Немирье

промолвил сотский Ивор, поглаживая раненную руку. –
Из полусотни и половина не возвернулось, три десятка голов
моих товарищей украсили татарский частокол.

– Обложили нас, как медведя в берлоге, – вздохнул Глеб
Борисович, – сколько раз я так на охоте лесного хозяина до-
бывал, а сегодня сам медведём оказался…

– Окружили, да, окружили, но ведь завтра десятый день
пойдёт, как застряла вражья сила у Новоторга! – прервал
разговор князь Юрий. – Сам хан Батый увяз со своим вер-
ным цепным псом Субудаем, и не один, и не два татарских
тумена с ними, а едва не половина его армии. Не движутся
супротив дружин дяди Юрия Всеволодича, не разоряют но-
вые русские города! Держаться нам надобно, держаться!

Князь сбежал по всходу1 со стены. Его товарищи с улыб-
кой посмотрели ему вслед. Хвала Господу, подумали, что
ни разу не попрекнули своего князя отцовой изменою, и так
видать, сильно мается, лица нет.

– А кто там размахивает стягом в подлеске за речкой? –
указал вдруг, вглядываясь в заречную даль, сотский Ивор.

– Да почудилось, – отмахнулся сначала Иван Фёдорович,
но, присмотревшись, радостно перекрестился. – Слава Богу,
знаешь, новгородцы на помощь пришли!

– Ратей бесчисленных, конечно, не видать на том берегу,
но гостям долгожданным в город помочь прорваться надоб-
но, – произнёс воевода Яволод. – Татар под утро отвлечь, вы-
лазку совершить

Так и сделали. И к утру три десятка новгородцев, ведомые
большим новгородским воеводой Гаврилой Олексичем, с боем
пробились сквозь татарские сторожи к городским воротам.

2 марта
Князь Юрий растерянно посмотрел на Гаврилу Олексича
(как выяснилось, уже старого2 большого воеводу), отставил
в сторону кубок хмельного мёда, колом стала в горле постная

1. Всход – лестница на стену.
2. Старый воевода – бывший воевода.

151

пища. Понурили головы и его соратники. И было от чего –
помощи от Господина Великого Новгорода не будет! Так и не
начался пир в посадничем терему.

Гаврила Олексич печально замолчал. Он уже поведал, как
нарочитые новгородцы на вече отвергли призыв молодого
князя Александра выступить на помощь осаждённому Но-
воторгу, на отчаянный призыв большого воеводы Гаврилы
Олексича «Пойдём все! Тот добр, кто со мной и князем Алек-
сандром на татар пойдет!» отозвались всего три сотни охо-
чих людей, что вместе с дружиной князя Александра не со-
ставило и пятисот ратников.

– Понятно, время недоброе, каждый о себе думает, как го-
ворится все в «недоумении и страхе», но как можно преда-
вать своих братьев-новоторов? – так продолжил свою речь
Гаврила Олексич. – Тогда заколебалось вече, нет, не «лучшие»
люди, а простой люд уже готов был выступить на помощь
Новоторгу, но нежданно под радостный перезвон колоколов
вступил на вечевую площадь Великий Киевский князь Ярос-
лав Всеволодич.

Воевода продолжал:
– Поведал новгородцам князь Ярослав Всеволодич, что
за грехи наши Господь напустил на нас поганых. Поэтому
и приемлем наказание от Бога – нашествие татар, повторял
беспрестанно князь Ярослав, что всё по повелению Бога за
наши грехи. Новгород же сохранит только Господь, и святая
и великая соборная и апостольская церковь Софии, и святой
преподобный Кирилл, и молитвы святых правоверных архи-
епископов, и благоверных князей, и преподобных монахов
иерейского собора…
Гаврила Олексич уныло развел руками, потом добавил,
что рассказал ещё на вече князь Ярослав: случилось так, что
ещё месяц назад принял страшную смерть от татар его непу-
тёвый сынок Юрий.
Со слезами на глазах князь поведал, что какой-то подлый
самозванец, прикрываясь именем погибшего князя, возму-
тил новоторов супротив татар, и обрёк тем их на неминуе-
мую погибель…

152

– Никто не посмел выступить супротив моего отца? –
спросил князь Юрий.

– Я не поверил слухам о твоей смерти, княже, сказал, что
воевода Глеб не пошёл бы за самозванцем, попытался об-
разумить князя Ярослава, но твой батюшка в гневе сместил
меня с воеводства, брат твой Александр был силой уведён
с вечевой площади…

– Три десятка ратников, что пробились с тобой, воевода,
сквозь татарские сторожи, это все, кто последовал за то-
бой? – потерянно спросил Глеб Борисович.

– Не обижай новгородцев, давний друг, – улыбнулся Гав-
рила. – Втайне от князя Ярослава три сотни новгородцев по-
следовали за мной выручать новоторов. Пошли бы и более,
но оружия и доспехов хватило только на них.

– Три сотни… Что сделают они супротив бесчисленных
татарских ратей? – в отчаянии вопросил посадник Иван Фё-
дорович.

– Татарское войско они, конечно, не разобьют, – воодуше-
вился князь Юрий, – но с их помощью мы сможем вырваться
из города, спасти сотни доверившихся нам безвинных жиз-
ней…

– Ещё, княже, по пути к Новоторгу мы перехватили сотню
татар, вырезали всех, но захватили твоего старинного зна-
комца – воеводу Фёдора Яруновича.

– Дядьку Фёдора? – удивленно осведомился князь Юрий. –
Не чаял его ещё увидеть, доставить немедля!

Привели изменника, бросили связанного к ногам князя
Юрия, по княжьему повелению развязали. Фёдор Ярунович
встал, потер затёкшие от верёвок руки, угрюмо взглянул на
окружавших его людей, обратился к князю:

– Княже, как здесь моя супруга с доченькой? Только ради
их спасения татарам служу, дозволь хоть обнять их перед
смертью…

– На могилки твоих близких отведём тебя, воевода… –
произнёс Иван Фёдорович.

– Ка-а-ак, на могилки? Почто казнили невинных? Что вы,
совсем зверьми дикими стали? – возопил Фёдор Ярунович.

153

– Сам ты их погубил, воевода, татар на постой отправив.
Татар из твоей усадьбы огнём выкуривать пришлось, когда
про твоих вспомнили, угорели они, сердечные, от дыма, –
ответил князь. – Неужто ты подумал, Федор Ярунович, что
я способен за твоё зло, всем нам причинённое, на невинных
отыгрываться?

– Да я сотскому Петру наказывал – с татарами на мой двор
ни ногой!

Воевода Фёдор охватил голову руками, весь затрясся, тихо
завыл, упал к ногам князя, взмолился:

– Вели казнить меня, нет жизни для меня без моих ладу-
шек!

– Казнить тебя, иль помиловать, решим поутру, а сейчас
поведай-ка ты нам о татарских замыслах, – начал спрос князь
Юрий.

– Думали, помешали великому Бату-хану? Куда вам! Костью
в горле, правда стали, задержали путь непобедимой татарской
армии, но ненадолго, раздавит вас всех Субудай-Багатур. Знай-
те, что не сегодня-завтра, доберётся татарское войско до стана
твоего дяди князя Юрия Всеволодича, Бежицкой пятиной че-
рез непроходимые болота моими молитвами пройдёт, и всех,
всех вырежут! Ладно, этой зимой не добраться татарским ра-
тям до Смоленска и Пскова, Полоцка и Чернигова, так следу-
ющей доберутся! Да как вам не понять, что нет силы, татарам
противостоять способной! Вы, князья Рюриковичи, беспре-
станно грызётесь друг с другом, клятвопреступничаете, не спо-
собны объединиться даже перед лицом смертельной угрозы,
вспомните злосчастную Калку! Знай, князь Михаил Чернигов-
ский захватил всё-таки Киев после отъезда твоего батюшки
наполночь. Вернее, киевляне выгнали воевод твоего батюш-
ки, а князь Михаил тут и подвернулся. А у татар? Одна воля!
За неповиновение – смерть! И отец твой понял это. Знай, Ба-
ту-хан не обижает тех, кто ему служит верой и правдой, а вас,
непокорных… да поймите вы, что воле своего великого вождя,
Чингиса, татары должны подчинить себе весь мир, было им от-
кровение их Великого неба, что они разорят и покорят весь
мир за тридцать девять лет. И не будут иметь мира ни с одним
не подчинившимся им народом…

154

Фёдор Ярунович замолчал, сбитый с ног могучим ударом
кулака воеводы Яволода.

– Изменщика в поруб, казнить поутру! – дрожа от ярости,
вымолвил князь Юрий.

Боярина Фёдора увели. Князь Юрий оглядел своих по-
мрачневших соратников. Все молчали, но каждый без слов
понимал, в чём прав был Фёдор Ярунович: поодиночке им
не то, что победить – не выстоять супротив татарских пол-
чищ.

– Мы, что, надеялись победить огромное татарское вой-
ско? – произнёс князь Юрий.

– Хотелось бы, знаешь… – рассмеялся посадник Иван Фё-
дорович.

– А мне и помирать не страшно. Не одну сотню татар я уже
истребил, – улыбнулся Яволод Игоревич.

– Кому, может быть, помирать и можно, а мне рановато –
нет у меня ещё супруги с детушками, а как мне жениться,
коль татар ещё мало изничтожил? Повоевать ещё не один год
надобно… – почесав голову, сказал Гаврило Олексич.

– Решать нам надобно, как самим из крепости прорваться,
да и мирных жителей от татарских сабель уберечь, – начал
совет князь Юрий.

Долго совещались за плотно закрытыми дверями, до
хрипоты спорили, нет, не о том, кому прорываться, а о том,
кому на смерть верную идти, татар отвлекая от места про-
рыва. Порешили, что воеводы Яволод и Глеб ударят по
татарскому стану, стараясь, все вражеские силы на себя
привлечь, посадник с новоторскими ратниками на стенах
останутся, до наступления темноты татарам в Новоторг
путь преграждая, а князь Юрий и сотский Ивор горожан
окольными путями из города поведут. Гавриле Олексичу
надобно в тайне покинуть город и со своими людьми из-
вне горожан встретить. Три дня оставили на подготовку.
Хотел ещё князь Юрий освятить перед Господом свой союз
с Марфой, не уверен был, что выживет в грядущем сраже-
нии, но куда там, Великий пост на дворе, а смертный враг
за стеной…

155

Ещё не взошло солнце, как пришла весть, что боярин Фё-
дор Ярунович сбежал из поруба, а караульщики были найде-
ны мертвецки пьяными.

4 марта
С вечера Бату-хан покинул свой стан, один поднялся
на вершину холма вдали от крепости (правда, волею Субудая
холм был окружён тройным кольцом отборных нукеров –
кабы чего не вышло, старый полководец не любил риско-
вать), и до утра предавался священным молитвам и причи-
таниям, ведя разговор с Великим небом. С первыми лучами
солнца джихангир вернулся в свой шатёр, оглядел ожидаю-
щих его соратников, и усталым голосом произнёс:
– Великое небо поведало мне: мои верные полководцы
Бурундай и Гази Барадж приступили к травле русичей в сит-
ских болотах. Субудай-Багатур, через два дня твой храбрый
сын Урянктай привезёт нам драгоценный подарок. Вечером
все силы на приступ!
Субудай удовлетворенно оскалился. Гуюк-хан с досадой
отвернулся, не понимая, почему из всех потомков Чингиз-ха-
на только недостойный сын Джучи, даже не старший из его
сыновей, способен внимать воле Великого неба. Если бы он,
хан Гуюк, слышал голос небес! Но всё равно, кто осмелит-
ся помешать ему занять трон в золотом шатре своего отца
Угэдэя?

***
Ситские болота
Трещали горящие поленья в печи, но почему нет тепла
от огня? К чему пытаться отогреться, когда ледяной холод
в душе? Великий Владимирский князь Юрий Всеволодич
отупело уставился в пол перед собой, пытаясь уразуметь до-
ставленные до него тверским священником отцом Констан-
тином последние страшные вести. Брат Ярослав предал его!

