Немирье

ВАДИМ УДАЛЬЦОВ

НЕМИРЬЕ

ТРИ ПОВЕСТИ О РУССКИХ БОГАТЫРЯХ

«ХРАБРЫ»
«МЕЧ И КРЕСТ»
«ЧУЖАЯ СЛАВА»

СМОЛЕНСК
2018

УДК 821.161.1
ББК 84(2=411.2)6

У28

Книга издана при финансовой поддержке
Министерства культуры Российской Федерации
и техническом содействии Союза российских писателей

Автор благодарит за содействие
в издании данной книги

депутата Смоленской областной Думы
Емельянова Степана Владимировича,

предпринимателя
Кольцова Олега Юрьевича
Художник: В. В. Тараторин

Удальцов В. Д.
У28 Немирье : три повести о русских богатырях / Вадим Удаль-

цов. – Смоленск : Маджента, 2018. – 280 с. : ил.
ISBN 978-5-98156-805-3

В книгу вошли три повести:
«Храбры», изд. 2-ое, дополненное;

«Меч и крест»;
«Чужая слава»

УДК 821.161.1
ББК 84(2=411.2)6

ISBN 978-5-98156-805-3 © В. Д. Удальцов, 2018

Нет больше той любви, как если кто
положит душу свою за друзей своих.

От Иоанна 15.13

Победы, врагов сокрушающие,
пусть Бог даст тебе тогда, когда и сам ты
и победишь все страсти, насланные на тебя
незримой злой силой.

Василий I,
Византийский император (867–886 гг.),
назидательное изречение своему сыну

императору Льву Мудрому

ХРАБРЫ

ПОВЕСТЬ
О ПОСЛЕДНИХ РУССКИХ БОГАТЫРЯХ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЕВПАТИЙ КОЛОВРАТ

Не в силе битвы, но в Боге победа.

Галицко-Волынская летопись

ПРОЛОГ
Киев

в лето 67111 от сотворения мира
(12042 год от Рождества Христова)

1 января
Монах Феодосиева3 монастыря Илия, некогда могучий

1. Автор дает даты «от сотворения мира» по мартовскому счёту византийской эры (мартов-
ский календарь преобладал на Руси до XIV века); «лето» – единица времени на Руси, равная
«году», счёт новому «лету» начинался с марта.
2. Некоторые историки считают, что дело было в 1202 году, другие – в 1203 году.
3. Позднее – Киево-Печерский монастырь.

4

храбр1 по прозвищу Чоботок2, в который раз видел один
и тот же мутный сон: огромный змий поражает бывшего
храбра в самое сердце…

Проснулся, с трудом встал (сказались многочисленные
раны, полученные в боях. Из-за них и пришлось сменить до-
спех на монашескую рясу), направился к выходу. Со двора
послышались крики. Илия вернулся, прихватил хранившие-
ся в сундуке, на всякий случай, меч и щит, вышел из кельи и
растерянно замер. С полночной стороны, со стороны Киева,
вздымалось кровавое зарево, во двор въезжал десяток по-
ловцев. Из храма выскочил настоятель, бросился к колоко-
лу. Недобежал. Упал на землю с половецкой стрелой в груди.
Чоботок прикрылся щитом, двинулся к ворвавшимся в мо-
настырь половцам. Взметнулся ввысь богатырский меч, опу-
стился. Взметнулся – опустился. И так десять раз. Все полов-
цы бездыханными лежали на земле. Илия вскочил на самого
крупного из половецких скакунов и направился в сторону
стольного Киева. Откуда взялись силы в израненном теле!
Он оглянулся на родной монастырь, прощаясь навек. Чо-
боток знал, что ему предстоит самый последний бой. Пяток
встретившихся по пути половцев были изрублены, осталь-
ные разбежались. Илия увидел, как половцы ведут несколь-
ко десятков монахинь со связанными за спиной руками. Он
узнал послушниц из соседнего Выдубицкого монастыря.
Надо спасать! Со стороны Киева появились два всадника.
Свои или враги? Какая разница! Надо защитить монахинь!
Двое конных приблизились. Илия узнал двух киевских хра-
бров – Добрыню и Ивашку. Продолжил путь к половцам. Ус-
лышал возглас Добрыни: «Муромец, погоди! Мы поможем!»
Чоботок радостно улыбнулся, ведь его впервые назвали
«Муромцем»! Ранее кликали только «Чоботок». А когда-то
так хотелось, чтобы его величали именем легендарного хра-
бра…

Половцев изрубили, монахинь освободили, наказали тем
спрятаться в ближайших пещерах. Илия радостно обнял сво-
их боевых товарищей. Казалось, их не остановить никому!

1. Храбры – могучие воины, воители. Слово «богатырь» более позднего, тюркского проис-
хождения.
2. Илья получил прозвище «Чоботок» за то, что в битве с половцами отбивался сапогом.

5

С сотней половцев схватились. Черниговские ратники на по-
мощь половцам подошли. Схватка была недолгой. Ивашку
насмерть стрелой сразили, Илия не успел прикрыть грудь
от вражеского копья. Прямо в сердце попало, как в том мут-
ном сне. Доспехи-то Чоботок не успел одеть. Весь изрублен-
ный Добрыня чудом уцелел – подоспел сотский Александр
Попович и десяток его боевых товарищей-храбров, остано-
вили схватку…

2 января
Медленно переступали по киевским мостовым копыта
белоснежного скакуна князя Рюрика Ростиславича. Невесе-
ло было у князя на душе. Ещё прошлым летом, мнил князь
себя любимым народом властелином стольного Киева, Ве-
ликим князем, могучим повелителем южной Руси1, а кто
он сейчас? Князь, дерзнувший, как когда-то Владимирский
князь Андрей Боголюбский, взять на щит Великий Киев,
отдать богатейшие храмы и дворцы на поток и разграбле-
ние. Грабили не только половцы, но и свои, русичи, правда,
из Ольговичей, растаскивающие не хуже своих друзей-вра-
гов кочевников несметные богатства киевлян. Но разве мог
Рюрик Ростиславич поступить иначе? В голове Великого
князя роились мысли: мог ли он помиловать подлых измен-
ников киевлян, предавших своего «старого доброго князя»?
Конечно, нет! Как посмели они вместе с черными клобу-
ками2 и жителями киевских пригородов отворить ворота
Подольские и впустить в город коварного зятька Романа
Галицкого! И без сродственника (тестюшки сына Ростисла-
ва) – суздальского Всеволода Юрьича не обошлось! Мутит
воду, над всеми русскими князьями верховодить мечтает,
ссорит их между собой, над Киевом властвовать алчет! Над
его, только его, князя Рюрика, стольным городом! С зятем
Романом Мстиславичем поссорил, руками последнего из за-
ветной отчины и дедины Киева – в Овруч спровадил. При-

1. Здесь в смысле повелителем Киевского и близлежащих мелких княжеств. В те времена
«Уйти на Русь» – подразумевалось уехать в Киев, а «Залесской Украиной» назывались земли
Владимирского княжества. Вот они – гримасы истории и времени.
2. Черные клобуки – кочевники, осевшие на территории Киевской земли.

6

шлось с недавними смертельными недругами – Ольговича-
ми и половцами на Киев идти!

– Что творишь, батюшка! – младший сын Владимир прер-
вал размышления отца. – Киев же!

Князь Рюрик только отмахнулся, – не понять младшему
сыну, что, коль измены не покараешь, да так, чтоб более
и помыслить впредь не могли супротив его воли, то не бу-
дет покоя на его земле, киевляне будут замышлять и зло-
умышлять супротив своего князя. Да и в ближнем круге
единомыслия нету – дружина старейшая всё ропщет, союз
с Ольговичами да Киевское разграбление порицает! Не-
гоже и верным храбрам, лучшим бойцам, сражения начи-
навшим, думы думать, их дело княжью волю исполнять,
да жизнь и покой господина своего охранять. Куда Алек-
сашке Поповичу, Тимошке Золотому поясу, да отрокам До-
брыне, Ивашке, Нефедке, Яволоду, да и всем остальным,
его, Велико-го князя, осуждать.

До того дело даже дошло, что своевольные Добрыня с бра-
том своим Ивашкой свару учудили, увидев, как невесть отку-
да взявшийся неразумный Илья Чоботок выступил на защи-
ту пленённых союзными половцами монахинь от надругания.
Кровь пролили, чуть до распри не только с половцами, да и с
черниговскими ратниками не дошло. Хвала всемогущему Го-
споду, что из храбров один только неразумный Ивашка смер-
тельную половецкую стрелу заполучил, да Илья Чоботок удар
копьём в сердце, бучу в зародыше пресечь удалось. Но храбры
такое учудили: сумасбродного Илейку Чоботка под именем
Ильи Муромца в приделе Святой Софии похоронили…

– Да разгоню я их всех куда подальше! – уже вслух за-
говорил Рюрик. – Новых, ещё лучших, но покорных и бес-
прекословных наберу. И разогнал Великий Киевский князь
Рюрик III Ростиславич своих непобедимых храбров, не стал
удерживать, дозволил отъехать из Киева по другим княже-
ствам. А новых так и не успел набрать…

Случилось разорение стольного Киева в один год с па-
дением второй православной столицы – Константинополя.

7

Правда, столицу Византийской империи захватили и раз-
грабили поганые1 латиняне, а Киев – свои, православные,
правда, совместно с половцами, но какое злое дело на Руси
в те времена обходилось без кочевых соседей?

Только с тех пор удача совсем отвернулась от князя Рюри-
ка. Случилось, что коварный зять Роман вскоре обманом за-
хватил, и даже постриг своего тестя Рюрика и тещу в монахи.
Правда, наказал вскоре Господь князя Романа за коварство
смертью в ляшском2 походе, а тогда только и смог князь Рю-
рик возвернуться на великняжеский стол, но опять ненадол-
го (из Киева изгоняли последнего Ростиславича не, то шесть,
не, то семь раз). Частенько сокрушался поседевший от горя
некогда Великий князь, что не удержал своих верных хра-
бров, не повинился перед ними за то проклятущее Киевское
разорение. А были бы его храбры с ним, никакой враг не был
страшен, и сидеть ему, князю Рюрику, до конца своих дней
на столе в Киеве, а не помирать изгоем в Чернигове!

1. Поганые – на Руси этим словом назывались не только язычники и иноверцы, но и хри-
стиане-католики.
2. Ляшский – польский.

8

Глава первая

Междоусобицы

Липицы

в лето 6724 (1216 год)

18 апреля
Город Юрьев
– Почто отстаёшь? … Чего разлёгся в грязи? … Поспе-
шай! … Князя пропусти!
Уже вторую неделю измученные смоленские полки кня-
зя Владимира Рюриковича месили рыхлый, наполовину
смешанный с грязью весенний снег, спеша на соединение
с новгородцами княжьего братеника1 – Торопецкого, а ныне
и Новгородского князя Мстислава Мстиславича.
Копыта боевых скакунов скользили по не растаявшему ещё
синему льду, проваливались в глубокий снег, твёрдый наст
в кровь обдирал конские ноги, но оружники2 хоть медленно,
но продвигались вперёд. А какого было пешцам? Попробуй
вытолкать из непролазной грязи колёса доверху загружен-
ных повозов – не выйдешь же на войну налегке! И заполнены
повозы тюками с доспехами, шеломами, копьями, топорами,

1. Братеник – двоюродный брат.
2. Оружники – тяжело вооружённые воины.

9

связками сулиц1, тулами2 стрел. Хоть и по своей земле шли,
но в зажитьё3 не пойдёшь – неурожай был осенью, смердам
дай Бог самим не умереть с голоду до нового урожая. И нато-
щак не пойдёшь, не зря в конце зимы в леса на ловы4 ездили,
столько зверя заготовили – не один десяток повозов турами,
лосями, косулями да оленями заполнили. А без рыбы, без
хлеба, без кваса, без мёда тоже не проживёшь…

С неделю как вступили на землю Ярослава Всеволодича5,
но Смоленский князь Владимир Рюрикович повелел не пу-
стошить земли, не трогать мирных землепашцев – сегодня
это земли незадачливого Ярослава, зятя Новгородского кня-
зя, а завтра – земли нашего шурина, верного друга и союз-
ника – князя Константина. Не суть важно, что Константин –
старший брат нынешних супротивников – князей Ярослава
и Юрия, главное, что сегодня ожидаются его полки, чтоб
сообща возвести Константина на Великое Владимирское
княжение. По правде говоря, дело десятое, кто из братьев
Всеволодичей станет Великим князем (а коль станет верный
союзник, сродственник, великокняжеским столом обязан-
ный, на крови братьев повязанный, то весьма славно) – глав-
ное, что удалось, наконец, разорвать нерушимое, казалось
бы, единство Большого гнезда недавно почившего Великого
Суздальского князя Всеволода Юрьича! Велик и могуч был
(да, хвала Господу, именно был) Всеволод Большое гнездо,
покорились его воле Смоленские князья, старейшим призна-
вали… А сам князь Всеволод? Называясь отцом Смоленским
Ростиславичам6, Суздальский властелин неоднократно пре-
давал их, ссорил с соседями.

