Медвежья охота

рел вперёд, не мигая, и, казалось, кожей чувствовал напряжение лун-
ников, засевших в кустах. «Ещё немного… - беззвучно шептал он. –
Подождите ещё немного… Хотя бы минуту…». Но время будто оста-
новилось…

Наконец, послышалась команда их капитана:
- Залп!!!
Сотни стрел взлетели в воздух и смертоносным градом обру-
шились на мятежников. В их рядах послышались отчаянные крики:
- Засада!!. Отходим!!. Отходим!!.
Смятение… Паника… Неуклюжие попытки развернуть коней
в образовавшейся толчее…
Кто-то упал, раненый стрелой, кого-то придавило конём, кто-
то волочился по земле, зацепившись за стремена и тщетно пытаясь
освободиться… Множество звуков слились в один монотонный гул:
конское ржание, крики, мольбы о пощаде, хрипы раненых, задорная
брань графских лучников, пустивших в ход свои длинные ножи…
- Перестроиться! – скомандовал капитан графской конницы,
сэр Джон Блаунт.
Конница развернулась в шеренгу, готовясь к атаке.
- Трубить атаку!
Лорд Крэйфорд почти не расслышал пронзительного звука
трубы – сердце, оглушая, стучало у него в висках.
Не опуская забрала, чтобы лучше видеть врага, он поднял над
головой меч и, всадив шпоры в бока своего Орсона, помчался вперёд.
Рядом с ним мчались рыцари и сквайры, охваченные тем же нетерпе-
нием и тем же азартом, с флангов окружая мятежников.
Откуда-то справа послышался хрипловатый от натуги голос
сэра Джона:
- Зачинщиков брать живыми!! Это приказ милорда Уорика!!!
Через четверть часа всё было кончено.

Сопровождаемый своими сквайрами, прибывшими к нему
из Бэдберна, и шталмейстером, горделиво несшим его баннер, расши-
тый цветными шелками, лорд Крэйфорд вернулся в свои покои. Его
окружили взволнованные слуги, которым невольно передалось его
возбуждение. Улыбался даже сэр Генри Уолден:

- Примите мои поздравления, милорд… Это ваш первый
бой…

- С боевым крещением, ваша светлость…
- Наши поздравления, милорд…

151

Один из сквайров принял из его рук окровавленный меч, дру-
гой взял его салад, украшенный чёрно-алым бурелетом1.

- Вот уж не думал, что клинок входит в плоть, точно нож в
масло, - с простодушным удивлением заметил лорд Крэйфорд. Всё
ещё чувствуя лёгкую дрожь, он даже не пытался с нею справиться.

- Сколько на вашем счету, милорд? – почтительно осведо-
мился сэр Генри.

- Не меньше десятка, - польстил своему лорду Майлс Гроув.
- Не преувеличивай, Майлс, - устало отмахнулся лорд Крэй-
форд. – Их всего трое. Насчёт четвёртого я не уверен: когда я сшиб
его с коня, он ещё шевелился.
– Вы доблестно сражались, милорд, и я готов подтвердить это
под присягой. Сэр Генри, вы видели бой?
- Да, я видел бой со стены. Это было незабываемо…
Дэньел стоял в стороне. Ему хотелось зажать ладонями уши,
чтобы не слышать их болтовню, но он не осмелился. Двигаясь, точно
во сне, он подошёл к лорду Крэйфорду и начал снимать с него до-
спехи: одна латная перчатка, потом другая, наручи, нагрудник…
Пальцы его не слушались, и он запутался в ремешках.
Заметив, что он не в себе, лорд Крэйфорд, притворяясь сер-
дитым, понял руку с намерением взбодрить его пощёчиной, но во-
время остановился – в глазах Дэньела дрожали слёзы. Оттолкнув его,
лорд Крэйфорд раздражённо сказал:
- Сэр Генри, помогите.
Сэр Генри и конюшие сняли с него доспехи и стёганый под-
доспешный дублет с кольчужными накладками по бокам. Затем они
принесли таз и кувшин тёплой воды, обмыли лорда Крэйфорда,
насухо вытерли льняным полотенцем и одели в нарядное платье.
Поблагодарив своих слуг, поневоле сделавших чужую ра-
боту, лорд Крэйфорд принудил себя взглянуть на Дэньела, стоящего
в стороне.
- Мастер Нэвилл, ты меня слышишь? – полунасмешливо
спросил он.
- Да, милорд…
- Ступай за мной!
Дэньел покорно пошёл за ним в дальнюю комнату, служив-
шую хозяйской опочивальней. Там, за плотно закрытой дверью, где
не было посторонних, лорд Крэйфорд, отбросив притворство, взял
мальчика за плечи и слегка встряхнул.

1 Бурелет – матерчатый валик, набитый шерстью; его цвет соответствовал
основным цветам штандарта и герба рыцаря.

152

- Дэнни, очнись!
- Я не могу, милорд… Простите… На вашем мече чья-то
кровь. Быть может, это кровь моего отца… Или дяди… Откуда мне
знать?..
- Нет, Дэнни, - со смесью уныния и досады ответил лорд
Крэйфорд. – К сожалению, нет. Не скрою, я очень надеялся убить тво-
его отца, но не смог – его взяли живым.
Дэньел отшатнулся от него, выставив вперёд руку, словно за-
щищаясь. У него даже губы побелели.
«Ты ведь знал, что этим кончится», - мысленно сказал себе
лорд Крэйфорд. На душе у него было скверно.
- Я должен идти к королю и мне некогда с тобой возиться,
Дэнни, поэтому послушай меня внимательно и постарайся понять. Ты
уже не ребёнок. Ты сын изменника. Изменника, которого в ближай-
шие дни приговорят к смерти. Ты знаешь, что такое четвертование?
Да, ты это знаешь, тем лучше. Я надеялся убить твоего отца, чтобы
избавить его от мук. Прости, у меня ничего не вышло. Твоего дядю
тоже схватили, но моей вины в этом нет, Бог свидетель: когда я гостил
в Рэйби, мне удалось вразумить графа Уэстморленда и отговорить его
от участия в мятеже, но разве я мог заранее знать, что твой отец и
дядя, как последние болваны, решат штурмовать Барнард?.. Дэнни, я
не хочу унижать тебя и запирать на ключ в этой комнате, тем более
что я не знаю, где искать этот чёртов ключ. Поэтому дай мне слово,
поклянись прахом матери, что не выйдешь отсюда, пока я не вернусь.
Поклянись!
- Клянусь, - едва слышно ответил мальчик.
- Я вернусь после ужина, Дэнни, ты успокоишься, и мы пого-
ворим. Ты слышишь?
- Да, милорд…
- Вот и славно. Я велю принести тебе чего-нибудь съестного.
Оставайся здесь. Вон там, за той дверью, туалетная комната, ты мо-
жешь ею воспользоваться, я разрешаю…
Он хотел сказать что-то ещё, но не сразу вспомнил, что
именно.
- Если сможешь, займи себя работой и приведи в порядок моё
оружие. Когда заняты руки, душа болит не так сильно, я по себе это
знаю. А если не сможешь - постарайся поплакать. И не смотри на меня
так. Это не малодушие, мой мальчик, это горе. Я тоже потерял отца и
знаю, что ты чувствуешь. Поверь.
- Ваш отец не был изменником, милорд, он был героем, - воз-
разил Дэньел, но ему никто не ответил.
Он слышал, как скрипнула дверь, но не сразу понял, что

153

остался один – от слёз он почти ничего не видел.

Лорд Крэйфорд вернулся поздно, два часа спустя после
ужина. От него пахло вином, и он не слишком уверенно стоял на но-
гах. Оглядев первую комнату, он заметил, что его доспехи заботливо
сложены в сундук, а меч начищен до блеска.

- Дэнни, ты где?
Его несчастный оруженосец сидел на стуле во второй ком-
нате – там, где он оставил его, уходя. На маленьком столике подле
кровати стояло блюдо с нетронутым цыплёнком и полная кружка эля.
В тяжёлом чугунном подсвечнике горели свечи, и лорд Крэйфорд уви-
дел, что глаза мальчика были совершенно сухими, но худое лицо осу-
нулось.
- Ничего, - подумал он вслух. – Это пройдёт.
Он сел на кровать и не слишком послушными пальцами начал
расстёгивать пуговицы своего алого джекита.
- Не стой, как истукан! Помоги мне раздеться!
Двигаясь, точно во сне, Дэньел покорно раздел его, уложил в
постель и накрыл одеялом.
- Милорд, верните мне клятву. Я хочу отсюда уйти.
- Куда ты пойдешь? – мрачно усмехнулся лорд Крэйфорд.
- В монахи, или в разбойники… Мне всё равно. Верните мне
клятву, милорд.
- Я не намерен слушать этот вздор. И не собираюсь возвра-
щать тебе клятву. Тащи сюда свой матрас, туши свечи и ложись спать.
Завтра мы едем в Йорк.
- Зачем?
«Чтобы судить и предать лютой смерти этих несчастных по-
лоумных, с которыми мы оба состоим в родстве», - подумал лорд
Крэйфорд, но ответил иначе:
- Так решил графский Совет, и король одобрил это решение.
Он горестно вздохнул, отвернулся к стене и натянул на го-
лову одеяло в надежде, что этой ночью ему всё-таки удастся заснуть.

Славный город Йорк, этот надёжный оплот сторонников ко-
роля Гарри VI, к всеобщему удивлению встретил короля Эдварда ли-
кованием; вероятно, сказалось присутствие в числе его свитских
графа Уорика и архиепископа Йоркского, любимых северянами. Го-
рожане высыпали на улицы, и на пути следования королевского кор-
тежа до самого дворца раздавались громкие крики «Да здравствует

154

король!», а под ноги его коня летели цветы, последние поздние цветы
этой холодной осени.

То и дело приходилось останавливаться. Мэр Йорка с привет-
ственной речью и целой депутацией именитых купцов и банкиров,
представители многочисленных гильдий под своими пёстрыми знамё-
нами, клирики из аббатства святой Марии с молитвами за августей-
шее здравие и установление мира, делегация в пух и прах разодетых
дворян из окрестных селений, и даже хор певчих соборной школы –
всех приходилось терпеливо выслушивать, дабы никого не обидеть.

Король Эдвард торжествующе улыбался и милостиво кивал.
Архиепископ Йоркский, он же лорд-канцлер, уныло перебирал пово-
дья, с застывшей на его молодом лице постной гримасой, полагав-
шейся ему по должности и сану. Герцог Клэренс, слегка хмельной и
обрюзгший, выглядел угрюмым, как лондонский туман, а граф Уорик
был так мрачен и молчалив, что походил на собственное надгробье. К
полудню, вопреки усердию своих подданных, готовых с восторгом
прославлять его до самой полуночи, король Эдвард всё же сумел по-
пасть в герцогский дворец.

Вечером снова собрался графский Совет. Споров почти не
возникло: было решено судить изменников по закону, и право пред-
седательствовать в суде пэров у графа Уорика никто не оспаривал.

Суд был скорым и, как любой суд над заведомо осуждён-
ными, походил на расправу – виновных приговорили к четвертова-
нию. Это означало, что сперва их намеревались повесить (но не до
смерти), затем, ещё живых, оскопить, затем, уже полуживым, вспо-
роть грудь и живот, вынуть внутренности и сжечь их перед лицом пре-
ступников, затем отрубить им руки и ноги, и только потом – голову1.
Без всякого сомнения, жителей славного города Йорка ожидало захва-
тывающее зрелище и не менее захватывающее продолжение, ибо ча-
сти тел этих несчастных должны были украсить все городские башни,
ворота и даже перекрёстки основных улиц.

Граф Уорик принёс бумагу с текстом приговора на подпись
королю Эдварду, как того требовал закон, ибо теперь ему поневоле
приходилось играть роль поборника закона. Король Эдвард не стал
утруждать себя чтением длинного перечня обвинений в измене – за
восемь лет правления, подписывая множество подобных приговоров
сторонникам полоумного Гарри Ланкастера, он успел выучить их
наизусть. Он заглянул в конец текста, где говорилось о способе

1 Описанная здесь казнь, к которой приговаривались виновные в самом
страшном преступлении - государственной измене, по праву считается чисто англий-
ским изобретением. В дословном переводе с английского языка она называлась «ква-
лифицированной» казнью, т.к. требовала от палача высокой «квалификации».

155

умерщвления осуждённых, и, взяв в руки перо, что-то зачеркнул и
что-то дописал. Граф Уорик занервничал.

- Сир, неужели вы хотите помиловать этих изменников? – с
упрёком в голосе спросил он. Ему было до обидного жаль и своих
тяжких трудов, и потраченного времени.

- Милорд, неужели вы хотите лишить меня законного права
проявить милосердие к этим несчастным? – с улыбкой парировал ко-
роль Эдвард.

Дабы успокоить кузена, он показал ему бумагу, и граф Уорик
облегчённо вздохнул: вместо слов «предать смерти посредством чет-
вертования» там значилось «предать смерти через отсечение головы»:
вопреки мнению оставшихся в живых сторонников Гарри Ланкастера,
король Эдвард отличался редкостным добросердечием.

В тесном дворце лорду Крэйфорду отвели небольшую ком-
натёнку рядом с покоями короля. Он ютился в ней вместе со слугами,
как простой челядинец, и наверняка потребовал бы другую, если бы
она не устраивала его по одной весьма веской причине – благодаря
тесноте мастер Дэньел Нэвилл был под неусыпным присмотром все
двадцать четыре часа в сутки. А присмотр ему требовался: он почти
ничего не ел, перестал разговаривать и походил на собственную тень.
Пока длился суд, он несколько раз порывался сбежать, чтобы увидеть
отца и дядю, которых конвой приводил на допросы, но его не пустили.
Потом, когда осуждённым вынесли приговор, он перестал выходить
из комнаты; он лежал на полу, отвернувшись к стене, и даже не пово-
рачивал головы, если к нему обращались. Ночью он почти не спал, но
спать днём он тоже не мог: неподалёку от дворца, на площади перед
Гилд Холлом, плотники сколачивали эшафот, и, хотя из окна его не
было видно, эти страшные звуки – пронзительный визг пил и стук мо-
лотков – были для него хуже пытки.

В день казни, по злой иронии судьбы назначенной на празд-
ничный день архангела Михаила, лорд Крэйфорд принёс ему какой-
то мешок и уныло сказал:

- Это для тебя, Дэнни.
В мешке лежали новые чёрные шоссы, чёрный бархатный
джекит без единого украшения и чёрные замшевые башмаки. К удив-
лению лорда Крэйфорда и его слуг, Дэньел встал и покорно оделся.
- Вы позволите мне пойти с вами, милорд? – спросил он едва
слышно, и это была первая фраза, которую он произнёс за последние
дни.
- Нет! – коротко отрезал лорд Крэйфорд.

156

Он отсутствовал больше часа и вернулся подавленным и не-
много бледным, хотя это была далеко не первая казнь, которую ему
довелось увидеть.

- Дэнни, твой отец умер с достоинством, - сказал он. – И сэр
Хамфри тоже.

Он отчасти солгал: сэр Чарлз ещё как-то держался, но сэр
Хамфри, младший из двух братьев, плакал и, обращаясь к толпе, про-
сил прощения; толпа, не простив ему малодушия, осыпала его прокля-
тьями, насмешками и грубой бранью.