156

Как могло так случиться? И почему об измене брата он узнал
только сейчас? Где сгинул предыдущий гонец? Вызванный
тверской сотский Николка подтвердил, что крестник брате-
нич Юрий Ярославич, раненный русской стрелой, всё поры-
вался добраться до Великого князя, всё твердил о какой-то
ужасной измене. Великий князь не понимал, зачем он посто-
янно слушал своего лукавого младшего брата? Не присоеди-
нился к дружинам Ростиславичей в битве на Калке, не помог
волжским булгарам, не защитил их от татарских орд, предал
Рязань, надеясь всю славу от победы над татарами добыть
себе и брату Ярославу, не повёл сам все полки под Колом-
ну, не защитил стольный Владимир? Как он мог позабыть,
что именно Ярослав привёл его к Липицкому позору? Князь
Юрий Всеволодич растерянно оглядел столпившихся вокруг
него воевод. Чего они ждут? Почему не могут понять: всё
пропало, со дня на день нагрянут татары, ведомые измен-
ником-братцем, и повырубят всех… И его, Великого князя,
зарежут, как ягнёнка на заклании… Всё потеряно, всё! Оста-
лось одно, только одно – умереть с честью!

– Что сообщили сторожи?– твёрдым голосом спросил Ве-
ликий князь. – Почему сторожи только с полночной сторо-
ны? А если татары пройдут болотами Болотеи1? Да мы тут
что, все от горя с ума посходили? Воевода Жирослав, строй
полки, воевода Дорош – поспеши со своими людьми напол-
день! Князь Василько Константиныч, – обратился князь
Юрий к братеничу, – если со мной что случится, ты поведёшь
полки на прорыв!

Вышли из землянки. Загудели бубны, рожки, подымая от
костров задремавшее владимирское воинство. Князь Юрий
Всеволодич растерянно видел, как неспешно строились его
ратники, многие даже не поспешили к повозам за бронями и
оружием, подумал, что если в сей миг появятся татары, то…

И как приговорил – послышался шум битвы, появились
бегущие из окрестных станов владимирские ратники, пре-
следуемые возникающими отовсюду стремительными всад-
никами на мохнатых конях. Беглецы расстроили не изгото-

1. Болотея – болотистая река, с юга прикрывавшая лагерь Владимирского князя в Ситском
ополье.

157

вившиеся ещё к битве полки, татары довершили разгром.
Началось безжалостная резня владимирского войска.

– Побежишь – не уйдёшь! Всё к великокняжескому стя-
гу! – охрипшим голосом всё призывал и призывал князь
Юрий Всеволодич.

Собрались сотни две. Из всего многочисленного воинства.
Остальные разбежались, но куда им уйти от стремительных
татарских стрел, острых копий, кривых сабель? Князь Юрий
видел, как рухнул под копыта татарской конницы воевода
Жирослав, утыканный стрелами, как ёж, пронзили копьём
воеводу Дороша, заарканили братенича Василька1, зарубили
сотского Николку.

– Вперёд, за Владимир! За мной! Руби татар! – Великий
князь повёл своих немногочисленных ратников в последнюю
атаку. Но до татар даже не добрались: вражеские стрельцы
расстреляли всех русичей из луков.

Князь Юрий Всеволодич умирал. Тяжко. Жизнь не хотела
покидать пронзенноё полудюжиной стрел тело. Последнее,
что услышал князь, был радостный гогот подошедших татар,
свист сабли, боль в шее – и всё, темнота.

Татарский тысячник Урянктай, меняя коней, стремитель-
но повёз драгоценный подарок джихангиру – голову Вели-
кого Владимирского князя Юрия Всеволодича. А в далёкий
Каракорум в дар для Великого кагана Угэдэя всё набивали
и набивали мешки отрезанными ушами погибших русских
воинов.

Священник Константин, чудом выживший в битве, нашёл
и доставил в Ростов обезглавленное тело Великого князя
Юрия Всеволодича…

Смерть Великого князя Юрия Всеволодича со всем се-
мейством, отказ двадцать лет назад его умирающего брата
Константина от притязаний малолетних сыновей на Вели-
кое Владимирское княжение открыли путь к заветной цели

1. Ростовский князь Василько Константинович отказался служить татарам, и был убит.

158

их брата князя Ярослава – к верховной власти. А первона-
чально хан Батый и не думал направлять свои тумены на
северо-восток Руси, воевать с князем Юрием Всеволодичем.
Но как не помочь верному союзнику князю Ярославу? И не-
важно для Ярослава, сколько людей погибнут…

***
5 марта
Князь Юрий Ярославич проснулся. Вернее его разбуди-
ла Марфа. А так хотелось спать. Удалось заснуть только под
утро. До глубокой ночи готовились к грядущему прорыву.
Попробуй уснуть под непрерывный шум от падения кам-
ней вражеских камнемётов, разрушающих городские стены,
убивающих и калечащих защитников города. Князь Юрий
только посмотрел на Марфу, и последний сон улетучился
от одного вида её искажённого болью лица, от смотрящих
во что-то страшное глаз. Он обнял девушку, потряс, попы-
тался успокоить, и услышал:
– Брата моего Николку зарубили, голову твоего дяди кня-
зя Юрия везут сюда. Владимирского войска больше нет.
– Ты что, с ума сошла?
– Я ведаю, видела сама.
– Ты скажи, что и мою смерть увидела, – попытался неу-
клюже пошутить князь Юрий.
– Вода, лёд, холод, чёрные стрелы, – будто во сне молвила
Марфа, испуганно вгляделась в Юрия, помолчала, произнес-
ла: – Затем я проснулась.
Юрий всмотрелся в потухшее от горя лицо Марфы, понял,
что та видела что-то ужасное, но не хочет говорить, расстра-
ивать его. Князь улыбнулся, погладил по голове девушку, по-
думал, что того, что он не знает, Марфа могла бы поведать
ему: неужели сегодняшний день станет последним для мно-
гих из защитников города, неужели пришёл и его черёд пасть
в битве? «Умрём с честью, лишь бы спасти поболее жизней
горожан».

159

Вбежал сотский Ивор:
– В татарском лагере ликуют: танцы, песни… не понимаю.
– Войска князя Юрия Всеволодича больше нет, – ответил
князь Юрий, – мой дядя Юрий пал в битве.
– Когда, как узнал?
– Марфа поведала.
Ивор так и присел на скамью, схватился на голову, потом
обратился к князю:
– Прорываться надо вечером, если татары не начнут при-
ступ ранее.
Князь и сотский вышли, поспешили в церковь для молит-
вы. Ивор вдруг сказал:
– Княже, мне Марфа как-то сказала, что у меня будет кра-
савица жена и пятеро детей.
– Сказала, значит так и будет, – улыбнулся князь. – Верь
ей.
– А тебе, княже, что поведала Марфа?
Юрий только махнул рукой:
– Говорит, что не досмотрела сон, проснулась…
Сотский хотел что-то ещё спросить, но помолчал, потом
произнёс:
– Якима Влоунковича камнем зашибло, посадника Ивана
зацепило стрелой. И с десяток горожан. Уже не одна сотня
погибла от татарских стрел и камней с начала осады.
Рассвело. Город пробудился от сна. И всё сразу заверте-
лось, начались приготовления к намеченному на вечер про-
рыву. Плохо было, что Гаврила Олексич, тайно покинувший
крепость прошлой ночью, ожидал, что защитники должны
прорываться завтра, но оставалось ли у осаждённых ещё
время? – зашевелились и татары…

Бату-хан и Субудай-Багатур, сопровождаемые десятком
верных нукеров, объезжали валы Новоторга. Неделя непре-
рывных обстрелов сделала своё дело. Полуразрушены сте-
ны, зияют проломы в заборалах, дымятся многочисленные

160

пожары. И главное – верный союзник князь Ярослав успел
в срок доставить новые камнемёты и тараны, повозы с кам-
нями, и не только – ещё и сено для боевых скакунов, запасы
еды. Успешная облава в окрестных лесах обеспечила прокор-
мом изголодавшиеся тумены, собравшиеся под Новоторгом.
Сейчас зажжём стены, да что стены, запалим весь этот злой
город, и… Но что творят русичи, совсем ополоумели? Осме-
лились выползти из городских ворот и посмели атаковать
всю татарскую армию! Один против полусотни, если не сот-
ни отдохнувших нукеров? Решились идти на прорыв? Нет,
одни бросились к изготовленным для стрельбы осадным
орудиям, смели растерявшуюся охрану, крушат и поджига-
ют камнемёты и тараны, другие, конные устремились сквозь
приготовленные для штурма проходы в окружающем город
частоколе, и сумели прорваться сквозь многие ряды нукеров.

– Не беспокойся мой повелитель, я ожидал этого, – про-
скрипел Бату-хану Субудай-Багатур. – Перед городскими
стенами я повелел поставить недовершённые и малые кам-
немёты, пусть жгут их и разрушают, в крепость русичи уже
не вернутся.

Князь Юрий с надеждой всматривался вдаль – казалось всё
прошло по задуманному: горят вражеские пороки, конные
дружины воевод Яволода и Глеба, прорвались сквозь татар-
ский лагерь. Куда там! Оружники увязли в толпах татарских
воинов, возникающих из каждого овражка, из-за каждо-
го холма, началась беспощадная рубка. Ратников, ведомых
Михаилом Моисеевичем, разрушаюших татарские пороки
и камнемёты, уже отсекли от крепостных стен, и укрытые
за частоколом меткие татарские лучники своими чёрными
стрелами начали беспощадное истребление пешцев.

Юрий Ярославич понурил голову – чуда не произошло,
враг ожидал удара из крепости, пешцам не вернуться, оруж-
никам не прорваться. Всё произошло, как он и ожидал.
Но вдруг раздался радостный возглас посадника:

– Выскользнули!
Князь взглянул сперва на орущего Ивана Фёдорыча, ра-
достно размахивающего руками, потом посмотрел в сторону

161

вражеского стана. С полусотни оружников всё же проруби-
лись сквозь татарские отряды и укрылись в ближайшем лесу.
Но кто уцелел, воевода Яволод или Глеб Борисович? Со вре-
менем узнаем! Пора выводить горожан. Князь направился
к всходам, когда услышал пожелание посадника:

– Спаси и сохрани нас, Матерь Божия!
Юрий оглянулся. Отряд Михаила Моисеевича был уже
уничтожен. Со стороны татарского лагеря к городским сте-
нам тащили новые пороки, только ещё более крупные, сотни,
да нет, тысячи татар с длинными лестницами двигались к го-
родским стенам.
– Прощай, посадник, – князь крепко обнял Ивана Фёдо-
ровича.
– Удачи, княже, – прозвучало в ответ.
Бату-хан и Субудай-Багатур с удовлетворением наблю-
дали картину штурма. Попытка прорыва ослабила и так
немногочисленные силы защитников города. Да и на полу-
разрушенные стены подыматься лучше. Тараны, дотащен-
ные в этот раз до самих башен, уже скоро разрушат дубо-
вые ворота, русичи на заборалах не успевают отпихивать
лестницы, меткие лучники не дают им высовываться из
бойниц.
– Всё, повелитель, сейчас русичи начнут отход к детин-
цу, – улыбнулся Субудай. – И город уже горит. К вечеру всё
завершится.
Старый полководец вдруг отвлёкся от радостной картины
завершающегося приступа, посмотрел на небо, прислушал-
ся, и невозмутимо повернулся к джихангиру:
– Весна будет ранней, мой повелитель, птицы с полуден-
ных стран возвращаются.
Бату-хан осознал: с первыми прилетевшими птичьи-
ми стаями растаяли его тайные надежды, что суровая зима
продлится хотя бы ещё с месяц, что будет время пройтись ка-
рающим мечом по непокорённым городам русичей, но ничем
не показал этого, только тихо молвил:
– Всех пленных казнить.
Субудай-Багатур с удовлетворением кивнул.

162

– Я не хочу, чтобы копыта моего скакуна вступали на зем-
лю этого злого города, учитель, сотри этот городишко с лица
земли.

Старый полководец снова кивнул головой.
Князь Юрий оглянулся на горящий Новоторг. Слава Го-
споду, прикрываясь дымом от пылающих стен и домов, уда-
лось незаметно вывести по льду Тиверды несколько сот горо-
жан на другой берег реки. Там их уже ожидал отряд Гаврилы
Олексича. Пробился и Глеб Борисович с немногими уцелев-
шими новгородцами из своей дружины. Новгородский вое-
вода с горестью поведал, что смольняне Яволода уже почти
прорвались сквозь татарские станы, но вернулись, открыв
для гибнущих новгородцев путь к спасению. Оружники
Яволода полегли все в неравной схватке, отдав свои жизни
за други свои – вечная им память! Но сумеет ли прорваться
из города посадник Иван? И где Марфа? Князь повернулся
к сотскому Ивору и тихо спросил, не видел ли тот девушку.
Ивор только развёл руками.
– Нет времени ожидать, поспешать надо, – торопил Гаври-
ла Олексич. – Если татары прознают, что вы вырвались из го-
рода, то жди беды.
– Посадник говорил что-то о старом подземном ходе, –
вспомнил вдруг сотский.
– Не этим ли ходом сбежал от нас Фёдор Ярунович? –
предположил Гаврила Олексич.
– Если этим, то ожидать наших бесполезно, – раздосадо-
вано произнёс Юрий Ярославич. – Спаси и сохрани, Пре-
святая Богородица, посадника Ивана и оставшихся с ним
новоторов. – Потом обернувшись к сотскому Ивору произ-
нёс. – Скорблю о твоём отце, для меня великой честью было
сражаться рядом с ним.
Ивор печально кивнул.
– Идём по льду Тиверды, потом поворачиваем, прямоез-
жей дорогой выходим на Серегерский1 путь – и к Новгороду,
да поможет нам Господь! – принял решение князь Юрий.