Князь Владимир стеганул коня нагайкой – вспомнилось,
как когда-то Всеволод Юрьевич поссорил отца, Великого
Киевского князя Рюрика Ростиславича, с зятем – Романом
Мстиславичем Галичским. Обманом князь Роман захватил
всю семью князя Рюрика, постриг отца с матушкой в мона-

1. Сулица – короткое метательное копьё.
2. Тул – колчан.
3. Ходить в зажитьё – право на получение корма на союзной территории.
4. Лов – охота
5. Князья Константин, Юрий и Ярослав (по старшинству) – сыновья Суздальского князя
Всеволода Юрьевича по прозвищу Большое гнездо (были ещё и многочисленные младшие).
6. Смоленские Ростиславичи – потомки Великого Смоленского и Киевского князя Ростис-
лава Мстиславича, внука Владимира Мономаха.

10

хи, да и жизни юного тогда Владимира и его брата старшего
Ростислава висели на волоске. Сколько раз с тех пор пытался
ухватиться князь Рюрик за Великое Киевское княжение, раз
шесть или семь вновь и вновь воцарялся в стольном Киеве,
но так и не удержался, умер в Чернигове, уступив Киев Чер-
ниговскому князю Всеволоду Чёрмному. А Всеволод Юрье-
вич всё пытался закрепить Киевский стол за своим зятьком –
незадачливым Ростиславом Рюриковичем, некогда воителем,
а ныне ставшим безвольной игрушкой не только в руках
князя Всеволода, но и в нежных ручках своей капризной
жёнушки Верхуславы. Не пошёл князь Ростислав в позапро-
шлом году отбивать Киев у отцовского обидчика – Всеволода
Чёрмного, не пошёл и ныне поддержать своёго шурина князя
Ростовского Константина. Да что братца вспоминать, о се-
годняшнем дне думать надо…

Князь Владимир печально оглядел своё измученное воин-
ство, увидел, как пешцы тщетно пытаются сдвинуть с места
застрявшие в грязи повозы, а из оружников никто, кроме
сотского Добрыни Рязанича с братеничем1 Евпатием, даже
и с коня не сошёл. Добрыня силой не обижен, возы резво вы-
талкивал, но куда ему до юного Евпатия – тот, будто шутя,
приподымал, то спереди, то сзади загружённые повозы, вы-
таскивал из грязи. Князь повернулся к воеводе Ивору Ми-
хайловичу и повелел:

– Вели своим оружникам спешиться, подсобить надо пеш-
цам с повозами.

– Да как же так, княже, негоже им холопьим делом…
У Владимира Рюриковича брови насупились, взгляд по-
суровел, и немедля воевода устремился к сотским, зазвучали
команды, и вскоре совместными усилиями повозы сдвину-
лись.
Добрыня удивлённо взглянул на братенича – как Евпатий
рвётся добраться до сечи, готов надрываться в грязи, вытал-
кивая повозы, лишь бы побыстрее дотянуться до своих оби-
дчиков, да каких обидчиков – смертельных врагов. Восемь

1. Братенич – племянник.

11

лет прошло, а события того страшного лета1 до сих пор сто-
яли в памяти Добрыни. Попытался тогда ненасытный Вла-
димирский князь Всеволод Юрьевич окончательно подчи-
нить Рязанскую землю; мало того, что рязанские князья чуть
ли не плясали под его дудку, так ещё и сынка своего, кроваво-
го Ярослава, посадил в Рязани, а тот – наместников по горо-
дам. И так буйствовал дорвавшийся до власти князь Ярослав
со своими присными, что восстали рязанцы, изгнали влади-
мирцев, многих предали жуткой смерти. Главным заводилой
был рязанский князь Глеб Владимирович, к власти стремя-
щийся, на братьев соперников во Владимир доносящий, оби-
женный, что не ему (как ранее втайне сговаривались), а сво-
ему сыну Ярославу Великий князь Всеволод Юрьевич Рязань
отдал. Страшна была месть князя Всеволода Большое Гнездо,
лютовала несметная владимирская рать. Подожгли Рязань,
погнали прочь жителей, и на беду заглянул князь Ярослав
на подворье погибшего в Киеве брата Ивана – приглянулась
князю братова вдова…

Добрыня в который раз схватился за седую голову, про-
клиная злую судьбу: не оказалось его в ту пору в Рязани.
В глубине души понимал он, что не смог бы уберечь Наста-
сью (как обещал когда-то в горящем Киеве своему умираю-
щему брату Ивану); как семилетний Евпатий, до конца сра-
жавшийся за честь и жизнь матери, лёг бы изрубленный на
землю. Так хоть попытался бы защитить! Не уступила сноха2
княжеской похоти, в кровь расцарапала лицо князя, побежа-
ла прочь, но острая стрела, выпущенная верным княжеским
псом Юрятой, нагнала и поразила в сердце. Дочку её мало-
летнюю на копье насадили, будто зверька малого на охоте.
Двор сожгли. Евпатий чудом выжил. С тех пор и примкнул
Добрыня с братеничем ко двору молодого тогда ещё князя
Владимира Рюриковича. «Не изменился князь Ярослав Все-
володич, – подумал Добрыня, – мало что рязанцев прежде
угнетал, так ещё и новгородцев до того притеснял, что те ему
от ворот поворот показали, жаль, что живым князь-крово-
пийца удрать сумел».

1. Лето 1208 года.
2. Сноха – в данном случае – жена брата.

12

Скакун Смоленского князя с трудом вскарабкался по
скользкому крутому склону на небольшой холм – там, в пол-
ночной дали, дымились сожжённые деревни. «Братеник
Мстислав идёт на Юрьев, – уразумел Владимир. – Суетлив,
жесток, неумён Новгородский князь, подобен своему зятьку
Ярославу. Наказал же нас Господь дочерьми князя Мстисла-
ва – одну тот выдал за нынешнего злейшего врага Ярослава
Всеволодича, вторую сосватал за князя Даниила, сына отцо-
ва обидчика Романа Галичского, за кого третью выдаст? Чего
гадать, к тому времени недруг найдётся. Но как, же князь
Мстислав случается удачлив! Не зря же Удатным прозвали,
чует, как в чужую крамолу влезть – сосватал за Константи-
на Всеволодича дочь Мстислава Киевского, и сразу же, рас-
пустив ложные слухи, поссорил князя Константина с от-
цом – Великим Владимирским князем Всеволодом. И сейчас
на брань за правое дело идём – вернуть великокняжеский
стол невинно разобиженному сродственнику!»

Князь Владимир вгляделся вдаль: под лучами солнца, про-
бившимися сквозь свинцовые тучи, вспыхнули златом ку-
пола церквей городка Юрьева, небесной синью блеснул не-
прочный весенний лёд змейкой вьющейся меж холмов речки
Колокши. И куда ни глянь окрест Юрьева – повсюду видне-
лись шатры и дымы от множества костров, и, судя по их чис-
лу, – всё союзное воинство наконец собралось.

– Воевода, – бросил князь Владимир Ивору, – стан раз-
бить у монастыря правее Юрьева! Кашеварам досыта накор-
мить всех ратников! Выставить сторожи3 и ждать меня!

Взметнулся ввысь стяг со смоленским леопардом, и Вла-
димир Рюрикович, сопровождаемый дюжиной оружников,
поспешил на встречу со своими союзниками.

Жалобно скрипнула резная дверь, и, согнувшись, чтоб
не расшибить голову о низкую притолоку, князь Владимир
вошёл в просторную горницу посаднического терема в цен-
тре Юрьева. И сразу же оказался в крепких объятиях братени-
ка – Мстислава Новгородского. Троекратно облобызавшись,
двинулись к накрытому столу. Братенич, юный Всеволод, сын

3. Сторожи – разведка, охранение.

13

Киевского князя Мстислава Романовича, привстал со ска-
мьи, отставил кубок с вином, почтительно поклонился. Его
шурин, Ростовский князь Константин Всеволодич, задумчи-
во стоящий у приоткрытого окна, увидев Смоленского кня-
зя, медленно двинулся навстречу, но, не дойдя двух шагов,
зашелся судорожно в кашле.
Владимир Рюрикович вгляделся в печальное болезненное
лицо Константина, попытался обнять его, но Ростовский
князь оттолкнул Владимира, при этом произнёс:
– Брат, видишь сам, плохо мне, нездоровится – так Всемо-
гущий Господь карает меня за гордыню. Прав был мой отец,
передав великокняжеский стол моему брату Юрию, справед-
ливо определил. Дурно поступаю я, поднявши меч супротив
моих меньших братьев. – Константин истово перекрестился.
– Брат наш Константин, одумайся, что ты! Ты же сам
сказал, супротив мтеебнеь:ш«иБхрабтр!аТтьыевн!аМс еснтаьршшиее: братья долж-
ны были сказать как решишь,
так пусть и будет. Мы готовы исполнить твою волю!» Разве
ты позабыл, как братья твои, Юрий и Ярослав, хитростью
лишили тебя Великого княжения, прошлым летом попыта-
лись подчинить своей неправедной власти и твой Ростов,
превратить твоих малолетних сыновей в изгоев?
– Братоубийственная война – страшный грех перед Госпо-
дом! – прервал князя Владимира Константин. – Супротив
воли Божьей идём.
– Да не волнуйся ты, брат наш Константин! Не ты эту во-
йну развязал, не на твоей совести будет пролитая в битве
кровь.
Владимир Рюрикович обнял Константина, незаметно для
последнего сделал знак для улыбающегося князя Мстислава.
– Зато твой шурин Всеволод привёл киевлян, Ростов за-
щищают псковичи моего братеника Владимира Мстислави-
ча, – продолжал князь Владимир. – И завтра мы накажет тво-
их братьев-обидчиков – Юрия и Ярослава!
В разговор вступили Мстислав Мстиславич и юный князь
Всеволод, и вскоре восприявший духом Константин Всево-
лодич направился готовить к походу свои ростовские полки.
Не успели затихнуть шаги князя Константина, как князь
Мстислав вздохнул с облегчением, наполнил кубок вином

14

из серебряного кувшина, опорожнил залпом и, обращаясь
к князю Владимиру, весело произнёс:

– Ну, брат Владимир, ты прямь царь Соломон! Я уже начал
бояться, что брат Константин повернёт свои полки в Ростов.
А сам ты, брат мой Владимир, все ли полки с собой привёл?

– В Полоцке смута была, не отдавать же город литве или
немцам, – Владимир Рюрикович печально махнул рукой,
продолжил: – Пришлось братеника Мстислава Давыдовича
там оставить, да и дружину с ним сильную. Да что мы всё
не о том речь ведём? Что сторожи узнали о полках Юрия
и Ярослава?

– Князь Юрий с братьями своими Святославом и Ива-
ном выступили из Владимира. Полки у них очень сильны:
муромцы, бродники1, городчане2, можно сказать – вся сила
Суздальской земли, из сёл погнали даже пеших. Ярослав же,
заложившись3 со своими полками, с верными ему новгород-
цами и новоторами4, покинул Переяславль и ушёл на соеди-
нение со своими братьями. И встали они сообща на реке Кзе,
неподалёку от Юрьева. У князя Юрия семнадцать стягов,
а труб сорок и столько же бубнов, а у Ярослава – тринадцать
стягов и шестьдесят труб и бубнов5.

– Сильны супротивники, вели, брат, послать за псковича-
ми к Ростову.

– Да послано уже. А не поцеловать ли нам ещё раз крест
с князем Константином?

