В 1954 году выходит его уникальная монография «Фауна наземных позвоночных медистых песчаников Западного Приуралья» - итог 15-летнего труда. Книгу эту он посвятил безымянным горнорабочим старых медных рудников, которые своими находками открыли неизвестные страницы летописи истории животного мира Земли. При работе над этой книгой Ефремов широко использовал достижения новой области палеонтологии - Тафономии, им же и разработанной науки. Его труд «Тафономия и геологическая летопись» двумя годами ранее был отмечен самой главной наградой страны в области культуры и науки - Cталинской премией. Тафономия - очень красивое название. А содержание этой науки на стыке биологии и геологии - просто революционное. Тафономия объясняет условия захоронения и образование месторождений останков древних животных и растений... Именно эта область науки позволила Ивану Антоновичу воочию увидеть живую картину далёкого прошлого Земли: каким здесь, в Приуралье, был климат в палеозойский период, как складывался рельеф местности и как образовались медистые песчаники. И именно благодаря тафономии учёный уверенно предсказал новые находки в них звероподобных ящеров и этим однозначно подтвердил предположения своего учителя. Они не ошиблись. Вот перед Ефремовым сидит молодой геолог с Урала Пётр Чудинов, который только что с самолёта, и привёз не одну кость какого-то Пермского ящера, а целый их мешок… Скоро о Пермской деревушке Ежово, лежащей в Очёрском районе Прикамья, узнает весь мир, и ученик Ивана Антоновича станет знаменит результатами своих раскопок. Деньги на них с большими трудностями, через несколько лет, но всё-таки, как и обещал, Ефремову удалось выбить. Теперь самое время рассказать о самих, самых масштабных в стране раскопках (они начались в 1957 году), 151
которыми руководил Пётр Константинович Чудинов… Но рассказ об удивительной судьбе Ивана Антоновича Ефремова ещё не окончен. Всё у него впереди - и всемирная слава писателя-фантаста, и тайная слежка за ним КГБ - могучего ведомства наследников чекистов Феликса Дзержинского, которое усмотрело в нём врага народа, матёрого агента западной разведки. Наберитесь терпения, дойдём и до этого печального и страшного факта в яркой жизни Ефремова и в многострадальной истории нашей страны. *** Итак, начало лета, год 1957, деревня Ежово. У подножия холма рабочие, несколько бульдозеров. Никогда такая техника для палеонтологических раскопок у нас в стране раньше не применялась… Палеонтолог, в основном, сначала аккуратно использует лопату, вскрывая слой земли над находкой, потом работает совком, а затем кисточкой, чтобы, не дай бог, не повредить находку, которая даже от несильного нажатия или лёгкого удара может просто рассыпаться. А тут стоят наготове несколько горных бульдозеров со сверхпрочными стальными челюстями! Но без них было не обойтись. Дело в том, что уже оконтуренный костеносный слой площадью в 4 футбольных поля, весь лежал под огромным холмом из скалистой породы в 15 метров толщины… Чтобы подобраться ближе к костям, холм нужно было просто начисто срыть, переместить в сторону десятки тысяч тонн породы, и работа бульдозеристов должна быть просто ювелирной. Она и была сделана без малейшего ущерба для костеносного слоя. Итог этим масштабным, многолетним работам подвёл И.А. Ефремов: - Раскопок лучше Очёрских не было, нет и никогда не будет! - 152
Уж кто-кто, а он прекрасно понимал значимость находок для мировой науки: у деревни Ежово было вскрыто огромное кладбище самых древних животных на планете Земля… Эти крохотные, с маленькую ящерицу, и огромные, гораздо больше современных бегемотов, растительноядные и хищные звероящеры жили задолго до того, как на Земле появились первые динозавры. Тысячи костей, фрагменты челюстей с зубами, отпечатки на камнях местной флоры — все эти свидетели погребённого в бездне времени прошлого, были аккуратнейшим образом выбиты из породы, уложены в специальные деревянные ящики и залиты гипсом для безопасной транспортировки в Москву… Больше десяти лет опытные препараторы и лаборанты Палеонтологического института кропотливо трудились над привезёнными сокровищами, чтобы свидетели планетарного прошлого Земли не только обрели свою естественность, а по мере возможности сохранили её и для грядущего будущего. Так вот, в Очёре, на раскопках площадью 6 тысяч квадратных метров, было больше 10 таких сенсаций. Найденные звероподобные пресмыкающие - ежовские «венценосные», 153
с черепами усеянными диковинными наростами, составили абсолютно новую для палеонтологов «Очёрскую фауну». Находка целого черепа древнего животного - это большая удача и счастье палеонтолога. Находка целого скелета — научная сенсация, как открытие астрономом новой планеты. Скульптор-анималист Я.М. Эглон (слева) и П.К. Чудинов у черепа раскопанного в Ежово звероящера. Из 11 родов, обнаруженных здесь четвероногих звероящеров Пермского периода только один род был известен прежде. Только один! К саблезубым и необычнозубым Эстоменозуху, Аноплозуху, Биармозуху, Ивантозавру и многим другим прибавился и ящер Очерия, названный в честь старинного русского городка, где этот зверь обитал в болотах и озёрах больше 300 миллионов лет назад. Тщательно обобщив основные результаты исследований Очёрских звероподобных ящеров, Пётр Константинович пришёл к чёткому выводу, что они приходятся близкими «родственниками» южноафриканским «страшноголовым» - ящерам-дейноцефалам, но имеют значительно больший древний геологический возраст. 154
По-видимому, Приуралье во времена начала Пермского периода Палеозоя было центром появления звероподобных ящеров, которые отсюда широко расселились и проникли в Африку. Так было найдено, утерянное в вечности прошлого, неизвестное звено эволюции живого. Очёрская фауна золотыми страницами вошла во все мировые справочники по палеонтологии, а П.К. Чудинов за её изучение стал доктором наук. И вот что удивительно - два кровных брата Пётр и Николай Чудиновы — оба сделали революционные открытия в биологии. Но если Петр Константинович стал признанным учёным мирового уровня и Почётным членом самого престижного Американского Палеонтологического Общества, то судьба младшего брата складывалась ох как нелегко и закончилась тем, что его Вселенского масштаба открытие присвоили другие… Вот теперь, пришло время вернуться к этой теме, в самое начало 60-х годов, в эпоху полного расцвета Советской власти.. 155
ГЛАВА 12. ТЯЖЁЛАЯ АРТИЛЛЕРИЯ АКАДЕМИКА ИМШЕНЕЦКОГО Итак, Пётр Константинович советует брату срочно «застолбить» участок, подать заявку на открытие им геобиогенеза - явления жизнеспособности микроорганизмов Пермского периода, по сути своей — вечной жизни в определённых условиях. Николай Константинович готовит необходимые документы и отправляет их в Москву. Теперь скрывать было нечего: как микробиолог он уже «вполне подкован», явление геобиогенеза подтверждено сотнями опытов, многие бактерии и микроводоросли Перми, ожив, прекрасно размножались и росли. Более того, Чудинов научился вновь вводить их в нормальное для них состояние - анабиоз и возвращать из него к активной жизни. Николай Константинович потихоньку начинает популярно рассказывать о своей работе в прессе... Что там местная газета «За калий» - «Комсомольская правда» без цензуры большую статью напечатала — вот какие открытия делают советские люди! Журналы «Урал» и «Уральский 156
следопыт» в Березники спешно своих корреспондентов отправили — знай наших, Юго-Камских мужиков, потомков строгановских мастеровых! А в это время в Государственном Комитете по делам открытий и изобретений решали вопрос, как без большой обиды ответить очередному изобретателю «вечного двигателя», геохимику из глубинки, о несостоятельности его открытия… В архиве Комитета тонны подобных «озарений» людей, многим из которых путь в лечебницу. Он, видите ли, оживил организмы, процветавшие ещё задолго до эпохи динозавров… Это ж надо нафантазировать такое! Сегодня, как известно, самое долгоживущее животное - гренландская акула. Она да - безостановочно бороздит океан долго, дотягивает до 500 лет. Появились сведения, что некоторые виды губок, возможно, живут даже несколько тысяч лет… Но 250 миллионов лет?! Немыслимый возраст для живого! Ответили, впрочем, аккуратно: «...открытия в области палеонтологии Комитет не регистрирует!.. - Николай Константинович отвечает и подробно разъясняет комитетчикам, что его разработки впрямую связаны с производством, с безопасностью работы калийных шахт, с изменением технологии добычи руды и получением готового продукта… 157