1. Серегерский путь – путь к современному озеру Селигер, тогда – Серегер.

163

Солнце уже почти скрылось за вершинами окрестного
леса. Новоторг догорал, татары грабили немногие уцелев-
шие от пожара дома, отлавливая и убивая последних за-
щитников. Посадник Иван Федорович с двумя десятками
спасшихся ратников укрылся за воротами чудом уцелевше-
го крошечного Детинца. Уйти подземным ходом и выйти
к берегу реки не удалось – ход оказался кем-то засыпан.
А ведь только три дня назад этим путём покинул город Гав-
рила Олексич. Оставалось только принять последний бой
и, умереть. Посадник с заборала деревянной стены огля-
делся по сторонам – со всех сторон готовились к приступу
татарские сотни. Вот сейчас, вот тот щупленький и одно-
глазый старичок, сам Субудай, догадался Иван Фёдорович,
махнёт рукой, и… Неожиданно татарский стяговник за-
тряс бунчуком. Посадник понял, вызывают на переговоры.
Со стороны вражеских рядов появилась знакомая фигура
русича в богатых шеломе и доспехе. Иван Фёдорович даже
не поверил своим глазам – сам Великий князь Ярослав Все-
володич изволил пожаловать. С заборала посадник про-
кричал, чтобы князь поцеловал крест, что татары не тронут
переговорщиков. Князь достал из-под панциря нательный
крест, прокричал, что целует крест и клянётся, что никого
не тронут. Троекратно облобызал крест. Посадник и трое
ратников вышли в чуть приоткрытые ворота, приблизи-
лись к сидящему на коне князю, окружённому небольшой
свитой. Во всаднике за князем Иван Фёдорович узнал бо-
ярина Фёдора Яруновича, и сразу понял, почему оказался
засыпан подземный ход.

Ярослав Всеволодич печально посмотрел на приблизив-
шегося посадника:

– Иван Фёдорович! Как ты подвёл меня. А мог так высо-
ко подняться, я же тебя князем Новоторским думал сделать.
Я смогу простить тебя, если выдашь мне моего беглого сынка
Юрия.

Посадник почесал бороду, вгляделся в лицо Великого кня-
зя, собрался с духом и выговорил:

– Княже, знаешь, не о чем мне с тобой, поганым Иудой,
говорить, знаешь…

164

Больше он не успел сказать ни слова. Взлетела вверх тя-
жёлая княжеская сабля, наискось разрубая Ивана Федоро-
вича от плеча до пояса. Посадник уже не увидел, как татары
пронзили копьями его спутников, как прорвались на своих
стремительных мохнатых конях в незапертые ворота Детин-
ца, как приняли свой последний смертный бой его сотова-
рищи.

Детинец пылал. Тела изрубленных защитников, выне-
сенные из Детинца, рядами лежали перед воротами. Су-
будай-багатур сначала внимательно осмотрел павших,
выглядывая тело князя Юрия, потом приблизился к Ярос-
лаву Всеволодичу, услышал от князя, что часть защитников
сумела, пользуясь суматохой боя, вырваться из крепости,
поощрительно кивнул, повернулся к своим нойонам и по-
велел разослать отряды во все стороны в поисках беглецов.
Потом полководец повернулся к двум десяткам изранен-
ных пленных, махнул рукой, и направился прочь из разва-
лин города.

Князь Ярослав безразлично наблюдал за казнью руси-
чей – их всех обезглавили. Потом похлопал по плечу Фё-
дора Яруновича, выразил сожаление о смерти его жены
и дочери.

Боярин Фёдор поблагодарил, затем, долго собираясь с ду-
хом, проговорил:

– Великий княже, ты же крест целовал посаднику Ивану,
что не тронешь переговорщиков.

Князь оторопело взглянул на боярина, рассмеялся:
– Да ты что, друг мой Фёдор, от своих злонесчастий совсем
ополоумел? Да что мне этот крестик? – Ярослав достал но-
симый на шее золотой крест, щедро украшенный драгоцен-
ными каменьями, недоуменно посмотрел на него, и вернул
обратно. – Не волнуйся ты, боярин, Бог простит, он терпели-
вый, пойдём-ка в Новоторский Борисоглебский монастырь,
благо, тот уцелел, отдарю там за мои грехи мою богатую золо-
тую цепь, что ношу на шее, да пару деревень вдобавок пожа-
лую. Зато быть мне наместником всей земли Русской, ей Богу,
быть! И про тебя не забуду.

165

Фёдор Ярунович растерянно посмотрел на своего повели-
теля1. Он вдруг вспомнил запомнившиеся с детства строки
Священного писания: «Прежде всего, братья мои, не кля-
нитесь ни небом, ни землёю, ни иною какой клятвой, но да
будет слово ваше: да – это да, нет – это нет». Да и кому наме-
ревался князь Ярослав передать в монастыре свои дары? Во-
преки своему последнему обыкновению татары в Новоторге
вырезали, помимо пленных, и всех священников и монахов –
всех.

7 марта
Бату-хан с удовлетворением посмотрел на золотой поднос
в руках тысячника, вернее, уже темника Урянктая. Да, по-
радовал сын старого полководца, за пару дней доставил от
Ситских лесов до развалин Новоторга голову Великого Вла-
димирского князя Юрия Всеволодича. Нос джихангира уло-
вил слабый запах тления, хан довольно улыбнулся: труп вра-
га всегда хорошо пахнет! Субудай-Багатур рвётся в погоню
за ускользнувшими от справедливого возмездия новотора-
ми, но джихангир понимал – не дело его величайшему полко-
водцу охотиться в лесах за горсткой русичей, а вот Урянктая
послать можно, дать отдохнуть ночь и спустить с цепи вдо-
гонку, как быстроного барса. Голову князя Юрия Всеволо-
дича надобно передать верному союзнику князю Ярославу,
заслужил (Бату-хан вдруг подумал, что если бы кто-нибудь,
когда-либо подарил ему отрубленную голову родного брата
(даже казнённого за подлую измену), то не дожить дарителю
до утра, Великое небо содрогнулось бы от ужаса – в каких му-
ках тот принял смерть). Ярослав Всеволодич даже не вздрог-
нул, глядя на кровавый подарок, только повелел опустить
в мёд и сохранить до своего скорого прибытия во Владимир2.
Свернуть бы союзничку шею, мелькнуло в голове у джихан-

1. Случится так, что в 1246 году Ярослав Всеволодич будет отравлен в Каракоруме. Лето-
писец запишет, что князя Ярослава оклеветал его верный слуга Фёдор Ярунович. Что это
было – дворцовые интриги или проснувшаяся, наконец, у боярина Фёдора совесть, один
Господь ведает.
2. По мнения автора – его версия событий объясняет, как голова князя Юрия Всеволодича
была доставлена в Ростов и похоронена вместе с телом.

166

гира, да нельзя, ещё пригодится. Бату-хан позволил себе пре-
зрительно посмотреть на князя – предал же князь Ярослав,
как и старшего брата, и своего сбежавшего сына, сообщив,
что видели того на пути в Новгород. Чем больше страха и ко-
рысти среди немногочисленных прислуживающих Бату-ха-
ну русских князей, тем ближе победа над непокоренной ещё
Русью. Может, сыну Сартаку удастся приручить Ярославова
строптивого сынка Александра, убедить служить татарам,
как говорят русичи – не за страх, а за совесть…

9 марта
Озеро Серегер
Бескрайней белой ледяной долиной, окаймлённой густы-
ми лесами, с множеством островов, покрытыми деревьями,
покоилось перед беглецами огромное Серегерское озеро.
«Всё, наконец-то оторвались от преследователей! – подумал
князь Юрий. – Сейчас промчаться по вьющейся меж остро-
вов извилистой ледяной дороге, вырваться к тракту, ведуще-
му вдоль Ильмень-Озера к Господину Великому Новгороду,
и всё, спасены».
Беглецы спустились на озёрный лёд и, поспешая, стараясь
растягиваться по извилистому тракту, направились на пол-
ночь. В голове отряда на санях двигались уцелевшие новото-
ры, шествие замыкали оружники на конях. Князь Юрий, во-
еводы Глеб Борисович и Гаврила Олексич, сотский Ивор чуть
отстали, собрались прощаться, ибо, по совместному ночно-
му рассуждению, князь Юрий принял решение направиться
вместе с Ивором Яволодовичем в Смоленск. Новгородские
воеводы не сильно настаивали на возвращении князя Юрия
в Новгород, понимая, что не им, выступившим супротив
воли князя Ярослава Всеволодича, защитить в Новгоро-
де молодого князя от ярости отца, что только в Смоленске
князь Юрий может быть защищён от татарского гнева.
– Дай Бог, Юрий Ярославич, тебя с почётом встретят
в Смоленске… – начал свою речь Гаврила Олексич, но его

167

прервали тревожные возгласы оружников: отряд татар стре-
мительно приближался из-за острова Кличен1.

– Княже, на том острове Городомля есть заброшенная кре-
постица, там и укроемся, – предложил Гаврила Олексич.

– Ты и поведёшь туда новоторов! – повелел князь Юрий. –
А я с ратниками Глеба Борисовича задержу татар.

Так и порешили. Гаврила Олексич с новоторами поспешил
к крепостице, князь Юрий с ратниками устремился навстре-
чу приближавшимся татарам.

– Княже, – прокричал воевода Глеб, указывая на поросший
камышом ближний плёс, – там незамерзающие родники, не-
прочный лёд, если заманим туда татар, то потопим в озере…

Воевода не говорил, что вместе с татарами предстояло
пойти ко дну и завлекающим их русичам – зачем говорить
об очевидном?

Князь Юрий согласно кивнул и направил свою дружи-
ну к указанному воеводой месту. Оглянулся, в следующим
за ним безусом оружнике вдруг узнал одетую в доспех и ше-
лом Марфу, догадался, почему не нашёл девушку – ведь ис-
кал Марфу меж беглецов-новоторов, а надо было только
повнимательнее оглядеться среди сопровождающих князя
оружников. Вспомнились недавние слова девушки: «Вода,
лёд, холод, чёрные стрелы…», князь понял, что Марфа реши-
ла разделить его судьбу. Для того и надела мужскую одежду.
Ну, уж нет!

– Выведи Марфу из боя! – повелел князь приблизившему-
ся сотскому Ивору, – Пресвятой Богородицей заклинаю тебя,
сотский, спаси её! А умереть в бою, брат мой Ивор, ты ещё
успеешь! Противники сблизились. Князь Юрий ещё успел
оглянуться и увидеть, как сотский в последний миг попы-
тался вырвать Марфу из строя оружников, но не смог – конь
Ивора, пронзённый несколькими татарскими стрелами, рух-
нул на лёд, придавив всадника. Потом началась рубка. Всё
смешалось – русичи, татары, звон мечей, жужжание стрел.
Князь Юрий сшиб с коня одного татарина, ткнул мечом
в лицо второго, зарубил третьего, успел увидеть, как тата-
ры подняли на копья воеводу Глеба, как гибли в неравной

1. Кличен и Городомля – острова у южного берега оз. Селигер.

168

схватке немногочисленные следовавшие за ним русичи. По-
слышался отчаянный вскрик: «Юрий!». Обернувшись, князь
увидел, как падала на лёд окровавленная Марфа, принявшая
своим хрупким телом татарское копьё, направленное в спи-
ну Юрию. Юрий Ярославич успел покарать убийцу Марфы,
направился к татарскому предводителю, но куда там! Тата-
ры были уже вокруг. Удар вражеской сабли поразил держав-
шую щит руку, копьё впилось в бедро. Князь уже не ощущал
боли от вонзившихся в его тело чёрных стрел, всё пытался
дотянуться мечом до татарского воеводы в богатых доспе-
хах. Одна чёрная стрела вонзилась в горло князя Юрия, вто-
рая пробила доспех и пронзила сердце. Он уже не слышал
треск хрупкого льда, не выдержавшего ярости сражавшихся,
не видел, как вслед за ним десятки русичей и татар провали-
вались в образовавшиеся полыньи – доспехи тянули их под
воду, не давали выплыть. Несколько мгновений, и на месте
яростного боя уже колыхалась красная от крови, перемешан-
ная со льдом, озёрная вода. Русичи погибли, унеся за собой
добрую половину преследующих их татар.