Владимир Рюрикович досадливо отмахнулся:
– Побеждать надо, сломим недруга, погоним, и Констан-
тин Всеволодич с нами будет, а коль не стерпим, поскочим6
с поля боя, то никакое крестное целованье ростовчан в со-
юзниках не удержит. И ещё, брат, есть у меня сотский Ла-
рион, из Киева старшим братом Мстиславом Романовичем
присланный, говорлив весьма – не послать ли его к князю

1. Бродники – племена, кочевавшие на нижнем Дону, неоднократно принимавшие участия
в войнах той эпохи.
2. Городчане – жители Городца-Радилова на Волге (недалеко от современного Нижнего Нов-
города).
3. Заложиться – прикрыться преградами по пути.
4. Новоторы – сохранившееся до настоящего времени самоназвание жителей города Ново-
торга, а сейчас Торжка Тверской области.
5. Стяги, бубны, трубы – подразделения, на которые делились полки в средневековой Руси.
6. Поскочим – побежим.

15

Юрию? Передать: «Кланяемся тебе, от тебя нам нет обиды;
обида нам от Ярослава!»

Острог Мстиславль на Кзе
Уж давно пустовал старый острог Мстиславль, устроен-
ный под Гремячим колодцем на реке Кзе, в десятке поприщ1
от города Юрьева. Поникли высокие валы, засыпались глу-
бокие рвы, покосился тын. Именно здесь назначил ростов-
ский воевода Александр Попович место встречи храбров,
могучих воинов земли Русской, верой и правдой служив-
ших русским князьям в разных княжествах. Многим кня-
зьям служили, но только не Киевскому князю, как повелось
с того, злосчастного, Рюрикова разорения Великого Киева.
Но не все откликнулись на его зов: вокруг Александра сиде-
ли – сотский Ларион из Киева, ростовчане Тимофей Золо-
той пояс, слуга воеводы Тороп, Нефедий Дикун, и с десяток
молодых воинов; чуть поодаль – смольняне: Григор Видмол,
Яволод, да молодой Ивор Иворович, сын смоленского воево-
ды, да примкнувшие к ним когда-то Добрыня Рязанич с бра-
теничем Евпатием. Чуть более прибыло новгородцев: Антон
котельник, Иван Прибышкин, Иванко Попович, да два де-
сятка отроков. От псковичей приехали только Дмитр Пско-
витянин с братеничем. Только не было суздальцев – могучих
воителей Юряты, Ратибора, Фомы, Самсона Владимирца –
никого не было.
Александр поднялся на вал: никто не спешил со стороны
суздальского лагеря, пора начинать снем2 храбров, стемнеет
вскоре. Весёлый смех послышался от ростовских костров.
Приблизившись, воевода увидел свой тяжёлый самострел
в руках юного Евпатия. Самострел был взвёдён и заряжен
короткой стрелой – болтом. Воевода недоумевал:
– Что за смех, други? Самострел зарядить – задача не хи-
трая, рычаги есть…
– Так сей отрок одной рукой тетиву оттянул, да к бою и изго-
товил, – ответил, расплываясь в довольной улыбке, Добрыня.

1. Поприще – древнерусская мера длины, 1016 метров.
2. Снем – съезд, собрание.

16

– Силён мóлодец! Коловрат1! – Александр похлопал по
плечу Евпатия, и чуть помолчав, добавил: – Вот тебе, добрый
молодец, и достойное прозвище будет!

Воевода только моргнул Торопу, и вскоре в руках у Алек-
сандра Поповича и Евпатия появилось по ковшу доброго
мёда. Александр мёд чуть пригубил, вернул ковш слуге и, по-
суровев лицом, произнёс:

– Други мои! Как напишут летописцы – диво страшное
и чудное случилось в земле Русской! (Улыбнулся про себя
воевода, вот и он, как и батюшка-священник, заговорил) –
В который раз пошли сыновья на отцов, а отцы на детей, брат
на брата, господа на рабов, а рабы на господ! Наше дело, бра-
тия, Руси служить, от недруга защищать. Служим мы разным
князьям, а меж князьями постоянные войны: то мы сами
себя перебьём, то немало простого люда в княжеских крамо-
лах сгинет. – Воевода повернулся к сотскому Лариону. – Го-
вори.

– Посылал меня Великий князь Владимир Рюрикович
к Владимирскому князю Юрию со словами: «Кланяемся тебе,
от тебя нам нет обиды; обида нам от Ярослава!» Юрий отве-
тил: «Мы заодно с братом моим Ярославом!» Тогда продол-
жил я, обращаясь к князю Ярославу: «Отпусти, княже, мужей
новгородских, тобой без вины полонённых, верни захвачен-
ныё тобой волости новгородские, Волок верни. А с нами
возьми мир, целуй нам крест, а крови не проливай». Рас-
смеялся в ответ Ярослав: «Мира не хочу, мужи ваши у меня;
издалека вы пришли, а вышли как рыба на сушу». Передал
я ещё князьям Юрию и Ярославу: «Мы пришли не кровь про-
лить – не дай Бог сотворить такое! Договоримся, мы же все
родичи; дадим старейшинство Константину – посадите его
во Владимире, а вам вся Суздальская земля». Князь Юрий
же ответил: «Передай князьям своим, пришли уже, так куда
вам уходить? А брату Константину говорим так: пересиль
нас, коль сможешь супротив отцовой воли пойти, тогда вся
земля твоя будет». – Тут Ларион печально развёл руками. –
Не уйти нам, братия, от предстоящей брани! Остаётся мо-

1. Коловорот, коловрат – механизм из шестерён и рычагов для натягивания тетивы само-
стрела (арбалета).

17

литься Пречистой Богородице, чтобы помогла она нам избе-
жать бесполезного кровопролития.

– Думаю я, други мои, остановить грядущую кровавую
сечу. В застрельщиках мы всегда ходим, встретимся с вла-
димирскими и суздальскими храбрами, убедим их не проли-
вать крови, и сообща уговорим наших князей решить дело
миром. – Воевода Александр увещевал своих товарищей,
а самого грызли сомнения, знал, что Владимира Рюрикови-
ча и Константина Всеволодича он убедит, а вот Мстислава
Мстиславича – попробуй, останови, коль до побоища дело
дойдёт, охоч он до кровопролития, да и его новгородцы кня-
зем Ярославом сильно обижены. А за новгородцами и пско-
вичи пойдут. Но сколько можно русскую кровь проливать?
Правда, хвала Господу, позапрошлым летом, когда Ростисла-
вичи на Киев ходили, сумели храбры уломать князей и завер-
шить поход малой кровью.

Евпатий растерянно взглянул на своего дядьку Добрыню,
не разумея, как можно щадить суздальцев, ведь сколько лет
он мечтал, как встретится в схватке с ненавистными врага-
ми, отомстит за страшную смерть своей матушки и младшей
сестрички, за беспощадное разорение Рязани, учинённое
когда-то князем Ярославом Всеволодичем. Добрыня пони-
мал чувства своего братенича, знал, что бессмысленно отсы-
лать в обоз или увещевать жаждущего справедливого воз-
мездия Евпатия. Оставалось только ждать грядущей битвы,
лишь тогда станет ясно, способен ли его воспитанник стать
выше кровавой мести, понять, что если всегда за обиду от-
вечать обидой, за кровь расплачиваться кровью, за смерть
карать смертью, то некогда единая Русь захлебнётся в крамо-
лах и междоусобицах. Да что говорить, уже почти захлебну-
лась… Не зря ведь мудрость гласит: крамола да война кровь
любят.

Стемнело. Разъехались храбры. Александр Попович от-
пустил Торопа, хотелось побыть одному. Но не удалось: из
темноты выступила сгорбленная фигура в богатом корзне1,
приблизилась к догоравшему костру.

1. Корзно – мужская верхняя одежда.

18

– Дядька Творомир? – Воевода узнал старого боярина
Творомира, своего первого наставника в ратных делах. –
Не ждал. Ты ведь ныне поучаешь молодого князя Ивана Все-
володича?

– Да не нужны сейчас наставники молодым князьям, сво-
им умом жить хотят!

– Получается? – печально спросил Александр.
– Худо, лишил Господь моих князей разума. Был я при
встрече младших Всеволодичей с послом Ростиславичей,
слышал всё. Возгордились Юрий и Ярослав, решили, что
оробели Смоленские князья, страшатся битвы. Сказал я кня-
зьям, что, будь моя воля, лучше бы взять мир и дать старей-
шинство Константину. Добавил, что хоть и видим, что рядом
с нашими полками их мало, Ростиславова племени, да князья
их мудры, достойны и храбры, а мужи их, смольняне и новго-
родцы, дерзки в бою. Сто раз подумать надобно, прежде чем
в битву с ними вступать.
– И послушались?
– Не любы были мои слова братьям Юрию и Ярославу.
А воевода Ратибор, тот рассмеялся только и сказал пре-
зрительно, что не было того ни при прадедах, не при дедах,
ни при отце нашем великом Всеволоде Большое гнездо, что-
бы кто-нибудь пошёл с войной в сильную Суздальскую зем-
лю и вышел цел. Хоть бы и вся Русская земля пошла на нас –
и Галичская, и Киевская, и Смоленская, и Черниговская,
и Новгородская, и Рязанская, – никто против нашей силы
не устоит! А эти полки, право, сёдлами закидаем.
– Ох, брат Ратибор, что говоришь ты? Чую, не избежать
нам большой крови.
– Так совсем вознеслись славой князья Юрий и Ярослав,
созвали всех бояр и главных своих людей, и начали говорить:
«Вот добро само пошло нам в руки: будут кони, оружие, пла-
тье, а человека кто возьмёт живого, тот сам будет убит; даже
если в золотом будет оплечье – убей его, а мы вдвое наградим.
Да не оставим ни одного в живых. А если кто и не убежит из
боя не убитый, а мы его захватим, прикажем одних повесить,
а других распять. А о князьях, когда будут в наших руках,
потом решим». И начали делить: Ростов – под крыло князю

19

Юрию, Ярославу – вернуть Новгород, Святославу – отдать
Смоленск, Киев уступить Черниговским князьям, и Галич
поделить решили. И целовали крест между собой, и написа-
ли грамоты, чтоб от этого не отступиться.

– Торопятся братья Всеволодичи, но негоже делить шкуру
неубитого медведя, ой негоже.

– И послал ещё меня Великий князь Юрий звать ваших
князей на брань к Липицам!

19 апреля
Авдова гора
– Великий князь, брат мой старшой, что ты творишь?
Не веришь в грядущую победу? Страшишься боя? Вызвать
на сечу, всю ночь стоять со щитами, перекликаясь во всех
полках, и трусливо отбежать за пригорок при звуках труб
в полках брата Константина! – С такими речами обращался
князь Ярослав Всеволодич к своему старшему брату Юрию.
А стояли братья-союзники на вершине Авдовой горы, чуть
поодаль от меньших братьев Святослава и Ивана, да десятка
верных воевод.
Князь Юрий не отвечал, только вглядывался на отделённые
густым кустарником и глубоким ручьем Тунег полки Ростисла-
вичей и брата Константина, оседлавшие высокую, но пологую
Юрьеву гору; то, обернувшись, окидывал взором бесчислен-
ные ряды своих досель непобедимых полков. Юрий Всеволо-
дич не робел битвы, конечно, нет, но не просто двинуть свои
полки на старшего брата Константина. Вспомнились детские
игры, первые совместные походы под крылом могучего отца,
свадебный пир Константина. Великий князь раздражённо
скривил лицо – треклятые Смоленские князья: казалось, на-
веки сломил отец Всеволод Юрьич гордых соперников, изгнал
из Киева, утвердил старшинство за стольным градом Влади-
миром, ан нет! Случилось так, что воссел на Киевском столе
старший из Ростиславичей – Мстислав Романович, в Смо-
ленске – Владимир Рюрикович, и вскоре и в Полоцке, Турове

20

и Витебске вокняжили их подручники. Хвала Господу, выжили
из Новгорода неуёмного Мстислава Мстиславича, да и за Галич
он не зацепился, а то Смоленск мог бы стать выше Владимира,
а может и стал, печально признал князь. Князь Юрий с доса-
дой бросил взгляд на брата Ярослава: сел в Новгороде волею
тестя, так умерь норов, не ссорься с лучшими людьми, лаской
победи строптивых новгородцев, не доводи дела до войны! Так
нет, разгрызся до того, что столицу в Новоторг перенести за-
думал! А Смоленские князья, узнав о крамоле, тут как тут, да и
братца Константина, своего зятька приплели, старшинство
тому пообещали. Не разумеет старший брат, что подручником
Ростиславичам станет, под их дуду плясать будет. Вчерашней
ночью после пира богатого все были готовы недруга сёдлами
закидать, а дойдёт дело до сечи, не побегут ли? Страшная битва
грядёт, и на то он, Юрий Всеволодич и Великий князь, чтобы
всё предусмотреть. Потому и повелел полки на Авдову гору
отвести, оплести станы плетнём да кольями укрепить. Пусть
супротивники попробуют нас с горы скинуть!

