Немирье

вместный поход с татарами против христианских стран!),
разрушили до основания и сожгли недостроенную кре-
пость в Копорье, отбили Псков, осадили Изборск. «Хвала
Деве Марии, – подумал епископ, – передовой отряд рус-
ских разгромлен на подступах к Дерпту, полки Александра
отступили с нашей земли. Но стоит ли продолжать поход?
Почему не подоспели отряды нашего верного союзника и
сродственника – князя Ярослава Владимировича? Хватит
ли сил разгромить русских?»

Колебания епископа разрешили гонцы, сообщившие,
что к вечеру подойдёт отставшее ополчение и сильный от-
ряд рыцарей датского короля, ведомый графом Гольштей-
ном. Всё складывалось неплохо, если бы не тот неприятный
разговор с командиром отряда наёмников Рембольдом фон
Тизенгузеном, (тоже племянником – сыном сестры Гертру-
ды и рыцаря Элгелберта фон Тизенгузена) поведавшим
о том, что в составе передового отряда новгородцев был
замечен сгинувший год назад в Венгрии обожаемый пле-
мянник Герберт фон Буксгевден. Сколько заупокойных мо-
литв было отпето за помин его души, и вот как случилось,
что он чудным образом воскрес в образа русского воеводы
Кербета? А ведь Герман мнил его со временем графом, если
не герцогом Новгородским, верным союзником в деле рас-
пространении истинной Христовой веры. Сказалась про-
клятая русская кровь! Престарелый епископ аж затрясся от
досады, что так пресёкся род его любимого младшего бра-
та Теодориха, погибшего в одной из бесчисленных стычек
с новгородцами. Племянница Мария, конечно, осталась,
но помолвлена с рыцарем из рода фон дер Роппов (млад-
шим братом орденского камерария Герарда фон дер Роп-
па), её детям уже не быть фон Буксгевденами. Пресвятая
Дева Мария, ну почему Ты не удержала тогда племянничка
Герберта от намерения сразиться с нечестивыми татарами
в армии незадачливого Венгерского короля Белы?

201

Переяславль Залесский
в лето 6749 (1241 год)

1 марта
(год, месяц и четыре дня до битвы)
Александр Ярославич стоял на службе в Спасо-Преобра-
женском храме в родном Переяславле-Залесском. До отъезда
в Угорскую землю к хану Батыю оставалось три дня.
Проповедь читал священник Серапион:
– Боже! Язычники пришли в наследие Твоё, оскверни-
ли святой храм Твой, Иерусалим превратили в развалины;
трупы рабов Твоих отдали на съедение птицам небесным,
тела святых Твоих – зверям земным; пролили кровь их, как
воду, вокруг Иерусалима, и некому было похоронить их.
Мы сделались посмешищем у соседей наших, поруганием
и посрамлением у окружающих нас. Доколе, Господи, будешь
гневаться непрестанно, доколе будет пылать ревность Твоя,
как огонь?!1
«Да, нашествие Батыя – гнев Божий! – думал молодой
князь, окончательно уразумев, что надобно покориться та-
тарам. – Татары пришли на нашу землю не по своей воле,
их привёл Бог! Они – бич в руках Всевышнего, бороться
с ними также безумно, как бороться с самим Богом!»
– Страшно, дети, попасть под Божий гнев! – голос Се-
рапиона гремел под сводами храма. – Почему не думаем,
что постигнет нас, в греховной жизни пребывающих? Чего
не навлекли на себя? Какой казни от Бога восприняли? Не
пленена ли земля наша? Не покорены ли города наши? Давно
ли пали отцы и братья наши трупьём на землю? Не уведены
ли женщины наши и дети в полон? Который год продолжа-
ются страдания и мучения наши? Кто же до этого нас довёл?
Наше безверье и наши грехи, наше непослушанье и нерас-
каянность наша! Господь навёл на нас народ немилостивый,
народ лютый, не щадящий ни юной красоты, ни немощи

1. Псалом 78.

202

старцев, ни младости детей, ибо навели мы на себя гнев Бога
нашего! Исчезла крепость наших князей, военачальников;
храбрые наши бежали, исполненные страха, земля наша ста-
ла достоянием иноплеменников… – затем Серапион перешёл
к обличению князей и бояр. – Даже язычники, Божьего слова
не зная, не убивают единоверцев своих, не предают, не гра-
бят, не зарятся на чужое. Мы же считаем себя православ-
ными, во имя Божье крещёными и, заповеди Божия зная,
неправды всегда преисполнены, и зависти, и немилосердья:
братьев своих мы предаем, грабим и убиваем!

«Татары – Божие наказание, их не победить! Но почему
так болит сердце, муторно на душе, что не пришли совместно
с батюшкой на помощь дяде Юрию Всеволодичу на крова-
вые ситские берега, предали осаждённый недругами Ново-
торг, не оборонили от татар разорённые владимирские, ря-
занские, черниговские и киевские земли? – князь Александр
в отчаянии схватился за голову, рухнул на колени. – Как мне
отмолить сии смертные грехи, как?!» И не успокоили его мя-
тущуюся душу завершающие слова проповедника:

– Молю вас, братья, каждого из вас: вникнете в помыслы
ваши, узрите очами сердца дела ваши – возненавидьте их
и отриньте, к покаянию придите, раскайтесь все сердечно,
отвратитесь от своих злодеяний, и тогда гнев Божий переста-
нет, и милость Господня изольётся на нас, и все мы в радости
пребудем на нашей земле …

203

ГЛАВА ВТОРАЯ

…бедная родина – Венгрия,обагрённая кровью
своих сынов, алела от края и до края.

Фома Сплитский

Венгрия, Русский перевал
в лето 6749 (1241 год)

1 апреля
(год и пять дней до битвы)
«Господь Всемогущий, зачем занесло меня в далёкую Угор-
скую землю к татарскому хану Батыю? Хорошо хоть не в со-
ставе татарской орды, а послом от батюшки, Великого Вла-
димирского князя Ярослава Всеволодича, – князь Александр
Ярославич прервал свои размышления, трижды перекре-
стился. – Пресвятая Богородица, спаси и сохрани нас, много-
грешных! Да покарает она строптивых новгородцев!».
Князь с досадой потряс головой, вспоминая, как прошлой
осенью его, князя Александра, прозванного Храбрым1 (как

1. Широко известное прозвище Невский князь Александр получит усилиями летописцев
несколькими веками позже.

204

и великого прадеда – Мстислава Ростиславича) за победу над
свеями, как нашкодившего отрока изгнали из Новгорода.
Да как они, кичливые и возгордившиеся, посмели упрекать
его, князя, обвинять в падении Пскова в сентябре прошлого
года! Да, псковичи сами спали и видели себя под десницей
епископа Германа и крыжовников! Для них, там, где хорошо
торговать, там и дом родной.

Александр даже поморщился, вспомнив, как зашёл-
ся в крике на вече брат новгородского посадника Степана
Твердиславича – спесивый Домаш, как он попрекал князя
женитьбой с полоцкой княжной Александрой Брячислав-
ной (сам князь и его ближние до сих не могли взять в толк,
в чём провинилась тогда перед новгородцами недавно оси-
ротевшая юная княжна, ведь он кашу чинил1 не только в ро-
довом Торопце, но и Новгороде – тогда ни слова против не
прозвучало со стороны новгородских «лучших» людей).
Попрекал тем, что князь летом поспешил на шведов с ма-
лой дружиной, не дождавшись сбора всего новгородского
ополчения: тут и оправдываться было смешно – победите-
лей, как говорится, не судят; да и ранее, в страшную пору
татарского нашествия, новгородцы уже дважды не последо-
вали за Александром. Вспомнили и прошлогоднее возведе-
ние крепостиц на реке Шелони – Городца, Опоки, Высокого,
Вышегорода и Кошкина городка. Тут князю отвечать было
нечем – ждали литовских набегов, а ударили свеи и немцы.
Но кто, как не посадник Степан и боярин Лазарь Моисее-
вич ранее уверяли Александра, что опасаться стоит только
литву, коль с ханом Батыем прочный мир и союз, а с нем-
цами и свеями – лад и согласие? Ну а про то, что сильную
дружину из новгородцев пришлось направить в совместный
поход с татарами «к последнему морю», то попробовали бы
новгородцы высказать хоть слово против, когда батюшка
прошлым летом эту дружину отправлял? Попытался Гав-
рила Олексич слово вставить в защиту князя Александра,
так воеводу перекричали и освистали немедленно. Короче,
показали новгородцы тогда Невскому победителю дорогу
из города.

1. Каши чинить – устраивать свадебный пир.

205

А как вышел Александр Ярославич с матерью и с женой и  со
всем двором своим, рассорившись с новгородцами, из Нов-
города к отцу в Переяславль, так пришли вести, что пришли
немцы с чудью на Водскую землю1, завоевали её, и укреплён-
ный город устроили в погосте Копорье. Тесов взяли, на реке
Луге купцов побивали, там же всех коней и скот захватили,
и нельзя пахать было по сёлам, да и не на чём. И литва дерну-
лась было, да шелоньские крепостицы наконец пригодились.
Хотели послать в Смоленск, к Ростиславичам, так пришли
от купцов вести, что после смерти смоленского князя Влади-
мира Рюриковича и отъезда в Киев его братенича Ростислава
Мстиславича, вездесущий Ярослав Всеволодич осиротевший
Смоленск захватил и своего ставленника Всеволода Мстис-
лавича (из тех же Ростиславичей, но Ярославу верных) там
посадил. Тут новгородцы, смирив гордость, к Великому кня-
зю Ярославу за его сыном Александром и послали. Но в тоже
время пришло повеление от хана Батыя послать новые пол-
ки татарам в помощь. Плохо дело стало: пошлёшь полки та-
тарам в подмогу – захватят Новгородскую землю латиняне,
не пошлёшь – страшно только подумать, что татары сделают.
Вот так и оказался князь Александр Ярославич с малой дру-
жиной в угорской земле на пути к хану Батыю. Не батюшке,
князю Ярославу, головой своей рисковать!

Киев, великий и красивейший град земли Русской, окру-
жённый высокими стенами, крепкими башнями, сверка-
ющий золотом бесчисленных соборов и церквей – и каким
князь Александр увидел его всего три недели назад! Разру-
шенные стены и башни, осквернённые храмы, сожжённые
дома2, и повсюду – непогребённые трупы, трупы, трупы.
Всё более обглоданные зверьми, стаями рыскающими по за-
несённым снегом улицам мёртвого города. Таких откорм-
ленных, отожравшихся вдоволь человечиной волков князь
не видел никогда в жизни – хищники даже не отбегали прочь

1. Водская земля входила в состав Новгородской.
2. По правде говоря, неоднократно грабили и жгли стольный Киев ранее и свои, русские
князья – чего стоили погромы Андрея Боголюбского и Рюрика Ростиславича! Но киевляне
восстанавливали свой город. Только после такой страшной резни, как во время Батыева
нашествия, Киев окончательно потерял статус столицы, даже формальный, десятилетия
лежал в руинах.

206

от проезжавшего небольшого княжеского отряда, продол-
жали откапывать тела павших, поедали их, да только лени-
во провожали русичей сытым довольным взглядом, словно
говоря: «Езжайте, спешите, всё равно вскоре закончите свой
путь в нашей утробе». Подобное Александр видел только
в Новоторге1 позапрошлой весной. И в голове молодого кня-
зя всё более и более укреплялась мысль, что прав, сто, тысячу
раз прав батюшка Великий князь Ярослав Всеволодич: нет
на Руси силы, способной противостоять татарскому наше-
ствию, и только склонив покорную голову перед ханом Баты-
ем, возможно, удастся сохранить Русскую землю. Не оценили
новгородцы, что благодаря князю Александру и его батюшке
избежали они ужасов татарского разорения, сохранили они
не только свои жизни, но и всё своё богатство…

Воспоминания о разграбленном Киеве сменили мутные
мысли, постоянно гнетущие молодого князя, что достойнее
было не подчиниться татарам, поднять всех русичей супро-
тив недруга, и… Побеждали же его великие предки несмет-
ные орды печенегов и половцев, ляхов и угров! Но не идти
ж супротив батюшки? Не сгинуть же, как дядя Юрий Всево-
лодич со всем своим расплодившимся семейством? На всё
воля Божия! Татары – Божие наказание, и нет нам иного
пути, как им покориться!