Сотский Ивор выбрался из-под туши коня. Но он уже ни-
чем не мог помочь князю Юрию. Воды озера приняли тела
князя, Марфы и сражавшихся вместе с ними оружников,
и ещё более – татар. Ивор вспомнил слова девушки, произ-
несённые во время разговора за два дня до прорыва: «Да на
моём князе тень смерти была ещё в Твери, когда его умираю-
щего привезли с Коломенского поля! Как он выжил, одна я и
ведаю… Не жить мне без князя Юрия».

Сотский и трое чудом уцелевших оружников пригото-
вился к последней схватке. Пытаясь спасти Марфу, он волею
князя Юрия нечаянно избежал смерти, но надолго ли? Ивор
посмотрел на приближавшихся к ним татар, потом на воз-
вращавшихся со стороны Городомли новгородцев во главе
с Гаврилой Олексичем.

– Зачем возвернулся? – обратился Ивор к приблизивше-
муся воеводе. – Умрём же вместе…

– Новоторы надёжно укрыты в лесу. Вернулся, потому
как – надеялся спасти жизнь князю…

169

Урянктай наконец-то отвернул взор от чёрной воды. Хва-
ла Великому небу, он исполнил приказ Субудая. Урянктай
всегда выполнял волю своего отца, правда, впервые такой
ценой – половина его верных нукеров погибли в схватке
с отчаянным русским князем, да и его самого чудом успе-
ли вытащить из ледяной воды. Жаль, что он не сможет до-
ставить джихангиру голову князя Юрия. Впрочем, почему
жаль? Смелый русский воитель, столь долго противосто-
ящий его непобедимому отцу, заслуживает чести с миром
упокоиться на дне озера. А головы? Молодой темник с со-
жалением взглянул на жалкую кучку русичей, противосто-
ящих его верным воинам. Враг мог спастись, но предпочёл
вернуться, чтоб умереть, зато будет, чьи головы доставить
на золотом блюде. Урянктай на их месте поступил бы также.
Смелые враги, уж лучше бы они сражались заодно с нами,
тогда мы были бы непобедимы! Но откуда послышался звон
колокольцев, скрип полозьев, конское ржанье? Что за отряд
приближается?

Приближавшийся санный обоз услышали и приготовив-
шиеся к последней схватке русичи. Новгородцы, но свои ли?
Господь Всемогущий, что за времена настали, коль и руси-
чей стали делить на своих и чужих! Десяток саней, сопрово-
ждаемых полусотней оружников. На передних – брат князя
Юрия – Александр Ярославич, и рядом с ним – молодой та-
тарин в богатых одеждах. Сани сразу же встали на пути ну-
керов Урянктая.

Урянктай узнал молодого царевича Сартака, любимого
сына джихангира, слегка удивился, но жестом остановил
своих рвущихся в бой воинов. Сартак тоже узнал Урянктая,
приветливо улыбнулся:

– Далеко же зашли смелые нукеры моего отца! Но здесь
верные нам земли моего анды князя Александера. Мы дер-
жим путь в Торопец, к невесте моего друга. Кто же противо-
стоит тебе, смелый воитель Урянктай?

– Враг, не покорившийся воле Великого неба, повели-
тель, – почтительно склонил голову Урянктай (про себя по-
думал, как поступит князь Александр, когда узнает, что здесь

170

только что принял смерть его брат?). – Предводитель руси-
чей предпочел плену смерть.

Сартак с интересом посмотрел на застывшего в растерян-
ности русского князя, потом на изготовившихся к последней
схватке русичей. Неожиданно один из них, судя по богатой
одежде – воевода, подошёл к саням князя Александра. Зазву-
чал спокойный голос:

– Александр Ярославич, я рад видеть тебя! Особливо в об-
нимку с татарами.

Князь Александр побледнел, но не остановил Гаврилу
Олексича. Тот продолжал:

– Княже, ты немного поспешил назвать невестой полоц-
кую княжну! Её жених, твой брат Юрий, только что упокоил-
ся на дне озера, пал в неравной схватке с татарами! Повелишь
наши головы отправить татарам в подарок? Уж отблагодарят,
не беспокойся.

Князь Александр растерянно посмотрел сперва на царе-
вича Сартака, потом, не потупив взор, поглядел на Гаврилу
Олексича и его соратников, немного помолчав, обратился
к Сартаку:

– Брат мой, сделай мне свадебный подарок, не откажи.
Сартак согласно кивнул.
– Подари мне жизни этих непокорных русичей, – продол-
жил Александр Ярославич. – Клянусь, я щедро отблагодарю
тебя за эту малость.
– Малость? – вопросил князя Сартак. – Лучшие нукеры
моего отца преследовали этих русичей. Один из них – беглый
новгородский воевода…
– Я о чем-нибудь просил тебя, царевич?
Сартак внимательно посмотрел на князя, потом на Урян-
ктая, увидел молчаливое одобрение в глазах темника, улыб-
нулся:
– Я не могу отказать тебе, брат.
Как хотелось князю Александру в праведной мести за
жизнь родного брата Юрия повелеть своим дружинникам из-
рубить и улыбающегося царевича, и татарского темника с его
уцелевшими нукерами. Куда там, нельзя даже и вида пока-

171

зать, татарина обидеть. Прав иль неправ батюшка, служа та-
тарам, – это всемогущий Господь рассудит. Но ведь не напали
татары на земли покорившегося им Новгорода. А Новоторг,
возмутившийся против них, сожгли дотла, брат Юрий почти
на глазах Александра пал в неравной битве. И не покараешь
его убийц, не пришла ещё пора. А придёт ли? Князь Алек-
сандр перекрестился, подумал, что не по своей воле поехал
он женихом к невесте брата, но как иначе привлечь полочан
на свою сторону, чтоб совместно противостоять и литвинам,
и крыжовникам, возродившимся после позапрошлогодне-
го разгрома от тех же литвинов1? В недоумении и страхе
не то, что Господин Великий Новгород – вся Русь. Может
быть и прав батюшка, что за грехи наши Господь напустил
на разъединённые русские земли татар… Попытка самого
Александра выступить супротив татар не удалась – не пошли
пока за молодым князем новгородцы. Да и родителя в недо-
брый час в Новгород принесло. А может и вовремя – ина-
че упокоиться и ему в ледяной воде вместе с братом Юрием.
С честью погиб бы… А татары тогда сожгли бы и Новгород.
И нет пока сил не то, что выступить против батюшки, не го-
воря о попытке противостоять Батыевой орде. Может лучше
покориться, сделать вид, что подчинился власти Бату-хана?
Стыдно, обидно – придёт ещё время!..

Так Александр Ярославич сделал свой выбор. Втайне
он даже возрадовался, что хвала Господу, вовремя погиб
брат, а то, появись Александров свадебный обоз в самый
разгар схватки отряда князя Юрия с татарами, то встряли
бы его оружники сдуру в рубку (разумеется, не на стороне
татар), и как ему тогда выкручиваться. Но почему так досад-
но на душе?

Сартак, переговорив, простился с Урянктаем. Он не пре-
пятствовал, когда князь Александр велел положить в сани
немногих уцелевших раненных русичей, ничего не сказал,
когда княжеские гридни соорудили поминный крест на бе-
регу у места последнего боя князя Юрия. Сартак даже весело

1. В 1237 году Орден меченосцев (почти уничтоженный к тому времени литвинами) был
объединен с Тевтонским орденом.

172

рассмеялся, когда в ответ на его вопрос, как князь Александр
накажет непокорного воеводу Гаврилу Олексича, услышал,
что быть тому вновь большим новгородским воеводою. Сар-
таку нравился молодой русский князь – не то, что его хитрый
и изворотливый отец, идущий к власти по головам своих
братьев. Царевич был удовлетворен, что согласился уступить
просьбе Александра, тем самым ещё сильнее привязав гор-
дого молодого князя к себе. Да, строптив и горд юный князь
Александр, но лучше иметь его другом, чем, как великий во-
итель Субудай, гоняться по лесам за его непокорным стар-
шим братом.

***

И написал летописец про защитников Новоторга: «… и
так поганые взяли город, убив всех – и мужчин и женщин,
всех священников и монахов. Всё разграблено и поругано,
и в горькой и несчастной смерти предали свои души в руки
Господа месяца марта в пятый день, на память святого
Конона, в среду четвёртой недели поста. И были здесь уби-
ты Иванко, посадник новоторский, Аким Влункович, Глеб
Борисович, Михаил Моисеевич. А за прочими людьми гна-
ЯелвирасоьсклрбаеевсзатбоВажсеинвысоелекотлдииачтвасаеирхсыкллюСюдечерейен,гоекрбасыкклитомриапзвупута…мё»мятВидо,олвеИыюмгнакарнтаянзьоя-
из летописей имя непокорного его сына Юрия-Георгия, чу-
дом сохранились строки в одной тверской летописи: «Взяли
Тхрваерньи,лиосуьбвилриусвскниейх лсеытноапиЯсряохс,лтаовлаь»к.оИв всё. Даже имя не со-
воспоминаниях вра-
га, в строках персидского летописца Рашид-Ад-Дина князь
Юрий Ярославич упоминается под именем Ванке Юрку1…

1. Рашид-Ад-Дин: «взяли город Кыркла (Новоторг?), коренную область Везислава (Ярос-
лава Всеволодича?), они взяли в пять дней. Эмир этой области Ванке Юрку бежал и ушёл
в лес; его также поймали и убили». Наши историки в большинстве упорно связывают это
имя с Владимирским князем Юрием Всеволодичем или признают, что «…становиться за-
труднительным определить того местного эмира (князя), который был пойман или убит».
(Д. Г. Хрусталёв «Русь от нашествия до ига», СП-г., 2008 г.)

173

ЭПИЛОГ

Смоленск

в лето 6747 (1239 год)

27 ноября
«Господь всемогущий, дай мне силы удержаться в седле,
проехать вдоль рядов готовящихся к битве смольнян. Ещё
я прошу тебя, Господи, не оставь в этой последней битве моих
верных соратников своей милостью – помилуй нас молитва-
ми Пресвятой Матери, не оставь нас, когда мы отчаиваемся!
Ты ведь Бог наш, и мы – люди Твои, протяни руку свою свыше
и помилуй нас, посрами врагов наших и оружие их притупи!
Даруй нам победу над непобедимым до сего дня страшным
недругом! – так молился про себя князь Владимир Рюрико-
вич, некогда Великий Киевский князь, а теперь вновь князь
Смоленский, двигаясь в предрассветном свете вдоль строй-
ных шеренг изготовившихся к битве смоленских ратников
и ополченцев. – Сколько же смольнян погибло в бесчислен-
ных битвах, междоусобицах, как же их сейчас не хватает!».
Владимир Рюрикович оглянулся – братенич Ростислав
Мстиславич, его верные воеводы Ивор и Меркурий следова-
ли за ним под стягом с ликом Спаса Нерукотворного. Князь
Владимир внимательно вглядывался в лица ратников, стоя-
щих вдоль его пути, видел в глазах одних решимость стоять
до конца, в других – отчаянную смелость, в третьих – страх
и отчаяние, пока вдруг не застыл в недоумении – на старо-
го князя смотрел Евпатий Коловрат, нет, не запомнивший-
ся князю умудрённый кровавым опытом храбр и воевода,
а тот безусый рязанский мальчишка, что совместно со своим
дядькой Добрынею вступил, дай Господь упомнить когда –
да почти четверть века назад, в ряды дружины Смоленского
князя Владимира…
– Княже, это Алексаша, сын храбра Евпатия, крестник во-
еводы Александра Поповича, присоединился к моим ратни-

174

кам этой весной с отцовым самострелом и с тяжёлым меш-
ком, – прозвучал голос воеводы Ивора Яволодовича.

«Молодой Ивор, – с нежностью подумал старый князь, –
прошлой весной потерял своего отца, последнего храбра
Яволода, отличился при обороне Новоторга. Божьей мило-
стью уцелел и сумел возвернуться, правда, весь израненный,
в Смоленск».