– Брат, ударим по Ростиславичам, – жужжал, как надоед-
ливая муха, князь Ярослав. – Негоже отступать…

Раздумья князя Юрия и речь князя Ярослава прервал
пронзительный звук трубы, и со стороны Юрьевой горы
появились три всадника. «Переговорщики», – понял Юрий
Всеволодич. И вскоре на вершину Авдовой горы поднялись
воеводы Ивор Михайлович, Александр Попович и его слу-
га Тороп. Александр Попович выехал вперёд, поклонился
и предложил решить дело миром, не доводить до пролития
крови.

Юрий Всеволодич не успел и рта раскрыть, как выехав-
ший вперёд его лучший поединщик Юрята презрительно за-
смеялся:

– Испугались, о мире забрехали, да мы вас!..
Князь Юрий окликом прервал Юряту, жестом остановил
рвущегося вперёд воеводу Ратибора.
Александр с досадой посмотрел на Ивора Михайловича,
пропустил воеводу вперёд.
– Если не дашь мира, – обратился Ивор к князю Юрию, –
то отступите далее на ровное место, а мы перейдём на ваш

21

стан. Или же мы отойдём к Липицам, а вы займёте наш стан.
Негоже на битвы вызывать, а за плетнём скрываться.

Ответ Юрия Всеволодича огорошил переговорщиков:
– Ни мира не приму, ни отступлю. Пришли через всю зем-
лю – так разве этот ручеёк не перейдёте? – Князь Юрий сме-
ясь, указал на извилистый ручей Тунег, разделявший Юрьеву
и Авдову гору.
– Силён же ты болтать, Ивор Михайлович, говорливее
вашего посыла Лариона будешь! – Прокричал Ратибор из-
за спины князя Юрия, обращаясь сперва к воеводе, а потом
к Поповичу. – Слабо ли скрестить наши мечи, друг Алек-
сандр, силами померяться?
– Не в силе Бог, а в правде! – ответил Александр. – А ты,
Ратибор, коль сразиться желаешь, то изволь, помолись Пре-
святой Богородице, прихвати с десяток оружников и спу-
стись с горы. У того острога на Кзе и поговорим.

Острог Мстиславль на Кзе
Воевода Александр Попович, Тороп, Тимофей Золотой
Пояс, Добрыня Рязанич с Евпатием и пятеро молодых хра-
бров неторопливо выехали из приоткрытых ворот заброшен-
ного острога. Со стороны Авдовой горы к ним приближался
десяток оружников. Соперники сблизились. Александр уз-
нал знатных храбров Юряту, Ратибора, Фому, Самсона Вла-
димирца. Если мириться, то сейчас. Александр снял шелом,
передал меч и копье Торопу и, подняв вверх правую руку, не-
спешно направился к выехавшим навстречу Юряте и Рати-
бору. Оставалось всего с полперестрела стрелы, когда Юрята
и Ратибор, опустив кованые личины1 шеломов и выхватив
мечи, стремительно понеслись на Поповича. Александр едва
успел прикрыться от удара Юряты щитом, мгновенно высво-
божденным из-за спины, ухватиться за висящий у луки сед-
ла топор, и ударом обуха ошеломить наезжающего с другой
стороны Ратибора. В голове мелькнуло: «Хорошо учил меня
в детстве дядька Творомир, ой хорошо». Развернув коня,

1. Личина – маска в шлеме, защищавшая лицо.

22

Александр щитом отразил второй удар Юряты. Ответ разъя-
ренного храбра был страшен: острый боевой топор прорубил
и подставленный Юрятой щит, и шелом, и застрял в голове
злополучного поединщика. Александр огляделся: Ратибор
схватившись за голову, медленно сползал с коня, тело Юря-
ты неподвижно лежало на земле, остальные соперники даже
не тронулись с места. Воевода едва-едва успел унять своих
рвущихся в схватку разъярённых товарищей. Самсон Влади-
мирец снял шелом, передал молодому воину меч и копье, и,
подняв правую руку, направился к Александру:

– Прости, воевода. Не успели их остановить. Князь Ярос-
лав, правда, пообещал не одну сотню гривен за твою голову,
но не мыслили, что Юряте и Ратибору так гривны потребны,
что, позабыв честь, на тебя бросились.

– Хороший у меня удар, брат Самсон, сотню гривен стоит.
А что с Ратибором делать будем?

– Да простим его, авось от твоего удара малость поумнеет,
седлами бросаться перестанет.

Александр согласно кивнул. Двое суздальцев подняли ле-
жащего на земле Ратибора и, положив на коня, повезли к сво-
ему стану. Воевода и Самсон отъехали в сторону.

– Не избежать нам сечи, брат Самсон.
– Не избежать, брат воевода, не избежать. Но как мне
на тебя или на Тимоху меч поднять, ведь сколько раз в бит-
вах с ворогами друг друга выручали?
– И с Юрятой не один кубок вина на пирах выпили, но ри-
нулся же он с мечом на меня? Вражда не делает добра, брат.
– Изведём друг друга в усобицах, брат Александр, ой из-
ведём. А сколько простого люда поляжет, без числа. Пытал-
ся я с дядькой Творомиром наших князей образумить, но
понапрасну. Давай поклянёмся друг друга в битве щадить,
да и прочих христиан не изводить без надобности. А коль Го-
сподь даст нам пережить побоище, то решим, как быть далее.
На том и порешили.

23

Юрьева гора
– Заложились крепко братья мои Юрий и Ярослав, стан
свой оплели плетнём да кольями укрепили, изгоном1 не возь-
мёшь, поджидают нас. – Константин Всеволодич вниматель-
но вглядывался на противостоящее союзникам воинство. –
Молиться надо пресвятой Богородице, чтобы образумила
она братьев моих.
– Не молитвы, а меч решит судьбу битвы! Не пойти ли нам
прямо к стольному Владимиру? – бросил Мстислав Мстисла-
вич. – Темнеет уже, авось не заметят.
– Коли пойдём на Владимир, сторожи у них повсюду, тай-
ком не уйдёшь, немедля ударят нам в спину, – ответил князь
Константин. Помолчал немного, трижды перекрестился
и, с печальной усмешкой посмотрев на князя Мстислава,
продолжил: – Сколько я вам крест не целовал, что верен буду,
не переметнусь к братьям, слово моё верно, но мои ратники
не будут дерзки, стойки в бою. Ведомо вам, сколько же их от-
цов, братьев, сыновей, верных друзей на Авдовой горе в пол-
ках Юрия и Ярослава также к битве готовятся. Чуть что –
по своим городам разбегутся.
– Так нам, что, стоять на горе до морковкина заговенья? –
раздражённо выговорил Мстислав. – Не зря в священном пи-
сании говорится: «Медлящий в бой – трусливую душу име-
ет!»
– Гора нам не поможет, и гора нас не победит, – начал свою
речь Владимир Рюрикович.
– Заумно изрекаешь, - прервал его Мстислав. – Говори, что
полагаешь делать?
– Сперва отодвинемся, будто на Владимир полки устрем-
ляем, а когда суздальцы с Авдовой горы спустятся, тогда…
– И ударим тогда! – радостно прокричал князь Мстис-
лав.  – Ударим! Сшибёмся! Руби в хузары! Пленных не брать!
Отомстим за кровь братьев-новгородцев!
– Ты что, брат, совсем ополоумел? – прервал Владимир
Рюрикович расходившегося братеника. Опасливо бросил
взгляд на Константина, оторопевшего от кровожадной речи

1. Изгон – внезапное нападение.

24

Мстислава. – Свои же, русичи, щадить надо. Они, что, все
по своей воле супротив нас пошли?

– А пристроимся1 как? – спросил князь Владимир Мстис-
лавич, к вечеру приведший, наконец, своих псковичей.

– Я со смольнянами встану на правом крыле напротив
Ярослава, ты брат Мстислав с новгородцами и псковичами
своего брата ударишь по полкам князя Юрия, а Констан-
тин Всеволодич с шурином своим Всеволодом с киевлянами
на левом крыле пойдут на полки Святослава и Ивана.

Решив, как исполчиться2 поутру, Владимир Рюрикович
обвёл глазами своих союзников: братья Мстислав с Влади-
миром Псковским что-то возбуждённо обсуждали, братенич
Всеволод держался возле Константина. Смоленский князь
приметил, как посветлело после его слов лицо князя Кон-
стантина, понял, что Ростовский князь рад, что не ему пред-
стоит сокрушить полки братьев Юрия и Ярослава – не охоч
князь Константин до кровопролития, чужой кровью побе-
дить желает. А его ростовчане, на что угодно поспорить мож-
но, с полками братьев-малолеток меж собой только стрела-
ми обменяются. В который раз смольнянам и новгородцам
предстоит решить судьбу битвы.

– Надеясь на крест и на правду, пойдём на них! – такими
словами завершил совет князь Мстислав.

Владимир Рюрикович только улыбнулся: как любит брате-
ник Мстислав, чтоб конечное слово всегда за ним было!

20 апреля
Авдова и Юрьева горы
– Брат, брат! Смотри! Бегут Ростиславичи!
Радостные крики князя Ярослава прервали беспокой-
ный сон задремавшего только к утру Юрия Всеволоди-
ча. В который раз ему снился один и тот же мутный сон:
свадьба брата Константина в далёком Киеве, и в который

1. Пристроиться – приготовиться к сражению.
2. Исполчиться – расставить полки к сражению.

25

раз наливал князь Рюрик Ростиславич ему густоё тёмное
вино из огромной корчаги. Привидится же такоё! К чему
снится почивший позапрошлым летом князь Рюрик? К ве-
ликой крови и к потере Великокняжеского стола?.. Верить
снам?.. Отец – Всеволод Большое гнездо не доверял снам,
и вся Русь была покорна его воле! Или верил, но никому
не говорил?..

– Вставай же, брат! Победу проспишь! Я повелел полкам
выступать в погоню! – Ярослав сумел всё же пробудить стар-
шего брата.

Князь Юрий выбежал из шатра: сквозь густой утренний
туман виднелись отступающие с Юрьевой горы смоленские,
новгородские и ростовские дружины. А его ратники, раз-
метав ограды из плетня и кольев, с радостными возгласами
устремлялись вдогонку.

«Ростиславичи бегут? Брат Константин, вот он мог от-
ступить: трижды после смерти отца сходились до сего дня,
но так и не доходило до решающей сечи. – Тревожные мысли
роились в не отошедшей ото сна голове Юрия. – Не замани-
вают ли? А нет ли стрельцов1 в том молодом березняке?»

– Брат, вели послать оружников в погоню!
– Трубить отход! – тихо произнёс Юрий Всеволодич.
Брат Ярослав и младшие братья, стоящие поодаль воево-
ды недоумённо уставились на Великого князя.
– Отступать?.. Как?.. Враг отходит, победа близка! Полкам
осталось только перейти Тунег, оружники под корень выру-
бят врага.
– Отходить! Заманивают нас! – заорал вдруг князь Юрий,
указывая на взметнувшиеся на вершине Юрьевой горы стя-
ги. – Где бегущие Ростиславичи? Они уже идут на нас! Тру-
бить отход!
И сразу же из березняка на склоне Юрьевой горы выле-
тели сотни стрел, и тотчас поредели и смешались передовые
отряды наступающих. А из невысокого леса на склоне горы
стройными рядами выступали всё новые и новые отряды
смольнян и новгородцев.

1. Стрельцы – лучники.

26

– Трубить отход! – визгливый голос князя Ярослава уже
звучал громче всех.

– Ратибор! Возьми пару сотен оружников и прикрой отход
пешцев! – князь Юрий обернулся к молодому воеводе с перевя-
занной после неудачной вчерашней схватки головой. – Почему
только прикрыть? – рассудил князь. – А если разогнать коней
и опрокинуть Ростиславичей? Тогда и Константин выйдет из
боя, недаром старший братец не спешит ввязываться в рубку.

– Всех! Всех оружников вперёд! – закричал во все горло
Юрий Всеволодич.

Владимир Рюрикович мчался перед рядами изготовив-
шихся к битве смольнян. Замысел удался – противник спу-
стился с высот Авдовой горы; если бы полки братьев Юрия
и Ярослава перешли за ручей Тунег, то судьба битвы была
бы вскоре решена. Но Мстислав опять поспешил: раньше
времени взметнул стяги, велел стрельцам пустить стрелы,
и вот уже осторожный Юрий Всеволодич велел трубить от-
ход. Сейчас бы обрушиться главными силами, а братеник
Мстислав не торопится. Владимир поспешил к новгородцам.
Подъехал. Мстислав разливался соловьём:

– Братья! Мы вступили в эту сильную землю; станем же
твёрдо, надеясь на Бога, не озираясь назад: побежав, не уй-
дёшь! Забудем, други мои, дома, жён и детей, а уж коли уми-
рать – то, кто хочет, пеший, а кто хочет – на конях!

