. Взлетел на помост – никто не осмелился остановить князя. Луч-
шие мужи новогородские расступились, и Ярослав встал перед ними,
лицом к скамьям. Он смело смотрел в глаза нарочитых мужей и молчал.
Гул на площади затихал. Князь поднял вверх руку. Вся, уже донельзя
заполненная новогородцами площадь, замолчала. Ярослав снял шелом.
Его тихий, но твёрдый голос полился над площадью:
- Новогородцы, други, братья мои! Посекли новогородцы варя-
гов моих. В безумии своём, в гневе, повелел я вчера в ответ иссечь му-
жей нарочитых новогородской дружины моей, а как они мне сейчас
надобны оказались! Но нет у меня сейчас злата вину свою искупить!
Площадь перед князем взволнованно загудела. Ярослав схва-
тился за голову, слёзы хлынули из глаз его. Голос князя дрожал от вол-
ненья:
- Отец мой Владимир умер в Киеве. Великим князем Киевским
стал брат мой Святополк. Пришло письмо мне от сестры моей Предсла-
вы. И пишет она, что окаянный Святополк послал убийц к моим брать-
ям Борису и Улебу. Обезглавленное тело Бориса сестра сама видела, и
услышала она весть о жестокой смерти князя Улеба недалеко от Смо-
ленска. Послал я людей к моему брату Святославу уберечь того от
смерти лютой. И в Ракомо палачи приезжали за моею головою. Но, ко-
пающий яму под ближним своим, упадёт в неё сам …
- И поделом тебе, кровавый князь, всё племя ваше княжеское
кровавое! - прервали речь князя выклики из толпы. – Помним, как ме-
чом и огнём крестили нас воеводы киевские Добрыня и Путята! Не зря
на поток и разорение пустили ранее двор кровавого Добрыни, дядьки
князя Владимира! И в Ярославов двор красного петуха пустим! И
усадьбу твою Ракомо разорим!
Гул усилился. Казалось, ещё мгновение и толпа бросится на
княжескую дружину. Князь подозвал Будуя, тот подвёл лошадь, покры-
тую поверх попоны изодранным великокняжеским стягом с двузубцем,

37

отвязал от седла мешок, развязал мешок и поднял вверх окровавленную
голову. Ярослав снова поднял руку. Гул затих. Голос Ярослава усилил-
ся:

- Это голова моего брата, князя Бориса Ростовского! Возил её
воевода киевский Сванольд по леву руку, а по праву руку должна была
висеть моя голова, а на телегах, за воеводой следующих, должны лежать
были головы лучших мужей и купцов новогородских, и дань, вдвое,
втрое более, что платили мы ранее отцу моему Владимиру! Убил я Сва-
нольда и его палачей! Хочу я на Киев идти, братоубийце кровавому
отомстить! Вас, братья мои, от большой крови и дани неподъёмной за-
щитить! Поможете мне - стану Великим князем Киевским, а в Нового-
роде посажу сына своего любимого, единственного, Илью, и посадни-
ком - кого выберете. – Князь приумолк на мгновение, потом продолжил:
- Знайте, казна Киевская богатая, не зря со всех городов злато рекой в
Киев текло.

Ярослав слышал, как заволновались, привстали мужи нарочи-
тые на скамьях, зашушукались стоящие за спиной новогородские бояре.
«Людишки, купчишки, - с презрением подумал князь, - ради злата, за
много злата, пойдут за мной. Главное поманить, а исполню ли - увидим
…». Но не слышал князь пока возгласов: «Веди нас княже, на Киев, по-
можем! И денег соберём, сколько скажешь, не пожалеем!» Подумалось,
что прав был Коснятин, ой прав был. Хотелось бросить на новогородцев
свою дружину, и изрубить их, да мала дружина. И денег, что на варягов
наёмных потрачено, почти не осталось. Да и без новогородцев не вое-
вать стола Киевского. Ярослав обернулся, взглянул на Коснятина, едва
заметно кивнул. «Зря, не успел обговорить всего, - вновь подумалось
князю, - хитёр, умён Коснятин, не наговорил бы, не наобещал бы лиш-
него, неисполнимого … Да делать нечего».