Одним этим его открытие спасёт многие жизни горняков и сэкономит государству десятки миллионов рублей. Очередной ответ приходит быстро. На этот раз ему сообщают, что все материалы направлены в Институт микробиологии АН СССР на консультацию. Скорее всего, ожившие бактерии и другие микроорганизмы современные и занесены в калийные соли в результате не соблюдения стерильности. На этом этапе по всем вопросам признания открытия пока следует обращаться к руководству Института. Институт микробиологии тоже не отмолчался — попросил прислать образцы руды, с которыми работает Николай Константинович. Отправил. Целый ящик. Что ж, придётся подождать, что скажут ведущие микробиологи страны. А пока Чудинов решил съездить в Ленинград, встретиться с учёными Института Галургии — головного НИИ калийной промышленности, рассказать им о своих разработках и заодно узнать о ходе дел с ранее поданным заявлением о поступлении в аспирантуру. Приехал, остановился у сокурсника по университету. Тот работал в Институте зоологии. Вечером хозяин квартиры слушал удивительный рассказ Чудинова о секретах калийных солей в полном недоумении, с большим скепсисом. Рассказал об этом чудаке из Березников коллегам на работе. Маститые зоологи, естественно, тоже засомневались в правдивости фантастического открытия уральского геохимика, но предложили: - А ты пригласи этого парня к нам. Пусть сам расскажет, что и как… - В актовом зале института свободных мест не было… То, что услышали учёные от гостя с Урала, действительно, многими воспринималось за сказку — быть такого не может. Есть предел жизни, есть её границы... Классическую формулировку Ф. Энгельса о том, что жизнь - это форма существования белковых тел, для которой обязателен обмен веществ, никто в мире не отменял. Нет обмена веществ — прекращается и жизнь… 158
Выходит, что простой геохимик, что важно - совсем не микробиолог, решил «пободаться» с корифеем философии?! Какой обмен веществ может происходить у водоросли, заключённой в кристалл, куда не поступает ни вода, ни кислород, ни углекислый газ. Нет ничего, что нужно для поддержания жизни. Николай Константинович показывал фотографии, объяснял, как и в чём оживлял Пермские организмы... Убеждал, что кроме состояния жизни и смерти, есть третье - состояние жизнеспособности… Оно проявляется, очевидно, только в определённых условиях среды и не для всех микроорганизмов. Особенно крепко досталось Чудинову от микробиологов института. Жаркая дискуссия продолжалась пару часов и после окончания рабочего дня. Никто не ушёл из зала — немыслимо для академического института. Скептиков было, конечно, больше. Но были и те, кто принял сообщение Николая Константиновича как победу разума над догмой. Проводили его овацией и всё-таки общим мнением, что проблема открытого им геобиогенеза актуальна и ей нужно очень серьёзно заниматься на разных уровнях… *** А вот в родном, профильном Институте галургии всё было с точностью до наоборот. Доклад Чудинова о природе окраски калийных солей и роли в ней микроорганизмов был подвергнут жесточайшей, даже оскорбительной критике. Что позволяет себе этот провинциальный геохимик, заявляя, что минеральные соединения железа ни к жёлтому, ни к красному, ни к синеватому цвету руды никакого отношения не имеют?! На кого он руку поднять посмел, чьи уникальные исследования и достижения в геологической науке перечеркнуть собрался?! 159
Да наша сотрудница Елена Эмильевна Разумовская эти соли Березниковские со дня их открытия изучает. Ещё в 1927 году она книжку по этой проблеме издала. Там всё чётко о главной роли окислов железа на многоцветье калийных слоёв изложено. Кто такой Чудинов? Он даже в нашу аспирантуру ещё не принят... А Елена Эмильевна - доктор геологоминералогических наук, директор Геологической службы страны 1 ранга — это как звание адмирала на флоте! Кому верить, ей - выдающемуся геологу, или простому уральскому инженеру?! Открытие им в калийных солях каких-то микроорганизмов и водорослей в больших количествах, уже по сути своей абсурдно. А Чудинов утверждает, что он ещё и вернул их к жизни после 250 миллионов лет «сна»… Бред, полная чушь, незнание предмета исследований и дискредитация науки! Николай Константинович возражает: - Вот я привёз куски руды с нашего месторождения. Я сейчас на ваших глазах, буквально за минуты, растворю их в обычной воде… Возьмите всплывшую взвесь и рассмотрите её под микроскопом. Вот там и увидите, кто прав — я или весь ваш Институт… - Резковато, правда, сказал — гены чудиновские всегда так на несправедливость реагировали. Зашикали на него, чего время зря тратить — везите обратно в Березники свои камни и не морочьте головы занятых делом людей фантастическими бреднями. Уехал, «не солоно хлебавши»… А вслед за этим ему и бумажка официальная пришла В ней коротко сообщалось, что Н.К. Чудинов в аспирантуру Института галургии не прошёл по конкурсу… Второй удар, правда, пока без явного нокаута, вскоре нанёс и Институт микробиологии… Никаких древних бактерий, микробов и других микроорганизмов Палеозоя его сотрудники в калийных солях не обнаружили. Скорее всего эти организмы современные и занесены в породу дождевой 160
водой, попавшей в шахту, или из окружающей среды самим Чудиновым, так как им на всех этапах не соблюдены меры стерильной безопасности в проводимых исследованиях. Что на это ответить? Скорее всего, нет у них в штате геолога. Он бы им популярно объяснил, что дождевая вода в шахту поступить никак не может - калийные соли сверху прикрыты мощнейшим щитом глины. В самой же толще минералов влаги всего 0,02%. В таких условиях всё живое гибнет. *** Вот именно - живое, но не жизнеспособное… Николай Константинович пишет пространный ответ, объясняет почему для оживления микроорганизмов он выбрал водоросли и нитчатые бактерии, как более крупные формы живого. Если эти организмы современные, то почему их нет ни в одном справочнике? В общем, с институтом завязалась нудная и утомительная переписка… Он им «про Фому», они ему «про Ерёму» - шесть раз пришлось по их запросу новые образцы калийных руд посылать… Ничего у них с оживлением не получалось. Все лучшие питательные среды из агар-агара и картофельного отвара перепробовали - нулевой результат… Он им в ответ - какой агар-агар? Эта водоросль из Индийского океана современная, и 100, и тем более 250 миллионов лет назад в морях Пермского периода её вообще не существовало. Я же вам писал, что сеять ископаемые микроорганизмы нужно только в соляной раствор…Только так... Давайте я приеду в Москву и мы вместе проведём оживление «Узников Пермского моря», увидим их рост, а потом снова закристаллизуем… 161
Институт отвечает, что агар-агар используют биологи всего мира, что в приезде Николая Константиновича нет никакой необходимости. К тому же, он не микробиолог, а в Институте работают первоклассные специалисты в этой области и вполне справятся с порученным делом, доведя его до конца... - Они и довели его до нужного конца! - саркастически улыбнулся Николай Константинович тогда, во время нашей первой беседы. - Для них конец — это полностью угробить дело. Институт приложил к этому немало сил, хотя о моих экспериментах уже знали не только крупные советские учёные, но и их западные коллеги. Многие поддерживали меня, другие сами убедились в наличии в калийных солях органической биоты… Об этом, например, мне сообщил из Западной Германии профессор Гейнц Домбровский. Правда, тогда он дальше этой фиксации пока не пошёл… Хотел встретиться со мной, когда я по его приглашению в Германию приеду… Наивные, добрые душой люди... Какая Западная Германия? Мне даже в солнечную Болгарию, самую братскую из всех братских стран, выезд на лечение не разрешили. - Печально всё это было слышать от танкиста, ветерана войны - невидимое клеймо «лишенцев» за прежние аресты родных и близких на многих тогда висело... Но как же Запад узнал о фантастических по сути работах Чудинова? Всё очень просто. Вскоре после того, как в «Комсомолке» и в других крупных периодических изданиях страны появились материалы о секретах калийных солей Урала, журнал «Советский Союз», специально выходящий практически на всех языках мира для пропаганды преимуществ советского строя, тоже не мог пройти мимо подобной научной сенсации и опубликовал совсем крохотную заметку об открытии геохимика Николая Константиновича Чудинова. 162
Это означало, что материал прочли на всех континентах… И пошли письма: и в Академию Наук страны, и в Березники лично человеку, сотворившему чудо. Но Институт микробиологии стеной стоял — всё живущее 250 миллионов лет назад, либо превратилось в прах и разными молекулами рассеялось по планете, либо стало углём, нефтью, окаменелостью. Другого природой не дано. Не понимаю, да читал ли там кто-нибудь работы великого провидца академика В.И. Вернадского, основателя учения о биосфере, родоначальника многих новых наук, в том числе радиогеологии и биогеохимии?! Академик В.И. Вернадский. Ещё на заре своей научной деятельности, рассуждая об общепланетарной сущности всего живого и неживого мира и связи его с космосом, он писал: - Жизнь в семенах, цистах и спорах может сохраняться сколь угодно долго. Возможно, даже геологические эпохи. - Просто удивительно, как его мощный мозг разом охватывал и далёкое прошлое Земли, и её будущее, соединённые воедино днём сегодняшним. 163
