The words you are searching are inside this book. To get more targeted content, please make full-text search by clicking here.

Исторические повести

Discover the best professional documents and content resources in AnyFlip Document Base.
Search
Published by eao20062, 2019-12-10 08:50:12

Немирье

Исторические повести

Keywords: Вадим

ла в Галич вернусь! Да и с киевлянами поделюсь, пускай вели-
кий князь не беспокоится.

– Не во славе дело, – прервал воевода князя. – Киевляне
и сами себе славы добывали, и ещё добудут. Полки наши
по степи разбросаны. Киевляне со смольнянами у Калки ста-
ны разбили, Мстислав Черниговский с младшими князьями
в пяти поприщах от твоего стана пир весёлый затеял после
вчерашней охоты, половецкие костры дымятся за теми хол-
мами.

– Да не беспокойся, воевода, татары не о битве помышля-
ют, ноги унести мечтают к своему хану, как там его, Чангасу
или Тингису, не суть важно, попадись он нам, и его в полон
возьмём!

Мстислав Мстиславич повернулся к кашеварами, поторо-
пил, но внезапно вскочил и вгляделся в даль – с полночной
стороны приближался небольшой конный отряд:

– Вот и сторожа моя приближается. Трубить сбор!
И вот уже к князю Мстиславу приблизились его зять князь
Даниил Романович и воевода Ярун с отроком. Князь Даниил
радостно закричал:
– Отец, мы нашли врага в трёх поприщах на полночь!
А сколько там у них конских табунов! Вели ударить немед-
ленно!
– А вдруг не все татары там? Не приведи Господь, замани-
вают, – встревожено прервал его воевода Ярун, седой, весь
покрытый шрамами.
– Негоже спешить, вели, княже, послать гонцов к Велико-
му князю и к Мстиславу Черниговскому, коль сообща уда-
рим, то сметём врага одним ударом, – поддержал Яруна Иван
Дмитриевич.
– И добычей великой тогда поделимся! Ну, уж нет! – за-
орал Даниил Романович. – Моя дружина выступает, время
уходит.
Мстислав Мстиславич на мгновение задумался, потом
рассмеялся:
– Удача сама плывёт нам в руки, где наша не пропадала!
Удатным ведь меня не зря прозвали. Выступаем немедленно!

51

– Что творит князь? – Евпатий встревожено обратился
к Ивану Дмитриевичу. – Счастлив князь в битве, удачлив,
но сколько можно судьбу искушать? Не послать ли гонца
к Мстиславу Романовичу?

– Отправь, предупредить надо Великого князя, а сами
с галичанами последуем.

– Не возьмёте ли с собой моего сынка Федьку? – попросил
вдруг приблизившийся к киевлянам Ярун. – За себя не стра-
шусь, а вот за Федорушку тревожусь.

Приблизившись к Евпатию, воевода тихо, чтобы никто
не слышал, прошептал:

– Сотский, сына моего сбереги, сон у меня накануне мут-
ный был, нехороший.

Евпатий согласно кивнул, но помрачнел. Вспомнилось,
как нечаянно прослышал прошлой ночью, как Мстислав
Романович свой мутный сон князю Владимиру Смоленско-
му сказывал. Только всё не мог сейчас вспомнить, что за сон
был. Да и Яруна храбр знал хорошо, не бывало ещё, чтобы
воевода битвы устрашился, но ведь и отец Евпатия перед тем
злосчастным походом на Киев свою скорую смерть ведал,
сына Добрыне Рязаничу доверил.

Вырубить спящих татар под корень не удалось – Даниил
Романович поспешил, не дождался половцев воеводы Яру-
на, спугнул татарскую сторожу, но всё равно только мень-
шая половина недругов сумела вырваться от удара полков
Мстислава Удатного. Не удалось Евпатию меч с недругами
скрестить, только трёх татар из своего самострела достал.
Догнал Евпатий со своими спутниками Мстиславовых оруж-
ников только на вершине холма, остановился у ликующих
князя Мстислава и его зятя Даниила: перед ними в клубах
тумана раскинулся вражеский стан, заполненный растерян-
но мечущимися всадниками. Князь Мстислав презрительно
бросил подъехавшему Ивану Дмитриевичу, что из-за столь
малочисленного недруга не стоило и в поход выступать, до-
бавил, что не одну сотню девок татарских на конях посекли,
а часть конных недругов и вовсе куклами оказались, правда,
в человеческий рост. Сотский Евпатий вмешался, сказал, что

52

половцев явно не этот бабий отряд разгромил, да Удатный
грубо прервал его, повелев не вмешиваться.

С соседнего холма с ликующими воплями устремились
на татар подоспевшие половцы Яруна, тогда сдвинул сво-
их оружников и Мстислав Мстиславич, приготовившийся
со стороны лицезреть за окончательным разгромом татар-
ского войска. Внезапно подул сильный полуденный ветер,
развеявший низко бегущие облака, рассеявший густой
утренний туман, и яркие лучи утреннего солнца осветили
окрестные поля, с вершины холма русичи увидели, что вся
степь перед ними была заполнена стройными рядами воо-
ружённых всадников на невысоких мохнатых лошадках.
Удатный растерянно огляделся по сторонам, осознав, что его
дружина, оружники зятя Даниила и половцы Яруна заметно
уступали татарам в численности. Зачем он поспешил, ото-
рвался от главных сил? Жёнками татарскими да куклами ря-
женными его заманили. Отступать? Нет только вперёд, ему
ли, победителю в стольких битвах, бежать перед неведомым
врагом – его воины разгонят коней, и сметут татар! А если
ещё немедленно послать гонцов к Мстиславу Черниговскому,
то перевес будет на стороне русичей! Да и Иван Дмитриевич
должен был послать к киевлянам и смольнянам. Мстислав
Мстиславич поразмыслил, ведь побеждал в стольких битвах,
хотя сколько раз всё висело на волоске, но не было и случая,
чтобы подмога не приходила вовремя. Ему всегда везло, и не-
ужели всемогущий Господь не придёт ему на помощь и в этот
раз?

Иван Дмитриевич растерянно взглянул на Евпатия, но
сотский уже отряжал пяток оружников посылами за помо-
щью к черниговцам и киевлянам. Половцы Яруна, скачущие
в низине, ещё не видели всего татарского войска и растека-
лись в лаву для атаки. Подумалось, что ещё на всё потеря-
но, выходили с честью и из худших передряг, а если поспеют
полки Мстислава Черниговского, есть надежда на победу.
«Не поспеют», – с горечью понял воевода: из окрестных не-
глубоких оврагов стремительно выезжали всё новые и новые
сотни татар, чёрными крыльями окружая полки Мстислава
Удатного, перекрывая гонцам дорогу за помощью. Замета-

53

лись Мстислав Мстиславич и его зять Даниил, застопорилась
и атака, а половцы, увидевшие, наконец, превосходящего
врага, уже разворачивали своих коней, и в паническом бег-
стве врезались со стройные ряды следующих за ними русских
ратников. Растерянно заметались русские воеводы, пытаясь
перестроить расстроенные дружины, но было уже поздно:
стремительно приближающиеся под мерный стук барабанов
татарские лучники своими меткими стрелами заметно про-
редили русских оружников, и, по команде стремительно рас-
ступившись, пропустили вперёд сотни тяжеловооружённых
всадников в кожаных доспехах с копьями, секирами и кру-
глыми щитами. Схватка была короткой: русичи не выдержа-
ли удара врага, и вот уже оружники Удатного устремились
вслед за половцами, пытаясь в отчаянной гонке успеть вы-
рваться из неумолимо сходящихся татарских «клещей». Ярун
с десятком всадников приблизился к растерянно застывшим
на вершине холма князьям и воеводам, прокричал, что надо
спасаться, помахал рукой стоящему чуть поодаль сыну, кив-
нул Евпатию, и с последними двумя свежими сотнями всад-
ников устремился навстречу приближающимся стройным
рядам татар.

– Бежать надо, без головы не ратник, а побежал, так и до-
мой воротиться можно, – послышался чей-то растерянный
голос.

– Поддержим Яруновых оружников? – с надеждой повер-
нулся к Ивану Дмитриевичу Андрейка.

– Да как ты не разумеешь, что Ярун нам возможность
отойти дарует, сына своего спасает…

– Негоже своих бросать…
Татары как по команде расступились, пропуская Яруновы
сотни вглубь своих рядов, сомкнулись, послышался свист со-
тен стрел, пронзительное ржание умирающих лошадей, крики
ратников, мелькнул и упал стяг Яруна, снова засвистели стре-
лы, короткий шум беспощадной рубки, и всё стихло. Только
отряды врагов неудержимо приближались всё ближе и ближе.
– Отходим, прорываемся к своим! Киевлян предупредить
надо! – прокричал Евпатий и, ухватив за повод коня Ярунова

54

сына, устремился вслед за отступающим отрядом Мстислава
Удатного.

Степной ковыль мягко стелился под копытами коней от-
ступающих русичей. Оставалась только надеяться на вынос-
ливость боевых скакунов. Евпатий оглянулся, спустил крюк
самострела, тяжёлая стрела выбила из седла приблизивше-
гося татарина в золоченых доспехах, снова взвёл самострел,
огляделся: как мало товарищей осталось в живых. Засвисте-
ли проносящиеся чёрные стрелы, подумалось – «своя» стрела
не свистит. Иван Дмитриевич, пронзённый тремя стрелами,
вскрикнув, повалился с коня, ещё два сражённых оружника,
застонав, пали на зелёную траву. Евпатий развернул коня,
выстрелил один раз, второй, третий – трёх ближних татар
выбило из сёдел, остальные преследователи попридержали
коней, поотстали. Сотский вгляделся вдаль: князь Мстис-
лав с зятьком сумели прорваться сквозь вражеские клещи,
но как мало русичей сумели вырваться из вражеского охва-
та! Там, за тем холмом, был лагерь Мстислава Черниговско-
го, но почему не слышен шум битвы? Гонцы должны были
поспеть, черниговцы изготовиться для битвы… Не поспели,
тела троих посланных чуть ранее за помощью оружников,
пронзённые стрелами, лежали на земле около низкорослого
кустарника. И до Мстислава Романовича точно не домча-
лись… «Сильны татары, воюют умело, коварно, а наши кня-
зья всё славу поделить не могут, их поодиночке разобьют как
Мстислава Удатного, вырежут как… черниговцев, – с горе-
чью подумал Евпатий, когда с пятком уцелевших спутников
приблизился к разгромленному стану Мстислава Чернигов-
ского. – Как можно быть такими беспечными, не помыш-
лять об опасности: доспехи так и остались у кого на телегах,
а у кого во вьюках, сулицы так и не успели насадить на древ-
ки, до щитов и копий не успели дотянуться. Как появились
стремительные татары, то черниговцы к бою не успели при-
готовиться, так почти всех в оторопе безоружными и выру-
били. А киевляне ведь только к ночи реку по мостам перешли,
заложиться не успели, коль татары нагрянут, беда страшная
будет! Поспешать надо, предупредить!» Евпатий со своими

55

товарищами устремился к стану Мстислава Киевского. На-
прямки не проскочишь, а вот если по оврагам и по дебрям,
то можно и меж татарских сторожей пробиться.

Гнетущий, всё тот же мутный сон снился князю Мстис-
лаву Романовичу: всё тяжелее и тяжелее становились давя-
щие на грудь камни. К каким напастям такая муть сниться
может? Может быть, прав был братеник Владимир, не сто-
ило реку по мостам на ночь глядя переходить. А может
быть, не стоило половцам на подмогу снова выступать?
Прошлым летом Мстислав Удатный в поход к Тмутара-
кани ходил, только сраму натерпелся, хвала Господу, хоть
пленных русичей вызволил1. Но лучше совместно с полов-
цами выступить супротив татар, чем одним противосто-
ять и татарам и половцам? Негоже спать! Великий князь
стремительно вышел из шатра, огляделся: киевский стан
только пробуждался ото сна, кашевары начинали разво-
дить костры. Оглянулся: смоленские полки уже перешли
по наведённым накануне поверх лодий мостам и неспешно
продвигались вслед за ушедшими в степь союзными пол-
ками. Расчётлив Смоленский князь, за рекой заночевал,
зато с первыми лучами солнца и выступил. А почему нет
вестей от Ивана Дмитриевича, как там Мстислав Удатный,
и где татары? Неужто прав был зятёк Андрюша, опять га-
личане себе всю славу и добычу добудут? Приблизился
встревоженный Александр Попович, сказал, что разослал
сторожи, беспокоит, что нет вестей от Удатного. Мстислав
Романович одобрительно кивнул, хотел было, помолив-
шись, и дождавшись Владимира Рюриковича, приступить
к приготовленной слугами трапезе, как его внимание при-
влёкла группа всадников, стремительно приближавшая-
ся с полночной стороны. Подъехал обеспокоенный князь
Владимир со своими воеводами, подошли заспанные Ан-
дрей Вяземский и Андрей Дубовицкий. Но к завтраку так
и не приступили – к собравшимся приблизился разго-
рячённый от стремительной скачки Добрыня Рязанич:

1. В 1222 году неудачей закончил поход половецко-русской рати в Крым против войска
сельджукского султана (см. Л. Н. Гумилев «Древняя Русь и Великая степь»).