- Они мучились? – одними губами спросил мальчик.
- Нет, - ответил лорд Крэйфорд и снова солгал.
Сэр Хамфри умер почти сразу, но отец Дэньела сэр Чарлз
промучился дольше: после третьего дозволенного законом удара то-
пора его оставили лежать в луже собственной крови, где он и умер
лишь несколько минут спустя в страшных конвульсиях - городскому
палачу было привычней управляться с верёвкой, нежели с плохо зато-
ченным топором.
- Идём, Дэнни, я отведу тебя в капеллу. Тебе нужно помо-
литься об их грешных душах, - сказал лорд Крэйфорд и подумал, что
их души, должно быть, уже в аду, а головы успели прибить к город-
ским воротам.
Ему показалось, что Дэньел подумал о том же, однако тот
встал и, слегка пошатываясь, покорно побрёл в капеллу следом за
своим лордом.

Через два дня, поздним вечером, Дэньел, будто очнувшись от
тяжёлого забытья, неожиданно сказал:

- Милорд, могу ли я поговорить с вами наедине?
Обрадованный лорд Крэйфорд, не раздумывая, выставил из
комнаты слуг.
- Я слушаю тебя, мой мальчик. Тебе что-то нужно? Говори
без утайки, я сделаю для тебя всё, что смогу.
Дэньел выглядел совершенно спокойным, но в его голубых
глазах, прежде озорных и лукавых, была пугающая пустота, а голос
прозвучал до странности монотонно, будто голос псаломщика, чита-
ющего над умершим «Requiem aeternam1»:
- Милорд, отпустите меня. Я больше не могу вам служить.
Лорд Крэйфорд медленно опустился на стул – у него едва не
подкосились ноги.

1 «Вечный покой» (лат.).

157

- Господи, Дэнни… - растерянно пробормотал он. – Но по-
чему?..

- Милорд, Бог свидетель, прежде я служил вам, не просто ис-
полняя мой долг. Я почитал и любил вас всем сердцем, и за одну вашу
улыбку был готов с радостью отдать мою жизнь. Но прежде я был
дворянином, а теперь по закону меня лишили всего – наследства,
герба и чести… Милорд, я больше не могу служить вам в прежней
должности, поскольку моё присутствие для вас оскорбительно, но
быть простым челядинцем я не желаю. Да и к чему вам ещё один без-
родный слуга? К чему вам сын изменника, на которого будут показы-
вать пальцем? И что ждёт меня в вашем доме? Ничего, кроме презре-
ния ваших спесивых джентльменов и насмешек вашей злоязычной че-
ляди…

- Довольно! – перебил его лорд Крэйфорд. – Я тебя понял. -
Он поднял глаза к потолку, точно моля небеса даровать ему терпение.
– От горя ты повредился в уме, Дэнни. Я тоже могу призвать в свиде-
тели Бога и сказать, что для меня ты всегда был, скорее, младшим бра-
том, нежели просто «слугой». Ты посмеешь это отрицать?

- Нет, милорд.
- Тогда почему ты решил, что я забуду о нашем родстве?.. Да,
ты сын изменника, но ты не можешь отвечать за грехи своего отца. И
никто с тебя за них не спросит. Тебя лишили герба? Невелика потеря.
Если я попрошу короля, он даст тебе новый. Тебя лишили наследства?
Я хоть сейчас отпишу тебе землю. Над тобой насмехается челядь?
Скажи мне, кто это сделал, и я велю отстегать его плетью.
- Милорд, это только слова.
- Стало быть, мои слова для тебя уже ничего не значат?
- Нет, милорд. Я сожалею.
Терпение лорда Крэйфорда почти иссякло, однако он был го-
тов простить ему даже эту дерзость – как-никак мальчик потерял отца.
- Дэнни, я всегда мечтал видеть тебя первым сквайром в моей
свите и в моём совете. Через пару лет я собирался просить короля по-
святить тебя в рыцари, я хотел сделать тебя моим сенешалем, ближай-
шим помощником и личным другом. И ты мне не веришь??.
В глазах Дэньела вместо прежней пустоты вдруг загорелось
живое чувство, и этим чувством была неприязнь.
- Вы шутите, милорд? Я в вашей власти, и подобные шутки
не делают вам чести. Или, быть может, вашей светлости угодно лиш-
ний раз напомнить, что безродное ничтожество, вроде меня, никогда
не достигнет подобных высот? Если так, не утруждайте себя пона-
прасну, я и сам это знаю.
Оскорблённый собственным оруженосцем, с бледным от

158

гнева лицом, лорд Крэйфорд встал, намереваясь отвесить ему пощё-
чину… но неожиданно передумал: он вдруг вспомнил самого себя,
тринадцатилетнего мальчика, недавно потерявшего отца; он вспом-
нил, как бегал за королём Эдвардом, будто преданная собачонка, в
надежде заручиться его расположением, чтобы не так остро чувство-
вать свою униженность и своё сиротство. Но у него уже тогда была
земля, его собственная земля, доставшаяся ему по наследству, пусть
даже ею распоряжались другие. Более того, не прошло и трёх месяцев,
как у него появилась доходная барония, принесшая ему баронский ти-
тул и корону английского пэра… У Дэньела не было ничего.

- Чёртов гордец! – произнёс он с досадой. Подумав о чём-то с
минуту, он улыбнулся, чуточку холодно и надменно, и насмешливо
сказал: - Бьюсь об заклад: в течение ближайшего часа ты окажешься
у моих ног и поклянёшься служить мне до гроба в качестве моего лен-
ника.

- Это весьма сомнительно, милорд, - тоном оскорблённого до-
стоинства заметил Дэньел.

- Сомневайся сколько угодно, мой маленький заносчивый ку-
зен, но это ничего не изменит.

- Отчего же, милорд?
- Оттого, мой милый, что сейчас я преподам тебе хороший
урок по части усмирения гордыни. Идём!
В глазах Дэньела уже не было неприязни – скорее, растерян-
ность.
- Куда, милорд?..
- Увидишь.
Схватив его за руку, лорд Крэйфорд почти силой вытащил его
в коридор и через несколько шагов, пройдя мимо сонных стражников,
подвёл к дверям королевской опочивальни.
- Стой здесь и слушай! – шёпотом приказал он и скрылся за
дверью.
Войдя, он решительным шагом прошёл на середину комнаты
и огляделся. Время было позднее, и король Эдвард, собираясь раз-
деться перед сном, стоял подле кровати с откинутым пологом в окру-
жении слуг.
- Пошли вон! – надменно приказал им лорд Крэйфорд, и когда
они с низким поклоном вышли за дверь, сказал: - Сир, если позволите,
я справлюсь сам.
Король Эдвард невольно рассмеялся.
- Не держи меня за болвана, кузен. Или признавайся, за чем
пришёл, или убирайся к чёрту, я хочу спать.
- Сир, я пришёл просить вас об одной милости.

159

- Святые угодники! – искренне изумился король Эдвард. –
Ты, часом, не заболел? Я не припомню случая, чтобы ты просил меня
о чём-то. Видно, дело серьёзное. – Он уселся в кресло и с неподдель-
ным интересом приготовился слушать. – Ну?

Лорд Крэйфорд с видом глубокого смирения преклонил ко-
лено и поднёс к груди молитвенно сложенные руки. Король Эдвард
мог бы испугаться всерьёз, если бы в полумраке не разглядел его лу-
кавой улыбки.

- Мой государь и сюзерен! Для вас это сущий пустяк - полу-
развалившаяся уродливая башня посреди каменистой равнины и две-
сти акров каменистой земли, которую даже пшеницей не засеешь. Это
всё, о чём я прошу.

Голубые глаза короля Эдварда сделались круглыми от удив-
ления.

- Ты спятил, Эдд? – с надеждой спросил он.
- Да, ваша милость, я спятил, - охотно подтвердил лорд Крэй-
форд. - Только такой безумец, как я, отказавшись от графской короны,
будет просить у вас эту сущую малость. Но я не прошу - я на коленях
умоляю вас!
Смекнув, куда он клонит, король Эдвард начал сердиться.
- Встань!
- И не подумаю. Я встану только тогда, когда ваша милость
даст мне слово, что моя просьба будет исполнена.
- Какого чёрта! – вспылил король Эдвард. – Имущество из-
менников по закону подлежит конфискации, и ты это знаешь!
- Меня интересует только то, что принадлежало сэру Чарлзу.
- С чего это вдруг?!
- Сир, кузен мой, неужели вы откажете мне в просьбе? Разве
я прошу слишком много?
Король Эдвард усмехнулся.
- Для барона и пэра это действительно слишком мало.
- Вот и я о том же. Так вы согласны?
- Нет! Я не могу.
- И это говорит мой король? Мой всесильный король, кото-
рому достаточно одного жеста или взгляда, чтобы его приказ был ис-
полнен?
- Мы не в Вестминстере, кузен, - многозначительным тоном
напомнил король Эдвард.
Лорд Крэйфорд понял его намёк.
- Вы обещали эти земли графу Уорику? – Он натянуто рас-
смеялся. – Когда бы не моё почтение к любезному дядюшке, я бы ска-
зал, что этот старый скряга и без того владеет третьей частью всех

160

земель в стране. Неужели ему всё ещё мало? Сир, умоляю, откажите
ему! Во имя нашей давней дружбы, не говоря уже о родственной при-
вязанности! Неужели они ничего не значат для вас?

- Ты ставишь меня в неловкое положение.
- Ничуть, - улыбнулся лорд Крэйфорд. – Не спорю, королев-
ское слово твёрже алмаза, но разве король не может передумать? От-
кажите графу Уорику, и он первый отнесётся к вам с уважением. Разве
он посмеет возмутиться? Право, хотел бы я на это посмотреть. К тому
же я прошу всего лишь половину обещанного.
Король Эдвард задумался, уставившись в тёмный угол.
- Хорошо, – сдался он, наконец. - Но ты не получишь эту
землю, пока не объяснишь, за каким чёртом она тебе понадобилась.
Там действительно одни камни и какая-то рухлядь, которая в описи
именуется «замком».
- Осмелюсь напомнить, сир, мой оруженосец доводится сы-
ном сэру Чарлзу.
- Да, я совсем позабыл… Сколько ему?
- Вчера исполнилось шестнадцать.
- Если ты хочешь оставить за собой право опеки - изволь, но
твой оруженосец ничего не получит. Имущество конфисковано по за-
кону и принадлежит короне.
- Так ведь я прошу для себя, а не для него, - вкрадчиво произ-
нёс лорд Крэйфорд. - Я не собираюсь дарить ему эту землю.
- Допустим, но что ты собираешься с нею делать?
- Я сдам её в аренду этому бедному сиротке и одной стрелой
прикончу двух зайцев: у меня будет рента и верный слуга, обязанный
мне воинской службой. А уж куда я направлю его воинственный пыл,
ваша милость знает не хуже меня.
Король Эдвард неожиданно рассмеялся.
- Ты плут, кузен, каких мало. Завтра пришли мне секретаря.
Пусть составит бумаги, я всё подпишу. А теперь скажи, что получу я
сам от этой сомнительной сделки?
Улыбка медленно исчезла с лица лорда Крэйфорд, как с небо-
свода исчезает солнце, когда наступает ночь. Он понял, что шутки за-
кончились и, подумав, сдержанно ответил:
- Сир, мне нечего предложить вам взамен, кроме моей благо-
дарности.
- И только? – усмехнулся король Эдвард.
- Всё остальное давно уже принадлежит вам по праву, вклю-
чая мою верность и мою жизнь, - ответил лорд Крэйфорд и в знак по-
корности поднёс его руку к губам.

161

Король Эдвард, не любивший показного смирения, резко от-
дёрнул руку.

- А кому принадлежит твоё сердце?! – с вызовом спросил он.
- Моей жене, ваша милость.
- Не претворяйся, что ты не понял меня!
Лорд Крэйфорд встал и, нарушая этикет, посмотрел в его хо-
лодные голубые глаза.
- Моё сердце принадлежит твоему младшему брату, Нэд, и ты
это знаешь, - ответил он.
«Знаю, и только поэтому ты до сих пор жив», - подумал ко-
роль Эдвард и неожиданно произнёс:
- К слову о верности, Эдди. С чего это тебе взбрело в голову
склонять к мятежу верный мне гарнизон Дувра?
- У меня не было другого выхода, Нэд, - оправдываясь, отве-
тил растерянный лорд Крэйфорд. – Я, как и многие мои родичи, про-
тив воли был вынужден следовать за графом Уориком…
- Допустим, - перебил его король Эдвард. – Но что ты делал в
Рэйби, Эдди?
- Я пытался отговорить графа Уэстморленда от участия в мя-
теже. И мне это удалось, Нэд. Неужели ты мною не доволен? Тебе
хотелось получить его голову?
- К чему она мне? – задумчиво спросил король Эдвард. – Че-
рез несколько дней я уеду отсюда, и как только я вернусь в Лондон, я
получу любую голову, какая мне приглянется, - прибавил он не то
шутя, не то всерьёз, и улыбнулся своей загадочной зловещей улыбкой,
которая обычно не предвещала ничего хорошего.
Лорд Крэйфорд, хорошо знавший эту его улыбку, горестно
усмехаясь, спросил:
- В том числе, и мою?
- Не мели чепухи! – с досадой отмахнулся король Эдвард. –
Если бы я хотел получить твою ветреную голову, я бы отправил тебя
под суд ещё в феврале. Или в июне. Разве не так?
Лорд Крэйфорд вдруг улыбнулся с прежним лукавством.
- Бессердечный деспот! – воскликнул он. – Кровожадный ти-
ран! Ты всё ещё хочешь лишить меня головы за такой пустяк, как же-
нитьба? Хорошо, чтобы тебя развлечь, я согласен взойти на эшафот,
тем более что твой высокородный братец Джордж составит мне до-
стойную компанию. В конце концов, по закону он тоже должен был
испрашивать твоего позволения. – Заметив, что король Эдвард снова
начинает сердиться, он вполголоса торопливо прибавил: - К слову,
Нэд, этот негодяй снова распускает о тебе грязные слухи и порочит
собственную мать. Он на каждом углу трубит, что твоим отцом был

162

какой-то руанский стрелок… Заставь его замолчать, не то я за себя не
ручаюсь.

Обдумывая услышанное, король Эдвард встал и несколько
раз прошёлся по опочивальне. Внешне он казался невозмутимым, но
лорд Крэйфорд не сомневался, что этот его намёк когда-нибудь при-
несёт свои плоды. «Пусть не сразу, пусть через какое-то время – это
неважно, - думал лорд Крэйфорд. - Ведь это ты, мой царственный ку-
зен, ты сам научил меня ждать… И я дождусь… Обещаю…».

Остановившись подле кровати, король Эдвард лениво потя-
нулся и сладко зевнул.

- Ладно, Эдди, ступай, обрадуй своего бедного сиротку, -
устало произнёс он. - Только не забудь прислать сюда слуг, мне дей-
ствительно чертовски хочется спать. Доброй ночи.