А вот ещё строки из его трудов, как будто вообще написаны о Николае Константиновиче Чудинове, хотя они не были знакомы. Но Вернадский пророчески предсказал его появление… Да и наука его — биогеохимия - очень созвучна с открытым Чудиновым явления геобиогенеза. Читаем: - Вся история науки на каждом шагу показывает, что отдельные личности были более правы в своих утверждениях, чем целые корпорации учёных или сотни и тысячи исследователей, придерживающихся других господствующих взглядов. - *** Говорят: «Один в поле не воин». По-Вернадскому же - воин, и ещё какой! Именно таким был Николай Константинович. Он мужественно доказывал свою правоту, сражаясь с академиками и докторами наук корпорации Института микробиологии АН СССР. Напомню, что в науке это было своего рода переломное время… Загнанные в подполье кибернетика, лингвистика, генетика потихоньку выходили на свет. Но махровая лысенковщина, которая отбросила науку на десятилетия назад, отправив под расстрел и за колючку ГУЛАГа сотни выдающихся учёных страны, всё ещё была сильна. Я бы сказал больше — всевластна, потому что охватывала все её этажи: от министров до рядовых учителей в школах... Метастазы «лысенковщины» проникли во все поры государства. Они продолжали разъедать страну и после ухода из жизни «народного академика», созидателя «мичуринской агробиологии», которая не раз приводила страну к голодным бунтам. Николай Константинович Чудинов рассказал мне, как его брат, живущий в Москве, по ряду случайных обстоятельств попал в 1976 году на гражданскую панихиду по гонителю генетики, а потом я прочитал об этом и в очерке о научном пути Петра Константиновича. 164
Дословно цитирую его слова: - Меня одолело нездоровое любопытство - захотелось взглянуть на награды Лысенко: на отдельных бархатных подушечках разместились восемь орденов Ленина. Восемь! На миг меня поразила парадоксальная ирреальность ситуации и промелькнула мысль: «Какой же ущерб нужно нанести науке, обществу и Родине, чтобы заслужить восемь орденов Ленина?!» Во времена, когда Институт микробиологии раз за разом отрицал даже малейшую возможность реального оживления палеозойских узников, Лысенко ещё был в полной силе. После смерти «отца народов» И. Сталина, его любимцу подставил крепкое плечо «великий аграрник» Н.С. Хрущёв, засадивший всю страну вплоть до полярного круга кукурузой. Только ни молока, ни хлеба стране это не прибавило… У директора Института микробиологии академика А.А. Имшенецкого не было столько орденов Ленина, как у Трофима Денисовича. К концу его трудовой жизни только два. Ещё два ордена Трудового красного знамени, медаль Пастера и звание Героя Социалистического Труда. Согласитесь - тоже немало. Институт он возглавил в 1949 году, сразу после знаменитой лысенковской погромной сессии ВАСХНИЛ, оставившей без работы тысячи преподавателей вузов и учёных-биологов. Не скрою, как микробиолог, Имшенецкий сделал много полезных, прикладных работ в этой области: получил полиплоидные культуры дрожжей и некоторых важных для медицины бактерий, изучал закономерности изменчивости микроорганизмов под воздействием мутагенов, исследовал ферменты организмов, которые без труда рассасывали тяжёлые тромбы.. Но страстью его была космическая биология. Об этой, во многом закрытой области биологии, его основные печатные труды: «Метеориты и проблемы существования внеземной жизни», «Возможности существования и методы 165
обнаружения жизни вне Земли», «Строение бактерий» и другие. 60-е годы, особенно их начало, было временем триумфа советской космонавтики… Один за другим уходили в космос всё более мощные носители и спутники. Одни возвращались на Землю, другие сгорали на орбите… Проиграв битву с США за мясо, хлеб и молоко, Хрущёв внешне пока выигрывал её в освоении космоса, куда неиссякаемым потоком лились деньги и без того бедного населения. Народ радовался: Космос — наше всё! Но ему никто не объяснял, что мир сунулся туда, во многом совершенно не зная его… А знать нужно было очень и очень многое. Например, есть вполне реальная опасность, что космический корабль, вернувшийся на Землю, вполне может подхватить в космосе какую-нибудь страшную заразу - смертельную бактерию или вирус, неизвестные науке… Может начаться страшная для всего человечества пандемия типа холеры, чумы. Или даже пострашнее, что-то совершенно незнакомое людям. А мы с обычным, давно известным гриппом едва справляемся. Впрочем, такая же напасть может находиться и в упавшем метеорите, прилетевшем через тернии звёздного пространства из далёких уголков Вселенной. Кто знает, что там на самом деле?! Проблема стерилизации объектов при их запуске в космическое пространство и при возвращении на Землю встаёт во весь рост. 166
Наряду с созданием Института космической медицины, в Институте микробиологии расширяется отдел по изучению воздействия высокого вакуума, радиации и низких температур на земные организмы и возможную биоту метеоритов… Что говорить, насущная, очень важная проблема для всего человечества... Институт в фаворе у Кремля и лично у Никиты Хрущёва — учёные государственным, большой важности делом занимаются. И я задаю себе сакраментальный вопрос… Микроорганизмы пермских солей за 250 миллионов лет своего существования испытали на себе такие ливни радиации и другого опасного воздействия, которые не раз полностью меняли весь растительный и животный мир Земли. А эти пришельцы Палеозоя целёхоньки. Что защищало, какие ферменты спасали их от смертельных лучей далёкого и близкого космоса? Почему они сохранили не только жизнеспособность, но и прекрасно растут и производят потомство? Разве выяснение всех этих загадок природы не насущная задача Института микробиологии? Разве не должны были они моментально ухватиться за открытие Чудиновым уникального явления сверхдлительного анабиоза, ведь это непаханое поле биологии могло дать им невиданный урожай новых открытий в познании жизни и её зарождения?!. Не ухватились. Намеренно. . Сдаётся мне, что нежелание серьёзно заняться изучением микроорганизмов калийных солей кроется в элементарном — не пускать чужака в свой огород, навсегда отвадить его от «чужой капусты». Подумать только - какой-то чудак с Урала, работяга без степени и званий ломится в наши двери… Он один выполнил работу целого института. Да это же позор для всего коллектива! Чего о себе возомнил — заявку на научное открытие тоже без нас решил оформить?! 167
Появление «варяга», претендующего на открытие мирового значения, естественно бросало тень не только на весь институт, но и могло отразиться на карьере его директора. Какой самый простой способ решить проблему? Правильно - убить её в зародыше, не дать развиться. И самое верное средство для этого - дискредитация открытия, подкреплённая выводами маститых учёных. Так и поступили. Для начала отправили в Комитет по открытиям и изобретениям своё безапелляционное заключение, что так называемое «открытие» геохимика Н.К. Чудинова является полным блефом и профанацией науки. Но окончательно угробить заявку на открытие не означало поставить полный крест запрета на продолжение исследований самого автора... Тут надо было ударить по Чудинову так, чтобы вся страна об этом знала. А то вот уже и на загнивающем Западе кто-то из учёных прировнял самоучку в микробиологии к Великому Вернадскому и сравнил открытый им геобиогенез с реликтовым излучением. От себя скажу: человек, который это написал, был абсолютно прав, потому что «смотрел в корень» и знал проблемы микробиологии. Реликтовое излучение несёт нам из бездны космоса информацию о далёком прошлом Вселенной. А оживлённые узники калийных солей раскрывали тайны прошлого нашей планеты Земля. Вспомним: любая находка древнего организма в янтаре — большая удача для науки, ведь янтарь сохраняет то, что отсутствует в окаменелостях - покровные ткани и внешний вид. Это своего рода фотография, к примеру, 168
неизвестного науке жучка, сделанная природой десятки миллионов лет назад. Но то, что мы видим в янтаре - это всего лишь мумифицированный скелет. Смола, содержащиеся в ней органические кислоты и эфиры, разрушают мягкие ткани и уничтожают содержимое клеток. Попытки извлечь из них основу-основ жизни - ДНК - все до единой оказались неудачными. Даже у насекомых в современных, молодых сгустках смолы возрастом всего 60 лет остаются лишь незначительные следы ДНК… Всего за 60 лет живое становится просто скелетом с хитиновым покровом. А «Узникам Пермского моря» 250 миллионов лет! И они живые, полные всех молекул наследственности! Сказка о живой воде становится реальностью!? Всё, что от него зависело для привлечения внимания к проблемам геобиогенеза, Николай Константинович делал по мере сил: писал статьи в научные и популярные журналы, выступал с докладами на всесоюзных отраслевых конференциях горно-химической промышленности и учёных советах различных НИИ, связанных с сельским хозяйством и медициной. Круг учёных, поддерживающих его разработки, расширялся. Это очень тревожило руководство Института микробиологии. Нет, нужно добить Чудинова окончательно. И в бой вступает «тяжёлая артиллерия». 28 декабря 1968 года самая читаемая газета страны «Известия» с многомиллионным тиражом публикует гигантскую, разгромную статью академика А. Имшенецкого под крупно набранным, броским заголовком «Сенсация состоялась, а открытия нет». Вот у меня в руках пожелтевший от времени этот номер 55-летней давности. Какие же «снаряды» пустил в ход академик? Сначала — «холостые». Он признавал, что учёные-микробиологи никогда не оспаривали наличие в осадочных породах, в том числе и в калийных солях, древних бактерий. Они занимали все ниши 169