Коснятин вышел на степенной помост, встал рядом с князем,
поклонился трижды новогородцам, уверенно начал:

- Новогородцы, братья мои! Был я поутру в Ракомо, видел пе-
чаль князя Ярослава по иссечённым новогородцам, рыдал он от горя! И
пообещал князь в виру за убиенных новогородцев на двадцать лет осво-
бодить Новогород от дани стольному Киеву! И ещё сказал князь, что
даст каждому, кто пойдёт с ним на Киев, новогородцу и старосте, по
десять гривен, а смердам по гривне!

Редкие крики «Любо, любо!» зазвучали в толпе. Ярослав зло
подумал, что уж очень щедро Коснятин раздаёт его, Ярослава, будущую
казну – одна надежда, что не многие из этих купчишек, плотников,
смердов дойдут после битв до Киева. Уж их-то он беречь не будет. Но
речей «Веди, князь!» что-то не раздавалось. Коснятин подозвал еписко-
па новогородского Иоакима Корсунянина, с крестом в руках. Из толпы
прозвучало:

- Целуй князь, о чём сказано!

38

Ярослав зло взглянул на Коснятина, на епископа, протягиваю-
щего к князю золотой крест. Коснятин продолжал:

- Целуй крест, князь, что новогородцы сами будут избирать се-
бе посадника и тысяцкого! Без посадника князю в Новогороде суда не
судить, волостей не раздавать, грамот не давать!

Из толпы раздавалось:
- Новогородцам самим любить, кто им добр, и казнить, кто им
зол! Без вины мужа должности не лишать, не замышлять войн без ново-
городского слова, новогородским купцам помогать! Целуй князь, а по-
том веди нас на Киев, на Святополка Окаянного!
Ярослава затрясло от злобы, больную ногу скрючило так, что
князь припал на колено. Коснятин сам поднес к губам князя крест. Его
голубые глаза искрились от смеха. Площадь зашлась в криках:
- Целуй крест, князь, целуй!
Ярослав прижал крест к губам. Новогородцы кричали:
- Коснятина в посадники – любо! За Великого князя Ярослава,
на Киев! Смерть кровавому Святополку! Постоим за землю Новогород-
скую! За Ярослава Владимировича!

В лето 6524 от сотворения мира
(1016 год)

Месяц рюень1

Крепостица Овруч

Догорала крепостица Овруч. Мелкий осенний дождь падал с
неба на дымящиеся развалины домов, порушенный частокол, пылаю-
щий княжеский терем. Варяжская дружина Эймунда стремительным
ночным ударом врасплох захватила Древлянского князя Святослава.
Короткий бой стих к утру. Новогородский князь Ярослав въехал в полу-
разрушенный теремной двор. Стихли крики – варяги выполнили жесто-
кий приказ своего князя пленных не брать. Князя встретил побратим
Эймунда Рагнар, без шлема, в окровавленном доспехе. Поклонился.

- Конунг, я исправил свою прошлую ошибку! – Рагнар указал на
тело в золоченом доспехе, в трёх местах пронзённое стрелами. – Твой
брат князь Святослав храбро встретил свою смерть, защищая свою мо-
лодую жену.

Ярослав спешился, подошёл к телу брата.

1 Рюень – месяц сентябрь.

39

- Долго же ты от меня бегал, братец, только перед смертью вои-
ном стал, - горько засмеялся князь. – Но зачем ты вернулся из Угров?
Уже второй Древлянский князь здесь гибнет1. А где его княгиня?

Рагнар ухмыльнулся, махнул рукой, и двое варягов подтащили
и бросили к сапогам Ярослава молодую женщину в истерзанных окро-
вавленных одеждах. На новогородского князя смотрели испуганные,
полные невыносимого ужаса глаза. Ярослав равнодушно посмотрел на
жену, вернее, уже вдову своего брата, потом кивнул Рагнару. Князь не
успел и двух шагов сделать к воротам, как услышал свист меча и жен-
ский крик. Когда он оглянулся, то увидел уже бездыханное тело древ-
лянской княгини, и Рагнара, вытиравшего окровавленный клинок об её
одежды. Со стороны ворот послышался шум - десяток варягов ввели во
двор полтора десятка захваченных ранее в полон киевских дружинни-
ков. Взмах руки Рагнара и иссечённые тела киевлян пали на землю.

- Разбросать тела киевлян и вложить в их руки оружие, будто
они сражались! А когда к вечеру здесь будут новогородцы, все должны
поверить, что здесь произошло очередное злодеяние кровавого Свято-
полка! – зазвучал голос Эймунда, появившегося из-за развалин терема.