Страшен был путь по разорённой русской земле до земли
угорской: повсюду пожарища и горы закоченевших, наполо-
вину обглоданных волками тел – кровавый след Батыева во-
йска. А как перешли Русский (у угров – Верецкий) перевал,
то ничего не изменилось – пожарища и мертвецы, мертвецы
и пожарища. Если бы батюшка не послал с отрядом Алексан-
дра татарского сотника Темира (странным образом года ещё
три назад оказавшегося при дворе Великого князя Ярослава
Всеволодича), то не прошли бы они мимо рыскавших повсю-
ду татарских сторожей.

Запомнилась страшная картина в одной из сожженных
деревень: полонённых мужиков увели в сторону татарского

1. г. Новоторг (сейчас г. Торжок Тверской области) был сожжён татарами в начале марта
1238 года.

207

стана, истерзанные молодые женщины и юные девы в страш-
ных муках умирали (как с усмешкой объяснил татарин Те-
мир – негоже татарское семя оставлять в изнасилованных
бабах – мстители вырастут, проще живот разрезать и кишки
выпустить вместе с семенем). Оставшихся стариков и ста-
рух, да юных отроков и отроковиц, раздевши, поставив в ряд
на колени, весело убивали – один татарин подымал вверх
левую руку жертвы, второй разил ножом в бок1. Слушая
Темировы рассужденья, что так и одежды жертв не замара-
ются, и умрут пленники быстро, без мук – ведь подняв руку
проще попасть сразу в сердце, князь Александр почувство-
вал огромнейшее желание рассечь мечом словоохотливого
татарского сотника, но куда там, терпеть надобно. Только
взором повелел смириться своим спутникам. Верный крещё-
ный прусс Ратша2, побелевший от гнева, тихо промолвил, что
крыжовники, во имя своего распятого бога порушившие его
деревню, (ранее, припомнил князь, Ратша говорил, что прус-
сы безвинно замучили двух престарелых немецких миссио-
неров), казнившие всех неповинных жителей, включая его
семью, конечно, звери, но куда им до татар! Когда Темир про-
должил, начав рассказывать, что татарские женщины делают
с пленёнными красавицами, то князь прервал его, сказав, что
пришло время молитвы. И, отъехав поодаль, услышал ответ
Ратши на заданный кем-то вопрос – как пруссы отомсти-
ли немцам за сожжённые деревни? И даже не содрогнулся.
Пруссы живьём сжигали захваченных пленных крыжовни-
ков, посадивши на коней и обложив хворостом и ветками.
Пощадили только одного немца-арбалетчика, который на-
учил пруссов стрелять из арбалетов и строить камнемёты,
даже дом ему хороший дали, и молодую жену…

1. Свидетельство современника – архидьякона Фомы Сплитского.
2. А. С. Пушкин считал прусса Ратшу своим предком – «…мой предок Рача мыщцей бран-
ной Святому Невскому служил» (стихотворение «Моя родословная»).

208

Венгрия, берега реки Шайо
11 апреля

(одиннадцать месяцев, двадцать четыре дня до битвы)
Небольшой отряд князя Александра только незадолго
до рассвета достиг, наконец, ставки хана Батыя в широкой
заснеженной долине угорской реки Шайо, по русски – Со-
лёная… Болотистые, заросшие лесом берега, небогатые де-
ревушки (почему-то не сожжённые по обыкновению – в хо-
лодные ночи под крышами теплее, да и костры есть из чего
разжигать), толпы пленных, сооружавшие многочисленные
пороки и камнемёты. И татарские юрты, разбросанные во-
круг двух огромных шатров: белого с золотым порогом, при-
надлежащим самому Батыю, как опять пояснил всезнающий
Темир, и серого со стальным порогом – хана Шейбани. По-
смотрев на Великое небо, сотник с почтением вымолвил, что
это подарок великого Чингисхана. Над шатром джихангира1
реял огромный белый стяг с чёрным полумесяцем2.
– Хан говорит с Великим небом, второй день говорит, –
такими словами татарские воины остановили продвижение
князя Александра Ярославича на подступах к широко рас-
кинувшемуся татарскому стану, пропустив только сотника
Темира.

12 апреля
Светало. Солнцу не удалось пробиться сквозь низкие
свинцовые тучи. Рыцарь Герберт фон Буксгевден вышел
из своей палатки. Заснуть не получилось. Да и какой мог
быть сон – накануне на военном совете он не сумел убедить
венгерского короля и архиепископа Угрина Чака в том, что
королевское воинство просто заманивалось в засаду под
удар ожидающих их вражеских туменов, а не гналось шесть
дней за бегущим в страхе татарским войском (как считали

1. Джихангир – предводитель похода.
2. Луна – здесь символ государственности, а не ислама. У Чингис-хана был белоснежный
стяг.

209

самоуверенные венгерские полководцы). Вспомнились рас-
сказы матушки о том, как восемнадцать лет назад так же
спешили русские полки, ведомые князем Мстиславом Удат-
ным (чьим внучатым племянником по женской линии, он,
Герберт фон Бугсгевден по злой иронии судьбы и являет-
ся!) к берегам степной речушки Калки. И какой страшный
разгром их постиг! Попробуй, урезонь венгерских еписко-
пов-воителей: для них одно дело – презренные русичи, дру-
гое – непобедимое венгерское войско короля Белы IV. Что
им имя Субудай-Багатура? Пустой звук. Старый половец-
кий хан Котян мог бы многое поведать о тактике татарского
войска, но дней десять назад он был обвинён в измене и убит.
Бред, ведь, если верить татарским послам, именно за головой
Котяна и пришло войско Батыя! Правду говорят: кого боги
хотят покарать, того лишают разума! Была отборная десяти-
тысячная половецкая конница, была. Как её сегодня не хва-
тает! Хвала Деве Марии, половцы только покинули армию
короля Белы, и ушли в Болгарию, а не перешли на сторону
татар. А где главный обвинитель хана Котяна – австрийский
герцог Фридрих фон Бабенберг? Убил в мелкой схватке одно-
го татарского сотника – и уехал домой, на этом его «победо-
носный» поход был завершён.

Рыцарь оглядел огромный королевский лагерь. Зачем
нужно было все венгерские полки собирать в одном месте,
вблизи городка Мохи, огораживать телегами, связанными
цепями и верёвками? Ведь до того каждый отряд разбивал
свой стан отдельно. Если татары внезапно нападут на лагерь,
какая будет неразбериха!..

Старый слуга принёс кубок подогретого вина. Выдержан-
ное тёплое венгерское согрело Герберта, но не успокоило.
Зачём его понесло в венгерские степи? Сражаться с татарами,
чтобы не сбылось зловещее пророчество, вдруг распростра-
нившееся по всем христианским странам:

Когда минует год тысяча двести
Пятидесятый после рождества Девы благой,
Будет Антихрист рождён,
Преисполненный демонической силой.

210

Почему нет известий о победе польских и тевтонских
полков из Польши? Неужто опять повторяется смертельная
ошибка русских князей – каждый сражается и… погибает
поодиночке?

Молодой рыцарь печально рассмеялся своим мыслям.
Умереть, но только с честью! Однако перед гибелью пора
и подкрепиться.

Но позавтракать ему не удалось – слуга призвал Гербер-
та на королевский совет. Там он и узнал, что русский пере-
бежчик сообщил: за болотистыми, поросшими лесом бере-
гами реки Шайо затаилось огромное татарское войско. Quod
factum est inftctum esse nequit1, но сегодня, кажется, наверня-
ка повторится Калкский разгром.

Герберт фон Бугсгевден со своими немногочисленны-
ми спутниками присоединился к полкам герцога Кальмана
Арпада и архиепископа Угрина Чака, устремившимся к со-
хранившемуся ещё с римских времён широкому каменному
мосту. Мост ранее успешно защищался только отрядом ар-
балетчиков.

Король Бела решил атаковать. Но не всеми силами сразу.
Повторялись трагические ошибки Мстислава Удатного.

***
Окончания разговора хана Батыя с Великим Небом князь
Александр и его спутники дождались к рассвету. Хан спу-
стился с высокого холма, где он беседовал со своим богами,
сразу же был окружён военачальниками, и вот уже радост-
ные крики зазвучали по всему татарскому стану, помчались
гонцы в полуденную и полночную сторону.
– Два дня назад тумены ханов Орду и Байдара разгроми-
ли и уничтожили войско польского герцога Генриха Силез-
ского, голову самого герцога через неделю доставят нашему
джихангиру, – радостно поведал подъехавший сотник Те-
мир.
– Прибыли гонцы, как успели? – недоумённо спросил сот-
ский Савва.

1. Что было, не может стать не бывшим (латынь).

211

Татарин снисходительно улыбнулся и небрежно бросил,
что о победе Великое Небо поведало хану Батыю. Потом до-
бавил, что русского князя джихангир примет завтра после
победы. И ответил на незаданный вопрос, сказав, что только
потрясатель Вселенной Чингиз-хан и наследник Джучи Ба-
ту-хан, его внук, – только они из всех Чингизидов способны
разговаривать с Великим Небом!

Татарский предводитель обратился к своим воинам:
– Теперь время сражения и пора славы и чести. Нужно
быть храбрыми! – И в сопровождении отряда закованных
в стальные пластинчатые доспехи телохранителей (кони
тоже были защищены доспехами, только кожаными) поспе-
шил к видневшемуся вдали каменному мосту через реку –
там уже закипала битва. Маленький отряд князя Александра
медленно последовал за ними.
Угрские арбалетчики своими выстрелами рассеяли защи-
щавших мост легковооружённых лучников: тяжёлые болты
арбалетов пробивали лёгкие кожаные доспехи татар (многие
лучники были вообще без доспехов), не защищали от них
и стальные доспехи тяжёлой конницы. И вот через мост ла-
виной хлынули тяжеловооружённые королевские рыцари
и хорватская конница, стремясь прорваться к выдвигавшим-
ся к полю боя огромным камнемётам, добраться до татарско-
го лагеря.
Татарский воин в кольчуге вскочил на верблюда, и загре-
мели барабаны-наккара1, висевшие с двух сторон верблюжь-
его горба, передавая волю джихангира и Великого Неба,
замелькали чёрные и белые сигнальные стяги. Немедля, рас-
сеянные было татарские сотни, развернули коней и устреми-
лись навстречу противнику. Князь Александр с недоумением
смотрел на развернувшуюся кровавую рубку и не понимал,
почему татары сделали то, чего они обычно избегали – со-
шлись в схватке с закованным в тяжёлые доспехи неприяте-
лем. Почему? Случилось вообще невозможное – татарский
предводитель со своими телохранителями врубился в пере-
довые отряды угров. Русичи замерли в напряжении: неужели

1. С помощью барабанов-наккара (род литавров) татарские полководцы передавали свои
команды. Только у джихангира могли быть эти, считающиеся священными инструменты,
своими звуками связанные с Великим Небом.

212

они, наконец, увидят разгром непобедимой татарской армии?
Но почему так спокоен подъехавший к ним молодой татар-
ский темник (сын самого непобедимого Субудая – Урянктай,
как услужливо сообщил князю татарин Темир)? Александр
с интересом взглянул на татарского военачальника: реши-
тельное смуглое молодое лицо, стальной шлем с непонятным
отворотом сзади, отполированный до блеска пластинчатый
доспех, одетый поверх полушубка, украшенная драгоцен-
ными камнями сабля, лук, колчан со стрелами с оперением
из орлиных перьев, хвост пардуса1, прикреплённый к колча-
ну (для вытирания подобранных стрел или просто украше-
ние?). Чего он ждёт? И что за дымы появились вдали с пол-
ночной и полуденной сторон?