Земли и 300 миллионов лет назад, занимают и сегодня. Но эволюция, якобы, совершенно не изменила их внешний облик. Отличить однозначно древнюю бактерию от современной практически невозможно даже вооружённому новейшими приборами специалисту. Да, Екатерина II не раз получала к своему столу необычную, «царскую» поваренную соль розоватой и голубоватой окраски. Цвета эти вызваны присутствием в ней микроорганизмов с цветными пигментами. На протяжении миллионов лет, с тех пор, как эти соли образовались, окраска в них полностью сохранилась. Однако не следует забывать, что всё это относится к мёртвым, давно погибшим микробам. Это ископаемые организмы. И принципиальной разницы между папоротниками, найденными в пластах каменного угля, и находящимися в древних породах микроорганизмами не существует... Чувствуете, как академик Имшенецкий пока «мягко стелет». Возразить нечему. Всё абсолютно правильно… Академик А.А. Имшенецкий. Дальше он разъясняет, что на шлифах калийных пород хорошо видны микровключения окислов железа в виде кружков, палочек, спиралей, очень похожих на бактерии и микроводоросли. И с этим можно согласиться — именно с подобным и столкнулся Николай Константинович, когда получил задание разобраться с окраской калийных солей и появлением в шахтах опасных газов… 170
- Природой определено всего два состояния организмов, как простейших - одноклеточных, так и очень сложных — многоклеточных: это живое и мёртвое, - разъясняет читателям азы биологии академик. - В живом, в клетках постоянно происходят сложные обменные процессы. Если их нет - организм мёртв. Всякое предположение о «приглушённом» обмене веществ, естественно, отпадает. Как бы ни был минимален такой обмен, он приведёт к полному исчерпанию запасённых веществ клетки в течение сравнительно короткого периода. - Дальше следует пассаж о том, что работа с микробами, вирусами, спорами - со всеми многочисленными группами микроорганизмов - требует от исследователя специальных знаний, большого опыта и безукоризненного соблюдения очень сложных правил стерильности. Подобные исследования можно проводить только в сертифицированных, хорошо оборудованных техникой и уникальными приборами лабораториях. Посыл вполне понятен — у Чудинова ничего подобного нет — ни подтверждённых дипломом знаний в области микробиологии, ни нужных приборов... О стерильности в его крохотном кабинете-лаборатории вообще речь идти не может — вся она кишит современными бактериями. Вот они и оказались в калийных солях, с которыми он работал. Ну а дальше уже заработали «снаряды с убийственной взрывчаткой», от которой не уцелеть. Цитирую… - На протяжении последних 10 лет горный инженер из Березников Н.К. Чудинов, производя посевы каменной соли в питательные среды, обнаруживал, как он постоянно утверждает, живые микроорганизмы. Возраст исследованных им образцов каменной соли равняется 250 миллионам лет. Следовательно, в течение столь длительного периода времени бактерии находились не в деятельном, но жизнеспособном состоянии, и при изменении внешних условий, которые происходили при 171
попадании бактерий в питательную среду, они начинали размножаться. Эти наблюдения представляли большой научный интерес, но, что вполне естественно, требовали тщательной экспериментальной проверки. С этой целью в Институте микробиологии Академии наук СССР была создана авторитетная комиссия. Единственным, совершенно бесспорным доказательством жизнеспособности микроорганизмов является их способность к размножению. Все наши опыты проводились в абсолютно стерильной камере по методике Н.К. Чудинова. В общей сложности было проведено четыре серии опытов и сделано 340 посевов, и во всех случаях рост микробов отсутствовал. В результате этой работы при строгом соблюдении условий стерильности, комиссия не обнаружила в образцах калийных солей, представленных Н.К. Чудиновым, микроорганизмов, способных к размножению... Живые микробы, обнаруженные Н.К. Чудиновым, повидимому были занесены им из воздуха или с поверхности употреблявшихся им инструментов, т.е. они попадали в питательную среду в результате несовершенства применявшейся методики исследования. Таким образом, необходимо прийти к выводу, что до сих пор никому не удалось доказать присутствия жизнеспособных ископаемых микробов в горных породах, калийных солях, метеоритах и т.п. Сама по себе такая находка представляла бы огромный теоретический интерес и явилась бы выдающимся достижением современной науки. Возможность анабиоза, продолжающегося миллионы лет, в одинаковой мере интересует биологов, медиков, биохимиков, геологов и палеонтологов. Однако такая возможность, как всякий крупный вклад в науку, должна быть доказана с помощью безупречных экспериментов. Этого же мы до сих пор не имеем. - *** 172
Вот так, этим выводом академик Александр Александрович Имшенецкий от лица всего института, а стало быть и АН СССР, сообщил стране и миру о полном фиаско очередного неудачника-первооткрывателя! Да нет, точка в этом избиении горного инженера с Урала ещё не поставлена. Нужно ударить и по прессе, которая распространяет подобную нелепицу, перекрыть этот канал «дезинформации». Читаем дальше его статью: «...За последние годы в различных газетах и журналах, как у нас, так и за рубежом, появились весьма пространные сообщения об «открытии» Н.К. Чудинова. В погоне за сиюминутной сенсацией некоторые журналисты смешивают жанры и вместо информации дают фантастическую по сути дезинформацию. Примеров неуважения к науке и лёгкого обращения с фактами можно привести много. Так в популярном журнале «Техника — молодёжи» была приведена фотография тритона, «ожившего» после анабиоза, продолжавшегося 5 тысяч лет. По-видимому, редакциям газет и журналов надо проявлять большую требовательность к подобного рода материалам. Все читатели, а особенно молодые, должны получать доброкачественную и проверенную информацию о достижениях науки. Последние так велики, что нет надобности искажать действительность… - *** Что ж, правильные слова, с ними трудно спорить. Только высказаны они с определённой, неблагородной целью - «заминировать» Н.К. Чудинову и его немногочисленным сторонникам подходы ко всем источникам информации, ввести открытие, действительно мирового значения, в состояние анабиоза на века. А в общем-то — забыть о нём. Незадолго до этой публикации в газете «Известия», с более гневной и резкой статъёй о «мировом открытии» уральского геохимика выступил и академический журнал «Микробиология», в состав редколлегии которого входила уже известная нам Е.Э. Разумовская — главный апологет 173
теории минеральной окраски калийных солей. Она с радостью подписала к печати разоблачительную статью пяти сотрудников Института микробиологии, которые работали с калийными солями Чудинова и ничего не «оживили». Один из этой пятёрки — Сабит Салахутдинович Абызов - молодой, подающий надежды учёный, был, плоть от плоти, клоном Имшенецкого. Запомните эту фамилию - С.С. Абызов, потому что во многом ранний уход Николая Константиновича из жизни был связан с непристойным делом именно этого человека. Как же сам Чудинов отреагировал на такую мощную, «научную» критику? Мне он с некоторой иронией рассказал об этом так: - Ничего принципиально нового в этих обвинениях не было. Все годы моего общения с институтом они талдычили одно и то же: - Ваши опыты не стерильны…- Конечно, и лабораторную посуду я плохо мыл и стерилизовал, и перчатки резиновые у меня не те, и пинцет я держу не так… Куда мне - геологу с молотком - до их тончайшей работы с организмами, невидимыми глазом… Н.К. Чудинов в своей лаборатории. 174
Это были трудные для меня месяцы и годы. На опыты не было средств, порой хотелось всё бросить и заниматься только геохимией, готовить диссертацию. Я уже не радовался ожившим организмам Перми, ибо на каждый положительный опыт нужно было заложить десятки новых - для контроля. Нельзя было сделать ни одного промаха. Ничтожная ошибка могла поставить крест на всей работе. А результатов её ждали и те, кто называл опыты фальсификацией, и те, кто поддерживал меня. Для себя я решил так: сдаваться не буду, опыты свои не брошу - не позволял долг. Если вопрос стерильности для института главный - значит нужно убрать этот камень с дороги, чтобы никаких вопросов о её несоблюдении не оставалось. Ещё великий Пастер говорил, что если из пробирки со стерилизованной средой хотя бы на мгновение вытащить пробку, то всё, опыт можно заканчивать - пробирку моментально до отказа заполнят бактерии из воздуха. Вот я и задумался, а нельзя ли создать такие сосуды, чтобы, не открывая пробки, проводить все нужные посевы и пересевы среды с микроорганизмами?! Микробиологам нужна абсолютная, стопроцентная стерильность? Ну что ж, попытаемся это сделать. «Будет вам и белка, будет и свисток!» - 175