- Всё, что добыли в детинце твои смелые вои, они могут оста-
вить себе! – повелел Ярослав. – Но, если хоть слово скажут, то …

- Не беспокойся, конунг, мои люди привыкли молчать, - рас-
смеялся Эймунд, и добавил: – А Смоленского князя Станислава нет в
его городе – Святополк отправил его с дружиной к Мстиславу, воевать у
Русского моря …

Ярослав раздражённо посмотрел на своего воеводу – он сильно
рассчитывал на кривичей Станислава. Не дождался он и помощи из По-
лоцка – пришло послание от Вуефаста, что воюет его дружина на ляш-
ских рубежах, но князь может не беспокоиться за Новогород – полочане
помогут защитить город на берегах Ильменя. «Выжидает братенич2
Брячислав, - раздражённо подумал Ярослав, - не ударил бы в спину,
хотя молод ещё, не осмелится …».

Солнце ещё не опустилось за кромку далёкого леса, а князь
Ярослав, со слезами на глазах, стоял у окровавленных тел Святослава и
его жены, призывал отомстить кровавому киевскому князю Святополку
за их безвинную смерть, и ответом ему был единогласныё рёв тысяч
новогородцев и собравшихся с окрестных сёл древлян:

- Смерть братоубийце Святополку!!!

1 Ярослав имеет ввиду смерть своего дяди - Древлянского князя Олега во время
войны с другим дядей –Киевским князем Ярополком.
2 Братенич – сын брата, племянник.

40

Месяц грудень1

Крепостица Любеч

- Смерды! Плотники и гончары! Что вы пришли с хромцом
этим? С кем воевать удумали? Со стольным Киевом? Да вы мечи в ру-
ках никогда не держали! Заставим вас хоромы нам рубить и глины топ-
тать! – эхом разносились над Днепром слова большого киевского вое-
воды Волчьего Хвоста.

Второй месяц стояли по разным берегам Днепра враждующие
рати: на левой стороне, у крепостицы Любеч, - полки Великого Киев-
ского князя Святополка с союзными печенегами, а на правой, Киевской
стороне – новогородское ополчение и варяжские дружины новогород-
ского князя Ярослава. Казалось, вот он – открыт путь на Киев, но не
нельзя оставлять врага за спиной, да и Вышгородская крепостица пре-
граждала дорогу – не объедешь. Два дня оставалось до намеченного
часа решающей битвы. Князь Ярослав с воеводами объезжал свои дру-
жины. Невесел был его путь – голодно было его ратникам, давно кончи-
лись взятые из дома запасы, пограблены все окрестные деревни, в
ближних лесах постреляны все зайцы с косулями, а если кто отъезжал
подальше от лагеря, то встречали их меткие стрелы печенегов, чьи сто-
рожи2 вились вокруг новогородского лагеря.

- Конунг, время уходит, разбегаются твои ополченцы понемно-
гу по волостям, клянусь молотом Тора! От холода и голода и до мора
недалеко, - начал разговор воевода Эймунд, вычёсывая насекомых из
своей давно немытой бороды.

- Молчал бы, вшивый хёвдинг! – зло прервал варяга воевода
Будый. – Твои разбойники только окрестные деревни жгут, да девок
портят!

- Не только! – раздражённо ответил Эймунд. – Мои сторожи,
ночью обходя лагерь Святополка, видели, что замёрзло озеро между
киевским и печенежским станами – на лодиях уже не пройти, да и по
льду не пройдёшь – тонок. Ждать нельзя - если ударить по Святополку,
то печенеги не смогут помочь, а если лёд станет толще …

- Моим воям обидно стало от злых слов киевлян, - вмешался
тысяцкий Михайло. -Говорят, что завтра переплавятся к ним, даже если
и не пойдут с нами, всё равно сами ударят по Святополку.

- Хватит лаяться! – прервал всех Ярослав. – Ночью пришёл от-
рок от верного мне воеводы Святополка. Сказывал и про лёд, и что го-
товится вечером пир в стане киевского князя, мёда немерянно сварено.
Хочет мой кровавый брат праздник перед решающей битвой устроить.

1 Грудень – месяц ноябрь.
2 Сторожа – небольшой разведывательный отряд.

41

- Великий конунг! – радостно начал Эймунд. - Дозволь моим
людям на лодиях без шума спуститься вниз по Днепру и ударить в тыл
по полкам Святополка.