Татарские телохранители, вывели из рубки Бату-хана,
прикрыв своими щитами, но, прорвавшись сквозь ряды та-
тар, на джихангира устремилась группа всадников в белых
плащах поверх доспехов, головы защищали ведрообраз-
ные шлемы, щиты и плащи большинства из них украшали
чёрные и красные латинские кресты2. Спасать татарского
вождя или нет? Размышления князя были прерваны – нео-
жиданно, сперва Савва, а чуть позднее и остальные русичи
устремились навстречу крестоносцам (неужто так сказа-
лась вражда новгородцев с немцами?). Схватились. Сот-
ский Савва с остервенением устремился на одного немца,
со странно знакомым гербом в виде зубчатого стропила на
щите, дико крича: «Отомстим за Гориславича!» И неизвест-
но, кто бы победил, если бы метко брошенный татарский
аркан не выдернул вражеского рыцаря из седла. В сей миг
к ногам князя Александра бросился старый немецкий слу-
га, почему-то крича по-русски, что тот рыцарь – это князев
родственник по матери, умоляя пощадить. К тому време-
ни из всего отряда, напавшего на татарского хана, только
пленник со слугой и уцелели. Полегла и половина спутни-
ков князя Александра.

Приблизившийся Урянктай с интересом подождал, чем
всё закончится, потом засмеялся и сказал князю Александру:

1. Пардус – леопард, гепард.
2. Отличительные знаки рыцарей тевтонского ордена и тамплиеров.

213

– Отважный враг, и, как я понял, твоей крови. – Темник
огляделся по сторонам, увидел появившиеся с полночной
и полуденной сигнальные дымы, торжествующе ухмыльнул-
ся и движением булавы направил последние татарские сотни
в битву. И только тогда продолжил: – Пусть, князь Алексан-
дер, пленник поклянётся на кресте, как у вас принято, что
будет верно тебе служить, тогда останется жить!

– Как тебя звать? – Александр соскочил с коня и прибли-
зился к рыцарю.

– Герберт фон Буксгевден, – прозвучал ответ.
– Сын тетушки Мстиславы и брата епископа Германа… –
Понял князь, почему знакомым показался иноземный герб,
рассмеялся: – Неисповедимы пути Твои, Господи!
– Он воеводу Гориславича убил прошлым летом под Из-
борском! – ревел удерживаемый своими спутниками сотский
Савва. – Княже, дозволь мне добить вражину!
– Князь Александр, я победил в честном бою! Как гово-
рится – «за удаль в бою не судят»! Тело не бросил на корм во-
ронам, а привёз в Псков, тётушке Евпраксии в Иоанно-Пред-
течевский храм.
– Брат, целуй крест, что будешь верой и правдой служить
Руси и Господину Великому Новгороду!
Князь Александр снял свой нательный крест, рыцарь Гер-
берт опустился на колено, трижды облобызал крест. Потом
они обнялись. Герберт молвил, что своей клятвы не нарушит,
но верен будет и рыцарской чести.
– Князь Александер, исход битвы предрешён, тумены непо-
бедимого Субудай-Багатура и хана Шейбани обходными путя-
ми вышли в тыл вражеского войска, о чём поведали дымовые
сигналы, сейчас знатная начнётся охота. – Урянктай указал
на начавшие паническое отступление угорские отряды, потом
добавил: – Если бы всё войско короля Белы сразу вступило
в бой, то лишь Великое Небо смогло определить победителя.
Потом темник подъехал к рыцарю Герберту и вручил тому
бронзовую пайцзу1, посмотрел на князя:

1. Пайцза – от китайского «пай-тзу» – табличка, дощечка. Давалась как своеобразное «удо-
стоверение», дающее зависящие от ранга владельца права (немалые). Могли быть золотые,
серебряные, бронзовые и даже деревянные.

214

– Вели переодеть пленника, вернее, твоего нового вое-
воду.

Герберт фон Бугсгевден ошалело глядел по сторонам. Пе-
реодевание прошло удивительно быстро: сорвали сюрко (ко-
роткую накидку с гербом фон Буксгевдена), на плечи набро-
сили длинный меховой плащ, рыцарский латинский шлем
заменили на остроконечный шелом с полумаской, вручили
круглый щит с владимирским вздыбленным львом. Меч
(память об отце) с резной латинской надписью на клинке
«Honorum meum nebus davo» («Чести моей никому не от-
дам») сохранили. Рыцарь не мог понять, почему он не выбрал
смерть, а поцеловал крест, поклявшись верно служить рус-
скому князю (и двоюродному брату по материнской линии).
Он не боялся погибнуть в бою, не страшился мук от пыток
кровожадных татар, нет. Герберт вдруг вспомнил, как матуш-
ка Мстислава тайком от отца учила его языку русичей, рас-
сказывала о великих деяниях его предков, русских князей;
как иногда печально говорил его отец, благородный рыцарь
Теодорих фон Буксгевден, гневаясь на своего непослушного
малолетнего сына: «Проклятая русская кровь!» Да и, положа
руку на сердце, не последней причиной, почему он оказался
в венгерских степях, было нежелание убивать, хоть и в бою,
русских, среди которых могли оказаться родные матушки.
Впрочем, и его родственники тоже, ведь он русич наполови-
ну. Вот эта русская кровь, наконец, и сказалась.

– Живи, Кербет, не держи зла, – похлопал его по плечу на-
супившийся сотский Савва.

– С возвращением! – Александр Ярославич обнял моло-
дого рыцаря (и сам князь, и Герберт были правнуками бес-
страшного воителя Мстислава Ростиславича Храброго).

Так на кровавых берегах Шайо сгинул благородный ры-
царь Герберт фон Буксгевден и появился на свет молодой
воевода Кербет, правда, из великого и более знатного рода
смоленских князей Ростиславичей.

Битва закончилась. Угорское войско укрылось в своём
огромном стане, превратившемся в гигантскую ловушку.

215

Рыцари путались в цепях и веревках, соединяющих между
собой телеги, метательные орудия, передвинутые за мост
силами сотен пленников, забрасывали лагерь горящими ме-
тательными горшками и камнями, окружившие лагерь та-
тарские лучники жалящими роями стрел, от которых некуда
укрыться, поражали и тяжеловооружённых рыцарей, и обо-
зников… Оставался только один путь, откуда угры и при-
шли – на запад. Воинство короля Белы бросилось бежать.

«Татары же, видя, что войско венгров обратилось в бег-
ство, как бы открыло им некий проход и позволили выйти,
но не нападали на них, а следовали за ними с обеих сторон,
не давая сворачивать ни туда ни сюда… И когда они увидели,
что те уже измучены трудной дорогой, их руки не могут дер-
жать оружия, а их ослабевшие ноги не в состоянии бежать
дальше, тогда они начали со всех сторон поражать их копья-
ми, рубить мечами, не щадя никого, но зверски уничтожая
всех. Как осенние листья, они (венгры) падали направо и на-
лево; по всему пути валялись тела несчастных, стремитель-
ным потоком лилась кровь…»1.

На два дня пути до Пешта вся дорога была усыпана трупа-
ми воинов несчастливого венгерского короля.

Король Бела IV Венгерский всё хлестал и хлестал плетью
своего измученного скакуна. Пресвятая Дева Мария, каким
чудом он с горсткой уцелевших рыцарей сумел оторваться
от татарской погони! Где его великая армия? Телами убитых
воинов усеяны болотистые берега реки Шайо, на татарские
копья насажены головы его воинственных епископов… Вы-
живет ли его израненный брат и верный союзник хорватский
герцог Кальман2? Как могло такое случиться? Кого винить?
Почему он не обратил внимания на многочисленные посла-
ния от татар, в течение нескольких лет поступавшие к нему,
не увидел угрозы в строках посланий от татарского хана:
«… знаю, что ты король богатый и могущественный, и мно-
го под тобой воинов, и один ты правишь великим королев-
ством. Оттого–то тебе трудно по доброй воле мне покорить-

1. Свидетельство Фомы Сплитского, современника событий.
2. Герцог Кальман вскоре умрёт от полученных ран.

216

ся. А это было бы лучше и полезнее для тебя, если бы ты
покорился мне добровольно… куманам1 ведь легче бежать
чем тебе, так как они, кочуя, без домов в шатрах, может быть,
и в состоянии убежать; ты же, живя в домах, имеешь замки
и города, как же тебе избежать руки моей?», «Властью Вели-
кого Неба ты должен предложить нам службу и покорность.
Если ты не последуешь воле Великого Неба и воспротивишь-
ся нашему повелению, то станешь врагом, и разве мы зна-
ем, что будет? Только одному Богу известно, но мы покажем
тебе, что мы можем сделать! Вот что тебе следует знать». Да,
татары показали, что они могли сделать!

Зачем он не остановил отца, когда тот выслал из своих
земель рыцарей ордена Девы Марии2, надёжно обороняю-
щих восточные границы от набегов кочевников? Как он мог
поверить своим лживым клевретам и заподозрить в измене
старого половецкого хана Котяна3, позволить им убить хана?
Если бы в его армии были все рыцари Тевтонского ордена,
тысячи верных половецких всадников! И где обещанная по-
мощь от римского папы и императора Фридриха II?

Слишком много «если», но praeterita mutare non possumus4,
а сейчас возопил король:

– Пресвятая Дева Мария спаси и сохрани мою грешную
душу! Любимую дочь Маргит отдам в монастырь, коль уце-
лею5!

Король Бела спасётся, но, сколько раз ему предстоит спа-
саться от преследующих его татар! Сколько унижений он вы-
несет в плену у своего «верного союзника» австрийского
герцога Фридриха (так громко кричавшего ранее об измене
доверившегося королю хана Котяна!).

1. Куманы – половцы.
2. Попытка Тевтонского ордена ранее обосноваться на территории Венгерского королев-
ства, вызвала сопротивление местных феодалов, и венгерский король изгнал орден.
3. Половцы хана Котяна, спасаясь от татар, нашли убежище на территории Венгрии. После
смерти своего хана они покинули войско короля Белы.
4. Мы не можем изменить прошлое (лат.)
5. Король Бела сдержит своё обещание.

217

13 апреля
На следующий день татарский джихангир принял кня-
зя Александра. В роскошном льняном шатре короля Белы,
шитом золотыми нитками, сидя на его же богато украшен-
ном троне. Бату-хан был в богатом парчовом халате. Князь
с удивлением смотрел на одутловатое, покрытое красными
пятнами лицо хана. Прищуренные голубые глаза, пронизы-
вающие насквозь, рыжие волосы и редкая бородёнка. Ры-
жеволосый и голубоглазый татарин – откуда? (Много позже
князь узнает, что потомки Есугай-Багатура, отца Чингис-ха-
на, прадеда Бату-хана – по большей части синеоки и рыжи.
Голубые глаза («стеклянные») у татар вообще «знак царской
власти» – по легенде их праматерь Алан-Гоа родила своих
сыновей от некоего небесного света, проникшего в её лоно.)
Что ему ждать от татарского предводителя?
Начали с трапезы. Гостя угостили не только прозрачным
«чёрным» кумысом (как татарский напиток вкусом отличал-
ся от вонючего половецкого кумыса, что с отвращением про-
бовал Александр, когда вместе с батюшкой навещал в Диком
поле хана Котяна!), но и выдержанным густым угорским ви-
ном, накормили отварной бараниной, угостили заморскими
фруктами.
Джихангир тоже изучал русского князя. Молод, смел,
держится уважительно, но с достоинством, без раболеп-
ства. Не побоялся прибыть в ханскую ставку, зная, что за
неповиновение (не выполнил волю хана и не привёл с со-
бой войско русичей в помощь!) грозит смерть. Но волею
Великого Неба оказался на пути врагов и защитил Бату-ха-
на – а мог и ударить в спину. Его трусливый и подлый отец –
князь Ярослав, предавший за власть даже своих родных
братьев, побоялся прибыть сам, направил на неминуемую
погибель своего сына. Надобно сделать так, чтобы молодой
князь впредь верой и правдой служил татарам, даже мож-
но признать его не рабом, а верным союзником. Казнить
всегда успеется!
Хан ласково улыбнулся князю, вымолвил:
– Александер, ты уже наш, татарин.

