Медвежья охота

здесь, и когда она закончится, можешь убираться к чёрту. И не взду-
май сказаться больным – я приготовил для тебя сюрприз. Если уйдёшь
– сюрприза не будет!

- Не будет? – упавшим голосом переспросил лорд Крэйфорд,
не понаслышке знавший, что «сюрпризы» короля Эдварда не всегда
бывают приятными. - Сир, не мучьте меня, я сгораю от нетерпения!
Один ваш намёк, и я останусь.

- Никаких намёков! – решительно заявил король Эдвард. –
Идём, нам пора.

Застегнув на груди мантию, король Эдвард направился к вы-
ходу - на пороге опочивальни в нетерпении толпились жезлоносцы,
королевские рыцари, сквайры, йомены, пажи и грумы. Посмотрев ему
в спину, лорд Крэйфорд подумал: «Тиран и бессердечный деспот!»,
но из почтения к сверкающей на нём короне не осмелился произнести
это вслух, даже шутя.

Праздничная месса, прослушанная всем двором в капелле
святого Стефана, показалась ему бесконечной, как и последовавшая
за нею церемония, состоявшаяся в тронной зале Вестминстерского
дворца.

На церемонии, помимо придворных, присутствовали духов-
ные и светские пэры, оставшиеся в Лондоне после недавнего роспуска
парламента, поскольку начавшийся ещё в ноябре Совет пэров коро-
левства незаметно превратился в парламентскую сессию: нижняя па-
лата собралась по собственной инициативе, с не меньшим пылом, чем
верхняя, желая примирить враждующие стороны – семейство Нэвил-
лов и короля Эдварда. Но примирить их так и не удалось, и незадолго
до Рождества парламент был распущен, а граф Уорик и герцог Клэ-
ренс (равно как и их сторонники) покинули столицу. Зато их против-
ники остались, втайне надеясь получить награды.

Награды не замедлили себя ждать. По случаю праздника Рож-
дества король Эдвард пожаловал своему давнему соратнику сэру
Джону Ховарду титул барона и звание пэра. Но это было только
начало, и вслед за тем сыну покойного Уильяма Херберта, которого
тоже звали Уильям, был пожалован наследственный титул и владения
графа Пэмброка. Джон Нэвилл, как и было обещано, получил корону
маркиза1 и стал называться «маркиз Монтэгью», а Энтони Вудвиллу
присвоили титул и владения его отца, графа Риверса. При этом король

201

Эдвард почему-то ни словом не обмолвился о том, что вместе с титу-
лом маркиза его кузену Джону Нэвиллу полагались земельные владе-
ния, а его шурин Энтони Вудвилл в соответствии с законом и обычаем
должен был получить наследственную должность лорд-констэбля Ан-
глии, которую когда-то занимал граф Риверс, казнённый графом Уо-
риком.

Но и это было ещё не всё. Герцог Норфолк, лорд-церемоний-
мейстер двора, торжественно произнёс:

- Лорд Джордж Нэвилл!
Старший сын и наследник Джона Нэвилла, новоиспечённого
маркиза Монтэгью, отрок двенадцати лет, робея, приблизился к коро-
левскому трону, опустился на колено и после, услышав слова короля
Эдварда, едва не лишился чувств, как, впрочем, и большинство при-
сутствующих: король Эдвард, благодарный его отцу за верность, на
глазах у всего двора пожаловал ему титул… герцога Бэдфорда!
Лорду Крэйфорду сделалось дурно – он не ожидал от своего
царственного кузена подобной прыти и невольно подумал: «Господи,
да что же это такое, в самом деле?! Неужели теперь я должен называть
этого щенка "ваша милость" и кланяться ему при встрече?! По-моему,
наш добряк Нэд слегка повредился в уме!».
На этом поток королевских милостей отнюдь не был исчер-
пан, и после раздачи титулов продолжилась раздача почётных и до-
ходных должностей. Для начала герцог Норфолк громко объявил имя
Ричарда, герцога Глостера, чем удивил не только всех присутствую-
щих, но и его самого. Так и не научившись притворяться, юный герцог
Глостер со следами волнения на бледном лице приблизился к брату и
опустился к его ногам, даже не догадываясь, что его ждёт.
- Мы, Эдвард Четвёртый, Божьей милостью король Англии и
Франции и властелин Ирландии, властью, данной нам Богом, жалуем
вам, Ричард Плантагенет герцог Глостер… - король Эдвард на се-
кунду умолк и, многозначительным взглядом оглядев залу, торже-
ственно договорил: - … должности верховного лорд-констэбля Ан-
глии, лорд-чемберлена, лорд-стьюарда, юстициария1 и верховного
судьи Северного и Южного Уэлса, с пожизненным правом для вас и
ваших прямых потомков в соответствии с вышеназванными должно-
стями командовать армией, расследовать случаи государственной из-
мены, председательствовать в суде по делам об измене, вершить пра-
восудие и по вашему собственному усмотрению выносить приговоры,
в которых вы будете подотчётны только нам.

1 Юстициарий – должность человека, возглавлявшего в конкретном регионе
судебную и административную власть.

202

Услышав эти слова, лорд Крэйфорд прижал руку к груди, пы-
таясь унять сердце: должность верховного лорд-констэбля, бесспорно
почётная, была, скорее, не милостью, а наказанием для человека мяг-
косердечного, юного и неопытного, коль скоро она была сопряжена с
ролью верховного судьи по делам об измене. Даруя эту должность
своему младшему брату, король Эдвард не просто оказывал ему вы-
сокую честь – он намеревался повязать его кровью тех будущих
жертв, о которых полушутя намекал ещё в Барнарде, ибо измена гнез-
дилась везде, и в первую очередь в его собственном семействе. А что
касалось дарованных Ричарду должностей лорд-чемберлена, лорд-
стьюарда и верховного судьи Уэлса, прежде принадлежавших графу
Уорику, то лучшего способа рассорить двух кузенов и придумать
было нельзя. Неловкость ситуации не сгладил даже внушительный пе-
речень подаренных Ричарду доходных мэноров в Ланкашире, Че-
шире, Корнуолле и Кенте – отправление многочисленных служебных
обязанностей требовало расходов, и немалых.

Юный герцог Глостер воспринял этот поток королевских ми-
лостей (вернее, жестокий удар судьбы) с похвальным смирением: не
сходя с места, он произнёс клятву верности королю в качестве обла-
дателя высоких должностей, после чего в простых, но сердечных вы-
ражениях поблагодарил своего старшего брата и почтительно поцело-
вал ему руку.

Затем настала очередь Джона Типтофта графа Вустера, кро-
вавого королевского палача, к тайному ужасу половины двора не-
давно возвратившегося из Ирландии, где он усердно служил в долж-
ности канцлера. Его назначили наместником короля всё в той же Ир-
ландии, однако, услышав о других пожалованных ему должностях,
вторая половина двора, ещё минуту назад настроенная более сдер-
жанно, поневоле тоже пришла в ужас: король Эдвард сделал его чле-
ном Совета, а также лорд-казначеем Англии (уже во второй раз), и это
означало, что покидать страну в ближайшее время (как многие надея-
лись), граф Вустер явно не собирался. Те, кто стоял рядом с герцогом
Саффолком, услышали, как тот, побледнев, прошептал: «Милосерд-
ный Боже! Спаси и сохрани нас всех!».

Последним было названо имя Эдмунда Нэвилла, лорда Крэй-
форда. Боясь даже отдалённо представить, какой коварный «сюр-
приз» ему уготован, он не сумел сдержать облегчённого вздоха, когда
услышал, что на ближайшие десять лет ему пожалована должность
хранителя королевского леса1 в Дарфилде, который с юга примыкал к
землям его жены.

1 По английским законам все крупные леса в стране принадлежали королю.

203

Протягивая ему жалованную грамоту, король Эдвард накло-
нился к нему и, намекая на владения леди Мэри, прошептал:

- Кому, как не тебе, подобает присматривать за моим Дарфил-
дским лесом?

- Покорнейше благодарю, ваша милость, - отозвался лорд
Крэйфорд, покорно целуя ему руку.

Он вернулся на место в полном смятении: новая должность,
почётная, но довольно скромная, при умном подходе к делу сулила
ему немалый и стабильный доход (на зависть его дяди и кузена, удо-
стоенных высоких титулов, но оставшихся без земельных владений,
то есть без доходов), не говоря уже о возможности вдоволь запасаться
просоленной дичью. Но с этой должностью неизбежно были сопря-
жены немалые хлопоты: во-первых, хранителю королевского леса
вменялось в обязанность каждые сорок дней председательствовать в
суде, разбиравшем дела по нарушению лесного права1, и, во-вторых,
по дороге в свой славный город Йорк и обратно король Эдвард ча-
стенько любил охотиться в Дарфилдском лесу, а организация коро-
левской охоты, как известно, отнимает много сил и времени. Так и не
решив, что ему следует делать - радоваться или печалиться, после
окончания церемонии лорд Крэйфорд, наспех поздравив дядю и ку-
зена, выбежал из дворца, отвязал своего резвого Орсона, вскочил в
седло и поскакал в Сити.

В густом тумане он едва не заблудился и подлетел к церкви
Тэмпла на взмыленном коне. Его ждали давно и с нетерпением, и оби-
женный сквайр Нэвилл встретил его словами:

- Я думал, вы уже не приедете, милорд.
Народу было немного, ибо на церемонию обручения собра-
лись только ближайшие родственники со стороны жениха и невесты,
да и то, согласно обычаю, одни лишь мужчины, а также священник и
стряпчий, составивший брачный контракт. По причине того, что ви-
конт Бьюмонт не слишком благосклонно взирал на частые отлучки
своего камергера, бедняге Уолтему пришлось согласиться с лордом
Крэйфордом, который для составления контракта навязал ему своего
нового сенешаля (и личного стряпчего) по имени сэр Филипп Лэнтон.
Они познакомились месяц тому назад во время последней парламент-
ской сессии и две недели спустя заключили пожизненную индентуру
к их обоюдному удовлетворению. Лорд Крэйфорд не мог не прель-
ститься многочисленными достоинствами сэра Филиппа: это был че-
ловек приятной наружности тридцати шести лет от роду, обладавший

1 Лесное право регулировалось исключительно законами короля, а не общим
правом Англии.

204

приличным состоянием, нажитым его собственным умом - в своё
время он окончил Кембридж, имел патент на юридическую практику
и был толковым стряпчим; кроме того, он неоднократно избирался в
нижнюю палату парламента от Дарема, отличался красноречием,
практическим складом ума и усердием в ведении дел. Устав от капри-
зов случайных клиентов, сэр Филипп, считавшийся человеком уже не-
молодым, решил провести остаток жизни на более спокойной частной
службе. Жалованье он запросил немалое, но лорд Крэйфорд, желая
любой ценой заполучить такого слугу, скупиться не стал.

Весь вчерашний день и половину ночи Уолтем придирчиво
изучал текст брачного контракта, составленного с учётом оговорен-
ных ранее условий, однако, так и не найдя, к чему бы придраться, при-
ехал в церковь, и от имени невесты произнёс брачный обет, выслу-
шанный сквайром Нэвиллом благосклонно, но без оттенка почтения к
новоявленному шурину. Жених в свою очередь поклялся принять не-
весту в оговоренный срок и на оговоренных условиях, после чего свя-
щенник зачитал список даваемого за невестой приданого, а также пе-
речень имущества, в том числе земельного надела, выделяемого ей в
качестве вдовьей доли. Затем священник освятил кольца и отслужил
короткую мессу, после чего все отправились в Крэйфорд-хауз. Там,
уже с участием дам, церемония обручения благополучно продолжи-
лась: в присутствии свидетелей сэр Филипп Лэнтон спросил невесту,
согласна ли она вступить в брак с женихом. Получив робкий, но
утвердительный ответ, он при свидетелях заверил брачный контракт,
аккуратно разрезал его на две части и отдал их на хранение кузену
жениха и брату невесты. Наконец, молодые обменялись кольцами, с
детским восторгом рассмотрели подученные дорогие подарки и сели
за праздничный ужин.

Молодым, которые в соответствии с законом уже считались
«мужем» и «женой»1, отвели отдельную комнату, расположенную ря-
дом с хозяйскими покоями; когда-то в ней жил сквайр Уолтем. Поздно
вечером, провожая к дверям взволнованного и притихшего жениха,
лорд Крэйфорд шепнул ему на ухо:

- Если Элис не захочет спать с тобой до дня венчания, не
настаивай – таким способом ты не добьёшься её любви.

Юный сквайр Нэвилл взглянул на своего кузена с укором и
сказал:

1 По тогдашним законам женатыми считались даже те пары, которые произ-
носили брачный обет в любом месте – на дороге, в поле, на улице, дома и т.п., то есть
без участия свидетелей. Такие браки считались «тайными» и церковью не поощрялись,
хотя и признавались законными. Обряд венчания в церкви, без которого брак был не
мыслим в последующие века, являлся не обязательным.

205

- Милорд, я люблю мисс Элис и без её позволения даже не
прикоснусь к ней.

Успокоенный, лорд Крэйфорд подумал: «Дай им Бог сча-
стья!». Он сам был счастлив в браке и хотел, чтобы были счастливы
все, кого он любил.

Несмотря на прискорбную весть – смерть престарелого лорда
Латимера, скончавшегося в безумии, Святки и Новогодние праздники
проходили весело: пиры, торжества, игры и балы сменяли друг друга.
Один лишь маркиз Монтэгью в тоске обивал порог королевской при-
ёмной, пытаясь выпросить земельные владения для себя и для сына,
или хотя бы доходную должность. Земель им так и не досталось, од-
нако было обещано, что в ближайшее время состоится помолвка гер-
цога Бэдфорда и принцессы Элизабет – ради вящего удовольствия ку-
зена Джона Нэвилла, сохранившего ему верность, король Эдвард был
готов отдать за его сына свою наследницу! Немудрено, что эта но-
вость повергла всех в шок, и только лорд Крэйфорд ехидно улыбался,
ибо слишком хорошо знал короля Эдварда, этого хитреца, чтобы по-
верить в искренность его намерения: наследница королевской короны
Англии – это товар, который следовало продать подороже, и не здесь,
в лондонском дворце, выдав её замуж за собственного подданного, а
на брачном «рынке» самых благородных принцев Европы.

В пятый день января двор узнал ещё одну новость: сэр Джон
Стаффорд, младший брат казнённого Уориком графа Девона, был воз-
ведён в графское достоинство и отныне стал именоваться «граф Уи-
лтшир». Но эта новость уже никого не удивила: на смену старой
знати, с завидным постоянством гибнущей на поле брани или под то-
пором палача, король Эдвард с похвальным старанием насаждал но-
вую, обязанную своим возвышением не благородству крови и не
длинному списку далёких прославленных предков, чьи громкие
имена терялись в веках, а лично ему.

Накануне Крещения1 туман наконец-то рассеялся. Вечер вы-
дался на удивление ясным, тихим и звёздным.

Лорд Крэйфорд, по обыкновению без дела проведший полдня
во дворце, перед тем, как поехать домой, направился в опочивальню
короля Эдварда, чтобы пожелать ему доброй ночи. Но опочивальня

1 Праздник Крещения Господня отмечается католической церковью 6 января.

206

была пуста. Возникший на пороге Уилли Роджерс неожиданно объ-
явил, что король ожидает лорда Крэйфорда в кабинете, в том самом
кабинете, заваленном бумагами, пыльными пергаментами и свит-
ками, где он обычно занимался делами. Ничего не подозревающий
лорд Крэйфорд, которому впервые изменило предчувствие, вошёл к
нему с улыбкой.