- Но до битвы два дня, ведь мы все клятву давали не начинать
до срока, - растерянно произнёс Будуй.

- Какие уговоры и клятвы соблюдать с братоубийцей! – раздра-
жённо бросил Ярослав. – До рассвета, Михайло, новогородцам надле-
жит тихо плыть на лодиях через реку, головы повязать белыми убруса-
ми, чтоб от врагов розниться, и без криков сечь спящих врагов! Эймунд,
твоим варягам надлежит ударить по Святополку с тыла! А ты, Будуй, с
конной дружиной ударишь по печенегам, не дай им прийти на помощь
киевлянам!

Недолго спал в своём шатре Великий князь Святополк,
проснулся. Завершился весёлый пир, через день решающий бой. Он
ждал и боялся этой битвы. Кровь убитых Ярославом братьев взывала о
мщении, но не смог он полностью оправдаться перед всеми, не смог
доказать, что нет на нём вины за кровь братьев – не пришли ростовчане
и муромцы, не смогли его воеводы собрать смоленские и древлянские
полки, не было вестей от Святослава. «Хитёр Ярослав, как и в детстве,
сумел вместо себя другого обвинить. Но ничего, завтра после битвы,
придётся ему признать вину, ответить за кровь и клятвопреступления, –
думал Святополк, но неожиданно страшная догадка пришла к нему: – А
что, если Ярослав опять нарушит клятву? Что ему, впервой?..»

Святополк поднялся с ложа, вышел из шатра. Взглянув на
Днепр, князь похолодел – десятки, сотни лодий везли через Днепр пол-
ки Ярослава. Разбуженные гридни растерянно толпились за спиной кня-
зя. Прозвучал громкий тревожный глас трубы, но было уже поздно.
Первые проблески зари осветили страшную картину: множество воев
князя Ярослава, с белыми убрусами на головах, рубили сонных и не
успевших вооружиться и надеть кольчуги киевских ополченцев, чей
стан был расположен у самого берега Днепра. А со стороны леса с ди-
кими криками надвигалась стена щитов варяжского войска. Но не всё
ещё было потеряно: опытные киевские воеводы успели кое-как постро-
ить своих дружинников, отбросили первый натиск новогородцев. Сей-
час печенеги ударят по варягам, и …

Толпы печенежских всадников по льду озера ринулись на варя-
гов, но треснул лёд, ушли под воду первые ряды. «Великий Перун! Как
же я не проверил лёд на озерё?! –схватился за голову Святополк. –
Неужто сторожи Ярослава или его доброхоты в моём стане разузнали и
тайно ударили?!. Опять измена!» Со стороны лагеря печенегов раздался
шум битвы – Святополк понял, что ударил Ярослав и по его союзникам.
И случилось то, чего так боялся Киевский князь – побежали прочь пе-

42

ченеги, бросая его киевские дружины одни противостоять коварному
врагу. Подбежал воевода Волчий Хвост, велел ближним гридням уво-
дить своего растерявшегося князя с поля битвы. А сам, собрав около
сотни дружинников, ринулся в последнюю схватку с новогородцами –
ни разу не бежал с поля боя старый воевода, не отступит он и с кроваво-
го Любечского поля.

***
«И пошёл Ярослав на Святополка. … Была сеча жестокая … и
стал одолевать Ярослав, видев же это, Святополк побежал, и одолел
Ярослав. Святополк же бежал в Польшу, а Ярослав сел в Киеве на сто-
ле отцовском и дедовском …»

«Повесть временных лет».

43

Сказание третье

«Ходит горе по всей Руси, по всей Руси
стоит зарево,

Стоит зарево-пожарище …

«Слово о полку Игореве».

В лето 6526 от сотворения мира
(1018 год)

«В год 6526 (1018) … Пришел Болеслав на Ярослава со Свято-
полком и с поляками. Ярослав же пошел против Болеслава и Свято-
полка и пришел к Волыню, и стали они по обеим берегам реки Буга…
И победил Болеслав Ярослава…»

««Повесть временных лет».

Месяц червень

Киев

Заходящее солнце играло на золоченых куполах киевских церк-
вей, сверкало на струящихся водах Днепра-Славутича. Но нашедшая
чёрная туча закрыло солнце, капли дождя брызнули с потемневшего
неба.