218

Потом пообещал помощь в войне против немцев. И по
мановению руки Бату-хана его слуги передали князю дары –
саблю с усыпанной драгоценными камнями рукоятью, рас-
шитый золотом парчовый халат с изображениями четы-
рёхпалых драконов, дорогой шелом. (Как потом объяснил
всё знающий Темир – драконы с четырьмя когтями на лапе
были на халатах татарских князей и темников. Пятипалые
драконы были только на халатах великого хана и потомков
Чингис-хана – такой же халат был одет на приёме и на джи-
хангире.)

На вручённой Александру серебряной пайцзе с головой
тигра был выгравирован непонятный текст. Толмач перевёл
его: «Силою Вечного Неба, покровительством великого мо-
гущества и сияния. Волею Великого хана. Каждый, кто не
покорится, будет убит и умрёт». Татарской сотне (сильно
поредевшей за время похода «к последнему морю» – дай
бог пять десятков воинов в ней и осталось) во главе с мур-
зой было велено сопроводить князя до Великого Новго-
рода и верно служить ему (или следить за ним, как позже
решили спутники князя). Никто и не мог подумать, какую
роль сыграет небольшой татарский отряд в грядущей бит-
ве с немцами.

Темник Урянктай по окончании приёма, чудно улыбаясь,
поведал князю, что однажды признав верховенство хана,
нельзя избежать смертной казни за измену или даже за не-
подчинение. Наказание будет ужасным – с тела изменника
будут отрезать кусочки мяса и запихивать в рот. До смерти.
А потом расчленят. А всю семью – обезглавят. Про то, что
ещё за измену могут сварить живьём и съесть, темник решил
не говорить.

(Наверно, что-то подобное имел в виду галицкий летопи-
сец, написав о позднейшей поездке своего князя Даниила Га-
лицкого в Орду: «О, злее зла честь татарская!»1 )

1. Есть мнение ряда историков (Юрченко А. Г. и другие), что казни русских князей в Орде
вначале были не «за веру» (при известной веротерпимости татар в первые десятилетия их
власти над Русью), а за нарушение очень «своеобразных» татарских правил подчинения.
У русских князей клятвопреступление и взаимные измены были в порядке вещей, но в та-
тарской армии даже малейшее неповиновение каралось смертью. Скажем так, «железная»
дисциплинка была в армии Чингис-хана и Чингизидов.

219

Потом Урянктай засмеялся и добавил, что измена у по-
томков Чингис-хана карается без пролития крови – кровь
не должна коснуться земли на виду у солнца и неба: могут
переломить спинной хребет, удушить или закатать в ковёр
и забить ногами. Кровь потомков потрясателя Вселенной
священна!

Александр Ярославич печально подумал, что если бы по-
добные порядки были среди русичей (никаких междоусобиц,
клятвопреступлений, все покорны воле великого князя –
Александра Ярославича), то сейчас он вручал бы дары свое-
му верному даннику – татарскому хану. Хорошо бы завести
подобное и на Руси!

Напоследок князь услышал, что джихангир всегда помнит
тех, кто грудью встаёт на пути его врагов.

Возвращаясь, Александр Ярославич обернулся к Савве
и спросил, что тот вдруг во вчерашней битве ошалело бро-
сился на крыжовников?

– Прости, княже, вспомнил, как немцы позапрошлым ле-
том изрубили псковские полки под Изборском, как Кербет
дядьку Гаврилу поразил, и не сдержался. – Потом вдруг хи-
тро улыбнулся и спросил: – А что, надо было по хану Батыю
ударить?

Князь Александр только растерянно развёл руками:
– Грех этот мой, Саввушка, не смог решить немедля, как
поступить верно, не ошибиться. Ну чего после драки кулака-
ми махать…
– Поддержи вы нашу атаку против татар, – вмешался вдруг
Герберт фон Буксгевден, вернее уже Кербет, – независимо от
исхода битвы, певцы-трубадуры вспоминали бесстрашных
рыцарей, крестоносцев и русичей, ценой своих жизней пора-
зивших кровавого татарского хана Батыя, до скончания вре-
мён вспоминали! – Потом махнул рукой и продолжил: – Да
и, если бы король Бела бросил в битву все свои полки сразу,
то и ханские телохранители оказались сметены, и… Fatum
imm– uЧtтaоb-iчleт…о? – переспросил Савва.
– Судьбы не изменишь, – ответил Кербет.

220

Александр Ярославич усмехнулся и продолжил:
– Hoc erat in fatis, но оmne futurum incertum, как говорит-
ся «так было суждено судьбой», но «всё грядущее неопреде-
лённо». Знаешь, друг Савва, хану Батыю за спасение своей
жизни надо до конца жизни ставить в церкви свечи за твоё
здоровьё!
Савва сперва обиженно насупился, потом невесело рас-
смеялся.
Ночью, когда князь обходил свой спящий стан, он услы-
шал, как Савва, рыдая, всё молил и молил Господа простить
его смертный грех, то, что он вчера сгоряча, из-за стародав-
него озлобления и обиды на немцев, направил удар русичей
не на разорителя и погубителя земли Русской – хана Батыя,
а на крыжовников, с татарами отчаянно бьющихся! Смерти
в битвах искать поклялся…
Князя Александру нечего было сказать своему верному
воину, нечем утешить…

***
Обещанная венгерскому королю помощь от Святого Пре-
стола и императора Священной Римской Империи Фридриха
II так и не пришла. Крестовый поход против татар не состо-
ялся. Папа и император продолжили жестокую междоусоб-
ную вражду, начавшуюся задолго до нашествия Батыя.
Вся Европа в страхе ожидала нашествия «тартар», слуг
Антихриста, вестников Апокалипсиса. Английский хронист
сообщил, что рыбные склады в Англии оказались затоваре-
ны сельдью, так как европейские купцы из-за страха перед
татарами побоялись явиться в английские порты. Сельдь
в том году в Англии из-за обилия её шла за бесценок.
Пострадали и невиновные: в Европе распространились
слухи, будто евреи опознали в татарах своих соплеменников
и вознамерились оказать им помощь; что германские евреи
отправили в помощь татарам тридцать бочек, заполненных
мечами, ножами и кольчугами. Всё закончилось кровавыми
еврейскими погромами в Германии и других землях.

221

Через год армия Бату-хана ушла из Венгрии. Напоследок
татары потрясли всю Европу своей жестокостью. Как записал
Фома Сплитский: «И тут жестокий истязатель приказал всех
пленных, которых он привёл из Венгрии, великое множество
мужчин, женщин, мальчиков и девочек – и распорядился всех
их согнать на одну равнину. И когда все они были согнаны,
как стадо овец, он, послав палачей, повелел всем им отрубить
головы. Тогда раздались страшные крики и рыдания, и, каза-
лось вся земля содрогнулась от вопля умирающих. Все они
остались лежать на этой равнине, как валяются обычно раз-
бросанные по полю снопы. И чтобы кому-нибудь не показа-
лась, что эта лютая резня была совершена из жадности к до-
быче, они не сняли с них одежд, и всё полчище смертоносного
народа, разместившись в палатках, стали в соседстве с уби-
тыми в буйном веселии пировать, водить хороводы и с гром-
ким хохотом резвиться, будто они совершили благое дело!»
Избавились татары от части отрядов из покорённых народов,
в чьей верности сомневались, да и по завершении похода те
оказались не нужны. По всему войску было объявлено уста-
ми глашатая, что «всякий, кто следовал за ними, доброволец
или пленный, который возжелал бы вернуться на родину,
должен знать, что по милости вождей он имеет на то полное
право. Тогда огромное множество венгров, славян и других
народов, преисполненное великой радостью, в назначенный
день покинуло войско. И когда все они выступили в путь, тот-
час высланные боевые отряды всадников набросились на них
и, изрубив всех мечами, уложили на этой самой равнине».

Никто не осмелился преследовать отступающее татарское
войско.

Леса под Полоцком
4 мая

(одиннадцать месяцев и день до битвы)
Литовский воин довёл отряд князя Александра до услов-
ленного места встречи – глухого лесного урочища в дне пути

222

от Полоцка. Литовец указал на деревянный наклонившийся
идол литовского бога Перкуна-Громовержца, стоящий в цен-
тре заброшенного святилища, на темную фигуру, сидящую
на поваленном ураганом огромном дубе. Немного помол-
чав, продолжил, что повелитель ждёт князя, и далее надобно
идти одному. Так произошла первая встреча новгородского
князя с властелином Литвы Миндовгом.

Александр приблизился к литовскому князю. Богатые ше-
лом и доспех, украшенные золотом меч, медвежья шкура на
плечах. Казалось, обычный русский князь. Отличало лицо,
покрытое шрамами и длинные густые усы, и ещё – взор дико-
го зверя, готового наброситься в любой миг. Дай волю, так он
не только Полоцк, но и Новгород подчинит. Смоленск Мин-
довг было покорил, но батюшка, хвала Пресвятой Богороди-
це, прошлым летом город отвоевал.

– Князь Александр, с татарами у тебя дружба, – литовский
князь обошёлся без пустой болтовни о здоровье. – А с орде-
ном и Дорпатским епископом – война.

– Да и у тебя, князь, с немцами дружбы тоже нет, – улыб-
нувшись, ответил Александр.

– Хорошо пить крепкий мёд из чаши, что была черепом
великого князя Ордена рыцарей меча1!

– У нас общий враг, почему бы не выступить совместно? –
новгородский князь тоже не любил долгих разговоров.

– Жду гонцов. Следующей зимой выступим.
– Целуй крест, что не обманешь.
– Моё слово нерушимо! – Миндовг криво улыбнулся.
На том и порешили. И разошлись.
Миндовг остался сидеть на дереве. Князь Александр пы-
тался договориться – пообещать можно всё, но зачем выпол-
нять? Полоцкий князь Брячислав, тесть Александра, даже
пытался заплатить золотом повелителю Литвы за службу
против немцев. И уплатил. И где он? Тело гниёт в болоте,
а Полоцк стал жемчужиной владений Великого князя Мин-
довга. Тоже будет и с Александром, и с Псковом, и с Новго-

1. Литовское войско ранее разгромило войско меченосцев в битве под Шауляем, что стало
фактически концом Ордена рыцарей меча.

223

родом. Жаль, что не удалось со Смоленском, но со временем
и его покорим.

К Миндовгу подошёл молодой нальшанский князь Дов-
монт, женатый на свояченице1 своего повелителя. Довмонт
незаметно следил за беседой из лесной чащи.

– Повелитель, мы выступим в поход совместно с русича-
ми?

Миндовг ухмыльнулся:
– И немцы, и русичи – наши враги, пусть воюют меж со-
бой и уничтожают друг друга. Мы сперва добьем побеждён-
ных, потом и победителей! Не верь никому.
Довмонт согласно кивнул. Миндовг вдруг плотоядно оска-
лился:
– Расцвела твоя супруга, а моя жена, её старшая сестрица,
всё болеет и болеет. Не уступишь мне свою?
Довмонт не ответил2.
Александр, когда его отряд выехал из леса и приблизился
к ожидающей на берегу реки татарской сотне, вдруг спросил
Кербета:
– Как думаешь, Миндовг поможет нам в войне за Псков?
– Я слышал, что литовскому князю верить нельзя. Он уже
собирался один раз принять христианскую веру от епископа
Германа, но обманул3. А ранее вроде принимал православ-
ную. Не верь лживому властителю…

1. Свояченица – сестра жены.
2. Миндовг после смерти своей жены обманом отберёт супругу у Довмонта. Это станет од-
ной из причин смерти Миндовга, а Довмонт, сбежавший после убийства своего повелителя
на Русь, станет Псковским князем Тимофеем, защитником Пскова.
3. Миндовг неоднократно в угоду политической выгоде принимал то латинскую, то право-
славную веру, но умер язычником.