- На дворе ночь, а ты решил заняться делами, Нэд. С чего это
вдруг? – спросил он, обращаясь к нему по-родственному, поскольку
посторонних здесь не было.

Внимательно дочитав до конца какую-то бумагу, король Эд-
вард отложил её в сторону и посмотрел на своего кузена ничего не
выражающим взглядом.

- Вечер добрый, милорд. Вы, кажется, что-то сказали?
Это была его излюбленная фраза, которую он произносил
всякий раз, когда хотел вразумить зарвавшихся фаворитов. Вспомнив
об этом, лорд Крэйфорд только теперь почувствовал что-то вроде не-
приятного холодка в груди – там, где было сердце. Он перестал улы-
баться и сдержанно поклонился.
- К услугам вашей милости.
- Вы можете сесть.
Лорд Крэйфорд ещё раз поклонился, но из гордости остался
стоять. Несколько мгновений спустя он пожалел об этом – у него едва
не подкосились ноги, когда он услышал:
- У меня для вас плохие новости, милорд. Четверть часа назад
мне донесли, что граф Уорик и герцог Клэренс повинны в измене. Вас
это не удивляет, не так ли?
Лорд Крэйфорд, который давно мечтал отомстить герцогу
Клэренсу, немного помедлил с ответом – каким бы мерзавцем ни был
граф Уорик, он всё же заменил ему отца.
- Нет, ваша милость, меня это не удивляет.
- Тем лучше для вас, милорд. Итак, мои ближайшие родичи
повинны в измене, но мне нужны бесспорные доказательства их вины.
В глубине души лорд Крэйфорд малодушно надеялся, что
этот день никогда не наступит, но он всё-таки наступил: план мести
графу Уорику и участникам его мятежа, продуманный королём Эд-
вардом в деталях, предстояло воплотить в жизнь. Но лорд Крэйфорд
определённо не был готов в этом участвовать.
- Сир, будь у меня доказательства их вины, я бы не стоял сей-
час перед вами, а давал показания в суде пэров.
- Всему своё время, милорд, - резонно заметил король Эдвард.
- До меня дошли тревожные слухи, что в Линкольншире назревает
бунт.

207

Лорд Крэйфорд почувствовал лёгкую дурноту. Он был не
прочь увидеть, как герцог Клэренс, обвинённый в государственной
измене, поднимается на эшафот, но обрекать на мученическую смерть
тихих и покорных дворян графства Линкольншир – это, пожалуй,
было слишком.

- Сир, уверяю вас, это ложные слухи, - предательски дрогнув-
шим голосом произнёс он.

- К моему прискорбию, милорд, эти слухи правдивы, - с нехо-
рошей улыбкой возразил король Эдвард. – Граф Уорик и герцог Клэ-
ренс подстрекали к бунту виконта Уэллиса и его держателей. Я по-
чему-то уверен, что бунт непременно начнётся к марту.

Уверенность короля Эдварда была равносильна приказу, но
лорд Крэйфорд понимал, что не сможет выполнить этот приказ, не
расставшись с жизнью: линкольнширские дворяне ему попросту не
поверят и, недолго думая, прикончат как подлого провокатора.

- Сир, это невозможно, уверяю вас! - в отчаянье взмолился
он, поняв, что обречён.

- Напротив, милорд, - возразил король Эдвард тоном, не до-
пускающим возражений, - это не только возможно, но, я бы сказал,
неизбежно.

«Господи, это конец!» - мысленно ужаснулся лорд Крэйфорд
и предпринял последнюю попытку отказаться:

- Сир, вы требуете больше, чем я в силах исполнить!
- Разве? – изумился король Эдвард. – Во-первых, я не «тре-
бую», а всего лишь прошу вас оказать мне дружескую услугу. Во-вто-
рых, не вынуждайте меня напоминать, что именно вы, нарушив
клятву верности, без особого труда склонили к мятежу гарнизон Ду-
вра, но эта выходка сошла вам с рук, не так ли? В-третьих, если мне
не изменяет память, мы заключили сделку, и вы сами, по доброй воле,
поклялись исполнить всё, что я пожелаю. В-четвёртых, осмелюсь
напомнить, ваш долг – повиновение, и я вправе надеяться, что этот
долг будет исполнен. И, наконец, в-пятых, один из ваших доменов
находится в Линкольншире, и кому как не вам знать о готовящемся
там бунте.
Припомнив их полушутливый разговор в Барнард-касле, лорд
Крэйфорд едва не заплакал от отчаянья и бессилья. Он вдруг понял,
что, толкая его на путь измены и предательства, король Эдвард заду-
мал ему отомстить: даже если он сумеет убедить линкольнширских
дворян взбунтоваться, то после вместе с ними отправиться на эшафот
– поистине королевская месть! Но он был слишком молод, и подвер-
гать себя смертельному риску, тем более, будучи невинным, умирать
страшной и мучительной смертью ему не хотелось, особенно теперь,

208

когда до рождения наследника оставалось не больше трёх месяцев.
Проклиная своё малодушие, но не в силах справиться с собой, он упал
к ногам короля Эдварда и, протянув к нему в мольбе сцепленные руки,
воскликнул:

- Сир, смилуйтесь! Умоляю, не губите меня!
В душе наслаждаясь его унижением, король Эдвард насмеш-
ливо улыбнулся.
- Разве я хочу погубить вас? С чего вы это взяли?
- Сир, пощадите, пусть не меня, но мою жену! Она умрёт от
горя, если меня арестуют! А меня непременно арестуют, потому что
лорд Уэллис мой давний враг, и он на первом же допросе охотно под-
твердит, что я подстрекал его к бунту!
- И что из того? – искренне удивился король Эдвард. Отбро-
сив официальный тон, он с упрёком сказал: - Ты неблагодарная ско-
тина, кузен. Тебе в тягость немного посидеть под арестом, если это
необходимо для пользы дела?
- Сир, вам угодно насмехаться надо мной?! Обвинение в из-
мене утянет меня на эшафот! Помилуйте, за что?! Разве я изменник?!
- Не притворяйся болваном, Эдд. Ни один волос не упадёт с
твоей головы, даю тебе в том моё королевское слово! Ты покаешься и
получишь полное прощение.
- Покаюсь и получу прощение?? – с ужасом переспросил лорд
Крэйфорд. – И лишусь всех ваших милостей!
- Да, разумеется, - с притворным сожалением подтвердил ко-
роль Эдвард и, в утешение, прибавил: – Но только на время. К осени
я верну тебя ко двору, даю слово, а о Дарфилдском лесничестве никто
и не вспомнит. Так что можешь наслаждаться охотой, сколько душе
угодно.
- Сир, пощадите! Смогу ли я жить с клеймом изменника, ко-
гда я не повинен в измене?!
- Золото, которым я осыплю тебя с ног до головы, скроет лю-
бое клеймо, - заверил его король Эдвард. – Довольно болтать, кузен,
уже поздно. Ступай. Послезавтра тебе надлежит отбыть в Линкольн-
шир. Я на тебя надеюсь. Бог в помощь!
Несчастный лорд Крэйфорд, который давно уже разучился
верить лживым обещаниям короля Эдварда, не поверил ни единому
его слову, однако был вынужден смириться со своей участью. Он с
трудом поднялся на ноги и нетвёрдой походкой пошёл к дверям, но
на полпути остановился, вспомнив то, что заставило его содрогнуться.
Обернувшись, он безжизненным голосом произнёс:
- Сир, я в вашей власти, и вы вольны делать со мною всё, что
вам заблагорассудится, но я… я умоляю вас… не вынуждайте герцога

209

Глостера выносить мне приговор… не мучьте его… во имя милосер-
дия… умоляю…

Король Эдвард снисходительно улыбнулся.
- Успокойся, кузен. Тебя и твоих сообщников будет судить
граф Вустер.
- Благодарю…
Лорд Крэйфорд вышел из королевского кабинета, не пони-
мая, куда и зачем он идёт. Он очнулся в какой-то пустынной полутём-
ной галерее, где не было никого, кроме дворцовой стражи. Больше не
в силах сдерживать душившие его слёзы, он закрыл лицо руками и
беззвучно зарыдал.

210

Г Л А В А IX ПОЛЕ ПОТЕРЯННЫХ ЛИВРЕЙ

Наверное, пред тем, как взбунтоваться,
Вы перебрали мысленно в уме
Возможные последствия.

У. Шекспир, «Генрих IV», часть II.

1.

Огромному старинному дому по приказанию леди Мэри по-
старались придать видимость уюта: пол устлали коврами, вдоль стен
в хозяйских покоях повесили дорогие шпалеры, привезённые из Лон-
дона, потускневшую от времени мебель начистили воском, и на по-
ставцах расставили золочёные подсвечники, красивые вазы и дорогие
безделушки. Но леди Мэри по-прежнему пребывала в тоске. Что бы
она ни делала - сидела за рукодельем, готовя приданое младенцу, вы-
слушивала отчёты управляющего, рассказывала сказку маленькому
Тони, проверяла расходные книги или давала указания повару насчёт
обеда, - она казалась поглощённой какими-то неотвязными тревож-
ными мыслями, не дававшими ей покоя.

Ещё по дороге в Олфорд Холл, в гостинице «Белый олень»,
ей приснился кошмарный сон. Во сне она видела мужа, чем-то опеча-
ленного; она хотела обнять его, чтобы утешить, но не смогла до него
дотронуться – он вдруг исчез, на её глазах превратившись в туман, и
вместо него на их супружеском ложе появился погребальный саван,
испачканный кровью; вслед за тем она вдруг увидела саму себя, точно
отражённую в зеркале, - совершенно нагую, с опавшим чревом, из ко-
торого алой струйкой стекала кровь… Она сочла этот сон пророче-
ским и поняла, что ей суждено умереть в родах, и с той самой ночи,
когда, увидев этот сон, она проснулась от собственного леденящего
душу крика, на её лице ни разу не появилось улыбки.

Лорд Крэйфорд, его ближайшие джентльмены, да и весь его
двор, прибывший с ним в Олфорд Холл в двадцатый день января, ста-
рались угождать ей во всём, оберегая от малейших волнений. О своём
сне леди Мэри никому не рассказывала, и всё же, не прошло и недели
после приезда, как на сотый вопрос встревоженного мужа: «Что печа-
лит тебя, любовь моя?», она со слезами призналась, что боится уме-
реть в родах. Лорд Крэйфорд, который боялся подобного исхода не
меньше её самой, сказал: «Это вздор, моё сокровище. Клянусь, у тебя
будет лучшая повитуха во всём этом чёртовом графстве!», после чего

211

вскочил на коня и, не обращая внимания на отставшую свиту, понёсся
в соседний мэнор Уэлл, где проживал лорд Уэллис.

Владелец мэнора - Ричард седьмой барон Уэллис, человек со-
рок двух лет, первым браком был женат на Джоэнн седьмой баронессе
Уиллоуби в своём праве. Этим титулом по праву матери теперь име-
новал себя сын и наследник лорда Уэллиса, сэр Роберт, уже успевший
получить золотые рыцарские шпоры. Оба они - и сын, и отец - были
верными сторонниками короля Генри VI Ланкастера. Но не это обсто-
ятельство делало их врагами лорда Крэйфорда. Заклятыми врагами их
сделал мэнор Олфорд, некогда принадлежавший семейству Уэллисов,
а после битвы при Таутоне конфискованный королём Эдвардом и по-
даренный Эдмунду Нэвиллу лорду Крэйфорду. Вероятно, король Эд-
вард со свойственной ему дальновидностью хотел иметь в Линкольн-
шире как можно больше своих сторонников – прямо под боком у
своих врагов.

Сказать, что лорд Уэллис и лорд Крэйфорд не испытывали
друг к другу любви, значило не сказать ничего: не осмеливаясь враж-
довать открыто, они ненавидели друг друга той тихой, но упорной
ненавистью, что не ослабевает с годами. Заставить лорда Уэллиса
впустить его в свой дом и выслушать, не говоря уже о том, чтобы
склонить его к бунту, было для лорда Крэйфорда истинным подвигом,
если не чудом – именно это он имел в виду, говоря, что король требует
от него больше, чем он в силах исполнить.

Но Бог, должно быть, благоволил к нему, потому что чудеса
начались почти сразу: выспросив, кто этот молодой человек, и с какой
целью явился в дом, дворецкий согласился доложить милорду Уэл-
лису о незваном госте; заставив лорда Крэйфорда прождать в холле
около часа, дворецкий объявил, что гостя готовы принять.

Лорд Уэллис принял нежданного визитёра в соляре, не вста-
вая с кресла, дабы подчеркнуть полное пренебрежение к этому
наглому самозванцу. Лорд Крэйфорд, напротив, старался держаться
как можно почтительнее, ибо, во-первых, надеялся выбраться отсюда
живым, и, во-вторых, повинуясь долгу, намеревался выполнить коро-
левский приказ любой ценой, даже ценой собственного унижения.
Войдя, он вежливо поклонился и молча остановился у двери, не смея
заговорить первым из уважения к почтенным летам хозяина дома.

- Чему обязан? – высокомерно осведомился лорд Уэллис.
Лорд Крэйфорд робко и заискивающе улыбнулся.
- Покорнейше прошу вашу светлость простить мою навязчи-
вость, но дело, по которому я прибыл к вам, не терпит отлагательства.
Я намерен обратиться к вам с нижайшей просьбой, и надеюсь на бла-
госклонное внимание вашей светлости.

212

В последний раз так робко и почтительно он говорил разве
что со своим всемогущим опекуном графом Уориком, да и то в далё-
ком детстве. Лорд Уэллис слегка растерялся, но и виду не подал.

- Я вас слушаю, молодой человек.
Лорд Крэйфорд поднёс к груди молитвенно сложенные руки.
- Милорд, видит Бог, я никогда не дерзнул бы обратиться к
вам с просьбой из опасения вызвать ваше неудовольствие, но обстоя-
тельства и моя неопытность по причине молодости вынуждают меня
просить у вас помощи, мудрого руководства и наставления, - начал
он.
Говорил он довольно долго, и лорд Уэллис, отвыкший от
столь витиеватых речей (его сын и наследник Роберт почтительно-
стью не отличался), точно завороженный, дослушал его до конца, не
перебивая – расчёт лорда Крэйфорда оказался правильным: любой че-
ловек почтенного возраста, услышав, что молодой глупец нуждается
в его мудром руководстве и наставлении, поневоле забудет обо всём,
даже о давней вражде.
- Прошу садиться, - милостиво кивнул лорд Уэллис, указывая
на стул.
Услышав, в чём состояла цель визита, он принялся расспра-
шивать гостя о здоровье леди Мэри: у него были все основания ува-
жать эту юную даму, поскольку она доводилась племянницей графу
Уэстморленду, одному из самых знатных и могущественных магнатов
страны. Удовлетворившись обстоятельными и вежливыми ответами,
он нехотя признался:
- Мне понятны ваши опасения и тревоги, мой юный лорд, но
относительно повитухи вам следует обратиться к какой-нибудь опыт-
ной и сведущей даме. Рекомендую вам мою сестру, леди Маргарет
Даймок. Её сноха недавно родила, и я полагаю, она не откажется вам
помочь.
Лорд Крэйфорд высказал робкое предположение, что леди
Даймок откажется, и попросил его светлость написать ей письмо.
Снисходительно улыбнувшись, лорд Уэллис набросал на обрывке
листка несколько слов и вручил его лорду Крэйфорду со словами:
- Бог в помощь!
Лорд Крэйфорд, рассыпавшись в благодарностях, мимоходом
заметил, что, пользуясь случаем, был бы несказанно счастлив и
впредь прибегать к мудрым советам его светлости, после чего с по-
клоном удалился.
В то время как лорд Крэйфорд беседовал с хозяином в соляре,
его духовник, францисканский монах по имени брат Элберт, выпол-

213

няя секретное поручение своего лорда, в холле беседовал с хозяй-
скими слугами. Заговорщицким шёпотом он сообщил им, что в марте
месяце король Эдвард прибудет в Линкольншир во главе огромной
армии с намерением неправедно судить и предать лютой смерти не
только всех дворян графства – участников битвы при Эджкотте, но
всех простолюдинов, дабы таким кровавым способом отомстить им за
недавние унижения – позорный плен и подписанную против воли ам-
нистию участникам летнего бунта.