«Снова Киев предо мной, - печально думал подъезжающий к
воротам своего стольного города князь Святополк. - Сколько крови
пролилось, погибли братья Борис, Улеб, Святослав, сколько киевлян,
новогородцев легло костьми в той злополучной войне с Ярославом?.. А
возвращаюсь в Киев вместе с ляхами моего тестя Болеслава. Стоил ли
великокняжеский стол в Киеве многих жизней русских людей, павших
на кровавых берегах Чёрного Буга? Чем я лучше Ярослава? Он привёл
варягов, а я сначала позвал печенегов, потом - ляхов, а сколько зла зем-
ле Русской?.. Но как уступить братоубийце, не отомстить за кровь бра-
тьев? Неужели княжий удел – удел Каинов? Неужели прав Болеслав, что
за власть можно удержаться только кровавыми по локоть руками,
нарушая все клятвы и договоры?»

- Да брось ты переживать, - прервал размышления князя ехав-
ший рядом с ним польский король Болеслав, - вот он наш Киев, добычи
на всех хватит! Тебе довольно здесь злата, чтобы выстроить заново твой
Туров?

44

У Святополка защемило сердце: утром пришло известие, что
новогородская рать, не успевшая к битве на Буге, сожгла его любимый
город Туров, столицу его первого княжества. Город, в котором он вы-
рос, женился на Болеславне, где провёл, как он сейчас понял, лучшие
годы своей жизни. «Лучше бы я так и оставался в Турове, но сделанного
не повернуть вспять, - промелькнуло в голове князя. - А нет ли в Киеве
супруги, как там она?»

Заскрипев, отворились ворота киевского Детинца. Из ворот с
повинными головами вышли лучшие киевские люди. Великий князь
Киевский Святополк вернулся в свою столицу. Не казнить хотел он, но
миловать. Но чего захочет его тесть Болеслав? Как расплатиться с его
многочисленным воинством?

Под утро завершился пир в Золотой палате великокняжеского
терема. Не весел был он для Киевского князя, не захотели пойти на пир
сестры Предслава и Мстислава, отказали ему в просьбе. Безрадостно
сидел Святополк среди многочисленных воевод Болеслава, видел их
жадные взоры, бросаемые на богатое убранство роскошных палат тере-
ма. Рано ушёл он с пира. Не было в Киеве его супруги, правы были те,
кто говорили, что Ярослав отослал её в Новогород. Была, правда, в Кие-
ве Анна, жена Ярослава, но не позволил князь обижать её, под надёж-
ной охраной отправил в Вышгород. Долго ворочался князь, с трудом
заснул, но разбудил стук в дверь. Святополк приподнял голову с ложа,
крикнул гридням, чтоб пропустили.

В палату вбежала сестра Мстислава, бросилась на колени, заго-
лосила:

- Брат, беда! Пропала сестра Предслава!
Страшная догадка обожгла вдруг князя. Он вспомнил обиду Бо-
леслава на отказ своей сестры Предславы выходить за короля замуж.
«Неужели посмел, жирный кабан! – зло подумал Святополк. – Неужели
до того обида и похоть довела Болеслава, что посмел он обидеть сестру
мою?!» Князь представил Предславу на ложе польского короля, и где? –
в родном стольном Киеве! С ужасом схватился за голову. «Проклят я,
проклят, - стучало в его висках. – Знал ведь я похотливый нрав своего
тестя, сколько юных дев он обесчестил по пути в Киев, а я делал вид,
что не замечаю, лишь бы вернуть Киев!» Святополк набросил на себя
одежду, велел Мстиславе ждать в его палате. Выйдя за дверь, он увидел
воеводу, на ходу бросил:
- Послать ещё гридней на охрану сестёр, и особливо жены Яро-
слава! Воевода, со мной!

45

Недолог был переход до опочивальни Болеслава. По пути впо-
валку валялись хмельные полураздетые ляшские рыцари, многие в об-
нимку с дворовыми девками. Пьяная стража у дверей спала. Святополк
ворвался в палату и остолбенел: на широком ложе, брюхом кверху, хра-
пела огромная туша польского короля, а у ложа, в разорванных в клочья
одеждах, с растрепанными волосами, сидела и плакала его сестра Пред-
слава. Рука князя потянулась к мечу, но не сжала привычно рукоять – в
спешке забыл взять. Болеслав проснулся от шума, сладко потянулся,
толстой рукой ухватился за кубок, стоящий возле ложа. Король жадно
вылил в себя недопитое вино и пьяно-осоловелым взглядом уставился
на киевского князя.