– Брат, враг уходит! – прервал Владимир Новгородского
князя. – Стяги вперёд! Трубить к сече! Первым сотням спе-
шиться, сбросить тулупы и вперёд! Вспомните, как когда-то
отцы ваши победили врага на Колокше1, сражаясь пешими!
Проложить путь оружникам сквозь дебри!

Протяжным воем отозвались трубы смоленских и ро-
стовских полков, и вот уже передовые сотни спешившихся
смольнян и новгородцев бросились вперёд. Ростовчане Кон-
стантина только чуть сдвинулись с места, да и их супротив-
ники даже и не начинали спускаться с вершины Авдовой
горы. Владимир Рюрикович поспешил к смольнянам.

1. В 1096 году в битве на Колокше (Кулачке) новгородцы помогли князю Мстиславу, сыну
Владимира Мономаха, победить его противника Олега Святославича (Гориславича). Нов-
городцы сражались пешими.

27

Бой разгорелся. Пешцы и спешившиеся оружники смо-
ленских и новгородских полков, перейдя ручей, врубились
топорами и дубинами в растерявшихся неприятельских
ратников, смяли, и медленно двинулись к вершине Авдо-
вой горы, преследуя отступающего врага и одновременно
расчищая завалы из срубленных деревьев, преграждающие
путь конникам. «Был бы я князем Юрием, – мелькнуло в го-
лове у Владимира Рюриковича, – то бросил бы конные сот-
ни в поддержку своим бегущим пешцам, а тогда бы не толь-
ко возможно было отбить натиск смольнян и новгородцев,
но и сбросить их в ручей, ну а далее… Далее не будет».

Владимир Рюрикович как приговорил – Юрий Всеволо-
дич двинул свои могучие конные дружины супротив насту-
паюших новгородцев. Князь повернулся к воеводе Ивору
Михайловичу: пришло и нам время двинуть в сечу конных
оружников. Воевода радостно вздыбил коня, помчался было
к изготовившимся для удара конным сотням, да споткнулся
вдруг боевой конь, рухнул на землю, придавив своею тушей
седока.

– Дурной знак. Быть беде, – послышался тревожный говор
воевод, следовавших за князем. – Да и суздальские оружни-
ки на нас устремились с вершины холма. Разгонятся, сомнут
пешцев, кого не посекут, того в ручье утопят.

Князь Владимир вылетел вперёд. Не время для долгих ре-
чей – не говорун он, как братеник Мстислав, прокричал:

– Не дай Бог, други, выдать добрых наших людей! Вперёд!
И, приостановив рванувших было к своим отрядам вое-
вод и сотских, тихо произнёс:
– Сломив суздальцев, не рубить под корень, брать в полон,
а если кто и убежит, то не беда.
Вслед за смольнянами устремились вперёд новгородцы,
псковичи, киевляне юного Всеволода, даже и Константин
повёл свои полки вверх по отрогам Авдовой горы. Птицей
перелетев Тунег, оружники стрелой промчались сквозь рас-
ступившихся пешцев. И никого не задели, с удовлетворени-
ем заметил князь Владимир, не то, что мчавшиеся навстречу
оружники Юрия и Ярослава, потоптавшие с половину своих
бегущих ратников. Суздальцы приближались с дикими кри-

28

ками. Владимир выхватил меч и бросился навстречу, но кня-
зя не допустили до рубки, с возгласами «Княже, поостынь!»
его опередили молодой Ивор и Яволод с десятком оружни-
ков, первыми принявшие удар несущихся с горы всадников.
Схватились. Яростные крики, звон мечей, жалобное ржа-
ние коней. И вот уже конные дружины Ярослава отброше-
ны, рухнул один поверженный стяг, второй, неприятельские
всадники, бегущие с поля боя, смели пристроившихся было
своих пешцев…

Евпатий с досадой отбросил в сторону самострел – ну что
за радость разить врага на расстоянии! Рука потянулась к тя-
жёлому мечу, и вот уже зарублен один суздальский оружник,
второй, третий… Кто из них поразил стрелой матушку, кто
нанизал на копьё малую сестричку? Добраться бы до глав-
ного ворога – князя Ярослава, (злодея Юряту, хвала Господу,
Александр Попович накануне топором покарал) но куда там,
разве того догонишь! Евпатий схватился с молодым оружни-
ком, разрубил подставленные щит, меч, взлетел ввысь разя-
щий клинок, но поразить противника он уже не смог. При-
грезилось, что перед ним лицо матушки в тот страшный миг,
когда ей в сердце впилась беспощадная стрела – те же полные
предсмертной муки глаза…

– Господь всемогущий! Что ж я делаю! Что я, зверь беспо-
щадный? Ладно, ворога лютого зарубить, так я с радостью
своих же русичей изничтожаю! – вскричал Евпатий, опуская
меч. – Прав был воевода, тысячу раз прав!

Взгляд Великого князя Юрия растерянно метался по полю
боя: на левом крыле смольняне смяли полки брата Ярослава,
уже погнали прочь, дорвались до богатого обоза; на правом
крыле младшая братия ещё сдерживала ростовчан и пскови-
чей, а в его полки, едва успевшие изрядиться для сечи, острым
клином медленно врубались новгородцы князя Мстислава.
Отступать? Но куда? С тыла уже заходит конница смольнян,
к стольному Владимиру не прорваться. Подъехал изранен-
ный Ратибор. Юрий зло бросил:

– Что, забросал сёдлами? Сейчас погонят и нас, окружат и…

29

– К Юрьеву прорываться надо. – Ратибор указал на раз-
рыв, образовавшийся между смольнянами и новгородцами.
– Смоленский князь полки твоего брата Ярослава с горы
почти сбросил, уже с десяток стягов захватил, а новгородцы
мешкают, их князь всегда любит чужими руками воевать.
Если вдоль ручья меж холмов, то и прорвёмся с уцелевшими
оружниками.

– А пешцы, бросить их? Позор-то какой! А младшая бра-
тия?

– К Ростиславичам на суд захотел, княже? Если они твои
жалованные грамоты найдут, где ты Смоленск, Киев, Ростов
и всю Русь делил, то недолог суд будет. Ну а пеших ратников
Господь всемогущий от смерти избавит, бегают они хорошо,
авось и спасутся. А братьев меньших брат твой Константин
в обиду не даст. Вот если братца твоего князя Ярослава за-
хватят, то…

– Не поймать им Ярослава, как его оружников одолели,
то он впереди всех поскочил к своему Переяславлю.

…Взмётнулся вражеский меч, одним движением щита
Александр Попович отразил удар знатного оружника, в ответ
обрушился булавою вполсилы, ошеломил, поверг на землю.
Огляделся. Его товарищи Тимофей Золотой пояс, Нефедий
Дикун, Добрыня Рязанич и молодой Евпатий прорывались
сквозь строй суздальских оружников. Рубились знатно, но,
присмотревшись, можно было заметить, что и они старались
не поразить противника насмерть, а оглушить, выбить из сед-
ла, обезоружить. Вглядевшись вдаль, воевода с удовлетворе-
нием увидел, как, прекратив преследование разбитых полков
Ярослава, смольняне вместо резни занялись разграблением
богатого обоза. А вот новгородцы своего противника не ща-
дили, в полон не брали, рубили всех, и более всех князь их
Мстислав. Понятно, злы они на князя Ярослава, допёк он их,
голодом морил Новгород, сколько новгородцев по порубам1
сгноил. Но разошлись они не в честном бою, а тогда, когда
погнали вслед сбегающих с поля боя оружников князя Юрия;
особливо, когда дорвались до разбегавшихся во все стороны

1. Поруб – тюрьма.

30

пешцев, вернее до простых суздальских мужиков, тысяча-
ми согнанных на братоубийственную войну. Не остановишь
бойню, так и не останется землепашцев в Суздальской земле!

…Замах!.. Удар!.. Предсмертный крик. Ещё удар, и рух-
нул с коня воевода Ратибор с разрубленной головой – не за-
щитил золоченый шелом. Тяжёл боевой топор в руке князя
Мстислава Мстиславича! Разбежались с княжеского пути и
суздальские оружники, и конные бродники, – ничего, и пеш-
цы сойдут. Удар, ещё удар, ещё!.. Как на охоте, даже веселее.
Шеломы колются, как глиняные горшки, кровь льётся ручья-
ми. Кто супротив Новгородского князя? Любит князь Мстис-
лав кровавую сечу, не избегает единоборств. Конечно, слав-
но поразить немца, литовца иль половца, но на худой конец
и свой, русич, подойдёт! Эх, не вовремя поворотил прочь
коня воевода бродников Плоскиня, рубануть бы изменника,
заслужил! Позапрошлым летом совместно в поход против
Литвы хаживал, а ныне уже князю Юрию служит!

Оглянулся: новгородцы – молодцы колют, рубят, в по-
лон не берут. «Сейчас вот того бегущего смерда зарублю».
Пришпорил коня, взметнулся ввысь топор… и от страшного
удара вылетел из руки, повис в петле. Нашла сила на силу!
Князь Мстислав едва успел прикрыться щитом от удара меча,
подоспевший мечник1 загородил от второго удара. Вглядел-
ся в нападавшего – с удивлением узнал ростовского воеводу
Александра, со странным прозвищем – не то Золотой пояс,
не то Попович. Подскочившие оружники заслонили князя.
Мстислав сбросил мечнику шелом, завопил на ростовчанина:

– Воевода, ты что, совсем ополоумел?! Не узнаёшь меня?!
На князя руку поднять посмел?!

– А что ты сам творишь, княже?! Кого в капусту рубишь?!
Своих, русичей?! – прокричал в ответ Александр Попович. –
Забыл, как супротив и латинян, и половцев совместно с суз-
дальцами в походы ходил?! Жён вдовишь, детей сиротишь?!
Негоже так поступать, княже!

– Да я тебя!.. – но не смог поднять свой топор Мстислав.
Будто стальные клещи вцепились в княжескую руку, остано-

1. Мечник – здесь оруженосец

31

вили. Повернувшись, Мстислав узнал своего сотского Иван-
ка Прибышкина, удержавшего замах князя, услышал его спо-
койные слова:

– Не гневайся, княже, прав воевода. Мы на войне,
а не на резне.

– Угомонись, княже! – прозвучал твердый голос прибли-
зившегося воеводы Яруна. – Враг повержен. Не княжье это
дело – на мужиков охоту затевать, пусть бегут – кто же будет
нашему другу князю Константину землю пахать?

– Да что ты о смердах печешься? Бабы новых мужиков на-
рожают, такова их доля! – скривился Мстислав Мстиславич.

Ярун ухватился за руку воеводы Александра, потянувше-
гося за своим мечом, с трудом удержал.

– А где мой любезный зять Ярослав? – князь Мстислав зло
обратился к Яруну. – Не догнал?

– Догонишь его, как же! – рассмеялся в ответ воевода. –
Сам же ему на свадьбу пяток лучших скакунов подарил. Не-
бось, он их всех и загонит, пока до своего Переяславля дом-
чит.

– Сбросил наш зятёк и шелом, и бронь, и щит, и меч, в од-
ном исподнем ускакал, – добавил подъехавший Псковский
князь Владимир Мстиславич. – Брат, посмотри, какой я тебе
подарок раздобыл.

Из подъехавшего повоза с воплями выскочила и упа-
ла в ноги князю Мстиславу его дочь Феодосия, жена князя
Ярослава:

– Отец, прости, помилуй моего ненаглядного Ярославуш-
ку, люблю я его, жить без него не могу!