224

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Была же тогда суббота. И когда взош-
ло солнце, сошлись оба войска. И была сеча
зла, и треск от ломающихся копий стоял,
и звон от ударов мечами, словно замершее
озеро двинулось; и нельзя было льда ви-
деть, ибо покрыт он был кровью.

«Повесть о житии и храбрости
благоверного и великого князя Александра»

Юрьевский монастырь близ Новгорода
в лето 6749 (1242 год)

20 февраля
(месяц и тринадцать дней до битвы)
– Передайте матушке Евпраксии, что её хочет видеть Гер-
берт фон Буксгевден, – так воевода Кербет последний раз на-
звался своим прошлым именем.

225

Монастырский служка растерянно посмотрел на воеводу
в богато украшенных доспехах (вроде свой, русич, но почему
имя немецкое?), но пропустил.

Кербет даже не удивился, когда на полпути к Юрьевскому
храму его встретила спешащая навстречу игуменья. Только
с облегчением вздохнул, не увидев возле неё Настасьи – за-
чем лишний раз видеть свою полюбившуюся, но несостояв-
шуюся невесту?

Евпраксия трижды перекрестила своего гостя, обняла
и вручила ему православный крестик на верёвочке, с поже-
ланием носить вместе с крестильным (латинским). Кербет
согласно кивнул. Игуменья продолжила, что на днях выезжа-
ет в Оденпе к своему бывшему мужу Ярославу Владимирови-
чу, дабы убедить князя не проливать больше русской крови.

Кербет растерянно вымолвил:
– Матушка, да ведь горбатого лишь могила исправит –
князь Ярослав смертельно обижен на русичей. Сгинешь
только там.
– Сынок, такова Божья воля! Я знаю, что возвращусь в гро-
бу. Скажи князю Александру, чтоб велел похоронить меня во
Пскове, в храме Иоанна-Предтечи.
Кербет растерянно смотрел на Евпраксию, он даже не пы-
тался её отговорить, понимая, что не ему изменить волю Го-
спода. Игуменья вдруг хитро улыбнулась, и тихо молвила:
– Ты выполнишь всё данные Настасьей обеты для вашего
брака. Сыновей назовёте – Гаврила и Фёдор1, а дочку…
– Евпраксией.
Матушка только на миг счастливо улыбнулась, потом за-
плакала, и, пожелав воеводе счастья, удалилась.
Кербет даже не попытался выведать о данных Настасьей
обетах, зная, что игуменья всё равно не проговорится.

***
Князя Александра перед походом напутствовал новгород-
ский архиепископ Спиридон. Немногословно, словами Псал-
мопевца2:

1. Фёдор – русский вариант имени отца Кербета – Теодориха.
2. Псалмопевец, песнотворец – библейский царь Давид, автор Псалтыри.

226

– Иные с оружием, иные с конями, а мы именем Господа
Бога нашего хвалимся. Они поколебались и пали, а мы вста-
ли, и стоим прямо.

И главное: Спиридон направил в помощь князю свой вла-
дычный полк1.

БИТВА
Узмень
в лето 6750 (1242 год)

5 апреля
Светлело. Отдельные лучи холодного весеннего солнца
с трудом пробивались сквозь тёмные тучи. Дымком потяну-
ло с немецкой стороны озера, повеяло запахом съестного –
враг подкреплялся перед битвой.
Александр Ярославич довольно кивнул воеводе Кербету:
прав был тот (кому как не ему знать военные обычаи «божь-
их рыцарей2»), настояв не ждать на ногах ночного удара кры-
жовников, а дать полкам отдохнуть (кому-то в последний
раз) перед бранью… Да и самому Кербету князь решил дове-
рить правое крыло – умелым воеводой показал себя бывший
рыцарь – отличился при взятии Пскова, да и вывел поредев-
ший отряд Домаша после разгрома.
– Брат, позволь мне повести вперёд большой полк и пер-
вым ударить на немца! – радостно-взволнованно заговорил
князь Андрей, приблизившись к брату Александру и боль-
шому воеводе Гавриле Олексичу.
Александр Ярославич, скрывая усмешку, глянул на млад-
шего брата, потом на расплывшегося в улыбке большого
воеводу. Да, точно так позапрошлым летом он, Александр,

1. В Новгороде архиепископ содержал свой полк – владычный.
2. Одно из наименований крестоносцев на Руси («божьи ритори»).

227

желая сподобиться своему великому деду Мстиславу Удатно-
му, не дождавшись подхода полка Гаврилы Олексича, сгоря-
ча рванул со своей малой дружиной на свеев. Напутствовал
князь своих ратников перед битвой короткими словами: «Не
в силе Бог, но в правде!» Господь Всемогущий, взаправду ви-
дел накануне ижорский старшина Пелгусий святых защитни-
ков земли Русской князей Бориса и Глеба, иначе каким чудом
он уцелел в той неописуемой кровавой рубке, вернее в бе-
столковой свалке, образовавшейся в тот миг, когда со своими
людьми прорвался сквозь редкий частокол в сердце свейско-
го стана. Если бы замешкался, запоздал со вступлением в бой
подоспевший Гаврила Олексич, если бы друг-побратим Рат-
мир ценою своей жизни не прикрыл Александра от направ-
ленного в спину свейского копья…

Князь Александр невесело рассмеялся: ромейская боги-
ня Ника любит отчаянных и смелых, поощряет их радостью
побед, но не слишком часто, потому как нельзя бесконечно
искушать судьбу – дед Мстислав при Калке в сотый раз дове-
рился судьбе, и сколько тысяч русичей устлали своими тела-
ми берега той злосчастной речки!..

– Нет, брат, встанешь ты со своим полком по леву руку,
владыковых оружников поставим на правом крыле во гла-
ве с воеводой Кербетом – не посылать же бывшего рыцаря
Герберта супротив родного дяди Германа! Татарский отряд
надлежит спрятать в лесу, негоже немцу знать, что их всего
несколько десятков наберётся, – начал пристраивать полки
князь Александр, – а Большой полк и передовых стрельцов…

– С Большим полком кому как не большому воеводе быть, –
прервал князя Гаврила Олексич, с улыбкой смотря тому пря-
мо в глаза, как бы говоря: «Не боись, княже, выстоим, при-
мем на себя смертельный удар орденского войска. Да пойми
ты, княже, мне с новгородцами ещё жить, а каково мне будет
в глаза вдовам и сиротам смотреть, когда те спросят после
сечи, где ты был, когда немцы Большой полк вырубали? А кто
ещё кроме меня новгородцев удержит на месте, обрекая их на
верную погибель от «железного» полка немцев?»

«Одно дело, устремиться вперёд, схватиться с немцем, –
подумал воевода. – Иное – неподвижно ожидать немецкую

228

«свинью», кляня княжье повеление – ни шагу вперёд, ведь
немец глубоко увязть должен, а нам отступать нельзя! И не
скажи новгородцам, что, пока их будут рубить, конные дру-
жины русичей разметают вражеские крылья, – а это ещё со-
вершить надобно, враг силён, после разгрома отряда Домаша
осмелел, уверен в своей победе! – обойдут и только тогда уда-
рят крыжовникам с тыла…». Ещё вчера постигнул воевода
замысел князя, понял несказанное, хотел воспротивиться,
ибо, будь он князем, то поступил бы по-иному, ведь людей
щадить надобно… Но князь-то не он. Дождаться бы подхода
обещанной ещё Батыем татарской рати, но что-то подсказы-
вало Гавриле Олексичу, что татары (Господь Всемогущий, на-
стали времена, что окаянные татары в друзьях ходят!) к кон-
цу битвы в лучшем случае появятся.

Князь Александр обнял Гаврилу Олексича, чуть слышно
прошептал: «Уцелей, мне с тобой ещё столько ещё дел пред-
стоит!», широко перекрестился, прочёл коротенькую молит-
ву, и громко – так, чтобы вокруг все услышали, – произнёс:

– Кто может встать супротив Бога и Господина Великого
Новгорода?!

Потом ещё раз взглянул на удалявшегося Кербета, вспом-
нил, как месяц назад вступали во Псков, и не удивился, уви-
дев сверкнувшие золотом шпоры – рыцарские.

Псков
5 марта
(месяц до битвы)
Князь Александр торжественно под звон колоколов въез-
жал в Псковский Кром через захаб1 Великих ворот. Псков
освобождён! И немалая заслуга в этом была его нового во-

1. Захаб (охабень) – оборонительное сооружение, представляющее собой длинный узкий
коридор, на значительном расстоянии проходящий от входных ворот между двумя стена-
ми – наружной и внутренней (есть мнение, что захабы были и в Смоленской крепости – и в
деревянной, и в каменной Фёдора Коня – не обошлось, наверное, и без остатков «литовско-
го вала»). Помимо наружных входных ворот, имелись и внутренние ворота, закрывающие
выход из захаба в город. Поверх коридора был настил с бойницами для лучников. Прорвав-
шийся неприятель мог поражаться с трёх сторон.

229

еводы – Кербета. Правда, сперва тот отказался въехать под
видом вернувшегося из дальнего похода рыцаря Герберта
фон Буксгевдена со свитой и захватить проход в город, как
настойчиво, до крика, предлагал Домаш Твердиславич. Ответ
был один: недостойно рыцарской чести. Кербет и несколько
десятков оружников проникли в Кром тайно, спрятавшись
под сеном в повозах, ежедневно привозящих в крепость хлеб,
пиво, молоко и мёд, миновали захаб Смердьих ворот и от-
крыли путь Александрову воинству. Попытка отряда само-
го Домаша сходу прорваться через соседние Великие ворота
успеха не имела. Князь с усмешкой слушал, как раздосадо-
ванный неудачей Домаш Твердиславич всё бурчал и бурчал,
мол, не понимает, почему попасть в крепость, спрятавшись
под сеном на повозе – достойно, а въехать под видом немец-
кого рыцаря (им же по правде и являясь) – не достойно. И тут
и там – ведь обман! И что такое – какая-то рыцарская честь?
Да, жадному торгашу не понять! Сам Александр, считая, что
для достижения победы любые пути хороши, с иронией по-
сматривал на своего нового воеводу. Хочет быть верен своей
рыцарской чести – пусть будет! Зато можно быть наверняка
уверенным, что бывший рыцарь Герберт и не подумает об из-
мене.

Александр вдруг вспомнил, как прошлой осенью его су-
пруга решила оженить Кербета, одиноко державшегося сре-
ди сподвижников своего мужа. Неразумная, порасспросила
бы предварительно своего князя, а так – привела того во двор
своей подруги–боярышни Настасьи, дочери погибшего под
Изборском Гаврилы Гориславича, свататься, как оказалось,
убийцу её отца. Какая тут свадьба! А Кербету дочка Горисла-
вича приглянулась, и, кажется, уже давно…

Александр Ярославич хотел жестоко покарать псковских
изменщиков. Перевешать всех на крепостных стенах, как ра-
нее в захваченном Копорье. Ан нет – воевода Кербет и, чего
менее всего князь ожидал, Гаврила Олексич – воспротиви-
лись. Пришлось двумя только ограничиться: вздернули над
городскими Смердьими воротами Твердилу Иванковича

230

с сыном. Немецких наместников и кнехтов в цепях отправи-
ли в Новгород, местных предателей по крепостным подва-
лам под замок посадили. Александр был уверен в грядущей
победе над немцами, но так, на всякий случай, повелел: если
что, то всех узников умертвить. Изборск решили обойти,
саму крепость малыми силами осадить. Благодарные за ми-
лость псковичи значительно усилили полки князя – правы,
оказались Кербет с Олексичем.