56

– Беда, великий княже, разгромлены полки Мстислава
Удатного и зятя его Даниила, половцы бегут, черниговцев
спящими порубали…

– А воевода Иван Дмитриевич? – встревожено вопросил
Мстислав Романович.

– Пал в сече, только израненные Евпатий Коловрат с од-
ним оружником, да с Яруновым отроком прорвались, чудом
от татарской погони их отбили. Кабы не послал сторожи наш
воевода поутру окрест, то…

Подул сильный ветер, рассеявший клубы густого тумана,
покрывавшие окрестные долины, и вот уже раздался трево-
жный крик князя Андрея Вяземского:

– Беда, русичи отходят!
И перед глазами князей предстала страшная картина: ты-
сячи и тысячи бегущих русичей и половцев в панике спаса-
лись от преследующих их татар.
– Брат, надо помочь своим, мои смольняне к битве готовы.
Я выступаю немедленно, а то татары всех наших повырубят,
да и от киевлян врага отвлеку, – князь Владимир направил
своих воевод к полкам, потом продолжил: – Киевлянам к мо-
стам отходить надо, а я к бродам пробьюсь, что в пяти по-
прищах выше по течению, а за рекой, даст Бог, и встретимся.
Смоленский князь направился, было, вслед за воевода-
ми, потом вдруг возвернулся, обнял Мстислава Романовича,
перекрестил сына, поцеловал, и, уже не оглядываясь, поспе-
шил к своим дружинам. Над киевским станом пронзитель-
но зазвучали трубы и бубны, раздались команды сотских и
воевод.
Воевода Александр подъехал к вернувшимся ратникам.
Евпатий сидел на телеге, лекарь неумело пытался достать
чёрную стрелу из правого плеча сотского. Две вынутые окро-
вавленные стрелы уже лежали рядом. Евпатий отпихнул ле-
каря, дёрнул за стрелу, вытащил. Александр Попович только
покачал головой.
– Мальчонка Ярунов то невредим, а вот Андрейка… –
Евпатий судорожно закашлялся, указывая на лежащего чуть
поодаль молодого оружника, – Отходит.

57

Воевода наклонился к тяжело дышащему, залитому кро-
вью ратнику. Да, плечо разрублено, бедро пронзено копьём,
но самое страшное – это чёрная стрела, пробившая кольчугу
и попавшая в живот. Сразу видно – не жилец.

Андрейка вдруг затрясся, из-за рта потекла кровь, но вое-
вода и Евпатий расслышали прерывистые слова умирающе-
го:

– Не быть мне храбром… мечом-то я не один шелом раз-
рубил… а вот кулаком не смог смять, ранен уже был…

Евпатий, не стыдясь слёз, наклонился к Андрейке:
– Да подтрунивали мы тогда над тобой, брат, посмеи-
вались, знай – храбры те, кто без раздумий живот за Русь,
за веру, за други свои отдают…
– Так я и отдал… – Андрейка улыбнулся, последний раз
вздохнул и тихо скончался.

Раздались тревожные крики: с полуденной стороны поя-
вились отряды татар, стремительно приближавшихся и от-
секавших киевлян от переправы. Князь Мстислав Романо-
вич растерянно огляделся: его ратники уже собрались вокруг
своих воевод, они были готовы встретить врага, но коноводы
не успели привести коней. Сейчас киевлян отрежут от мо-
стов, и… не только их: среди нескольких сот всадников, ото-
рвавшихся от татар, и приближавшихся к мостам, мелькнул
золоченый доспех Мстислава Удатного, стяг Даниила Рома-
новича. Киевский князь повернулся к Александру Поповичу
и увидел, что воевода, сопровождаемый своими семью де-
сятками храбров, уже направился наперерез приближавше-
муся врагу. Мстислав Романович перекрестился и повелел
собравшимся вокруг него воеводам незамедлительно дви-
нуться к мостам. Евпатий, увидев устремившихся на врага
храбров, попытался привстать и добраться до своего коня,
но двое княжеских отроков подхватили сотского и направи-
лись к повозу. Евпатий попытался вырваться, но силы оста-
вили его, он только прохрипел:

– Мне коня надо, как там без меня?
– Твой воевода повелел доставить и тебя, сотский, и Яру-
нова сына, к смольнянам. Не можно ослушаться, – прозвуча-
ло в ответ. – Поспешать надо, иначе не догоним.

58

Воевода Александр оглянулся, его отряд, растянувшись
заступом1, сперва хлынцой2, потом рысью, переходящей
в галоп, сближался с татарами. Александр вспомнил, как
когда-то его, юного отрока, поучали, что, когда с князем
идёшь, то с храбрами напереди езди, этим роду своему честь
добудешь, себе – доброе имя. Сколько же лет он со своими
братьями-храбрами битвы открывал! А вот и враги. Схлест-
нулись. Первую сотню татар смели сразу – куда юрким та-
тарским скакунам супротив русских коней-исполинов! Вто-
рую сотню подняли на копья, потом дошло дело до мечей.
Рубились молча, только истошные крики падающих с коней
сражённых врагов, да ржание коней раздавалось вдоль реки.
Разогнали лучников, врубились в стройные ряды вражеских
оружников. Татары не побежали, приняли бой. Казалось,
куда их саблям супротив тяжёлых булатных мечей храбров.
Но попробуй дотянись клинком до стремительного и юрко-
го врага, защитись от летящих со всех сторон стрел. Выру-
били новую сотню, ещё сотню, ополовинили третью. Алек-
сандр утёр пот со лба, оглянулся: как поредел его отряд! Уже
пали Григорий Видмол, Ивор Иворович, Иван Прибышкин,
Дмитр Псковитянин, Фома, не от вражеских мечей и копий,
а от смертельно жалящих стрел! Как метко стреляют враги,
какие у них большие луки, надо будет обучить так русичей!
А будет ли кому завтра учить, мелькнуло в голове у воеводы.
Будет! Рассеяли татарских оружников, сейчас можно будет
и возвернуться. Только доберёмся до главного татарского
хана под многохвостным бунчуком на холме, всего один пе-
рестрел до врага! Александр Попович взметнул стяг, выпав-
ший из руки падающего с коня стяговника, увидел Тимофея
Золотого пояса, Торопа, Добрыню Рязанича, Самсона Вла-
димирца, да два десятка оружников, неотступно следующих
за ним, и… ряды вражеских лучников, натягивающих свои
смертоносные луки. Свист вражеских стрел, страшная боль
в груди. Хорошо стреляют татары, без промаха – две стре-
лы пробили дорогую бронь, подарок князя Владимира Рю-
риковича, выбили из седла. Воевода выпростал ногу из-под

1. Заступом – шеренгой, рядом.
2. Хлынца – медленный шаг (8–10 км/час).

59

убитого коня, из последних сил привстал, опираясь на меч.
«Хорошо, что Евпатия успел отправить со смольнянами, –
мелькнуло в голове, – что там за дым у мостов?» «Прощай,
брат», – послышался хрип умирающего Тимофея. Больше
Александр Попович ничего не услышал. Чёрная стрела, вы-
пушенная в упор, пробив бронь, попала в сердце.

Князь Мстислав Мстиславич, когда-то, очень давно, про-
званный Удатным, наконец-то осмелился чуть замедлить бег
своего задыхающегося от долгой скачки скакуна. Только тог-
да облегчённо вздохнул, когда по шатким мосткам князь до-
стиг другого, заветного берега этой злосчастной реки Калки.

– Всё, сынок, оторвались, – обратился старый князь к сво-
ему зятю, князю Даниилу Романовичу и, присмотревшись,
увидел кровь, – А ты ранен?

Князь Даниил отмахнулся, словно от надоедливой мухи,
от когда-то обожаемого тестя, повернулся к своим немногим
уцелевшим ратникам, повелел поджигать мосты.

Князь Мстислав растерянно взглянул на наконец-то по-
казавшего своё истинное лицо зятька, хотел было окликнуть
Даниила, но что-то остановило его. «Бог силою своей помог
мне одержать бесчисленное количество побед над моими вра-
гами, доставив мне великую честь и славу, – опечаленно поду-
мал князь. – Сегодняшний позор – это божья кара мне за мои
грехи? Нет, это кара моим бывшим товарищам, бросившим
меня одного супротив вражеских полчищ. Да как они посмели
ослушаться меня, не последовать за мной?» Мстислав Мстис-
лавич забыл, точнее, не захотел вспоминать, как останавлива-
ли его безрассудную погоню за добычей братеники Мстислав
Киевский и Владимир Смоленский. Некстати вспомнилось
и давнишнее чувство обиды за то, что не его, величайшего (по
собственному мнению) воителя, посадили на Киевский Ве-
ликий стол, а Мстислава Романовича, старшего по какому-то
древнему лествичному праву. Почему, на худой конец, не его
поставили княжить в Смоленске, тем самым обрекая цеплять-
ся из захудалого Торопца то за Новгородское, то за Галичское
княжения? Подумалось князю, правда, только на миг, что, коль
ему плохо, то пусть пострадают и все остальные…

60

Дружинники князя Даниила не спешили зажигать мосты,
растерянно смотрели на Мстислава Удатного, но он совер-
шил то, за что заслужил справедливое проклятье тысяч лю-
дей, и прокричал:

– Да поджигайте скорее, враг на подходе!
Сколько раз, до самой смерти в своих бесчисленных мут-
ных снах князь Мстислав Мстиславич, когда-то восхищенно
прозываемый Удатным (так и не закрепившийся в столь же-
ланном Галиче), останавливал своих спутников, воспрещая
сжигать те треклятые мосты на этой речушке, всегда тихой
и неглубокой, а в тот страшный год почему-то полноводной
и стремительной реке, разворачивал вспять бегущие полки
и побеждал врага. Но только во снах…
Полководец Субудай-Багатур осматривал место послед-
ней схватки с урусскими багатурами. Всего с полсотни уру-
сов, а сколько его лучших воинов пало в беспощадной сече.
Хвала Великому небу, что удалось выполнить свой замысел:
заманить и поодиночке разгромить дружины урусских кня-
зей. Подъехал к телу вражеского воеводы.
– Похоронить павших смелых врагов с честью! – Субудай–
Багатур повернулся к окружившим его нойонам. – Хороший
враг. Смелый. Я бы платил им мешками золота, сотнями не-
вольниц, служи такие багатуры Великому хану.
– Хороший враг – мёртвый враг, – бросил подъехавший ты-
сячник Чегир-хан, потом добавил с презрительной улыбкой: –
А трусливый враг – лучший друг. Взгляни, о величайший! Убе-
гающий коназь Мстслаф, почему-то прозванный Счастливым
или Везучим, раньше времени сжёг мосты через реку.
– Служи он мне, я бы повелел свернуть ему шею, – пре-
зрительно ответил Субудай-Багатур, – но коль он враг, то
пусть уходит беспрепятственно. Тот, у кого в душе поселился
страх, нам не страшен!
– Пуганая ворона и куста боится, – услужливо добавил
подъехавший воевода бродников Плоскиня, тотчас замол-
чавший от раздражённого взгляда полководца.
– Непобедимый, – удивлённо обратился к Субудаю Теши–
хан, – а ведь не прошло и полсотни дней, как именно на этом

61

месте, клянусь Великим небом, ты изрек, что здесь разгро-
мишь войско урусов…

– Я знал место, – полководец указал рукой вокруг, – и вре-
мя нашей сегодняшней победы, и собрал здесь воедино все
наши тумены. Урусские князья этого не знали.

Довольно улыбнулся Субудай – сегодня он преподал сво-
им молодым нойонам ещё один урок войны. Он объяснит
им, что, если бросить своих нукеров туда, откуда казалось,
нет выхода, то они будут, не отступая, умирать, и победят.
Но только во главе армии должен быть сам Субудай, кото-
рому они беспрекословно верят, или подобный ему. Но пока
только он и великий Чингис-хан постигли, что война – это
вопрос жизни и смерти, путь выживания или гибели. А для
нукера ещё и путь наживы. И ещё война – это путь обма-
на. Только показав русским князьям свою мнимую слабость,
неспособность к сопротивлению, удалось разъединить в не-
сколько раз превосходящие дружины русичей и разгромить
их поодиночке. Этот урок его нойоны уже давно усвоили.

– Я повелеваю Чегир-хан и Теши-хан, – тихо молвил Субу-
дай-Багатур, – ваш противник на тех высоких холмах, Тосхус
идёт на подмогу тумену Джебе-нойона, преследующему бегу-
щего врага. Да поможет нам Великое небо!

Мстислав Романович оглядел киевлян: воеводы разобра-
ли своих ратников по полкам, зять Андрей со своими вязь-
мичами уже устремился к мостам, пять сотен конных оруж-
ников тысяцкого Ивана Осляковича поспешили на помощь
к погибающим в неравном сече храбрам. Конная дружина
Андрея Дубовицкого ринулась наперерез многочисленному
отряду татар, преследующих остатки разгромленных полков
Мстислава Удатного, врубилась в татарские сотни, отброси-
ла, спасла бегущих в панике галичан. Сейчас пешцы устре-
мятся к мостам, и под заслоном оружников перейдут на
спасительный берег. Смольняне князя Владимира прикрыли
разрозненные отряды русичей, отразили натиск татар, уже
видно, как смоленские воеводы распределяют беглецов по
своим полкам, и вдали уже не толпа жалких беглецов, а силь-
ная рать отходит к далёкому броду. Перейдём мосты, а на том

62

берегу этой злосчастной реки Калки нас уже не возьмёшь!
О, Пресвятая Богородица! Что творит Мстислав Удатный?
Зачем его галичане прорубают дно у лодок, поджигают мо-
сты? Зачем? И за спасение этой кучки жалких трусов сложи-
ли свои головы храбры Александра Поповича? Нет, за избав-
ление всех русских полков от смерти! И уберегли бы, если
не трусость Мстислава Удатного!