- Доброй ночи, Нэд. И приятных тебе сновидений.
Лорд Крэйфорд слегка поклонился и вышел за дверь. Она
была приоткрыта, как он и наделся, и Дэньел едва успел отскочить в
сторону.
Лорд Крэйфорд увёл его подальше от стражи - в конец кори-
дора, где их не могли подслушать. Там он остановился, всё ещё улы-
баясь чему-то, и пристально посмотрел на своего оруженосца, благо в
стенном кольце торчал горящий факел. Результат осмотра ему понра-
вился: перед ним стоял уже не тот несчастный страдающий мальчик,
с безжизненной маской вместо лица. Перед ним стоял раньше срока
повзрослевший юноша, в чьих оттаявших глазах вместо былой пу-
стоты отражались вполне живые и понятные чувства – смятение и рас-
каяние.
- Надеюсь, ты всё слышал, Дэнни?
- Да, ваша светлость. Почти.
- Через несколько дней, когда я получу твою землю в соб-
ственность, ты получишь её от меня в пожизненную аренду.
- Да, ваша светлость.
Помолчав, лорд Крэйфорд неожиданно произнёс:
- Впрочем, я передумал: мне не нужна твоя рента, мне нужен
ты сам, и свою землю ты получишь на условиях личной службы. Ты
согласен?
Дэньел, этот неисправимый гордец, готовый согласиться на
всё что угодно, лишь бы остаться дворянином, кивнул.
- Да, ваша светлость. Как вам будет угодно, вы в своём праве.
- Считай, что сегодня я сделал подарок ко дню твоего рожде-
ния, о котором ты совсем позабыл. Но до совершеннолетия тебе ещё
далеко, поэтому я возьму тебя под опеку. Тебя и твою землю, тут и
спорить не о чем.

163

- Да, ваша светлость.
- И ты больше ничего не хочешь мне сказать, мой маленький
заносчивый кузен?
- Да, ваша светлость, хочу. Во-первых, я не достоин ни ваших
милостей, ни вашего унижения. И, во-вторых, я проиграл спор и не
знаю, чем вернуть вам заклад. Разве что, жизнью – видит Бог, мне
больше нечего вам предложить.
- Это не так уже мало, Дэнни, - задумчиво заметил лорд Крэй-
форд.
- Если так, милорд, отныне моя жизнь принадлежит вам по
праву, - сказал мастер Дэньел. В соответствии с условиями проигран-
ного спора он безропотно опустился на колено и взволнованно произ-
нёс: - Милорд, кузен мой, вы были правы, но лишь отчасти: я не про-
сто ваш слуга - я ваш раб. Клянусь, я ваш покорный и преданный раб,
с этой минуты и до последнего моего дыхания!
- Кто бы сомневался! - вслух подумал лорд Крэйфорд, снис-
ходительно улыбнувшись.
Он с трудом отнял у него руку, которую мастер Нэвилл при-
жимал к губам, и, приподняв его голову за подбородок, наклонился и
поцеловал его в кончик носа, как целуют любимых собак.

Через два дня, по завершении усердной работы трёх секрета-
рей и герольда, лорд Крэйфорд вышел из королевской опочивальни,
держа в руках целый ворох бумаг: жалованную грамоту на имя Дэнь-
ела Нэвилла, подтверждающую его право на дворянское звание и ро-
довой герб, дарственную на своё собственное имя, несколько листов
с перечнем подаренного ему движимого и недвижимого имущества, а
также договор пожизненной аренды означенного имущества на усло-
виях личной службы. На всех этих документах, за исключением дого-
вора аренды, стояла подпись короля Эдварда и его личная печать, по-
скольку Малая государственная печать осталась у епископа Рочестер-
ского, а Большая находилась в распоряжении епископа Батского и
Уэлсского, который, вероятно, всё ещё мнил себя лорд-канцлером ко-
ролевства, хотя на деле таковым уже не являлся и едва ли об этом до-
гадывался. Всучив все эти бумаги своему сенешалю с наказом при-
прятать их понадёжнее, лорд Крэйфорд с озадаченным видом, не раз-
деваясь, упал на постель, устало закрыл глаза и принялся размышлять,
ибо ему было о чём подумать.

В душе он давно уже простил королю Эдварду всё: и свой до-
машний арест, едва не стоивший ему жизни, и навязанную ему роль

164

соглядатая, и потерю графской короны из-за своей женитьбы, и ме-
сяцы, проведённые в Дувре, и даже ночное вторжение в спальню
своей жены.

По здравому размышлению он был готов признать, что в пер-
вых четырёх несчастьях виноват только он сам: в январе, на том ро-
ковом ужине, ему не следовало вступаться за графа Уорика, ибо его
дядюшка действительно был изменником, интриганом и редкостным
негодяем, за которым надлежало шпионить денно и нощно, дабы из-
бавить себя и всё королевство от неприятностей; прежде чем же-
ниться, ему было бы не худо вымолить согласие короля – сделай он
это до женитьбы, возможно, король Эдвард не стал бы домогаться его
жены; в Дуврской крепости, куда он попал по собственной глупости,
ему надлежало, исполняя свой долг, расстрелять из пушек корабли
мятежного графа Уорика, а не склонять гарнизон на его сторону. А
что касается пятого несчастья – попытки короля Эдварда обесчестить
его жену, то сейчас он был почти уверен в его невиновности, ибо, и
сам он, и его царственный кузен были обмануты коварным интрига-
ном Клэренсом – вот ему-то, говоря по справедливости, и следовало
мстить.

Хвала Господу, в данном вопросе его мнение полностью сов-
падало с мнением короля Эдварда, и это был ещё один повод для при-
мирения, состоявшегося вчера к их обоюдной, безмерной и тихой
(дабы не вызывать подозрений) радости. А сегодня… Сегодня король
Эдвард в сердцах сказал ему следующее: «Эдди, ты получил, что хо-
тел - я выполнил твою просьбу, а теперь будь любезен выполнить
мою. Завтра мы уезжаем, и возможности переспать с женщиной у
меня долгое время не будет. Одним словом, если сегодня ты не при-
ведёшь ко мне шлюху, я наброшусь на первого пажа, который попа-
дётся мне на глаза, и этот смердящий содомский грех останется на
твоей совести».

Бродить под проливным осенним дождём по малознакомому
городу в поисках публичного дома лорду Крэйфорду совершенно не
хотелось. Поразмыслив, он решил поискать удачу поближе: выйдя из
своей комнаты, он спустился на первый этаж, отведённый для слуг
(наступив на горло собственной спеси), встал у окна и принялся
ждать.

Ему повезло почти сразу: мимо плавной походкой шла жен-
щина не старше тридцати лет - миловидна, опрятна; круглое добро-
душное лицо усыпано веснушками, глаза бесстыжие, но скромно по-
туплены – то, что нужно.

- Подойди-ка сюда!
- Милорд? Чем могу служить вашей светлости?

165

«Чёрт, если она узнает, кто я, позора не оберёшься!».
- Я всего лишь сквайр из свиты лорда Скроупа, и ты можешь
называть меня «сэр».
Она мельком посмотрела на него, с одного взгляда оценив
стоимость бархата, из которого был сшит его приталенный джекит,
украшенный золотым шитьём, жемчугом и горностаевой опушкой, и
понимающе кивнула:
- Как прикажете, сэр.
- Кем ты здесь служишь?
- Главной судомойкой, сэр.
- У тебя, должно быть, грошовое жалованье.
- Едва хватает на хлеб, сэр.
- А кем служит твой муж?
- На прошлую Пасху Господь прибрал моего муженька, сэр.
Дома трое голодных ртов, да ещё престарелая свекровь – не жизнь, а
сущий ад.
- Бедняжка! Хочешь заработать на новое платье?
- Кто же не хочет, сэр? Но я не за всякую работу возьмусь.
Вот если помыть что-нибудь, или прибрать, или постирать… Ничего
другого я делать не стану.
- Даже за серебро?
Она изобразила глубокую задумчивость.
- А что мне придётся делать, сэр?
- Всего лишь раздвинуть ноги.
Она опустила глаза, но покраснеть так и не сумела, как ни
старалась.
- Тебе хорошо заплатят, обещаю.
- Под старика или под урода я не лягу, сэр. Даже за золото.
Лорд Крэйфорд едва не рассмеялся.
- Могу поклясться чем угодно, он молод и хорош собой.
- Такой же пригожий, как вы, сэр?
- Лучше.
- Право, лучше вас я не видала, сэр.
- Увидишь. Идём!
- Как?.. Прямо сейчас?
- А чего ждать?
Под дверью королевской опочивальни лорд Крэйфорд про-
ждал целую вечность. Наконец, оттуда послышался звон серебряного
колокольчика.
- Заплати ей, - лениво произнёс король Эдвард. У него были
сытые довольные глаза, словно у кота, прикончившего горшочек жир-
ной сметаны. Заметив негодование на лице своего кузена, он пояснил:

166

- У меня даже кошелька нет.
Поневоле смирившись с предстоящими расходами, лорд

Крэйфорд вывел в коридор главную судомойку и достал из кошелька
серебряный пенни.

- Сэр, вам грех скупиться, - осторожно заметила она, заправ-
ляя под чепец растрёпанные волосы, - работёнка была не из лёгких…

Мысленно согласившись с нею, лорд Крэйфорд небрежно
бросил к её ногам серебряный гроут. Она подняла монету, спрятала за
вырез платья и с благодарностью улыбнулась. Он неожиданно спро-
сил:

- В этом чёртовом дворце найдётся укромное место?
- Да, сэр, в кладовке с постельным бельём.
- Послушай, я дам тебе ещё два гроута, если ты угодишь мо-
ему младшему брату.
- Он такой же красавчик, как вы, сэр?
- Да, только моложе. И по причине молодости бедняжка ещё
ни разу не был с женщиной и не слишком уверен, что ему это нужно.
Она скромно потупилась.
- Я вас поняла, сэр. Не извольте беспокоиться.
- Видишь эту дверь? Придёшь сюда за оплатой. Слово
джентльмена, я тебя не обману! – заверил её лорд Крэйфорд и вошёл
в свою комнату.
Сэр Генри, нацепив круглые очки, внимательно изучал полу-
ченные бумаги, мастер Гроув отсутствовал, двое конюших играли в
кости. Мастер Дэньел сидел у окна, читая французскую книгу.
- Дэнни, там какая-то женщина тебя спрашивает. Выйди,
узнай, что ей нужно.
Дэньел, это воплощённое послушание, безропотно отложил
книгу.
- Слушаюсь, милорд.
Они отсутствовали около двух часов. Первой вернулась глав-
ная судомойка. По счастью, слуги лорда Крэйфорда ушли в буфетную
ужинать, и он наслаждался полным одиночеством. Бросив к её ногам
обещанные деньги, он с волнением спросил:
- Ну?
Она подобрала монеты и кокетливо улыбнулась.
- Сэр, клянусь Девой Марией, я сделала его мужчиной!
«Надеюсь», - подумал лорд Крэйфорд.
Дэньел появился какое-то время спустя и выглядел потерян-
ным и немного помятым.
- Где ты был?
- Я ужинал в буфетной, милорд, - ответил юноша.

167

Он солгал, должно быть, впервые в жизни, но, вместо того
чтобы рассердиться, его молодой и ветреный лорд одобрительно
улыбнулся.

- И как тебе десерт?
Дэньел густо покраснел, однако внешне остался совершенно
невозмутим, как и подобало джентльмену.
- Десерт был с душком, милорд.
Лорд Крэйфорд от души рассмеялся - он давно уже не смеялся
так весело.
- Браво! Вот ответ настоящего мужчины! – Помолчав, он уже
серьёзнее прибавил: - Прими мои поздравления, сквайр Нэвилл! Се-
годня ты действительно стал взрослым.

3.

Ничто не могло испортить ему настроения – ни Эрлинг-стрит,
размытая осенними дождями и превратившаяся в сплошное месиво из
жидкой грязи, ни порывистый холодный ветер, дувший в лицо, ни
усталость от бешеной скачки. Напротив, глядя вперёд, король Эдвард
радостно улыбался, ибо дорога вела его в столицу, ветер был симво-
лом почти забытой свободы, и даже усталость казалась блаженством
после месяцев тягостного заточения.

Он улыбался (не без гордости и торжества), вспоминая мо-
мент долгожданного освобождения: во время верховой прогулки к
нему неожиданно приблизилась довольно большая группа вооружён-
ных людей: это его верные рыцари сэр Уильям Стэнли и сэр Томас
Берг, действуя на свой страх и риск, собрали отряд и поспешили к
нему на выручку. Он улыбался (не без злорадства), вспоминая расте-
рянное лицо графа Уорика, вынужденного позволить ему уехать в со-
провождении собственных придворных…

Лорд Крэйфорд и архиепископ Йоркский с их личными слу-
гами догнали его лишь через несколько миль. И с каждой милей, при-
ближающей короля Эдварда к Лондону, рыцарей и сквайров в его эс-
корте становилось всё больше и больше, поскольку каждый местный
землевладелец желал собственными глазами удостовериться, что ко-
роль вновь на свободе, и каждый считал для себя честью проводить
его в Лондон, дабы после, в старости, с гордостью рассказывать об
этом своим потомкам, как о славном деянии.

Едва шпили и башни Лестера остались позади, лорд Крэй-
форд, поравнявшись с королём Эдвардом, произнёс, концом хлыста
указывая на запад:

168

- Сир, взгляните, кто-то пытается вас догнать.
Король Эдвард натянул поводья, осаживая коня. По западной
дороге к ним спешила группа всадников, не меньше полусотни. По-
рывистый ветер нещадно трепал штандарт в руках знаменосца, вым-
пелы на древках копий, налатные накидки, конские чепраки… При-
глядевшись к гербам – серебряным крестам святого Андрея, верто-
вым1 орлам на золотом поле, алым веретёнам2 - лорд Крэйфорд пере-
менился в лице и растерянно пробормотал:
- Господи!..
Это были гербы Джона Нэвилла графа Нортамберленда.
В лице короля Эдварда не дрогнул ни один мускул. Он повер-
нул голову и, взглянув на бледного лорда Крэйфорда, который маши-
нально положил руку на эфес меча, едва заметно усмехнулся.
- Не горячись, Эдд. Послушаем, что он скажет.
Граф Нортамберленд пришпорил коня и на полном скаку под-
летел к королю Эдварду и его свитским. Он тяжело спрыгнул на
землю, бросил поводья едва подоспевшему оруженосцу, отдал ему
свой посеребрённый салад, на французский манер украшенный рос-
кошным плюмажем, и сделал несколько шагов вперёд. Под его сапо-
гами хлюпала жидкая грязь. Он уныло посмотрел себе под ноги, од-
нако, не медля ни секунды, опустился на колено.
С высоты своего коня и своего роста король Эдвард воззрился
на него с видом истинно королевского величия.
- Что скажете, милорд?
Граф Нортамберленд выглядел крайне подавленным, изму-
ченным и постаревшим – его лицо заметно осунулось. В знак верно-
сти прижав правую руку к сердцу, он смиренно проговорил:
- Сир, кузен мой, я принёс вам мою повинную голову…
- Повинную – в чём? В измене? – нетерпеливо перебил его
король Эдвард.
- Сир, я не изменник. Единственная моя вина – промедление.
Я не успел вызволить вашу милость из плена, но у меня есть оправда-
ние – мятеж в Ланкашире.
- Мятеж в Ланкашире?! – переспросил король Эдвард, повы-
сив голос. Он начал злиться и не собирался это скрывать. – Достойное
оправдание! Если мне не отшибло память, этот мятеж начался в июне,
а сейчас на дворе октябрь! Четыре месяца – это не промедление, ми-
лорд! Это измена!

1 Верт – в геральдике так называется зелёный цвет.
2 Веретено – геральдическая фигура в форме удлинённого ромба.

169

Несчастный и вряд ли повинный в измене граф Нортамбер-
ленд едва не заплакал от досады.