За день до выступления войска князя Александра в по-
ход примчалась вдруг из Новгорода несостоявшаяся невеста
Кербета – Настасья Гавриловна. Разметала гридней, прорва-
лась в княжеский терем, в слезах кричала что-то о Божьей
Воле, предсказании игуменьи Евпраксии. Единственно, что
уразумел Александр Ярославич, что заслуги его нового вое-
воды при взятии Пскова чудным образом искупили все гре-
хи последнего перед Настасьей, что девушка желает, не мед-
ля, обручиться с Кербетом, чтоб по окончании Великого
Поста и обвенчаться. Тут князь только руками развёл – три
дня назад отряд Домаша Твердисловича и Кербета выступил
на Дорпат. К счастью, подоспел Гаврила Олексич, сумевший
успокоить разрыдавшуюся боярышню. С трудом уговорили
рвущуюся в поход Настасью обождать возвращения Кербета
в Ионно–Предтечевском монастыре.

– Чудны дела Твои, Господи! – только и вымолвил князь.
Но «чудеса» на этом не закончились. Наутро в Псков при-
был старинный враг Новгорода – князь Ярослав Владимиро-
вич! С повинной головой и своими сторонниками. С обеща-
нием сдать Изборскую крепость при подходе новгородского
войска. И подвигли на это князя Ярослава убеждения и мо-
литвы его бывшей супруги, а ныне игуменьи Евпраксии, на-
вестившей князя две недели назад. Александр знал от Кербе-
та о грядущей поездке княгини–инокини к своему бывшему
мужу, но не верил в успех. Князь Ярослав был прощен и по-
лучил во владение Новоторг, вернее, был туда отправлен.
Одно плохо – задержали крыжовники Евпраксию в Медве-
жьей Голове (так на Руси называли ливонский город Оденпе).

231

***
Матушка Евпраксия была убита через два месяца в Оден-
пе – 8 мая. Причины её смерти остались неизвестны – воз-
можно, это была месть Ордена за бегство на Русь её бывшего
супруга и разгром на Чудском озере, возможно, её умертвил
пасынок – сын князя Ярослава от жены-немки. Кто знает?
Нетленные останки преподобной Евпраксии через год были
захоронены в Пскове в Иоанно-Предтечевском храме осно-
ванного ею монастыря (тело вернули по условиям мирного
договора – князь Александр особо настоял на этом). Много
чудес произошло у её могилы в храме.

БИТВА
(продолжение)
Епископ Герман кряхтя, с помощью двух оруженосцев
взгромоздился на старого спокойного мерина – давно уже
прошли те времена, когда епископ разудало мчался в сечу на
лихом боевом скакуне. Огляделся по сторонам: свой, лесистый
берег озера за спиной, деревушка Мехикорма всё догорает.
Орденский ландмаршал Вернер фон Наумбург выстроил
свою хоругвь и союзных ливов по центру, датчане пристро-
ились слева, епископский полк – справа1, а дерптские опол-
ченцы образовали вторую линию. Русичи толпятся у своего
берега. «Не успели отступить, а может, и не захотели?» – по-
думал епископ. Пешцы в центре, по несколько сотен конных
и пеших воинов толпятся по флангам. Разведка и пленные
доносили о сильных конных полках русичей, где они? Все ли
русичи построились, не спрятал ли князь Александр конные
отряды за тем лесом? Может, стоит отступить и дождать-

1. В битве у немцев было, по мнению автора, традиционное построение средневекового
европейского войска в три полка, а не почему-то принятое у отдельных наших историков
нанесение удара только одной «свиньёй», правда, огромного размера против крошечных
русских полков (на схеме, тупо переходящей из книги в книгу). Да и сочетание в боевых
порядках конных рыцарей и пеших кнехтов маловероятно – попробуй успей пеший за кон-
ным. Иное дело – пешие рыцари, сариенты и кнехты в одном строю. Конная хоругвь вроде
лучше, но где взять столько коней в нескольких замках, да и чем их прокормить во время
зимнего похода? Да и не всегда конь помчится на ощетинившиеся копьями вражеское вой-
ско. Пеший клин, умеющий держать строй – немалая сила.

232

ся подхода хоругви вице-мейстера Андреаса? Донесли, что
к князю Александру приближается татарский хан с ратью.
Откуда? Ведь татары ещё увязли в Венгрии. А если уже ушли
оттуда? Пресвятая Дева Мария! Благослови! Под Изборском
русичей было почти вдвое больше, а нас менее, чем сейчас.
Победили же! И сегодня победим!.. Подспудно епископа тер-
зала мысль – а не встретится ли он с изменником-племян-
ничком Гербертом лицом к лицу в грядущей битве?

Заунывно запели братья-рыцари «Ave Maria…», начали
креститься ополченцы, потом взметнулись стяги, и сперва
неспешно, потом, более быстрым шагом, три отряда устре-
мились вперёд.

Епископ пришпорил своего мерина и двинулся вослед
своей наёмной дружине. Оглянулся – горожане-ополченцы
замерли на месте. Пришлось послать фон Тизенгузена их по-
догнать. Русичи в центре прикрылись лучниками и засты-
ли на месте, но их крылья устремились навстречу датчанам
и епископскому воинству. Герман растерянно покачал голо-
вой – почему русская пехота в центре остолбенело ожидает
встречи с железной орденской хоругвью? Их же сомнут од-
ним ударом! Рассекут! Рассеют! Или?..

Фон Тизенгузен всё-таки поторопил ополченцев, напра-
вил вслед за рыцарями.

Воевода Кербет внимательно вглядывался в приближав-
шиеся ряды войска епископа Германа и союзников. Всё почти
так же, как и полтора года назад под Изборском. Только нем-
цев и их союзников стало поболее, а русичей чуть ли не впо-
ловину меньше, чем тогда неудачливых псковичей. Но тогда
все силы русичей были перед епископским воинством как
на ладони, а вот сегодня лучшие конные дружины (по сотне
конных оружников, но зато каких воинов!, князя Александра
укрыты от взоров наступающих в густом лесу). И позади нет
крутого обрыва и озера.

Железная хоругвь братьев-рыцарей под знаменем с чёр-
ным крестом на белом поле также движется клином на за-
стывший на месте большой полк новгородцев. Кербет

233

вспомнил, как когда-то, в другой жизни, наблюдал как бра-
тья-рыцари и кнехты строились пешим клином – «кабаньей
головой», отрабатывали порядок, называемый викингами
«даром верховного бога Одина»1, бесполезный без слажен-
ных действий, доступный только опытным воинам.

Пешие рыцари и сориенты на острие клина и с краёв при-
крывают кнехтов и чудских воинов от стрел русичей. Арба-
летчики и чудские лучники чуть впереди, небольшие кон-
ные отряды рыцарей и чудской знати прикрывают фланги.
Выдержат ли свои их натиск? «Пресвятая Дева Мария! Вот
и новгородцы, наконец, своими стали, – печально подумал
Кербет. – Сейчас бы и владычному полку не оплошать перед
приближавшимися датчанами. А тогда можно будет и татар-
ского мурзу с лучниками выпускать».

Вернер фон Наумбург, следовавший с десятком брать-
ев-рыцарей и тремя десятками сориентов справа от своей хо-
ругви, только на несколько мгновений в недоумении замеш-
кался, принимая решение – атаковать ли русских лучников
и стоящий за ними ощетинившийся копьями отряд новго-
родцев. Но не отступать же! Ландмаршал принял, как он сам
решил, «соломоново решение» – бросил свою непобедимую
хоругвь на стрелы и копья русских, но не забыл послать ору-
женосца ускорить ополченцев, чтобы прикрыть тылы орден-
ского клина от возможного окружения конными дружинами
новгородцев.

«Какое окружение? О чём я думаю? – фон Наумбург раз-
дражённо потряс головой. – Пресвятая Дева Мария! Откуда
вдруг сомнения, нехорошие предчувствия, боязнь повторить
судьбу дядюшки, павшего в битве?»

Над озером разнеслась боевая песнь ордена:
– Christ ist erstanden von der Marter alle…2
Орденская хоругвь устремилась на ряды русских лучни-
ков, но русичи отступили сквозь разомкнувшиеся на мгнове-

1. Есть мнение, что «дар Одина» был просто копией тактического приёма, известного ещё
римлянам.
2. Христос воскрес из мёртвых… (немецкий). Мотив боевой песни ордена напоминает пас-
хальное песнопение.

234

ние ряды пехоты. Подоспевшие кнехты-арбалетчики вышли
вперёд, выстрелили в центр большого полка новгородцев,
тяжёлые арбалетные болты заметно проредили первые ше-
ренги, облегчая прорыв орденской хоругви. Рыцари ускори-
ли шаг, только начали разворачиваться для атаки, образуя
два крыла огромной железной птицы, и… «клюв» хоругви
упёрся в выступающий изо льда огромный невысокий валун.
Фон Наумбург разом вспомнил все возможные ругательства,
казалось, совсем позабытые за время долгого пребывания
в рядах воинов-монахов. Конечно, опытнейшие братья-ры-
цари, составляющие острие клина хоругви, сумели разде-
литься и с двух сторон плавно обогнуть треклятый камень,
вклиниться в изготовившиеся к схватке ряды новгородцев,
но замедлился темп удара, расстроились боевые поряд-
ки. Русские дрались отчаянно, но тяжёлый клин, действуя
за счёт собственной массы и инерции, поражая противника
копьями и мечами братьев-рыцарей и сариентов, болтами
арбалетов кнехтов, пробил брешь в рядах русичей и глубо-
ко вклинился в большой полк новгородцев, конные отряды
рыцарей и чудской знати обошли прогнувшиеся ряды новго-
родцев, и… острие клина и конные отряды упёрлись в ряды
обозных телег, ранее облитых водой и потому просто врос-
ших в лёд. Далее начинался высокий берег, усеянный пня-
ми от вековых деревьев – не развернёшься! Строй хоругви
расстроился, выровнявшиеся, было, шеренги окончательно
перемешались – не удалось, как под Изборском, прорваться
и ударить в спину противнику. Князь Александр учёл уроки
разгрома псковичей!

Тяжело, ой как тяжело новгородцам! Немецкие рыцари
клином и конные отряды уже прорубились к обозу. Гаврила
Олексич огляделся по сторонам – не видна ли пообещанная
князем подмога? Нет, не пришло ещё время – а сколько ещё
русичей падёт в сече, пока князь Александр двинет в сечу за-
пасные конные дружины! Немецкий клин увяз, надёжно, но
как поредели ряды новгородцев! Воевода сделал знак стягов-
нику, тот взмахнул флагом, и задние шеренги новгородцев
развернулись (не зря Гаврила Олексич готовил новгородцев
к возможному удару немцев с тыла!) и прижали конные от-

235

ряды немцев и чуди к телегам и пням. Прижать то прижали,
но немец не побежал, а конные рыцари ринулись к новго-
родскому знамени и на воеводу. Где обещанная подмога? Не-
мецкий рыцарь-великан прорубился к знамени, зарубил стя-
говника. Стяг рухнул. Как и конь под воеводой, пронзённый
двумя арбалетными стрелами. Самого Олексича новгородцы
едва успели вытащить из-под туши коня и оттащить к об-
леденелой телеге. Только тогда воевода заметил, что сквозь
прорубленную на плече кольчугу сочится кровь, в бедре за-
стряла чудская стрела. Но это не важно – страшнее другое:
сейчас вступят в бой дерптские ополченцы и…

Ландмаршал растерянно огляделся по сторонам – его от-
ряд, силами мечей и копий вдавившийся в середину враже-
ского большого полка, оказывался с трёх сторон окружён-
ным русскими – крылья полка новгородцев не бежали, как
псковичи под Изборском (чего ожидалось), а развернулись
и продолжали, не смотря на тяжёлые потери, беспощадную
рубку. Что ещё приготовили ему русские? И почему не спе-
шат так необходимые сейчас дерптские ополченцы и «полу-
братья»?