Брат Элберт отнюдь не лукавил – он говорил чистую правду.
Ему внимали, холодея от ужаса, и верили каждому слову.

Итак, начало было положено и дальше дело пошло почти без
натуги: через три дня лорд Крэйфорд посетил мэнор Скривелсби, при-
надлежащий сэру Томасу Даймоку, чья сноха не так давно произвела
на свет дочь. Прочтя записку лорда Уэллиса, владельцы мэнора встре-
тили знатного гостя почти радушно. Лорду Крэйфорду не составило
большого труда, пользуясь природным обаянием и умом, очаровать
не только хозяйку, но и хозяина, да ещё вдобавок заполучить пови-
туху – женщину средних лет, весьма сведущую в своём ремесле. Она
вместе с двумя помощницами обещала переселиться в Олфорд Холле
к середине февраля, запросив ошеломляющую цену за свои услуги, но
ради спокойствия жены (да и своего собственного) денег ему было не
жаль. Равно как и его верному слуге, брату Элберту, было не жаль
красноречия и потраченных усилий – слуги сэра Томаса Даймока
были весьма напуганы намерением короля Эдварда сурово покарать
жителей Линкольншира.

Дни тянулись за днями, однако лорд Крэйфорд времени зря
не терял: он продолжал завоёвывать сердца соседей с тем же усер-
дием, что и начал, и к концу третьей недели своего пребывания в Лин-
кольншире сошёлся с мужем ещё одной сестры лорда Уэллиса - сэром
Томасом де ла Лондом, проживающим в мэноре под названием Хорб-
линг. Сэр Томас де ла Лонд оказался человеком средних лет и пыл-
кого нрава, и ему весьма польстило тесное знакомство с королевским
кузеном. Видя, что дело идёт на лад, лорд Крэйфорд пообещал при-
гласить его на охоту, и они расстались лучшими друзьями.

Охота состоялась в день святой Агаты1. Накануне в Олфорд
Холл съехались все: сэр Томас Даймок, сэр Томас де ла Лонд и даже

1 День святой Агаты отмечается католической церковью 5 февраля.

214

лорд Уэллис вместе с сыном Робом1, отличавшемся воинственным
нравом.

После раннего и лёгкого обеда, прослушав в церкви короткую
мессу, охотники направились в ближайший лес. Этот лес, как и вся
земля в округе к северо-западу от Олфорда, принадлежал лорду Крэй-
форд. В лесу обитали не только зайцы, барсуки, лисы, куницы и про-
чая мелкая живность, но и благородные косули. Загонщики, ещё на
заре прочесав лес, поджидали охотников на северной опушке. Не без
труда разыскав их и подробно расспросив, лорд Крэйфорд и его гости
по запутанным следам на снегу определили, в каком направлении по-
бежала косуля, приказали доезжачим спустить собак, и ринулись в по-
гоню.

Будучи охотником не столь искусным, сколь везучим, в этот
раз лорд Крэйфорд сознательно направился по ложному следу и увёл
за собой большинство остальных. Его расчёт оказался верен, и лорд
Уэллис вместе с сыном, следуя за своей сворой, поскакали именно
туда, куда требовалось – налево, в сторону деревушки Клэйторп. Там,
поплутав немного в лесной чаще, лорд Уэллис и обнаружил перепу-
ганную косулю. Собаки загнали её к самому берегу тамошней ре-
чушки, мелкой, но довольно широкой, и лорд Уэллис, недолго думая,
свалил её метким ударом копья, а его сын сэр Роберт своим длинным
ножом довершил начатое. Остальные охотники отыскали их перед са-
мым полуднем, поневоле признав своё поражение. Лорд Крэйфорд
рассыпался в поздравлениях и льстивых похвалах, и польщённый
лорд Уэллис, уступая его просьбам, милостиво согласился задер-
жаться в Олфорд Холле ещё на один день.

Пока готовился ужин, в соответствии с давней традицией
дамы леди Мэри отмыли гостей в заранее нагретой воде и, разнося
угощение и вино, развлекали их пристойной беседой. Перед ужином
к гостям вышла сама леди Мэри. Несмотря на свою беременность, не-
здоровый цвет лица и скверное настроение, она улыбалась и даже пы-
талась шутить, желая доставить удовольствие не столько гостям,
сколько мужу. К лорду Уэллису она обращалась почтительно, к его
сыну и к сэру Томасу де ла Лонду – любезно, к остальным джентль-
менам – так ласково и просто, что все они были очарованы этой бла-
городной леди, к тому же отличавшейся необычайной красотой, ред-
ким умом и тактом.

Ужин, на котором подавали отменное французское вино и три
перемены блюд, не считая десерта, весьма походил на пир, продлив-

1 Роб – уменьшительное от имени Роберт.

215

шийся до глубокой ночи. Когда леди Мэри и её дамы по традиции по-
кинули холл, оставив мужчин одних, лорд Уэллис с молчаливого со-
гласия своих родичей задал лорду Крэйфорду вопрос, давно уже не
дававший ему покоя: правдивы ли слухи о том, что король Эдвард со-
бирается покарать ни в чём неповинных жителей Линкольншира? И
лорд Крэйфорд с неподражаемым прямодушием истинного северя-
нина ответил: такие слухи имеются, но, насколько они правдивы, он
доподлинно не знает. Зато готов подтвердить под присягой, что коро-
левскому телохранителю сэру Томасу Бергу, проживающему в своём
линкольнширском мэноре Гейнсборо, поручено в ближайшее время
собрать войска и выступить на соединение с королевской армией.

Называя имя сэра Томаса Берга, лорд Крэйфорд угрызений
совести отнюдь не испытывал. Во-первых, в случае мятежа тот дей-
ствительно был обязан собрать и возглавить отряд с целью подавле-
ния беспорядков, во-вторых, лорд Уэллис уже много лет оспаривал у
него право назваться самым крупным в графстве землевладельцем, по
причине чего между ними то и дело вспыхивали ссоры, и, наконец, в-
третьих, сэр Томас Берг, осенью освободивший короля Эдварда из
плена, в последние месяцы претендовал на роль одного из королев-
ских фаворитов, и со стороны лорда Крэйфорда, человека до крайно-
сти ревнивого, это было всего лишь маленькой местью.

По окончании пира гости отправились почивать, а на следу-
ющий день разъехались по домам не без сожаления и досады на себя:
знай они наперёд, что лорд Крэйфорд столь радушен, гостеприимен и
щедр, и что его жена так прекрасна собой, мила и проста в обращении,
они бы давно уже свели с ними знакомство покороче, к своей немалой
выгоде и взаимному удовольствию.

Старания лорда Крэйфорда даром не пропали, и в восемна-
дцатый день февраля лорд Уэллис, его сын Роберт и сэр Томас Даймок
с небольшим отрядом верных слуг и сторонников выступили на север.
Прибыв в мэнор Гейнсборо и, к своей немалой досаде, не застав там
хозяина, лорд Уэллис, недолго думая, приказал разграбить дом и ра-
зорить поместье. Его приказ был воспринят с воодушевлением. Опу-
стошив хозяйскую гардеробную (где в сундуках хранились деньги,
ценности и богатая одежда), а также кладовую, полную запасов про-
визии, эля и вина, лихие вояки лорда Уэллиса присвоили домашний
скот и птицу, после чего разломали все хозяйственные постройки и,
вернувшись в дом, начали усердно крушить хозяйскую мебель. Они
увлеклись до такой степени, что едва не разрушили стены дома – ста-
ринного, но, по счастью, всё ещё достаточно прочного.

216

Как и рассчитывал хитроумный лорд Крэйфорд, владелец
мэнора сэр Томас Берг, узнав о грабеже и погроме, в долгу не остался:
он подал жалобу королю, в которой подробно описал беззакония, тво-
римые лордом Уэллисом, его сыном и зятем, и в почтительных выра-
жениях потребовал справедливого возмездия.

Король Эдвард, охваченный праведным гневом, тоже в долгу
не остался. Опасаясь, что вдохновитель погрома лорд Уэллис и его
зять рыцарь Даймок ускользнут от правосудия, он направил им приказ
с требованием немедля явиться в Лондон, если они чтят королевские
печати.

К всеобщему изумлению, лорд Уэллис и Томас Даймок, эти
старые хитрецы, явились. Правда, прибыв в столицу, они повстречали
прибывшего туда же герцога Клэренса, который, витиевато разгла-
гольствуя о коварстве, вероломстве и жестокосердии брата-короля,
заметно поколебал их намерение повиниться в учинённом погроме.
Поэтому до королевских покоев в Вестминстерском дворце они не до-
шли и спрятались в ближайшем убежище – Вестминстерском аббат-
стве, вполне резонно опасаясь за свою жизнь. Узнав об этом и желая
выманить их из убежища любой ценой, король Эдвард, будучи хитре-
цом молодым, при свидетелях поклялся даровать им полное проще-
ние. Разумеется, королевской клятве поверили. И напрасно: едва лорд
Уэллис и Томас Даймок покинули убежище, их тут же скрутили и пре-
проводили в Тауэр. Но там они пробыли недолго. В шестой день марта
король Эдвард покинул столицу, чтобы возглавить армию, собранную
его верными магнатами. В качестве пленников в королевском обозе
ехали Ричард лорд Уэллис и сэр Томас Даймок. Им оставалось жить
ровно шесть дней.

Тем временем слух о намерении короля Эдварда сурово по-
карать дворян и простолюдинов Линкольншира распространился со
скоростью весеннего ветра. Оставшийся на свободе сэр Роберт Уэл-
лис, понимая, что жизнь его отца, всех родичей и друзей под угрозой,
приказал своим сторонникам вооружиться и явиться в его мэнор
Рэйнби Хоу к шестому дню.

Туда съехались почти все рыцари и сквайры графства, при-
ведшие с собой вооружённых слуг, ленников, наёмников и просто со-
чувствующих. Высокочтимый Эдмунд Нэвилл лорд Крэйфорд, разу-
меется, почтил благородное собрание своим присутствием и даже
удостоил собравшихся пламенной речью:

- Сэры и джентльмены! Мои слова могут стоить мне головы,
но я уповаю на ваше благородство и великодушие. Я говорю с вами

217

от имени и по поручению моего кузена – высокородного принца
Джорджа герцога Клэренса и его тестя - прославленного графа Уо-
рика. Как всем вам известно, им так и не удалось примириться с Эд-
вардом Йорком, который не только не оправдал их надеж и чаяний,
но и не сумел извлечь для себя урока из недавних событий. Он по-
прежнему продолжает унижать представителей знатных родов, разда-
вая титулы, земли и доходные должности своим худородным и алч-
ным фаворитам. Он по-прежнему продолжает взимать с нас граби-
тельские налоги, обирая до нитки не только оскорблённую знать, но
и народ. Он по-прежнему продолжает управлять королевством по сво-
ему произволу, попирая вековые обычаи нашей страны, чиня обиды и
козни ближайшим родичам и верным сторонникам, не говоря уже о
тех, кого он считает своими врагами. К моему прискорбию, своими
врагами он объявил всех жителей графства Линкольншир, которых из
мести намеревается изничтожить и предать лютой смерти, как сказано
в его секретном указе. Так скажите по совести, достоин ли этот тиран
и деспот носить корону Англии? Скажите по совести: кто как не бла-
городный принц Джордж Клэренс, будучи законным сыном покой-
ного герцога Йорка, достоин называться истинным королём Англии?
И хватит ли у вас отваги и мужества поднять мечи на защиту своего
законного короля? Готовы ли вы присоединиться к его армии и к ар-
мии графа Уорика, который силой оружия намерен отстоять его права
на престол?

Закончив свою речь этим риторическим вопросом, лорд
Крэйфорд даже не удивился, когда рыцари и сквайры графства Лин-
кольншир, вообразив себя спасителями отечества (а заодно и самих
себя), вскочили с места и с похвальным воодушевлением закричали:

- Мы готовы!
- Да здравствует герцог Клэренс!
- Слава графу Уорику!
- Долой тирана!
- С нами святой Георгий!..

Лавры предводителя бунта лорда Крэйфорд отнюдь не прель-
щали, и он охотно уступил их Роберту Уэллису лорду Уиллоуби, объ-
явившему себя «отцом» и «защитником» простонародья Линкольн-
шира. Убедившись, что кандидатура сэра Роберта на роль «отца» и
«защитника» единодушно одобрена дворянами графства, что капи-
таны отрядов назначены и мятеж благополучно начался, лорд Крэй-
форд с чувством выполненного долга отбыл в свой мэнор Олфорд
Холл.

218

Он не сомневался, что проживающий по соседству королев-
ский родич Хамфри Боурчер лорд Кромвелл, а вместе с ним бдитель-
ный шериф графства Линкольншир и агенты тайной королевской по-
лиции в ближайшие дни уведомят короля Эдварда о начале спланиро-
ванного им же самим мятежа. Ещё меньше он сомневался в том, что
король Эдвард, воспользовавшись ситуацией, пожелает расправиться
с ним так же сурово, как с остальными бунтовщиками. Поэтому он
постарался обезопасить себя, насколько это возможно, и спешно от-
правил гонца с письмом на имя короля Эдварда, с тревогой уведомляя
их королевскую милость о начавшемся бунте и о своей тщетной по-
пытке отговорить линкольнширских дворян от мятежа. Лорд Крэй-
форд знал, что его всё равно арестуют, но не мог допустить, чтобы
арест произвели на глазах у жены: едва вернувшись домой, он объ-
явил, что в середине марта собирается вновь посетить Рэйнби Хоу. Он
наивно полагал, что в запасе у него есть ещё несколько дней, и все эти
дни - свои последние дни на свободе – он оставался рядом с женой,
мысленно прощаясь с ней навсегда.

За это время лорд Крэйфорд почти свыкся с мыслью о неиз-
бежной смерти, и почти привык к неотступно терзавшему его созна-
нию вины перед обманутыми им людьми - вины, которую невоз-
можно было искупить ничем, даже кровью, и которая отягощала его
душу, как тяжкое проклятие. Его утешало только одно - свой скорб-
ный долг послушания королю, обрекшему его на страдания и смерть,
он исполнил. Исполнил вопреки возмущённой совести и поруганной
чести, и теперь, почти смирившись со своей участью, внешне казался
спокойным.