Мстислав Мстиславич с тоской посмотрел на дочь, схва-
тился руками за седую голову, только и вымолвил:

– Ой, баба-дура!
***

Темнело. Из наползших с полночной стороны тёмных туч
хлынул холодный весенний дождь. На том самом месте, где
ещё утром гордо реял вздыбленный лев князя Юрия Всево-

32

лодича, стяговник1 водрузил стяг со смоленским леопардом.
Владимир Рюрикович поднял ковш, доверху наполненный
густым, источающим аромат луговых трав мёдом, оглядел
стоящих вокруг князей-соратников, провозгласил здравицу
в их честь и с удовольствием наполовину опорожнил ковш.
«Если бы видел мой великий отец, князь Рюрик Ростиславич,
как низверглась мощь сыновей Всеволода Большое гнездо!..
Волею Ростиславичей садится на великокняжеский стол
князь Константин, спасаются бегством его гордые братья.
Если бы погнались за ними, никто не ушёл бы, но сколько
можно кровь русичей проливать?.. Так почему не ликует
сердце от радости? Не слишком ли великую цену мы запла-
тили, сколько крови пролилось? – князь Владимир взглянул
на зашедшегося в судорожном кашле Константина Всеволо-
дича. – Хворь гложет преданного союзника. Впрочем, а по-
чему преданного? Сколько же смоленских ратников пали
в кровавой рубке на отрогах Авдовой горы? А князь Кон-
стантин сохранил свои дружины, но сколь долго послужат
ему верные ратники? Чую, не жилец новый повелитель Суз-
дальской земли. Сохранят ли его малолетние сыновья отцову
власть? Нет, не удержаться им на великокняжеском столе».
Князь Владимир повернулся к братенику Мстиславу, грустно
улыбнулся, видя, как нежно воркует с отцом его старшень-
кая дочь Феодосия. Это сейчас князь Мстислав клянётся, что
не вернёт Ярославу жену – вернёт, да и земель новых пода-
рит – уговорит отца хитрая дочь, уговорит…

Слуга разлил по опустевшим ковшам мёд. Выпили за
завтрашний поход на стольный Владимир, за вокняжение
Великого князя Константина. Князь Мстислав призвал к гря-
дущему очередному походу на Галич, просил всех присоеди-
ниться, обещал славу и богатую добычу. Стоило Владимиру
Рюриковичу напомнить о непокорных галичских боярах,
даже вспомнил о трёх братьях-князьях, из Ольговичей, прав-
да, повешенных боярами без суда, заикнуться о защите но-
вых границ Смоленского княжества – Полоцкой земли, как
подняли на смех, говоря, что непокорных бояр усмирим, сме-
ялись, что какие из литвинов вояки, куда крыжовникам2-ла-

1. Стяговник – знаменосец.
2. Крыжовник – крестоносец (от слова «крыж» – крест).

33

тинянам угрожать земле Русской. Смоленский князь с доса-
ды только рукой махнул. Правда, Псковский князь Владимир
Мстиславич подсобить обещал, но сам-то выдал дочь за брата
латинского епископа, тот ещё помощник!..

Уже расходились, когда Владимир Рюрикович как бы в шут-
ку спросил князя Константина, кто из сыновей унаследует его
великое княжение. И ответ Константина почти не удивил:

– Конечно, мой брат Юрий, а кто же ещё? А потом стар-
ший из моих сыновей.

Не знал ещё Великий Владимирский князь Константин,
что не пройдёт и двух лет, как он, умирающий от смертель-
ной болезни, будет умолять своего обиженного брата Юрия
сохранить за его малолетними сыновьями Ростовское кня-
жение. И тот сохранит, но только ценою отказа Константино-
ва потомства от Великого Владимирского княжения, на веки
вечные…

Евпатий и Добрыня медленно объезжали кровавое поле
Липицкой битвы. Как не пытались храбры сохранить побо-
лее жизней противоборствующих ратников, всё равно сот-
нями, если не тысячами сжатыми снопами лежали повсюду
тела павших.

– Ну что, сынок, справил кровавую тризну по своей ма-
тушке? – спросил юношу Добрыня.

Евпатий понурил голову.
– Хвала Господу, хоть вовремя опамятовался, уразумел,
что негоже кровь людскую как воду проливать… – Добрыня
помолчал, потом призадумался, печально произнёс: – Я-то
тебя хаю, а сам!.. Когда Великий князь Рюрик кровью залил
стольный Киев, твоего батюшку союзник-половец стрелой
в спину поразил, я с горя так разбушевался, что с дюжину
половцев в капусту изрубил. Едва Александр Попович, тогда
ещё сотский, меч из моих рук выбил, а меня ударом кулака
по бестолковой голове образумил.
– То половцев, дядя, а здесь-то свои, русичи.
– А ты не знал, что твой дед Чурила свою супружницу,
твою бабку, из половецкой кибитки в избу из похода привёз?

34

И у Мстислава Удатного первая благоверная была дочкой по-
ловецкого хана Котяна.

– Чудны дела твои, Господи! – перекрестился Евпатий, по-
том, улыбаясь, но так чтобы не увидел Добрыня, спросил: –
А не пойти ли мне, дяденька, в монастырь, грехи замаливать?

– Я тебе пойду! – отпустил Добрыня братеничу крепкий
подзатыльник. – Воевода Александр просил передать, что
бёрет тебя в свою дружину.

– За то, что с полдюжины людских душ загубил?
– Да нет, за то, что вовремя одумался, не залютовал сдуру,
не одну дюжину, если не более человек от смерти неминуемой
уберёг, пощадил бегущего, не разил в спину. А грех за проли-
тую кровь на князях наших лежит, что миром договориться
не сумели или не захотели, войной свои раздоры разрешить
вздумали. На одних, правда, поменее, как на Владимире Рю-
риковиче или Мстиславе Романовиче, а вот на других побо-
лее: Мстиславу Удатному или супротивнику нашему Ярос-
лаву Всеволодичу ещё долго после смерти пролитая реками
кровь аукаться будет.
И записал летописец: «Князь Юрий прискакал во Вла-
димир на следующий день к полудню на четвёртом коне,
загнав трёх коней, в одной сорочке, даже подседельник по-
терял. И даровали ему мир. Константин сел во Владимире,
а Юрию достался Городец Радилов...
Ярослав тоже прискакал в Переяславль один, на пятом
коне, четырёх загнав. Константин же рассудил Мстис-
лава с Ярославом, зятем его, и они заключили мир (про-
стя Ярославу и сотни загубленных по возвращению с поле
битвы смольнян и новгородцев). Но Мстислав не пустил
к Ярославу своей дочери.
И простояв всю ночь, князья разошлись в разные сто-
роны: Константин к Владимиру, а Мстислав к Новгороду,
Владимир к Смоленску, а другой Владимир к Пскову, побе-
див сильные полки и добыв себе честь и славу.
Константин был великим князем два года и затем от-
дал престол брату Юрию, детям отдал Ростов и Ярослав-
ль, а сам скончался».

35

А после заключения мира собрались на старом городище
уцелевшие в Липицком побоище храбры. Сотский Ларион
из Киева в очередной раз начал с того, что если они будут
служить князьям в разных княжествах, то они поневоле пе-
ребьют друг друга, поскольку между князьями на Руси посто-
янные раздоры и частые сражения, но добавил, что Великий
Киевский князь Мстислав Романович целует им крест – коль
они будут служить ему в матери всех городов Киеве, то не бу-
дут они воевать меж собою, и не допустит он крамолы меж
князей. И били челом Великому князю Александр Попович,
Тимофей Золотой пояс, Тороп, Добрыня Рязанич с Евпатием
Коловратом, Григорий Видмол, Ивор Иворович, Иван При-
бышкин, Дмитр Псковитянин, Фома, Самсон Владимирец,
всего семьдесят богатырей. Возвернулись храбры в стольный
Киев. И Мстислав Романович очень гордился и хвалился ими.

Исады близ Рязани
в лето 6726 (1218 год)

20 июля
– Приходи служить ко мне в Рязань, друг Евпатий, да
и дядьку своего Добрыню с другими храбрами-рязанцами
с собой приводи, – так молодой князь Юрий Ингоревич1 за-
зывал храбра Евпатия Коловрата к себе на службу. – Негоже
выходцам из Рязанской земли только стольному Киеву слу-
жить, пора в родной город возвращаться, дворами да жёнами
обзавестись.
Евпатий только улыбался в ответ. Ему, конечно, мечталось
возвернуться в Рязань, но как оставить своих верных дру-
зей в Киеве? Да и ехал он не к тёще на блины, а сопровождал
с сотней оружников киевского воеводу Ивана Дмитриевича.
И не куда-нибудь, а на примирительный поряд рязанских
князей в усадьбе одного из рязанских князей – Глеба Вла-

1. По мнению ряда историков, отчество рязанского князя Юрия и его братьев Ингваря
и Романа было – Игоревич.

36

димировича, зятя Смоленского князя Давида Ростиславича,
а располагалась та усадьба близ села Исады. Уже с десяток
лет грызлись за власть в Рязанском княжестве различные
ветви рязанских князей, много бед принесли своей земле. Но
вот Великий Киевский князь Мстислав Романович, наконец,
уговорил сродственника Глеба Владимировича помириться
со своею уцелевшей братией, уладить все споры о волостях,
на двадцатое июля назначили встречу.

Небольшой отряд спешил, но всё равно опаздывал – задер-
жались из-за болезни старшие братья князя Юрия – Ингварь
и Роман Ингоревичи, два дня их ждали, но Иван Дмитриевич
решил не дожидаться выздоравливающих. После короткого
ночного сна путники встали с первыми лучами солнца, слегка
подкрепившись, двинулись в путь, но поспеть вовремя им всё
равно не получилось. Только въехали в густой сосновый бор,
за которым вдоль извилистого берега Оки оставалось с пол-
дня пути до Исад, как из-за молодой сосновой поросли по-
слышались крики, стоны, конское ржание. Евпатий вопроси-
тельно взглянул на воеводу, тот согласно кивнул, и вот храбр
уже с тремя оружниками выезжает на опушку леса и видит –
пяток половцев копошится возле купеческого повоза. Трое
окровавленных русичей, купец да охрана, лежат безжизнен-
ными на земле, трое половцев копаются в купеческом до-
бре, двое кого-то вяжут, судя по крикам – девушку. Евпатий
дважды выстрелил из самострела, его спутники выпустили
по стреле, и вот уже все грабители бездыханными легли возле
своих жертв. Пленницу развязали, она сквозь рыдания пове-
дала, что её зовут Забава, падчерица она купца Прокопия, что
ехала с отчимом на торг близ Исад, да на половцев они напо-
ролись. Прокопия с помощниками из засады стрелами пора-
зили, а если бы не её избавители, то… Забава тут глянула на
Евпатия, и тот утонул в её бездонных зелёных очах.

– Что-то половцы озоруют, аж в двух шагах от Рязани, –
озабоченно молвил подъехавший воевода Иван Дмитриевич,
и, повернувшись к Евпатию, не то спросил, не то повелел, –
а не одеть ли нам брони?

Никто не возражал, только князь Юрий засмеялся – чего
ему у себя дома бояться? Тела убиенных положили в повоз,

37

туда же последовали и собранные тюки товаров, и оружие
половцев. На повоз хотели посадить и Забаву, но девушка
вскочила на половецкого коня и поехала рядом с Евпатием.
Тела степных разбойников и не мыслили предать земле –
сбросили в близлежащий овраг – будет волкам пожива.

– Совсем опаздываем, без нас все волости поделят, – оза-
боченно молвил князь Юрий Ингоревич. – А что в бронях
приедете, то на смех подымут, кого нам на родной земле опа-
саться? Не одену я доспеха.

Никто из путников ещё не знал, что если бы не задержка
из-за короткой стычки с половцами, да не одетые брони, то не
дожить им не то что до завтрашнего утра, а до вечера. Никто
из них ещё не знал, что печально известный рязанский князь
Глеб Владимирович и брат его Константин решили захватить
верховную власть в Рязанском княжестве. А с многочислен-
ными братьями-князьями решили разобраться так: «Если
перебьём всех, то захватим всю власть» – не раздел волостей,
а смерть ждала рязанских князей в Исадах…

Путь продолжили не спеша, прикрываясь щитами, да бро-
сая окрест настороженные взоры. Оружники всё подсмеива-
лись над Евпатием, говорили, что коль дивчину он от погибе-
ли избавил, то теперь и жениться должен.

– Ты Забавушку от недругов защитил, значит, отвечаешь
за неё, и в жёны взять должен, – не то в шутку, не то в серьез
о том же заговорил Юрий Ингоревич, – девица осиротела,
кому как не её спасителю о ее доле озаботиться. А я и богатое
приданое за ней дам, справные хоромы воздвигнуть подсо-
блю.