- Ну, что ты, что за напасть? Ярослав во дворе? Или его голову
привезли? – раздражённо произнёс Болеслав. – Я ещё прошлым летом
поклялся, что Предслава будет на моём ложе! Иль я не победитель? А
она не добыча?

Король метнул в князя пустой кубок, его лапищи потянулись к
Предславе. Та испуганно отскочила к Святополку, спряталась за спину
брата. Князь зло бросил:

- Ты что?! От похоти совсем ополоумел?! Забыл про свою
дочь?! Она сейчас в Новогороде!

- Не тревожься! – раздражённо ответил князю Болеслав. – За-
будь про Ярослава! Не уйдёт он от погони! А если уйдёт, то не посмеет
тронуть мою дочь!

Король задрал рубаху, почесал свой необъятный живот, его
цепкий жадный взгляд оценивающе прошёлся по убранству опочиваль-
ни.

- А хорошо здесь, богато живёте, и уходить не хочется, – до-
вольно произнес Болеслав и, обращаясь к Святополку, добавил: - Пого-
щу я здесь, зятёк. И дружины поставлю на прокорм по окрестным горо-
дам. А не сделать ли мне Киев новой столицей моей великой державы?

Святополк с ужасом смотрел на пьяного короля. «Что у пьяного
на языке, - дошло до князя, - то трезвый думает! Союзничек!» Он снял с
себя корзно, набросил на полуобнажённое тело Предславы, поднял
сестру на руки и вышел из опочивальни.

Ракомо близ Новогорода

- Бежал Ярослав, разбитый твоим отцом Болеславом, и мужем
твоим Святополком, бросил стольный Киев, с супругой, сёстрами, с
казной, и остатки дружины своей, на чёрном Буге разгромленной, - так
рассказывала в тереме усадьбы Ракомо ключница Настка княгине Боле-
славне. - С четырьмя только воями мчался в Новогород, к коню привя-

46

занный, и твердил Ярослав постоянно в ужасе: «О, бегите, бегите, дого-
няют нас!» А Киев открыл врата мужу твоему Святополку … …

Второй год жила в Ракоме под Новогородом Болеславна, жена
когда-то Великого князя Киевского Святополка. Выдали её позапро-
шлым летом Ярославу вероломные киевляне. И только лишь ключница
Ярослава Настка изредка навещала бывшую Великую княгиню. От слов
ключницы надежда пробудилась у Болеславны.

- Сходить бы за хмельным мёдом, - радостно промолвила кня-
гиня, - отметим вести радостные.

Настка направилась, было, к двери, но шум шагов остановил её.
Дверь в залу открылась. Вошли князь Ярослав и воевода варягов Рагнар.
Князь, припадая на больную ногу, подошёл к ложу Болеславны.

- Не ждала? Знаешь, как твой отец обидел Предславушку? - го-
лос Ярослава задрожал.

Князь жестом указал на Настку. Рагнар подошёл к ключнице,
плотоядно ухмыльнулся. Она знала, что Болеслав, взяв Киев, положил
на своё ложе сестру князя Предславу. Страшилась, не поведала об этом
княгине. Болеславна не двигалась с ложа, лишь судорожно натягивала
до шеи покрывало из медвежьих шкур.

Взгляд Настки метался от судорожно сжимающей на груди по-
крывало княгини, к Ярославу, к варяжскому воеводе. Ключница закры-
ла глаза, ей казалось, что всё это страшный сон, надо немного подо-
ждать, и сон пройдёт. Но это был не сон – послышался вопль княгини.
Настка открыла глаза: Болеславна, с надорванной на груди рубахой, на
коленях стояла перед князем. Ярослав опрокинул княгиню на ложе
навзничь, разорвал одежды, со звериным рычанием навалился на неё.
«Жесток князь, как ранее со мной, в тот страшный день, когда по воле
князя были изрублены мятежные новогородцы, убиты вои киевского
воеводы», - подумала ключница. Рагнар ухватился за девичью косу, от-
тащил Настку в сторону, к медвежьей шкуре, расстеленной возле ложа,
заломал руки, повалил на спину, набросился. От дикого ужаса, от
наступившей нестерпимой боли, от зловонного запаха, исходящего от
варяга, ключница потеряла сознание …

Ярослав, насытившись, оторвался от истерзанного тела княги-
ни. «Так и с моей сестрой проклятый Болеслав насилие сделал», - успо-
коил себя князь, хотя знал, что после свершившегося нельзя уже будет
обменять Болеславну на жену и сестёр, захваченных в Киеве ляхами, и
не увидит он их больше.