ГЛАВА 13. ПУТЕШЕСТВИЕ В ЭПОХУ ДРЕВНИХ ЯЩЕРОВ И потекли месяцы и месяцы напряжённой работы мозга, а геохимическая лаборатория Чудинова приобрела ещё и облик стеклодувной мастерской. Даже в выходные и праздничные дни он что-то выдувал, вытягивал, припаивал - размягчённое огнём стекло принимало любые задуманные им формы необычной лабораторной посуды. Ничего подобного у микробиологов всего мира тогда не было. Не было, видимо, потому, что не нашлось в их среде того, кто прекрасно знал и свою работу, и обладал крепкими инженерными знаниями. А у Николая Константиновича такие знания были — в танковом училище, полный курс которого он прошёл, технические дисциплины давали тогда на уровне инженерных факультетов ведущих ВУЗов. Сосуды-спарки ЛИДО — Лаборатории Исследования Древних Организмов — позволяли, не открывая пробки со стерильной питательной средой, делать необходимые посевы и пересевы неограниченное количество раз. 176
Уже само по себе это было уникальное изобретение на стыке биологии и техники. Но на этом Николай Константинович не остановился… «Белка» была уже у него в руках, теперь нужно было изготовить и «свисток» - практически настольную лабораторию с абсолютной стерильностью внутри и так хитро устроенную, чтобы в ней можно было воспроизвести атмосферу любой доисторической эпохи... Тут уже и его знаний не хватило… Ничего, преодолел и это — свои инженеры, народные умельцы и мастеровые помогли. Как же не пособить Николаю Константиновичу — он же «Машину Времени» придумал, в которой, говорит, можно перенестись в прошлое, аж на 250 миллионов лет назад! Это правда, своё очередное изобретение Чудинов назвал действительно «Машиной Времени». И он очень гордился ею, потому что она родилась именно в Березниках, и пока была в единственном экземпляром во всём мире. Настольная микробиологическая лаборатория Чудинова «Машина Времени». Все свои прежние опыты по оживлению «Узников Пермского моря» он многократно перепроверил в своей установке. «Машина Времени» работала: в ней, извлечённые из кристаллов бактерии, водоросли и разнообразные одноклеточные Пермского моря, выходили на свет из тьмы своего, геологического по времени, анабиоза. Часть из них прекрасно росла и размножалась… Мне очень повезло. В те дни, когда я познакомился с Николаем Константиновичем, он как раз и готовился к 177
такому очередному эксперименту. Так что я стал его непосредственным не только свидетелем, но и участником. В один из дней начала сентября 1968 года, надев самоспасатели и каски с налобными фонарями, с утренней сменой горняков мы с Николаем Константиновичем спустились в штрек на глубине 400 метров. По просьбе Чудинова он был только что специально пройден далеко от основных выработок калийной соли... Это было место, куда до нас не ступала нога человека, не проникала ни одна капля воды, ни одна молекула атмосферного воздуха. Прямо из под фрезы комбайна мы откололи кусок пёстрого сильвинита, размером с футбольный мяч, поместили его в контейнер с герметичной крышкой и поднялись на поверхность. Перед началом эксперимента Николай Константинович вытащил из шкафа приличных размеров колбу, в соляном растворе которой плавали бамбукообразные водоросли в несколько сантиметров длиной и пояснил: - Вот эти, красивые даже на вид существа, 250 миллионов лет были «мертвы», а сегодня им исполнилось 42 дня с момента второго рождения в «Машине Времени»… 178
За эти, всего 6 недель, они выросли в тысячи раз… Ну, что ж, звенит колокол - отправляемся в эпоху древних ящеров ! - Попробую, насколько позволит память, рассказать об этом фантастическом «путешествии» в Палеозойскую эру… Впрочем, чего вспоминать - у меня сохранился номер журнала «Костёр», в котором я в неполных деталях всё это описал. Вот оттуда и воспроизведу этот кусочек. Тогда всётаки впечатления были хоть и юношескими, но совсем свежими… «...Мы откололи от доставленной глыбы сильвинита примерно трёхкилограммовый кусок и внесли его в пламя газовой горелки. Внесли и жгли до тех пор, пока руда не оплавилась со всех сторон. Потом долго держали сильвинит в растворе формалина, который убивает всё живое не только на поверхности, но и глубоко в порах. Так же тщательно формалином и другими, смертельными для бактерий растворами, был обработан весь необходимый инструмент: молоток, свёрло, зубило, пинцеты и сосуды-спарки с питательными растворами. Всё это мы загрузили на дно стальной установки, а сильвинит разместили в специальном шлюзе, который наглухо закрыли привинченной толстой крышкой. Всё было готово к началу работы. Чудинов нажал кнопку - взревел мощный насос, и стрелка манометра начала ползти вниз. Из машины выкачивался воздух. Раскалённая до 800 градусов газовая струя ударила в шлюз машины… Целый час кусок сильвинита в шлюзе буквально обжаривался при этой температуре. Вряд ли какой-нибудь микроб, попавший на кусок руды из воздуха, мог выжить в таком аду. - Это ещё не всё! - усмехнулся Чудинов. - Для верности не хватает парилки. - Мы подцепили установку тросом, опустили её в большую стальную камеру и тщательно закрутили все гайки, 179
чтобы не сорвало крышку. В подводящих трубах что-то заклокотало - в камеру ринулся раскалённый пар. Он бушевал там 4 часа… Внутри «Машины времени» температура держалась у отметки плюс 170 градусов. Да никакие самые термостойкие организмы подобное испытание не выдержат! Это была даже не стерильность, а сверхстерильность на стыке биологии и инженерии. Институту микробиологии создать такое было не по силам. Мы извлекли «Машину Времени» на свет, дали ей возможность придти в себя, остыть, и водрузили на рабочий стол. - Вот теперь полная гарантия, что все микробы и бактерии, попавшие в машину из воздуха или от наших рук — погибли. Остаётся из самой середины обжаренного со всех сторон куска сильвинита достать немножко руды и посеять её в питательные среды. - Чудинов сунул руки в два отверстия — перчатки из толстой резины. Через несколько минут кусок сильвинита был осторожно вытащен из шлюза. Я следил за опытом через специальный иллюминатор с особо жаростойким стеклом. ...Заработал мотор, автоматическое сверло углубилось в сильвинит. Дошло до середины... Удар молотка — кусок раскололся надвое. Из самого центра в три сдвоенные колбочки-спарки ЛИДО насыпается размолотая руда. В них питательный раствор - фактически это вода Пермского моря, та самая среда, в которой жили и развивались древние организмы Палеозоя. Из специальных баллонов Чудинов подал в установку точно рассчитанное количество азота, кислорода, углекислого газа — все необходимые компоненты... Температура установилась на отметке 40ºС. Этим в «Машине Времени» воссоздавались все условия климата, которые были на Урале 250 миллионов лет назад… Теперь оставалось только ждать… Ждали мы недолго — уже через несколько дней в растворах появилась муть… 180
В контрольных же сосудах, куда руда не засыпалась, питательный раствор был абсолютно чист. Никакого развития бактерий в них не наблюдалось до самого конца эксперимента. - Ну вот, - с удовлетворением сказал Чудинов, - «Узники Пермского моря» ожили и начали размножаться... - *** На этом я заканчиваю цитирование своего материала из журнала для школьников. Что было дальше? Дальше следовали стандартные в микробиологии новые посевы и пересевы… Этот очередной эксперимент, который мне посчастливилось наблюдать от начала и до конца - блистательно завершился успехом: под мощным оком микроскопа я увидел живой мир организмов далёкого прошлого — в капле раствора чётко просматривались разнообразные грибы, бамбукообразные и ленточные организмы, колонии бактерий, которых Природа навечно заковала в соляные саркофаги 250 миллионов лет назад… Но нашёлся человек, который вернул их к жизни, и этим сделал ещё один шаг в познании неразгаданных тайн Природы и её геологической истории. И этот человек не был Богом. Он был простым геохимиком. Да вот мнится мне, что в структуре его мозга, вероятно, были какието особые клетки с ферментами озарения, ибо в самом простом он увидел необычное. *** 181
