Медвежья охота

стремя, и он легко вскочил в седло.
Состроив кислую мину, лорд Хейстингс поплёлся отвязывать

своего коня. Виконт Бьюмонт, намереваясь последовать его примеру,
сделал несколько шагов вперёд, и к своему ужасу услышал голос
Джона Блаунта, прозвучавший неожиданно сурово и властно:

- Ни с места, милорд Бьюмонт! Вы арестованы!
Он медленно, точно оглушённый, обернулся и растерянно по-
смотрел вслед королю Эдварду, в окружении лучников покидающему
поляну – пленённый король был бессилен ему помочь.
«Превосходно! Я влип по самые уши. Похоже, граф Уорик
всерьёз решил истребить всех королевских фаворитов. Вот только с
чего это он решил, будто я принадлежу к их числу?» - думал виконт
Бьюмонт, морщась от боли, пока ему связывали за спиной руки.

2.

В то время как английские бароны сидели в своих замках и
укреплённых дворцах, не желая ни во что вмешиваться, и испуганно
дрожали от полученных известий, точно осиновые листья на северном
ветру, в то время как по английским дорогам бродили вооружённые
банды мятежников всех рангов и мастей в надежде встретить предпо-
лагаемого противника, в то время как английская земля опять обагря-
лась кровью доблестных рыцарей и бравых йоменов, на деньги мя-
тежных магнатов со знанием дела убивавших друг друга, мэнор Уол-
тем-Уолдс являл собою оазис безмятежности, веселья и счастья – там
праздновали сельскую свадьбу.

Давно уже отзвучали брачные обеты на паперти приходской
церкви, давно уже новобрачные сидели за пиршественным столом, и
веселые гости, упившись хмельного эля и крепкого грушевого сидра,
во всё горло орали непристойные песни и лихо отплясывали под гу-
дящую волынку случайно забредшего сюда бродячего волынщика.

Сквайр Уильям Уолтем, счастливый и довольный, не сводил
восторженных глаз со своей молодой жены, дородной рыжеволосой и
зеленоглазой красавицы Нэнси. Он был счастлив, потому что теперь
все телесные прелести этой женщины принадлежали ему по закон-
ному праву, и был доволен, потому что на редкость удачно и ловко
составил свой брачный контракт.

«Согласно вышеупомянутому контракту», как сказал бы
стряпчий (а Уолтем и был неплохим стряпчим), в качестве приданого
жены к нему отходила её вдовья доля, доставшаяся ей от первого

51

мужа, и всё её движимое и недвижимое имущество, а именно: залив-
ные луга и фруктовый сад, примыкающие к мэнору Уайзелл, дом и
пять хозяйственных строений означенного мэнора вместе с находя-
щимся в них инвентарём, пять голов крупного рогатого скота, два по-
родистых и ещё не старых скакуна и гнедая кобыла, восемь свиней и
пять фунтов серебром – его жёнушка оказалась далеко не бедной, и
теперь, обладая всеми этими сокровищами, не считая свадебных по-
дарков (трёх штук отменного бархата и серебряной посуды), он чув-
ствовал себя богачом.

Разумеется, как того требовал обычай, он выделил новоиспе-
чённой мистрис Уолтем третью часть своего имущества на случай,
если он, не приведи Господи, умрёт раньше неё. Но это ничуть не пор-
тило его радостного настроения, ведь он искренне любил эту жен-
щину. Любил до такой степени, что уступил её настоятельным прось-
бам и приказал закопать полусгнивший труп сэра Роберта Чилтона на
опушке дальнего леса, дабы не пугать своих многочисленных гостей
и не портить им удовольствия от угощения той нестерпимой вонью,
которую источал после своей смерти достославный сэр Роберт.

Веселье длилось уже третий день и удалось на славу, тем бо-
лее что за день до свадьбы в Уолтем-Уолдс пожаловал мастер Джеф-
фри Шелтон, балагур и весельчак, да ещё не с пустыми руками: от
имени милорда Бьюмонта он преподнёс в дар новобрачным штуку
пёстрой турецкой парчи и редкую книгу в теснённом кожаном пере-
плёте - перевод Овидия, выполненный его светлостью графом Вусте-
ром, ибо в свободное от своей кровавой службы время милорд Вустер,
прозванный в народе «Мясником», любил предаваться изящным ис-
кусствам и наукам и наводнил страну своими переводами древних фи-
лософов и трактатами о правилах ведения рыцарских турниров. От
себя лично Джеффри подарил им перину и чудесную серебряную со-
лонку, выполненную в виде корабля с выдвижными ящичками для
специй. Она-то и красовалась посреди пиршественного стола на за-
висть всем гостям, жадно тянувшим руки к имбирю, перцу, шафрану
и корице.

На закате третьего дня гости наконец-то разъехались по до-
мам. С туманной головой, ещё гудящей от хмеля, Уолтем принялся
подсчитывать расходы. Расходы получились немалые, но денег ему
было не жаль - в конце концов, не каждый день люди женятся. Застав-
ший его за этим занятием Джеффри с печальным вздохом напомнил,
что предоставленный ему месяц отлучки истёк несколько дней назад,
и что завтра утром было бы не худо тронуться в путь. На том и сгово-
рились.

52

Утром, наедине прощаясь с женой, Уолтем долго давал ей со-
веты и наставления по части экономного ведения хозяйства, крепко
поцеловал её в губы и, уже дойдя до двери, обернулся и сказал:

- Моя любезная жёнушка, если когда-нибудь я узнаю, что ты
наставила мне рога, я тебя прибью.

- Побойтесь Бога, сэр! Что вы такое говорите! Я же поклялась
хранить вам верность! – возмущённо воскликнула мистрис Уолтем и,
подобно всем женщинам, имевшим слабость к плотским утехам, по-
думала, лукаво улыбнувшись: «Если я наставлю тебе рога, мой при-
гожий муженёк, ты об этом никогда не узнаешь, будь спокоен».

Простившись с тестем, который говорил со своим сквайром
уже не так почтительно, как прежде, Уолтем вскочил на коня и в со-
провождении мастера Джеффри Шелтона выехал за ворота.

Какое-то время они ехали молча, прислушиваясь к звукам, ко-
торые доносил до них ветер: к лаю собак и стуку молота в деревенской
кузнице, к пению птиц и шелесту высокой травы у обочины дороги.
Джеффри первым нарушил молчание.

- У меня что-то голова болит, - проговорил он жалобным то-
ном. – Послушай, Уилл, не заехать ли нам в какую-нибудь таверну?

С тех пор как они породнились, они обращались друг к другу
по имени, что втайне смущало Уолтема: он был старше Джеффри
всего лишь на год, но при дворе виконта Бьюмонта занимал более вы-
сокую должность и опасался, что фамильярность со стороны шурина,
скромного постельничего, будет мешать ему впоследствии, когда они
оба вернутся к своим служебным обязанностям.

- Хорошо, Джефф, - подумав, согласился Уолтем. – Давай за-
едем в Мелтон. Я знаю владельца тамошней гостиницы, он примет нас
с радостью.

- Вот и славно! – оживился Джеффри. – Надеюсь, по дороге в
Ноттингем нам попадётся ещё три или четыре таверны. Будет глупо,
если мы туда не заглянем.

- Даже не думай, - отрезал Уолтем. – К тому времени, когда
мы прибудем в Ноттингем, мы должны как следует протрезветь.

- Это ещё почему?
- Милорду Бьюмонту вряд ли понравятся пьяные слуги, а я не
хочу его рассердить.
Джеффри от души рассмеялся.
- Нашего виконта трезвенником не назовёшь. Поверь, он
весьма снисходителен к тем, кто, как и он сам, любит пропустить на
досуге стаканчик.

53

«Чего доброго, я с ними сопьюсь», - сердито подумал Уолтем.
- Милорд Бьюмонт волен делать, что хочет, - сухо возразил
он, - но его слугам не пристало подражать его порокам и пагубным
страстям.
«То же мне, проповедник нашёлся», - сердито подумал Джеф-
фри. Он обиделся и надолго замолк.

Пожалуй, впервые в жизни Уолтем входил в двери гостиницы
«Белый олень» с гордо поднятой головой и с лёгким сердцем. Он
больше не был жалким безземельным джентри, весь капитал которого
составляли милости его ветреного господина, подобравшего его в ни-
щете и безвестности. Теперь он был горд и уверен в себе, ибо обладал
тем, о чём прежде мог только мечтать: у него была почётная долж-
ность, молодая жена, достаток и, самое главное, земля Уолтем-Уол-
дса, кормившая восемь поколений его предков.

Увидев его в этот раз, Саймон Броук вышел из-за стойки, ста-
щил с головы шляпу и поклонился в пояс.

- Добро пожаловать, сквайр Уолтем, - почтительно прогово-
рил он.

- Приветствую вас, почтенный Броук, - немного торже-
ственно и официально ответил Уолтем, но, вопреки своему при-
творно-спесивому виду, обнял старика, который прослезился от уми-
ления.

- Джоэнн! – крикнул старый трактирщик. – Джоэнн, где тебя
черти носят?! Живо неси вино и лучшую закуску!

Хозяйка и две её служанки сбились с ног, накрывая обеден-
ный стол в хозяйских покоях. Они поставили перед гостями самые
лучшие кушанья, которые обычно подавались лишь самым знатным
посетителям – хозяин был рад услужить, а Уолтем и не думал ску-
питься.

Шумно усевшись за стол, старик разговорился с гостями.
- Как же, сэр, знаю, всё знаю. И про Чилтона, чтоб ему в аду
гореть до страшного суда, и про милорда Бьюмонта… Кто бы мог по-
думать, что он вернёт вам наследство!
- Вернуть-то вернул, но на условиях личной службы, - заме-
тил Уолтем.
- Пресвятая Дева Мария! – изумился старик. – А как же ваш
прежний хозяин, осмелюсь спросить? Неужто он вас отпустил?
- Представьте себе, отпустил, хотя ему очень не хотелось со
мной расставаться.
- Да-а, что там говорить, любил он вас, это точно.

54

Уолтем грустно улыбнулся, как и всегда, когда вспоминал
лорда Крэйфорда.

- Почему вы так решили?
- Так ведь вы с ним поссорились, помните? – хитро сощурив
глаза, проговорил старик. Из деликатности не желая смущать моло-
дого сквайра перед его товарищем, он украдкой провёл рукой по лицу,
намекая на синяки и ссадины, украшавшие щёки Уолтема, когда он
был здесь в последний раз. – Со слугами не ссорятся, сэр. Вот и выхо-
дит, что он относился к вам, как к другу.
Джеффри, сидевший с набитым ртом, перестал жевать и
навострил уши.
- Вы правы, дядюшка Броук, - подтвердил Уолтем, вздыхая.
- А что же милорд Бьюмонт? Вы у него в чести?
Уолтем покосился на Джеффри и, подумав, честно ответил:
- Я пробыл при нём совсем немного и попросил месяц от-
лучки, чтобы жениться. Я женат уже целых четыре дня.
Трактирщик всплеснул руками.
- Примите мои поздравления, сэр! Кто же ваша супруга, осме-
люсь спросить?
Уолтем рассказал ему про Нэнси и про то, что ему пришлось
оставить её одну в медовый месяц – времена настали неспокойные, и
долг вынуждал его вернуться к служебным обязанностям.
Старик залпом осушил кубок за здоровье молодых, после
чего, отбросив показную беззаботность, вполголоса подтвердил:
- Вы правы, сэр, времена настали худые. Вчера тут ко мне за-
ходил старый Хэнк, мой давнишний приятель из Бивер-касла, что уже
много лет состоит пехотинцем в отряде виконта Бьюмонта ещё со вре-
мён его покойного отца. Давненько мы с ним не видались, что и гово-
рить!.. Так вот, я от него столько новостей узнал, сколько в жизни за
один раз и не слыхивал.
И старый трактирщик пересказал своим гостям последние но-
вости: о битве при Эджкотте, о захвате в плен графа Пэмброка и о
разгроме отряда графа Девона. Потом он с опаской покосился на мо-
лодых людей, слушавших его с возрастающей тревогой, и прибавил:
- Старый Хэнк, хоть и не трус, но билом орудовать не охот-
ник. Одним словом, сбежал он от вашего виконта, чего греха таить. И
рассказал, что от короля тоже многие бежали - и рыцари, и сквайры,
и простые воины – никому не хотелось воевать с графом Уориком. И
всё бы ничего, да только с его королевской милостью осталось чело-
век пять, и среди них ваш виконт. Они в лесу прятались, возле деревни
Калверт, но не долго: люди графа Уорика их выследили и схватили.
Его собеседники, забыв про еду и вино, растерянно смотрели

55

на старика, не веря своим ушам.
- Старый Хэнк как раз в Калверте отсиживался и собствен-

ными глазами видел, как пленного короля везли куда-то на запад под
охраной графских лучников.

- А что же милорд Бьюмонт? – в один голос спросили Уолтем
и Джеффри.

- Его туже куда-то повезли, но другой дорогой, в сторону Ко-
вентри. Не иначе, на казнь.

- Типун вам на язык! – в сердцах воскликнул Джеффри, вска-
кивая из-за стола.

- Господи! Что же мы тут сидим?! – закричал Уолтем.
Ему невольно вспомнился сквайр Джон Эпли, камергер лорда
Крэйфорда, человек трусоватый, но в минуту опасности проявивший
завидное мужество и спасший жизнь своему раненому господину, по-
павшему в плен. «Чем же я хуже него? – подумалось Уолтему. –
Неужели у меня не хватит смелости вызволить из беды моего лорда и
благодетеля, если только это будет в моих силах?».
Не закончив обеда и не допив вина, они наспех простились с
хозяином, выбежали во двор, приказали конюхам немедля запрягать
и, вскочив на коней, помчались на юг, в Ковентри, надеясь узнать хоть
что-нибудь о судьбе виконта Бьюмонта.
В Ковентри они приехали на закате и, переночевав на посто-
ялом дворе, наутро отправились блуждать по городским улицам, вы-
спрашивая прохожих. Им приходилось проявлять осторожность и го-
ворить намёками, чтобы горожане не приняли их за вражеских шпио-
нов и не отдали на расправу городской страже, которая вполне могла
засадить их в тюрьму. Наконец, после долгих мытарств им удалось
узнать, что виконта Бьюмонта в город не привозили, а всех пленников
графа Уорика доставили в его замок Уорик-касл, стоящий на берегу
реки Эйвон. Услышав об этом, Джеффри от отчаянья едва не запла-
кал.
- Как же мы попадём в этот чёртов замок? – спросил он без
всякой надежды в голосе.
- Не знаю, - с досадой ответил Уолтем. Однако, помолчав,
убеждённо прибавил: - Но мы наверняка что-нибудь придумаем.

3.

Комната, расположенная на втором этаже виллы Олни, стоя-
щей на окраине деревушки с тем же названием, была небольшой и до-

56

вольно убогой. Желая придать ей видимость уюта, пол устлали соло-
менными циновками, на стену у кровати повесили шпалеру, изрядно
потраченную молью, а потёртые от времени кожаные сиденья кресел
и стульев прикрыли пёстрыми банкерами1. Но, едва переступив порог,
король Эдвард возненавидел эту комнату, ибо для него она стала чем-
то вроде тюремной камеры.