– Ну, что отрок с самострелом – ясно, а вот мешок с чем? –
улыбнулся князь. – С добычей знатной?

– С бесценной добычей, Великий княже, – серьёзно отве-
тил Алексаша. – С отрезанными татарскими ушами, по одно-
му с каждого сражённого мной недруга. С прошлого лета, как
от ран очухался, мешок всё и заполнял.

– Сколько же татар ты без ушей оставил
– До третьей сотни считал, потом сбился… – под ве-
сёлый смех княжеской свиты ответил молодой воин. –
Вспомнил, как батюшка рассказывал: татары после побои-
ща на реке Калке ушами павших русичей мешки набивали
для своего хана в дар. Не одним же татарам мешки ушами
заполнять.
– Кому же ты свой дар отправишь? – уже без улыбки спра-
вился князь.
– Как кому? Пресвятой Богородице, конечно, но толь-
ко когда сегодня набью мешок ушами поплотнее, – ответил
Алексаша.
– Под самую завязку заполнит! – уверенно произнёс Ивор
Яволодович.
– Солнце восходит, – зазвучали разговоры за спиной кня-
зя, – впервые за столько дней пробилось сквозь серую мглу…
К победе? Или к смерти? Уцелеть бы... Встретим врага у вала,
чтоб, в случае чего, успеть отступить…
– Священное писание говорит, что медлящий в бой трус-
ливую душу имеет! – твёрдо произнёс князь Владимир,
вспомнив, что эти же слова говорил и братеник Мстислав
Удатный перед столь памятной Липицкой битвой. – Братья–
смольняне, дружина моя! Сегодня нам одно из двух предсто-
ит: или добро, или зло, так приступим побыстрее! Негоже

175

ожидать врага на месте, ещё есть в наших руках сила – отве-
тим натиском на натиск! Вперёд! К победе!

Князь удовлетворённо наблюдал, как смольняне единым
порывом бесстрашно устремились на приближающиеся
со стороны леса многочисленные отряды врага, врубились
в чуть замешкавшиеся от неожиданности их ряды. Закипела
кровавая сеча. Владимир Рюрикович не мог вспомнить, ког-
да ранее его воины бились с таким воодушевлением.

Напрасно татарские нойоны бросали в бой всё новые
и новые сотни всадников – безуспешно! Татары не могли
понять, что сегодня стряслось с русичами – те сражались
не с отчаянием обречённых, как ранее во многих других бит-
вах, – они вышли сегодня с желанием не просто умереть с че-
стью, но победить, победить любой ценой! Многие смольня-
не, уже пронзённые стрелами, поражённые копьями, не
падали навзничь, а успевали перед смертью сделать ещё шаг
вперёд, поразить ещё одного супротивника. Татарские нойо-
ны и их предводитель эмир Гази Барадж не ожидали лёгкой
победы над врагом, они были готовы к кровавому противо-
стоянию, но не к такому беспощадному избиению – русичи
перемалывали в кровавой рубке уже вторую тысячу смелых
нукеров. Когда из оврагов начали возникать всё новые и но-
вые засадные сотни конных русичей, Гази Барадж, поняв, что
сегодня Великое небо не благоволит ему, повелел протрубить
сигнал к отходу. Битва у стен Смоленска завершилась.

Старый князь со снисходительной улыбкой наблюдал
за своими ликующими соратниками. Господь всемогущий,
неужто, и он когда-то был таким безрассудно смелым, ра-
довался каждой победе, стремился к новым походам? Да,
сегодня враг разбит наголову, бежал, но сколько ещё крова-
вых битв предстоит! Увы, не ему, да и не князю Ростиславу
Мстиславичу, рвущемуся возвернуться в стольный Киев, не
его молодым воеводам, не мальчишке Алексаше, сыну Евпа-
тия Коловрату, посчастливится увидеть окончательный раз-
гром татар. Были бы живы храбры, те, может, и увидели бы…
Владимир Рюрикович даже по-старчески прослезился, вспо-

176

миная лица бесстрашных воителей – Александра Поповича,
Тимофея Золотой пояс, Торопа, Добрыню Рязанича с Евпати-
ем Коловратом, Яволода Игоревича, так и не добравшегося
до Смоленска молодого князя Юрия Ярославича, всех, всех,
всех… Потом вгляделся в светящиеся победой лица воевод
Ивора и Меркурия, молодого Алексаши, сына Евпатия, сот-
ского Дмитра, смоленских дружинников Федора, Иванко,
во все иные лица. Князь Владимир счастливо улыбнулся, на-
конец-то осознав, что никогда не изведутся храбры на Руси,
ибо не дано никаким недругам погубить, изничтожить тех,
кто готов отдать жизни «за други свои, за веру, за землю Рус-
скую»!

Это была последняя битва, последняя победа Великого
князя Владимира Рюриковича.

177



Боже! Ты отринул нас, Ты сокрушил нас,
Ты потряс землю, разбил её;
Исцели повреждения её, ибо она колеблется.
Ты дал испытать народу твоему жестокое,
Напоил нас вином изумления.
Даруй боящимся Тебя знамя,
Чтобы они подняли его ради истины,
Чтобы избавились возлюбленные Твои.
Спаси десницею твоею и услышь меня!

Псалом 59

МЕЧ И КРЕСТ

ПОВЕСТЬ-ХРОНИКА
(ПОБОИЩЕ НА УЗМЕНСКОМ ЛЬДУ)

ПРОЛОГ
Княжеская усадьба Ракомо близ Новгорода

в лето 6746 (1238 год)

12 марта
Новгородский князь Александр Ярославич вторую неде-
лю не выезжал из старой полузаброшенной усадьбы. Нико-
го не принимал, особенно новгородцев. Почти не ел ничего,
не пил густой крепкий мёд. Только иногда выходил к берегам
Ильмень-озера и всматривался в тёмные ильменские воды.
Он силился осмыслить, почему новгородцы на вече не после-
довали за ним на помощь Новоторгу1, своему новгородскому
пригороду, почему не пустили его самого? Вот так же когда-то
не отправили войско на помощь его дяде, князю Юрию Все-
володичу, назначившему сбор всем русским полкам в своём
стане на болотистых берегах реки Сить. Изнемогали люди
русские от гнева Божьего, наславшего на Русь огромное та-
тарское2 войско, а из Новгорода им не было помощи, потому
что все пребывали в недоумении и страхе. А ведь говорил
пророк, что «славная война лучше постыдного мира!»
Первым прорвался к князю владыка Спиридон, радостно
поведав, что, не дойдя ста вёрст до Новгорода, татары повер-
нули назад, что Новгород сохранил Бог и «святая и великая
соборная и апостольская церковь Софии, и молитвы святых
правоверных архиепископов, и благоверных князей, и пре-
подобных монахов»…
Но к вечеру пришли страшные вести о плате за спасение
Новгорода: пятого марта татары захватили оставленный без
помощи Новоторг, убив всех – и мужчин, и женщин, всех
священников и монахов. А за теми, кому удалось бежать,
гнались до Игнатьева Креста и секли людей, как траву. Днём
раньше татары пришли к стану князя Юрия Всеволодича

1. Новоторг – современный г. Торжок Тверской области.
2. Русские летописцы того времени называли монголо-татар – татарами, ханами – всех Чин-
гизидов, участвующих в походе на запад. Этого принципа придерживается и автор.

180

на реке Сить. Русичи исполчили полки, пошли навстречу
татарам, но ничего не смогли сделать. Была жестокая битва,
и победили татары. Здесь был убит великий князь Юрия Все-
володич, и убиты были многие воины его…

Одна из десяти заповедей гласит: «Почитай отца свое-
го…», но Александру почему-то хотелось проклясть своего
отца за всё то, что он сделал для погибели земли Русской,
вступив в союз с татарами во имя призрачной власти над Ру-
сью. Но нельзя было молодому князю нарушать Божьи запо-
веди. Да ведь и отцу – тоже нельзя. И будет ли неминуемое
Божье возмездие князю Ярославу?

«Господь Всемогущий, помоги мне отмолить греховные
мысли! Пресвятая Богородица, спаси и сохрани неразумного
батюшку, наставь его на путь истинный, пока не поздно!..»

На следующий день прибыл от отца боярин Фёдор Яру-
нович с повелением направиться в Полоцк свататься к Алек-
сандре, дочери Полоцкого князя Брячислава. И сообщил, что
прежний жених молодой княжны – Юрий, брат Александра,
погиб от рук татар1.

Князь Ярослав Всеволодич вскоре пришёл и сел на престол
во Владимире, о коем так мечтал, очистил церкви от трупов,
похоронил останки умерших, а оставшихся в живых собрал
и утешил… Но потерял Киев: восставшие киевляне изгнали
из своего города княжеского наместника и небольшой отряд
новых друзей князя – татар.

Его сын Александр так и остался князем Новгородским.

1. Свою версию судьбы брата Александра, князя Юрия Ярославича, автор изложил в ранее
вышедшей повести «Храбры».

181

ГЛАВА ПЕРВАЯ

… и отдал в плен крепость Свою и славу Свою в руки врага,
и предал мечу народ Свой и прогневался на наследие Своё.

Псалом 77

Чудский берег Пейпус озера
в лето 6750 (1242 год)

3 апреля
(два дня до битвы)

Мост
Темнело. Хмурый день, так и не дождавшийся лучей хо-
лодного весеннего солнца, плавно переходил в мглистую
ночь. Полночный ветер усилился, из низких тёмных туч, за-
полонивших небо, хлопьями повалил снег, заметая и без того
засыпанную снегом Дорпатскую1 дорогу. А ведь не прошло
и двадцати лет, как этот извилистый путь, вьющийся между

1. Дорпат – город Дерпт в Эстонии, до 1223 года – русский город Юрьев.

182

непроходимыми болотами и дремучими лесами, называл-
ся Юрьевским, и вёл он к русской крепости – Юрьеву! И се-
годня по этому чудскому бездорожью в который раз месили
снег новгородские ратники, спешащие до полной темноты
достичь моста через безымянную речку, притоку реки Омов-
жи, впадавшей в Чудское, или по-чудски, Пейпус-озеро.

– Дорогу совсем замело, – боярин Домаш Твердиславич,
всесильный брат новгородского посадника Степана, повер-
нулся к следовавшему за ним воеводе Кербету, посетовал: –
Видно, не успеть нам сегодня добраться до деревушки… Как
там её? Мосте, Осте? Короче, до Моста1. Опять придётся
в поле заночевать.

– Коль в разгон пошли, нечего было все деревни вокруг
сжигать – в тепле бы заночевали, – раздражённо ответил во-
евода. – И так все возы чудским добром забиты.

– Не понять тебе, немецкая ты душа, друг Кербет… Как
там тебя по батюшке? Тедорихич что ли?.. Не понять тебе, что
ответить вражины должны за новгородское прошлогоднее
разорение. – Помолчав, боярин не к месту прибавил: – До сих
пор взять в толк не могу, немец ведь ты, а по-русски изъяс-
няешься чисто, от новгородца не отличишь. Может, правду
говорят, что родство по матери передаётся. – При этом До-
маш всё присматривался и присматривался к чертам своего
нового боевого товарища, поражаясь сходству воеводы с мо-
лодым новгородским князем: добавь небольшую бородку,
да жесткости во взоре – воистину будет сам Александр Ярос-
лавич! Кабы не схожесть чёрт, указывающая на родствен-
ность Кербета с князем Александром, то не стал бы Домаш
даже прислушиваться к его мнению.

Воевода не отвечал, да и как объяснишь, каким злым ветром
его, благородного рыцаря Герберта фон Буксгевдена (извест-
ного на Руси под искажённым именем Кербет) занесло в ряды
русских ратников, нещадно грабящих земли его же родного
дядюшки епископа Германа. Воистину, неисповедимы пути
Твои, Господи! С одного стороны, батюшка его – благород-
ный рыцарь Теодорих (младший брат Дерптского еписко-
па Германа фон Буксгевдена), а с другой стороны, матушка

1. Имеется в виду современная деревня Моосте в Эстонии.