- Сир, Господь свидетель, мне было непросто собрать людей.
В этом чёртовом Нортамберленде, где каждый сквайр и даже йомен
считает меня своим личным врагом…

- Вы повторяетесь, милорд, эту песню я уже слышал! И не
однажды! Если вы не в силах призвать к порядку собственных васса-
лов, как я могу полагаться на вас?!

- Сир, кузен мой, вам ли сомневаться во мне? Едва мятеж был
подавлен, я поспешил на соединение с вашей армией – это ли не до-
казательство моей верности вам?

Король Эдвард сделал удивлённое лицо.
- Я не ослышался, милорд? У меня есть армия?
- Она, должно быть, уже в трёх милях отсюда. Герцог Глостер
послал меня вперёд, поскольку разведчики донесли, что с северо-за-
пада к нам приближается отряд графа Уорика…
- И вы хотите уверить меня, что намерены сражаться с соб-
ственным братом?
- Сир, что мне за дело до родства с ним, если он подлый из-
менник? Не далее, как пятого дня я предлагал сравнять с землёй Уо-
рик-касл, благо, у нас есть пушки, однако герцог Глостер не одобрил
моего рвения и послал меня на разведку. Отряда графа Уорика я не
нашёл, зато, слава Господу, нашёл вашу милость.
Король Эдвард обернулся к своим свитским, точно желая
удостовериться, как они отнеслись к услышанному.
Лорд Крэйфорд, ставший невольным свидетелем унижения
своего дядюшки Джона, сидел в седле с надменным и непроницаемым
лицом, думая о том, что при первом удобном случае дядюшка Джон
выместит на нём свою досаду. Подъехавший ближе архиепископ
Йоркский, также избегая смотреть на брата, чьи слова явились для
него полной неожиданностью, нервно наматывал на палец поводья.
Каждый из них ожидал, что последует дальше, и король Эдвард ми-
лостиво улыбнулся.
- Встаньте, кузен. Вам надлежит славить Господа не за то, что
вы меня нашли, благо, я не пуговица, утерянная на балу. Славьте Гос-
пода за то, что он предостерёг вас от глупости. Сравнять с землёй Уо-
рик-касл! Как такое могло прийти вам в голову? Да будет вам из-
вестно, граф Уорик – отнюдь не изменник. Напротив, как и подобает
моему ближайшему родичу, он является моим верным соратником и
давним другом. Вам ли этого не знать?
Граф Нортамберленд медленно встал. Взглянув в его просто-

170

душное растерянное лицо, лорд Крэйфорд едва не рассмеялся, архи-
епископ Йоркский украдкой перекрестился, а король Эдвард сдер-
жанно приказал:

- Поезжайте вперёд, кузен, и предупредите герцога Глостера
о нашем скором прибытии.

- Слушаюсь, сир.
Низко поклонившись и даже не отряхнув испачканное ко-
лено, граф Нортамберленд вскочил в седло и, сделав знак своим вои-
нам следовать за ним, с места пустил коня в галоп и ускакал по
направлению к Ковентри.
Король Эдвард и его свита отправились следом неспешной
рысью. В полном молчании они проехали пару миль и, наконец, уви-
дели то, о чём говорил граф Нортамберленд – королевскую армию,
вставшую в поле по обеим сторонам дороги. Рыцари, сквайры, луч-
ники, пушкари, сателлиты, коноводы, слуги, сапёры, плотники, рабо-
чий люд (чтобы мостить размытые дождями дороги) - их было много,
очень много; казалось, они растянулись на добрую милю. На фоне ве-
чернего неба темнели копья и билы, будто смертоносные иглы гигант-
ского ежа; на ветру колыхались пёстрые баннеры знати, рыцарские
штандарты и вымпелы… Они что-то кричали, и через минуту ветер
донёс их восторженный крик: «Да здравствует король!!!»…
Король Эдвард сощурил глаза, вглядываясь в группу всадни-
ков, во весь опор мчавшихся ему навстречу. Что-то сдавило ему
сердце – не то радость, не то щемящая печаль, когда они спешились и
подошли совсем близко. Это были верные ему магнаты, все с непо-
крытыми головами, и все, как один, облачённые в доспехи. Король
Эдвард невольно улыбнулся, подумав, что у этих бедняг, должно
быть, тела покрыты чёрными синяками, но они мужественно терпели
неудобства и боль, поскольку в любой момент были готовы скрестить
мечи с отрядами мятежного графа Уорика – вот болваны!..
Они почтительно расступились, пропуская вперёд Ричарда
Глостера, и тот сделал несколько шагов навстречу брату. Вовремя по-
доспевший оруженосец услужливо бросил ему под ноги свой табард
с изображением господского владетельного герба – Белого Вепря, и
Ричард с достоинством преклонил колено перед своим королём.
Молодое и красивое лицо короля Эдварда, чуть бледное от
волнения, омрачилось досадой. Спрыгнув с коня так поспешно, что
никто не успел придержать ему стремя, он подошёл к Ричарду и,
будто не зная, с чего начать, взволнованно спросил:
- Сколько копий ты привёл с собой, Дик?
- Сир, их вполне достаточно, чтобы от армии графа Уорика
осталось досадное воспоминание, как, впрочем, и от него самого, -

171

сияя улыбкой, ответил юный герцог Глостер.
- Так ты всерьёз решил воевать с нашим кузеном Уориком,

мой мальчик? Должен тебя огорчить – войны не будет.
Желая удостовериться, что его услышали магнаты, стоявшие

за спиной брата, король Эдвард вгляделся в их радостные лица. Здесь
были те, кого ему так недоставало в ходе июльской компании: герцоги
Саффолк и Норфолк, графы Эссекс и Арандел, виконты Боурчер и
Бьюмонт, лорды Хейстингс, Малтрэверс, Маунтджой, престарелый
лорд Дадли (в силу обстоятельств снова сделавшийся преданным йор-
кистом) и даже почтенный Томас Ротерхэм епископ Рочестерский в
своей лиловой сутане, надетой поверх доспехов… Они терпеливо и
почтительно ждали своей очереди для приветствия, но теперь королю
Эдварду было некуда торопиться. Он поднял Ричарда и с упрёком в
голосе сказал - так, чтобы его услышали все:

- Герцогу Глостеру не подобает валяться в грязи.
Ричард, которому второго дня исполнилось семнадцать, и ко-
торый ещё не избавился от юношеского упрямства, с улыбкой возра-
зил:
- Напротив, ваша милость, именно так герцогу Глостеру
надлежит приветствовать своего законного короля, государя и пове-
лителя.
Голубые глаза короля Эдварда вдруг увлажнились слезами:
растроганный преданностью Ричарда, и в то же время гордый за него,
он даже не пытался скрыть переполнявшие его чувства.
- А что прикажешь делать твоему законному королю, если он
счастлив видеть своего брата? Своего любимого брата – надежду и
опору его трона?
Смущённый этим пафосом, юный герцог Глостер попробовал
отшутиться:
- Сир, вашей опоре не помешает немного подрасти, чтобы
стать ещё надёжнее.
Король Эдвард на глазах у всех крепко обнял его, по-братски
поцеловал в уста и дрогнувшим голосом произнёс:
- Если когда-нибудь мне вздумается усомниться в твоей
надёжности, случись такое в гневе, во хмелю или в бреду - напомни
мне этот день, мой возлюбленный брат! Напомни мне этот день, и то-
гда я сгорю от стыда!
Минуту спустя короля Эдварда окружила шумная толпа его
верных сторонников. Со всех сторон слышались слова радостных
приветствий, восклицания, смех…
Воспользовавшись всеобщей суматохой, лорд Крэйфорд

172

спрыгнул с коня, намереваясь подойти к герцогу Глостеру, но его опе-
редили какие-то юнцы: один - дурно одетый и юркий, другой – ры-
жий, прыткий и на удивление наглый. Это были Дик Рэтклиф и Роб
Перси, сбежавшие из Миддлхэма и прибившиеся к королевской свите.
Едва увидев этих худородных выскочек, Ричард Глостер, забыв о
своём герцогском достоинстве и о множестве свидетелей его неподо-
бающего поведения, бросился к ним с радостным криком:

- Дик! Неужели это ты?! Роб, дружище! Глазам своим не
верю!..

К Ричарду уже спешил архиепископ Йоркский и другие свит-
ские – после слов короля каждый стремился заручиться его располо-
жением.

Лорда Крэйфорда оттеснили в сторону. Одинокий и несчаст-
ный, так и оставшийся незамеченным, он стоял рядом со своим конём,
держась рукою за луку седла, и в его печальных ярко-голубых глазах
дрожали слёзы.

Юный сквайр Дэньел Нэвилл подошёл к нему, украдкой за-
глянул в лицо и, вполне понимая его чувства, с сожалением произнёс:

- Вы плачете, милорд… Поверьте, на свете нет ничего, до-
стойного ваших слёз.

Лорд Крэйфорд горестно вздохнул, но из гордости возразил:
- Я не плачу, Дэнни. Просто глаза слезятся от ветра.

173

Г Л А В А VIII В ТУМАНЕ

Одни иллюзии! Плоды обмана!
Они дурачат тех, кто верит им.

К. Марлоу, «Трагическая история
доктора Фауста».

1.

Нестерпимая вонь, которую приносил с собою западный ве-
тер, дувший со стороны Флитских скотобоен и мыловарен, грязный
тюремный двор, мощёный камнем, истёртым множеством ног за
много веков, зарешёченные окна на против, из которых время от вре-
мени доносилась грубая ругань, монотонная перекличка стражи, сме-
нявшейся каждые четыре часа, да ещё эта комнатка в десять квадрат-
ных ярдов, обставленная с аскетизмом, достойным святого отшель-
ника – всё это вместе взятое составляло его убогий и жалкий мир, та-
кой же убогий и жалкий, как и его жизнь длиною в двадцать мучи-
тельных лет. И эта пытка, пытка унизительным заточением, продол-
жалась пять долгих лет – четверть его недолгой жизни…

В хорошую погоду его выводили на прогулки, и он терпеливо
сносил насмешки и брань других заключённых - отъявленных мошен-
ников, кровавых убийц и безродных бродяг, развлекавшихся сооб-
разно их представлениям о веселье. Три раза в день ему приносили
еду – какое-то жуткое месиво из овсяной муки и не проваренных бо-
бов, хлеб, воду и по праздникам – эль. Закон предписывал кормить
его на десять шиллингов в неделю, и он подозревал, что солонина и
рыба, которые полагались ему по воскресным и праздничным дням,
съедались его тюремщиками, разжиревшими на казённых хлебах. Но
разве он мог возмутиться? Да и кто бы услышал его возмущение?..

По закону ему полагался слуга, но слуг меняли так часто, что
он не успевал запоминать их невзрачные лица. Что ж, констэбль
тюрьмы поступал весьма мудро: установись между ними отношения,
хотя бы отдалённо напоминающие привязанность, он мог бы пред-
принять попытку сбежать отсюда, хотя… Куда ему было бежать?

Ему едва исполнилось двенадцать, когда у него отняли
наследство отца - титул, земли, имущество и достояние, а в возрасте
пятнадцати лет он оказался в тюрьме и уже успел позабыть, что зна-
чит другая жизнь, жизнь на свободе; он хорошо знал только свою те-
перешнюю жизнь в этой зловонной дыре под названием «Флитская

174

тюрьма»: пять лет, пять бесконечно-долгих лет ежедневных униже-
ний, голода и душевных страданий располагали к беспамятству…

Иногда ему казалось, что он не помнит собственного имени –
никто не произносил его вслух, поскольку его «слуги» ни разу не об-
ратились к нему, как подобало – «лорд Генри». С их уст ни разу не
сорвалось даже вежливого «сэр», но он и к этому привык, и давно уже
начал откликаться на пренебрежительное «молодой человек» или
просто «эй, послушай». Если бы его отец мог знать, как обращаются
с его наследником - наследником графской короны и гордого имени
Перси, он бы, наверное, перевернулся в гробу…

Он часто вспоминал отца – таким, каким запомнил его в дет-
стве: красивым, высоким, одетым в парчу и бархат, с длинным мечом
на боку – настоящим северным графом. И часто пытался представить
себе его смерть – там, на заснеженном лугу в пойме кровавой речушки
Кок… Раненый и беспомощный, ограбленный алчными йоркистами,
его отец граф Нортамберленд лежал на снегу, медленно истекая кро-
вью… Зажимая рукой рваную рану на животе, он хрипло кричал от
боли и отчаянья, он из последних сил звал капеллана, желая испове-
даться перед смертью, но никто не откликнулся на его зов… Никто…

Думая об этом, лорд Генри Перси начинал плакать, и тогда
тюремщики потешались над ним: «Тряпка! Ничтожество! Слюнтяй!
Ланкастерское отрепье!». С христианским терпением он сносил их
насмешки, и по ночам, чтобы заглушить душевную боль, вспоминал
рассказы отца о деяниях предков, прославленных в веках. Он вспоми-
нал своего гордого прадеда Генри Перси по прозвищу «Гарри Горячая
Шпора»1, с одинаковым успехом сражавшегося против шотландцев,
французов и войск английского короля. Гарри тоже погиб в бою – вот
смерть, достоянная воина, а он, его жалкий потомок, обречён влачить
свои жалкие дни в этом смердящем аду…

Лорду Генри почти не верилось, что когда-то он жил в огром-
ном, роскошно обставленном замке, что у него были почтительные и
покорные слуги, что он сытно ел и сладко спал на перинах… Намного
лучше он помнил время, проведённое в Уэлсском замке своего опе-
куна, сэра Уильяма Херберта. Вместе с сыновьями сэра Уильяма и
другим его подопечным – маленьким Генри Тюдором графом Рич-
мондом, лорда Генри учили владеть мечом и ездить верхом, учили
считать, читать и писать, но учился он плохо, и на его долю редко

1 Генри Перси по прозвищу «Горячая Шпора» (1364-1403 гг.) - сын Генри
Перси, I графа Нортамберленда (1341-1408 гг.), поднял мятеж против короля Генри IV
и погиб в бою. Через два дня после похорон его тело было выкопано, голова отсечена
и прибита к воротам Йорка. Имя Генри было наследственным в роду графов Нортам-
берлендов.

175

выпадал день, когда ему не приходилось подставлять обнажённую
спину под розги наставников. Но даже такая жизнь – подневольная
жизнь в доме чужих и суровых людей – казалась ему счастливой по
сравнению с его нынешней жизнью, ибо пять лет назад его, ни в чём
не повинного, без суда и следствия обрекли на эти бесконечные муки
– унижение, одиночество и тоску… За что?! - часто спрашивал он.
Неужели только за то, что ему довелось родиться сыном графа Нор-
тамберленда, которого нынешний король Англии Эдвард Йорк после
битвы при Таутоне объявил изменником, чтобы иметь законные осно-
вания передать его земли и титул своему напыщенному кузену Джону
Нэвиллу?..

Иногда лорд Генри молил Бога послать ему смерть, иногда,
как ребёнок, радовался солнцу, светившему в окно, если случался сол-
нечный день, но чаще – просто страдал, тупо глядя из окна на грязный
тюремный двор, где под ногами гуляющих заключённых серели ка-
менные плиты, истёртые от времени. Если Бог не пошлёт ему долго-
жданную смерть, он состарится здесь и увидит, как эти плиты превра-
тятся в серый прах, такой же жалкий и бессмысленный прах, каким
была вся его никчёмная жизнь…

Снаружи заскрежетал засов, и он вздрогнул. Тяжёлая желез-
ная дверь с надрывным скрипом открылась, и в комнату кто-то вошёл.
Это был незнакомый ему человек примерно сорока лет, полноватый и
коренастый, с большим кожаным мешком в руках. На незнакомце
было скромное тёмное полудлинное платье, подобающее его воз-
расту; широкое лицо с живыми карими глазами светилось печальной,
немного виноватой улыбкой. Такого доброго лица лорд Генри ещё не
видел.