Леди Мэри, напротив, словно предчувствуя что-то, в эти дни
была ещё печальнее, чем прежде, но изо всех сил старалась не пода-
вать вида, со дня на день ожидая начала родов. Она ни разу не упрек-
нула мужа за частые отлучки и ни разу не спросила, куда и зачем он
так часто уезжает из дома – она догадывалась, что правды всё равно
не узнает, а очевидная ложь могла ещё больше опечалить её. Усердно
занимаясь домашними делами и подолгу беседуя с повитухой и двумя
её помощницами, поселившимися в их доме, она старалась отвлечь
себя от тягостных мыслей о смерти в родах, неизбежной и скорой, как
ей казалось, и всякий раз, когда лорд Крэйфорд приходил к ней, через
силу улыбалась, чтобы не огорчать его.

Это взаимное притворство супругов, не зависимо друг от
друга ожидающих скорого конца, вряд ли могло облегчить их страда-
ния, но создавало иллюзию мира, благополучия и покоя в доме. Ил-
люзию, которой верили, разве что, равнодушная челядь и те немногие

219

джентльмены, что не отличались умом. А что касается наиболее до-
веренных слуг лорда Крэйфорда (его нового сенешаля сэра Филиппа
Лэнтона, а также духовника, врача и оруженосца), которых под дав-
лением обстоятельств он был вынужден посвятить в свою тайну, то
они старательно делали вид, что ничего не происходит – так было
лучше для всех.

Но беда, как известно, не приходит одна, и ещё в первых чис-
лах марта неожиданно заболел маленький Тони.

Поначалу его болезнь - небольшой жар, лёгкая слабость и ло-
мота в костях - не вызывала тревоги, напоминая обычную простуду.
Но вскоре мальчику сделалось значительно хуже – жар усилился, и
тельце покрылось красной сыпью. Встревоженный лорд Крэйфорд и
его врач, заподозривший ветрянку, попеременно сидели подле по-
стели больного ребёнка. Тони ничего не ел, плакал и всё время повто-
рял: «Я хочу к матушке! Где моя матушка? Почему она не прихо-
дит?». Но Роберт Доу категорически запретил леди Мэри входить в
его комнату, уже не сомневаясь, что его болезнь заразна и может се-
рьёзно повредить ещё не родившемуся наследнику. Леди Мэри, не
имея возможности повидаться с мальчиком, который звал её так жа-
лобно, что у неё сердце разрывалось на части, хотела поговорить с
ним через закрытую дверь, но ей не позволили даже приблизиться к
двери, и она, горько расплакавшись, вернулась к себе.

Немного погодя в её комнату заглянул лорд Крэйфорд. Ему
хотелось поцеловать жену, чтобы утешить, но он не осмелился по-
дойти к ней, опасаясь заразить опасной болезнью.

- Не плачь, любовь моя. Я сам буду ухаживать за Тони. Обе-
щаю, он скоро поправится.

Он солгал – с каждым часом мальчику становилось всё хуже.
О том, чтобы ехать в Рэйнби Хоу не могло быть и речи, и лорд Крэй-
форд попросил своего сенешаля:

- Сэр Филипп, если меня арестуют, скажите моей жене правду
и позаботьтесь о ней.

- Не тревожьтесь, милорд, - отозвался рассудительный сэр
Филипп. – Миледи юна и хрупка на вид, но за силу её духа я готов
поручиться. И потом, я уже говорил вам: король Эдвард поклялся не
причинять вам вреда и не посмеет нарушить клятву, поверьте.

Лорд Крэйфорд был бы рад поверить ему, если бы мог. Но он
слишком хорошо знал цену лживым королевским речам, и ещё лучше
знал коварный нрав вероломного короля Эдварда.

220

В девятый день марта перед самым полуднем в Олфорд Холл
неожиданно вломились бэйлиф графства Линкольншир, два его по-
мощника и отряд вооружённых лучников. Это были те самые люди,
которые прошлой весной с подобающим почтением расследовали
дело об убийстве Уолтера Фьюстона, но сейчас, имея на руках коро-
левский приказ, они вели себя иначе.

- Мы желаем немедля видеть лорда Крэйфорда! – решительно
заявили они дворецкому.

Перепуганный дворецкий направился было за своим лордом,
но его обогнал резвый сквайр Нэвилл. Вбежав в комнату мастера
Тони, он взволнованным шёпотом объявил:

- Они пришли, милорд!
В последний раз посмотрев на сына, лорд Крэйфорд на про-
щание с нежностью поцеловал его и, даже не заглянув к жене, спу-
стился в холл. Там уже собрались его встревоженные слуги и перепу-
ганная челядь; Рэндел, как всегда, держал в руке обнажённый меч.
- Не делай глупости, Мэтью! – на всякий случай предостерёг
его лорд Крэйфорд. Желая сыграть отведённую ему роль как можно
естественнее, он постарался изобразить удивление. - Чем могу слу-
жить, джентльмены?
Бэйлиф вышел вперёд, деловито развернул лист бумаги с ко-
ролевской печатью на шёлковом шнурке и мрачно объявил:
- Милорд, именем короля вы арестованы по подозрению в
государственной измене! Вот приказ их королевской милости. Мне
велено доставить вас в Тауэр. Извольте следовать за мной!
Слуги лорда Крэйфорд зашумели, справедливо негодуя. Же-
стом восстановив тишину, он спокойно сказал им:
- Я уверен, это недоразумение скоро разъяснится.
Заподозрив неладное, Рэндел полувопросительно произнёс:
- Милорд, одно ваше слово и через минуту эти наглецы…
- Даже думать забудь! – решительно перебил его лорд Крэй-
форд.
Расталкивая друг друга, джентльмены бросились к нему,
чтобы проститься. Дэньел Нэвилл побежал в гардеробную за тёплым
гауном, в подкладку которого он накануне собственными руками за-
шил несколько серебряных монет. Одевшись, лорд Крэйфорд обнял
его и тихо сказал:
- Спасибо, Дэнни. Спасибо за всё. Прощай.
Дэньел знал, что рано или поздно это случится, но не сумел
сдержать слёз.
- Храни вас Бог, милорд, - прошептал он, склоняясь над его

221

рукой.
Бэйлиф, которому надоело ждать, многозначительно кашля-

нул.
- Милорд, вы не желаете проститься с женой?
- Нет, - поспешно, словно боясь передумать, ответил лорд

Крэйфорд – мысленно он давно уже простился с нею. Простился
навсегда.

- Как вам будет угодно.
По знаку бэйлифа лучники скрутили ему за спиной руки и по-
вели к дверям, грубо толкая в спину на глазах у его собственных слуг,
бессильных вмешаться.
- Не смейте к нему прикасаться! – послышался откуда-то
сверху отчаянный женский голос.
Все невольно замерли и посмотрели наверх: на деревянной
галерее, тянувшейся вдоль холла, вцепившись в перила, стояла леди
Мэри, с белым помертвевшим лицом.
- Я люблю тебя, Мэйми!
Это было последнее, что лорд Крэйфорд успел ей сказать –
его увели прочь.
Сэр Филипп Лэнтон бросился вверх по лестнице.
- Он вернётся, миледи… Даю вам слово, ваш супруг обяза-
тельно вернётся…
Леди Мэри его не услышала. Тихо вскрикнув, она схватилась
за живот и медленно осела на пол. К ней уже бежали её дамы и пови-
туха. Они подняли её и, поддерживая под руки, отвели в опочи-
вальню.
Роберт Доу, несчастный и потерянный, хотел войти следом,
но повитуха решительно захлопнула перед ним дверь: согласно ста-
ринному обычаю, мужчины, даже врачи, в родильное помещение не
допускались.

2.

Вторая половина февраля прошла для виконта Бьюмонта в
хлопотах, уже ставших привычными, но почти напрасными: по при-
чине мятежа, назревающего в Линкольншире, он пытался, в полном
соответствии с королевским приказом, собрать своих держателей в
Фотэрингее. И если в октябре они всё-таки собрались, то сейчас, изоб-
ретая хитроумные предлоги для отказа, и не думали собираться.

Каждый вечер он возвращался из Вестминстера совершенно

222

измученным и подавленным, в душе стыдясь своего неумения при-
звать к порядку собственных вассалов. За подобную нерадивость
Джон Нэвилл совсем недавно лишился графской короны, но он был
кузеном короля и в итоге получил титул маркиза, хотя и без земель-
ных пожалований. В отличие от него, виконт Бьюмонт был сыном
преданного ланкастерца и не без оснований опасался, что рано или
поздно терпение короля Эдварда иссякнет, и он в лучшем случае со-
шлёт его в ссылку, а в худшем - обвинит в измене: его многочислен-
ные и богатые поместья того стоили.

В четвёртый день марта он пришёл домой раньше обычного
ещё более мрачным и раздражённым, нежели всегда. Он переоделся,
но, прежде чем спуститься в гостиную к ужину, вызвал своего камер-
гера.

- У меня две новости, Уильям. Во-первых, послезавтра я,
наконец-то, отделаюсь от моих чёртовых баб – мятеж в Линкольн-
шире уже начался, и мы уезжаем в Фотэрингей.

Виконт Бьюмонт неожиданно замолчал, и Уолтем, успевший
хорошо изучить его повадки, поглядел на него с опаской.

- А во-вторых, милорд?
- А во-вторых, личный секретарь короля по секрету шепнул
мне, что лорд Крэйфорд примкнул к мятежникам. В ближайшие дни
он будет арестован по подозрению в мятеже и государственной из-
мене. Приказ уже отвезли в Линкольншир.
Прежде Уолтему запрещалось даже упоминать имя прежнего
господина, и он, дабы ненароком не прогневить нынешнего, промол-
чал, но машинально принялся вертеть на пальце подаренный ему сма-
рагдовый перстень. Заметив этот его жест, виконт Бьюмонт с досадой
прибавил:
- Я знаю, ты всё ещё любишь лорда Крэйфорда, но тебе при-
дётся свыкнуться с мыслью, что он изменник.
- Он не изменник, милорд, - с похвальной уверенностью воз-
разил Уолтем. – И «подозрение» ещё не значит «обвинение» в измене.
- Что ж, люби его, если хочешь, - с лёгким раздражением про-
изнёс виконт Бьюмонт. - Но помни: я вовсе не святой, и ревность не
настолько чужда мне, как ты думаешь.
Уолтем попытался улыбнуться.
- Я уже убедился в этом на собственном опыте, милорд. Но
вашей светлости не о чем беспокоиться – я принадлежу вам до конца
моей жизни вместе со всеми моими потрохами.
- Что мне за дело до твоих потрохов, если я хочу получить
твоё сердце?

223

- Бог свидетель, оно наполовину ваше, милорд, - честно ска-
зал Уолтем.

Виконт Бьюмонт, по индентуре купивший себе пожизненное
право собственности на Уолтема, как покупают полезную и необхо-
димую в доме вещь, раздражённо подумал: «На кой чёрт мне поло-
вина, когда я хочу всё и без остатка?». Его щёки слегка порозовели –
он начал сердиться: по его мнению, прямодушие Уолтема не всегда
бывало к месту, и сейчас тот вполне мог бы, если бы захотел, немного
приврать, тем самым польстив своему господину.

- Сквайр Уолтем, не забудьте сказать слугам, чтобы собира-
лись в дорогу! – уходя, холодно приказал виконт Бьюмонт.

Уолтем, слишком поздно понявший свою оплошность, почти-
тельно поклонился:

- Будет исполнено, ваша светлость.

Свита, которую надлежало иметь виконту, сопровождаю-
щему короля в военном походе, состояла из шести йоменов и четырёх
сквайров. Одним из сквайров в свите Джона виконта Бьюмонта был,
разумеется, Уильям Уолтем.

Человек сугубо гражданский, не привыкший от рассвета и до
заката почти без отдыха скакать по раскисшей от весенних дождей
дороге, Уолтем каждое утро с нетерпением ждал наступления ночи.
Но даже во время ночных привалов, засыпая глубоким сном, похожим
на забытьё, он чувствовал непреодолимую усталость и каждое утро с
завистью и лёгким недоумением взирал на короля Эдварда, этого рос-
лого богатыря, который, казалось, вообще никогда не уставал и в
седле держался так, как будто в нём и родился.

Со слов виконта Бьюмонта Уолтем знал, что на подъезде к
Ройстону король Эдвард получил тревожное донесение от проживав-
шего в Линкольншире лорда Кромвелла; в донесении говорилось о
передвижениях мятежников, которые спешно двигались на юг. На
следующий день, прибыв в город Хантингдон, король Эдвард отпра-
вил вперёд разведчиков с целью разузнать, кто возглавляет мятежни-
ков. Когда ему доложили, что зачинщиком мятежа является Роберт
Уэллис лорд Уиллоуби, он по совету своих пэров велел привести к
нему пленного лорда Уэллиса и потребовал, чтобы тот собственно-
ручно написал сыну письмо и приказал ему немедля сложить оружие
и явиться с повинной, в противном случае оба пленника – и сам лорд
Уэллис, и муж его сестры сэр Томас Даймок - будут казнены. Угроза
была недвусмысленной, однако лорд Уэллис, похоже, втайне наде-
ялся, что, получив это письмо, его сын Роберт предпримет попытку

224

спасти отца и дядю силой оружия.
В десятый день марта король и его свита добрались, наконец,

до замка Фотэрингей. Поскольку королевские приказы о сборе армии
были разосланы ещё в феврале, туда уже съехались многие сторон-
ники дома Йорков со своими отрядами, и огромный луг перед замком,
усеянный шатрами знати, пестрел гербами герцогов Саффолка и Нор-
фолка, графов Эссекса, Арандела, Уилтшира, Вустера и Риверса, не
говоря уже о верных королю баронах, коих здесь было немало. Не
было только юного герцога Глостера, герцога Клэренса и графа Уо-
рика, не успевших прибыть к месту сбора – их владения, в которых
они набирали отряды, были разбросаны по всей стране и находились
на значительном расстоянии друг от друга.

На рассвете следующего дня король Эдвард, намереваясь как
можно быстрее догнать и разгромить бунтовщиков, выехал из Фо-
тэрингея и поздним вечером прибыл в город Стамфорд. Военный ла-
герь развернули прямо под стенами города. В наступающих сумерках
подходящее место для шатра виконта Бьюмонта его слуги отыскали с
трудом. Поставив шатёр в какой-то низине (едва ли не на болоте) и
наспех поужинав, виконт Бьюмонт, как и всегда, отправился на еже-
вечернее заседание военного совета, его сквайры и йомены принялись
приводить в порядок привезённое с собой оружие и доспехи, а Уол-
тем, утомлённый долгой дорогой, уснул как убитый.

На следующий день, двенадцатого марта, он проснулся на
рассвете, разбуженный шумом и громкими голосами. Выглянув из па-
латки, он увидел, что в лагере царит полная неразбериха: все тороп-
ливо сновали взад и вперёд, возбуждённо переговаривались, что-то
кричали, тащили куда-то бочонки со стрелами, луки, арбалеты и ядра
для пушек, спешно отвязывали коней… Вернувшийся из королев-
ского шатра виконт Бьюмонт приказал своим слугам немедля сни-
маться с места и, примкнув к отряду герцога Норфолка, выдвигаться
на северо-запад; по донесениям хобиларов1, бунтовщики по какой-то
причине отклонились от главной дороги и встали лагерем возле дере-
вушки под названием Эмпингем.

Намерение виконта Бьюмонта воевать под началом герцога
Норфолка порядком удивило Уолтема. Заместив недоумение в глазах
своего камергера, виконт Бьюмонт раздражённо сказал: «Делайте, что
вам велят!» и воздержался от объяснений. Из гордости он никогда бы
не признался, что сегодня ранним утром король Эдвард, ещё недавно

1 Хобилары – лёгкие кавалеристы, которых использовали в качестве конных
разведчиков.