С ним обращались с подобающим почтением, отмыли его в
горячей ванне, накормили сытным обедом, облачили в королевское
платье, найденное в его походном шатре, и оставили одного в этой
убогой комнатёнке. Дверь не запирали, однако взяли с него слово ры-
царя и короля, что он не замыслит побега. Верный слову, бежать он
не пытался, да и куда ему было бежать, одному, без свиты и без
охраны? Побродив из угла в угол, будто пленённый лев, запертый в
клетку, томясь и тоскуя, он упал в кресло и постарался спокойно оце-
нить ситуацию.

Ему было всего двадцать семь лет, и восемь из них он правил
Англией. Правил, как умел, сначала с помощью своего всесильного
кузена, графа Уорика, потом с помощью многочисленных родичей
своей супруги, подавляя то и дело вспыхивающие мятежи и в свобод-
ное время предаваясь охотничьим и любовным утехам. Одним сло-
вом, не слишком усердно.

Без всякого сомнения, он, с ранней юности увенчанный сла-
вой героя, обладал всеми задатками великого государя; ему не хватало
лишь самой малости – опыта, преходящего с годами, и мудрых совет-
ников, искушённых в делах. Не хватало особенно сейчас, когда он
остался совершенно один, всеми преданный, покинутый и унижен-
ный. Природный здравый смысл подсказывал, что ему надлежит сми-
риться, хотя бы для вида, чтобы сохранить жизнь и корону, ибо в Ан-
глии незадачливые короли уже не раз становились кровавой жертвой
взбунтовавшихся подданных. Достаточно вспомнить Эдварда II, по
приказу собственной жены убитого в замке Беркли, или Ричарда II,
которого в своё время возненавидели все, начиная с магнатов и кончая
восставшей чернью, и которого, после вынужденного отречения, тихо
и буднично прикончили в Помфрете2. Если он не хотел повторить их
печальную участь, ему следовало согласиться на любые условия, ка-
кие ему предложат, и он понимал это. Однако вспыльчивый нрав пе-
ресилил, и он, проклиная злой рок и всех своих подданных без раз-
бора, предался безудержному гневу, впрочем, вполне справедливому.

1 Банкер – диванная подушка или тканевая накидка на сиденье стула или
кресла.

2 Помфрет (латинское название - Понтефракт) – королевский замок в граф-
стве Йоркшир.

57

Вскочив с места, он принялся крушить всё, что попадалось под руку
– предметы обихода, посуду и мебель. Переломав стулья и даже не-
большой круглый стол, он взял в руки скамеечку для ног, собираясь
запустить ею в стену, но тут за дверью послышались шаги, и в ком-
нату без доклада вошёл тот, кого он меньше всего ожидал увидеть -
Томас Боурчер архиепископ Кентерберийский и глава всего англий-
ского духовенства. Увидев его, король Эдвард - вспотевший, с рас-
красневшимся от гнева и усилий лицом - замер и швырнул скамеечку
на пол, в душе устыдившись своей нелепой выходки.

Архиепископ Кентерберийский, достойнейший прелат пяти-
десяти семи лет, человек мудрый и рассудительный, знал, как усми-
рить гнев молодого короля, с которым он состоял в родстве. Едва пе-
реступив порог, он, в знак почтения к его королевскому сану, сми-
ренно поклонился, затем приблизился к нему и благословил его тем
неспешным и полным мистического смысла и достоинства жестом,
каким в старинных преданиях святые угодники усмиряют диких и лю-
тых нравом лесных зверей. Смутившемуся королю не оставалось ни-
чего другого, как почтительно поцеловать благословившую его руку.

- Я рад видеть вас, милорд, - проговорил король Эдвард, но
дрожь в голосе выдала его смятение и ещё не унявшийся гнев. –
Прошу садиться, - прибавил он, указывая на единственное в комнате
уцелевшее кресло.

Подставив под ноги скамеечку, архиепископ удобно располо-
жился в кресле, ничуть не смущаясь тем фактом, что король и владыка
Англии остался стоять перед ним; пожалуй, так было даже лучше –
пусть почувствует, что он здесь всего лишь пленник, которому пора
образумиться.

- Сир, я прибыл сюда по поручению вашего высокородного
кузена, графа Уорика… - начал архиепископ, но король Эдвард пре-
рвал его, разразившись бранью и криками.

- Я слышать о нём не желаю! Что он о себе возомнил, этот
изменник и мятежник?! Он посмел объявить меня своим пленником и
надеется, что я стану вести с ним переговоры?! Дерзкий наглец! Я
пока ещё король, чёрт меня побери, и никому не позволю делать из
меня посмешище в глазах всего христианского мира!

Он кричал в том же духе довольно долго. Архиепископ тер-
пеливо слушал его, подперев подбородок рукой, и на его умном, су-
ховатом и морщинистом лице не отражалось ровно никаких чувств.
Когда король Эдвард умолк, чтобы отдышаться, он спокойно прого-
ворил:

- Сир, ваша горячность вынуждает меня возразить вам, и я
осмелюсь напомнить, что граф Уорик, которого ваша милость в гневе

58

изволила назвать «изменником» и «мятежником», является самым
верным и преданным вашим слугою, и он уже не раз доказывал вам
это на деле. Вспомните, сколь самоотверженно он служил вам в преж-
ние времена. Вспомните, что именно он, проявив завидную доблесть,
похвальное мужество и твёрдость духа перед лицом злобных и непри-
миримых врагов, с мечом в руках добыл для вас корону Англии…

- А теперь вознамерился отнять её у меня! – снова перебил
его король Эдвард, багровея от гнева. – Хотел бы я знать, кого же на
этот раз он сделает королём?! Полоумного Гарри Ланкастера, кото-
рого я приказал заточить в Тауэр?! Или моего любезного брата Джор-
джа?!

- Сир, будь это так, я бы не говорил сейчас с вами…
- Будь это иначе, я бы не торчал в этом чёртовом доме на по-
ложении пленника! Чего он от меня хочет?! Чтобы я добровольно от-
рёкся от престола?! Не дождётся!
Со стороны их диалог напоминал разговор двух глухих, кото-
рые в силу объективных причин (в данном случае, обоюдного упрям-
ства и уверенности в своей правоте) не могут услышать друг друга.
«Тяжёлая мне выпала миссия», - устало думал архиепископ
Кентерберийский. «Не будь он святошей, я бы с радостью отправил
его на виселицу», - думал разгневанный король Эдвард.
В разгар этого странного спора в комнату неожиданно вошёл,
опять-таки без доклада, Джордж Нэвилл архиепископ Йоркский и
бывший лорд-канцлер. При виде его, короля Эдварда охватил новый
приступ ярости, которую он даже не пытался сдержать.
- Как вы посмели показаться мне на глаза?! – закричал он. –
Убирайтесь отсюда! Изменник! Предатель! Видеть вас не желаю!
Не собираясь считаться с его желаниями, архиепископ Йорк-
ский заявил, что ни граф Уорик, ни какой-либо другой могуществен-
ный лорд королевства, вовсе не собирается лишать его престола.
Единственное, чего хотят все – и знать, и народ, - это оградить его от
дурного влияния королевы и предателей-фаворитов, Вудвиллов и
Грэев, расхищающих казну и доведших страну до полного упадка.
- И вы смеете говорить это мне в лицо?!! – кричал король Эд-
вард, искренне любивший жену и всех её родичей, преданно служив-
ших ему не за страх, а за совесть.
Герцог Клэренс, который всё это время подслушивал под две-
рью, смекнул, что почтенные прелаты ничего не добьются. Он реши-
тельно распахнул двери и размашистой походкой вошёл в комнату.
Сегодня он был на удивление трезв и деловит – сказывались настав-
ления и выучка сурового графа Уорика.
- Здравствуй, Нэд, давно мы с тобою не виделись, - произнёс

59

он притворно-любезным тоном, пытаясь обнять брата, и когда тот
грубо оттолкнул его, без предисловий перешёл к делу. - Никто не со-
бирается лишать тебя престола. И если ты дашь нам слово отдалить
от себя Вудвиллов и Грэев, и вернуть родичам графа Уорика все их
должности и посты, оскорбительно и незаслуженно отобранные, тебя
с почётом проводят в Лондон, и впредь будут оказывать должное по-
виновение и почтение.

- А если я откажусь? – вызывающе осведомился король Эд-
вард, точно желая убедиться, как далеко способны зайти его вконец
обнаглевшие вассалы во главе с его собственным братом и кузеном.

- Тогда пеняй на себя! – угрожающим тоном процедил сквозь
зубы герцог Клэренс и вышел из комнаты, с треском захлопнув за со-
бой дверь.

Шурша атласом алых сутан, оба архиепископа удалились сле-
дом за ним, весьма благодарные этому грубому и не сдержанному на
язык принцу за то, что он избавил их от необходимости вслух произ-
носить слова, которые никак не шли с их медоточивых уст.

На закате того же дня все трое прибыли в Уорик-касл и доло-
жили графу Уорику о несговорчивости и упрямстве его венценосного
пленника. Он выслушал их с тревогой – недавно ему донесли, что в
центральных графствах среди баронов и народа зреет недовольство
его самоуправством.

- Доставьте короля сюда! – приказал он своему зятю.
- Как вам будет угодно, кузен, - ответствовал герцог Клэренс,
женатый на его дочери, однако по причине непомерной гордыни не
желавший называть его «батюшкой». – Но я готов поклясться, мы ни-
чего не добьёмся.
- Тогда мы принудим его отречься, - равнодушно произнёс
граф Уорик. Для него это было дело решённое.
«Тогда нам придётся его убить», - подумал герцог Клэренс и,
совсем как его брат, уставился куда-то в одну точку голубыми, чуть
припухшими глазами – в мечтах этот честолюбивый интриган уже ви-
дел себя на троне и в королевской мантии.

60

ГЛАВА IV УОРИК-КАСЛ

Я жизнь свою в булавку не ценю.

У. Шекспир, «Гамлет».

1.

В это утро Питер Хэммер, почтенный владелец крестьянской
усадьбы в деревушке Лонгбридж, встал, что называется, не с той ноги.
С самого утра он принялся браниться на жену, которая не слишком
расторопно накрывала завтрак, на сыновей, этих лоботрясов и без-
дельников, на батраков, законченных лентяев, которых в поле не вы-
гонишь, и даже на своего папашу, иссохшего и дряхлого старика, ко-
торый, дни напролёт сидя у очага, изводил его попрёками за неумелое
ведение хозяйства, зудя, будто шершень при виде цветущего вереска.

А как, скажите на милость, в наше время вести хозяйство,
если ленд-лорд каждый Божий день изобретает хитроумные предлоги,
чтобы поднять ренту, если цены на пшеницу падают, а работники без
конца ропщут и требуют повышения платы? И от домашних помощи
не дождёшься, одна морока: жена едва успевает присматривать за до-
мом, а сыновья, три оболтуса-погодка, работать и вовсе не хотят, зато
дни напролёт гоняются по полю за куропатками, не пропускают ни
одной юбки и надоедают бесконечными просьбами купить дворян-
ское звание и герб, как будто у него и без того забот мало.

Продолжая браниться, Питер Хэммер вышел во двор, чтобы
приглядеть за батраками, которые сгружали на телеги провизию: бо-
чонки эля, корзины с овощами, яйцами, мясом и битой птицей, садки
с прудовой рыбой, мешки с мукой, горохом, бобами и прошлогод-
ними орехами – всё это требовалось отвезти в замок Уорик-касл для
продажи, поскольку туда опять понаехали разные знатные лорды, не
считая самого короля, по слухам, захваченного в плен.

«Только бы в цене не прогадать», - раздражённо думал по-
чтенный Хэммер. С тех пор, как его отец ослаб здоровьем и по дого-
вору передал ему землю, дом и всё имущество в полную собствен-
ность, он только и делал, что подсчитывал – то прибыль, то убытки.
Ему это порядком надоело, и теперь, с возрастом, он всё чаще вспо-
минал минувшие времена, когда его дед держал скромную кузнецу на
окраине деревни и от зари до заката орудовал здоровенным молотом1,
высекая из раскалённого металла снопы обжигающих искр. Он и

1 «Хэммер» – по-английски «молот».

61

представить себе не мог, сколько забот будет у его разбогатевшего
внука…

- Дура! Скорей закрой калитку! – закричал Хэммер жене, ко-
торая, войдя в курятник, чтобы накормить кур, забыла опустить ще-
колду. Куры принадлежали лорду мэнора, и пропажа хотя бы одной
из них грозила обернуться немалым штрафом.

- Сам ты старый дурак! – не осталась в долгу любимая жё-
нушка. – Не кричи под руку, лучше помоги!

Ну вот, так и есть - куры с громким кудахтаньем разбежались
по двору. Она бросилась их ловить, но споткнулась о кочку и растя-
нулась на земле во весь рост, ругаясь отборной бранью на своих дар-
моедов-сыновей, во всё молодецкое горло гоготавших от удоволь-
ствия – не каждый день увидишь почтенную хозяйку дома с задрав-
шимися юбками, обнажившими чуть кривоватые толстые ноги.

- Чего стоите?! – прикрикнул на них Хэммер. – Помогайте,
живо!

Повинуясь отцу, они подняли мать и принялись ловить убе-
гающих кур.

В суматохе никто не заметил двух молодых людей, стоящих
на дороге у плетёной из ивняка изгороди. Вполголоса переговарива-
ясь между собой, они с минуту наблюдали за происходящим, держа
коней за поводья, потом открыли ворота и подошли к хозяину с явным
намерением затеять разговор. Вид у обоих был заговорщицкий.

Приглядевшись к ним, Питер Хэммер отметил, что им чуть
больше двадцати лет; один был рыжий и зеленоглазый, другой - кур-
чавый шатен с глазами цвета лесного ореха; судя по тому, что он дер-
жался уверенней и серьёзней, он был за старшего. Оба красовались в
новомодных джекитах тонкого дорогого бархата, в замшевых башма-
ках и щегольских фетровых шляпах с загнутыми полями, украшенных
соколиными и вороньими перьями; на поясе у обоих висели кинжалы
в посеребрённых ножнах искусной и тонкой работы.

Стащив с головы шапку, Питер Хэммер с достоинством по-
клонился и сказал, обращаясь к старшему:

- Чем могу служить, милорд?
- Я не лорд, - немного смутившись, возразил молодой чело-
век. – Я сквайр Уолтем из Лестершира, а это мой друг, мастер Шел-
тон. У нас к тебе срочное и секретное дело. Нам нужна твоя помощь.
- Я всегда готов помочь честным людям, сэр, и при том за
умеренную плату. Если, конечно, ваш секрет не утянет меня на висе-
лицу.
- Не сомневайся, он вполне безопасен, и мы наверняка стол-
куемся о цене.

62

- В таком случае, прошу в мой дом, джентльмены, - прогово-
рил Питер Хэммер, поднаторевший по части изысканных речей в дол-
гих беседах с приходским священником, большим любителем словес-
ных вывертов. – Я к вашим услугам.

Усевшись у окна на крепко сбитый табурет, Уолтем начал без
лишних предисловий:

- Нам нужно попасть в замок, почтенный хозяин. Нет, не тре-
вожься, мы не шпионы и не разбойники. Дело в том, что наши воз-
любленные служат камеристками у графини Уорик. Они сёстры, но
их отец, человек суровый, запретил нам с ними видеться. А нам очень
хочется взглянуть на них хоть одним глазком, сам понимаешь.

«Ну и мастак ты врать!» - не без восхищения подумал Питер
Хэммер и отозвался:

- Конечно, понимаю, сэр. Мне хоть и много годков, но и я ко-
гда-то был молодым. Только, сдаётся мне, попасть в замок будет не-
просто.