Владычный полк новгородцев схлестнулся с датчана-
ми. Впрочем, «схлестнулся» – громко сказано. Сблизились.
До смертельной рубки не дошло. Отдельные схватки самых
ретивых бойцов – выскочили из рядов, обменялись парой
ударов – и назад. Кербет попытался повести своих ратни-
ков вперёд. Куда там, не плетью же гнать! Лучники владыч-
ного полка и датские арбалетчики – вот те стрел не жалеют.
Воевода зло выругался по-немецки – его воины выжидают,
посматривают, чем завершится беспощадная схватка «же-
лезного полка» с новгородцами Гаврилы Олексича. А там
уже половину большого полка вырубили. Стяг один раз
уже подрубили. Если бы Олексич поблизости не оказался
и не отбил знамя, то и побежать могли изнемогающие нов-
городцы.

Князю Андрею на левом крыле тоже нелегко: его с одними
пешцами и горсткой конных оставили. Воинство дядюшки
Германа, и конное, и пешее, к боям привычное, озлобленное

236

(их земли новгородцы всегда в первую очередь разоряют)
теснит русичей.

А дерптские и чудские ополченцы, наконец, оживились,
увидели, как рухнул стяг большого полка русичей, почуди-
лось, будто скоро и без них сломят русичей. Выровняли ряды
(ополченцам бы поскорее до русского обоза добраться и по-
грабить) и устремились вперёд.

Кербет повелел трубачу протрубить, давая сигнал тата-
рам, что пора выступать.

Князь Александр наблюдал за битвой из леса у деревни
Пнёво. Всё вроде шло так, как он рассчитывал, но большой
полк редеет прямо на глазах, ополченцы сейчас придут нем-
цам на помощь, и... Левое Андреево крыло медленно отходи-
ло, видно было, как епископские конники начинают огибать
их, того гляди ударят с тыла. А у Кербета – так, одна пере-
стрелка… Александр с досадой подумал, что зря доверил
правое крыло своему новообретённому немецкому родичу,
схватился за голову – какого чёрта тот выпустил отряд та-
тарских лучников (весь «угорский дар» хана Батыя!) в обход
датчан? Их же сомнут и вырубят – достаточно всего несколь-
ких десятков тяжеловооружённых датских рыцарей! Потом
радостно засмеялся – воевода Кербет не зря сражался супро-
тив татар на кровавых берегах реки Солёной, по угорски –
Шайо: одного вида скачущих всадников в лисьих малахаях,
на низкорослых конях, их гортанных криков оказалось до-
статочно, чтоб чудские и дерптские ополченцы вмиг показа-
ли спину (у страха глаза велики, и несколько десятков всад-
ников покажется тьмой!) и с истошными воплями: «Тартары!
Тартары!!!» (неужто татары такой ужас навели своими про-
шлогодними победами в ляшских и угорских землях?) устре-
мились прочь к своему лесистому берегу. И сразу владычный
полк смело ринулся на оторопевших датчан. Воевода Кербет
был впереди, прорубаясь к датской хоругви.

Вот теперь можно и конные дружины пускать в дело! На-
правив отряды отборных тяжеловооружённых всадников
в бой, князь Александр снова взглянул на владычный полк.

237

Датские рыцари отступали, а вот сам Кербет, пронзённый
арбалетной стрелой, выронив меч, медленно падал с коня.
«Пресвятая Богородица, сохрани жизнь моему смелому во-
еводе» – только успел попросить князь Александр, и устре-
мился в гущу битвы.

Епископ Герман уже приготовился было взмахнуть була-
вой (негоже служителям Божьим мечом иль копьём проли-
вать кровь в сражении, иное дело шестопёром ошеломить
или, в крайнем случае, голову проломить!), бросая в битву
свои последние резервы, как суматоха на левом крыле заста-
вила оцепенеть в ужасе. «Проклятые трусы! – подумал он, на-
блюдая за начавшимся бегством своих ополченцев. – Татар-
ских лучников не больше полусотни, вдесятеро меньше, чем
дерптских вооружённых горожан, а те удирают без оглядки».
Епископ невысоко ставил боевые качества самой многочис-
ленной, плохо организованной и скверно вооружённой ча-
сти своего воинства, но такого он не ожидал даже от них!

Где конные дружины князя Александра? Ответ не заста-
вил себя ждать: русские конные всадники появились на ле-
вом фланге, рассеяли отступающих датских союзников, вид-
но было, как рухнула под копыта русичей красная с белым
крестом хоругвь графа Гольштейна, но русичи не бросились
в погоню, а устремились на хоругвь фон Наумбурга. Лишь
татарские лучники преследовали датчан. Размышления –
бежать, иль прийти на помощь гибнущему воинству брать-
ев-рыцарей – были недолги: дружина князя Александра под
стягом с вздыбленным львом, скрытая ранее в лесу на рус-
ском берегу озера, устремилась на опешившее епископское
воинство. Выбрали бегство.

– Спасайтесь! – прокричал епископу подъехавший Рем-
больд фон Тизенгузен. Несколько рыцарей пересадили груз-
ную тушу Германа с неторопливого мерина на резвого скаку-
на. – Только удержитесь в седле, ваше преосвященство!

Фон Тизенгузен стеганул плетью епископского коня, тот
рванул с места в галоп, но престарелый всадник усидел, и не-
большой конный отряд рыцарей устремился к дымящимся
развалинам деревни Мехикормы. Участь оставшихся была

238

печальной: кого не потоптали стремительные кони пол-
ка князя Александра, тех повязали новгородские мужики.
Дружина князя Александра, рассеяв епископское воинство,
устремилась на хоругвь фон Наумбурга. В погоню за дерпт-
цами устремилось крыло князя Андрея. Догнали и бегущих
ополченцев…

Не считая десятка конных рыцарей, сопровождающих
самого епископа1, не более полусотни дерптцев (включая
и ополченцев – от смерти и плена не убежишь!) добрались
до спасительных городских стен. Верный епископский ме-
рин избежав, казалось, неминуемой смерти в котлах оголо-
давших победителей-новгородцев, через неделю добрёл до
ворот Дерптской крепости…

Но хуже всего пришлось окружённой теперь со всех сто-
рон хоругви Вернера фон Наумбурга. На вставших в оборони-
тельный круг рыцарей, арбалетчиков и ливов помимо русских
дружинников неожиданно навалились ещё и обозные мужики
с топорами. Попытку прорыва трудно было назвать успеш-
ной – с кровавого льда выскользнуло не более нескольких де-
сятков измученных всадников2. Пехоте было не уйти. Немно-
гие уцелевшие бойцы орденской хоругви сложили оружие.

Сам Вернер погиб в конце битвы (предчувствиям, особен-
но нехорошим, верить надобно!). С его смертью рассеялись
последние надежды на возрождение Ордена рыцарей Меча –
меченосцев.

Русичи устремились в погоню за уцелевшими жалкими
остатками «железной» хоругви, и если бы не встретивший-
ся вскоре немцам отряд вице-мейстера ордена Андреаса фон
Вельвена, до орденских замков никто не добрался.

Вице-мейстер, как оказалось, не спешил на помощь – под-
держка требовалась самому Ордену – померанский князь

1. На этом успешная многолетняя карьера епископа вскоре завершилась. Службу Господу
он завершил в монастыре, где и умер.
2. Ливонская рифмованная хроника говорит о двадцати убитых и шести пленных, имея
в виду только братьев-рыцарей – огромные потери! (общее число братьев-рыцарей в то
время в Ливонии едва ли превышало сотню). Обычные потери рыцарей в битвах того вре-
мени – пять-десять человек. А сариентов, кнехтов, как и дерптцев, датчан и ополченцев,
хронист и не считал. А тонуть крестоносцы в озере стали много позже, века через два-три,
усилиями русских летописцев.

239

Святополк (Свентополк) возглавил очередное восстание
пруссов, вся земля прусская казалась обагрённой кровью
христианской1.

«Куда там отомстить русичам за Пейпусский разгром!
Удержаться бы в прусских землях! А если князь Александр
двинет свои победоносные полки на Дерпт, Ригу! – От та-
ких мыслей Андреас схватился за голову. – Мир, мир любой
ценой! Отказаться от всех завоеваний – Пскова, Изборска,
Луги, Води, Латыголы, вернуть псковских заложников. Хвала
Пресвятой Деве Марии, что удалось подкупить литовского
властелина Миндовга, чтоб тот двинул свои отряды супро-
тив новгородцев».

Князь Александр, сопровождаемый братом Андреем
и верными воеводами, в смятении застыл на месте схват-
ки новгородцев с «железным полком». Вдруг вспомнилась
фраза великого предка – князя Мстислава Владимирови-
ча, произнесённая после стародавней битвы при Листвене:
«Как не радоваться? Вот лежит северянин, вот варяг, а своя
дружина цела!»2. Но Александр промолчал. Дружину то он
свою сохранил, но какой ценой? Одно дело – уповать, что
новгородцы малой кровью остановят немца, иное – уви-
деть горы изрубленных тел ратников большого полка (как
говорится, смерть в бою – дело Божье, но не в таком чис-
ле!), и опустить взор перед укоризненным взглядом из-
раненного воеводы Гаврилы Олексича. Заметно поредели
и другие полки.

Раненного Кербета на санях собирались отправить
в Псков. Куда там – примчалась его Настасья, со священни-
ком. Обручение прошло немедленно. Но увезти своего суже-
ного посаднической дочери в Псков не удалось – князь Алек-
сандр отправил Кербета воеводой в город Дмитров (надобно
кому-то верному и надёжному присматривать за непостоян-
ным князем Ярославом Владимировичем в Новоторге). С по-
желанием скорейшего выздоровления и обещанием прибыть

1. Из двадцати орденских замков в Пруссии крестоносцам удалось тогда удержать толь-
ко пять. Восстание продлится одиннадцать лет! И только по подавления восстания,
в 1253 году, орденское войско снова появилось у стен Пскова.
2. В 1024 году под Лиственом князь Мстислав разгромил войско своего младшего брата
Ярослава, позже прозванного Мудрым.

240

со своей княгиней на грядущую свадьбу. (Через три года, как
напишет новгородский летописец, Кербет со своими дми-
тровцами поможет князю Александру разгромить литовское
войско под Торопцом).

Сотский Савва, искавший смерти в бою, погиб в самом
конце битвы, защитивши своего князя (как и ранее побратим
Ратмир в Невской битве) от немецкого копья. Князь осознал,
что он одержал «пиррову победу»: прощай помыслы о воз-
вращенном под власть Новгорода городе Дорпате-Юрьеве,
покорении Риги, богатой добыче!

И когда на следующий день, к стоящему в прямом смыс-
ле «на костях» новгородскому воинству, прибыл хан Берке
(брат Бату-хана) с несколькими тысячами татар (где он был
в день кровавой сечи? Как выяснилось много позже – рас-
четливо выжидал исхода битвы!), то из-за страшных потерь
и речи не могло быть о немедленном продолжении похода
в чудскую землю. Сговорились о походе против Литвы гряду-
щим летом (Александр наконец-то оповестил своё войско о
литовских отрядах, напавших на новгородские земли, – пора
покарать князя Миндовга за обман и коварство). Александр
Ярославич без сожаления пообещал отправить вместе с та-
тарским ханом новгородцев и псковичей – чего жалеть и без
того поредевшие полки простых ратников, главное, удалось
отстоять свои верные дружины! Правда, о предстоящем по-
ходе его участникам решили не говорить – пусть порадуются
напоследок великой княжеской победе! И немедля послать
главного переговорщика боярина Лазаря Моисеевича к нем-
цам с предложением мира!