183

Мстислава – дочь бывшего Псковского князя Владимира
Мстиславича, стало быть, и он – Ростиславич по материнской
крови, внучатый племянник великого воителя Мстислава
Мстиславича, прозванного Удатным (не в честь ли дядюшки
и матушку назвали?)… Но как это объяснить самоуверенно-
му брату новгородского посадника? Ведь у того целью, если
не жизни, то нынешнего похода уж точно было только одно:
разорение и без того небогатых чудских деревень, заполнение
награбленным добром всё большего числа повозов1, отягоща-
ющих их почти трёх сотенный отряд, а уж никак не постав-
ленная князем Александром Ярославичем задача – разузнать
безопасные подходы к Дерпту, то есть по русски – Дорпату,
да выяснить, где находятся отряды епископа Германа. Боярин
и сторожи2 разослал только после его, воеводы, очередного
настояния. Подумаешь, возомнил брат посадника себя вели-
ким воителем, да и то потому, что когда–то в походе вместе
с тогда ещё новгородским князем Ярославом Всеволодичем
(отцом князя Александра) на берегах речки Омовжа Домаш
Твердиславич затупил свой меч, рубя бегущих немцев3.

Воевода в свою бытность благородным рыцарем Гербер-
том фон Буксгевденом, полтора года назад у стен Изборска
тоже видел сотни бегущих, только псковичей, но не тупил
свой меч о спины бегущих русичей – не рыцарское это дело.
Пусть кнехты да союзные ливы охотятся за наголову раз-
громленными врагами. Кербет не понимал, как случилось,
что епископ Герман и нынешний ландмейстер4 Дитрих фон
Гронинген не пришли на помощь малочисленному отряду,
защищающему Псков, скоро уже как месяц изгоном взятым
войском князя Александра (при его, Кербета, самом актив-
ном участии!), почему бросили на произвол судьбы отряд
кнехтов, окружённый в Изборске? Неужто татары так сильно
потрепали силы Ордена5 во время своего прошлогоднего по-

1. Повозы – возы, телеги.
2. Сторожа – разведка.
3. Имеется в виду битва на реке Омовже в 1234 году. Новгородцы наголову разгромили
немцев, часть рыцарей утонула в реке, описание битвы много позже стало «калькой» для
позднейшего описания в летописях «Ледового побоища».
4. Ландмейстер (по немецки) – то же, что магистр земли, в данном случае – Ливонии. Хох-
мейстер – верховный магистр.
5. Ландмейстер Германии фон Поппе (Тевтонского ордена), в битве под Лигницей в апреле
1241 года был тяжело ранен.

184

хода в польских землях, что все силы из Ливонии пришлось
им на подмогу отправить? Или правдивы слухи о восстании
пруссов, о разрушении десятков орденских замков?

Кербет печально улыбнулся, в который раз вспомнив на-
ставления дядюшки-епископа: «Рыцарь, который защищает
свою душу доспехами веры, подобно тому, как облекает своё
тело в кольчугу, и впрямь есть рыцарь без страха и упрёка.
Вдвойне вооружённый, он не боится ни демонов, ни людей.
Конечно, тот, кто желает умереть, не боится смерти. И как
бы побоялся умереть, или жить тот, для кого жизнь – Хри-
стос, а смерть – вознаграждение? Вперёд же, рыцари, и ра-
зите с неустрашимой верой врагов Христа, с уверенностью,
что ничто не может лишить вас милости Божией!». Позже
он узнал, что епископ Герман пересказывал ему тогда слова
Святого Бернара Клервосского. Но, чем больше Кербет на-
ходился среди русичей, тем чаще относил к своих бывшим
боевым товарищам гневные слова того же Святого Бернара,
сказанные, правда, не о крестоносцах, а о мирских рыцарях:
«Сражаетесь за самые пустые вещи, такие как безрассудный
гнев, жажда славы или вожделение к мирским благам…».
Non militia sed malia1.

Юный Герберт фон Буксгевден был свободолюбив, слиш-
ком любил столь ненавидимые Святым Бернаром охоту
и шахматы, не чурался женщин, и свои рыцарские шпоры за-
служил на поле боя с литовцами. Молодого рыцаря никак не
прельщали три из четырёх обетов, дающие ему тогда право
вступить в братство рыцарей Меча: безусловное послуша-
ние орденскому начальству, обет целомудрия, обет бедности
(а ведь каким успешным могло быть его продвижение вверх
благодаря родству с дядьями – Рижским2 и Дорпатским епи-
скопами!). Что касается четвёртого обета – посвятить всю
свою жизнь на борьбу с неверными и язычниками, – то его
можно было выполнять и в составе рыцарей наёмной дру-
жины епископа Германа под знаменем с родовым гербом фон
Буксгевденов (а не вешать навечно свой гербовый щит с ам-
бразурным шевроном в орденской церкви, вступив в орден –
сперва рыцарей Меча, потом и в Тевтонский).

1. «Не воинство, а зло» (латин.)
2. Рижским епископом был родной брат епископа Германа – Альберт фон Буксгевден.

185

Пресвятая Дева Мария, он ещё смеет удивляться, что злой
рок занёс его в русские полки! В который раз Кербет зло по-
мянул ту прошлогоднюю битву венгров с татарами, ведь если
бы не татарский аркан, то не изменилась бы так круто его
рыцарская судьба…

Копыта воеводского коня застучали по деревянному на-
стилу неширокого мостика через реку, уже завиднелись
убогие хаты деревушки Моосте. Туда и устремились толпой
обуреваемые жаждой добычи новгородцы. Кербет презри-
тельно проводил их взором, подумал, что на месте орден-
ского комтура (если бы братья-рыцари пришли на помощь
дядюшке Герману) он бы расположил десяток-другой копий1
вот за теми домишками, арбалетчиков – за близлежащими
кустами, а эстонских и ливских (по-русски – чудь) союзни-
ков пустил на добивание бегущих. Воевода затряс головой,
в который раз осознавая, что давно пора понять: отныне
он должен преданно служить князю Александру, быть вер-
ным клятве, данной на берегах далёкой венгерской реки
Шайо, или, как её называют русские – Солёная…

Случилось так, как воевода предполагал: из-за убогих изб
выехали и, выстроившись в ряд, чётко держа строй, устреми-
лись на оторопевших новгородцев конные всадники в белых
и серых плащах с чёрными крестами на щитах, сопровожда-
емые многочисленные пешими кнехтами, из кустов в новго-
родцев полетели короткие арбалетные стрелы. Появились
и союзники – ливы, по русски – чудь, среди которых были
и воины в серых плащах с Т-образными2 крестами на щитах
(плохи же дела у братьев-рыцарей, коль, даже «полубрать-
ев», занимающихся обычно орденским хозяйством, броси-
ли в бой!), укрывавшиеся в окрестных оврагах, устремились
к мосту, окружая растерявшееся новгородское воинство.
У взметнувшегося стяга воевода собрал с полсотни ратни-
ков, остальные… лучше бы Кербету не видеть такого срама:
передовые две сотни, отсеченные рыцарями и кнехтами, пы-
тались добраться до окрестного леса, усеивая грязно-серый

1. Копье – подразделение, состоящее из рыцаря, оруженосца и нескольких кнехтов.
2. Чёрный половинчатый крест – «крест святого Антония».

186

снег окровавленными телами своих товарищей, поражаемых
копьями тяжеловооружённых рыцарей и острыми стрелами
орденских арбалетов. Мимо промчался скакун Домаша Твер-
диславича, а сам незадачливый боярин, пронзённый двумя
стрелами, зацепившись одной ногой за стремя, волочился
по окровавленному снегу, стуча головой в залитом кровью
подшлемнике по рытвинам изъезженного тракта.

Тело боярина новгородцы успели перехватить, броси-
ли кулём на повоз, и, повинуясь Кербету, отгородились пе-
ревёрнутыми повозами (прощай богатая добыча – жизнь-то
дороже!) от приближавшихся рыцарей, и, укрываясь от ар-
балетных стрел за несколькими оставшимися повозами,
поспешили к мосту. Союзнички так и не рискнула напасть
на ощетинившихся копьями отходящих новгородцев, огра-
ничилась стрелами. К счастью для русичей, стрелы ливов
не пробивали насквозь щиты и доспехи (не то, что болты ар-
балетов кнехтов), да и защищённые дедовскими кольчугами
и деревянными щитами ополченцы не стремились схватить-
ся с новгородцами врукопашную. Пока подоспевшие кнехты
оттаскивали с дороги перевёрнутые и опрокинутые повозы
(попутно деля захваченную добычу), освобождая путь для
конных воинов, отряд Кербета успел перейти на другой берег
реки и поджечь мост. Орденские рыцари не рискнули ломать
ноги своих скакунов, пробираясь сквозь густой кустарник
и переходя реку по засыпанным снегом берегам. Из отряда
«трёх по девяносто»1 новгородцев уцелело менее сотни. Реч-
ку с тех пор прозвали Русская.

Деревня Изменка на Узмени
Князь Александр Ярославич всё не мог уснуть, хотя по-
сле разведывания новгородского берега озера сил, казалось,
осталось лишь, чтоб добраться до своей походной постели
из нескольких охапок сена да меховых тулупов вместо одеял
в уцелевшей от разграбления избе в деревушке на чудском

1. В новгородских и псковских летописях был счёт воинов по – «девяносто», «три по девя-
носто» и т. д.

187

берегу озера. Один Господь ведает, как называется по мест-
ному эта деревня1, язык сломаешь, выговаривая чудское на-
звание, а псковичи называли её Изменка, за злым именем
скрывая свою досаду за потерянные не столь давно земли.
Ныли ноги – попробуй, походи в меховых сапогах по взды-
бившемуся у берега льду и по засыпанным снегом прибреж-
ным камням, выбирая место для грядущей сечи. «Какая здесь
битва, о чём ты, княже? На Дорпат вслед за Домашём спе-
шить надобно! – призывали рвавшиеся в бой ретивые нов-
городские воеводы. – Немец ослаб, его ещё прошлой весной
татары под Лигницей изрядно потрепали». Брат Андрей, ко-
торый впервые был в походе против немца (не считая захва-
та изгоном Пскова), как и псковичи, помнящие свой не столь
давний разгром под Изборском, тогда тихо молчали. Алек-
сандр улыбнулся, подумав, что он с трудом передвигался
по берегу озера, а каково будет вражеской коннице и пехоте?
Да и где немцу взять овес и сена для прокорма коней? Дерев-
ню на новгородской стороне озера не зря назвали Пнёво2 –
местные жители не любили корчевать на берегу пни.

Князь со своим большим3 воеводой Гаврилой Олексичем,
излазив всё побережье вокруг Пнёво, облюбовал залив в по-
прище наполдень от деревни: неровный, покрытый огром-
ными валунами и сухим камышом берег – здесь встанет
большой полк. В сотне шагов от берега начинался наполови-
ну вырубленный сосновый бор – место, где за полками пра-
вой и левой руки укроются татары с одной стороны, и конная
дружина брата Андрея с другой. Там же встанет и дружина
самого князя. Без малого год прошёл с последней его встре-
чи с татарским ханом Батыем, но до сих пор помнятся хан-
ские слова: «Мой наставник великий воитель Субудай-Бага-

1. Сейчас – это эстонская деревня Мехикорма.
2. Автор согласен с немногочисленными историками, считающими, что Ледовое побоище
происходило в самом узком месте Теплого озера (расположенного между Чудским и Псков-
ским озёрами) – Узмени, между деревнями Мехикорма и Пнёво, Чудская рудница. Данная
версия существенно отличается от традиционной версии места и хода сражения. (Топони-
мика данного места битвы: Узмень – деревня Изменка (Мехикорма), Вороний Камень – как
писал в воспоминаниях академик М. П. Тихомиров, что юго-западнее деревни Чудская Руд-
ница (кровь чуди!?) по словам местных жителей «до 1921 г. на поверхности воды выделялся
большой валун, который рыбаки называли Вороньим Камнем. Валун был взорван рыбака-
ми для свободного судоходства. Эстонское название д. Пнёво – Киёви (эстонское «киви»
означает камень) – возможно там было урочище «Вороний камень»).
3. Большим воеводой – главным воеводой.

188

тур всегда наперёд знает место и время каждой своей битвы,
всегда…».

– Княже, вон тот огромный валун, что на три сажени тор-
чит над озером… над ним вороньё кружит – видишь?.. Этот
валун, говорю, рассечет наступающих на нас клином нем-
цев, – продолжил княжьи мысли Гаврила Олексич. – Я вижу,
княже, ты в мыслях уже пристроил наши полки, озираешься
по сторонам – ищешь место для своей дружины?

Князь подумал, что повезло ему с большим воеводой, без
слов друг друга понимают, невольно улыбнулся:

– Чего гадать, воевода? За Большим полком поставлю.
А свой стяг водружу на том камне, где полно воронья.

– И назовут потомки битву – сеча на Узмени у Вороньего
камня!