225

в порыве дружеских чувств обещавший посвятить его в рыцари, за-
явил, что такой нерадивый болван, как он, золотых шпор не достоин,
при свидетелях отругал его площадной бранью за нерадивость и по
причине отсутствия у него рыцарского звания, приказал ему следо-
вать за штандартом герцога Норфолка.

То, что Уолтем, не сведущий в военном ремесле, счёл нераз-
берихой в лагере, на самом деле было ничем иным, как хорошо про-
думанными и отлаженными действиями, ибо каждый воин, начиная с
магнатов и кончая последним коноводом, знал своё дело. Свитские
виконта Бьюмонта, не считая Уолтема, не были исключением: услы-
шав приказание милорда, они на удивление быстро собрали шатёр,
облачились в доспехи, погрузили господское добро на повозки и,
отыскав отряд герцога Норфолка, вместе с его людьми поскакали на
северо-запад.

Передвигаться по раскисшей дороге приходилось с трудом.
Кони увязали в грязи по самые бабки, пушки, положенные на телеги,
солдатам приходилось волочить едва ли не на себе, ибо лошади не
справлялись, однако упрямый король Эдвард, не привыкший щадить
ни себя, ни других, не собирался принимать в расчёт столь незначи-
тельное препятствие, как весенняя распутица. Наконец, около двух
часов спустя, в поле показался отряд бунтовщиков.

Их было не больше трёх сотен – десятка два латников и пешие
сателлиты, набранные, в основном, из крестьян. Увидев впереди ко-
ролевскую армию, насчитывавшую около тысячи отборных воинов,
бунтовщики замерли на месте в полном оцепенении, как замирает
кролик перед удавом. В подзорную трубу король Эдвард явственно
разглядел их лица, бледные от испуга.

Он приказал военачальникам выстроить солдат в боевом по-
рядке. Когда его приказание было исполнено, не сходя с коня он при-
дирчиво оглядел свою армию и обратился к воинам с речью. Он ска-
зал, что главарь бунтовщиков сэр Роберт Уэллис дерзко проигнори-
ровал его приказ сложить оружие, из чего следовало, что заложников
– лорда Уэллиса, и рыцаря Даймока – надлежало предать смертной
казни за измену.

Речь короля Эдварда была встречена гробовым молчанием.
Дабы не оказаться ненароком на месте несчастных заложников, ни
один из военачальников не осмелился напомнить королю о его клят-
венном обещании даровать им жизнь в случае добровольной явки с
повинной, что они и сделали, выйдя из убежища в Вестминстерском
аббатстве. Напротив, демонстрируя похвальное рвение, медлить не
стали. Заложников, которые до последней минуты отказывались по-
верить в неминуемую и близкую смерть, наспех исповедали, после

226

чего на виду у обеих армий обезглавили без лишних слов и со знанием
дела.

Едва окровавленные останки несчастных завернули в саван
и унесли, граф Вустер с улыбкой заметил:

- Самое время трубить атаку, сир. Мы расправимся с мятеж-
никами в считанные минуты к полному удовольствию вашей милости.

Возможно, король Эдвард был бы не прочь получить удо-
вольствие, глядя, как этих несчастных болванов, вооружённых чем
попало, конные рыцари и сквайры со знанием дела рубят мечами,
словно капусту или морковь. Но он слишком дорожил своей репута-
ций милосердного правителя, поэтому, подумав, приказал выкатить
вперёд пушки, зажечь фитили и скомандовал:

- Огонь!
Раздался оглушительный грохот, разнесённый ветром на не-
сколько миль вокруг.
Когда клубы чёрного дыма рассеялись, король Эдвард ещё
раз посмотрел в подзорную трубу и убедился, что первые ряды мя-
тежников смяты, а остальные, подгоняемые ужасом, без оглядки уно-
сятся прочь, на бегу снимая ливреи с господскими гербами.
Граф Вустер, досадливо морщась, заметил:
- Сир, ещё минута, и они разбегутся! Прикажите трубить
атаку!
Король Эдвард, вполне понимая его чувства, искоса посмот-
рел на него, пряча улыбку в уголках губ.
- Вам не терпится вкусить их крови, милорд? Это безвинное
большинство, одураченное зачинщиками.
- Вы правы, сир, - не мог не согласиться граф Вустер.
- А вот зачинщики нужны мне живыми. Трубить атаку!
Выждав несколько минут, король Эдвард пустил коня мед-
ленным шагом и неторопливо поехал по полю несостоявшегося боя, с
интересом наблюдая, как его латники ловят беглецов, точно зайцев,
попавших в охотничью облаву. Концом меча подцепив кем-то бро-
шенную ливрею со значком в виде вздыбленного льва с раздвоенным
хвостом, он жестом подозвал виконта Бьюмонта, ехавшего позади
него в числе прочих свитских, и с презрительной усмешкой произнёс:
- Джон, прикажи собрать этот мусор и сжечь.
- Слушаюсь, ваша милость.
По знаку виконта Бьюмонта его сквайры и йомены нехотя
принялись собирать потерянные ливреи, разбросанные по всему

227

полю1. Они мечтали отличиться в бою, но бой не состоялся, и прика-
зание короля Эдварда явно пришлось им не по вкусу. Один лишь Уо-
лтем воспринял его с благодарностью: собирая брошенные ливреи, он
к своей тайной радости замечал, что все они принадлежали лорду Уэл-
лису, его сыну Роберту и капитанам бунтовщиков. Гербов лорда
Крэйфорда не было ни на одной из них, и это означало только одно: у
бедняги ещё был шанс выпутаться.

Предводителю мятежников Роберту Уэллису удалось бежать.
Простых солдат, пойманных в поле, допросили и отпустили с миром.
Под стражу заключили только дворян - сэра Томаса де ла Лонда, а
также сквайров Ричарда Уоррена и Джона Нэйла – капитанов пехо-
тинцев.

Король Эдвард, расположившийся на постой в здании ратуши
города Стамфорда (к вящему ужасу местных олдерменов), приказал
разыскать Роберта Уэллиса, желательно живого и невредимого.
Кроме того, блестяще играя роль наивного простофили, он своей соб-
ственной рукою написал письмо брату Джорджу Клэренсу и кузену
Ричарду Уорику, извещая их о победе над бунтовщиками, дарованной
ему Богом. Также он повелел им распустить набранные отряды и
явиться к нему для совета, поскольку намеревался какое-то время про-
быть в Линкольншире, чтобы раздать добрые указания и умиротво-
рить жителей мятежного графства. В глубине души он сомневался,
что брат и кузен к нему явятся, но попробовать стоило – почему бы и
нет?

В тот же вечер к королю наконец-то прибыл его младший
брат - Ричард герцог Глостер.

Виконт Бьюмонт и его свитские, приехавшие в Стамфорд
поздним вечером, долго плутали по тёмным улицам в поисках ноч-
лега. Так и не найдя свободного жилья, они поставили шатёр за город-
скими стенами, на пустыре, и улеглись спать. А ранним утром, посе-
тив ратушу, виконт Бьюмонт, не слишком искушённый в притворстве,
вернулся оттуда заметно растерянным. По его виду Уолтем догадался,
что случилась беда.

- Скверные новости, Уильям. Девятого дня твой обожаемый
Крэйфорд арестован и доставлен в городскую тюрьму. Сегодня его

1 Прошло пять с лишним веков, но поле под названием Хорнфилд возле де-
ревни Эмпингем до сих пор называют «Полем Потерянных Ливрей».

228

перевезут в Донкастер, суд состоится на днях.
Уолтем переменился в лице, но, наученный горьким опытом,

не произнёс ни слова. С задумчивым и отрешённым видом он прика-
зал йоменам разжечь костёр и приготовить обед, помог Джеффри рас-
ставить на складном походном столике посуду, и, наконец, в деталях
представив себе судилище под названием «заседание комиссии по де-
лам об измене», решился – ему хватило на это не более получаса. За-
быв о своей несносной гордыне и явно рискуя попасть в немилость,
он бросился к ногам виконта Бьюмонта и взмолился:

- Смилуйтесь, ваша светлость! Заступитесь за него! Король
не сможет вам отказать, я знаю!

К удивлению Уолтема, виконт Бьюмонт не рассердился. Го-
рестно вздохнув, он поднял своего камергера и тихо сказал:

- Я уже пробовал, Уильям, но мне категорически отказано.
Прости.

- Господи… - прошептал Уолтем. – Неужели герцог Глостер
осудит его на смерть?.. Нет, этого не может быть… Они ведь с детства
дружны…

- Бунтовщиков будет судить граф Вустер. Я сожалею. Поверь,
мне действительно очень жаль.

- Да, милорд… Конечно…
Машинально поклонившись, Уолтем вышел из шатра и опу-
стил за собой полог. Отойдя на несколько шагов, он остановился и
посмотрел в хмурое мартовское небо, затянутое низкими облаками.
Не замечая сырого пронизывающего ветра и не чувствуя, что у него
слезятся глаза, он стоял и смотрел в небо так долго и пристально, как
будто надеялся увидеть там Бога, к которому взывала его душа. «По-
моги ему, Господи! Защити его!» - мысленно заклинал он, теперь уже
зная наверняка, что Бог был последней надеждой несчастного Эд-
мунда Нэвилла лорда Крэйфорда.

3.

Оказавшись в городской тюрьме Донкастера, лорд Крэйфорд
понял, что для него всё закончилось, и что ему суждено умереть в бли-
жайшие дни в этом паршивом городишке на рыночной площади от
рук местного палача на потеху толпе здешних горожан, охочих, как и
во все времена, до кровавых зрелищ. Помня, как мучительно умирал
его двоюродный дядюшка сэр Чарлз Нэвилл, он молил Бога лишь об
одном: чтобы топор был хорошо заточен, а городской палач – искусен
и силён. Но в своих молитвах он не забывал возносить Господу хвалу

229

за то, что почти девять лет назад по милосердию своему Господь надо-
умил короля Эдварда сделать его лордом и пэром, вследствие чего он
был избавлен от нечеловеческих мук четвертования, к которому даже
граф Вустер, кровожадный Английский Мясник, не смог бы его при-
говорить при всём желании1.

Донкастерская тюрьма ничем не отличалась от прочих:
нестерпимое зловоние, грязь, мерзость и невыносимая теснота пере-
полненных камер, в которых содержались вместе воры, мошенники,
убийцы, насильники, закоренелые разбойники и нарушители обще-
ственного спокойствия, не зависимо от пола и возраста.

Первые два дня лорд Крэйфорд провёл в общей камере, веро-
ятно, по недосмотру констэбля тюрьмы. Спал он днём, вернее, пы-
тался дремать, сидя на изгаженном земляном полу, а ночами ни на
минуту не смыкал глаз из опасения, что его прикончат, прельстив-
шись его дорогим платьем и золотым рубиновым кольцом, подарен-
ным женой в день свадьбы, которое он позабыл оставить дома. Но на
третий день его перевели в отдельную камеру, где ему предстояло
прожить последние дни, отпущенные ему Богом, в одиночестве и
тоске.

Он не знал, да и не мог знать, что двенадцатого дня виконт
Уэллис и сэр Томас Даймок были казнены. Он не знал, что в тот же
день на поле под Эмпингемом после единственного залпа королев-
ской артиллерии армия мятежников в панике разбежалась. Он не знал,
что в четырнадцатый день марта сэр Роберт Уэллис, объявленный в
розыск, от отчаяния сдался властям, был доставлен сюда же, в донка-
стерскую тюрьму, и в тот же день подвергнут допросу с пристра-
стием. Он не знал, что остальные его сообщники – сэр Томас де ла
Лонд, сквайр Ричард Уоррен и сквайр Джон Нэйл, как и он сам, уже
томились в темнице несколько дней, пойманные, словно зайцы, на
Поле Потерянных Ливрей. Лорд Крэйфорд твёрдо знал только одно:
оказавшись в тюрьме, он, даже будучи неповинным в измене, не смо-
жет избежать участи всех прочих бунтовщиков, и в ближайшие дни
его поведут на допрос.

Чем дольше он думал о предстоящем допросе, тем больше
убеждался, что находится в безвыходном положении. Король Эдвард
обещал даровать ему полное прощение, однако он, не зная за собой
вины, не собирался ни каяться, ни вымаливать это прощение. Расска-
зать судьям о секретном поручении короля он тоже не мог – той же

1 По английским законам пэры, обвинённые даже в самом страшном преступ-
лении - в государственной измене, приговаривались исключительно к отсечению го-
ловы, что являлось их своеобразной «привилегией».

230

ночью его удавили бы в темнице, что для него было равносильно са-
моубийству; с таким же успехом он мог свести счёты с жизнью, не
прибегая к услугам наёмных убийц – в обоих случаях его душа сго-
рела бы в аду. Полностью отрицать свою вину было бессмысленно –
его всё равно принудили бы сознаться под пыткой. Наконец, молча-
ние было для него равносильно безумию, ибо по закону молчавший
преступник опять-таки подвергался допросу с пристрастием, «дабы
выяснить, молчит ли он по злобе или поражён Богом», как гласило
предписание судам. Палачи графа Вустера славились искусством раз-
говорить даже немого от рождения, и лорд Крэйфорд понимал, что в
их умелых руках он рано или поздно сознается в чём угодно. Конечно,
после он непременно отречётся от своих слов, но это вряд ли ему по-
может – его снова будут пытать, снова и снова, до тех пор, пока он
окончательно не признает себя виновным. Виновным в преступлении,
которого не совершал…

Стараясь не думать о беременной жене и больном ребёнке,
оставшихся в Олфорд Холле, он подолгу молился или разговаривал с
самим собой, точно безумный. Иногда ему казалось, что он действи-
тельно сходит с ума, и тогда он вспоминал Генри Перси графа Нор-
тамберленда, по его же совету для острастки брошенного в подвал Са-
довой башни, и начинал смеяться над злой иронией переменчивой и
продажной, точно уличная девка, фортуны – всё повторялось в этом
подлунном мире, только на этот раз с ним самим. Он невольно вспо-
минал свой домашний арест прошлой зимой, когда-то казавшийся ему
верхом страданий, и начинал смеяться ещё громче - над собственной
глупостью. Но чаще он горестно плакал, понимая, что страдания по-
сланы ему Богом за грехи, которых он совершил немало за свою не-
долгую жизнь – жизнь длиною в двадцать два с половиной года….

Он думал, что пребывает в аду, но это было всего лишь чи-
стилище – ад ждал его впереди. Ранним утром, в шестнадцатый день
марта за ним пришли, связали ему за спиной руки и повели на допрос.

Королевская комиссия по делам об измене заседала в сумрач-
ном и затхлом тюремном подвале с низко нависающим арочным по-
толком, расположенном на уровне земли. Окон не было, и подвал
освещали факелы, вставленные в стенные кольца.

Как только лорд Крэйфорд оказался внутри и увидел своих
судей, ему сделалось дурно: по левую руку от графа Вустера, сидя-
щего на председательском месте, сидел Джон Моубрэй герцог Нор-
фолк, а по правую, в кресле с высокой спинкой - Ричард Плантагенет
герцог Глостер. Перед столом стояла узкая высокая скамья, покрытая

231

алым бархатом, заменявшая судейский барьер. Тюремщики подвели
к ней лорда Крэйфорда и принудили опуститься на колено.