Статьи в газете «Известия» и журнале «Микробиология», вопреки желанию академика Имшенецкого «положить под сукно» открытие Н.К. Чудинова, наоборот, вызвали дебаты и живой интерес к проблеме в научной среде. В хрущёвскую оттепель хотя бы перестали сажать в тюрьму за неосторожно сказанное против власти слово… Не принимать на работу, не повышать в должности, запрещать выезд за границу на Международные научные форумы — да, всё это широко практиковалось. Но всё же после эпохи ГУЛАГА - марксистского-ленинского творчества «отца народов» И.В. Сталина, дышать стало легче и свободнее. Первой руку помощи Чудинову протянула Академия наук Белоруссии. Николаю Константиновичу предложили переехать в Минск, основать и возглавить в Институте Геологии профильную лабораторию по изучению калийных солей. Условия было заманчивыми — жилплощадь в столице и приличная зарплата, гораздо выше его скромного оклада геохимика. Но Николай Константинович понимал, что сейчас он очень нужен своему комбинату. У калийщиков много проблем, и они обратились к нему за помощью. Тысячи горняков на него с надеждой смотрят. Бросить начатое дело - значит услышать: - «Слабоватым мужичок оказался… Не уральской косточки человек! - Услышать такое — позор для всего рода Чудиновых! К тому же руководство калийного комбината всемерно поощряло его исследования с микроорганизмами. Чем могло - помогало. И Горком партии палки в колёса не ставил. Да что там Горком — Обком после гневной статьи в «Известиях» академика Имшенецкого мудрое решение принял - беспартийному Чудинову пока не мешать. Пусть спокойно работает. Дело своё калийное он знает отлично. А в остальном - посмотрим, может и есть в его исследованиях крохотная золотая крупица будущего большого открытия... 182
Не раз в науке такое случалось. Может, весь край Пермский ещё будет законно гордиться своим земляком! Да и директор Уральского института геологии Лев Николаевич Овчинников предложил Чудинову поступить к нему в аспирантуру. А Лев Николаевич не просто директорадминистратор — он один из ведущих в стране специалистов в области геологии и геохимии рудных месторождений. Так что прекрасно понимает, кого себе в ученики брать. Обстоятельства складывались так, что для закрытия в Березниках ЛИДО — Лаборатории Исследования Древних Организмов - у академика Имшенецкого и его команды пока сил не хватило. Мне очень хотелось хоть чем-то помочь Николаю Константиновичу. Материал в «Костре», конечно же, тоже важен. Но об «Узниках Пермского моря» узнают только пионеры и, возможно, их родители. Вот если бы об открытии Николая Константиновича снять научно-популярный фильм — это да, это совершенно другой уровень. Прочесть с интересом прекрасно написанную статью о работе учёного — это одно. А увидеть его исследования и их результаты буквально вживую - совершенно другое. Кино — и зрелище, и великое чудо! Миллионы зрителей! А если фильм не только в кинотеатрах, но и по телевидению показать - вся страна о сокровищах и загадках калийных солей узнает. В этом научно-популярном фильме можно показать всё: и многоцветную, ковровую красоту калийных шахт, и все шаги Николая Константиновича на пути к его открытию… Всё, что он видит под сто, тысячекратным увеличением микроскопа - один к одному увидит и зритель в кинозале. Возможности же научно-популярного кино вообще неисчерпаемы. Для неискушённых приведу несколько примеров. Киноъёмка в инфракрасных, ультрафиолетовых и рентгеновских лучах позволяет увидеть невидимое, то, что вообще не подвластно человеческому глазу. 183
Краснодарский физиотерапевт С. Кирлиан разработал метод съёмки в токах высокой частоты, и это позволило человеку воочию увидеть нечто вообще из области фантастики — многоцветное биополе живых организмов. С.Д. Кирлиан. Оказалось, например, что наполовину оторванный лист дерева, долго и хорошо сохраняет в своём свечении прежнюю форму. Ящерица с оторванным хвостом на кинокадрах видна, будто ничего и не теряла. В России и США разработана аппаратура с умопомрачительной скоростью съёмки — миллиард кадров в секунду. Она даёт возможность зафиксировать самые быстропротекающие процессы на земле, даже увидеть квант света от обычной электрической лампочки. Если такая камера будет работать всего одну секунду, то просмотр этого материала, переведённого на обычную киноплёнку и с нормальной скоростью проекции займёт полтора года. Чем не «Машина Времени», как у Чудинова?! В кино мы можем время бесконечно удлинять и сокращать до предельного минимума. В одном из будущих фильмов мне предстояло снять непрерывный рост помидорного куста от появления ростка до уборки налитых соком плодов. В природе этот процесс протекает примерно два месяца. Максимальной зарядки плёнки в камере хватает всего на 10 минут работы. 184
Мы снимали непрерывно все 60 дней, но специальный механизм позволял делать всего 5 кадриков в сутки. Весь двухмесячный рост куста на экране занял всего 12 секунд. Очень зрелищно красивым и эффектным получился этот эпизод. Так что, в принципе, ничего невозможного для научно-популярного кино нет. Так и созрел в моей голове план создания фильма с весьма загадочным названием - «Узники Пермского моря». На последнем нашем с Чудиновым вечернем чаепитии в Березниках я и выложил ему эту идею. Николай Константинович сразу как-то воспрял духом - да было бы здорово подобный фильм снять, но спросил: - А хватит ли силёнок такую махину провернуть? Ты же ещё студент-заочник киновуза. - Как мог, я объяснил Николаю Константиновичу всю сложную бюрократическую цепочку создания фильма — от сюжетной заявки до выхода картины на экраны проходит обычно два года. Но фильм снимается полностью на государственные деньги. Что, действительно, важно — весьма немалые. Пока никаких гарантий я дать не могу, но план действий у меня есть. Может быть, всё у нас и получится. Мы дружески попрощались, и я самолётом вернулся в Ленинград… План мой был весьма простым и совершенно бесхитростным... Приближалась очередная сессия в Институте и наступало время утверждать с мастером темы для трёх дипломных сценариев... Две у меня уже были — теперь появилась и третья. На мой взгляд — самая интересная. Вот её идею я весьма подробно и изложил своему руководителю по киномастерской Тимуру Ивановичу Гваришвили, приложив к рассказу для убедительности свежий номер журнала «Костёр», в котором был напечатан мой материал об «Узниках Пермского моря». 185
Мне в какой-то степени повезло, потому что Тимур Иванович, был не только педагогом ВГИКА, он, как главный редактор Госкино России, курировал всё научно-популярное кино. Мастер, не перебивая, выслушал мой получасовой монолог, а когда я закончил, убил первым же вопросом: - Что же ты мне о мнении академика Имшенецкого на этот счёт ничего не сказал? - - Не успел, Тимур Иванович, - ответил я, понимая, что мой шеф имеет представление об открытии Чудинова, видимо, не только из критической статьи в «Известиях»… - Хочешь спросить откуда сведения? - улыбнулся шеф. - Должность, Игорь, обязывает, место…- Став режиссёром и часто общаясь с ним по делам кино, я понял, что эти слова Тимура Ивановича не были бравадой. Он очень любил науку, интересовался всеми гранями её развития, близко знал многих ведущих учёных страны… Короче — он был на своём месте. Итогом той нашей встречи было следующее резюме: третья моя тема для диплома утверждается. Я должен начать работу именно с неё и немедленно подать заявку на киностудию «Леннаучфильм». По готовности сценария Гваришвили обещал постараться включить «Узников» в уже утверждённый план следующего года «Леннаучфильма» в счёт резерва. - Если фильм будет снят, - подбодрил меня Тимур Иванович, - то считай, что диплом ВГИКа у тебя в кармане...- - А что же с мнением Института микробиологии? - - Об этом пока забудь. Работай над сценарием без оглядки… Когда закончишь — подумаем, как Имшенецкого и его институт обойти… Подумаем…- Честно признаюсь, работа над сценарием шла непросто. Я сделал четыре варианта. Не потому, что мастер давал мне поправки и рекомендации. С ними проблем не было. Проблема оказалась связанной с самим Николаем Константиновичем. На первых порах он плохо понимал 186
разницу между научным и научно-популярным кино. А разница очень большая. Научные фильмы мы снимали в большом количестве по заказам различных министерств и ведомств на их деньги. Картины эти предназначались только для узкого круга специалистов. Ну кто, например, кроме любителей «клубнички» или повёрнутых на голову «эстетов» пойдёт смотреть часовой детектив «Новые методы искусственного осеменения крупного рогатого скота»? А вот зоотехники в сельских клубах смотрели с удовольствием, потому что такие фильмы детально показывали все тонкости и нюансы этого нового метода. Такие картины студийные работники шутливо называли «болты в томате», не подвергая сомнению их значения для пропаганды передового опыта или для учебного процесса в школах и институтах. Вот и Николай Константинович считал, что наш фильм научный и надо детально показать все этапы его работы… Ничтожная ошибка — и противники используют её: вместо пользы картина может нанести большие потери всему его делу. Я прекрасно понимал эти опасения Николая Константиновича, каждая его поправка в сценарии требовала ответа и глубокого разъяснения с моей стороны… Много бумаги за полгода работы над сценарием я точно извёл на эту переписку, да и Николай Константинович «пуд соли» со мной тогда тоже съел. Но всё было на обоюдную пользу. Без каких-либо нервных срывов и эксцессов мы пришли к устраивающему нас обоих компромиссу... 187