Псков, ликуя, в великой радости (потери среди пскови-
чей были в разы меньше чем у новгородцев, да и псковичи-
переветчики были прощены) встретил победоносные полки
князей Александра и Андрея. Псковский летописец-совре-
менник1 записал слова Александра Ярославича: «О мужи
псковичи, говорю вам: если и после кто из родичей моих
прибежит к вам в печали или так приедет пожить во град

1. Из Псковской первой летописи.

241

Псков, а вы его не примите, не воздадите почести ему, то на-
речётесь вторая жидова»1.

***
Летом, после клятв о вечном мире с немцами, приспели,
наконец, запоздалые послы от прусского князя Святопол-
ка с призывом сообща сокрушить Орден, вернуть Дорпат-
Юрьев Новгороду. Вот тогда князь Александр застонал
от отчаяния – кабы он знал! А мог бы знать, если бы не тата-
ры: только через три дня после заключения мира с немцами
татарский хан вернул захваченных за день до Ледового по-
боища прусских послов с известиями о восстании пруссов,
о призыве выступить сообща. Что татарам до пруссов!..
Литовский князь Миндовг не хватался за голову в отчая-
нии: без голов оказались его «умные» советчики, уговорив-
шие князя отказаться от союза с князем Александром, за не-
мецкое злато напасть на Новгородские земли (что по правде
отвечало тайным чаяниям Миндовга). И на помощь пруссам
немедля никак не прийти – где взять сил отбиться от нава-
лившегося татаро-русского воинства?

1. В позднейших Житиях князя Александра слова князя сделались намного более пафос-
ными и велеречивыми. А фильм «Александр Невский» Сергея Эйзенштейна стал панеги-
риком князю-победителю – время было такое, предвоенное. Вспомните речь Александра
в последнем эпизоде фильма!

242

ЭПИЛОГ
Господин Великий Новгород

15 апреля
(десять дней после битвы)
Радостный перезвон колоколов разливался над Новгород-
ским кромом, у ворот толпились ликующие толпы купцов
и духовенства, на стенах развевались расшитые сверкающим
серебром и златом церковные хоругви, блестели драгоценные
оклады икон. Казалось, и небеса тёплыми весенними лучами
солнца возликовали в честь великой победы непобедимых
дружин князя Александра Ярославича, воистину Великого
князя (по его собственному мнению). Князя Андрея с суз-
дальцами Александр почел за благо отправить с радостными
вестями к батюшке в стольный Владимир – хватит с младше-
го брата и Псковского чествования. Но почему толпы нов-
городцев, стоящие вдоль пути победителей и так радостно
приветствующие и новгородские полки, и даже двигавшуюся
перед князем верную дружину, печально замолкали, едва за-
видев новгородского князя?.. Лучше бы что-нибудь злое про-
кричали…
Молчание угнетало. Александр с обидой нахмурился:
неужели они не понимают, что битв без потерь не бывает,
что война кровь любит? Ведь не свою же верную дружину
было ставить на пути «железного» полка немцев? Дружи-
на-то ещё не раз князю пригодится, а простых мужиков бабы
ещё нарожают, доля у них такая, женская… Немец-то пока
увязал в рядах большого полка, добрую половину новгород-
цев поискрошил, а оставшихся грядущим летом в поход на
литвинов придётся отправить. Знамо дело, не дружину на-
дежную под литовские копья и дубины посылать! Правиль-
но батюшка напутствовал, в поход отправляя: «Ты новгород-
ских мужиков супротив главного вражеского удара поставь,
вспомни, как они тебе путь из города показали, жалеть их не
надобно. Уцелевшие покорнее будут, крикуны и горлопаны

243

завсегда в передних рядах стоят – и в смуте, и в сече, даст
Бог, самых говорливых немец и повырубит. Слуг своих по-
береги. В битве со свеями на Невском берегу ты своих ближ-
них оружников на вражеские копья направил, необученных
новгородцев пожалел, а когда не с кем было идти на помощь
Пскову после падения Изборска (дружина верная после Не-
вской победы кровью истекла), новгородцы сами не пошли,
а тебе путь из Новгорода показали. Запоминай, сынок, науку
воинскую и княжескую…» Ну почему же батюшка Ярослав
Всеволодич не поведал тогда сыну, каково после таких крова-
вых побед в свои города возвращаться, бесчисленным вдо-
вам и сиротам в глаза смотреть? (а знает ли кто иной путь,
не проливая рек крови, своей и чужой, победы одерживать?).
Понял теперь молодой князь, почему никогда не возвращал-
ся торжественно отец ни в стольный Владимир, ни в свой
Переяславль-Залесский после побед, им одержанных, а, как
и после поражений бесславных, пронырливым ужом неза-
метно проскальзывал. Почему сыну не растолковал? Алек-
сандр печально улыбнулся, не понял бы он тогда отца…

Радость победы велика, но почему вдруг стало печально
на душе? Чего бы только не отдал князь, если б так возвра-
щался он с победой четыре года назад, разгромив татар под
Новоторгом, совместно с дядей Юрием сокрушив Батые-
вы полчища на Ситских берегах, но судьбу-злодейку уже
не обернуть назад…

– Испей, наш князюшка, кровицы людской, мало на Чуд-
ском льду её пролил, – протянул какой-то убогий старичок
из толпы князю крынку. Верный слуга с оттягом хлестнул
деда плетью, конём сбил с ног, крынка разбилась. Князь
Александр, много раз смотревший в глаза смерти, устрашил-
ся взглянуть на растекавшееся по снегу пятно.

– Не боись, княже, молоко в крынке было. Что взять с убо-
гого? – прозвучал беззаботный голос сотского Ратши, заме-
нившего павшего в битве Савву. – Поспешать надобно. «Луч-
шие» люди на владычном дворе на честной пир ждут, столы
уже накрыты. Эх, погуляем!

244

Генеалогическая таблица
русских кнезяй-Мономашичей
и семейства фон Буксгевденов

245



ЧУЖАЯ СЛАВА
БИТВА НА ДУБРОВНЕНСКИХ ПОЛЯХ
ПОВЕСТЬ О ТРЁХ СМОЛЕНСКИХ ПОЛКАХ

Уже почти год длилась «Великая война»1 между Тевтон-
ским орденом, с одной стороны, и объединёнными силами
Польского королевства и Великого княжества Литовского,
с другой. Первые месяцы войны не принесли явного успеха ни
одной из воюющих сторон, и осенью 1409 года было заключено
перемирие. Орденские послы сразу же направились ко дворам
европейских стран, и вскоре многие благородные западные
рыцари усилили орденские хоругви. К польско-литовскому во-
йску присоединились многочисленные отряды из захваченных
Литвой русских городов. Гордостью литовской армии были
три отлично вооружённых полка из недавно покорённой Смо-
ленской земли.

Двадцать пятого июня 1410 года завершилось перемирие,
и огромные армии противоборствующих сторон двинулись
навстречу друг другу. Через две недели противники сблизи-
лись под городом Дубровно, вблизи деревень Грюнфельд и Тан-
ненберг2.

1. «Великая война» началась 6 августа 1409 года. Была вызвана непрекращающейся агресси-
ей Тевтонского ордена на польско-литовские земли.
2. Битва под Грюнфельдом (Грюнвальдом – как считает ряд историков, и под таким назва-
нием известна в России) в Германии называлась битва под Танненбергом, в Великом кня-
жестве Литовском – Дубровенской, в современной Литве (незаслуженно считавшей себя
преемницей Великого княжества Литовского) – Жальгирис.

248

Ночь перед битвой
15 июля 1410 года
Тёмные тучи наползли с севера, подул пронизывающий
до костей холодный ветер, загрохотал гром, и потоки дождя
хлынули с небес на огромный стан армии польского короля
Владислава Ягайла и великого литовского князя Александра
Витовта, раскинувшийся на берегах Любенского озера. На-
чавшийся ливень затушил многочисленные костры, на кото-
рых кашевары Смоленских полков готовили скудный ужин.
Ратники же, тщательно закутав рогожами и звериными шку-
рами хранившиеся на телегах доспехи и оружие, тщетно пы-
тались укрыться от непогоды в своих наскоро сооружённых
шалашах из еловых ветвей, откуда они с завистью посма-
тривали на просторный, но небогатый шатёр – место ноч-
лега князя Лугвения Ольгердовича1 и его юного сына, князя
Юрия Мстиславского.
Князь Лугвений, старый и испытанный во многих бит-
вах соратник великого князя Витовта, сидя на разложенном
походном табурете, неспешно обгладывал ножку зажарен-
ного на костре поросёнка, жадно запивая мясо хмельным
вином из серебряного кубка с крышкой. И поросёнок,
и кубок достались ему в качестве военного трофея, захва-
ченного в разграбленном накануне польско-литовской ар-
мией городке Дубровно. Разграбление городка наверняка
заставит крестоносцев решиться на битву. Сын Лугвения,
князь Юрий, уже насытившись, прилёг на походную кро-
вать своего отца. Полог приоткрылся, и в шатёр вошёл
молодой боярин Андрей Мирославич, два дня тому назад
присоединившийся к смоленским полкам. Андрей сбросил
промокший плащ с капюшоном, подошёл к походному сто-
лу, налил себе в серебряный кубок вина из позолочённо-
го кувшина с ручкой, жадно выпил, и обратился к князю
Лугвению:

1 Князь Лугвений (в крещении Симеон) Ольгердович, родной брат польского короля Ягай-
ла, был одним из лучших военачальников князя Витовта (своего двоюродного брата), неод-
нократно отличился в боях. Был женат на дочери Дмитрия Донского – Марии, от которой
и имел сына Юрия.

249

– Непогода усиливается, я повелел выдать воинам для со-
греву крепкого вина и пахучего мёда из наших запасов.

– Друг, нам нечем будет отпраздновать великую победу! –
раздосадовано бросил князь Юрий.

Лугвений Ольгердович привстал, ласково потрепал сына
по плечу, и, улыбнувшись, произнёс:

– Дети мои, если мы победим, то пить будем выдержан-
ное рейнское вино из погребов Верховного магистра, ну а
коль нет, то будет не до пира, если только сами вдосталь
не выпьем кровавого вина. Страшная грядёт битва, немно-
гие смоленские витязи доживут до вечера, велите разделить
между ратниками и все оставшиеся запасы!

Князь Юрий вышел из шатра, и вскоре послышались ра-
достные возгласы смольнян, Князь Лугвений, приблизив-
шись к Андрею Мирославичу, удовлетворённо произнёс:

– Я так рад, что ты, наконец-то покинул ряды немногих
сторонников Юрия Святославича, некогда князя Смоленско-
го, примкнул к нам. Великий князь Витовт ждал тебя.

Боярин ничего не ответил, только печально посмотрел
на князя. Объяснять, почему он покинул последних сторон-
ников князя Юрия, любившего Андрея как сына, и растив-
шего вместе с сыном Фёдором? Как это рассказать? Андрей
долгое время был верен последнему Ростиславичу1, защи-
щал с ним Смоленск от войск Витовта. Сразу после падения
города2 устремился вместе с князем Фёдором в отчаянный
набег в сердце Литвы к Лидской крепости, чтоб вызволить
семью своего друга… и спасли бы, если бы удача не отверну-
лась от них. И всё было бы готово к новому походу против
Литвы, кабы не те страшные события в Торжке. Случилось,
что князь Юрий до такой степени увлёкся красотой Ульяны,
жены своего друга князя Семёна Вяземского, что, презрев
все законы гостеприимства, убил во время пира князя Семё-
на, и попытался силой овладеть несчастной княгиней. Полу-
чив отпор, он изрубил тело несчастной праведницы на куски
и велел бросить в реку. Опамятовавшись, князь Юрий едва
не наложил на себя руки. Как можно было после всего этого

1. На князе Юрии Святославиче пресеклась правящая в Смоленске с середины XII века ди-
настия потомков князя Ростислава Мстиславича, внука Владимира Мономаха.
2. Смоленск был захвачен Витовтом в 1404 году.

250