Присутствие Ричарда Глостера вкупе с нестерпимым униже-
нием лишили его последних сил, и он, пытаясь побороть слабость,
начал шёпотом читать молитву: «Sederunt principes et adversus me

loquebantur, iniqui. Persecuti sunt me. Abjuva me, Domine. Deus meus
salvum me fac propter magnam misericordiam taum1». Немного успоко-
ившись, он огляделся.

Юный герцог Глостер, по привычке слегка сощурив глаза, со-
средоточенно смотрел прямо перед собой и время от времени подно-
сил к носу хрустальный флакончик с розовой водой – в подвале из-
рядно воняло плесенью, гнилью и нечистотами.

Повинуясь скорбному долгу, молодой герцог Норфолк ста-
рался казаться деловитым и собранным, и это старание отражалось на
его застывшем от напряжения лице.

Джон Типтофт граф Вустер, уже немолодой человек без ма-
лого сорока трёх лет, с приятным и умным лицом, нацепив очки (он
испортил себе глаза, перечитав множество древних рукописей, не го-
воря уже о показаниях осуждённых), внимательно изучал какие-то бу-
маги – роль председателя комиссии по делам об измене была для него
привычна и, возможно, даже приятна. Во всяком случае, свои обязан-
ности он всегда выполнял с похвальным усердием.

На торцевом конце длинного стола, за которым они сидели,
на шатком стуле примостился секретарь суда с пером в руках. Палач
и двое его подручных, здоровяки под шесть футов роста, облачённые
в кожаные фартуки, стояли, прислонившись к стене.

Тюремщики удалились, и в первую минуту лорд Крэйфорд
подумал, что в комнате больше никого нет, но откуда-то слева неожи-
данно послушался тихий стон. Посмотрев в ту сторону, лорд Крэй-
форд почувствовал неприятный холодок под сердцем: в углу, на ледя-
ном каменном полу, в позе распятого, лицом вверх лежал прикован-
ный за руки и за ноги сэр Роберт Уэллис. Он был совершенно нагим,
не считая ветхой и грязной набедренной повязки; на чугунной ре-
шётке, положенной ему на грудь, возвышалась груда тяжёлых камней,
весом не менее сорока пяти фунтов2. Дышать, как все прочие люди,
он больше не мог и только хрипел или едва слышно стонал. Эта пытка,

1 Восседают князи, собираются против меня, замышляют неправедно, на
меня ополчились. Помоги мне, о Господи, Боже мой, упаси меня. Сотвори по великой
своей милости (лат.).

2 Фунт – английская мера веса; 1 фунт равен 453 граммам или 16 унциям; 45
фунтов – примерно 200 кг.

232

дозволенная законом в исключительных случаях, называлась «прес-
синг», и лорд Крэйфорд понял, что несчастный сэр Роберт лежит здесь
уже несколько дней, без пищи и воды, ибо человека, по решению суда
обречённого на «прессинг», в соответствии с предписанием запреща-
лось кормить в тот день, когда ему давали воду из придорожной ка-
навы, и запрещалось поить в тот день, когда его кормили двумя кус-
ками чёрствого ржаного хлеба1.

В первую минуту лорду Крэйфорду показалось странным, что
председатель суда прибег к традиционному способу дознания, хотя
имел репутацию человека, не лишённого воображения: прежде к вя-
щему удовольствию добряка Нэда Йорка он придумывал новые изощ-
рённые способы пытки и казни осуждённых. Подумав об этом, лорд
Крэйфорд невольно рассмеялся и неожиданно оборвал смех. Он вдруг
понял, что иначе и быть не могло: присутствие герцога Глостера с его
природным добросердечием и юношеской впечатлительностью не
позволило графу Вустеру прибегнуть к более кровавым, но действен-
ным способам дознания. По достоинству оценив деликатность этого
Мясника, лорд Крэйфорд рассмеялся снова – теперь уже от души.

Услышав нервный и неестественный смех своего кузена,
встревоженный герцог Глостер пристально посмотрел на него, все-
рьёз опасаясь, что бедняга повредился в уме. Но тот, хвала Господу,
выглядел вполне нормальным, и герцог Глостер заметно успокоился.

Герцог Норфолк, пытаясь скрыть недоумение, демонстра-
тивно принялся разглядывать перстень на пальце.

Граф Вустер горестно вздохнул: малодушных и нервных мо-
лодчиков, подобных этому лорду Крэйфорду, которые вначале мо-
лятся и смеются, а после плачут и каются, он на своём веку перевидал
достаточно – удивить его было непросто. Отложив бумаги, он снял
очки. В его синих проницательных глазах не было ни осуждения, ни
праведного гнева – скорее, усталость; усталость человека, много по-
видавшего на своём веку и по долгу службы вынужденного допраши-
вать безумцев, упрямцев и глупцов, чья вина была очевидна и в дока-
зательствах не нуждалась, но закон и порядок были превыше всего.
Его мягкий голос, способный заворожить даже буйно помешанного,
прозвучал на удивление спокойно и обыденно-просто:

- Назовите суду своё имя.
Лорд Крэйфорд невольно припомнил «суд», устроенный им
же самим над несчастным Хьюбертом Хэддоном, и вновь не сумел
удержаться от смеха. На этот раз он смеялся так долго и так весело,

1 Описанная здесь пытка (чисто английское изобретение) впервые была при-
менена в 1406 году и к середине столетия получила широкое распространение в свет-
ских судах всех уровней.

233

что вспыльчивый герцог Норфолк не сдержался и ударил ладонью по
столу.

- Не забывайтесь, барон! Вы не в балагане!
- Прошу простить, милорд, - через силу проговорил лорд
Крэйфорд, давясь от смеха.
Граф Вустер терпеливо повторил свою просьбу. Против воли
рассмеявшись в четвёртый раз, лорд Крэйфорд, дословно цитируя по-
вешенного его стараниями мастера Хэддона, ехидно осведомился:
- Вы успели позабыть, как меня зовут? С каких это пор, ми-
лорд Вустер, вам изменяет память?
- Ведите себя подобающе, чёрт вас возьми! – неожиданно
вспылил герцог Глостер.
Смутившись, лорд Крэйфорд в знак почтения склонил голову
и тихо сказал:
- Прошу простить, ваша милость. Извольте, я отвечу, если вам
угодно. – Затем он поднял голову и, постаравшись придать себе
надменный вид, несмотря на униженную позу, не без гордости за весь
свой знатный и древний род, представился: - Моё имя Эдмунд Нэвилл.
Едва заметно улыбнувшись, граф Вустер спросил:
- Так скромно, милорд? Вы более ничего не хотите приба-
вить?
Лорд Крэйфорд понял свою оплошность и тем же надменно-
вызывающим тоном, за которым таились его отчаяние, горе и страх,
перечислил все свои титулы и должности:
- Барон Крэйфорд, барон Дарфилд по праву супруги, почёт-
ный шериф графства Дарем, стьюард королевского замка Пикеринг,
хранитель Дарфилдского королевского леса и помощник герольдмей-
стера палаты лордов.
- Вот и славно, - одобрительно кивнул граф Вустер, загляды-
вая в какую-то бумагу. – Милорд, известна ли вам причина, по кото-
рой вас подвергли аресту?
- Нет, ваша светлость, - с подчёркнутым почтением, больше
похожем на откровенную издёвку, ответил лорд Крэйфорд. – Эта при-
чина мне не известна.
Нацепив очки, граф Вустер с заранее продуманным пафосом,
точно читая переведённую им же самим оду его любимого Овидия,
продекламировал текст обвинения. Обвинение сводилось к тому, что
Эдмунд Нэвилл лорд Крэйфорд от имени герцога Клэренса и графа
Уорика подстрекал к мятежу Ричарда лорда Уэллиса, его сына сэра
Роберта, сэра Томаса Даймока, сэра Томаса де ла Лонда и иже с ними.
- Что вы можете сказать в своё оправдание, милорд?
Лорд Крэйфорд хотел в недоумении развести руками, но они

234

были связаны за спиной.
- Видит Бог, я сожалею, но мне нечего сказать, ваша свет-

лость.
В этот день он больше не произнёс ни слова.
Его уговаривали, упрашивали, увещевали, запугивали, взы-

вали к его рассудку и благоразумию, но он продолжал упрямо мол-
чать. Когда все словесные средства убеждения были исчерпаны, граф
Вустер, шепнув несколько слов на ухо герцогу Глостеру, не на шутку
встревоженному, и, заручившись его одобрением, сделал знак под-
ручным палача. Они подняли лорда Крэйфорда и подвели к неболь-
шому столу, покрытому куском домотканого холста. Холст сняли, и
лорд Крэйфорд увидел аккуратно разложенные на столе орудия пы-
ток: молоток, длинные острые иглы (их загоняли под ногти, предва-
рительно раскалив на огне), железную воронку, которую вставляли в
рот, заливая через неё кипящую воду, винтовые тиски для пальцев,
для рук и для ног, кошку-девятихвостку со свинцовыми крючьями на
концах1, клещи и щипцы всевозможных размеров и форм и самого
разного назначения (для вырывания ногтей, зубов или кусков плоти
из тела), и ещё несколько металлических предметов странного и пу-
гающего вида, назначение которых осталось для него загадкой. К его
горлу подступила предательская тошнота, сердце учащённо забилось,
но он постарался успокоиться, ибо знал: действие всех этих страшных
орудий он испробует на себе только завтра. Завтра, но не сегодня –
так предписывал закон.

Граф Вустер, словно прочитав его мысли, вкрадчивым тоном
любящего отца, который уговаривает своё неразумное дитя, произнёс:

- Милорд, вы видите перед собою орудия пытки. Суд даёт вам
на раздумье двадцать четыре часа, однако если вы не образумитесь и
по истечении означенного времени не начнёте давать показания, суд
будет вынужден подвергнуть вас допросу с пристрастием. – Затем он
хлопнул в ладоши и приказал вошедшей тюремной страже: - Увести!

Оставшись один в своей камере, лорд Крэйфорд упал на по-
стель из грубо сколоченных досок, отвернулся к стене и беззвучно за-
плакал от бессилия и тоски.

Пылкое воображение услужливо рисовало ему только что
увиденные орудия пыток и впечатляющие сцены допроса с пристра-
стием, одна ужаснее и кровавее другой. Но кровь его не пугала – его

1 Кошка-девятихвостка – плеть с девятью концами в два фута длиной из бе-
чёвки с тремя навязанными узлами или из кожи со свинцовыми крючьями на концах
для вырывания мяса из тела (ещё одно чисто английское изобретение).

235

пугала нестерпимая боль, о которой он знал не понаслышке.
За свою недолгую жизнь он уже испытал её трижды: два раза

- в детстве, когда его избивали до бесчувствия, и в последний раз –
прошлой весной, когда он был ранен, и врач, пытаясь его спасти, при-
жёг открытую рану кипящим маслом. Но во всех этих случаях от му-
чительной боли его избавляло блаженное беспамятство, и боль про-
ходила. А завтра… Завтра ему доведётся испытать такую же сильную
боль, если не хуже, но беспамятство вряд ли наступит – палачи графа
Вустера тем и прославились, что умели со знанием дела мучить лю-
дей. Мучить часами, медленно и методично. Если во время допроса
заключённый терял сознание, тюремный врач с помощью ледяной
воды приводил его в чувство, и тогда всё начиналось сначала, и ещё
не родился на белый свет тот, кто сумел бы выдержать эти бесконеч-
ные муки. И он, он тоже долго не выдержит и сознается в преступле-
нии, которого не совершал – это лишь вопрос времени…

Стараясь отогнать наваждение, лорд Крэйфорд вспоминал
тонкое и умное лицо графа Вустера, в обыденной жизни отличавше-
гося изысканными манерами, и силился понять, как мог этот человек,
высокообразованный и утончённый, наслаждаться видом истерзан-
ной и окровавленной человеческой плоти и криками своих жертв, как
мог он приговорить к мучительной смерти десятки, если не сотни, лю-
дей, и лишить имущественных и гражданских прав семью ирланд-
ского графа Десмонда, не пощадив даже его жену и малолетних детей,
тем самым обрекая их на участь более страшную, чем смерть от рук
палача1. Граф Вустер хладнокровно вынес им приговор и, если верить
слухам, не замедлил им тут же воспользоваться: этот ценитель изящ-
ных искусств обесчестил несчастную леди Десмонд на глазах её мужа,
по закону лишённого права защитить свою собственную жену…

Лорд Крэйфорд силился понять, как мог герцог Глостер, этот
впечатлительный юноша с добрым сердцем, участвовать в сегодняш-
нем судилище, спокойно наблюдая за пыткой несчастного Роберта
Уэллиса, вся вина которого заключалась лишь в том, что он, поверив
лживым словам королевского провокатора о благе страны, повёл в
битву за правое дело свой маленький отряд мечтателей и безумцев…

Наконец, лорд Крэйфорд силился понять, как мог он сам ока-
заться провокатором и лживым негодяем, обрекшим на страдания и
смерть ни в чём неповинных людей…

«Ничего, завтра наступит возмездие. Заслуженное возмездие,

1 Люди, лишённые по приговору суда имущественных и гражданских прав,
законом не защищались – любой желающий мог сделать с ними всё что угодно, даже
убить. Иногда родственники или сердобольные соседи брали таких людей «под за-
щиту», но зачастую обращались с ними как с рабами, или того хуже.

236

и я кровью искуплю мою вину», - с содроганием думал он, лукавя с
самим собой: в глубине души он знал, что его вину нельзя искупить
ничем, даже кровью…

Незаметно подкрались сумерки – в камере стало темно. Каж-
дый день примерно в этот час ему приносили скудный ужин, однако
сегодня ужина он не дождался и, хотя есть ему не хотелось, он с до-
садой подумал, что это некстати – ему следовало подкрепить силы пе-
ред завтрашним днём.

За неимением одеяла накрывшись снятым гауном, он попы-
тался заснуть, но заснуть ему не позволили – в замке заскрежетал
ключ и в камеру вошли какие-то люди.

Один, в синей сутане (тюремный врач), заставил его раз-
деться и дотошно осмотрел; другой, в чёрной сутане (тюремный ка-
пеллан) задал ему несколько странных вопросов, после чего оба вслух
с удовлетворением признали, что арестованный здоров и не безумен.
Третий, вероятно, тюремный цирюльник, побрил его и попытался вы-
чесать вшей из его некогда прекрасных кудрявых волос, но тщетно –
вши разбежались, а давно немытые волосы спутались ещё больше.
Четвёртый, назвавшись его слугой, вымыл ему лицо и руки, не пожа-
лев мыльного корня, и насухо вытер полотенцем. После всех этих про-
цедур, показавшихся ему ещё более унизительными, чем недавний до-
прос, его снова крепко связали и куда-то повели.

Не зная, куда и зачем его ведут, лорд Крэйфорд на всякий слу-
чай шёпотом начал молиться, однако вскоре оборвал молитву на по-
луслове, увидев в конце тюремного коридора поджидающих его
двоих молодых людей. К их нарядным сине-пурпурным ливреям были
приколоты оловянные значки в виде Белого Вепря – эмблемы герцога
Глостера. Приняв арестованного из рук стражников, молодые люди с
подобающим почтением развязали ему руки и проводили в какую-то
комнату. Судя по домашней обстановке, это была гостиная в личных
покоях констэбля тюрьмы; у окна стоял стол, накрытый для ужина.