- Вот ты-то нам и поможешь, - подал голос Джеффри.
- Это каким же способом? – опешил хозяин.
- Сейчас объясню, - ответил Уолтем и принялся с жаром из-
лагать ему свой план.

Примерно три часа спустя из-за песчаного утёса у юго-запад-
ных ворот Уорик-касла показалась длинная вереница крестьянских
телег, гружёных всевозможной снедью. Перегнувшись через перила
барбакана1, метко прозванного «гнездо вороны», начальник караула
разглядел восседающего верхом на муле Питера Хэммера, известного
в замке поставщика провизии из Лонгбриджа.

- Приветствую, почтенный Хэммер! – прокричал он сверху,
махая рукой. – Опять к нам пожаловал! Да ещё целую свиту с собой
притащил, совсем как у лорда!

Свита у Хэммера и в самом деле была немалая: на каждой из
телег сидело по два-три молодца – его собственные сыновья, батраки
и домашние слуги. И среди них – Уолтем и Джеффри, переодетые в
крестьянское платье.

- А кто, по-твоему, будет разгружать всё это добро? – спросил
Хэммер, махнув рукой в сторону телег, надсадно скрипевших под тя-
жестью многочисленных корзин и мешков.

- Да, что и говорить, добра у тебя немало, - со смесью восхи-
щения и зависти продолжал начальник караула, которому наскучило

1 Барбакан – помещение над воротами замка.

63

с самого рассвета торчать в барбакане и явно хотелось поболтать со
старым знакомым. – Это сколько ж фунтов прибытка ты получишь?

- Не твой прибыток, так и не считай! И хватит языком молоть!
Открывай поскорее ворота, не то на этой жаре у меня вся рыба про-
тухнет! Кто мне за неё заплатит? Ты, что ли?

Что-то сердито пробурчав себе под нос, начальник караула
исчез внутри барбакана, и через несколько минут массивная решётка
ворот с грохотом и лязгом поднялась вверх.

Оказавшись на внутреннем дворе, Уолтем и Джеффри приня-
лись глядеть во все глаза, по возможности стараясь не привлекать к
себе внимания. По значкам на ливреях снующих мимо слуг, они по-
няли, что в замке находились герцог Клэренс и архиепископ Йорк-
ский. «Если так, - подумал Уолтем, - то король наверняка тоже здесь».

Спрыгнув с телеги и стараясь казаться незаметными, оба мо-
лодых человека отошли в дальний угол двора и приуныли: двор был
прямоугольный, со всех сторон обнесённый стеной с огромными баш-
нями – спрятаться было абсолютно негде. По счастью, стража, стоя-
щая на стенах, не обращала на них никакого внимания, с любопыт-
ством наблюдая, как слуги Питера Хэммера затаскивают в кладовую
мешки и корзины.

- Всё, мы пропали, - прошептал побледневший Джеффри. Он
искренне любил виконта Бьюмонта, но его совсем не радовала пер-
спектива оказаться в подвале одной из башен этого грозного замка в
качестве пленника. – И зачем только я тебя послушался!

В душе Уолтем был с ним согласен. Ещё утром его план ка-
зался ему блистательным и легко выполнимым. Но теперь, очутив-
шись внутри замковых стен, он вдруг понял, что попасть сюда – это
одно, а осуществить задуманное, да ещё выбраться отсюда живыми –
совсем другое. «Господи, помоги нам! – мысленно взмолился он. –
Сотвори чудо, Господи!».

Должно быть, он числился у Бога в любимчиках, потому что
чудо незамедлительно свершилось: в двух шагах от них из боковой
двери, расположенной в круглой башне, вышли два человека, перего-
вариваясь на ходу. Один был в рясе францисканского монаха, а дру-
гой, совсем ещё юный, с полудлинными светлыми волосами, был одет
в ливрею лорда Крэйфорда. Уолтем узнал его и, боясь поверить в своё
счастье, дрожащим голосом окликнул:

- Мастер Нэвилл!
Брат Элберт и Дэньел Нэвилл одновременно оглянулись, едва
не стукнувшись лбами. Солнце светило им в лицо, и всё, что они
смогли разглядеть, выйдя на свет из сумрачных замковых покоев, это

64

двоих крестьян в домотканой, с заплатками, одежде, обсыпанной му-
кой, сжимавших в руках дорожные заплечные котомки.

- Мужичьё! – сердито проговорил Дэньел. – Совсем обнаг-
лели! Обращаются к дворянину и считают зазорным поклониться. А
ну, живо кланяйтесь и говорите, что вам от меня нужно!

От волнения совсем позабыв, что он выглядит, как крестья-
нин, Уолтем подошёл к нему ближе – так, чтобы он рассмотрел его
получше.

- Мастер Нэвилл, вы узнаёте меня?
Голубые глаза юноши округлились от удивления.
- Сквайр Уолтем??. Господи, что это на вас надето?
- У меня и моего товарища не было другого способа проник-
нуть в замок.
Дэньел с пониманием кивнул и тут же спросил:
- А для чего вы проникли в замок?
- Я пытаюсь узнать, здесь ли содержится виконт Бьюмонт.
Желая показать свою осведомлённость, Дэньел шёпотом про-
изнёс:
- Здесь содержится король Эдвард. – И, повысив голос, про-
должал: - Виконт Бьюмонт, я слышал, тоже содержится здесь. Но вы
вряд ли сумеете ему помочь – всех пленников графа Уорика стерегут
пуще глаза и не допускают к ним посетителей.
Уолтем и Джеффри обменялись многозначительным взгля-
дом.
- Надеюсь, милорд Крэйфорд пребывает в добром здравии? –
спросил Уолтем, в голове которого созрел ещё один план. Возможно,
он не был таким блистательным, как предыдущий, но, по его мнению,
был более безопасен.
- Да, сэр, благодарю, его светлость в добром здравии. Он
здесь вместе с супругой. Миледи ожидает ребёнка.
- Какая приятная новость, - улыбнулся Уолтем. – Я был бы
рад повидать милорда, да и мою сестру тоже. Она здесь, с миледи?
- Нет, сэр. Мисс Элис осталась в лондонском доме милорда.
- Очень жаль.
- Когда я видел её в последний раз, она была вполне здорова.
- Как только я вернусь в Лондон, то непременно загляну к ней.
А теперь не сочите за труд проводить меня к его светлости.
- Охотно, сэр. Идёмте.
- С радостью, но только не в этом наряде. Мне и мастеру Шел-
тону нужно переодеться. Не найдётся ли здесь поблизости укромного
уголка?
- Найдётся. Идёмте, сэр, я покажу.

65

Раскланявшись с братом Элбертом, который отправился по
своим делам, Дэньел повёл молодых людей в замок через привратниц-
кую, на ходу небрежно бросив страже:

- Это со мной.
Под лестницей, ведущей во внутренние покои, находился не-
большой чулан с низким потолком. Втолкнув туда своих спутников,
Дэньел на всякий случай остался стоять у двери, ожидая, когда они
скинут своё тряпьё и облачатся в подобающее платье. На это ушло
несколько минут – в чулане было темно, а на их новомодном наряде
было слишком много завязок и застёжек. Наконец, они вышли на свет,
слегка примятые, но довольные. Оглядев их, Дэньел улыбнулся.
- Вот теперь я узнаю вас, сквайр Уолтем, - сказал он и почти-
тельно поклонился.
Идя следом за ним по запутанному лабиринту коридоров, пе-
реходов и крытых галерей, Уолтем даже не пытался запомнить до-
рогу. Он давно уже понял, что без посторонней помощи им отсюда не
выбраться, но старался не думать об этом. Он думал о несчастном
Джоне Бьюмонте, сделавшем ему так много добра и попавшем в беду.
И снова, уже в который раз, мысленно поклялся спасти его любой це-
ной.

2.

Граф Уорик, человек дальновидный, на сей раз проявил к пле-
мяннику снисхождение. Возможно, он не хотел настраивать его про-
тив себя, чтобы использовать в каких-то своих тайных целях, как он
всегда использовал людей, включая самых близких; возможно, он
оценил его участие в подготовке к бунту; возможно, его растрогало
будущее материнство леди Мэри (если, конечно, его вообще можно
было растрогать). Так или иначе, но в своём замке Уорик-касл он от-
вёл лорду Крэйфорду отдельные покои рядом с покоями пленённого
короля, располагавшиеся в башне, ещё со времён римлян получившей
название «Башня Цезаря». С его стороны это было не лишено остро-
умия: на самом верху – непутёвый кузен, король Эдвард, посередине
– недоумок племянник с беременной женой, а в глубоком подземелье,
в заточении – враги, и все – в одном месте, под надёжным присмот-
ром.

Лорд Крэйфорд наслаждался тихим семейным счастьем: по
утрам он выезжал на соколиную охоту, днём ворковал с любимой же-
ной, а по вечерам посещал семейные ужины и заседания графского
Совета, где обсуждались важные дела. Однажды леди Мэри спросила

66

его, что они здесь делают и почему не возвращаются домой. «У нас
наконец-то начался медовый месяц, любовь моя, - ответил он. – И по-
том, мне кажется, я могу понадобиться дяде». На самом деле, со дня
женитьбы остепенившийся и повзрослевший не столько телом,
сколько разумом, он не хотел упускать возможности влиять на ход
событий и стремился любой ценой упрочить своё положение при
дворе графа Уорика, где ныне вершились судьбы королевства и са-
мого короля.

Между тем, король Эдвард за несколько дней заточения в Уо-
рик-касле стал чем-то вроде местной достопримечательности – зам-
кового призрака, о котором все знают, но не говорят вслух. Пленён-
ный, но ещё не сломленный духом, он продолжал всё ту же не слиш-
ком дальновидную политику, чем дальше, тем больше усугублявшую
его положение: он гневался. Порою его гневливость принимала
формы полудетских капризов. Крушить графскую мебель он больше
не решался, но не далее, как позавчера, заявил, что яства, поданные
ему на обед, годятся лишь на прокорм свиней. Вчера он потребовал
привести к нему хозяина замка, который по старинному обычаю дол-
жен был на коленях прислуживать ему за столом. А сегодня объявил,
что ему зазорно принимать услуги от графской челяди (под «челя-
дью» он разумел весьма родовитых дворян) и повелел доставить сюда
его камергеров.

Терпение графа Уорика иссякло. Он вызвал лорда Крэйфорда
и без лишних предисловий заявил:

- Ступай к нему и постарайся его образумить, не то я за себя
не ручаюсь!

Услышав это «я за себя не ручаюсь», лорд Крэйфорд понял,
что теперь от его сметливости и красноречия зависит дальнейшая
судьба, если не жизнь, короля Эдварда, и это встревожило его всерьёз:
в случае неудачи ему заранее отводилась роль виноватого, но вина
была бы слишком тяжела, а последствия – ужасны и необратимы.

Около получаса он собирался с мыслями, прежде чем ре-
шился постучать в дверь на самом верху Башни Цезаря. На его стук
никто не ответил, но едва он переступил порог, в него полетела чу-
гунная каминная кочерга – король Эдвард ожидал увидеть всё ту же
«челядь» и запустил в него кочергой, толком не разглядев, кто перед
ним.

Узнав лорда Крэйфорда, он переменился в лице.
- Так я и знал! И ты здесь, предатель! – воскликнул он с
неподдельной болью в голосе, после чего упал в кресло и прикрыл
глаза рукой – он страдал, и страдал непритворно.

67

Увидев его теперь, оскорблённого и униженного, лорд Крэй-
форд, ненавидевший его ещё минуту назад, неожиданно для себя по-
нял, что испытывает к нему чувство, похожее на жалость. Не раз и не
два, присутствуя на семейных Советах, он становился свидетелем
того, как его дядюшка, потворствуя тайным желаниям герцога Клэ-
ренса, поднимал вопрос о низложении короля. Он не сомневался, что
эти двое вполне способны на крайность и пойдут до конца, если не
добьются своего. Однако, в отличие от этих беспринципных интрига-
нов, лорд Крэйфорд определённо не был готов становиться соучаст-
ником самого вероломного и страшного преступления, какое только
можно измыслить – убийства короля, помазанника Божьего, но он об
этом не сожалел.

В знак смирения преклонив колено, он вкрадчиво возразил:
- Я не предатель, ваша милость. Ни один из моих держателей
не участвовал в мятеже, ни на Севере, ни на юге.
Король Эдвард, разумеется, ему не поверил, но всё же прину-
дил себя взглянуть на этого лжеца, смиренный вид которого был ему
неприятен, ибо он знал цену и этим лживым речам, и этому показному
смирению.
- По-вашему, милорд, я должен вам верить? – горько усмеха-
ясь, спросил он.
- Клянусь крестом святого Андрея, это правда!
Клятва была достаточно серьёзной, и король Эдвард подумал,
что при всей своей изворотливости лорд Крэйфорд вполне мог укло-
ниться от прямого участия в мятеже.
- Допустим, - нехотя согласился он. – Но, если так, что вы де-
лаете здесь, среди изменников и предателей?
- Я притворяюсь одним из них, ваша милость.
- Зачем?
- Если они захотят причинить вам вред, я постараюсь им по-
мешать.
По губам короля Эдварда скользнула ещё одна горькая
усмешка.
- И вы уверены, что сможете им помешать?
- Говоря по правде, не слишком уверен, ваша милость. Граф
Уорик и герцог Клэренс со мной не считаются, но я уповаю на благо-
разумие наших почтенных прелатов - архиепископа Йоркского и ар-
хиепископа Кентерберийского.
- А как насчёт остальных?
- Кого ваша милость имеет в виду?
- Ваших многочисленных родичей, чёрт бы побрал их всех
вместе взятых! – вспылил король Эдвард.

68

- Граф Нортамберленд не участвовал в мятеже. Как и подо-
бает вашему верному слуге, он до сих пор тщетно пытается подавить
восстание в Ланкашире и в Нортамберленде.

- А лорд Латимер?
- Несчастный старик лишился рассудка, когда узнал, что его
единственный сын погиб двадцать шестого дня в долине Хэджли-
Коут. В тот же день лорд Дадли лишился сразу двоих сыновей. А что
касается остальных моих родичей, то, смею вас уверить, они не соби-
рались доводить дело до крайности и после битвы в панике разъеха-
лись по домам. Знай они наперёд, что всё обернётся так скверно, они
бы никогда не присоединились к мятежу моего дядюшки Уорика. Им,
как и мне, и в страшном сне не могло присниться, что граф Уорик
посмеет взять вас в плен, не во гнев будь сказано вашей милости.
Король Эдвард сделал вид, что поверил этим сомнительным
доводам и с видом оскорблённого достоинства протянул ему руку для
поцелуя.
«Первая партия выиграна», - подумал лорд Крэйфорд, выпус-
кая его руку из своих цепких холодных пальцев. Чудом удержавшись
от торжествующей улыбки, он встал и со своим неподражаемым
нэвилловским прямодушием признался:
- Сир, меня подослал к вам граф Уорик.
- Вы держите меня за болвана, милорд? Я догадался об этом
без вашей подсказки. Что ему нужно?
- Он составил для меня целую речь, надеясь, что я по старой
памяти сумею убедить вашу милость не упрямиться и не гневаться
понапрасну, но я не намерен повторять эти бредни. Я полагаю, вашей
милости пора узнать правду.
- Какую «правду»? – насторожился король Эдвард. Он съё-
жился в кресле, ожидая самого худшего, и в этот миг его душа была
беззащитна, словно душа невинного младенца.
- Правду, которую до сего дня никто не осмелился вам ска-
зать, - ответил лорд Крэйфорд тоном трагика, на подмостках дешёвого
балагана читающего последний монолог, и умело разжигая его нетер-
пение и затаённый страх.
- Говорите!
- Уильям Херберт обезглавлен, ваша милость.
- Я это знаю.
- Его брат, сэр Ричард, тоже.
- Знаю. Кто ещё?
- Граф Девон, ваша милость.
- Это не новость, милорд. Кто ещё?