Когда дверь захлопнулась, вошедший положил мешок на пол,
снял с головы шапку и низко поклонился.

- Моё почтение, милорд.
Лорд Генри испуганно оглянулся, как будто в комнате мог
находиться кто-то ещё, затем медленно встал, опираясь рукой о край
необструганного стола, чтобы не упасть от слабости и волнения, и
растерянно отозвался:
- Моё почтение, сэр. Кто вы?
- Меня зовут Джон Эйкоб, милорд. Когда-то я был ленником
вашего отца. Вы можете называть меня «мастер Эйкоб» или просто
«Джон», если вам будет угодно.
Он не назвал ни своего звания, ни своей должности, но лорд
Генри ничего не спросил – жизнь в тюрьме давно уже излечила его от
любопытства. Заметив его растерянность, мастер Эйкоб прибавил:

176

- Если позволите, милорд, с сегодняшнего дня я буду прислу-
живать вам.

Лорд Генри в смятении уставился на него, не зная, что ска-
зать. Если бы это было в его власти, он бы никогда не расстался с та-
ким почтительным и добрым слугой.

- Конечно, мастер Эйкоб… Конечно…
- Осмелюсь спросить, милорд, когда в последний раз вы ви-
дели себя в зеркало?
Лорд Генри окончательно растерялся.
- Не помню…
Мастер Эйкоб достал из мешка небольшое зеркало – настоя-
щее стеклянное зеркало в свинцовой оправе. Лорд Генри заглянул в
него и обомлел. На него смотрело исхудавшее измождённое страши-
лище лет сорока: тонкий нос, запавшие щёки, покрытые рыжеватой
щетиной и мелкими порезами (тюремный брадобрей не слишком
усердно точил свою бритву), бледные тонкие губы, светлые, близко
посаженные, чуть припухшие глаза, спутанные, давно немытые и
нечёсаные рыжеватые длинные волосы, грязная тонкая шея… «И этот
урод – я?!» - с ужасом подумал он и едва не разбил зеркало, выпавшее
из его дрожащих рук.
- Не огорчайтесь, милорд, - мягко заметил мастер Эйкоб. –
Сейчас мы сделаем из вас настоящего принца. Идёмте.
Лорд Генри не осмелился спросить, кто это «мы», но покорно
вышел из камеры вслед за своим новым «слугой».
Тот, прихватив свой мешок, привёл его в тюремную мыльню.
Вода была не особенно тёплой, и мыться ему не понравилось, однако
он мужественно терпел, пока его оттирали от грязи куском намылен-
ного холста, пока ему стригли волосы по последней придворной моде,
пока его брили (на этот раз бритва была заточена на совесть), пока
одевали в чистое бельё и новое платье, извлечённое из мешка мастера
Эйкоба - шерстяные шоссы, бархатный джекит со стоячим воротни-
ком и пышными рукавами, и щегольские остроносые башмаки. Такое
нарядное платье он надевал в последний раз пять лет назад… Ему
снова поднесли зеркало, и когда он взглянул на себя, то не смог удер-
жаться от слёз.
Такого - чистого, нарядного и счастливого - его отвели об-
ратно в камеру, но к его безграничной радости мастер Эйкоб никуда
не ушёл. Он приказал стражникам подать ужин – жареного цыплёнка
и эль, настоящий густой золотистый эль, сразу ударивший ему в го-
лову… Всё остальное он помнил смутно: вместо старого соломенного
матраса - свалявшегося, в бурых пятнах, пропахшего клопами и мо-
чой, ему принесли новый, набитый шерстью; он упал на постель из

177

грубо сколоченных досок и провалился в глубокий сон.
А утром… Утром его всесильный слуга, похожий на чародея

из доброй сказки, приветствовал его ласковой улыбкой и словами, за-
бытыми ещё в детстве:

- Как почивали, милорд?
Весь день мастер Эйкоб рассказывал ему о последних собы-
тиях. Лорд Генри впервые узнал, что его бывший опекун, сэр Уильям
Херберт, в прошлом году был возведён в графское достоинство с ти-
тулом «граф Пэмброк», что король Эдвард давно уже рассорился с
графом Уориком, который захватил его в плен, что летом была битва
при Эджкотте близ Банбери, и Уильям Херберт по приговору графа
Уорика умер на плахе вместе со своим братом, сэром Ричардом, что
три дня назад король, наконец, возвратился в Лондон… Лорд Генри
слушал, как зачарованный, но из предосторожности не задал ни од-
ного вопроса – пребывание в тюрьме давно уже излечило его от не
только от любопытства, но и от болтливости.

Дни проходили незаметно. Иногда мастер Эйкоб куда-то ис-
чезал, но всякий раз появлялся снова. Он приказал стражникам
больше не запирать дверь камеры, однако почтительно попросил
лорда Генри дать клятву, что он никуда не сбежит, и лорд Генри за
неимением чести, которой его лишили за измену отца, поклялся слав-
ным именем своих предков – единственным своим достоянием.

Он чувствовал себя почти счастливым и каждый раз, когда
его всесильный «слуга» появлялся на пороге, встречал его с радост-
ным нетерпением, ожидая новостей. Мастер Эйкоб охотно пересказы-
вал ему последние новости и даже дворцовые сплетни. Однажды он
шёпотом сообщил, что на днях король Эдвард отобрал у своего кузена
Джона Нэвилла графский титул и земли графства Нортамберленд.
Лорд Генри не сдержался и заплакал, словно ребёнок.

- Не плачьте, милорд, - утешал его мастер Эйкоб, - Господь
милосерден и каждому воздаст по заслугам, в том числе и вашим вра-
гам.

- Нет, нет, я никому не желаю зла, это грех, - несмотря на
слёзы радости, возражал лорд Генри, следуя многолетней привычке к
осторожности в выражениях.

Ненавязчиво, исподволь, мастер Эйкоб выспрашивал его
мнение о короле, но ничего не добился. Лорд Генри, обливаясь сле-
зами, всё время повторял одно и то же:

- Я не изменник… За что он приказал бросить меня в

178

тюрьму?.. Он считает изменником моего отца, но разве я за него в от-
вете?

- Вы не можете отвечать за чужие грехи, милорд, - вздыхая,
соглашался мастер Эйкоб.

Однажды он сказал напрямик:
– Наш король великодушен и милостив, и непременно вернёт
вам отцовское наследство. Не угодно ли вам написать прошение на
имя их королевской милости?
- Да! Да! Я напишу! – закричал обрадованный лорд Генри.
В тот же день мастер Эйкоб принёс ему принадлежности для
письма и помог составить прошение. Рукою, отвыкшей держать перо,
лорд Генри старательно, точно семилетний школяр, выводил на бу-
маге корявые буквы: «Я смиренно умоляю Вашу Королевскую ми-
лость обратить свой благосклонный взор на моё бедственное положе-
ние… Будучи малолетним ребёнком я был отдан под опеку… Меня
заключили в тюрьму без всякой вины… Я взываю к Вашей справед-
ливости и милосердию…». Он то и дело вытирал глаза - предатель-
ские слёзы, готовые упасть с рыжеватых ресниц, грозили превратить
буквы в расплывшиеся по бумаге кляксы.
- Не плачьте, милорд, - повторял сердобольный мастер Эйкоб.
– Клянусь, я передам ваше прошение их королевской милости в соб-
ственные руки!
Услышав эту клятву, лорд Генри успокоился и перестал,
наконец, плакать. Теперь он был по-настоящему счастлив, потому что
в его душе затеплилась надежда, которую ему подарил его верный
«слуга» – таинственный и могущественный человек с ласковыми гла-
зами и добрым сердцем…
А потом всё неожиданно кончилось. В двадцать первый день
октября мастер Эйкоб ушёл и уже не вернулся. Вместо него появились
вооружённые стражники. Ничего не объясняя несчастному лорду
Генри, они скрутили ему за спиной руки и поволокли во двор; там его
посадили в наглухо закрытую карету. Ехали долго и медленно. Когда
карета остановилась, и его заставили выйти наружу, он едва не ли-
шился чувств, увидев перед собой зловещие стены Тауэра.
- Пощадите! Нет! Я не хочу туда! Я не пойду! Смилуйтесь! За
что?! За что?! – в отчаянии кричал он, пока его силой тащили в Садо-
вую башню.
Он кричал это, даже оставшись один в глухом и тёмном под-
вале с низко нависающим потолком. Река была совсем рядом, и в под-
вале было холодно и очень сыро: вода капала с потолка, стекала с
осклизлых каменных стен, хлюпала под ногами… Там не было даже
стола – одни только полусгнившие доски, положенные на каменную

179

лежанку; матрас отсутствовал, в углу стояла вонюча кадка, из стены
под маленьким зарешёченным окном свисали тяжёлые цепи и желез-
ные оковы для усмирения строптивых узников…

Сколько он пробыл там, он не помнил, ибо для него день был
неотличим от ночи: там, за маленьким оконцем, расположенным на
уровне потолка, всё время клубился осенний туман. Серый и густой,
он казался липким на ощупь, как стены сырого каменного подвала,
как тот смертельный страх, что неотступно железными тисками сжи-
мал его сердце.

- Смилуйтесь!.. Пощадите!.. – кричал он до хрипоты, зная, что
это ему не поможет. – За что?!. За что?!.

- Заткнись, чёртово отродье! – грубо отвечал ему тюремщик
из-за двери. – На цепь захотел, или в карцер?! А может тебя в пыточ-
ную камеру проводить?!

Лорд Генри замолкал, но гнетущая тишина пугала его
намного больше, чем угрозы тюремщика.

Иногда ему начинало казаться, что он сходит с ума, но это
было всего лишь иллюзией, и чем яснее он сознавал весь ужас своего
положения, тем страшнее ему становилось. К нему никто не прихо-
дил, никто не приносил ему пищу. Затхлая вода в большом глиняном
кувшине, оставленном на полу ещё до его появления, заканчивалась.
И в тот миг, когда он понял, что ему суждено умереть от голода и
жажды в этом кромешном аду, когда он начал грезить о Скаффолд-
сайт1, как об избавлении от страданий, в тот самый миг Бог, казалось,
услышал его мольбы, и перед ним опять появился таинственный не-
знакомец.

Он был немногим старше самого лорда Генри и одет так
нарядно и дорого, как по его представлениям мог быть одет только
принц. Из-под щегольской шляпы выбивались волнистые пряди
светло-золотистых волос, белая кожа точёного лица свидетельство-
вала о благородстве происхождения, выразительно очерченные губы
едва заметно улыбались, ярко-голубые лукавые глаза смотрели уве-
ренно и немного насмешливо. Такого холёного красавца лорд Генри
видел впервые в жизни.

Расценив его появление как знак свыше, он вскочил с ле-
жанки и бросился ему в ноги.

- Милорд, кем бы вы ни были, пощадите меня! Бог свидетель,
я не сделал ничего дурного! Я не изменник! За что меня здесь дер-
жат?! За что?!

Несчастный мог бы кричать так довольно долго, если бы

1 Скаффолд-сайт – эшафотная площадка во дворе Тауэра.

180

лорду Крэйфорду не наскучило его слушать. Он перестал улыбаться
и, брезгливо отстранившись от него, с упрёком сказал:

- Стыдитесь, лорд Генри! Вы же сын своего отца. Немедленно
встаньте!

- Я не встану, милорд. Я не встану, пока не услышу, за что
меня мучают. Бог свидетель, я не сделал ничего дурного! Меня морят
голодом, мне не дают даже воды! За что?!

- Где ваше достоинство, лорд Генри? Где ваша гордость,
наконец?

- У меня не осталось ни гордости, ни достоинства, милорд. Их
отняли в тот день, когда мой отец умер от раны. Неужели меня нака-
зывают за его измену? Я слышал, король Эдвард великодушен и спра-
ведлив, но разве он поступает со мной справедливо?

Умело играя свою роль, вернее, добросовестно выполняя сек-
ретное королевское поручение, лорд Крэйфорд как бы ненароком
спросил, ничем не выдавая своего интереса к данной теме:

- А что ещё вы слышали о короле?
- Я слышал, что он доблестный рыцарь, что он великодушен
и умеет прощать своих врагов, - простодушно ответил лорд Генри. –
Передайте ему, что перед ним я ни в чём неповинен и умоляю меня
простить. А если нет, пусть меня поскорее прикончат, потому что у
меня больше нет сил…
Он заплакал так жалобно, как плачут обиженные маленькие
дети, не понимая, за что их наказали.
«И это потомок древнего прославленного рода Перси! - мыс-
ленно ужаснулся лорд Крэйфорд и к собственному стыду неожиданно
вспомнил, как полгода назад он и сам безутешно плакал от обиды и
бессилия перед жестокой судьбой. В его душе невольно шевельнулась
жалость, однако он, стараясь избавиться от неё, с презрением поду-
мал: – Ещё немного, и мне станет жаль это ничтожество».
- Встаньте! – холодно приказал он. – Иначе я откажусь вы-
полнить вашу просьбу.
Лорд Генри покорно встал. Его слегка шатало.
- Вы правы, - продолжал лорд Крэйфорд, - король Эдвард ве-
ликодушен, и у вас нет причин упрекать его в несправедливости: в
ваших страданиях повинны только вы сами.
- Я?.. виноват?.. в моих страданиях??. – изумлённо переспро-
сил лорд Генри. Его простодушное лицо выражало крайнюю степень
растерянности.
- Да, именно вы, - подтвердил лорд Крэйфорд, - и только вы
один можете их прекратить, причём, немедля.

181

- Милорд… Я вас не понимаю… Как же я могу их прекра-
тить??

- Очень просто: если вы согласитесь присягнуть на верность
королю Эдварду, вы будете прощены. Более того, вам вернут фамиль-
ную честь – и титул, и земли, и даже наследственные должности.

Из глаз лорда Генри опять полились слёзы.
- Милорд, я уже писал прошение на имя их королевской ми-
лости. Я мечтал о свободе, но меня бросили в этот подвал, где вы тол-
куете мне о фамильной чести. Вам угодно насмехаться надо мной?
«Странно, - мысленно удивился лорд Крэйфорд, - почему вся-
кий раз, когда я говорю правду, люди думают, будто я насмехаюсь над
ними? Неужели я похож на законченного негодяя и лжеца?».
- Так вы отказываетесь? - с наигранным сожалением произнёс
он. – Что ж, если вам угодно заживо сгнить в этом подвале, воля ваша.
Он повернулся и пошёл к двери. Лорд Генри бросился за ним.
Он снова упал ему в ноги и, вцепившись в полу его синего бархатного
гауна, опушённого зимней белкой, точно безумный, закричал:
- Я согласен! Согласен! Слышите?! Я согласен!
- Хорошо, хорошо, я слышу, - брезгливо поморщившись, ото-
звался лорд Крэйфорд. – Я непременно передам их королевской ми-
лости ваше согласие. Прощайте.
Отцепив от себя его руку, в которой осталось несколько бе-
личьих волосков, лорд Крэйфорд торопливо ушёл, унося в душе чув-
ство гадливости вперемешку с жалостью и стыдом, стыдом за этого
жалкого потомка некогда великого и славного рода.
В коридоре к нему подошёл Джон Эйкоб. От былой доброты
в его лице не осталось и следа: умные карие глаза смотрели цинично
и жёстко.
- Ваши впечатления, милорд?
- Вы были правы, сквайр Эйкоб, наш плод созрел.
Сквайр Эйкоб презрительно усмехнулся.
- Жаль беднягу. Ваша светлость позволит его накормить?
- Разумеется. Завтра я заберу его в Вестминстер. Он должен
выглядеть подобающе, так что потрудитесь привести его в божеский
вид.
- Слушаюсь, милорд.
Выходя из Садовой башни, лорд Крэйфорд думал: неужели
король Эдвард действительно увенчает графской короной этого слиз-
няка? Если так, через несколько дней ему, королевскому фавориту,
придётся расшаркиваться с ним при встрече, почтительно кланяться,
называть «ваша светлость» и чуть ли не руки ему целовать. И всё ради
чего? Ради того, чтобы у непокорных северян больше не было повода

182

бунтовать... Право, если этот упрямец Нэд Йорк задумал осчастливить
кого-нибудь из своих подданных, пусть даже вопреки здравому
смыслу, он своего добьётся!