– Великий княже, коль немедля с конными оружниками
поспешим вослед за смольнянами, то прорвёмся, – слышен ус-
лужливый шепот подъехавших воевод. – Иль пошлём за пол-
ками Владимира Рюриковича, вместе уж точно сдюжим.

«О господи, о чём они! Как можно не уразуметь: если
поскачем – спасёмся сами, а простых людей – пешцев, ра-
ненных, – погубим, – мыслил Мстислав Романыч. – Это пе-
ред Богом смертный грех. Либо все умрём, либо все живы
останемся. Послать гонцов возвернуть смольнян Владимира
Рюриковича? Чтоб умереть вместе? Нет! В поле две воли, и
победит тот, кому Бог поможет. Но почему Господь отвернул-
ся от меня? За какие грехи? Да я сам знаю, ибо достаточно
убийств и кровопролитий учинил я в земле христианской,
не щадил христиан, разоряя города и сёла во время усобиц.
И я ещё спрашиваю – почему Господь помогает татарам? Не-
ужто, за смерть татарских послов? Что те говорили перед
смертью: «… теперь вы идёте на нас, ну так идите; мы вас
не трогали: над всеми нами Бог». Только осталось молить
Пресвятую Богородицу, чтоб сумел князь Владимир ото-
рваться от татар и добрался до брода».

Подъехал Андрей Вяземский, лишь половина вязьмичей
сумела отбиться от татар, дружина Андрея Дубовицкого
почти вся полегла от метких татарских стрел, оружники Ос-
ляковича не успели помочь храбрам. Прибились и изрядно
поредевшие половецкие кошуны1 хана Рахмана. «Господь
Всемогущий, – взмолился Мстислав Романович, – ну почему
ты вчера не вразумил меня не переносить стан на левый бе-
рег этой проклятой Богом стремительной реки?!»

– Разбить стан на холмах, огородиться повозами, оплести
плетнём, укрепить кольями!

1. Кошун – основная тактическая единица половцев – отряд в 300–400 человек, ополчение
одного рода; каждый кошун имел свой бунчук.

63

Доложили, что вдоволь и людей, и стрел, и копий, еды
хватает, не доставало только одного – воды. Перенести пока
не поздно стан к берегу, так там низина, с окрестных высот
татарские лучники расстреляют. А воеводы князю всё на-
шёптывают: что татары, что половцы, всегда договориться
сумеем, авось за злато и откупимся, благо с десяток повозов
мешками с гривнами загружен.

К вечеру пожалел Киевский князь, что не перенёс свой
стан к берегу реки: окружили татары русичей тыном высо-
ким, тысячами лучников. А солнце летнее жаркое, на небе
ни облачка, мёда да вина, что у князя в запасах были, ратни-
кам отдали, да разве они жажду утолят? Попытались ночью
к реке пробиться, так три сотни разом полегло под татарски-
ми стрелами.

19 июня
Всемогущий Господь, до чего невыносимо пышет жаром
огромное летнее солнце! Третий день – ни облачка, ни капли
спасительного летнего дождя. Третий день отбиваются киев-
ляне от окруживших их стан татар, не одна сотня ворогов
нашла свою смерть у отрогов невысоких холмов, места по-
следнего прибежища рати Мстислава Романовича. Киевский
князь оглядел изнеможенные лица своих воинов, им бы по
ковшу свежей родниковой воды, и тогда никакой татарин им
не страшен! Да и Великому князю нелишне было смочить своё
уже давно пересохшее от жажды горло. Мало того что нет
воды, так ещё и жуткий смрад от множества разлагающихся
на жаре трупов людей и коней не давал дышать, и не было
даже дуновения ветерка, принёсшего глоток спасительного
свежего воздуха. Подошли зять Андрей Вяземский, князь
Андрей Дубовицкий, собрались немногие уцелевшие воево-
ды и тысяцкие, подъехали и прибившиеся половецкие ханы.
Что делать? Умереть от невыносимой жажды, иль попытать-
ся прорваться к реке и, испив спасительной речной влаги,
погибнуть на берегу от вражеских стрел?
Гнусаво пропела труба, и от группы татарских воевод от-
делился одиночный всадник и неспешно направился к Ки-

64

евскому князю. Судя по знатной брони и шелому – русич,
но что занесло русского князя иль воеводу к татарам? При-
смотревшись, узнали Плоскиню, воеводу бродников. От сто-
явших чуть поодаль воевод послышалось: жаль, что под
Липицами дали уйти бродникам, не повырубили всех под
корень. Плоскиня приблизился, почтительно поклонился
Великому князю.

– Говори, с чем пожаловал? – отрывисто вопросил Мстис-
лав Романович.

– Наш предводитель, великий и непобедимый Субудай–
Багатур, моими устами в третий раз напоминает тебе, Вели-
кий княже, что его тумены русской земли не занимали, ни го-
родов русских, ни сёл, и пришли мы не на вас, а на половцев,
и коль ты, княже, выдашь нам половцев, холопов и конюхов
наших, то…

– Не бывало того на Руси, чтоб мы друзей своих на смерть
выдавали. Совместно пришли, сообща и уйдём! Злата у нас
много, выкуп за всех заплатить готовы. Узнай у своих хозяев,
согласны ли они на наш уговор.

Плоскиня недовольно поморщился, но развернул коня
и поспешил назад. Вскоре вернулся.

– Просили передать тебе, княже, что уговоримся, коль за-
платите выкуп в десять тысяч гривен. Есть у тебя, столько
денег?

– Не беспокойся, найдутся у нас гривны!
– Коли так, после уплаты выкупа и сдачи оружия мы бес-
препятственно пропустим и русичей и половцев.
– Без оружия вы нас повырубите, иль в полон возьмёте.
– Да что ты, княже, слово моё нерушимое, крест поцело-
вать готов, что по уговору всё и будет.
– Целуй крест, воевода!
Плоскиня трижды облобызал крест, перекрестился.
Мстислав Романович обернулся к своим соратникам.
И сразу же послышалось:

– Соглашайся, Великий княже, ведь крестное целование
Плоскиня совершил, нерушимое... Что нам злато, добудём
в новых походах… Нет иного выхода, только так спасём свои
жизни и простых людей от неминуемой погибели избавим!

65

Призадумался Мстислав Романович, не было ещё случая,
чтоб он слово своё княжеское нарушил, не то, что крестное
целование, и повелел заплатить выкуп гривнами, и, вынув
свой булатный клинок из богато украшенных ножен, поцело-
вал, положил на землю. Его примеру последовали все осталь-
ные.

– Мы дозволяем твоим ратникам утолить жажду, рассту-
пились уже татарские отряды, открыли подходы к воде, – ус-
лужливо вымолвил Плоскиня.

Толпой ринулись русичи к воде, неспешно двинулись
за ними князья с воеводами, но никто не добрался до воды.
Обманул Плоскиня, не собирались татары отпускать русичей
живыми. Безоружных людей, кого порубили татарские саб-
ли, кого поразили чёрные стрелы, а князей и воевод связали
подкравшиеся бродники и передали татарам. Захваченных
обманом пленников связанными положили под доски, а та-
тары поверху сели отмечать победу. Так задохнулись князья
с воеводами и окончили свои жизни.

К вечеру заволокло небо грозовыми тучами, наконец-то
хлынул долгожданный ливень, но не смог он уже утолить
жажду русичей, лишь смыл кровь с бездыханных тел. Тогда
умирающий Великий князь Мстислав Романович, последний
ещё не отдавший Господу свою душу, очнулся от текущих по
лицу струй воды, вкусил холодных капель запоздавшего до-
ждя. Только и успел киевский князь подумать, за какие грехи
наказал его Господь, начал молиться за упокой душ своих то-
варищей, за спасение уцелевших русичей, как вновь запля-
сали татары на смертоносном помосте, и отдались их пляски
страшною болью в раздавленных рёбрах, из горла хлынула
горячая кровь, и Великий князь умер. «Весёлый» пир на ко-
стях всё продолжался, услужливые бродники всё заполняли
и заполняли глубокие мешки отрезанными ушами павших
русичей – в подарок Великому татарскому хану. Но не успели
они отрезать головы жестоко умерщвленных князей, присое-
динить их к главам князей Михаила Черниговского с сыном,
Святослава Каневского, Изяслава Ингваревича, Святослава
Шумского и многих других младших князей, как возмездие
обрушилась на них.

66

***

Случилось так, что оторвались смоленские полки от пре-
следующих их татар. Князь Владимир сумел собрать разбе-
жавшиеся дружины русичей, коих ободряя, вступил в сраже-
ние с гнавшимися за ними врагами, дважды разбил их, убил
татарского воеводу Тосхуса, взял в добычу их коней и оружие,
и беспрепятственно продолжил свой отход к Днепру. Влади-
мир Рюрикович, тяжело раненный в битве, не смог самолич-
но возглавить дружину конных оружников, отосланную на
соединение с киевскими полками. Смертельно опасно было
разъединение немногочисленных сил, ведь могли нагрянуть
новые рати врага, но тревога за киевлян, не нагнавших от-
ходивших смольнян, превозмогла разумную осторожность.
От встреченных по пути беглецов узнали, о преступной тру-
сости Мстислава Удатного, обрекшего на неминуемую гибель
тысячи и тысячи не успевших перейти по мостам русичей.
Но теплилась надежда, что отобьются киевляне, не из таких
передряг с честью выходили, ведь в стольких битвах побе-
ждал Великий князь Мстислав Романович, неужто не помо-
жет Господь русским воинам? Надеялся и Евпатий, едва ото-
шедший от ран, сменивший удобное ложе в повозе на седло
боевого коня, что встретит уцелевших храбров.

Только к позднему вечеру девятнадцатого июня добра-
лись конные оружники, ведомые молодым князем Ростисла-
вом, сыном Мстислава Давыдовича, до сожжённых мостов
на речке Калке. От израненного киевского сотского, чудом
уцелевшего во время резни и сумевшего переплыть речку,
узнали о гибели храбров, о клятвопреступлении бродника
Плоскини, коварстве татар, страшной смерти князей. Тог-
да-то и вспомнил Евпатий, о чём был тот мутный сон князя
Мстислава Романовича, что вещим оказался: камни, давящие
во сне грудь князя, оказались тяжёлыми досками татарского
помоста! Князь Ростислав повернулся за советом к бывалым
воинам – сотскому Яволоду Игоревичу и Евпатию Коловрату.
Спасать уже некого – так отомстим? Но сколько там недру-
гов, сумеем ли одолеть? Евпатий, едва державшийся на коне
из-за открывшихся во время скачки незаживших ран, пере-
глянулся с Яволодом, тихо молвил, обращаясь к князю:

67

– Мечами во время сечи перечтём.
Ростислав Мстиславич согласно кивнул, и вот уже
смольняне устремились к реке, укрываемые наступающей
темнотой и потоками дождя, без потерь переплыли Кал-
ку, и беспощадными ангелами мести обрушились на врага.
Пленных не брали. Рубили всех: и отчаянно защищающихся
татар, и просящих пощаду бродников. Тяжёлый удар меча
Евпатия разрубил и щит, и доспех, и от плеча до пояса рассёк
клятвопреступника Плоскиню. Тела умерщвленных князей
с короткой поминальной молитвой предали земле, а тыся-
чи и тысячи павших русичей и за неделю не упокоишь… Не
было времени на тризну, надо было поспешать и догонять
Владимира Рюриковича. Погони не было. Смольнян догна-
ли только у Стародуба. Там и узнали, что киевляне усердно
просят Владимира Рюриковича, как старшего и храбрейшего
из князей, принять престол Киевский, свою отчину и дедину,
защитить стольный Киев от татар. Восьмого июля Киев ко-
локольным звоном встречал своего нового Великого князя.

Забава вместе с жёнами и детьми храбров вглядывалась
в уставшие измождённые лица въезжавших в Золотые воро-
та ратников. Как мало их возвернулось, и почему не видно
храбров и почти никого из киевлян? Безрадостен новый Ве-
ликий князь Владимир Рюрикович, осунулся под тяжестью
возложенных на него дел. Не хотел садиться княжить в Кие-
ве, но кто, если не он?

– Смотри, твой Евпатий, а где всё остальные? – ткнула За-
баву в бок жена Добрыни.

Забава вгляделась в лицо приближающего к ним воина,
и не узнала своего мужа – постаревшее лицо, всё в шрамах,
правоё плечо и рука перевязаны, хромает.

– Твой-то хоть живой, а наши… – простонала кто-то
за спиной.

Подъехал князь Владимир Рюрикович, его слуги поло-
жили перед застывшими в скорбном оцепенении женщина-
ми семьдесят изрубленных щитов, семьдесят побуревших
от крови шеломов, семьдесят иззубренных мечей.