69

Лорд Крэйфорд вдруг подумал, что в этом мире всё повторя-
ется: почти полгода тому назад они вот так же беседовали с глазу на
глаз в зимней гостиной Крэйфорд-хауза, только теперь поменялись
ролями – король Эдвард был подавлен, но искренен, тогда как ему са-
мому приходилось лицемерить, разыгрывая скорбь. Опасаясь, что
взгляд его выдаст, он склонил голову, прежде чем сказать:

- Двенадцатого дня в замке Кенилуорт граф Риверс принял
смерть от рук палача. Он не просил пощады, не проклинал своих вра-
гов и умер с достоинством.

Лорд Крэйфорд умолк, ожидая новой вспышки королевского
гнева, но, услышав эту поистине страшную для него весть, король Эд-
вард молча закрыл руками лицо. Он просидел так с минуту, и когда
опустил руки, лорд Крэйфорд увидел в его глазах слёзы: он любил
графа Риверса – предмет лютой ненависти всех остальных, и был глу-
боко потрясён его гибелью.

- Его сыновей тоже схватили? – приглушённо спросил он.
- Энтони Скейлза до сих пор ищут, ваша милость.
- А Джона?
- Он был казнён на глазах у отца в тот же день.
Лорд Крэйфорд не лгал - это было маленькой местью со сто-
роны графа Уорика, человека, в общем-то, не жестокосердного и, без
всякого сомнения, справедливого. Просто, как и его царственный ку-
зен, он умел быть беспощадным к своим личным врагам и по-своему
понимал справедливость.
- Оставь меня, Эдд, - тихо попросил король Эдвард.
Его просьба была равносильна приказу, однако лорд Крэй-
форд не ушёл – он ещё не закончил. Для большей убедительности от-
бросив официальный тон, он вполне искренне произнёс:
– Я понимаю, что ты чувствуешь, Нэд. Но сейчас не время
предаваться печали, если ты хочешь сохранить корону и жизнь. Тебя
окружают враги, и они ни перед чем не остановятся, чтобы достичь
своей цели.
В затравленных глазах короля Эдварда мелькнуло смятение.
- Какова же их цель?
- Она не нова: отдалить от тебя родичей королевы и вернуть
себе утраченные посты. Графа Риверса и его сына не воскресить, как
не воскресить беднягу Уильяма Херберта и Хамфри Стаффорда, ко-
торых лишили жизни только потому, что они служили тебе верой и
правдой. По мнению графа Уорика, они незаслуженно пользовались
влиянием, принадлежащим по праву лишь ему одному. Так верни ему
это влияние, чёрт тебя побери! Верни хотя бы на время и только для

70

вида. Притворись, что ты смирился и соглашайся на любые его усло-
вия, иначе… Иначе ты никогда не выйдешь из этих стен, и я ничем не
сумею тебе помочь. Прости, Нэд, но это правда. Они принудят тебя
отречься, а потом… Ты лучше меня знаешь, что они с тобой сделают.

- Не посмеют! – в гневе воскликнул король Эдвард, ударив
кулаком по подлокотнику кресла.

- Посмеют. Им нечего терять, особенно Джорджу Клэренсу,
который спит и видит себя на троне. На твоём троне, Нэд. Пожалуй-
ста, уступи им. Сделай это не только ради себя, но ради всех тех, кто
искренне тебя любит, ради сохранения мира и порядка в стране, ради
блага народа – твой народ в тебя верит. Вспомни о своём долге, долге
короля перед своим королевством, и уступи.

Подумав с минуту, король Эдвард поднялся с места. Он по-
смотрел на лорда Крэйфорда тем загадочным, отстранённым взгля-
дом, каким обычно смотрел перед собой в минуты глубокой задумчи-
вости, и сухо произнёс:

- Должен признаться, милорд, вы меня удивили – прежде
ваши уста не произносили столь мудрых речей. Если вы соблагово-
лите дать мне время на размышление, я сообщу вам о моём решении
нынче же вечером. А теперь ступайте, мне нужно побыть одному.

«Ну вот, ещё одна битва выиграна», - подумал лорд Крэй-
форд. Вполне довольный собой, он победно улыбнулся, хотя, на этот
раз победа принадлежала им обоим, и с поклоном сказал:

- Как прикажете, сир.
Выйдя за дверь, он направился в покои графа Уорика для до-
клада, а после вернулся к себе, в Башню Цезаря, чтобы спокойно об-
думать состоявшийся разговор. Поглощённый своими мыслями, он не
сразу заметил посетителя, поджидающего его на стуле у окна.

Уолтем ожидал его уже более получаса под присмотром ма-
стера Дэньела Нэвилла, который при появлении лорда Крэйфорда без
напоминаний деликатно удалился.

- Господи, Уильям! Как я рад тебя видеть! – воскликнул лорд
Крэйфорд, разглядев посетителя.

По старой привычке он хотел обнять своего бывшего секре-
таря, но вовремя одумался. По его лицу вдруг пробежала тень тревоги.

- Что ты здесь делаешь?
Ещё не услышав ответа, он и сам понял причину его неожи-
данного появления в замке - виконт Бьюмонт был арестован и поса-
жен в здешний подвал.

71

Заметно смущённый, Уолтем, отдавая дань вежливости, отве-
тил:

- Я пришёл повидаться, милорд. Рад видеть вашу светлость в
добром здравии.

Лорд Крэйфорд любезно предложил ему сесть, рассказал о
его сестре и начал расспрашивать: «Как поживаешь, Уильям? Дово-
лен ли ты своей должностью? Как идут дела в твоём поместье?». Он
старался отдалить неприятный для обоих разговор, и Уолтем, благо-
дарный ему за это, охотно рассказывал о себе. Услышав, что он женат,
лорд Крэйфорд от души поздравил его с этим событием, не преминув
сдобрить свои слова парой сальных шуточек в адрес всего женского
пола. Уолтем, к его удивлению, не обиделся, и когда формальности
были соблюдены, перешёл к делу.

- Милорд, я нисколько не сомневаюсь, что вам известно, по-
чему я здесь, - сказал он со свойственным ему прямодушием, стараясь
говорить спокойно и убедительно. – Попасть в этот замок мне и моему
товарищу стоило большого труда.

- Так ты не один? – с любопытством спросил лорд Крэйфорд.
- Нас двое, милорд, и мы в вашей власти. Вы можете выдать
нас стражникам, но я уверен, что вы этого не сделаете.
- Разумеется, не сделаю.
- Тогда умоляю вас, скажите мне правду: здесь ли содержится
виконт Бьюмонт?
- Да. Если не ошибаюсь, его заточили в подвал этой башни.
- Могу ли я узнать, по какому праву его подвергли аресту? В
чём его обвиняют?
Лорд Крэйфорд неожиданно рассмеялся – ехидно и зло.
- С каких это пор ты начал проявлять беспокойство о нём?
Помнится, когда ты покидал мой дом, ты собирался накормить его
ядом или прирезать во сне. Я ничего не напутал?
Уолтем покраснел, стыдясь своих давних нелепых подозре-
ний.
- Милорд, я ничего не знал о нём прежде, зато теперь твёрдо
знаю: он неповинен в смерти моих близких, и это так же верно, как и
то, что я пришёл сюда с намерением его спасти.
Лорд Крэйфорд опять рассмеялся, на этот раз от души.
- Спасти? – переспросил он, давясь от смеха. – Ты собира-
ешься его спасти??. Каким же это способом, хотел бы я знать?
- Это будет зависеть от того, в чём его обвиняют.
- Насколько я знаю, ни в чём.
- Тогда почему он под арестом?
- Понятия не имею, - честно ответил лорд Крэйфорд, пожимая

72

плечами. – Наверное, моему дядюшке не понравились цвета его герба,
покрой его джекита, его дерзкая физиономия или ещё что-нибудь, -
предположил он и снова от души рассмеялся. - Откуда мне знать?

В отличие от него, Уолтему было не до смеха – он понял, что
лорд Крэйфорд не лжёт, и что очередной его план с треском прова-
лился, но другого плана у него не было. Пока ещё не было.

- Что же мне делать? – вслух подумал он.
- На твоём месте, - насмешливо ответил лорд Крэйфорд, - я
бы пошёл к графу Уорику и прямо спросил: на каком, мол, основании,
вы приказали арестовать Джека Бьюмонта, это недобитое отродье од-
ного из ланкастерских прихвостней. Правда, для начала тебе придётся
признаться, что ты вместе с дружком тайком проник в его замок. Уве-
рен, мой дядюшка придёт в полный восторг, после чего незамедли-
тельно прикажет арестовать вас обоих. Не беспокойся, он справедлив
и рассудителен, так что, если вас не повесят через четверть часа, то
непременно отпустят, но не раньше, чем отрубленная голова Джека
Бьюмонта украсит главные ворота этого замка.
В душе лорд Крэйфорд, человек до крайности ревнивый,
наслаждался смятением бедняги Уолтема, смотревшего на него гла-
зами побитой собаки, но он лукавил, выдавая желаемое за действи-
тельное: граф Уорик, как и его ближайшие слуги, давно уже позабыл,
что в замковом подземелье томится какой-то там виконт Бьюмонт –
фигура, не стоящая внимания, а напоминать ему об этом лорд Крэй-
форд не собирался отчасти из мести, отчасти из пренебрежения к его
судьбе.
- Так тебя проводить к дяде?
- Милорд, я уверен, вы могли бы вступиться за него, если бы
пожелали, - с упрёком в голосе сказал Уолтем.
- Да, мог бы, - легко согласился лорд Крэйфорд. – Но ради
этого негодяя, который разлучил нас с тобой, я и пальцем не поше-
велю.
- Даже если я попрошу вас об этом?
- Даже если ты на коленях будешь меня умолять.
- Это ваше последнее слово?
- Я слов на ветер не бросаю, ты же знаешь.
- В таком случае, прощайте, милорд.
- Прощай.
Изо всех сил стараясь скрыть отчаяние, Уолтем с достоин-
ством поклонился и вышел из комнаты. Проводив его взглядом, лорд
Крэйфорд подумал, что этот болван, вероятнее всего, наделает глупо-
стей, и тогда ему придётся вмешаться. Но он был уверен, что граф
Уорик не откажет ему в просьбе, особенно теперь, когда он почти

73

наверняка добился уступок от несговорчивого короля.

- Нас схватят, этот точно, - выслушав Уолтема, тоном обре-
чённого проговорил Джеффри. – Этот лорд Крэйфорд сам же на нас и
донесёт, и мы окажемся за решёткой, а то и в петле.

- Не окажемся, - возразил Уолтем, придумавший ещё один
план.

- Вот как? И что нам, по-твоему, делать?
- У нас нет выбора, Джефф1. Или нас поймают как вражеских
лазутчиков, или мы сами пойдём к начальнику охраны графа Уорика
и потребуем объяснений.
- Потребуем! – повторил Джеффри, округлив глаза. – Ты спя-
тил??
- Решай: ты со мной или сам по себе?
Джеффри безнадёжно махнул рукой и горестно, будто старик,
обременённый множеством недугов, вздохнул.
- Куда мне от тебя деться? Пропадать, так уж вместе.
В караульное помещение главной башни они вошли с тем от-
чаянным выражением на лицах, с каким головорезы-наёмники идут
на штурм неприятельского замка. Их встретили на удивление вежливо
и задали один-единственный вопрос:
- К кому вы направляетесь, джентльмены?
- Нам нужен начальник охраны его светлости графа Уорика.
У нас к нему важное и безотлагательное дело.
Не ожидавшие такой наглости, солдаты караула растерялись
и не сразу нашлись с ответом. Первым пришёл в себя их офицер. Он
не любил начальника охраны и предпочитал иметь дело с сэром Джо-
ном Блаунтом, поэтому он решил отвести этих самонадеянных болва-
нов прямиком к сэру Джону.
Сэр Джон был занят, и им пришлось довольно долго ждать,
прежде чем он соизволил их выслушать.
- С кем имею честь говорить и что вам угодно? – спросил он
с видом глубокой озабоченности – по причине пребывания в замке
короля Эдварда у него и в самом деле было много забот.
Уолтем с достоинством поклонился.
- С вашего позволения, милорд, я сквайр Уильям Уолтем, ка-
мергер и стряпчий виконта Бьюмонта.
Сэр Джон не поверил своим ушам и попросил повторить. Уо-
лтем вежливо повторил.

1 Джефф – уменьшительное от имени Джеффри.

74

- И что вам от меня нужно, сквайр Уолтем?
- Милорд, в подземелье этого замка содержится виконт Бью-
монт, которому я служу в меру моих скромных сил. Я, на правах его
стряпчего, хотел бы узнать, по какому праву он задержан, в чём его
обвиняют, и с кем я могу вести переговоры на предмет уплаты вы-
купа, если высокочтимому графу Уорику будет угодно получить за
него выкуп?
- Не слишком ли много вопросов за один раз, молодой чело-
век? – раздражённо спросил сэр Джон, впервые в жизни видя перед
собой такого дерзкого и при том безнадёжного дурака, который на
первый взгляд казался вполне разумным и выражался, будто заправ-
ский атторэй1, уполномоченный клиентом ознакомиться с материа-
лами обвинения.
Сэр Джон напустил на себя суровый и непреклонный вид, но
исключительно для того, чтобы скрыть своё замешательство: он
только сейчас вспомнил, что приказал арестовать виконта Бьюмонта
около двух недель тому назад, во время пленения короля. Он сделал
это по собственной инициативе – так, на всякий случай, поскольку
граф Уорик охотился на королевских фаворитов, а виконт Бьюмонт,
как он слышал, был в чести у короля Эдварда. Сэр Джон совсем поза-
был о нём, ибо граф Уорик не проявил к задержанному ни малейшего
интереса, но он не собирался в этом признаваться – и кому? – двум
прощелыгам, судя по всему, тайком проникшим в замок, да ещё осме-
лившимся явиться к нему с претензией!
Его суровый вид, если и напугал Уолтема, то вряд ли был спо-
собен излечить его от упрямства.
- Милорд, повторяю, я стряпчий виконта Бьюмонта…
- Как вы проникли в замок? – перебил его сэр Джон.
Он полагал, что Уолтем начнёт лгать и изворачиваться, но тот
честно ответил:
- Тайком, сэр. Нам пришлось обрядиться в крестьянское пла-
тье, чтобы попасть сюда. Даю вам слово джентльмена, у нас на уме не
было и нет дурных или злокозненных намерений. Мы хотим лишь од-
ного – добиться справедливости. Виконт Бьюмонт не изменник и не
преступник, и мы хотим знать…
- Довольно! – снова нетерпеливо перебил его сэр Джон. – Я
вас понял.
Он сел в кресло и принялся не спеша размышлять, маши-
нально поглаживая гладко выбритый подбородок. Взвесив все «за» и

1 Атторэй – профессиональный правозаступник, собиравший материалы к су-
дебному заседанию, ходатай по делам.