– Не торопись воевода, ещё вилами на воде писано, где
на самом деле брань будет, одного того, что приглянулось
нам это место, мало, сюда ещё и немца привести надо.

Гаврила Олексич смотрел на своего князя и не узнавал.
Куда делся тот молодой отчаянно смелый князь, не так давно,
не раздумывая, бросившийся малыми силами на лагерь свеев
на берегу Невы, и чуть не сложивший там свою голову? И двух
лет не прошло. И как ныне тщательно Александр выбирает ме-
сто грядущей битвы, и не для того, чтобы спасти жизни своих
ратников, а для того, чтобы победить, причём, победить любой
ценой! Жизнь выучила, да и батюшка особливо. И реки крови,
и своей и чужой, князя ныне не остановят…

Александр взглянул на воеводу – горд, смел, но прямоду-
шен, вот это и пригодится – не уступит никому Гаврила Олек-
сич своего места во главе Большого полка, и просить не надо.
А кто лучше Гаврилы поведёт новгородцев на предопреде-
ленную им князем неминуемую погибель? Им главный удар
немца держать, в надежде, что княжьи дружины на помощь,
не медля, придут. Ан нет! Увязнуть «железный» полк немцев
в рубке должен, до повозов, что за новгородцами поставим,
добраться. Это сейчас говорится, что подкрепит князь свои-
ми оружниками изнемогающих в битве ратников. Ещё чего!
Сперва вражеские крылья конные оружники подрубать бу-
дут, только потом «свинью» немецкую окружать. Ну, поля-

189

жет половина новгородцев – чья вина? Большой воевода вер-
ховодил Большим полком, с него и спрос…

Гаврила Олексич прервал княжьи мысли:
– Мелководье здесь, в холодную зиму вода до дна промёр-
зает, лёд крепкий, не провалится. Зря Домаша с новгородца-
ми в разгон отправили, хорошо бы у Пнёва и исполчиться,
немца встретить.
Князь улыбнулся. Подумал: попробуй не пошли рвущих-
ся пограбить Дорпатские земли новгородцев – себе в убыток;
попробуй урезонь голосящего, чуть что не так, Домаша Твер-
диславича! Но что–то подсказывало князю: как говорится,
«не с шерстью, а остриженным» возвернётся передовой от-
ряд. А немца к месту грядущей битвы ещё заманить надо –
для этого он отряд Домаша в разгон и отправил.
– Не перебежит ли твой новый воевода Кербет к немцам,
по отцу-то он братенич1 епископа Германа? – озабоченно
спросил большой воевода.
– Не должен, друг мой Гаврила Олексич, не должен, крест
он на верность троекратно целовал. Меня другое беспоко-
ит – не разгрызся бы он с Домашом? Ты ведь сам не хуже
меня знаешь –невозможно убедить крикливого посадничье-
го братца!
Про то, что литовский князь Миндовг не ответил на при-
зыв совместно выступить против немца, нарушив прошло-
годние обещания, и про то, что литовские шайки начали раз-
бойничать на новгородских границах (о чем три дня назад
князю поведали перепуганные гонцы из Новгорода) князь
Александр сохранил ото всех в тайне. Главное – победить
немца, а с литвой он позже разберётся!
Уснуть Александру Ярославичу в ту ночь так и не уда-
лось – возвратился передовой отряд Домаша Твердиславича,
вернее, воротилось менее сотни израненных ратников, ведо-
мые воеводой Кербетом, а бездыханное тело самого Домаша
привезли на последнем уцелевшем повозе.

1. Братенич – племянник (древнерусск.)

190

– Прости, князь, не смог я переубедить твоего боярина!
Так Домаш и сказал: не дело ему, знатнейшему новгородско-
му боярину, немца, то есть меня, слушать… – взволнован-
но рассказывал Кербет. – Добычи всё более хотелось, да всё
и бросили, от немцев драпая.

– Плохие вояки новгородцы, воевода?
– Не сказал бы, Александр Ярославич, как орденские ры-
цари и арбалетчики ударили по нам, то свою сотню я быстро
пристроил, повозами отгородился, за речку отступили, мост
подожгли. Да и примкнувшие уцелевшие ратники из отряда
Домаша со злости умело от чуди отбивались.
Князь Александр помолчал, сделал несколько шагов
по избе, потом обратился к воеводе:
– Что бы ты сделал, брат Кербет, на моём месте? Отступил
к Пскову или двинулся навстречу немцам?
– Ни то, ни другое. Зачем ратников по снегам бегавши из-
матывать? Перед битвой сил набраться надобно. Место для
боя поблизости искать надобно. И думать, как орденско-
му войску успешно противостоять. Чтоб не случилось, как
с псковичами под Изборском…

Изборск
в лето 6748 (1240 год)

16 сентября
(год, шесть месяцев и двадцать дней до битвы)
Первые лучи ещё тёплого осеннего солнца засверкали
на куполах деревянной церквушки Рождества Богородицы,
заиграли на золотых листьях берёзовой рощи, окаймляющей
крутые берега Лебяжьего1 озера и реки Смолки, засверкали
в чистейших прозрачных родниках, истекающих из недр Же-

1. Лебяжье – сейчас Городищенское озеро, где на высокой мысу, образованным берегом озе-
ра и впадающим в него ручьём, первоначально ( до начала ХIV века) находилась крепость
Изборск.

191

равьей1 горы, осветили тёмные, покрытые мхом и сложен-
ные из огромных валунов стены, потемневшие от времени
деревянные заборала Изборской крепости, посеребрили ко-
пья, шеломы и доспехи псковской рати, исполчившейся на
краю Шибалицы – поля, на котором в течение уже почти
четырехсот лет схватывались (то есть «сшибались», откуда
и название поля) защитники крепости с бесчисленными вра-
гами. Только в сей раз, псковичи пытались отбить крепость
от захватившего её неделю назад Ярослава Владимировича2,
некогда смелого русского князя-воителя, а ныне – верного
слуги и сродственника Дорпатского епископа (Мстислава,
сестра Ярослава, замужем за братом епископа Германа – Тео-
дорихом). Князь Ярослав хитростью проник за стены крепо-
сти, бывшей когда-то его отчиной, и, запустив через потай-
ной ход в стене орденских кнехтов, выбил псковский отряд
из Изборска. И вот уже псковская рать, ведомая посадником
Гаврилой Гориславичем, у стен города.

– Полки пристроились, Гаврила Гориславич, не ударить
ли по немцам? – тревожно вглядываясь вдаль, произнёс боя-
рин Фёдор Влоункович. – Нам не впервой княжича Ярослава
из Изборска изгонять. Семь лет назад победили, да и немцев
на реке Омовже без числа положили, и сегодня…

– Да не спеши ты, боярин. Сторожи донесли, что немец
силён, помимо юрьевцев, медвежане и вельядцы подошли,
и крыжовники с белыми крестами на красных стягах3. Ох,
не надо было спешить без новгородцев выступать, – озабо-
ченно ответил посадник.

– Не боись, немец слаб, его не столь давно литвины раз-
громили, – натужно улыбаясь бросил боярин Твердило
Иванкович.

– Молчи, Твердило, не вспоминай свой позор! Позабыл,
как погнавшись за богатой добычей, совместно с немецким

1. Жеравья – Журавлиная гора.
2. Ярослав Владимирович – сын Псковского князя Владимира Мстиславича, брата Мстис-
лава Удатного.
3. Юрьевцы и медвежаны – отряды епископа Германа из Дорпата (Юрьева) и Медвежьей
головы (г. Оденпе), тевтонские рыцари из Вильянди (замок Феллин); датские крестоносцы
носили белые кресты на красном поле на одеждах и щитах.

192

магистрой две сотни отборных ратников на Литву повёл1,
и с десятком уцелевших беглецов вернулся. – Гаврила Гори-
славич отмахнулся от Твердилы Иванковича. – Помалкивай,
не зли. Да и немец уже другой.

Боярин насупился, и отъехал к своему конному отряду.
Гаврила Гориславич огляделся по сторонам: за ним за ред-
кой цепью стрельцов ощетинилось копьями чело большого
полка, по левую руку стояли ратники Фёдора Влоунковича,
по правую – конники Твердилы и отряд пеших псковичей.
Большую часть стрельцов посадник поставил напротив из-
борских стен, прикрываясь от отряда князя Ярослава, засев-
шего в крепости.
Напротив, на холме, мелькнул стяг воинственного старца
Германа фон Буксгевдена – восьмой десяток пошёл престаре-
лому Дорпатскому епископу, а всё ещё держится в седле! Своих
ратников епископ поставил супротив правого крыла пскови-
чей, «красные щиты» (датчане) противостояли Фёдору Влоун-
ковичу, а супротив большого полка, помимо пеших кнехтов,
строились клином, то есть «кабаньей головой», конные рыца-
ри в белых и серых плащах с чёрными крестами (правда, по-
падались и позабытые красные кресты с мечами, напоминаю-
щие о сгинувшем в литовских лесах и болотах братстве ордена
Меча): пятеро в первом ряду, семеро – во втором, и дальше –
всё расширяясь и расширяясь, образуя ощетинившееся копья-
ми чудовище, медленно наползавшее на псковичей.
«Неужто немец бросит конницу на острые копья пско-
вичей? – подумал Гаврила Гориславич. – Отобьемся, лишь
бы строй сохранить…»
– Эх, дяденька, надо было новгородцев подождать, без них
в поход не выступать, – озабоченно молвил подъехавший по-
садничий братенич, герой недавней битвы на реке Неве2, –
сотский Савва (он приехал к дяде в Псков подлечиться после
сражения, а угодил из огня да в полымя).

1. В 1236 год псковский отряд участвовал совместно с орденом меченосцев в крестовом
походе на Литву, приведшем к трагической (для крестоносцев и псковичей) битве при Са-
уле (Шауляе). Погиб магистр Вольквин фон Наумбург и почти все братья-рыцари ордена
меченосцев.
2. Имеется в виду Невская битва 15 июля 1240 года.

193

– Ждать нам не пристало, пока новгородцы залечат раны
после последней битвы со свеями, поспешать надо, – ответил
Гаврило Гориславич.

– Поспешили – людей насмешили, и всеми стрельцами на-
добно прикрыться было от крыжовников, сокрушим немца,
тогда и Изборск отобьём, а не побьем…

– Раскаркался ты, Саввушка, и без тебя тошно... Посмо-
три, куда направился отряд Твердилы! – схватился за голову
посадник, увидев, как Твердиловы конные оружники напра-
вились к радостно встречающим их ратникам Дорпатского
епископа, ослабив правое крыло псковичей.

– Куда, куда, к немцам переметнулся, проклятый Иуда!
Ой, плохо дело! Сколько наших погубит своею изменою! Как
ножом в спину!

Предательство Твердилы Иванковича внесла расстройство
в исполчившееся для битвы псковское воинство, вынудило
большой полк изогнуться, чтобы усилить правое крыло и при-
крыться от ринувшихся вперёд епископских ратников, стре-
мящихся отрезать псковичей от озера. В это же время клин
братьев-рыцарей в конном строю, увидев разрыв в порядках
псковичей, ринулся вперёд, разметал передовых псковских
стрельцов и с ходу врезался в расстроенные ряды большо-
го полка. Первые шеренги хорошо вооружённых псковичей
не выдержали натиска врага, не выстояли против держащих
строй рыцарей, почти всё пали в беспощадной рубке. А когда
орденское войско добралось до стоящих в задних рядах опол-
ченцев, то псковичам стало совсем худо – конные рыцари
рассекли псковичей надвое, и сразу же разлились двумя оги-
бающими волнами, давая дорогу конных кнехтам с арбалета-
ми. Арбалетчики спешились, и вот уже начали стрелять сво-
ими короткими стрелами в спины оторопевших псковичей.
Ратники Фёдора Влоунковича, составляющие левое крыло
псковичей, успешно отразившие к тому времени натиск дат-
чан, были вынуждены прекратить преследование, и большую
часть воинов направить на помощь гибнущему большому
полку. Рыцари дерптского епископа со своей стороны смяли
отряд пешцев и начали окружение псковского воинства.

194

Герберт фон Буксгевден, скакавший крайним в третьем
ряду орденского воинства (он и несколько рыцарей епи-
скопской дружины решили сражаться в боевых порядках
«кабаньей головы»), приведённого ландмаршалом Вернером
фон Наумбургом (другом и соратником Герберта по схват-
кам с литовцами), уже давно дрался мечом, оставив своё ко-
пьё в теле третьего сражённого им русича. Куда псковичам,
особенно нарушившим строй, противостоять тевтонскому
клину! Недаром братья-рыцари, поступаясь даже молитва-
ми, долгими часами, загоняя своих тяжёлых боевых скаку-
нов-декстрариев1, отрабатывали умение держать строй, чтоб
единой силой, единой волей разить любого врага, хоть сара-
цинов, хоть язычников.