Князь спешился, склонил голову, опустился на колено,
дрожащим от волнения голосом молвил:

68

– Если б не они, никто бы не вернулся. Мы отомстили
за их гибель.

И, повернувшись, повелел раздать всю киевскую казну се-
мьям погибших храбров, не обидел вдов киевлян.

Евпатий подошёл к вдовам своих погибших товарищей,
рухнул на колени:

– Простите, что уцелел, я не прятался за их спинами, так
случилось… – потом, зашёлся в кровавом кашле, побледнел
и без чувств повалился к ногам Забавы.

Как записал тем летом летописец: «... русские князья вы-
ступили в поход, и сражались с татарами, и были побеж-
дены ими, и немногие только избегли смерти; кому выпал
жребий остаться в живых, те убежали, а прочие переби-
ты были... только десятая часть войска вернулась домой.
Так за грехи наши Бог отнял у нас разум, и погибло бесчис-
илеснёнлоаех»м.нИо,жчеуствьоплоюддуемйа.вИ, дбоыбалвпилла:ч«.и.. вопль во всех городах
и Александр Попович
тут был убит со своими семьдесятью храбрами...».

69

ЭПИЛОГ
Земля Рязанская в крови

в лето 6745 (1237 год)

23 декабря
Уже задыхались от долгой ночной скачки кони, едва удержи-
вались в седлах ратники, но Евпатий всё подгонял свою набран-
ную в Чернигове дружину, и как было остановиться, ведь там,
за тем дальним лесом, изнемогает под натиском татар столица
княжества Рязань. А чуть далее, в полудне пути на полночь,
затерянная в лесу на берегу Оки усадебка, где ждёт его жена За-
бава с сыном Алексашей и двумя дочерьми-близняшками. Где
они, живы ли, успели ли скрыться от татар? Не прошло и двух
недель, как они виделись в последний раз. «Господи! – схва-
тился за голову Евпатий. – Нельзя так говорить, даже думать».
Надо думать «просто виделись», но, ни в коем случае не «в по-
следний раз». Случилось тогда, что заехал он домой, точнее из-
рубленного завезли (не слишком ли часто его так «завозили»
домой?) после страшной сечи на берегах приграничной речки
Воронеж, чуть поодаль от небольшой одноимённой крепости-
цы. В который раз вспомнилось, как всё было…

***
Битва, двадцать дней тому назад
– Княже, негоже в гневе сечу начинать, – так воевода Евпа-
тий Иванович в очередной раз попытался увещевать стремя-
щегося к битве с татарами Рязанского князя Юрия Ингоре-
вича.
– Не боись, воевода, силы врага невелики, ударим и одним
ударом отомстим за гибель сына Фёдора1, сторожи всё разве-

1. Рязанский князь Фёдор Юрьевич был с посольством в ставку Бату-хана, убит за отказ
предоставить свою жену Евпраксию на ложе татарского предводителя (одна из версий его
гибели).

70

дали, не уйти недругам, – отмахивался князь Юрий от дель-
ных советов своего старого друга. – Послов же не убивают,
и княжеских жён на ложе не требуют.

Евпатий промолчал. Как можно успокоить Юрия Ингоре-
вича после вести о гибели посольства его сына Фёдора Юрье-
вича в ставке татарского хана Батыя – не успокаивать князя
надобно, а обидчиков покарать. Все немалые силы Рязанские
собрались, и Пронские князья, и Муромские на подмогу свои
полки привели. Коль не брешут возвернувшиеся сторожи, то,
внезапно напав, можно разгромить передовые полки татар.
А коль ошиблись, и заманивает их татарский хан? И с ним
победитель русичей на Калке – полководец Субудай.

– Да сдох от старости твой Субудай, иль сгинул в какой–
нибудь битве… – князь Юрий ответил на незаданный ещё
вопрос Евпатия. – Вспомни, как булгары разгромили татар
в тот же год, как нас на Калке потрепали полки Субудая, едва
татары от булгар1 ноги унесли. Да не будь ты пуганой воро-
ной, разгромим несколько полков татар, так на подмогу, бо-
ясь славы лишиться, и ближние соседи наши Юрий Всеволо-
дич и Михаил Черниговский немедля поспешат.

«Потрепали нас на Калке, говоришь? Да из каждой сот-
ни и десяток едва уцелел, – подумал, но промолчал Евпа-
тий. – Был бы ты там, княже, видел бы горы из отрубленных
голов русичей, берега Калки, сплошь усеянные телами пав-
ших. А если бы был и ты, князь Юрий, со своими братьями,
да Владимирские князья со своими полками, то и не появи-
лись нынешней осенью татарские орды у границ земли Рус-
ской. И где те булгары, давние победители татар? Не помогли
им русичи, и сгорели в пламени пожаров богатейшие булгар-
ские города, хан Котян со своими половцами в Угры подался,
угорскому королю Беле служить».

А тем временем князь Юрий Ингоревич с братьями свои-
ми Романом, Ингварем да Олегом полки расставили, и по та-
тарам ударили. Русичи с ходу смели татарские передовые
сотни, кого посекли, кого конями потоптали. «Опрокинули

1. Булгары волжские, болгары – тюркоязычные племена основавшие свое государство
на средней Волге и в Прикамье. Помимо булгар там жили и фино-угорские племена.

71

врага не потому, что слабы татары были, а потому, что та-
тарские ханы и думать не могли, что русичи осмелятся вы-
ступить супротив многократно превосходящей их татар-
ской силы, – так подумал сперва воевода Евпатий, но только
до того времени, когда из снежной мглы, а не из тумана, как
когда-то на Калке, перед празднующими уже победу рязан-
цами, возникли всё новые и новые вражеские полки, и на
высоком холме, казалось, захочешь – дотянешься, под бун-
чуком из хвостов яков показалась щупленькая фигурка вели-
кого и непобедимого полководца Субудая, вот только тогда
наверняка осознал: – Заманили по своему обыкновению та-
тарские полководцы русичей».

– Отводить полки к Рязани надо, – советовал Евпатий, об-
ращаясь к Юрию Ингоревичу, – за высокими стенами от та-
тар ещё отбиться можно. Я с оружниками задержу.

– Кого отводить, друг Евпатий, кого? Муромские и прон-
ские полки уже порублены, остатки конной дружины брата
Романа пытаются вырваться из татарского охвата, стяг полка
Олега Ингоревича уже под копытами татарских скакунов, –
застонал в досаде князь Юрий. – Мне б тебя послушаться.

– Горожан и смердов вооружи… – начал Евпатий
– Какие из них воины? Всё пропало.
– В Чернигов за помощью путь держать надобно! – про-
кричал подъехавший Ингварь Ингоревич. Вид князя был
страшен – без шелома, с окровавленной головой, в изрублен-
ных доспехах, с торчащей из бедра стрелой.
– Татары! Спасаться надо! – раздался позади чей-то испу-
ганный возглас.
– Спасаться? Нет! Лицом к лицу встречать надо, за мной! –
закричал Евпатий и тихо, молвив князьям, чтоб спасались,
устремился на врага. Конём сшиб одного, мечом зарубил
троих, когда меч сломался, храбр схватился за боевой топор.
Взметнулась вверх татарская секира – попробуй уследи, ког-
да враг повсюду, и никто не прикрывает спину. Страшный
удар, в глазах Евпатия потемнело, замелькало… И всё, кро-
мешная тьма.

72

Очнулся Евпатий, перед глазами заплаканное лицо Заба-
вы, недоуменно огляделся по сторонам, увидел князя Ингва-
ря, сына, понял, что дома, недоумённо вопросил:

– Кто победил?
– Что спрашивать, – махнул рукой Ингварь Ингоревич. –
Разгромили нас. Брат Роман, надеюсь, оторвался от пресле-
дующих его татар, младшой брат – Олег1 с пронскими и му-
ромскими князьями пали в битве.
– А Юрий Ингоревич?
Князь развёл руками, помолчал, потом продолжил:
– Отбили мы тебя, когда татарский великан секирой тебя
выбил из седла. Брат Юрий, убедившись, что ты живой, по-
велел везти тебя в Чернигов. Больше я его не видел. Молю
бога, что прорвался он за рязанские стены. Крюк изрядный
сделали, заскочили за твоей семьёй…
– Прости, дочки тяжело болеют, с тобой ехать не можем, –
тихо молвила Забава. – Да не беспокойся, не на дороге наш
дом, Бог милостив, татары не найдут. Сына Алексашку хо-
тела с тобой отправить, да он отказался, говорит, что нельзя
двор без мужской защиты оставлять. Весь в тебя.
Евпатий только попытался улыбнуться, но от страшной
боли забылся. Очнулся уже в Чернигове.

***
– Евпатий Иваныч, Евпатий Иваныч, – прервал воспоми-
нания воеводы голос черниговского сотского. – А не заехать,
как нам князь Ингварь наказывал, сперва твою семью про-
ведать?
– Рязань ждёт, – ответил Евпатий. А что он мог ещё от-
ветить? Ведь на черниговском вече он призывал горожан
приспеть на помощь осаждённой Рязани, а не спасать свою
семью…
Если б воевода знал, что в это время…

1. Князь Ингварь не мог знать, что его брат Олег попал в плен к татарам.

73

***
Усадьба Евпатия
Забава привстала со скамьи, ещё раз взглянула на дочек.
«Хвала Пресвятой Богородице, болезнь уходит, – радостно
подумала, перекрестилась. – Ещё несколько дней, и можно
будет направляться в Чернигов. А может и Евпатий возвер-
нётся». Набросила полушубок, вышла во двор. Пусто и уны-
ло во дворе – одни старики, женщины и дети. А кто ещё
останется, коль все мужики на ту злосчастную битву отпра-
вились? И не вернулись. Мужа, правда, привезли, но беспа-
мятного и изрубленного. И сразу увезли в Чернигов. Нет ве-
стей и из Рязани – с той стороны уже несколько дней видны
только кровавое зарево и дым пожарищ.
– Спасайтесь! Едут всадники на мохнатых конях, в мехо-
вых малахаях, и копья у них с крюками, – закричал вбежав-
ший во двор сын Алексаша. – Запирайте врата!
Но куда слабым девкам успеть поднять тяжёлый деревян-
ный брус и запереть ворота. Ворвались незваные гости, на-
чали вязать молодых, рубить тех, кто постарше. Сынок схва-
тил стоящее возле ворот копьё, успел вдарить в бок одного
татарина, сшиб с коня, второго сразить уже не успел – полу-
чил удар саблей, рухнул на землю. Забава метнулась в сени,
за Евпатиевым самострелом – всегда у входа держала, на са-
мый крайний случай. Надеялась, что даст Бог, не пригодит-
ся…
Забава выскочила на крыльцо, с трудом зарядила само-
стрел, подняла взор – перед ней в окружении нескольких де-
сятков татар сидел на коне свой, русич, в богатых одеждах.
Узнала и вся побледнела: некогда рязанский князь, а ныне
проклятый людьми братоубийца Константин Владимирович,
только совсем сморщившийся и поседевший. Тот самый, что
вместе со своим братцем-кровопийцей Глебом лет с двадцать
назад учудил кровавую резню в Исадах.
– Не рада ты мне, красна девица, ой не рада, – гнусаво про-
скрипел князь Константин. – Нет муженька, твоего заступ-
ника Евпатия, нет! Куда тебе с его оружием управиться, бабе

74

бестолковой? Отвезу я тебя на потеху хану Батыю. Красавица
Евпраксия1 выбрала смерть плену, так ты ублажишь хана.

Забава не ответила, только подняла самострел, выстрели-
ла, и радостно улыбнулась, когда самострельный болт попал
в плечо князя Константина, вышиб того из седла. Татары
стрельнули в ответ. Одна чёрная стрела вонзилась в грудь,
отбросила и пригвоздила к стене, вторая попала в живот.
Умирающая Забава сквозь кровавую пелену ещё видела, как
слуги подняли с земли истошно голосящего от боли Кон-
стантина, слышала его вопли рубить всех, никого не щадить,
сжечь всё, и до своего последнего мгновения думала, поше-
велился ли распростертый на земле сынок Алексаша, иль по-
чудилось…

***
Ещё не стемнело, когда во двор своей сгоревшей усадьбы
с полусотней ратников влетел Евпатий. Среди обгоревших
развалин – одни окровавленные останки, и бездыханное
тело его Забавушки, двумя стрелами пригвождённое к чудом
не сгоревшему крыльцу терема. Всё, как утром в Рязани, по-
всюду лишь мертвецы и пожарища. Евпатий слетел с коня,
выдернул стрелы, поднял тело жены на руки. Сына и дочерей
не нашли, попробуй найди их косточки в сгоревшем дотла
тереме. Похоронили всех поутру, наскоро отпев, в одной ску-
дельнице2. Когда черниговский сотский спросил, почто жену
не похоронил в отдельной могиле, Евпатий только ответил
вопросом на вопрос, что неужто живыми надеемся возвер-
нуться? И покачал головой. И устремился вослед татарам,
обуреваемый только одним чувством – отомстить, покарать
как можно больше врагов.

1. Евпраксия – жена рязанского князя Фёдора Юрьевича, покончившая с собой при изве-
стии о смерти мужа.
2. Скудельница – братская могила.

75

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЮРИЙ ЯРОСЛАВИЧ

…поправим зло, случившееся в Русской зем-
ле, среди нас, братьев, ведь брошен между нами
нож. Если этого не поправим, встанет боль-
шое зло на нас, и начнёт брат брата закалы-
вать, и погибнет земля Русская.