75

«против», и стараясь по возможности не упустить личной выгоды от
исхода этого щекотливого дела, он, наконец, произнёс:

- Обещаю, при первой же возможности я непременно перего-
ворю с милордом графом о дальнейшей участи виконта Бьюмонта.
Больше мне нечего вам сказать.

Уолтем сдержанно поклонился.
- Благодарю, милорд, для начала и это неплохо.
- Вот и славно! – оживился сэр Джон и хлопнул в ладоши,
призывая стоящих у его двери охранников. – Но вам, молодые люди,
придётся какое-то время посидеть под замком.
«Я всегда знал, что кончу на виселице», - отрешённо подумал
Джеффри, уверенный в своей неминуемой смерти, когда его вместе с
Уолтемом под руки выводили из комнаты.

3.

Деревянная кадка, стоящая в углу и служившая ему нужни-
ком, источала оскорбительное зловоние. Виконт Бьюмонт, меряя не-
спешными шагами свою камеру длиною в двадцать ярдов, избегал
смотреть в ту сторону, но он, увы, не мог не дышать. Иногда в
надежде глотнуть чистого воздуха он подходил к маленькому зарешё-
ченному окну, расположенному на уровне земли - под самым потол-
ком этого каменного подвала, и видел серые, истёртые от времени ка-
менные плиты, устилавшие внутренний двор, и проросшую в расще-
линах сочную ярко-зелёную траву.

Каждый день от рассвета до захода солнца мимо окна то и
дело мелькали чьи-то ноги, облачённые то в сапоги с толстыми по-
дошвами, то в башмаки. Башмаки были самые разные: кожаные, зам-
шевые, сафьяновые, залатанные и новые, грубые и щегольские – на
любой вкус. Часами он смотрел на них, пытаясь угадать, кто именно
проходил мимо окошка - бравые лучники, крестьяне из окрестных де-
ревень, графская челядь или слуги рангом повыше, и это было одним
из трёх доступных ему развлечений.

Другим развлечением для него стали ранние обеды и поздние
ужины: два раза в день тюремщик - древний, заросший спутанными
седыми космами старикашка, приносил ему миску жидкой овсяной
каши, тошнотворной и липкой на вид.

А третьим его развлечением были воспоминания о его воз-
любленной, которая принадлежала другому, но так прочно завладела
его сердцем, что он был бы рад забыть её, но не мог. Перед сном, когда

76

он закрывал глаза, она являлась ему такой, какой он увидел её впер-
вые и навсегда запомнил: в малиновом бархатном платье, оттенявшем
золотистую кожу и бездонные, почти чёрные глаза, высокая, стройная
и гибкая, чем-то похожая на дикую и непокорную кошку. Заметив вос-
хищение в его взгляде, она старалась не смотреть в сторону мужа, сто-
ящего рядом, как будто почувствовала, что его присутствие мешает
им обоим – о, она без сомнения была умна! И, как любая умная жен-
щина, прощаясь, сделала всё, чтобы разжечь его страсть – притвори-
лась, будто ничего не было – ни этой перестрелки горящих взглядов,
ни случайного прикосновения руки к руке, ни мимолётного поцелуя –
дани французской легкомысленной моде… Он до сих пор помнил
вкус её вишнёвых губ – вкус, которым её престарелый муж (будь он
проклят!) мог наслаждаться каждый день… Вспоминая о ней, виконт
Бьюмонт всякий раз думал: к чёрту всё – супружескую верность, мо-
ральные устои и мнение окружающих! Всё это вместе взятое – ничто
в сравнении с тем счастьем, которое они могли бы подарить друг
другу, предавшись сладостному греху. И он дал себе слово, что непре-
менно признается ей в любви и постарается отделаться от её мерзкого
мужа, если с помощью Божьей когда-нибудь вернётся домой…

О возвращении он мечтал, как о чём-то несбыточном – здесь,
в заточении, он пробыл достаточно долго, чтобы избавиться от иллю-
зий на этот счёт. С детства приученный взвешивать каждое произне-
сённое слово, он давно уже составил в уме оправдательную речь, но,
чем дольше он сидел в этом зловонном каменном мешке, тем больше
убеждался, что его старания пропадут втуне, ибо не будет ничего – ни
суда, ни приговора: о нём, кажется, попросту забыли, как забывают о
ненужной вещи, случайно положенной в чулан.

Арест без суда и следствия, сам по себе унизительный, был
для него унизительным вдвойне, поскольку проистекал от злой воли
графа Уорика - человека, которым он привык восхищаться. Он спра-
шивал себя, почему так случилось, но ответа не находил. Единствен-
ное, что ему оставалось, - это ждать, когда о нём, наконец, вспомнят.
И он, не будучи преступником, но будучи осуждённым на тюремное
заключение, ждал, томясь и тоскуя, и каждый день молил Бога даро-
вать ему свободу, дабы он мог восстановить свою поруганную честь
и познать, наконец, счастье в любви.

В тот августовский солнечный день граф Уорик пребывал в
хорошем расположении духа: проснувшись, он вспомнил, что вчера
вечером король Эдвард изъявил желание его принять.

77

Однако с визитом в Башню Цезаря он не спешил, отчасти же-
лая унизить своего царственного кузена, отчасти чтобы набить себе
цену. Он спокойно отобедал, около часа уделил своему сенешалю, и,
переговорив с женой о домашних делах, решил не спеша прогуляться
по берегу Эйвона, протекавшего под стенами его замка. Взяв с собою
лишь одного сокольничего и своего хорошо обученного сокола по
кличке Джон Второй (Джон Первый издох от старости ещё в прошлом
году), он направился в заросли камыша, росшие к юго-западу по те-
чению реки. Воистину, этот день выдался на удивление удачным: со-
кол поднялся всего один раз и с лёту взял огромную жирную цаплю.
Приторочив её к седлу, граф Уорик, втайне гордясь собой, вернулся в
замок.

Сэр Джон Блаунт, как бы случайно проходивший по двору в
момент его возвращения, заметил и цаплю, и довольную улыбку сво-
его господина. «Пожалуй, рискну», - подумал он и, почтительно по-
здравив его с удачной охотой, прибавил:

- Осмелюсь спросить, ваша светлость, что прикажете делать
с виконтом Бьюмонтом?

- Ты говоришь о сыне лорда Бьюмонта, который именует себя
«виконтом»? – состроив брезгливую гримасу, спросил граф Уорик. -
Разве он всё ещё под арестом?

- Да, ваша светлость.
- Я совсем позабыл о нём.
- Прикажете его отпустить, ваша светлость?
Граф Уорик подумал и нехотя ответил:
- Нет, я займусь им прямо сейчас.

Услышав за дверью скрежет ключа в замке в неурочное время
(час раннего обеда давно миновал, а до ужина было ещё далеко), ви-
конт Бьюмонт понял: о нём наконец-то вспомнили.

Тюремщик, всё тот же древний седовласый старикашка, во-
шёл к нему в сопровождении двух стражников – молодчиков под
шесть футов роста, и без поклона объявил:

- За вами пришли, милорд. Поторопитесь.
Ему снова связали за спиной руки и, грубо толкая в спину,
потащили во двор.
Ослепший от солнечного света и оглушённый бешеными уда-
рами собственного сердца, он в первую минуту подумал, что его во-
локут на казнь, и немного успокоился, когда его втолкнули в дверь,

78

ведущую в кип1.
Миновав караульное помещение и маленькую приёмную, он

очутился в знаменитом холле Уорик-касла. Первое, что он заметил,
был владетельный герб графа Уорика, составленный ещё в незапамят-
ные времена легендарного короля Артура – стоящий на задних лапах
медведь, прикованный цепью к суковатому стволу. Под ним, на по-
чётном возвышении, за столом, устланном алым бархатом, сидел вла-
делец замка. Рядом с ним никого не было – ни секретаря, ни писцов,
что могло быть в равной мере как дурным знаком, так и добрым. Не
зная, что и думать, виконт Бьюмонт с горькой усмешкой мысленно
подвёл итог: «Вот я и попался в лапы медведя». Его сердце опять уча-
щённого забилось, готовое выпрыгнуть из груди.

Полуодетый, в несвежей рубашке, грязный и давно не бри-
тый, он чувствовал себя крайне неловко. Его подвели к столу и снова
грубо толкнули в спину, принудив опуститься на колено. Гулким эхом
отражаясь под арочным сводом, прозвучал приказ:

- Назовите своё имя!
Это было похоже на начало судебного разбирательства, и ви-
конт Бьюмонт подумал, что судьба даёт ему шанс – по долгу службы
присутствуя на заседаниях Большого королевского Совета, он из-
рядно поднаторел по части изощрённого словоблудия и мог предпри-
нять попытку оправдаться.
- Джон, виконт Бьюмонт, ваша светлость, - почтительно отве-
тил он.
Граф Уорик усмехнулся и машинально погладил светлую, с
лёгкой проседью бородку – этот заученный жест помогал ему сдер-
живать раздражительность.
- Хотел бы я знать, молодой человек, с чего это вам взбрело в
голову именовать себя «виконтом»?
- Осмелюсь напомнить, ваша светлость, этот титул я унасле-
довал от отца, как, впрочем, и вы унаследовали свой. Я, разумеется,
имею в виду титул графа Солсбери, а вовсе не тот, что вы получили
по праву супруги, её светлости графини Уорик. Надеюсь, она пребы-
вает в добром здравии. Я счёл бы для себя честью быть представлен-
ным ей, равно как и вашим прекрасным дочерям, о красоте которых я
много наслышан.
Со стороны виконта Бьюмонта это был верный ход – сбить

1 Кип (от англ. глагола tokeep – защищать, охранять) – главная башня замка;
в отличие от французских донжонов, стоящих в центре замкового двора, английский
кип являлся одной из башен крепостной стены – более высокой и мощной, чем осталь-
ные башни.

79

его с толку и не дать ему возможности почувствовать себя судьёй, по
своему произволу решающему судьбу заведомо осуждённого. Как он
и надеялся, граф Уорик, не ожидавший услышать подобную наглость,
воззрился на него с недоумением, мысленно вопрошая: откуда бе-
рутся такие дерзкие выскочки? Или нынче вся молодёжь такая?

- Вы сознаёте, где вы находитесь, и кто перед вами?!
Он повысил голос, и это не предвещало ничего хорошего, но
виконту Бьюмонту нечего было терять. Не спрашивая позволения, он
встал и ответил:
- Разумеется, ваша светлость. Я нахожусь в Уорик-касле, од-
ном из самых красивых и хорошо укреплённых замков Англии, и пе-
редо мною Ричард Нэвилл, прославленный граф Уорик и граф Солс-
бери, в честь которого я назвал моего первенца. Вы можете возразить,
что он носит имя моего отца, вашего тёзки, но это не более чем сов-
падение, и, если вашей светлости будет угодно узнать, я охотно объ-
ясню, почему я назвал его именно в вашу честь. Дело в том, что в дет-
стве и в отрочестве у меня была старая нянька, вдова одного из дер-
жателей моего отца, верного йоркиста, воевавшего под вашими зна-
мёнами. Эту женщину взяли в дом из милости, поскольку земли её
мужа конфисковали по закону об измене. Так вот, она часто расска-
зывала мне о вас и о ваших подвигах. Возможно, я был не слишком
покорным сыном, ибо никогда не разделял политические предпочте-
ния отца, который, загубив мою несчастную мать, сослал меня в
ссылку. Я рос вдали от его пагубного влияния и с ранней юности
усвоил, что вы, ваша светлость, являетесь образцом чести, воинской
доблести, мудрости и справедливости…
- Не льстите мне, молодой человек, это вам не поможет, - пе-
ребил его граф Уорик, пряча улыбку в уголках губ – наглость этого
прохвоста поневоле начала его забавлять, и он жестом приказал стоя-
щим поодаль стражникам развязать ему руки.
- Я не льстец, милорд, и к лести не приучен! - возразил
оскорблённый виконт Бьюмонт, машинально потирая багровые
рубцы на запястьях – следы от верёвки. - Ваш царственный кузен все-
гда говорил, что я принадлежу к разряду прямодушных дураков, ко-
торых губит их собственное прямодушие. То, что я законченный ду-
рак, я и сам знаю: ни один человек в здравом уме, исполняя служеб-
ный долг, не станет вкладывать личные средства в сомнительное
предприятие. Напротив, проходимцы и мошенники, вроде этих худо-
родных выскочек Вудвиллов или Грэев, рады нагреть руки на госу-
дарственной казне…
- Я не ослышался? Вы назвали их «худородными выскоч-
ками»?

80

- Именно так, ваша светлость, - подтвердил виконт Бьюмонт.
– И у меня, я полагаю, есть право так говорить, поскольку я принад-
лежу к древнему роду, столь же древнему и прославленному, как и
ваш собственный: наши с вами предки, доблестные нормандские ры-
цари Жан де Невиль и Роже де Бомон, вместе со своим герцогом вы-
садились на этот остров и отвоевали его у местных полудиких племён.
Но речь не о них. Речь о том, что я, сидя под замкóм и желая скоротать
время, нашёл себе достойное занятие…

- Вы имеете в виду раскаяние? – перебил его граф Уорик.
- Помилуйте, ваша светлость, в чём же мне раскаиваться? –
изумился виконт Бьюмонт.
- Уверен, за вашу недолгую жизнь вы совершили немало гре-
хов. Достаточно вспомнить, что вы развратили моего царственного
кузена!
- На вашем месте, милорд, я не был бы так уверен. Да будет
вам известно, это ваш царственный кузен пытался развратить меня,
но у него ничего не вышло – я сохранил верность жене, могу по-
клясться чем угодно. А что касается дурных наклонностей короля Эд-
варда, то повинен в этом не кто иной, как ваш собственный зять, лорд
Хейстингс. Об этом знают все, за исключением, видимо, вас одного…
Прошу простить, я снова отвлёкся. Итак, чтобы скоротать время, я
нашёл себе достойное занятие для ума - составление силлогизмов.
Надо заметить, что в детстве логика была моим любимым предметом.
Однако я, должно быть, что-то позабыл или напутал, и один из силло-
гизмов, несмотря на кажущуюся истинность всех трёх посылок, про-
тиворечит законам логики, этой самой точной из всех наук. Быть мо-
жет, ваша светлость окажет мне любезность и поможет разобраться, в
каком месте моих рассуждений я допустил ошибку?
Граф Уорик в очередной раз посмотрел на него со смесью
недоумения и любопытства.
- Извольте, - милостиво согласился он, будучи не в силах от-
казать своему пленнику в любезности. - В чём же состоит ваш силло-
гизм?
- Итак, посылка первая. Как я уже говорил, граф Уорик – че-
ловек редкой мудрости, и коль скоро мудрость идёт рука об руку с
великодушием и справедливостью, я дерзну предположить, что он ве-
ликодушен и справедлив. Это утверждение истинно, не так ли?
- Допустим, - ответил граф Уорик и улыбнулся, невольно вос-
хищаясь изобретательностью, с какой этот самоуверенный и дерзкий
наглец пытался спасти свою жизнь.
- Тогда продолжим. Посылка вторая: я не знаю за собой ни
одного преступления и даже ни одного преступного помысла. Я, хвала

81

Господу, не принадлежу к семейству Вудвиллов или Грэев, я не крал
королевской казны, а, напротив, растратил собственную до послед-
него пенни, я никогда не льстил моему королю, желая заполучить за-
ветную должность или вожделенный титул, я никогда не давал ему
дурных советов и всегда призывал его к сдержанности, если ему слу-
чалось гневаться на представителей вашего семейства, из-за чего я
чего частенько попадал в немилость. Я мог бы долго продолжать в
этом роде, но скромность вынуждает меня молчать. Эти утверждения
истинны? Да, отвечу я, они истинны. И, наконец, посылка третья: граф
Уорик, образец мудрости, справедливости и великодушия, приказал
посадить меня, невиновного, в тюрьму. Это утверждение истинно?
Да. А теперь скажите, какая из трёх посылок неверна?