Евпатий только краснел и отворачивал взор от Забавы.
Куда ему жениться, ни кола, ни двора, только верный конь
да острый меч, и отговариваться от насмешников не впер-
вой приходилось, да всё чаше кулаками, но сегодня язык
как будто пристал к нёбу – не приведи хоть словом обидеть
взаправду приглянувшуюся девушку. Попробовал отгово-
риться, что такой девице-красе богатый купец иль боярин
в супруги надобен, но в ответ твёрдо прозвучал дрожащий
девичий голос, что как траур по отчиму пройдёт, так она

38

сразу согласна и свадебку сыграть. Тут все сразу и замолча-
ли. Иван Дмитриевич глядя на Евпатия, тихо и задумчиво
вымолвил:

– Вот мы нашего храбра и сосватали, Добрыню Рязанича
посажённым отцом сделаем.

– А свадебку в моей усадьбе под Рязанью осенью сыгра-
ем, – подытожил князь Юрий Ингоревич.

Тут Иван Дмитриевич расхохотался:
– Нет, княже, нет – в Киеве свадьбу сыграем, нечего чужих
сотских сманивать, своих взращивать надо.
– Да я-то из-под Рязани, – вмешался в разговор Евпатий, –
и не сотский я ещё…
– А кому князь Мстислав Романович сотню повести дове-
рил? – рассмеялся Иван Дмитриевич. – Молчи, друг Евпатий,
молчи.
О времени и месте свадьбы договориться не успели – не-
широкая лесная дорога вывела из лесной чащи на кромку
леса, и за лугом завиднелись резные терема усадьбы Иса-
ды, да раскинувшиеся вокруг шатры рязанских князей. Всё
облегчённо вздохнули – слава Господу, благополучно до-
брались. Радостно запели трубы в стане князя Глеба Влади-
мировича, издали было видно, как вступили собравшиеся
рязанские князья со своими боярами да ближними слугами
в раскинувшийся на вершине холма просторный шатёр кня-
зя Глеба.
– Опоздали, досадно как, – чуть не плача произнёс князь
Юрий Ингоревич.
– Да не опоздали мы, – произнёс Иван Дмитриевич, с улыб-
кой глядя на юного князя, едва не плачущего от обиды. – По-
слы Великого Киевского князя не запаздывают. И волости
на тебя и твоих старших братьев честно поделят, не обидят.
– Что-то много ратников вооружённых в стане появилось,
не к добру, ведь на снем князья собрались, а не на битву, –
вглядываясь в сторону Исад, озабоченно произнёс Евпатий,
и, повернувшись к оружникам, негромко повелел: – Брони
не снимать, быть наготове.

39

– Пуганая ворона и куста боится, – начал было князь
Юрий Ингоревич, но, увидев, как рука киевского воеводы
потянулась к мечу, растерянно замолчал.

– Ой, мамонька, половцы на нас скачут! – оглянувшись,
растерянно выговорила Забава, приблизившись к Евпатию.
Посмотревши в сторону Исад, заголосила: – Смотрите, что
у шатра творится! Спаси нас, Пресвятая Богородица!

Все увидели, как из полога возле шатра выскочили не-
сколько десятков вооружённых людей и устремились вов-
нутрь. Сразу послышались крики и стоны. Резня закипела
и вокруг шатров приехавших на встречу князей.

– Съездили за волостями, унести бы ноги, – потерянно
вымолвил Юрий Ингоревич, судорожными движениями на-
тягивая на себя золочёную бронь.

– Не боись, княже, отобьемся, не пришёл ещё наш час, –
успокоил его Евпатий, потом повернувшись к Забаве, произ-
нёс, улыбаясь: – Даю зарок, коли выживем, сыграем честну
свадебку!

Девушка чуть слышно ответила:
– Только выживи, уцелей.
Приблизившиеся половцы застыли на расстояния полу-
тора перестрелов – вид сотни изготовившихся к битве оруж-
ников, да ещё под стягом Великого Киевского князя, мигом
остудил пыл степняков. Беспощадной рубке они предпочли
разграбление повозов порубленных рязанских князей.
Так рязанский князь Глеб Владимирович и брат его Кон-
стантин «уладили» спор о волостях, предали смерти даже
своего родного брата Изяслава и пять двоюродных – Кир
Михаила Всеволоди-ча, Мстислава и Ростислава Святосла-
вичей, Романа и Глеба Игоревичей. Так записал позже лето-
писец: «Так скончались благочестивые рязанские князья
месяца июля, в двадцатый день на святого пророка Илью,
и восприняли со своею дружиною венцы царствия небесно-
го от Господа Бога, ..., так окаянный Глеб и брат его Кон-
стантин приготовили им царствие небесное, а себе со сво-
ими советниками – муку вечную».

40

Звуки бойни в исадских шатрах стихли, и вот уже отряд
воеводы Ивана Дмитриевича со всех сторон окружён полов-
цами и разгоряченными резней слугами князя Глеба Влади-
мировича. Появились и сами братья – Глеб и Константин,
о чём-то поговорили, нервно размахивая руками, но напасть
немедленно не решились.

Князь Юрий Ингоревич растерянно поглядел на Ивана
Дмитриевича, потом на Евпатия, и, запинаясь, попросил:

– Не выдавайте, зарежут меня, как некогда окаянный Свя-
тополк невинных князей Бориса и Глеба…

– Да ты, что, княже, от страха совсем ополоумел? – прер-
вал его Евпатий. – Совместно приехали, вместе и возвернём-
ся. Или все сообща ляжем.

– Да ты что! Хватит князюшку пужать, позеленел со стра-
ху совсем, молод ведь князь, усы ещё не выросли, – вмеша-
лась Забава. – У меня с Евпатием свадьба на осень назначена,
нам помирать никак нельзя! Дайте мне лук со стрелами!

– Ну, сотский, твоя невеста разбушевалась! – рассмеял-
ся Иван Дмитриевич, потом приблизившись к храбру, тихо
произнёс: – Дурак будешь, коль не женишься…

Тут послышался вопль князя Глеба Владимировича:
– Бей, руби недругов, кто голову князя Юрий принесёт –
тому сотню гривен пожалую! Две сотни! Три!
Половцы и княжеские слуги ринулись, было, на киевских
оружников, но без запала – одно дело безоружных резать,
иное – схватиться с испытанными во многих битвах ратни-
ками в бронях и при оружии.
– Трусы, за что я вас кормлю! Вперёд! В полон не брать! –
зашёлся в крике князь Глеб, устремляясь вперёд.
Евпатий выстрелил, и если бы князь Глеб не успел взды-
бить коня, то самострельный болт пронзил бы не конскую
шею, а грудь самого князя.
Князя Глеба извлекли из-под бившегося в конвульсиях
коня, прикрыли щитами.
– Жаль, коня безвинного загубил, – с досадой выгово-
рил Евпатий, изготавливая самострел для следующего
выстрела, – ну сейчас уж не промахнусь. Сам знаешь, что
если б тогда князь Глеб не возмутил из-за своей корысти

41

рязанцев, то, может статься, были бы живы мои матушка
с сестричкой…

– Не спеши, друг Евпатий, не спеши, – остановил его во-
евода. – Сегодня нам не покарать кровавого убийцу, князя
Юрия спасать надо. Но братоубийце не уйти от Божьего суда.
Считаю, что не дерзнет Глеб Владимирович навлекать на себя
гнев Великого Киевского князя из-за головы только одного
Юрия Ингоревича.

– Прав ты воевода, ой как прав, – рассмеялся Евпатий. –
Если б с нами ещё и Юрьевы братья Ингварь с Романом были,
то и полтыщи наших ратников их не спасли.

Князья-братоубийцы Глеб и Константин посовещались и,
решив, что головы одного только князя Юрия Ингоревича
всё же маловато для войны с Киевом, направились к своим
шатрам. Половцы выпустили с десяток стрел, потом рассту-
пились, пропуская киевлян. Маленький отряд устремился
прочь. Вскоре пришедший в себя князь Юрий Ингоревич
вновь повторил своё приглашение сыграть свадьбу в своём
тереме под Рязанью, пообещал приданого. Всё рассмеялись.
Забава поблагодарила за приданое, посмотрела на Евпатия.
Тот ответил князю:

– Благодарю тебя, княже, но что-то места под Рязанью
не очень-то гостеприимные, мы уж лучше в Киеве свадьбу
сыграем, ты уж к нам с братьями приезжай!

– И приедем, но сперва только окаянных братоубийц по-
караем.

Не прошло и года, как князья Глеб и Константин Владими-
ровичи были разгромлены полками братьев Юрия, Ингваря
и Романа Ингоревичей и бежали к половцам. Князь Глеб со
слов летописца: «обезумел и там скончался», а с его братом,
князем Константином, Евпатия и Забаву ждала встреча через
двадцать лет.

42

Глава вторая
Калка

в лето 6731 (1223 год)

15 июня
Восьмой день шли объединённые русские и половецкие
полки по безлюдной дикой степи, преследуя отступающего
врага. Почти вся Русь отозвалась на призыв половецкого хана
Котяна выступить против неведомого супротивника – татар,
наголову разгромивших половцев: «Сегодня нашу землю
отобрали татары, а вашу завтра придут и возьмут, и поэто-
му помогите нам». Старый хан Котян подкрепил свою прось-
бу дарами богатыми: и конями, и верблюдами, и буйволами,
и невольницами. Убедил князь Мстислав Галичский поддер-
жать своего тестя, говоря так: «Поддержим половцев, если мы
им не поможем, то перейдут они на сторону татар, и нам хуже
будет от них». Велико, огромно было русское войско: киевские
и смоленские полки, галичане и туровцы, черниговцы и севе-
ряне, владимирцы и подунайцы, чёрные клубоки и половцы.
Да только единства в нём не было. Да и не пришли дружины
от братьев Всеволодичей, Юрия и Ярослава, затаивших обиду
после Липицкого побоища, и рязанские князья задержались.
Достигли берега Калки1, разбили станы, навели мосты,
и пригласил Великий Киевский князь Мстислав Романович
всех князей на великий пир в свой шатёр.

1. Автор разделяет мнение ряда учёных, что битве на реке Калке была 16 июня 1223 года.

43

– Вина, принести ещё вина! – громовой глас Великого Ки-
евского князя прокатился по просторному шатру. – Пока
я сижу в Киеве – по эту сторону Яика1, Понтийского моря2
и реки Дуная – татарской сабле не махать! Вспомним о нашей
недавней великой Галичской победе!

– Слава князю! Слава величайшему князю! – ответом раз-
лилось по шатру, радостными возгласами откликнулось от
многочисленных столов, наскоро сооружённых вокруг вели-
кокняжеской ставки.

Пировали все – и убелённые сединами воеводы, и охра-
нявшие киевского князя отважные храбры, и молодые дру-
жинники, и безусые ратники.

Смоленский князь Владимир Рюрикович в очередной
раз пригубил свой кубок. От воспоминаний о Галичской
битве сразу заныли старые раны: незажившая и всё ещё
кровоточащая глубокая отметина в боку от угорского ко-
пья и две раны от острых ляшских стрел. Великая и страш-
ная была сеча! Почти вся Русская земля выступила на при-
зыв о помощи от галичан. Как можно было терпеть великое
утеснение в вере от угров – угорский королевич Коломан
преступил клятвенное обещание не порицать православ-
ную веру, церкви соборные в латинские не обращать, свя-
щенников не изгонять, галичан не принуждать к вере па-
пежской3. Мало того, многих бояр и купцов богатых за
веру православную замучили, имения ограбили, а иных и
умертвили. Собрал Великий Киевский князь снем в Кие-
ве, многие князья прибыли. И, по довольном рассуждении,
согласились идти на Галич. Сила собралась великая: киев-
ские и смоленские полки, переяславльские и черниговские,
туровские и луцкие, и половцев наняли. Всего семнадцать
князей собралось… Князь Владимир скривился: лучше бы
шестнадцать князей было, без Даниила Романовича, сына
отцова обидчика. Если бы жадный зятёк Удатного князь
Даниил не погнался за несколькими чужими крепостица-

1. Яик – сейчас река Урал.
2. Понтийское море – Чёрное море.
3. Папежской – папской, латинской.

44

ми и тем не обидел ляшского короля Лешка1, братеника (по
матери) Мстислава Мстиславича, то силы супротивников
не удвоились, а ляхи союзными оказались. Выступили рус-
ские князья порознь, встретились в городишке Пересоп-
нице, неподалёку от Галича, придя на реку Сыреть, смели
сторожи угорские, изгоном взяли городок Теребовль, по-
слали Мстислава Удатного помешать соединению угорских
и ляшских полков, но тому не удалось. Ожидали русичей
Коломановы полки на высоких холмах, венгры и ляхи сто-
яли в бронях, сверкающих, как лёд. Киевский князь расста-
вил русские полки: по праву руку Мстислав Черниговский,
по леву руку Мстислав Удатный, а чело из киевлян передо-
вым полком – смольнянами прикрыл. Владимира Рюрико-
вича для переговоров к Коломану направил. До королевича
Смоленского князя не допустили, а вот с угорским воево-
дой Фильнием разговор был. Горд, заносчив был воевода,
до сих пор та встреча перед глазами стоит.