Князь Владимир Мономах
в лето 6605 (1097) «Повесть временных лет»

ПРОЛОГ
Река Омовжа1
в лето 6742 (1234 год)

февраль
– Смотри, княжич, немцы на нас точно свиньёй идут,
тупым рылом сейчас как вдарят посередине чела новгород-

1. Река Омовжа, современная река Эмайыги в Эстонии, впадающая в Чудское озеро (озеро
Пейпус).

76

цев. Конные оружники на острие рыла, да и со всех сторон
прикрывают пешцев с самострелами и топорами.

Княжич Юрий Ярославич не слушал своего наставника
Фёдора Яруновича – как можно было отвезти взор от при-
ближающегося врага? Завораживающее зрелище! С невы-
сокого холма были хорошо видны стройные ряды немецких
конных оружников в белых, будто ангельские одежды, пла-
щах (хороши «ангелы», зло подумал княжич, как крепость
Изборск взяли, столько простого люда безвинно посекли)
украшенных красными мечами и крестами, в вёдрообразных
шеломах с узкими прорезями для глаз, с рогами и диковин-
ными зверями в навершиях, с непривычными для русичей
треугольными щитами. На вражеских стягах, плащах и щи-
тах, помимо мечей, крестов, мелькали и полосы, и странные
знаки, и неведомые чудища, и чудные твари. Юрий вздрог-
нул, нет, не от страха, нет! Он только представил, как вот сей-
час всё это сонмище неведомых ему доселе врагов ударит в
ощетинившееся копьями чело новгородцев, как прольются
реки крови, и сотни новгородских ратников, чуть ранее ра-
достно приветствующих и его, пятнадцатилетнего княжича,
и отца Новгородского князя Ярослава Всеволодича, и окру-
жающих князя испытанных в боях воевод, падут в битве
на невысоких берегах реки с непонятным именем Омовжа.
Немцы врубились в строй новгородцев, долина реки огласи-
лась треском ломаемых копий, стуком мечей, криками уми-
рающих, пронзительным ржанием коней. Прорвутся? Нет!
Увязли в прогнувшихся, но удержавших врага рядах русичей.
Ой, тяжело там новгородцам! Копьями и мечами, секирами
и булавами разят конные немцы, да ещё попробуй, защитись
в горячке боя от коротких стрел самострелов вражеских
кнехтов. Редеют ряды ратников, а почему медлит отец? Пора
вводить в битву конные дружины. А может, ещё рано? Где
тот миг, когда ввод свежих полков переломит ход битвы, как
ему, неопытному княжичу, которого отец впервые поставил
во главе запасной дружины, не поспешить иль, ещё хуже, не
запоздать? Вот когда вражеский комтур, воевода по-нашему,
введёт в дело конных оружников, прикрывающих с крыльев
кнехтов, тогда и обрушиться на врага! Со стороны тёмного
леса, где укрывались оружники отца, послышался пронзи-

77

тельный звук трубы. Рано, не понимает княжич, почему отец
так спешит, ещё не время, и вот враг уже разворачивает кон-
ных оружников супротив дружины отца! Юрий обернулся
к Федору Яруновичу, приостановил сигнал боярина к атаке.

– А не запоздаем, княжич? Князь спуску-то мне не даст... –
Фёдор растерянно смотрел то на Юрия, то на оружников
князя Ярослава, надвигавшихся на уже изготовившихся
к встрече немцев.

– Как ты не видишь, не все враги ещё вступили в битву,
сейчас и конные, и пешие запасные немцы все оборотятся
против отцовой дружины, увязнут в рубке, тогда и ударим.
Вот будет потеха!

Боярин согласно кивнул, довольно улыбаясь – спокоен,
рассудителен сын у князя Ярослава!

– Пора, – чуть слышно шепнул Юрий боярину.
Фёдор прокричал что–то сотскому Глебу Борисовичу.
Немедля взвились стяги, ратники вскочили на коней и дви-
нулись хлынцей, переходящей в рысь. Княжич выхватил
меч – его место во главе отряда, но почему воевода Фёдор
ухватился за узду коня, не позволил присоединиться к устре-
мившимся на немцев оружникам?
– Ты что творишь, дядька Фёдор, это ж моя первая бит-
ва! – со слезами на глазах прокричал Юрий.
– Прости княжич, но князь Ярослав повелел не допускать
тебя, Юрий Ярославич, до битвы, велел поберечь.
– Как так?
– Наследник ты, княжич. Разве забыл, как прошлым летом
накануне собственной свадьбы преставился твой старший
брат Фёдор? Отец повелел поберечь тебя. Как мне поступить
наперекор княжеской воли?
Юрий попытался вырваться, но крепка рука боярина Фё-
дора, не отпускает. Да и не догнать уже своих оружников.
Одно радовало, что не пропустил он удачи, в нужное время
двинул свою дружину на врага – заметались немецкие вое-
воды, не ждали второго удара, некем остановить надвигаю-
щихся русичей!
Быстрой молнией ударила запасная дружина на немцев,
как по маслу прошла по разбегавшимся в страхе кнехтам,

78

разметала растерявшихся немецких оружников, вынудила
врага отступить на синий речной лёд. Несколько немцев в бе-
лых плащах, в богато украшенных шеломах, сумели, было,
построить своих воинов кругом на льду реки, отразили на-
скок русичей, и тут княжич замер в оцепенении: затрещал
лёд под тяжестью немецких оружников, проломился. В об-
разовавшиеся полыньи стали проваливаться закованные
в брони люди и кони. Попробуй выбраться из ледяной воды?
Куда там, когда на тебе и шелом и броня, камнем на дно тя-
нут. Уцелевшие враги, даже не помышляя о сопротивлении,
устремились к своим далёким замкам1.

Завершился бой. Разгневанный князь Ярослав подъехал
к Юрию, замахнулся плетью, злобно заорал:

– Ты что медлил, сосунок, чуть всё не погубил!
Но подъехавший большой воевода новгородцев Гаврила
Олексич перехватил княжескую руку, не допустил Ярослава
Всеволодича до сына, довольно улыбаясь, обратился к князю:
– Да если бы не твой сынок, княже, то один Господь веда-
ет, как завершилась бы битва. Поспешил ты, ой поспешил,
Ярослав Всеволодич, свою дружину на немца двинуть, а вот
твой сын в нужное время ударил. Верно говорят на Руси,
рать сильна воеводой! Хорошим воеводой и смелым князем
со временем Юрий Ярославич будет, счастлив буду такому
полководцу служить.
Князь Ярослав оторопело поглядел то на Гаврилу Олекси-
ча, то на княжича, с трудом осмысляя услышанное, но не об-
нял сына, не поздравил, а обиженно насупился и поспешил
прочь.
– Запомни, мой княжич, тяжело победить, но многим
куда тяжелее пережить чужой успех, – тихо, чтоб не дай Бог
не услышал удаляющийся князь, прошептал Юрию Гаврила
Олексич. – Ревнуют не только неверных жён, но и ещё более
неверные и непостоянные победы…
Так княжич Юрий в своей первой битве помог своему
отцу князю Ярославу Всеволодичу одержать победу в битве
на реке Омовже, так новгородцы отомстили Ордену меченос-

1. По мнению ряда историков общая схема битвы на реке Омовже послужила много позднее
летописцам «калькой» для описания Ледового побоища 1242 года. Так и возникли сотни
утонувших в Чудском озере крестоносцев.

79

цев за взятие Изборска в 1233 году, за нападения и грабежи
новгородских и псковских земель. Заключил князь Ярослав
мир с немцами по всей своей правде1, не ведая, что выторго-
ванная им с немцев дань через три века станет поводом для
новой кровавой войны…

Не ввязался князь Ярослав следующим летом в борь-
бу за стольный Киев, не поддержал ни Великого Киевского
князя Владимира Рюриковича, ни его обидчиков Мстислава
Черниговского и Изяслава Смоленского, только радовался,
что дождался, наконец, раздора и среди смоленских Ростис-
лавичей. И дождался своего часа – волею своего старшего
брата Великого Владимирского князя Юрия Всеволодича
воссел на Великокняжеском Киевском столе!

Совсем не удивился княжич Юрий, когда не его, старше-
го сына, а отцовского любимца, годом младшего брата Алек-
сандра отец поставил Новгородским князем, только ещё раз
вспомнились слова большого воеводы, что не всем дано пе-
режить чужой успех…

1. «Тут Ярослав выговорил дань с Юрьева для себя и для всех своих преемников ту знаме-
нитую дань, которая после послужила Иоанну IV поводом лишить Ливонию независимо-
сти». С. М. Соловьев «История России 1054–1462» кн. II, стр. 164, М., 2001 г.

80

Глава первая

Леса дремучие,
рязанские да тверские

в лето 6745 (1238 год)

леса под Рязанью
4 января

– Дядька Фёдор, расскажи, как ты с воеводой Евпатием
Коловратом с татарами на реке Калке бился? – так молодой
князь Юрий, старший сын Великого Киевского князя Ярос-
лава Всеволодича, всё выспрашивал и выспрашивал у своего
наставника боярина Фёдора Яруновича. Путь был долгий,
от стольного Киева до Торопца, столицы удельного княже-
ства, недавно вытяганного князем Ярославом у ослабевшего
Смоленска. Но отмалчивался Фёдор Ярунович, мрачен был.
А ведь радоваться казалось было надо – путь-то держали
свататься к Полоцкой княжне Александре Брячиславне. Но,
случилось так, что негласной волею князя Ярослава поехали
не прямиком вверх по Днепру через Смоленск, а окольным
путём, всё дорожками прямоезжими, да лесами непроходи-
мыми. Сперва мчались вблизи Чернигова, почему-то не заез-
жая, а потом, всё, кружа, и кого-то опасаясь, наконец, подъ-
ехали высоким берегом Оки к Рязани. И остолбенели. Был
вроде большой стольный город, а увидели лишь занесённые

81

снегом руины, разрушенные и наполовину сгоревшие город-
ские стены, осквернённые Успенский и Борисоглебский со-
боры без золотых крестов, и повсюду лишь деревянные кре-
сты на бесчисленных братских могилах. И мёртвая тишина.
Ни птичьего гомона, ни собачьего лая, что уж говорить о че-
ловеческой речи. Долго ехали вдоль наполовину засыпанно-
го крепостного рва, приблизились к сгоревшим Исадским
воротам. Не заезжая в город, сошли с коней, помолились
за упокой душ убиенных рязанцев. И, даже не перекусив, за-
снеженным трактом поспешили на полночь, к Коломне. Бла-
го шли о двуконь, всего с несколькими повозами.

Князь Юрий растерянно посматривал на своего настав-
ника, подумал – неужто началась война с татарами, и пер-
вой жертвой стал стольный город Рязань? Но зачем он и его
спутники продолжают свой путь к Коломне, а не спешат вер-
нуться в Киев, или не поворачивают в сторону долгожданно-
го Торопца? Ужели его отец Ярослав Всеволодич изначально
всё ведал о грядущей страшной беде, ведь с лета слухи о нес-
метных ордах татар, кочующих вдоль русских границ, с тре-
вогой обсуждались в каждом доме? Но отчего тогда не бил
набат в Киеве, не выступили полки на подмогу Рязани, и да-
лее, к дяде Юрию Всеволодичу, без помощи которого не си-
деть отцу на Великокняжеском Киевском столе? Нет, толь-
ко две седмицы назад, тайно, под покровом ночи выступил
большой обоз из Киева. Куда он направился, и чем были за-
гружены многочисленные повозы? Не возвратись в ту тём-
ную декабрьскую ночь молодой князь с матушкой из Бори-
со-Глебского монастыря в Вышгороде, то и он бы ничего не
узнал. Вспомнилось, как в конце лета отец встречал в своём
дворце помимо новоторских «лучших» людей каких-то не-
ведомых заморских купцов. Но каких купцов принимают
тайно? Конечно скрытых татарских послов – понял, наконец,
молодой князь. И не к татарскому ли хану направлялись и
те ночные повозы? «Неужели отец вступил в союз с татара-
ми? Всемогущий Господь, нет, не может такого быть! – заме-
тались спутанные мысли в голове Юрия. – Как смею я, пре-
зренный отрок, так думать о своём отце! Но не слишком ли
много тайн, и нет ли измены? И куда прошлой ночью отлу-

82

чался воевода Фёдор, не к татарам ли? Но почему я должен
не верить отцу, подозревать воеводу? Нет, не понять мне, не-
разумному, великих замыслов отца!»

Юрий подъехал к Фёдору Яруновичу, лицо его наставника
было мрачнее тучи.