- А с княгиней что делать будем? - вымолвил подошедший
Рагнар.

Ярослав задумался. Он хорошо помнил, как, увозя из Киева Бо-
леславну, жену князя Святополка, целовал крест киевлянам не проли-

47

вать её крови. Князь зло засмеялся. Он увидел, как зашевелились княги-
ня и лежащая на медвежьей шкуре ключница.

- Удуши Болеславну, и клятва князя останется ненарушенной, -
засмеявшись, бросил Ярослав.

Настка очнулась от нехорошего смеха князя. Болело истерзан-
ное тело, затекли руки. Ключница с усилиями приподнялась. «Искусал,
исцарапал зверюга варяжский, - мелькнуло в голове. - А что с Болеслав-
ной?». Ключница увидела некогда гордую княгиню, в растерзанной ру-
бахе, на коленях ползающую у ног Ярослава, и Рагнара, с узорчатым
кожаным поясом в руках, стоящего за ней. Мгновение, и пояс обернулся
вокруг хрупкой шеи. Руки Болеславны судорожно ухватились за руки
варяга, но тот резко дернул за концы пояса. Раздался хруст позвонков.
Пальцы княгини разжались, руки опустились. Рагнар продолжал затяги-
вать пояс. Потом отпустил. Тело Болеславны плавно сползло к ногам
Ярослава.

Князь смотрел на жену брата, лежащую у ног. «Мены не будет,
- подумал он, - и жену Анну не увижу более, к лучшему …». Хлопнул в
ладоши. Вошёл сотский Нежата.

- Болеславну с ключницей - в мешки с камнями и в Ильмень! -
приказал князь. Немного помолчал, взглянув на девушку, молвил с пе-
чальной улыбкой: - Ой, не надо было тебе приходить сегодня в княжий
терем. - И обратился к Рагнару, указывая на Настку: - Нельзя оставлять,
многое знает …

Князь увидел, как после его слов потемнели от ужаса василько-
вые глаза ключницы. Она попятилась, молча опустилась на колени.
Только глаза молили о пощаде. Улыбающийся Рагнар подошёл к Наст-
ке, коленом уперся в спину, одной рукой схватил за косу, оттянул назад
голову, освободив тонкую шею. Всё тело ключницы изогнулось, руками
она тщетно попыталась ухватить за руки варяга. Рагнар сделал быстрое
движение ножом, перерезая ей горло, двинулся к двери. Перед дверью
обернулся. Настка лежала на полу, навзничь, глаза слепо смотрели на
потолок, а вокруг головы всё растекалось и растекалось кровавое пятно.
В палату вошли холопы с мешками.

Князь посмотрел на холопов, на тела, прихрамывая, двинулся за
воеводой. Выходя из залы, сказал:

- Нежата, готовьте на стол, полдничать пора. А слуг – за Боле-
славной! - Выразительно посмотрел на сотского и, обращаясь к идуще-
му вслед за ним варягу, вдруг спросил: - А хороша, говорят, Ингигерд,
дочь конунга свейского Олава Щетконунга?

48

- Конунг, а супруга твоя? - спросил Рагнар, но Ярослав только
раздражённо махнул рукой. - Красива Ингигерд, силён и богат конунг
Олав, и дружина его свейская сильна.

«Плыть надо в Свионию, набрать дружину варяжскую и Инги-
герд в жёны просить. Не зря же про неё вспоминала ведьма в Уппсале…
И Старый город на берегах Нево в плату посулить. Ещё лет двадцать
назад разрушена там крепость, урмане рушили, пускай свеи восстано-
вят, недосуг мне сейчас, главное - Киев, – рассчитывал про себя князь. -
А Анну, если жива ещё, - в монастырь… Нет, пусть лучше ляхи увезут,
и там сгинет. Сын наш Илья в Новогороде прошлым летом от мора пре-
ставился, а более детей не было. Супруга нужна мне новая, плодовитая.
Но новогородцам планы сии знать не должно. И как говорить с ними?
Грамот обещанных так и не дал, и не пришла дружина новогород-
ская …».