ГЛАВА 14. ВСТРЕЧА С ТЕМ, КТО ОТКРЫЛ «МОГИЛУ ДРАКОНА» Итак, сценарий будущего фильма «Узники Пермского моря» был готов. Но чтобы включить его в текущий план «Леннаучфильма», Коллегия Госкино потребовала получить на сценарий положительное заключение крупного и очень авторитетного учёного. - Посоветуйся с героем сценария, может быть он подскажет к кому тебе обратиться из тех, кто его поддерживает, - напутствовал меня мой руководитель. Незамедлительно звоню в Березники. Объясняю положение нашего дела. Николай Константинович говорит: - Игорь, я копию нашего сценария брату отправил, а он дал прочитать его директору своего института Николаю Николаевичу Крамаренко. Тот о моих работах хорошо осведомлён и всемерно поддерживает их. Ты сейчас в Москве — повидайся с ними. - Я так и сделал, повидался… И не зря. Хорошо помню тот «заговор» трёх. 188
Сидим с Петром Константиновичем Чудиновым в кабинете директора Института палеонтологии Крамаренко, обсуждаем ситуацию… Директор Института палеонтологии АН СССР Н.Н. Крамаренко. - Конечно фильм этот может стать неприятной бомбочкой под Имшенецкого и его компании, - говорит Николай Николаевич. - Поэтому нам нужна непременно козырная карта… Я, Игорь, с двумя братьями Чудиновыми заранее обсудил эту проблему, и более авторитетной фигуры, чем Иван Антонович Ефремов, мы не нашли. Он - всемирно известный учёный, автор новой науки Тафономии, за которую получил Государственную премию. Ну и, конечно, выдающийся писатель — фантаст, что в нашей ситуации совсем немаловажно. Да что прописные истины пересказывать: Ефремов - есть Ефремов! Это глыба! И в науке, и в литературе! К тому же, Иван Антонович очень хотел лично встретиться с Николаем Константиновичем, побывать у него в лаборатории. Да вот пока не удалось. Очень болен - сердце сдаёт из-за, вероятно, прежних и сегодняшних перегрузок. Устроит ли ваше руководство кандидатура Ефремова? Если да, я постараюсь с ним договориться. Сценарий на рецензию отвезёшь ему сам, потому что у Ивана Антоновича могут быть к тебе вопросы. - Окрылённый, мчусь в Кинокомитет. Да у меня и в мыслях не было, что кто-нибудь из руководства будет возражать против самого читаемого писателя тех лет, кумира молодёжи. 189
Его уже опубликованные философские романы о далёком прошлом и будущем «На краю Ойкумены», «Туманность Андромеды», «Великая дуга», «Лезвие бритвы», а позже «Час быка» и «Таис Афинская», заряжённые идеями вселенского космизма К. Циолковского, А. Чижевского, В. Вернадского, будоражили ум, заставляли думать о несовершенстве общества и глубоких корнях этого явления, показывали пути гуманистического развития человечества. «Взрослый» роман Ефремова «Туманность Андромеды» газета «Пионерская правда» начала публиковать ещё задолго до того, как книга вышла в свет. И, пионеры, и особенно их старшие братья и родители буквально «проглатывали» очередной фрагмент, затем вырезали его и бережно складывали, чтобы прочесть роман уже как бы целиком в виде книги. В своих воспоминаниях дважды Герой Советского Союза В. Джанибеков пишет, что именно «Туманность Андромеды» зародила в нём мечту, которая в конце концов и привела его в отряд космонавтов. 190
Да и моя «киношная» судьба, как помните, началась тоже именно с «Дороги ветров» - одной из ранних книг Ивана Антоновича. И свой первый фильм «Охотники за динозаврами» я, как сценарист и режиссёр, снял, повторюсь, именно в Монголии и в тех местах, где Ефремов открыл «Могилу Дракона». Вот как крепко переплетаются порой события, отдалённые друг от друга и временем, и пространством. Но вернусь всё-таки к событиям года 1969… Кинокомитет России, как и ожидалось, без каких-либо проволочек одобрил кандидатуру Ивана Антоновича Ефремова рецензентом сценария «Узники Пермского моря». Теперь мне предстояло встретиться с тем, кого читала вся страна. Признаюсь, я очень волновался за судьбу своего первого сценария. От заключения Ивана Антоновича зависела судьба фильма — быть ему или не быть. А значит, во многом зависела и моя будущая работа в кино. И вот с отпечатанным сценарием «Узников», в назначенный мне час, звоню в квартиру Ефремова. Дверь открыла Таисия Иосифовна Ефремова, его супруга, очень моложавая, красивая женщина, с добрым взглядом и мягким голосом. Именно ей, во многом его путеводной звезде, всегда любимой, Иван Антонович посвятил свой последний вышедший в свет роман «Таис Афинская»... Таисия Иосифовна совсем не удивилась молодости гостя и тихо сказала мне: - Игорь, мы о Вас знаем от Николая Николаевича Крамаренко и Петра Чудинова, так что не робейте... Иван Антонович очень плохо чувствует себя, постарайтесь его не переутомлять...- - Да я могу просто сценарий передать и не тревожить его. - Нет, нет - он Вас ждёт, - и при этом улыбнулась, - Вы же были в Березниках, всё видели своими глазами… Правда, Иван Антонович говорит: «...то, что сделал Николай Чудинов, будет понято и оценено человечеством, к великому сожалению, скорее всего не сегодня, а завтра»… 191
Жаль, если так. Почему не сегодня?! - Квартира Ивана Антоновича, как помню, была для учёного и писателя такого уровня совсем скромной — вроде бы всего из двух комнат. Гостиная с обеденным столом представляла собой библиотеку — все её стены от пола до потолка занимали шкафы и стеллажи с книгами. Из гостиной одна дверь вела в коридор и на кухню, другая в спальню… - Ваня, к тебе гость, можно? - тихонько постучала в дверь Таисия Иосифовна. - Не можно, а нужно! Входите, Игорь...- Иван Антонович, в могучем теле которого чувствовалась ещё нерастраченная сила, полулежал на кровати с двумя подложенными под голову большими подушками. И потекла наша неторопливая беседа, которая растянулась больше чем на час, вместо отведённых мне расписанием двадцати минут... Ивана Антоновича интересовало абсолютно всё, что я видел в шахтах и в лаборатории Чудинова. Буквально от и до я рассказал о том, как устроена «Машина Времени» Чудинова и как проходил сам процесс выхода «Пермских Узников» из состояния геобиогенеза. Иван Антонович с большим интересом слушал мой рассказ об изучении Чудиновым калийных солей, изредка задавая уточняющие вопросы. В конце нашей очень доброжелательной беседы он поинтересовался кто мои родители, где учился. Очень удивился, что школу я закончил в Бурятии на самой границе с Монголией. Пришлось, без особых подробностей, рассказать ему, почему мы с мамой - с подающей надежды выпускницей Вагановского балетного училища - оказались именно там. Рассказал и о том, как узнал об учёном-палеонтологе и писателе Иване Ефремове, прочитав в школьные годы его книгу «Дорога ветров», как с вершины горы Маяк, у нашего пограничного городка, передо мной зримо расстилалась многоликая Монголия, и там, на юге пустыни Гоби, вместе с 192
отрядом Ефремова я, в мечтах, аккуратно выбивал из пылающих скал долины Хэрмэнцав окаменевшие скелеты динозавров.. Только вот учусь совсем не на палеонтолога… Но детская мечта побывать в Гоби осталась… Ефремов попросил меня оставить сценарий на неделю. Этот срок даст ему возможность внимательно изучить материал и написать заключение. При расставании Иван Антонович, улыбнувшись, сказал: - Если Вы, Игорь, написали сценарий так же интересно, как рассказали, полагаю, что и фильм будет увлекательным для зрителей и полезным для науки со всех точек зрения. А мечту свою — побывать в пустыне Гоби - не оставляйте! Мечта человека, как вода, ветер, энергия Солнца и Космоса — такая же великая преобразующая сила... Помните об этом всегда...- И.А. Ефремов за работой над книгой «Час быка». Таким, неунывающим от смертельно подступающей болезни, запомнил я Великого гуманиста Ивана Антоновича Ефремова… 193
Ровно через неделю Таисия Иосифовна Ефремова вручила мне пакет с заключением на сценарий со словами: - Иван Антонович благодарит Вас за очень нужную работу, и с нетерпением будет ждать завершения съёмок и выхода фильма на экраны. - К сожалению, дальнейшие события разворачивались так, что Ивану Антоновичу не удалось увидеть готовую картину… А пока всё складывалось благополучно. Одобренный Ефремовым сценарий получил своеобразное право на жизнь, и вскоре студия «Леннаучфильм» запустила его в работу. Моё же участие, как сценариста, на этом этапе кинопроизводства заканчивалось. Такова была тогда абсолютно неверная практика - в научно-популярном кино сценарист начисто отсекался от съёмок. Режиссёром фильма была назначена Тамара Ивановна Иовлева, которая тяготела к биологической тематике и хорошо зарекомендовала себя предыдущими работами в этой области. Несмотря на разницу в возрасте, мы с ней все последующие годы были в тёплых, дружественных отношениях. После «Узников» она сняла по моему сценарию фильм «Пантеон Саами», а позднее, когда я, уже будучи штатным режиссёром, с головой ушёл в подводную тематику, продолжила начатую мной фильмом «Обезьяний остров» эпопею об уникальных работах с шимпанзе и другими приматами доктора медицинских наук Л.А. Фирсова… Весной 1970 года съёмочная группа фильма «Узники Пермского моря» выехала в Березники… Но предварительно режиссёру и директору фильма пришлось побывать на приёме у зам. министра химической промышленности. Дело в том, что все шахты являются стратегическими объектами. Любые фото и киносъёмки под землёй требуют высокого уровня разрешения. Особенно на взрывоопасных шахтах, а калийные с некоторых пор именно к таким и относились... 194