– Татары пришли на Русь, – печально произнёс боярин.
– Отец знал, что начинается война, но куда мы держим
путь? – спросил князь.
– Не спрашивай, – прервал Юрия Фёдор Ярунович.
Юрий вдруг вспомнил любимую присказку своего настав-
ника – «не спрашивай, и тогда не услышишь в ответ лжи».
– Знай, – помолчав, продолжил боярин, – я поступаю
по воле твоего отца, верь мне, что я делаю всё во спасение
твоей семьи. Очень скоро мы доберёмся до заветного Тороп-
ца, где тебя ждёт красавица невеста…
– Какая свадьба, о чём ты, воевода? Беда над Русью! Дядю
Юрия предостеречь надо!
Боярин Фёдор промолчал в ответ. Князь вновь почувство-
вал, что на его глазах происходит что-то худое, низкое, но как
ему идти супротив воли своего великого отца? Понурив голо-
ву, Юрий чуть приотстал от Фёдора, поразмыслил, успокаивая
себя, куда ему, несмышленому, разуметь величие замыслов
отца, Великий князь Ярослав сделает всё, чтоб уберечь и свою
семью, и дядю Юрия, и всю Русскую землю, и вскоре все вос-
славят его, и никаких сомнений быть не может! Но почему так
болит душа при виде почернелых труб на месте сожжённых
деревень, раскинувшихся вдоль когда-то оживлённого, а ныне
пустынного тракта, змейкой вьющегося меж невысоких хол-
мов и тёмных лесов на пути на Коломну, а далее на Владимир,
стольный город дяди – Великого князя Юрия Всеволодича…

6 января
К исходу второго дня пути от развалин Рязани малень-
кий отряд остановился на ночлег неподалёку от полуразру-
шенной крепостицы. Разбросанные повсюду и занесённые
снегом тела её защитников, многие без броней и шеломов,

83

красноречиво говорили, что осады не было, взяли изгоном.
Подумалось князю Юрию, что русичи разучились воевать,
позабыли про сторожи. Нет, что-то не так. Но почему ря-
занцы позволили татарам беспрепятственно приблизить-
ся и прорваться за высокий частокол из вековых деревьев?
Надо бы предать павших земле, но его спутники озабочены
только разведением костра. Юрий растерянно посмотрел
на Фёдора Яруновича – воевода молчал. Вновь вспомнилась
присказка наставника – «не спрашивай, и не услышишь в от-
вет лжи». А какова правда, и сколь она неприглядна? Боярин
Фёдор в который раз отвёл глаза. Юрий схватился за голову
от тревожных мыслей. «Пресвятая Богородица! Спаси и со-
храни меня грешного, образумь моего отца, не дай ему со-
вершить непоправимое! Чего желает отец? Неужто он вожде-
леет бóльшей власти, мало ему и Переяславля, и Новгорода,
и великокняжеского стола в Киеве! И хочу ли я быть безро-
потной игрушкой в его руках?»

Со стороны дороги донесся гул от топота сотен и сотен
копыт. Рязанцы или татары? Загашен огонь, русичи укры-
лись за развалинами терема. А на дороге появились не ме-
нее трёхсот татар, ведущие около двухсот пленных русичей
и полусотни тяжело гружённых повозов. Юрий и его спут-
ники замерли в тревожном ожидании – заметят ли враги
след их маленького отряда, ведущий от дороги к развали-
нам. «А почему враги, а не отцовы новые союзники? – мель-
кнуло вдруг в голове у князя. – Даром, что ли переглянулся
Фёдор Ярунович с сотским Петром, и что за блестящую ве-
щицу достал воевода из мешочка, висящего на шее, и сразу
же спрятал?» Рука Юрия потянулась к рукоятке меча, но бо-
ярин остановил его. Фёдор Ярунович, трижды перекрестив-
шись, направился было к привязанным чуть поодаль коням,
но свист стрел и крики, послышавшиеся со стороны тракта,
остановили его. А на дороге уже вовсю закипела жестокая
битва. Отряд русичей (рязанцы, как понял князь) с трёх
сторон обрушился на татар. С вершин окрестных деревьев
притаившиеся в засаде лучники метко разили врага, а отряд
конных оружников под чёрным стягом с образом «Спаса Не-

84

рукотворного» с криками: «Отомстим за Рязань!» врубился
в расстроенные татарские сотни.

– Хорошо дерутся вороги, хорошо, не отбились бы? – вы-
молвил Фёдор.

– Подмогём? – с отчаянной надеждой спросил Юрий.
– Не спеши, князь, не пори горячку, – ответил Фёдор Яру-
нович, напряжённо вглядываясь в ряды русичей, особо при-
сматриваясь к предводителю рязанцев – великану на чёрном
коне. – Пресвятая Богородица, да это Евпатий, ей Богу, Евпа-
тий!
Юрий перестал колебаться, отпихнул боярина, молнией
влетел в седло, выхватил меч, пришпорил коня, устремил-
ся на врага. И маленький отряд нехотя последовал за ним.
И случилось так, что переломил ход схватки. Откуда было
знать вражескому мурзе, что десяток конных оружников,
вылетевших из-за развалин крепостицы, не часть ещё одного
засадного отряда русичей? Взметнулся ввысь вражеский бун-
чук с непонятными для молодого князя хвостами, и с полсот-
ни татар устремились на отряд Фёдора Яруновича. Рязанцы,
взбодрённые нежданной подмогой, усилили натиск на ото-
ропевшего врага. Евпатий своим тяжёлым мечом разметал
татарских телохранителей, добрался до мурзы. Куда татар-
ской сабле и доспеху супротив русского булата! Неотрази-
мый удар меча воеводы развалил татарского предводителя
пополам, и татары дрогнули, развернули коней, попытались
вырваться с поля боя. И нарвались на отряды мужиков, воо-
ружённых топорами и дубинами. Никто не ушёл. Бой закон-
чился.
Фёдор Ярунович нашёл Юрия на краю леса. Князь стоял у
тела сражённого им татарского воина, опираясь на меч, и всё
не мог отвести взгляд от лица врага.
– Первый? – с улыбкой спросил боярин.
– Второй, – ответил Юрий. – Первого я зарубил в суматохе
рубки. Татарин ударил саблей, я отразил щитом, до сих пор
не могу уразуметь, как попал ему мечом в лицо. Погнался
за вторым, догнал только у леса…
– С почином, будет о чём поведать отцу. А почему не от-
ходишь?

85

– Глаза, понимаешь? Я смотрел второму татарину в глаза
во время схватки. Сперва видел весёлую удаль, потом отчая-
ние, когда я отразил его удар, и смертный страх при виде мо-
его опускающегося меча. Дядька Фёдор, я ощутил его боль…

– Княже, а он переживал боль убиваемых им стариков
и детей, насилуемых женщин? Ты воин, я хорошо учил тебя
убивать, коль ты не только уцелел в первом бою, но и сразил,
аж двоих.

– А сколько врагов ты сразил в первом бою, боярин?
– Я тогда чуть моложе тебя был, княже, в страхе бежал,
не отомстив за смерть отца, и если бы не Евпатий Коловрат,
то обдувать степным ветрам мои кости на берегах реки Кал-
ки.
– Той самой?
Фёдор Ярунович кивнул.
Потрескивая, горели еловые ветви, огонь костра согревал
замёрзших путников. Князь Юрий с аппетитом впился зуба-
ми в добрый кусок запечённой на углях лосятины, с восхище-
нием взглянул на сидящего напротив великана – рязанского
воеводу Евпатия Ивановича Коловрата. Сколько не силился,
князю не удавалось одной рукой взвести тяжёлый самострел
Евпатия. Да и двумя руками тоже не выходило. Не княжье это
дело, самострелы к бою снаряжать, учил неоднократно отец, у
князя главное – не сила в руках, а ум в голове. А коль владеть,
так мечом иль копьём. Правда, дядька Фёдор тайком от князя
Ярослава учил владеть всяким оружием, беспрестанно по-
вторяя, что в умелых руках в нужное время и суповая лож-
ка меч заменит. Невесел Евпатий, печален, а чего веселиться,
коль погибли его красавица жена, сын, да две дочки-близ-
няшки. Юрий прислушался к разговору Евпатия с боярином
Фёдором, узнал, что после Калки служил тот Великому Ки-
евскому князю Владимиру Рюриковичу, а после «киевской
чехарды»1, когда князь Владимир добровольно отрёкся от
Киевского княжения, не последовал за князем в Смоленск,

1. Киевская чехарда – борьба за власть над Киевом в середине тридцатых годов XIII века,
когда на Киевском столе поочерёдно сидели то Владимир Рюрикович, то Изяслав Мстисла-
вич Смоленский, то Михаил Черниговский, то Ярослав Всеволодич из Большого Всеволо-
дова гнезда.

86

а принял приглашение своего старого знакомца Рязанского
князя Юрия Ингоревича и поселился под Рязанью.

– Всё не могу простить себе, что не сумел уговорить Заба-
вушку со мной в Чернигов ехать, когда сопровождал князя
Ингваря Ингоревича помощи просить.

– Слыхивал я, что ранее тяжко ранен ты был в битве с та-
тарами на реке Воронеж…

– Да не там раны – душа болит, – простонал Евпатий. –
Почему опять нет единства на Руси? Вот если бы все земли
супротив татар миром встали, то…

– На Калке князья вроде едины были, а чём закончилось?
– Да и ныне не пришла нам помощь и из Киева, из Влади-
мира, да и других городов тоже. Черниговский князь Михаил
своей дружине выступить к Рязани не дозволил, вече не со-
брал, не разрешил мне призвать черниговцев выступить
со мной к Рязани супротив татар – у кого есть конь, то на
коне, а у кого нет коня, то на санях. Хвала Господу, хоть дал
согласие охочим людям вступать в мой отряд, так сотни три
и собралось. Столько же собралось и рязанцев, уцелевших
от погрома. А знаешь, брат, почему князь Михаил Всеволо-
дич1 мне не помог? Он дружину свою в поход на Киев гото-
вил, когда узнал, что твой батюшка князь Ярослав в поход
на полдень засобирался, говорят на помощь брату Юрию.
Вместо помощи гибнущей Рязани Черниговский князь по-
спешил стольный Киев завоёвывать.
– Чудны дела твои, Господи! – воскликнул боярин Фё-
дор. – Вместо того, чтоб одному соседу помочь, князь Миха-
ил у другого соседа Великое княжение отобрать стремится.
А, по моему разумению, нам к Коломне путь держать надоб-
но, говорят, там и владимирские полки, и уцелевшие рязан-
цы князя Романа. Куда нам малыми силами татарам проти-
востоять…
– Так и меня черниговские бояре уговаривали с малым
войском не идти на татарскую силищу, в Чернигове затво-

1. Михаил Всеволодич Черниговский (из Ольговичей) так до конца жизни всё и метался,
стремясь закрепиться в стольном Киеве, не придёт на помощь Чернигову осенью 1239 года,
обрекая город на погибель. Сбежит он из Киева при первом же приближении татар в Угры,
вернувшись, будет безуспешно бороться за власть с Ярославом Всеволодичем и Даниилом
Галицким. В 1246 году примет в Орде мученическую смерть за веру провославную, хотя
более вероятно, что погиб князь Мизаил в результате княжеских интриг.

87

риться. Ответил я, как когда-то греческий царь Леонидас:
«С малой ратью выступлю, но с охочими людьми, и с доста-
точной, чтоб сражаться!» Друг мой Фёдор, потреплю я вра-
га ночными ударами, засадами и набегами, всё от Коломны
врага поболее отвлеку, татарский хан ведь не ведает, что дру-
жина моя невелика, уже третий отряд меня истребить посы-
лает. А сколько ещё своих воинов хан в тылу удержит, обозы
от моих набегов оберегая?

– Неужто ты мнишь, друг Евпатий, татарское несметное
войско победить?

– Не рассуждать, а воевать надобно, тогда и победим!
А кто, если не я, врага одолеет? Если не ты, не молодой князь
Юрий, не вот тот молоденький ратник, только вчера научив-
шийся держать в руках копье? Только все вместе и одолеем!

Фёдор Ярунович согласно кивнул, и вдруг изменил разго-
вор:

– Слышал я, воевода, многие повозы с пороками, огром-
ными самострелами на помощь татарам по льду Оки дви-
жутся…

Тут у Юрия замерло сердце: неужели Фёдор Ярунович
о том таинственном обозе, что из Киева ночью выступил,
речь, наконец, завёл? Но тогда выходит, что эти повозы от-
рядил в помощь татарам его отец князь Ярослав. Получает-
ся, что отец отчизну предал, татарам служит. Не может того
быть! О другом обозе боярин говорит, конечно, о другом.
Хвала Господу, что не вмешался сдуру, на отца безвинно
не указал. А воевода Евпатий даже не подивился.

– Да ведаю я, друг мой Фёдор, ведаю, что завелась подлая
измена на Руси. Слышал от немногих выживших рязанцев,
что отворили какие-то иуды врата городские во время штур-
ма, указали татарам на слабейшие места крепости, в тайне
державшиеся, подземными ходами в город врага провели.
Даже на твой отряд грешил я, боярин…

– Ну, огорошил ты меня, брат Евпатий, неужто меня запо-
дозрить мог? Да если б не ты…

– Забудь, брат, но до того обоза ты меня доведёшь…
Разговор прервали рязанцы, приведшие пленного. Как
выяснили, своего русича, но татарского прихвостня. Плен-
ник упал на колени, запричитал, и вдруг прозвучало:

88

– Воевода, сохрани жизнь, и я поведаю, кто погубил твою
супружницу…

– Кто? – прорычал Евпатий. – Говори! Умрёшь быстро,
а не то…

Пленник затрясся, рука Евпатия потянулась к мечу. Князь
Юрий помолчал, потом сквозь зубы вымолвил:

– Не ответишь Евпатию Ивановичу, на кол посажу.
– Да князь мой, Константин Владимирович, на Евпатия
ещё с Исадской резни злобу затаил, татар он к его двору
и привёл.
– Умрёшь без пыток! – повелел Евпатий. – Повесить!
– Не твой ли знакомец – князь Константин – движется
с тем обозом?– спросил вдруг Фёдор Ярунович Евпатия.
Воевода не ответил, но когда князь Юрий взглянул в гла-
за Евпатия, то понял, что и десятку князей Константинов
не уцелеть, коль Коловрат доберётся то того обоза.
Евпатий много чего хотел выведать у Фёдора Яруновича,
потому как до сих пор не уразумел, чего ради занесло ма-
ленький отряд боярина вместо далёкого Торопца в рязанские
чащобы. Но, если бы не вмешательство его старинного зна-
комца, то одному Богу ведомо, чем могла завершиться вче-
рашняя схватка с татарами. Верно говорят – не доверишься
сегодня другу, погибнешь завтра от недруга.