В тот же вечер лорда Генри перевели в Белую башню. Там, на
втором этаже, в одной из комнат уютных королевских покоев, мастер
Эйкоб накормил его сытным ужином и напоил вином. Захмелев, лорд
Генри уснул, как убитый. А утром, после завтрака, к нему снова при-
шёл вчерашний нарядный незнакомец и сказал:

- Собирайтесь, я отвезу вас в Вестминстер.
«Боже милосердный! – подумал лорд Генри, не веря своему
счастью. – Неужели ты сжалился надо мной?!». Он ни о чём не жалел:
ни о пережитом вчера унижении, ни о согласии присягнуть на вер-
ность королю Эдварду, ибо для него это был единственный способ
вновь обрести свободу. Да и так ли уж он плох, этот король из дома
Йорков, если в обмен на клятву он готов вернуть ему наследство? И
так ли уж плох этот холёный красавчик, присланный сюда, чтобы лю-
бой ценой добиться его согласия?..
В полном смятении мыслей и чувств лорд Генри спросил:
- Милорд, могу ли я узнать ваше имя и должность?
Лорд Крэйфорд, мысленно чертыхаясь, вежливо предста-
вился и на всякий случай прибавил:
- Надеюсь, лорд Генри, вы не считаете меня врагом?
- Напротив, милорд, я считаю вас другом и отныне стану по-
минать вас в своих молитвах. Вы спасли меня.
Лорд Крэйфорд подумал, что этому дурачку следует поми-
нать в молитвах добряка Нэда Йорка, но воздержался от возражений
– роль спасителя будущего графа Нортамберленда льстила его само-
любию.
В Вестминстерском дворце лорд Генри покорно плёлся за
своим провожатым, с полуоткрытым ртом озираясь по сторонам. Его
привели в роскошно обставленные покои; в одной из комнат находи-
лось несколько молодых людей приятной наружности, и ему, веро-
ятно, надлежало с ними познакомиться. Растерянный лорд Генри
тщетно пытался предположить, кто они, поскольку почтительный по-
клон лорда Крэйфорда (дань придворному этикету) и его саркастиче-
ский тон (дань природной склонности к злой иронии) не слишком вя-
зались между собой:
- Лорд Генри Перси к вашим услугам, милорды.
Какой-то юноша, почти мальчик, скромно одетый, с серьёз-
ным неулыбчивым лицом, молча протянул ему руку для рукопожатия.

183

Слегка растерявшись, лорд Генри осторожно пожал его руку и через
секунду вздрогнул, услышав:

- Генри Стаффорд герцог Бакингем.
- Моё почтение, ваша милость, - с поклоном пробормотал ис-
пуганный лорд Генри.
Другой юноша, немного постарше, с каштановыми курча-
выми волосами и выразительными серыми глазами, напротив, от-
крыто и приветливо улыбнулся.
- Рад знакомству, милорд, - сказал он. Его тонкие и длинные
пальцы с виду казались хрупкими, но рукопожатие оказалось столь
крепким, что лорд Генри невольно поморщился. Юноша коротко
представился: - Герцог Глостер. Надеюсь, мы подружимся.
Лорду Генри сделалось дурно, но он постарался не подавать
вида и с низким поклоном пробормотал:
- Почту за честь, ваша милость. Я ваш покорный слуга.
К нему подошли ещё несколько молодых людей, вероятно, их
ближайшие доверенные слуги. Пока они знакомились, лорд Крэйфорд
отвёл в сторону герцога Глостера и вполголоса насмешливо сказал:
- Вот вам ещё один «бедный сиротка», вы же любите с ними
возиться. Надеюсь, он вас развлечёт.
- Он не так уж плохо воспитан, как вы пытались меня уверить,
милорд, - сухо заметил герцог Глостер, задетый его не слишком по-
чтительным тоном. – И потом, по вашим собственным словам, он не
пытался сбежать из тюрьмы – стало быть, он умеет держать слово и
на него вполне можно положиться.
- Даже если и так, ваша милость, - немного почтительнее, но
всё также насмешливо возразил лорд Крэйфорд, - я готов биться об
заклад, что этот недоучка будет выглядеть на церемонии настоящим
ослом, так что вам всё рано придётся с ним повозиться.
С лордом Генри действительно пришлось повозиться. Целых
два дня его новые друзья, герцоги Глостер и Бакингем, ходили с ним
по дворцу, объясняя, что где находится, пытались втолковать ему пра-
вила дворцового этикета и знакомили с людьми, о которых он слышал
от сквайра Эйкоба, и которые ещё вчера казались ему недосягаемыми
и столь могущественными, что при виде их он невольно впадал в тре-
пет. Он добросовестно старался запомнить расположение покоев (две
комнаты, хоть и небольших, ему предоставили в полное распоряже-
ние), пытался запомнить имена, лица и должности незнакомых людей,
но их было так много, что у него всякий раз начинала кружиться го-
лова.
На второй день, вечером, его привели в какую-то комнату,

184

стены которой были завешаны шпалерами с изображением охотни-
чьих сцен и оружием в богато украшенных ножнах. За столом сидел
красивый и нарядно одетый молодой человек, просматривая какие-то
бумаги. Рядом стоял другой, с постной гримасой на невзрачном лице,
не то чем-то озабоченный, не то раздосадованный. Они вполголоса
спорили о чём-то, но, когда герцог Глостер подвёл лорда Генри к
столу, они умолкли и воззрились на него с таким видом, как будто
увидели привидение.

- Лорд Генри Перси, если не ошибаюсь? – без улыбки спросил
тот, что сидел за столом.

Простодушное лицо лорда Генри, вводящее в заблуждение
всех, кто видел его впервые, сделалось белым, как мел, на глаза навер-
нулись слёзы. Возможно, внешне он походил на слабоумного, но та-
ковым, хвала Господу, никогда не был: ему и пяти секунд хватило,
чтобы понять, кто перед ним. Он опустился на колено и низко склонил
голову в знак покорности. Король Эдвард с досады беззвучно выру-
гался.

- Мне только этого не доставало! – Он встал и, обойдя стол,
подошёл к лорду Генри. – Милорд, видит Бог, я не держу на вас зла.
Встаньте!

Лорд Генри поднял голову и, к неописуемому удивлению
всех присутствующих, с достоинством, хоть и немного дрожащим го-
лосом, произнёс:

- Сир, видит Бог, я ваш презренный, но покорный слуга. Я не
встану, потому что не смею.

- Оставим церемонии на завтра, - возразил король Эдвард. –
Если вы хотите добиться моего расположения – встаньте.

Герцог Глостер наклонился к лорду Генри и прошептал ему
на ухо:

- Не спорьте с королём.
Он помог ему подняться на ноги и придержал за локоть – бед-
нягу шатало, и он беззвучно плакал, но причиной его слёз было не
малодушие и не испуг, как предположили свидетели этой сцены: уви-
дев короля Эдварда, заклятого врага своего отца, он неожиданно по-
нял, что вчера, давая согласие присягнуть ему в верности, почти не
лукавил и теперь готов служить ему, кем угодно, и на любых усло-
виях, лишь бы никогда не возвращаться в Садовую башню и даже во
Флит. Словно угадав его мысли, король Эдвард сказал:
- Завтра утром я подпишу жалованную грамоту, подтвержда-
ющую ваши права на наследство.
Лорд Генри, мечтавший услышать эти слова долгих восемь
лет, невольно подумал, что он, наверное, спит и видит причудливый

185

сон – ещё три дня назад он медленно сходил с ума в сыром подвале
Садовой башни, а теперь видел перед собой того, кого прежде боялся
даже представить. Но король Эдвард оказался вовсе не так страшен,
как ему представлялось, более того, в присутствии свидетелей он
только что пообещал вернуть ему фамильную честь. Лорд Генри за-
плакал ещё горше и вполне искренне возразил:

- Сир, я не заслужил этой милости.
- Возможно, милорд, - задумчиво согласился король Эдвард.
– Но я надеюсь, вы не заставите меня сожалеть об этом, и будете слу-
жить мне на совесть.
Лорд Генри мысленно попросил прощения у отца, который,
наверное, никогда бы не простил ему предательства, и, повинуясь го-
лосу сердца, сказал:
- Сир, я с радостью отдам за вас мою жизнь, если ваша ми-
лость прикажет.
Король Эдвард снисходительно улыбнулся.
- Я знал, что мы столкуемся. Дик, уведи милорда Нортамбер-
ленда. И не забудь подготовить его к завтрашней церемонии.
- Сир, я только этим и занимаюсь, - с улыбкой отозвался гер-
цог Глостер.
Весь вечер он втолковывал ему, что и в каком порядке будет
происходить. Лорд Генри, совершенно измученный и смертельно
усталый, согласно кивал и добросовестно старался всё запомнить.
Ближе к ночи, когда сквайр Эйкоб принёс ему ужин, он уже
крепко спал, привалившись к подушке и сжимая в руке бумагу с тек-
стом вассальной присяги, которую так и не успел выучить.

В двадцать шестой день октября на рассвете его отвели в ча-
совню святого Стефана, исповедали и причастили. И в тот миг, когда,
сопровождаемый жезлоносцами, он вошёл в парадную дворцовую
залу, на душе у него было легко и светло.

Нарядные придворные стояли вдоль стен, сообразно рангу и
достоинству заняв места по обе стороны от королевского трона. В
чьих-то глазах мелькало одобрение, чьи-то брови удивлённо припод-
нимались, кто-то презрительно кривил губы, но лорд Генри ничего не
замечал вокруг – сегодня был день его триумфа, и ему снова подума-
лось, что всё это происходит во сне.

В сопровождении жезлоносцев он подошёл к трону короля
Эдварда и преклонил колено на специальную инвеститурную скаме-
ечку, обитую алым бархатом.

Король Эдвард, не любивший церемоний, старался сохранять

186

торжественный и царственный вид. Королева Элизабет сверкала осле-
пительной красотой, тяжёлым золотым ожерельем и надменной бело-
зубой улыбкой. Юные герцоги Глостер и Бакингем заметно волнова-
лись, опасаясь, что лорд Генри от волнения и робости что-нибудь
непременно напутает. Молодой герцог Саффолк, напротив, был под-
чёркнуто спокоен и демонстративно смотрел в окно, за которым висел
седой лондонский туман. Джордж Нэвилл архиепископ Йоркский, чей
родной брат лишился титула и владений, был немного бледен; ни на
кого не глядя, он погрузился в какие-то думы, судя по его мрачному
лицу, не слишком весёлые.

Король Эдвард встал. Герцог Норфолк, он же лорд-церемо-
ниймейстер двора что-то поднёс ему на бархатной подушечке, но что
это было, лорд Генри не разглядел, ибо с каждой минутой происходя-
щее всё больше и больше напоминало ему призрачный сон.

- Мы, Эдвард Четвёртый, Божьей милостью король Англии и
Франции1 и властелин Ирландии, жалуем вам, Генри Перси, звание
пэра, титул графа Нортамберленда и владения графства Нортамбер-
ленд со всем ему принадлежащим, в том числе наследственные долж-
ности Хранителя Восточной и Средней шотландских марок2, которые
ваши предшественники согласно обычаям и законам нашего королев-
ства получали от наших предшественников…

…Лорд Крэйфорд стоял рядом с лорд-чемберленом двора Уи-
льямом Хейстингсом и, в соответствии с давней привычкой, усвоен-
ной при дворе, всем своим видом демонстрировал полное пренебре-
жение к происходящему. Он старался не смотреть в сторону дам, дабы
не искушать себя греховными мыслями (к жене он давно уже не при-
касался по причине её беременности), и развлекал себя тем, что украд-
кой разглядывал своего дядюшку Джона, по прихоти короля лишён-
ного титула и владений. Подобно большинству присутствующих, бед-
няга старался придать себе равнодушный вид, но, в отличие от них,
выглядел довольно жалким и потерянным, особенно в тот момент, ко-
гда на голову лорда Генри, этого недоумка, возложили графскую ко-
рону – золотой обруч с высокими зубцами и земляничными листьями,

1 Со времён начала Столетней войны английские короли именовали себя ко-
ролями Франции.

2 Марка – приграничная область, в данном случае на границе с Шотландией.
Восточная марка - северная часть графства Нортамберленд, Средняя – долины Лид-
дсдэйл и Тайндэйл, Западная – Камбрия и Уэстморленд. В обязанности Хранителя
марки входила не только защита границы, но и поддержание порядка на вверенной тер-
ритории.

187

а на худые сутулые плечи набросили пурпурную мантию пэра с тремя
белыми горностаевыми полосками на правом плече. Намереваясь по-
болтать с лордом Хейстингсом, и желая привлечь его внимание, лорд
Крэйфорд слегка дотронулся до его локтя и ехидным шёпотом произ-
нёс:

- Впервые вижу осла в графской короне. Как думаешь, Уилл,
она ему не жмёт?

- Ты лучше посмотри на своего дядюшку Джона, - прошептал
лорд Хейстингс тем же тоном. – По-моему, сейчас бедняга распла-
чется.

- Ещё бы! Лишиться доходов! На его месте я бы рыдал.
- Потерю доходов он как-нибудь компенсирует, а вот потерю
власти – это вряд ли. К ней легко привыкаешь, но её трудно терять.
Верно, Эдд?
Не желая соглашаться с лордом Хейстингсом даже тогда, ко-
гда тот был прав, лорд Крэйфорд с ироничной улыбкой заметил:
- Если бы мой дядюшка истреблял ланкастерских мятежни-
ков с тем же рвением, что и несчастных полудиких шотландцев, ему
бы не пришлось расставаться ни с властью, ни с графской короной.
- Ничего, он скоро утешится – корона маркиза будет ему к
лицу, - отозвался лорд Хейстингс, намекая на обещание короля Эд-
варда сделать кузена маркизом.
В этот момент лорда Генри, вернее, теперь уже новоиспечён-
ного графа Нортамберленда, опоясали освящённым мечом – симво-
лом власти графа и пэра, а затем вложили в его дрожащие руки перга-
мент с текстом вассальной присяги. Тихо, не слишком уверенным го-
лосом, то и дело запинаясь, лорд Генри начал читать:
- Сир, я становлюсь… вашим вассалом от графства Нортам-
берленд… со всем ему принадлежащим… и объявляю, что пожало-
вано оно вами мне… как графу Нортамберленду и пэру Англии… со-
гласно жалованной грамоте…
- Сдаётся мне, Уилл, грамоте он не обучен, - презрительно за-
метил лорд Крэйфорд. – Читает по слогам, будто школяр-недоучка.
- Немудрено, - пожал плечами лорд Хейстингс, – во Флите он
обучался науке ловить вшей.
- И хорошо усвоил повадки тюремных крыс.
- С первого взгляда видно – искусный охотник.
Они беззвучно засмеялись.
Между тем терпение короля Эдварда, вынужденного слушать
неумелое чтение, иссякло: он прервал лорда Генри, сгладив свою бес-
тактность любезной улыбкой, и сделал знак герцогу Норфолку, кото-

188

рый торжественно, хотя и несколько торопливо, провозгласил, обра-
щаясь к лорду Генри:

- Милорд, вы становитесь вассалом короля Англии, нашего
государя и повелителя, в отношении графства Нортамберленд, со
всем принадлежащим ему, которое, как вы признаёте, получили от
него как граф Нортамберленд и пэр Англии…

- Что ж, - с притворным сожалением вздохнул лорд Хей-
стингс, - северяне хотели графа Нортамберленда из рода Перси, и они
его получили.