– Нужна ли нам кровавая сеча, воевода? – обратился тог-
да князь Владимир к Фильнию – Не лучше ли вам отступить
и вернуть Руси её исконную вотчину – древний Галич?

– Не смеши меня, княже! Куда вам, русичам, супротив
моих полков – как огромный камень обрушатся мои витязи
в сверкающих бронях на ваши рати, и как глиняные горшки,
одним ударом разобьют их! Острый меч, борзый конь и вся
Русь у моих ног!

– Многие так говаривали, да где сейчас их могилы?
– Много слов говоришь, княже, неужто страшишься сечи?
А где мой недруг – Мстислав Мстиславич, покусившийся
на новые угорские земли? Ждёт его встреча с бывшим дру-
гом – ляшским королём Лешком, только ляхи ныне выступи-
ли супротив Руси. И вместе с моими полками ждут вас на вы-
соких холмах за болотом!
– Ты прав, спесивый Фильний, только справедливый меч
решит, кому владеть Галичем. Прощай.

1. Лешек Белый – сын польского князя Казимира Справедливого и княжны Елены, дочери
Великого Киевского и Смоленского князя Ростислава Мстиславича, деда Мстислава Удатно-
го. Сам Лешек был женат на русской княжне Гремиславе Ингваревне.

45

И разъехались. Владимир Рюрикович поспешил к рус-
ским полкам, разбившим стан за болотом, угорский воевода
направился к выстроившимся на вершине холма угорским
и ляшским дружинам.

Грянула великая битва. Страшен был удар угорских оруж-
ников, по смольнянам пришёлся, до киевских полков от-
теснил. Пресвятая Богородица, Царица Небесная, сколько
же лучших ратников полегло! А киевлян, что – менее? Даже
Мстислав Романович был угорским копьём ранен, а меньшой
брат его Игорь пал в смертельной рубке. Ляхи сокрушили
полки Мстислава Удатного, правда, его там не оказалось, бра-
та своего Ростислава за себя оставил, а сам поспешил назад,
к засадным половцам, для решающего удара время выгады-
вая. И дождался: стоило приняться киевлянам со смольня-
нами угров одолевать (да и Мстислав Черниговский галичан
потеснил), как Мстислав Удатный с половцами окольными
оврагами ляхам в спину ударил, большой червлёный стяг
с польским орлом захватил. Но не поверг, а держал подня-
тым, беспощадно рубя возвращающихся к своему знамени
ляшских оружников. «Без чести так воевать,» – презрительно
подумал Смоленский князь о братенике Мстиславе Мстис-
лавиче. Иное дело храбры. Жаль, конечно, что все русские
великие воители только Киевскому князю после Липицкой
битвы служить порешили, но ведь если бы не они, то кто бы
сокрушил бы досель непобедимых Фильниевых оружников?
А молодой Евпатий Коловрат – так тот и самого Фильния
в полон захватил.

Не уразуметь, откуда у угров вдруг взялись оружники
в шеломах латинских, в белых плащах с чёрными крыжами1,
носимыми поверх доспехов? Божьи дворяне, говорят, а как
по половцам ударили, то скольких порубили! А Мстислав
Удатный со своей дружиной от боя с крыжовниками укло-
нился, и с половцами к обозам угорским устремился. А мог
бы и не дать никому из недругов уйти с поля боя, всеми си-
лами по достойному неприятелю ударить, да вырубить под

1. Чёрный крест на белом поле – герб Тевтонского ордена. Во времена Галичской битвы
Тевтонский орден пытался обосноваться на территории Венгрии, не исключено участие его
отрядов в походах Венгерского короля.

46

корень. Ан, нет, поспешил обозы грабить и дал отступить
крыжовникам, дай бог не скрестим мечи более1.

– А где братеник мой Мстислав Мстиславич? Почему нет
среди нас? – громовой рык Мстислава Романовича прервал
воспоминания князя Владимира. – Почему не вижу и Мстис-
лава Черниговского?

Князь Владимир оглянулся. Как это он не придал значе-
ния, что не все князья собрались? Подумалось, что задержа-
лись в своих станах, вот-вот подойдут. Сидящий чуть поо-
даль от Киевского князя Александр Попович приподнялся и
стремительно вышел из шатра. Воеводу не пришлось долго
ждать.

– Великий княже, князь Галичский Мстислав со своим
зятем Даниилом ещё ранним утром: как увидели передовые
татарские полки на холмах за рекой, так перешли на другой
берег по наведённым поверх лодий мостам и устремились в
погоню за отступающими неприятелями, – молвил возвер-
нувшийся вскоре Александр. – Половцы с воеводой Яруном
поспешили за ними. Мстислав Черниговский тоже на том бе-
регу, и следует за ними.

– За добычей поспешили! Мало добра у татар отбили! –
печально произнёс раздосадованный Киевский князь. – Ой,
жаден, стал Мстислав Галичский, да и младшие князья во
главе с зятьком Удатного Даниилом ему подпевают.

– Своеволен стал братеник Мстислав, уже властелином
Руси себя мнит, – бросил Владимир Рюрикович. – Почто
Мстислав Романович, татарских послов позволил без вины
казнить, разве так у нас заведено?

– Да ссориться не хотелось, ведь в единстве наша сила…
– В единстве? Да не считая моих смольнян с туровцами,
лишь твои зятья Андрей Вяземский и Андрей Дубовицкий
под дуду Удатного не пляшут!
– Допёк меня твой сынок Андрей, всё стыдит, что в Вязьму
без добычи и полону вернётся!

1. Через двадцать лет после Галичской битвы внук Мстислава Удатного Александр Ярос-
лавич, прозванный к тому времени Храбрым (прозвище Невский появится гораздо поз-
же), встретится на льду Чудского озера с рыцарями Тевтонского ордена. Если бы Мстислав
Мстиславич не дал бы отступить тогда тевтонским рыцарям… но история не знает сосла-
гательного наклонения.

47

– Да не добычу делить надо! Посылаю я воеводу Ивана
Дмитриевича к Мстиславу Галичскому с повелением вер-
нуться немедленно, негоже перед грядущей битвой силы раз-
делять!

– Воевода Александр, пошли и Евпатия Коловрата с полу-
сотней оружников сопроводить воеводу! – повелел Мстислав
Романович, и, повернувшись к собравшимся вокруг киев-
ским воеводам, распорядился: – Перенести стан на тот берег
Калки, на вон те высокие холмы.

– Брат, стемнеет скоро, отложи переправу до утра, – тихо
обратился князь Владимир к Киевскому князю. – Не приведи
Господь, ударят татары ночью…

Мстислав Романович только отмахнулся:
– Татар бояться – в поле не ходить!

16 июня
Сотский Евпатий подрёмывал в седле, вспоминая не
столь давнюю свадьбу со спасённой им Забавой, сыгранную
в стольном Киеве. Хотелось отпраздновать в узком кругу, с
одними храбрами да их жёнами, но не вышло. Почтил свадь-
бу и сам Великий князь Мстислав Романович, щедро одарил,
приехал из Рязани возмужавщий Юрий Ингоревич. Евпатий
только печально подумал, что мало времени довелось про-
вести со своей любимой супругою: то один поход на Галич,
то второй, а теперь против неведомых татар идём. Сдержал
своё княжеское слово Великий Киевский князь, не участво-
вали храбры в кровавых распрях, только Русскую землю от
иноземных недругов защищали.
Но почему Забавушка так не хотела в последний поход
отпускать? Нет, не молила остаться, в ногах не валялась,
только просила поберечься, под татарские стрелы лишний
раз не высовываться. Тут Евпатий невесело улыбнулся – не
такова участь храбра, чтоб за чужими спинами укрываться:
первыми сечу начинали, последними мечи в ножны вкла-
дывали.

48

– Расскажи, друг Евпатий, как ты самого грозного Филь-
ку в полон захватил, – обратился подъехавший воевода Иван
Дмитриевич к Евпатию Коловрату.

Евпатий с досадой поморщился. Ну, делов-то было, да
и не знал он в той Галичской смертельной рубке, что пере-
ломил тогда своё копьё с большим угорским воеводой. От-
бросили копья противники, достали мечи. Не ведал ведь
вражий воевода, что молодой храбр силу в руках неимовер-
ную имеет, самострел без рычага заряжает, а то поостерёгся
бы. Да и угорские оружники не уберегли своего полководца,
не до Фильния им тогда было – попробуй от Тимофея Золо-
того пояса да от Добрыни Рязанича отбейся, когда те в бою
разойдутся. А ратовали старшие храбры по обе стороны
от Евпатия, это ведь не в Липицкой битве суздальских зем-
лепашцев разгонять, а с достойным супротивником мечи
скрестить. Сколько раз Евпатий о том поединке рассказывал,
не перечесть, но всегда подчёркивал, что если не сотовари-
щи, спину в бою прикрывшие, то один Господь ведает, чем
бы дело обернулось. А последнее время не любил вспоми-
нать – верно, говорят, что было, то прошло, негоже старыми
заслугами без конца похваляться.

А от Ивана Дмитриевича не отмахнёшься, заслуженный
воевода, в Исадах во время братоубийства рязанских князей
побывали, рассказать придётся, да и молодые ратники при-
близились, надеясь, что, наконец, услышат ту ставшую уже
легендой историю.

– … железным клином обрушились с высоких холмов
угорские оружники, врубились в смоленские полки князя
Владимира Рюриковича, к киевлянам оттеснили. Сильны
были угры, хороши рубаки, все в сияющих, как лёд, доспехах.
Брат Великого нашего князя Мстислава Старого Игорь Ро-
манович с сотней оружников остановить попытался, но пал
в рубке, да и от сотни его ратников разом четверть и оста-
лась. Мстислав Романович только к воеводе нашему Алек-
сандру Поповичу повернулся, главою кивнул. Двинулись мы
на угров, коней разогнать не успели, но острие вражеского
клина отсекли, недругов порубили, воеводу Фильния с коня
сшибли, в полон повели…

49

– Про поединок с угорским воеводой расскажи, – прозву-
чал голос молодого, безусого ещё оружника Андрейки.

– Да, что говорить-то. Копья переломили, мечи сломали,
так я Фильку этого кулаком по шелому так вдарил, что вое-
вода с коня и свалился.

– И шелом разрубил?
– Не смеши, кто кулаком шелом разрубит? Оружейникам
потом пришлось только вмятину на шеломе выправлять.
Молодой ратник посмотрел на свой кулак, вернее кулачи-
ще, не одну челюсть в весёлых игрищах сломавший, с силой
постучал по своему шелому, но тот даже и не прогнулся.
– Вот когда шелом одним кулаком сомнёшь, тогда в хра-
бры и возьмут! – под смех окружающих сказал молодому
оружнику Иван Дмитриевич.
– И всего-то делов? Так я научусь!
Так с весёлыми разговорами небольшой отряд с первым
лучам восходящего солнца добрался до стана князя Мстис-
лава Галичского. Ратники Удатного ещё дремали у погасших
костров, князь Мстислав расположился в своём богатом по-
ходном шатре, но дойти сразу до него не удалось – останови-
ли окружавшие шатёр пешие оружники в полном вооруже-
нии. Пропустили только воеводу с сотским. На шум из шатра
вышел сам князь, приветливо кивнул Ивану Дмитриевичу
и Евпатию, велел копошившимся вокруг костров кашеварам
накормить гостей. Воевода поблагодарил, хотел отказаться,
но князь повелел присоединиться к его трапезе. Выпили по
ковшу кумыса, закусили хлебом. Мстислав Мстиславич при-
сел на немедленно расстеленный слугами ковёр, жестом ука-
зал место напротив, и, довольно улыбаясь, спросил, видели
ли гости бесчисленные стада коней, быков и верблюдов, за-
хваченные намедни его воинами. Воевода ответил, что хоро-
ша добыча, но плохо, что силы русичей разрознены. Князь
весело рассмеялся:
– Вижу, вижу, беспокоится мой брат Мстислав Романович,
понимаю, но за время похода ясно стало, что татары слабы,
не противники русичам, страшатся битвы, послов только
шлют, да табуны теряют! С великой славой, добычей без чис-

50