Хорошие воины псковичи, отважно встретили рыцарей,
но нет ещё силы, способной противостоять железному по-
рядку орденского войска! Прорубились сквозь большой полк
русичей, выпустили на разбегавшихся псковичей помимо ар-
балетчиков и союзных ливов. Не дело благородному рыцарю
марать свой меч о драпающую чернь, иное дело – схватиться
с приближавшимися вражескими оружниками, попытавши-
мися переломить ход битвы .

Подоспевший оруженосец вовремя вложил в руку Гербер-
та новое копьё, и вот, повинуясь отрывистой команде фон
Наумбурга, он и с десяток братьев-рыцарей, сопровождае-
мые оруженосцами, сариентами2 и кнехтами, ровной шерен-
гой устремились навстречу псковским конным ратникам.
И когда до схватки оставалось несколько мгновений, уже
можно было разглядеть цвет глаз приближавшихся врагов,
развернувшиеся кнехты-арбалетчики выпустили свои тя-
жёлые стрелы по псковским всадникам. Не важно, что толь-
ко с десяток стрел пробили блистающие на солнце брони
псковичей, да и столько же поразили русских скакунов, глав-
ное, что враг опешил, замедлился. Рыцари опустили длинные
копья, золоченые шпоры ускорили ровный бег боевых коней,
арбалетчики ещё раз выпустили стрелы. Рыцарь Герберт

1. Декстрарии – боевые кони, на которых рыцари сражались, в отличие от походных коней.
2. Сариенты (сержанты) – средне вооружённые рыцари, члены ордена недворянского про-
исхождения, в отличие от братьев-рыцарей носили серые плащи, такие же кресты, как
и рыцари, а не «Т-образные» (как у «полубратьев»), как ошибочно рисуют некоторые ху-
дожники и утверждают отдельные учёные.

195

с довольной усмешкой увидел, как отдельные псковичи на-
чали разворачивать коней, схватился с вырвавшимся вперёд
псковским воеводой в позолоченном доспехе, щитом игра-
ючи отразил удар копья, а вот русский воевода замешкался,
и копьё Герберта, пробив кольчугу, поразила того в шею.

Сотский Савва, пытавшийся совместно с последней за-
пасной сотней Гаврилы Гориславича отразить прорыв нем-
цев, чудом успел прикрыться щитом от летящей в лицо арба-
летной стрелы, ударом копья вышиб из седла одного рыцаря,
схватился со вторым, когда услышал горестный крик, пере-
ходящий в стон: «Гориславича убииилиии!..». Повернувшись,
он увидел, как его дядька падал с коня, схватившись за шею,
а сразивший посадника немецкий оружник с гербом семей-
ства Буксгевденов на щите торжествующё вздыбил свое-
го скакуна. Савва устремился было, чтобы покарать врага,
но куда там – один самострельный болт, пробив кольчугу и
вонзившись в плечо, вышиб его из седла, ещё два завалили
его коня.

Сеча заканчивалась. Немногие псковичи, оторвавшиеся
от немцев, отчаянно хлестали своих коней, стремясь спа-
стись, а остатки псковских дружин, прижатые к высокому
озерному обрыву Жеравьей горы, отчаянно рубились с на-
седавшими немцами и крыжовниками, и отступали, устилая
землю своими телами. Раненный Савва, сумевший скатиться
с обрыва и чудом уцелеть, взглянул наверх. Шум битвы за-
тих. Последние уцелевшие псковичи сложили оружие. А не-
когда кристально чистые Жеравьи родники, всегда яхонтами
и самоцветами сверкающие в солнечных лучах, в тот день
багровыми и мутными потоками стекали в Лебяжье озеро,
заполняя его кровью павших в битве псковичей.

***
Через три дня после Изборской битвы Герберт фон
Буксгевден подъехал к Пскову. На телеге, в гробу, лежало тело
Гаврилы Гориславича. Не по-рыцарски было бросать на корм
воронью тело храброго, но несчастливого посадника. За-
мок-Кром, где укрылись остатки разбитого псковского воин-

196

ства, был осаждён отрядами епископа Германа и его верного
союзника князя Ярослава Владимировича. Куда направить
свой путь? Рыцарь был уверен, что епископ, как и дядька по
матери – князь Ярослав, не одобрят его намерение с честью
похоронить павшего врага, и решение было одно: конечно
к тётушке Евпраксии, игуменье в завеличском1 храме Иоанна
Предтечи, её молитвами ставшем сердцем монастыря.

Сама игуменья когда-то носила в миру имя Евфросинья,
была дочерью полоцкого князя Рогволода Борисовича, и во-
лею злой судьбы стала второй супругою псковского князя
Ярослава Владимировича. Семейная жизнь не сложилась,
её супруг в очередной раз разгрызся с псковичами, в 1232
году князь Ярослав был опять изгнан из Пскова, вернулся
к немецким сродственникам, и к своей первой жене-немке.
Сделавшись вдовой при живом муже, бездетная Евфросинья
обратилась к подвигам благочестия и приняла монашеский
постриг с именем Евпраксия.

Герберт в детстве вместе с матушкой Мстиславой неодно-
кратно навещал свою тётушку, сохранил о ней самые лучшие
воспоминания. И вот сейчас рыцарь и его немногочислен-
ные спутники проехали вдоль берега реки Великой и при-
близились к невысокому розовому трёхглавому храму, чудом
уцелевшему среди разграбленных и сожжённых домов пско-
вичей. Каково же было удивление молодого рыцаря, когда
Евпраксия в сопровождении нескольких монахинь и рыдаю-
щей молодой девушки встретила его у монастырских ворот.
Он только мельком взглянул на девушку – стройная фигур-
ка, молодоё заплаканное, но всё равно привлекательное зе-
леноглазое личико, русые волосы заплетены в густую косу.
На голове – узкий серебряный венчик, на плечи поверх пла-
тья наброшен парчовый плащ с серебряной заколкой в виде
цветка, на ногах красные кожаные сапожки.

Герберт соскочил с коня, преклонил колени перед игуме-
ньей. Матушка Евпраксия трижды перекрестила его, обняла
по-матерински, промолвила, печально улыбаясь, что ждала
его, добавила, что Герберт привез для последнего упокое-
нья тело своего тестя. Тут уже и рыцарь, и молодая девуш-

1. Завеличье – часть города на противоположном Крому берегу реки Великой.

197

ка растерянно посмотрели сперва на Евпраксию, потом друг
на друга.

– Настасьюшка, неисповедимы пути Господни, – обрати-
лась игуменья к девушке.

– Я Пречистую Богородицу молить буду за здоровье бла-
городного рыцаря, привезшего с кровавого Изборского поля
тело батюшки, – прозвучало в ответ. Потом Настасья про-
должила: – И ещё более молить Господа, чтобы тот покарал
страшной смертью его убийцу.

– Я сразил Гаврилу Гориславича в честном бою, – незамед-
лительно ответил Герберт, про себя подумав: какие молитвы
окажутся сильнее – за его здравие или за погибель?

Настасья побледнела, схватилась за грудь, и, потеряв со-
знание, стала медленно опускаться на землю. Упасть она
не успела – рыцарь подхватил её под руки.

Девушка очнулась уже в келье Евпраксии. Со стороны
храма доносилось пение монахинь – шло отпевание её отца.
Рыцаря Герберта уже не было. Игуменья сидела возле Наста-
сьи, занявшёй её скромноё ложе.

– Матушка, как ты могла допустить такое, что я стану су-
пругой убийцы моего отца? – взмолилась девушка. – Это не-
возможно, только чудо великое должно случиться…

Икона Спаса Нерукотворного, висевшая над ложем, нео-
жиданно озарилась от засиявшей яркими лучами свечи лам-
пады, висевшей перед ликом Христа.

Евпраксия с нежностью посмотрела на Настасью.
– О, воистину чудо предивное! – растерянно промолвила
девушка. Потом посерьезнела и изрекла: – Вот если твой, как
его… Кербет... мой родной Псков от недруга освободит, вот
только тогда…
Игуменья перекрестила Настасью. Потом произнесла:
– Обеты, Настасьюшка, надобно будет выполнять… –
Настоятельница долго молчала, потом произнесла: – Икона
Спаса пусть висит у моего гроба, проследи, недолго ждать
осталось…
Свет от лампады стал ещё ярче.

198

Прошло ещё три дня. Сторонники Твердилы Иванко-
вича открыли епископу Герману и вовремя подоспевше-
му вице-мейстеру ордена Андреасу фон Вельвену ворота
Пскова. Князь Ярослав Владимирович попытался покарать
своих давних недругов, ранее неоднократно изгонявших кня-
зя из Пскова, но епископ Герман (после длительных уговоров
своего племянника Герберта) позволил тем уйти с семьями
в Новгород.

Чудский берег озера, Мехикорма (Изменка)
в лето 6750 (1242 год)

4 апреля
(день до битвы)
Светало. Холодный северный ветер в клочья разметал
ночные тучи, развеял ещё тёплый пепел от догоравших до-
мов деревушки Мехикормы.
– Ваше преосвященство, мы опоздали – русские успели
отойти на свой берег озера, – так ландмаршал ордена, а по
совместительству и вильяндский комтур Вернер фон На-
умбург обратился к Дорпатскому епископу Герману фон
Буксгевдену, рукой указывая по направлению к видневшим-
ся на льду в самом узком месте Пейпус-озера новгородским
полкам. – Велите атаковать, и да поможет нам Пресвятая
Дева Мария!
– Атаковать немедля? – епископ с сомнением покачал го-
ловой. – Не отдохнувши и не подкрепившись после ночи
пути по замёрзшим болотным кочкам, сквозь лесные зарос-
ли? Не собравши в единый кулак все наши силы? Русских,
как сообщили пленные, немногим более трёх тысяч. Сын
мой, я не поведу наши полки на верный разгром!
Фон Наумбург расхохотался:
– Дорогой епископ, мы же полтора года назад вместе
были в битве под Изборском, видели горы тел изрублен-

199

ных русских. У меня в хоругви три сотни закованных в же-
лезо бойцов1 и сотня арбалетчиков, не считая отрядов ли-
вов. Под вашими знамёнами чуть менее сотни всадников
и четыре сотни пеших. Зачем поджидать пять-шесть сотен
трусливых дерптских горожан-ополченцев, способных
только грабить трупы, и сотню-другую датчан-крестонос-
цев? Ударим и рассеем русских одним ударом!

– Друг мой, разгром передового отряда русских вскружил
вам голову.

– Да, ваше преосвященство, вскружил голову, и ещё более
взбодрил, вдохновил моих рыцарей к новым победам!

Епископ снисходительно смотрел на разбушевавшего-
ся маршала. Он прекрасно понимал, что за его стремле-
нием к битве стоит не трезвый расчёт, а жажда славы, и
ещё более – желание возродить распушенный папой пять
лет назад Орден Братьев воинства Христова2 (не зря Вер-
нер фон Наумбург приходился родным племянником по-
следнему мейстеру ордена рыцарей Меча Волквину фон
Наумбургу), надежда после победы отделиться от власти
Ордена Святой Девы Марии, навязанной тогда волею Ве-
ликого Понтифика3. Герман не жаловал и нынешнего ви-
це-ландмейстера Андреаса фон Вельвена, стремящегося на
равных говорить с ним, с епископом, уже третье десятиле-
тие несущим истинную веру Христову диким язычникам.
Епископ прошлой зимой изо всех сил противился отсылке
значительных сил братьев-рыцарей во главе с графьями де
Левенборгом и Орламюнде в Германию для противодей-
ствия татарским ордам, понимая, что русские не смирятся
с падением Изборска и Пскова, со строительством силами
немецких и датских крестоносцев крепости в Копорье.

Случилось так, что новгородцы согласились на возвра-
щение своего гордого князя Александра (а сколько золо-
тых монет было истрачено, чтобы взбунтовать спесивых
новгородцев против князя!), и не одного, а с сильной Суз-
дальской ратью (не все силы проклятых русских ушли в со-

1. Имеются ввиду братья-рыцари, их оруженосцы и сариенты (сержанты) – средне-воору-
жённые воины.
2. Т. е. орден Меченосцев, рыцарей Меча.
3. Т. е. Римского папы.

200