Закончив свою речь, виконт Бьюмонт подошёл ближе к стоя-
щему на возвышении столу, за которым сидел граф Уорик.

- Ваша светлость, я вполне сознаю, что ваш ответ будет моим
приговором. Клянусь, меньше всего я хотел показаться вам дерзким,
поэтому ваш приговор, каким бы он ни был, я выслушаю с должным
смирением, - прибавил он и в подтверждение своих слов почтительно
склонил голову.

Граф Уорик от души рассмеялся: он действительно умел быть
великодушным, особенно в тех случаях, когда великодушие обходи-
лось ему практически даром.

- Ошибочна ваша третья посылка, молодой человек. Вы сво-
бодны и можете покинуть мой замок без промедления. Вас проводят.

Он встал, намереваясь уйти, но виконт Бьюмонт, не трогаясь
с места, поднял голову и сказал:

- Если так, милорд, я предпочту добровольно вернуться в
тюрьму.

- Почему? – искренне удивился граф Уорик.
- Я не могу уехать отсюда, не повидав короля Эдварда. Что я
скажу герцогу Глостеру и членам Совета? Мне будет нечего им ска-
зать, пока я не увижу собственными глазами его королевскую ми-
лость, к которой, хочется верить, здесь относятся с подобающим по-
чтением.
Граф Уорик, казалось, только сейчас понял, почему его кузен
Эдвард приблизил к себе этого прохвоста – несмотря на молодость
(что, с позиции прожитых им сорока лет, уже само по себе являлось
чуть ли не преступлением), он был умён - что верно, то верно.
- Разумеется, вы увидите его, если вам угодно.
- Благодарю, милорд, - сказал виконт Бьюмонт и с достоин-
ством поклонился. – Надеюсь, вы не разгневаетесь на меня, если я по-
прошу вас ещё об одной милости. Я не могу предстать перед королём

82

Эдвардом в своём теперешнем плачевном виде. Если вас не затруд-
нит, прикажите меня помыть и дать мне какое-нибудь подходящее
платье. Я буду вам весьма признателен.

- Извольте, - милостиво согласился граф Уорик.
Уходя, он не без восхищения подумал: «Каков наглец! И ум-
ница в придачу! Бьюсь об заклад, с такими задатками он далеко пой-
дёт или кончит на плахе».

Два часа спустя виконт Бьюмонт вышел из замковой мыльни
чистым, побритым, одетым в приличное, хотя и немного поношенное
платье с чужого плеча и в довольно скверном расположении духа: он
ничего не знал о планах графа Уорика в отношении короля Эдварда и
мысленно готовился к самому худшему. У входа его поджидал паж,
облачённый в графскую ливрею.

- Идёмте, милорд, я провожу вас к королю, - сказал он с по-
клоном.

Поднимаясь по крутой лестнице на самый верх Башни Це-
заря, виконт Бьюмонт старался представить, какие чувства испыты-
вает пленённый король Эдвард, заточённый сюда по прихоти соб-
ственного кузена и при попустительстве собственных подданных. Но
представить это было под силу только тому, кому довелось взирать на
мир с недосягаемой высоты королевского трона и после оказаться в
самом низу, познав всю горечь стремительного падения.

Он увидел короля Эдварда таким, каким и ожидал увидеть –
униженным, но не сломленным, страдающим, но всё ещё сильным ду-
хом и телом. В конце концов, и свободу, и даже корону можно было
вернуть, раньше или позже, какая разница? Главное, он был жив. Едва
переступив порог этой роскошно обставленной королевской тюрьмы,
виконт Бьюмонт так и сказал:

- Вы живы, милорд… Хвала Господу, вы живы…
Он подбежал к нему, упал к его ногам и принялся целовать
его руки, шепча:
- Клянусь… я сделаю всё, что будет в моих силах… чтобы
вызволить вас отсюда…
Растроганный, король Эдвард отстранился от него, и, вгля-
девшись в его чёрные, подёрнутые влагой глаза, тихо сказал:
- Я рад тебя видеть, Джон. Как ты попал сюда? Тебя отпу-
стили?
- Да, только что. И даже без выкупа, - ответил виконт Бью-
монт, вставая. - Но я отказался уйти, не повидавшись с вашей мило-
стью.

83

- Вот как? – с любопытством спросил король Эдвард. – И граф
Уорик не отказал тебе в просьбе?

- Ему было выгодней позволить, нежели отказать: он должен
был заручиться свидетельством своей лояльности по отношению к
вам. К слову, чего он хочет от вас? Он хочет вашего отречения?

- Если верить лорду Крэйфорду, которого он ко мне подсы-
лал, он хочет вернуть себе и всем Нэвиллам былое могущество.

- Лорду Крэйфорду верить нельзя, ваша милость, - заметил
виконт Бьюмонт. – Но, если он не солгал, всё не так уж и плохо. Тор-
гуйтесь с ними, торгуйтесь подольше и соглашайтесь на любые усло-
вия, а за это время я доберусь до Лондона и упрошу герцога Глостера
собрать для вас новую армию.

- Его упрашивать не придётся.
- Тем лучше. Мы соберём новую армию и силой оружия вер-
нём вам свободу. Но я прошу вашу милость дать мне слово, что вы не
будете упрямиться.
Король Эдвард невольно улыбнулся, услышав от него то, о
чём он сам неотступно думал все эти дни. Он обнял его, по-дружески
крепко, и произнёс:
- Не тревожься, Джон, я соглашусь на всё что угодно. Про-
щай, и да поможет тебе Бог!

Выйдя из Башни Цезаря, виконт Бьюмонт достал из рукава
бумагу с подписью графа Уорика – вручённую ему пажом охранную
грамоту, которую он собирался предъявить стражникам у главных во-
рот. Но он не сделал и двух шагов, как замер от неожиданности: на
каменном парапете колодца, прорытого посередине двора, сидел па-
рень, до странности похожий на его верного Джеффри – та же копна
рыжих волос, то же продолговатое лицо, усыпанное веснушками…
Он подумал, что это, наверное, проделки разыгравшегося воображе-
ния, однако парень, заметив его, с радостным криком вскочил и со
всех ног кинулся к нему.

- Милорд! Слава Богу! Вас отпустили! – завопил он, не помня
себя от счастья.

- Джеффри?? - опешил виконт Бьюмонт. – Что ты здесь дела-
ешь?

- Спасаю вашу светлость, - без ложной скромности ответил
Джеффри. – Сквайр Уолтем вам всё объяснит.

Виконт Бьюмонт только сейчас заметил своего камергера, ко-
торый, сжимая в руках почтительно снятую шляпу, стоял чуть поо-
даль и молча смотрел на него, устало, но счастливо улыбаясь. Едва

84

взглянув на него, виконт Бьюмонт понял, кто именно заставил графа
Уорика о нём вспомнить.

Очнувшись, оба сделали несколько шагов навстречу друг
другу и в растерянности остановились, не зная, что сказать – им хоте-
лось сказать слишком многое. Уолтем, к его чести, первым овладел
собой.

- Я рад видеть вас на свободе, милорд, - с поклоном сдер-
жанно произнёс он.

Виконт Бьюмонт хотел его обнять, но вовремя вспомнил о
множестве любопытных глаз графской челяди, наблюдавшей за ними
из окон, и не менее любопытных глаз стражи, стоящей на стенах. Он
ограничился тем, что в знак благодарности пожал ему руку, как рав-
ному, и, поскольку наблюдавшие не могли его слышать, сказал то, что
думал:

- Спасибо, Уильям. Я не ошибся в вас, и вы оправдали моё
доверие. Поэтому я вдвойне рад вас видеть.

Нетерпеливо переступающий с ноги на ногу Джеффри, кото-
рому было не до любезностей, с досадой проговорил:

- Милорд, нам лучше побыстрее убраться отсюда.
- Ты прав, - согласно кивнул виконт Бьюмонт и вопроси-
тельно посмотрел на своего камергера. – Куда мы пойдём, Уильям?
- Не тревожьтесь, милорд, - с улыбкой отозвался Уолтем, -
пути отступления давно подготовлены и вполне надёжны.
- Не сомневаюсь! - весело рассмеялся виконт Бьюмонт.
Увлекая за собой своих спутников, он решительно напра-
вился в сторону главных ворот, и уже через четверть часа все трое
оказались на пыльной дороге, ведущей в деревушку Лонгбридж.

85

ГЛАВА V ТРЕВОЖНЫЙ АВГУСТ

Ободрись и помогай сам себе,
настройся на победу и с помощью доброде-
тели ты победишь, если захочешь…

Л. Б. Альберти, «О спокойствии души».

1.

- Все уже собрались, ваша милость.
- Хорошо, сейчас я приду.
Ричард Плантагенет герцог Глостер ещё раз взглянул на себя
в зеркало и тяжело вздохнул: строгое тёмное платье было подобрано
удачно, то есть сообразно случаю, но на юном лице лежала печать
страдания, которое он тщетно пытался скрыть. «Нэд был прав, с такой
постной гримасой впору носить сутану», - с досадой подумал он.
Рождённый принцем королевской крови, он с ранних лет
научился искусству сдерживать пылкий нрав, но так и не научился
притворяться, что доставляло ему немало огорчения. Особенно сего-
дня, ибо сегодня он волновался, как никогда. И было отчего: по при-
чине отсутствия в Лондоне короля Эдварда, захваченного в плен соб-
ственными вассалами, ему предстояло возглавить королевский Совет.
Он бы, наверное, ни за что на это не согласился, если бы не оратор-
ский талант лорд-канцлера - Роберта Стиллингтона епископа Бат-
ского и Уэлсского, который сумел его уговорить. Будучи человеком
тонкого ума, лорд-канцлер задел в его душе самые чувствительные
струны, толкуя ему о безопасности и благе короля и королевства. И
если, с точки зрения Ричарда Глостера, расправа над Вудвиллами по-
шла только во благо королевству, то захват в плен короля ни в какие
рамки не укладывался.
С тех пор, как герцог Глостер об этом узнал, его не покидало
чувство, будто в спину ему вонзили кинжал или сердце разрезали
надвое. Воспитанный при дворе своего старшего кузена, графа Уо-
рика, он с детских лет привык почитать его как отца и наставника,
привившего ему понятия о рыцарской чести и верности долгу. И вот
теперь граф Уорик, чей авторитет в глазах Ричарда всегда был непре-
рекаем, нарушив присягу вассальной верности, захватил в плен его
брата и короля. Само по себе это дерзкое и преступное деяние было
ужасно, но ещё ужаснее было то, что в числе мятежников оказался
Джордж Клэренс, презревший свой долг и преступивший не только
человеческие законы, но и законы Божеские, ибо вместо братской

86

любви лелеял в сердце ненависть и зависть к старшему брату. Мог ли
герцог Глостер не страдать, думая об этом?..

Ему ещё не исполнилось семнадцати лет, но он уже знал, что
в поступках следует руководствоваться исключительно разумом, а не
чувствами. Здравый смысл подсказывал ему, что мятежных баронов,
кем бы они ни были, надлежит вразумить и призвать к порядку. Но
сделать это можно было только с помощью силы, а вот силы-то ему
как раз и не доставало. Что он мог противопоставить отборной армии
графа Уорика? Тридцать, сорок, пятьдесят копий, набранных в его
собственных землях? Жалкая горстка. Ему требовалась поддержка
верных королю баронов, и чтобы получить эту поддержку он, следуя
мудрым наставлениям лорд-канцлера, должен был официально ис-
просить согласия Совета.

В этот Совет по традиции входили главные должностные
лица двора, члены королевской семьи, а также самые близкие к его
особе прелаты, лорды, рыцари и джентльмены, выбранные им самим.
Однако сегодня многие из них не смогли присутствовать на заседа-
нии: кого-то уже не было в живых (граф Риверс был казнён), кто-то
спешно покинул Лондон, спасаясь от мятежников бегством, кто-то
предусмотрительно сказался больным, кто-то, как поговаривали, пе-
решёл на сторону врагов (Томас Боурчер архиепископ Кентерберий-
ский). Большинство отсутствующих составляли придворную «пар-
тию» королевы, враждебную Ричарду, поэтому он, заранее обдумав,
на кого из оставшихся в Совете можно положиться, надеялся на под-
держку дядюшки - лорд-стьюарда двора1 Генри Боурчера графа Эс-
секса, в чьей верности дому Йорков сомневаться не приходилось, а
также своего зятя Джона Поула герцога Саффолка, к которому он ис-
пытывал самые дружеские чувства и сердечную благодарность за то,
что его старшая сестра, Элизабет Плантагенет, была счастлива с ним
в браке. Ричард знал, что эти двое будут на его стороне, что бы ни
случилось, а случиться могло всякое – ещё несколько дней назад ему
донесли, что лорд Хейстингс по своему обыкновению задумал какую-
то коварную интригу.

- Все уже собрались, ваша милость. Пора, - почтительно
напомнил жезлоносец.

«И почему это я не умею притворяться, как все прочие?» - с
досадой подумал герцог Глостер, напоследок ещё раз бросая взгляд
на своё отражение в зеркале.

1 Лорд-стьюард (лорд-гофмаршал) – высшая придворная должность в Ан-
глии; лорд-стьюард возглавлял штат слуг одного из главнейших Департаментов –
Холла; помимо выполнения представительских функций, отвечал за хозяйственное и
финансовое обеспечение королевского двора.

87

- Идёмте.
Сопровождаемый жезлоносцем, он вошёл в залу Совета, за-
ранее продумав, как это следует сделать: не слишком быстро, дабы
избежать упрёков в юношеском легкомыслии, и не слишком мед-
ленно, дабы его не упрекнули в гордыне, спесивости и чванстве.
Собравшиеся в зале бароны, прелаты и придворные привет-
ствовали его учтивым поклоном. Кивком головы ответив на их по-
клон, он сел на своё обычное место - справа от пустующего королев-
ского кресла, что также было заранее продумано. Присутствующие, и
друзья, и тайные враги, посмотрели на него с недоумением и тут же
опустили глаза: друзья ожидали от него большей решительности,
предполагая, что он займёт председательское место по праву рожде-
ния; враги, лишившись возможности обвинить его в превышении пол-
номочий и в узурпации власти (что было бы равносильно обвинению
в измене), были заметно разочарованы.
- Прошу садиться, милорды и сэры, - сказал он, и когда все
заняли свои места сообразно рангу и достоинству, внимательно огля-
дел собравшихся.
Лорд-чемберлен двора Уильям Хейстингс выглядел озабо-
ченным и деловитым, явно что-то замышляя. Лорд-канцлер старался
сохранять невозмутимость, но в его светлых, выцветших от старости
глазах, застыла тревога. Напротив, в глазах Томаса Ротерхэма епи-
скопа Рочестерского, считавшего себя умнее других, светилось само-
довольство. Одетый в траур Энтони Вудвилл лорд Скейлз, которого
теперь, после казни отца, следовало называть графом Риверсом, был
заметно подавлен. Граф Эссекс и герцог Саффолк, сидевшие рядом,
олицетворяли спокойствие и уверенность в себе, равно как и специ-
ально приглашённый сюда Джон виконт Бьюмонт. Юный Генри
Стаффорд герцог Бакингем, не имевший права голоса, но по причине
родства с королём допущенный участвовать в Совете в качестве бес-
словесного наблюдателя, откровенно скучал, впрочем, как и всегда.
Секретарь, приютившийся в углу за маленьким столиком, являл со-
бою образец служебного рвения. Одним словом, все были готовы к
началу.
И герцог Глостер начал с того, что поблагодарил присутству-
ющих, пришедших сюда по его просьбе. Затем он попросил лорд-
канцлера прочесть молитву, дабы Господь прояснил умы собрав-
шихся, и после того, как в конце Pater noster1 прозвучало «аминь»,
огласил причину, по которой они собрались – пленение короля Эд-
варда…

1 Отче наш (лат.).