- Ставлю десять к одному, с таким графом они взбунтуются к
лету, - парировал лорд Крэйфорд.

- К весне, - уточнил лорд Хейстингс. – И твоему дядюшке
снова придётся их усмирять.

- Я за него спокоен: со второй попытки даже у дурака полу-
чается лучше.

Герцог Норфолк умолк и сделал условленный знак лорду
Генри; с трудом припомнив, что от него требовалось, тот обречённым
тоном тихо проговорил:

- Да будет так.
- Да будет так! – своим громовым голосом во всеуслышание
подтвердил король Эдвард.
В соответствии с многовековой традицией, они завершили
церемонию символическим жестом: граф Нортамберленд вложил мо-
литвенно сложенные руки в ладони короля Эдварда, который вслед за
тем поднял его и с некоторой опаской на лице поцеловал в уста.
Уловив настороженность в его взгляде, лорд Крэйфорд с не-
поддельным раскаяньем прошептал:
- Господи, я совсем позабыл пригласить врача к этому недо-
умку! Пять лет во Флите – это не шутка. Если Нэд подхватит от него
какую-нибудь заразную болезнь, он меня повесит и будет прав!
- На этот случай тебе следует заранее запастись верёвкой,
Эдди, - участливо посоветовал лорд Хейстингс. - Иначе её стоимость
вычтут из твоих доходов – я слышал, Вудвиллы и Грэи растащили
казну до последнего фартинга.
- А как насчёт монетного двора? – съязвил лорд Крэйфорд,
намекая на его должность главного смотрителя. – Если твои неудач-
ные остроты перечеканить на фартинги, ты обеспечишь шёлковыми
верёвками всех магнатов здешнего королевства, включая себя самого.
Лорд Крэйфорд беззвучно засмеялся над собственной шут-
кой, однако его собеседник и давний враг вряд ли догадывался, что
его развязность и беззаботное веселье были всего лишь привычным

189

притворством: чем веселее он казался окружающим, тем тяжелее де-
лалось у него на душе, ибо его снова неотступно грызла злая тоска.

Со скучающим видом он прослушал короткую мессу в ка-
пелле святого Стефана, которая последовала по окончании церемо-
нии, и после, когда все разбрелись по углам в ожидании торжествен-
ного обеда, отправился в покои герцога Глостера, намереваясь выска-
зать ему всё то, что наболело у него на сердце с того самого дня, когда
впервые после долгой разлуки он повстречал своего высокородного
кузена на проезжей дороге под Ковентри.

В герцогских покоях собралась молодёжь, которая с искрен-
ней радостью приветствовала нового графа Нортамберленда. До
начала торжественного обеда в его честь оставалось ещё около двух
часов, и слуги разносили угощение - вино и сладости. Избавленный
от необходимости притворяться, лорд Крэйфорд побродил по зале и в
мрачном раздумье остановился у окна. Убедившись, что герцог Гло-
стер снова не замечает его (или не хочет замечать?), он залпом осушил
предложенный ему большой золочёный кубок бургундского, но об-
легчения не почувствовал.

Ричард Глостер, который на правах хозяина развлекал бесе-
дой графа Нортамберленда, заметил кузена давно, однако с умыслом
выждал несколько минут, надеясь, что лорд Крэйфорд одумается и
уйдёт. Но тот, будучи редкостным упрямцем, уходить явно не соби-
рался, и тогда Ричард Глостер подошёл к нему, взял под руку и отвёл
в дальний угол залы.

- Как мне прикажете вас понимать? – спросил он, не слишком
умело притворяясь сердитым.

- Милорд, когда бы не моё почтение к вам, я бы задал вам тот
же вопрос, - подавленно отозвался лорд Крэйфорд.

Одновременно жалея его от всего сердца в то же время не
зная, как образумить этого упрямца, герцог Глостер немного помол-
чал, но, так ничего и не придумав, с досадой в голосе напомнил:

- Вам здесь не место, кузен. Ступайте к моему брату!
Это прозвучало как приказ, однако лорд Крэйфорд не соби-
рался уходить, не разобравшись, почему его отвергают. Стараясь со-
хранить остаток самообладания, он с видом оскорблённого достоин-
ства произнёс:
- Милорд, вы гоните меня? Хорошо, сейчас я уйду. Но вна-
чале скажите: чем я заслужил вашу немилость? За последние две не-
дели вы и двух раз не взглянули в мою сторону. Я стал вам противен?
Но почему? Вопреки родству с мятежниками, я исполнил мой долг и
остался верен вашему брату, так неужели моя принадлежность к роду
Нэвиллов…

190

- Тише! – перебил его герцог Глостер. – Нас могут услышать.
- Пусть слушают. Кого мне здесь опасаться? Этих жалких по-
томков преданных сторонников Гарри Ланкастера, которых вашей
милости угодно держать подле себя ради забавы, или ваших сквайров,
этих худородных выскочек и низких угодников, которые услаждают
ваш слух льстивыми речами? Я не льстец, милорд, и вряд ли сгожусь
на роль вашего шута, но я хочу знать, почему вы платите мне немило-
стью за любовь и опалой за верность. У вас недавно родился сын, но
я узнал об этом от посторонних, а вы даже не соизволили…
- Тише, кузен, - снова перебил его Ричард. Не в силах больше
притворяться сердитым, он улыбнулся. – Поверьте, я и сам ещё не ви-
дел моего сына – все эти повитухи, мамки и няньки стерегут его пуще
глаза. Мне обещали показать его через неделю, не раньше. И потом…
Вы несправедливы ко мне: я ценил и ценю вашу любовь и верность,
но вы действительно вряд ли годитесь на роль моего шута или домаш-
него слуги. Так чего вы хотите? Вы хотите рассорить меня с братом?
Он будет сердиться, когда узнает, что вы пропадаете в моих покоях.
Ручаюсь, его пажи давно уже сбились с ног, пытаясь вас отыскать. Так
ступайте к нему!
Лорд Крэйфорд, как ни старался, не смог найти доводов для
возражений. Он хотел молча откланяться и уйти, но в этот момент к
ним, на свою беду, подошёл Дик Рэтклиф, разносивший вино. Один
вид этого пронырливого выскочки подействовал на лорда Крэйфорд
так, как действует красная тряпка на разъярённого быка: не сдержав-
шись, он резким движением выбил серебряный поднос у него из рук
и, надменно улыбнувшись, презрительно сказал, ни к кому не обра-
щаясь:
- Что за неловкий болван!
Упавшие тяжёлые золочёные кубки, звеня, покатились по ка-
менному полу, и пролитое вино кровавым ручейком растеклось по
узорчатым плитам, делая видимой ту прежде невидимую грань между
лордом Крэйфордом и герцогом Глостером, которую оба не смели пе-
реступить. Они посмотрели себе под ноги, затем друг на друга: один
– с отчаянным вызовом в глазах, другой – с сожалением, но без укора.
Оскорблённый Дик Рэтклиф, покрасневший от гнева и досады, пере-
вёл растерянный взгляд с одного на другого и, угадав мысли своего
господина, виновато пробормотал:
- Прошу извинить мою неловкость, милорды. Не извольте
беспокоиться, сейчас я всё уберу. – И убежал куда-то за тряпкой.
- Я сожалею, кузен, но ваша ревность смешна и нелепа, - спо-
койно произнёс герцог Глостер. – Шесть лет назад, пожелай вы
остаться со мной, вы бы остались, но вы не пожелали, не так ли? У

191

меня гораздо больше причин ревновать вас к моему брату, однако я
ни разу не позволил себе унизить ревностью ни себя, ни вас. Так по-
чему же вы позволяете себе ревновать меня к моим родичам, друзьям
и даже к моим собственным слугам?

Если бы герцог Глостер вспылил, вступаясь за своего любим-
чика Рэтклифа, лорду Крэйфорду было бы не так тяжело, но его не по
летам проницательный кузен знал, что делает: поневоле устыдившись
своей мальчишеской выходки, лорд Крэйфорд нашёл в себе силы
честно признаться:

- Это не ревность, милорд. Это зависть.
- Тем хуже для вас, кузен. Не извиняйтесь, я вас прощаю.
Присутствующие старательно делали вид, что ничего не за-
мечают. По достоинству оценив их деликатность, пристыженный
лорд Крэйфорд решил загладить свою вину: заранее прощённый, он
всё же почтительно извинился перед герцогом Глостером и, прежде
чем уйти, подошёл к графу Нортамберленду. Впервые обращаясь к
нему без насмешки, он с поклоном сказал:
- Примите мои поздравления, милорд. Справедливость вос-
становлена, и я искренне рад за вас. Поверьте, согласившись служить
королю, вы поступили мудро, и ваш батюшка мог бы вами гордиться.
Это были те самые слова, которые графу Нортамберленду так
хотелось услышать сегодня, и которые никто не осмелился произне-
сти вслух. Стараясь улыбнуться, граф Нортамберленд по-дружески
обнял его, не опасаясь, что его упрекнут в фамильярности.
- Благодарю, милорд Крэйфорд. Я никогда не забуду того, что
вы для меня сделали.
В дверях лорд Крэйфорд столкнулся с Диком Рэтклифом. Тот
испуганно посторонился, опасаясь нарваться на новое оскорбление,
если не на пощёчину, но к своему неописуемому удивлению услышал:
- Прости меня, мастер Рэтклиф.
Мастер Рэтклиф, для которого все Нэвиллы были скроены по
одной мерке и отличались редкостной спесью, счёл его извинение
притворством, если не провокацией, и сдержанно отозвался:
- Милорд, мне не за что прощать вас - я вам не ровня.
- Я рад, что ты помнишь об этом, - сказал лорд Крэйфорд и
мысленно прибавил: «Надеюсь, будешь помнить и впредь».
Ни с кем не прощаясь, он спешно покинул Вестминстер и по-
ехал домой, где его ждали жена, маленький сын, единственный друг
и любимая собака – только там, в окружении бескорыстно и преданно
любящих его существ, он мог чувствовать себя по-настоящему счаст-
ливым.

192

2.

- Эти чёртовы бабы скоро сведут меня с ума! – в сердцах вос-
кликнул обычно сдержанный виконт Бьюмонт, поправляя перед зер-
калом шляпу.

Уолтем, которого уже давно удостоили звания «личного
друга», снял с его плеча пушинку, видимую лишь ему одному, и осто-
рожно спросил:

- Они опять взялись за старое, милорд?
Виконт Бьюмонт, привыкший доверять ему свои сердечные
тайны, с присущим ему прямодушием ответил:
- Вообрази: всё утро жена изводила меня ревностью, а леди
Овертон – упрёками. По её мнению, мы видимся так редко, что она
скоро зачахнет от горя. Между тем, я был у неё в день святой Цеци-
лии1.
«А сегодня день святой Екатерины2», - машинально подумал
Уолтем. Он надел на него гаун, подбитый мехом, и подал замшевые
перчатки.
- Утешьтесь, милорд: завтра начнётся рождественский пост,
и они обе от вас отстанут.
- Ты их недооцениваешь, Уильям: эти гарпии хуже липучки,
- вздохнул виконт Бьюмонт. – Запрет на плотские утехи вряд ли их
остановит, и они примутся с удвоенным старанием точить об меня
свои острые зубки и чесать ядовитые языки. Я бы с радостью сбежал
от них обеих куда-нибудь подальше, да ты и сам знаешь, я не могу.
Одна из этих «гарпий», леди Бьюмонт, неожиданно появи-
лась на пороге гардеробной. Присутствие в доме любовницы мужа, о
которой знали даже поварята на кухне, превратила её жизнь в ад, но
придало ей смелости и настойчивости, прежде недостающих.
- Вы снова уходите, милорд? Вчера вы обещали остаться.
Виконт Бьюмонт мысленно сосчитал до пяти, пытаясь
набраться терпения.
- Душенька, я уже много раз говорил вам: в Вестминстере за-
седает Совет пэров, и я должен там присутствовать, хочу я этого или
нет.
- Насколько я помню, милорд, этот «Совет» заседает уже ше-
стой день.
- Вы правы, дорогая, и одному Богу ведомо, сколько ещё дней
продлится это мучение – король Эдвард и граф Уорик никак не могут

1 День святой Цецилии отмечается католической церковью 22 ноября.
2 День святой Екатерины – 25 ноября.

193

прийти к согласию, а всем остальным, в том числе и мне, приходится
с утра до вечера выслушивать их взаимные претензии и упрёки.

Виконт Бьюмонт говорил чистую правду. Совет пэров коро-
левства, созванный по настоянию короля Эдварда, заседал каждый
день, но дело не двигалось с места. Граф Уорик, герцог Клэренс и ещё
около десятка их верных сторонников дружным хором клялись в вер-
ности королю, но обвиняли его в незаконном лишении должностей,
ущемлении своих прав и попрании вековых обычаев королевства. Ко-
роль Эдвард, уступая их требованиям, приказал объявить по городу
Лондону, что даровал прощение северянам за их бунт, и даже за
смерть своего тестя графа Риверса, равно как и за все прочие бесчин-
ства, однако, в свою очередь, обвинял герцога Клэренса и графа Уо-
рика в нарушении вассального долга и в мятеже. Одним словом,
прийти к согласию стороны никак не могли и, судя по всему, не соби-
рались.

- Вы вернётесь к обеду, милорд?
- Постараюсь, но обещать не могу, - ответил виконт Бьюмонт
излюбленной фразой леди Элизабет Овертон, и вышел из гардероб-
ной, в знак недовольства женой хлопнув дверью.
Попытка Уолтема утешить её опечаленную светлость успе-
хом не увенчалась. Подумав, чем бы заняться, он приказал конюшему
запрягать, оделся потеплее (хмурый лондонский туман способствовал
распространению сезонной простуды) и в сопровождении небольшой
свиты из слуг и йоменов, положенной ему по рангу, отправился в
Крэйфорд-хауз с намерением навестить сестру.
Свою сестру, к её неописуемой радости, он навещал почти
каждый день, беззастенчиво пользуясь отсутствием лорда Крэйфорда,
который исправно посещал заседания Совета. В Крэйфорд-хаузе Уо-
лтема по старой памяти встречали весьма радушно, однако в этот раз
слуга проводил его не в комнату Элис, как обычно, а прямиком в хо-
зяйскую зимнюю гостиную, где у горящего камина сидела леди Мэри
с книгой в руках. Мельком взглянув на её округлившийся живот, Уо-
лтем снял шляпу и почтительно поклонился. Кроме них двоих в ком-
нате никого не оказалось, но Уолтема не удивило, что его принимают
наедине: он знал, что эта дама, равно как и её не в меру ревнивый муж,
не считали его мужчиной – в их глазах он был всего лишь слугой, да
и то чужим. Его удивило именно то обстоятельство, что леди Мэри,
спесивая и надменная, как все жёны магнатов, снизошла до его обще-
ства. Но он плохо разбирался в женщинах и явно заблуждался на её
счёт: она умела быть любезной в обхождении со всеми, включая соб-
ственную челядь, как и подобало благородной леди.