7 января
Выступили с рассветом, когда холодное зимнее солнце
чуть поднялось над раскидистыми вековыми елями. Спе-
шили, взяли только конных оружников. Мужиков-пешцев
оставили – надо же кому-то собрать оружие и брони поби-
тых врагов, ожидать подхода уцелевших жителей окрестных
сожжённых татарами деревень. Юрий летел, не отставая
от Евпатия и Фёдора. Да как он осмеливался подозревать
боярина, совсем ополоумел! А где сотский Пётр? Видел
же вчера после схватки. Ранен был или нет? А что там тёмное
мелькнуло вдали в кустах? Враг? Князь с досадой потряс го-

89

ловой – так скоро и за каждым кустом татарина искать начну.
Чего бестолку гадать, где сотский? Наверное конь захромал,
и с пешцами Пётр остался. Мало ли причин. Ещё и на Петра
думать. Дорваться бы до врага! Вырубить, настигнуть другой
отряд, и уничтожить.

Домчались. Серебром засверкал лёд на показавшейся
за краем леса извилистой реке, там же и завиднелся длинный
ряд повозов, неторопливо ползущий на полночь. Приблизи-
лись. Повозы свои, русские, а вот охраняют их татары. Не-
много, с сотню. Так мало? А что везут? Пороки, камнемёты?
К Коломне? А вот и сотский Пётр догнал. Говорит, что конь
захромал после боя, пришлось в обозе на татарского обме-
нять. Как ему такого доброго скакуна пешцы отдали? «Надо
бы расспросить, – подумал Юрий. – После боя порасспрошу».
Евпатий собрал на совет своих сотских. Фёдор отъехал поо-
даль, подозвал князя. Рязанцы с черниговцами устремились
на врага, татары, не принимая боя, побежали прочь. Евпатий
разделил отряд – черниговцев вдогонку, рязанцев – к обозу.
Князь потянулся к мечу, повернулся к боярину. Но почему
опять ухватили за руки, сотский Пётр отобрал меч? Огля-
нулся. Из чащобы окружающего со всех сторон леса всё вы-
езжали и выезжали бесчисленные татарские всадники на
низкорослых лошадях, в лохматых шапках, полушубках по-
верх броней. Не привиделось тогда: не зверь мелькнул в лесу,
а крадущийся вослед враг. Закричать, предупредить Евпа-
тия. Поздно. Татары повсюду. Сотня за сотней стремительно
устремились на дружину рязанцев. Князь обратил взор на
Фёдора Яруновича, не разумея – как тот мог предать своих,
Иуда, за поганые тридцать сребрянников продать своего спа-
сителя? Зачем?

Евпатий огляделся – враг повсюду. Его оружники рас-
терянно попридержали коней. Повозы встретили ливнем
стрел – под рогожами укрывались, помимо разобранных
пороков с камнеметами, и татарские стрельцы. Мысли во-
еводы растекались: «Плохо, что разделил своих ратников.
Боярин Фёдор, будь ты проклят, завёл в засаду! Боюсь, и на
стан пешцев ворогов навёл. Зачем? Да потому, что исполнил

90

злую волю своего господина, князя Ярослава Всеволодича.
А молодой князь Юрий, похоже, ничего не знал. Давеча пер-
вым на выручку поспешил, двоих татар в схватке зарубил.
Говорили, что он ранее подсобил отцу в битве на Омовже.
Да, похоже, даже Юрия Ярославича сейчас свои и повязали.
В заложники татарам, куда ещё! Ну, князь Ярослав, жаль, что
на Липицком поле не встретились, убёг в тот кровавый день,
треклятый Иуда. Ладно, хватит о князе, черниговцев выру-
чать надобно. Разобщил, старый дурак, своих товарищей,
но ничего, прорвёмся».

Евпатий окинул взглядом вражеский обоз – не князь
ли Константин тот скорчившийся в страхе за головным по-
возом человечек в богатой синей свите, с перевязанным
плечом, скрывающий лицо. Евпатий мечом разметал татар,
подъехал, поднял за шиворот, узнал некогда рязанского кня-
зя Константина, не желая пачкать поганой кровью иуды бла-
городный клинок, просто свернул изменнику шею. Сжечь
бы пороки с камнемётами, да нет времени, надо к своим про-
биваться.

Ринулись сквозь татарские сотни. Прорубились к черни-
говцам, татар по пути посекли не меряно. Воевода лихорадоч-
но осматривался по сторонам, постигая, что обложили его
словно медведя-шатуна. «Похоже, не вырваться. Не те бра-
тья-храбры, что на Калке смерть приняли, не воители вели-
кие, – Евпатий оглядел своих ратников. – Да что я на своих
боевых товарищей наговариваю – не уступят и былинным
воинам!» Воевода всмотрелся в лица спутников, услышал
от них, что примем свой последний бой, не сдадимся, что
мёртвые срама не имут! Подумалось, что хорошо бы сюда
всех тех русичей, кто пали на Липицком поле, во время бес-
конечных междоусобиц, на Калке…

Мелькнул на лесной опушке запомнившийся ещё с Калки
вражеский бунчук с хвостами, засверкали дорогие брони та-
тарских воевод, всё сразу для Евпатия и прояснилось – вот
на них и пойдём в прорыв. Пристроились русичи, и клином
устремились на врага. Чёрные стрелы, жалобно воя, смер-
тельно жалящими роями летящие со всех сторон, неумо-
лимо прореживали ряды русичей, сотня за сотней, татары

91

пытались остановить натиск оружников, но куда там, только
усеивался снег телами порубленных ворогов. Перестрел уже
остался до татарского предводителя, пол перестрела, хватило
бы сил дорубиться. «Где я видел это старое, покрытое ранами
и морщинами лицо? – напряжённо думал Евпатий. – Неужто
сам Субудай, победитель русичей на Калке? Великую честь
мне, воеводе Евпатию, оказал татарский предводитель, на-
правив на охоту за мной своего великого полководца. Кабы
не измена, долго ему меня ловить. Полсотни шагов осталось,
но безбоязнен Субудай, даже не тронулся с места. Уже вижу
его узкие прищуренные глаза, какого же они цвета у живого
татарского бога войны? Цвета смерти, что принес он Руси».
С десяток шагов осталось до цели. Доскакать бы, мечом дотя-
нуться. Воевода оглянулся, с пяток товарищей только и уцеле-
ли. Мелькнуло в сознании – только больше не смотреть в за-
вораживающие глаза, тьфу, оказалось, в единственный глаз
татарскому полководцу. Рухнул утыканный стрелами боевой
конь. Два шага… Сколько же стрел пронзили израненное
тело Евпатия? Мыслил воевода, что надобно отвести взор от
глаза Субудая, взметнуть ввысь булатный клинок, развалить
от плеча до седла этого жалкого щупленького старикашку.
«Господь всемогущий, дай сил, но почему вдруг зрю чёрный
огонь в закрытом бельмом оке татарского полководца, отчего
окаменел высоко поднятый досель не знающий промаха меч?
Не успеть отразить меткий удар тяжёлого копья татарина-ве-
ликана, перегородившего путь к своему господину, – мельте-
шили мысли в угасающем сознании воеводы. – Мечом ещё
успеваю рассечь надвое вражеского телохранителя… зачем
не достал мечом до Субудая? Почему не чувствую боли?…»
Ярчайшим костром вспыхнуло пронзённое сердце Евпатия,
беспроглядная мгла застлала очи… и вот его уже радост-
но встречают Александр Попович, Тимофей Золотой пояс,
Тороп, Добрыня Рязанич, Григорий Видмол, Ивор Иворо-
вич, Иван Прибышкин, Дмитр Псковитянин, Фома, Самсон
Владимирец, братья-рязанцы… Наконец-то они вместе, все
семьдесят храбров, рязанцы, черниговцы… и без числа руси-
чей, павших в боях с захватчиками и ещё более в междоусоби-
цах… Эх, если б всем вместе супротив татар…

92

Полководец Субудай-Багатур своим всёвидящим оком
вглядывался в упокоившегося у его ног русского воеводу.
Только в сей миг чуть поёжился, ведь совсем немного тот
не дотянулся своим мечом до самого Субудая. Подумал:
«А на что тогда полководцу верные телохранители? Боярина
Фёдора третий раз вижу: первый раз в начале осени в шатре
у Бату-хана, второй раз прошлой ночью. Хотел предложить
мешок злата, и если примет, удавить – презираю предателей.
Чудно, отказался от денег, только просит сохранить жизнь
своей семье в далёком городке Новоторге. Пусть поживёт
ещё, велел выдать ещё одну позолоченную пайцзу1, для бо-
ярской семьи. Да и мысль боярин Фёдор накануне подал вер-
ную – коль с обозом будет наш союзник князь Константин
Владимирович, погубитель жены Евпатия, то русичи навер-
няка сами помчатся в засаду. Славно получилось: и русский
отряд уничтожили, и у нашего верного друга князя Ярос-
лава Киевского одним соперником меньше. Русский маль-
чишка-князь волком смотрит, не был бы сыном верного со-
юзника князя Ярослава – висеть бы молодому князю на той
кривой ели. Предчувствую, нельзя отпускать князя, ой нель-
зя, но не этому щенку встать на пути непобедимой армии?
Заложником взять? Да при первой возможности сбежит. При
встрече князь даже глаза не отвёл, а ведь многие ханы и тем-
ники боялись взглянуть на старейшего сподвижника Чин-
гис-хана! Не склонится князь и перед ханом, верно, не скло-
нится, придётся казнить, но не время ссориться с Киевским
князем Ярославом – который по счёту обоз Ярослав присы-
лает, а сколько сена заготовил на пути непобедимой татар-
ской конницы! Обозные русичи в суматохе боя поразбежа-
лись, далеко не уйдут – отрядил в погоню сотню воинов».

Татарский сотник соскочил с коня, наклонился над телом
русского воеводы, справился, не отослать ли голову павше-
го врага в дар Бату-хану. Субудай покачал головой, он ува-
жал бесстрашных врагов, велел похоронить Евпатия глубоко
в земле, а не засыпать снегом. Добавил – положить сверху
с десяток валунов, чтоб голодным зверям не докопаться.

1. Пайцза – татарская небольшая пластина с текстом (из металла, дерева), служащая для
передачи повелений или охраны владельцы.

93

Доспех и шелом воеводы – в обоз. Вперёд, к Коломне! И со-
брать мужиков со всех окрестных деревень, чтоб было кому
тащить сквозь сугробы тяжёлые повозы, и если через два дня
обоз с пороками не будет у стен Коломны, мурзу, что поведёт
обоз, ждёт смерть!

Князь Юрий в оцепенении сидел на своём скакуне. Его
уже не держали, но куда бежать? Всюду враги, и его «верные»
друзья во главе с наставником Фёдором Яруновичем. Даже
батюшка Ярослав Всеволодич недругом оказался. «Умели
предавать, сумейте и могилу выкопать, поглубже, попростор-
нее», – так с печальной усмешкой князь наблюдал за своими
попутчиками, с остервенением долбившими своими меча-
ми и топорами мёрзлую землю для последнего пристанища
Евпатия Коловрата. И не отдохнёшь, не увильнёшь от тяжё-
лой работы под бдительным оком татарского сотника. Только
Фёдор Ярунович, на коленях отбивал земные полоны, но не
отмаливал свой страшный Иудин грех, а пытался поведать
Господу, что нет иного пути, как склонить голову перед тата-
рами, что только таким путём можно сохранить землю Рус-
скую! Ведь нельзя иначе, коль не сумели пятнадцать лет тому
назад победить татар великие воители Мстислав Романович
Киевский, Владимир Рюрикович Смоленский и Мстислав
Мстиславич Удатный. Подчинился злой татарской воле его
господин князь Ярослав Всеволодич, то значит такова и воля
Божия; и не ему, рабу грешному Фёдору, осмелиться ей про-
тивостоять! Только так, предавая друзей и братьев, он смо-
жет спасти не свою жалкую жизнь, а жизни своих ненагляд-
ных жёнушки и доченьки!

Стремительно унесся в заполночную даль непобедимый
Субудай со своим воинством. «На Коломну, потом на столь-
ный Владимир спешат, окаянные, но на Киев и Новгород точ-
но не пойдут, – поразмыслил Юрий, – батюшка подсуетил-
ся, преклонил главу перед татарским ханом, а кто ещё стал
татарским прислужником? Одним, хвала Господу, сегодня
меньше стало, воевода Евпатий перед смертью свернул шею
рязанскому Иуде князю Константину, но кто ещё свои крова-

94

вые дела татарскими руками осуществить захотел? Что, вла-
сти мало, Великий Киевский князь Ярослав Всеволодич? Так
возжаждал ещё, что и брата Юрия предал?»