88

- Послушай, Дик, - бесцеремонно перебивая его, начал лорд
Хейстингс, но, остановленный его гневным взглядом, невольно сму-
тился. – Прошу простить, ваша милость, - пробормотал он и умолк.

- Вы несколько поторопились, милорд, я ещё не давал вам
слова, - холодно заметил герцог Глостер и, продолжая прерванную
мысль, пояснил, что имена лиц, дерзнувших захватить в плен его цар-
ственного брата, всем известны (у него просто язык не повернулся
упомянуть Ричарда Уорика и Джорджа Клэренса), однако, следуя
долгу, верноподданные короля обязаны вызволить его из плена.

Затем он повернулся к сидящему рядом с ним лорду Хей-
стингсу и прибавил:

- Милорд, вы были свидетелем пленения его королевской ми-
лости, нашего государя. Расскажите нам, как это было.

Лорд Хейстингс встал, прочистил горло, чтобы собраться с
мыслями, и подробно рассказал всё, что знал. Правда, несмотря на
присутствие здесь другого свидетеля, виконта Бьюмонта, из его рас-
сказа выходило, что он проявил чудеса храбрости, доблести и геро-
изма, с мечом в руках защищая короля от многочисленных, до зубов
вооружённых врагов, которые одержали верх только потому, что ко-
роль Эдвард по своему милосердию воспрепятствовал пролитию
крови его верных слуг и друзей.

- Благодарю, лорд Хейстингс, вы можете сесть, - не в силах
удержаться от усмешки, сказал герцог Глостер и повернулся к ви-
конту Бьюмонту. – Я вижу, милорд, вам есть что добавить.

- Нет, ваша милость, - вставая, почтительно возразил виконт
Бьюмонт: он был не настолько глуп, чтобы нажить себе смертельного
врага в лице лорд-чемберлена двора и всесильного королевского фа-
ворита, публично опровергая его слова. - Мне нечего добавить.

- Насколько я знаю, вы были последним, кто видел короля Эд-
варда. Не так ли?

- Именно так, ваша милость, - подтвердил виконт Бьюмонт и
рассказал об их кратком свидании в Уорик-касле. В конце он при-
знался, что пообещал королю Эдварду вызволить его из плена любой
ценой, и заметил: - Я надеюсь найти поддержку в лице всех присут-
ствующих.

Присутствующие заметно оживились. Перебивая друг друга,
они с похвальным единодушием осудили самоуправство графа Уо-
рика (из деликатности избегая упоминать герцога Клэренса) и в самых
горячих и искренних выражениях заверили Ричарда Глостера в своей
верности королю.

Когда речь зашла о немедленном сборе армии, лорд Хей-

89

стингс поднялся с места и заявил, что готов принять на себя руковод-
ство войсками. «Так вот чего он добивается!» - понял, наконец, герцог
Глостер. Члены Совета растерянно притихли, удивлённые наглостью
королевского фаворита. Отдав должное их растерянности, лорд Хей-
стингс неожиданно произнёс:

- Я отнюдь не настаиваю на своей кандидатуре, милорды. По
моему скромному разумению, войска может возглавить сын покой-
ного лорд-констэбля, Энтони Вудвилл лорд Скейлз.

Услышав своё имя, лорд Скейлз вздрогнул и поднял голову.
В свои неполные двадцать семь лет он уже снискал себе славу непо-
бедимого героя рыцарских турниров и прежде страстно грезил о бое-
вой славе героя настоящей войны, но по его изумлённому взгляду все
догадались, что это предложение явилось для него такой же неожи-
данностью, как и для всех прочих.

«Хотел бы я знать, с каких это пор, Уилли, ты сделался при-
верженцем Вудвиллов?» - не без любопытства подумал герцог Гло-
стер, тщетно пытаясь поймать ускользающий взгляд лорда Хей-
стингса, но так и не смог. Тогда он выразительно посмотрел на своего
дядюшку, графа Эссекса, и тот грузно поднялся с места.

- Милорды, - спокойно и убедительно начал он, - я не дерзну
оспорить храбрость и доблесть лорда Скейлза или лорда Хейстингса,
благодаря которым они удостоились всеобщего уважения, славы, по-
чёта и даже милостей нашего государя и повелителя, да хранит его
Бог. Однако, по моему глубокому убеждению, возглавить армию дол-
жен не кто иной, как герцог Глостер, мой высокородный племянник.
– Граф Эссекс повернулся в его сторону и отвесил почтительный по-
клон. – Осмелюсь напомнить, что речь идёт не только о долге верно-
подданных по отношению к королю. Речь идёт о поруганной чести
королевской семьи, ибо высочайшей особе короля нанесено тяжкое
оскорбление. И кому, как не ему, принцу крови и единородному брату
короля Эдварда, принадлежит право покарать бунтовщиков, изменни-
ков и осквернителей короны?

«На счёт "осквернителей" вы погорячились, любезный дя-
дюшка, но в целом неплохо», - одобрительно подумал герцог Глостер,
невольно улыбнувшись, и произнёс:

- Благодарю, милорд Эссекс. Кто ещё желает высказаться?
С места поднялся лорд-канцлер - Роберт Стиллингтон епи-
скоп Батский и Уэлсский.
- Я всецело одобряю мнение его светлости графа Эссекса.
- Возражаю, - подал голос Томас Ротерхэм епископ Рочестер-
ский, он же хранитель Малой королевской печати. – Дабы не разжи-
гать ненужные споры, я предлагаю спешно направить в Ирландию

90

гонца и призвать на помощь графа Вустера. Прежде ему уже не раз
приходилось подавлять мятежи, и я нисколько не сомневаюсь, что ми-
лорд Вустер без труда вызволит из плена их королевскую милость и
покарает зачинщиков мятежа со всей суровостью закона.

- Протестую! – воскликнул молодой и пылкий герцог Саф-
фолк. Он, как и большинство присутствующих, недолюбливал канц-
лера Ирландии графа Вустера, прозванного «Английским Мясни-
ком», и в глубине души побаивался его. Побаивался до такой степени,
что, несмотря на свою приверженность дому Йорков и родство с ко-
ролём Эдвардом, чувствовал себя спокойно лишь тогда, когда от кро-
вавого королевского палача его отделяли несколько сот миль и про-
лив святого Георгия1. – Я уверен, что у милорда Вустера в Ирландии
немало важных и неотложных дел, так стоит ли отвлекать его от ис-
полнения долга? Тем паче, что его милость герцог Глостер блестяще
справиться с возложенной на него миссией.

- Не торопите события, милорд Саффолк, - ехидно возразил
лорд Хейстингс. - Эту «миссию», как ваша милость изволила выра-
зиться, на него ещё никто не возлагал.

- В самом деле? – вызывающим тоном осведомился граф Эс-
секс, после чего в зале поднялся невообразимый шум – спорщики за-
говорили разом, перебивая друг друга.

Молчали лишь четверо: герцог Бакингем, по причине несо-
вершеннолетия лишённый права голоса, виконт Бьюмонт, не дерзнув-
ший высказываться, ибо его пригласили сюда лишь в качестве свиде-
теля, а также председательствующий на Совете юный герцог Глостер
и омрачивший собрание трауром Энтони Вудвилл. Герцог Бакингем
сидел со своим обычным скучающим видом, виконт Бьюмонт и
Ричард Глостер, люди умные и рассудительные, внимательно прислу-
шивались к спорам, пряча усмешку в уголках губ, а Энтони Вудвилл
озирался вокруг с тоскою в глазах. Вопреки убеждению интригана
Хейстингса, старавшегося заручиться расположением будущего
графа Риверса, происходящее почти не занимало его – в последние
дни он тщетно пытался свыкнуться с мыслью, что больше никогда не
увидит горячо любимого им отца и младшего брата, казнённых без
суда и следствия по приказу графа Уорика. «О чём они спорят?» - ка-
залось, вопрошал его потухший взгляд. Желая прекратить бессмыс-
ленные споры, он встал, и когда все вдруг умолкли, глядя на него со
смесью недоумения и презрения, ставшего для него привычным,
устало сказал:

- Милорды, вам не о чем спорить. Я отказываюсь от высокой

1 Пролив святого Георгия отделяет Ирландию от Англии.

91

чести, предложенной мне милордом Хейстингсом, и присоединяюсь
к мнению его светлости графа Эссекса. Возглавить армию, чтобы выз-
волить из плена их королевскую милость, должен герцог Глостер, и
никто другой.

После этих слов, обойдя длинный стол Совета, он подошёл к
герцогу Глостеру и, с мольбой глядя ему в глаза, тихо сказал:

- Милорд, я прошу у вас дозволения уйти. Мне нынче нездо-
ровится.

- Как вам будет угодно, - ледяным тоном отозвался герцог
Глостер, и, то ли в знак благодарности за поддержку, то ли желая пуб-
лично его унизить, царственным жестом протянул ему руку для поце-
луя – этот юный принц с добрым сердцем не был лишён простых че-
ловеческих слабостей и умел быть надменным, если хотел.

Энтони Вудвилл, побледнев, хотя и без того был бледен, по-
корно склонился над его рукой, как никогда явственно сознавая ни-
чтожность своего происхождения, и, низко поклонившись присут-
ствующим здесь высокородным лордам, светским и духовным, мед-
ленно вышел из залы. Проводив его презрительным взглядом, лорд
Хейстингс подумал: «Тряпка! И ради этого ничтожества я старался!..»

Спорить дальше не имело смысла, и герцог Глостер, недолго
думая, подвёл итоги.

- Я выслушал ваше мнение, милорды, но оставляю за собой
право принять окончательное решение. Итак, во-первых, я с прискор-
бием вынужден признать, что измена, приведшая к столь печальным
последствиям, как захват в плен нашего государя, повелителя и ко-
роля, созрела в умах его ближайших родичей. А посему, дабы предот-
вратить в будущем злонамеренные действия кого бы то ни было, с се-
годняшнего дня я, с вашего одобрения и согласия, объявляю себя
блюстителем королевского трона.

- Это поистине мудрое решение, ваша милость, - одобри-
тельно заметил граф Эссекс, в душе восхищаясь решительностью сво-
его юного племянника.

- Благодарю, милорд, - кивнул герцог Глостер и продолжил: -
Во-вторых, ввиду того, что назначение на должность лорд-констэбля
ещё не состоялось по известным вам причинам, я, будучи лорд-адми-
ралом Англии, беру на себя руководство армией. Милорд канцлер,
именем короля я приказываю вам отправить гонцов к шерифам
графств, стьюардам коронных земель и констэблям королевских зам-
ков для воинского набора. Потрудитесь проследить, чтобы соответ-
ствующие приказы были составлены без промедления.

- Будет исполнено, ваша милость, - отозвался лорд-канцлер и

92

с видом триумфатора метнул взгляд в сторону притихшего лорда Хей-
стингса.

- Кроме того, именем короля я приказываю вам немедля от-
править гонцов ко дворам баронов, сохранивших верность короне. Им
надлежит собрать под свои знамёна всех, кто в состоянии держать
оружие.

- Будет исполнено, ваша милость, - почтительно повторил
лорд-канцлер.

- Сбор армии я назначаю на день святого Михаила1. Место
сбора – Ковентри. Надеюсь, милорды, мне нет нужды повторять, что
этот приказ относится ко всем присутствующим здесь пэрам, свет-
ским и духовным. Вы должны покинуть Лондон сегодня же. Но,
прежде чем мы простимся, я намерен обсудить с вами план будущей
компании. Меня интересуют детали. Я даю вам на размышление два
часа, после чего буду ждать вас в моих покоях.

Закончив речь, герцог Глостер встал и, сопровождаемый жез-
лоносцем, размеренным и твёрдым шагом покинул залу Совета. По-
смотрев на закрывшуюся за ним дверь, граф Эссекс не смог удер-
жаться от восторженного замечания:

- Этот мальчик далеко пойдёт, разрази меня гром!
«Если по пути не сломает ноги», - злорадно подумал лорд
Хейстингс, но промолчал – армию ещё не собрали, но своё первое сра-
жение в предстоящей компании он проиграл и был вынужден это при-
знать.

2.

Граф Уорик продумал всё до последней мелочи. Впрочем, в
его замыслах не было мелочей, значение имела любая деталь – день
недели, время суток и даже цвет платья, подобранного для визита. Он
волновался, точно юноша перед первым свиданием, умело скрывая
волнение от всех, за исключением супруги: они прожили вместе
слишком много лет, чтобы она не смогла разглядеть за его нарочитым
спокойствием тревогу и раздражение.

В самом деле, как ему было не раздражаться, если обстоятель-
ства вынуждали его, могущественного магната и хозяина здешнего
замка, испрашивать аудиенции у собственного кузена, попавшего к
нему в плен и запертого в башне по его же приказу? И всё потому, что

1 День святого Михаила (полное название – архангелов Михаила, Гавриила и
Рафаила) отмечается католической церковью 29 сентября.

93

однажды ему вздумалось увенчать королевской короной взбалмош-
ную голову этого строптивого недоумка, чёрт бы его побрал!..

- Как я выгляжу, миледи?
На нём был тёмно-серый джекит, к которому он не надел ни
одного украшения, не считая широкого графского пояса с накладками
из серебра и драгоценного кольца с сапфиром, подаренного отцом
жены в день помолвки.
Энн Бьючемп графиня Уорик грустно улыбнулась.
- Вы всё так же неотразимы, милорд, как и двадцать лет назад.
- Благодарю, миледи. Пожелайте мне удачи.
- Да поможет вам Бог, милорд.
Без доклада вошедший лорд Крэйфорд, раскланявшись с су-
пружеской четой, взволнованно произнёс:
- Я только что был у него, дядюшка. Он готов принять вас
немедля.
- Тем лучше для него, - холодно заметил граф Уорик и вышел
из комнаты, делая вид, что не замечает торопливого жеста жены,
украдкой осенившей его крестным знамением.

Король Эдвард приготовился к предстоящему свиданию с не
меньшим тщанием, чем его многоопытный кузен. И когда тот, нако-
нец, появился на пороге, он встретил его заранее заготовленной улыб-
кой, источающей любезность и самое сердечное радушие.

Мельком взглянув на него, граф Уорик, в соответствии с эти-
кетом не смея заговорить первым, прошёл на середину комнаты и,
скрепя сердце, склонил колено из почтения отнюдь не к стоящему пе-
ред ним молодому человеку - простофиле, глупцу и сумасброду, а ис-
ключительно из почтения к его королевской короне, которой тот ни-
мало не дорожил, раз уж наделал столько глупостей, что умудрился
оказаться в плену.

- Кузен, оставьте эти церемонии для посторонних, мы всё-
таки родня, - с лёгким укором произнёс король Эдвард, подходя к
нему ближе.