Ярослав вошёл в трапезную. На столах теснились блюда со
многими яствами, корчаги с хмельным мёдом, на скамьях сидели не-
многочисленные гридни и воеводы. Новогородцев не было. Ни одного.
И известий о дружине новогородской, не успевшей к кровавой битве на
Буге, тоже не было. «Пир мне не радостен, кусок в горло не лезет, - по-
думалось князю. – Будто поминки по Киеву, по супруге, по сёстрам».

Ярослав пил не переставая, но не хмелел. Успокоения не было.
Князь встал, направился в опочивальню. Хотел было, как когда-то ра-
нее, послать за Насткой, но вспомнил, что тело ключницы уже упокои-
лось на дне озера. Рухнул на ложе. Забылся во сне.

Ярославу, в который раз, снился позорный разгром на Буге:
огромный польский король Болеслав, с копьём в руке, обиженный срав-
нением с кабаном в речах Будуя, первым выскочил на русский берег, и
многие - и ляшские рыцари, и туровские вои Святополка, -следовали за
ним. Договор о времени битвы нарушил король, впрочем, как и сам
Ярослав ранее, когда под Любечем начал не по сроку битву со Свято-
полком.

Киевляне не успевали вооружиться, построиться для боя. Варя-
гов Эймунда и новогородцев Коснятина не хватало. Воевода Будый
бросился навстречу Болеславу, но встретил лишь ляшскую стрелу в
грудь. И неожиданно пришли с дружинами Эймунд и Коснятин, и каза-
лось, - вот она, утерянная победа…

От слов Нежаты «княже, вставай», Ярослав проснулся, резко
приподнялся, рука потянулась к лежавшему под подушкой мечу. Перед
ним стояли Эймунд и Коснятин. «Сон в руку, - подумалось князю, - но к
добру ли?»

49

- Конунг, мы прорвались из Киева, немногие сумели по дороге
оторваться от подлых печенегов, - говорил Эймунд, - но есть и хорошие
вести.

Варяг протянул руку – на ладони лежали два новеньких киев-
ских сребрянника1, на одном незнакомое усатое лицо, сквозь вязь бук-
виц прочиталось - «Болеслав». На втором читалось - «Святополк», как и
ожидал Ярослав.

- Болеслав сел на Киевский стол? И Святополк тоже? – изумил-
ся Ярослав. - Это хорошие вести, Рагнар? О чём ты?

- Не понимаешь, конунг? Ведь киевляне открывали врата Киева
не Болеславу, а Святополку! Ляхи грабят киевлян, обозами увозят
награбленное добро, до церковных богатств добрались. Я верю, что у
нас к следующему лету будет только один враг, один из двоих. Два мед-
ведя не уживутся в одной берлоге, как это у вас говорится …

Ярослав вскочил, заметался по опочивальне. «Не всё пропало,
хорошо, что ранее подписал ещё на год ряд2 с дружиной Эймунда, не
пожалел серебра, - мелькнуло в голове князя. - А варяг просил много
серебра, добра, и будущей богатой добычи … Какой добычи? … И по-
чему опять улыбается Коснятин?»

- Княже, новогородцы взяли Туров, логово Святополка. Сожгли
его, и только на день опоздали к Бугу, – молвил Коснятин, и после пау-
зы продолжил: - Мы успели потрепать ляхов, отбить часть полонённой
киевской дружины. Брячислав Полоцкий послал к тебе дружину на по-
мощь против ляхов, ждём псковичей, - говорил посадник, - мы не дадим
тебе бежать к свеям. Хватит бегать, княже. Нам надобны ни Болеслав,
ни Святополк в Киеве… Только ты, княже, только ты, и ещё …

- Грамоты о воле Новогородской, - зло перебил Ярослав.
- Да, княже, да, мы не пустим тебя ни к варягам, ни на Киев без
грамот, тобой подписанных… Твои лодии захвачены, и, если не будет
грамот… из терема можешь не выйти. Княже, помни: есть ещё твой
братич Брячислав в Полоцке …
- Готовьте грамоты, я их подпишу!
Князь видел, как вошёл тысяцкий Михайло с грамотами в ру-
ках. «Приготовили, и время подобрали, - подумал Ярослав, - получат
они давно обещанные вольные грамоты, но Коснятину я это припомню,
ой припомню».

Когда Ярослав, Коснятин и Михайло вышли на красное крыль-
цо княжеского терема, весь двор был заполнен вооружёнными нового-

1 Сребрянники – серебряные монеты.
2 Ряд – договор.

50