Кому устоять супротив Субудая! Юрий поёжился, припом-
нил, как встретился взором с единственным пронизывающим
насквозь глазом татарского полководца. Хотелось не то, что
склонить пониже голову – жалким червём распластаться у ко-
пыт белого коня великого воителя, как распластался боярин
Фёдор Ярунович, но каким-то чудом князь удержался, даже не
отвел глаза. «Семью спасти мыслишь, боярин, жену да красави-
цу дочь от страшной смерти уберечь, второй татарский оберег
для них вымолил, а о цене подумал? Не понимаешь, дядька Фё-
дор, что вернее семью защитил бы, не Евпатия предавая, а вме-
сте с ним врага круша! Умён, хитер Субудай, но без измены ло-
вить – не переловить ему Евпатия в дремучих рязанских лесах,
не поспеть к грядущей битве у стен Коломны, а без одноглазого
полководца ещё вилами на воде писано, кто победит – русичи
иль татары?» Но случилось то, что случилось, погиб Евпатий, и
наверняка падёт вскоре Коломна, не устоять и Владимиру. Не-
объяснимое ведь творит и крёстный, дядя Юрий Всеволодич:
булгарам прошлым летом на помощь не пришёл, Рязани не
подсобил, под Коломну не выступил, только неопытного сына
Всеволода с дружиной направил, а сам, как из беседы Фёдора
с Субудаем Юрий услышал, на полночь поспешил, полки со-
бирать. – Подумалось князю, что Константинычей1 – то крёст-
ный, конечно, дождётся, а вот подмоги из Новгорода и Киева
точно не будет. Подумалось ещё, что, будь он Великим князем
Владимирским, то при первом известии о приближении татар
всех русских князей ещё под стенами Рязани собрал бы, пере-
метчиков2, и чтоб другим неповадно было, жестоко бы пока-
рал, и с помощью Пресвятой Богородицы от недругов навер-
няка бы оборонились… «А собрались бы все князья по моему
зову? – мелькнула вдруг крамольная мысль. – Не затесались бы
в ряды изменщиков, иль в страхе расползлись по затаённым
углам земель? Может и прав батюшка, своя рубашка ближе
к телу, а что до остальных? Нет, не по-христиански так…»

1. Константинычи – дети сперва Ростовского, а потом и Владимирского князя Константина
Всеволодича (см. 1-ую часть).
2. Переметчики – изменники.

95

***
Стольный город Владимир
А в это время Великий Владимирский князь Юрий Всево-
лодич покидал свой стольный град Владимир. С воеводами
и с сотней оружников, разделив свою рать на две неравные
части (большую часть направив с сыном Всеволодом сра-
жаться под стены Коломны, меньшую оставив на стенах вла-
димирских), спешил он в свой укромный стан на незамерза-
ющих ситских болотах. Страшился Великий князь за жизнь
своей многочисленной семьи, но никак нельзя было забрать
с собой свою любимую супругу со снохами и внуками – разом
взбунтовались бы владимирцы, а кому хотелось повторить
трагическую судьбу дяди Андрея Боголюбского?1 Да и пом-
нились прошлогодние письма латинских монахов угорскому
королю, что не осаждают татары замков и крепостей. Правда,
взяли прошлым месяцем татары Рязань, но изгоном навер-
няка захватили, а куда им супротив высоких и крутых влади-
мирских валов и крепких бревенчатых стен? Дождётся князь
Юрий на берегах реки Сити, как писал в своём письме брат
Ярослав, могучих новгородских и псковских полков, а в это
время киевские и черниговские дружины отвлекут тумены
захватчиков от стольного Владимира, и, соединяясь воедино,
все силы земли Русской изгонят захватчиков с родной земли!
Но почему так неспокойно на душе у Великого Влади-
мирского князя, гложут его сомнения, что надо было не слу-
шаться брата, не дожидаясь обещанной подмоги, выступить
незамедлительно на помощь Рязани. А если вдруг разгром,
разгромили же рязанских и муромских князей. Нет, прав
брат Ярослав, врага надо бить только наверняка! Но почему
так неспокойно на сердце у князя Юрия Всеволодича? Нет,
прочь сомнения, раскол среди братьев приводит к неудачам,
чего только одно Липицкое поражение стоит! Лишь в един-
стве братьев могучего Большого гнезда можно победить
страшного врага!

1. Князь Андрей Боголюбский был убит своими слугами в 1174 года в результате заговора.

96

11 января
Рязанские леса
Упокоили, наконец, попутчики князя тело Евпатия Коловра-
та, разъехались с татарами, устремили свой безрадостный путь
уже в Торопец, сыграть Юрию Ярославичу честну свадебку.
«Пресвятая Богородица, о какой свадьбе возможно помыш-
лять?» – с ужасом думал князь Юрий, – предупредить надо
дядю Юрия, владимирцев об отцовой измене». И первой же
ночью, воспользовавшись, что упились до полусмерти боярин
Фёдор и его попутчики, забылись в прерываемом кошмарами
сне, покинул их Юрий Ярославич. Не покарал он, как желал,
своего былого наставника за измену подлую, не смог ударить
ножом спящего, беззащитного, но два татарских оберега похи-
тил, дай Бог, помогут татарские позолоченные пластины, пайц-
зы по ихнему, достичь сперва Коломны, а потом и до Великого
князя Юрия Всеволодича добраться. И верно уберегли, триж-
ды татарские сторожи беспрекословно пропускали князя. Но
сколько можно искушать судьбу? Юрий свернул с проторен-
ной дороги, продолжил путь по занесённому снегом льду Оки.
Темнело. Добраться бы одинокому путнику хоть до како-
го-нибудь жилища, обогреться. Чуть слышный звон колоко-
ла донёсся из ближайшего леса. Князь присмотрелся, увидел
блестевший над верхушками елей золоченый крест. Подумал,
откуда монастырь в лесу, и отчего его миновала злая судьба?
Неужто татары не тронули? Да они все рязанские храмы по-
разорили. Направил коня, и вот уже вскоре перед юношей
возник невысокий частокол, за которым виднелись несколь-
ко церквушек. Юрий постучался в крепкие дубовые ворота.
Вскоре ворота приоткрылись. Несколько испуганных мона-
хов растерянно смотрели на князя.
– Я Юрий, сын Великого Киевского князя Ярослава Все-
володича, следую из Киева во Владимир, – князь решил
не скрывать своего имени. – Заблудился в лесу, скрываясь
от татар. Позвольте переночевать в вашей святой обители.
Позовите настоятеля.

97

Не дожидаясь ответа, Юрий соскочил с коня, бросил по-
водья близстоящему иноку и, пройдя за ворота, решительно
направился к деревянной церкви. Снял шапку, трижды пере-
крестился в дверях, вошёл и опустился на колени перед ико-
ной Пресвятой Богородицы. Начал было молиться об упокое
души раба Божьего Евпатия, но внимание князя вдруг при-
влекла золотая, а не позолоченная, как у него, татарская пай-
цза, привешенная к соседней иконе апостола Иоанна Бого-
слова, выделявшейся среди небогатого иконостаса роскошью
оклада. Он прекратил молитву, привстал с колен, растерян-
но огляделся по сторонам. В дверях возникла темная фигура
монаха с большим крестом на груди. «Настоятель», – понял
Юрий, и преклонил колени.

– Сын мой, я настоятель сего Иоанно-Богословского мо-
настыря Рязанской епархии Зосима, – зазвучал тихий медо-
вый голос вошедшего. – Я вижу, княже, что ты сразу подошёл
к главной святыне нашей обители – древней иконе святого
апостола и евангелиста Иоанна Богослова, принесённой
сюда греческими иноками. Сий образ был писан в Царьграде
великим иконописцем Гусарём, наученным самим Иоанном
Богословом и прислан Цареградским патриархом в дар Вели-
кому князю Рязанскому…

– Отче, откуда татарская пайцза-оберег на святой ико-
не? – Юрий прервал неспешную речь настоятеля.

– Случилось чудо великое – помиловал татарский владыка
Батый наш монастырь, будто явился татарину в сонном виде-
нии сам Иоанн Богослов, и повелел не трогать святую обитель1.

– Откуда поганый татарин знает про святого апостола
и евангелиста Иоанна Богослова? – со злой насмешкой спро-
сил князь.

– Сам не ведаю, Георгий2 Ярославич, но хан Батый свер-
нул с рязанского тракта на тропку, ведущую к нашему мона-
стырю, сам вступал в сий храм и с недоумением остановился
возле чудотворной иконы…

– И охранную золотую пайцзу запросто взял и повесил, –
оборвал настоятеля Юрий.

1. Одно из монастырских преданий, дошедшее до наших дней.
2. Церковь признавала только календарное христианское имя «Георгий», а не его широко
употребляемый в светской жизни его вариант «Юрий».

98

Зосима замолчал, понурил седую голову, и, не смотря кня-
зю в глаза, печально вымолвил:

– Выполнили мы просьбу хана Батыя, вылечили его лю-
бимого старого слугу, провалившегося в прорубь по пути
в обитель. Вода из святого источника, да опыт врачевания
помогли…

– Татар лечить вздумали, лишь бы свою шкуру уберечь! –
презрительно молвил князь.

– А у нас в пещерах, что под монастырём выкопаны, не одна
сотня женщин, стариков и детей от татар скрывалась. Отка-
жись мы, и что тогда? Сожгли бы обитель окаянные, сколько
невинных душ погубили бы.

Юрий Ярославич замолчал, осознав святую правоту стар-
ца. Но одна мысль, показавшаяся невероятной, промелькну-
ла в голове, и он спросил настоятеля:

– А как выглядел любимый слуга татарского хана?
– Да жалкий седой одноглазый старичок с покрытым шра-
мами морщинистым лицом.
Юрий застонал, схватился за голову, заметался по церкви.
Зосима растерянно уставился на князя, осознавая, что
случилось ужасное, непоправимое, что спасаясь от одного
зла, он невольно совершил ещё большее зло, дрожащим го-
лосом вопросил:
– Княже, ты знаешь, кто был тот Батыев слуга?
– Знаю, отче. Этот жалкий одноглазый старикашка – не-
победимый татарский полководец Субудай–Багатур.
– Тот самый Субудай, что пятнадцать лет тому назад раз-
громил русичей в той страшной битве на реке Калке, в той
битве, где неотомщёнными пали мой отец и два брата? – про-
шептал настоятель. – Истину говорил Иоанн Богослов в сво-
ём «Откровении» о грядущей беде, упоминал точно о Субу-
дае, ведущем собранные на смертельную брань народы Гога
и Магога – «и вот конь бледный, и на нём всадник, которому
имя Смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть – умерщ-
влять мечем и голодом…»
– Да, отче, «ангелы уже вострубили», по неведению вы
спасли жизнь Субудаю, который в декабре разгромил полки
рязанских князей, сжёг Рязань и разорил землю Рязанскую,

99

а вчера заманил в засаду и погубил дружину Евпатия Ко-
ловрата, а ныне ведёт татарские орды на Коломну и Влади-
мир.

– Пресвятая Богородица! – запричитал настоятель. – Как
я, грешный, не понял волю Твою?! Ведь не хотела Ты допу-
скать смертного врага Руси до святой обители, на смерть
в проруби обрекла, а я пошёл супротив повеления Твоего!
Горе мне, виноватому! Казни меня, княже!

– Невиновен ты, отче. Такова была воля Божия, карает
он нас за грехи наши, – безрадостно вымолвил Юрий. – Знай,
что случилась страшная измена на Руси, молись отче, чтоб
успел я добраться до городка Коломны и предупредить гото-
вящееся зло, а потом и до стольного Владимира, до Великого
князя Юрия. Молись отче, молись.

И не успел снег занести след коня молодого князя, как уз-
нал настоятель от примчавшегося израненного дружинника,
что близки были русичи к победе у стен Коломны, трижды
отразили яростный натиск татарской конницы. Но зашло
с тыла свежее вражеское войско, ведомое одноглазым пол-
ководцем Субудаем, разгромило утомлённые сечей русские
полки. Немногие русичи уцелели на кровавом коломенском
поля. Погиб и князь Роман Ингоревич. Страшно запричитал
Зосима, бездыханным рухнул навзничь.

В тот же день в монастырь прихожане принесли найден-
ного в лесу замерзающего отрока. Он был весь в гноящихся
ранах, мёртвой хваткой держал в руках богато украшенный
резьбой тяжёлый самострел, упорно в бреду говорил, что
зовут Алексаша, крестник он великого храбра Александра
Поповича, сын воеводы Евпатия Коловрата, должен быть
с отцом и убивать, убивать, убивать татар. Как он выжил
в зимнем лесу почти три недели, один Господь Бог ведает! Бо-
лел Алексаша тяжко, только к лету сумели вылечить. И сразу
же, собрав вокруг себя несколько десятков молодых рязан-
цев, укрывшихся за монастырским частоколом, устремился
он вослед татарам, горя лишь одним желанием – отомстить
захватчикам…

100


Click to View FlipBook Version