- Подождите здесь, милорд. Его милость герцог скоро придёт.
«Чёрт бы вас всех побрал!» - с отчаяньем подумал лорд Крэй-
форд, едва не плача: ещё час тому назад он был готов к чему угодно,
даже к пыткам, но только не к тайному свиданию с высокородным
кузеном.
- Милорд, это приготовлено для вас.
Один из герцогских слуг показал ему на кушанья в посереб-
рённой посуде, расставленной на столе.
- Что это? – дрогнувшим голосом спросил потрясённый лорд

237

Крэйфорд. Казалось, он только сейчас до конца осознал, что ничего
не будет – ни пыток, ни признаний, ни отречения от признаний, ни
казни - вообще ничего. И снова едва не заплакал, но чудом сдержался.

- Пирог с рыбой, ваша светлость, - почтительно отозвался
слуга, вряд ли способный понять истинный смысл вопроса. – Этот пи-
рог прислал для вас король со своего стола. А это творожная запе-
канка со сметаной и молочный пудинг – милорд герцог сказал, что вы
это любите.

Откланявшись, оба ушли, деликатно оставив его одного. Рас-
сеянно оглядев стол, он вслух подумал:

- А где же мясо?.. Ах, да, пасхальный пост1 уже начался…
Сегодня, кажется, четверг. Или пятница?.. Господи, за что мне всё
это?!

Закрыв лицо руками, он заплакал – горько и безутешно, сам
не зная от чего, и не услышал, как в комнату вошёл Ричард Глостер.

Едва взглянув на кузена, которого он впервые видел мало-
душно плачущим, Ричард почувствовал себя неловко и с досадой вос-
кликнул:

- Успокойся, кузен, сейчас не время предаваться скорби! Тем
более, без всякой на то причины!

Не в силах с собою справиться, лорд Крэйфорд бросился к его
ногам и в отчаянии закричал:

- Я не изменник, ваша милость! Богом клянусь! Я не измен-
ник! Слышите?! Я не изменник!..

Он был готов повторять это сотни раз, но неожиданно замол-
чал, к своему стыду припомнив несчастного Генри Перси, который
кричал почти то же самое в зловещем подвале Садовой башни.

- Да знаю я, знаю, - всё с той же досадой отозвался Ричард.
Он силой усадил его в одно из кресел, приставленных к столу. – Ты
не изменник, ты просто болван, кузен. Болван и неблагодарная ско-
тина, как изволит выражаться мой царственный брат. Ешь! Говорить
будем после.

Не чувствуя голода, лорд Крэйфорд покорно придвинул к
себе блюдо с пирогом и начал есть немного дрожащими руками. Но
аппетит, как известно, приходит во время еды: съев пирог, он вдруг
понял, что действительно голоден и, вооружившись ложкой, в считан-
ные минуты прикончил запеканку и пудинг. Заметив на столе боль-
шой золочёный кубок бургундского, он поднёс его к губам, намерева-
ясь осушить залпом, но успел сделать лишь пару глотков - Ричард
неожиданно выхватил кубок у него из рук и поставил на стол.

1 В 1470 году Пасха приходилась на 22 апреля, и пост начался 5 марта.

238

- Не всё сразу, кузен. Я велел добавить туда сонной травы –
тебе нужно хорошенько выспаться. Допьёшь после, вначале нам
нужно поговорить.

С вожделением поглядев на отставленный кубок, лорд Крэй-
форд облизнул пересохшие губы – ему очень хотелось пить, но пере-
чить он не осмелился.

- Как прикажете, ваша милость.
Ричард встал и несколько раз в волнении прошёлся по ком-
нате, обдумывая, с чего бы начать, и вместе с тем опасаясь наговорить
лишнего. Остановившись на против кузена, он начал с того, что раз-
разился длинным и изощрённым ругательством в его адрес, прибавив
в конце:
- … и какого чёрта ты устроил весь этот балаган, я тебя спра-
шиваю?!
Лорд Крэйфорд, от удивления невольно округливший глаза,
почувствовал, что краснеет.
- Милорд, я впервые слышу из ваших благородных уст столь
непристойные речи, - растерянно проговорил он. – Я и не знал, что
вы, принц королевской крови, умеете браниться, словно пьяный груз-
чик в лондонском порту.
- Так ведь ты даже ангела выведешь из терпения! – восклик-
нул Ричард Глостер и ударил кулаком по столу с такой силой, что за-
звенела посуда. – С тобой заключили сделку! Честную сделку! Пра-
вила установлены, так за каким чёртом тебе вздумалось их нарушать?!
- Милорд, правила установлены не мною, - сдержанно отве-
тил лорд Крэйфорд. - Между тем, заклад в этой сделке – моя собствен-
ная жизнь, и потому я намерен изменить эти правила. Я не повинен в
измене, и каяться не собираюсь. Либо завтра я отклоню все обвине-
ния, и меня полностью оправдают, либо вам придётся осудить меня
на смерть. Кроме того, если я начну говорить, я буду вынужден при-
знаться, что ваш брат герцог Клэренс повинен в измене – именно он,
оскорбляя собственную мать, называл короля бастардом, намереваясь
занять его трон. Таково моё условие, не обессудьте. Вы согласны?
Ричард упал в кресло и с минуту задумчиво молчал, по при-
вычке покусывая губы. Он лучше других понимал, что обвинить в из-
мене его брата Джорджа – это одно, а заставить его явиться в парла-
ментский суд и вынести ему смертный приговор (на что даже король
никогда не отважится) – это совсем другое.
- Хорошо, - нехотя произнёс он.
- Но у меня есть ещё одно условие, ваша милость.
Ричард в смятении посмотрел на него, не зная, чего ещё ожи-

239

дать от этого лукавого и строптивого упрямца, но лорд Крэйфорд по-
спешил его успокоить:

- Милорд, после суда я лишусь всех должностей и права по-
сещать двор. Даже если когда-нибудь ваш царственный брат сменит
гнев на милость, служить ему, почти неотлучно находясь при дворе, я
больше не в силах: или он уморит меня окончательно, или я оконча-
тельно свихнусь у него на службе. Умоляю, попросите для меня но-
вую должность! Я готов служить королю, кем угодно, и где угодно -
в Йоркшире, в Дареме и даже в Ирландии, лишь подальше от коро-
левского двора!

Борясь с желанием улыбнуться, Ричард нахмурился.
- Всему своё время, кузен. Сейчас ты ненавидишь короля, но,
поверь, пройдёт какое-то время, и ты снова полюбишь его. Ручаюсь.
И потом… Прости, ты сам вынуждаешь меня это сказать: пока нас
разделяет судейский барьер, о будущем загадывать слишком рано.
Мне остаётся уповать на твоё благоразумие, если оно у тебя ещё оста-
лось.
Лорд Крэйфорд тоже хотел улыбнуться, но не сумел – против
воли его ярко-голубые глаза наполнились слезами.
- От моего благоразумия осталась лишь малая толика, ми-
лорд. Я приберегу её на завтра – завтра у меня будет трудный день.
- А у меня тем более, - с лёгким раздражением произнёс
Ричард. – И перестань, наконец, изводить себя понапрасну!
- Простите, милорд, но я ничего не могу с собой поделать -
мне от всего сердца жаль этих несчастных, - попытался оправдаться
лорд Крэйфорд. – Я обманул их.
- «Несчастных»? – Ричард Глостер посмотрел на него с ис-
кренним недоумением. – Нет, ты действительно редкостный болван,
кузен! Мы допросили их всех, и все в один голос свидетельствовали
против тебя. Они давали показания добровольно, их никто не пытал,
поверь мне на слово. Они изменники, Эдд. Подлые изменники и пре-
датели, которые заслуживают смерти. Не будь у них на уме преступ-
ных помыслов, разве они согласились бы участвовать в мятеже?
Неужели эта простая мысль ни разу не приходила тебе в голову?
Лорд Крэйфорд с минуту молчал, потрясённый.
- Простите, ваша милость. Вы правы: я болван, каких мало, -
тоном грешника, кающегося на исповеди, подтвердил он.
- Ну, наконец-то ты это признал! – Пряча улыбку в уголках
красиво очерченных губ, Ричард встал, давая понять, что свидание за-
кончено. – Довольно болтать, Эдд. Допивай вино, отправляйся в ка-
меру и постарайся заснуть. Тебя проводят.
В знак расположения он протянул ему руку для поцелуя и на

240

прощание по-родственному поцеловал его в щёку. «Ради этого стоило
умыться!» - подумал лорд Крэйфорд, покидая гостиную констэбля
тюрьмы с блаженной улыбкой на устах и с чувством умиротворения
в душе, снизошедшим на него впервые за последние месяцы – обще-
ство юного герцога Глостера, совершенно чуждого коварным интри-
гам и козням, всегда действовало на него благотворно, за это он его и
любил.

Вернувшись в камеру, он заснул блаженным сном правед-
ника.

Но утром всё повторилось сначала: оказавшись в подвале пе-
ред своими судьями - один, связанный, униженный и глубоко несчаст-
ный, лорд Крэйфорд, в силу природной склонности к сомнениям и пе-
ремене настроения, поневоле усомнился в расположении к нему ко-
роля и в его обещаниях, в дружбе герцога Глостера и даже в собствен-
ном мужестве. Однако, собравшись с духом, он поднял голову и по-
смотрел в лицо графа Вустера. Зная, что здесь ведётся подробный про-
токол, который, вероятно, листает на досуге король Эдвард, он обра-
тился к судьям с заранее обдуманными словами:

- Милорды, вчера, в состоянии помрачения рассудка, я вёл
себя неподобающе. Покорнейше прошу меня простить.

Граф Вустер, ничуть не удивившись, подумал, что в его годы
и на его месте он и сам вёл бы себя так же, если не хуже, и улыбнулся.
У него была мягкая и приятная улыбка, придавшая его выразитель-
ному лицу неповторимое обаяние.

- Суд принимает ваши извинения, милорд.
Надев очки, граф Вустер откашлялся (здешняя сырость вкупе
со зловонием едва не довели его до приступа грудной болезни) и за-
читал подозреваемому вчерашнее обвинение.
- Что вы можете сказать в свою защиту, милорд? – полюбо-
пытствовал он, отложив бумагу в сторону.
- Ваша светлость, в этом обвинении… нет ни слова правды, -
слегка запинаясь, начал лорд Крэйфорд.
Заметив одобрение в глазах Ричарда Глостера, он продолжил
свою речь более уверенно и категорически отверг все обвинения.
Согласно кивнув, граф Вустер сделал знак подручным па-
лача, и они развязали лорда Крэйфорда, который остался стоять, пре-
клонив колено перед судейским барьером, и, дабы не упасть (от вол-
нения он всё ещё чувствовал сильную слабость), вцепился в него обе-
ими руками с тем отчаяньем, с каким утопающий хватается за подвер-
нувшуюся соломинку.

241

Взяв со стола другую бумагу, граф Вустер зачитал ему свиде-
тельские показания сэра Роберта, полученные в ходе допроса с при-
страстием нынче утром. Эти показания весьма мало отличались от
вчерашнего обвинения и сводились к тому, что названный Эдмунд
Нэвилл лорд Крэйфорд от имени герцога Клэренса и графа Уорика
подстрекал Ричарда лорда Уэллиса, его сына сэра Роберта, а также
сэра Томаса Даймока, сэра Томаса де ла Лонда и иже с ними к мятежу,
целью которого являлось намерение мятежников присоединиться к
армии вышеназванных магнатов, захватить Лондон и свергнуть с пре-
стола короля Эдварда, да хранит его Бог.

Стараясь не смотреть в сторону Роберта Уэллиса, всё ещё ле-
жащего на холодном полу под грудой камней, лорд Крэйфорд реши-
тельно опроверг эту наглую ложь. Он заявил, что Роберт Уэллис,
равно как и его покойный отец лорд Уэллис, и все вышеперечислен-
ные дворяне графства Линкольншир являются его личными врагами,
и лживые показания сэра Роберта – не более чем попытка ему ото-
мстить из-за спорного мэнора Олфорд Холл. Кроме того, он сказал,
что, едва узнав о начавшемся мятеже, отправил слугу к их королев-
ской милости с донесением; текст донесения он потребовал прило-
жить к делу в качестве доказательства своей невиновности.

Вполне удовлетворившись этим ответом, граф Вустер мило-
стиво позволил лорду Крэйфорду встать. Тот встал и почтительно по-
благодарил его светлость.

- Милорд, что вы можете сообщить суду об измене графа Уо-
рика?

Лорд Крэйфорд, который ещё вчера решил пощадить люби-
мого дядюшку (дабы после не испытывать угрызений совести), без
малейшего колебания ответил:

- Об измене графа Уорика мне ничего не известно. – Помол-
чав, он для большей убедительности прибавил: - Почти два месяца
король проживал в его замке, однако граф Уорик не причинил ему
вреда и обращался с ним с должным почтением. Более того, он раз-
громил мятежный отряд своих ближайших кузенов, рыцарей Чарлза и
Хамфри Нэвиллов, и подверг их заслуженной каре. Это ли не лучшее
доказательство его верности королю?

Лорд Крэйфорд понимал, что его доводы вряд ли убедят суд
в невиновности графа Уорика, но он сделал для него всё, что было в
его силах. Ему оставалось последнее – рассказать об измене герцога
Клэренса. И он рассказал, в душе наслаждаясь своей местью и смакуя
подробности.

Из его показаний следовало, что герцог Клэренс неодно-

242

кратно произносил в его присутствии крамольные речи, согласно ко-
торым он был бы не прочь занять королевский трон. Кроме того, вы-
шеназванный герцог публично высказывал сомнения в законности
рождения короля, а также называл его «двоеженцем», что, бесспорно,
подтверждает его измену.

Эти подробные показания прозвучали вполне убедительно, и
граф Вустер, воздержавшись от лишних вопросов, приказал увести
арестованного.

Покидая подвал, лорд Крэйфорд ни разу не посмотрел в сто-
рону Ричарда Глостера, заранее уверенный в том, что тот никогда его
не простит: своего родного брата Джорджа герцога Клэренса по
вполне объяснимым причинам Ричард любил намного больше,
нежели своего дальнего кузена Эдмунда Нэвилла лорда Крэйфорда.

243

Г Л А В А X КОРОЛЕВСКАЯ МЕСТЬ

Кто верен был, вкусит плоды добра,
Кто изменил, осушит чашу горя.

У. Шекспир, «Король Лир».

1.

- Да это настоящий красавчик, клянусь Девой Марией! – же-
лая подбодрить роженицу, восхищённо заметила повитуха.

Леди Мэри вряд ли была способна оценить её лесть: всё ещё
находясь во власти только что пережитых мук, совершенно обесси-
ленная, она, будто сквозь сон, слышала жалобный писк своего мла-
денца – его обмывали тёплой водой, настоянной на розовых лепест-
ках, и это ему не нравилось. Потом его насухо вытерли, туго запеле-
нали и, как предписывали советы учёных мужей, смазали нёбо мёдом,
чтобы он захотел покушать. Младенец запищал ещё громче, но после
неожиданно замолчал.

- Что с ним?.. – тихо спросила леди Мэри, боясь открыть
глаза. – Почему он молчит?.. Он умер?..

Ей подумалось, что, раз уж она осталась жива вопреки ве-
щему сну, смерть непременно заберёт её младенца.

- Грех вам такое говорить, миледи! – в сердцах воскликнула
повитуха.

- Типун вам на язык, не во гнев будь сказано вашей светлости!
– отозвалась возмущённая леди Крафт.