После этих слов он поднял его, расцеловал в обе щёки и за-
ключил в объятья, столь крепкие, что едва не придушил – богатыр-
ской силы этому рослому красавцу было не занимать.

- Прошу садиться, кузен, - продолжал король Эдвард, и когда
граф Уорик без возражений опустился в одно из кресел, с тем же уко-
ром заметил: - Вы несколько запоздали с визитом. Вам не кажется?

- Прошу прощения, сир, но причиной тому были неотложные
дела.

94

- Вы имеете в виду казнь графов Пэмброка, Девона и Риверса?
– насмешливо спросил король Эдвард. - Согласен, дела неотложные.

Граф Уорик, не ожидавший от него подобной прямоты, не-
вольно смутился.

- Сир, я решился на крайние меры под давлением прискорб-
ных обстоятельств, от меня не зависящих.

- Я слишком давно и хорошо знаю вас, кузен. Вы не похожи
на человека, который не думает о последствиях. Уверяю вас, послед-
ствия вашей решимости могут быть не менее прискорбны, чем обсто-
ятельства. Впрочем, довольно. Я человек прямой, и вы это знаете. Да-
вайте называть вещи своими именами. Неужели вы всерьёз полагаете,
что самоуправство сойдёт вам с рук?

В зеленоватых глазах графа Уорика мелькнуло недоумение:
он только сейчас заметил, что его вынуждают оправдываться, в то
время как, идя в Башню Цезаря, он чувствовал себя, скорее, обвини-
телем, нежели обвиняемым. Это открытие удивило его настолько, что
он не сразу нашёлся с ответом.

- На что вы надеялись, кузен? – продолжал король Эдвард. -
На моё прощение? Да, я мог бы простить вас, но, сделав это, невольно
создам опасный прецедент, которым не замедлят воспользоваться
наши с вами враги. Если каждый из них по своему усмотрению начнёт
посылать на эшафот своих ближних или захватывать в плен короля, в
стране разразиться анархия и произвол – как раз то, что вы ставите
мне в вину.

- Я этого не говорил, ваша милость, - возразил граф Уорик.
- Мне это почудилось?
- Вполне возможно. К тому же никто не считает вас пленни-
ком, сир. Вы мой гость, и, будь это иначе, наша беседа вряд ли бы
состоялась.
- Так я, по-вашему, «гость»? – с простодушным удивлением
переспросил король Эдвард. – У нас завелись новые порядки? С каких
это пор гостей держат взаперти, лишают общества хозяев и не допус-
кают к хозяйскому столу?
Граф Уорик снисходительно улыбнулся.
- Сир, уверяю вас, это досадное недоразумение сегодня же бу-
дет устранено.
- Рад это слышать, - небрежно обронил король Эдвард и по
привычке принялся не спеша расхаживать по комнате от одной стены
к другой мимо сидящего в кресле графа Уорика – так ему легче дума-
лось, а думать приходилось весьма напряжённо, взвешивая каждое
слово, каждый жест и даже взгляд. – Но как, хотел бы я знать, устра-

95

нить разногласия между нами? Надо полагать, они достаточно серь-
ёзны, если дело дошло до вооружённого бунта с вашей стороны. Или
вы не согласны признать себя бунтовщиком?

- Разумеется, не согласен. Я всегда был и остаюсь преданным
слугою вашей милости.

- На этот счёт, - усмехнулся король Эдвард, - моя милость
пребывает в полном неведении.

- Сир, если это так, я искренне сожалею.
- Преданные слуги, кузен, не гоняются за королями по лесу,
будто за зайцами. И не лишают жизни верных королю друзей. Я
вполне допускаю, что вы ненавидели графа Риверса, но чем вам по-
мешал бедняга Хамфри Стаффорд? А Уильям Херберт граф Пэмброк?
Уж не тем ли, что он, словно сторожевой пёс, охранял границы Уэлса
и держал в узде непокорных валлийцев? Кто мне заменит его? Не хо-
тите ли вы сказать, что намереваетесь вернуть владения Джесперу
Тюдору, этому ланкастерскому бастарду, который, по слухам, вер-
нулся в Уэлс и подстрекает моих подданных к неповиновению? Или
ваши замыслы простираются намного дальше, и вы хотите посадить
на трон полоумного Гарри Ланкастера?
- Сир, побойтесь Бога! – искренне возмутился граф Уорик. –
Вам ли говорить это мне?! Мне, много раз проливавшему кровь,
чтобы отстоять ваше право на корону Англии?! Если ваша милость
соблаговолит меня выслушать, я мог бы напомнить вам, что…
- Не трудитесь, кузен, - перебил его король Эдвард, - у меня
хорошая память. Я помню все ваши заслуги наперечёт, и тем горше
мне сознавать, что вы не оценили милостей, коими эти заслуги были
вознаграждены.
- Сир, если «милостями» вы называете опалу, то ваш упрёк в
неблагодарности теряет смысл. Между тем, я тоже мог бы упрекнуть
вас в неблагодарности, но почтение к вашему сану вынуждает меня
молчать.
- Тогда забудьте о моём сане и поговорим откровенно, как и
подобает добрым кузенам и давним соратникам. Неужели, по-ва-
шему, я мало сделал для вас и для членов вашей семьи?
- Я могу согласиться с вами, кузен, но лишь отчасти. Вы под-
твердили мои права на графский титул, но отстранили меня от власти.
Вы возвели в графское достоинство моего брата Джона, но сослали
его на Север, в логово врагов, где он живёт, ежечасно подвергаясь
смертельной опасности, однако, следуя долгу, по сей день тщетно пы-
тается усмирить непокорных ланкастерских бунтовщиков и охраняет
приграничные земли от вторжения диких шотландцев. Вы сделали
моего брата Джорджа архиепископом Йоркским и лорд-канцлером

96

королевства, но отправили его в отставку, чем нанесли ему незаслу-
женное оскорбление, хотя он служил вам верой и правдой. Вы отлу-
чили от двора всех челнов моей семьи, чиня им обиды и козни, но
приблизили к себе свору худородных наглецов и подхалимов, и так
возвеличили их, что вся знать сочла себя оскорблённой. Мне продол-
жать этот скорбный перечень обид и притеснений, или вы наконец-то
признаете, что были неправы?

Когда прозвучал этот главный для него вопрос, король Эд-
вард остановился и с минуту молчал, сознавая, что от правильности
ответа зависит всё – его свобода, его личная судьба и даже судьба его
королевства. Не сводя пристальных глаз с лица графа Уорика, он от-
ветил:

- Да, кузен, я был неправ, и я готов это признать.
С души графа Уорика упал тяжкий груз, и он не смог сдер-
жать облегчённого вздоха. Однако король Эдвард тут же прибавил:
- Но, согласитесь, коль скоро вы ратуете за восстановление
справедливости, мне трудно смириться с вашим самоуправством.
Оправдывая своё самоуправство, граф Уорик принялся с жа-
ром доказывать, что все его действия были продиктованы исключи-
тельно заботой о благе страны. Он был блестящим оратором и гово-
рил долго и убедительно, не отдавая себе отчёта, что «благо страны»
в его понимании было неотделимо от личных интересов – в этом за-
ключалась его слабость, и король Эдвард подумал, что когда-нибудь
непременно этим воспользуется. А пока что ему приходилось согла-
шаться с его весьма сомнительными доводами, умело разыгрывая до-
верчивость и простодушие. И когда граф Уорик наконец-то умолк,
вполне довольный собой, он как бы нехотя признался:
- Вы убедили меня, кузен. Так и быть, я вас прощаю. Но од-
ного вашего проступка я не прощу вам никогда.
Граф Уорик насторожился и решительно встал с кресла. В
первую секунду он хотел возмутиться, но вовремя заметил игривую
улыбку и странный блеск в глазах короля Эдварда.
- Сир, помилуйте, какой из моих проступков не заслуживает
прощения?
- Вы лишили меня дамского общества, кузен, - ответил король
Эдвард и весело засмеялся.
Граф Уорик, человек целомудренный, понял его совсем не в
том смысле, какой подразумевал любвеобильный король Эдвард, и,
засмеявшись вместе с ним, сказал:
- Этот проступок легко исправить: моя жена, дочери и пле-
мянница к услугам вашей милости.
Смекнув, что остался непонятым, король Эдвард огорчился,

97

но и виду не подал. Продолжая весело улыбаться, он снова заключил
его в объятия.

- Когда б вы знали, кузен, как я рад, что между нами больше
нет разногласий!

- Сир, смею вас уверить, их не будет и впредь!

В этот день королю Эдварду впервые было позволено обедать
за хозяйским столом, где присутствовали дамы. К его чести, он не поз-
волил себе вольностей: почтительно испросив разрешения, поцеловал
им ручки и осыпал их льстивыми комплементами, являя собою обра-
зец рыцарской галантности и любезности.

Во время обеда, беззаботно болтая о пустяках, он старался не
смотреть в сторону своего брата Джорджа. Это было нетрудно, по-
скольку герцог Клэренс сидел рядом с тестем. Гораздо труднее ему
было не замечать леди Крэйфорд, сидящую напротив него, равно как
и её мужа, которому выпала незавидная участь прислуживать ему за
столом. Лорд Крэйфорд, вынужденный то и дело опускаться на ко-
лено, чтобы подать королю нож, салфетку или наполненный кубок,
напротив, не сводил с него глаз, но ничего подозрительного не заме-
тил, по достоинству оценив деликатность своей жены, которая сидела,
скромно потупившись из опасения вызвать новый приступ ревности
мужа.

После обеда молодёжь, включая короля Эдварда, отправи-
лась на прогулку вдоль зелёных берегов Эйвона, а вечером, перед
ужином, устроили танцы. Однако за ужином всё повторилось с
начала, хотя на этот раз лорд Крэйфорд сидел за столом вместе со
всеми. Случайно узнав, что леди Мэри ждёт ребёнка, король Эдвард,
к его ужасу, неожиданно заговорил с нею и, полушутя, полусерьёзно
сказал:

- Если у вас родится сын, любезная кузина, дайте мне слово,
что назовёте его моим именем.

За столом вдруг стало очень тихо, и все глаза устремились на
леди Мэри. «Ну же, любимая, ответь ему!» - мысленно взмолился
лорд Крэйфорд. Точно услышав его немую мольбу, она подняла глаза,
впервые за весь вечер, и с достоинством, без тени смущения произ-
несла:

- Если у меня родится сын, я назову его так, как это будет
угодно моему супругу, ваша милость.

«Всё так же холодна и неприступна. Надолго ли?» - подумал
король Эдвард и перестал обращать на неё внимание.

Когда поздно вечером его препроводили к месту заточения –

98

в Башню Цезаря, он увидел вооружённую стражу, стоящую у двери её
покоев, и мрачно усмехнулся – у него было достаточно времени,
чтобы в деталях обдумать план мести.

Через несколько дней из Лондона прибыл надёжный осведо-
митель графа Уорика и привёз ему тревожные вести: магнаты, недо-
вольные его самоуправством, объединились с намерением собрать ар-
мию, чтобы силой оружия вернуть королю свободу.

Недолго думая, граф Уорик приказал отвезти своего цар-
ственного пленника в неприступную Северную твердыню – Мид-
длхэм, и отправился туда вместе с ним.

3.

Дни августа, ещё по-летнему жаркие и душные, были пропи-
таны тревогой, будто всё разъедающим ядом, и в воздухе, казалось,
витал неистребимый запах войны – пота, крови и железа, который
кружил отчаянные головы и путал планы, зревшие в головах рассуди-
тельных.

Маленький двор виконта Бьюмонта не стал исключением –
там тоже готовились к войне, на этот раз, основательнее, чем прежде:
ко всем держателям его обширных владений, лежащих в семи граф-
ствах страны, были посланы гонцы с призывом немедля выступить в
поход, а сам виконт, спешно покинув Лондон по приказу герцога Гло-
стера, направился в Бивер.

Правда, проехав полдороги, он, к удивлению своих светских,
неожиданно объявил, что намеревается какое-то время погостить в
Овертон Холле, замке сэра Гилберта Овертона. Предлог нашёлся
вполне подходящий: он собирался уговорить сэра Гилберта, имев-
шего репутацию рыцаря храброго и опытного, возглавить своё вой-
ско. То самое войско, которое в ходе июльской компании с позором
разбежалось, не желая воевать под его началом, ибо треть его держа-
телей, проживающая на землях его отца и дяди, всегда стояла за Лан-
кастера, другая треть, проживающая на землях его матушки - за
Йорка, а остальные вообще не хотели воевать, и свести их вместе не
удавалось ещё никому, даже его покойному батюшке. Виконту Бью-
монту оставалось надеяться, что кандидатура сэра Гилберта на долж-
ность капитана его маленькой армии будет встречена с одобрением
всеми его держателями без исключения.

99

Доверенные слуги виконта Бьюмонт вместе с ним отправи-
лись в Овертон Холл упрашивать сэра Гилберта. А что касается
сквайра Уолтема, то на его долю, как всегда, выпало особо важное
поручение – вернуться в Уорик-касл и выкупить сундук с платьем его
незадачливого господина, брошенный в походной палатке, и его но-
венькие доспехи, ставшие трофеем сэра Джона Блаунта. Уолтем, к его
чести, блестяще справился с поручением (что обошлось виконту Бью-
монту в кругленькую сумму), и в сопровождении охраны повёз хозяй-
ское добро в Овертон Холл.

Укреплённый мэнор Овертон Холл представлял собою боль-
шой и довольно мрачный дом, стоящий на равнине и обнесённый вы-
сокой каменной оградой. Подъехав к главным воротам и переговорив
с привратником, Уолтем и его спутники без задержки были пропу-
щены на внутренний двор; мощёная камнем подъездная дорога при-
вела их к высокому крыльцу дома. Уолтем приказал слугам разобрать
поклажу и потребовал немедля проводить его к милорду виконту, ко-
торый в тот момент находился в холле в обществе сэра Гилберта и его
домочадцев за вечерней трапезой.

Войдя, Уолтем с одного взгляда понял, что владелец мэнора,
принимая своего ленд-лорда, постарался, что называется, не ударить
в грязь лицом: хозяйский стол, стоящий на почётном возвышении,
был устлан белой скатертью, посуда поблёскивала серебром, столь-
ники были одеты в ливреи с цветами Овертон Холла, как и два десятка
слуг, сидящих вдоль стен; хозяин, грузный человек лет пятидесяти
пяти, облачённый в парадный гаун, отороченный белкой, нещадно по-
тел, а его супруга, дама лет двадцати с небольшим, надела все свои
украшения и сверкала, точно шкатулка, полная сокровищ, выставлен-
ная в витрине лавки столичного ювелира. Но Уолтем, человек наблю-
дательный и неглупый, не мог не заметить, что серебряная посуда сто-
яла лишь перед хозяином и его высоким гостем, а все остальные ели
из оловянных или глиняных мисок, что ливреи стольников были из-
рядно потрачены молью, ибо их извлекали из сундуков лишь в особо
торжественных случаях, равно как и хозяйские наряды, что за сто-
лами, предназначенными для слуг, сидели, судя по их повадкам, йо-
мены из ближайшей деревни, с жадностью уплетая жареную капусту,
а драгоценные камни леди Овертон весьма походили на цветное
стекло. Одним словом, почтенный сэр Гилберт прибег к маленьким
хитростям, желая произвести впечатление на своего ленд-лорда.

В свою очередь, решив произвести впечатление, Уолтем при-
близился к хозяйскому столу и поклонился одному лишь виконту

100