194

В ответ на его почтительный поклон она приветливо улыбну-
лась.

- Я рада вас видеть, сквайр Уолтем.
- Моё почтение, ваша светлость. Могу ли я навестить сестру?
Леди Мэри, не склонная к смущению и подобно всем прочим
Нэвиллам отличавшаяся редкостным прямодушием, заметно смути-
лась и уклончиво ответила:
- Не сегодня, если позволите.
- Она заболела? – встревожился Уолтем.
- Нет, она вполне здорова.
- Если так, ваша светлость, покорнейше прошу извинить мою
настойчивость, но я бы хотел её увидеть.
Леди Мэри вздохнула и захлопнула книгу.
- Вам лучше присесть, сквайр Уолтем.
«Господи! Спаси и сохрани!» - подумал Уолтем и маши-
нально опустился на стул, готовый к самому худшему.
- Ваша сестра, должно быть, сейчас плачет, и вам ни к чему
её видеть.
- Осмелюсь спросить, миледи, её кто-то обидел?
- Разумеется, нет, - ответила леди Мэри с досадой. – Я никому
не позволю её обижать.
- Тогда почему она плачет, миледи?
- Она наказана.
Уолтем в полной растерянности прислонился к спинке стула.
- Не пугайтесь, я всего лишь приказала запереть её на ключ в
её же собственной комнате. Она плачет, потому что раскаивается в
своём проступке, и это добрый знак, поверьте.
Стараясь сохранить хотя бы намёк на внешнее спокойствие,
Уолтем дрогнувшим голосом спросил:
- Чем же она провинилась?
К его удивлению леди Мэри смутилась ещё больше, нежели
он сам, и уклончиво ответила:
- У женщин есть свои секреты, сквайр Уолтем, и вам, мужчи-
нам, о них лучше не знать. Уверяю вас, я люблю вашу сестру и с лёг-
костью простила бы ей любой проступок, но только не этот.
- Миледи, я её брат, и мне кажется, я имею право знать…
- Хорошо, - перебила его леди Мэри. Помолчав, она нехотя
сказала: - Сегодня утром под лестницей ваша сестра обменялась по-
целуем с Томасом Уитни. Будь она маленькой девочкой, я бы посме-
ялась над этой шалостью, но, согласитесь, для девушки из дворянской
семьи такое поведение неприемлемо. В таких проступках повинны
двое, и пока не вернётся мой муж, я приказала посадить мастера

195

Уитни в тёмный чулан. Его накажут значительно строже, не сомне-
вайтесь.

Уолтем, привыкший считать свою сестру ребёнком, был го-
тов провалиться сквозь землю от стыда за её бесстыдство и распут-
ство, и его лицо, бледное ещё минуту назад, покрылось красными пят-
нами. Подумав, что в этом доме наверняка найдутся розги, он реши-
тельно встал.

- Я ценю вашу деликатность, миледи, но настоятельно прошу
вашего позволения увидеть эту мерзавку! Сейчас я ей задам!

- Вот этого я и опасалась, - вслух подумала леди Мэри.
В этот момент дверь неожиданно приоткрылась, и в гостиную
вошёл лорд Крэйфорд в сопровождении своего alter ego1 - сквайра
Дэньела Нэвилла, всё ещё облачённого в траур из любви к казнённому
отцу.
- Что здесь происходит, хотел бы я знать?!
Лорд Крэйфорд притворялся сердитым не слишком стара-
тельно, и леди Мэри, разгадав его притворство, невольно улыбнулась.
- Вы вернулись, милорд? Но почему?
Он уселся в свободное кресло, за спинкой которого молчали-
вой тенью встал сквайр Нэвилл, и насмешливо отозвался:
- В сотне ярдах от дворцовой ограды под копыта моего Ор-
сона бросилась чёрная кошка. Я счёл это скверной приметой и решил
вернуться. – Заметив недоумение и тревогу в глазах жены, заподо-
зрившей неладное, он пояснил: – Не тревожьтесь, миледи, сегодняш-
нее заседание перенесли на понедельник – архиепископ Йоркский не
успел подготовить ответную речь против вчерашних обвинений епи-
скопов Батского и Рочестерского. Если так пойдёт и дальше, прения в
Совете превратятся в богословский диспут, - усмехнулся лорд Крэй-
форд и без всякой паузы спросил: - Так что ты делаешь в моей гости-
ной, Уильям?
Уолтем, застигнутый врасплох, слегка растерялся. Незаметно
сделав ему знак молчать, леди Мэри сама рассказала мужу о том, что
случилось в доме за время его отсутствия.
Он слушал её не только без улыбки, но со всё возрастающим
недовольством, ибо само по себе это маленькое забавное происше-
ствие могло быть чревато для него большими и неприятными послед-
ствиями, поскольку речь шла о чести малолетней сестры камергера и
личного поверенного виконта Бьюмонта, который, как лорд Крэйфорд
недавно узнал, уже приобрёл патент на юридическую практику и при

1 Аlter ego – второе «я» (лат.).

196

желании вполне мог довести дело до церковного суда – являясь гла-
вой семьи, лорд Крэйфорд был обязан заботиться о сохранении чести
несовершеннолетней девицы, проживающей в его доме. Недолго ду-
мая, он позвал сэра Николаса Бартона, наставника своих пажей, и ко-
ротко приказал:

- Мастера Уитни сюда! Живо!
Мастер Уитни, бледный и несчастный, вошёл в гостиную с
видом приговорённого к четвертованию. Он преклонил колено перед
своим лордом, и, хотя ему ещё не задали ни одного вопроса, стараясь
не заплакать, с отчаяньем в голосе проговорил:
- Милорд, я люблю мисс Элис! Всем сердцем люблю и хочу
жениться на ней! Вы можете наказать меня, вы можете разлучить нас,
но я всё равно буду её любить, потому что сердцу не прикажешь!
Опасаясь вмешиваться, Уолтем стоял в стороне, молча
наблюдая за происходящим. Услышанное заставило его улыбнуться,
как и всех присутствующих, за исключением юного сквайра Нэвилла,
который без видимой причины сделался мрачен, словно ноябрьский
туман за окном.
- И давно ты её любишь? – спросил лорд Крэйфорд, стараясь
говорить строже.
- С того первого дня, когда она появилась в вашем доме, ми-
лорд, - ответил Томми. Предвидя неизбежные расспросы, он как ис-
тинный джентльмен решил прояснить картину своего грехопадения и
взять всю вину на себя. – Сегодня я признался мисс Элис в любви и
поцеловал её в первый раз, но сделал это против её воли, клянусь!
- Так она тебя не любит?
- Не знаю, милорд. Я не спрашивал.
- Болван, прежде чем целовать даму, было бы не худо зару-
читься её взаимностью.
- В следующий раз я непременно так и поступлю, милорд.
- Следующего раза не будет! - решительно произнёс лорд
Крэйфорд, украдкой посмотрев на Уолтема. – Ты провинился и бу-
дешь строго наказан!
- Милорд, в чём моя вина?! – взмолился Томми. – Да, я влюб-
лён, но разве любовь – это проступок?!
- Суть твоего проступка я растолкую тебе в деталях немного
позже, когда ты придёшь ко мне после ужина, - многообещающим то-
ном ответил лорд Крэйфорд. – Только не забудь прихватить с собой
хлыст. А теперь поди прочь! - Когда несчастный Томми, понурив го-
лову, покинул гостиную, он раздражённо спросил, ни к кому не обра-
щаясь: - Ну, и что мне прикажете с ним делать?
- Я полагаю, инцидент исчерпан, ваша светлость, - осторожно

197

заметил Уолтем.
- Напротив, ваша светлость, - неожиданно возразил сквайр

Нэвилл, - я полагаю, что этого недоумка следует отправить домой к
отцу, пока я его не прикончил. Милорд, кузен мой, сделайте милость,
не вводите меня в искушение!

Это было сказано таким серьёзным и даже зловещим тоном,
что все невольно повернули головы в его сторону.

- Как мне тебя понимать? – удивлённо спросил лорд Крэй-
форд.

- Простите, милорд, я не осмелился сказать вам раньше… -
Сквайр Нэвилл слегка покраснел и с усилием договорил: - Я и сам
давно уже люблю мисс Элис и хочу жениться на ней, если ваша свет-
лость позволит. Я готов прямо сейчас, в вашем присутствии, просить
её руки у сквайра Уолтема.

Лорд Крэйфорд вгляделся в его застывшее лицо и понял, что
его оруженосец не шутит. Зная этого упрямца, он мог поклясться чем
угодно, что тот действительно давно и безнадёжно влюблён и ни за
что не отступится.

- Чёрт бы тебя побрал! – по забывчивости выругался он с до-
сады. – Прошу простить, миледи.

После этих слов в гостиной повисла напряжённая тишина,
нарушаемая лишь треском горящих поленьев в камине.

Лорд Крэйфорд встал и в раздумье принялся ходить по ком-
нате от камина к дверям. Он давно уже собирался подыскать своему
юному кузену богатую наследницу и досадовал, что теперь все его
планы пошли прахом. Хотя… как посмотреть: может, оно и к луч-
шему. Найти наследницу, да ещё богатую, не так-то просто, и Дэнь-
елу, вероятнее всего, пришлось бы, как большинству мужчин в их
роду, жениться на вдове (если не на какой-нибудь купчихе). Но вдовы
при всём их богатстве чаще всего попадаются не первой свежести и
весьма тяготеют к плотскому греху, так почему бы этому мальчику не
жениться сейчас, пока он ещё не успел пристраститься к «прелестям»
холостяцкой жизни, на юной девственнице, к тому же дворянского
происхождения – то есть на ровне?..

Остановившись перед Уолтемом, лорд Крэйфорд внима-
тельно посмотрел ему в глаза, пытаясь угадать, как он отнесётся к его
словам:

- Послушай, Уильям… Почему бы нам не поженить их, в са-
мом деле? Готов биться об заклад, ты не найдёшь для своей сестры
лучшего мужа. О приданом мы столкуемся, можешь не сомневаться,
и ты сам составишь их брачный договор.

Уолтем, уже научившийся владеть собой, как подобало

198

джентльмену его положения, ничем не выдал своей растерянности, за
исключением жеста – он вцепился в шляпу так, что его пальцы побе-
лели.

- Благодарю за честь, милорд, но я, право… не знаю.
- Они будут прекрасной парой, ручаюсь! Мы обручим их к
Рождеству, а к Пасхе, когда у Дэньела закончится траур, обвенчаем
их в церкви. Если тебя что-то смущает – скажи, но я уверен, ты согла-
сишься. Посуди сам, жених хоть куда: красавчик, достойного рода,
подходящего возраста, недурно образован, обходителен, влюблён –
что ещё нужно? Гарантии на будущее? А разве их нет? Конечно, его
земля в пожизненной аренде, как и твоя, и на тех же условиях, но по-
считай: стабильный доход с его земли, плюс жалованье их обоих,
плюс приданое и дорогие подарки… Через несколько лет он наденет
золотые рыцарские шпоры, уж об этом я позабочусь, и сам будет рас-
поряжаться своими доходами… Ты согласен?
- Милорд, – неожиданно вмешалась леди Мэри, - как вы сами
только что изволили заметить, было бы неплохо спросить согласия
мисс Элис.
- Она согласится, дорогая, не сомневайтесь, - многозначи-
тельным тоном заверил её лорд Крэйфорд. – Что скажешь, Уильям?
- Я подумаю, милорд, - ответил Уолтем отчасти из гордости,
отчасти из чистого упрямства.
Покидая Крэйфорд-хауз в полном смятении, он думал: его
племянники будут носить фамилию Нэвилл, иметь в гербе крест свя-
того Андрея и жить в родовом рыцарском замке – такое не могло бы
ему присниться даже в самом сладостном и несбыточном сне!

3.

В двадцать пятый день декабря, в день Рождества Христова,
солнце ещё не собиралось всходить, но все обитатели Вестминстер-
ского королевского дворца давно уже были на ногах. Точнее, они сби-
лись с ног, в спешке готовясь к предстоящим тожествам, и лорд Крэй-
форд, хотя и проживал на Стрэнде1, не стал исключением.

Он прибыл во дворец в половине четвёртого, разбудил слуг
короля Эдварда, затем его самого, и после, когда их королевскую ми-
лость, разбуженную, но всё ещё сонную, начали облачать в парадное

1 Стрэнд - в те времена - проезжая дорога, соединяющая Вестминстер и Сити
(город, обнесённый крепостной стеной); на ней располагались особняки и дворцы
знати.

199

королевское платье, придирчиво следил за каждым движением камер-
динеров, нетерпеливо подгоняя их окриками и едкими замечаниями.
В это утро он вообще был на удивление шумен и многословен, и не-
вольно притих лишь после того, как хранитель гардероба внёс в опо-
чивальню сверкающую золотом и драгоценными камнями корону Ан-
глии на бархатной алой подушке, расшитой государственными гер-
бами, и надел её на голову короля Эдварда, поскольку сегодня был
один из трёх дней в году, когда королю полагалось носить свою ко-
рону1.

Через минуту на широкие плечи этого северного Геракла
набросили длинную и тяжёлую алую мантию, подбитую горностаем,
и лорд Крэйфорд невольно подумал, что ни в одной европейской дер-
жаве не найдётся короля, который, подобно его царственному кузену,
соответствовал бы всеобщим представлениям о носителе верховной
власти: Эдвард Йорк был молод, необычайно красив, высок ростом и
статен – просто глаз не отвести, не говоря уже о том, что его доблесть
на поле брани и беспримерное мужество ещё девять лет тому назад
снискали ему славу прославленного героя и первого рыцаря Европы.

Король Эдвард, окончательно проснувшийся, и сам не отво-
дил от себя глаз, стоя перед огромным, во всю стену, зеркалом, но
неожиданно нахмурился, увидев в отражении своего кузена и фаво-
рита, который почтительно преклонил колено позади него. Он обер-
нулся, и в пламени множества свечей алмазы, которыми был щедро
усыпан его длинный парадный «джек2», замерцали причудливым све-
том.

- Ты решил испортить мне настояние, Эдд?
- Сир, я хочу просить вас об одной милости.
- Встань и проси, чего хочешь, только быстрее – мы опазды-
ваем на мессу.
Лорд Крэйфорд покорно встал.
- Сир, один день отлучки – это всё, о чём я прошу.
- Только не сегодня.
- Именно сегодня, ваша милость.
- С чего это вдруг?
- Сегодня мой оруженосец обручается с невестой, а я его
единственный родственник по отцовской линии и должен присутство-
вать на церемонии обручения.
- Сегодня ты должен присутствовать на церемонии именно

1 По традиции короли Англии и Франции надевали корону три раза в году –
на Рождество, Пасху и Троицу.

2 «Джек» - длинное парадное одеяние английских королей.

200