Остальные дамы были полностью с ними согласны:
– С чего бы ему умирать, миледи?
- Такой здоровенький мальчик!
- И такой хорошенький!
- Взгляните, миледи!
Принудив себя открыть глаза, леди Мэри увидела притих-
шего сына на руках у кормилицы, которая с улыбкой заметила:
- Похоже, я ему по нраву.
Леди Крафт метнула в неё осуждающий взгляд: обращаясь к
своей госпоже, кормилица забыла прибавить «миледи», но что возь-
мёшь с неотёсанной мужички?

244

Её звали Эрси1; она был женой йомена из соседней деревни –
молодая особа, пышущая здоровьем, с чистым дородным телом,
опрятно одетая – лучшее, что сумел отыскать для своей госпожи сэр
Филипп Лэнтон; собственная дочь кормилицы, двух месяцев от роду,
спала в колыбели здесь же, у горящего камина.

Успокоенная, леди Мэри в изнеможении закрыла глаза и тихо
спросила:

- На кого он похож?
- А кто его разберёт, миледи! – рассмеялась повитуха. – Во-
лосики тёмные, совсем как у вас… Да и глазки, вроде бы, серые…
Нет, на отца он точно не похож!
Опасаясь, что сейчас леди Мэри заговорит о своём муже, аре-
стованном нынче утром, леди Крафт распорядилась навести в опочи-
вальне порядок: под роженицей заменили матрас и простыни, отёрли
её влажным полотенцем, одели в чистую рубашку, уложили поудоб-
нее, напоили красным вином и приказали спать.

Леди Мэри проснулась на следующий день около полудня с
единственным вопросом на устах:

- Где мой супруг?
Дамы клятвенно заверили её, что не знают. Она сделала вид,
что поверила им и неожиданно спросила, как себя чувствует мастер
Тони.
- Надеюсь, ему уже лучше?
Не в силах притворяться, дамы заплакали и ответили, что ма-
стер Тони умер нынче на рассвете.
- Я знала, я знала, что этим кончится! – закричала леди Мэри.
– Пустите меня к нему!
Её не пустили. Пришедший по настоянию дам отец Брайан
попытался убедить её, что безгрешная душа маленького Тони пребы-
вает в раю среди ангелов Божьих, и по этой причине за него надлежит
радоваться, а не печалиться, и что сэр Филипп Лэнтон уже занялся
похоронами, и всё будет сделано в соответствии с погребальным об-
рядом.
Наплакавшись вволю, леди Мэри приказала позвать сэра Фи-
липпа Лэнтона. Он подтвердил слова капеллана и просил её светлость
не печалиться. Она обещала больше не плакать и повторила свой глав-
ный вопрос:

1 Эрси – уменьшительное от имени Эрсьюла (англизированный вариант
имени Урсула).

245

- Где мой супруг?
Сэр Филипп, лишённый возможности рассказать ей правду в
присутствии посторонних, от растерянности принялся изворачи-
ваться и лгать, но как истинный северянин, то есть человек прямодуш-
ный и честный, делал это так неловко и неумело, что леди Мэри в
гневе перебила его:
- Не смейте мне лгать! Я собственными глазами видела, как
моего мужа увели под конвоем! Куда его увели, и когда он вернётся?!
Отвечайте немедленно!
Сэр Филипп – в прошлом выпускник Кембриджа, искушён-
ный юрист и всеми уважаемый депутат палаты общин, почувствовал
себя перед этой юной дамой, годящейся ему в дочери, совсем так, как
чувствует себя семилетний ученик приходской школы, уличённый во
лжи, перед разгневанным учителем. В душе проклиная тот день, когда
он соблазнился мнимыми прелестями частной службы, он, запинаясь,
пролепетал:
- Ваша светлость, уверяю вас… ваш супруг… вернётся очень
скоро…
Проследив неприязненный взгляд, каким этот закоренелый
холостяк посмотрел в сторону её дам и кормилицы, находящихся в
комнате, леди Мэри поняла причину его растерянности. Мысленно
обругав его «ослом», она коротко приказала:
- Говорите по-французски!
- Oui, madame1, - отозвался сэр Филипп, недоумевая, почему
эта простая мысль не пришла в голову ему самому.
Не вдаваясь в ненужные, как ему казалось, подробности, он
рассказал ей о начавшемся мятеже и заверил, что лорд Крэйфорд при-
нял в нём участие с полного согласия и одобрения короля, и что в бли-
жайшие дни он вернётся домой живой, целый и невредимый.
Леди Мэри лучше других знала, что её муж не был изменни-
ком, и ни на секунду не усомнилась в том, что он примкнул к бунтов-
щикам не по своей воле. Но заверения сэра Филиппа, что её возлюб-
ленный скоро вернётся домой, она сочла неловкой попыткой её успо-
коить: она знала не понаслышке, что король Эдвард коварен и мсти-
телен, и была уверена, что теперь, пользуясь случаем, он непременно
отомстит её мужу, а, стало быть, и ей самой. Он отомстит им за всё:
за обряд венчания, совершённый без его позволения, за её отказ раз-
делить с ним ложе, и даже за его ночной визит к ней в опочивальню –
там, в Миддлхэме, ибо этот визит окончился ничем, если не прини-
мать в расчёт её нешуточный испуг и его притворное сожаление.

1 Слушаюсь, мадам (фр.)

246

- Вы лжец, мессир! – закричала она по-французски. – Лжец и
болван, если вы не в силах понять, что значит королевская месть!

Ещё не успевший свыкнуться со своим положением слуги
(хотя и высокопоставленного, но всё же «слуги») сэр Филипп, кото-
рого впервые в жизни обругали «лжецом», да ещё и «болваном», по-
чувствовал себя оскорблённым, однако, стараясь говорить как можно
почтительнее, попытался убедить её раздосадованную светлость, что
у короля Эдварда нет причин мстить её супругу. Но вышло только
хуже: леди Мэри окончательно убедилась, что он не способен оценить
всю степень опасности, грозящей её несчастному мужу, и прогнала
его прочь.

Ей не позволяли вставать, и два последующих дня она про-
вела в постели, терзаясь чувством вины перед маленьким Тони, с ко-
торым ей не дали попрощаться, томясь неизвестностью и тревогой.
Снова и снова вспоминая свой вещий сон, она убеждалась, что не-
верно истолковала его значение, и опасность грозила вовсе не ей са-
мой, а её возлюбленному. Если она хотя бы на миг закрывала глаза,
перед её мысленным взором возникал приснившийся ей в том проро-
ческом сне окровавленный саван, и это видение преследовало её, как
неотвязный кошмар.

Она избегала смотреться в зеркало, чтобы не видеть своего
измождённого лица и глаз, опухших от слёз. Она боялась спать по но-
чам, опасаясь увидеть во сне мёртвого мужа. Она почти ничего не ела,
не отвечала на вопросы и старалась не слушать горестных причитаний
своих сердобольных дам, чтобы в гневе не прибить кого-нибудь из
них. Она и трёх раз не взглянула на своего сына, уверенная, что о нём
позаботятся – все её мысли были о муже. О её несчастном муже, ко-
торый по прихоти своего царственного кузена, будь он трижды про-
клят, мог умереть в расцвете лет страшной смертью - от рук палача на
потеху толпе…

Она винила во всём себя и проклинала тот день, когда согла-
силась стать его женой – не случись этого, возможно, беда обошла бы
его стороной. «Эдмунд, любовь моя, где ты?» - в тоске звала она по
ночам и просыпалась от пугающей тишины, ибо никто не откликался
на её зов. «Anima mea sicut terra sine aqua tibi1», - шептала она,
проснувшись, ибо дни её были пусты и жизнь утратила смысл. И в
тринадцатый день марта она, наконец, поняла, что её разум мутится,
и что она неизбежно лишится рассудка, если ничего не предпримет.

Вечером того же дня к ужасу повитухи, врача и всех своих
камеристок леди Мэри встала с постели, перешла в соляр, приказала

1 «Душа моя без тебя, как земля без воды» (лат.).

247

позвать к ней наиболее доверенных слуг её мужа и потребовала у них
отчёта. Они нехотя рассказали, что двенадцатого дня армия мятежни-
ков была разгромлена, и что лорда Крэйфорда повезли в стамфорд-
скую тюрьму. Затем, выслушав подробный рассказ распорядителя по-
хорон, сэра Филиппа, она поблагодарила его и неожиданно для всех
заявила:

- Джентльмены, я требую, чтобы завтра моего сына и наслед-
ника отвезли в Дарфилд Холл! Там, под охраной мастера Рэндела, он
будет в полной безопасности, я надеюсь. А что касается меня, то зав-
тра на рассвете я отправлюсь в Стамфорд. Возможно, я плохая мать,
но я хочу остаться хорошей женой, и долг велит мне следовать за
моим мужем, где бы он ни был. Если вы запрёте двери, я вылезу в
окно. Если вы откажетесь запрячь мне карету, я подойду по дороге
пешком - одна, без свиты и без охраны. Но я всё равно попаду в Стам-
форд, чего бы мне это ни стоило!

Сэр Филипп попытался её образумить:
- Миледи, я полагаю, ваш супруг будет недоволен, когда
узнает, что вы покинули Олфорд Холл без его позволения.
- Даже если и так, сэр Филипп, я сама отвечу за этот просту-
пок. Но я уверена, что мой супруг не стал бы меня бранить: мне
опасно здесь оставаться, особенно теперь, когда мятеж уже подавлен,
и все местные джентри считают его главным заговорщиком.
Подумав, джентльмены были вынуждены признать, что их
юная леди права, но предложили ей поехать в Дарфилд Холл вместе с
сыном.
- Я еду в Стамфорд, тут и спорить не о чем! – решительно
возразила она.
Спорить с нею джентльмены даже не пытались: она была
упряма, как все прочие Нэвиллы, но, будучи женщиной, влюблённой
и отчаявшейся, была упряма вдвойне.

На рассвете следующего дня наследника лорда и леди Крэй-
форд окрестили в приходской церкви и нарекли Ричардом. Там же, в
церкви, леди Мэри простилась с ним, стараясь не плакать, и сказала,
обращаясь к леди Крафт:

- Я знаю, Бэтти, ты хочешь остаться со мной, но я буду спо-
койна за моего мальчика, зная, что ты, его крёстная мать, рядом с ним.
Береги его и люби как своё собственное дитя! Это твой долг не только
передо мной, но и перед Богом, ибо вместе с ним угаснет ветвь нашего
рода! Прощай!

Леди Крафт, которую терзали дурные предчувствия, рыдая,

248

обняла свою юную леди и в сопровождении остальных дам, корми-
лицы и нянек под охраной Рэндела направилась в Дарфилд, а леди
Мэри, помолившись перед дорогой, поехала в Стамфорд.

Она очень спешила и приказала гнать лошадей без отдыха,
но, вопреки её желанию, сэр Филипп несколько раз останавливался,
выспрашивая путников о последних новостях. Благодаря его преду-
смотрительности они узнали от местных батраков, ровнявших выбо-
ины на дороге, что недавно здесь проезжал бэйлиф и отряд его лучни-
ков, которые везли в Донкастер какого-то узника - молодого и, судя
по его богатому платью, знатного. Недолго думая, сэр Филипп велел
развернуть карету и, подгоняемый своей нетерпеливой леди, напра-
вился туда же. В Донкастер они прибыли на закате пятнадцатого дня.

Дом, подходящий для постоя, нашёлся почти сразу, непода-
лёку от рыночной площади. Владелец дома, местный торговец мясом,
предоставил своё просторное жилище в полное распоряжение посто-
яльцев, перебравшись к родне. Он заломил баснословную цену, но
леди Мэри не стала скупиться, и уже к вечеру следующего дня убеди-
лась, что поступила правильно: в город прибыл король Эдвард со
своей армией, и жилья для постоя уже не осталось.

Утром сквайр Нэвилл, прихватив тугой кошелёк, полный се-
ребра, отправился в город, чтобы, как заправский разведчик, добыть
нужные сведения. Вернувшись, он доложил леди Мэри, что её
несчастный супруг содержится в городской тюрьме и его уже вызы-
вали в суд под председательством Джона Типтофта графа Вустера.

Леди Мэри, за последние дни не проронившая ни слезинки,
услышав имя графа Вустера, горестно разрыдалась. «Это конец… -
говорила она себе в полном отчаянии. – Это конец…». Её снова по-
пытались уверить, что лорд Крэйфорд непременно получит королев-
ское прощение, но тщетно: она слишком хорошо знала, что кровавый
Английский Мясник не щадит своих жертв.

Ночью, лежа в постели без сна, или при свете дня, неотличи-
мого для неё от ночи, она тосковала о своём любимом, и тоска её была
беспросветна, ибо надежда покинула её навсегда. И в тот момент, ко-
гда ей показалось, что разум её мутится, она вдруг поняла, что всё
случившиеся было предрешено. Но не Богом, нет – тем единственным
человеком, который мог спасти её мужа. Она поняла, что всё это горе,
которое обрушилось на неё, все эти бесконечные душевные муки под-
строены заранее, чтобы добиться от неё того, чего не удалось до-
биться прежде – сговорчивости.

В первую минуту эта мысль показалась ей чудовищной, ибо
худшей низости она не могла себе представить. Но после, когда она
поняла, что судьба её возлюбленного зависит отчасти и от неё самой,

249

она спросила себя: «Разве жизнь не дороже чести?», и почти без коле-
баний решилась.

Понимая, что не сможет незаметно выйти из дома, она мыс-
ленно перебрала своих слуг, приехавших с нею в Донкастер, и убеди-
лась, что ни один из них не годится на роль её сообщника, за исклю-
чением, разве что, одного из челядинцев, которых она взяла с собой, -
Хамфри. За час до рассвета в семнадцатый день марта она разбудила
его и, отсыпав ему целую горсть серебра, приказала незаметно выве-
сти её из дома.

На душе у Хамфри было скверно. Он понимал, что задумала
леди Мэри, и это ему не нравилось. Очень не нравилось. «Меня пове-
сят, - мрачно думал он. – Точно повесят, и будут правы». Но разве он
мог отказаться?

Он всё же попробовал:
- Миледи, заберите ваши деньги. К чему они мне?
- Ты купишь себе всё что захочешь.
- Пока не поздно, вернёмся домой, миледи.
- Пока не поздно, отведи меня в ратушу. Если мы опоздаем, и
моего мужа осудят на смерть, я велю заживо содрать с тебя кожу.
Хамфри поёжился не столько от предрассветного холода и
этой угрозы, сколько от нехорошей улыбки своей юной несчастной
леди – так улыбаются умалишённые, задумавшие свести счёты с жиз-
нью, чтобы избавить себя от бесконечных душевных мук…
Хамфри невольно подумал о лорде Крэйфорде, который без
памяти любил эту женщину, и на его глаза навернулись слёзы.
- Пока не поздно, вернёмся домой, миледи! – взмолился он.
Она опустила на лицо густую вуаль и тихо ответила:
- Поздно, Хамфри… Слишком поздно… Не мучь меня, мне
недолго осталось… Я сама так решила, но разве я смогу с этим жить?..
Тусклый рассвет подсветил серое небо. Улицы города были
пустынны, но перед зданием ратуши мелькали конные с факелами в
руках и слуги в пёстрых ливреях.
- Мы пришли, миледи…
Их пропустили внутрь, но вскоре остановили.
- Куда и зачем вы идёте?!
- Я баронесса Крэйфорд и Дарфилд, - ответила леди Мэри, не
поднимая вуали, - кузина короля Эдварда. Я хочу его видеть. Не-
медля!
Офицер охраны не смог удержаться от скабрезной ухмылки.
- Проводите эту даму! – приказал он кому-то.

250