К тому же, отечественная цветная киноплёнка не выдерживала никакой критики — она была очень низкой чувствительности. Съёмка на ней просто в пасмурную погоду уже требовала дополнительного освещения. Что же говорить о киносъёмке под землёй?! Там нужны десятки киловатт добавочной электроэнергии. Малейшая искра, удар случайным камнем о лампу осветительного прибора могли спровоцировать взрыв.. На удивление, зам. министра не стал выматывать душу директору фильма Т. Томсон невыполнимыми требованиями соблюдения правил техники безопасности, а написал письмо руководству комбината о полном содействии съёмкам. О Чудинове он знал и, подписывая нужные документы, сказал: - Николай Константинович столько полезного сделал для калийной промышленности, что, по справедливости, именно мы должны были финансировать ваш фильм. Успехов!...- 195
ГЛАВА 15. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ШТРАФНЫЕ КАЗЕМАТЫ ГОСФИЛЬМОФОНДА ! Редчайший случай, но режиссёр и герой фильма «Узники Пермского моря» Николай Константинович Чудинов, оказались как бы настроенные природой на одну волну, у них было полное взаимопонимание с первых минут встречи. И это знакомство продолжалось потом в постоянной переписке до последнего вздоха Николая Константиновича. В своих воспоминаниях Тамара Ивановна напишет: - Я благодарю свою судьбу за встречу с Николаем Константиновичем Чудиновым. Съёмки фильма укрепили наше общение, которое продолжалось 18 лет! - Работа над фильмом шла без срывов, попеременно снимали и в шахте, и в лаборатории, готовили к главному эксперименту «Машину Времени» и аппаратуру для съёмки под микроскопом живых свидетелей Палеозойского времени… Можно понять сомнения не только далёких от науки людей, но и крупных учёных, ведь 250 миллионов лет — это совершенно немыслимый возраст для живого... 196
Человек - высшее достижение природы - и тот появился на Земле всего несколько сотен тысяч лет назад! Съёмка фильма могла бы стать убедительным доказательством нового состояния живого, о котором мы ничего не знали. Великие предсказывали, а Николай Константинович Чудинов эти предсказания обратил в реальность, назвав сверхдлительный природный анабиоз - жизнеспособностью или геобиогенезом. Но вот где-то во второй половине съёмочного пути возник совершенно непредвиденный завал, который мог сорвать всю дальнейшую работу. Об этом мне рассказала Тамара Ивановна сразу после возвращения киногруппы из Березников. Воспроизвожу его по памяти. Рассказ Т.И. Иовлевой. - Однажды меня срочно вызвали к директору калийного комбината. Он показал мне только что полученную телеграмму на правительственном бланке из отдела науки ЦК КПСС. В ней требовалось прекратить все работы над фильмом «Узники Пермского моря», поскольку Институт микробиологии АН СССР считает работы геохимика Н.К. Чудинова научно не подтверждёнными... За этим жёстким требованием, естественно, хорошо просматривалась не тень, а мрачная фигура приближённого к власти академика Имшенецкого, который, видимо, пришёл в себя после шока от «хрущёвской оттепели». - Тамара Ивановна, сколько Вам нужно времени для завершения всех съёмок? - спросил директор, убирая телеграмму в папку. 197
- Дней за 10 мы бы управились, - совершенно в расстроенных чувствах ответила я, прикинув, что часть микросъёмок простейших грибов, бактерий и водорослей можно без проблем провести и в условиях студии. - Для пользы дела давайте договоримся с Вами так, - продолжил директор комбината. - От нашего Министерства и от Вашей киностудии никаких официальных сообщений о прекращении съёмок я не получал. Николай Константинович — наш человек, и мы всемерно поддерживаем его, не всеми принятые, исследования. Постарайтесь уложиться в пять дней. Я через несколько часов улетаю в Москву на конференцию и по другим делам как раз на этот срок. Вполне допустимо, что телеграмму из Москвы я прочитать не успел. Всё, что зависит от нас, мы сделаем — я дам соответствующие указания своим помощникам. А когда вернусь, мы пошлём в ЦК ответную телеграмму, что съёмки прекращены и киногруппа отбыла в Ленинград, что будет истинной правдой...- На том и порешили. Мы более-менее спокойно завершили работу, договорились о командировке в Ленинград в ближайшее время Николая Константиновича, и поездом вернулись в Ленинград. На удивление, никаких грозных писем и телеграмм о прекращении работы над фильмом на студии ни от кого не было. Я, конечно же, доложила обо всём директору «Леннаучфильма» В.А. Потаповичу, и мы, с его полного одобрения, в спокойной совершенно обстановке начали проявлять киноплёнку. Я очень боялась за материал, снятый в забоях, под землёй, ведь будь технический брак плёнки, а это случалось довольно часто, вновь поехать в Березники и переснять нужные эпизоды, теперь было делом совершенно невозможным… К счастью, всё обошлось...- *** 198
Дальше работа над фильмом шла своим чередом: Тамара Ивановна закончила монтаж, приехавший в Ленинград Николай Константинович Чудинов сделал в нём необходимые поправки, и по сложенному уже материалу я написал сопровождающий текст. На перезаписи дикторский текст, музыка и необходимые шумы — всё это сводилось на одну плёнку. Перезапись - это самый ответственный момент работы над фильмом. Он сродни чувствам матери при рождении ребёнка - на ваших глазах появляется чудо. У нас была вторая, вечерняя смена, и по традиции, закончив работу, вся съёмочная группа и работники звукоцеха чаем и огромным тортом вместе с Николаем Константиновичем отметили появление на свет общего дитя… Для меня лично это было важное вдвойне событие, ведь это был первый фильм, снятый на профессиональной студии по моему сценарию. К тому же, он стал и моей дипломной работой во ВГИКе… А ещё через год меня зачислили и в штат «Леннаучфильма»... Фильм «Узники Пермского моря» был без поправок принят Кинокомитетом, показан на отраслевой конференции калийщиков и на одной из сессий АН СССР. Было очевидно, что картине предстоит дальнейшая благополучная судьба — тиражирование, т.е. печать нескольких сотен копий и широкий показ в кинотеатрах. Как правило, наши картины предваряли, как и киножурналы, показ художественных фильмов, и зрители с большим интересом, смотрели их. Я очень надеялся, что фильм посмотрят и в Государственном Комитете по делам открытий и изобретений. Но тираж фильма «Узники Пермского моря» был остановлен, не начавшись… Студия отпечатала положенные несколько копий для Кинокомитета и одну для Березниковского калийного комбината. Каюсь, девчонки из цеха обработки плёнки, подпольно отпечатали мне «авторский экземпляр». Спасибо 199
им — во всех дальних командировках я всегда показывал «Узников Пермского моря» на встречах со зрителями — это было обязательной частью нашей просветительской работы. Но однажды, картину украли, украли из будки киномеханика. Прямо рок какой-то, крутой перелом в судьбе фильма! По понятной причине заявлять в милицию о пропаже я не стал. А о видеокопии мы в те времена могли только мечтать — век компьютеров был ещё далеко за границами страны. Естественен вопрос: почему всё-таки фильм «Узники Пермского моря» так и не вышел на экраны, а «положен на полку» - его исходные материалы были отправлены на вечное хранение в Госфильмофонд страны?! Честно признаюсь - всей подоплёки этой «тёмной» истории я не знаю до сих пор. Обычно, если фильм «ложился на полку» - это означало, что режиссёр, и в первую очередь студия, совершили крупный идеологический просчёт, который мог закончиться и увольнением директора вместе с главредом. Партия зорко следила за состоянием духа творческих работников, «политических диверсий» и отступничества от линии ЦК не прощала. Для наглядности, расскажу об одном случае, который хорошо помню. В год 50-летия Советской власти молодой режиссёр «Леннаучфильма», недавний ВГИКовец Михаил Игнатов по своему сценарию снял небольшой по объёму фильм «Последние часы» - действительно о последних часах Временного правительства А. Керенского. По ходу работы Миша откопал где-то документы, которые в корне отличались от принятых догм. Из этих материалов было ясно, что никакого, с большой кровью, штурма Зимнего дворца в нашем понимании не было… А известные кадры фильма «Октябрь» с дымом, винтовочной и пулемётной пальбой, были талантливым вымыслом режиссёра С. Эйзенштейна. 200